ПОНЯТИЕ СУБЪЕКТИВНОГО ПРАВА Понятие правоотношения

Марийский юридический вестник
b/C3“* 8
}.h. h"ано"*
ПОНЯТИЕ СУБЪЕКТИВНОГО ПРАВА
Понятие правоотношения является базовым, фундаментальным для всей
отечественной теории права. Центральной категорией правоотношения, характеризующей его с наибольшей силой, является субъективное право. Однако,
прежде чем приступить к анализу понятия субъективного права, нужно определиться, что под ним следует понимать.
При определении субъективного права среди отечественных ученых нет
абсолютного единства. Многочисленные теории субъективного права могут
быть сведены к трем основным группам:
1) теории отрицательного содержания субъективного права, авторы которых рассматривают субъективное право прежде всего как средство обеспечения управомоченному определенное поведение обязанного лица1;
2) теории положительного содержания субъективного права, авторы которых усматривают существо субъективного права в поведении, дозволенном
правопорядком самому управомоченном улицу2;
3) комбинационные теории, сторонники которых подчеркивают, что для
субъективного права одинаково важно как поведение, дозволенное управомоченному, так и поведение, предписанное обязанному3.
М.М. Агарков как представитель теорий отрицательного содержания субъективного права отождествлял субъективное право с притязанием и определял
его как закрепленную за лицом возможность привести в действие государственный аппарат для принятии мер принуждения против обязанного лица в
случае неисполнения последним своей обязанности4. Но если отождествить
субъективное право с притязанием, то из этого будет следовать, что осуществлению субъективного права препятствуют действия обязанного лица по исполнению обязанности, поскольку они «препятствуют» управомоченному лицу привести в действие аппарат государственного принуждения. Получается,

*
Аспирант кафедры теории и истории государства и права Марийского государственного
университета.
1
Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по
гражданскому праву. – М.: Статут, 2000. – С. 561; Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе / отв. ред. М.С. Строгович. – М.: Изд-во АН СССР, 1958. – С. 9. Вильнянский С.И. Лекции по советскому гражданскому праву / отв. ред. А.И. Рогожин. – Харьков:
Изд-во Харьковского ун-та, 1958. – Ч. 1. – С. 78.
2
Братусь C.H. О соотношении гражданской правоспособности и субъективных гражданских прав // Советское государство и право. – М.: Наука, 1949. – № 8. – С. 33–35.
3
Александров Н.Г. Законность и правоотношения в советском обществе. – М.: Госюриздат,
1955. – С. 108–109; Иоффе О.С. Спорные вопросы учения о правоотношении // Избранные труды по гражданскому праву. – М., 2000. – С. 672; Алексеев С.С. Общая теория социалистического права: курс лекций. Вып. 2. Нормы права и правоотношения / ред. Г.И. Петрищева. – Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1964. – С. 109–110; Белов B.A. Гражданское
право: Общая часть: учеб. – М.: АО «Центр ЮрИнфоР», 2002. – С. 538–539.
4
Теория государства и права: макет учебника. – М., 1948. – С. 475.
182
2011
2. Вопросы теории и истории государства и права
что без нарушения субъективного права не может быть и его осуществления.
Но ведь в большинстве случаев субъект юридической обязанности исполняет
ее добровольно. Налицо явная ошибочность данной теории.
Односторонностью страдал подход к определению субъективного права
раннего О.С. Иоффе. Согласно его точке зрения, «субъективное ... право есть
средство регулирования поведения... граждан, осуществляемого нормами ...
права, путем обеспечения определенного поведения других лиц, в целях удовлетворения интересов управомоченного, совпадающих с интересами... государства или не противоречащих им»1. Здесь нет указания на возможность собственных действий управомоченного. Исключение собственного поведения
управомоченного из содержания субъективного права привело бы к юридической необеспеченности поведения обязанных лиц, в котором нуждается управомоченный, и, следовательно, к невозможности удовлетворения его интересов.
С.Ф. Кечекьян специфику правоотношений усмотрел прежде всего в том,
что «...с их образованием для одних лиц (управомоченных) открывается предусмотренная нормами права и обеспеченная государством возможность использовать в своих интересах и целях поведение других лиц (обязанных), для
которых соответствующее поведение становится общественно необходимым»2. Содержанием права, следовательно, всегда являются действия других
лиц3.
Данную точку зрения нельзя признать правильной. Из того, что не может
быть субъективного права без корреспондирующей ему обязанности, вовсе не
следует, что юридическое значение имеют лишь те действия управомоченного,
которые направлены на понуждение обязанного к исполнению обязанности.
Действия управомоченного, при помощи которых непосредственно удовлетворяются его интересы, также не являются юридически безразличными потому, что без них нельзя определить содержание поведения обязанного лица,
которое необходимо управомоченному.
Теория положительного содержания субъективного права так же, как
и предыдущая теория, страдает односторонностью. Например, С.Н. Братусь
определяет субъективное право как обеспеченную законом меру возможного
поведения управомоченного лица4, упуская, таким образом, из вида возможность требовать определенного поведения от обязанного лица.
В свете вышеизложенного наиболее верной представляется комбинационная теория содержания субъективного права. В общей характеристике понятия
субъективного права нужно учитывать его значение и в качестве меры возможного поведения самого управомоченного, и в качестве средства обеспечения должного поведения обязанных лиц.

1
Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по
гражданскому праву. – М., 2000. – С. 561.
2
Кечекьян С.Ф. Указ. соч. – С. 9.
3
Там же. – С. 143.
4
Братусь С.Н. Указ. соч. – С. 33–35.
183
Марийский юридический вестник
b/C3“* 8
О.С. Иоффе пишет: «В правоотношениях первого типа, например, в обязательственных правоотношениях, должное поведение обязанных лиц необходимо не только для охраны субъективного права, но и для его осуществления,
так как именно обязанные лица совершают те положительные действия..., которые приводят к удовлетворению интересов управомоченного. Здесь, следовательно, центр тяжести субъективного права лежит в том поведении обязанных лиц, на которое управомоченный может притязать. В правоотношениях
второго типа, например в правоотношениях собственности, должное поведение обязанных лиц, выполняющих пассивную функцию, необходимо лишь для
охраны субъективного права, а для осуществления решающее значение имеют
действия самого управомоченного, который совершает их... в целях удовлетворения своих законных интересов. Здесь, следовательно, центр тяжести субъективного права лежит в возможных действиях самого управомоченного»1.
Для обоснованного определения субъективного права необходимо установить, какое место в нем занимает интерес.
Большинство ученых, занимавшихся интересом, настаивают на его включении в определение субъективного права2. За включение интереса в содержание субъективного права высказался С.Ф. Кечекьян: «Право в субъективном
смысле немыслимо без цели (тем самым, без интереса), а где имеется цель, там
необходимо предполагается и воля, способная ставить цели и подбирать для
них средства»3. Но если понимать волю как предпосылку, а интерес как предпосылку и цель права, то они как раз-таки не входят в содержание самого
субъективного права, так как, исходя из общефилософского подхода к определению явлений, предпосылки и цели явления не могут входить в содержание
самого этого явления. Исходя из этого, автор данной работы не считает возможным включить интерес в содержание субъективного права. Как справедливо указывают представители ярославской цивилистической школы, «интерес и опосредствующее его удовлетворение субъективное право связаны друг
с другом как цель и средство его достижения, а цель никогда не может
служить составной частью средства»4. Л.А. Чеговадзе верно отмечает: «и социальный интерес, и юридическая потребность лежат за пределами правоотношения. Приобретя право и утратив интерес к нему, субъект никоим образом
не влияет на содержание права как совокупность заключенных в нем правовых
возможностей. Но вместе с тем утрата интереса действовать самому либо на
1
Иоффе О.С. Спорные вопросы учения о правоотношении // Избранные труды по гражданскому праву. – М., 2000. – С. 672.
2
Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность // отв. ред. В.К. Райхер. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1948. – С. 36–38; Иоффе О.С. Правоотношение по советскому
гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. – М., 2000. – С. 555–556; Карева М.П., Кечекьян С.Ф. О социалистических правоотношениях: тезисы докладов. – М., 1956. –
С. 22.
3
Карева М.П., Кечекьян С.Ф. Указ. соч. – С. 22.
4
Власова А.В. Структура субъективного гражданского права: автореф. дис. ... канд. юрид.
наук. – СПб, 1998. – С. 7.
184
2011
2. Вопросы теории и истории государства и права
стаивать на действиях другого также не влекут моментального прекращения
права»1.
Исходя из всего изложенного выше, субъективное право можно определить как вид и меру возможного поведения управомоченного лица, обеспеченные должным поведением обязанного лица. В данном определении необходимо указывать и на вид, и на меру возможного поведения, так как первая
категория позволяет ответить на вопрос о том, что, какую возможность заключает в себе субъективное право, а вторая – на вопрос, в каких границах или
пределах эта возможность может быть реализована.
Чтобы лучше понять сущность субъективного права, нужно разобрать категории правомочий и субправомочий.
Правомочия – это юридически обеспеченные возможности, слагающие
всякое субъективное право. Разными учеными выделяется в различных сочетаниях до пяти правомочий, из которых слагается субъективное право:
1) право на собственные действия;
2) право на чужие действия;
3) правомочие на защиту субъективного права;
4) возможность пользоваться на основе данного права определенным социальным благом;
5) возможность по распоряжению правом.
Большинство ученых считают, что субъективное право слагается из трех
первых правомочий2 (М.М. Агарков, С.Н. Братусь, В.П. Грибанов, В.В. Витрянский). Однако следует согласиться с мнением тех ученых, которые считают, что субъективное право слагается только из правомочий на свои и чужие
действия3. О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский полагают, что третью возможность не следует включать в субъективное право, поскольку она «существует
не параллельно с другими, закрепленными в субъективном праве возможностями, а свойственна им самим, так как без этого они не были бы юридическими возможностями»4.
Право на защиту является отдельным субъективным правом и поэтому
входить качестве правомочия в состав другого права не может. В.А. Белов по
этому поводу справедливо указывает: «Выделение в составе субъективного
права подобного правомочия, помимо своей логической несообразности, грешит и рядом содержательных дефектов, отмеченных в специальной литературе. Так, например, приходится признать, что возможность защиты всякого
субъективного права принадлежит управомоченному еще ... до того, как его
право будет нарушено; что возможность защиты субъективного права возни
1
Чеговадзе Л.А. Структура и состояние гражданского правоотношения. – М.: Статут,
2004. – С. 122.
2
Александров Н.Г. Указ. соч. – С. 108–109; Чеговадзе Л.А. Указ. соч. – С. 134 –137.
3
Иоффе О.С., Шаргородский Д.М. Вопросы теории права. – М.: Госюриздат, 1961. – С. 225;
Кечекьян С.Ф. Указ. соч. – С. 26; Белов В.А. Указ. соч. – С. 539–540.
4
Иоффе О.С., Шаргородский Д.М. Указ. соч. – С. 225.
185
Марийский юридический вестник
b/C3“* 8
кает одновременно с ним и из одного основания, что началом течения исковой
давности следует признать момент возникновения субъективного права; что
возможность защиты права не может принадлежать лицу иному, чем то, которому принадлежит право и т.д.»1.
При этом ни одно субъективное право не может включать в себя менее
двух правомочий. Правомочия, вопреки мнению С.С. Алексеева2, не могут
быть названы «дробными частями» субъективного права, поскольку последнее
разделить нельзя. С.С. Алексеев утверждает, что для правоотношений пассивного типа (абсолютных) характерно наличие обоих правомочий, а вот для правоотношений активного типа (относительных) – только правомочия на чужие
действия3. Это неверно, поскольку во всех относительных правоотношениях
управомоченный имеет также правомочие на собственные действия, например,
правомочие на принятие исполнения. Уместно говорить лишь о различной
расстановке акцентов в различных субъективных правах на разные правомочия, но никак не об исчерпании субъективного права только одним правомочием.
Вместе с тем, некоторые юристы, кроме трех вышеназванных, выделяют
еще и правомочие на пользование на основе данного права определенным социальным благом (так называемое право-пользование)4. Данная точка зрения
представляется ошибочной, поскольку, как признает сам Н.И. Матузов, правопользование является материальным5, следовательно, имеет место в данном
случае включение в число явлений надстроечного характера базисного явления, а это недопустимо. Кроме того, момент пользования составляет лишь
цель, а не содержание субъективного права6. Как справедливо отмечает
Л.А. Чеговадзе, право-пользование – «это различные проявления собственных
действий на различных стадиях развития ... правоотношения»7.
Выделение С.С. Алексеевым возможности по распоряжению правом (осуществляемой непосредственно через распоряжение объектом) в качестве
особого правомочия также представляется ошибочным8. Видно, что эту возможность ученый искусственно вычленяет из правомочия на собственные
действия.

1
Белов В.А. Указ. соч. – С. 539–540.
Алексеев С.С. Указ. соч. – С. 112–114.
3
Там же. – С. 113–114.
4
Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. – СПб., 1910. – С. 115. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. – СПб., 1910. – С. 152. Теория государства и права: курс лекций /
под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Юристь, 2003. – С. 525–526.
5
Матузов Н.И. Вопросы теории субъективных прав граждан // Советское государство
и право. – М.: Наука, 1964. – № 7. – С. 130–132.
6
Ткаченко Ю.Г. Методологические вопросы теории правоотношений. – M.: Юридическая
литература, 1980. – С. 149–151.
7
Чеговадзе Л.А. Указ. соч. – С. 136.
8
Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданского правового регулирования // Антология уральской цивилистики. 1925–1989: сб. ст. – М.: Статут, 2001. – С. 61.
2
186
2. Вопросы теории и истории государства и права
2011
Итак, любое субъективное право слагается из двух правомочий одновременно: 1) право на собственные действия и 2) право на чужие действия.
Если правомочиями называются юридически обеспеченные возможности,
слагающие всякое субъективное право, то субправомочиями называются действия, составляющие содержание субъективных прав (слагающих их правомочий). К примеру, собственнику принадлежат такие субправомочия, как возможности владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом исключительно
и независимо от постороннего лица, входящие в содержание правомочия на
собственные действия, которое, в свою очередь, входит в состав субъективного права собственности. Категория субправомочий нужна потому, что позволяет увидеть отличие одних субъективных прав от других, лучше уяснить
сущность каждого права, тогда как правомочия эту функцию выполнять не
могут, поскольку в вышеназванном сочетании присущи любому субъективному праву.
В связи с вышеизложенным В.А. Белов поднимает актуальную проблему:
«Как определить, что перед нами: одно субъективное право, состоящее из двух
правомочий с многими субправомочиями, или несколько субправомочий, входящих в состав разных субъективных прав?» И тут же предлагает критерии
такого определения: «Системность субъективного права позволяет думать, что
речь идет о различных субъективных правах, когда входящие в их состав возможности (1) имеют различное юридическое качество (одни – абсолютные,
другие – относительные), либо (2) принадлежат различным субъектам, либо
(3) имеют различные объекты, либо, наконец, (4) возникают, изменяются и
прекращаются по различным основаниям. Для того, чтобы заключить, что перед нами – возможности, входящие в состав различных субъективных прав,
достаточно найти, что выполняется хотя бы один из перечисленных признаков. Если же вниманию исследователя не заметно различие ни в одном из четырех признаков, то нужно прибегнуть к помощи "последней инстанции": установить, удовлетворению каких интересов управомоченного служат искомые
возможности. Служение их одному и тому же интересу управомоченного подтверждает предположение о том, что искомые возможности принадлежат одному и тому же субъективному праву; служение же возможностей различным
интересам это предположение опровергает.»1
Если первые четыре критерия не вызывают возражения, так как элементы
правоотношения и юридические факты – это правовые категории, взаимосвязанные с содержанием правоотношения, то от последнего критерия в свете
вышеизложенного понимания интереса как явления, не входящего в содержание правоотношения, приходится отказаться.
Ряд ученых считает, что субъективное право может возникнуть и развиваться и без противостоящей ему юридической обязанности2 либо вообще вне

1
2
Белов В.А. Указ. соч. – С. 541–542.
Ткаченко Ю.Г. Указ. соч. С. 162–174.
187
Марийский юридический вестник
b/C3“* 8
правоотношения1. Чаще всего данное суждение высказывается применительно
к абсолютным гражданским правам, в частности, к праву собственности.
В этом плане показательна позиция Ю.И. Гревцова. «Абсолютное право
собственности не является элементом конкретного правоотношения (по крайней мере определенные элементы правомочия собственника) до тех пор, пока
нет нарушения или не возникает угроза такого нарушения»2. Спорное утверждение. Если учитывать то, что право, не обеспеченное чьей-то обязанностью, – пустой звук3, из данного утверждения с неизбежностью последуют
следующие выводы. Пока нет нарушения права собственности, любое лицо
ничем перед собственником не обязано, следовательно, он ничего от этого лица потребовать не может. Обязанность возникает только вследствие нарушения или угрозы его нарушения. А до этого времени, значит, к чужим абсолютным правам можно относиться пренебрежительно? А может быть, обладатель
абсолютного права гораздо больше заинтересован в том, чтобы ему дали спокойно своим правом пользоваться, чем в том, чтобы в случае его нарушения
обязать к чему-либо нарушителя? Может быть, управомоченному важнее, чтобы его право было подкреплено чьей-то обязанностью с самого начала, может,
это ему нужно больше, чем «заманчивая» перспектива возиться с правонарушителем?
Правда, Ю.Г. Ткаченко на сей счет пишет: «Влияние на деятельность одной стороны общественного отношения через сепаратное право либо обязанность не исключает того, что в данном отношении поведение другого лица тоже регулируется, но не с помощью правовых норм, а, например, нормами
морали»4. Данное утверждение не устраняет вышеуказанного изъяна, поскольку моральной обязанности одного лица может противостоять лишь моральное
же, но не юридическое право другого лица, не защищенное силой государственного принуждения. Все это не хотят, видимо, учитывать сторонники данной концепции, необоснованно урезая, таким образом, возможности управомоченного. А такая трактовка создает почву для грубейших нарушений
законности.
Читаем Ю.И. Гревцова далее: «Одновременно норма права молчаливо
предполагает, что каждый может стать второй стороной правоотношения, которое возникает в случае нарушения или угрозы нарушения права, принадле
1
Генкин Д.М. Право собственности как абсолютное субъективное право // Советское государство и право. – М.: Наука, 1958. – № 6. – С. 92–102; Генкин Д.М. Право собственности в
СССР. – М.: Госюриздат, 1961. – С. 36; Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. – М.: Госюриздат, 1963. – С. 189; Явич Л.С. Общая теория права / под ред. А.И. Королева. – Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1976. – С. 173–177; Гревцов Ю.И. Проблемы теории
правового отношения. – Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1981. – С. 58–59; Лапач В.А. Система
объектов гражданских прав: теория и судебная практика. – СПб.: Юридический центр Пресс,
2002. – С. 100–106.
2
Гревцов Ю.И. Указ. соч. – С. 61.
3
Чечот Д.М. Субъективное право и формы его защиты. – Л.: Изд-во Ленинградского ун-та,
1968. – С. 24.
4
Ткаченко Ю.Г. Указ. соч. – С. 169.
188
2011
2. Вопросы теории и истории государства и права
жащего управомоченному. Но все дело в том, что именно может стать»1. На
этот счет очень точно выразилась Л.A. Чеговадзе: «Нелогичность позиции
очевидна: даже если допустить, что абсолютное право реализуется посредством установления правоотношений с определенным составом участников, то
надо признать, что все же оно реализуется в правоотношении. Каков характер
этого правоотношения? Относительным оно быть не может, тогда следует вывод о том, что перед собственником обязаны абсолютно все те, кто входит
в этот определенный состав участников. Остается решить, кто и по какой методике будет определять этот состав»2. Ответа Ю.И. Гревцов не дает. Далее.
«Такая обязанность есть не что иное, как элемент правоспособности, бытие
которой возможно в рамках правовой общественной связи, а не правоотношения»3. Показательно, что для характеристики абсолютного права не в состоянии нарушения Ю.И. Гревцову приходится искусственно создать некую
конструкцию «правовой общественной связи». Но чем отличается эта конструкция от правоотношения, которое в определенном смысле и есть правовая
общественная связь прав и обязанностей, остается непонятно.
В относительных правоотношениях обязанности существуют, даже когда
нет угрозы их нарушения. Например, говорят: должник исполнил свою
обязанность добровольно. Чем же абсолютные правоотношения хуже?
«Важнейшим» же аргументом этих ученых является то, что без конкретного взаимодействия строго определенных лиц правоотношение не существует4.
Но ведь конкретизация не означает поименного обозначения лиц на обязанной
стороне. Конкретизация обязанной стороны в абсолютном правоотношении
такова: все, кроме управомоченного. Этого достаточно5. Точная определенность участников не является специфическим признаком правоотношения.
Д.М. Генкин предпринял неудачную, по нашему мнению, попытку доказать, что право собственности порождает правоотношение не между собственником и третьими лицами, а между собственником, третьими лицами и государством. Он пишет: «... у собственника создается правоотношение с
государством, предоставляющим собственнику "своей властью", независимо
от других лиц, использовать правомочия владения, пользования и распоряжения вещью и одновременно обязывающим всех других лиц не нарушать субъективное право собственника. Это не правоотношение собственника со всеми
другими лицами, это – правоотношение и собственника, и всех других лиц

1
Гревцов Ю.И. Указ. соч. – С. 62.
Чеговадзе Л.А. Указ. соч. – С. 100.
3
Гревцов Ю.И. Указ. соч. – С. 62.
4
Пергамент А.И. Во всесоюзном институте юридических наук: обзор заседаний сектора
гражданского права // Советское государство и право. – М.: Наука, 1949. – № 11. – С. 75.
5
Иоффе О.С. Спорные вопросы учения о правоотношении // Избранные труды по гражданскому праву. – М., 2000. – С. 661–662; Толстой Ю.К. Указ. соч. – С. 77–78; Флейшиц Е.А. Соотношение правоспособности и субъективных прав // Вопросы общей теории советского права: сб.
ст. / под ред. С.Н. Братуся. – М.: Госюриздат, 1960. – С. 262–263.
2
189
Марийский юридический вестник
b/C3“* 8
с государством»1. В качестве кого государство противостоит собственнику
в этом правоотношении? Раз собственник – лицо управомоченное, значит, государство должно быть лицом обязанным? Но сам Д.М. Генкин тут же предупреждает: «Государство суверенно, оно само устанавливает нормы объективного права»2. Итак, государство в правоотношении собственности не является
лицом обязанным. Третьи лица также обязаны не перед собственником, а перед государством. С кем же тогда собственник состоит в правоотношении? Из
данной концепции следует, что право собственности вообще находится вне
всякого правоотношения, но тогда оно перестает быть субъективным правом.
На самом деле третьи лица находятся в правоотношении с собственником, а не
с государством, поскольку в случае нарушения права собственности правонарушитель будет нести гражданскую ответственность именно перед собственником, чье право нарушено.
Компромиссную, но также неприемлемую, по мнению автора данной статьи, теорию по этому вопросу выдвинул Н.Г. Александров. Он признал деление правоотношений на абсолютные и относительные, но посчитал обязанными лицами в правоотношении собственности лишь тех лиц, «...которые
находятся в более или менее непосредственном соприкосновении с собственником»3. Нормы об абсолютных правах предусматривают всеобщие запреты
посягать на эти права, поэтому Н.Г. Александров рассматривал абсолютные
правоотношений как эвентуальные правоотношения4. Как справедливо заметил Д.М. Генкин, «при таком определении круга участников правоотношений
с собственником самое возникновение и прекращение правоотношений, а вместе и тем и обязанности воздержания от нарушения прав собственника становятся совершенно неопределенными. Встретились на улице – возникло правоотношение, разошлись – прекратилось»5. Между тем в субъективный состав
абсолютного правоотношения необходимо включать всех лиц, поскольку нарушить абсолютное право может всякий и каждый, а не только тот, кто непосредственно соприкасается с собственником. Да и эвентуальное правоотношение – это правоотношение, только возможное в будущем, но пока не
существующее. Поэтому, если признать таковым абсолютное правоотношение,
придется признать, что его не существует, а это в корне неверно.
Таким образом, позиция этой группы ученых является недоказанной и
ошибочной. Можно сделать вывод: нет субъективного права без обязанности,
нет субъективного права вне правоотношения.

1
Генкин Д.М. Рецензия на книгу В. Кнаппа «Собственность в странах народной демократии» // Советское государство и право. – М.: Наука, 1955. – № 6. – С. 129.
2
Там же. – С. 129.
3
Александров Н.Г. Указ. соч. – С. 115–116.
4
Там же. – С. 89–90.
5
Генкин Д.М. Право собственности как абсолютное субъективное право // Советское государство и право. – М.: Наука, 1958. – № 6. – С. 96.
190