РОЖДЕНИЕ ГЕРОЯ: ОБРАЗЫ ПЕЛАЙО И СИДА В ИСПАНСКИХ
реклама
УДК 82-94(460)«11» Г.А. Попова РОЖДЕНИЕ ГЕРОЯ: ОБРАЗЫ ПЕЛАЙО И СИДА В ИСПАНСКИХ ХРОНИКАХ ДО XIII ВЕКА В статье исследуется ранний этап формирования двух историографических традиций, повествующих о жизни и деяниях первого правителя Астурийского королевства Пелайо и Родриго Диаса де Вивар, известного также как Сид Кампеадор, рыцаря, героя «Песни о моем Сиде». Анализ сведений хроник IX–XII вв. и некоторых других текстов позволяет выявить первоначальную версию рассказа о каждом из героев, которая возникает спустя несколько десятилетий после их смерти. Традиция, связанная с Пелайо, сложилась в раннее Средневековье и не развивалась до конца XV в. Сведения о Родриго Диасе де Вивар, приводившиеся в текстах XII в., напротив, претерпели значительную трансформацию в XIII–XV вв. Ключевые слова: испанские хроники XII в., Пелайо, Сид Кампеадор, историческая память Рассказы о предках, о подвигах героев прошлого – один из универсальных сюжетов в исторических текстах. И хотя традиция в их изложении нередко представляется довольно статичной, как правило, это не так. В развитии этой традиции можно обнаружить переломные моменты. Изменения, происходящие в образе героев, образуют своего рода слои информации, где каждый последующий, если не скрывает полностью, то существенно трансформирует предыдущий. Задача данного текста – показать основания традиции в описании двух исторических персонажей, образы которых чрезвычайно важны для испанской национальной истории – Пелайо, первого правителя Астурийского королевства, и Родриго Диаса де Вивар, известного также как Сид Кампеадор, рыцаря, героя самого знаменитого средневекового эпоса Испании «Песнь о моем Сиде» (Cantar de Mio Cid). ПЕЛАЙО – ПОБЕДИТЕЛЬ МУСУЛЬМАН И ОСНОВАТЕЛЬ КОРОЛЕВСТВА Сведения о жизни и деяниях первого известного нам по хроникам правителя королевства Астурия по имени Пелайо (Pelagius) крайне скудны. В латинских текстах, близких по времени создания к годам его правления, нет ни одного упоминания ни о нем, Рождение героя: образы Пелайо и Сида в испанских хрониках… 299 ни о его королевстве1. Впервые имя Пелайо как победителя мусульман и спасителя христиан встречается в грамоте, в которой фиксируется дарение 812 г. короля Астурии Альфонсо II Благочестивого (791–842) в пользу церкви Сан Сальвадор в Овьедо. Этот документ дошел до нас в виде картулярной копии в составе «Liber Testamentorum», кодекса XII в.; в настоящее время сомнений в его подлинности не высказывается. В преамбуле мы находим следующий пассаж: «От какового бедствия Христос, твоя правая рука, избавил твоего слугу Пелайо. Он, возвысившись до власти правителя, победоносно сражаясь, врагов поразил и народ астуров и христиан, выйдя победителем, защитил»2. В правление того же Альфонсо II, по мнению большинства специалистов по ранней испанской хронистике, возникла первая версия «Перечня овьедских королей» (Laterculus regum ovetensium) как продолжение «Перечня вестготских королей» (Laterculus regun visigothorum)3. «Перечень овьедских королей» известен нам в составе нескольких хроник, созданных в Галисии и Португалии в первой половине XII в.4 Он представляет собой список имен королей Астурии с указанием продолжительности их правления, и первым стоит имя Пелайо5. «Перечень овьедских королей» был использован при составлении обновленного списка правителей в первой четверти Х в., когда появился текст, известный в историографии как «Nomina regum catolicorum legionensium». Он также открывается именем Пелайо, о котором сказано следующее: «Пелайо, сын Бермудо, племянник Родриго, толедского короля, К таким текстам можно отнести «Мосарабскую хронику», написанную в середине VIII в. 2 «Ex qua peste tua dexteera Christe famulum tuum eruisti Pelagium; qui in principis sublimatus potential victorialiter dimicans hostes percusit et christianorum asturumque gentem victor sublimando defendit» (Floriano Cumbreño A.C. Diplomática española del periodo astur (718–910). Oviedo, 1949. Doc. 24). 3 В русскоязычной литературе обычно именуется «Хроника вестготских королей»; под таким названием этот текст был опубликован К. Цеймером вместе с законами вестготских королей (Leges Visigothorum antiquiores // MGH. Fontes Iuris Germanici antique. Hannoverae et Lipsiae, 1894. Vol. 5. P. 314–316). Подробнее об изучении древнейших списков правителей, известных на Пиренейском полуострове см.: Huete Fudio M. Fuentes menores para el estudio de la historiografia latina de la Alta Edad Media hispánica (siglos VII–X) // Medievalismo: Boletín de la Sociedad Española de los Estudios Medievales. 1994. N 4. P. 5–26. 4 Barrau-Dihigo L. Recherches sur l’histoire politique du royaume astorien (718– 910) // Revue Hispanique. 1921. Vol. LII. P. 27–31. 5 «Pelagius regnavit annis XVIII» (España sagrada. Teatro geográfico-histórico de la Iglesia de España. Madrid, 1767. T. XXIII. P. 315). 1 300 Г.А. Попова принял правление в год эры 756 (718 Р. Х. – Г.П.) и правил восемнадцать лет, девять месяцев, девятнадцать дней. Он первым пришел в горы, в пещеру Аусевы»6. Нельзя исключать, что сведения о принадлежности Пелайо к вестготскому королевскому роду, а также о его пребывании в пещере на горе Аусева, которая больше известна как Ковадонга, были уже в тексте «Списка овьедских королей», но по неясной причине не попали в ту его версию, которая нам доступна по португало-галисийским хроникам XII в. Таким образом, когда в Астурийском королевстве в годы правления Альфонсо II были предприняты первые попытки зафиксировать сведения об истории королевства и династии, то точкой отсчета стало правление Пелайо, ознаменовавшееся победой над мусульманами в сражении в горах (битва при Ковадонге, 718 или, возможно, 721 г.). Начало письменной традиции отстоит от описываемых событий на столетие, и это, безусловно, сказалось на характере информации. В настоящий момент мы можем лишь констатировать факт зарождения местного историописания и установить его приблизительную датировку, а также признать, что зафиксированные тогда события действительно происходили. Большая часть подробностей об этих событиях появилась в более поздних хрониках, написанных в конце IX – начале Х в., древнейшие сохранившиеся их копии входят в состав кодексов последней четверти X в. И именно информация из этих текстов лежит в основе всех последующих, включая современные, интерпретаций истории Пелайо, его победы при Ковадонге и правления в Астурийском королевстве. Речь идет об «Альбельдской хронике» и «Хронике Альфонсо III», известной в двух версиях – Родской и Себастьяновой. Это первые исторические сочинения, появившиеся на землях, которые с начала VIII в. были подвластны христианам7. Они были составлены в правление Альфонсо III Великого (866–910) одновременно с другим историческим текстом, известным как «Пророческая хроника». Именно с этим временем связывают утверждение так «Pelagius filius Ueremundi nepus Ruderici regis Tutelani accepit regnum era DCCLVI et regnavit annis XVIII, menses VIIII, dies XVIIII. Ipse primus ingressus est in asperibus montibus sub rupe et antrum de Aguseba» (Crónicas asturianas / Ed. por J. Gil Fernández, J.L. Moralejo. Oviedo, 1985. P. 172). 7 Подробнее о составе и композиции хроник, а также о соотношении редакций см.: Попова Г.А. Почему битва при Ковадонге стала легендарной? // Ретроспективная информация источников: Образы и реальность / под ред. О.И. Тогоевой, И.Н. Данилевского. М., 2013. С. 167–178; Изд.: Prelog J. Die Chronik Alfons III: Untersuchungen und kritische Еdition der vier Redaktionen. Frankfurt, 1980; Crónicas asturianas. 6 Рождение героя: образы Пелайо и Сида в испанских хрониках… 301 называемой концепции «неоготицизма»8, в соответствии с которой короли Астурии считались преемниками и полноправными наследниками вестготских монархов, поверженных в наказание за грехи. Представители обновленной династии были избраны для того, чтобы избавить христиан от гнета иноверцев и восстановить христианскую веру по всей Испании. Во всех перечисленных хрониках эти идеи в той или иной форме находят свое последовательное отражение, оказывая влияние также и на изложение истории Пелайо. Комплекс текстов, именуемый в историографии «Альбельдской хроникой»9, включает географические описания, списки правителей, епископов, городов Испании, которые следуют один за другим с заголовками, начинающимися со слова «Item». В этом собрании о Пелайо говорится в трех разных частях. Первый раз в «Перечне вестготских королей»10, затем в «Nomina regum catolicorum legionensium» и, наконец, в той части, которая озаглавлена «Item ordo gotorum obetensium regum». Здесь сообщается, что Пелайо, первый правитель Астурии, был изгнан из Толедо при короле Витице; после прихода сарацин он первый поднял восстание против наместника Моннусы, обосновавшегося в Хихоне, а затем победил мусульманское войско под предводительством Алькамы, который погиб, убил Моннусу и взял в плен епископа Оппу. Мусульмане, сумевшие избежать смерти, оказались погребены под обрушившейся на них горой11. Повествование сопровождается двумя ремарками следующего содержания: «И так с того времени была возвращена свобода христианскому народу» и «Возникло по божественному провидению королевство астуров»12. Сообщается кроме того, что резиденция Пелайо находилась в Кангас де Онис, и правил он восемнадцать лет. Несмотря на неполную Torrente Fernández I. Goticismo astur e Ideologia política // La época de la Monarquía Asturiana: Actas del Simposio celebrado en Covadonga (8–10 de octubre de 2001). Oviedo, 2002. P. 295–315. 9 В рукописи озаглавлен «Liber cronice». 10 В Альбельдской хронике он озаглавлен «Ordo gentis gotorum». «Et dum Idem Uittizza regnum patris accepit, Pelagium filium Fafilanis, qui postea Sarracenis cum Astures reuellauit, ob causam patris quam prediximus, ab hurbe regia expulit» (Crónicas asturianas. P. 171). 11 «Tunс etiam qui remanserunt gladio de Ipsa oste Sarracenorum in Libana monte ruente Iudicio Dei opprimuntur et Astororum regnum diuina prouidentia exoritur» (Crónicas asturianas. P. 173). 12 «Sicque ex tunс reddita est libertas populo Xpiano. 〈…〉 Astororum regnum diuina prouidentia exoritur» (Crónicas asturianas. P. 173). 8 302 Г.А. Попова согласованность сведений в разных частях: в «Перечне леонских королей» Пелайо называется сыном Бермудо, родственником короля Родриго, а в других частях – сыном графа Фафилы, в целом акценты расставлены одинаково – Пелайо принадлежит к вестготской знати, он победил мусульман и стал первым правителем нового королевства Астурии. Право на власть новой королевской династии, потомков Пелайо, подкрепляется двумя доводами – выбор божественной воли, проявившийся в военной победе, которая положила начало освобождению христиан от ига иноверцев, и преемственность по отношению к прежней, вестготской монархии. Хотя, если так можно выразиться, «идейный каркас» был создан, и, как выяснилось со временем, вполне надежный, возникновение королевства и его основатель были лишены тех ярких черт, которые исторический факт и его «актор» обретают благодаря описанию деталей. В конце IX в. в рассказе о Пелайо эти детали появились: в «Хронике Альфонсо III» с необычной для нее подробностью13 описывается конфликт Пелайо с наместником Моннусой из-за сестры, которую наместник взял в жены без его согласия, начало мятежа, бегство в горы, провозглашение Пелайо правителем (употребляется термин «princeps»)14. Кульминация рассказа – сражение у пещеры Ковадонга с многократно превосходящим войском противника, которое полностью гибнет не только от рук христианских воинов, но и от собственных стрел, чудесным образом обращавшихся против мусульман, а также в водах вышедшей из берегов реки и под обломками обвалившейся скалы. В рассказе приводится диалог, который происходил накануне сражения между Пелайо и епископом, пришедшим вместе с мусульманами, чтобы убедить мятежников сдаться без боя. В диалоге предводитель христиан выступает как искусный полемист, упрекающий своего собеседника – церковного иерарха – в плохом знании Священного Писания: «Разве ты не читал в священных книгах, что церковь Господня может уменьшиться до размеров горчичного зерна, а потом вырасти больше прежнего?» А затем продолжает: «Хри В «Хронике Альфонсо III» три правителя Астурии удостаиваются подробного рассказа – Пелайо, Альфонсо I и Альфонсо II, при этом рассказ о Пелайо самый обширный; об остальных правителях говорится значительно меньше, иногда это просто указание на длительность правления. 14 В Родской версии хроники Пелайо избирают астуры, пришедшие по его призыву к горе Аусева, а в Себастьяновой версии в избрании участвуют готы, бежавшие от мусульман в Астурию. 13 Рождение героя: образы Пелайо и Сида в испанских хрониках… 303 стос – наша надежда на то, что этот жалкий холм, что ты видишь перед собой, – спасение Испании и готовое к бою войско готов. Я верю, что для нас исполнится обещание Господне, сказанное устами Давида. И я, надеясь на милость Иисуса Христа, ничуть не боюсь этого огромного войска и презираю его. В битве же, которой ты нам угрожаешь, мы имеем заступником перед лицом отца небесного его сына, Иисуса Христа, и он в силах спасти нас силами этих немногих воинов». Таким образом, воин и правитель, избранник Бога, обретает также и облик благочестивого верующего, смиренно полагающегося на волю Господа. Этот рассказ, составленный, по мнению большинства исследователей, клириком, близким ко двору Альфонсо III, воспроизводился в более поздних исторических сочинениях практически без изменений; образ Пелайо не получал какого-либо развития до конца Средневековья (конец XV в.). В период расцвета жанра романсеро XIV–XV вв., когда героями целых циклов романсов становились многие исторические персонажи (например, последний вестготский король Родриго), про Пелайо не было создано ни одного романа. Его почитание приобрело характер местного культа в Астурии, причем не рядом с местом его захоронения, которым, по свидетельству упомянутых хроник, стала церковь в Кангас де Онис, а рядом с Ковадонгой, где в XVII в. была установлена могильная плита с памятной надписью15. Никаких сведений о перезахоронении основателя королевства нет, однако уже в XVI в. именно это место, как указывает А. де Моралес, считалось могилой Пелайо. Возможно, одной из причин статичности образа Пелайо было то, что со временем он оказался в тени славы другого героя – Сида Кампеадора. КОГДА РОДРИГО ДИАС ДЕ ВИВАР СТАЛ СИДОМ КАМПЕАДОРОМ История жизни и подвигов рыцаря Родриго Диаса де Вивар, героя эпической поэмы «Песнь о моем Сиде» до начала XIII в. была запечатлена в нескольких текстах, различных по жанру: в латинской поэме «Carmen Campi Doctoris», в хронике-биогра15 «Aqui yaze el s rey don Pelaio elleito el ano de 716 qve en esta milagrosa cveba comenzo la restauración de España benzídos los moros falleció año 737 y le acopana ss mvser y ermana» (Puyol J. El sepulcro de Pelayo en Covadonga // Boletin de la Real Academia de Historia. 1919, marzo. T. 74, P. 217). 304 Г.А. Попова фии «Historia Roderici» и в генеалогии Сида в составе «Хроники из Нахеры»16, а на рубеже XII и XIII вв. появилась «Песнь о моем Сиде» (Cantar de mio Cid), отразившая изменения в осмыслении образа рыцаря-героя, она стала источником информации о Сиде для многих хроник XIII в. (прежде всего, для «Crónica de veinte reyes», «Estoria de Cardeña», «Primera Crónica General»). Благодаря многолетним усилиям крупнейшего испанского филолога и историка Р. Менендеса Пидаля17 именно версия «Песни…» о жизни и подвигах Родриго Диаса де Вивар стала наиболее распространенной в научной и научно-популярной литературе в ХХ в.18 Прекрасный знаток испанских средневековых текстов, Р. Менендес Пидаль использовал сведения из трех перечисленных выше текстов для дополнения и верификации фактов поэмы, однако его теория относительно развития средневековой эпической поэзии предполагала, что авторы первых версий «Песни…» – хуглары, были ближе к реальности в изображении исторического факта19. Неточности могли возникнуть, как предполагал ученый, в одной из нескольких устных версий поэмы, которая затем и была записана. И все же расхождения между поэмой и историческими фактами20 требовали более развернутой интерпретации; в конце ХХ в. Два последних из этих сочинений стали темой выпусков журнала «E-Spania. Revue interdisciplinaire d’études hispanique médiévales et modernes» – La Chronica Adefonsi Imperatoris y la Historia Rodericó | Au miroir des anciens (2013. N 15), Chronica naiarensis (2009. N 7), где можно найти резюме общего состояния посвященных им исследований, а также статьи специалистов о различных аспектах истории этих текстов. 17 Интересно, что некоторое время – с 1863 по 1957 г. – единственная дошедшая до нас рукопись «Песни о моем Сиде» (вторая половина XIII в.) принадлежала семье Р. Менендеса Пидаля, потом она была куплена Фондом Хуана Марча и передана в Национальную библиотеку Испании, где и хранится в настоящее время под шифром Ms. Vitrina 7–17. 18 Большая часть исследований Р. Менендеса Пидаля, посвященных Сиду, объединена в издании: Menéndez Pidal R. La España del Cid. Madrid, 1929. 2 vols. 19 Подробнее о теории Р. Менендеса Пидаля см., например, предисловие к изданию «Песни о моем Сиде», подготовленному К. Смитом: Poema de Mio Cid / Ed. C. Smith. Oxford, 1984. 20 Два наиболее ярких примера: в поэме дочерей Сида зовут Эльвира и Соль, а на самом деле их звали Кристина и Мария, они никогда не были невестами инфантов Карриона (трагическая история их браков составляет один из центральных сюжетов поэмы). Кристина стала женой Рамиро Санчеса, сеньора Монсона, принадлежавшего к королевскому дому Памплоны (наваррский инфант в поэме). Мария была женой графа Барселоны Рамона Беренгера III Великого, а не инфанта Арагона. В «Песне о моем Сиде» Родриго предстает как инфансон, т.е. самой низкой страты благородного сословия, однако сейчас 16 Рождение героя: образы Пелайо и Сида в испанских хрониках… 305 вышла целая серия публикаций, авторы которых проводили скрупулезное сопоставление сведений, текстов и рукописей с целью воссоздать «исторического Сида»21. В этих работах мы найдем более или менее обширную часть, посвященную эволюции образа Кампеадора с эпохи Средневековья вплоть до современных интерпретаций не только в науке, но и в политической мысли, литературе и кинематографе22. Эту группу работ можно было бы в целом обозначить, используя емкое название монографии Р. Флетчера – «quest for El Cid» (в поисках Сида). В результате активных исследований рукописной традиции и сопоставления текстов о Сиде, составленных до начала XIII в., были весьма существенно скорректированы датировки и локализация этих литературных памятников23, и в итоге контекст, в котором складывается первая версия повествований о самом знаменитом испанском герое Средневековья, преображается. Первым сочинением о Родриго Диасе считается «Historia Roderici», затем появились «Cronica naierensis» и «Carmen Campidoctoris», причем практически одновременно, в период между 1180 и 1194 гг.24, а в последнее десятилетие XII в. возникли тексты о Сиде Кампеадоре на народных языках – «Cantar de mio Cid» и «Linage de Roderic Diaz». известно, что он принадлежал к высшей знати не только по материнской, но и по отцовской линии. Его отец происходил из леонского рода Флаинес и владел весьма значительным имуществом. См.: Torres Sevilla-Quiñones de León M.C. El linaje del Cid // Anales de la Universidad de Alicante. Historia Medieval. 2002. N 13. P. 343–360. 21 Catalán D. El Cid en la historia y sus inventores. Madrid, 2002; El Cid: del hombre a la leyenda / Dir. J.C. Elorza Guinea. Madrid, 2007; Fletcher R. The Quest for El Cid. London, 1989; Martínez Díez G. El Cid histórico. Barcelona, 1999; Peña Pérez F.J. El Cid Campeador. Historia, leyenda y mito. Burgos, 2000. 22 См., например: Fletcher R. Op. cit.; Peña Pérez F.J. Op. cit.; Michael I. La Imagen del Cid en la historia, literatura y leyenda. Сonferencia pronunciadaen la Biblioteca Nacional de España el 17 de mayo de 2007 [http://www.apequevedo.com/encuentros/michael/conferencia.pdf] (дата доступа – 12.07.2013) 23 Наиболее аргументированная и принятая многими современными исследователями версия излагается в работах A. Монтанера Фрутоса и А. Эскобара, включая подготовленное ими совместно издание: Carmen Campidoctoris o Poema latino del Campeador. Madrid, 2001, а также новое издание «Песни о моем Сиде» А. Монтанера Фрутоса – Cantar de mio Cid / Ed., estudio, notas A. Montaner Frutos, A. Escobar. Barcelona, 1993. (дополненные переиздания – 2007, 2011). 24 Р. Менендес Пидаль считал, что раньше всех, возможно при жизни Сида, была записана «Carmen», вскоре создана «Historia Roderici» (ок. 1100 г.), затем, полвека спустя, к 1160 г., генеалогия Сида и некоторые сведения о его жизни были включены в «Cronica nairensis». 306 Г.А. Попова Считается, что «Cronica naierensis» и «Carmen Campidoctoris» написаны в монастырях Санта Мария в Нахере и Санта Мария де Риполь соответственно, но не исключено, что оба сочинения происходят из первого монастыря. Локализация «Historia Roderici» менее определенна. В качестве возможных мест ее создания рассматриваются Сарагоса, Саламанка, Каталония, Риоха и Наварра. Из содержания текста можно предположить, что автор имел доступ к документам из так называемого архива Сида25, два из них сохранились в Саламанке, куда их привез епископ Иероним, который занимал восстановленную Кампеадором кафедру Валенсии, а после сдачи города альморавидам переехал в Саламанку. Текст «Historia Roderici» был известен авторам и латинской поэмы, и хроники. Можно предположить, что он либо был связан с ними общим или близким местом происхождения, либо в Наварре или Каталонии жили те, кто были заинтересованы в таких произведениях. По мнению Ф.Х. Пенья Переса, возникновение и хранение первых текстов, связанных с историей Сида, стало частью процесса возрождения королевства Наварра26, которое вышло из унии с Арагоном. После полувекового перерыва (1076–1134) на памплонский престол был возведен король Гарсия Рамирес Восстановитель, по отцовской линии потомок наваррского короля Гарсии Санчеса III, а по женской – внук Родриго Диаса де Вивар. Основные трудности, связанные с утверждением династии на престоле и признание за ней права на королевскую корону, пришлись на правление сына Гарсии Рамиреса – Санчо VI (1150–1194). Именно тогда в монастыре Санта Мария в Нахере составлена «Cronica naierensis» с рассказом о Сиде и его роде, источником которой послужили сведения из «Historia Roderici». Сохранение и прославление памяти предка, конфликтовавшего к тому же с королем Кастилии и Леона, как и сам Санчо VI, могло сослужить хорошую службу в укреплении положения династии. Другим немаловажным фактором, который не только сказался на развитии образа Сида в ранних исторических и литературных текстах, но и сыграл решающую роль в возникновении «кастильской версии» традиции, стала ситуация в отношениях с мусульманами – к концу XII в. военные столкновения участились, а ус Montaner Frutos A. La Historia Roderici y el Archivo Cidiano: cuestiones filológicas, diplomáticas, jurídicas e historiográficas // e-Legal History Review. 2011. 12. 26 Peña Pérez F.J. «Gesta Roderici: El Cid en la historiografía latina medieval del siglo XII» // e-Spania. 2010. 10 décembre [http://e-spania.revues.org/20104] (дата доступа – 12.07.2013). 25 Рождение героя: образы Пелайо и Сида в испанских хрониках… 307 пех их для христиан был переменным. Это напоминало ситуацию конца XI в., когда вскоре после крупной победы в Толедо, христиане стали терпеть поражения в боях с альморавидами. Рассказы о военных успехах Сида Кампеадора, благородного рыцаря и доблестного воина, становились частью общей идеи Реконкисты, которая в это же время все теснее соединяется с крестоносной идеей. Хотя образ Сида Кампеадора, кастильского воина, доблестно отстаивавшего рыцарскую честь и сражавшегося с мусульманами, который воплотился в «Песни о моем Сиде», оказался востребован более поздними эпохами, все же свое начало историческая традиция, связанная с Родриго Диасом де Виваром, берет не в Кастилии. БИБЛИОГРАФИЯ Попова Г.А. Почему битва при Ковадонге стала легендарной? // Ретроспективная информация источников: Образы и реальность / под ред. О.И. Тогоевой, И.Н. Данилевского. М., 2013. С. 167–178; Barrau-Dihigo L. Recherches sur l’histoire politique du royaume astorien (718–910) // Revue Hispanique. 1921. Vol. LII. P. 27–31. Carmen Campidoctoris o Poema latino del Campeador / Ed. A. Montaner Frutos, A. Escobar. Madrid, 2001. Catalán D. El Cid en la historia y sus inventores. Madrid, 2002. Crónicas asturianas / Ed. por J. Gil Fernández, J.L. Moralejo. Oviedo, 1985. El Cid: del hombre a la leyenda / Dir. J.C. Elorza Guinea. Madrid, 2007. Fletcher R. The Quest for El Cid. London, 1989. Floriano Cumbreño A.C. Diplomática española del periodo astur (718– 910). Oviedo, 1949. Huete Fudio M. Fuentes menores para el estudio de la historiografia latina de la Alta Edad Media hispánica (siglos VII–X) // Medievalismo: Boletín de la Sociedad Española de los Estudios Medievales. 1994. N 4. P. 5–26. Martínez Díez G. El Cid histórico. Barcelona, 1999. Menéndez Pidal R. La España del Cid. Madrid, 1929. 2 vols. Montaner Frutos A. La Historia Roderici y el Archivo Cidiano: cuestiones filológicas, diplomáticas, jurídicas e historiográficas // e-Legal History Review. 2011. N 12. Peña Pérez F.J. El Cid Campeador. Historia, leyenda y mito. Burgos, 2000. Peña Pérez F.J. «Gesta Roderici: El Cid en la historiografía latina medieval del siglo XII» // e-Spania: Revue interdisciplinaire d’études hispan- 308 Г.А. Попова ique médiévales et modernes. 2010. 10 décembre. [http://e-spania.revues. org/20104] (Дата доступа – 12.07.2013). Prelog J. Die Chronik Alfons III: Untersuchungen und kritische Еdition der vier Redaktionen. Frankfurt, 1980. Rudericus Campidoctor: literatura latina y materia cidiana temprana // e-Spania: Revue interdisciplinaire d’études hispanique médiévales et modernes. 2010. N 10. [http://e-spania.revues.org/19945]. Torrente Fernández I. Goticismo astur e Ideologia política // La época de la Monarquía Asturiana: Actas del Simposio celebrado en Covadonga (8–10 de octubre de 2001). Oviedo, 2002. P. 295–315. Torres Sevilla-Quiñones de León M.C. El linaje del Cid // Anales de la Universidad de Alicante: Historia Medieval. 2002. N 13, P. 343–360.
