россия в контексте демократизации международных отношений
реклама
РОССИЯ В КОНТЕКСТЕ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ И ФОРМИРОВАНИЯ МНОГОПОЛЯРНОГО МИРОПОРЯДКА Глобальная волна демократизации – одна из особенностей эволюции системы современных международных отношений. Эта волна стала итогом острого противоборства демократии и различных форм тоталитаризма. Тоталитарному строю свойственно игнорировать права и свободы личности, расточительно канализировать экономические ресурсы в русло милитаризации, лишать человека плодов его труда. Как отмечается в зарубежной литературе последнего времени по проблемам демократизации международных отношений, демократическая система на государственном уровне акцентирует верховенство закона, эффективность экономического роста, мирные средства достижения внешнеполитических целей. В результате на протяжении всего ХХ века число стран, перешедших от тоталитарного или авторитарного режима к демократическому строю, неуклонно увеличивалось1. Даже страны Организации Варшавского Договора в 80-90-е годы предпочли систему западных либеральнодемократических ценностей, включая демократию республиканского государственного устройства и экономику свободного предпринимательства. Демократическими стали многие государства в Европе, Латинской Америке, Азии и отчасти в Африке (южнее Сахары). Только Куба, ближневосточные страны и КНР воздерживаются от политической демократизации, хотя и не могут обособиться от влияния плюрализма и рыночной экономики. Тип предшествующего режима серьезно влияет на характер перехода к демократии. В современном мире выделяются пять разновидностей режима, четыре из которых принадлежат к недемократическим: = султанизм (с его деспотизмом, беззаконием, произволом, культом личности, насилием, клановостью и непотизмом), = тоталитаризм (с его монополией партии, идеологическим фанатизмом, милитаризмом и непредсказуемостью), = пост-тоталитаризм (с его монополией партии при дозированном плюрализме, идеологическим рационализмом, карьеризмом, приватизацией достояния населения, приспособленчеством номенклатурных лидеров), = авторитаризм (с его неподотчетным плюрализмом, полуоппозицией, унаследованным менталитетом, слабой политической мобилизацией и аморфными рамками законности). Пятый вид – демократия – отличается узаконенным плюрализмом, уважением прав личности и меньшинств, терпимостью к оппозиции, высокой гражданственностью, подотчетностью выборного руководства.2 В условиях становления многополярного миропорядка судьбы демократизации международных отношений складываются неодинаково и зависят от того, идет ли речь о странах, где демократия а) прочно утвердилась и консолидируется, б) находится в стадии становления и упрочения, или где она в) не в состоянии укорениться. При оценке тенденций, конкретных путей и форм демократизации можно исходить из наличия в Европе двух групп стран: 1. в 9 государствах одной из них демократия господствует – в Польше, Чехии, Венгрии, Словении, Румынии, Болгарии и в трех республиках Балтии – Литве, Латвии, Эстонии. 1 Linz J.J. & Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consolidation. Wash., 1996. 366 p. 2 См. Shain Y., Linz J.J. Between States: Interim Governments and Democratic Transitions. N.Y., 1995.; 2. в 6 странах другой - демократия лишь частично утвердилась: в Словакии, Хорватии, Албании, Македонии, Молдове и Украине. В обеих группах имеются хорошие перспективы консолидации демократических институтов и процветания на базе рыночной экономики. Почти все эти страны тяготеют к интеграции с Западом. В начале 1999 года три Польша, Чехия, Венгрия – вошли в НАТО. Еще девять рассчитывают на прием в этот альянс. Наряду со многими другими они охвачены натовской программой “Партнерство во имя мира”. Некоторые готовятся вскоре стать членами Европейского Союза. Несмотря на осложнения на Балканах аналитики усматривают хорошие перспективы полной демократизации Европы и интеграции к 2010 г. При всем многообразии определений демократии, четыре ее параметра считаются общепринятыми: - публичное избрание должностных лиц тайным голосованием в условиях многопартийного соперничества; - принятие правительственных решений на основе разделения властей; - конституционная защита прав личности и верховенство закона; - политика, фокусирующаяся на общем благе. Иначе говоря, демократия имеет место в различных формах: в США она одна, в Англии – иная, а в Японии – третья. Хотя возникла она в лоне западной системы христианских ценностей, она может покоиться и на иных культурно-цивилизационных основах3, проявляться в иных подходах к распределению властных полномочий и к организации общества - однако при неизменном соответствии своим четырем базовым параметрам. Это оставляет в условиях формирования многополярного миропорядка простор для экономической специфики той или иной страны. На Западе демократия обычно сопряжена с рыночной экономикой. Во многих государствах однако наличествует значительная доля государственной собственности. В конечном счете демократический режим не обязательно должен быть сопряжен с индустриальной экономикой. По заключению исследователей, возможна, например, аграрная демократия.4 Различной является и степень демократизации. Некоторые государства демократичнее остальных. Приватизация в России, Чехии и других странах с экономикой переходного периода не привела к ожидаемым результатам. В этих "институционно слабых" странах их скудные авуары оказались в руках лиц, не имеющих ни навыков ни финансов для должного использования приватизированного имущества. Иначе сложилась ситуация в Эстонии, где процесс приватизации проходит при посредстве частных консультативных агентств.5 При определении, насколько страна продвинулась к демократии, исследователи обычно опираются на следующие определения: Переход к демократии считается завершенным, когда = достигнуто политическое соглашение на избрание правительства, = когда правительство приходит к власти в итоге свободного всенародного голосования, = когда это правительство de facto полномочно вырабатывать новый политический курс, = когда исполнительная, законодательная и судебная власть, рожденная новой 3 См. Huntington S.P. The Third Wave: Democratization in the Late Twentieth Century.- L. 1991. 366 p. 4 Kugler R.L., Simon J. The Democratic Core: How Large, How Effective? - pp.189-204 // Strategic Assessment 1999. Priorities for a Turbulent World. - National Defense University. Institute for National Strategic Studies. Wash. DC., 1999. 314 p.; p. 190. 5 Nellis, J. Time to rethink privatization in transition economies?-\\ Finance and Development, vol. 36, #2, June 1999, p. 16-19. 2 демократией, не обязана de jure делить свои полномочия с другими органами. Отсюда разница между либерализацией и демократизацией. Первая может ограничиться ослаблением цензуры, расширением возможностей для рабочих организаций, правовыми гарантиями некоторых прав человека, амнистией политическим узникам и ссыльным, мерами по улучшению распределения доходов и самое существенное – терпимостью к оппозиции. Демократизация – это либерализация в более широком и политическом масштабе. Она предполагает открытое состязание в праве контролировать правительство, а для этого необходимы свободные состязательные выборы исход которых определяет, кто правит. Иначе говоря, как отмечается в зарубежной литературе последнего времени по проблемам демократизации международных отношений, возможна либерализация без демократизации. Кроме того, начатый переход к демократии может остаться незавершенным, хотя авторитарного режима не будет больше. Свободные выборы – не единственный признак наличия демократии. Иногда, как в Гватемале в 1980-х гг., прежняя правящая группа сохраняет такое влияние, какое лишает самостоятельности даже свободно избранное правительство. Далее консолидацию демократии могут затруднить разногласия среди демократов относительно демократических институтов – предпочтение унитарного или федеративного государства, монархического или республиканского правления, характера избирательной системы. Если переход к демократии неполон, “временное” переходное правительство может оказаться увековечено. Консолидированная демократия – это политическая ситуация, в которой демократия становится единственной системой ценностей. Это обстановка, когда нет ни одной существенной политической группы, которая пыталась бы всерьез свергнуть демократический режим или отделиться от данного государства. В плане восприятия демократия укореняется, если даже при политическом или экономическом кризисе преобладающее большинство населения убеждено, что перемены должны происходить только в рамках демократических принципов. В конституционном ракурсе консолидация демократии предполагает, что все в обществе признают необходимость решать политические конфликты согласно общепринятым нормам и считают отклонения от этих норм непродуктивными и дорогостоящими. В целом при консолидации демократия считается обычной рутинной чертой общественной официальной и даже психологической жизни и залогом достижения успеха. Как отмечается, существуют различные виды консолидированной демократии, что заслуживает детального отдельного изучения. Кроме того, консолидированная демократия может и далее совершенствовать свое качество, повышая минимально необходимый экономический уровень населения и углубляя политическое и социальное участие в жизни страны, переходя от своей низкой к высокой качественной ступени. Отсюда и актуальная политическая интеллектуальная задача – как повысить качество большинства режимов консолидированной демократии. На практике эта демократическая консолидация предполагает гораздо больше, чем обеспечение свободных выборов и действия рыночных механизмов. Для рассмотрения в контексте становления многополярного миропорядка конкретных путей и форм демократизации международных отношений небезинтересны уроки дезинтеграции СССР и СФРЮ в процессе перехода от недемократических режимов. Этнические чистки в Югославии, кровопролитие, учиненное сепаратистами в Чечне, межэтнические столкновения в Азербайджане, Молдове, Грузии, иные взрывы "иррациональных эмоций - это проявления неизбежных столкновений нового века 3 национализмов"6. И этому не в силах противостоять ни ЕС ни какая-либо иная государственная структура. В СССР и Югославии переход был сложнее, чем в Испании. В прибалтийских странах перемены были облегчены тем, что их население имело довоенный опыт независимости (а также религиозные и лингвистические особенности). В России произошла либерализация без демократизации - и в центре и в среде региональных элит. Во многих республиках (Грузия, Азербайджан, Сербия, Хорватия) перспектива этнических войн побудила новоизбранных президентов репрессировать инакомыслящих в среде основных этнических групп и опираться на возросшую нетерпимость к меньшинствам. Политический коллапс центральной координирующей власти предшествовал экономическому кризису и обусловил его усиление. Гражданские протесты оказались вытеснены этнонациональными. "Парад суверенитетов" интенсифицировал "войну законов". Во всех 15 новых суверенных государствах было отдано предпочтение независимости перед демократизацией, коллективным правам перед индивидуальными, экономической перестройке перед государственной. Местную власть стремительно захватывали элиты титульной нации. В Узбекистане, Таджикистане, Туркменистане и Азербайджане прежние элиты под националистическими лозунгами подавляли демократов, обеспечивая сохранение своего господства. Даже в южных республиках - Армении, Грузии, Киргизстане, а отчасти и в Казахстане, где местные демократические силы смогли потеснить коммунистов, сохранилась укоренившаяся инфраструктура клановой политики. На Украине. в Белоруссии и даже в России прежняя политическая коммунистическая верхушка осталась у руководства и крепко удерживала рычаги экономической власти. В России наглядно проявились издержки перехода к демократии в условиях "полупрезидентского" правления, осложнившего ситуацию. Оно долго сосуществовало со старыми партийными институтами, двоевластие усугублялось отсутствием у страны конституции, определяющей полномочия и функции государственных органов. И Горбачев и Ельцин по прагматическим соображениям допустили на пост вице-президента лиц., которые не разделяли их взглядов и вскоре оказались в среде заговорщиков. Это наблюдалось и при кризисе слабо развитых президентских систем - в Бразилии вице-президент Гуларт был противником президента Куадроса, а на Филиппинах вице-президент Сальвадор Лаурел оказался во время путча мягко говоря не совсем лоялен по отношению к ставшей президентом Корасон Акино.7 Самый нестабильный вариант возникает при "президентско-парламентском" противостоянии, как это было в Веймарской республике. Но именно этот вариант стал нормой во всех постсоветских республик, кроме прибалтийских. это основа постоянных политических кризисов и серьезная помеха процессу экономических реформ. На Украине такое "полупрезидентское" правление привело даже к "троевластию", столкнув президента, премьер-министра и председателя законодательного органа власти. Такие кризисы обычно решаются недемократическим образом. Кроме того затруднено оказалось формирование нормальной плюралистической партийной системы, президенты оказывались как бы над партиями, не идентифицируя себя ни с одной из них, проблемы решали традиционным образом, иногда даже "расстрелом парламента", как в России, иногда введением президентских указов, сомнительно обоснованными референдумами ради продления сроков своих полномочий. 6 Linz J.J. & Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consolidation. W., 1996. P.6. 7 Stromberg R.N. Democracy: A Short, Analytical History. N.Y., 1996. P.161. 4 При анализе конкретных путей и форм демократизации международных отношений в контексте формирования многополярного миропорядка важно не упускать из виду, что одна из важнейших помех переходного периода - отсутствие практики согласованного канализирования демократических устремлений народа в структуры, принимающие решения. На постсоветском пространстве нередко сохранилась прежняя практика получения почти поголовного единогласного одобрения населением всего, что бы ни выносилось на референдум или голосование (Туркменистан, Казахстан и др.). Типология перехода к демократии на юге американского континента имеет свои особенности. Главная из них в процессе развития четырех стран южного конуса – это старт с платформы иерархических военных режимов. Именно это отличает демократическую консолидацию там при сопоставлении с вариантами ее в Южной Европе. Основные различия состоят в следующем: Европейское сообщество стало позитивным политическим и экономическим фактором, притягательным для Испании, Греции и Португалии,- они получали финансовые стимулы, достигавшие 5% их ВНП. В Южном конусе страны свободного рынка во главе с США являлись лишь источником внешнего долга, возросшего до 5% ВНП Бразилии, Аргентины и Уругвая. С возникновением в середине 90-х годов зоны Меркосур ситуация стала меняться к лучшему. Греция и Португалия еще с недемократических времен были членами НАТО. С 80-х годов они, как и Испания, ввиду своего традиционного военного профессионализма пользовались поддержкой структур НАТО при переходе от военного правления к демократическому. Несмотря на значительную оппозицию в этих странах вопрос о месте военных в условиях демократии оказался не главным в военно-гражданских конфликтных ситуациях. В странах Южного конуса такой поддержки не было. США канализировали усилия военных главным образом в сферу совместной борьбы против распространения наркотиков. В Южной Европе относительное экономическое благополучие позволило сосредоточиться на политических аспектах демократической консолидации. В Латинской Америке экономические проблемы оказались более важными, чем политические и это осложнило процесс демократической консолидации. За исключением Чили - там экономика развивалась успешно, но политические рамки были жесткими. В отличие от Европы ни в одной стране Южной Америки не было свободного учредительного собрания. В Бразилии пытались его созвать, на вмешались военные и президент. В Чили демократов ограничила авторитарная конституция. Уругвай и Аргентина остались без реформ. Все страны Южного конуса приступили к переходу на основе президентского правления. В Бразилии стали обычными тупиковые ситуации в столкновениях между исполнительной и законодательной властью. “Случайный” президент (Хосе Старней), опираясь на военных, отбыл пятилетний срок, хотя учредительная ассамблея и высказалась за парламентаризм. В Аргентине президент Альфонсин продолжал править даже после поражения его сторонников на выборах конгрессменов. В Уругвае первые три президента из числа гражданских лиц прошли фактически меньшинством голосов. Отсутствие стимулов к поддержке президентов во всех этих странах затрудняет образование эффективного коалиционного правительства. Конфликты в гражданско-военной сфере, затяжные экономические трудности, низкая коалиционность правительств обусловили опасно низкие оценки населением преимуществ демократии. В 1988 году ситуацию оценивали “плохо” или “очень плохо” в Бразилии 84%, в Аргентине - 60%, в Уругвае - 57%. Однако возобладало утверждение, что эти страны “приговорены к демократии”, ибо альтернативы выглядят еще хуже. В итоге в отличие от Испании, Португалии и Греции, являющихся консолидированными демократиями, из четырех рассмотренных южноамериканских государств только предрасположенный к кризисам 5 Уругвай, с его сочетанием высокой степени законности и политико-экономических трудностей, может считаться демократически консолидированной страной. С учетом военного фактора Чили еще на пути к такому статусу, Бразилия в 1993 г. отстояла от консолидации еще дальше чем в 1986 г. Аргентина обуздала инфляцию, но президент игнорирует нормы законности. Положительно, однако, оценивается то, что во всех четырех странах небывало усилилось внимание гражданского общества к прозрачности и подотчетности действий правительства, сохраняется приверженность выборности принципам в политической жизни. В США и Западной Европе – полностью развитые рыночные демократии находятся в стадии консолидации. Но в ряде стран рыночные демократии пребывают еще в стадии становления. Их переход не завершен, имеются наследие и остатки традиционного или авторитарного строя, а рыночная экономика в этих странах нестабильна. Волны демократизации были особенно заметны после второй мировой войны и при распаде системы колониализма. Демократизация ускорилась в 80-е годы и в начале 90-х гг. в связи с окончанием холодной войны, когда исчезла опасность катастрофической конфронтации8. Из редкого исключения в недавнем прошлом демократии стали правилом в современном мире. По последним подсчетам на земном шаре насчитывается 191 независимое государство и 117 из них могут быть отнесены к “выборным демократиям”, поскольку руководство в них пришло к власти в результате свободных выборов. Однако число это уменьшается, если учесть все четыре упомянутых параметра демократии. В частности, оно сокращается вдвое при акценте на законопослушании и правах человека.9 В масштабах земного шара около 70% демократических государств расположены в Западном полушарии, Европе и в АТР. Менее демократичны государства на постсоветском пространстве, в зоне Ближнего и Среднего Востока, в Южной Азии и Африке. Этим странам предстоит непростой переход к консолидации демократических устоев, на что потребуется время. Свод демократических ценностей, как правило, существенно определяет внешнюю политику. Государство, которое заботится об обеспечении конституционных прав своих граждан, склонно уважать законные интересы своих соседей и нормы международного права. Хотя большинство “государств-наций” руководствуются на мировой арене прежде всего своими “национальными интересами”. А последние могут отражать императивы демократических ценностей, но могут быть и под воздействием классических геополитических установок (непроницаемость границ, прибыльная внешняя торговля, доступ к ресурсам, имущественный контроль, ослабление соперников, стабильность в сопредельном пространстве и т.п.). Уважение к демократическим ценностям может исчезать на линии границы, если страна одержима национализмом, враждебностью к соседям или как-либо иначе игнорирует их законные интересы. Демократии обычно отличаются наличием внешнеполитического консенсуса в обществе, что позволяет проводить действенный курс – как в обеспечении мира, так и при ведении военных действий. Во всяком случае исключены решения произвольные или узкокорыстные - система сдержек и противовесов этого не допускает. Анализируя конкретные пути и формы демократизации международных отношений, исследователи-оптимисты испытывают удовлетворение. Но пессимисты констатируют , что 8 Кайзер К. Глобализация как проблема демократии // Internationale Politik No 4, 1998. С. 14. 9 См. Freedom in the World: The Annual Survey of Political Rights & Civil Liberties, 1997-1998. Wash., DC. 1998. Авторы относят из 117 демократических стран 81 к числу свободных и 36 к частично свободным, среди которых несколько успешно продвигаются к качественному обеспечению гражданских прав и свобод. 6 только половина стран мира идут по пути демократии. Остальные – недемократичны, более того – антидемократичны и склонны к нестабильности, брожению, конфликтам и войнам.10 За пределами группы консолидирующейся демократии, нет гарантии проведения странами миролюбивой политики. Особенно там, где страны переходной группы географически граничат с авторитарными государствами. Одновременно чреваты конфликтами и ситуации, когда демократические государства граничат друг с другом, но не уважают интересы друг друга. В настоящее время некоторые страны могут оказаться или в одной из таких ситуаций или в обеих. Многое зависит от степени демократической зрелости страны. На ранних стадиях демократии могут держаться “незрело” по отношению к своим гражданам и к соседям. На этом этапе обычны безудержный национализм, демократический империализм, и даже милитаризм. Сегодня многие молодые демократии могут склоняться к такому курсу, особенно в неспокойных районах. Проблема для развитых демократических государств способствовать сокращению времени пребывания в этой стадии. На фоне тревожных тенденций выделяется стабильностью Запад – он доволен, спокоен, проецирует умеренность своей политике. Но из истории известно, что развитые индустриальные государства не всегда были такими. Вместо прежних раздоров и хронических конфликтов теперь они взаимодействуют в укрощении анархии в системе “государств-наций”. Между собой демократии, действительно, не воюют. Но за последние 200 лет они не раз приближались к грани войны - и с другими и между собой.11 В последнее время тенденции распространения демократии стали ослабевать. Хотя позиции ее в основном прочные, демократические преобразования в ряде стран, в частности, в России и Евразии, замедлились. На фоне глобальных кризисных экономических неурядиц слабеет притягательность свободного рынка для экономически нестабильных стран. В некоторых регионах, особенно в охваченных брожением, признаки перемен в сторону демократизации отсутствуют вообще. “Переходные” государства сдержанны в отношении связей с западной демократией. Наиболее значительные из “переходных” - Россия, Китай и Индия – стремятся к обеспечению своих национальных интересов, дозировано сотрудничают с Западом, временами противодействуют ему, когда полагают, что это отвечает их интересам. Их примеру могут последовать и другие. Некоторые новые демократии могут сплотиться на основе противодействия гегемонии США. Иные могут обвинить Западный блок и их экономику в эгоистичности. Ряд стран может счесть для себя прагматических выгодными связи с Западом, а кое-кто предпочтет держаться подальше от него и его сдерживающего влияния. Таким образом не исключено, что многие новые суверенные государства дистанцируются от глобальной тенденции. Это не остановит демократизацию у них, однако может ослабить интеграционные усилия среди демократизирующихся стран. В любом случае интеграция продолжится на Севере Атлантики, в Европе, но может затормозиться в Азии, и отнюдь не станет моделью для остальных в мире. Кое-где и без международной интеграции сохранится стабильность и мир. В некоторых районах Азии, где коллективистское мышление не типично, может быть осложнение обстановки. На юге Азии Индия и Пакистан находятся в глубоком конфликте, что опасно ввиду наличия у них атомного оружия. Пакистан в итоге вышел из орбиты демократизации: осенью 1999 г. к власти вернулись военные, обещающие провести выборы 10 См. Лебедева М.М. Мирный и вооруженный пути развития современных конфликтов: сравнительный анализ. - МГИМО. - М. 1999. 51 с. 11 См. Stromberg R.N. Democracy: A Short, Analytical History. N.Y., 1996. 207 p.. 7 года через два. К сожалению демократизация вряд ли устранит главный источник угрозы миру – региональные “буйные” предрасположены к использованию силы, вплоть до применения оружия массового уничтожения (ОМУ). Сегодня “буйные” устойчиво авторитарны и в обозримом будущем демократиями не станут. Это же верно для стран, способных стать “буйными”. Некоторые молодые демократические государства могут настолько подпасть под влияние национализма, что превратятся в “буйных”. И все же дальнейшая демократизация сократит число потенциальных “буйных”. К сожалению число недемократических государств остается еще достаточно большим для пополнения рядов “буйных”. Демократизация и интеграция – не могут избавить мир от осложнения проблем, но они сокращают их число, облегчают решение их и способствуют установлению контроля над ними. С демократизацией возрастают возможности для интеграции и мирной жизни. Она ведет к одинаковым политическим критериям, порождает уважение к международному праву, дух сотрудничества.12 А мир в международных отношениях обеспечивается именно продолжительным опытом отношений доверительного взаимодействия при обоюдном уважении интересов партнеров и взаимовыгодной взаимности. С этих позиций, подчеркивается в исследованиях, формируются подходы ведущих держав мира. Для США, например, содействие глобальной демократизации остается одной из 16 ключевых целей внешней политики. Но если ранее для Госдепартамента США "распространение демократии и прав человека" числилось среди наиболее приоритетных задач,13 затмевало иные элементы глобальной стратегии, (традиционную дипломатию, военную боеготовность, руководство альянсом союзников, реагирование на кризисы), то в свете событий конца ХХ в. ее пришлось поставить в один ряд с традиционными средствами. Ныне американские аналитики выступают за более гибкие подходы, не рассчитывая, что демократия быстро и окончательно утвердится в ключевых предрасположенных странах. Вместо стремительных преобразований для США оптимальнее постепенный процесс, продвижение “шаг-за-шагом”, кумулятивное накопление за несколько лет ожидаемых изменений, степень и масштабы которых в разных странах окажутся разными. Политику США исследователи нацеливают на дискретное обеспечение устойчивых основ демократии и конституционного права, а не на поддержку определенных личностей, программ радикального реформирования или избирательных компаний.14 В американской литературе обращают внимание на то, что даже в случае успеха этого избирательного подхода, не следует ожидать, что внешнеполитический курс демократизирущейся страны обязательно будет совпадать с подходами Запада, он обусловлен их специфическими интересами и в условиях новой международной системы должен трактоваться по возможности оптимально для целей Запада. В перспективе стоит считаться с тем, что темпы демократизации могут замедлиться .Число новых стран на пути к демократии будет возрастать, но некоторые могут и свернуть с него. Задача в том, чтобы демократизирующиеся страны приняли необходимые меры для институциализации демократии. Ведь многие обладают лишь немногими чертами, (выборы в отсутствие конституции и законов, и т.п.) и их будущее зависит от выполнения всего комплекса задач по утверждению демократии. 12 См. Демократия в современном мире. Материалы Международной научно-практической конференции. Е.П.Бажанов (Отв. ред), И.Н. Кравченко (ред.-сост.). Научная книга - М., 1997. 144 с. 13 US Department of State Strategic Plan, September 1997. Wash., DC. 1997. P.43. 14 Strategic Assessment 1999. Priorities for a Turbulent World. - NDU Institute for National Strategic Studies. Wash. DC., 1999. P. 202. 8 Процесс демократизации не обязательно даст США новых союзников, стремящихся интегрироваться в систему Запада. Многие предпочтут остаться на периферии. Ряд таких стран могут остаться вдали от США или даже открыто выступить против США. В любом случае большинство новых демократий будут иметь одну общую черту: их внешняя политика будет определяться не столько геостратегическими соображениями, сколько местными интересами. Иначе говоря, региональные центры силы имеют значительный потенциал. Проблема в том, как эти новые центры силы распорядятся своим потенциалом, как его "реализовать на пользу, а не во вред международным отношениям"15 Малые и средние страны в лучшем случае сосредоточатся на региональных задачах и проблемах. Обширные по территории страны, как Россия, Индия и Китай, будут мыслить в более широком географическом аспекте. Однако и их внешняя политика будет определяться их прагматическими интересами, а не заботой о том насколько демократичен их курс в международных отношениях. Для судеб тех, кто сегодня среди “буйных”, перспективы демократизации наименее привлекательны. В целом демократизация существенно отражается на внутренней ситуации в стране, но как отмечается в зарубежной литературе последнего времени по проблемам демократизации международных отношений, вряд ли стоит рассчитывать на быстрое заметное изменение внешней политики государств. По мере созревания и становления демократических стран должна модернизироваться и практика внешних отношений. Со временем раздвинутся и рамки их международного сотрудничества и взаимодействия. Аналитики рекомендуют США терпеливо и реалистически оценивать происходящее, опираясь на страны развитой демократии в совместном реагировании на серьезные предстоящие международные вызовы. Демократизация в трех главных странах “группы переходного статуса” имеет особое значение для будущего миропорядка. США поэтому за усиление мировой вовлеченности этих стран и стремятся позитивно повлиять на их переходные усилия. Китай, Индия и Россия, будь они сильными или слабыми государствами, располагают могуществом и влиянием на важнейшие регионы Евразии. Даже провалы их внутренних усилий способны основательно воздействовать на соседей. Западный мир никак не сможет отгородиться от последствий нестабильности в этих странах. Многие союзники США опасаются мощи этих трех государств, и Вашингтон вынужден балансировать позиции. Он стремится не травмировать своих союзников, с одной стороны, и пытается, с другой, поощрять три державы "переходной группы" к заинтересованному участию в обеспечении нового миропорядка, не пытаясь более их “сдерживать”. Тем более, что Москва, Пекин и Дели еще не готовы реагировать на усилия Белого дома, от которого потребуется “огромное терпение” в течение длительного времени, возможно даже продолжительнее 40 лет “холодной войны”. Что касается “буйных” государства, то они оказались более жизнеспособными , чем можно было ожидать. В Ираке репрессивный режим выдержал 8 лет жестких санкций и не распался несмотря на периодические протесты масс. Власти КНДР сплотились вокруг Ким Чен Ира, получив поддержку военных, несмотря на катастрофическое обнищание народа. В Ливии Кадаффи по-прежнему не склонен к либерализации. Сирия и Иран - без перемен, пока будут живы их лидеры. Сербия своими чистками в Косово даже спровоцировала военную операцию НАТО. Число таких государств может возрасти, в частности, в результате негативных 15 Бажанов Е.П., Асфари Д.А. О тенденциях международных отношений на пороге ХХI столетия // Дипломатический ежегодник 99. - М. 1999. С. 55-56. 9 последствий глобализации.16 Опасно для мира не столько их количественная сторона сколько качественная: они стремятся заполучить ОМУ. При этом ряд европейских держав воздерживается от требований изолировать их, а поддержка от “переходных” держав не ослабевает. Как предостерегают ряд американских исследователей, “буйные”, обладая ОМУ, смогут дестабилизировать целые регионы, предотвратить применение войск США для сдерживания. Для США будет труднее создавать коалиции, а их союзники отойдут в сторону, опасаясь ударов по своим уязвимым столицам. К тому же применение санкций к “буйным” наносит ущерб не столько лидерам, сколько населению. Наиболее пагубным для демократизации международных отношений может стать образование коалиций из “буйных” и тех, кто недоволен “стержневыми” странами устойчивой демократии. Предотвратить это, как считается, может только эффективная стратегия региональной безопасности силами США и их союзников. К “буйным” относят не просто неспособные автократии, но тех, кто за счет своего народа держатся в стороне от демократизации и выступают против ее базовых ценностей, тем самым смыкаясь с террористами, оргпреступностью и т.п., не считаются с нормами международного права, не поддаются принятым мерам убеждения.17 По мнению аналитиков и политиков США, это традиционно автократические диктаторские режимы: Глобализация делит мир на лагеря победителей и проигравших, которые теряют все больше и больше. Неимущие считают себя отверженными, им незачем отстаивать международные нормы. Они и пополняют ряды “буйных”. Все они - за изменение статус-кво насилием. Они угрожают своим соседям и странам Запада, все чаще прибегают к терроризму и поддержке террористических организаций. Их резерв пополнения – “неудачники” вроде Сомали, Гаити, Руанды, Боснии. Особого внимания заслуживает у аналитиков проблема предотвращения коллапса бедствующих государств. Оказавшись перед лицом катастрофы, государство, погружающееся в хаос, может получить многостороннюю помощь и при благоприятном развитии событий, полагают они, может быть возвращено в сообщество наций. На самой ранней стадии дипломаты могут отвратить кризис, или если не смогут - помогут не допустить интернационализации внутреннего конфликта. Если будет санкционировано широкое вмешательство, возникнет сложная задача создания основ стабильного правительства. Таким образам реагирование на ситуацию распада государства влечет широкий спектр взаимно перекрещивающихся вызовов в сфере безопасности, связанных с предотвращением конфликта, полномасштабной миротворческой операцией и обеспечением мира. Дело не просто в своевременном реагировании, отмечается в литературе. Главное определить ситуации, в которых превентивные действия способны изменить развитие событий. При этом могут быть использованы следующие критерии: - демократический режим оказался в условиях экстремальной напряженности (как в Колумбии); - страна стремится к демократическим преобразованиям, но они затруднены отчасти факторами внешней или транснациональной нестабильности (как в Македонии или Индонезии); 16 Растущая глобализация ограничивает суверенитет и "свободу действий" национальных правительств. См. Байме, К. Упадок парламентов. Международная политика и национальный суверенитет в принятии решений.// Internationale Politik No 4, 1998. С. 25-38 17 В последнее время наметилась тенденция избегать термина «буйные»: М.Олбрайт предложила употреблять вместо него “states of concern”(«вызывающие озабоченность»). 10 - страна специфична тем, что в ней "задействованы крупные геостратегические интересы США". Превентивные действия рекомендуется начинать с традиционных программ дипломатической, военной, экономической помощи. Если нестабильность провоцируется конфликтом в соседней стране, может стать целесообразной миротворческая операция, а местные государственные учреждения должны быть быстро укреплены в целях обеспечения правопорядка. В свете рассматриваемой темы примечательны наблюдаемые тенденции к демократизации – и стран и их отношений. Президентские выборы 2 марта 1999 г. в Нигерии 63% голосов обеспечили победу президенту Олесегуну Обасанджо. Впервые после 38 лет жизни в автократической стране, ставшей независимой 1 октября 1960 г., нигерийцы переходят к демократии, однако ситуация осложняется множеством серьезных внутренних проблем. В Гондурасе законодательное собрание в 1999 г. единогласно проголосовало за прекращение правления военных, длившегося 41 год, и за установление демократического гражданского контроля над вооруженными силами. В 90-е годы кончились гражданские войны в Мозамбике, Эфиопии, Либерии, Намибии, Южной Африке. В последней примечательно произошел переход к правлению большинства. Во многих странах введена многопартийная избирательная система, проведены экономические реформы, что меняет обстановку благоприятно для демократизации Однако сохраняются и реверсивные тенденции. Либерия не может преодолеть внутренней нестабильности, в Южной Африке растет преступность. Эфиопия и Эритрея увязли в ожесточенном пограничном споре. Отстранение Мобуту в Заире в пользу нового президента (Лаурент Кабила) не добавило режиму демократичности и стабильности. Отмечены вооруженные мятежи в Судане, Анголе, Уганде, Сьерра-Леоне, Сенегале, ГвинееБиссау, Конго (Браззавиль) Центрально-Африканской Республике. Продолжается геноцид в Руанде. Страны Африки опутаны сетью внутренних и межгосударственных политических противоречий, которые вряд ли получат решение в обозримом будущем. Однако ряд стран, прежде всего Южная Африка и Нигерия, ввиду своего весомого экономического, военного и политического потенциала, способны повлиять на ситуацию в регионе и в мире. В Африке осталось лишь 4 страны, где власть утвердилась путем военного переворота – Нигер, Гамбия, Буркина Фасо, Бурунди. Выборы же регулярно проходят уже в 22 странах южнее Сахары. В целом аналитики сходятся в этом, что даже при позитивном развитии тенденций демократическая трансформация в Африке будет долгосрочным процессом18 Таким образом в контексте формирования многополярного миропорядка конкретные пути и формы демократизации международных отношений предстают в существенном многообразии. Глобальная волна демократизации выносит на поверхность созревшие для трансформации в гражданское общество страны, а их внутренние преобразования влекут за собой и изменение в сторону демократизации и их внешней политики, вклада в структуру мирового сообщества. Эта тенденция в принципе необратима, она реально может испытывать лишь временные откаты. 18 Комар Ю.И. Демократия и авторитаризм в третьем мире в конце ХХ . ИНИОН РАН. - М. 1995. С.22. 11 Сведения об авторе: 1 КРАВЧЕНКО Игорь Николаевич (род. в 1932 г)- доктор исторических наук, Директор Центра трансатлантических исследований (до 1998 г- Центра Америки) Института актуальных международных проблем (ИАМП) Дипломатической академии Министерства иностранных дел России. Профессиональный историк-международник - окончил факультет международных отношений Киевского Госуниверситета (1955), работал в ТАСС, Секретариате ООН в Нью-Йорке (1962-1968), редакции еженедельника "За рубежом", зав. Отделом исторических наук ИНИОН (1974-1989) Академии Наук в Москве. Редактор многочисленных научно-информационных изданий. Специализируется в области дипломатической истории США, международных отношений, евразийской истории России. Один из авторов ряда фундаментальных трудов, в частности, 4-хтомной "Истории США" (1985) и "Истории внешней политики и дипломатии США. !867-1918" (1997). Экстраординарный, а ныне действительный член Всемирной Экологической Академии (1993) и творческогоСоюза Журналистов (1961). 12
