А как вас называли раньше? Россию не узнать Общество без
реклама
18 апреля, 2015, суббота ВЗГЛЯД 7 мнения авторов этой полосы могут не совпадать с мнением редакции. ведущий полосы – сергей ачильдиев, aschief@yandex.ru А как вас называли раньше? литератор Городские топонимы не просто названия. Они хранят в себе историю. Поэтому каждое переименование – это зачёркивание нашего прошлого. О дин молодой человек на вопрос, почему его родная улица, проспект КИМа, носит такое название, ответил: — Ну… наверное, в честь какого-то корейского деятеля… Ответ поверг в изумление. Во-первых, нельзя не заметить, что корень этого слова написан заглавными буквами, а это указывает на аббревиатуру: КИМ – Коммунистический интернационал молодёжи, международная организация, созданная в 1919 году. Россию не узнать Денис Терентьев, литератор Почему в нашу державу можно только верить? Потому что её мало кто знает в лицо. Н едавно я посетил щедро пропиаренный проект «Гранд-макет Россия» на Цветочной улице. Коллеги писали, что это грандиозное воссоздание облика страны в миниатюре, сотворённое кропотливым трудом энтузиастов. Но по указанному адресу я обнаружил неплохо организованное коммерческое предприятие с солидным штатом сотрудников: охранников, гардеробщиков, билетёров. Кстати, увидеть продукт кропотливого труда стоит 450 рублей – дороже, чем Эрмитаж. Поначалу гранд-макет меня впечатлил: в зале размером с баскетбольную площадку выставлено огромное полотно человеческой деятельности. Горы, вулканы, лес, дома, дороги, по которым передвигаются грузовики, автобусы, локомотивы… Через определённые промежутки времени в помещении имитируется наступление сумерек, а в домах зажигается свет. Вдоль полотна расположены кнопки: нажал – и нефтяной станок-качалка на минуту приходит в движение специально для тебя. Правда, сразу и не поймёшь, Россия это или Турция. Среди сотен зданий узнаваемы Кижи, Петропавловский собор, Биржа, Спасская и Невьянская башни, мост Петра Великого, Калининградский кафедрал с Бранденбургскими воротами да торчащая из реки Калязинская колокольня. Поставить вместо них собор Святой Софии, Памуккале и НемрутДаг – будет Турция. Я не обнаружил на макете никаких признаков Золотого кольца, Пскова, Изборска, Соловков, дворянских усадеб, луковок церквей или знаменитых скульптур. На месте Петербурга ни одно игрушечное здание не передаёт оригинал, зато «застройка» похожа на Амстердам и Копенгаген. Несколько лет назад провели общенациональный конкурс «Семь чудес России» и по итогам голосования всей страны выявили главные достопримечательности страны. Ими стали Байкал, Долина гейзеров, Эльбрус, Родина-мать на Мамаевом кургане, собор Василия Блаженного, Петергоф и столбы Выветривания в Коми. Финалистами, то есть брендами второго уровня, признаны Кирилло-Белозерский монастырь, Нижего- мии с шашкой наголо не скакал. И это правда, но дело в том, что название этой улицы, скорее, кинематографическое: в 1934 году на «Ленфильме» была создана кинолента «Чапаев» – и имя героя прославленной картины было решено дать одной из улиц, находящейся близ киностудии. Кстати, чуть позже и Малая Посадская была переименована в честь создателей этого фильма – Братьев Васильевых. Таков вот топонимический сюжет. Другая история. «Есть на Васильевском острове Соловьёвский переулок. Он уютный и весьма узенький…» Нет его. Точнее, сам переулок есть, но давно зовётся улицей Репина. «Хоть Репин и великий художник, но переулок от этого переименования шире не стал, не раздвинулся, в улицу не превратился», – приходит к заключению Вадим Шефнер в своём автобиографическом произведении «Из записной книжки василеостровца». То, что он назывался Соловьёвским когда-то, сегодня помнят лишь старожилы и краеведы. Но вот что удивительно: Румянцевский сад поблизости многие до сих пор именуют Соловьёвским, хотя официально он никогда этого названия не носил. Некоторые даже предполагают, что его так величают в народе, потому что здесь дивно поют соловьи. Нет, соловьи здесь ни при чём: Соловьёвским сад стали называть (как и переулок) в честь его устроителя – Степана Фёдоровича Соловьёва, известного купца и благотворителя, не раз отмеченного высокими наградами «в воздаяние особых трудов» на благо Отечества. Интересно, что в 1867 году, в день открытия сада, юные василеостровцы, обращаясь к Степану Фёдоровичу, говорили, в частности, следующее: «Вы употребляете богатство, вручённое Вам судьбою, на пользу и наслаждение общества. Сколько бы в этом саду ни сменилось детей после нас, все они вместе с родителями своими будут повторять с благодарностью Ваше имя…» И правда, повторяем. А значит, зря пеняют человеческой памяти, что она коротка: напротив, в данном случае – долговечна, благодарна и справедлива. Честно говоря, мне и поныне жаль утраченного названия улицы Репина – Соловьёвский переулок. Во-первых, выдающийся художник и без того ще- дро увековечен. К слову сказать, как и великий писатель Иван Тургенев, чьё имя носит бывшая Покровская площадь, получившая своё название в честь храма Покрова Пресвятой Богородицы, взорванного в советское время. Конечно, не хочется обижать классиков новым переименованием, но вот как мудро поступили кронштадтцы: рядом с табличками официальных наименований улиц стали появляться и таблички с историческими названиями, например: «Улица Карла Маркса» – «Бывшая улица Соборная», «Проспект Ленина» – «Бывший Николаевский проспект», «Улица Коммунистическая» – «Бывшая улица Княжеская». То есть на стенах домов – сама история. Причём для самых ленивых и нелюбопытных. Почему бы и Петербургу не взять пример с жителей Кронштадта, ведь и нашим стенам есть что рассказать грядущим поколениям, не давая им впасть в историческое беспамятство? Между прочим, казне это обошлось бы не так уж дорого, по крайней мере не дороже, чем открывать в нашем городе дождей очередной фонтан, льющий водичку на историю… РИСУНОК ВИКТОРА БОГОРАДА Светлана Мосова, Собственно, я хотела выяснить, знает ли он, что когда-то здесь находился деревянный стадион имени КИМа, который в жестокую блокадную зиму был разобран на дрова. Сам же проспект сохранил своё название, и за ним стоит целый пласт истории. Но «мы ленивы и нелюбопытны», как сказал поэт (не самый, кстати, ленивый и нелюбопытный). Однако речь сейчас о другом: сегодня многим нашим улицам возвращаются исторические именования – и это хорошо. Но одновременно исчезают прежние ленинградские названия: они уходят в историю и тем самым тоже становятся историческими, неся в себе отпечаток своей эпохи – со всеми её противоречиями, надеждами и иллюзиями, победами и поражениями, поворотами и завихрениями. И эти названия – тоже скрепы истории, её связующая нить: «Дёрни за верёвочку, дитя моё, дверь и откроется». Ну, например, многие недоумевают, как на Петроградской стороне, в районе бывшей Посадской слободы, могла появиться улица, носящая имя Василия Чапаева: с чего, мол? Вроде в этих местах легендарный начдив Красной Ар- родский кремль, Тобольский кремль, сторожевые башни Вовнушки в Ингушетии, Новосибирский зоопарк, Кунгурская пещера и заповедник Столбы в Красноярском крае. Само собой разумеется, что если я создаю макет страны размером с баскетбольную площадку, то все эти чудеса обязаны там присутствовать. Так же как невозможно представить себе Поволжье без Казани, а Казань – без мечети «Кул Шариф». Похоже, создатели гранд-макета о чём-то таком тоже думали: по центру «Поволжья» стоит пластмассовая синеверхая мечеть, никакого сходства с «Кул Шариф», правда, не имеющая. А на месте Байкала изображена тёмно-синяя загогулина, по форме напоминающая озеро. Узнаёшь ли ты брата Колю? Нет, не очень. На месте Ненецкого автономного округа группа миниатюрных гольфистов собирается отправить мячики в Карское море. Основной тип автомобиля россиян – спортивные кабриолеты. В игрушечных магазинах Европы полно типовой российской застройки, которую можно скупать через интернет у родителей повзрослевших детей за копейки. Другое дело, что ни Тобольского кремля, ни Нижегородского в обычном магазине не найти. О том, почему я не узнал в макете собственную страну, на сайте сказано, что это странафантазия, образ её будущего, «поэтому макет совмещает уникальность отдельных российских регионов и универсалии мировой цивилизации». Как соломку под лестницей это ещё можно принять, как весомый аргумент – нет. Когда мужчина приходит к женщине, шествует на кухню и садится пить чай – это нормально. Когда мужчина приходит к женщине, снимает штаны и занимается с ней сексом – это тоже нормально. Но когда мужчина снимает штаны и садится пить чай – это не очень хорошо его характеризует. Если вы рекламируете предприятие как гранд-макет «Самая крутая игрушечная железная дорога», то честь вам и хвала за такой шедевр. Но тогда вы вряд ли продадите билеты дороже Эрмитажа. И вряд ли к вам будут возить школьников на уроки патриотического воспитания. Вывеска «Грандпасибо Т. Хмельник за её жёсткую, но в то же макет Россия», безусловно, перспективнее. Но время и удивительно тактичную статью «Фортогда под ней должна быть хотя бы Родинамула нелюбви» («НВ», 11.04). мать. А если её нет, то ещё многие отметят, что Да, очень многие из нас не уважают общественную вы сели пить чай без штанов. собственность: готовы утянуть, что плохо лежит, Я уже начал задумываться, пальцем не пошевелят, чтобы, как а есть ли у России подлинное пишет автор, «выкосить дорожку, лицо, которое не стыдно восповесить ведро на колодец», облагосоздать? И есть ли у страны родить палисадник у своего многобудущее? И тут как тут в «Поквартирного городского дома… И волжье» открылся невидимый – Для многих кнут – «не надо ругать этих людей, а тем боглазу лючок, и сотрудник прилее смеяться над ними. У них всегда это и есть пряник. лепил знаменитую женскую было так мало всего, что они до сих фигуру с Мамаева кургана, пор не чувствуют себя собственникоторой мне так недоставало. ками, держатся за своё нехитрое доПриближалось 9 Мая. Неуважаемая собственность С подслушка бро жадно, двумя руками, толкая всех вокруг». Но я хочу добавить к этому несколько слов о причинах такого явления. На протяжении веков слишком часто в России собственность доставалась людям не потом и мозолями, а как жалованное царём или помещиком. А то, что дали, могли в любой миг и отобрать, и такое случалось тоже слишком часто. Поэтому у нас нет в подкорке уважения ни к своей собственности, ни к чужой, ни к общей. Это уважение к собственности вырабатывается не годами, а столетиями. И, по сути, мы сегодня такие, какими жизнь делала нас со времён Василия III и Ивана IV и по сию пору. С. Тверской, по образованию историк Общество без общих смыслов Сергей Ачильдиев, редактор отдела спецпроектов «НВ» Интеллигенция негодует: мы проваливаемся в Средневековье, мракобесие лезет изо всех щелей! Но прежде чем возмущаться, неплохо бы понять, почему и где именно появились эти щели. В нашем обществе едва ли не с космической скоростью растёт число моралистов. Они то и дело тычут пальцем в какой-нибудь ансамбль юных девушек, которые демонстрируют на сцене «развратные танцы», и местные власти тут же рекомендуют приостановить деятельность этой танцевальной школы-студии, а заодно проверить, что и как танцуют в других городах и весях. Глядишь, скоро народные дружины – кстати, закон об их реанимации был принят год назад – будут задерживать представительниц прекрасного пола, если у них слишком короткая юбка или слишком большое декольте. Кроме того, у нас быстро прогрессирует бойкость «православных активистов» и «казаков», которые громко протестуют против спектаклей и выставок, где, как они уверены, режиссёры и артисты в одних случаях оскорбляют чувства верующих, а в других – традиционные представления о семейных ценностях. И снова власти прислушиваются к требованиям самозваных «выразителей народного мнения». Некоторые деятели искусств уже признают, что не удивятся, если завтра будут возрождены приснопамятные худсоветы. Ну а уж любителей порассуждать о духовности, «особом пути России», «мягком национализме», кто больше патриот и кто «национал-предатели», «пятая колонна», «антигосударствен- ники», – таких вообще даже с калькулятором не сосчитать. И опять-таки власти сами тоже не чураются таких разговоров. Какой же из всего этого вывод? Уверен, продвинутые читатели предложат срочно искать ответы на вечные вопросы «кто виноват?» и «что делать?». Но давайте не будем спешить. Ведь, боюсь, ответы будут по духу того же рода, что у «активистов» и «радетелей народной нравственности»: виноваты во всём власти, а крикунов надо к ногтю. Не сомневаюсь, на самом деле гораздо важнее другой вопрос, изначальный: почему сегодня у нас такое происходит? Для этого надо вернуться в самое начало 1990-х годов. Тогда вместе с Советским государством рухнули все основные устои нашего бытия – массовые представления о том, что есть добро и зло, мораль и нравственность, цель и смысл личной и общественной жизни. Порвались многие социальные, профессиональные, дружеские и даже родственные связи… Иными словами, исчезли смыслы, которыми живёт всякий социум. Я не хочу сказать, что в со- ветские времена эти представления и связи были в высшей степени хороши, но они всё же были. А на исходе ХХ столетия их не стало. И наряду с прочими «прелестями» тогдашнего бытия именно эти обрушения и разрывы угнетали нас больше всего. Даже тогда, когда мы о них вроде бы и не задумывались. Потом наступили 2000-е. В многовековой истории нашей страны трудно вспомнить другое такое десятилетие, когда бы столь значительная часть россиян жила так благополучно. Сотни тысяч людей покупали то, что прежде было недоступно их предкам, – хорошую мебель, автомобили, квартиры и дома, современную бытовую технику, модную одежду и обувь… Ездили за границу – повидать свет и просто отдохнуть. Кафе и рестораны, бутики и турагентства открывались в городах на каждом углу… Нам верилось, что мы обрели наконец под ногами желанную твердь. Но твердь оказалась сомнительной – на это нам недвусмысленно намекнул кризис 2008 года, а новый кризис, 2014го, объяснил это даже самым непонят- ливым. Нулевые годы были и вправду нулевыми – страна не сделала ничего, чтобы избавиться от нефтегазовой зависимости. На глубинном – не экономическом, а социально-структурном, ментальном – уровне мы до сих пор существуем в 1990-х. Попытки восстановить старые разрушенные базовые ценности и социальные связи, вернув отдельные советские атрибуты, не дали ощутимых результатов, а новые смыслы и связи так и не возникли. За минувшие годы мы не придумали ни новых идей, которые привлекали бы хоть какую-то значимую долю общества, ни новых отношений, которые считались бы естественными и приемлемыми. Но многомиллионный народ не может на протяжении вот уже четверти века жить в маргинальном состоянии. Он устал от сплошных неопределённостей. Он пытается опереться хоть на что-то. И в роли этого «чего-то» оказывается архаика традиций, всегда дремлющая в глубинах массовой памяти. А на что ещё прикажете опереться, если больше ничего нет?..
