Кризис политической системы последнего императора России и

УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
№4, 2008
А. В. Завражин
Кризис политической системы последнего
императора России и дальнейшее развитие
политического мировоззрения общества
Аннотация: В статье раскрывается развитие политического мировоззрения российского общества в пореформенный период на рубеже XIX-XX веков. На фоне кризиса политической системы Российской империи показано
ухудшение положения народных масс, усиление ее недовольства самодержавной политикой Николая II, особенно
в связи с поражением России в войне с Японией (1904–1905 гг.). Это способствовало созреванию и укреплению
революционного характера политического мировоззрения рабочего класса, которое наиболее ярко проявилось
в I русской революции 1905–1907 годов.
Ключевые слова: промышленный кризис, общинное землевладение, буржуазная аграрная политика, военно-полицейская диктатура, «внутренняя смута», первая русская революция.
Первые годы XX века занимают особое место в политической
истории России. Все противоречия (политические, социальные,
экономические), рожденные пореформенным развитием, достигли к этому времени наибольшей остроты; множились признаки
надвигающейся революции на широком фоне политизации российского общества. Они оказали огромное воздействие на дальнейшее развитие политического мировоззрения всех социальных
слоев Российского общества.
Черты новой эпохи обозначились не сразу, события, которые свидетельствовали о ее приближении, еще не сложились в
целостную картину. Нужна была особая глубина научной, революционной мысли, чтобы за отдельными фактами увидеть их закономерную связь, по отдельным признакам уловить начало перелома и в экономическом, и в социально-политическом развитии, в расстановке
классов, специфике политического мировоззрения общества, в характере и формах рабочего, демократического и национально-освободительного движения.
Подавляющему большинству современников капитализм казался полным сил и энергии. Таким его считали не только присяжные идеологи буржуазии, но и воспринявшие последнее слово буржуазной «науки»
ревизионисты в социал-демократических партиях, русские «легальные марксисты». Бурный промышленный подъем 90-х годов представлялся им началом бесконечного «процветания». Как из рога изобилия,
посыпались теории бескризисного развития капитализма, постепенного смягчения и эволюционного преодоления его противоречий. Учение К. Маркса объявлялось «устаревшим».
И в дальнейшем любой сколько-нибудь значительный подъем капиталистической экономики использовался апологетами капитализма, социал-реформистами как «аргумент» против марксистской теории. При
этом, «опровергатели» марксизма старались и стараются приписать К. Марксу и марксистам абсурдную
мысль о чисто экономическом самоизживании капитализма. Цель этих попыток – выхолостить революционную суть учения о неизбежности гибели капиталистического строя в результате развития свойственных
этому строю антагонистических противоречий.
Завражин Анатолий Владимирович, кандидат философских наук, доцент кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Московского института банковского дела,
докторант кафедры истории Российской экономической академии им. Г . В. Плеханова.
Тема докторской диссертации: «Развитие
политического мировоззрения Российского общества в имперских условиях (1721-1917 гг.)».
e-mail: zavan51@ mail.ru
210
ИСТОРИЯ
Действительность вскоре показала подлинную цену этих шумных пророчеств. Биржевые катастрофы
1899 года [1] открыли полосу нового экономического кризиса, уже на следующий год ставшего мировым.
Действие кризиса сказывалось тем сильнее, чем моложе была капиталистическая страна. Резко возросли
масштабы вытеснения мелкого и среднего производства крупным и крупнейшим. Свободную конкуренцию
сменила монополия [2]. В США и Германии, ранее других перешедших к монополистическому капитализму, картели и тресты насчитывались уже многими десятками. Увеличилась их экономическая мощь.
Промышленные монополии сливались, сращивались с крупнейшими банками, сосредоточившими в своих
руках значительную часть всех денежных средств наиболее богатых и экономически развитых государств.
Нарождающийся финансовый капитал протягивал свои щупальца во все сферы хозяйственной и общественной жизни как в своей стране, так и далеко за ее пределами.
Вместе с тем буржуазия Западной Европы и США все шире и изощреннее применяла тактику раскола и
обуздания рабочего движения «посредством мягкости», прибегая к либеральным маневрам и делая ставку
на крепнущие реформистские элементы в профессиональных союзах и социал-демократических партиях. Экономические уступки становятся теперь и определенной, систематически проводимой политикой,
направленной на приручение и подкуп привилегированной верхушки пролетариата за счет ничтожной в
целом доли из монопольных прибылей крупного капитала. Таким образом, в положении и условиях борьбы
пролетариата уже не одной только Англии, как это было во второй половине XIX века, а целого ряда стран
появились некоторые новые особенности, чреватые серьезными опасностями для рабочего движения.
Переход от «свободного» капитализма к империализму имел тяжкие последствия для подавляющего
большинства населения земного шара. К XX веку в основном завершился территориальный раздел мира.
Тридцать лет назад только десятая часть огромного африканского континента составляла владения европейских колонизаторов. К 1900 году на карте Африки почти не оставалось «белых пятен», как называли
европейские капиталистические хищники еще не занятые ими районы с миллионным населением и древней культурой.
Степень революционности политических позиций рабочего и общедемократического движения в разных странах была неодинакова. Но повсеместно требования масс становились более радикальными, а их
действия в ряде случаев выливались в прямые столкновения не только с буржуазией, но и с буржуазными
правительствами. Правда, в первые годы нового столетия в Западной Европе не было революционной
ситуации. Задачей социалистического движения здесь по-прежнему оставалось собирание сил пролетариата, просвещение и закалка его политического мировоззрения в повседневных столкновениях
с буржуазией, расширение и укрепление ранее завоеванных позиций. Однако это уже нельзя было делать
только по-старому, ограничиваясь чисто «законными» формами и методами парламентской деятельности,
экономической стачечной борьбы, которые укрепились в западноевропейском рабочем движении последних десятилетий XIX века. При меняющемся соотношении классовых сил от социалистических партий,
представляющих политическое мировоззрение трудящихся масс, требовалось в гораздо большей мере,
чем прежде, все текущие вопросы рассматривать под одним решающим углом зрения – подготовки пролетариата к открытым боям за политическую власть, за свержение господства реакционной буржуазии.
Политическое и социально-экономическое развитие России было особенно скачкообразным. Переход
к империализму почти совпал по времени с окончательным утверждением капиталистического строя.
Начавшийся в начале 1900 г. кризис с особой отчетливостью показал неразрывную связь экономики
России с мировым капиталистическим хозяйством. Его действие проявилось в полукрепостнической
России раньше и резче, чем где бы то ни было. Главные отрасли индустрии испытали первые удары кризиса
в 1900 году, кульминационного же пункта он достиг в 1902–1903 годах. Почти на треть сократилось производство рельсов, еще больше – выпуск вагонов. К концу 1902 года были остановлены 33 из 56 домен
самого большого в стране южного горнопромышленного района. Добыча нефти, дойдя в 1901 году до
максимальной величины – 706 миллионов пудов, спустя два года составляла только 636 миллионов пудов.
В Баку бездействовало свыше трети всех скважин.
В условиях кризиса ускорился процесс концентрации производства. По далеко не полным данным
фабричной инспекции, за четыре года (1900–1903) закрылось свыше трех тысяч предприятий, на которых
было занято 112 тысяч рабочих [3]. В еще более широких масштабах происходило вытеснение и разорение десятков тысяч ремесленников, мелких и мельчайших товаропроизводителей (не только в городе,
но и в деревне). Одновременно укрепилось положение горстки крупнейших капиталистов – русских и
иностранных. Кризис прервал на время приток капиталов извне в промышленность России. Немало иностранных грюндеров потерпело крах. Но большинство упрочило свои позиции, опираясь на поддержку
мощных западноевропейских банков. Эти финансово-капиталистические группы сыграли важную роль в
создании монополий, прежде всего в тяжелой промышленности.
Особенно следует сказать о российском крестьянстве, его политических взглядах. Оно оставалось
неравноправным сословием, отданным всецело во власть земских начальников из дворян и волостной
администрации, которая состояла, как правило, из деревенских богатеев. Вопреки логике экономического
211
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
№4, 2008
развития царизм пытался сохранить мнимоуравнительную общину, насильственно удерживая тем самым
наиболее тягостные, патриархальные формы гнета и имущественного неравенства. Податное ограбление
крестьянства достигло чудовищных размеров.
С 1862 по 1901 год бывшие помещичьи крестьяне уплатили одних выкупных платежей 1,4 миллиарда при первоначальной сумме в 867 миллионов рублей и все еще оставались должны казне более 400
миллионов рублей; этот долг, по расчетам царского министерства финансов, мог быть погашен вместе с
процентами к 1956 году! Размеры недоимок в конце 90 – начале 900-х годов превышали всю сумму платежей, лежавших на крестьянских землях, распределение же налогов и повинностей – не по реальному, а
только по надельному землепользованию – давало привилегию кулакам и все больнее било по бедноте,
платившей вдвое – втрое больше пропорционально своему доходу, чем зажиточные крестьяне. Пережитки
крепостничества были коренным источником общей отсталости страны, главным тормозом развития производительных сил не только в сельском хозяйстве, но и в промышленности. Узость внутреннего рынка,
несмотря на его абсолютный рост, ощущалась в начале XX века еще острее, чем в первые пореформенные
десятилетия.
Именно в этом, а не в уменьшении казенных заказов (как утверждало большинство буржуазных экономистов) состояла наиболее глубокая причина катастрофических последствий кризиса 1900–1903 годов.
Но те же пережитки крепостничества составляли специфическую основу прибылей крупного капитала в
России, источник сохранения самых грубых форм и приемов эксплуатации пролетариата.
Начавшийся в России в 1900 году промышленный кризис, углубившийся вследствие нищенского положения деревни, затянулся на ряд лет и временно задержал приток иностранных капиталов в промышленность
России. На повестку дня с особой силой был поставлен вопрос о расширении покупательной способности
внутреннего рынка за счет капитализации крестьянского хозяйства в связи с переходом от общинного землевладения к частному. Но всякая попытка поставить вопрос о крестьянстве и общине выходила за рамки
чистой экономики, и перед царским правительством возникали новые политические проблемы.
В этой связи отметим политическую и государственную значимость для самодержавной России деятельности выдающегося политика и премьера российского правительства Сергея Юльевича Витте (1849–1915).
Прежде всего отметим, что он являлся убежденным сторонником частной крестьянской собственности на
землю. Эти взгляды дают нам ключ к пониманию как психологии С. Ю. Витте, так и его политики накануне
и в годы первой русской революции. Он считал, что большая историческая ошибка состояла в том, что при
проведении реформы 1861 года в России «весьма бесцеремонно обошлись с принципом собственности»,
который является цементом капиталистических государств. В известной мере он исторически подходил к
оценке общинного землевладения, говоря, что «общинное землевладение есть стадия только известного
момента жития народов, с развитием культуры и государственности оно неизбежно должно переходить в
индивидуализм – индивидуальную собственность; если же этот процесс задерживается и в особенности
искусственно, как это было у нас, то народ и государство хиреют» [4].
В игнорировании принципа индивидуализма и частной собственности Витте видит главную причину
революции в России. Он обрушивается на сторонников общины, будь то лица из правительственного
лагеря или представители народнического социализма.
С. Ю. Витте, несомненно, был противником опеки крестьян со стороны земских начальников и считал,
что этот институт создал режим, который напоминал «существовавший до освобождения крестьян от
крепостничества». По мнению С. Ю. Витте сложившиеся после отмены крепостничества порядки стали
препятствием всему живому и прогрессивному. Дворянское засилье мешало «уничтожить выкупные платежи», оно стояло на пути крестьянского равноправия: крестьянин – это не «персона», а «полуперсона».
Объясняя причины ухудшения положения дворян в ряде губерний, С. Ю. Витте обращает внимание на
их неумение «вести дело», находить новые источники доходов и на непрочность дворянских связей с
землей. Разумеется, Витте подробно рассмотрел вопрос о льготах дворянам с помощью тарифов на железнодорожные перевозки. Он убедительно показал полную несостоятельность претензий дворян. Вместе с
тем С. Ю. Витте стоял на позициях охраны интересов этого класса, гордился тем, что был «потомственным
дворянином» и воспитывался в дворянских традициях. Поэтому он отвергал лишь чрезмерные претензии
дворянства, нарушавшие основы «справедливого» распределения тягот между имущими классами населения. «В конце XIX – начале XX века нельзя вести политику средних веков», нельзя вести защиту интересов
«явно несправедливого поощрения привилегированного меньшинства за счет большинства», – писал он.
Таким образом, объективно позиция Витте сводилась к защите буржуазных интересов против численно
небольшой верхушки дворянства.
С. Ю. Витте несколько раз пытался поставить перед правительством крестьянский вопрос, но каждый
раз встречал противодействие со стороны наиболее реакционных элементов дворянства.
С. Ю. Витте пишет: «Когда меня назначили министром финансов, я был знаком с крестьянским вопросом
крайне поверхностно, как обыкновенный русский, так называемый, образованный человек. В первые годы
я блуждал и имел некоторое влечение к общине по чувству, сродному с чувством славянофилов. (...)
212
ИСТОРИЯ
К тому же я мало знал коренную Русь, особенно крестьянскую. Родился я на Кавказе, а затем работал на
юге и западе. Но сделавшись механиком сложной машины, именуемой финансами Российской империи,
нужно было быть дураком, чтобы не понять, что машина без топлива не пойдет и что, как ни устраивай
сию машину, для того чтобы она долго действовала и увеличивала свои функции, необходимо подумать
и о запасах топлива, хотя таковое и не находилось в моем непосредственном ведении. Топливо – это
экономическое состояние России, а так как главная часть населения – это крестьянство, то нужно было
вникнуть в эту область.
...Государство не может быть сильно, коль скоро главный оплот его – крестьянство слабо» [5].
С. Ю. Витте являлся инициатором перехода правительства к буржуазной аграрной политике. Позиция
С. Ю. Витте по крестьянскому вопросу не встречала поддержки у большинства дворянской знати, которая
в рассуждениях Витте о частной поземельной собственности видела недопустимый либерализм и угрозу
существующему порядку.
Премьером С. Ю. Витте стал вопреки своему желанию, после того как в течение 3 – 4 лет сделали все,
чтобы доказать полную невозможность самодержавного правления без самодержца, когда уронили престиж России во всем свете и разожгли внутри России все страсти недовольства, откуда бы оно ни шло и
какими бы причинами оно не объяснялось.
Едва ли Николаю II нравилось намерение С. Ю. Витте выступить в Думе «с готовой и стройной
программой». В этой программе центральным являлся вопрос о земле, вопрос об устройстве «быта
крестьян». Правые же круги считали, что все должно оставаться по-прежнему. С. Ю. Витте представил
Николаю II мотивированное заявление, в котором отмечалось несогласие с деятельностью министра
внутренних дел и указывалось на травлю со стороны крайних консерваторов дворян. Кроме того, в
заявлении подчеркивалось, что намеченное Горемыкиным и графом Паленом решение крестьянского
вопроса предрешало действия правительства в отношении Государственной думы (ее роспуск в случае
требования земли). Заявление об отставке было подано 14, а 16 апреля вечером С. Ю. Витте получил
положительный ответ царя.
После шестимесячного пребывания во главе правительства государственная карьера С. Ю. Витте закончилась. Царь не скрывал, что преемником С. Ю. Витте будет его «враг» Горемыкин. Во время прощального визита
к Николаю II С. Ю. Витте получил обещание назначить его послом, но обещание не было выполнено.
После отставки С. Ю. Витте уехал за границу. Перед роспуском Думы ему было сообщено о желании
Николая, чтобы он не возвращался в Россию. С. Ю. Витте был крайне обижен и написал письмо о полной
отставке, то есть об уходе и из Государственного совета, и подумывал о переходе на частную службу. После
переписки с царем и личного свидания со Столыпиным С. Ю. Витте отказался от своего намерения. И в
этом вопросе он оказался проницательнее многих своих коллег. Монархические чувства оказались более
сильными, чем жажда наживы. По-видимому, известное значение имела надежда Витте на возвращение к
государственной деятельности. Но дальнейшая государственная деятельность С. Ю. Витте ограничивалась
лишь участием в работе Государственного совета, членом которого он был.
Необходимо отметить, что в этот период решающим фактором приближавшейся революции становился
рабочий класс с его ярко выраженным революционным характером политического мировоззрения. Почти
трехмиллионная армия рабочих, занятых на фабриках и заводах, рудниках и копях, железных дорогах
России, представляла наиболее сплоченную, организованную общественную силу. Этому способствовала
растущая концентрация пролетариата.
Если на фабрично-заводских предприятиях с числом работающих от 100 до 500 человек общее количество рабочих выросло в 1894 – 1902 годах на 52,8 процента, то на предприятиях с числом работающих
от 500 до 1000 человек это увеличение составило уже 72 процента.
На крупнейших же предприятиях с числом рабочих более 1000 человек этот рост составил 141 процент,
а в горнозаводской промышленности (за 1890 – 1900 г.г.) – почти 160 процентов.
В начале XX века 458 крупнейших предприятий сосредоточили свыше 1155 тысяч пролетариев [6].
Несколько десятилетий стачечной борьбы закалили и просветили рабочих, выработали боевой характер политического мировоззрения. В революционную борьбу втягивались новые слои пролетариата.
Если раньше главным отрядом рабочего движения были текстильщики, то теперь тон стали задавать
металлисты. Появились новые центры рабочего движения – Сормово, Саратов, Луганск, Златоуст, Ростовна-Дону. Выдвинулись в первые ряды рабочие национальных районов Закавказья (Баку, Тифлис),
Прибалтики (Рига).
В горниле борьбы выковался слой передовых пролетариев, которые, несмотря на тяжелую жизнь и отупляющую работу, упорно и настойчиво росли политически. Рабочий превратился в ведущую фигуру революционного движения. Если в 1884 – 1890 годах рабочие составляли менее шестой части (15 процентов) арестованных революционеров, то в 1901 – 1903 годах их была почти половина (46 процентов). Самоотверженные
и преданные интересам трудящихся, передовые рабочие завоевывали доверие масс, вступавших в борьбу.
Повышалась политическая активность, и зрело классовое самосознание передовых женщин-работниц.
213
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
№4, 2008
Глубокие изменения в жизни и психологии пролетариата, пробуждение его к сознательной и активной
борьбе подготовили переход рабочего движения от экономических к политическим стачкам и демонстрациям. Экономические и политические стачки тесно переплетались, дополняя друг друга. Если в 1901 г.
количество политических стачек от их общего числа составляло 22,1 процента, то в 1903 г. этот процент
вырос до 53,2.
Выступление пролетариата ускорило политическое размежевание и политическое самоопределение
других классов, определило характер политического мировоззрения общества. Происходила идейная
консолидация мелкой буржуазии. В начале 1902 года осколки народнических групп образовали партию
социалистов-революционеров (эсеров). Эсеры были группой народничествующих интеллигентов, представлявшей левое крыло буржуазной демократии. Борьбу масс они подменяли единоборством интеллигенции с самодержавием. Эсеры издавали за границей свою газету «Революционная Россия» и журнал
«Вестник русской революции».
Произошли изменения в позиции и политических взглядах либеральной буржуазии, которая под воздействием рабочего движения несколько «полевела». Оппозиционное движение буржуазии развивалось
очень медленно, с оглядкой. Главной опорой оппозиции были земцы, то есть либеральные помещики.
После долгих колебаний, под влиянием развивавшейся революционной борьбы либералы приступили к
организации своих сил.
Начав вырабатывать свою программу, тактику и организацию, либералы были вынуждены издавать
орган вне пределов полицейской досягаемости. С июня 1902 года за границей стал выходить журнал
«Освобождение» под редакцией бывшего «легального марксиста» Струве, а летом и осенью 1903 года
возникли «Союз освобождения» и «Союз земцев-конституционалистов». Либералы придерживались
умеренной и осторожной политики, признавали только законные формы протеста. Больше всего, боясь
революции, они стремились к власти путем соглашения с монархией.
В борьбе с надвигавшейся революцией царизм использовал самые крайние меры. Свирепствовала
военно-полицейская диктатура, на трети территории империи была введена усиленная охрана, многие
рабочие центры находились под особым наблюдением полиции. В деревне к 5000 урядников добавили
40 тысяч полицейских стражников [7]. Все чаще против народа применялась военная сила. Только в
1902 – 1903 годах в подавлении стачек и демонстраций, в усмирении крестьянских восстаний участвовало
до 200 тысяч регулярных войск.
«Политику кнута» царизм пытался сочетать с «политикой пряника», с попытками подкупа наименее
развитых слоев трудящихся и очередным заигрыванием с либералами. В поисках решения крестьянского вопроса в начале 1902 года было создано «Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной
промышленности». Руководящую роль в совещании играли царские бюрократы, но в местных комитетах
были представлены и помещики-земцы. О действительном улучшении положения крестьянства ни те, ни
другие не помышляли. Их программа ограничивалась некоторым расширением сословных прав крестьян,
разрешением выхода из общины и переходом от общинного землевладения к индивидуальному – в интересах кулацкой верхушки деревни. Страх перед разгоравшейся пролетарской борьбой заставлял царскую
администрацию искать способы расколоть рабочее движение и идейно развратить рабочих посредством
«полицейского социализма». Начальник Московского охранного отделения С. Зубатов насаждал рабочие
организации под надзором полиции, используя веру отсталой части рабочих в царя.
Зубатовщина была рассчитана на то, чтобы незначительными уступками со стороны имущих, отвлечь
пролетариат от революционной борьбы.
Тем не менее рабочее движение набирало силу. Это же следует сказать о крестьянском движении.
В этих движениях четко прослеживалась:
– масштабность и направленность рабочего движения от экономических стачек к антиправительственным демонстрациям;
– от экономических требований к политическим действиям; борьба крестьян против безземелья помещичьего землевладения, налогового гнета.
В 1900 – 1904 гг. впервые в истории совпали по времени политические выступления пролетариата и
крестьянства.
Рост рабочего и крестьянского движения находил сочувствие и отклик и в либеральном движении, прежде
всего потому, что одной из ведущих идей, определяющих политического мировоззрения российского либерализма, являлась социальная справедливость, основанная на улучшении жизни и культуры народных масс.
Революционное движение (социал-демократы, эсеры) выдвигало требования: свержения самодержавия, создания республики, введения демократических свобод, созыв Учредительного собрания. Шел процесс формирования и укрепления революционного характера политического мировоззрения общества.
Наиболее дальновидные представители российской бюрократии (С. Ю. Витте, П. Д. Святополк-Мирский)
понимали необходимость и неотвратимость перемен, но не могли убедить царя взять курс на проведение
реформ, которые смогли бы предотвратить революцию.
214
ИСТОРИЯ
Социально-политическая напряженность в обществе стремительно нарастала и под воздействием русско-японской войны (1904–1905 гг.).
Как отмечалось выше, вспыхнувшая в январе 1904 года война с Японией обострила все противоречия
общественной жизни в России и ускорила революционные события. Русско-японская война явилась
одной из первых войн эпохи империализма. Основной ее причиной было столкновение интересов японского и российского империализма. Правящие классы Японии много лет грабили Китай. Япония стремилась захватить Корею и Маньчжурию, укрепиться на Азиатском континенте. Царизм, в свою очередь, вел
захватническую политику на Дальнем Востоке. Там создавались концессии ради корыстных интересов
царя и его ближайшего окружения. Российская буржуазия искала новые рынки.
Расчеты царизма не оправдались. Японские империалисты, хорошо осведомленные о неподготовленности царской армии и флота, без объявления войны напали на русскую тихоокеанскую эскадру и крепость
Порт-Артур. Они внезапно нанесли армии и флоту ряд тяжелых поражений. Русские солдаты и матросы
сражались стойко и мужественно. Жители и гарнизон города Порт-Артура одиннадцать месяцев героически обороняли крепость. Япония потеряла здесь только убитыми и ранеными свыше 110 тыс. человек, а
также большое число военных кораблей. Но в конце декабря 1904 г. командующий гарнизоном крепости
генерал-лейтенант А. М. Стессель, оказавшийся изменником, приказал сдать Порт-Артур японцам [8].
После позорной капитуляции Порт-Артура в феврале 1905 г. было проиграно под командованием генерала А. Н. Куропаткина сражение под Мукденом, а в мае у острова Цусима последовал разгром японцами
2-й русской тихоокеанской эскадры [9]. Эти поражения означали, что война окончательно проиграна.
Царское правительство вынуждено было 5 сентября 1905 г. в американском городке Портсмут заключить
с победителем позорный мир. Япония захватила Корею и Маньчжурию, южную часть Сахалина, стала
хозяйничать в Порт-Артуре1.
Рост недовольства в стране вызвал серьезное оппозиционное движение либеральной буржуазии.
Либералы стали обращаться к самодержавному правительству с просьбой о некоторых государственных
реформах с тем, чтобы «спокойными преобразованиями» сверху предупредить реальную угрозу народной
революции. Активизировал свою деятельность «Cоюз освобождения» – нелегальная политическая организация либеральной буржуазии, основанная в январе 1904 года.
Назначенный в августе 1904 года министром внутренних дел П. Д. Святополк-Мирский вернул из ссылки некоторых безвредных для правительства либералов, нескольких опальных либералов утвердил в
земских должностях, разрешил «Союзу освобождения» издание ежедневного полуофициального органа
«Наша жизнь».
Этого было достаточно, чтобы либералы подняли шумиху о наступлении «новой эры», «общественной
весны». В адрес нового министра полился поток адресов и приветствий от земских собраний. Второй
съезд «Союза освобождения» (октябрь 1904 года) решил принять участие в предстоящем всероссийском
земском съезде с целью обсудить способы предотвращения «опасности», грозившей «внутренней смутой». Было решено также организовать банкеты по случаю 40-летия судебной реформы. «Освобожденцы»
намеревались выступить на этих банкетах с требованиями государственных преобразований и поднять
вопрос о конституции и губернских и уездных земских собраниях.
«Банкетная кампания» охватила все крупные города. На обедах и ужинах с тостами и речами выступали представители промышленников, буржуазной интеллигенции, принимались резолюции с робкими
пожеланиями участия «народных представителей» в законодательстве. Состоявшийся в начале ноября в
Петербурге земский съезд высказал скромные либеральные рекомендации правительству.
Вся эта шумная кампания была попыткой либеральной буржуазии сговориться с царизмом и, пугая его
революцией, добиться уступок. Либералам хотелось направить массы на путь умеренного конституционализма. Чтобы снискать доверие населения, они прикидывались борцами за народную свободу.
Значительный размах получила революционная работа в армии и на флоте. Самодержавие всеми
мерами оберегало армию – свою главную опору «от крамолы». Малейшая причастность к революционной
пропаганде среди солдат и матросов каралась каторгой. Многие листовки адресовались непосредственно
солдатам, призывникам и запасным. Прокламации звали солдат переходить на сторону народа, повернуть
оружие против самодержавия.
Важной зоной революционной пропаганды считалась Сибирская железнодорожная магистраль, по
которой проходили на Восток воинские эшелоны.
1 Мирные переговоры начались 27 июля (9 августа) 1905 г. в американском курортном городке Портсмуте и длились около месяца. Российскую
делегацию возглавлял С. Ю. Витте. Япония выдвинула требования передать ей весь о. Сахалин, признать Корею сферой ее интересов, установить
в Маньчжурии принцип «открытых дверей», при этом уступить ей аренду Ляодунского полуострова с Порт-Артуром и Дальним, а также железную
дорогу от Порт-Артура до Харбина, предоставить японским подданным право на ловлю рыбы в русских водах и выплатить контрибуцию. Твердая
позиция, занятая русской делегацией, заставила японскую сторону пойти на уступки. По Портсмутскому мирному соглашению от 23 августа
(5 сентября) 1905 г. Россия признавала Корею сферой влияния Японии, уступала ей Южный Сахалин и арендные права на Ляодунский полуостров с
Порт-Артуром и Дальним, часть железной дороги от Порт-Артура до Чанчуня. Стороны обязались одновременно вывести свои войска из Маньчжурии;
не препятствовать торговле там других стран. Поражение России в русско-японской войне заставило правительство искать международной
поддержки. Это привело к англо-русскому соглашению 1907 г.
215
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
№4, 2008
Через революционно настроенных солдат активная работа проводилась среди запасников и новобранцев. Это и понятно, так как во время русско-японской войны в армию влилось свыше миллиона запасных и
около 500 тысяч новобранцев. Они оказались восприимчивее к революционной пропаганде, чем прежние
контингенты солдат. Летом и осенью 1904 г. произошли открытые выступления солдат и новобранцев в
Екатеринославе, Одессе, Пензе, Москве и других местах. С сентября по декабрь 1904 года, по сведениям департамента полиции, такие волнения имели место в 58 городах и на железнодорожных станциях.
По отчету военного министерства, для подавления «беспорядков», главным образом среди запасных, в
течение года пришлось вызывать войска 67 раз.
Выступления солдат и матросов чаще всего были стихийным проявлением растущего недовольства
войной и тяжелыми условиями службы, но сказывалась также и пропаганда, хотя революционная работа
в армии только еще начиналась.
Конец 1904 года был отмечен волной антивоенных демонстраций рабочих и студентов. Рост классового
самосознания, политического мировоззрения пролетариата особенно проявился во всеобщей забастовке
рабочих Баку. Начавшись 13 декабря, она быстро перекинулась на все промыслы Балахано-Сабунчинского
района, на большинство предприятий города, конно-железную дорогу, доки и мастерские в порту, охватив
около 50 тысяч человек. Производственная жизнь Баку остановилась. Большевики сумели превратить
бакинскую стачку в крупную классовую битву труда с капиталом. Стачка показала силу политического
мировоззрения организованного пролетариата. Она помогла интернациональному сплочению рабочих
Баку и всей России. Бакинская стачка была поддержана забастовками солидарности рабочих других
городов и промышленных центров.
Резкое ухудшение положения трудящихся, неуклонный рост рабочего и крестьянского движения,
усиление оппозиционности буржуазии и либеральных помещиков, колебания самодержавия — все свидетельствовало о том, что в России сложилась революционная ситуация. Превращению ее в революцию
способствовала русско-японская война.
Война с самого начала была непопулярна в России. Все революционные и демократические слои
населения понимали, что поражение русской армии является следствием гнилости всего самодержавия.
Поражение в войне с Японией нанесло сильнейший удар по царизму. Война стала последней каплей,
переполнившей чашу терпения народа. В стране назрел революционный кризис.
Царское правительство использовало все средства, стараясь задержать революционное движение.
В 1904 году священник Гапон по заданию охранки создал среди рабочих Петербурга организацию наподобие зубатовской. В первые дни января 1905 года, когда началась стачка на Путиловском заводе, поддержанная рабочими других заводов, Гапон с провокационной целью предложил организовать шествие
рабочих к Зимнему дворцу, чтобы вручить царю петицию (прошение) [10].
Вера в царя у большинства рабочих была огромной. Поэтому на собраниях рабочие горячо обсуждали
петицию, предложенную Гапоном. Но в ходе обсуждения был проявлен как классовый инстинкт рабочих,
так сказались и результаты революционной пропаганды социал-демократов и других революционных
организаций. Поэтому в петицию были включены требования политической амнистии, политической
свободы, ответственности министров перед народом, равенство всех перед законом, свободы борьбы
труда против капитала, свободы совести, восьмичасового рабочего дня и других политических и социально-экономических требований.
Царское правительство, зная о характере готовящегося шествия, разработало план кровавой расправы с рабочими. Для этой цели был создан специальный штаб во главе с дядей царя великим князем
Владимиром. Все районы города были заполнены войсками, заняты все вероятные пути движения рабочих
к Зимнему дворцу. Имеющиеся в столице войска правительство пополнило частями из Пскова и Ревеля.
Утром 9 января 140 тысяч человек со сборных пунктов города, с окраин и пригородов двинулись к Зимнему
дворцу. Многие рабочие шли с женами и детьми. Среди участников шествия было немало женщин-работниц.
Когда передние колонны манифестантов достигли Дворцовой площади, раздался залп, за ним другой, третий.
Чудовищная расправа с участниками мирного шествия происходила в разных концах города: у Нарвских
ворот, на Шлиссельбургском тракте, на Васильевском острове, на Выборгской и Петербургской сторонах.
Самое страшное кровопролитие было на Дворцовой площади и прилегающих к ней улицах. Царские опричники с ожесточением бросались на людей, топтали их лошадьми, стреляли, рубили шашками, кололи штыками. В тот воскресный день улицы Петербурга залила рабочая кровь. По всему городу слышались плач, стоны,
проклятья, гневные крики избиваемых людей: «У нас нет больше царя! Долой царя!»
Правительство сознательно преуменьшило размеры трагедии, сообщив, что 9 января было убито
96 человек и 330 ранено. Даже приблизительные подсчеты журналистов, находившихся в разных районах
города, свидетельствовали, что убитых и раненых было около 4600.
В ряде мест произошли стычки рабочих с солдатами и казаками. Особенно упорными они были на
Васильевском острове. Здесь – на Среднем и Малом проспектах, на Четвертой и других линиях – было
сооружено 12 баррикад, их защищало несколько тысяч человек. На баррикадах развевались красные зна-
216
ИСТОРИЯ
мена. О героической борьбе василеостровцев быстро узнал весь Петербург. Перед рабочими открывался
теперь только один путь – беспощадная борьба с самодержавием. 9 января 1905 года стало первым днем
первой русской революции. Пролетариат Петербурга ответил на зверства царизма массовой политической
стачкой. 10 января в городе бастовало свыше 160 тысяч человек на 650 предприятиях. Стачка продолжалась до 17 января. Не прекращались столкновения с полицией и войсками. Весь Петербург представлял
собой один громадный военный лагерь: всюду войска и войска. На улицах Петрограда – впервые после
восстания декабристов 1825 года – была выставлена артиллерия. В конечном итоге все выступления были
беспощадно подавлены правительственными войсками.
Таким образом, начало XX века для России было бурным и тяжелым. В условиях назревающей революции правительство стремилось к сохранению существующего политического мировоззрения общества
без каких-либо существенных изменений. Основной социально-политической опорой самодержавия попрежнему продолжали оставаться дворянство, армия, казачество, полиция, разветвленный бюрократический аппарат, церковь. Правительство также использовало вековые царистские иллюзии народных масс,
их религиозность, политическую темноту. Но были и новшества. Правительственный лагерь был неоднородный. Правые стремились блокировать все попытки проведения реформ, отстаивали неограниченное
самодержавие, выступали за подавление революционных выступлений. Были в правительственном лагере
и либеральные демократы, которые понимали необходимость расширения и укрепления социально-политической базы монархии, союза дворянства с верхами торгово-промышленной буржуазии.
В начале XX века сложился либеральный лагерь. Его формирование протекало медленно в связи с
тем, что представители буржуазии твердо стояли на верноподданнических позициях, демонстративно
уклонялись от политической деятельности. 1905 год стал переломным. Но даже и в это время российская
буржуазия не отличалась особым радикализмом. Рабочее и крестьянское движение набирало силу. Шел
процесс формирования и укрепления политического мировоззрения трудящихся масс российского общества. Оно приобретало все более ярко выраженный революционный, боевой характер и было направлено
на коренное политическое переустройство общества.
Литература:
1. Коновалова А. В. Акции нефтяных предприятий в начале ХХ века на С.-Петербургской фондовой бирже
// Экономическая история. Обозрение. / Под ред. Бородкина Л. И. Вып. 10. – М., 2005.– С. 28–45.
2. Левин И. И. Петербургская биржа в 1899–1912 гг. и дивидендные ценности (Материалы для
исследования) // Вестник финансов, промышленности и торговли. 1914. Т. 1. № 3.- С. 603; Филипов Ю. Д.
Биржа. Ее история, современная организация и функции. – СПб., 1912.; Васильев А. А. Биржевая
спекуляция, теория и практика. – СПб., 1912.– С. 70; Шепелев Л. Е. Акционерные компании в России. –
Л., 1973.– С. 159; Коммерческая энциклопедия М. Ротшильда. / Под ред. Григорьева С. С. Том III.– СПб.,
1900.– С. 322; Слиозберг Г. Б. Русские биржевые дивидендные бумаги. –СПб., 1895; Русские биржевые
ценности 1914–1915 гг. – Пг., 1915; Боханов А. Н. Буржуазная пресса России и крупный капитал конец
XIX в.- 1914 г. – М., 1984.- С. 15; Гиндин И. Ф. Банки и экономическая политика в России (XIX — начало
XX вв.). Избранное. Очерки истории и типологии русских банков. – М., 1997. –С. -159; Лизунов П. В.
Русские ценные бумаги на российских и европейских фондовых биржах (конец XIX — начало XX века)
// Экономическая история: Ежегодник. 2001. – М., 2002.- С.-212.
3. Пигу А. Экономическая теория благосостояния.– М., 1985.Т.1. – С.326-327; Грановский Е. А.
Монополистический капитализм в России. – Л., 1979; Лившин Я. И. Монополии в экономике России. –
М., 1961; Цыперович Г. Р. Синдикаты и тресты в дореволюционной России. – Л., 1984.
4. Витте С. Ю. Воспоминания. – М., 1960.Т.2. – С.492.
5. Витте С. Ю. Воспоминания. – М., 1960.Т.2. – С.52.
6. Погожев А. В. Учет численности и состава рабочих в России. – СПб, 1906.- С.42, 49.
7. Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1903 г., отдел 1, 2-е полугодие, № 69.–
С. 1539 – 1544.
8. Апушкин В. А. Дело о сдаче крепости Порт-Артур японским войскам в 1904 г. – СПб., 1908.– С. 469;
Сорокин А. И. Оборона Порт-Артура. – М., 1952.- С. 231; Левицкий Н. А. Русско-японская война. – М.,
1938. – С. 291; Военный сборник. 1908. № 1. Приложение. – С. 78-84.
9. Заключение Следственной комиссии по выяснению обстоятельств Цусимского боя. – Пг., 1917.
10. Государство российское: власть и общество. С древнейших времен до наших дней. Сборник документов.
Под ред. Кукушкина Ю. С. – М.: Изд-во Моск. университета, 1996.
217