НЕКЛАССИЧЕСКАЯ СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ ЗАПАДА О

Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 18 (272).
Философия. Социология. Культурология. Вып. 25. С. 130–132.
Е. Г. Прилукова
НЕКЛАССИЧЕСКАЯ СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ ЗАПАДА
О ПРИРОДЕ ВЛАСТИ
Статья посвящена знаково-символической природе власти. Власть в своем развитии отказывается от практик прямого принуждения и переходит к косвенным, «мягким». Выявлены основные подходы к анализу природы власти в современной историко-философской мысли Запада: семиотический, структуралистский и постмодернистский.
Ключевые слова: власть, общество, масс-медиа, знак, символ, образ, семиотика, структурализм, постмодернизм.
Вопрос бытия власти – один из разрабатываемых и дискуссионных в современной
науке, так как сегодня власть приобретает
новые формы: отказываясь от традиционных
прямых способов давления и принуждения
и прибегая к «мягким» институционально
опосредованным формам своего проявления. Власть порождает всевозможные знаки
и символы, которые со временем превращаются во власть, подчиняют себе человека, задают картину реальности – репрезентируют
действительные факты и значения. Развитие
современного общества привело к бурному
развитию знаково-символических форм бытия власти, которые оказались способными
превратить человека из субъекта деятельности в объект властвования.
Изучение знаково-символических форм
бытия власти начинается с XX столетия в
философской мысли, хотя эта проблема в
контексте развития философского знания,
так или иначе, рассматривалась и ранее. Мы
предлагаем выделить три группы исследований.
Первую группу представляют работы
по семиотике (В. Гумбольдт, Ч. Моррис,
Ч. Пирс, Ф. де Соссюр и др.), в них вводится
понятие знака, раскрывается природа и дается
классификация в соотношении с означаемым.
Особое внимание уделяется тому, что в каждой культуре на том или ином этапе ее развития вырабатываются определенные знаки,
способные изменяться вместе с самой культурой. Знак как посредник взаимодействия
способен заместить собой любой предмет.
Наиболее сложный знак – символ, который
значительно богаче других по содержанию.
Более того, в нем знак и значение могут значительно расходиться, и многое понимании
зависит от контекста.
Анализируя власть как знаково-символическую деятельность, следует уделить внимание различению формы и содержания властных отношений. Оформляя властное взаимодействие, знаки и символы в значительной
степени конструируют его, подчиняя своей
собственной логике функционирования, т. е.
знак не всегда связан со своим носителем –
он способен «жить» самостоятельно.
Ф. Шлейермахер предложил метод понимания текстов: подобно умению читать, писать и логично мыслить, можно научиться
и понимать, для этого лишь нужно изучить
определенную систему правил и сознательно их применять. Герменевтическая деятельность позволяет понять индивидуальность
автора и скрытые интуитивные побуждения,
которые им двигали более глубоко, чем автор
их понимал. Текст, интерпретируемый объект и интерпретатор должны быть в одном
«круге».
М. Хайдеггер полагал, что «благодаря
языку человек экзистирует»1, так как «дар
речи отличает человека, только и делая его
человеком»2.
Г. Гадамер считал язык универсальной
средой человеческого существования и указывал, что «пониманию подлежит уже не
только дословный текст или объективный
смысл, но также индивидуальность говорящего или пишущего <…> только обращение
к генезису мыслей позволяет понять их понастоящему»3.
Вторую группу исследований представляют работы Р. Барта, Ж. Лакана, К. ЛевиСтросса, М. Фуко, У. Эко и др. В них отражается стремление за образами, символами,
знаками обнаружить несознаваемые глубинные структуры, скрытые механизмы знаковых систем. Выделение структурного аспекта
Неклассическая современная философия Запада о природе власти
возможно на некоторой знаковой системе.
Смысл не выражается и отражается, а создается, «делается» и «производится».
У К. Леви-Стросса знаки и символы –
«конкретное бытие», которые «могут замещать другую вещь». Однако символ «обладает неограниченными возможностями, тогда
как у знака они ограничены»4.
М. Фуко обращается к анализу власти как
к результату стратегической ситуации, которая может разрешаться различными способами: от мирных до военных. В его аналитике
власти отношения силы реализуют свои стратегические установки с помощью различных
дискурсов, которые «являются тактическими
элементами или блоками в поле отношений
силы; внутри одной и той же стратегии могут
быть самые различные и даже противоречащие друг другу дискурсы; и, наоборот, они
могут обращаться, не меняя своей формы,
между противоположными стратегиями»5.
Они представляют собой силу, обеспечивающую эффект властвования, т. к. сопряжены с
когнитивным властным ресурсом – знанием.
Р. Барт указывает, что любое «слово обладает множеством смыслов, все официальные
языковые институты – это машины, постоянно пережевывающие одну и ту же жвачку;
школа, спорт, реклама, массовая культура,
песенная продукция, средства информации
безостановочно воспроизводят одну и ту же
структуру, один и тот же смысл, а бывает, что
одни и те же слова: стереотип – это политический феномен, это само олицетворение идеологии»6. Люди следуют общеобязательным
нормам, заложенным в языке, и поэтому не
человек пользуется языком, а язык пользуется ими: «весь сплошь язык есть общеобязательная форма принуждения» и в нем «рабство и власть переплетены неразрывно»7.
У. Эко указывает, что автор «творит» читателя своими произведениями, ведь когда сочиняют, то думают, прежде всего, о том, кто
будет читать. Автор всегда «старается указать читателю, чего тот должен хотеть – даже
если тот пока сам не понимает. Он старается указать читателю, каким читатель должен
быть» и «текст должен стать устройством для
преображения собственного читателя»8.
Третью группу исследований знаковосимволического бытия власти представляют
философские исследования постмодернистов. Наиболее известные представители этого направления – Ж. Бодрийяр, Ф. Гваттари,
131
Ж. Делёз, Ж. Деррида, Э. Лакан, Р. Рорти и
др. Они подчеркивают, что развитие науки,
техники и технология ведут к превращению
окружающего человека мира во все более
языковой и знаковый.
Ж. Бодрийяр обращается к теме власти, которой наделены знаки, обладающие в обществе масс медиа тенденцией нарастания. Превращаясь в фетиши, вещи утрачивают свои
утилитарные смыслы, становясь имитирующими действительность знаками реальности,
которые он определил как симулякры, заменяющие собой реальный мир. Они становятся
мощным ресурсом власти, т. к. информативно
богаты и являются ретрансляторами множества социокультурных смыслов. В условиях
современности власть проявляет свою силу
в знаково-символическом пространстве, где
господствуют симулякры как образцы несуществующих объектов. Ж. Бодрийяр утверждает, что образ взял верх над реальностью и
навязывает ей свою имманентную эфемерную логику, он обнаруживает дьявольскую
природу. «Только невероятное ослепление
побуждает отрицать эту силу, равную всем
прочим и даже превосходящую их все, поскольку она опрокидывает их простой игрой
стратегии видимостей»9. Как следствие, формирование новых ценностей, поставляемых
медиа средствами.
В последнее десятилетие постмодернизм
рассматривает «мягкую» силу власти, или
«soft power», которая применяется в современных массовых коммуникациях. Для укрепления властных отношений и увеличения
ресурсов социального контроля и управления
институты власти разных уровней предпочитают сочетать жесткие формы отправления власти с «мягкой» силой, заложенной в
инструментах PR, различных инструкциях,
алгоритмах, правилах и т. п. Образы власти
становятся все более и более привлекательными, да и сама власть стремится ничего не
скрывать от общества. Соединение силовых
механизмов власти с коммуникативными
практиками обеспечивает эффективность
властвования. Именно «soft power» подразумевает использование в качестве ресурсов
властного влияния привлекательные политические имиджи и культурные ценности,
транслируемые средствами массовой информации.
С. Жижек анализирует формы знаковосимволического бытия власти в условиях
Е. Г. Прилукова
132
виртуальной реальности. По его мнению,
общество и власть всегда навязывают выбор
человеку, они говорят: «…у тебя есть свобода выбора, но лишь при условии, что ты совершишь правильный выбор <...> Если же ты
совершишь неправильный выбор, то вообще
лишишься самой свободы выбора»10.
Современная дисциплинарная власть
«растворяется» в потоках коммуникации
и концентрируется в руках тех, кто владеет
средствами массовой коммуникации и информации. Зрелищные образы взяли на себя
властную функцию нормирования общества,
они есть отражение действительности в сознании человека, и как реальная наличность
есть результат развития материальной и духовной деятельности людей и, значит, зафиксированный результат (как бы «вплетенный
в ткань») в общезначимой и общепринятой
форме существования. Поэтому борьба за
власть связывается с борьбой за умы людей,
которая есть фактически борьба за массмедиа, так как они конструируют реальность,
дают ориентиры и смыслы жизни и деятельности человека.
Примечания
Хайдеггер, М. Письмо о гуманизме // Хайдеггер, М. Время и бытие : Статьи и высту-
1
пления : пер. с нем. М. : Республика, 1993.
С. 201.
2
Хайдеггер, М. Путь к языку // Там же. С. 259.
3
Гадамер, Г. Истина и метод : Основы философской герменевтики : пер. с нем. / общ. ред.
и вступ. ст. Б. Н. Бессонова. М. : Прогресс,
1988. С. 234.
4
Леви-Стросс, К. Первобытное мышление /
пер., вступ. ст. и прим. А. Б. Островского. М.
: Республика, 1994. С. 127.
5
Фуко, М. Воля к истине : (По ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных
лет) : пер. с фр. М. : Касталь, 1996. С. 203–204.
6
Барт, Р. Удовольствие от текста // Барт, Р.
Семиотика : Поэтика. Избранные работы
: пер. с фр. / сост., общ. ред. и вступит. ст.
Г. К. Косикова. М. : Прогресс, 1989. С. 494.
7
Барт, Р. Лекция // Там же. С. 549.
8
Эко, У. Заметки на полях «Имени розы» /
пер. Е. Костюкович. М. : Астраль : Corpus,
2011. С. 625–626.
9
Бодрийяр, Ж. Соблазн / пер. с фр. А. Гораджи. М. : Ad Marginem, 2000. С. 36.
10
Жижек, С. Возвышенный объект идеологии
/ пер. с англ. В. Софронова. М. : Худож. журн.,
1999. С. 167.