О ЖАНРОВОМ СВОЕОБРАЗИИ ЗАПИСОК

Международный Научный Институт "Educatio" VI (13), 2015
101
О ЖАНРОВОМ СВОЕОБРАЗИИ ЗАПИСОК
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
Поляк Зинаида Наумовна
канд. филол. наук, доцент Казахского национального педагогического университета им. Абая, Алматы
Поляк Дина Мироновна
канд. филол. наук, ст. преп. Алматинского университета энергетики и связи, Алматы
ABOUT GENRE ORIGINALITY NOTES
Polyak Zinaida, Candidate of Science, associate professor of Kazakh National Pedagogical University named after Abai,
Almaty
Polyak Dina, Candidate of Science, senior Lecturer of Almaty University of Power Engineering & Telecommunications,
Almaty
АННОТАЦИЯ
В статье определяется жанровое своеобразие записок и их место среди других жанров документальной и художественной литературы (дневник, мемуары, письма).
ABSTRACT
The article defines genre originality of notes and their place among the other documentary and fiction genres (the
diary, memoirs, letters).
Ключевые слова: жанровые признаки записок, дневник, мемуары.
Keywords: genre features notes, diary, memoirs.
Жанр записок представляет собой своеобразный
феномен среди других документальных жанров. С этим
связана и многозначность самого термина. Авторы называют записками произведения, которые по жанровой природе и повествовательной структуре резко отличаются
друг от друга. Письма, дневники, мемуары имеют гораздо
менее размытые жанровые границы, чем записки. Если попытаться классифицировать произведения этого жанра, на
первый план выступит важнейший критерий: является ли
рассматриваемое произведение документальными автобиографическими записями реального лица или это художественное произведение, имитирующее подобные записи. В зависимости от ответа на этот вопрос все записки
распадаются на две группы: собственно, документальные
и беллетристические.
С другой стороны, наблюдения над жанром записок
показывают, что часть из них приближается по своим особенностям к жанру дневника, другая же часть представляет собой пример мемуарной прозы. Поэтому и документальные, и беллетристические записки, в свою очередь,
имеют по две разновидности: записки дневникового и мемуарного характера.
И все же есть черты, объединяющие записки в единый жанр. Попытаемся выделить жанровые критерии,
позволяющие называть все эти виды одним термином.
В первую очередь это документальность, то есть отсутствие вымысла. В записках реальных лиц это качество
очевидно, а в беллетристических записках автор создает
впечатление достоверности, соблюдая жанровые законы
записок.
Следующий жанровый критерий – временная близость к событию. Обычно автор или герой делает записи
по свежим следам событий или через небольшой промежуток времени, что сближает записки с жанром дневника.
Третий критерий – присутствие образа автора. Повествование в записках в большинстве случаев ведется от
первого лица.
Еще одно условие – незавершенность. Записки
охватывают лишь определенный период жизни героя и не
могут быть закончены. Они открыты в будущее.
Записки – маргинальный жанр, который находится
между дневником и всяким повествованием от первого
лица. При многих сходствах с дневником (документальность, синхронность событию, исповедальность) записки
имеют и серьезные отличия от дневника – и формальные,
и содержательные.
Приступая к запискам, автор имеет некий общий
план, замысел, которые обычно отсутствуют у человека,
начавшего вести дневник. Пишущий записки объединяет
записи одной идеей, в то время как автор дневника начинает делать записи часто лишь для того, чтобы запечатлеть время, и заносит в дневник все, что с ним происходит
детально, не выделяя общей темы.
Формальные отличия дневников и записок в большинстве случаев сводятся к следующему: в записках отсутствует датируемость, подневность, события иногда переданы хронологически неточно, порой ретроспективно.
Жанр записок чрезвычайно гибок. В литературе
XIX века художественные произведения, названные записками, часто имели форму дневника (Н.В. Гоголь «Записки сумасшедшего», А.П. Чехов «Скучная история. Из
записок старого человека»).
В этом же ряду, на наш взгляд, находится роман
Ф.М. Достоевского «Игрок». Несмотря на то, что датируемость в произведении отсутствует, роман имеет немало
дневниковых признаков. В первую очередь, это одновременность (близость по времени) записи и описываемого
события. Вот какими словами начинается повествование:
«Наконец-то я возвратился из моей двухнедельной отлучки. Наши уже три дня, как были в Рулетенбурге» [3, с.
283]. А вот первые строки третьей главы: «И, однакож,
вчера целый день она не говорила со мной об игре ни
слова» [3, с. 298]. Четвертая глава начинается так: «Сегодня был день смешной, безобразный, нелепый. Теперь
одиннадцать часов ночи. Я сижу в своей каморке и припоминаю» [3, с. 303]. Последняя запись выстроена полностью как дневниковая. Исключение составляет отсутствие
датирования и лаконизма, свойственного дневнику.
Следующий признак дневника в романе – это синхронность описываемому событию. Как и дневник, записки начаты героем «под влиянием впечатлений хотя и
беспорядочных, но сильных». Подобно автору дневника
герой перечитывает написанное: «Я собрал и перечел мои
листки» [3, с. 383]. В романе есть и еще одна дневниковая
черта: записки обрываются. Роман оканчивается словами
«Завтра, завтра все кончится!». В действительности «завтра» остается неизвестным читателю.
Темой отдельного исследования являются мотивировки и функции дневникового типа повествования в
прозе Ф.М. Достоевского. Нас же интересуют лишь некоторые жанровые особенности романа «Игрок», позволяю-
Международный Научный Институт "Educatio" VI (13), 2015
102
щие отнести это произведение к беллетристическим запискам дневникового характера, так как оно имеет достаточное количество дневниковых признаков.
Любопытным примером беллетристического дневника являются «Записки лишнего человека» И.С. Тургенева, в которых в формальную рамку подневных датируемых записей (явный признак дневника) заключены воспоминая героя-повествователя об истории своей жизни (мемуары).
В ХХ веке традиции этого жанра продолжают развиваться, причем, наблюдается тенденция сращивания
жанра записок с мемуарами.
Записки, носящие мемуарный характер, повествуют о событиях, отстраненных от автора на определенный временной промежуток. Такие записки не могут передать образа детально, с подробностями. Но зато, обогащенный опытом и знанием автор, может более объективно
взглянуть на события, давно произошедшие.
«Дневник точнее мемуаров не только потому, что
пишется по свежим следам события, а и потому, что пишущий еще не знает ни биографии своей, ни своего времени – он только всматривается в него, и потому в дневник попадают факты и подробности самого разного
толка» [8, с. 174]. Одним из немногочисленных примеров
документальных записок дневникового характера могут
служить «Записки об Анне Ахматовой» Л.К. Чуковской.
«Записки…» представляют собой дневник, который автор
ведет с 1938 по 1941 год. Но если в обычном дневнике отражена широкая панорама событий, то Л.Чуковская фокусирует свое внимание исключительно на личности поэта и
ее окружении. О событиях собственной жизни Л. Чуковская пишет лишь в связи с событиями жизни героини «Записок…». Вот запись от 18 мая 1939 года: «Вечером телефонный звонок: Анна Андреевна просит прийти. Но я не
могла – у Люшеньки грипп, надо быть дома» [9, c. 15]. В
центре каждой записи Чуковской – диалог с поэтом. Записи достаточно объемны и регулярны. Каждая встреча с
Ахматовой описана, если не сразу, то через несколько
дней. Комментарии крайне редки, но именно минимальное вмешательство автора способствует созданию портрета Ахматовой. Читатель отчетливо видит образ поэта и
времени.
Примером документальных записок мемуарного
характера являются «Записки блокадного человека» Л.Я.
Гинзбург [1]. Начаты записки, по-видимому, как дневник
в 1942 году, закончены в 1983. Записки представляют собой синтез дневника и мемуаров. Дневниковые записи,
сделанные в дни блокады, стали основой для создания мемуаров, в центре которых находится образ человека, жителя блокадного города. Автора интересует быт и психология человека, месяцами находящегося на границе
между жизнью и смертью.
Автор дневника не знает своего будущего, автор
мемуаров – напротив, бросает взгляд в прошлое с позиции
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
своего времени. В данном случае это взгляд человека, дожившего до мирного времени, на себя самого в дни войны.
В художественной литературе второй половины
ХХ века жанр записок не теряет своей актуальности. Это
связано с интересом читателей к литературе non-fiction и
со стремлением писателей к документальной достоверности повествования. В современной русской литературе записки стали иметь все меньше сходства с дневником. Записками авторы стали чаще называть произведения, в которых повествование ведется от первого лица и герой
вспоминает произошедшие с ним события (Г. Померанц
«Записки гадкого утенка» [7], Г. Горбовский «Шествие.
Записки пациента» [2], А. Никишин «Записки русского оккупанта» [6], А. Курчаткин «Записки экстремиста» [5] и
др.).
Повесть В. Кондратьева «Одна жизнь… Записки
старого инженера» [4] построена как воспоминания пожилого человека, перемежающиеся событиями, происходящими с ним сегодня. Следовательно, одно из условий
жанра – современность описываемым событиям – присутствует. Есть в записках и еще один атрибут дневника:
установка на искренность и исповедальность. Можно
назвать эту разновидность жанра записки-исповедь.
Богатство жанровых вариаций записок не отменяет
цементирующей их цельности. Выделенные нами критерии этой цельности, а также предложенная здесь классификация позволяют приблизиться к определению места
записок среди других документальных жанров.
Список литературы
1. Гинзбург Л.Я. Записки блокадного человека // Гинзбург Л. Я. Человек за письменным столом: Эссе.
Из воспоминаний. Четыре повествования. – Л.: Советский писатель, 1989. – С. 517–578.
2. Горбовский Г. Шествие. Записки пациента // Нева.
1989. № 4, 5.
3. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 10 томах.
Т. 4 М.: Гослитиздат, 1956. – 612 с.
4. Кондратьев В. Одна жизнь. Записки старого инженера // Дружба народов. 1990. № 12.
5. Курчаткин А. Записки экстремиста // Знамя. 1990.
№ 1.
6. Никишин А. Записки русского оккупанта // Знамя.
1991. № 10.
7. Померанц Г. Записки гадкого утенка // Знамя. 1993.
№ 7, 8.
8. Чудакова М.О. Беседы об архивах. М.: Молодая
гвардия, 1975. –224 с.
9. Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. М.:
Книга, 1989. – 271 с.
ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА Б. АКУНИНА
НА АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК
Руденко Кристина Владимировна
аспирант Пятигорского Государственного Лингвистического Университет, г. Пятигорск, старший преподаватель Военно-космической академии им. А.Ф.Можайского, г. Санкт-Петербург
ASPECTS OF B. AKUNIN’S FICTION TRANSLATION INTO THE ENGLISH LANGUAGE.
Rudenko Kristina, A graduate student of Pyatigorsk State Linguistic University, Pyatigorsk, A senior lecturer of MilitarySpace academy named after A.F. Mozaiskiy, Saint-Petersburg