воспоминания о х.ф.кетове - Теория механизмов и машин
реклама
Люди науки Ф.Л.ЛИТВИН ВОСПОМИНАНИЯ О Х.Ф.КЕТОВЕ Введение Мои встречи и совместная работа с Хрисанфом Федоровичем оказались очень важными для моего формирования. Прошло много лет после его кончины в 1948 г., но я часто его вспоминаю, особенно сейчас, когда пишу эти воспоминания1. Я впервые встретил Хрисанфа Федоровича в 1937 г. во время выполнения своего дипломного проекта в Ленинградском политехническом институте2 (ЛПИ). Мне очень не хотелось выполнять стандартный технологический проект, и я выбрал недавно появившийся в США процесс шевингования, что заставило меня углубиться в теорию зацепления винтовых колес. Я почувствовал необходимость в консультациях и советах и дерзнул обратиться к Хрисанфу Федоровичу. Срывающимся от волнения голосом, я позвонил по телефону, не зная, что звоню Х.Ф.Кетов Хрисанфу Федоровичу домой. После этого состоялась наша первая встреча в чертежной аудитории механического факультета. Я готовился к ней, невероятно робея, ожидая одобрения сделанного и совета о дальнейших действиях. Хрисанф Федорович меня совершенно покорил своей реакцией. Он положил свои руки на мои плечи и сказал: «Эта задача ляжет на эти плечи». Это было как раз то, в чем я так нуждался: в любовной поддержке. Я приехал в Ленинград в 1928 г. после окончания семилетней школы в небольшом городе Белоруссии, был озабочен продолжением своего образования, жил я вдали от семьи и должен был самого себя поддерживать. Я потянулся к Хрисанфу Федоровичу со всей благодарностью молодого существа, прошедшего через тяжелые испытания. Я чем-то понравился Хрисанфу Федоровичу, и после защиты дипломного проекта он пригласил меня работать ученым секретарем зуборезного комитета инженерного общества машиностроителей ЛОНИТОМАШ3, разумеется, на общественных началах. Это было началом моего второго университета. Зуборезный комитет Этот Комитет я охарактеризовал позднее русским вариантом Пиквикского клуба. В вечернее время, преодолевая подчас немалое расстояние, члены Комитета (формального членства не было) съезжались для научных встреч. Пиквикский характер комитета я увидел в готовности обсуждать проблемы, далекие от повседневной деятельности участников. Если у Пиквика могли обсуждать проблемы ужения рыбы, то в зуборезном Комитете могли обсуждать домашние научные заготовки. Председателем и душой комитета был, конечно, Хрисанф Федорович. Он привлек к его работе представителей заводов – Невского машиностроительного, Кировского (бывшего Путиловского) – Соломона Григорьевича Принценталя, Осипа Александ1 2002 г. – прим. ред. Сейчас Санкт-Петербургский государственный политехнический университет (СПбГПУ) – прим. ред. 3 Ленинградское отделение научного инженерно-технического общества машиностроителей, образованного в 1931 г. для содействия решению актуальных проблем машиностроения. – прим. ред. 2 70 http://tmm.spbstu.ru Воспоминания о Х.Ф.Кетове ровича Пыжа и ряда других. Среди членов комитета были участники от ЛПИ – доцент Николай Игнатьевич Шавмога, аспиранты ЛПИ. Именно в Комитете доложил о своих первых работах по теории зацепления Николай Иоасафович Колчин1. Членом комитета был человек сложной судьбы Арефий Александрович Бажин, тонкий знаток зуборезного инструмента. Впоследствии, после многих испытаний, А.А.Бажин оказался после войны в Новочеркасском политехническом институте и воспитал там специалистов по теории зацеплений. Мы встретились с Арефием Александровичем после войны в Москве, на научном съезде. Он меня узнал и сказал: «Вы были тогда совсем молоденьким» (вспоминая зуборезный Комитет). Немаловажной частью заседания Комитета было чаепитие, сервируемое после заседания. Я его прозвал Лиговским чаепитием, так как общество машиностроителей располагалось на Лиговской улице. Дружеская атмосфера и благожелательные шутки друг о друге доставляли мне большое удовольствие. Мы жили с Хрисанфом Федоровичем неподалеку от ЛОНИТОМАШ, и я провожал его домой. Наши беседы были незабываемые для меня. Однажды, проходя мимо отделения милиции, Хрисанф Федорович сказал мне: «Пристав полиции учил меня, что жене не следует жить отдельно от мужа. Я тогда хлопотал о виде на жительство для своей второй жены». Увидев мое неподдельное изумление (как небожитель может быть дважды женат), Хрисанф Федорович тут же пояснил, что его первая жена умерла. Ряд документов зуборезного комитета приходилось готовить по воскресеньям на квартире Хрисанфа Федоровича, в Дмитровском переулке2. Я тогда поразился умению Хрисанфа Федоровича четко формулировать мысли, и сам учился этому у него. Было немало курьезных моментов, связанных с нашей работой на квартире у Хрисанфа Федоровича. Его домашние рассказали мне, что сосед снизу непрерывно жаловался на шум, якобы доносившийся к нему, когда у Хрисанфа Федоровича собирались его друзья. Один раз домашние Хрисанфа Федоровича спустились в квартиру жалобщика, шум не повторился, и тогда жалобщик сказал, что шум будет слышен, если встать на стул и оказаться ближе к потолку… Хрисанф Федорович был очень тактичным человеком, но с глубоким чувством собственного достоинства. Один раз графоман от науки явился к нему прямо домой, без предупреждения, и потребовал рецензирования его работы с критикой Бакингема. До этого графоман требовал этого обсуждения на встречах в зуборезном комитете. Хрисанф Федорович сказал очень твердо (разговор был в передней квартиры): «Мы сегодня не принимаем». Я присутствовал при этом. Позднее, увы, на заседаниях Ленинградского филиала семинара по теории механизмов и машин мы вынуждены были обсуждать совершенно вздорные работы, например, о марксистской методологии для изучения кинематики кривошипно-ползунного механизма (!). Молва о Зуборезном комитете и его успешной работе дошла до Москвы (до центрального правления общества машиностроителей), и было решено провести в Ленинграде съезд специалистов по зубчатым зацеплениям. Такой съезд состоялся. Для обсуждения программы съезда Хрисанф Федорович был приглашен в Москву и предложил мне поехать вместе с ним. Одно происшествие раскрыло мне большую тактичность и выдержку Хрисанфа Федоровича. Железнодорожные билеты были у меня, но вследствие крайней усталости я прилег вздремнуть перед поездкой, меня поздно разбудили, и я примчался к поезду незадолго до отправки. К своему ужасу я увидел Хрисанфа Федоровича, мечущегося в поисках меня по платформе. Взглянув на мое расстроенное лицо, Хрисанф Федорович не проронил ни слова упрека. 1 Н.И.Колчин (1894-1975) – ученый-механик, автор фундаментальной монографии «Механика машин» (1948-57 гг. – в 5-ти томах, 2-е изд. 1963 г. и 3-е изд. 1972 г. – в 2-х томах). Статья о нем будет помещена в ближайших номерах журнала «ТММ» – прим. ред. 2 Дмитровский пер., д.3/5, кв.20 – прим. ред. Теория Механизмов и Машин. 2003. №2. 71 Люди науки Началась война, и наши отношения были прерваны. Хрисанф Федорович получил назначение сначала в Томский политехнический институт на должность профессора, а затем в Москву научным руководителем отдела зубчатых передач ЦНИИТМАШ. Я имел возможность удостовериться в огромном уважении и расположении к Хрисанфу Федоровичу сотрудников Томского политехнического института и ЦНИИТМАШ. Милейший Александр Васильевич Верховский, автор гипотезы ломаных сечений, зная, что я ученик Хрисанфа Федоровича, неоднократно выражал свое восхищение Хрисанфом Федоровичем как ученым, организатором и вообще милейшим человеком. Условия жизни в Томске во время войны были трудными. Один из доцентов института, оказавшийся умельцем, сам сложил печь в квартире, где тогда проживал Хрисанф Федорович. Работа в ЛПИ После окончания войны Хрисанф Федорович вернулся в ЛПИ и занял должности декана механико-машиностроительного факультета и заведующего кафедрой теории механизмов и машин. Я к тому времени, защитив кандидатскую диссертацию и демобилизовавшись от военной службы, начал работать в Военно-Воздушной Инженерной Академии. Неожиданно Хрисанф Федорович предложил мне перейти на работу в ЛПИ, но меня охватили предчувствия ожидающих меня неприятных переживаний. «Михаил Васильевич, почему вы меня отпускаете?», – так обратился я к профессору Семенову, заведующему кафедрой, на которой я работал. «Как же я могу не выполнить просьбу Хрисанфа Федоровича? Это же Хрисанф Федорович», – так отреагировал Михаил Васильевич. Предчувствия меня не обманули, я был в ЛПИ пришлым и испытал здесь большие трудности. Однако в ЛПИ завершилось мое формирование, я защитил здесь свою докторскую диссертацию и проработал в ЛПИ 17 лет. Я увидел здесь Хрисанфа Федоровича как декана большого факультета и заведующего кафедрой, и его образ как руководителя оказался очень впечатляющим. Мое волнение по поводу того, насколько я буду полезен кафедре, улеглось после того, как М. В. Семенов передал мне высказывание Хрисанфа Федоровича: «При Файдоре1 я чувствую себя как у Христа за пазухой. Он снял с меня бумажные дела». Я знакомился с обстановкой в ЛПИ, анализировал, и постепенно мне стали яснее условия работы Хрисанфа Федоровича. Политехнический институт был детищем Витте2, и в нем сохранились многие добрые традиции. Интеллигентные и высококвалифицированные профессора были весьма притягательны для студентов и профессоров других университетов. Когда после возвращения в Ленинград я вновь увидел впечатляющие колонны главного здания института, меня охватило радостное волнение. Чувство привязанности к ЛПИ создавалось еще его расположением в Лесном, замечательном в то время парке, и тем, что многие из профессоров жили в приятных коттеджах института. В давние времена квартиры для профессоров сдавались вместе с дровами. В этой атмосфере Хрисанфу Федоровичу в 1946-1947 г. работалось очень хорошо и легко. Милейший Иван Иванович Леви, проректор по учебной работе, великолепный ректор университета Павел Лазаревич Калантаров создавали возможность для Хрисанфа Федоровича легко и, я даже сказал бы, радостно руководить факультетом и кафедрой. Он очень заботился о привлечении специалистов высокой квалификации. 1 Файдор – Файдор Львович Литвин – прим. ред. Сергей Юльевич Витте (1849-1915) – государственный деятель, почетный член Петербургской академии наук (1893), министр путей сообщения (1892), министр финансов (1892), председатель Кабинета министров с 1903, Совета министров в 1905-1906 гг. – прим. ред. 2 72 http://tmm.spbstu.ru Воспоминания о Х.Ф.Кетове Именно тогда у нас появился очень хороший конструктор по полиграфическим машинам Иона Савельевич Антокольский. Большая поддержка была оказана Хрисанфом Федоровичем талантливому конструктору Георгию Георгиевичу Павлову1; благодаря поддержке Хрисанфа Федоровича появился стенд Михаила Михайловича Гохберга2 для определения напряжений в конструкциях; постоянная поддержка оказывалась Хрисанфом Федоровичем талантливому ученому-механику Николаю Константиновичу Фаддееву. Хрисанфа Федоровича окружали весьма впечатляющие люди. Один из них заслуживает особенного воспоминания – это Николай Иванович Кольцов, доцент кафедры и хороший специалист по машинам-автоматам. Николай Иванович не скрывал своей глубокой религиозности, это было важнее для него успеха в карьере. Однако это было несовместимо с атеистическими взглядами, ставшими государственной доктриной, и стало причиной, почему Николай Иванович потерял работу в Ленинградском политехническом институте. Однако это было сделано менее болезненно для Николая Ивановича, чем можно было ожидать, и ему была предоставлена возможность вернуться к работе на заводе. Николай Иванович был очень близок к Хрисанфу Федоровичу, и тот очень переживал его уход. Я был очень впечатлен тем, что Николай Иванович не поступился своей религиозной верой даже ради научной карьеры. Были у Хрисанфа Федорович если не враги, то, по крайней мере, недоброжелатели. Разумеется, человек, не имеющий врагов, мне подозрителен. Для меня это означает, что такой человек неоднократно поступался принципами, а, может быть, и вовсе их не имел. Один из таких доброжелателей был в постоянной оппозиции к Хрисанфу Федоровичу. Он держал долгие речи на заседаниях кафедры, непрерывно садясь и вставая и задирая кверху короткую бородку. В речах указывалась большая значимость автора по сравнению с Хрисанфом Федоровичем. Однако Хрисанф Федорович никогда не «взрывался». Один лишь раз на докладе в инженерном обществе по поводу влияния шероховатости поверхностей Хрисанф Федорович наклонился ко мне и тихо сказал: «Кроме шероховатостей, ничего больше не будет». Так оно и было. Прошло много лет, но и теперь я продолжаю недоумевать, почему сподвижник Хрисанфа Федоровича и один из старейших членов кафедры ни разу не выступил с протестом против вздорных выступлений. В ЛПИ еще при жизни Хрисанфа Федоровича произошли большие изменения после внезапной смерти ректора института, П. Л. Калантарова. Новый ректор явно не вписывался в традиционные отношения, существовавшие в ЛПИ. Это совпало с общими компаниями, проводимыми в стране по борьбе с «космополитизмом», «недостатками в расстановке и подбору кадров». Мне известно, что новый ректор укорял Хрисанфа Федоровича за неверный выбор сотрудников, но Хрисанф Федорович ответил, что он руководствуется деловыми соображениями. Новый ректор нагнетал атмосферу страха, особенно важно ему было сокрушить «умников» из физико-механического факультета. Позднее ему это удалось сделать с помощью угроз и даже арестов. Шутливый любительский фильм «Рахит в яме» был квалифицирован как клевета на советскую науку и стал поводом для расправы с «умниками». В их числе был даже инвалид Отечественной Войны Карп Миронович Великанов, потерявший ступню ноги и приобщенный к лыжному спорту создателями фильма «Рахит в яме». Все это случилось уже после смерти Хрисанфа Федоровича. 1 Г.Г.Павлов (1906-1973) – инженер-механик, заведовал кафедрой «Машины-автоматы и полуавтоматы» (ныне «Автоматы») в 1965-1973 гг. – прим. ред. 2 М.М.Гохберг (1908-1988) – ученый-механик, основатель научной школы металлических конструкций, автор ряда монографий и учебников, редактор известного справочника по кранам. Теория Механизмов и Машин. 2003. №2. 73 Люди науки Последний вечер В декабре 1948 г. (дату нужно уточнить1) Хрисанф Федорович задержался на работе, ожидая решения о его ходатайстве об оставлении в ЛПИ для научной работы талантливого выпускника. Хлопоты не увенчались успехом. Домой мы возвращались вместе, я увидел, что Хрисанф Федорович удручен, пытался его отвлечь от мрачных мыслей, но он почти не слушал меня, и вдруг он сказал: «Игра кончена». Дома я должен был завершить подготовку материалов, связанных с каким-то юбилеем. Упоминая о Хрисанфе Федоровиче, я вдруг понял, что все время непроизвольно путаю слова «был», «является», что меня ужаснуло. Я поздно завершил подготовку этих материалов, и сразу вслед за этим раздался звонок с расспросами – не ссорился ли я с Хрисанфом Федоровичем, возвращаясь с ним домой. На мои крайне встревоженные вопросы звонивший сотрудник сообщил мне о внезапной смерти Хрисанфа Федоровича. Он еще успел подготовиться к этому, пожелав надеть чистое белье. Позднее Лазарь Матвеевич Яровинский, зять Хрисанфа Федоровича, рассказал мне, что в день смерти Хрисанфа Федоровича он поздно задержался в лаборатории, и вдруг под порывом потока воздуха распахнулись двери, и вихрь пронесся по лаборатории. Лазарь Матвеевич, позднее сопоставив время, установил, что это произошло в час смерти Хрисанфа Федоровича. Когда гроб с телом Хрисанфа Федоровича был установлен в актовом зале, я встретил Елену Константиновну Гордееву, заместителя Хрисанфа Федоровича по факультету. Она сказала всего лишь: «Мы осиротели», – и я не смог удержаться от слез. Хрисанф Федорович был глубоко религиозным человеком, и на его могиле установлен был большой крест. Его могила выбрана на горке кладбища в Шувалове. Эту могилу продолжают навещать. Дополнительные заметки Тонкие черты лица Хрисанфа Федоровича выражали благородство и интеллектуальность. Я всегда полагал, что Хрисанф Федорович был выходцем из родовитой семьи русских интеллигентов. Позднее я установил, что Хрисанф Федорович родился в старообрядческой семье очень небольшого достатка. Его рано овдовевшая мать приложила большие усилия, чтобы дать ему образование. Хрисанф Федорович получил инженерное образование (он закончил технологический институт), но глубоко образовал сам себя в истории и литературе. Он приобщил меня к изучению истории, написанной Ключевским, и я поразился тому, сколь нелицеприятно она была написана. Хрисанф Федорович был очень интересным собеседником, а беседы эти мы вели по пути домой, после окончания наших заседаний. Когда он цитировал излюбленных им писателей, это было всегда к месту и очень запоминалось. Одним из его любимых писателей был Лесков, и он восхищался тем, как Лесков обогатил русский язык. Некоторые из цитат Хрисанфа Федоровича прочно засели в моей памяти. Он привел изречение Толстого, что есть люди нравственные и безнравственные, но все правительства одинаково безнравственны. Это изречение навсегда засело в моей памяти. Я знал, что Хрисанф Федорович имел право на это высказывание. 1 22 декабря 1948 г. – прим. ред. 74 http://tmm.spbstu.ru Воспоминания о Х.Ф.Кетове КРАТКИЕ БИОГРАФИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ Хрисанф Федорович Кетов родился 12 марта 1887 г. в селе Канашском Шадринского уезда Пермской губернии в крестьянской семье. Закончил Реальное училище в Екатеринбурге. В 1906 г. поступил, а в 1914 г. закончил Санкт-Петербургский технологический институт императора Николая I. Тогда же был приглашен на работу в этом институте на должность штатного лаборанта кафедры прикладной механики. В 1918 г. начал читать курс «Прикладная механика». В 1919 г. был избран профессором кафедры прикладной механики Туркестанского государственного университета (Ташкент), с января 1920 г. заведовал той же кафедрой, а вскоре стал деканом технического факультета. В 1922 г. вернулся в Петроград и был избран на должность преподавателя кафедры теоретической механики Петроградского политехнического института (сейчас – СПбГПУ). В это же время читал лекции в Военной электротехнической академии, а затем в Военно-технической академии (ВТА). В 1925 г. утвержден в ученом звании доцента и избран на должность заведующего кафедрой прикладной механики Ленинградского технологического института. В ноябре 1930 г. был арестован в связи с процессом Промпартии; коллегией ОГПУ был осужден на 10 лет. С июня 1931 г. и до освобождения работал в Особом конструкторско-технологическом бюро при заводе «Красный путиловец». Тогда же прочел два курса лекций для инженеров по теории и расчету зацеплений. В апреле 1933 года был досрочно освобожден. В 1934 г. был назначен заведующим кафедрой теории механизмов и машин Ленинградского индустриального института1; одновременно принимал участие в организации новой кафедры – «Машины-автоматы и полуавтоматы». В 1935 г. утвержден в ученой степени кандидата технических наук и в ученом звании профессора по кафедре «Прикладная механика». С 1935 г. руководил работой Зуборезного комитета ЛОНИТОМАШ. В конце 1941 г. эвакуировался из Ленинграда и назначен заведующим кафедрой прикладной механики Томского индустриального института им. С.М. Кирова. В июле 1943 г. реэвакуировался в Москву, где работал заведующим кафедрой деталей машин Станкоинструментального института им. И.В. Сталина. В 1944 г. вернулся в Ленинград на прежнее место работы и прежнюю должность (заведующего кафедрой ТММ). В сентябре 1944 г. был назначен на должность декана механико-машиностроительного факультета, а несколько позднее, по совместительству – заведующего кафедрой «Машины-автоматы и полуавтоматы». В 1946 г. руководил работой Механической секции Ленинградского дома ученых им. М.Горького. В 1947 г. утвержден в ученой степени доктора технических наук. Скончался 22 декабря 1948 г. ОСНОВНЫЕ ТРУДЫ 1. Бажин А.А., Кетов Х.Ф. Графический расчет махового колеса по способу профессора Виттенбауера. – Л., 1925. 2. Кетов Х.Ф. Эвольвентное зацепление. Л.-М.:ГНТИ, 1934. -135 с. 3. Зернов Д.С., Кетов Х.Ф., Вяхирев С.В., Колчин Н.И. Прикладная механика, т.1,2. / Под ред. Кетова Х.Ф. - Л.-М.: ОНТИ, 1937. -732 с. 4. Кетов Х.Ф., Колчин Н.И. Теория механизмов и машин. Л.-М.: Машгиз, 1939. – 288 с. 5. Кетов Х.Ф. Сборник задач по статике машин. Л., 1941. -124 с. 6. Кетов Х.Ф. Исследования передаточных механизмов. М.: Машгиз, 1947. -164 с. 1 Одно из временных наименований ЛПИ-СПбГПУ. Теория Механизмов и Машин. 2003. №2. 75
