План: 1. Введення. 2.

План:
1. Введення. Двоїстість оцінок
2. Біографія: дитинство, юність, отроцтво.
3. Шлях на індустріалізацію.
4. Створення нового політичного режиму.
5. Поширення сталінської деспотичної диктатури.
6. Особистість, характер Сталіна.
7. Підготовленість до війни.
8. Війна.
9. Наслідки війни і ціна перемоги.
10. Вердикт історії.
Введення.
1. Про Сталіна зараз говорять і пишуть дуже багато. Сталін, Сталін ... А заодно і
"сталінщина" і "сталінізм": ще так недавно абсолютно неможливі в нашій пресі, що
носили на собі печатку лютої ідеологічної крамоли, слова ці раз у раз звучать сьогодні,
причому виговорюються без всякої тремтіння в голосі, як будь-які звичайні
загальновживані слова Що ж ми спостерігаємо сьогодні? Не просто відмова від згаданої
реабілітації і не просто нову хвилю критики Сталіна. Хоч які гостра була така критика
свого часу, вона все ж таки була спрямована не на загальний сенс діяльності Сталіна, а
лише на окремі її сторони і моменти, нехай навіть важливі і досить численні. А сьогодні
все частіше, все чіткіше відкидається саме її загальний зміст. Не символічно чи що? - В
1961 році за рішенням двадцять другого з'їзду партії Сталін був винесений з ленінського
Мавзолею, але все ж похований в почесному ряду біля Кремлівської стіни. А нині вже
лунають голоси, що і там йому не місце, і похмурий образ лиходія, якого рятує сама
земля, мимоволі постає перед нами, коли ми про це думаємо і говоримо. Чим пояснюється
така різка зміна оцінок? Відкрилися якісь раніше невідомі факти? Немає майже все
головне, що служить підставою говорити про злочини Сталіна, вило оприлюднено ще
понад чверть століття тому. А про що тоді промовчали - наприклад, про чисельність жертв
"ЕПОХИ КОЛЕКТИВІЗАЦІЇ", 1937-1938 і наступних років, - то і до цих пір залишається
ПІД покривом таємниці. Тоді в чому ж причина? Я бачу її в тому, що на XX з'їзді і після
нього, аж до наших днів, в основі критичного осмислення Сталіна як історичної постаті
лежала переважно характеристика його особистості: на Сталіна-політика (і на сталінське в
політиці) дивилися в основному через призму його особистих якостей, так чи інакше
розуміються і оцінюваних. А сьогодні глянули (вірніше, намагаються поглянути) зовсім
по-іншому. Буртин Юрій Григорович - публіцист, член Спілки письменників СРСР.
Стаття написана для цієї книги. Якщо виходити в оцінці історичної ролі Сталіна тільки з
властивостей його характеру і поведінки, то не уникнути ні обридле безпорадною
еклектики і подвійності ("з одного боку" --- з іншого боку "), ні тієї непримиренної
різноголосся. виразний приклад якої був продемонстрований за одним з "круглих столів":
"Масштаби цієї особистості величезні .- Масштаби особистості нікчемні! .. - Ні, величезні.
І результати діяльності величезні .- Господи, та результати жахливі! "У самому справі. Ви
кажете, що він злочинець, на совісті якого страждання і смерть мільйонів людей, договір
про дружбу і кордон з Гітлером, руйнування села н пр., і пр., але хіба він тільки й робив,
що помилявся і, тим більше, підписував списки на розстріл? А хто протягом трьох
десятиліть керував країною? За кого вона індустріалізувався, виграла найбільшу з воєн,
перетворилася на світову наддержаву? Хто з дня у день вирішував безліч практичних
питань з будівництва домен і електростанцій, автозаводів і ткацьких фабрик, залізниць і
морських портів, з розробки та виробництва нових марок тракторів і комбайнів, літаків і
танків, з освоєння Півночі і зрошенню Каракумів. зі створення театрів та кіностудій,
університетів та музеїв, з розвитку мережі шкіл і клубів, лікарень і дитячих садів, щодо
встановлення пільг для сільських вчителів, багатодітних та одиноких матерів н пр., і пр., і
пр.? Хіба не стоїть підпис Сталіна і під багатьма, ймовірно. тисячами документів такого
роду? І хто може сказати, що в більшості своїй вона скріплювала рішення непродумані,
помилкові, випадкові? Звичайно, для грунтовного і повного судження на цей рахунок
поки немає матеріалу, оскільки багато документів, як і раніше закриті навіть для
наукового дослідження, проте за зовнішнім враженню сталінським рішенням, як правило,
не можна відмовити ні в цілеспрямованості, ні в послідовності, ні в логіці. Так чому б
саме ці риси не "приймати за основу" в розумінні й оцінці як особистості Сталіна, так і
його політичної діяльності? А деспотизм і жорстокість чому б не злічити всього лише
витратами сумною. але чи не неминучою зворотним боком цієї непохитною послідовності
будівельника великої індустріально-військової держави? Безжально змітає з дороги все,
що заважає, і всіх, хто здатний перешкодити здійсненню названої мети ... Ви скажете:
нічого собі "витрати" - мільйони вбитих, замучених, розтоптаних людських життів! Ви
скажете, що й мала частка їх переважить все, що можна зарахувати в заслугу винуватцю їх
мук і загибелі. Більше того, ви вкажете на бездушність і аморальність навіть самого такого
зважування: занапащене життя, хай одна-єдина, або, скажімо, побудований завод. Але
навіть якщо ваш опонент погодиться з цим, визнає, що ваші козирі старше, тим не менш і
від власних аргументів він навряд чи зможе відмовитися - куди ж їх дінеш! І в підсумку
видасть вам приблизно таке формулювання: так, звичайно, злочини Сталіна неприпустимі,
але як політик (а політика взагалі, як кажуть, брудну справу) він діяв в основному
правильно, в широкому історичному плані його діяльність (хоча і оплачена страшною
ціною) все-таки була прогресивною. Такий погляд дуже поширений - не лише в
минулому, а й у наші дні. Знаходить він вираз і в пресі - у виступах ряду авторів, які при
значних відмінностях між собою усі виходять з того, що в тих умовах (місця і часу) не
було прийнятною соціалістичної альтернативи ні Сталіну як лідеру, ні проводиться ним.
у-В результаті образ Сталіна ще і до цих пір, як би двоїться в (суспільній свідомості факт, досить чітко зафіксований і нашої художньою літературою. Ось для порівняння два
твори, що створювалися майже одночасно, у 70-ті роки, обидва - без надії на швидку
публікацію, людьми приблизно одного віку: "Діти Арбата" А. Рибакова і "Очима людини
мого покоління" К. Симонова. Там і тут Сталін. Але при деяких точках дотику (у стилі
поведінки, в мовної манері) це, по суті, дві різні людини. У Рибакова - узурпатор, який з
маніакальною невтомністю і воістину диявольською винахідливістю, ощадливістю,
підступністю плете мережу інтриг, які на меті створення і зміцнення режиму своєї
особистої влади, і без того вже до 1934 року фактично безроздільної. Отакий зловісний
павук, який , нікого не люблячи, нікому не вірячи, тче свою павутину, щоб потім
методично душити в ній всіх. хто прямо або побічно став зараз або в майбутньому колинебудь може стати для нього небезпечний. Ближніх і далеких, хвиля за хвилею, всі
розширюються безжальними колами ... А у Симонова (хоча й його ставлення до Сталіна
не можна назвати некритичним) - розумний і твердий володар, уважний до дрібниць, але в
той же час мислячий і діючий за державним масштабно, швидше доброзичливий і
поступливий (від спокійного свідомості своєї сили ), ніж грубий і примхливий; часом
злегка грає перед співрозмовником, піклується про створення певного свого "образу", але
в цілому достатньо природний; цікавиться літературою ... І в обох випадках Сталін живий. Не тільки у Симонова, який описує власні зустрічі з ним, чіпко у всіх деталях
запомненние і негайно, по свіжій пам'яті докладно і зримо відтворені, а й у Рибакова, який
не мав таких зустрічей: у його романі, якому по ряду інших позицій пред'явлено чимало
справедливих претензій, образ Сталіна намальований з таким ступенем художньої
переконливості, яка, здається, просто не залишає місця для якихось інших літературних
інтерпретацій. Де ж правда: там чи тут? А якщо тут і там, то як поєднати ці дві правди між
собою, як привести їх до якогось спільного знаменника ? У рамках "особистісного"
підходу завдання, мабуть, не має рішення. Однак нині вже став можливим зовсім інший
погляд на предмет тривалої суперечки - оцінка історичної ролі Сталіна на основі такого
вирішального і цілком об'єктивного критерію, як характер створеної під його
керівництвом системи суспільних відносин. По-різному іменується сьогодні ця система,
поки не отримала в нашій теорії (та й де вона? ще тільки прокидається від тяжкого,
протяжністю в декілька десятиліть, летаргічного сну) адекватного та загальновизнаного
позначення: "казармений комунізм", "казармений соціалізм "," Адміністративна система
"," військово-бюрократичний репресивний режим "і т. п. Але, здається, все так чи інакше
сходяться на тому, що її визначальними ознаками були послідовний антидемократизм;
підпорядкування суспільства державі, а держави - режиму особистої влади; виключно
адміністративно-командні методи керівництва: мало ефективність економіки, заснованої як у безпаспортної селі, так і в місті - на фактично примусову працю; хронічно низький
рівень життя мас в різкому контрасті з привілейованої бюрократичною верхівкою;
безправ'я і свавілля; суцільна офіціалізація всіх форм духовної життя суспільства з
культом Вождя в центрі офіційної ідеології і створеної нею міфологізованої картиною
світу; жорсткий ізоляціонізм у зовнішній політиці. Ясно, що ця система являла собою злу
карикатуру на те суспільство загальної рівності, свободи і щастя, яке під ім'ям соціалізму
було багатовікової мрією пригноблених, заради якого відбувалася наша революція,
будувалася та ж промисловість та ін Ясно, що створення, а тим більше зміцнення подібної
системи, коли антинародний характер її вже цілком визначився, підтримка її незмінності
всією потужністю тоталітарної держави не можна розглядати інакше, як пряму зраду
революції, свідомий обман трудящих мас, грубе насильство над ними, цинічне наругу над
їх ентузіазмом і вірою. І от якщо з такої точки зору ми подивимося на Сталіна, то при
самій повної об'єктивності не залишиться місця ніякої двозначності в оцінках. Він був
мудрий, а часом і добрий ? Припустимо. Але це була воістину мудрість змії, а доброта ситого тигра. геніальний? Так, якщо хочете, це був справжній геній зла. Він володів
державним розумом і залізною волею, він вмів домагатися поставлених цілей? Тим гірше,
бо реальною метою його була держава-в'язниця. Він створив велику державу, але не для
людини, якого в ній тиснули, як мурашки, а єдино для себе, для своєї необмеженій владі і
тисячолітньої слави. І за невблаганною логікою речей слава ця досить швидко обернулася
для нашої країни легковаженням - всеосяжної відсталістю, глухим кутом і застоєм. З усіма
своїми сильними сторонами (і в чималій мірі завдяки саме їм) он-похмура, безумовно
негативна постать нашої історії, і немає в його діяльності рішуче нічого, що суперечило б
такого висновку. Він міг приймати правильні , навіть гуманні рішення з тих чи інших
конкретних питань господарства, соціального забезпечення, культури, але лише остільки,
оскільки це відповідало довгостроковим інтересам побудованої їм у цілому антигуманної
системи і в заданих нею масштабах, рамках і формах. А який тиран, який деспот, якщо він
не дурний і зацікавлений у міцності своєї тиранії, не приймає за часами подібних рішень?
Сталін очолив воістину велику, воістину Вітчизняну, війну проти німецького фашизму страшної загрози для всього людського роду-Так. І його роль у цій війні не слід
применшувати: вона була безумовно велика (хай і не в міру звичайної повноти його влади,
в той момент різко обмеженою поруч не залежали від нього обставини, волею
супротивника, реальним співвідношенням сил на фронті, необхідністю рахуватися з
доводами фахівців військової справи та ін.) Але навіть якщо ми залишимо за рамками
розмови всю неоднозначність, всю двоїстість цієї ролі: і знищення перед війною
переважаючою і кращої частини нашого генералітету, і самозасліплення "дружбою" з
Гітлером, і викликані цим тяжкі ураження 1941-1942 років, і багато іншого, про що зараз
все більше пишуть, якщо не нагадаємо собі і про те, якою кров'ю дісталася нашому народу
озаглавлена ім'ям Сталіна перемога, - навіть і вона, ця велика перемога, не може
послужити його виправданню в очах поколінь. Чому? Та тому, що і сенс війни, цінність
перемоги для народу і його Вождя, для армії і її Генералісимуса збіглися в дійсності лише
частково. Ворог був один, мета його вигнання з рідної землі, як і мета знищення фашизму,
була спільною. Однак якщо народ, як сказано в "Василя Теркине", вів з ворогом "бій ...
святий і правий, смертний бій не задля слави, заради життя на землі", то до Сталіна цих
слів не віднесеш. Якщо солдат, "битий, тертий, палений", але разом з тим і внутрішньо
звільнений великої війною, піднятий нею в свою людську гідність, пов'язував з перемогою
мрію про життя справедливої і щасливою, в якій він буде господарем своєї долі, то
кремлівський Господар - відновлення своєї мало не втраченої влади, її поширення на інші
землі, незламну міцність і диктаторську повноту. У цьому сенсі можна сказати, що солдат
і його Генералісимус воювали як би на двох різних війнах, лише частково збіглися між
собою. І недарма не встиг змовкнути грім переможного салюту, як маршал Жуков
опинився в опалі, а з народу-переможця стали вибивати дух фронтовий; незалежності і
свободи - Ждановський постановами про літературу і мистецтво, 25-річними строками за
"висловлювання" та ін Це неявне, але істотне і з плином часу нараставшее розбіжність
народного та сталінськи-державного змісту Вітчизняної війни з глибокою проникливістю
виявлено романом У . Гроссмана "Життя і доля". Історія щедра на парадокси. Деспот,
залівшій кров'ю свою країну і в цьому сенсі, може бути, єдиний в ній справжній "ворог
народу", змушений заради збереження свого життя і влади нести прапор справедливої
народної війни проти ще більш зухвалого і безжального ворога; деспот, якого успіх в цій
війні (добутої ще більшою, без ліку і без жалю пролитої народної кров'ю) нарікає мало не
рятівником людського роду, - це чи не диявольська гримаса історії, наче спеціально
придумана для того, щоб остаточно сплутати у нашому і без того заблукав свідомості всі
поняття про добро і зло! Можна зрозуміти сумлінних сталіністів, тих, чиє ставлення до
Сталіну не замішано на корисливої зацікавленості у збереженні соціально-посадовий
піраміди і командних методів керівництва: у всьому цьому, дійсно, не так-то просто
розібратися. До цих пір непросто, не кажучи вже про колишні часи. І все ж сьогодні, на
відміну від тих часів, ми, повторимо ще досвіду, яким ми тоді мали. Поки що в нашому
розпорядженні був тільки досвід "періоду культу етичності ", природно було на перших
порах вважати, що все зло - в цьому культі і в самій особистості тирана. І варто його
розвінчати, варто скасувати найбільш драконівські його укази, відкрити ворота таборів,
проголосити" відновлення ленінських норм ", як, все дійсно і прийде в норму. Правда, вже
тоді - і чим далі, тим твердіше-лунали голоси про необхідність поглиблювати критичне
осмислення проблеми. Передова суспільна думка допитувалася, як же стало можливим все
те, що тепер законно ставилося в провину сталінському керівництву, і що ж в такому разі
сталося з партією, Радами, марксизмом-ленінізмом, з самим соціалізмом. нарешті. Але,
по-перше, тодішні "сили гальмування" клеїли ярлик "ревізіонізму" вже на одну
постановку подібних питань, а по-друге, потрібно визнати, що в цілому, як суспільство, до
справжнього їх вирішення ми в той момент ще не були готові. Потрібно було побачити
сталінське в самому 'Хрущова, в його методах керівництва тодішньої господарської та
політичної перебудовою, а головне - потрібно було пережити все, що буде потім , за
Брежнєва і його наступників, коли навіть така обмежена перебудова виявиться затоптана і
наступить довга, глуха "епоха застою", щоб остаточно усвідомити: суть не в особах і
навіть не в тих конкретних формах, які може приймати викувана Сталіним система
бюрократичної диктатури , - суть у самій цій системі. Вона може бути по-сталінськи
жорсткої або по-брежнєвські "ліберальної", але в будь-якому своєму варіанті вона
антилюдське, в будь-яких своїх модифікаціях означає для суспільства параліч і глухий
кут. Звичайно, можна назвати досить багато суттєвих ознак , за якими "епоха Брежнєва"
відрізнялася від "епохи Сталіна". Але настільки ж реально і внутрішнє їхня спорідненість і
наступність чи не по всіх основних, системоутворюючим показниками. Правда, в 70-і
роки був застій і не було масових репресій. Однак "немасові" все ж таки були, і їх простонапросто виявилося достатньо для вирішення завдання, типологічно подібною до тієї, для
якої Сталіну в 30-і роки знадобилася єжовщина, а в повоєнні - беріевщіна. Що ж
стосується застою, то всі його головні передумови склалися якраз за Сталіна. Саме тоді, "у
буднях великих будівництв, у веселому гуркоті, вогнях і дзвоні", одночасно з Магнітка,
Дніпрогесом, Турксибом і як би в тіні цього всіма раз, вже маємо в руках якусь аріадниної
нитка, дозволить виплутатися з цих суперечностей і логічних пасток. Безкомпромісне
відкидання сталінської системи природно призводить до настільки ж твердого погляду і
на автора даної системи, до цілком однозначною моральної і політичної оцінки його
особистості, діяльності та історичної ролі. Отже, новий погляд на Сталіна, обумовлений
новим розумінням створеної під його керівництвом системи громадських відносин. Але
тоді наступне питання: а воно-то чому стало можливим лише тепер? Чому не
сформувалося ще чверть століття тому, в рамках першої критичної хвилі, тієї. що була
піднята XX з'їздом партії? Частково, можливо, по стислості строку між 1956 роком та
брежнєвсько-сусловської перемогою у жовтні 1964 року, після якої критичне осмислення
сталінської епохи стало цілеспрямовано У цьому відношенні надзвичайно знаменною
представляється мені розвиток сталінської теми у Твардовського - Найбільш глибокого
історичного мислителя в нашій поезії. Якщо в кінці 50 -х років, коли писалася глава про
Сталіна з поеми "За даллю - далечінь", її автор наче зважував на терезах своєї душі щось
лихе і добре, що для нього включало у собі це ім'я в болісному для думки і совісті єдності:
Своєю крутий , своєю жорстокою неправоту і правоти, - то в написаній всього декількома
роками пізніше поемі "По праву пам'яті" (1966-1969) немає вже й сліду подібної
подвійності почуття. Лукаві хитрощі епохи, коли Забути, забути велять безмовно. Хочуть
в забвенье втопити Живу біль .- справили на поета дію, прямо протилежне тому, на яке
розраховували ініціатори і провідники нового ідеологічного курсу: вони допомогли йому
прийти до однозначного та безкомпромісного відкиданню сталінщини. Адже
Твардовський застав лише найперші роки "брежнєвської епохи". Тим, у кого вона перед
очима вся цілком, - куди простіше. Ось чому все більше тверді та "недіалектічни" наші
сьогоднішні оцінки загального смислу діяльності Сталіна, і ось чому історична
об'єктивність міститься саме в них, а не в колишніх уявно справедливих "з одного боку" "з іншої сторони", на яких нас і тепер "дехто" намагається утримати. Одні - за інерцією
старих уявлень, інші - що також є доволі очевидно - з цілком сучасної політичної користі.
Зараз часом лунають роздратовані голоси: "Ну скільки ж можна - все Сталін та Сталін!
Знайшли невичерпну тему і от собі тішаться дозволеної сміливістю, вправляються у
стрільбі по покійнику ". У подібних зауваженнях, навіть якщо вони належать затятим
сталіністами (хоча, звичайно, не тільки їм), є певний резон. Дійсно, наша преса куди
сміливіше і відвертіше судить про минуле, ніж, скажімо, про хід перебудови і про
діяльність нинішнього партійно-державного керівництва. Поки це так, ми все ще
залишаємося в рамках сформованих в сталінську епоху суспільних норм, і відповідно
наше моральне право на критику Сталіна виглядає певною мірою умовним. Це по-перше.
По-друге, вірно і те, що багато друкованих виступу про Сталіна і його часу не вводять в
обіг скільки-небудь значних масивів нового фактичного матеріалу. Зупиняючи увагу
читача на окремих кричущі факти сталінського беззаконня , жорстокості, підступності,
подібні публікації ще і ще раз обпалюють наші почуття (що дійсно заглушатись. Але
головне, думається, все-таки в іншому. У нестачі історичного видимого індустріальнокультурного піднесення, створювалася (і встигла повністю сформуватися) система, яка,
проголошуючи гасла руху "вперед і вище", у сфері економічних і соціальних відносин
фактично орієнтувалася на непорушну стабільність і незмінність. Система принципово
статична, свідомо відключила всі двигуни соціального саморозвитку і настільки ж
послідовно підкорила всі свої підсистеми та інститути - від механізму управління
народним господарством до школи, преси, Союзу письменників - завданню відтворення і
увічнення готівкового стану суспільства. І в результаті дійсно володіє тією інерцією і
здатністю до регенерації, тією страшною силою опору будь-яким перетворенням (навіть
якщо вони виходять зверху), яка в 60-і роки зумовила неуспіх починань Хрущова і
розпочатої було економічної реформи, а в наші дні позначається очевидним для всіх
гальмуванням перебудовного процесу. З повною переконливістю показавши, що і в
найбільш "м'якому", ненасильницький своєму варіанті сталінська система настільки ж
порочна, згубна і безперспективна, як і в спочатку жорсткому , брежнєвський досвід ніби
домалював для нас цю систему і тим самим постать самого Сталіна, його об'єктивноісторичну роль необхідно, щоб подолати, підірвати таку характерну для сучасної людини
емоційну пасивність і глухоту), але, за порівняно рідкісними винятками, дають мало їжі
розуму , політичному та історичної свідомості суспільства. Тим більше, що Сталін постає
в них зазвичай лише як явище минулого, не має прямого відношення до сучасного стану
країни, її проблемам та перспективам. Якщо так, то й справді не час йому йти на сторінки
спеціальних історичних журналів та книг. очищаючи майданчик масової друку для чогось
більш злободенного? Якби так ... Але. на жаль, це зовсім не так. І, визнаючи за згаданими
голосами частку істини, хочеться, однак, відповісти їм з повним убеждением: Сталин —
тема остро актуальная, сегодняшняя. Не для одних специалистов — для общества в целом.
Он — насущная проблема нашего настоящего и нашего будущего, от того или иного
разрешения которой это будущее непосредственно зависит. И настоящий разговор о нем
еще только-только начинается. Что же делает тему Сталина столь важной для человека
наших дней? Разумеется, не столько он сам, хотя загадки (подчас мрачные тайны) его
личности и биографии, лишь отчасти приоткрытые, еще, вероятно, долгое время будут
занимать наше воображение. И даже не столько его политическая и государственная
деятельность, хотя в ней есть немало такого, что и до сих пор многие благоразумные наши
обществоведы предпочитают обходить, как столб с надписью: “Не влезай! Убьет!”
Наиболее актуальным, непосредственно участвующим в современной жизни остается для
нас наследие Сталина. Прежде всего в виде той системы общественных отношений,
которая создана была в СССР под его руководством, устояла в потрясениях 50—60-х
годов, заново стабилизировалась в “эпоху застоя” и, таким образом, с известными
модификациями дожила до перестройки, а значит, и до сегодняшнего дня. Перед нами
стоит задача преодоления этой системы, превращения ее в нечто принципиально от нее
отличное. Задача поистине невероятная по своей трудности, и сейчас, на старте, она,
может быть, особенно жестко испытывает нас. Испытывает нашу волю к переменам,
серьезность наших намерений, истинную меру нашей внутренней свободы, готовность
обсуждать (а затем и решать) свои проблемы действительно безбоязненно, не ограничивая
себя привычными запретами: этого касаться еще нельзя, это еще не сказал Горбачев, а это
он (или Ленин ) сказал иначе... Если подобные запреты для нас остаются в силе — значит
нам не стоит и браться за дело, мы его только погубим — и притом обязательно — своей
половинчатостью и трусостью. Зато если мы и в самом деле созрели для серьезного
разговора о том, что есть и чего мы хотим, тогда он сам собою будет и свободным от
лозунговой крикливости, и ответственным, искренним, конструктивным. Давайте же
обратимся непосредственно к личности Сталина и выясним, каким он был и почему таким
стал. Для достижения этой цели просмотрим его биографию: кто были его родители,
каким он был в детстве, в юности и т. д. 2. В нескольких десятках километров от столицы
Грузии Тифлиса (ныне Тбилиси) находится городок Гори. В конце прошлого века он
представлял собой поселение с одноэтажными домами , с пыльными улочками кварталов
бедноты. Гори расположен на берегах Куры в живописной местности. На холмах вокруг
города под горячим кавказским солнцем издавна произрастал виноград, из которого
жители делали отличное вино. В древние времена, согласно греческой мифологии, Ясон и
аргонавты именно на черноморских берегах Грузии искали золотое руно. В начале 70-х
годов XIX века из села Диди-Лило в Гори переселился Виссарион Иванович Джугашвили,
сапожник. Есть предположение, что он не был грузином по национальности, а происходил
из осетин, живших в горах. В 1874 году он женился на юной Екатерине Георгиевне
Геладзе, которая, как и ее муж, родилась в семье крепостных. Екатерина Георгиевна была
неграмотной, подобно своему мужу не говорила по-русски. Эта рыжеволосая
привлекательная женщина была глубоко религиозной. Еще в молодости ей пришлось
похоронить двух своих младенцев. Когда 9 декабря (по григорианскому календарю 21
декабря) 1879 года родился сын Иосиф, она почувствовала, что жизнь ее приобрела новый
смысл. Она нежно любила своего сына и ласково называла его Сосо, Соссло. Когда ее
ребенок заболел, она самоотверженно выхаживала его . Болезнь не прошла бесследно: на
лице И. В. Сталина остались мотки от оспы, а одной рукой он двигал с трудом до конца
сноси жизни. Родителя по-разному представляли себе судьбу сына. Мать в 1888 году
записала его в местное духовное училище. Но вскоре Виссарион Джугашвили забрал его
оттуда. Он хотел, чтобы его сын также стал сапожником. Отец повез его с собой в Тифлис,
где работал в течение трех лет па обувной фабрике Адельханова, после того как его
собственная мастерская в Гори разорилась. Однако борьба в семье закончилась в пользу
матери, отличавшейся сильной волей. Сосо опять вернулся в училище. Отец умер в 1890
году. Екатерина Георгиевна работала прачкой в богатых семьях, чтобы прокормить себя и
сына. Эта женщина прожила долгую жизнь. Она увидела, как ее сын стал руководителем
гигантской страны, окруженным поклонением и восхищением людей. Сама она вела
скромную, простую жизнь в Грузии. По просьбе сына она на короткое время переселилась
в Кремль, но все же вскоре вернулась домой. Там она и умерла в 1937 году. В духовном
училище мальчик Джугашвили считался одним из лучших учеников. Он выделялся
природным умом и особенно хорошей памятью. Эта его способность впоследствии
получила дальнейшее развитие. В то время обучение шло на русском языке, но грузинские
национальные традиции все-таки сохранялись. По воспоминаниям одноклассников,
Джугашвили прочитал все книги в городской библиотеке, особенно он любил
романтическую грузинскую прозу. В те годы он познакомился с героями классических
произведений Чавчавадзе и Руставели. Особое пристрастие он испытывал к книгам
писателя Казбеги. В июне 1894 года по окончании училища он был отмечен как лучший
ученик. Учитель советовал его матери продолжить обучение способного мальчика.
Молодой Иосиф Виссарионович, не достигший еще 15-летнего возраста, в сентябре 1894
года был зачислен в Тифлисскую православную духовную семинарию. С этого времени и
до мая 1899 года это самое значительное учебное заведение Грузии оказывало решающее
влияние на его духовное развитие . В эти годы он был слушателем семинарии,
получавшим стипендию. Тифлисская православная семинария являлась тогда
рассадником всякого рода освободительных идей среди молодёжи, как народническонационалистических, так и марксистско-интернационалистических; она была полна
различными тайными кружками. Господствующий в семинарии иезуитский режим
вызывал у Сталина бурный протест, питал и усиливал в нём революционные настроения.
Пятнадцатилетний Сталин становиться революционером. “ В революционное движение,-говорит Сталин ,-- я вступил с 15-летнего возраста, когда я связался с подпольными
группами русских марксистов, проживавших тогда в Закавказье . Эти группы имели на
меня большое влияние и привили вкус к подпольной марксисткой литературе”. 1 В 1896—
1897 годах Сталин стоит во главе марксистских кружков семинарии. В августе 1898 года
он и формально вступает в тифлисскую органимцию Российской социал-демократической
рабочий партии. Сталин становится членом группы „Месаме-Даси" — первой Груммской
социал-демократической органивации, сыгравшей в 1893—1898 годах известную
положительную роль в распространении идей марксизма. „Месаме-даси" не была
ПОАитически однородна—её большинство стояло на позициях „легального“•• марксизма"
и склонялось к буржуазному на- ционали“му“ Сталин, Кецховели, Цулукидзе
составху^ЛУУМоводящее ядро революционного хшмЙИРбго меньшинства „Месамедаси", Ц^^^Р^аародышем революционной социал- 1 Сталин ведёт в этот период
интенсивную пропагандистскую работу в рабочих кружках, участвует на нелегальных
рабочих собраниях, пишет листовки, организует стачки. Это была первая школа
революционной практической работы, пройденная Сталиным среди передовых
пролетариев Тифлиса. „Я вспоминаю, — говорил Сталин,— 1898 год, когда я впервые
получил кружок из рабочих железнодорожных мастерских... Здесь, в кругу этих
товарищей, я получил тогда первое своё боевое революционное крещение... моими
первыми учителями были тифлисские рабочие"^ Занятия марксистских рабочих кружков в
Тифлисе проходили по составленной Сталиным программе. В семинарии, где была
налажена строгая слввка за „подозрительными", начинают •догадываться о нелегальной
революционной работе Сталина. 29 мая 1899 года его исключают из семинарии за
пропаганду марксист. -Некоторое • время Сталин перебивается уроками, а затем (в
декабре 1899 г.) поступает на работу в Тифлисскую физиче- скую обсерваторию в
качестве вычислителя-наблюдателя, ни на минуту не прекращая революционной
деятельности. 1 Уже в то время Сталин—один из самых энергичных и видных работников
тифлисской социал-демократической организации. ?„В период 1898—1900 гг. сложилась
и оформилась руководящая центральная социал-демократическая группа тифлисской
организации... 1 Тифлисская центральная социал-демократическая группа провела
огромную революционно-пропагандистскую и организационную работу по созданию
нелегальной социал-демократической партийной организации'^. Сталин возглавляет эту
группу. Ленинский „Союз борьбы за освобождение рабочего класса" был образцом,
которому неизменно следовали в своей работе тифлисские революционные социалдемократы. Рабочее движение в Тифлисе под руководством революционного
меньшинства „Месаме-даси" (Сталин, Кецховели, Цулукидзе) в этот период начинает
выходить из рамок старой, чисто пропагандистской работы „с выдающимися единицами "
из рабочих. * Агитация в массах путём выпуска листовок на алобо* дневные темы, путём
летучих собраний и политических демонстраций против царизма выдвигается жизнью на
первый план. Новую тактику встречает в штыки оппортунистическое большинство
„Месаме-даси", которое склонялось к „экономизму" , чуралось революционных методов,
было против „уличной" политической борьбы с самодержавием. Сталин, революционное
меньшинство „Месаме-даси" ведут ожесточённую и непримиримую борьбу против
оппортунистов за проведение новой тактики, тактики массовой политической агитации.
Они находят горячую поддержку у передовых рабочих Тифлиса. В переходе тифлисских
социал-демократов к новым методам работы выдающуюся роль сыграл Виктор
Курнатовский—образованный марксист^ стойкий последователь и ближайший соратник
Ленина, проводник ленинских идей в Закавказье, По приезде в Тифлис осенью 1900 года
он завязывает тесные отношения СО Сталиным и революционным меньшинством
„Месаме -даси", становится ближайшим другом и соратником Сталина. Когда с декабря
1900 года начала выходить ленинская “Искра", Сталин целиком стал 3. В декабре 1925
года открылся XIV съезд партии. В политическом отчёте ЦК Сталин нарисовал яркую
картину роста политической и хозяйственной мощи Советского Союза. Однако, говорил
Сталин, мы не можем удовлетвориться этими успехами, ибо страна наша продолжает
оставаться отсталой, аграрной. Для того, чтобы обеспечить экономическую
самостоятельность нашей страны и укрепить её обороноспособность, для того, чтобы
создать необходимую для победы социализма экономическую базу, —надо превратить
нашу страну из аграрной в индустриальную. С трибуны XIV съезда вождь партии говорил:
“Превратить нашу страну из аграрной в индустриальную, способную производить своими
собственными силами необходимое оборудование,—вот в чём суть, основа нашей
генеральной линии”. ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ в исторически кратчайшие сроки такой
огромной и вместе с тем отсталой в экономическом отношении страны, какой являлся
Советский Союз в тот период, представляла гигантские трудности. Нужно было построить
заново целый ряд отраслей индустрии, неизвестных старой царской России. Нужно было
создать новую оборонную промышленность, которой не было в прежней России. Нужно
было построить заводы современных сельскохозяйственных машин, неведомых старой
деревне. Это требовало колоссальных средств. Капиталистические государства добывали
их беспощадной эксплуатацией народа, захватническими войнами, кровавым грабежом
колоний и зависимых стран, внешними займами. Но Советская страна не могла
пользоваться этими грязными источниками, а путь внешних займов был для неё закрыт
капиталистами. Оставалось добыть средства только внутри Советской страны. Опираясь
на указания Ленина, Сталин разработал положения о социалистической индустриализации
нашей страны. Он показал, что: 1) существо индустриализации состоит не в простом росте
промышленности, а в •развитии тяжёлой индустрии и прежде всего её сердцевины—
машиностроения, ибо только создание тяжёлой индустрии и собственного
машиностроения обеспечивает материальную вазу социализма и ставит страну
социализма в независимое от капиталистического мира положение; 2) экспроприация
помещиков и капиталистов в нашей стране в результате Октябрьской социалистической
революции, уничтожение частной собственности на землю, фабрики, заводы, банки и т. д.
и передача их в общенародную собственность—создали мощный источник
социалистического накопления для развития индустрии; 3) социалистическая
индустриализация в корне отличается от капиталистической— последняя строится путём
колониальных захватов и грабежей, военных разгромов, кабальных займов и беспощадной
эксплуатации рабочих масс и колониальных народов, а социалистическая
индустриализация опирается на общественную собственность на средства производства,
на накопление и сбережение богатств, создаваемых трудом рабочих и крестьян;
социалистическая индустриализация неразрывно связана с неуклонным улучшением
материального положения трудящихся масс; 4) поэтому коренными задачами в борьбе за
индустриализацию являются повышение производительности труда, снижение
себестоимости, борьба за трудовую дисциплину, режим экономии и т. д.; 5) условия
строительства социализма в СССР, трудовой энтузиазм рабочего класса— делают
возможным осуществление необходимых высоких темпов индустриализации; 6) путь к
социалистической переделке сельского хозяйства лежит через индустриализацию страны,
которая должка создать техническую базу для этой переделки. Вооружённые этой чёткой
и ясной программой трудящиеся Советского Союза приступили к социалистической
индустриализации страны. Ни одна область, ни один вопрос индустриализации не
ускользали из поля зрения Сталина. Сталин—инициатор создания новых отраслей
промышленности, развития и реконструкции ранее отсталых отраслей. Сталинвдохновитель создания второй угольно-металлургической базы в нашей стране,
строительства Кузбасса. Сталин—организатор и руководитель социалистические строек.
Сталинградский тракторострой, Днепрострой, Магнитострой, Уралмашстрой, Ростовский
сельмашстрой, Кузнецкстрой, Турксиб, Саратовский комбайнстрой, строительство
автомобильных заводов в Москве и Горьком и ряд других строек,—все они связаны с
именем Сталина. Уже к концу 1927 года определились решающие успехи политики
социалистической индустриализации. Первые итоги были подведены XV съездом партии,
собравшимся в декабре 1927 года. В своём отчётном докладе Сталин дал яркую картину
успехов социалистической индустриализации и подчеркнул необходимость дальнейшего
расширения и укрепления социалистических командных высот, как в городе, так и в
деревне, держа курс на ликвидацию капиталистических элементов в народном хозяйстве.
С исключительной глубиной товарищ Сталин раскрыл перед партией и советским
народом всю сложность и опасность сложившегося время “Международного положения и
определил принципы области советской внешней политики. Он говорил: „Задачи партии
области внешней политики: 1. Проводить и впредь политику мира и укрепления деловых
связей со всеми странами; 2. Соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты
нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками; 3.
Всемерно укреплять боевую мощь нашей Красной Армии и Военно-Морского Красного
Флота; 4. Крепить международные связи дружбы с трудящимися всех стран,
заинтересованными в мире и дружбе между народами. 4.1931—1933 годы представляли
собой своеобразный переходный период в развитии Советского Союза, в строительстве
политического режима нового типа, который создавал Сталин. Общество раздиралось
вихрями коллективизации и индустриализации. Бывшие оппозиционеры были
разгромлены, однако члены оппозиционных групп после публичного покаяния были
оставлены в политической жизни, но, естественно, не на высших руководящих постах.
Бывшие оппозиционные группы исчезали также и потому, что начало индустриализации и
коллективизации означало практическое решение общественных проблем, которые
раньше обсуждались только в принципе, теоретически. Что касается отношения к
политическому руководству, руководящей роли Сталина, то стали проявляться другие
настроения. В то время как общество под влиянием бурь коллективизации и победы
сталинского направления над оппозицией надеялось на какое-то смягчение и
либерализацию жизни, в партийном руководстве вновь усилились голоса, требующие
ухода Сталина. Уже в 1930 году, хотя и не публично, оппозиционная группа, связанная с
именами С. И. Сырцова и В. В. Ломинадзе, высказывалась за смещение Генерального
секретаря. Спустя два года аналогичное требование выдвинула группа М. Н. Рютина,
затем кружок А. П. Смирнова, Н. Б. Эйсмонта и М. Г. Толмачева выразил это в своей
программе, отметив, что наряду с политическими решениями должна быть найдена
возможность для смещения Сталина с поста Генерального секретаря ЦК. Вне всякого
сомнения, эти годы были напряженными для Сталина с точки зрения создания его личной
диктатуры. Было неясно, как будет реагировать общество на так называемую “вторую
революцию”. Неопределенность для него создавало также и все более ощутимое
противостояние широких кругов партийного руководства. Кризисную для Сталина
обстановку усилило то, что в ноябре 1932 года его вторая жена Надежда Аллилуева
покончила с собой, оставив сиротами двоих детей В газетах сообщили о внезапной и
преждевременной смерти. Покойной был 31 год. В начале 30-х годов из партии были
исключены три известных деятеля оппозиции, и им вынесли судебный приговор, затем в
ссылку вновь были отправлены многие видные оппозиционеры. XVII съезд ВКП(б),
проходивший в начале 1934 года, получил название “съезд победителей”. Действительно,
внешне он казался демонстрацией большого единства. Но на самом деле обстановка
внутри высшего партийного руководства была по-прежнему напряжен ной. Внутренние
конфликты выразились и в том, что согласно стенограмме съезда, Сталина избрали не
Генеральным секретарем ЦК, а. формально членом Секретариата и секретарем ЦК
ВКП(б). Хотя получивши на съезде слово известные оппозиционеры апологетически
превозносили гений Сталина, в руководящих партийных кругах вновь встал вопрос о его
перемещении Многие с большим удовольствием видели бы на посту Генерального
секретаря ЦК популярного руководителя Ленинградской партийной организации С. М.
Кирова. 5.1 декабря 1934 года Сергей. Миронович Киров бы, убит выстрелами в спину в
коридоре Смольного в то момент, когда рядом с ним не было охраны. Стрелял Леонид
Николаев, который, согласно медицинскому об следованию, сделанному в тот период,
имел неустойчивую психику. И поныне существует множество предположений о том, что
за люди подстрекали убийцу Кирова и кто являлся организатором убийства. За коротки;
срок исчезли все непосредственные свидетели — офицеры НКВД, сотрудники охраны
Кирова. Затем на основании приговора суда был казнен сам Николаев. Нет не
посредственных свидетельств, которые подтвердили бы, что за убийством стоит Сталин. В
то же время трудно себе представить, что это покушение могло произойти без его ведома.
Ясно, что на классический вопрос, ком это было выгодно, сегодня может быть дан
однозначный ответ. Создание и сохранение неограниченной личной диктатуры Сталина
стало возможным только после того, как была уничтожена та альтернатива, которую
представлял Киров. Всеобщее распространение сталинской деспотической диктатуры
могло осуществляться только путем террора во всей структуре власти. Сталин это понял
довольно быстро. После покушения убийца, а также более ста человек, обвинявшихся в
терроризме и находившихся в это время в тюрьмах, были казнены. Из Ленинграда было
выслано большое число людей, подозреваемых в оппозиционной деятельности. Были
ужесточены условия содержания в тюрьмах, перед судом предстали Каменев и Зиновьев.
Начиналась эпоха расправы с бывшей оппозицией, с великим поколением,
представлявшим большевизм. Эти ужасы, как об этом говорил Хрущев на XX съезде,
начались с совершения тягчайшего беззакония, инициатором которого был Сталин. 1
декабря 1934 года по его указанию, без опроса членов Политбюро секретарем ЦИК СССР
было составлено постановление ЦИК СССР “О внесении изменений в действующие
уголовно-процессуальные кодексы союзных республик”. В соответствии с ним следствие
по делам о террористических актах должно было заканчиваться в 10-дневный срок.
Справи слухалися без участі сторін. Кассационное обжалование приговоров, подача
ходатайств о помиловании не допускались, а приговор приводился в исполнение
немедленно после его вынесения. Естественно, ответственность за эти беззакония ложится
не только на Сталина, по и на всех тех, кто помогал ему в совершении преступлений.
Близко стоявшие к Сталину Молотов и Каганович использовали убийство Кирова как
предлог для расправы с неугодными им лицами, с известными руководителями, деятелями
Советского государства. Чрезвычайные уголовные законы позволяли возводить клевету и
истреблять честные и верные партии кадры. В стенограмме XXII съезда КПСС можно
прочитать о том, что в ноябре 1937 года Сталин, Молотов и Каганович санкционировали
предание суду большой группы известных партийных, государственных в военных
руководителей. Подпись этой “троицы” стоит на документе, одобряющем эту акцию. О
безжалостном обращении с людьми, которые находились под следствием,
свидетельствуют резолюции Сталина, Кагановича, Молотова, Маленкова, Ворошилова на
письмах и заявлениях осужденных. После убийства Кирова началась подготовка к
организации больших процессов, проводилось, расширение сети исправительно-трудовых
лагерей, осуществлялись массовые высылки. В сентябре 193в года Сталин и Жданов,
отдыхавшие в Сочи, направили телеграмму членам Политбюро, требуя замены наркома
внутренних дел Ягоды, подготавливавшего первый большой публичный процесс,
мотивируя ее тем, что ОГПУ на четыре года отстает в разоблачении троцкистских и
других контрреволюционных элементов. Эпоху 1937—1938 годов в народе называют
“ежовщиной” по имени преемника Ягоды — Н. И. Ежова, назначенного наркомом
внутренних дел. Однако массовые репрессии против простых советских граждан, против
руководящих партийных и государственных кадров, обезглавливание командования
Красной Армии, создание огромной сети лагерей в Сибири я других местах не могли
происходить без одобрения Сталина, а аресты и ликвидация многих тысяч
руководителей—без его личного и прямого .указания. Списки руководителей,
подлежащих ликвидации, действительно, готовил нарком внутренних дел, но для их
одобрения требовалась виза Сталина и Молотова, а нередко и Кагановича. В 1937—1938
годах Ежов представил примерно 400 таких списков. По одним сведениям, в них
содержалось много тысяч имен, некоторые источники называют 40 тысяч лиц.
“Сложилась порочная практика, когда в НКВД составлялись списки лиц, дела которых
подлежали рассмотрению на Военной коллегии, и им заранее определялась мера
наказания. Эти списки направлялись Ежовым лично Сталину для санкционирования
предлагаемых мер наказания”, --говорил Хрущёв на 20-ом съезде партии. Хотя Сталин
пытался оправдать политику массового террора выдвинутым им тезисом обострения
классовой борьбы по мере строительства социализма, это никоим образом не уменьшает
его личной ответственности. Сфабрикованные процессы и подобные другие акции были
самыми громкими проявлениями волны террора прокатившейся по всей стране. 6.В
многочисленных произведениях, посвященных Сталину, освещаются разнообразные
вопросы, связанные с его личностью. Однако вряд ли найдется вопрос, но которому бы
мнения и оценки исследователей совпадали. Даже такие известные черты характера
Сталина, как двуличие, вероломство, способность отказаться от данного им слова,
жестокость рассматриваются по-разному. Это прежде всего зависит от определения
факторов, мотивировавших его поведение. Впрочем, сейчас все больше исследователей
склоняются к тому, чтобы не объяснять поведение Сталина исключительно его тяжелым
душевным заболеванием, манией преследования, болезненной подозрительностью,
которая проявлялась и по отношению к его коллегам и соратникам. Всем этим чертам его
характера особое значение конечно же придает фактор, который Ленин назвал
“необъятной властью”, сосредоточенной в руках Сталина. Правда, Ленин указывал и на
такие черты характера своего будущего преемника, как капризность, грубость,
нелояльность по отношению к товарищам и определенный эгоцентризм.. Позднее
выяснялось, что тщеславие Сталина было более сильным, чем у Троцкого, что у него были
совершенно безудержные амбиции, что он полностью пренебрегает моральными нормами.
Ленин только тогда стал обращать внимание на эта качества Сталина, когда внутри
партии тот сконцентрировал в своих руках “необъятную власть” к начал предпринимать
попытки контролировать деятельность самого Ленина. Но в тот период эти качества
Генерального секретаря ЦК еще не были настолько очевидными, как это стало позднее.
Подобные черты личности Сталина, не очень разборчивого в средствах, вероятно, не
проявились бы, если бы он, скажем, занял должность секретаря райкома или управдома
где-нибудь в России или Грузии. Ведь униженность, насилие и жестокость представляли
собой общественную болезнь, которая в России имела вековое прошлое. В начале века
население многих деревень подвергалось поркам. Даже долгие годы подполья не смогли
радикально изменить восточные, по-азиатски неукротимые черты характера Сталина. К
самодисциплине его приучили духовная семинария и строгие правила пребывания на
нелегальном положении. Однако и они не переломили в нем вождистских амбиций. По
мере приближения к вершинам власти эти стремления все больше и больше заполняли его
личность. Как и многие настоящие революционеры, он был человеком одержимым, но не
только идеей революции. Он был одержим мыслью о своем предназначении, о своем
призвании. Его способность навязывать другим свою волю нельзя отождествлять с
понятием сильной воли. Среди членов партии большевиков было много людей с сильной
волей, было немало и таких людей, которые в сталинских тюрьмах сохранили спою
моральную физическую стойкость, и, кстати, как пишет Рой Медведев, трудно сказать,
оказался бы Сталин способным на это в подобных условиях. 7.В 30-е годы принимались
определенные мери по повышению военно-теоретического уровня командного состава,
формированию у него гибкого, масштабного мышления. Но нельзя избавиться от горькой
мысли, что десятки тысяч командиров не смогли (не по своей воле) применить знания и
умение на поле брани, защищай Отечество. В целом накануне войны военностратегическая мысль в РККА не уступала немецким доктринальным установкам.
Стратегические идеи носили прогрессивный, но, к сожалению, в ряде случаев
односторонний и плохо увязанный с практикой оперативного искусства характер. Как уже
отмечалось, недооценивалась стратегическая оборона. Многое что было предусмотрено
военной мыслью ранее в недалёком будущем придётся нащупывать путём кровавой
эмпирии в ходе страшной учёбы на полях сражений. Несмотря на заключение пакта о
ненападении и договора о “дружбе” с Германией , Сталин чувствовал , что на западных
границах сгущаются тучи. В то же время он ошибочно уверовал в то что пока Гитлер не
добьётся успеха на Западе он не решится вести борьбу на два фронта. В ряде своих
выступлений, и в частности 5 мая 1941 года в Кремле, Сталин настойчиво проводил мысль
о том, что немцы побеждают благодаря прежде всего правильной политической стратегии
исключающей одновременную борьбу на Западе и на Востоке. Но Сталина поразила
лёгкость, c какой вермахт последовательно сокрушил ряд армий западноевропейских
стран. Он не был уверен, что Красная Армия своевременно извлечёт для себя уроки из
стремительно разворачивающихся событий. именно поэтому в своих беседах с
Тимошенко Сталин, изучив обстоятельные обзоры действий немецких войск,
подготовленные для него Генштабом, посоветовал новому наркому обороны усилить
внимание боевой выучке войск. Cталину ещё многое было неизвестно. Не знал он,
например, как гитлеровские военные оценивали состояние Красной Армии, её кадров в
начале 1941 года. Как выяснилось уже после войны, Гитлер, зная о прокатившихся по
Красной Армии в 1937—1938 годах репрессиях, затребовал от своих разведорганов
доклад о качестве офицерского состава РККА. За полтора месяца до начала войны, на
основании доклада военного атташе Германии в СССР полковника Кребса, других
данных, фюреру доложили : офицерский корпус РККА ослаблен не только количественно,
но и качественно. “Он производит худшее впечатление, чем в 1933 году. России
потребуются годы, чтобы достичь её прежнего уровня...” Потенциальный (а точнее,
реальный) противник не без основания включал в число благоприятных для себя факторов
фактическую замену целых звеньев военной структуры СССР. В истории трудно найти
прецедент, когда одна из сторон накануне смертельной схватки так бы ослабляла себя
сама. И простить, и забыть это невозможно.” К началу войны иллюзия о непогрешимости
Сталина буквально ослепляла людей, в том числе и всё советское военное руководство.
Для того, чтобы развеять её, потребовался лишь один июньский день 1941-ого...
Осуществив известные нам дипломатические шаги по предотвращению войны и допустив
в этом плане явные политические просчёты и ошибки, Сталин всё время испытывал
внутренние противоречия. C одной стороны, действуют соглашения с Германией,
которые, как он полагал, немцам более выгодны, чем СССР. Ведь с их помощью Гитлер
избежал войны на два фронта, и поэтому он будет соблюдать их положения. таковой была
логика рассуждений “вождя” и его окружения. С другой стороны, Гитлер, будучи по своей
натуре авантюристом (а в этом Сталин был убеждён) , не обязательно будет следовать
обычной логике. Вся его импульсивная стратегия построена на учёте кратковременных
факторов: внезапности, коварства, непредсказуемости. Поэтому Сталин с глубоким
опасением следил за всеми военно-политическими шагами Гитлера, ходом
“молниеносной” войны на Западе. Не случайно Сталин дал указание Тимошенко лично
убедиться в реальной боеготовности войск. 8.В воскресенье 22 июня 1941 года Сталин
отправился спать на рассвете, в половине третьего. В три часа он был разбужен
телефонным звонком – начальник Генерального штаба Красной Армии срочно просил
соединить его с товарищем Сталиным. Так описывает этот разговор Жуков. “—Что?
Сейчас ?! -- изумился начальник охраны. –Товарищ Сталин спит. --Будите немедля :
немцы бомбят наши города! Несколько мгновений длится молчание. Наконец в трубке
глухо ответили : --Подождите. Минуты через три к аппарату подошёл И. В. Сталин. Я
доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И. В. Сталин
молчит. Слышу лишь его дыхание. --Вы меня поняли? Знову мовчання. Наконец Сталин
спросил: --Где нарком? --Говорит по ВЧ с Тимошенко. Скажите Поскрёбышеву, чтобы он
вызвал всех членов Политбюро.” В половине пятого в кабинете Сталина собрались все
члены Политбюро, нарком обороны и начальник Генштаба. Позвонили в немецкое
посольство, затем Молотов ушёл, чтобы принять посла Германии. Вернулся быстро : “-Германское правительство объявило нам войну. –Заглянув в бумажку, которую держал в
руках, Молотов добавил : --Формальный повод стандартный: “ Националистическая
Германия решила предупредить готовящееся нападение русских... ". Нет, в первый день
большого шока у Сталина не было. Была растерянность, злоба на всех—его так жестоко
обманули,-- тревога перед неизвестностью. Тот первый день члены Политбюро почти
сутки пробыли у него в кабинете, ожидая вестей с границы. Говорили мало. Все в душе
надеялись, что это лишь временные неудачи. Никто не сомневался, что Гитлер получит
достойный отпор. Возможно, переговаривались между собой члены партийного ареопага,
на неделю-другую в районе границы завяжутся тяжёлые бои. Война может стать на какоето время оппозиционной, до тех пор пока Красная Армия не нанесёт агрессору
сокрушающий ответный удар... Когда утром 22 июня ВСТАЛ ВОПРОС, КТО обратится к
народу с сообщением о нападении гитлеровской Германии, то все, естественно,
повернулись к Сталину, но тот неожиданно отказался. Почти не раздумывая. Отказался
решительно. В исторической литературе по сей день бытует мнение, что Сталин принял
такое решение потому, что был, как например, вспоминал А. И. Микоян, в подавленном
состоянии, “не знал, что сказать народу, ведь воспитывали народ в духе того, что войны
не будет, а если и начнётся война, то враг будет разбит на его же территории и т. д., а
теперь надо признавать, что в первые часы войны терпим поражение”. Но дело обстояло
не совсем так. Вопрос об обращении к народу решался ранним утром, когда ещё никто в
Москве не знал, что мы “в первые часы войны терпим поражение”. О войне и её угрозе
народу часто говорили. Готовились к ней. Но пришла она всё равно неожиданно. Сталину
было во многом неясно, как развиваются события на границе. Вероятнее всего, он не
хотел ничего говорить народу, не уяснив себе ситуации. Сталин никогда до этого, во
всяком случае в 30-е годы. не делал крупных шагов, не будучи уверенным в том, что они
окажутся па его положении. Он всегда исключал риск, который мог бы поколебать его
авторитет, авторитет вождя. 22-ого утром талин не слышал победных реляций, был в
тревоге, даже смятении, но его не покидала внутренняя уверенность, что через две-три
недели он накажет Гитлера за вероломство и вот тогда “явится” народу. (Парализующий
шок поразит Сталина лишь через четыре-пять дней, когда он наконец убедится, что
нашествие несёт смертельную угрозу не только Отечеству, но и ему, “мудрому и
непобедимому вождю”.) Что это было именно так, свидетельствуют две директивы
войскам, одобренные в 7.15 утра и в 9.15 вечера 22 июня в его кабинете и подписанные
Тимошенко, Маленковым и Жуковым Начало войны застало Советский Союз
неподготовленным. Стратегические ошибки высшего военного командования усугубили
трудности. Довольно долго Сталин был неспособен порвать с догмой, гласившей, что
войну нужно вести на территории противника. отступать нельзя было даже тогда, когда
войска могли занять более выгодные позиции с точки зрения стратегической обороны.
Директива № 2 Наркомата обороны, отданная в 7 часов утра 22 июня, была просто
невыполнимым и бессмысленным приказом, свидетельствовала об искаженном
понимании обстановки. Таке негнучке мислення у підході до керівництва військовими
діями призвело до величезних людських втрат. В боях с Красной Армией, защищавшей
каждую пядь земли, немцы, даже в период своего самого быстрого продвижения, несли
большие потери, чем в любой из своих предыдущих кампаний. Планы “блицкрига”
рухнули. 8 августа Сталин был назначен Верховным Главнокомандующим
Вооруженными Силами СССР. Он возглавлял Ставку Верховного Главнокомандования. С
19 июля он занял пост наркома обороны, освободив от этой должности С. К. Тимошенко.
В начальный период войны Главнокомандующий не проявил своих полководческих
способностей. Современники единодушно отмечают его чрезвычайную способность
разбираться в обстановке, огромную работоспособность и исключительную быстроту, с
которой он осваивал и запоминал даже мельчайшие технические детали. Но его
представления о стратегии были в определенной мере устаревшими, они были связаны с
опытом гражданской войны. Мы уже отмечали склонность Сталина отвергать идеи о
стратегической обороне. Большой вред принесло в начале войны его стремление
постоянно навязывать советским войскам наступление. Даже в условиях
катастрофического положения на Западном фронте в первые дни войны Сталин понуждал
к наступательным боям. Под Москвой он нетерпеливо подстегивал войска к переходу в
контрнаступление, когда сил хватало только для обороны. После успешного наступления
под Москвой советские войска к лету 1942 года опять попали в стратегически невыгодное
положение. Согласно мемуарам некоторых генералов, занимавших высшие посты в
Генеральном штабе, мышление Сталина было схематично, он не терпел, когда ему
высказывались возражения. Им были допущены немалые ошибки в подборе командного
состава, затем некоторых выдвинутых им самим лиц Сталин необоснованно обвинил в
предательстве. Были отданы под трибунал и расстреляны генерал армии Д. Г. Павлов,
командующий Западным фронтом, и ряд подчиненных ему генералов и высших офицеров.
Ряд исследователей утверждают, что именно личный пример Сталина помог остановить
поток бегущих из Москвы. Однако некоторые историки подвергают сомнению то, что
Сталин находился в Москве в критические дни обороны столицы. Так, по мнению Р.
Медведева, в момент паники, начавшейся 16 октября, он тоже покинул город и несколько
дней отсутствовал. Другие исследователи полагают, что его отсутствие было более
длительным. В ходе планирования контрнаступления под Москвой Сталин требовал,
чтобы советские войска наступали по широкому фронту, хотя в то время ощущалась
нехватка людских и материальных резервов. Он настаивал на продолжении наступления,
несмотря па то что заметно иссяк наступательный порыв войск. Известно, что Сталин
отклонял предложения Жукова о перегруппировке войск. В ходе своего летнего
наступления 1942 года немцы встретились с уставшими, измотанными войсками, и это,
естественно, облегчило им выполнение поставленных задач. Как и летом 1941 года,
советское командование неверно оценило направление главного удара гитлеровских
войск, так как предполагалось, что и летом 1942 года немцы опять двинутся па Москву. А
они начали наступать на Юго-Восточном направлении. К тому же Сталин уверовал, что
война может закончиться в 1942 году. Именно поэтому были запланированы
наступательные операции у Харькова и в Крыму. Наступление па юге завершилось
провалом — в ходе “керченской катастрофы” за один месяц было потеряно 200 тысяч
человек, огромное количество военной техники, тяжелой артиллерии. Наступление под
Харьковом также было неудачным. После начального успеха советского наступления
немцы развернули контрнаступление и окружили войска Красной Армии. И хотя
начальник Генерального штаба предлагал это сделать раньше, Сталин отдал приказ о
приостановке наступления, когда уже было поздно. Две армии попали в окружение. На
Южном фронте немцы почти беспрепятственно продвигались вперед. В этот момент
отчаянного положения Сталин отдал свой известный приказ № 227, в котором было
сформулировано требование: “Ни шагу назад!” Позади линии фронта были поставлены
заградительные отряды. Осенью 1942 года немцев удалось остановить уже в глубине
страны — на Кавказе и на Волге. Решающую роль сыграл массовый героизм советских
людей, который творил чудеса. Грандиозное сражение произошло в районе города,
названного в честь Сталина, в прошлом Царицына. 23 августа 600 немецких самолетов
подвергли город бомбардировке, в тот же день сухопутные части вермахта в 7 километрах
к северу от города вышли к Волге. Бои шли за каждую пядь земли, за каждый дом. 15
октября немцы заняли тракторный завод. В руках советских войск оставалась полоса
вдоль реки шириной в несколько сот метров. 6 ноября газеты опубликовали письмо
Сталину от защитников Сталинграда: “Посылая это письмо из окопов, мы клянемся Вам,
что до последней капли крови, до последнего дыхания, до последнего удара сердца будем
отстаивать Сталинград и не допустим врага к Волге! Перед лицом наших отцов,
поседевших героев царицынской обороны, перед полками товарищей других фронтов,
перед нашими боевыми знаменами, перед всей Советской страной мы клянемся, что не
посрамим славы русского оружия, будем биться до последней возможности. Под Вашим
руководством отцы наши победили в царицынской битве, под Вашим руководством
победим мы и теперь в великой битве под Сталинградом!” II ноября немцы вновь пошли в
атаку, однако больших успехов им не удалось добиться. Ценой огромных потерь
советские войска отстояли Сталинград. 19 ноября на севере и на юге от города началось
мощное контрнаступление. Трехсоттысячная армия Паулюса, не получившего приказа к
отступлению, была окружена. 2 февраля 1943 года капитулировали последние части
окруженной группировки войск. По наблюдениям очевидцев, с июня по ноябрь 1941 года
советские газеты редко упоминали имя Сталина. Впервые за долгие годы не
публиковались его фотографии, не было обычных славословий. После разгрома немцев
под Москвой он вновь занял свое старое место в пропаганде, но в трудное лето 1942 года
опять отошел на задний план. После Сталинграда началось прославление военного гения
Сталина. Начиная с этого времени пошло сознательное распространение легенды о
“гениальном полководце”. Эта легенда пережила самого Сталина, ее влияние ощущается и
в наши дни. Правдива ли она? Верно ли, что творцом всемирно-исторической победы
Красной Армии был Сталин? Нередко можно услышать такой силлогизм: раз война
закончилась победой, а Сталин был Верховным Главнокомандующим, то, значит, он был
великим полководцем. На основе изучения мемуаров советских военачальников, работ
историков и литературных произведений, разбиравших действия Сталина, можно
утверждать, что в случае продуманной, тщательной и эффективной подготовки к войне
немецкое наступление можно было бы остановить не у Волги и Курска, а значительно
раньше, причем с меньшими людскими и материальными потерями. На методы
руководства Сталина, на его отношение к своим соратникам и сотрудникам решающее
влияние оказали те полтора десятилетия, в ходе которых сформировался и окреп миф о
непогрешимости и дальновидности вождя. Он испытывал тягу к абстрактному
схематизму, часто недооценивал силу противника и переоценивал собственные
способности. Его не волновали потери. Он не хотел или не мог вести войну с меньшими
потерями. В то же время надо сказать о том, что генералы, работавшие около него в
Генеральном штабе, отмечают его исключительную силу воли, самообладание и четкость,
огромную работоспособность. Они подчеркивают, что он был способен учиться и делать
выводы из ошибок начального периода войны и что в результате этого мог
самостоятельно разбираться в вопросах военной стратегии. Авторы воспоминаний не
подтверждают издевательского замечания Н. С. Хрущева о том, что Верховный следил за
военными действиями по глобусу. Это отрицал и маршал Г. К. Жуков: “Могу твердо
сказать, что И. В. Сталин владел основными принципами организации фронтовых
операций и операций групп фронтов и руководил ими со знанием дела, хорошо
разбирался и больших стратегических вопросах. Эти способности И. В. Сталина как
Верховного Главнокомандующего особенно раскрылись, начиная со Сталинградской
битвы”. На втором этапе войны у Сталина не осталось и следов прежней неуверенности.
На переговорах он представал перед союзниками как вдумчивый, сильный и хитрый
государственный деятель. Руководя военными операциями, он вполне соответствовал
своим высоким постам. Во время крупных наступлений — а особый интерес Сталина
вызывали именно наступательные операции — проявлялась его квалификация в военных
вопросах. Однако его личность не претерпела изменений и во время войны. Он мог быть
безжалостным даже по отношению к собственному сыну. В самом начале войны Яков
Джугашвили попал в плен, будучи рядовым офицером. В начале 1943 года немцы
предложили обменять его па плененного фельдмаршала Паулюса. Ответ Сталина был
характерным для пего: “Они хотят, чтобы я начал торговаться с ними. Я не буду этого
делать. Война—это война ”. Позднее Яков погиб в плену. Его жена в соответствии с
указом, по которому подлежали наказанию родственники попавших в плен, была
арестована в Москве. В стратегическом и психологическом отношениях победа под
Сталинградом означала поворот в истории войны. Но ради окончательной победы
пришлось принести еще немалые жертвы. Летом 1943 года Красная Армия,
располагавшая тогда уже преимуществом в технике, предотвратила попытку нового
крупного наступления гитлеровцев и разгромила стратегическую группировку противника
под Курском. Сталин считал важным подчеркнуть, что в этой битве был развеян миф о
непобедимости немецкой армии в летних операциях. После большой победы, одержанной
в районе Курска, началось постепенное изгнание германских войск с территории
Советского Союза. Особенно тщательной подготовкой отличалось крупное наступление
Красной Армии летом 1944 года в Белоруссии. Белорусская операция имела кодовое
наименование “Багратион”. Она увенчалась блистательным успехом. Для советских войск
открылся путь в Европу, реально стал звучать лозунг предыдущего периода: “Разгромим
фашистского зверя в его собственной берлоге”. Червона Армія вигнала фашистські
війська з Болгарії, Румунії, Угорщини, Польщі. В начале 1945 года советские войска
находились уже в Германии, угрожая ее столице — Берлину. Гитлер бросал в бой все
наличные силы, стремясь задержать продвижение советских поиск. Восточный фронт
получал подкрепления даже за счет ослабления немецкой обороны на Западе, где с июня
1944 года вели бои англо-американские войска, совершившие высадку в Западной Европе.
Але все було марно. Правда, Красной Армии не удалось с ходу запять Берлин, но,
перегруппировав свои силы, она начала весной наступление, которое стало
сокрушительным. Німецьке опір був зломлений. Німеччина капітулювала. В ночь с 8 на 9
мая 1945 года был подписан Акт о безоговорочной капитуляции Германии, с советской
стороны его подписал маршал Неуков, заместитель Верховного Главнокомандующего. 9.
Однако радость победы не могла заставить забыть о страшных разрушениях,
причинённых Германским фашизмом. Потери и подлинное величие героизма советского
народа иллюстрирует сухие цифры, свидетельствующие о том, что Советский Союз
потерял в этой войне 30 % своего национального богатства. Но это представляется не
столь значительным по сравнению с утратой 20 миллионов человеческих жизней. Из
справки, которую подготовили для Сталина в январе 1947 года военные и Вознесенский,
выходило, что о наших потерях можно говорить лишь приблизительно. Эта кровавая
статистика, особенно в начале войны, велась крайне плохо. Вознесенский сообщил при
личном докладе: более или менее точно потери можно будет оценить лишь через
несколько месяцев, но по имеющимся наметкам, всего погибло более 15 миллионов
человек. Сталин промолчал: по донесению Генштаба, убитых, умерших от ран и
пропавших без вести на поле боя—7,5 миллиона человек. В 1946 году Сталин остановился
именно на этой цифре. Ему не хотелось говорить о большей цене, ведь тогда сразу
потускнеет его полководческий образ. Этого допустить он не мог. Цена нашей великой
Победы неимоверно высока. Навсегда победа будет окрашена горечью безмерных потерь.
Сталина этот вопрос никогда не мучил. Жертвенный сталинский социализм требовал и
жертвенных побед. Сама непреложность этого исторического факта не только
подчёркивает великое долготерпение, подвижничество советского народа, но и
напоминает: Сталину стать тем, кем он стал, позволили. 10.Вердикт истории выносит
прежде всего народ, который три десятилетия шёл за человеком, жестоко поправшим
великую, хотя, невероятно, и утопическую Идею. В конечном счёте попытки реализовать
эту идею и после Сталина окончились огромной исторической неудачей. В ходе
“судебного разбирательства” всё сильнее меняется политический облик Сталина. Но уже
сегодня ясно, что говорить и писать о Сталине – это значит всмотреться, вглядеться в
эпоху, на щите которой этот человек оставил столь глубокую и кровавую вмятину. Как бы
там ни было , на основе анализа тысяч документов, сталинской переписки, решений и
указаний диктатора, воспоминаний его соратников и людей, общавшихся с ним, мы в
праве сделать ещё несколько завершающих “мазков” на этом портрете. Жизнь и смерть
Сталина подтвердили ряд вечных истин. Пропасть истории одинаково глубока для всех.
Но эхо падения ушедшего туда может доноситься как призыв и свидетельство Добра и
Зла. чем больше мы узнаём о Сталине, тем глубже убеждаемся, что ему суждено стать в
истории одним из самых страшных олицетворений Зла. Никакие благие намерения и
программы не могут служить оправданием актов бесчеловечности. Сталин своей жизнью
ещё раз показал, что даже благородные, высокие человеческие идеалы можно вывернуть
наизнанку, если политика отказывается от союза с гуманизмом. Сталин выпустил из поля
зрения главное—человека. Для “вождя” человек всегда был и остался составной частью
массы, а это почти ничто. Жизнь и смерть Сталина подтвердили, что единовластие как
выражение диктатуры одного лица исторически исключительно хрупко. Оно гибнет,
исчезает вместе со смертью единодержца. Сталин никогда не мог и не хотел понять, что
подлинно свободное общество—это не платформа для пирамиды, на вершине которой
находится один человек, а ассоциация, где каждый волен принимать участие в выборе
собственной судьбы. Жизнь и смерть Сталина показали, что отсутствие гармонии между
политикой и моралью всегда в конечном счёте приводит к краху. Исторический маятник
событий в нашей стране поднял Сталина на высшую точку и опустил его до низшей.
Жизнь и смерть Сталина рельефно высветили, что человек, верящий только в могущество
насилия, может идти от одного преступления к другому. Декорации, созданные
диктатором из его “славы, мудрости, прозорливости, почитания”, рано или поздно
рушатся. Своей жизнью и смертью Сталин показал, что его претензии на совершенство
управления оказались призрачными. Его способность овладевать сознанием людей,
превращать их в бездумных исполнителей является грозным предупреждением—к чему
может вести власть бесконтрольная, абсолютная и сконцентрированная в одних руках. Но
это историческое предупреждение мы в полной мере ещё не учли. Надёжных гарантий по
недопущению обожествления первого лица в государстве и обществе пока ещё не создано.
Триумф Сталина и трагедия народа—вечное предостережение... История Сталина
обвиняет. Смерть не стала его оправданием.
http://ua-referat.com