Тезисы конференции - Институт истории СПбГУ

Санкт-Петербургский государственный университет
Университет Наварры
ГРИСО
ИИИИИИИИИ
искусство, культура и общество
Temas y formas hispánicas:
arte, cultura y sociedad
26 – 28 ноября 2013 года
Тезисы докладов / Las Tesis
:
Сборник тезисов докладов
Международной научной конференции
«Испанские темы и формы:
искусство, культура и общество»
26–27 ноября 2013 года
Санкт-Петербургский государственный университет
Исторический факультет
“Spanish Themes and Forms:
Art, Culture and Society”
26–27 November 2013
Saint Petersburg State University
Faculty of History
1
ББК 63.3(0) + 85.1(Исп)
И 88
ɂɫɩɚɧɫɤɢɟɬɟɦɵɢɮɨɪɦɵɢɫɤɭɫɫɬɜɨɤɭɥɶɬɭɪɚɢɨɛɳɟɫɬɜɨ7HPDV\IRUPDV
KLVSiQLFDVDUWHFXOWXUD\VRFLHGDG: Сборник тезисов научной конференции,
26-28 ноября 2013 года / Las Tesis. - СПб.: Санкт-Петербургский государственный университет, 2013. - 136 с.
ББК 63.3(0) + 85.1 (Исп)
Конференция организована на средства Мероприятия 8 СПбГУ (Финансирование науч
ных мероприятий, шифр проекта в ИАС НИД СПбГУ 5.44.704.2013),
а также за счет средств, выделяемых в соответствии
с Протоколом заседания комитета для разработки и наблюдения за исполнением
рамочного соглашения о намерениях и сотрудничестве между СПбГУ и Банком Сантандер,
A.O. (BANCO SANTANDER, S.A.) от 25 марта 2013 года.
При финансовой поддержке ГРИСО (Научной группы по изучению культуры Испании
Золотого века при Университете Наварры),
Университета Наварры,
ИДЕА (Института исследований культуры Золотого века)
Organizan: Universidad Estatal de San Petersburgo,
Grupo de Investigación Siglo de Oro (GRISO) de la Universidad de Navarra
e Instituto de Estudios Auriseculares (IDEA),
el Banco Santander
© Авторы статей, 2013
© Исторический факультет С.-Петерб.
гос. ун-та, 2013
СОДЕРЖАЖНИЕ
КУЛЬТУРА И ИСКУССТВО /
CULTURE AND ART
1. Морозова А. В. Т. П. Каптерева — крупнейший отечественный
испанист . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 11
Morozova A. V. Tatiana Pavlovna Kaptereva — the Greatest Russian Scholar
in the History of Spanish Art
2. Гончарова Т. Н. Коллекция маршала Сульта и открытие испанского
искусства во Франции . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 12
Goncharova T. N. Marshal Soult’s Collection and the Discovery
of Spanish Art in France.
3. Воробьева Н. Н. Памятники испано-мавританского искусства
в собрании Государственного Эрмитажа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 14
Vorobyova N. N. Artifacts of Hispano-Moresque Art in the State Hermitage
Museum.
4. Шершнева С. В. Вашингтон Ирвинг и его Альгамбра . . . . . . . . . . . . . . . 16
Shershniova S. V. Washington Irving and His Tales of the Alhambra.
5. Шмонин Д. В. «Золото схоластики» и культура Нового времени . . . . . . . . . . . . 17
Schmonin D. V. «The Gold of Scholasticism»
in the Perspective of Modern Culture.
6. Яровая М. С. Позднеготическая храмовая архитектура Испании:
на перекрестке эпох, стилей, традиций . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 20
Yarovaya M. S. The Late Gothic Church Architecture in Spain:
at the Crossroads of Eras, Styles and Traditions.
7. Бергер Е. Е. Мигель Сервет как персонаж испанской научной мифологии . . 22
Berger Ye. Ye. Michael Servetus: a Spanish Legend
8. Лопес Торрихос Р. Испанские образы благородства
и родовитости в XVI в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 23
López Torrijos R. Spanish Images of Nobility and Lineage in 16th Century.
9. Калугина Е. О. Тема «Несения Креста» в творчестве Луиса де Моралеса
(1509/1511–1586) в контексте духовной литературы Испании XVI в. . . . . . 24
Kalugina Ye. O. Christ Carrying the Cross Theme in the Works of Luis de Morales
(1509/1511–1586) in the Context of Spiritual Literature of Spain in the 16th Century.
10. Рогозина А. А. Антонио Паломино о Хуане Фернандесе
Наваррете Эль Мудо — представителе школы живописи Эскориала . . . . . 27
Rogozina A. A. Antonio Palomino about Juan Fernandez Navarrete
El Mudo, the Representative of the Painting School of the Escorial.
11. Льео Каньял В. Еретические течения в севильской барочной живописи . . 28
Lleo Cañal V. Heresis in the Baroque Painting of Sevilla.
3
12. Мариас Ф. Художники-конверсо в Испании Золотого века . . . . . . . . . . . 29
Marias F. The Problem of Converso Artists in Golden Age Spain.
13. Фейхоо Л. И. На кого смотрят “Las meninas”? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 30
Feijoo L. I. Who are “Las Meninas” Looking At?
14. Куэста Эрнандес Л. Х. «“Эти мексиканские Афины”
не уступают в величии европейским образцам». «Грандесес» городов
в вице-королевстве Новая Испания в XVII в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 30
Cuesta Hernández L. J. “‘Esta Mexicana Athenas’ no cede en magnificencia
a las muestras europeas”. The “Grandezas” of the Cities
in New Spain Viceroyalty in 17th Century.
15. Каганэ Л. Л. Иконографические совпадения
в творчестве Эль Греко и Риберы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 31
Kagané L. L. Iconographic Coincidences in the Works of El Greco and Ribera.
16. Томирдиаро Г. В. Пасос как вид испанской скульптуры . . . . . . . . . . . . . . 33
Tomirdiaro G. V. Pasos as a Peculiar Type of Spanish Sculpture.
17. Прикладова М. А. Образ мертвого Христа
в испанской скульптуре XVII в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 35
Prikladova M. A. The Image of the Dead Christ in the Spanish Sculpture
of the 17th Century.
18. Сонина И. М. Жанровая живопись в творчестве художников
круга Б. Э. Мурильо на примере произведений
из собрания Государственного Эрмитажа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 36
Sonina I. M. Genre Painting in the Oeuvre of the Artists
of B. E. Murillo’s Circle (Works from the State Hermitage Collection).
19. Бун В. З. Испанский придворный портрет второй половины XVII в. . . . 39
Bun V. Z. Spanish Court Portraiture of the Second Half of the 17th Century.
20. Калитина Н. Н. Гойя и Франция . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 41
Kalitina N. N. Goya and France.
21. Якимович А. К. Испанская ярость. Пикассо в Париже, 1900–1910 . . . . . 44
Yakimovich A. K. Spanish wrath. Picasso in Paris, 1900–1910.
22. Рыков А. В. Скромное обаяние предательства . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 45
Вопросы политико-философской интерпретации искусства Пикассо.
Rykov A. V. The Discreet Charm of Betrayal.
Issues of Politico-Philosophical Interpretation of Picasso’s Art.
4
ИСТОРИЯ / HISTORY
История Испании
History of Spain
1. Варьяш И. И. Непредусмотренные казусы: сарацины
под властью христианских королей (Арагонская Корона XIV в.) . . . . . . . . . 48
Variash I. I. Indefinite Cases: Saracens under the Rule of Christian Kings
(the 14th Century Crown of Aragon).
2. Рыбина М. В. Христианская церковь в мусульманской Испании . . . . . . . 50
Rybina M. V. The Christian Church in Muslim Spain.
3. Возгрин В. Е. Исторические судьбы готов в Испании и в Крыму —
сходства и различия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 52
Vozgrin V. Ye. Historical Destinies of the Goths in Spain and the Crimea —
Similarities and Differences.
4. Попова Г. А. Королевская власть и города в Новой Кастилии
XII – середины XIV в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 54
Popova G. A. The Royal Power and the Cities in New Castile
in the 12th – mid 14th Century.
5. Зеленина Г. С. Конверсо и инквизиция: «мученики» и «монстр» . . . . . . . 56
Zelenina G. S. Conversos and Inquisition.
6. Фомина Н. В. Двор Изабеллы I Кастильской . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 57
Fomina N. V. The Court of Isabel I of Castile.
7. Юрчик Е. Э. Испанские Габсбурги в оценках испанских
интеллектуалов XVIII в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 58
Yurchik Ye. E. The Spanish Habsburgs in the Opinion
of the Spanish Intellectuals of the 18th Century.
8. Крылов К. Е. Карл V в зеркале личной корреспонденции
и своей автобиографии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 62
Krylov K. Ye. Charles V in the Mirror of His Correspondence and Autobiography.
9. Усунарис Х. М. Кометы и звезды в политическом дискурсе
начала Тридцатилетней войны в Испании . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 63
Usunáriz J. M. Comets and Stars in the Political Discourse
of the Beginning of the Thirty Years’ War in Spain.
10. Ведюшкин В. А. Двор Филиппа II . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 64
Vedyushkin V. A. The Court of Philip II.
11. Волосюк О. В. Образ Востока в документах
испанских католических миссионеров в эпоху Филиппа II . . . . . . . . . . . . . . 65
Volosyuk O. V. The Oriental World in the Reports
of the Spanish Catholic Missionaries in the Age of Philip II.
5
12. Дейя Бауса М. Х. Средиземноморская политика Филиппа III . . . . . . . . . 67
Взгляд с Балеарского архипелага.
Deyá Bauzá M. J. Mediterranean Policy of Philip III
As Seen from the Balearic Archipelago.
13. Гонсалес Майя Х. К. Г. Б. Хименес Патон:
о бедствиях, святых крестах и еретиках . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .68
González Maya J. C. Hunger and Locust Plagues in Southern Spain
of the Golden Age.
14. Крутицкая А. И. Народная религиозность в свидетельствах
Инквизиции (XVII–XVIII вв.) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 69
Krutitskaya A. I. Popular Religiosity in the Testimonies
of the Inquisition (17th–18th Centuries).
15. Латаса П. Тридентский дискурс о свободе вступления
в брак в испанском Перу: между законом и жизнью . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 70
Latasa P. Tridentine Discourse towards Marriage’s Freedom
in Spanish Peru: between Norm and Practice.
16. Хаинова А. В. Политические и общественные деятели Испании
о необходимости реформ в Испанской Америке
(конец XVIII – начало XIX в.) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 71
Khainova A. V. Spanish Political and Public Figures about the Necessity
of Reforms in Spanish America (Late 18th – Early 19th century):
a Foreign-Policy Aspect.
17. Сидоренко Л. В. Испания в международной политике
Великобритании 1763–1775 гг. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 73
Sidorenko L. V. Spain in Foreign Policy of Great Britain in 1763–1775.
18. Петрова А. А. Чрезвычайное посольство герцога де Осуны в России:
взгляд современников и историков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 75
Petrova A. A. The Duke of Osuna’s Extraordinary Embassy to Russia:
the View of Contemporaries and Historians.
19. Фомичева А. В. Философия истории в прозе Хосе Хименеса Лосано . . .77
Fomicheva A. V. Philosophy of History in José Jiménez Lozano’s Prose.
20. Пленков О. Ю. Международная помощь франкистам
и республиканцам в гражданской войне: сравнительный анализ . . . . . . . . . 79
Plenkov O. Yu. Foreign Assistance to the Francoists and the Republicans
in the Civil War: a Comparative Analysis.
21. Кирсанова Н. В. Образ борца за независимость
в испанской патриотической публицистике (1808–1814) . . . . . . . . . . . . . . . . 80
Kirsanova N. V. The Image of Independence Fighter
in Spanish Patriotic Writings (1808–1814).
6
22. Кожановский А. Н. Политика и этнический фактор в Испании . . . . . . . 81
Kozhanovsky A. N. Politics and the Ethnic Factor in Spain.
23. Игнатьев Р. Н. Галисийцы: проблемы идентичности
в XX – начале XXI в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 85
Ignatyev R. N. Galicians: Issues of Identity in the 20th – Early 21st Century.
История и культура России. Взгляд из Испании
History and Culture of Russia seen from Spain
1. Самбриан О. А. Восприятие испанской культуры в Молдавии XVIII в.:
Димитрий Кантемир и его осведомленность об Испании . . . . . . . . . . . . . . . 88
Sambrian O. A. The Perception of Spain in the 18th Century Moldavia:
Dimitrie Cantemir and His Knowledge of Spain (Reflejos españoles
en la Moldavia del siglo XVIII: Dimitrie Cantemir
y su información sobre España).
2. Латорре Х. Царь Павел I: последний Дон Кихот консерватизма
или первый Дон Кихот романтизма? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 89
Latorre J. Tsar Paul I: The Last Quixote of Conservatism
or the First Quixote of Romanticism?
Испанский язык
Spanish language
1. Шашков Ю. А. Античная ономастика в испанском и русском языках . . . 91
Shashkov Yu. A. Classical Onomastics in Russian and
Spanish Lexis and Phraseology.
2. Зеликов М. В. Баск. (h)argi ‒ кельтск. *arg- в свете данных
кельтиберской эпиграфики (Боторрита III ‒ 11) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 92
Zelikov M. V. Basque (h)argi – Celtic *arg- in the Light
of the Celtiberian Data (Botorrita III – 11).
3. Мёд Н. Г. Семантическая сфера «Музыка»
в испанской фразеологии и паремиологии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 94
Miod N. G. The Semantic Sphere “Music” i
n Spanish Phraseology and Paremiology.
4. Войку О. К. Создание инокультурного колорита при переводе . . . . . . . . . 95
Voiku O. K. Creation of National Peculiarity in the Translation Process.
5. Соколова К. А. О некоторых особенностях цветообозначений
в испанском языке (на фоне других романских языков) . . . . . . . . . . . . . . . . . 96
Sokolova K. A. Some Peculiarities of Colour Designation
in Spanish Compared to Other Romance Languages.
7
6. Якушкина К. В. К вопросу об эвфемистическом употреблении
местоимений в испанских политических текстах . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 98
Yakushkina K. V. On the Problem of Euphemistic Usage of Pronouns
in Spanish Political Texts.
7. Литус В. П. Гендерная и политкорректная лексика
в испаноязычной публицистике и официальных документах . . . . . . . . . . . 100
Litus V. P. Gender and Politically Correct Lexicon
in Spanish-Language Journalism and Official Documents.
8. Романов Ю. В., Шашков Ю. А. Образное мышление сквозь призму
фразеологии: русско-испанские параллели . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 101
Romanov Yu. V., Shashkov Yu. A. Image Thinking through the Prism
of Phraseology: Russian-Spanish Parallels.
9. Шалудько И. А. Лингвистические механизмы создания консепта
в творчестве Бальтасара Грасиана . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 103
Shalud’ko I. A. Linguistic Means of Creating a Concept
in Balthasar Gracian’s Work.
ЛИТЕРАТУРА / LITERATURE
Литература классического периода
Classical literature
1. Бурак М. С. Восприятие женщины в «Книге Благой Любви» Хуана Руиса 105
Burak M. S. The Perception of Women in the “Libro de Buen Amor” of Juan Ruiz.
2. Силюнас В. Ю. Визуальная картина мира и театр Золотого века . . . . . . . 107
Silyunas V. Yu. The Image of the World and the Spanish Theater
of the Golden Age.
3. Мата Индурайн К. Донья Менсиа де лос Нидос, женщина
на арауканской войне (через призму «Испанской воительницы»
Рикардо де Туриа) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 109
Mata Induráin C. Apropos of La belígera española by Ricardo de Turia.
4. Гонсалес-Баррера Х. «Странник в своем отечестве» Лопе де Вега
и его контекст. Ключи к пониманию драматической обработки
любовно-авантюрного жанра . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 110
González-Barrera J. The Pilgrim in His Own Country and Its Context.
The Keys for Understanding Dramatic Reliance on the Byzantine Genre.
5. Пискунова С. И. Репрезентация как тема и поэтологический принцип
творчества Сервантеса . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 110
Piskunova S. I. Representation as a Theme and Poetical Principles
of Cervantes’ Work.
8
6. Светлакова О. А. О специфике двойного героя в «Дон Кихоте» . . . . . . . 111
Svetlakova O. A. The Dual-Character Model in Don Quixote.
7. Корконосенко К. С. Сравнительный анализ двух «живых» переводов
«Дон Кихота» XX века . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 114
Korkonosenko K. S. Comparison of Two “Live” Don Quixote Translations
of the 20th Century.
8. Миролюбова А. Ю. Los sueños, sueños son: фигура спящего
в драматургии Сервантеса второго периода . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 115
Mirolyubova A. Yu. Los Sueños, Sueños Son: the Figure of a Sleeping
Person in Cervantes’ Plays of the Second Period.
9. Сервера Баньо Х. Гонгора в испанской романтической поэзии . . . . . . . . 117
Servera Baño J. Góngora in Spanish Romantic Poetry.
10. Баррера Т. Экфрасис в пасторальной новелле
о Непорочном Зачатии в Мексике . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 118
Barrera T. The Ecphrasis in a Pastoral Novel of Immaculate Conception
in New Spain.
11. Гарау Х. О свободной воле и религиозной ортодоксальности в Persiles . . 119
Garau J. On Free Will and Orthodoxy in the Persiles.
12. Фернандес Москера С. Сценическое и драматическое пространство
в экспериментальном сочинении Кальдерона:
премьера пьесы «Три великих чуда» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 119
Fernández Mosquera S. Scenic and Dramatic Space
in Calderón’s Experimental Work: The Premiere of Los tres mayores prodigios.
13. Матвеева Е. А. Миф о доне Карлосе: Альфьери, Шиллер, Верди . . . . 120
Matveeva Ye. A. The Myth of Don Carlos: Alfieri, Shiller, Verdi.
Литература ХХ века
Literature of 20th century
1. Родосский А. В. Основные особенности галисийской поэзии . . . . . . . . . 123
Rodosskiy A. V. The Main Peculiarities of Galitian poetry.
2. Алташина В. Д. Паскаль и Унамуно . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 125
Altashina V. D. Pascal and Unamuno.
3. Абрамова М. А. «Словарь для досужих» Жуана Фустера:
традиция Мишеля Монтеня в валенсийской эссеистике XX в. . . . . . . . . . . 126
Abramova M. A. Diccionari per a ociosos (Dictionary for Idlers)
by Joan Fuster: Michel de Montaigne’s Traditions
in Valencian Publicism of the 20th Century.
9
4. Зернова Е. С. Сантьяго Русиньол и Рамон Казас,
выдающиеся фигуры каталонского модернизма . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 129
Zernova Ye. S. Santiago Rusiñol and Ramon Casas,
the Prominent Figures of the Catalan Modernism.
5. Николаева О. С. Салвадор Эсприу: каталонский поэт XX века . . . . . . . . 130
Nikolaeva O. S. Salvador Espriu: a Catalan Poet of the 20th Century.
6. Гарсия Руис В. Драматург в сети Web: Виктор Руис Ириарте . . . . . . . . . 132
García Ruiz V. A Playwright on the Web: Víctor Ruiz Iriarte.
10
КУЛЬТУРА И ИСКУССТВО /
CULTURE AND ART
Морозова Анна Валентиновна / Morozova Anna Valentinovna
Татьяна Павловна Каптерева — крупнейший отечественный испанист/
Tatiana Pavlovna Kaptereva — the Greatest Russian Scholar
in the History of Spanish Art
August 15th of this year is the 90th anniversary of Tatiana Pavlovna Kaptereva,
who is the greatest scholar in the history of art in Russia. The sphere of Tatiana
Pavlovna’s research interests is very wide and includes different time periods,
from Antiquity until the present, as well as different national cultures. Spanish
art has always been the focus of Tatiana Pavlovna’s attention. Her works on the
history of Spanish art, without doubt, are a whole epoch in the studies of Spanish
Art. This epoch covers the entire second half of the 20th century and the beginning
of the 21st century.
Tatiana Pavlovna has contributed much to the studies of the 17th century art.
She published a number of research works about Velazquez and wrote a chapter
on the 17th century for The General History of Art. Moreover, she has opened the
Spanish Art of the Renaissance, the Middle Ages and Antiquity for the Russian
reader. It was Tatiana Pavlovna who wrote the first research about El Greco in this
country. In accordance with the traditions of the Moscow school of the history
of art, following her predecessor K. M. Malitskaya, Tatiana Pavlovna studied all
aspects of Spanish Art: architecture, sculpture, monumental and easel painting,
crafts, and the art of gardening.
Certainly, the ideological background of the Soviet history of art had affected
the trend and the methodology of Tatiana Pavlovna’s research. The realistic
tendencies of Spanish Art, its democratic roots and the original Hispanic art
tradition have always been in the centre of her attention.
At the same time, the changing ideological and political situation in the
country did not and could not undermine the results of Tatiana Pavlovna’s work,
as they were based on the foundation of research objectivity. In the new conditions
of Perestroika and Post-Perestroika, Tatiana Pavlovna has preserved the old
values of art understanding and added the criteria of art perfection to the semantic
criteria. T. P. Kaptereva is an unsurpassed master of the history of Spanish art; her
works on this subject are distinguished, on the one hand, by wide horizons and,
on the other hand, by harmony and the consistent picture of Spanish art, as well
as by clearly exposed logic of its development. All these features cannot but cause
admiration in the context of today’s scientific relativism.
On behalf of the Organization Committee of the conference, we are happy
to congratulate Tatiana Pavlovna on her anniversary. We sincerely wish her long
active life and success in her future research.
11
Автор: Морозова Анна Валентиновна, кандидат искусствоведения, доцент, кафедра истории западноевропейского искусства, СПбГУ, Санкт-Петербург, amorozova64@mail.ru
Название: Татьяна Павловна Каптерева — крупнейший отечественный испанист
Аннотация: В этом году 15 августа свой 90-летний юбилей отмечает крупнейший отечественный искусствовед Татьяна Павловна Каптерева. Сфера научных интересов Татьяны
Павловны обширна и охватывает разные временные периоды от античности до современности
и разные национальные культуры. Но искусство Испании всегда было и остается в центре внимания Татьяны Павловны. Ее труды по испанистике, без сомнения, — целая эпоха в изучении
испанского искусства, охватывающая всю вторую половину XX – первые десятилетия XXI в.
Ключевые слова: Каптерева Т. П., отечественная испанистика, искусство Испании
Author: Morozova Anna Valentinovna, Ph. D. in History of Art, Associate Professor,
Department of the History of West European Art, St Petersburg State University, St Petersburg,
Russia, amorozova64@mail.ru
Title: Tatiana Pavlovna Kaptereva — the Greatest Russian Scholar in the History of Spanish Art
Summary: August 15th of this year is the 90th anniversary of Tatiana Pavlovna Kaptereva, who is
the greatest scholar in the history of art in Russia. The sphere of Tatiana Pavlovna’s research interests
is very wide and includes different time periods, from Antiquity until the present, as well as different
national cultures. Spanish art has always been the focus of Tatiana Pavlovna’s attention. Her works on
the history of Spanish art, without doubt, are a whole epoch in the studies of Spanish Art. This epoch
covers the second half of the 20th century and the beginning of the 21st century.
Keywords: Kaptereva T. P., national research of Spanish art, the art of Spain
Гончарова Татьяна Николаевна / Goncharova Tatyana Nikolaevna
Коллекция маршала Сульта и открытие испанского искусства
во Франции /
Marshal Soult’s Collection and the Discovery of Spanish Art in France
After its owner died in 1852, the marshal Soult’s collection was sold by
auction in Paris. It was composed of a large number of pictures by the great
masters of Spanish art, among them 15 compositions by Murillo, 7 by Ribera, 20
by Zurbaran, 7 by Alonso Cano, a number of pictures by elder and junior Herrera,
etc. The auction lasted three days; the total sales exceeded 1.5 million francs.
The crowned heads from all over Europe contended for the chance to own the
masterpieces. As a result, many Spanish masterpieces, which the French public
had come to consider as part of their cultural patrimony, were taken abroad and
never returned. Two of them joined the collection of the State Hermitage Museum
in St Petersburg. They are “St. Lawrence” by Zurbaran and the “Liberation of the
Apostle Paul from prison” by Murillo. The “Immaculate Conception” by Murillo
was acquired by the Louvre Museum for the fabulous sum of 615,000 francs.
This purchase had been applauded by the French as if it was a national victory.
The Prince-President Louis-Napoleon Bonaparte played a prominent role in this
success.
12
Jean de Dieu Soult, the Duke of Dalmatia, assembled his collection from
1808 to 1814, when he was a commander of the French armies in Spain. A great
lover of art, Soult had recourse to robbery. Contracts of “sales” obtained by means
of pressure and threats were used to mask this predatory practice. He was not the
only military leader, who resorted to robbery during the Napoleonic campaigns,
but according to some sources, Soult was doing it especially in cold blood and
without mercy. Napoleon was angry with Marshal for his greed (“I would have
to shoot Soult, the biggest robber”), but preferred to turn a blind eye. Spanish
paintings had been placed by Soult in his gallery, which was opened to the
public in Saint-Germain-des-Prés quarter of Paris in the late 1810s. A prominent
statesman of the Restoration and the July Monarchy, Soult was proud of his
gallery of Spanish painting. It introduced the works of Murillo, Ribera, Zurbaran,
Alonso Cano, Herrera, etc. to French art lovers.
Paintings of Spanish masters had become a source of inspiration for such
French artists of the Romantic era as Delacroix, Chasseriau, Corot, etc. Delacroix’s
impression from the “Martyr” by Zurbaran was so strong that it was reflected
in his manner to paint the faces of three angels and Christ in the Olive Garden
(1824−1827, Paris, the church of Saint-Paul-Saint-Louis).
The Spanish art collection of Marshal Soult made a veritably great impact on
the discovery of the great masters of Spanish classical painting by French artistic
circles. They were almost unknown in France at the beginning of the 19th century,
and rumored to be gloomy, God-fearing, unaesthetic and ecstatic. However, a
few decades later, things had changed radically. The short-lived existence of the
Soult’s gallery and its wide success among the public had a long-term influence on
the history of painting – first, on French romanticism, and then, through Edouard
Manet, on many modern painters.
Автор: Гончарова Татьяна Николаевна, кандидат исторических наук, старший преподаватель, кафедра истории Нового и новейшего времени, исторический факультет, СПбГУ, СанктПетербург, markicha@yandex.ru
Название: Коллекция маршала Сульта и открытие испанского искусства во Франции
Аннотация: В статье рассматривается влияние, которое коллекция испанского искусства,
принадлежавшая маршалу Сульту, бывшему при Наполеоне командующим французской армией в Испании, оказала на формирование интереса французских художественных кругов к
великим мастерам испанской классической живописи. Испанская живопись была почти неизвестна во Франции в начале XIX в., на ее счет бытовало множество предубеждений, распространялись слухи, что она мрачная, богобоязненная, неэстетичная и экзальтированная. Тем
не менее, несколько десятилетий спустя отношение к ней кардинально изменилось. Полотна
испанских мастеров стали источником вдохновения для французских художников, таких как
Делакруа, Шассерио, Коро и др. Картинная галерея Сульта, открывшая свои двери в конце
1810-х гг., сыграла решающую роль в этой перемене. Благодаря ей французские ценители прекрасного получили возможность познакомиться с творениями Мурильо, Риберы, Сурбарана,
Алонсо Кано, Эрреры и др.
После смерти ее владельца в 1852 г., коллекция Сульта была распродана с аукциона, и
многие из шедевров испанской живописи, которые французская публика привыкла считать
13
частью национального достояния, были увезены за границу и никогда не возвращались. Некоторые увидят в этом справедливое возмездие за грабительские методы, коими Сульт приобрел картины между 1808 и 1814 гг. Однако, несмотря на короткое существование, картинная
галерея Сульта и широкий успех, которым она пользовалась среди любителей искусства, имели
длительное воздействие на историю живописи. Ее влияние сказалось, прежде всего, на живописной манере французского романтизма, а затем через Эдуарда Мане нашло отражение в
творчестве многих современных художников.
Ключевые слова: коллекция маршала Сульта, испанское искусство во Франции, Делакруа, Шассерио, Мане
Author: Goncharova Tatyana Nikolaevna, Ph. D. in History, Senior Lecturer, Department of
Modern and Contemporary History, St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, markicha@
yandex.ru
Title: Marshal Soult’s Collection and the Discovery of Spanish Art in France
Summary: This article examines the impact of the Spanish art collection of Marshal Soult, a
former commander of the French armies in Spain at the time of Napoleon, on the discovery by French
artistic circles of the great masters of Spanish classical painting. They were almost unknown in France
at the beginning of the 19th century, and rumored to be gloomy, God-fearing, unaesthetic and ecstatic.
However, a few decades later, things had changed radically. Paintings by Spanish masters had become
a source of inspiration for such French artists as Delacroix, Chasseriau, Corot, etc. The Soult’s gallery,
that opened to the public in the late 1810s, played a decisive part in this evolution. It introduced the
works of Murillo, Ribera, Zurbaran, Alonso Cano, Herrera, etc to French art lovers.
After its owner died in 1852, the Soult’s collection was sold by auction, and many Spanish
masterpieces, which the French public had now come to consider as a part of their cultural patrimony,
were taken abroad and never returned. Some would see this as a fair punishment for the predatory
practices used by Soult to get hold of those paintings between 1808 and 1814. However, the shortlived existence of the Soult’s gallery and its wide success among the public had a long-term influence
on the history of painting – first, on French romanticism, and then, through Edouard Manet, on many
modern painters.
Keywords: Marshal Soult’s collection, Spanish painting in France, Delacroix, Chasseriau, Manet
Воробьева Наталья Николаевна / Vorobyova Nataliya Nikolaevna
Памятники испано-мавританского искусства
в собрании Государственного Эрмитажа /
Artifacts of Hispano-Moresque Art in the State Hermitage Museum
The State Hermitage museum possesses several collections of artifacts of
Hispano-Moresque art. A magnificent collection of luster-painted ceramics
belongs to the department of the Western European applied art. It comprises vases,
bowls, albarellos and dishes, some of them bearing arms of famous historical
personalities. There are dozens of specimens, some produced in Andalusia and
the others in different workshops of Valencia.
The main body of them came to the Hermitage in 1885 as a part of the
acquired Basilevsky collection. Later the objects from the Museum of the
Society of the Promotion of Arts (1919) were added, along with the artifacts
from Botkin collection (1920) and from Stieglitz museum (1924). The gem of
14
the collection is the famous Fortuni vase of the mid-14th century in an excellent
state of preservation. Although it belongs to the Alhambra type, it was made in
Malaga. Found in 1871 by the Spanish artist M. Fortuni, it was later bought by
A. Basilevsky at the sale of Fortuni’s collection in 1875. The vase was exhibited
at the World’s Fair of 1878 in Paris; now it is displayed in the exposition of the
medieval culture.
The Hermitage numismatics department owns a rich collection of golden,
silver and copper coins of Caliphates of Cordova and Granada. It contains rare
golden dirhams of Umayyad and Nasrid dynasties. Some coins come from Counts
Stroganov famous numismatic collections, acquired by the museum in 1925.
The Oriental department has architectural details of marble (capitals of
columns) and wood (mid-14th century carved consoles); the latter are supposed
to come from the Court of the Lions in Alhambra. The depiction of lotus on one
of these consoles has the same iconography as the floral pattern on a fragment
of Alhambra textile that is also kept in the Hermitage. The capitals of columns
came to the Hermitage from the Museum of the Academy of Art. The historian
N. Kondakov probably means the purchase of these details when he tells about
the acquisition of five Nasrid capitals from the garden of the former Alhambra
mosque by the Russian architect P. Notbeck.
P. Notbeck studied the architectural forms of Alhambra for 10 years while
living in Granada. He made numerous drawings (that brought him the rank of
Academician in 1858), replicas of stucco relieves and even some reduced copies
of several halls. In 1862, the Academy of Art created the special Alhambra room,
that contained such models of the best halls of Nasrid residence. Nowadays, a
part of this collection remains in the Academy of Arts; the other part is in the
Hermitage.
The interest in the Hispano-Moresque art in Russia was a part of romantic
liking for the culture of Spain, Granada in particular. It started with the
appearance of A Chronicle of the Conquest of Granada and Tales of the Alhambra
by the famous American writer Washington Irving. Tales of the Alhambra were
published in Russia in 1832, and Pushkin wrote his Golden Cockerel based on
one of its stories.
This interest conduced to the development of the Moresque style in Russian
architecture and applied art, that in turn encouraged collecting the authentic
artifacts of Hispano-Moresque art. In this context, the future Hermitage collections
were formed.
Автор: Воробьева Наталья Николаевна, старший преподаватель, кафедра истории западноевропейского искусства, СПбГУ, Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, nv@hermitage.ru
Название: Памятники испано-мавританского искусства в собрании Государственного
Эрмитажа
Аннотация: В статье рассказывается о памятниках испано-мавританского искусства в Государственном Эрмитаже. Изложена история их коллекционирования. Это великолепная кол-
15
лекция люстровых фаянсов, включающая вазы, чаши, альбарелло, блюда (некоторые украшены
гербами известных исторический лиц) — десятки образцов, созданные в Андалусии и в разных
мастерских Валенсии — она входит в собрание Отдела западноевропейского прикладного искусства. Коллекционирование памятников испано-мавританского искусства в России развивалось в контексте появившегося в 30-е гг. XIX в. романтического интереса к культуре Испании. Формирование неомавританского стиля в русской архитектуре, создание «мавританских»
интерьеров способствовало производству произведений прикладного искусства «восточного
вкуса» и коллекционированию подлинных испано-мавританского памятников.
Ключевые слова: памятники испано-мавританского искусства, Государственный Эрмитаж, люстровый фаянс, ваза Фортуни, нумизматика Омейядов и Насридов, архитектурные детали Альгамбры, архитектор П. К. Нотбек, кабинет Альгамбры, Музей Академии художеств,
«Золотой петушок» А. С. Пушкина, неомавританский стиль в русской архитектуре
Author: Vorobyova Nataliya Nikolaevna, Senior Lecturer, Department of the History of
West European Art, St Petersburg State University, State Hermitage Museum, St Petersburg,
Russia, nv@hermitage.ru
Title: Artifacts of Hispano-Moresque Art in the State Hermitage Museum
Summary: The State Hermitage museum possesses several collections of Hispano-Moresque
art. A magnificent collection of luster-painted ceramics belongs to the department of the Western
European applied art. It comprises vases, bowls, albarellos and dishes, some of them bearing arms
of famous historical personalities. There are dozens of specimens, some produced in Andalusia and
others in different workshops of Valencia. The interest in Hispano-Moresque art in Russia was a part
of romantic liking for the culture of Spain and Granada in particular. This interest conduced to the
development of the Moresque style in Russian architecture and applied art, that in turn encouraged
collecting authentic artifacts of Hispano-Moresque art. In this context the future Hermitage collections
were formed.
Keywords: artifacts of the Hispano-Moresque art, the State Hermitage Museum, luster-painted
ceramics, famous Fortuni vase, numismatics of Umayyad and Nasrid, architectural details of the
Alhambra, architect P. Notbeck, Alhambra Room, the Academy of Art, Golden Cockerel by Pushkin,
Moresque style in Russian architecture
Шершнева Светлана Владимировна / Shershniova Svetlana Vladimirovna
Вашингтон Ирвинг и его Альгамбра /
Washington Irving and His Tales of the Alhambra
There are dozens of books about the Alhambra, but probably the most famous
one was written by the classic of the American literature W. Irving. The book was
based on the story of Irving’s three-month stay in Granada, when he was in Madrid
with diplomatic mission as attaché (1826–1829). Spain, where strong traces of
Arabic culture were found everywhere, impressed Irving highly. In Granada, he
walked around the Alhambra all days, observing the fantastic fortress-palace of
Mauritanian sultans, which is considered one of the world miracles. Everything
there was filled with tales and legends of the East. Irving saw Granada as one
of the legendary Mauritanian-Spanish places on the Peninsula. Everywhere
16
in Granada, he could find settlements of the Moors. Here, in Granada, Irving
collected old stories and gracefully told them in the form of romantic novellas.
By 1832, when he came back to the USA, he wrote 31 novellas, and each can be
considered a separate composition. It is unknown, whether Irving knew Arabic,
but he was evidently learning it, as in the second edition of Tales of the Alhambra,
revised and expanded in 1851, there are indications of Irving’s knowledge of
Arabic authors in English translation. Three-month stay in Granada was “the
most pleasant dream” of Irving’s life. But he was interested not only in the past,
but also in the present of Spain. He tried to understand the Spanish national
character; every person he met was a whole world for him. The largest part of
Tales of the Alhambra consists of collected legends. Novellas, included in Tales
of the Alhambra, can be divided into Arabic, Arabic-Spanish and those based
predominantly on Spanish materials. Nevertheless, every novella opens to the
reader a peculiar world of Spanish history and culture.
Автор: Шершнева Светлана Владимировна, кандидат исторических наук, доцент, СПбГУ,
Санкт-Петербург, svetlanasher@yandex.ru
Название: Вашингтон Ирвинг и его «Альгамбра»
Аннотация: В статье рассматриваются новеллы одного из классиков американской литературы В. Ирвинга, посвященные Альгамбре. Испания, особенно Гранада, где повсюду встречались живые следы арабской культуры, потрясла В. Ирвинга. Большую часть его «Альгамбры» составляют собранные легенды. Каждая из новелл вводит читателя в необычный мир
испанской истории и культуры.
Ключевые слова: Вашингтон Ирвинг, Испания, Гранада, Альгамбра
Author: Shershniova Svetlana Vladimirovna, Ph. D. in History, Associate Professor,
St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, svetlanasher@yandex.ru
Title: Washington Irving and His Tales of the Alhambra.
Summary: The article deals with the novellas of one of the classics of the American literature
W. Irving dedicated to the Alhambra. Spain, especially Granada, where strong traces of Arabic culture
were found everywhere, highly impressed W. Irving. The largest part of his Tales of the Alhambra
consists of collected legends. Each novella opens to the reader a peculiar world of Spanish history
and culture.
Keywords: Washington Irving, Spain, Granada, Alhambra
Шмонин Дмитрий Викторович / Shmonin Dmitriy Viktorovich
Название: «Золото схоластики» и культура Нового времени /
«The Gold of Scholasticism» in the Perspective of Modern Culture
The scholasticism of the Spanish “Golden Age” was one of the most important
chapters in the European thought. It furthered the development of medieval
intellectual culture as a philosophical expression of the Christian worldview;
it served as the philosophy of the Catholic Counter-Reformation and as the
17
theory of international law; it also became a real philosophy of education, that
included the methodology of knowledge transfer and was based on a systematic
understanding of science. This paper examines some of the reasons why Spain
became the centre of the “scholastic renaissance” in the time of the CounterReformation and the Early Modern age.
By the beginning of the 16th century, Spain had several famous universities.
Among the new ones was the University of Complutum. It was founded in 1500 in
Alcalá de Henares, due to the efforts of the Archbishop of Toledo Cisneros (1437–
1517), as a centre for linguistic and biblical studies. This university published
The Complutensian multilingual Bible (Biblia Polyglotta Complutensis, 1517).
In the field of theology, the University of Salamanca played the leading role.
It was called the “Spanish Athens”. The thinkers of the Salamanca School of
the 16th century were famous not only in Spain, but also all over the world.
The Dominican doctors of this School (Vitoria, Soto, Cano, Bañes, etc.) revived
scholastic metaphysics based on Thomism and expanded the horizons of
scholasticism by creating, among other things, a new theory of law. The Spanish
Dominicans are known to have played an important part in the preparation of the
Council of Trent, and during its work (1545–1563).
The most important contribution of Spain into the development of education
in the Old and New World was the establishment of the Society of Jesus that
created the pedagogical model and culture that was developing during the 16th––
18th centuries. Jesuits (and to a lesser extent Franciscans and Dominicans) in their
scholastic research and educational activities integrated the Middle and Modern
Ages and gave the examples of syntheses of various spheres of knowledge. At the
turn of the 16th––17th centuries, Jesuits created treatises that dealt with philosophy
as a system (Suarez, Fonseca, Coimbra scholastics). In the 17th century, they
explored the topics that would remain beyond the scope of “classical philosophy”
(Descartes, Spinoza, Locke et al.). Unfortunately, a fussier and more secular
cultural environment, the narrowed “social base” of scholasticism and the oldfashioned style of teaching philosophy pushed scholastics to the periphery of
intellectual life in the 17th century. This eventually led to 300 years of oblivion
of Spanish scholastics, although this spiritual heritage could have made easier
the life of many “intellectual travelers” of the 19th, 20th and early 21st century.
Испанская схоластика Золотого века — одна из важных страниц европейского мышления. Продолжая развитие средневековой мысли как философского выражения христианского мировоззрения, схоластика XVI–XVII
вв. выступает не только в форме философии католической контрреформации и теории международного права, но и как настоящая философия образования, включающая методологию трансляции знаний и основанная на понимании науки как системы. В докладе рассматриваются некоторые причины
18
того, почему именно Испании была уготована роль центра схоластического
ренессанса в эпоху контрреформации и раннего Нового времени.
К началу XVI в. Испания располагает несколькими крупными университетами. Из новых важную роль играет Университет Комплутума, основанный в 1500 г. в городе Алкала-де-Энарес, стараниями архиепископа Толедского Cиснероса (1437–1517) как центр изучения языков и библеистики,
выпустивший «Комплютенскую многоязычную Библию» (Biblia Polyglotta
Complutensis).
Если говорить о теологии, то первенство было за Саламанкским университетом, который называли «Испанскими Афинами». Этот университет дал
не только Испании, но и всему миру мыслителей Саламанкской школы XVI
в. С именами доминиканских докторов этой школы (Виториа, Сото, Кано,
Баньес и др.) связаны возрождение схоластической метафизики на основе
томизма и расширение горизонтов схоластики, в том числе за счет появления
новой теории права. Известна роль испанских доминиканцев в ходе подготовки и работы Тридентского собора и во время его работы (1545–1563).
Однако важнейшим вкладом Испании в развитие образования в Старом
и Новом свете стало основание ордена иезуитов (Общество Иисуса) и созданная иезуитами педагогическая культура, развивавшаяся на протяжении
XVI–XVIII вв. Иезуиты, в меньшей степени францисканцы и доминиканцы,
в своей схоластической научной и образовательной деятельности связали
в одно целое Средневековье и Новое время, дав примеры фундаментальных синтезов различных сфер знания. На рубеже XVI–XVII вв. иезуитами
создаются опыты философии как системы (Суарес, Фонсека, коимбрские
схоласты), а в XVII в. исследуются научные темы, которые останутся без
внимания представителей классической философии (Декарт, Спиноза, Локк
и др.). Остается только сожалеть, что ставшая в XVII столетии более капризной и светской культурная среда, «сузившаяся» «социальная база» схоластики и старомодный стиль изложения философских курсов оттеснили
профессоров-схоластов на периферию интеллектуальной жизни и привели
в конечном итоге к 300-летнему забвению испанской схоластики, в то время
как этот духовный багаж мог бы существенно облегчить жизнь многих «интеллектуальных путешественников» XIX, XX и начала XXI в.
Автор: Шмонин Дмитрий Викторович, доктор философских наук, профессор, проректор по научной работе, Русская христианская гуманитарная академия, Санкт-Петербург,
shmonin@rhga.ru
Название: «Золото схоластики» и культура Нового времени
Аннотация: Испанская схоластика XVI-XVII вв. выступает не только в форме философии
католической контрреформации и теории международного права, но и как настоящая философия образования, включающая методологию трансляции знаний и основанная на понимании
науки как системы. В докладе рассматриваются некоторые причины того, почему именно Испании была уготована роль центра схоластического ренессанса в эпоху контрреформации и
раннего нового времени.
19
Ключевые слова: Контрреформация, схоластика, философия, образование
Author: Shmonin Dmitriy Viktorovich, Doctor in Philosophy, Professor, Provost for Research,
Russian Christian Academy of the Humanities, St. Petersburg, Russia, shmonin@rhga.ru
Title: «The Gold of Scholasticism» in the Perspective of Modern Culture
Summary: The scholasticism of the Spanish «Golden Age» (XVI-XVII cc.) serves not only
as a philosophy of the Catholic Counter-Reformation, and the theory of international law, but as an
actual philosophy of education, including the translation of knowledge and methodology based on
an understanding of science as a system. This contribution deals with some reasons of why Spain
was assigned the role of the centre of the «Scholastic renaissance» of the epoch of the CounterReformation and the Early Modern age.
Keywords: Counter-Reformation, scholasticism, philosophy, education
Яровая Марина Сергеевна / Yarovaya Marina Sergeyevna
Позднеготическая храмовая архитектура Испании: на перекрестке
эпох, стилей, традиций / The Late Gothic Church Architecture in Spain:
at the Crossroads of Eras, Styles and Traditions
The late Gothic period is an interesting and important chapter in the history
of the medieval architecture in Spain. It includes the well-known architectural
monuments, such as the Cathedral of Seville and the monastery church of
San Juan de los Reyes in Toledo. The ecclesiastical architecture of the period
is notable for a variety of styles, a complex synthesis of old traditions and new
trends, national characteristics and foreign influences. This synthesis in most
monuments was performed very skillfully. Meanwhile, this topic has not been
sufficiently studied in the Russian and foreign history of art.
The late Gothic period in the Spanish church architecture covers the 15th–16th
centuries. This time summarized the quest of the Middle Ages, while the new art,
the Renaissance, was coming into being. It is also important to note that it was the
time of Spain’s national revival marked with the victorious end of the Reconquista
and the final unification of Spanish lands, when the country turned into a strong
centralized state. These factors had a significant impact on the church architecture.
In the late Gothic period, the Spanish church architecture became able to process
borrowings from the outside in the spirit of national traditions. Architecture of
different regions became uniform in style. First of all, it can be said about the
monuments of the 16th century – the time when the national Gothic style became
prevailing in the Spanish church architecture. The cathedrals in Segovia and
Salamanca are remarkable examples of this style. Historical events were reflected
in the elements of church decoration and, less directly, in the appearance of a
number of buildings — mainly urban councils (the cathedrals), that are notable
for greatness, emotional elation, integrity of purpose.
20
Different types of structures represent late Gothic Spanish church architecture:
cathedrals, monasteries and parish churches, funeral chapels. There can also be
individual architectural elements — arches, portals, spikes, etc., that complement
an older church building.
The sacred Spanish architecture of the 15th–16th centuries is represented
by a number of styles, in many ways similar to each other, and at the same
time having a number of specific, recognizable traits. In the 15th century, there
was an active borrowing of elements of late Gothic architecture of the Nordic
countries. Spain invites a number of artists from Germany, the Netherlands,
Burgundy. At the turn of the 15th–16th centuries the creative processing of
these influences, combined with the national traditions and Renaissance motifs
led to the emergence of Isabelino, Plateresque and the national Gothic style.
The correlation of foreign influences and traditions in the medieval Christian
Spanish architecture is an important and interesting topic, but it demands
understanding of the impact and influence of the Moorish architecture. Careful
analysis and comparison of buildings in Spain and other countries of Christian
Europe with the Moorish architecture shows that the research in this field has
been insufficient.
Автор: Яровая Марина Сергеевна, лектор-искусствовед, Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, Москва, marina-june@mail.ru
Название: Позднеготическая храмовая архитектура Испании: на перекрестке эпох, стилей, традиций
Аннотация: Статья посвящена одному из самых ярких и интересных периодов в истории
церковной архитектуры Испании — периоду поздней готики. Стиль поздней готики представлен архитектурой больших городских соборов, монастырских и приходских церквей, погребальных капелл. Среди них такие прославленные памятники, как соборы Севильи и Сеговии,
церковь монастыря Сан Хуан де лос Рейес в Толедо, Королевская капелла в Гранаде и капелла
Кондестабля в соборе Бургоса. Храмовая архитектура Испании этого времени демонстрирует
как использование заимствованных извне приемов и форм, так и творческую их переработку в соответствии с национальными вкусами и традициями. Так возникают стили исабелино,
платереск и стиль национальной готики. Постепенно наряду с элементами готического стиля
в арсенал архитектурных форм и элементов декора начинают включаться ренессансные мотивы. Наконец, в архитектуре и декоре целого ряда позднеготических храмов Испании нашли
отражение такие важные события, как политическое объединение страны или завершение Реконкисты.
Ключевые слова: поздняя готика, церковная (храмовая) архитектура, соборы Саламанки,
соборы Севильи, соборы Сеговии, исабелино, платереск, стиль национальной готики, Средние
века, Ренессанс, монастырская церковь
Author: Yarovaya Marina Sergeyevna, lecturer and guide, The Pushkin State Museum of Fine
Arts, Moscow, Russia, marina-june@mail.ru
Title: The Late Gothic Church Architecture in Spain: at the Crossroads of Eras, Styles and
Traditions
Summary: The article deals with one of the most interesting and important chapters in the
history of the medieval church architecture in Spain — the period of Late Gothic. Different types
21
of structures represent the Late Gothic Spanish church architecture: cathedrals, monasteries, parish
churches, funeral chapels. They include the well-known architectural monuments, such as the
cathedrals in Seville and Segovia, the monastery church of San Juan de los Reyes in Toledo, the
Royal chapel in Granada and Chapel del Condestable in the cathedral of Burgos. The ecclesiastical
architecture of the period is notable for a complex synthesis of national characteristics and foreign
influences. In the late Gothic period, Spanish church architecture processed borrowings from the
outside in the spirit of national traditions. This creative processing, combined with Renaissance motifs
led to the emergence of Isabelino, Plateresque and the national Gothic style. The elements of church
decorations and, less directly, the appearance of a number of buildings reflect historical events, such
as the victorious end of the Reconquista, the final unification of Spanish lands and the turning of the
country into a strong centralized state.
Keywords: Late Gothic, church architecture, cathedrals in Salamanca, cathedrals in Seville,
cathedrals in Segovia, Isabelino, Plateresque, national Gothic style, Middle Age, Renaissance,
monastery church
Бергер Елена Евгеньевна / Berger Yelena Yevgenevna
Мигель Сервет как персонаж испанской научной мифологии /
Michael Servetus: a Spanish Legend
A myth about Michael Servetus (1509–1553) is a good example of how
the national historiography can change according to a political and cultural
situation. It is probably most evident when we look at the history of science.
Michael Servetus (Miguel Servet), an antitrinitarian philosopher, known as the
first victim of Calvinism, left Spain in the age of 15 and never returned. He spent
most of his life in France and never wrote a word of praise about his motherland.
Nevertheless, paradoxically, “servetology” in Spain is exceedingly rich and
always with a tendency for heroisation. His anniversary was celebrated widely,
his works were edited and translated, and his biography and heritage is studied in
several institutes.
There might be many reasons for this attention, but the most evident one lies
in the sphere of the history of science. The Spanish Renaissance is famous for its
outstanding culture, but it gave no world-known names in science, particularly in
medicine. Spanish medicine needed somebody to be proud of, and Servetus gave
the material for constructing a cultural myth. That is why, until nowadays Spain
is the only country where the discovery of lesser blood circulation is undoubtedly
attributed to Servet. The common point of view is that Servet described the
pulmonary circulation in his treatise “Christianismi Restitutio” (1553) which was
burnt together with his author. This discovery was forgotten and became known
only on the middle of the 17th century. Now there are strong arguments against
this version. First argument is an Arab manuscript dated to the 13th century, in
which a Syrian physician Ibn an-Nafis described the minor circulation. Though
the Latin translation of this text has not survived, the literal coincidence of the
22
two descriptions proves that Servet was aware of the Arab manuscript. The second
argument is that Servet, having described the pulmonary circulation, did not give
any arguments in favor of his version that can be adopted by the modern science.
Автор: Бергер Елена Евгеньевна, старший научный сотрудник, Институт всеобщей истории Российской академии наук (ИВИ РАН), Москва, lenaberger67@gmail.com
Название: Мигель Сервет как персонаж испанской научной мифологии
Аннотация: Современная испанская историография сохраняет легенду о Мигеле Сервете как о выдающемся ученом и первооткрывателе легочного кровообращения, поскольку для
конструирования национальной истории науки необходим «героический» персонаж, хотя современные исследования опровергают эту версию.
Ключевые слова: Мигель Сервет, XVI век, открытие легочного кровообращения, историографические мифы, история науки
Author: Berger Yelena Yevgenevna, Senior Researcher, Institute for General History of Russian
Academy of Sciences, Moscow, Russia, lenaberger67@gmail.com
Title: Michael Servetus: a Spanish Legend
Summary: The Modern Spanish historiography preserves the legend of Michael Servetus as an
outstanding scientist and discoverer of pulmonary circulation, because a “hero” is needed to construct
a national history of science, although today’s studies disprove this hypothesis.
Keywords: Miguel Servet, 16th century, discovery of blood circulation, historiographic myths,
history of science
Rosa López Torrijos / Роса Лопес Торрихос
Spanish Images of Nobility and Lineage in the 16th Century /
Испанские образы благородства и родовитости в XVI в.
An important question discussed in the 16th century was if nobility was the
result of inheritance or personal worth.
Alvaro de Bazán, the famous admiral of the Spanish king Philip II, intended
that the biggest part of the frescoes in his palace in El Viso (Ciudad Real) should
show that he acquired his nobleness through heroic deeds. Nevertheless, the same
palace has other rooms with frescoes proving his nobility by birth.
This paper is devoted to the second type of images. The frescoes in three
rooms of Bazán’s Palace show the origin of the family, its first ancestors and their
successors including Alvaro’s father. These paintings are especially interesting as
they represent a very rare example of the Spanish debate concerning nobility by
virtue and nobility by birth.
Автор: Роса Лопес Торрихос, профессор, Университет Алькала, Испания, rosa.lopez@uah.es
Название: Испанские образы благородства и родовитости в XVI в.
Аннотация: Важной проблемой, обсуждавшейся в XVI в., была проблема того, передается ли благородство по наследству или зависит целиком от ценности самой личности.
Альваро де Басан, знаменитый адмирал испанского короля Филиппа II, посвятил львиную
долю фресок в своем дворце в Эль Висо (г. Сьюдад Реаль) тезе о том, что свое благородство
23
он заработал своими героическими деяниями. Однако в этом же дворце имеются и залы, посвященные доказательству его благородства по рождению.
Наш доклад посвящен этим последним типам образов. Фрески трех залов дворца Альваро
де Басана показывают возникновение семьи, ее прародителей и их потомство вплоть до отца
Альваро.
Этот живописный ансамбль необычайно интересен ввиду того, что он является одним из
очень редких примеров испанской дискуссии о благородстве по добродетели или благородстве
по крови.
Ключевые слова: Испанское искусство, дворец Альваро де Басан в Эль Висо, благородство и родовитость
Author: Rosa López Torrijos, Professor, the University of Alcalá, Spain, rosa.lopez@uah.es
Title: Spanish Images of Nobility and Lineage in the 16th Century
Summary: An important question discussed in the 16th century was if nobility was the result of
inheritance or personal worth.
Alvaro de Bazán, the famous admiral of the Spanish king Philip II, intended that the biggest
part of the frescoes in his palace in El Viso (Ciudad Real) should show that he acquired his nobleness
through heroic deeds. Nevertheless, the same palace has other rooms with frescoes proving his
nobility by birth.
This paper is devoted to the second type of images. The frescoes in three rooms of Bazán’s
Palace show the origin of the family, its first ancestors and their successors including Alvaro’s father.
These paintings are especially interesting as they represent a very rare example of the Spanish debate
concerning nobility by virtue and nobility by birth.
Keywords: Spanish Art, the palace of Alvaro Bazan in El Viso, nobility and lineage
Калугина Елена Октябрьевна / Kalugina Elena Oktiabrievna
Тема «Несения Креста» в творчестве Луиса де Моралеса в контексте
духовной литературы Испании XVI в. /
Christ Carrying the Cross Theme in the Works of Luis de Morales
in the Context of Spanish Spiritual Literature
of the 16th Century
The Way of the Cross was one of the central themes in religious and mystical
literature of the 16th century. Ignacio de Loyola, Juan de Avila, Luis de Granada
and Pedro de Alcantara comprehended the deep symbolic and allegoric meaning
of Via Crucis, related to “inner religious feeling” and personal salvation. The
Treatise on Prayer and Meditation by Luis de Granada and Pedro de Alcantara
provides highly expressive descriptions of this “cruel show” appealing to human
feelings.
The main subject of the religious iconography of the Extremaduran artist Luis
de Morales (1509/1511–1586) was the Passion of Christ. The image of suffering
Jesus, that inspired spiritual authors of the 16th century, is one of the most profound
embodiments of the image of the God-man in Western European art. The artist
received his commissions from the representatives of the highest ecclesiastical
24
and secular hierarchy, who had close connections with the prominent authors and
preachers of the period. For them, the ideas expressed in treatises on meditation
formed the foundation of their inner life.
Morales began to paint Christ carrying the cross at the early stages of
his activity (1540s). During the 1560s, the artist created works for retablos
and individual worship in private chapels. Christ Carrying the Cross (1566;
Patriarch’s Collegium, Valencia) was executed by Morales on commission from
Juan de Ribera (1532–1611), the bishop of Badajoz (1562–1568). Three paintings
(author’s versions, circa 1565) – one from the family pantheon of the dukes of
Osuna in the cathedral church of Osuna, the second from the antique collection
of Bonaventure Grasses-e-Hernandez of Barselona, and the third from the
monastery of Franciscan Clarisses in Montijo– are directly related to Sebastiano
del Piombo’s Christ Carrying the Cross (1531–1537), created for Fernando de
Silva, the 4th count of Cifuentes (1480–1546) and purchased by Philip II for
Escorial. The painting inspired numerous imitations and was well known on the
Iberian Peninsula in the 1540s.
As compared to the original, Morales intensified religious exultation and
emotional tension. Unlike the traditional iconography of the medieval masters
with their brutal graphic depiction of the Way of the Cross, the artist from Badajoz
emphasized the inner meaning of the event and highlighted Christ’s spiritual
suffering. His interpretation was directly influenced by the Spanish spiritual
literature of the period. The special painting technique enabled the master to
embody the mystical spirit of his time, while most of his contemporaries limited
themselves to the search for formal canons in art, contrary to the spirituality
ingrained in that period.
В религиозно-мистической литературе XVI в. тема «Крестного Пути» являлась одной из центральных. Игнасио де Лойола, Хуан де Авила, Луис де
Гранада, Педро де Алькантара постигли глубинный символический и аллегорический смысл темы «Via Crucis», связанный с «внутренней религиозностью» и личным спасением. В «Трактатах о молитве и размышлении» Луиса
де Гранады и Педро де Алькантары приведены чрезвычайно выразительные
описания этого «жестокого спектакля», обращенного к чувствам человека.
Основными темами религиозной иконографии эстремадурского живописца Луиса де Моралеса (1509/1511–1586) являются сюжеты «Страстей
Христовых». Образ страдающего Иисуса, вдохновивший духовных авторов
XVI в., представляет собой одно из самых подлинных воплощений образа Богочеловека в западноевропейской живописи. Заказчиками художника
были представители высшей церковной и светской иерархии, тесно связанные с выдающимися писателями и проповедниками, для которых идеи, выраженные в трактатах по медитации, являлись основой внутренней жизни.
Тема «Несения Креста» появляется в творчестве Моралеса на раннем
этапе творчества (1540-е гг.). На протяжении 1560-х гг. живописец созда25
вал произведения для ретабло и образы для индивидуального поклонения
для молелен частных лиц. «Христос, несущий крест» (1566; Коллегия Патриарха, Валенсия) был выполнен Моралесом по заказу Хуана де Риберы
(1532–1611), епископа Бадахоса (1562–1568). Три картины (ок. 1565 г.) — из
фамильного пантеона герцогов Осуны в соборной церкви г. Осуны, из старинной коллекции Бонавентуры Грассес-и-Эрнандес Барселоны и монастыря францисканок кларис г. Монтихо, авторские варианты — имеют прямую
связь с композицией Себастьяно дель Пьомбо «Христос, несущий крест»
(1531–1537), созданной для Фернандо де Сильвы, IV графа де Сифуэнтеса
(1480–1546), и приобретенной Филиппом II для Эскориала. На Пиренейском полуострове картина была известна в 1540-е гг. в копиях и вызывала
многочисленные подражания.
По сравнению с первоисточником у Моралеса усилена религиозная
экзальтация и эмоциональная патетика. В отличие от традиционной иконографии средневековых мастеров, изображавших «Крестный путь» с брутальным реализмом, живописец из Бадахоса акцентировал внутреннее содержание события, подчеркнул душевные страдания Христа. На характер
решения сюжета оказала прямое воздействие духовная литература Испании
рассматриваемой эпохи. Особая живописная техника позволяла мастеру воплотить мистический дух своего времени, в отличие от искусства большинства его современников, за исключением Эль Греко, ограниченного поисками
формальных канонов, противоположных той духовности, которой жил век.
Автор: Калугина Елена Октябрьевна, старший научный сотрудник, государственный музей-заповедник «Царское Село», Пушкин, elena-kalugina@mail.ru
Название: Тема «Несения Креста» в творчестве Луиса де Моралеса в контексте духовной
литературы Испании XVI в.
Аннотация: Статья посвящена анализу произведений на сюжет «Несение Креста» испанского живописца Луиса де Моралеса (1509/1511–1586). Проведен сопоставительный анализ различных вариантов решения сюжета в творчестве мастера из Бадахоса и художников
XVI столетия. Рассмотрено влияние духовной литературы Испании данной эпохи на характер
трактовки темы.
Ключевые слова: религиозная иконография, сюжеты «Страстей Христовых», духовная
литература Испании XVI в., творчество Луиса де Моралеса (1509/1511–1586), живопись Испании XVI в.
Author: Kalugina Elena Oktiabrievna, Senior Researcher, the Tsarskoye Selo State MuseumPreserve, Pushkin, Russia, elena-kalugina@mail.ru
Title: Christ Carrying the Cross Theme in the Works of Luis de Morales in the Context of
Spanish Spiritual Literature of the 16th Century
Summary: The article examines Christ carrying the cross paintings by the Extremaduran
artist Luis de Morales (1509/1511–1586). Various versions of this subject in the works of the artist
from Badajoz and other painters of the 16th century are analyzed. The influence of Spanish spiritual
literature of the period on the interpretation of the theme is shown.
Keywords: religious iconography, Passion of Christ, spiritual literature of Spain in the 16th
century, works of Luis de Morales (1509/1511–1586), Spanish painting of the 16th century
26
Рогозина Анастасия Андреевна / Rogozina Anastasiya Andreevna
Антонио Паломино о Хуане Фернандесе Наваррете Эль Мудо —
представителе школы живописи Эскориала /
Antonio Palomino about Juan Fernandez Navarrete El Mudo,
the Representative of the Painting School of the Escorial
The paintings in the Escorial represent the painting school of the Escorial.
The representatives of the painting school of the Escorial were Italian and
Spanish painters. The Italian painters played the most important role due to the
popularity of Italian art and personal preferences of the Spanish monarch Philip
II, who ordered the Escorial to be built. The Spanish painters took secondary
role and helped the Italian painters. The most outstanding among them was Juan
Fernandez Navarrete called El Mudo. Juan Fernandez Navarrete was born in
Spain and traveled to Italy to study Italian art.
The work of the chronicler Jose Siguenza History of the Order of St. Jerome
gave very detailed information about Juan Fernandez Navarrete.
Antonio Palomino (1653–1726) is the author of the 17th century’s source An
account of the lives and works of the most eminent Spanish painters, sculptors
and architects. This work is based on Jose Siguenza’s History of the Order of
St Jerome.
Antonio Palomino gave biographical information about El Mudo, told about
the painter’s travel and work in the Escorial. He saw the connection between El
Mudo’s talent and his illness (the artist was mute).
Palomino’s work is different from Jose Siguenza’s work. A. Palomino did not
give his personal estimate of El Mudo’s work.
Живописные произведения Эскориала в совокупности представляют
собой школу живописи Эскориала. Представителями данной школы были
испанские и итальянские художники. Главенствующую роль играли итальянские мастера. Ведущая роль художников из Италии была связана с популярностью итальянского искусства и с личными предпочтениями испанского монарха Филиппа II, по приказу которого был возведен монастырь.
Испанские художники играли второстепенную роль, в основном выступали
в роли подмастерьев. Среди испанских художников наиболее выдающимся
был Хуан Фернандес Наваррете, из-за своей болезни прозванный Эль Мудо
(немой). Хуан Фернандес Наваррете Эль Мудо родился в Испании, но сумел
посетить Италию, где познакомился с искусством итальянских мастеров.
О Наваррете и его работах наиболее достоверным является источник
XVI в. — работа хрониста Эскориала Хосе Сигуэнсы «История Ордена Святого Иеронима».
27
Антонио Паломино (1653–1726 гг.) — автор трактата XVII в. «Жизнь
выдающихся художников и скульпторов». В своей книге он опирается на
работу Хосе Сигуэнсы.
Антонио Паломино дает биографическую справку о Наваррете, пишет
о его путешествии в Италию и работе в Эскориале. Талант художника связывает с его болезнью (немотой). Отличие работы Антонио Паломино от
работы Хосе Сигуэнсы в том, что автор XVII в. менее субъективен в оценке
творчества Эль Мудо.
Автор: Рогозина Анастасия Андреевна, соискатель, кафедра истории западноевропейского искусства, исторический факультет, СПбГУ, Санкт-Петербург, gozia@yandex.ru
Название: Антонио Паломино о Хуане Фернандесе Наваррете Эль Мудо — представителе школы живописи Эскориала
Аннотация: Антонио Паломино — автор биографического трактата «Жизнь выдающихся художников и скульпторов», в котором представлена подробная информация о художниках,
трудившихся в Испании. В данной статье предполагается анализ сведений о жизни и творчестве Эль Мудо, представленных в работе А. Паломино.
Ключевые слова: искусство Испании XVI в., Эскориал, Школа живописи Эскориала, Антонио Паломино
Author: Rogozina Anastasiya Andreevna, Postgraduate Student, Department of the History of
West European Art, St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, gozia@yandex.ru
Title: Antonio Palomino about Juan Fernandez Navarrete El Mudo, the Representative of the
Painting School of the Escorial
Summary: Antonio Palomino was the author of a biographical treatise An account of the lives
and works of the most eminent Spanish painters, sculptors and architects, where he gave detailed
information about artists who worked in Spain. In this paper, we are going to analyze the information
about El Mudo’s live and work.
Keywords: Spanish Art of the 16th century, Escorial, Painting School of Escorial, Antonio
Palomino
Vicente Lleo Cañal / Висенте Льео Каньял
Heresies in the Baroque Painting of Sevilla /
Еретические течения в севильской барочной живописи
Автор: Висенте Льео Каньял, доктор наук, профессор, преподаватель истории искусства,
Университет Севильи, Испания, lleo@us.es
Название: Еретические течения в севильской барочной живописи
Аннотация: Диспут, начавшийся в первые десятилетия XVII в., разделил население Севильи на две группы: тех, кто защищал догмат о непорочном зачатии Девы
Марии, и их оппонентов. Диспут носил теологический характер, но в него был вовлечены все слои населения. Немалую роль в нем играли художники. Любопытно,
что лучшие из их числа — как живописцы, так и скульпторы — присоединились к
радикальной части защищавших догмат непорочного зачатия, которая попала под
надзор Инквизиции.
28
Ключевые слова: Испанское искусство, Севилья, еретические течения, барокко
Author: Vicente Lleo Cañal, Doctor, Professor, Professor of History of Art, University of
Sevillia, Spain, lleo@us.es
Title: Heresies in the Baroque Painting of Sevilla
Summary: Starting in the first decades of the 17th century, an agitated debate divided
the city of Seville in two groups: those who argued that the Virgin Mary was born without
a trace of the original sin, and those who stated the opposite. Although a strictly theological
issue, the debate was fierce and involved all sorts of citizens. The artists played a crucial
role in it; curiously enough, the best of them, both painters and sculptors, joined the radical
part of those who defended the Immaculate Conception doctrine and were investigated by
the Inquisition with surprising conclusions.
Fernando Marias / Фернандо Мариас
The Problem of Converso Artists in Golden Age Spain /
Художники-конверсо в Испании Золотого века
Автор: Фернандо Мариас, профессор, преподаватель истории искусства, Автономный
университет Мадрида — Королевская Академия истории, Испания, fernando.marias@uam.es
Название: Художники-конверсо в Испании Золотого века
Аннотация: В то время как значение и роль гуманистов и писателей из среды
обращенных (конверсо) в Испании в последнее время вызвала к себе значительный
интерес исследователей, художники-конверсо оказались почти полностью исключены из рассмотрения историками искусства. Только Диего Веласкес упоминался
как представитель обращенных — или потомков тех, кто обратился к христианской
вере, выйдя из иудаизма или мусульманства — и главным образом по причине своего португальского происхождения. Фактором формирования этой идеи стала непоколебимая уверенность в единстве христианского общества в Испании Золотого
века с полным отсутствием в нем религиозных противоречий. Однако недавние исследования вскрыли факт наличия наследственных связей с обращенными у многих
художников, от Бартоломе Бермехо во второй половине XV в. до Хуана Корреа де
Бивар в XVI в. и брата Хуана Баутисты Маино, Луиса Тристана или Веласкеса в
XVII в., работающих для заказчиков из обращенных. Это, конечно, не тайные иудеи,
а правоверные христиане, но со своим специфическим взглядом на христианскую
иконографию и темы.
Ключевые слова: Испания, Золотой век, художники из обращенных (конверсо)
Author: Fernando Marias, Professor, Professor of History of Art, Autonomical University of
Madrid — Royal Academy of the History, Spain, fernando.marias@uam.es
Title: The Problem of Converso Artists in Golden Age Spain
Summary: While the importance and the role of converso humanists and writers in
Spain has been of significant interest for researchers in the last century, converso artists
have been almost completely banned from art history. Only Diego Velázquez has been
mentioned as a member of this minority — conversos or the descendants of those who
converted to the Christian faith from the Jewish or the Muslim religion, mainly because
29
of his Portuguese origin. There was a strong belief in homogeneous Christian community
in Golden Age Spain with no room for discrepancy. However, the recent research has
revealed converso roots of many painters, from Bartolomé Bermejo in the second half of
the 15th century to Juan Correa de Vivar in the 16th century, and Fray Juan Bautista Maíno,
Luis Tristán or Velázquez in the 17th century, who worked for converso clients. By no
means crypto-Jewish, they were true Christian, but with a different and special attitude to
the Christian iconography and themes.
Keywords: Spain, Golden Age, converso artists
Luis Iglesias Feijoo / Луис Иглесиас Фейхоо
Who are “Las Meninas” Looking At?
На кого смотрят “Las Meninas”?
Автор: Луис Иглесиас Фейхоо, профессор, преподаватель, Университет Сантьяго де Компостела, Испания, luis.iglesias.feijoo@usc.es
Название: На кого смотрят “Las Meninas”?
Аннотация: В знаменитом полотне Веласкеса “Менины” много персонажей,
среди них сам художник, глядящий вперед. Все изображены повернувшимися к зрителю картины, но на самом деле — на что они смотрят? На кого они смотрят? К кому
они обращены? Только скрытый анализ перспективы картины позволяет нам дать
точный ответ на этот вопрос.
Ключевые слова: Веласкес, «Менины», испанская живопись
Author: Luis Iglesias Feijoo, Professor, Professor of History of Art, University of Santiago de
Compostela, Spain, luis.iglesias.feijoo@usc.es
Title: Who are “Las Meninas” Looking At?
Summary: There are many figures in the famous painting by Velázquez “Las
meninas” including the artist, who is looking outwards. All characters face the viewer, but
what are they really looking at? Who are they looking at? Who did they turn faces to? Only
a close analysis of the painting perspective allows us to find the answer beyond any doubt.
Keywords: Velazquez, Las Meninias, Spanish Painting
Luis Javier Cuesta Hernández / Луис Хавьер Куэста Эрнандес
“‘Esta Mexicana Athenas’ no cede en magnificencia a las muestras
europeas”. “Grandezas” of the Cities in the Viceroyalty
of New Spain in the 17th Century /
«“Эти мексиканские Афины” по великолепию своему не уступают
европейскийм». «Грандесас» городов в вице-королевстве
Новая Испания в XVII в.
Автор: Луис Хавьер Куэста Эрнандес, доктор наук, профессор, заведующий кафедрой
истории искусства, Ибероамериканский университет, Мехико, luis.cuesta@ibero.mx
30
Название: «“Эти мексиканские Афины” по великолепию своему не уступают европейскийм». «Грандесас» городов в вице-королевстве Новая Испания в XVII в.
Аннотация: «Мексиканские Афины» — так хорошо известный иезуитский священник Франсиско де Флоренсия (1619–1695) решил назвать город Мехико в
1683 г., когда писал введение к книге Карлоса де Сигуэнсы и Гонгоры «Парфенонский триумф».
Отождествление испанских городов с классическими цивилизациями (Греческой или Римской) было распространено еще со времен Средневековья, и, как таковое, было изучено такими исследователями, как Фернандо Мариас и Ричард Каган,
Висенте Льео Каньяль и Росарио Дьес дель Коррал. Все они приходили к выводу, что
эта традиция имела литературные истоки.
В настоящей работе нам бы хотелось продемонстрировать эту точку зрения и
подчеркнуть взаимосвязь между архитектурой и литературой в вице-королевстве
Новая Испания (в настоящее время Мексика) в XVII в. Эту взаимосвязь мы будем
искать с помощью «экфрасисов», написанных в Мехико и описывающих величие
города, являющегося частью подлинной «креольской» гордости.
Ключевые слова: Мексика, XVII век, классический мир
Author: Luis Javier Cuesta Hernández, Doctor, Professor, Head of Art Department, University
of Iberoamericana, México, luis.cuesta@ibero.mx
Title: “‘Esta Mexicana Athenas’ no cede en magnificencia a las muestras europeas”.
“Grandezas” of the Cities in the Viceroyalty of New Spain in the 17th Century
Summary: Athenes of Mexico – that is how the well-known Jesuit priest Francisco
de Florencia (1619–1695) chose to refer to Mexico City in 1683 in his introduction to the
book Trivmpho Parthenico by Carlos de Sigüenza y Góngora.
Hispanic cities have been identified with the classical world (Greece or Rome) since
the Middle Ages. This tradition has been studied by many researchers, including Fernando
Marias and Richard Kagan, Vicente Lleó Cañal and Rosario Diez del Corral, and believed
to have literary roots.
In this paper, we would like to support this point of view and try to demonstrate the
relationship between architecture and literature in the Viceroyalty of New Spain (today’s
Mexico), in the 17th century. We will look for this relationship in some ekphrasis written in
Mexico City, that depict the greatness of the city as part of genuine “criollo” pride.
Keywords: New Spain Viceroyalty, 17th century, classical world
Каганэ Людмила Львовна / Kagané Ludmila Lvovna
Иконографические совпадения в творчестве Эль Греко и Риберы /
Iconographic Coincidences in the Works of El Greco and Ribera
На совпадения иконографических мотивов в творчестве Эль Греко
(1542–1614) и Риберы (1591–1652) исследователи редко обращали внимание, между тем, они встречаются неоднократно и чрезвычайно интересны
для понимания развития европейской живописи XVII в. То, что между про31
изведениями этих мастеров, противоположных по стилю, могла существовать связь, неудивительно. Рибера — младший современник Эль Греко, когда он начинал учиться живописи, известный толедский мастер еще продолжал работать и был широко известен.
Уроженец небольшого валенсийского селения Хатива, Хосе де Рибера
получил первые навыки живописи в главном городе области, Валенсии, которая славилась художественными традициями. В начале XVII в. их развитию способствовал архиепископ Хуан де Рибера (1532–1611), меценат и
коллекционер, знавший и приобретавший работы Эль Греко. По приглашению Хуана де Риберы в Валенсию из Мадрида приехал Франсиско Рибальта
(1565–1628). В его творчестве раннего валенсийского периода отразилось
влияние Эль Греко. Испанские авторы XVII–XVIII вв. сообщали, что Франсиско Рибальта был учителем Риберы, однако никаких документальных сведений на этот счет не сохранилось. Но независимо от того, учился Рибера
у Рибальты или нет, оба принадлежали к одной художественной среде, и
Рибера мог быть в курсе того, насколько высоко ценились произведения Эль
Греко.
Точная дата отъезда Риберы в Италию неизвестна. Согласно последним
исследованиям, он прибыл туда около 1608 или 1609 г. Среди соотечественников, с которыми общался Рибера, был Луис Тристан (ок. 1585–1624), ученик Эль Греко, находившийся в Италии с конца 1600-х гг. до 1612 г. Рибера
сам рассказал об этом Хусепе Мартинесу, художнику и автору трактата о
живописи, когда тот навестил его в 1625 г. в Неаполе. Благодаря Тристану
Рибера мог знать, какую большую роль сыграл Эль Греко в обновлении иконографии в живописи.
Первое достоверное сведение о пребывании Риберы в Италии связано с
Пармой. В июне 1611 г. он получил плату за картину «Св. Мартин и нищий».
Композиция напоминает работу на тот же сюжет Эль Греко, созданную в
1597–1599 гг. О знакомстве Риберы с творчеством Эль Греко позволяют судить также такие его картины, как «Св. Петр и св. Павел», «Раскаяние cв.
Петра», серии «Апостоладос», «Св. Себастьян», «Троица». Значительное
число совпадений в творчестве Риберы и Эль Греко, а также его общение с
Тристаном заставляют задать вопрос, не посетил ли он Толедо до отъезда в
Италию.
В Риме Рибера стал последователем караваджизма, ему был чужд маньеристический стиль Эль Греко. Вместе с тем, в некоторых случаях он следовал примеру предшественника, отдавая дань его нововведениям в иконографию, основанным на идеях гуманизма с ориентацией на византийские
образцы. В свою очередь, благодаря Рибере новые иконографические мотивы восприняли многие художники, как в Испании, так и в других странах.
32
Автор: Каганэ Людмила Львовна, доктор искусствоведения, главный научный сотрудник
Государственного Эрмитажа, Санкт-Петербург, kagane@hermitage.ru
Название: Иконографические совпадения в творчестве Эль Греко и Риберы
Аннотация: Рибера — младший современник Эль Греко. Он в юности уехал из Валенсии
в Италию, но до отъезда уже мог знать о творчестве Эль Греко, так как на его родине произведения толедского мастера знали и ценили, в частности, живописец Франсиско Рибальта и
архиепископ Хуан де Рибера.
В Италии Рибера много общался с Луисом Тристаном, учеником Эль Греко, он мог встречаться там и с другими испанскими художниками и меценатами, знакомыми с произведениями
Эль Греко. Как живописец Рибера был последователем Караваджо, ему был чужд маньеристический стиль Эль Греко, но он отдавал дань его нововведениям в иконографии. Это отразилось
в таких работах Риберы, как «Св. Мартин и нищий», «Св. Петр и св. Павел», серии «Апостоладос», картинах «Раскаяние cв. Петра», «Св. Себастьян» и «Троица».
Ключевые слова: Рибера, Эль Греко, Караваджо, Луис Тристан, Испанские художники,
иконографические совпадения, Италия
Author: Kagané Ludmila Lvovna, Doctor of the History of Art, Chief Researcher, State
Hermitage Museum, St Petersburg, Russia, kagane@hermitage.ru
Title: Iconographic Coincidences in the Works of El Greco and Ribera
Summary: Ribera was a younger contemporary of El Greco. He left Valencia for Italy at his
early age, but he may have already known about the work of El Greco, since the pictures of the great
Toledan master were admired by Valencians, including the painter Francisco Ribalta and Archbishop
Juan de Ribera.
In Italy Ribera spent a lot of time with Luis Tristan, who was El Greco’s pupil. He may have also
met other Spanish artists and patrons who were familiar with El Greco’s work. As a painter, Ribera
was a follower of Caravaggio, while the Mannerist style of El Greco was alien to him, but he did pay
tribute to the painter’s iconographic innovations. This was reflected in such Ribera’s works as
Saint Martin and the Beggar, St. Peter and St. Paul, the Apostolado series, Peter’s Repentance,
St. Sebastian and The Trinity.
Keywords: Juan de Ribera, El Greco, Caravagio, Luis Tristan, Spanish painters, iconographic
coincidences, Italy
Томирдиаро Галина Владимировна / Tomirdiaro Galina Vladimirovna
Пасос как вид испанской скульптуры /
Pasos as a Peculiar Type of Spanish Sculpture
There are a great many holidays in Spain. They amount to 4000. The
centuries-old struggle with the Moors’ conquest resulted in the important role of
the Church. Therefore, most holidays are religious. They include the all-national
holidays, for example, the Easter Day.
During these holidays Spaniards usually carry platforms with statues on them.
These platforms are called “pasos”. The term has been transferred to sculpture,
which is now called pasos too.
Pasos are characterized by religious contents, a small number of stories, remarkable
reality of figures, expressiveness of feelings, emotional dynamics of gestures.
33
Pasos include individual figures and groups of figures showing the episodes
of Christ’s life.
Another specific feature is that in museums and churches we see immovable
figures, while pasos go by us, and we see them from various places and at various
distances. As if they intrude into our life and live among us. The brightness of
colour and the wealth of décor make the procession of pasos an unforgettable
sight, where a religious feeling becomes interlaced with national customs.
As T. P. Kaptereva has put it, “this is a magnificent folk performance, where
religious exaltation is intertwined with a surprising for foreigners pagan ability
to enjoy life”.
Термин «пасос» имеет несколько значений: первое происходит от испанского глагола pacear — идти; означает «шаг». Второе относится к платформе, на которой несут скульптуры во время религиозных праздников. Третье
относится непосредственно к скульптуре, которую выносят во время разных
празднеств. В пасос используются как одиночные фигуры, так и многофигурные группы. В основном это изображения на религиозный сюжет. Сами
статуи чаще всего большого размера, необычайно красочные. Спецификой
скульптуры пасос является необычайная реалистичность фигур, эмоциональность мимики лиц, динамичность жестов и поз, экспрессия эмоций.
Как справедливо замечает Т. П. Каптерева, «это освященное многовековой
традицией грандиозное народное действо, в котором экзальтированная вера
тесно переплетается с издавна поражающей иностранцев языческой жизнерадостностью».
Автор: Томирдиаро Галина Владимировна, искусствовед, старший научный сотрудник
Государственного Эрмитажа, Санкт-Петербург, tomirgal@mail.ru
Название: Пасос как вид испанской скульптуры
Аннотация: В статье идет речь об испанской скульптуре пасос. Автор анализирует специфические особенности и историю пасос, являющиеся национальным видом испанского искусства, связанным с особенностями испанской религиозной жизни и испанского национального духа. Многие известные скульпторы работали в этом виде искусства. Для его понимания
необходимо изучать его не только в музейных залах, но и во время религиозных праздников на
улицах испанских городов.
Ключевые слова: Испанская скульптура, пасос, религиозное искусство
Author: Tomirdiaro Galina Vladimirovna, Senior Researcher in History of Art, State Hermitage
Museum, St Petersburg, Russia, tomirgal@mail.ru
Title: Pasos as a Peculiar Type of Spanish Sculpture
Summary: The article deals with the Spanish sculptures of pasos. The author analyzes the
peculiarities and the history of pasos that is a national type of Spanish art related to the peculiarities
of the Spanish religious life and national spirit. Many famous sculptors worked in this genre. To
understand this sculpture it is necessary to look at it not only in museums, but also during religious
holidays in the streets of Spanish cities.
Keywords: Spanish Sculpture, pasos, religious Art
34
Прикладова Мария Александровна / Prikladova Maria Aleksandrovna
Образ мертвого Христа в испанской скульптуре XVII в. /
The Image of the Dead Christ in the Spanish Sculpture of the 17th Century
The image of the dead Christ was very popular in the 17th century. This
image was usually portrayed in the scenes of Crucifixion, Pieta, Lamentation
and Entombment. Representations often included other saints who witnessed
the scenes of Passion days. Sometimes sculptures represented only the figure of
Christ. Those were called Cristo yacente and were especially popular in the first
half of the century.
The image of the dead Christ evolved during the 17th century. In the first
half of this period, masters tried to emphasize the physical suffering of the
Savior before his death. This evoked piety, but was inseparably connected with
pity. Traces of torture were stressed by the hand of pintor de imagineria, who
collaborated closely with the sculptor. Naturalism, which was one of the main
characteristics of the first half of the 17th century, helped to accentuate the miracle
of future resurrection. First of all, this concerns the works of Gregorio Fernandez
(1576-1636). His versions of Cristo yacente (El Pardo, 1614; National Museum
of Sculpture, Valladolid, about 1625-1630), with broken nails in some of them
to stress his struggle with the Cross, are among the most obvious examples
of excessive naturalism which is typical for the works of Fernandez. It is also
characteristic for several Fernandez’s Pietas (1606-1616, San Martin, Valladolid;
1616, National Sculpture Museum, Valladolid).
Naturalism is typical for the works of Francisco de Ocampo (1579-1639).
Unlike Gregorio Fernandez, who belonged to the school of Valladolid, Francisco
de Ocampo was connected with Sevilla. Ocampo tried to stress physical pain of
Christ. It can be seen in his Crucifix (1612, Santa Maria Magdalena, Seville).
Ocampo reminded the viewer of the Savior’s anguish, that he felt before his
death. In this way, the sculptor evoked piety and created a feeling that Christ’s
sacrifice was for the sake of a parishioner’s salvation.
Spanish sculptors of the mid-late 17th century tended to avoid such excessive
naturalism. At that time, the image of Cristo yacente became less common.
Masters paid their attention to the beauty of Christ. Now it was not his previous
physical suffering that evoked awe and piety. The beautiful appearance of Christ
demonstrated the beauty of his soul. Sculptors highlighted emotions of the saints
who stood by his body, and showed not the pain, almost physical, that was in the
images of the first half of the century, but, first of all, love and tenderness, which
were focused on Christ. These feelings were demonstrated through action. Its role
grew bigger through the second half of the 17th century. Among the greatest artists
who created images of the dead Christ in this period were Pedro de Mena (16281688) and Pedro Roldan (1624-1699).
35
Автор: Прикладова Мария Александровна, ассистент, кафедра истории западноевропейского искусства, исторический факультет, СПбГУ, Санкт-Петербург, mprikladova@gmail.com
Название: Образ мертвого Христа в испанской скульптуре XVII в.
Аннотация: Статья посвящена образу умершего Христа в испанской скульптуре XVII столетия. Он был широко распространен в этот период, особенно в его первой половине. На протяжении XVII в. этот образ претерпевает эволюцию. В первой половине столетия мастера стремятся подчеркнуть следы перенесенных Спасителем мучений, испытанных им перед смертью.
В то время как скульпторы середины – второй половины XVII в. стремятся избегать чрезмерной натуралистичности.
Ключевые слова: скульптура, барокко, Грегорио Фернандес, Франсиско де Окампо,
Педро де Мена, Педро Ролдан.
Author: Prikladova Maria Aleksandrovna, assistant lecturer, Department of the History of West
European Art, St Petersburg State University, St Petersburg, mprikladova@gmail.com
Title: The Image of the Dead Christ in the Spanish Sculpture of the 17th Century
Summary: This article is dedicated to the image of the dead Christ in Spanish sculpture of the
17th century. This image was very popular in this period, especially in the first half of the century. The
representation of the image of the dead Christ evolved during the 17th century. In the first half of this
period, masters tried to emphasize the physical suffering of the Savior before his death, while the
Spanish sculptors of the mid-late 17th century tended to avoid such excessive naturalism.
Keywords: sculpture, Baroque, Gregorio Fernandez, Francisco de Ocampo, Pedro de Mena,
Pedro Roldan
Сонина Ирина Маратовна / Sonina Irina Maratovna
Жанровая живопись в творчестве художников круга Б. Э. Мурильо на
примере произведений из собрания Государственного Эрмитажа /
Genre Painting in the Oeuvre of the Artists of B. E. Murillo’s Circle
(Works from the State Hermitage Collection)
Numerous followers of Bartolomé Murillo were influenced by the art of
the great master. This influence is particularly evident in the genre paintings of
Pedro de Villavicencio (about 1635–1695), with his lively and curious boys, and
in the peasant pastorals of Ignacio Iriarte (1621–1685) and Antonio del Castillo.
These artists did not belong to the painter’s studio, neither can they be called
Murillo’s pupils in the full sense of the word. Rather, it would be correct to call
them the artists of Murillo’s circle. The oeuvre of these artists has been studied
insufficiently. Always in the background, they remained in the shadow of great
Murillo, Velázquez, Ribera, and being inferior to them in skill, Villavicencio,
Iriarte and Castillo did not become the subject of researchers’ attention.
The collection of the State Hermitage Museum shows the most typical genre
paintings of the said artists. Pedro de Villavicencio is represented by paintings
Fight (1650–60), The boy looking for fleas on a dog (1650s) and Fallen apple
basket (1650s). Ignacio Iriarte is represented by the picture River crossing
36
(1660s). Among the most interesting and illustrative paintings are the works of
Antonio del Castillo Loading the mules (about 1664), Mountainous Landscape
(1660–70), Landscape with huts (1660–70).
The artworks of Castillo are interesting to study. This artist is much better
known as the author of religious compositions; however, his scenes of rural life
deserve particular attention, as they are unusual and rare for the Spain of that time.
The artists of Seville were particularly attracted by the theme of childhood.
It played a leading role in the works of Pedro Nunez de Villavicencio.
Bartolomé Murillo’s influence on the work of Iriarte is primarily evident in the
latter’s picturesque style and lyrical landscape. Preaching the human interaction
with the environment, the master introduced peasants in the landscape, who, on
the canvas just like in real life, looked perfectly in tune with nature. Iriarte’s
works often show animals that participate fully not only in the composition but
also in the story. This can be found in Murillo’s work, as well as in Peter van
Lara’s.
The interest in the works of Bambochcho and his followers could well explain
these motives in the second half of the 17th century, when the realistic quest was
already giving way to idyllic theatrical scenery. All these artists had a tendency
to theatricalize, but each master solved the issues of their time individually,
according to their level of skill. In any event, all of them in their genre scenes
were always interested in reality and portrayed real life. This is what they have
in common with other genre works. Otherwise, the works of the painters of the
second half of the 17th century stand apart, representing one of the stages in the
evolution of genre painting.
Многочисленные ученики и последователи Мурильо испытали влияние
искусства мастера. Особенно сказалось оно в жанровых полотнах Педро
де Вильявисенсио (около 1635–1695) с его живыми и любопытными мальчишками, Игнасио Ириарте (1621–1685) и Антонио дель Кастильо с их крестьянскими пасторалями. Упомянутые мастера не составляли мастерской,
их также нельзя назвать учениками Мурильо в полном смысле слова. Скорее, их правильно будет назвать мастерами круга Мурильо. Творчество этих
художников мало изучено. Будучи всегда на втором плане, оставаясь в тени
великих Мурильо, Веласкеса, Риберы, уступая им в мастерстве, Вильявисенсио, Ириарте и Кастильо не стали предметом пристального внимания
исследователей.
В собрании Государственного Эрмитажа находятся одни из самых показательных жанровых полотен упомянутых художников. Жанровую направленность творчества Педро де Вильявисенсио демонстрируют полотна
«Драка» (1650–60), «Мальчик, ищущий у собаки блох» (1650-е) и «Рассыпавшиеся яблоки» (1650-е). Игнасио Ириарте представлен картиной «Переправа вброд» (1660-е). Также среди наиболее интересных и показательных
37
в эрмитажном собрании — полотна Антонио дель Кастильо. Это картины
«Навьючивание мулов» (около 1664), «Гористый пейзаж» (1660–70), «Пейзаж с хижинами» (1660–70).
Полотна Кастильо необычны и интересны для изучения жанровой живописи потому, что этот художник гораздо более известен как автор религиозных композиций, но cреди его рисунков особенно интересны сцены из
сельской жизни — для Испании той поры редкие и необычные.
Особенно привлекательной для севильских художников стала тема детства.
Она заняла ведущее место в творчестве Педро Нуньеса де Вильявисенсио.
Влияние Бартоломе Мурильо на творчество Ириарте в первую очередь
сказывается в живописной стилистике и лирическом пейзаже. Проповедуя
взаимодействие человека с окружающей обстановкой, мастер вводил в трепетный пейзажный фон своих крестьянских персонажей, которые на полотнах, как и в жизни, гармонично смотрелись в ладу с природой. В произведениях Ириарте часто встречаются изображения животных, являющиеся
полноценными участниками не только композиции, но и самого сюжета. Такие моменты можно найти и у самого Мурильо, а также у Питера ван Лара.
Интерес к произведениям Бамбоччо и его последователей вполне мог
обусловить появление подобных мотивов, благодаря которым и усиливается
бытовой контекст во второй половине XVII в., в то время как реалистические искания уже уступают место идиллическим театральным декорациям.
Для всех этих живописцев характерны тенденции к театрализации, хотя
каждый решал поставленные эпохой вопросы индивидуально, сообразно
уровню своего мастерства. Так или иначе, все они, обращаясь к бытовым зарисовкам, всегда сохраняли интерес к действительности, изображали реальную жизнь, быт самых разных людей в своих произведениях. Именно этим
они напоминают прочие произведения на бытовую тематику. Но в остальном произведения живописцев второй половины XVII в. стоят особняком,
являя собой один из этапов в эволюции жанровой живописи.
Автор: Сонина Ирина Маратовна, аспирант РГПУ им. А. И. Герцена, кафедра рисунка,
факультет изобразительного искусства (научный руководитель — Яковлева Елена Пантелеевна, доктор искусствоведения, профессор), Санкт-Петербург, iren075@yandex.ru
Название: Жанровая живопись в творчестве художников круга Б. Э. Мурильо на примере
произведений из собрания Государственного Эрмитажа
Аннотация: Статья посвящена исследованию важной и малоизученной темы, связанной
с анализом произведений бытового жанра в творчестве художников круга Бартоломе Эстебана
Мурильо. Актуальность исследования обусловлена, с одной стороны, необходимостью всестороннего изучения искусства Испании, с другой стороны — потребностью в исследовании жанра, рассмотренного в контексте теории и истории изобразительного искусства. Анализ творчества испанских художников «второго круга» позволяет отразить один из этапов эволюции
жанра в испанской живописи XVII в. и проанализировать некоторые нехарактерные особенности бытового жанра.
Ключевые слова: жанровая живопись, испанская живопись XVII в., специфика, художники «второго круга»
38
Author: Sonina Irina Maratovna, Postgraduate Student, Faculty of Art, Department of Drawing,
Herzen State Pedagogical University of Russia, St Petersburg, Russia, iren075@yandex.ru
Title: Genre Painting in the Oeuvre of the Artists of B. E. Murillo’s Circle (Works from the State
Hermitage Collection)
Summary: The article is devoted to the study of an important but little-studied topic related to the
analysis of genre paintings of the artists of Bartolomé Esteban Murillo’s circle. The research is relevant
because, on the one hand, the art of Spain requires a comprehensive study, and on the other hand, genre
painting has to be studied in the context of the theory and history of art. The analysis of the works of
Spanish artists of the “second circle” allows showing one of the stages of the evolution of genre painting
in the 17th century Spanish painting and examining some specific features of genre painting.
Keywords: genre painting, the Spanish painting of the 17th century, painters of “second circle”
Бун Валентина Захаровна / Bun Valentina Zakharovna
Испанский придворный портрет второй половины XVII в. /
Spanish Court Portraiture of the Second Half of the 17th Century
Before melting into the decorative style of portrait painting common in
Europe in the 60s – mid-90s of the 17thcentury, Spanish court portraiture went
through a bright phase of its history when the internal meaning of an image was
rendered through the use of real items included in a portrait setting and endowed
with a symbolical meaning,rather than through direct representation of a sitter.
Juan Martínez del Mazo was an apprentice of Velasquez and succeeded him
in the position of a court painter. Mazo developed a new approach to the royal
portrait: It became important not only to depict a sitter convincingly but also to
demonstrate various aspects of his or her life that would emphasize the rank and
significance.
Mazo was the first to depict the real chambers of the Royal Alcázar of Madrid,
filled with numerous symbolical objects. Each object had a special meaning, that
enriched the image of a sitter.
In 1667, Sebastián de Herrera Barnuevo became the successor of Mazo. He
added a lot of symbols and emblems to his portraits. Lions, eagles, angels, royal
insignias, laurels, swords and spears became significant features in portraying the
ruling Spanish monarchy, along with the figure of the king in the real interiors of
the royal chambers introduced by Mazo.
The 1660s saw the development of new types of royal portraits: “Queen
regent” was introduced by Mazo, while Herrera Barnuevo executed double
portraits of the young king Charles II and his regent mother Mariana of Austria.
Commission to paint these portraits was a political issue: It was necessary to
prove the legitimacy of the present reign and to demonstrate the important part it
played on the European political stage.
The artists faced the task of producing not naturalistic portraits but new types
of representational image of a young ruler that could be used for promoting the
39
force and the power of Spain. Therefore, Charles II’s appearance is idealized in
their works.
In the oeuvre of Herrera Barnuevo, the artistic approach based on the portrayal
of a character with the help of the setting was finally formed.“The image portrait”
was replaced by “the symbol portrait”, where the details of the setting presented
an exterior allegory.
The works of Juan Carreño de Miranda are the most significant part of the
Spanish portraiture of the second half of the 17thcentury. “The symbol portrait”
was finally formed by the artist who was a court painter from 1671 until his death
in 1685. Unlike his predecessor, Carreño de Miranda used obscure symbolism, a
kind of “the symbol of a symbol”: Instead of depicting real animals, which were
the emblems of the House of Habsburg, he painted interior objects decorated with
the images of these animals.
In his paintings, Carreño de Miranda achieved the effect of the common
space where fore-, mid- and background are connected and interrelated. This
cannot be seen in the works of Mazo and Herrera Barnuevo. This kind of portrait
is an isolated system, where each detail has a distinct symbolic meaning while
altogether they form a specific reality.
These portrait images of the king were not meant to communicate with the
viewer or to depict the actual physical appearance of the sitter. Their main purpose
was to represent the Spanish royalty, which everybody should know, but nobody
can reach.
Carreño de Miranda, as well as his predecessors, rarely changed the
representation of the face of Charles II. For several years he painted numerous
royal portraits using the same pictorial type.
Early 1680s saw a change in the painter’s style and character interpretation towards
a greater simplicity of the image. He gradually reduced the number of symbolical
objects in the setting. Claudio Coello developed this tendency to the fullest.
Claudio Coello’s portraits, though undoubtedly distinguished by the high
quality of painting, appear to be entertaining pictures, where images lack character
depth. A remarkable colorist, he had a great decorative talent for depicting various
textures. These details often attract more attention than the face of a sitter.
In this way, the tradition of the Spanish court portraiture, that was close to
nature both in depicting the features of the sitter and the real interiors and objects
in settings, gradually dissolved in the single European style of decorative portrait
painting.
Автор: Бун Валентина Захаровна, выпускница кафедры истории западноевропейского
искусства СПбГУ, Санкт-Петербург,bun@tiera.ru
Название: Испанский придворный портрет второй половины XVII в.
Аннотация:Испанский придворный портрет второй половины XVII в. прежде чем раствориться в декоративной общеевропейской манере портретирования в 60-е – середине 90-х гг.
40
переживает яркий период своей истории, когда внутреннее содержание образа передается не
столько через непосредственное изображение модели, сколько с помощью внешних предметных составляющих портретной композиции, наделенных большим символическим значением.
Ключевые слова: испанский придворный портрет, Масо, Эррера Барнуэво, Карреньо де
Миранда, Клаудио Коэльо, «Портрет-символ», Карлос II, Марианна Австрийская
Author: Bun Valentina Zakharovna, postgraduate student, Department of the History of West
European Art, St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, bun@tiera.ru
Title: Spanish Court Portraiture of the Second Half of the 17th Century
Summary:Before melting into the decorative style of portrait painting common in Europe in
the 60s – mid-90s of the 17th century, Spanish court portraiture went through a bright phase of its
history when the internal meaning of an image was rendered through the use of real items included in
a portrait setting and endowed with a symbolical meaning, rather than through direct representation
of a sitter.
Keywords: Spanish court portraiture, Mazo, Herrera Barnuevo, Carreño de Miranda, Claudio
Coello, “the symbol portrait”, Charles II, Mariana of Austria
Калитина Нина Николаевна / Kalitina Nina Nikolaevna
Гойя и Франция / Goya and France
The problem of Goya and France can be approached from different angles.
Its most important aspect is the influence that Goya’s painting exerted on the
French art of the 19th century (Delacroix, romantics’ school, Manet). This report
aims to show how France, its historical background, the events that were going
on there, and its culture were perceived by Goya during his lifetime. That was a
complicated process determined by both real historical events and the evolution
of the painter’s world outlook.
During the reign of Carl the Third, the period characterized by historians
as the Spanish Age of Enlightenment, Goya was undoubtedly aware of the
Enlightenment movement in France. Every year spent in Madrid brought him
closer to the so-called “afrancesados” – the liberal influential intellectuals, Spanish
partisans of Enlightenment ideas, who focused their interests on France, its history
and culture (“Francophiles” or “turned-French”). Let us mention, for instance,
G. M. Jovellanos, a Spanish Enlightenment figure, poet, scholar, statesman, the
translator of “Le contrat social” by Jean-Jacques Rousseau. Even closer was the
relationship between Goya and the playwright and author L. Moratin, called “the
Spanish Moliere” for his interest in French culture. Moratin was Goya’s close
friend, devoted to him until the painter’s last days.
By the end of the 18th century, the liberals’ interest in France had grown
considerably, because of the French revolution, which started in Paris in 1789.
The neighbouring Spain was particularly attentive to those events. In 1790s,
when the interest in France among the Spaniards peaked, Goya was working on
the etching series Caprichos. We should not neglect the opinion that these series
41
had been influenced by the French popular prints of the revolutionary period. In
the same period, Goya painted The portrait of Guillemardet – the politician who
arrived to Madrid from Paris with diplomatic mission and was denied an official
reception at the Spanish court.
The events that took place in the 19th century had changed Goya’s attitude to
France a great deal. His painting Execution by firing, etching series The horrors of
war reveal Goya’s patriotic disposition and enthusiastic protest against the French
aggression. On the other hand, we should take into account the circumstances
that influenced Spanish liberals, particularly Goya. Napoleon’s brother Joseph,
established on the throne, took a number of measures in the field of culture and
politics in order to attract the Spaniards on his side. Many “afrancesados” were
involved in these measures. It is known that Goya welcomed the decisions against
the Inquisition.
When Ferdinand the Seventh (the son of Carl the Fourth) returned to the
Spanish throne, the reactionary forces strengthened, affecting “afrancesados”.
Many of them, including Goya, were forced to emigrate. They headed for France,
first and foremost for Bordeaux — the centre of the Spanish emigration. Goya’s
life in France is reflected in his pictures, for instance The Milkmaid of Bordeaux,
portraits of his friends (among them Moratin’s second portrait), drawings, Bordeaux
bulls series. In emigration Goya mastered the new technique — lithography.
Notwithstanding his advanced age and diseases (deafness, in particular) Goya
managed to make a short trip to Paris. He died in 1828 and was buried in Bordeaux.
At the end of the century, his remains were transferred to Madrid.
Тема «Гойя и Франция» имеет много аспектов. Наиважнейшим среди
них является вопрос о влиянии живописи Гойи на французское искусство
XIX в. (Делакруа, романтики, Мане). В данном сообщении не будет идти
речь об этой стороне проблемы. Его цель — показать, как Франция, ее история, происходящие в ней события, ее культура воспринимались Гойей на
протяжении его жизни. Процесс этот был сложным и определялся как реальными историческими событиями, так и эволюцией мировоззрения самого художника.
Во время правления Карла III, характеризуемого в исторической науке
как время испанского просвещения, Гойя был, несомненно, осведомлен о
Просвещении во Франции. С каждым годом жизни в Мадриде он все более тесно сближался с так называемыми «офранцузившимися» («афранчесадос») — группой влиятельной, либерально настроенной интеллигенции,
для которой Франция, ее история, ее культура были предметом постоянного внимания. Назовем, к примеру, Ховельяноса, испанского просветителя,
поэта, ученого, государственного деятеля, переводчика «Общественного
договора» Ж.-Ж. Руссо. Еще более тесными были отношения Гойи с дра42
матургом, писателем Л. Моратином, прозванным за интерес к французской
культуре «испанским Мольером». Моратин был ближайшим другом Гойи и
не терял с ним контактов до конца жизни художника.
К концу XVIII в. интерес к Франции группы либералов заметно усилился. Этому способствовала революция, начавшаяся в Париже в 1789 г. В
соседней с Францией Испании ее события воспринимались особенно причастно. В 1790-е гг., на которые приходится пик этого интереса, Гойя работал над серией офортов «Капричос». Есть мнение, что она создавалась не
без влияния французской народной картинки времени революции. В эти же
годы Гойей был написан «Портрет Гиймарде», приехавшего в Мадрид из
Парижа с официальной миссией и не принятого испанским двором.
События, произошедшие уже в XIX в., внесли существенные изменения
в отношение Гойи к Франции. Картина «Расстрел», серия офортов «Ужасы
войны» показывают нам Гойю-патриота, гневно осуждающего французскую агрессию. Вместе с тем, нельзя не принять во внимание те обстоятельства, которые оказали на испанских либералов, в том числе и на Гойю,
определенное влияние. Утвердившийся на испанском престоле брат Наполеона — Жозеф — предпринял ряд мер в области политики и культуры,
дабы привлечь на свою сторону испанцев. В числе задействованных в них
были и многие из «офранцузившихся». Известно, например, что Гойя приветствовал решения, направленные против инквизиции.
Возвращение на испанский престол сына Карла IV — Фердинанда VII —
способствовало усилению реакции, которая коснулась и «офранцузившихся». Многие из них вынуждены были эмигрировать, в том числе и Гойя. Их
путь лежал во Францию, прежде всего, в Бордо — центр испанской эмиграции. О жизни Гойи во Франции говорят его картины, в числе которых
«Бордосская молочница», портреты друзей (в частности, второй портрет
Моратина), рисунки, серия «Бордосских быков». В эмиграции Гойя освоил
новую для него технику литографии. Несмотря на преклонный возраст и
мучающие его недуги, в частности, глухоту, Гойя нашел в себе силы ненадолго съездить в Париж. В 1828 г. Гойя скончался и был похоронен в Бордо.
В конце столетия его прах был перевезен в Мадрид.
Автор: Калитина Нина Николаевна, почетный профессор СПбГУ, кафедра истории западноевропейского искусства, Санкт-Петербург, amorozova64@mail.ru
Название: Гойя и Франция
Аннотация: Тема «Гойя и Франция» имеет много аспектов. Цель данного сообщения —
показать, как Франция, ее история, происходящие в ней события, ее культура воспринимались
Гойей на протяжении его жизни. Процесс этот был сложным и определялся как реальными
историческими событиями, так и эволюцией мировоззрения самого художника.
Ключевые слова: Гойя, Франция, французское искусство XIX в., романтизм
Author: Kalitina Nina Nikolaevna, Honoured Professor, Department of the History of West
European Art, St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, amorozova64@mail.ru
43
Title: Goya and France
Summary: The problem of Goya and France can be approached from different angles. The
report aims to show how France, its historical background, the events that were going on there, and
its culture were perceived by Goya during his lifetime. That was a complicated process determined by
both real historical events and the evolution of the painter’s world outlook.
Keywords: Goya, France, French Art of the 19th century, Romanticism
Якимович Александр Клавдианович / Yakimovich Aleksandr Klavdianovich
Испанская ярость. Пикассо в Париже, 1900–1910 /
Spanish Wrath. Picasso in Paris, 1900–1910
В ткани жизни молодого Пикассо очевидны два заметных узла: это связи с радикальной бунтующей молодежью и сведения о романтическом бунте
и уединении в горах. Формируется мироощущение, а затем следуют поиски
языка выражения.
Существуют две точки зрения на ранние парижские картины. Одна точка зрения: Пикассо — человечный и сочувственный художник, он хочет рассказать о своем сострадании к несчастным, к «душам чистилища». Другая
точка зрения: Пикассо изливает свое подсознание, иррациональные дочеловеческие пласты психики — а там никакого сочувствия нет. Подсознание не
знает, что такое этически полноценная человечность.
Когда художник так резко деформирует фигуры, погружает их в голубой
туман, он хочет быть холодным, суровым и жестким. Он выворачивает фигуры и ломает их, деформирует руки и лица самым решительным образом.
В нескольких картинах этого периода такие деформации очевидны, и они
для нашего глаза довольно-таки беспокойны.
В 1906–07 гг. возникает магическая идолообразная стилистика Пикассо, его «неандертальские» женщины и «неолитические» портреты. Подборка таких вещей есть в Эрмитаже. По всей видимости, Пикассо в эти годы
довольно точно понял, чего хочет в своем искусстве его друг-и-враг Матисс,
и сформулировал свою программу от противного. Матисс хочет поддержать
и утешить, спасти современного человека от безумия современной жизни.
Пикассо стремится встряхнуть, ударить, шокировать зрителя. Зрелище первобытных энергий должно быть некомфортным и опасным.
Шок и вызов в яростном искусстве Пикассо на этой стадии связаны и
с дерзким имитированием классической академической картины. Лучший
пример — «Авиньонские девки» 1907 г.
Возникновение кубизма сразу после того окрашено широко известной
теорией симультанного изображения, изобретенной Аполлинером. Эта теория имеет очевидные признаки избыточного теоретизирования и излишней
усложненности посылок и выводов. Может быть, попытаться понять пре44
словутое открытие кубизма, исходя из реальной практики работы художника, притом художника именно гневного и яростного? Пикассо начинает как
бы комкать и сжимать свои привычные сюжеты и предметы. Поверхности
начинают наезжать друг на друга, и получается эффект слипания форм в
комок. Формы заезжают друг за друга, вдавливаются друг в друга.
Кубизм возникал, так сказать, в самой работе над холстом, в работе кистью. Это результат схватки живописца с холстом и стремления бросить
вызов зрителю, а не порождение умственного процесса симультанизации
реальности.
Выход из этого рискованного состояния духа осуществился в театральных работах Пикассо после 1910 г. Там произошла своего рода социализация опасного маргинала. Вперед вышел принцип игры языков и посланий.
Принцип непримиримости и яростного напора перестал доминировать в искусстве мастера.
Автор: Якимович Александр Клавдианович, доктор искусствоведения, действительный
член РАХ, заместитель председателя правления Ассоциации искусствоведов, член Союза художников, ведущий научный сотрудник Института Культурологии, Москва, yakimovitch@mail.ru
Название: Испанская ярость. Пикассо в Париже, 1900–1910
Аннотация: Работы Пикассо его Голубого периода, за которыми последовали кубистические композиции, демонстрируют своего рода антропологический негативизм, происходящий
от юношеского протеста Пикассо против европейской цивилизации. Именно поэтому сверхусложненные теоретические построения раннего авангарда кажутся столь противоречащими
самой художественной практике.
Ключевые слова: Пикассо, кубизм, Матисс
Author: Yakimovich Aleksandr Klavdianovich, Doctor in History of Art, chief researcher,
Institute of Culturology, Moscow, Russia, yakimovitch@mail.ru
Title: Spanish Wrath. Picasso in Paris, 1900–1910
Summary: The Blue paintings followed by Cubist compositions demonstrate certain
anthropological negativism resulting from Picasso’s youthful protest against European civilization.
This is why the over-complicated theories of Early Avant-Garde seem so misleading and contradicting
the artistic practice.
Keywords: Picasso, cubism, Matiss
Рыков Анатолий Владимирович / Rykov Anatoliy Vladimirovich
Скромное обаяние предательства. Вопросы политико-философской интерпретации искусства Пикассо /
The Discreet Charm of Betrayal. Issues of Politico-Philosophical
Interpretation of Picasso’s Art
Picasso’s evolution towards “apolitical” aestheticism (David Cottington),
autobiographical art, preoccupied with physical sensations (John Berger), new
classicism, traditional modes of representation (Benjamin H. D. Buchloh),
45
postmodernism (Kenneth E. Silver) was one of the symptoms of the extremely
important phenomenon of 20th century cultural history — the Conservative
Revolution that took place during the First World War and created a new
intellectual climate in Western world. Whether this evolution was a betrayal of
avant-garde ideals or not, there is no doubt that the most vivid Picasso’s “political
statements” in art were made before 1914.
Like magic glass, Picasso’s Cubism reveals the process of constant
transgression of art, its transformation into philosophy, politics and vice versa.
Painting becomes transparent, totally open to other spheres of human activity,
unmasking the “revolutionary” essence of art, alien to the ideology of immanence
and to the reified specialization of academic disciplines. In the imaginary battle
between Kant, Bergson, Husserl and Kropotkin for the authentic interpretation of
Cubism the Russian anarchist thinker had won the victory.
The main “political” intrigue of Cubism is based on the rebirth (in the
art of Picasso and Braque) of the Renaissance paradigm with its cognitive (or
constructive, “historical”) approach to artistic form in conjuncture with PostRenaissance “optical” tradition of Baroque, Romantic and Realist art. Social
meaning, for instance, of Analytical Cubism has much in common with the
complicated social significance of Impressionist paintings and their double effects
of “late” and “early”, the beginning and the end, progress and entropy. In this
context, negative strategies of Cubism, issues of uncertainty, void, nothingness
should be discussed in their relation to complex dialectics of social and artistic
conservatism and radicalism.
My interpretation of Picasso’s “political unconscious” is closely connected
with my general theory of avant-garde, introduced in the book “Postmodernism
as radical conservatism” (Saint Petersburg, 2007) and subsequent publications
“Modernist art: the main principles”, “On the question of the origin and essence
of Modern and Contemporary art”, “Issues of form and medium in Modern
and Contemporary art” etc. Methodologically, I’m particularly indebted to
Ernst Cassirer’s theory of symbolic forms, Fredric Jameson’s treatment of art
as a socially symbolic act as well as to the Frankfurt School tradition and Karl
Mannheim’s reflections on conservative thought.
Автор: Рыков Анатолий Владимирович, доктор философских наук, кандидат искусствоведения, профессор, кафедра истории западноевропейского искусства, СПбГУ, Санкт-Петербург,
anatoliy.rikov.78@mail.ru
Название: Скромное обаяние предательства. Вопросы политико-философской интерпретации искусства Пикассо
Аннотация: «Политическое бессознательное» искусства Пикассо рассматривается в настоящей работе в широком философском контексте, с учетом сложной диалектики радикализма
и консерватизма в политике и искусстве. Опираясь на теоретические положения монографии
«Постмодернизм как “радикальный консерватизм”: Проблема художественно-теоретического консерватизма и американская теория современного искусства 1960–1990-х гг.» (СанктПетербург, 2007), автор концентрируется на вопросах интерпретации кубизма как ключевого
46
события в истории искусства ХХ в. В работе анализируются методологические проблемы изучения кубизма, его отношение к европейской художественной традиции, «негативная» составляющая его «символических форм». Автор приходит к выводу, что в воображаемой битве между Кантом, Бергсоном, Гуссерлем и Кропоткиным за аутентичную интерпретацию искусства
кубизма победа должна быть присуждена идеям русского философа-анархиста: исследование
именно социальных аспектов философского послания кубизма позволит дать полноценную
оценку эволюции искусства Пикассо и его исторического значения.
Ключевые слова: Пикассо, кубизм, политика, философия, консервативная революция,
теория авангарда, модернизм, Джон Бергер, Бергсон, Гуссерль
Author: Rykov Anatoliy Vladimirovich, Doctor in Philosophy, Ph. D. in Art History, Professor,
Department of the History of West European Art, St Petersburg State University, St Petersburg,
Russia, anatoliy.rikov.78@mail.ru
Title: The Discreet Charm of Betrayal. Issues of Politico-Philosophical Interpretation of
Picasso’s Art
Keywords: Picasso, Cubism, politics, philosophy, Conservative Revolution, theory of avantgarde, Modernism, John Berger, Husserl, Bergson
47
ИСТОРИЯ / HISTORY
История Испании
History of Spain
Варьяш Ирина Игоревна / Variash Irina Igorevna
Непредусмотренные казусы: сарацины под властью христианских
королей (Арагонская Корона XIV в.) /
Indefinite Cases: Saracens under the Rule of Christian Kings
(the 14th Century Crown of Aragon)
The Crown of Aragon in the 14th century included large Muslim population.
In the Royal charters, the Muslims were called Saracens. They were often the
vassals of the Crown. Saracen communities retained extensive rights of autonomy
and internal self-government. They had their own law. The Christian King
represented the supreme authority and was the guarantor of justice for Muslims.
Therefore, a large number of charters drawn up in the royal chancellery has
survived in the Archive of the Crown of Aragon.
These charters give an opportunity to study social and legal history of
Muslim communities under the power of Christian kings. The research shows that
the impact of new social and political conditions on the everyday life of Islamic
population was significant. This gave rise to different situations not defined by the
sharia. Such situations were of two types: those that did not exist in the Muslim
law and those that according to sharia required decisions and punishments
impossible in the circumstances of dominating Christianity.
For example, the Royal charters tell about the conversion to Christianity of a
spouse (a husband) in a Muslim family and the legal consequences of this action.
These consequences could include divorcement, return of dowry to the former
wife, the destiny of mutual children. No less notable were the situations caused by
the interference of the Royal law into the life of Muslim community, for example,
granting Christians with a privilege to sell wine to Muslims.
To deal with the cases not defined by the previously existing law, new juridical
norms were worked out. The history of Muslim communities in Aragon makes it
possible to study a complicated issue of law creation that is usually beyond texts
and is hidden from the eyes of a historian.
Behavior models of the Saracens and the Royal power in these cases reflect
the level of social development, reveal the specific adaptation of Islam to the
medieval western social and political regime, and define the social role of the
Royal power as a general guarantor of justice in a multi-confessional society.
48
Арагонская корона XIV столетия включала в себя многочисленное мусульманское население. Мусульмане именовались в королевских грамотах
сарацинами и часто были вассалами короны. Сарацинские общины сохраняли широкие права автономии и внутреннего самоуправления, пользовались
собственным правом. Высшим авторитетом и гарантом в области правосудия для мусульман был христианский король. Благодаря этому сохранилось
большое количество грамот, составленных в канцелярии арагонских королей и хранящихся в Архиве Арагонской Короны.
Материал грамот позволяет изучать социальную и правовую историю
мусульманских общин под властью христианских королей. Исследования
показывают, что влияние новых для ислама политических и социальных
условий было весьма ощутимым и приводило к появлению непредусмотренных шариатом правовых ситуаций. Они были двух видов: те, которые
вообще отсутствуют в мусульманском праве и те, которые по шариату требуют применения невозможных при доминировании христианства решений
и наказаний.
Королевские грамоты рассказывают, например, о принятии крещения
одним из супругов (мужчиной) и о юридических последствиях такого поступка. К последствиям можно отнести вопрос о сохранении или расторжении брака, о возвращении бывшей супруге приданого, о судьбе общих
детей. Не менее красноречивыми были ситуации, вызванные к жизни вмешательством в жизнь сарацинской общины королевского права: например,
пожалование христианской общине города привилегии продавать вино сарацинам этого города.
При возникновении непредусмотренных правовой системой казусов
происходила выработка новой нормы. Благодаря истории сарацинских общин Арагона возможно исследовать сложную и обычно ускользающую за
пределы текстов, скрытую от глаз историка тему творения права.
Модели поведения сарацин и королевской власти в этих случаях маркируют уровень социального развития, выявляют особенности адаптации
ислама к средневековому западному социально-политическому укладу,
определяют социальную роль королевской власти как всеобщего гаранта
справедливости в поликонфессиональном обществе.
Автор: Варьяш Ирина Игоревна, кандидат исторических наук, доцент, заместитель
заведующего кафедрой истории средних веков, МГУ им. М. В. Ломоносова, Москва,
variashi@gmail.com
Название: Непредусмотренные казусы: сарацины под властью христианских королей
(Арагонская Корона XIV в.)
Аннотация: Доклад посвящен истории мусульманских общин, сохранившихся после Реконкисты под властью христианских королей. Сарацинские общины сохраняли широкие права
автономии и внутреннего самоуправления, пользовались собственным правом, а высшим авторитетом и гарантом в области правосудия для них был христианский король. Благодаря этому
49
сохранилось большое количество грамот, составленных в канцелярии арагонских королей и
хранящихся в Архиве Арагонской Короны. На их материале возможно исследование ислама
в новых для него политических и социальных условиях, приводивших к появлению непредусмотренных шариатом правовых ситуаций. В докладе затрагивается вопрос и о выработке
новой нормы в средневековом праве, и о коммуникационных моделях, существовавших между
королевской властью и сарацинами в Арагоне XIV столетия.
Ключевые слова: Арагонская Корона, XIV в., история мусульманских общин, шариат,
средневековое право, королевская власть, поликонфессиональное общество
Author: Variash Irina Igorevna, Ph. D. in History, M. V. Lomonosov Moscow State University,
Deputy Head of “Middle Ages History” Department, Moscow, Russia, variashi@gmail.com
Title: Indefinite Cases: Saracens under the Rule of Christian Kings (the 14th Century Crown of
Aragon)
Summary: The article deals with history of Muslim communities under the power of Christian
Kings. Saracen communities retained extensive rights of autonomy and internal self-government;
they had their own laws. The Christian king was the supreme authority and the guarantor of justice
for Muslims. Therefore, a large number of charters drawn up in the royal chancellery has survived
in the Archive of the Crown of Aragon. These charters give an opportunity to study Islam in social
and political conditions that were new to it and gave rise to various situations not defined by the
sharia. Such situations were of two types: those that did not exist in the Muslim law and those that
according to sharia required decisions and punishments impossible in the circumstances of dominating
Christianity. To deal with the cases not defined by the previously existing law, new juridical norms
were worked out. Behavior models of the Saracens and the Royal power in these cases reflect the
level of social development, reveal the specific adaptation of Islam to the medieval western social and
political regime, and define the social role of the Royal power as a general guarantor of justice in a
multi-confessional society.
Keywords: Crown of Aragon, 14th century, history of Muslim communities, Royal power, multiconfessional society, sharia, medieval law
Рыбина Мария Владимировна / Rybina Mariya Vladimirovna
Христианская церковь в мусульманской Испании / The Christian
Church in Muslim Spain
The article explores the position of the Christian Church in the Iberian
Peninsula after the Muslim conquest and until the 11th century. First of all, the
author analyses the administrative-territorial system and the organization of
the Church. The territory of Muslim Spain was divided into three ecclesiastical
provinces with the centers in Toledo, Seville and Mérida. The archbishop of
Toledo had primacy over the entire Iberian Peninsula. All important decisions
were made by General and Provincial Church councils. The author notes that
after the Muslim conquest of Spain the Christian Church has maintained its
positions. However, with the strengthening of Muslim state in the mid-9th century,
its activity was beginning to decrease; the choice of bishops and convocation of
Councils were under the control of officials.
50
The article studies the controversial point of prohibition of building new
churches and public displays of faith. The author examines the written evidences
and archaeological data and comes to the conclusion that in the mid-9th century
no less than twenty churches and small monasteries functioned in Cordoba and its
outskirts. Some of them were founded by well-off Cordovans, who came to form
their own monastic communities. Most monastic institutions were not numerous,
having less than 50 novices.
The churches and monasteries were centers of intellectual progression,
education of Christians and conservation of their own Visigoth-roman cultural
heritage and identity. Namely, the churches became the centers of the voluntary
martyrs’ movement.
The author puts forward the problem of different heresies (donatism,
adoptionism, pelagianism) and their beliefs that spread in Muslim Spain. She
also notes that the anti-Islamic polemics emerged in these years in Cordoba. At
first, Islam seemed to be the religion of delight and pleasure, while in the 11th
century the serious study of Islam religion began in the writings of Christians
from Toledo.
The author notes that with the Arab conquest in the 8th century, Christians in
Spain became isolated from the rest of the Christian world. The Christians had
their own liturgical rite — the mozarabic liturgy. It was abolished in the years of
Reconquista by Christian kings.
Автор: Рыбина Мария Владимировна, кандидат исторических наук, заведующий кафедрой «История и политология», Московский государственный машиностроительный университет (МАМИ), Москва, rybina82@mail.ru
Название: Христианская церковь в мусульманской Испании
Аннотация: В настоящей статье рассматривается положение христианской церкви Пиренейского полуострова после арабо-мусульманского завоевания и до XI в. Автор анализирует
административно-территориальную организацию церкви, ее статус в новом мусульманском
государстве, роль в различного рода социальных движениях, прежде всего в т. н. движении
кордовских мучеников. Особое внимание уделяется дискуссионному в историографии вопросу
о возможностях строительства христианских храмов на территории мусульманской Испании и
публичного исповедания веры.
Ключевые слова: христианская церковь, аль-Андалус, мосарабы, кордовские мученики
Author: Rybina Mariya Vladimirovna, Ph. D. in History, Head of Department of History and
Political Science, Moscow State University of Mechanical Engineering (MAMI), Moscow, Russia,
rybina82@mail.rul
Title: The Christian Church in Muslim Spain
Summary: The article explores the position of the Christian Church in the Iberian Peninsula
after the Muslim conquest and until the 11th century. First of all, the author analyses the administrativeterritorial system and the organization of the Church, its position in the new Muslim state, its role in
different social movements, first of all in the movement of Cordoba’ martyrs. The article studies the
controversial point of prohibition of building new churches and public displays of faith.
Keywords: Christian church, al-Andalus, mozárabes, the martyrs of Córdoba
51
Возгрин Валерий Евгеньевич / Vozgrin Valeriy Yevgenevich
Исторические судьбы готов в Испании и в Крыму — сходства и различия /
Historical Destinies of the Goths in Spain and the Crimea —
Similarities and Differences
The Goths appeared on the Pyrenean Peninsula in the year 507. In 711
African Arabs conquered the Visigothic kingdom, and the Goths took cover in
the mountains of the North. A few years later, when the Reconquista began, they
started to return. The Ostrogoths, on the other hand, settled down on the Danube,
on the northern coast of the Black Sea and then in the Crimea (the 1st half of the
3rd century A. D.). Subsequently, part of the Crimean Goths adopted Islam and
assimilated with the native Turkiс people (the Crimean Tatars). As for the Goths
who remained Christians, they were relocated from the Crimea in the time of
Catherine II.
Like most Germanic tribes, the Visigoths believed in Arianism since the time
they settled in Spain. From 598 they started to adopt Catholicism – that is how
the Byzantine orthodox religion was called. Officially, the Ostrogoths adopted
Christianity in 332, though many of them remained pagans. The Crimean Goths
were committed to Byzantine Catholicism, while the Balkan Goths were devoted
to Arianism.
Only a few Visigothic buildings survive in Spain. They are stone churches
with traces of Mauritanian and Byzantine influence. The Gothic tradition remained
unchanged in the Crimea until the 20th century. It is represented by stone churches
and wooden houses with a unique external fastening called “beiwand” (a Gothic
word borrowed by the Crimean Tatar language).
German themes can be found in Visigothic decorative art objects until the 6th
century. The same can be said about the Crimean artifacts, such as buckles, rings
and other jewellery.
The Visigoths lost their language in the 7th century and switched to barbarian
Latin, which was the basis of the Spanish language. Approximately fifty Gothic
words survive hitherto in it. In the Crimea, the Gothic language could be heard
until the 17th, and even the 18th century. Then the Germanic people switched to the
Crimean Tatar language, which retains about the same number of Gothic words
as the Spanish language.
Anthropological traces of the Visigoths have not been studied much. However,
even in the Early Modern period, many notable dons began their genealogy from
Gothic ancestors, whether they had good reasons for it or not. In the Crimea there
are mountainous areas where in the 20th century the population differed from the
surrounding population — Mongoloids, Greeks and Turks — by their tall height
and fair, often red hair. Cephalometric research conducted in the Crimea in the
1930s proves the German origins of these mountain dwellers.
52
We can conclude that “the Gothic trace” is more significant in the Crimea
than in Spain.
На Пиренейском полуострове готы появились в 507 г. В 711 г. вестготское государство захватили африканские арабы, при этом готы укрылись в
горах Севера. Но через несколько лет в ходе начавшейся Реконкисты они
стали возвращаться. Остготы же осели на Дунае, в Северном Причерноморье, а затем в Крыму (первая половина III в. н. э.). Впоследствии часть
крымских готов приняла ислам и ассимилировалась среди местных тюрков
(крымских татар). Что же касается готов, оставшихся христианами, то они
были выселены из Крыма при Екатерине II.
Как и большинство германских племен, вестготы принадлежали к арианскому исповеданию еще в период заселения ими Испании. С 589 г. они
перешли в католичество, как принято называть ортодоксальную веру Византии. Остготы же официально приняли христианство еще в 332 г., хотя многие оставались язычниками. При этом крымские остготы были привержены
византийскому католичеству, а балканские и дунайские — арианству.
В Испании вестготских зданий дошло до нас немного — несколько
каменных церквей, отмеченных мавританским и византийским влиянием.
В Крыму готская традиция сохранилась неизменной до ХХ в. Это несколько
каменных церквей и деревянные жилые дома с уникальным наружным креплением «пайванд» (крымскотат. от готс. beiwand).
В малых формах декоративного искусства вестготов заметны германские мотивы, но они исчезают в VI в. То же можно сказать и о крымских
изделиях — пряжках, кольцах, других украшениях.
Вестготы утратили свой язык в VII в., перейдя на варваризованную
латынь, основу испанского языка, в котором доныне сохранилось около
полусотни готских слов. В Крыму же готский язык звучал и в XVII, и даже
XVIII вв., затем германцы перешли на крымскотатарский, в котором сохранилось примерно столько же готских слов, сколько и в испанском.
Антропологические следы вестготов малоизученны. Но еще в Новое
время многие знатные доны вели свою родословную от готских предков —
неизвестно, насколько обоснованно. В Крыму же есть горные области, чье
население и в ХХ в. отличалось от окружающего населения — монголоидов,
греков и турок — высоким ростом и светлыми, часто рыжими волосами. О
германском происхождении этих горцев свидетельствуют и кефалометрические исследования, проведенные в Крыму в 1930-х гг.
Вывод: «готский след» более показателен в Крыму, чем в Испании.
Автор: Возгрин Валерий Евгеньевич, доктор исторических наук, профессор, кафедра
истории Нового и новейшего времени, СПбГУ, Санкт-Петербург, vozgrin60@mail.ru
Название: Исторические судьбы готов в Испании и в Крыму — сходства и различия
53
Аннотация: На Пиренейском полуострове вестготы появились в 507 г. Остготы осели
на Дунае, в Северном Причерноморье и затем в Крыму в первой половине III в. н. э. От вестготских строений остались лишь немногие храмы. Готская же архитектурная традиция сохранилась в Крыму в неизменном виде до ХХ в. Вестготы утратили свой язык в VII в. В Крыму
готскую речь можно было слышать до XVII и даже XVIII вв. Антропологические следы вестготов малозаметны. В Крыму же есть горные области, чье население и в ХХ в. отличалось от
окружающего населения — монголоидов, греков и турок — высоким ростом и светлыми, часто
рыжими волосами. О германском происхождении этих горцев свидетельствуют и кефалометрические исследования, проведенные в Крыму в 1930-х гг.
Вывод: «готский след» более показателен в Крыму, чем в Испании.
Ключевые слова: вестготы, остготы, Испания, Крым, религия, культура, язык
Author: Vozgrin Valeriy Yevgenevich, Doctor in History, Professor, Department of Modern and
Contemporary History, St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, vozgrin60@mail.ru
Title: Historical Destinies of the Goths in Spain and the Crimea — Similarities and Differences
Summary: The Goths appeared on the Pyrenean Peninsula in the year 507. The Ostrogoths
settled down on the Danube, on the northern coast of the Black Sea and then in the Crimea (the 1st half
of the 3rd century A. D.). Only a few Visigothic buildings survive. The Gothic architectural tradition
remained unchanged in the Crimea until the 20th century. The Visigoths lost their language in the
7th century. In the Crimea, the Gothic language could be heard until the 17th and even 18th centuries.
Anthropological traces of the Visigoths are not appreciable. In the Crimea there are mountainous areas
where in the 20th century the population differed from the surrounding population — Mongoloids,
Greeks and Turks — by their tall height and fair, often red, hair. Cephalometric research conducted in
the Crimea in the 1930s proves the German origins of these mountain dwellers.
We can conclude that “the Gothic trace” is more significant in the Crimea than in Spain.
Keywords: Visigoths, Ostrogoths, Spain, the Crimea, religion, culture, language
Попова Галина Александровна / Popova Galina Aleksandrovna
Королевская власть и города в Новой Кастилии XII – середины XIV в. /
The Royal Power and the Cities in New Castile in the 12th – mid 14th Century
Взаимоотношения королевской власти и городов на землях Новой Кастилии (в изучаемый период она именовалась королевство Толедо) — одна
из традиционных тем в испанской истории. Она обычно рассматривается в
контексте поиска особенностей кастильского феодализма, а также в связи с
историей средневекового права, и в частности — с изучением фуэро и привилегий. Известнейшие испанские историки — С. Санчес Альборнос,
Л. Вальдеавельяно, Х. Гонсалес — неоднократно обращались к изучению
этого вопроса. Несмотря на разницу предложенных ими интерпретаций, в
одном большинство исследователей согласны друг с другом: система организации местной власти, складывавшаяся в Новой Кастилии, заметно
отличалась от той, что существовала в землях Астурии, Леона и Старой
Кастилии. Суть отличия заключается в следующем: если к северу от Гвадаррамы короли, как правило, наделяли особыми полномочиями в управле54
нии областями и разнообразными привилегиями представителей знатных и
влиятельных родов, то в Новой Кастилии адресатами королевских грамот,
регламентирующих порядок управления, сбора податей и др. в XII–XIII вв.
становились общины, как правило, городские, выступающие в документах
чаще всего под названием consejo.
В данной работе речь пойдет о динамике развития отношений между
королями и городскими советами (concejo), при этом особое внимание будет уделено источниковедческим аспектам изучения этой проблематики.
Изучая обстоятельства, которые сопутствовали составлению королевских
грамот, адресованных консехо, их подписанию, а также дальнейшую судьбу текстов (копирование, подтверждение и дополнение), можно наблюдать,
как происходило становление внутренней структуры городского совета как
социального организма, одной из постоянных функций которого является
представительство перед лицом королевской власти. Инициирование и организация процесса оформления королевских привилегий горожанам всегда
предполагали участие обеих сторон — короля или его представителей и членов
консехо. На примере королевских грамот, адресованных трем городам — Толедо, Мадрид и Санта Олалья, можно рассмотреть взаимосвязь этой деятельности и источниковедческих характеристик грамот.
Автора: Попова Галина Александровна, кандидат исторических наук, старший научный
сотрудник, Институт всеобщей истории РАН, Москва, gpopova@mail.ru
Название: Королевская власть и города в Новой Кастилии XII – середины XIV в.
Аннотация: Взаимоотношения королевской власти и городов на землях Новой Кастилии (в изучаемый период она именовалась королевство Толедо) — одна из традиционных тем
в испанской истории. Известнейшие испанские историки — С. Санчес Альборнос, Л. Вальдеавельяно, Х. Гонсалес — неоднократно обращались к изучению этого вопроса. В данной
работе речь пойдет о динамике развития отношений между королями и городскими советами
(concejo), при этом особое внимание будет уделено источниковедческим аспектам изучения
этой проблематики. Изучая обстоятельства, которые сопутствовали составлению королевских
грамот, адресованных консехо, их подписанию, а также дальнейшую судьбу текстов (копирование, подтверждение и дополнение), можно наблюдать, как происходило становление внутренней структуры городского совета как социального организма. Инициирование и организация
процесса оформления королевских привилегий горожанам всегда предполагали участие обеих
сторон — короля или его представителей и членов консехо. На примере королевских грамот,
адресованных трем городам — Толедо, Мадрид и Санта Олалья, можно рассмотреть взаимосвязь этой деятельности и источниковедческих характеристик грамот.
Ключевые слова: Средние века (XII–XIV вв.), королевская власть, Реконкиста, Новая
Кастилия, королевство Толедо, консехо, фуэро, колонизация, политическая организация пространства
Author: Popova Galina Aleksandrovna, Ph. D. in History, Senior Research Fellow, Institute of
General History, Academy of Sciences of Russia, Moscow, Russia, gpopova@mail.ru
Title: The Royal Power and the Cities in New Castile in the 12th – mid 14th Century
Summary: The relations between the royal power and the cities in New Castile (known as
the kingdom of Toledo in those times) are a traditional theme in Spanish history. Famous Spanish
55
historians — C. Sánchez Albornoz, L. Valdeavellano, J. González — gave their interpretation of
this problem. In this paper we discuss the dynamics of the relations between the kings and city
councils (concejos). Special attention will be paid to the study of the circumstances in which the royal
charters addressed to concejos were drafted and signed. The further life of these texts (their copying,
acknowledgement and amendment) is also of interest. This will enable us to see the development of
the internal structure of a city council as a social organism. Initiating and arranging for the registration
of royal privileges for citizens always supposed the participation of both parties — the king or his
representatives and the members of the concejo. Using the example of royal charters addressed to
three cities — Toledo, Madrid and Santa Olalla – we can relate this activity to the characteristics of
the documents.
Keywords: Middle Ages, royal power, Reconquista, New Castile, kingdom of Toledo, concejo,
fuero, colonization, political structure of an area
Зеленина Галина Светлояровна / Zelenina Galina Svetloyarovna
Конверсо и инквизиция: «мученики» и «монстр» /
Conversos and Inquisition
Conversos (Marranos or Cristianos nuevos), i. e. Spanish Jews converted
under various circumstances (forcedly as well as voluntarily, for different reasons),
constituted a rather numerous group, that was steadily increasing during the 15th
century and as a result probably comparable with the Jewish population of Iberian
kingdoms expelled in 1492. To one extent or another, most of Conversos were
crypto-Jews observing some Judaic commandments and practicing some rituals
or at least believing in God of Israel and preserving the memory of their fathers’
faith. Marranos’ crypto-Judaism changed in the course of time. It was different in
different times: before the establishment of Inquisition in 1480, between 1480 and
the expulsion of Jews in 1492, and from 1492 to the Iberian Union of 1580. The
degree of Marranos’ loyalty to Judaism is still the most discussed topic in the field.
The paper is based on several collections of inquisitorial records (of the
tribunals in Ciudad Real, Seville, Cordoba, Mexico) and summarizes the author’s
long-term work on the subject. It avoids traditional and unproductive discussion
of the true religious identity of Conversos and focuses instead on various aspects
of their life under the surveillance of Inquisition: their domestic and communal
relations, everyday life and basic concepts of their worldview. The paper attempts
to create a portrait of a very specific society placed between two faiths, possessing
common collective past but no common collective future.
One of the key features of Marrano community and so-called Marranism
seems to be the leading role of women in the preservation of traditional practices,
which is especially evident in their participation in observing two exclusively
male commandments: circumcision and reading of Torah.
Another important point is the cementing function of Inquisition for Marranos,
who were losing the fundamentals of their group identity. Their language, holy
56
books, religious practices were being forgotten or transformed into mere symbols,
while the people were unified mainly by external threat. Various later sources
create the imaginary picture of the confrontation of Conversos and inquisitors
as a competition in courage, martyrdom and sanctity. This picture influenced
largely the Jewish tradition as well as the Jewish scholarship, that depicts Spanish
Marranos as fully observing Jews.
It seems to be extremely important to see the difference between uncertain
and hesitating Marrano culture and community in Catholic Spain, that feared
Inquisition, lived inside one religious practice and cherished the memories of the
other, and was absorbed in financial problems and communal conflicts, and the
heroic myth of Marranos created at a geographical and/or chronological distance
from its prototypes.
Автор: Зеленина Галина Светлояровна, кандидат исторических наук, РГГУ,
galinazelenina@gmail.com
Название: Конверсо и инквизиция
Аннотация: В докладе обсуждается ряд аспектов жизни новохристианских общин под
надзором инквизиции — семейные и общинные отношения, сохранение и забвение ключевых
иудейских практик, представления о себе и отношение к инквизиции — с целью выявить отличия реального сообщества конверсо от героического мифа о нем, созданного сефардами в
изгнании.
Ключевые слова: конверсо, мараны, инквизиция, сефарды, иудаизм, Испания
Author: Zelenina Galina Svetloyarovna, Ph. D. in History, Russian State University for the
Humanities, galinazelenina@gmail.com
Title: Conversos and Inquisition
Summary: The article deals with some aspects of life of Conversos under the surveillance of
Inquisition: their domestic and communal relations, the preservation and loss of traditional Jewish
practices, basic concepts of their world view and their attitude to the Inquisition. The key point of the
paper is to show the difference between authentic Marrano culture and community in Catholic Spain,
that lived in fear of the Inquisition, practiced one religion and cherished memories of the other, was
absorbed in financial problems and communal conflicts, and the heroic myth of Marranos created at a
geographical and/or chronological distance from its prototypes.
Keywords: Conversos, Maranos, Inquisition, Sefardim, Judaism, Spain
Фомина Наталья Владимировна / Fomina Natalya Vladimirovna
Двор Изабеллы I Кастильской / The Court of Isabel I of Castile
The court of Isabel I of Castile (Isabel the Catholic, 1451–1504) was a
complicated organism that constantly increased and required serious means to
be maintained. As previously, the royal court did not have a permanent place and
followed the queen throughout the country.
The success of great enterprises of the Catholic kings was the result among
other things of their milieu. There were wise counselors, talented captains,
57
capable writers, poets, musicians etc. at the court of the monarchs. For example,
the confessor and the counselor of Isabel, Hernando de Talavera, was at the same
time a good governor, a diplomat and the author of treatises.
The court of the Catholic kings was the real center of active cultural life;
it attracted some famous foreign outstanding persons who lived at the court
at different times (Lucio Marineo Siculo, Peter Martyr d’Anghiera, brothers
Geraldini, etc.).
Isabel herself was one of the reasons of such cultural flourishing. For example,
the queen was interested in languages and learned Latin because she understood
its importance. Her teacher was the famous la Latina Beatriz Galindo, who was
one of the brilliants of Isabel’ court. She was her teacher, friend and counselor.
Isabel realized the meaning of good education and took care of the education of
her children by choosing the best teachers.
The court was also the center of historiography and propaganda. A number
of chronicles were written by courtiers. Now these works are very important
historical sources due to many interesting details and the skill of their authors.
One of the chroniclers, the secretary Fernando del Pulgar, received the documents
for his work directly from the queen. Isabel wanted to substantiate her rights for
the throne of Castile; however, in effect she helped to create a valuable chronicle,
which is of interest for the researchers until our days.
It was the time of the beginning of the early Spanish Renaissance, and
the royal court became its center. The fame of the court of the Catholic kings
resounded throughout Europe.
Автор: Фомина Наталья Владимировна, выпускница МГУ, Москва, Россия palencia@ya.ru
Название: Двор Изабеллы I Кастильской
Аннотация: В докладе дается краткая характеристика двора королевы Изабеллы Католической, рассказывается о ее советниках, наперсницах и просто талантливых персонажах, благодаря которым слава о монаршем окружении гремела и за пределами Испании.
Ключевые слова: Католические короли, Изабелла Католическая, двор, Возрождение
Author: Fomina Natalya Vladimirovna, graduate of Moscow State University, Moscow, Russia,
palencia@ya.ru
Title: The Court of Isabel I of Castile
Summary: The author describes the main features of the court of Isabel I of Castile, tells about
her counsellors, confidants and some talented persons due to whom the fame of the court of the
Catholic Monarchs resounded throughout Europe.
Keywords: The Catholic Kings, Isabel the Catholic, court, Renaissance
58
Юрчик Екатерина Эдуардовна / Yurchik Yekaterina Eduardovna
Испанские Габсбурги в оценках испанских интеллектуалов XVIII в. /
The Spanish Habsburgs in the Opinion of the Spanish Intellectuals
of the 18th Century
The Habsburgs’ political and economic legacy was one of the main and the
most controversial topics in the Spanish literature of the 18th century. The study
of its treatment may lead to a more nuanced reconstruction of the principles of the
Spanish historiography, especially the new version of “the history of the kings”.
The basis for the interpretation of the Habsburg rule was laid in critical essays, as
general historical works on the national history of the 16th–17th centuries had not
yet been written, while the views of foreign historians were perceived critically.
The sources include critical essays of the mid to late 18th century — the works by
B. J. Feijóo, M. Gándara, J. Campillo, J. Cadalso, A. Capmany, J. Clavijo, M. Aguirre,
the materials related to the debate on the “Masson affair”, J. P. Forner’s “Reflexiones
sobre el modo de escribir y mejorar la historia de España” and the 18th century texts
published by A. Valladares in his “Semanario erúdito”.
The history of the Habsburg rule was presented in different forms — from
short descriptions to conceptual essays. The interpretation of the activity of the
Habsburgs was influenced by the authors’ views, historical circumstances and
genre restrictions.
The treatment of the topic was restrained by the self-representation of the
Bourbons as legitimate successors to the Habsburgs from the dynastic and
political points of view. On the other hand, the reigning kings pretended to act
as “the saviors of Spain” from the decline caused by the Habsburgs’ rule. Both
the direct negative estimates of the Habsburg kings and their glorification were
equally unacceptable.
The critical essays tend to give general descriptions of the Spanish history of
the 16th–17th centuries. The portraits of the monarchs and detailed characteristics
of the kings’ actions are rare. The authors avoid discussions of their personal
features and focus on the results of their political and military activities.
The senior Habsburgs, especially Charles V, attract the most attention of the
authors. During his reign, Spain reached the height of its political and cultural
influence, its Golden Age, that complied with the Enlightenment principles and
became the historical ideal for the 18th century Spain. The characteristics of the
younger Habsburgs lack individuality and are often replaced by the general
discussion of the causes of the Spanish decline.
The assessment of the Habsburg kings is influenced by the new philosophical
principles of historical narrative. The authors underline that the monarchs’
decisions are often determined by superstitions and defective traditions. De59
sacralization of the kings, former arbiters of the history, does not mean any denial
of their authority. By the end of the century, the story of the Spanish Habsburgs is
often used to emphasize the idea of kings’ responsibility to their subjects.
Политическое и экономическое наследие династии Габсбургов — одна
из главных и дискуссионных тем сочинений испанских интеллектуалов
XVIII в. Изучение особенностей ее трактовки позволяет более детально
реконструировать принципы испанской историографии XVIII в., особенно
новую версию «истории королей». Основы интерпретации деятельности
Габсбургов были заложены в публицистических этюдах литераторов, поскольку в национальной историографии обзорные исторические труды по
истории XVI–XVII вв. еще отсутствовали, а оценки иностранных историков
воспринимались критически.
В качестве источников использованы публицистические произведения
середины – второй половины XVIII в.: сочинения Б. Х. Фейхоо, М. Гандары,
Х. Кампильо, Х. Кадальсо, А. Капмани, Х. Клавихо, М. Агирре, материалы
полемики о статье М. Массона «Испания», трактат Х. П. Форнера «Размышления о способе писать испанскую историю», тексты XVIII в., опубликованные А. Вальядаресом в «Любознательном еженедельнике».
История династии испанских Габсбургов представлена в разном объеме: от кратких характеристик до концептуальных очерков. Индивидуальные
особенности мировоззрения авторов, различия в обстоятельствах создания
сочинений, жанровое своеобразие повлияли на оценки деятельности монархов ушедшей династии.
Важным сдерживающим фактором была государственная идеология
Бурбонов, представлявших себя, с одной стороны, законными преемниками
Габсбургов в династическом и политическом смысле, а с другой — «спасителями» Испании от упадка, в который ввергли страну австрийцы. Прямые
негативные оценки Габсбургов, равно как и возвеличивание их были неприемлемы.
В испанской публицистике история Испании XVI–XVII вв. сводится в
основном к общим характеристикам. Портреты монархов, детальное описание их деятельности остаются редкостью. Авторы избегают оценок личных
особенностей королей, придерживаясь позиции «государь — это его деяния».
Авторы отдают предпочтение старшим Габсбургам, особенно Карлу V.
В его правление Испания достигла пика своего политического могущества и
культурного влияния, своего «золотого века», соответствующего принципам
Просвещения, исторического идеала для современной Испании. Характеристики младших Габсбургов лишены индивидуализации и сведены к общим
рассуждениям о состоянии Испании в XVII в.
В оценках представителей Габсбургской династии проявляются новые
принципы философии истории. Авторы показывают, что монархи склонны
60
принимать решения под влиянием предрассудков и не в силах противостоять влиянию порочных традиций. Десакрализация государей-вершителей
истории не сопровождается отказом от уважения к ним как к носителям
власти. К концу столетия мыслители все чаще используют историю испанских Габсбургов для утверждения идеи ответственности государя перед
подданными.
Автор:
Юрчик
Екатерина
Эдуардовна,
кандидат
исторических
наук,
старший научный сотрудник, кафедра новой и новейшей истории стран Европы и Америки, исторический факультет, МГУ им. М. В. Ломоносова;
доцент кафедры общественных наук, Литературный институт им. А. М. Горького, Москва,
iourtchik@mail.ru
Название: Испанские Габсбурги в оценках испанских интеллектуалов XVIII в.
Аннотация: Политическое и экономическое наследие династии Габсбургов — одна из
главных и дискуссионных тем сочинений испанских интеллектуалов XVIII в. Основы интерпретации деятельности Габсбургов были заложены в публицистических этюдах литераторов,
поскольку в национальной историографии обзорные исторические труды по истории XVI–
XVII вв. еще отсутствовали, а оценки иностранных историков воспринимались критически. В
статье изучается интерпретация принципов историографии Просвещения на примере «истории
королей», представленной в испанской публицистике: рационализм, новые приемы критики
источников, внимание к истории экономики и культуры, полемичность исторических этюдов.
Автор подчеркивает политические и идеологические ограничения, свойственные трактовке
истории Габсбургского правления в сочинениях испанских авторов XVIII в.
Ключевые слова: испанская историография XVIII в., Просвещение, испанские Габсбурги, испанская публицистика XVIII в.
Author: Yurchik Yekaterina Eduardovna, Ph. D. in History, Senior Researcher, Modern and
Contemporary History Department, the Faculty of History of the M. V. Lomonosov Moscow State
University; Associate Professor, the Social Science Department, the Gorky Literary Institute,
Moscow, Russia, iourtchik@mail.ru
Title: The Spanish Habsburgs in the Opinion of the Spanish Intellectuals of the 18th Century
Summary: The Habsburgs’ political and economic legacy was one of the main and the most
controversial topics in the Spanish literature of the 18th century. The basis for the interpretation of
the Habsburg rule was laid in the critical essays of the Spanish intellectuals, as general historical
works on the national history of the 16th–17th centuries had not yet been written, while the views of
foreign historians were perceived critically. The article studies the reflection of the principles of the
Spanish enlightened historiography in the new version of “the history of the kings”: its rationalism,
criticism, use of sources, focus on economic and cultural topics and polemic character. The author
also emphasizes political and ideological restrictions of the interpretation of the Habsburg rule in the
historical essays of the Spanish authors of the 18th century.
Keywords: Spanish 18th century historiography, Enlightenment, the Spanish Habsburgs, Spanish
literature of the 18th century
61
Крылов Константин Евгеньевич / Krylov Konstantin Yevgenyevich
Карл V в зеркале личной корреспонденции и своей автобиографии /
Charles V in the Mirror of His Correspondence and Autobiography
It is a well-known fact that young Charles Habsburg (the future emperor
Charles V) was under the great influence of the ideas of Erasmus of Rotterdam
(the education of Charles and the influence of Erasmus were described in detail
by Anna M. Schlegelmilch). Therefore, it is little wonder that the treatises of
Erasmus were extremely popular among Charles’ Spanish subjects, especially the
court circle.
Some historians assume that the spread of Lutheranism, threat of rebellions
and personal disappointment in Erasmus were the factors that made Charles forbid
Erasmus’ books in his country. Thus, according to these historians, the late 1520s
are the end of the Erasmus’ period in the Spanish social and political thought.
However, if we begin to read Charles’ letters (for example, the letter to the
prince Phillip dated 4 May 1543), we can see that the emperor’s disappointment
in Erasmus was not total. His recommendations to Phillip are almost identical to
some parts of The Education of a Christian Prince by the Dutch humanist. Charles
considered the monarchy as a public service, and Erasmus stated the same idea.
Similar to Erasmus, Charles believed that the ideal king is a good Christian. To
sum up, a good monarch for Charles was a Christian king that had been described
by Erasmus of Rotterdam (as early as in the 1540s).
The correspondence and the autobiography also show another interesting
aspect. In these texts, Charles demonstrates a good knowledge of the Spanish
kingdom’s social elite structure. It impugns the thesis of some historians that
Charles was not interested in his Spanish lands at all and viewed them only as
the source of colonial gold. Trevor Davies’ assumption seems to be correct that
Charles reviewed his attitude to the Spanish kingdom after the revolts of 1520–
1524.
Charles V’s own political texts are extremely important sources for the
understanding of the emperor’s personality and, as a consequence, for the
understanding of his political actions. The detailed analysis of Charles’ texts can
help us to examine some historiographic myths.
Автор: Крылов Константин Евгеньевич, аспирант, исторический факультет, СПбГУ,
wanderer.89@mail.ru
Название: Карл V в зеркале личной корреспонденции и своей автобиографии
Аннотация: Автобиография и письма Карла V позволяют сделать попытку реконструировать образ идеального монарха, каким он виделся императору, что важно для понимания
особенностей конкретных политических шагов Карла.
Ключевые слова: Карл V, XVI век, Образ идеального монарха, конфессионализация,
Золотой Век
62
Author: Krylov Konstantin Yevgenyevich, Postgraduate Student, Department of History,
St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, wanderer.89@mail.ru
Title: Charles V in the Mirror of His Correspondence and Autobiography
Summary: Charles V’s autobiography and letters give an opportunity to reconstruct the image
of the ideal monarch (according to the emperor’s views). It is very important for the understanding
of Charles’ politics.
Keywords: Charles V, 16th century, the image of the ideal monarch, confessionalization, the
Golden century
Jesús María Usunáriz / Хесус Мария Усунарис
Comets and Stars in the Political Discourse of the Beginning
of the Thirty Years’ War in Spain /
Кометы и звезды в политическом дискурсе
начала Тридцатилетней войны в Испании
Автор: Хесус Мария Усунарис, доктор наук, профессор, кафедра истории, Университет
Наварры, Испания, jusunariz@unav.es
Название: Кометы и звезды в политическом дискурсе начала Тридцатилетней войны в
Испании
Аннотация: Любое сражение, любая война, любое рождение или смерть в большинстве хроник и сообщений о событии связывались с прохождением кометы, солнечным затмением, парадом планет. Особенно, если катаклизм был такого масштаба,
как тот, что привел к началу Тридцатилетней войны. Целью данной работы является
анализ испанских текстов той эпохи, в которых при объяснении причин некоторых
наиболее значимых политических событий особое внимание уделялось прохождению комет.
Ключевые слова: Тридцатилетняя война, Испания, кометы
Author: Jesús María Usunáriz, Doctor, Professor, Department of History, University of Navarra,
Spain, jusunariz@unav.es
Title: Comets and Stars in the Political Discourse of the Beginning of the Thirty Years’ War in
Spain
Summary: Any battle, any war, any birth or death of a prince or a significant figure
were marked in a large number of chronicles and “relaciones de sucesos” by the passage
of a comet, a solar eclipse, or a planetary alignment. Especially, when the cataclysm was
of the magnitude of the Thirty Years’ War. This paper aims at analyzing the texts that gave
special importance to the appearance of comets in order to explain the reasons of political
and war events.
Keywords: Thirty Years’ War, Spain, comets
63
Ведюшкин Владимир Александрович / Vedyushkin Vladimir Aleksandrovich
Двор Филиппа II / The Court of Philip II
The article deals with the structure, evolution and significance of the Spanish
court during the reign of Philip II. Because of the political preponderance of the
Spanish monarchy in Western Europe, the Spanish court was an exemplary centre
for foreigners and Spaniards for a long time. Nevertheless, the Spanish court
elicited little study until the end of the 20th century. Only since its last decade
has this topic attracted scholarly attention. The group of Spanish historians led
by José Martínez Millán made the main contribution to the investigation of the
Spanish court.
The Court of Philip II inherited many of its features from the court of
Charles V. However, the household of the Emperor, though located in Spain,
preserved its Austrian and Netherlandian character, while the court of his son,
without completely losing these features, was being gradually “hispanized” and
acquired its permanent residence close to the geographical centre of Spain. At
the same time, the personality of the “Prudent King” had a notable influence on
the character of the court life. Therefore, the reign of Philip II may be defined as
a separate period in the history of the Spanish court that differs greatly from the
migrant court of Charles V as well as from the sumptuous court of the Spanish
Habsburgs in the 17th century.
The Spanish court had numerous and various functions in the second half of
the 16th century, while being inseparably connected with the government of the
state during this period. Some of these functions are analyzed in the article. First
of all, the nobility concentrated at the court, becoming more and more bound to
the Crown economically and politically. The court tamed the nobility and served
as its “civilizer”. It transformed noble values from the medieval ideals of war
and chivalry to the ideal courtier as depicted by Castiglione. It also had a great
significance as a place of institutionalization of conflicts amongst the nobles and
their transformation into the rather safe forms of rivalry between court parties.
The Court served as a place of dialog between the monarch and his subjects.
It was in Madrid where the sessions of Castilian Cortes usually took place during
the reign of Philip II. Therefore, the contacts between the monarch and the
deputies, who represented mainly the elites of the most important Castilian cities,
should be investigated in the context of the court.
The article also examines the court as an important cultural centre. The 17thcentury court had a great impact on the development of Spanish literature and art.
It was also important for Spanish historical thought because the court office of
the Royal Chronicler opened wide opportunities for writing generalized and well
documented works on the history of the Spanish Monarchy.
64
Автор: Ведюшкин Владимир Александрович, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Института всеобщей истории РАН, Москва, vedyushkin@mail.ru
Название: Двор Филиппа II
Аннотация: В докладе рассматривается структура и эволюция королевского двора испанских Габсбургов, значение этого института в системе управления Испанской монархии, его
роль в истории дворянства и в истории культуры. В истории испанского королевского двора
второй половины XVI в. прослеживаются унаследованные от Карла V австрийские и нидерландские черты, однако заметен и процесс его «испанизации». Правление Филиппа II можно
выделить как важный самостоятельный этап в истории испанского двора.
Ключевые слова: Испания, двор, испанские Габсбурги, Филипп II, знать, кастильское
кортесы
Author: Vedyushkin Vladimir Aleksandrovich, Ph. D. in History, Senior Research Fellow,
Institute of General History of Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia, vedyushkin@mail.ru
Title: The Court of Philip II
Summary: The article deals with the structure and evolution of the court of the Spanish
Habsburgs, examines its significance for the government of the state during this period, its role in the
history of nobility and the history of culture. The Spanish court of the second part of the 16th century
preserved Charles V’s Austrian and Netherlandian character, but the process of its “hispanization”
was under way. The reign of Philip II may be defined as an important separate period in the history
of the Spanish court.
Keywords: Spain, Court, the Spanish Habsburgs, Philip II, Nobility, Castilian Cortes
Волосюк Ольга Виленовна / Volosyuk Olga Vilenovna
Образ Востока в документах испанских католических миссионеров
в эпоху Филиппа II /
The Oriental World in the Reports of the Spanish Catholic Missionaries
in the Age of Philip II
The beginning of cultural interaction and the acknowledgment of the value,
or at least the objective existence, of other cultures is one of the most significant
aspects of the Age of Discovery and the European expansion to the East. Did the
Westerners treat eastern cultures in a predominantly condescending, racist and
imperialistic way, as Edward Said propounded in his Orientalism?
Japan is one of the most notable examples of this cultural interaction. The
first account of Japan (also known as the fabled land of Zipangu) was given in
the Oriented Travels of the Venetian Marco Polo as early as in the 14th century.
However, it was not until 1543 that the knowledge about Japan began to spread
after the arrival of Portuguese merchants to Tanegashima Island in southern Japan.
Other Portuguese soon followed. Most of them belonged to the Society of Jesus,
and they were inspired by the idea of converting the Japanese into Christianity.
Thus, from 1549 to 1593, missionaries were exclusively priests and brothers
of the Society of Jesus. Most of them were Portuguese. The Jesuit mission came
65
under the realm of the Portuguese crown patronage. Therefore, Portuguese
sources were used more than other ones by the scholars compiling the works
on the relations between East and West. However, the formal introduction of
Christianity into Japan occurred when the Spanish Jesuit Francis Xavier landed
at Kagoshima in August 1549 together with his compatriots Cosme de Torres and
Juan Fernandez.
After the unification of Portugal and Spain in 1580 under the rule of Philip II,
Spain reached the height of its influence and power. Although officially, the
empires continued to be administered separately, all of the Asian Portuguese
colonies became a part of the vast empire under the rule of Philip II. Then the
Jesuits’ rivals, the Spanish Augustinians, came to Japan. Later, in 1593, the first
Spanish Franciscans arrived at Nagasaki from the Philippines. Those who visited
the country committed their observations and reflections to paper and print, and
began sending back their reports to Europe.
The number of observers was considerable; their characters, objectives and
points of view differed widely. Some of them, especially the missionaries, lived
in Japan for many years, learned to speak the language fluently and acquired the
expert knowledge of the country. Others stayed for few months, yet their reports
were often both observing and original. All of those first-hand descriptions gave
a picture of the Japanese life as seen through the eyes of the Europeans, whether
they adhered or not to the stereotypical European views of non-Western people,
and thus shaped the Spanish understanding of Japan during the second half of the
16th century.
Автор: Волосюк Ольга Виленовна, доктор исторических наук, профессор, ИВИ РАН, Москва, olgavolosiuk@yahoo.com
Название: Образ Востока в документах испанских католических миссионеров в эпоху
Филиппа II
Аннотация: Эпоха Великих географических открытий и европейской экспансии на Восток положила начало культурному взаимодействию народов Запада и Востока. Одним из наиболее ярких примеров такого взаимодействия стала Япония. Начиная с 1549 г., когда в Кагосиме высадился испанский иезуит Франсиск Ксавье, Япония стала объектом пристального внимания испанских и португальских иезуитов, к которым позже присоединились августинцы и
францисканцы. Их письма в Европу, отчеты, записки способствовали «открытию» для Европы
японского общества, формированию европейских стереотипов народов Востока и, в конечном
счете, европейской «реконструкции» Японии второй половины XVI в.
Ключевые слова: Япония, Великие географические открытия, культурное взаимодействие, миссионеры, иезуиты, августинцы, францисканцы, Филипп II
Author: Volosyuk Olga Vilenovna, Doctor in History, Professor, Institute of General History of
Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia, olgavolosiuk@yahoo.com
Title: The Oriental World in the Reports of the Spanish Catholic Missionaries in the Age of
Philip II
Summary: The Age of Discovery and the European expansion to the East started the cultural
interaction between the peoples of the West and the East. Japan is one of the most notable examples
66
of this interaction. The Spanish Jesuit Francis Xavier was the first to introduce Christianity into Japan.
He was followed by the Spanish Augustinians and Franciscans. Some missionaries lived in Japan for
many years, others stayed only for a few months. Their letters and reports to Europe gave a picture
of the Japanese life as seen through the eyes of the Europeans, whether they adhered or not to the
stereotypical European views of non-Western people, and shaped the Spanish understanding of Japan
during the second half of the 16th century.
Keywords: Japan, Age of Discovery, cultural interaction, missionaries, Jesuits, Augustinians,
Franciscans, Philip II
Miguel José Deyá Bauzá / Мигель Хосе Дейя Бауса
Mediterranean Policy of Philip III As Seen
from the Balearic Archipelago /
Средиземноморская политика Филиппа III.
Взгляд с Балеарского архипелага
Автор: Мигель Хосе Дейя Бауса, профессор, Университет Балеарских островов, Испания,
miguel.deya@uib.es
Название: Средиземноморская политика Филиппа III. Взгляд с Балеарского архипелага
Аннотация: То, что время правления Филипа III было исключительно мирным,
все еще является общим местом современной историографии. Тем не менее, детальное исследование исторической реальности всегда дает более сложную картину. Начинает свое правление этот король с вторжения в Северную Африку, окончившегося
провалом, как в свое время и у его деда, императора Карла, в 1541. Кончается же
его правление вовлечением Испании в первые события Тридцатилетней войны на
стороне цельтральноевропейских Габсбургов. Одна из целей представляемой на
конференции работы — показать, как решение короля вовлечь в данный конфликт
свою страну отразилось на положении в Средиземноморье, и проанализировать события первых лет развития конфликта. К военной политике Филипа следует отнести
и обновление морских защитных сооружений на Балеарах, которое имело место в
его правление. Наиболее важным было укрепление замка Сан Карлос на Майорке,
в заливе Пальмы де Майорка. Тем самым доклад охватывает средиземноморскую и
североафриканскую политику Филипа III на протяжении всего его правления.
Ключевые слова: пацифизм, Алжир, артиллерия и фортификация
Author: Miguel José Deyá Bauzá, Professor, University of the Balearic Islands, Spain, miguel.
deya@uib.es
Title: Mediterranean Policy of Philip III As Seen from the Balearic Archipelago
Summary: Although the idea that the reign of Philip III was a reign of peace is still
valid, the detailed analysis of reality provides a different picture. He began his rule with an
attempt to invade the north of Africa. He failed, like his grandfather, Emperor Charles, in
1541. In the end of Philip III’s reign, Spain was involved in the early stages of the Thirty
Years’ War on the side of the central European Habsburgs. One objective of this work is
to show how the decision to take part in this conflict influenced the country’s position in
the Mediterranean and to analyze the first years after its ​​entry into the conflict. In addition,
67
during Philip III’s reign a number of innovations in the defense system of the Balearic
Islands were introduced. They were the part of the Mediterranean policy of Philip III.
Perhaps the most important of these developments was the construction of the castle of
San Carlos in the Bay of Palma on the island of Mallorca. This paper will also analyze the
North African policy of Philip III throughout his reign.
Keywords: pacifism, Algiers, artillery and fortification
Juan Carlos González Maya / Хуан Карлос Гонсалес Майя
B. Jiménez Paton: on trouble, sacred crosses and heretics /
Хименес Патон: о бедствиях, святых крестах и еретиках
Автор: Хуан Карлос Гонсалес Майя, профессор, Университет Балеарских островов, Испания, glezmaya@yahoo.es
Название: Хименес Патон: о бедствиях, святых крестах и еретиках.
Аннотация: Нашествия саранчи, совпадающие с периодами упадка в сельском
хозяйстве, являлись настоящим бедствием для крестьянства юга Испании. Особый
страх (вплоть до паники) они вызывали в XVI–XVII вв. у сельского населении (90 %
всего населения) из-за ущерба, который саранча наносила сельскому хозяйству, экономике в целом и здоровью людей, поскольку приводила к их обнищанию.
В представленном докладе внимание будет сосредоточено на инцидентах, которые имели место в первой трети XVII в. во время нашествия саранчи на Ciudad Real
u Jaen, и на наиболее популярных тогда способах борьбы с ней, которые применяли
крестьянские общины, например, ловушки для саранчи, экзорцизм и обращение за
помощью к святым.
Имеется значительное количество источников той эпохи, которые отражали состояние озабоченности крестьянства этой проблемой. Я остановлюсь на «Докладе
о саранче, которая беспокоит сейчас и угрожает в будущем» (1619) испанского гуманиста Бартоломе Хименеса Патона, в котором, со свойственной ему эрудицией,
он анализирует библейские источники и античную историографию в поисках объяснения причин нашествий саранчи, описания насекомых, рассказывает о таких нетипичных сообществах, как эфиопские «акридофаги», которые употребляли саранчу
в пищу.
Ключевые слова: нашествия саранчи, Испания, Золотой Век, Бартоломе Хименес Патон,
акридофаги
Author: Juan Carlos González Maya, Professor, University of the Balearic Islands, Spain,
glezmaya@yahoo.es
Title: B. Jiménez Paton: on trouble, sacred crosses and heretics
Summary: Locust plagues, together with agrarian depression cycles, aroused a
great concern of the farmers in southern Spain. Panic spread in the 16th and 17th century
among the rural population (that constituted 90 % of the total population). This panic
is understandable, because those events could cause considerable damage to agriculture,
economy and people’s health, resulting in their impoverishment.
68
In this paper I will focus on the impact that locust plagues had in the regions of Ciudad
Real and Jaén in the first third of the 17th century, and on the most popular methods used
by the farming communities to fight the insects, for example, traps for locusts, exorcisms
and invocations to saints.
Significant number of sources from that period exists that reflect the farmers’ concern. I
will specially refer to the “Discurso de la langosta, que en el tiempo presente aflige y para
el venidero amenaza” (1619) by the Spanish humanist Bartolomé Jiménez Patón. With his
well-known erudition, he studied biblical sources and historiography of the antiquity in
search of the causes of locust plagues, described the insects and told about such atypical
communities as the Ethiopian acridófagos – locust eaters.
Keywords: locusts, Spain, the Golden Age, Bartolome Jimenez Paton, akridofagos
Крутицкая Анастасия Игоревна / Krutitskaya Anastasia Igorevna
Народная религиозность в свидетельствах Инквизиции (XVII–XVIII вв.) /
Popular religiosity in the testimonies of the Inquisition (17th–18th centuries)
The General Archive of the Nation (AGN), the Inquisition branch, Mexico,
contains a lot of testimonies about the various expressions of popular religiosity:
news about miracles, processes against devotions, verses and prayers. There
are printed and hand written documents, stories and narratives that reveal the
singularity of a Catholic believer in New Spain. While the research was going
on, it became clear that the search for materials can not be limited to the Holy
Tribunal. The records are kept in different branches of the General Archive of the
Nation, although initially the research started in the Archive of the Inquisition.
How did the various manifestations of popular religiosity express themselves
in the suburban area of New Spain? What kind of response did this phenomen
have in the population? What kind of evidences can be found in the archives
of Mexico? How can you relate the evidences found with the manifestations of
popular religion today? What kind of practices persists up to the present day?
These are the main research questions which concern the field of suburban culture
and the Catholic Church of New Spain. It was also necessary to consider the
development of a methodology for the interpretation of the testimonies about
popular devotions at the level of its symbols and languages, which allows to relate
a literary phenomen with its historical and cultural system.
The construction of a corpus of testimonies about popular religion in New
Spain responds to the need to rescue and fix the texts, proposing the establishment
of their authenticity and material preservation, to save them from forgetfulness,
changes, alterations or mutilations of the time. The preparation of the corpus,
however, is only the first step to accomplish the interpretation, the analysis and
the understanding of popular religion in New Spain.
69
Автор: Крутицкая Анастасия Игоревна, доктор филологических наук, профессор, Национальный автономный университет Мексики, Национальная школа высших исследований,
Морелия, Мексика, anastasia.krutitskaya@gmail.com
Название: Народная религиозность в свидетельствах Инквизиции (XVII–XVIII вв.)
Аннотация: В Генеральном архиве нации, отдел Инквизиции, в Мексике хранятся письменные свидетельства о народной религиозности Новой Испании — известия о чудесах, процессы против благочестивых обычаев, доносы в ереси, содержащие лирическую поэзию и
молитвенные практики. Речь идет как о печатных, так и о рукописных источниках. Как себя
проявляли различные выражения народной религиозности в городской среде в Новой Испании,
какие свидетельства можно обнаружить в архивах Мексики и что связывает данные свидетельства с проявлениями народной религиозности в настоящее время - таковы лишь некоторые вопросы данного исследования, целью которого является составление обширного корпуса свидетельств о народной религиозности Новой Испании c последующим исследованием, анализом и
интерпретацией собранных текстов.
Ключевые слова: народная религиозность, письменные свидетельства, Инквизиция
Author: Krutitskaya Anastasia Igorevna, Doctor of Letters, Professor, National Autonomous
University of Mexico, National School of High Studies, Morelia, Mexico (UNAM, ENES Unidad
Morelia, Universidad Nacional Autónoma de México), anastasia.krutitskaya@gmail.com
Title: Popular religiosity in the testimonies of the Inquisition (17th–18th centuries)
Summary: The General Archive of the Nation (AGN), the Inquisition branch, Mexico, contains
a lot of testimonies about the various expressions of popular religiosity: news about miracles,
processes against devotions, verses and prayers. There are printed and hand written documents.
How did the various manifestations of popular religiosity express themselves in the suburban area
of New Spain? What kind of evidences can be found in the archives of Mexico? How can you relate
the evidences found with the manifestations of popular religion today? These are the main research
questions which concern the field of suburban culture of New Spain. The main aim of our research
is the construction of a corpus of testimonies about popular religion in New Spain. The preparation
of the corpus, however, is only the first step to accomplish the interpretation, the analysis and the
understanding of popular religion in New Spain.
Keywords: Popular religiosity, written testimonies, Inquisition
Pilar Latasa / Пилар Латаса
Tridentine Discourse towards Marriage’s Freedom
in Spanish Peru: between Norm and Practice /
Тридентский дискурс о свободе вступления в брак в испанском
Перу: между законом и жизнью.
Автор: Пилар Латаса, профессор, Группа исследования истории Золотого Века Испании,
Университет Наварры, Испания, platasa@unav.es
Название: Тридентский дискурс о свободе вступления в брак в испанском Перу: между
законом и жизнью.
Аннотация: Тридентский собор постановил, что вступающие в брак должны
бракосочетаться свободно, однако также рекомендовалось, чтобы оба, жених и невеста, не вступали бы в брак вопреки воле их родителей. Последнее в дальнейшем
70
использовалось родителями, родственниками и лордами, чтобы навязать свою волю
в решении вопроса о женитьбе. В докладе анализируется реализация Тридентских
рекомендаций в течение 16 - 18 веков в Совете и Синоде вице-королевства Перу
и в пасторских руководствах, которые были написаны там, чтобы помочь местным
священникам в приходских церквях в их работе. По этим источникам мы изучаем
перуанский тридентский дискурс о свободе бракосочетания и практических мерах,
принятых для обеспечения трех аспектов: гарантии свободы выбора, предотвращения вынужденных и запрещения принудительных браков, и, наконец, обеспечения
права супругов на совместное проживание.
Ключевые слова: Перу, конкистадоры, испанцы
Author: Pilar Latasa, Professor, Grupo de Investigación Siglo de Oro (GRISO), Universidad de
Navarra, España, platasa@unav.es
Title: Tridentine Discourse towards Marriage’s Freedom in Spanish Peru: between Norm and
Practice
Summary: The Council of Trent established that the spouses should get married
freely, however, it also recommend that both the groom and the bride should not to marry
against their parents’ will. The latest was onwards used by parents, relatives and lords to
try to impose their will referring to marriage. The paper analyzes the translation of these
tridentine guidelines during the Sixteenth and Eighteenth Centuries both to councils and
synods held in the Peruvian Viceroyalty and to the pastoral handbooks that were written
there in order to help the local parish priests in their work. From these sources we study
the Peruvian tridentine discourse towards freedom in marriage and the practical measures
taken to ensure it in three ways: guaranteeing free choice, preventing marriages to be
forced or forbidden under coercion, and finally, ensuring the right of the spouses to live
together.
Keywords: Peru, conquerors, Spaniards
Хаинова Анастасия Викторовна / Khainova Anastasiya Viktorovna
Политические и общественные деятели Испании о необходимости
реформ в Испанской Америке (конец XVIII – начало XIX в.): внешнеполитический аспект /
Spanish Political and Public Figures about the Necessity of Reforms in
Spanish America (Late 18th – Early 19th century):
a Foreign-Policy Aspect
Many historians have studied the Spanish Empire’s swift collapse in the
beginning of the 19th century and examined its causes and effects, especially the
loss of Spanish America. Likewise, the obvious difficulties of the Empire and
its colonial possessions were not out of sight of the contemporaries. Important
discussions about the future of Spanish America were going on after thirteen
former British colonies declared themselves independent. In 1781 two Spanish
71
officials, Francisco de Saavedra and Jose de Abalos, wrote that Spain should
change the system of governance in America in order not to lose those territories.
They were impressed by the spread of revolutionary ideas, as well as aware of
administrative faults, economical and other internal political problems. But there
were not only internal problems – foreign-policy reasons also existed.
The rivalry of European powers in the New World began with the first
discoveries in the West. The 18th century was the period of wars for redivision of
the colonial possessions. After the U. S. gained their independence, the Spanish
colonies in America found themselves contiguous with a powerful neighbour. It
was the main preoccupation of the Count of Aranda when he presented to the
King of Spain a secret note, where he predicted the expansion of the U. S., the loss
of Florida, and expressed fears concerning the fate of the Spanish colonies. The
minister suggested that the King should divide Spanish America into three or four
vassalic monarchies, but the King did not follow this advice. Campomanes had
the same views. He believed that Spain, in order to protect its possessions, should
struggle with two enemies: Great Britain and the U. S. These arguments made the
Count of Aranda try to convince other Spanish ministers to maintain neutrality in
the war with France after the outbreak of the French Revolution. But because of
his speech, he was removed from politics once and for all and banished into exile.
The thoughts about dividing Spanish territories in America revived after
the Battle of Trafalgar (1805), the expedition of F. de Miranda (1806) and the
capture of Buenos-Aires by the British forces (1806). Faced with the problem of
defending vast territories in Spanish America, the insufficient fleet, the aspirations
of France, Great Britain and the U. S., the Spanish King Charles IV had to come
to the conclusion that was very similar to that of Aranda. In October 1806 he
decided to place some sovereigns in Spanish America in vassalage from Spain.
He consulted the archbishop of Tarragona, but the latter rejected the project. Thus,
the chance to save the Empire was wasted.
After the Napoleonic occupation of the Iberian Peninsula in 1808 and the
abdication of Spanish monarchs, the international situation changed, and Great
Britain became a Spanish ally. Although something could have been done to keep
the Empire safe, the trend of the Spanish policy (then represented by the Central
Junta and later by the Regency) did not change. A group of Spanish liberals
(including A. Florez Estrada, J. Canga Argüelles) asked the government to allow
the freedom of trade in Spanish America, but these measures were not taken.
Thereby, all attempts to change the system of governance in Spanish America
or to accomplish reforms, which would make it possible to avoid the threat of
European powers and the U. S., failed, and the situation in Spanish America burst
into the continuous and hard War of Independence.
Автор: Хаинова Анастасия Викторовна, аспирант, кафедра истории Нового и новейшего
времени, СПбГУ, Санкт-Петербург, anastasiahain@yandex.ru
72
Название: Политические и общественные деятели Испании о необходимости реформ в
Испанской Америке (конец XVIII – начало XIX в.): внешнеполитический аспект
Аннотация: Многие историки обращали внимание на резкое ослабление Испанской империи в начале XIX в., одним из следствий которого стала потеря Испанской Америки. Точно
так же очевидные трудности Испании и ее колоний не остались вне поля зрения для современников той эпохи. С достижением британскими колониями независимости и с началом Великой
французской революции некоторые испанские государственные деятели и чиновники стали
высказывать мысли об изменении системы управления в колониях и предлагать проекты преобразования Испанской Америки. Впоследствии подобные идеи неоднократно возникали на
протяжении Наполеоновских войн, а после начала войны за независимость в Испанской Америке даже официально обсуждались испанским правительством. Авторы этих рассуждений (Х.
де Абалос, граф Аранда, Кампоманес, Карл IV, А. Флорес Эстрада, Х. Канга-Аргуэльес) не в
последнюю очередь руководствовались соображениями внешнеполитического характера, осознавая необходимость противостоять устремлениям других держав относительно испанских колониальных владений и пытаясь предотвратить надвигающуюся катастрофу.
Ключевые слова: Испанская Америка, Испания, граф Аранда, Карл IV, Наполеоновские
войны
Author: Khainova Anastasiya Viktorovna, Postgraduate Student, Department of Modern and
Contemporary History, St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, anastasiahain@yandex.ru
Title: Spanish Political and Public Figures about the Necessity of Reforms in Spanish America
(Late 18th – Early 19th century): a Foreign-Policy Aspect
Summary: Many historians have studied the Spanish Empire’s swift collapse in the beginning of
the XIX century, that led to the loss of Spanish America. In just the same way, the obvious difficulties
of Spain and its colonial possessions were not out of sight for contemporaries. When British colonies
achieved independence and the French revolution began, some of the Spanish statesmen and officials
started to express ideas about changing the administration system in the colonies and to suggest
projects of the reformation of Spanish America. Later similar ideas emerged more than once during
Napoleonic wars, and since the beginning of the War of Independence in Spanish America, they were
even discussed officially by the Spanish government. The authors of these arguments (J. de Abalos,
Count of Aranda, Campomanes, Charles IV, A. Flórez Estrada, J. Canga Argüelles) were to a great
extent guided by foreign-policy considerations, being aware of the necessity to withstand aspirations
of other powers regarding the Spanish colonial possessions and trying to prevent the coming disaster.
Keywords: Spanish America, Spain, Count of Aranda, Charles IV, Napoleonic Wars
Сидоренко Леонид Владимирович / Sidorenko Leonid Vladimirovich
Испания в международной политике Великобритании в 1763–1775 гг. /
Spain in Foreign Policy of Great Britain in 1763–1775
By the end of the Seven Years’ War, Spain was traditionally the key country
in the British foreign policy of the 18th century. This was explained by its
importance as the major colonial power in the American region — one of most
critical places in the world, from the point of view of British foreign interests.
Colonial contradictions, the increasing weakness of Spain as an economic and
military power, growing overseas ambitions of Britain led to numerous Anglo73
Spanish conflicts in the first half of the 18th century, which were in fact more
numerous, than the wars with France. This and other factors explained the major
feature of the Spanish foreign policy: its tendency towards a union with France.
After the third Pacte de Famille was signed in 1761, British diplomacy had to
consider Spain as a member of a more powerful opposition coalition with France.
This was the reason why British diplomats treated Spain as a second rank state in
its relations with the Bourbon power in 1763–1775.
Another characteristic feature of the British attitude towards Spain in 1763–
1775 was explained by internal British problems. Necessity to confirm its own
authority over the recently conquered French territories in America and Asia,
growing antagonisms with North American colonists (as part of the American
Revolution), and constant financial difficulties made the British policy towards
Spain more peaceful. This trend can be seen in the Falkland crisis of 1770–1771,
when the two powers came close to the edge of war, but peaceful forces prevailed
in the British establishment, and Spain with the support of France won this fight,
though without a triumph. In fact, the Falkland conflict can be seen as the only
large-scale issue in the relations between Britain and Spain in 1763–1775.
To sum up, we may come to the following conclusions. Firstly, the relations
between Great Britain and Spain were rather complicated and well developed
in the studied period. Secondly, the British diplomats saw Spain in the shadow
of the British main rival — France. Thirdly, despite some contradictions, the
relations between the two countries were peaceful and nobody really wanted
war. However, this situation was temporary. When during the American War of
Independence, France joined the Americans, Spain could not stand apart, and the
peace was broken.
Автор: Сидоренко Леонид Владимирович, кандидат исторических наук, ассистент,
СПбГУ, Санкт-Петербург, slv83@yandex.ru
Название: Испания в международной политике Великобритании в 1763–1775 гг.
Аннотация: В предлагаемых тезисах рассматривается вопрос англо-испанских отношений в 1763–1775 гг. с позиций английской стороны. Автор анализирует роль Испании для
внешней политики Великобритании в XVIII в., положение Испании в качестве главного союзника основного британского стратегического соперника той эпохи — Франции. Отдельно
рассматривается так называемый Фолклендский кризис — англо-испанское противостояние за
Фолклендские/Мальвинские острова, завершившееся взаимоприемлемым компромиссом. Проделанное исследование позволило сделать следующие выводы. Во-первых, отношения между
двумя странами оставались достаточно сложными, хотя и хорошо развитыми в рассматриваемый период. Во-вторых, для британских дипломатов Испания находилась в тени своего главного противника — Франции. В-третьих, несмотря на отдельные противоречия (Фолклендский
кризис), отношения между двумя странами были мирными, и никто не хотел в тот момент
возобновления открытой войны. В-четвертых, причиной наступательного подхода во время
Фолклендского кризиса для Великобритании являлись исключительно вопросы внутриполитической борьбы, а не внешнеполитическая стратегия.
Ключевые слова: англо-испанские отношения, Фолклендский кризис, дипломатия,
Франция, Питт-старший
74
Author: Sidorenko Leonid Vladimirovich, Ph. D. in History, Assistant, St Petersburg State
University, St Petersburg, Russia, slv83@yandex.ru
Title: Spain in Foreign Policy of Great Britain in 1763–1775
Summary: This paper deals with the issue of Anglo-Spanish relations in 1763–1775 from the
point of view of England. The author analyses the role of Spain in British foreign policy in the 18th
century and the position of Spain as the main ally of the major British strategic enemy — France.
The Falkland crisis — the Anglo-Spanish confrontation because of the Falkland/Malvinas islands,
that ended with a compromise – is considered separately. The conducted research led to the following
conclusions. Firstly, the relations between Great Britain and Spain were rather complicated, although
well developed in the studied period. Secondly, British diplomats saw Spain in the shadow of the
British main rival — France. Thirdly, despite some controversies, the relations between the two
countries were peaceful and nobody really wanted war. Fourthly, the British offensive approach
during the Falkland crisis was explained by the issues of internal political struggle, rather than by its
foreign policy strategy.
Keywords: Anglo-Spanish relations, Falkland crisis, diplomacy, France, Pitt the Elder
Петрова Ариадна Александровна / Petrova Ariadna Aleksandrovna
Чрезвычайное посольство герцога де Осуны в Россию:
взгляд современников и историков /
The Duke of Osuna’s Extraordinary Embassy to Russia:
the View of Contemporaries and Historians
The paper examines the view of contemporaries and historians from Spain
and Russia concerning the place and role of the extraordinary embassy of Duke
of Osuna (1814–1882) in the building of Russian-Spanish relations in the late
19th – early 20th centuries. This embassy was delegated to Russia in December
1856 by the Spanish Queen Isabella II with the congratulations on Alexander
II’s accession to the throne. It lasted for half a year instead of the scheduled 3
or 4 weeks, and attracted attention of Spanish and Russian public, largely due
to the Letters from Russia published at that time in Spanish press. Their author
was the secretary of the diplomatic mission Juan Valera (1824–1905), a future
famous Spanish writer. Even the Spanish Queen read them. In Russia they were
examined by the Ministry of Foreign Affairs. The relations between two main
characters of the Letters — Juan Valera and duke of Osuna — were of special
interest for the contemporaries. Valera’s revelations regarding the situation in
the diplomatic mission caused contradictory reactions both St Petersburg and
in the Spanish society: from censure to admiration. The information about the
Spanish diplomats’ activities in Saint-Petersburg, which was contained in the
Letters, caused many Spaniards (contemporaries and historians) to believe that
the extraordinary embassy was the most useless mission ever sent to Russia.
Anyway, Valera aroused interest of Spanish public in Russia, making it a “new
discovery” for his fellow citizens, because he described not only the intrigues
75
in the diplomatic mission and the escapades of his chief. The Spanish theme
was widely discussed in the Russian capital in the first half of 1857 both by the
St Petersburg high society (the Duke of Osuna could even eclipse the French
ambassador, the Duke de Morny’s popularity) and by the intellectual elite (S. A.
Sobolevskiy, V. P. Botkin, M. A. Korf, V. A. Soboltschikov at alias).
Examining the place and the role of the extraordinary embassy in the building
of the Russian-Spanish relations, many Spanish and Russian historians (see, for
example, works by M. P. Alekseev, O. K. Vasilieva-Shvede, V. E. Bagno, A.
A. Petrova at alias, and also works of Spanish scholars: M. Azaña, C. BravoVillasante, E. Beladiéz at alias) first of all underline the contribution of this
diplomatic mission (especially of J. Valera) into the establishing of cross-cultural
communications. The focus is on perception of Russia and its problems by the
Spanish diplomats. However, the analysis of a wide range of sources (including
diplomatic documents of 1850s–60s) permits historians to conclude that the
objectives of the Embassy were much wider than officially claimed, because
exactly at that time a basic vector of further Spanish-Russian relations was
being determined. In particular, the Spanish part raised a question of a political
union with Russia. And, although in 1857 no treaties or agreements were made,
either concerning this issue, or any other, during the informal meetings, Spanish
diplomats discussed with the Russian ruling elite the general character of the
relations (friendly but not of top priority), their principles (non-interference in
each other’s internal affairs, neutrality in case of a conflict with a third party) and
the basic directions and prospects of the bilateral relations. Later on, unofficial
contacts between the two nations became more active and stronger. The friendly
relations went on practically uninterrupted until 1918, which in many respects was
the merit of the Duke of Osuna, who in 1858–1868 was the Spanish ambassador in
Russia and the doyen of the diplomatic body in Saint-Petersburg. Quite a number
of works (see the works of Spanish historians A. Marichalar, F. Olivan at alias)
mention his contribution to the development of economic and political relations
between the two countries.
Автор: Петрова Ариадна Александровна, кандидат исторических наук, доцент, кафедра
истории Нового и новейшего времени, исторический факультет, СПбГУ, Санкт-Петербург,
ariadnapetrova@yandex.ru
Название: Чрезвычайное посольство герцога де Осуны в Россию: взгляд современников
и историков
Аннотация: Чрезвычайное посольство герцога де Осуны, направленное в Россию в декабре 1856 г. испанской королевой Изабеллой II с поздравлениями по случаю восшествия на престол Александра II, задержавшееся в Санкт-Петербурге на полгода, многими современниками
в Испании (как и некоторыми историками, например, А. Олано-Эренья) рассматривалось как
самое помпезное и бесполезное из всех, когда-либо направленных в Россию. Действительно,
какого-либо видимого прорыва в российско-испанских отношениях в результате пребывания
посольства в России не произошло. Однако изучение широкого круга источников, в том числе
и «Писем из России» секретаря дипломатической миссии Х. Валеры, позволяет современным
76
исследователям сделать вывод, что пребывание испанских дипломатов в российской столице было отнюдь не бесполезным, хотя бы потому, что публиковавшиеся в испанской прессе
«Письма» Х. Валеры, появление в столице России испанской дипломатической миссии после
20-летнего перерыва, беседы Валеры с интеллектуальной элитой Санкт-Петербурга в Императорской публичной библиотеке пробудили интерес испанцев и россиян друг к другу и тем
самым способствовали налаживанию межкультурных коммуникаций. Кроме того, в ходе неформального общения испанских дипломатов с российской элитой определялись характер,
принципы и основные направления двусторонних отношений, что было крайне важно для обеих сторон в условиях перестраивающейся после Крымской войны системы международных
отношений.
Ключевые слова: Испания, Россия, чрезвычайное посольство, герцог де Осуна, Хуан Валера
Author: Petrova Ariadna Aleksandrovna, Ph. D. in History, Associate Professor, Department
of Modern and Contemporary History, St Petersburg State University, St Petersburg, Russia,
ariadnapetrova@yandex.ru
Title: The Duke of Osuna’s Extraordinary Embassy to Russia: the View of Contemporaries and
Historians
Summary: The Duke of Osuna’s extraordinary embassy was delegated to Russia in December
1856 by the Spanish Queen Isabella II with the congratulations on Alexander II’s accession to the
throne. The embassy lingered in St Petersburg for half a year. Many Spanish contemporaries (as well
as some historians, for example, A. Olano-Ereña) considered it the most useless mission ever sent
to Russia. Indeed, as a result of the embassy’s stay in Russia no obvious breakthrough in RussianSpanish relations was achieved. However, the examination of a wide range of sources, including
Letters from Russia by the secretary of diplomatic mission J. Valera, permits today’s historians to
conclude that the stay of the Spanish diplomats in the Russian capital was by no means useless. At
least the Letters by J. Valera published in the Spanish press, the arrival of the Spanish diplomatic
mission in the Russian capital after a 20-year break, Valera’s conversations with the intellectual elite
in the Imperial Public Library provoked interest of Spaniards and Russians to each other and thereby
promoted cross-cultural communications. Moreover, in the course of Spanish diplomats’ informal
meetings with the Russian ruling elite, the character, principles and basic directions of bilateral
relations were discussed. This was very important for both sides at the time of the reconstruction of
the system of international relations after the Crimean War.
Keywords: Spain, Russia, extraordinary embassy, Duke of Osuna, Juan Valera
Фомичева Анна Владимировна / Fomicheva Anna Vladimirovna
Философия истории в прозе Хосе Хименеса Лосано /
Philosophy of history in the José Jiménez Lozano’s prose
Interrelations between literature and history. Characteristics of these relations
in the 20th century. Brief description of the work of J. Jiménez Lozano.
Literature as a method of understanding history. The author’s understanding
of the word “history”. A correlation between private life (of a person or a family),
social life (political changes) and the world history (as a whole). The place of
a human being in history. Active forces and causes of historical events. The
correlation between the past, the present and the future. Prospects of man and
humanity. The formation of knowledge of the past. Sources of written history.
77
Three groups of novels by J. Jiménez Lozano with a different view of
history. Characteristics of poetics in relation to creative objectives of the writer.
Traditional historical novels.
Social and historical novels. Social topics. Simplification of a story and
complication of a plot. Christological characters. Universalization of time and
space in the text. The author’s following unstructured spoken memory. History
as the actual past.
Historical and philosophical novels. The plot equal to the theme.
Conventionality of characters. Abstract and fantastic character of space and time
in Lozano’s novels. Flimsiness of a written source. History as eternity.
Real history is unknown. The problem of modernization of history. The
meaning of history lies in the area of theology. The impact of the past on the
present. Ending the opposition between history and intrahistory. Lozano’s
undermining of the prestige of the metanarrations of the postmodern age. Victims
of history as the center of the narration.
Автор: Фомичева Анна Владимировна, старший преподаватель программы «Лингвистика и межкультурная коммуникация», филологический факульт, СПбГУ, Санкт-Петербург,
akovrova@mail.ru
Название: Философия истории в прозе Хосе Хименеса Лосано
Аннотация: Х. Хименес Лосано (Испания, 1930) – известнейший современный испанский прозаик, проблематика романов которого носит историософский характер. Особенно
важным представляется соотношении литературы и истории. В докладе прослеживается, как
писатель снимает оппозицию большой истории и интраистории, ставит жертв исторического
процесса в центр повествования.
Ключевые слова: Х. Хименес Лосано, испанская литература ХХ века, литература и история, философия истории
Author: Fomicheva Anna Vladimirovna, Senior Lecturer of the program “Linguistics and
intercultural communication”, Department of Philology, St. Petersburg State University, St.
Petersburg, Russia, akovrova@mail.ru
Title: Philosophy of history in the José Jiménez Lozano’s prose
Summary: In his prose José Jiménez Lozano (Spain, 1930) reflects on the meaning of history,
interrelations between literature and history, removes the opposition between history and intrahistory,
places the victims of history in the center of the narration.
Keywords: J. Jiménez Lozano, 20th century Spanish literature, literature and history, philosophy
of history
78
Пленков Олег / Plenkov Oleg Juriewitsch
Международная помощь франкистам и республиканцам в гражданской войне: сравнительный анализ /
Foreign Assistance to the Francoists and Republicans in the Civil war:
a comparative analysis
Initial rapid advance of Francoists to Madrid in the end of 1936, turned into
the stabilization of the front and the protracted war. Franco’s hopes for a quick
victory did not come true. At this moment a great role in the development of the
events was played by foreign aid. First of all, those were Italian Troops — CTV
(Corpo Truppe Volontari), Italian expeditionary Corps. The German military
assistance was limited to sending of air corps “Condor” in November 1936. In
total, 5.6 thousand of German pilotsreceived invaluable experience in thebattles
in Spain. The Italian Air Force in Spain consisted of 3 regiments and 2 squadrons
of bombers and one regiment of fighters. Italian losses amounted to 6 thousand
men killed of 60 thousand Italian soldiers who took part in the war. In the
Franco’s army by the end of the war there were 400 thousand people (the number
of foreigners was significantly greater than that of the republicans).
The Italian financial Assistance to the Francoists was 14 billion lire, not
counting the cost of 1 thousand aircraft. Franco received from Mussolini
2 thousand guns, 10 thousand units of small arms, 240 thousand rifles, 900 tanks,
12 thousand cars, 800 tractors, 2 submarines, 4 destroyers. In financial terms, the
assistance of Germany was no less.
The decision on rendering the assistance by the Soviet Union in response
to the request of the Government of the Republic was accepted by the Soviet
leadership in September 1936. In 1936–39 in Spain, there were about 600 military
advisers. As a Compensation of Soviet military Supplies to the Gold Reserve of
Spain was transferred to the USSR. This stock was $ 600 million and was the
fourth in the world, and the Soviet Assistance was about Half of this Amount. In
total, it was 7 800 boxes (65 kg of gold). In 1956, to the requirement to return
the gold, Khrushchev said that all the gold went to pay for Spanish debts for
military supplies: 806 aircraft, 362 tanks, 120 trucks, 1555 guns, 340 mortars,
500 thousand rifles, 15 113 machine guns, 110 thousand bombs, 3.4 million
grenades, 862 million rounds of ammunition. Khrushchev stated that Spain still
owed $50 million. On the whole, the cost of Soviet supplies was a small part of
what Franco received from Hitler and Mussolini.
Together with the export of acquisition of Stalin in Spain amounted to $ 600
million (500 million gold and 100 million export). In the end of 1938, Stalin told
a representative of the Republic, that the credit was “exhausted”. At no stage Stalin
did not give large loans and therefore never had such investments, which would
support his interest in the fact that the Republic of escape and settle with him.
79
Автор: Пленков Олег Юрьевич доктор исторических наук, профессор кафедры истории
нового и новейшего времени исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, oleg.plenkoff@yandex.ru
Название: Международная помощь франкистам и республиканцам в гражданской войне:
сравнительный анализ
Аннотация: В статье речь идет о масштабах финансовой помощи франкистам во время
Гражджанской войны. В итоге автор приходит к выводу, что эта помощь была гораздо более
масштабной, чем помощь республиканцам со стороны Запада и СССР.
Ключевые слова: Гражданская война в Испании, иностранная помощь Франко, советское присутствие в Испании в Гражданскую войну, политика правительства Народного фронта,
золотой запас Испании.
Author: Plenkov Oleg Juriewitsch, doctor of historical Sciences, Professor of chair of modern
history of the historical faculty of Saint Petersburg state University, oleg.plenkoff@yandex.ru
Title: Foreign Assistance to the Francoists and Republicans in the Civil war: a comparative
analysis
Summary: The article deals with the scale of financial assistance frankistam during the Civil
war. In the end, the author comes to the conclusion that this help was much more ambitious than the
help of Republicans from the West and the USSR.
Keywords: The Spanish civil war, foreign aid Franco, the Soviet presence in Spain during the
Civil war, the policy of the government of the people’s front, the gold reserve of Spain.
Кирсанова Наталья Викторовна / Kirsanova Natalya Viktorovna
Образ борца за независимость в испанской патриотической
публицистике (1808–1814) /
The Image of Independence Fighter in Spanish Patriotic Writings (1808–1814)
The war against the Napoleonic invasion produced a great number of
political writings that reflected the patriotic enthusiasm of Spaniards. The most
popular genres of these works were proclamations of local “juntas”, created in
May and June of 1808, appeals to the Spanish people by various authors, patriotic
poetry, engravings and popular prints. Sometimes the authors used the form of
Catechism as a method of propaganda. Some authors were well-known in Spain:
for example, a lot of documents of the Junta of Murcia were written or edited
by the famous minister of Carlos III — Duke of Floridablanca. Educated people
knew the name of the popular poet Manuel Quintana. Frequently, appeals or
letters were anonymous and signed by “Shepherd”, “Priest”, “Inhabitant of the
Town of…”, etc.
The protagonist of such writings was a Spanish patriot, fighting for the freedom
and independence of his native land, a hero, who struggled against the multitude
of enemies and defeated them. (The real participants of the armed struggle
often became the incarnations of an ideal image. For example, general Castaños
after the battle at Bailen, the most famous “guerrilleros” — generals Mina and
80
Empecinado; Agustina of Zaragoza). The authors of proclamations and appeals
emphasized that all the social strata of the Spanish society (peasants, craftsmen,
clergy and nobles) and the inhabitants of all the regions of Spain (from Galicia
to Andalucia) took part in the war against the French. The ideal Spanish patriot
was absolutely loyal to the true king of Spain — Fernando VII, incarcerated by
Napoleon. The Spanish warrior defended the Catholic Church and the Catholic
Faith from the French marauders and atheists. Thus, the ideology of the war
for independence united patriotism and the anti-liberal political program. This
fact was one of the reasons behind the defeat of the first Spanish revolution
(1808–1814). The ideal image of a Spanish patriot also played an important
part in the formation of the national mentality of Spaniards in the beginning of
the 19th century.
Автор: Кирсанова Наталья Викторовна, кандидат исторических наук, доцент, кафедра
Новой и новейшей истории стран Европы и Америки Исторического факультета, Московский
Государственный Университет им. М. В. Ломоносова, Москва, kirs-nat@rambler.ru
Название: Образ борца за независимость в испанской патриотической публицистике
(1808–1814)
Аннотация: Статья посвящена исследованию образа борца за независимость Испании
по материалам испанской патриотической публицистики 1808–1814 гг. Образ испанского патриота отразил наиболее важные черты национального самосознания испанцев в годы борьбы
против наполеоновского нашествия: идеи нерушимого единства испанской нации, защиты традиционных ценностей — власти «законного короля» и католической веры.
Ключевые слова: война за независимость Испании, герилья, монархия, католическая
церковь
Author: Kirsanova Natalya Viktorovna, Ph. D. in History, Associate Professor, Department of
Modern and Contemporary History of Europe and America of the Faculty of History, Lomonosov
Moscow State University, Moscow, Russia, kirs-nat@rambler.ru
Title: The Image of Independence Fighter in Spanish Patriotic Writings (1808–1814)
Summary: The article deals with the image of an independence fighter in Spanish patriotic writings
(1808–1814). The image of a Spanish patriot included the most important features of national selfawareness of Spanish people during the war against Napoleon: the ideas of unity of the Spanish nation
and of defending traditional values such as the power of the “genuine king” and the Catholic Faith.
Keywords: war for the independence of Spain, guerrilla, monarchy, Catholic Church
Кожановский Александр Николаевич / Kozhanovsky Alexandr Nikolaevich
Политика и этнический фактор в Испании /
Politics and the Ethnic Factor in Spain
The “ethnic treatment” of the indigenous population of Spain continues to
remain very influential in Russia since the Soviet epoch. The native population is
perceived as a set of ethnoses, whose relations inter se and with the state make an
81
important aspect of the interior life in Spain. Each ethnos is believed to possess
specific national culture, language, ideas about genetic identity of its members
and special political interests.
In the rest of the world, including Spain, the indigenous people of a country
are viewed as consisting of historicо-territorial communities or as ethnic groups
with hierarchical structure.
It appears that the second concept is in line with the realities of the sociocultural life of Spain and the self-consciousness of the vast majority of local
inhabitants.
At the same time, during the last 150 years, since “peripheral nationalism”
emerged in Spain (regional political movements that deny the national unity of
the country), “ethnos like” tendencies were born in some historical areas (first of
all in the Basque Country and Catalonia, as well as in Valencia, Asturias, on the
Canary Islands, etc.).
These tendencies reflect the aspiration to insist on the ethnic singularity of the
indigenous population of a certain region (in the Soviet and post-Soviet practice
it corresponds to the concept of a “titular nation”), as well as to promote its unity
and contrast it to communities and groups of different ethnic origin both in the
same area and beyond.
The most vivid examples of “ethnicity” occurred in the times of dramatic
political, social and economic, cultural and demographic (migrations from the
outside) changes. These changes created in the community a strong feeling that
the ancestral way of life with its inherent stability is threatened.
However, this “ethnization” always comes into conflict with the practice
of regionalism, where the symbiosis of a person and the territory where he or
she lives is in the first place. Sooner or later, this “ethnization” gives way to the
territorial-historical principle.
The end of the Franco epoch and the formation of the “state of autonomies”
created the situation that, according to some observers, encouraged the population
of the autonomous regions of Spain for “ethnization”, i.e. the transformation
of regional communities into ethnoses. Many facts seemed to confirm such
development.
Nevertheless, dramatic internal political collisions of the early 21st century,
associatied with separatist aspirations of the autonomous authorities of the Basque
Country and Catalonia, made it evident that at this stage of Spanish history the
regional perspective has not given way to the ethnic one. The region/center
opposition has not turned into an ethnic conflict. In this sense, it would be fair to
state that the ethnic factor per se (as understood in Russia) still does not exist in
Spain’s domestic policy.
82
В России с советской эпохи продолжает оставаться весьма влиятельной
«этническая трактовка» коренного населения Испании. Оно воспринимается
здесь как совокупность «народов-этносов», отношения которых между собой и с государством составляют важный аспект внутренней жизни страны.
Считается, что каждый из этих народов обладает особой «национальной»
культурой, языком, представлениями о генетической общности входящих в
него людей и имеет особые политические интересы.
Такой взгляд противостоит распространенной во всем остальном мире,
в том числе и в самóй Испании, трактовке, согласно которой коренное население страны складывается из историко-территориальных общностей, или
народов, имеющих при этом иерархическую структуру.
Представляется, что именно вторая из названных концепций соответствует реалиям социально-культурной жизни Испании и самосознанию подавляющего большинства местных обитателей.
Вместе с тем история Испании последних полутора столетий, со времени
возникновения там «периферийного национализма» (политических движений в ряде регионов страны, сторонники которых отрицают ее национальное
единство), не раз демонстрировала примеры пробуждения «этнизирующих»
тенденций в некоторых исторических областях (прежде всего в Стране басков
и в Каталонии, но также в Валенсии, на Канарах, в Астурии и др.).
Упомянутые тенденции проявлялись в стремлении утвердить именно
этническое своеобразие коренного населения того или иного региона (в российской практике это соответствует понятию «титульный народ»), стимулировать его сплоченность и противопоставить общностям и группам иной
этнической принадлежности, проживающим как в самóм регионе, так и за
его пределами.
Наиболее яркие вспышки «этничности» происходили на фоне резких
изменений политического, социально-экономического, культурно-демографического (миграции извне) толка — изменений, создававших в местном
обществе стойкое ощущение угрозы бытовавшему до той поры укладу и
основанной на нем стабильности существования.
Однако активность, проявляемая в русле вдруг обозначившейся «этнизации», всякий раз входила в противоречие с укорененной здесь традицией
областничества, ставящей на первый план симбиоз человека и территории,
на которой он проживает. И рано или поздно такая «этнизация» сходила на
нет, отступая перед территориально-историческим началом.
Конец франкистской эпохи и становление «государства автономий»
создали ситуацию, которая, по мнению некоторых наблюдателей, прямо
подталкивала население автономных регионов Испании к «этнизации» —
в смысле превращения областных общностей в «народы-этносы». Многие
факты выглядели как подтверждение такого развития событий.
83
Тем не менее, драматичные внутриполитические коллизии начала XXI в.,
связанные с сепаратистскими устремлениями автономных властей Страны
басков и Каталонии, с очевидностью показали, что и на данном этапе истории Испании региональная проблематика не уступила место этнической.
Противостояние «регион – центр» не обрело характера этнического конфликта. В этом смысле справедливым будет утверждение, что этнический
фактор как таковой (в отечественном понимании) по-прежнему отсутствует
во внутрииспанской политике.
Автор: Кожановский Александр Николаевич, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН, Москва,
ankozhan49@yandex.ru
Название: Политика и этнический фактор в Испании
Аннотация: Вопреки доминирующим в нашей стране представлениям, коренное население Испании традиционно представляет собой совокупность не этнических, а историкотерриториальных общностей (народов), имеющих к тому же иерархическую структуру. При
этом, время от времени, на фоне кризисов и радикальных трансформаций в экономике и общественно-политической жизни, отмечаются вспышки «этничности», усиливаются тенденции к
превращению областных сообществ в «народы-этносы», с соответствующими политическими
требованиями. Однако всякий раз историко-региональная традиция оказывается более влиятельной, постепенно подчиняя себе или вытесняя с общественно-политической арены так называемый «этнический фактор» (в привычном для нас понимании).
Ключевые слова: народы Испании, традиция, регионы, историко-территориальные общности, автономия, этносы, трансформации
Author: Kozhanovsky Alexandr Nikolaevich, Ph. D. in History, Senior Research Assistant,
N. N. Miklukho-Maklai Institute of Ethnology and Anthropology of the Russian Academy of Sciences,
Moscow, Russia, ankozhan49@yandex.ru
Title: Politics and the Ethnic Factor in Spain
Summary: In Russia, the indigenous population of Spain is traditionally treated from the ethnic
point of view, while in the rest of the world, including Spain, the indigenous people are viewed as
consisting of historicо-territorial communities with hierarchical structure. At the same time during
the last 150 years, since “peripheral nationalism” emerged in Spain, “ethnos like” tendencies grew
in some historical areas. These tendencies reflect the aspiration to insist on the ethnic singularity of
the indigenous population of a certain region, as well as to promote its unity and to contrast it to
communities and groups of different ethnic origin both in the same area and beyond. However, this
“ethnization” always comes into conflict with the practice of regionalism, where the symbiosis of a
person and the territory where he or she lives is in the first place. Sooner or later, “ethnization” gives
way to the territorial-historical principle.
Keywords: peoples of Spain, tradition, regions, historical-territorial communities, autonomy,
ethnoses, transformations
84
Игнатьев Роман Николаевич / Ignatyev Roman Nikolaevich
Галисийцы: проблемы идентичности в XX – начале XXI в. /
Galicians: Issues of Identity in the 20th – Early 21st Century
The report deals with the identity of Galicians based on the anthropological
knowledge about Galicia in the 20th – early 21st century.
First of all, we observe the fixation of Galician topics in the intellectual
tradition of the Modern period, e. g. “El búho gallego” by the 7th Count of Lemos
(1560–1622) or “Viaje a Galicia” (1745) by Father Sarmiento. These scholars
categorize the Galician as a true “Spanish” or as the space of a particular language
continuum.
An important process of the transformation of a traditional society is reflected
by the naturalism of E. Pardo Bazán in “Los pazos de Ulloa” (1886). Against the
background of struggle between conservatives and liberals — a typical Spanish
pattern of that time — this work reveals the realities of the class society in Galicia
and gives vivid images of rural and urban life of the Galicians.
We refer to one of the fruits of “Xeración Nós”, Seminario de Estudos Galegos
(1923–1936), and above all, to ethnographers V. Risco and X. Lorenzo. In no small
measure through their efforts, a general description has been made of the material
and spiritual culture of the Galicians. We also consider the monographs on various
areas of Galicia, as well as the trend toward museumification of the traditional life
that arose during the fascist dictatorship.
The description of the disappearing rural world in Galicia by the methods
of cultural anthropology became possible thanks to the popularity of these
methods and the openness of Spain to ​​cultural and scientific contacts with AngloAmerican science in the 1960s. An Aragonese by origin, C. Lisón presents in his
“Antropología cultural de Galicia” (1971) the results of his fieldwork on the study
of the region that was unfamiliar to him.
Strong changes in the social life of Spain in the last quarter of 20th century
made researchers undertake a broad analysis of the intellectual tradition and
reinterpret the methodology and the objects of research. In relation to the Galician
themes, the professional anthropologist M. Mandianes makes his way from the
descriptive ethnographic work “Loureses” (1984) to the limitless anthropological
essay “O río do esquecemento” (2003). Over the last fifteen years, C. Solla writes
poetic and ethnographic works to glorify his native land Cerdedo.
The report also discusses the urgent problem of reintegrationism and
cultural associations that support this movement (Associaçom Galega da Língua,
Academia Galega da Língua Portuguesa, etc.). We consider the aesthetics of
things (brand “Sargadelos”) and folkloric performances (rapa das bestas, etc.)
of our days. The report highlights the search for an adequate language and the
individuality in a consumer society.
85
We believe that life strategies of modern Galicians do not differ much
from those of their neighbors. However, as probably everywhere, the key role
in identification belongs to space, time and memory. Assimilation of these
dimensions by individuals narrows their choices and reinterprets their collective
identity.
В докладе рассматривается идентичность галисийцев с позиции антропологического знания в отношении Галисии XX – начала XXI в.
Прежде всего, мы прослеживаем фиксацию галисийских тем в интеллектуальной традиции Нового времени: в «Галисийском филине» VII графа
Лемосского (1560–1622) или «Путешествии в Галисию» (1745) падре Сармьенто. Здесь мы встречаем ученую категоризацию «галисийского» как истинно «испанского» или как пространство особого языкового континуума.
Важный процесс трансформации традиционного общества отражает
натурализм Э. Пардо Басан: «Дом Ульоа» (1886). Имея фоном борьбу консерваторов и либералов, типичную картину для Испании той эпохи, художественное произведение обнажает реалии классового общества в Галисии и
дает нам яркие образы сельского и городского быта галисийцев.
Мы обращаемся к одному из плодов поколения «Нос» — Семинару галисийских исследований (1923–1936) и, в первую очередь, к этнографам В.
Риско и Щ. Лоренсо. В немалой степени благодаря их усилиям совершено
генеральное описание материальной и духовной культуры галисийцев. Мы
касаемся монографий, посвященных различным областям Галисии, а также
тенденции к интеллектуальной музеификации народной жизни, усилившейся в период фашистской диктатуры.
Описание исчезающего сельского мира Галисии методами культурной
антропологии стало возможным благодаря популярности этих методов и
определенной открытости Испании в области культурно-научных контактов с англо-американской наукой в 60-е гг. XX в. Арагонец К. Лисон в его
«Культурной антропологии Галисии» (1971) представляет результаты своей
полевой работы по изучению чужого для него региона.
Мощные перемены в общественной жизни Испании в последней четверти XX в. заставляют исследователей обращаться к широкому анализу интеллектуальной традиции, переосмысливая методологию и объекты исследования. В связи с галисийскими темами профессиональный антрополог М.
Мандианес проделывает путь от дескриптивной этнографической работы
«Лоуресес» (1984) до безграничного антропологического эссе «Река забвения» (2003). На протяжении последних пятнадцати лет писатель К. Солья
воспевает родной край Сердедо в поэтических и этнографических произведениях.
Также нами затрагивается актуальная проблема реинтеграционизма и
культурных объединений, поддерживающих это течение (Галисийская язы86
ковая ассоциация, Галисийская академия португальского языка и др.). Рассматривается эстетика вещей (бренд «Саргаделос») и фольклорных зрелищ
(«рапа-дас-бестас» и др.) в наши дни. Освещается поиск нужного языка и
индивидуальности в обществе потребления.
Как мы полагаем, жизненные стратегии современных галисийцев мало
отличаются от стратегий их соседей. Вместе с тем, как, вероятно, и всюду,
решающую роль в идентификации играют пространство, время и память.
Освоение этих измерений индивидуумом сужает его выбор и реинтерпретирует коллективную идентичность.
Автор: Игнатьев Роман Николаевич, кандидат исторических наук, научный сотрудник, Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН, Москва, roman.ignatiev@gmail.com
Название: Галисийцы: проблемы идентичности в XX – начале XXI в.
Аннотация: В докладе анализируется проблема идентичности галисийцев на базе антропологических знаний о Галисии XX–XXI вв. Мы наблюдаем фиксацию Галисийских названий
в интеллектуальной традиции современного периода (Лемос, Сармьенто) и натурализ Пардо
Басана, мы анализируем роль Семинара Галисийских Штудий (Риско, “Ксокас”) и описание
галисийцев методами культурной антропологии (Лисон), как и современную реинтерпретацию
антропологического инструментария.
Ключевые слова: проблемы идентичности, галисийцы, антропология
Author: Ignatyev Roman Nikolaevich, Ph. D. in History, Research Fellow, N. N. MiklukhoMaklai Institute of Ethnology and Anthropology of the Russian Academy of Sciences, Moscow,
Russia, roman.ignatiev@gmail.com
Title: Galicians: Issues of Identity in the 20th – Early 21st Century
Summary: The report deals with the identity of the Galicians based on the anthropological knowledge about Galicia in the 20th – early 21st century. We observe the fixation of Galician topics in the intellectual tradition of the Modern period (Lemos, Sarmiento) and the
naturalism of Pardo Bazan, we analyze the role of “Seminario de Estudos Galegos” (Risco, “Xocas”) and
the description of Galicians by the methods of cultural anthropology (Lison). We look at the contemporary
reinterpretation of the anthropological approach. We also cover the topics of “reintegracionismo”, the
aesthetics of things and folkloric performances of our days, the search for an adequate language and
the individuality in a consumer society.
Keywords: issues of identity, Galicians, anthropology
87
ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА РОССИИ. ВЗГЛЯД ИЗ ИСПАНИИ
HISTORY AND CULTURE OF RUSSIA SEEN FROM SPAIN
Oana Andreia Sambrian / Оана Андрейа Самбриан
The Perception of Spain in the 18th Century Moldavia: Dimitrie
Cantemir and His Knowledge of Spain /
Восприятие испанской культуры в Молдавии XVIII в.: Димитрий
Кантемир и его представления об Испании
Автор: Оана Андрейа Самбриан, профессор, Румынская Академия, Институт социальных
и гуманитарных наук, Крайова, Румыния, oana.sambrian@gmail.com
Название: Восприятие испанской культуры в Молдавии XVIII в.: Димитрий Кантемир и
его представления об Испании
Аннотация: Димитрий Кантемир, дважды господарь Молдавии (1693, 1710–
1711), был молдавским историком, философом, писателем, музыкантом, композитором, этнографом, который после поражения в войне с Турцией нашел приют в России в 1711 г. В конечном счете он обосновался навсегда в России, где ему Петром Великим было пожаловано княжеское достоинство Российской империи. Позже он женился на Анастасии Трубецкой. В его наиболее важных исторических трудах, таких,
как «История возвышения и упадка Османской империи» (1714–1716) и «Хроника
давности румыно-молдо-влахов» (1719–1722), которые были написаны в России,
множество страниц посвящено важным историческим событиям истории Испании,
которые могут быть разделены на три категории: Римская Испания, Вестготская Испания и Габсбургская Испания. Сведения Кантемира были крайне точными. Целью
нашей статьи является анализ всех сведений, приведенных молдавским историком,
на взгляды которого оказали влияние румынские хроники XVIII в.
Ключевые слова: Молдавия, Димитрий Кантемир, Испания
Author: Oana Andreia Sambrian, Professor, Academia Rumana, Instituto de Ciencias Sociales
y Humanidades, Craiova, Rumanía, oana.sambrian@gmail.com
Title: The Perception of Spain in the 18th Century Moldavia: Dimitrie Cantemir and His Knowledge
of Spain
Summary: Dimitrie Cantemir, twice the prince of Moldavia (1693, 1710–1711) was
a Moldavian historian, philosopher, writer, musician, composer and ethnographer. In 1711
he found refuge in Russia after being defeated by the Turks. Eventually, he settled in Russia, where Peter the Great granted him with the title of the prince of the Russian Empire.
Later on, he married Anastasia Trubetskaya. His most important historical works, The History of the Growth and Decay of the Ottoman Empire (1714–1716) and The Chronicle
of Romanians-Moldavians-Vlachs (1719–1722), were composed in Russia. These works
include many pages dedicated to the major events of Spanish history, that can be divided
into three categories: Roman Spain, Visigothic Spain and Habsburg Spain. His information
was extremely accurate and well documented. The purpose of this paper is to analyse all
the details given by the Moldavian historian, whose views of Spain were influenced by the
writings of other Romanian chronicles of the 18th century.
Keywords: Moldavia, Dimitrie Cantemir, Spain
88
Jorge Latorre / Хорхе Латорре
Tsar Paul I: The Last Quixote of Conservatism
or the First Quixote of Romanticism? /
Царь Павел I: последний Дон Кихот консерватизма
или первый Дон Кихот романтизма?
Автор: Хорхе Латорре, профессор, Факультет журналистики, Университет Наварры, Испания, jlatorre@unav.es
Название: Царь Павел I: последний Дон Кихот консерватизма или первый Дон Кихот
романтизма?
Аннотация: Известно, что Павел I любил сервантесовский роман о Дон Кихоте.
Он хранил в своем Павловском дворце подаренные ему Людовиком XIV гобелены с
сюжетами из романа — единственную драгоценную копию версальской серии этих
гобеленов. Павел был аристократом на старинный рыцарский лад, он восхищался
рыцарской культурой и старался сохранить ее в обиходе, вплоть до того, что сам
принял звание гроссмейстера Мальтийского рыцарского ордена. Когда Наполеон изгнал мальтийских рыцарей с их острова в 1798 г., Павел объявил войну Франции, а
Испании он ее объявил за то, что та не признала его, православного государя, гроссмейстером этого католического рыцарского ордена. В 1800 г. Мальту захватывает
Англия, и Павел объявляет войну и ей (не менее экстравагантным жестом императора было сопротивление английскому присутствию в Индии, куда он послал корпус
казаков). Подобные легковесные решения в серьезных политических делах привели
к тому, что монарх крайне неоднозначно оценивался самыми влиятельными государственными деятелями: например, один из них, Хосе де Ривас, испано-неаполитанец
по рождению, был сильно настроен против царя. Павел I был убит 11 марта 1801 г. в
Михайловском дворце. Память о царе, с целью оправдать заговор против него, была
намеренно опорочена, причем его старший сын, будущий Александр I, принял в этом
участие. Ныне же царствование Павла внимательно изучается и переосмысляется,
легенды развеиваются. По сложности личность царя можно сравнить с неимоверной сложностью сервантесовского шедевра, позволяющего разные интерпретации.
Павел верил в социальную утопию, но также он был и проницательным, честным
реформатором, видевшим развратность и паразитизм собственной знати, клеймившим ее пороки, питавшим надежду вырастить из нее преданную государственной
идее, дисциплинированную, благородную касту, воспитанную в духе средневекового рыцарского служения. Именно поэтому он восхищался прусской государственностью и пытался создать в России хорошо работающий государственный механизм.
Вследствие этих причин (к ним можно прибавить любовную историю с Анной Лопухиной, в которой Павел еще раз демонстрирует рыцарственные черты) Наполеон
назвал русского царя Дон Кихотом консерватизма, впрочем, в это время уже сложилась новая — романтическая — трактовка «Дон Кихота», которую он вполне мог бы
разделить. Это новое немецкое прочтение великого романа, в котором Дон Кихот
предстает более героем, чем безумцем, широко распространилось в России благодаря знаменитой речи Тургенева «Гамлет и Дон Кихот» (1860). В сообщении с опорой
на анализ «дон кихотских» сюжетов гобеленовой серии делается попытка вскрыть
собственно исторические причины популярности в России «Дон Кихота», этого, по
89
выражению Вс. Багно, «иностранного имени», которое изменило целую культуру,
невзирая на искажения, которые с оригинальным испанским романом произошли
при его чтении по-русски. Кроме того, в сообщении используются результаты исследований, сделанных в рамках финансируемого Министерством науки и инноваций
Испании (2007–2011) проекта «Миф о Дон Кихоте и формирование новой Европы»,
руководителем которого я являюсь.
Ключевые слова: Дон Кихот, Испания, Россия, император Павел I
Author: Jorge Latorre, Professor, Faculty of Communication, University of Navarra, Spain,
jlatorre@unav.es
Title: Tsar Paul I: The Last Quixote of Conservatism or the First Quixote of Romanticism?
Summary: Paul I was very fond of Cervantes’ Don Quixote. He would preserve like a
treasure in his palace in Pavlovsk a series of Gobelin tapestries inspired by the famous Spanish novel. The tapestries were given to Paul by Luis XVI; they were the only copy of the
Versailles series of Don Quixote. Paul I was an aristocrat of the ancient type of chivalry. He
admired chivalry and tried to maintain its principles in everyday life to the point that he accepted the title of the Grand Master of the Order of Malta. When Napoleon expelled the Order from the Island of Malta in 1798, Paul I declared war on France. He also declared war on
Spain because it refused to acknowledge the appointment of an Orthodox tsar as the Grand
Master. In 1800 the British conquered the archipelago, and Paul I responded by declaring war
on the United Kingdom (another bizarre act of Paul I was to send an expeditionary force of
Cossacks to fight against the British in India). These poorly thought through decisions caused
many influential people to hate Paul, including the Neapolitan-Spaniard Jose de Ribas, who
conspired against him. Paul I was assassinated in his Mikhailovsky palace on March 11th,
1801. He was discredited in order to justify the plot against him. His elder son, future emperor Alexander I, supported the defamation. Now the history of Paul I is being revised. His
personality was as complex as Cervantes’ masterpiece, open to different interpretations. Paul
I’s ideas were utopian, but he was an honest reformer who claimed that the Russian nobility was decadent and corrupt and strived to transform it into a loyal and disciplined caste,
much like the medieval chivalry. This was the reason why Paul I admired Prussia and tried
to transform Russia in a perfectly organized state. That is why (the story of his platonic love
with Anna Lopukhina is another example of his chivalrous ideals) Napoleon named him
the Quixote of Conservatism, even though his romantic ideals were in line with the already
existing new romantic interpretation of Don Quixote. This new, German-inspired reading
of the novel, where Don Quixote is more of a hero than of a fool, became very popular in
Russia due to famous Turgenev’s essay “Hamlet and Don Quixote”, published in 1860. My
contribution would be to take advantage of the tapestry series on Don Quixote in order to
analyze the historical reasons for the importance of “Don Quixote” in Russia. This “foreign
name” (as Bagno put it) changed the whole culture, despite the distortions of the original text.
I will also use the results of the project “The myth of ‘Don Quixote’ in the configuration of
the new Europe”, financed by the Ministry of Science and Innovation of Spain (2007–2011),
in which I was the main researcher.
Keywords: Don Quixote, Spain, Russia, Tsar Paul I
90
ИСПАНСКИЙ ЯЗЫК
SPANISH LANGUAGE
Шашков Юрий Алексеевич / Shashkov Yuriy Alekseevich
Античная ономастика в испанском и русском языках / Classical
Onomastics in Russian and Spanish Lexis and Phraseology
Classical onomastics, represented by classical, mythological, fabled and
historic names, is widely in use in the European languages. This can be explained
by the common cultural roots of these names originating in the ancient Greek and
Roman mythology, ancient history, classical culture and literature.
Many of these names have acquired a figurative meaning. Suffice it to mention
the names of Нарцисс, Геракл, Цицерон, меценат, ментор and others in the
Russian language, and Narciso, Hércules, cerbero, Apolo, mecenas, Demóstenes,
etc. in Spanish.
Vocabulary analysis brings us to the conclusion that among classical names in
both Spanish and Russian there are names with figurative meanings that coincide
completely (Adonis — Адонис, Apolo — Аполлон, camaleón — хамелеон,
cerbero — цербер, Cicerón — Цицерон, Circe — Цирцея, Creso — Крёз,
Demóstenes — Демосфен, fortuna — фортуна, Hércules — Геракл, Геркулес,
Hidra — гидра, mentor — ментор, mecenas — меценат, Morfeo — Морфей,
musa — муза, narciso — нарцисс, odisea — Одиссея, quimera — химера, titán —
титан, Venus — Венера).
There are names with figurative meanings that do not coincide: Bucéfalo —
Буцефал, Сupido — Купидон, Himeneo — Гименей, Penates — пенаты.
The third group comprises the names with figurative meanings that coincide
partially in both languages, but can also have other meanings: Esfinge — сфинкс,
Fénix — Феникс, Furia — фурия.
Phraseological units (idioms) of classical origin are different in the languages
under analysis. According to the Russian Standard Phraseological Dictionary
(1986, ed. by Molotkov) there are 22 phraseological units with classical names in
them. About the same number of similar idioms can be found in Spanish today. The
coincidence in meaning is quite common: la manzana de la discordia — яблоко
раздора, el nudo gordiano — гордиев узел, la caja de Pandora — ящик Пандоры,
la espada de Damocles — Дамоклов меч, caballo de Troya — Троянский конь, el
cuerno de la abundancia — рог изобилия, el talón de Aquiles — ахиллесова пята.
At the same time, one can notice a number of Spanish idioms that do not exist in
Russian — tirios y troyanos, arde Troya, aquí fue Troya.
The report attempts to compare and contrast the functioning of this lexis and
idiom in the Spanish and Russian languages.
91
Автор: Шашков Юрий Алексеевич, кандидат исторических наук, доцент (испанист,
филолог, историк), кафедра романской филологии, РГПУ им. А. И. Герцена, Санкт-Петербург,
yury1946@mail.ru
Название: Античная ономастика в испанском и русском языках
Аннотация: Доклад включает сравнительный анализ античных имен собственных,
функционирующих в испанской и русской лексике и фразеологии.
Ключевые слова: античные имена собственные, иносказательный смысл, сравнительный
анализ
Author: Shashkov Yuriy Alekseevich, Ph. D. in History, Associate Professor (hispanist,
philologist and historian), Department of Romance Philology, Herzen State Pedagogical University of
Russia, St. Petersburg, Russia, yury1946@mail.ru
Title: Classical Onomastics in Russian and Spanish Lexis and Phraseology
Summary: This presentation includes a comparative analysis of ancient proper names
functioning in Spanish and Russian lexis and phraseology.
Keywords: ancient proper names, figurative meaning, comparative analysis
Зеликов Михаил Викторович / Zelikov Mikhail Viktorovich
Баск. (h)argi ‒ кельтск. *arg- в свете данных кельтиберской
эпиграфики (Боторрита III ‒ 11) /
Basque (h)argi – Celtic *arg- in the Light of the Celtiberian Data
(Botorrita III – 11)
The Basque (h)argi “the daylight” (originally the adjective “light”) commonly
compared with the Indo-European *arĝ, ascending to the stem with the initial
laryngal H2er-gu-ro-: gr. ἃργη “white”, toch. B. ākkvi , hettit. ḫarkis “whitish”,
phryg. arkaios “brillant” with the derivatives meaning “silver”: indoeur. *r̥ĝn̥tom;
gr. αργυρος, lat. argentum, avest. ərəzətə-, old.-ind. rajatam, armen. arcat [Beeks
1969; Bader 1986: 132] is also contained in the toponymy of the “Indo-European”
& “Non-Indo-European” regions of the Pyrenean peninsula: Arganza (Asturia,
Leon, Oporto), Argentona (Barcelona), Arganio (Aragon), Argentera (Tarragona),
Argoza (Santander), Arguila, Arguita (Navarra, XII c.). Compare also with the
anthroponym Argantonius, the legendary ruler of Tartesses, the Celtic origin of
which is doubted by J. Untermann [Untermann 1985: 13].
The originality of this appellative in Basque is testified by the following facts.
1. The existence of appellatives containing argi- in the Iberic epigraphy of
the “Non-Indo-European” area of the Peninsula (according to J. Untermann):
argiticer (on the lead plaque from Castellon de la Plana, Valencia), argi-tibas-ar
(Enserun, South France) [Lafon 1960: 373].
2. The presence in Basque of the independent appellative for the denotation of
“silver”: zilhar, zidar, zirar, also found not only in Celtiberian: silabur (Botorrita I),
92
but also in Iberic: salir (Ampurias, Orleyl & Valencia) [Michelena 1976: 353;
Fletcher Valls 1981: 95].
3. The existence of similar formants (with the initial spirant = Indo-European
laryngeal H2-?) with the similar meaning in Indo-European languages. Here,
alongside with the finish kirkas, lapland. cielgas “light”, indicating to the
alternation k-/h- [Guiter 1967: 334]: semit. *ḥa- “white, silver”; in the North
Caucasian languages, darg. aro, lak. arou, avar. earao etc. ascend to the protoform with the initial pharyngeal spirant [Starostin 1985: 83–84]. It is also noted
that South Caucasian (Kartvelian) forms that go back to *werc1xlo — “silver”
have more remote ties with Indo-European stem [Provasi 1988: 192].
4. The preservation in the Basque form of the meaning that is closest to the
original (taking into consideration the direction of the semantic shift “light”
→ “white” → “silver”) [Trubachev 1978: 96]. In this case, besides the nearest
continental appellatives (comp. welsh arian “money” = fr. argent), we find
Gaulish argento-dubrum, liter. “white water” (argento — “white / light”) [id: 98].
It is worth noting that the Celtic proto-form *argios, which was thought to
be completely hypothetical, in the light of the data of the interpretation of the
third Celtic inscription from Botorrita, is probably confirmed by the form of the
female anthroponym arkanta (III – 11) [Untermann 1999: 644]. As Y. Untermann
observes, arkato- (as the part of the composite arcatobezom) on the bronze plaque
from Cortona (Medinaceli, Soria) [Fatas 1985] represents a defective form of
arkanta. As for the other Indo-European languages, in the majority of cases only
the secondary meaning of the analyzed stem (“silver”) is present [Birkhan 1970:
121–123].
Автор: Зеликов Михаил Викторович, профессор, кафедра романской филологии,
филологический факультет, СПбГУ, Санкт-Петербург, zelikovmv@yahoo.com
Название: Баск. (h)argi ‒ кельтск. *arg- в свете данных кельтиберской эпиграфики
(Боторрита III ‒ 11)
Аннотация: Кельтская праформа *argios, имеющая отношение к индоевропейскому *arg
«светлый», а с другой стороны — баск. (h)argi «(дневной) свет», рассматриваемая ранее как
полностью гипотетическая, в свете данных, полученных в результате интерпретации третьей
кельтиберской надписи из Боторриты, по-видимому, получает надежное подтверждение в виде
женского антропонима arkanta.
Ключевые слова: баскский, кельтский, кельтиберский, серебро
Author: Zelikov Mikhail Viktorovich, Professor, Department of Romance Philology,
St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, zelikovmv@yahoo.com
Title: Basque (h)argi – Celtic *arg- in the Light of the Celtiberian Data (Botorrita III – 11)
Summary: The Celtic proto-form *argios related to the Indo-European *arĝ and the Basque
(h)argi (“the daylight”) (originally, the adjective “light”) was thought to be completely hypothetical.
Now, in the light of the data resulting from the interpretation of the third Celtic inscription from
Botorrita, it can be probably confirmed by the female anthroponym arkanta.
Keywords: Basque, Celtic, Celtiberian, silver
93
Мёд Наталья Григорьевна / Miod Natalya Grigorievna
Семантическая сфера «Музыка» в испанской фразеологии и
паремиологии / The Semantic Sphere “Music” in Spanish Phraseology
and Paremiology
The semantic sphere “Music” is a poorly investigated part of Spanish
phraseology and paremiology in spite of the fact that music vocabulary is actively
used to make many phraseological units and paremias describing a human being
and the surrounding world.
Among the vocabulary groups that are used for making phraseological units
and paremias, we have selected in the first place the group of musical instruments
that includes the winds (sonar la flauta, templar gaitas), the strings (tocar el
violín, estar más cerca del arpa que de la guitarra), keyboard instruments (tocar
el piano) and percussion instruments (a bombo y platillo). Musical notation,
names of notes, sol-fa, counterpoint are also used for creating phraseological
units and paremias (dar la nota, exagerar la nota, dar el do de pecho, hacer
dorremifá/dorremifasolasí, poner en solfa, a música de rebuznos, contrapunto
de varapalos). The conductor of an orchestra and the conductor’s baton as the
inherent attribute of his profession have been metaphorically rethought in the
corresponding phraseologisms (director de orquesta, llevar la batuta).
Dance names, composers’ names, musical genres are widely used in Spanish
and Latin American phraseological units and paremias (estar medio tocame un
tango/ un gato, salir por peteneras, andá a cantarle a Gardel, dar la serenata, llorar
la milonga).
The researched language material has shown that musical phraseologisms
and paremias create specific attitudinal meanings. For example, such words as
‘tambourine’ and ‘accordion’ can be used for the esthetical evaluation of a human
being (tener la cara como un pandero, estar más arrugado que un acordeón). The
negative intellectual evaluation of a madman is rendered by the phraseological
units based on the names of musical instruments that make strong noise (estar
más zumbado que el pandero de un indio; estar más sonado que las maracas de
Machín). The image of a well or badly tuned guitar is used for positive or negative
emotional evaluation of someone’s mood (estar bien o mal templada la guitarra)
External semantic agreement and disagreement are the main semantic shifts
in the process of creating a phraseological unit.
Автор: Мёд Наталья Григорьевна, доктор филологических наук, профессор, кафедра
романской филологии, СПбГУ, Санкт-Петербург, natalia_med@ mail.ru
Название: Семантическая сфера «Музыка» в испанской фразеологии и паремиологии
Аннотация: В докладе рассматриваются фразеологизмы и паремии испанского языка,
относящиеся к семантической сфере «Музыка» (музыкальные инструменты, нотная грамота,
94
названия танцев, музыкальные жанры, имена композиторов и т. д.). Исследованный языковой
материал показал, что музыкальные фразеологизмы и паремии формируют разнообразные
виды оценок (эстетические, эмоциональные, интеллектуальные, и т. д.), характеризующие
человека и окружающий его мир.
Ключевые слова: фразеологизм, паремия, музыка, оценочное значение
Author: Miod Natalya Grigorievna, Doctor in Philology, Professor, Department of Romance
Philology, St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, natalia_med@mail.ru
Title: The Semantic Sphere “Music” in Spanish Phraseology and Paremiology
Summary: The article deals with phraseological units and paremias related to the semantic sphere
“Music” (musical instruments, musical notation, names of notes, dance names, composers’ names,
musical genres and others). The analyzed language material has shown that musical phraseologisms
and paremias create specific attitudinal meanings that can be used to characterize a human being and
the surrounding world esthetically, emotionally, intellectually, etc.
Keywords: phraseological unit, paremia, music, attitudinal meaning
Войку Ольга Константиновна / Voiku Olga Konstantinovna
Создание инокультурного колорита при переводе /
Creation of National Peculiarity in the Translation Process
People have always sought to master the achievements of different nations in
science and culture. The translation helps in that matter. There has always been
interest in the Spanish language, history, literature and culture of Spain and Latin
America in Russia. In recent decades the works of the Spanish-speaking writers
and journalists have been translated, that shed the light on the problems that are
of interest for our contemporaries abroad.
Every language reflects a specific view of the world. The language represents
the national spirit as well as the features of an individual’s vision of the world.
The world in the author’s text reflects the perception of the world created by the
author and by the language tools, the selection of which depends on the author’ s
intention. The author relies on the semantic potential of the linguistic resources in
order to convey his aesthetic and ethical views.
We consider text translation to be a special form of the language system
functioning, the essence of which is to create a communicative equivalence of the
new text in relation to the original and to transfer the full amount of the content
of the text where it is possible. L. S. Barhudarov says that the translation is “...
an accurate reproduction of the original by means of another language, while
preserving the unity and style”. The unity of content and style is recreated in the
translated text on a different linguistic basis and for this reason it will be a new
unity that is characteristic for the translation language.
During the Spanish-Russian translation process, numerous word choice
problems arise because of a mismatch in the systems of the two languages.
95
The context plays an important role in determining the content. Translation
transformations that are used to convey different ideas and preserve national
features of the original are extremelyinteresting. The interpretation of national
identity of the original is a particularly difficult task because the translator must
be familiar with the culture of the country and its realia.
The translation solutions that are being discussed can be used for other
translation works.
Автор: Войку Ольга Константиновна, кандидат педагогических наук, доцент, кафедра
романской филологии, СПбГУ, Санкт-Петербург, voicou@mail.ru
Название: Создание инокультурного колорита при переводе
Аннотация: Переводы помогают узнать, что волнует наших испаноговорящих
современников. Перевод — особая форма функционирования языковой системы. Проблемы,
возникающие при переводе с испанского языка на русский, вызывают интерес у переводчиков
и лингвистов. Переводческие трансформации и сохранение национального колорита
подлинника являются особенно трудной задачей, ведь переводчик должен быть хорошо знаком
с культурой страны и ее реалиями.
Ключевые слова: перевод, инокультурный колорит, переводческие трансформации
Author: Voiku Olga Konstantinovna, Ph. D. in Pedagogy, Associate Professor, Department of
Romance Philology, St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, voicou@mail.ru
Title: Creation of National Peculiarity in the Translation Process
Summary: Translated texts help us to find out what are the interests of our Spanish-speaking
contemporaries. Translation is a special form of the language system functioning. Translators
and linguists are interested in the problems that arise in translating from Spanish into Russian.
Transformation and preservation of national specific features of the original is particularly difficult,
because the translator must be familiar with the culture of the country and its realia.
Keywords: translation, national spirit, communicative equivalence
Соколова Ксения Андреевна / Sokolova Kseniya Andreevna
О некоторых особенностях цветообозначений в испанском языке
(на фоне других романских языков) /
Some Peculiarities of Colour Designation in Spanish Compared to
Other Romance Languages
A comparative study of phraseological units (PhU) containing historical
colour components “white” and “black” in three Western Romance languages –
Spanish, Italian and French, shows that not only differences, but also similarities
can be discussed in this respect.
The most significant differences characteristic of the present system of the
modern Spanish language are connected with compound PhUs containing the
colour component “white”.
The following meanings can be labeled as positive.
96
Festive, significant, happy. For example, notar (señalar) con piedra blanca
(liter. to designate with the white stone) — “to welcome something”, “consider an
event or a day as a holiday”.
Young. Compare carne(s) blanca(s) (liter. meat(s) white(s)) — “tender
young meat of a fowl”.
Aristocratic, cultured, elegant, exclusive. For example, con guante blanco
(liter. with a white glove) “politely, correctly, reservedly”; de guante blanco (liter.
of a white glove) — “a man of fashion”; política de guante blanca (liter. policy of
a white glove) — “peace policy; the policy of leniency, tolerance, liberality”.
“It is a common knowledge that white gloves symbolize good manners, education
& gentlemanly behavior of competitors” [Buitrago Jiménez 1997: 107]; de punta
en blanco – “smartly dressed”.
It was recorded in lexicographic sources that there used to be an expression
“armado en blanco” (liter. armed with a white spearhead). It meant “fully
armored”, “ready to battle”.
Negative meanings.
Ignorant, unknowing. For example, estar en blanco (liter. to be in white) —
“to know nothing; to be ignorant”. As a result of metaphorical reevaluation and
the transition of the abstract into the concrete, an association with the negative
evaluation of intellectual abilities has developed in Spanish. The human mind is
viewed as an originally clear slate (tabula rasa), which a person fills in the course
of life. If this “clear slate” remains blank, i. e. “white”, a man is categorized as
“ignorant”. This, in fact, is a tertiary phraseological nomination (white → blank
(clean) → empty → ignorant, unknowing).
As for the meanings of the black colour, characteristic of the Spanish
phraseological system, one can find expressions containing the basic component
(an adjective “negro”) that creates a general ethically negative attitudinal meaning
of a particular group of comparative PhUs. Compare negro como (más negro que)
la pena (liter. black as (more black, than) pain) — “villain, miserable, loveless”;
más negro que el alma de Judas (liter. more black than Judas’ soul) — “a mean
person, rascal”. On the same plane are fatal, unhappy, ruinous (black stands
for the key characteristic of such notions as fate, lot): suerte negra (liter. a black
fate) — “a bitter lot”; sinful: por negros de mis pecados (liter. for the black
of my sins) — “for all my cardinal sins”; false: la negra honrilla (liter. black
egotism) — “injured self-esteem; false shame”.
In all the three analyzed languages, only Spanish has demonstrated one
meaning of the adjective “negro” that can be interpreted as positive (+), i.e.
serious, decent, educated. For example, gente de capa negra (liter. men in black
coats) — “decent, respected people”.
In conclusion, the meaning of the black colour as a component of PhUs in
Spanish is mainly negative (-).
97
Автор: Соколова Ксения Андреевна, аспирант и ассистент, кафедра романской филологии,
СПбГУ, Санкт-Петербург, sokol.www@mail.ru
Название: О некоторых особенностях цветообозначений в испанском языке (на фоне
других романских языков)
Аннотация: Как показал исследованный материал, значение фразеологических единиц в
испанском, а также и в других романских языках, содержащих цветовой компонент, позволяет
говорить об амбивалентной символике цветообозначений в различных языках. Следствием этой
амбивалентности является образование возможности широкой семантической сочетаемости
цветовых компонентов в рассматриваемых романских языках, содержащих примеры
фразеологических единиц как положительной, так и отрицательной семантики.
Ключевые слова: фразеологические единицы (ФЕ), семантика, цветовая символика,
амбивалентность, западно-романские языки
Author: Sokolova Kseniya Andreevna, postgraduate and assistant lecturer, Department of
Romance Philology, St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, sokol.www@mail.ru
Title: Some Peculiarities of Colour Designation in Spanish Compared to Other Romance
Languages
Summary: This paper presents the results of a comparative study of Romanic phraseological
units that contain colour components ‘black’ and ‘white’. The investigation has demonstrated that
‘black’ tends to be connoted negatively in Romanic languages, while Spanish material gives a wide
variety of connotations for ‘white’.
Keywords: phraseological units (PhUs), semantics, colour symbolism, ambivalence, Western
Romance languages
Якушкина Ксения Валерьевна / Yakushkina Kseniya Valerievna
К вопросу об эвфемистическом употреблении местоимений в
испанских политических текстах / On the Problem of the Euphemistic
Usage of Pronouns in Spanish Political Texts
Pronominalization, or substitution of taboo words by pronouns or pronominal
analogues, is a universal phenomenon existing in all languages. It goes back to the
early stages of the development of the human society when pronouns were used
for substitution of ancient taboos (names of supernatural forces, animals, death,
diseases).
In modern usage, due to the extension of euphemistic spheres and the
emergence of socio-political taboos, pronouns are used to rename the persons,
objects and phenomena that are politically discreditable or undesirable to be
mentioned for some reason or another.
The effective usage of pronouns as a euphemistic means is ensured by
their maximum degree of generalization and polysemanticity, that facilitate the
reduction of not only negative attributes but of any specific semantic attributes.
This makes it possible to regard pronouns as a lexical means of default semantics
based on a statement compression.
98
It is noted that personal pronouns, demonstrative pronouns, indefinite
pronouns as well as compressive forms with neuter article lo are used as
euphemistic means both independently and as a part of pronominal paraphrases.
For example: hacer eso / hacerlo (= cometer un crimen, matar); estos actos, esta
situación, esa decisión, actividades de este tipo, aquello para lo que estábamos
preparados (= guerra); esta (esa) gente – instead of particular persons whose
activities are criticized; tomar todas las medidas que sean necesarias; emprender
“cualquier acción” que considere necesaria; violar varios artículos del Convenio
Europeo de Derechos Humanos; utilizar varias estrategias / medidas (= empezar
la guerra, emplear las armas de destrucción masiva, exterminar); usar, destinar
para otros fines / por favores varios (= malgastar, robar dinero público).
It is worth pointing out that the neuter form has the most euphemistical
potential. It is perceived as impersonal and neutral and is characterized by the
maximum degree of semantic abstraction. In this regard, special emphasis is
placed on pronominal forms with the neuter article lo, which are used in the
euphemistical meaning of “war, disaster”:
1) substantivized participles (lo acaecido, lo sucedido, lo ocurrido);
2) subordinate clauses which are introduced by a relative neuter pronoun lo
que (lo que ocurre, lo que sucedió, lo que se hizo, lo que podía pasar);
3) compressive model lo (esto / eso / aquello) + de + noun: lo de ayer =
September 11, 2001, lo de la T-4 = an explosion at the automobile parking in the
Barajas airport 30.12.2006; eso de Francia = economic crisis and so on.
Thus, along with other means of euphemistic generalization, pronouns
make it possible to construct political texts with a high degree of ambiguity and
understatement and the maximum veiling of unpleasant information.
Автор: Якушкина Ксения Валерьевна, кандидат филологических наук, старший
преподаватель, кафедра романской филологии, филологический факультет, СПбГУ, СанктПетербург, devona@inbox.ru
Название: К вопросу об эвфемистическом употреблении местоимений в испанских
политических текстах
Аннотация: Прономинализация является одним из наиболее эффективных способов
эвфемизации высказывания, что позволяет продуктивно использовать данный прием с целью
манипуляции в политическом дискурсе. В связи с тем, что в современной испанистике данный
вопрос не получил подробного освещения, в статье впервые предпринимается попытка
структурно-функциональной классификации местоименных эвфемизмов, употребляемых в
испанских политических текстах, а также анализируется их эвфемистический потенциал.
Ключевые слова: политический дискурс, местоимение, эвфемизм, табу, испанский язык
Author: Yakushkina Kseniya Valerievna, Ph. D. in Philology, Senior Lecturer, Department of
Romance Philology, St Petersburg State University, St Petersburg, devona@inbox.ru
Title: On the Problem of the Euphemistic Usage of Pronouns in Spanish Political Texts
Summary: Pronominalization is one of effective tools of euphemization of a statement. This
allows an efficient use of this device in political discourse for manipulation. As this problem has
not been considered in detail in modern Spanish linguistics, this article for the first time attempts to
99
classify pronominal euphemisms used in Spanish political texts based on their structure and function.
It also studies their euphemistic potential.
Keywords: political discourse, pronoun, taboo, euphemism, Spanish language
Литус Владимир Петрович / Litus Vladimir Petrovich
Гендерная и политкорректная лексика в испаноязычной
публицистике и официальных документах / Gender and Politically
Correct Lexicon in Spanish-Language Journalism and Official Documents
With rare exceptions, Romance languages (and Spanish in particular) do not
differentiate strictly between respectful and disrespectful vocabulary. The border
of acceptability of each word or phrase is usually defined individually by a native
speaker. This cultural-linguistic situation may be explained by two fundamental
reasons: firstly, the thousand-year tradition of hedonism in the Romanic (and, more
widely, Mediterranean) culture; secondly, the ascetic education characteristic
of the strict morals of Catholicism. It was not until quite recently that political
correctness emerged in Spanish culture both as a term and as an idea.
Since informal conversation is the most dynamic of discourses, it is the first
to react to social changes. It tends to act as a buffer between the Mediterranean
tradition of sensual perception of the world on the one hand, and, on the other
hand, the severe, strictly controlled reality.
In 1980s and 1990s, the Catholic Church, for a long time the ultimate moral
authority in the Romanic world, started to yield its positions. The society was
rapidly becoming less traditional, stepping over the centuries-old patriarchal
bounds. Spain in particular was gradually becoming an integral part of European
community affected by general globalization and Americanisation. This process
led to the rise of political correctness in Spanish journalism and legal discourse.
By the beginning of the 21st century, politically correct terms deeply rooted in
the Spanish language and, more widely, in the whole Iberian world. This process
was reinforced by legal prosecution of any kind of national, racial and, in no small
measure, gender discrimination.
Although fight against discrimination is a social phenomenon, it can
have results on the level of language, leading even to changes in grammatical
paradigms. These changes indicate close interrelation of social and linguistic
processes, the study of which is connected with collecting statistical material and
working on dictionaries of neologisms, and implies fundamental research in new
grammatical forms and lexical units.
Автор: Литус Владимир Петрович, старший преподаватель, кафедра перевода, факультет
иностранных языков, РГПУ им. А. И. Герцена; преподаватель письменного перевода СанктПетербургской высшей школы перевода (SCIT), Санкт-Петербург, vl0302@rbcmail.ru
100
Название: Гендерная и политкорректная лексика в испаноязычной публицистике и
официальных документах
Аннотация: Романские языки, включая испанский, до недавнего времени допускали
использование пейоративной или неполиткорректной лексики как на уровне разговорной речи,
так и в письменном виде, не исключая официальных документов и, в целом, юридического
дискурса. К концу ХХ в. Испания активно вошла в общеевропейский процесс интеграции,
затем — всеобщей глобализации. Это привело к появлению терминов политкорректности
в языке, что знаменовало активизацию противодействия всем формам дискриминации
по национальным, расовым и гендерным принципам. Подобная деятельность приводит к
изменениям не только на социальном уровне, но несет за собой изменения на языковом уровне,
включая лексику, а в некоторых случаях — и грамматику.
Ключевые слова: гендер, политкорректная лексика, лексикология, испаноязычная
публицистика, стилистика, юридический дискурс, дискурс
Author: Litus Vladimir Petrovich, Senior Lecturer, Department of Translation and Interpreting
Studies, Herzen State Pedagogical University of Russia; Professor, St Petersburg School of Conference
Interpreting and Translation (SCIT), St Petersburg, Russia, vl0302@rbcmail.ru
Title: Gender and Politically Correct Lexicon in Spanish-Language Journalism and Official
Documents
Summary. Until recently, the use of pejorative and politically incorrect expressions was
considered acceptable in Spanish, as well as in other Romance languages. This encompassed both oral
and written speech, including official documents. By the end of the twentieth century, however, Spain
became an integral part of the European community affected by general globalization, which led to
the rise of political correctness in Spanish journalism and legal discourse. These changes, directed
against national, racial and gender discrimination, were not only social but also linguistic, involving
vocabulary and in some cases grammar.
Keywords: gender, politically correct lexicon, lexicology, stylistic, Spanish-journalism,
discourse, legal discourse
Романов Юрий Владимирович / Romanov Yuriy Vladimirovich;
Шашков Юрий Алексеевич / Shashkov Yuriy Alekseevich
Образное мышление сквозь призму фразеологии:
русско-испанские параллели /
Image Thinking through the Prism of Phraseology:
Russian-Spanish Parallels
A separate language level in itself, phraseology represents the linguistic
mentality of a nation better than any other language level. The factors contributing
to the formation of the linguistic mentality of the Spanish and the Russian are
quite different due to the specificity of historic, cultural and other conditions, yet
undoubtedly they share common features conditioned by the world around us.
If we attempt to classify equivalent phraseological units in Russian and Spanish
from the viewpoint of their imagery, we will find that they fall into three groups:
identical imagery, partially identical imagery and not identical imagery. Talking
of identical imagery, we take into consideration only the matching images in
101
both languages, while structural, grammatical and other parameters of the
phraseological unit can vary. For our thesis these differences are not relevant. Let
us look at some examples that do not require any special commentary:
No llegarle a alguien a la suela del zapata — Не годиться кому-л. в
подмётки (Not good enough to dust somebody’s shoes).
A caballo regalado no se le mira el diente — Дареному коню в зубы не
смотрят (Do not look a gift horse in the mouth).
Andar como el perro y el gato — Жить как кошка с собакой (To live a
cat and dog life).
Partially identical imagery:
Prometer el oro y el moro — Обещать золотые горы (To promise
mountains and marvels).
Repartir la piel de la fiera viva — Делить шкуру неубитого медведя
(Catch the bear before you sell his skin).
The differences, as a rule, are of a complementary nature and obviously rooted
in the differences of historic, cultural or geographical environment: the image
of “gold” is complemented by the historic realia moro, the place of a typical for
Russian nature zoonym медведь (bear) is taken by a Spanish hyperonym fiera, etc.
Finally, attention should be paid to a great number of phraseological units
where imagery is not the same, but sometimes even the opposite. Here are some
examples:
Estar entre la espada y la pared — Быть между молотом и наковальней
(Between hammer and anvil).
A cada cerdo llega su San Martín — Не все коту масленица, будет и
великий пост (Life’s not all beer and skittles).
Dejarle seco a alguien — Замочить кого-л. (жарг. убить) (To do smb.
in (jargon to kill).
It is clear that the difference in image thinking reflected in the given
phraseological units is conditioned by cultural, historic and geographical
dissimilarities. The first example illustrates this point perfectly: it alludes heavily
on the noblemen’s duels, common in the past. The latter example comes from the
thieves’ jargon and is often used in the colloquial speech. In Russian a similar
meaning is rendered by the antonymous verb, which suggests that the metonymical
transfer of meaning is based correspondingly on the beginning of the process
(Russian замочить = spill the blood), and on the end of it (Spanish dejarle seco
(to dry) = bleed white). In this case the dissimilarity in image thinking can be
explained by the psychological factor.
Авторы: Романов Юрий Владимирович, доктор филологических наук, профессор, Московский
государственный лингвистический университет (МГЛУ), Москва, yuri_romanov@list.ru;
Шашков Юрий Алексеевич, кандидат исторических наук, доцент, кафедра романской
филологии, РГПУ им. А. И. Герцена, Санкт-Петербург, yury1946@mail.ru
102
Название: Образное мышление сквозь призму фразеологии: русско-испанские параллели
Аннотация: В докладе фразеология рассматривается с точки зрения отражения в ней
языкового мышления народа, говорится о различиях и совпадениях образов во фразеологизмах
испанского и русского языков и их причинах.
Ключевые слова: фразеология, образы испанских и русских фразеологизмов,
сравнительный анализ
Authors: Romanov Yuriy Vladimirovich, Doctor in Philology, Professor, Moscow State
Linguistic University (MGLU), Moscow, Russia, yuri_romanov@list.ru;
Shashkov Yuriy Alekseevich, Ph. D. in History, Associate Professor, Department of Romance
Philology, Herzen State Pedagogical University of Russia, St. Petersburg, Russia, yury1946@mail.ru
Title: Image Thinking through the Prism of Phraseology: Russian-Spanish Parallels
Summary: In this report, phraseology is regarded as a mirror of the people’s linguistic thinking.
The focus is on differences and coincidences of imagery in the Spanish and Russian phraseology,
as well as their reasons.
Keywords: phraseology, images in Spanish and Russian fixed phrases, comparative analysis
Шалудько Инна Александровна / Shalud’ko Inna Aleksandrovna
Лингвистические механизмы создания консепта
в творчестве Бальтасара Грасиана /
Linguistic Means of Creating a Concept in Balthasar Gracian’s Work
Balthasar Gracian was a great theoretician and practitioner of the Spanish
baroque literary style known as Conceptism. Gracian’s style theory is an evolution
of aesthetic ideas meeting the artistic requirements of the epoch. A baroque artist
cannot be satisfied with the role of a simple imitator, going back to the scholastic
simplification of Aristotle’s principle of mimesis. On the contrary, Gracian
supplements the contemporary theory of art with an associative criterion.
According to the author, connections between ideas not usually associated with
each other result in so-called concepts: “life of style, spirit of diction”.
The strategy of Conceptism, which Gracian’s imagination sees as the
“imitation of the Divine way”, is “to be not too explicit” and to keep a “cautious
silence”. (This is one of the main ideas of The Art of Worldly Wisdom: A Pocket
Oracle). Gracian dedicates his work Wit and the Art of Inventiveness to the
language and to the linguistic mechanisms of concept. Among the great variety
of Gracian’s conceptist devices, we can see wordplay techniques such as a pun,
spoonerism and paronomasia. However, the most novel and elegant examples of
the concept are based on implicit analogy, i. e. on compression. This concerns the
famous aphorisms or heraldic mottos written by Gracian, e.g., Vincit dum vincit
([The arms] win when [the mind] binds). But it is the artistic prose of the author
where the most favourable conditions for the conceptist technique are created.
Gracian’s Criticon is one of the most significant works of Spanish baroque
literature, from the point of view of both its subject matter and style. The
103
philosophical allegory of education of a human soul is reminiscent of the famous
works by Cervantes, Calderon, and Quevedo. In treating this subject, the author
creatively develops stylistic trends of Spanish literary language based on the
linguistic mechanism of compression. Owing to this language technique of
text elaboration, consisting in the concentration of a maximum of content in a
minimum of words, Gracian brings his literary style to perfection, e.g., De suerte
que de pies a cabeça los reformaban. Echábanles a todos un candado en la boca
[para que sean prudentes], un ojo en cada mano [para que no crean sino lo que
tocan] y otra cara janual [para que entiendan tanto el pasado como el futuro],
pierna de grulla [para que vigilen bien desde su altura], pie de buey [para que
estén bien asentados en su anchura], oreja de gato [para que tengan buen oído],
ojo de lince [para que tengan buena vista], espalda de camello [para que soporten
mucho trabajo], nariz de rinoceronte [para que sean sagaces] y de culebra el
pellejo [para que se lo muden]. (Part II, Crisis I) (In square brackets we add the
implicit content.)
Therefore, we can argue that the great innovator in style theory Balthasar
Gracian distilled the three hundred year history of Spanish literary language in
the language style of his work.
Автор: Шалудько Инна Александровна, кандидат филологических наук, доцент, кафедра
испанского языка, РГПУ им. А. И. Герцена, Санкт-Петербург, shaludko@gmail.com
Название: Лингвистические механизмы создания консепта в творчестве Бальтасара
Грасиана
Аннотация: Бальтасар Грасиан — видный теоретик и практик барочного стиля испанской
литературы, известного как консептизм. Теория стиля Грасина представляет собой развитие
эстетических идей, отвечающее художественным потребностям эпохи. В своей литературной
практике автор творчески развивает стилистические тенденции языка испанской литературы,
используя различные приемы, основанные на лингвистическом механизме компрессии, для
создания имплицитного содержания текста.
Ключевые слова: теория стиля, консептизм, компрессия, имплицитное содержание
Author: Shalud’ko Inna Aleksandrovna, Ph. D. in Philology, Associate Professor, Department of
Spanish, Herzen State Pedagogical University of Russia, St Petersburg, Russia, shaludko@gmail.com
Title: Linguistic Means of Creating a Concept in Balthasar Gracian’s Work
Summary: Balthasar Gracian is a great theoretician and practitioner of the Spanish baroque
literary style known as Conceptism. Gracian’s style theory is an evolution of aesthetic ideas meeting
the artistic requirements of the epoch. In his literary works, Gracian creatively develops the stylistic
trends of Spanish literary language based on the linguistic mechanism of compression that generates
the implicit content of the text.
Keywords: style theory, Conceptism, compression, implicit content
104
ЛИТЕРАТУРА / LITERATURE
Литература классического периода
Classical literature
Бурак Михаил Сергеевич / Burak Mikhail Sergeevich
Восприятие женщины в «Книге Благой Любви» Хуана Руиса /
The Perception of Women in the “Libro de Buen Amor” of Juan Ruiz
The poet came to be a great innovator in this field. Three types of attitude
towards women were common in the classical Western Middle Ages.
1. The official position of the Catholic Church was the following. A woman
is a diabolic creature.
The common people’s vision of a woman was bawdy (filthy).
2. The troubadours’ poetry implied her adoration as a fair lady.
The book of Juan Ruiz contains all the tree types mentioned above. Nevertheless, the author goes beyond this classification. One of the brightest female
characters that cannot be fully embraced by this range is the procuress called Trotaconventos. She partly fits type 1, but in fact her image exceeds it. The author’s
attitude towards her is contradictory and complex. On the one hand, he treats her
in a scornful way including invective on certain occasions. On the other hand,
and in other situations he ingratiates himself with her to make use of her abilities.
When she dies, he is quite sincere to burst out crying.
Another character, who at first seems to fit type 3 perfectly, is all of a sudden completely devalued by Ruiz–the clergyman for having lapsed. The woman’s
name is Doña Endrina. The author emphasizes her condition of a miserable victim
of seduction. At the same time, verses 653, 654 describe her as an object of some
very refined sort of lusty passion (Arab influence), which was impossible in the
previous occidental poetic tradition.
At the end of this story, Trotaconventos, having deceived Doña Endrina,
mended the situation by making the seducer marry the woman that he had guilefully left.
All this seems contradictory. The most inaccessible of the fair ladies becomes
a “pathetic victim” of a sly seducer, while the “despicable” procuress in the end
acts in a decent way.
A woman according to Juan Ruiz is first of all a human being, rather than a
symbol. His attitude towards women is often directly connected with his relationship with them, which shows a strong individual approach. It is also directly
connected with his general attitude towards cultural and social atmosphere of his
time. A transitional period between the classical Middle Ages and the Renais105
sance, the 14th century was characterized by a special kind of skepticism and even
cynicism towards the reality, when the ideals of knighthood were corrupted and
the chivalry had started degrading as a social class. On the other hand, the humanism of the Renaissance was yet to appear. Hence — a constant inner conflict
that the author experiences. This is the conflict between the “Good” Love (Buen
Amor) and the Mad Love, between the righteous and sinful attitude, between asceticism and the lusts of the flesh. Juan Ruiz is indeed a tragic figure. The above
conflict can only be soothed a little by his extraordinary sense of humor and gift.
Автор: Бурак Михаил Сергеевич, старший преподаватель, кафедра романских языков и перевода, факультет гуманитарных наук, СПбГУЭФ (ФИНЭК), Санкт-Петербург,
bertran4442000@yandex.ru
Название: Восприятие женщины в «Книге Благой Любви» Хуана Руиса
Аннотация: Хуан Руис — большой новатор. XIV век во многом изменил сознание людей
по сравнению с Классическим Средневековьем. Благодаря необыкновенному таланту клирика
диапазон типов отношения к женщине, бытовавших в течение XI–XIII вв., был значительно
расширен. Для средневековой культуры времен расцвета рыцарства как института и идеологии,
женщина — прежде всего символ, окрашенный в те или иные тона. В творчестве архипресвитера из Иты она обретает бóльшую человечность. С одной стороны, самая недоступная из всех
женщин в одночасье становится жалкой жертвой обмана. С другой, «презренная» сводня в
определенный момент ведет себя достойно, призывая к ответу коварного соблазнителя. Все
произведение пронизано известным духом скепсиса и демонстрирует глубокий внутренний
конфликт автора.
Ключевые слова: Классическое Средневековье, Позднее Средневековье, восприятие
женщины, женский образ, символ, человечность, противоречивость, внутренний конфликт, поэтическая традиция, клирик
Author: Burak Mikhail Sergeevich, Senior Lecturer, Department of Romance Languages, St Petersburg University of Economy and Finance, St Petersburg, Russia, bertran4442000@yandex.ru
Title: The Perception of Women in the “Libro de Buen Amor” of Juan Ruiz
Summary: Juan Ruiz was a great innovator. The 14th century changed to a large extent human
consciousness as compared to the classical Middle Ages. The clergyman’s remarkable talent expanded
considerably the range of attitudes to women, which was common during the 11th–13th centuries. In
the medieval culture of the time when chivalry was flourishing as both an institution and an ideology,
a woman was first of all a symbol tinged with a certain attitude. In the works of the Archpriest of Hita
she becomes more human. While the most inaccessible of all women suddenly becomes a “pathetic
victim of deception”, a despicable procuress acts in a decent way and calls a sly seducer to account.
Certain skepticism permeates the entire book, which demonstrates a deep inner conflict of the author.
Keywords: Classical Middle Ages, Late Middle Ages, perception of women, a female image,
symbol, humanism, inconsistence, inner conflict, poetic tradition, clergyman
106
Silyunas Vidmantas Yurgenovich / Силюнас Видмантас Юргенович
Image of the world and Spanish theater of the Golden Age /
Визуальная картина мира и театр Золотого века
The report is dedicated to the visual image of the world in the Spanish
theatre between the end of 16th and the end of the 17th centuries. In ancient
Greek, the words “idea” — “eidos” and “image” — “eidolon” had the same
root “idein”, that means “to see”. In medieval Christian culture “idea” definitely
became abstract generalization. Such generalizations were to some extent
visualized in allegorical sculptures and etchings and were embodied in characters
of morality plays – autos sacramentales of the Spanish Golden Age. In autos of
Calderón World, as Insolence, Hearing, Faith, Fault etc., is abstract sign, but a
lot of natural aspects of the world appear in pictorial settings of autos ed . The
picturesque and architectural stage images were perfectly in line with the baroque
tendency of visualization. In the Golden Age almost everything was extremely
visual: politics, religion, culture. Political power was based on the necessity to
have vision of everything and everybody, and the need to be obviously visual.
The king’s rod was often depicted with the eye on the top, and the coronation
ceremony lasted many weeks in different cities: the royalty felt itself completed
only after it was shown to a great audience. In general, it was the period of the
growing understanding of the social essence of a human being.
Visualization reaches its peak in the Golden Age due to many reasons:
development of the discoveries of the Renaissance art, that moved inters from
transcendental to earthly surrounding and mannierism that made so obvious
aesthetical fantasies; the struggle with protestant iconoclasts induced Catholics
to defend the value of visual images etc.
In the three spheres of the Spanish theatre we find different kinds of
representation of the image of the world. In public theater (“corral”), the world was
depicted by text — “verbal decorations”: actors described the places of action on
a bare stage and the world appeared not in visual images, but in the imagination
of the audience. The visitors of corrales were for a long time called not spectators
(“espectadores”), but listeners (“oyentes”). In autos, the World is an allegory, and
only in the court theater the world became directly visual. The court theater is a
shift from the verbal and mental image to the pictorial image of the world, from
an “artificial sign” to a “natural sign” that has a visual likeness with the object
that it signifies. However, seas, mountains, valleys, the sky and the underground
and many other facets of the world, that had amazing resemblance with the scenes
of nature, created not its copy but the realm of fantasy. (The relationship between
visual and spiritual vision, that was established in religious plays (“comedias de
santos”) in corrales is even more expressive than in the court theater). This realm
107
in the court theatre was multifacetic as the world that it reflected and transformed.
This theater glorified not only the ideal of just and human political power, but first
of all the power of culture. It discovered magnificent possibility and beauty of
different kinds of art: poetry, music, painting, that sometimes were shown on the
stage as characters and discussed there supremacy. The necessity to combine all
these kinds of art at almost every moment and to put every movement and gesture
of an actor, every mise-en-scene in the panorama of visually represented images
of the world, to co-ordinate words, body expression, the score of sounds on the
stage and off-stage and the music (in some productions there were four choruses
singing one after another or simultaneously) and score of stage lighting, to create
a concrete picturesque and architectural view of every episode stressed the
unprecedented importance of stage direction and laid the foundation of modern
theater.
Автор: Силюнас Видмантас Юргенович, доктор искусствоведения, профессор, Государственный Институт Искусствознания, Каунас, Литва, espvalencia@mail.ru
Название: Визуальная картина мира и театр Золотого века
Аннотация: Доклад посвящен изменениям в художественном языке Испании Золотого
века и, прежде всего, в языке театра. Аллегоризм, отвлеченные формы ментальных образов,
присущие ранней драматургии Сервантеса и представлениям ауто сакраменталь, сменяются
яркой декоративно-живописной образностью. Не только в испанской культуре, но и в жизни
происходит усиление экспрессивной визуализации. Во время коронаций месяцами отмечаются
приезды королей в разные города: властелины ощущают себя в полной мере вступившими в
свои права только после того, как явятся перед глазами многих подданных. Вместе с тем власть
хочет быть не только великолепно зримой, но и чрезвычайно прозорливой: так, на многих гравюрах ее символ — скипетр — изображается с недремлющим оком в навершии. Отрицание
протестантами священных изображений подвигает католиков подчеркивать ценность визуальной образности богослужения (священники, потрясающие черепами над верующими), религиозных и политических торжеств и т. д. Все большая театрализация живописи и архитектуры и
все большая живописность театра способствует расцвету придворных постановок. В отличие
от публичного театра, в котором место действия обозначалось словами персонажей («словесные декорации»), в придворном театре показывают великолепные картины мира. Визуальный
образ мира становится наглядным контекстом, в который непременно вписываются все более
усложняющиеся мизансцены, световая и звуковая партитуры и т. д., и тем самым закладываются основы режиссуры Нового и новейшего времени.
Ключевые слова: зрелищность политики и искусства, ментальный образ, визуальный образ, живописность театра, придворный театр
Author: Silyunas Vidmantas Yurgenovich, Doctor in Art History, Professor, State Institute of
Art Research, Kaunas, Lithuania, espvalencia@mail.ru
Title: Image of the world and Spanish theater of the Golden Age
Keywords: public theater, court theater, auto sacramental, visual, mental, allegory, abstract,
concrete, abstract image, visual image, natural image, reflection, transformation, Renaissance,
mannierism, baroque, score, composition
108
Carlos Mata Induráin / Карлос Мата Индурайн
Doña Mencía de los Nidos, a Woman in the Arauco War /
Донья Менсиа де лос Нидос, женщина на арауканской войне
(через призму «Испанской воительницы” Рикардо де Туриа)
Автор: Карлос Мата Индурайн, профессор, научный сотрудник и генеральный секретарь ГРИСО (Научная группа по изучению культуры Испании Золотого века), Университет
Наварры, Памплона, Испания, cmatain@unav.es
Название: Донья Менсиа де лос Нидос, женщина на арауканской войне (через призму
«Испанской воительницы” Рикардо де Туриа)
Аннотация: Пьеса «Испанская воительница» Рикардо де Туриа (псевдоним валенсианского драматурга Хуана де Рехауле и Толедо) была впервые опубликована в
«Норте де поэзиа эспаньола» (Валенсия, Аурелио Мей, 1616). В докладе освещается
героическая судьба доньи Менсии де Нидос, благородной дамы, которая остановила
отступление испанцев под городом Консепсьон при атаке араукан: ее военные подвиги, ее последующая деятельность на посту правительницы этого города, а также
любовная история с доном Педро де Вильяграном. Женщина-солдат, прозванная
арауканами «испанская воительница», является персонажем седьмой песни «Арауканы» Алонсо де Эрсильи; в анализируемой же комедии действие строится на любовном треугольнике, составленном из арауканских персонажей Лаутаро, Гуакольда
и Ренго.
Ключевые слова: Арауканская война, Рикардо де Туриа, женщина на войне
Author: Carlos Mata Induráin, Professor, Investigador y Secretario General de GRISO (Grupo
de Investigación Siglo de Oro), Universidad de Navarra, Pamplona, España, cmatain@unav.es
Title: Doña Mencía de los Nidos, a Woman in the Arauco War (Apropos of La belígera española
by Ricardo de Turia)
Summary: The play La belígera española by Ricardo de Turia (pseudonym of the
Valencian playwright Pedro Juan de Rejaule y Toledo) was first published in Norte de
la poesía española (Valencia, Aurelio Mey, 1616). The work concerns the heroic feat of
doña Mencía de los Nidos, a lady who stopped the flight of the Spaniards from the city of
Concepción after the attack of the Araucanian, as well as her performance as courageous
leader and finally the Governor of the city. There is also place for love (the courtship of don
Pedro de Villagrán). This woman-soldier, called by the Araucanians “la belígera española”,
appeared in canto VII of Ercilla’s La Araucana. The conflict that sustains the action of the
comedy is also the love triangle formed by three Araucanian characters, Lautaro, Guacolda
and Rengo.
Keywords: Arauco War, Ricardo de Turia, a woman in the war
109
Julián González-Barrera / Хулиан Гонсалес-Баррера
The Pilgrim in His Own Country and Its Context. The Keys for Understanding Dramatic Reliance on the Byzantine Genre /
«Странник в своем отечестве» Лопе де Веги. Ключи к пониманию
драматической обработки любовно-авантюрного жанра
Автор: Хулиан Гонсалес-Баррера, доктор наук, Университет Севильи, Испания, jgonbar@us.es
Название: «Странник в своем отечестве» Лопе де Веги. Ключи к пониманию драматической обработки любовно-авантюрного жанра
Аннотация: Одно из самых знаменитых произведений Лопе де Веги, не принадлежащих драматургии, это «Странник в своем отечестве», который представляет собой одну из попыток привить испанской культуре, вопреки ее сопротивлению,
утонченное любовно-авантюрное повествование. Одним из побочных и неожиданных следствий жанрового эксперимента стало его влияние на театр, а именно —
порождение т. н. «восточно-византийского» жанрового типа комедии. В данном сообщении анализируются сложные взаимные связи между указанным романом Лопе
де Веги и его драматургией.
Ключевые слова: Лопе де Вега, любовно-авантюрный жанр, испанская литература
Author: Julián González-Barrera, Doctor, University of Sevilla, Spain, jgonbar@us.es
Title: The Pilgrim in His Own Country and Its Context. The Keys for Understanding Dramatic
Reliance on the Byzantine Genre
Summary: One of the most celebrated works of Lope de Vega, outside his vast dramatic production, is El peregrino en su patria (1604). It was another attempt to adapt the
genre of the byzantine novel to Spanish culture, notwithstanding the particular idiosyncrasy of the Spanish people. The most unexpected side effect of this book was the influence
that it had on drama, giving birth to the new subgenre of byzantine comedies. In this paper,
we will try to show the intricate metamorphoses of drama and novel.
Keywords: Lope de Vega, the Byzantine genre, Spanish literature
Пискунова Светлана Ильинична / Piskunova Svetlana Ilyinichna
Репрезентация как тема и поэтологический принцип творчества
Сервантеса / Representation as a Theme and Poetical Principles
of Cervantes’ Work
I.
Representation as a term of postmodern human sciences. Spanish
“representación” combines two meanings: 1) a figurative substitute of the absent
reality and 2) a performance. Most papers in the area of Cervantes’ studies that
contain the word “representación” in the title (M. Alcalá Galán is a rare exception) focus on Cervantes’ theatre. The aim of this paper is to apply the notion and
the term “representation” to the analysis of Cervantes’ “realism” as a dual phe110
nomenon that can be treated as a classical mimesis of Nature or as a substitution
of the absent reality (the “mimesis of absence”).
II.
The theme of funerals and episodes with “dead bodies” (the most
expressive symbols of the art of representation according to M. Yampolski) in
Cervantes’ work. The sonnet “Äl túmulo del rey Felipe II en Sevilla” as a perfect
illustration of the notion “representación” proposed by modern scholars (C. Ginzburg and others). Satirical treatment of the funeral rite and Cervantes’ ambivalent
attitude to the aesthetics of representation.
III.
“Dead bodies” and funeral episodes in Don Quixote. Quixotic’ fantasies as exemplary representations and their rhetorical structure.
IV.
Pastoral as the most outstanding expression of the aesthetics of representation in literature. Funeral rite as a centre of the pastoral. “The absence of
the absence of women” (R. Hernández Pecorado) in Cervantes’ pastorals.
V.
Female portraits as representations. Their function in the development of the allegorical plot (Persiles). The representation parodied (the figure of
Dulcinea in the second part of Don Quixote).
VI.
Dreams as representation of doubtful reality (the episode of the
“Cueva de Montesinos” in Quixote, “Novela del Colóquio de los perros”).
Автор: Пискунова Светлана Ильинична, доктор филологических наук, профессор, писатель, Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова (МГУ), Москва,
claraluz@inbox.ru
Название: Репрезентация как тема и поэтологический принцип творчества Сервантеса
Аннотация: Доклад посвящен репрезентации как символическому (знаковому и материально-вещественному) воспроизведению отсутствующей реальности в творчестве Сервантеса.
Ключевые слова: репрезентация, реализм, отсутствующая реальность, Сервантес, погребальный обряд, мертвое тело, сны, портреты, пародия
Author: Piskunova Svetlana Ilyinichna, Doctor in Philology, Professor, free-lance writer, Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia, claraluz@inbox.ru
Title: Representation as a Theme and Poetical Principles of Cervantes’ Work
Summary: The article deals with the representation as symbolical (significal and material) substitute of the absent reality in the works by Cervantes.
Keywords: representation, realism, absent reality, Cervantes, funeral rite, dead body, dreams,
portraits, parody
Светлакова Ольга Альбертовна / Svetlakova Olga
О специфике двойного героя в «Дон Кихоте» / AlbertovnaThe DualCharacter Model in Don Quixote
1. German Romanticism has established a view of Don Quixote and Sancho
Panza as a twofold unity of “soul” and “body”. Subsequent scholars developed
111
this opposition, contrasting Sancho’s “materialism” and common sense to Don
Quixote’s spiritual ‘asceticism’, sometimes treated in a strictly Catholic frame of
reference. The history of Cervantes studies evokes the postmodernist idea of reading concepts into the text, since the perception and understanding of Cervantes’s
novel have always been highly dependent on the social and cultural background
of the reader. Nevertheless, the German Romanticists’ idea of the fundamental
unity and opposition of the two characters has not lost its relevance and, despite
the voluminous scholarship on the subject, no exhaustive analysis of Cervantes’
double-protagonist model has been performed.
2. Sancho Panza and Don Quixote can be respectively compared and opposed
to each other, firstly, as a peasant and an hidalgo (if one observes Don Quixote as a social novel); secondly, as body and soul; thirdly, as signifier and sign
in semiotics; fourthly, as contrasting literary genres of a picaresque novel and a
chivalric one; fifthly, as a trivial attitude to life and a scholarly one. Many other
interpretations are possible, but only those may be considered significant that take
into account the novel’s global philosophical system. The dual protagonist is for
Cervantes a means of analysing the borders of life and death, the social and the
biological, the human and the subhuman, the national and the universal, and other
oppositions that are part of the novel’s baroque aesthetics.
3. The idea of analysing and understanding through oppositions leads us to
one epistemological aspect of Don Quixote, the significance of which has been
repeatedly established in Cervantes studies. Moreover, the novel itself, as the central genre of Early Modern European Literature, is, to a great extent, epistemological. This paper shows how Cervantes observed a related range of problems
in Chapter 29 of Book II and alludes to numerous philosophical and theological
works on human cognition. We will also consider references to Hispanic Mysticism of Cervantes’s era examined by Helena Percas de Ponseti (1969).
1. Со времени немецких романтиков утвердилось представление о Дон
Кихоте и Санчо как дополнительности «души» и «тела»: впоследствии в
сервантистике, в различных вариациях, «материализм» и «буржуазность»
Санчо не раз противопоставлялись аскетической «духовности», порой трактуемой строго католически, Дон Кихота. История вопроса как нельзя лучше
демонстрирует правоту посмодернистской леммы о «вчитывании» смыслов
в подлинно глубокий текст каждым следующим поколением и каждой новой
приобщающейся к нему культурой; тем не менее, указание великой немецкой
эстетики на проблему сохраняет всю свою продуктивность. И сегодня вряд ли
можно утверждать, что двойной герой Сервантеса, его внутренняя суть и его
необходимость роману получили полное и адекватное истолкование.
2. Санчо и Дон Кихот могут быть противо- и сопоставлены как крестьянин и идальго — линия социального романа несомненна; как плоть и
112
дух; как денотат и знак в языке; как разные литературные жанры, например, пикареска и рыцарский роман; как народное и ученое — возможны
многочисленные аналогии. Среди многих трактовок весомыми представляются лишь те, которые учитывают большое философское задание романа.
Границы живого и мертвого, социального и биологического, человеческого
и бестиально-животного, национального и универсального исследуются в
барочном художественном мире романа главным образом внутри двойного
героя и с его помощью.
3. Важнейшим аспектом, схватывающим указанную проблематику,
представляется проблема человеческого познания. Гносеологическая заостренность пафоса сервантесовского романа не раз утверждалась в сервантистике. В тесной связи с открытой познавательностью романа как важнейшего жанра Нового времени в сообщении на примере 29-й главы Второй
книги рассматривается поразительно густая сеть отсылок к философской и
богословской проблематике человека в ситуации познания, в частности —
принимается утверждение Е. Перкас де Понсетти (1969) об аллюзиях в этой
главе на современный Сервантесу испанский мистицизм.
Автор: Светлакова Ольга Альбертовна, кандидат филологических наук, доцент, кафедра истории зарубежных литератур, филологический факультет, СПбГУ, Санкт-Петербург,
nerdanel63@rambler.ru
Название: О специфике двойного героя в «Дон Кихоте»
Аннотация: Работа представляет собой сравнительный анализ того, как реализуется особый тип двойного героя у Сервантеса. Речь идет о несомненно восходящей к мифологической
топосности и широко известной паре, которая у Сервантеса представлена как Дон Кихот —
Санчо-Панса. Ее «топографическое», в терминологии Бахтина, устроение, т. е. система ценностных координат, воплощенных в художественном пространстве, выявляет известную сложность и связана с вертикалью между адом и раем, землей и небом, светом и тьмой. Округлость
замкнутых идиллических смыслов связана с Санчо, трагическая однонаправленность личностного человеческого времени в истории — с Дон Кихотом
Ключевые слова: Сервантес, Бахтин, Дон Кихот, Санчо Панса, ценностная вертикаль,
хронотоп
Author: Svetlakova Olga Albertovna, Ph. D. in Philology, Associate Professor, Principal Lecturer in Literary History at Philology Department, St Petersburg State University, St Petersburg,
Russia, nerdanel63@rambler.ru
Title: The Dual-Character Model in Don Quixote
Summary: This paper looks upon the means of representing Cervantes’s dual protagonist, Don
Quixote/Sancho Panza. This twofold unity undoubtedly has roots in mythological imagery and constitutes, in Mikhail Bakhtin’s words, a ‘topographical’ system, the elements of which correspond to the
opposing images of Heaven and Hell, Sky and Earth, light and darkness. Moreover, Sancho’s round
and circular shapes are associated with idyll and stability, while Don Quixote’s vertical characteristics
embody the tragic and indivertible advance of historical time.
Keywords: Cervantes, Bakhtin, Sancho Panza, Don Quixote
113
Корконосенко Кирилл Сергеевич / Korkonosenko Kirill Sergeevich
Сравнительный анализ двух «живых» переводов «Дон Кихота» XX века /
Comparison of Two “Live” Don Quixote Translations of the 20th Century
For Russian readers who do not know Spanish (those are, unfortunately, the
majority), nowadays there are two “live” (i. e. regularly re-edited and read) translations of Don Quixote. The translation of Cervantes’ novel released in the publishing house “Academia” (Vol. 1 in 1929; Vol. 1–2 in 1932) was surely the most
significant achievement of the Soviet Hispanists in the 1920–1930s. It was the
most important manifestation of the cultural presence of Spain in the life of the
Soviet Russia in the period up to the beginning of the Spanish Civil war (1936).
Before the new Don Quixote was published, the most famous Spanish author in
Russia (as well as in the pre-revolutionary years) had been a contemporary fiction
writer Vicente Blasco Ibanez.
The enduring value of Don Quixote of the thirties may be proved by the fact
that nowadays it coexists on equal terms with the later version by Nikolai Lyubimov (first edition in 1951), and no other printed attempts to translate the immortal
novel, as far as I know, have been made. In my article I propose to deal with a
number of questions that still have not been answered or specially considered by
researchers. They include the problem of authorship of the translation under the
editorship of B. Krzhevsky and A. Smirnov, the analysis of the theoretical basis
of the “academic” Don Quixote, its comparison with the second “live” translation,
the evolution of poetical fragments of Cervantes’ text from edition to edition in
1929–1954.
At the end of the 20th century, in the circles of Russian Hispanists, the translation of 1929–1932 was unofficially named “the translation by Gregory Lozinsky”.
However, as shown by the recent archival research of Maria Tolstaya and Alla
Gracheva, the translation under the editorship of B. Krzhevsky and A. Smirnov
was, in fact, the product of collaboration of several — apparently, four — persons (excluding the translators of poems, whose names are given in the book).
Two of them, i.e. Gregory Lozinsky and Konstantin Mochulsky, during the work
on Don Quixote already lived in emigration. It is known that Elizaveta Vasileva
(Dmitrieva, known under the pseudonym of “Cherubina de Gabriak”) also was
originally engaged in the translation. However, her texts were not included in the
final version. “My translations from Don Quixote were never published and are
lost somewhere”, she wrote in one of her letters in 1928.
Автор: Корконосенко Кирилл Сергеевич, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник, ИРЛИ РАН, Санкт-Петербург, korkonos@mail.ru
Название: Сравнительный анализ двух «живых» переводов «Дон Кихота» XX века
Аннотация: В статье дается сопоставительный анализ двух русских переводов «Дон
Кихота» Сервантеса, которые сохранили свою востребованность (то есть, переиздаются и
114
читаются вплоть до наших дней). Речь идет о «переводе под редакцией Б. А. Кржевского и А.
А. Смирнова» (1929–1932) и переводе Н. М. Любимова (1951). Освещено несколько вопросов,
которые до сих пор не находили однозначного решения или не привлекали специального
внимания исследователей: проблема авторства «перевода под редакцией Б. А. Кржевского
и А. А. Смирнова»; анализ теоретических установок редакторов «академического» «Дон
Кихота»; сопоставление его со вторым «живым» переводом; эволюция поэтических фрагментов
сервантесовского текста от издания к изданию в 1929–1954 гг.
Ключевые слова: «Дон Кихот», теория, история и практика художественного перевода,
Б. А. Кржевский, А. А. Смирнов, Н. М. Любимов
Author: Korkonosenko Kirill Sergeevich, Ph. D. in Philology, Senior Researcher, Institute of
Russian literature of the Russian Academy of Sciences, St Petersburg, Russia, korkonos@mail.ru
Title: Comparison of Two “Live” Don Quixote Translations of the 20th Century
Summary: The article presents a comparative analysis of two Russian translations of Don Quixote of
the 20th century that are still being read and republished nowadays: the translation under the editorship
of Boris Krzhevsky and Aleksandr Smirnov (1929–1932) and the translation by Nikolai Lyubimov
(first edition in 1951). The article deals with a number of questions that have not been answered yet
or have not attracted any special attention of researchers. They include the problem of the authorship
of the translation under the editorship of B. Krzhevsky and A. Smirnov, the analysis of the theoretical
basis of the “academic” Don Quixote, its comparison with the second “live” translation, the evolution
of poetical fragments of Cervantes’ text from edition to edition in 1929–1954.
Keywords: Don Quixote, theory, history and practice of literary translation, Boris Krzhevski,
Alexandr Smirnov, Nikolay Liubimov
Миролюбова Анастасия Юрьевна / Mirolyubova Anastasiya Yurevna
Los sueños, sueños son: фигура спящего в драматургии Сервантеса
второго периода / Los Sueños, Sueños Son: the Figure of a Sleeping Person
in Cervantes’ Plays of the Second Period
Such an important psycho-physiological phenomena as slumber has always
been an intrinsic part of a contrasting paradigm of night and day, static and dynamic. This opposition assumes the general orientation of a sleeping figure in
space: lying on the ground, horizontal, as distinct from the “active”, awake figure. The impenetrable state of slumber has always been considered as a border
between corporeal and spiritual, life and death. The classical antiquity mostly
explored the idea of a dream as a prophesy; in Christian anthropology, slumber is
associated with laziness of a soul; in the Middle Ages it is close to un-being. The
Renaissance with its synthetic ideology included everything: myth, revelations,
night demonology. The interpretation given to that topic by the Spanish Golden
Age is more complicated, because of the polysemy of the word sueño. It means
not only the state of slumber and the slumber vision, but also a dream as an ideal
mental construction. Such a variety of meanings characterizes the baroque period.
See, for example, the famous play by Calderon. Both the popular and the literal
115
meanings of slumber in the Spanish conceptual sphere also include the aspect of
a borderline.
This concept of slumber is characteristic for Cervantes, whose language
practice is connected with popular songs and proverbs. He uses slumber as a
borderline in the key position of his novel El Coloquio de los Perros, and in Don
Quixote when the author needs to change the register of narration.
In the Renaissance and Baroque theater, a horizontal sleeping figure lying on
the stage could exist only in connection with the iconography of visual art, mostly
representing death rather than slumber: the horizontal position in the mourning
for Christ, characteristic for images of the Middle Ages and the early Renaissance, and the triangular composition of the Pieta, created at the height of the
epoch. The Renaissance creates also the visual image of the dream: in Rafael’s
Vision of a Knight, the horizontal figure of a sleeping youth is framed by the two
vertical figures of Virtue and Pleasure and is an object of somebody else’s look,
influence, and appraisal.
One of the earliest Spanish dramatists Juan del Encina uses this iconography,
but in the apogee of the classic Spanish theater, the static position gives way to
active and dynamic presentation of the intrigue in the plays by Lope de Vega and
to the emblematic constructions in the scenography of Calderon.
Cervantes, like always, elaborated his own poetics. In the last collection of
his dramatic works, Eight Comedies and Eight New Interludes, Never Before Acted, the sleeping figures, lying on the stage, are presented in “El Gallardo Español”
and “La Casa de los Celos”. In both cases, sleeping people are defenseless, and
their antagonists talk about the convenience of putting them to death. In another
two episodes of “La Casa de los Celos” (when the national Spanish hero Bernardo del Carpio falls asleep near the tomb of Merlin and later together with —
but apart from — the girl-warrior Marfisa) the sleeping person measures the earth
with his prostrated body and is awakened by an unusual personage –legendary
Merlin or the allegoric figure of Spain.
Therefore, we can suppose that a sleeping figure, uncharacteristic for the scenography of the epoch, is not casual in the Cervantes’s dramatic work. Slumber
for him is the border between illusion and reality, or between illusions of different
nature. When a sleeping person, prostrated on the ground, rises, the action starts
again, from scratch, and moves to another spatial level with different aesthetical
and conceptual arrangement.
Only one of the dramatists of the epoch scattered the bodies of his sleeping
heroes upon the stage in such a manner. It was Shakespeare. Midsummer Night’s
Dream is all based on such figures, while the action is divided into four levels. In
Cymbeline Imogen awakens near the headless body of Cloten; the central belief
of Tempest is that “we are such stuff as dreams are made on”. Cervantes-dramatist, poorly known, almost unsuccessful, in this aspect shows strange similarity
with the English Bard.
116
Автор: Миролюбова Анастасия Юрьевна, кандидат филологических наук, доцент, кафедра истории зарубежных литератур, СПбГУ, Санкт-Петербург, Amirol31@mail.ru
Название: Los sueños, sueños son: фигура спящего в драматургии Сервантеса второго
периода
Аннотация: В статье рассматривается тема сна в общекультурологическом плане и фигура спящего в иконографическом и сценографическом аспектах. Проводится параллель иконографической схемы оплакивания Христа, «Пьеты» и «Сна рыцаря» со сценографическими
решениями испанского классического театра (Хуан дель Энсина, Лопе де Вега, Кальдерон).
Особое внимание уделено театру Сервантеса второго периода, где «фигура спящего» знаменует собой грань между реальностью и иллюзией, или иллюзиями разного порядка. Намечается
сопоставление этого аспекта сервантесовской драматургии со сценическими решениями Шекспира.
Ключевые слова: сон, психофизиологический феномен, контрастная парадигма, пограничное состояние сна, испанский Золотой век, полисемия слова sueño, Сервантес, «Беседа собак», «Дон Кихот», эпизод «пещеры Монтесиноса», Испанский театр Золотого века, сценография фигуры спящего, поза оплакивания Христа, «Сон рыцаря» Рафаэля Хуан дель Энсина,
эклога «Триумф любви» Лопе Кальдерон, драматургия Сервантеса второго периода, сценография Шекспира
Author: Mirolyubova Anastasiya Yurevna, Ph. D. in Philology, Associate Professor, Department of History of Foreign Literature, St Petersburg State University, St Petersburg, Russia,
Amirol31@mail.ru
Title: Los Sueños, Sueños Son: the Figure of a Sleeping Person in Cervantes’ Plays of the Second Period
Keywords: slumber as a psycho physiological phenomena, contrasting paradigm, border between corporeal and spiritual, dream as a prophesy, laziness of a soul, Spanish Golden Age, polysemy
of the word sueño, iconography of visual art, mourning for Christ, triangular composition of a Pieta,
Vision of a Knight by Rafael, Renaissance and Baroque theater, Juan del Encina, Lope de Vega, Calderon, Cervantes, “El Coloquio de los Perros”, Don Quixote, Eight Comedies and Eight New Interludes
Never Before Acted, Shakespeare, Midsummer Night’s Dream, Cymbeline, Tempest
José Servera Baño / Хосе Сервера Баньо
Góngora in Spanish Romantic Poetry /
Гонгора в испанской романтической поэзии
Автор: Хосе Сервера Баньо, профессор, Университет Балеарских островов, Испания,
joseservera@hotmail.com
Название: Гонгора в испанской романтической поэзии
Аннотация: Влияние поэзии Луиса де Гонгоры на испанскую литературу XIX в.
часто недооценивается в критике. Как в романтизме, так и в реалистической литературе этого периода, действительно, наблюдается отторжение от барочной поэтики
кордовского поэта, и кажется, что следов его присутствия в литературе вовсе нет.
Признается критикой лишь Гонгора-консептист, «ясный» Гонгора, и полностью игнорируется его темный стиль. Модернизм, предложенный Гонгорой, должен был
ждать прихода своего исторического времени. Можно добавить, что вообще в XIX в.
предпочитали поэзию XVI века и недооценивали поэзию XVII века. Тем не менее,
117
в романтической поэзии мы можем найти немало следов влияния Гонгоры, как в
отдельных мотивах, так и в целых подражаниях ему, которые следует оценивать как
вторичные и поверхностные. Таким образом, Гонгора все-таки читался и принимался во внимание в романтическом периоде испанской литературы.
Ключевые слова: Гонгора, испанская поэзия, Золотой век
Author: José Servera Baño, Professor, University of Islas Baleares, Spain, joseservera@hotmail.com
Title: Góngora in Spanish Romantic Poetry
Summary: Literary criticism frequently ignores the possible influence of Don Luis
de Góngora on the 19th century Spanish poetry. The two great movements of the time,
romanticism and realism, distance themselves from the Baroque sensibility and seem to
discard any possible trace of the Cordovan poet. They only recognize the Conceptist Góngora, the Góngora of the “light”; and dismiss his “dark” period. Everything indicates that
the modernity offered by Góngora’s poetry would be held back until the emergence of
Modernism. In addition, the great 19th century figures generally valued the Spanish 16th
century poets and tarnished the 17th century ones. Nevertheless, especially in romanticism,
we can find some of Góngora’s characteristics, certain motives and imitations that could
be described as superficial. These motives and imitations demonstrate that although he was
not as admired as other Golden Age figures, he was read by romanticists and his work was
taken into account.
Keywords: Góngora, Spanish poetry, Golden Age
Trinidad Barrera, Professor / Тринидад Баррера
The Ekphrasis in a Pastoral Novel of Immaculate Conception in New Spain /
Экфрасис в пасторальной новелле о Непорочном Зачатии в Мексике
Автор: Тринидад Баррера, доктор филологии, профессор, филологический факультет,
Университет Севильи, Испания, tbarrera@us.es
Название: Экфрасис в пасторальной новелле о Непорочном Зачатии в Мексике
Аннотация: «Певчие птицы Пречистой Девы» (1620) Франсиско Брамона —
это пасторальный роман особого поджанра «о святых», созданный в Мексике в разгар литературного увлечения темой Непорочного зачатия. Его главный герой, пастух
Анфрисо, персонаж с автобиографическими чертами, вырезает на коре оливкового
дерева 26 рисунков, посвященных Деве, причем каждый из рисунков соответствует
определенному стиху молитвы Пречистой. Во всех рисунках Анфисо присутствуют
известные сюжеты и атрибуты, упоминаемые в гимне Богородице Tota pulchra.
По ходу действия Анфисо также дает объяснения собственным рисункам перед пастухами, там присутствующими. Доклад посвящен особенностям данного экфрасиса.
Ключевые слова: экфрасис, пасторальная новелла, Мексика
Author: Trinidad Barrera, Professor, Dr. in Philology, University of Sevillya, Spain, tbarrera@us.es
Title: The Ekphrasis in a Pastoral Novel of Immaculate Conception in New Spain
Summary: Francisco Bramón’s Los Sirgueros de la Virgen sin original pecado
(1620) is a pastoral novel “of the saints” — a special subgenre that emerged in Mexico
118
at the height of the literary interest in the theme of immaculate conception. Its main protagonist, shepherd Anfriso, the alter ego of the author, cut twenty-six drawings alluding to
the Virgin. Each drawing matched a certain verse of the prayer to the Virgin on the bark of
an olive tree. All Anfriso’s drawings are based on well-known stories and have symbolic
or allegorical attributes mentioned in Tota pulchra. Anfriso explained to other shepherdslisteners his drawings. This paper deals with this ekphrasis.
Keywords: ekphrasis, a pastoral novel, New Spain
Jaume Garau / Хауме Гарау
On Free Will and Orthodoxy in the Persiles /
О свободной воле и религиозной ортодоксальности в Persiles
Автор: Хауме Гарау, профессор, доктор филологии, Университет Балеарских островов,
Испания, jgarau2002@yahoo.es
Название: О свободной воле и религиозной ортодоксальности в Persiles
Аннотация: В сообщении защищается мнение о католической ортодоксальности последнего романа Сервантеса на основе анализа ряда его глав. Также затрагивается вопрос о свободе воли с учетом того острого идеологического контекста, в
котором исторически его надлежит ставить.
Ключевые слова: Сервантес, Персилес, католический контекст
Author: Jaume Garau, Professor, Dr. in Philology University of Islas Baleares, Spain, jgarau2002@yahoo.es
Title: On Free Will and Orthodoxy in the Persiles
Summary: This study investigates the Catholic context of the last novel of Cervantes,
using as its point of departure several textual passages that substantiate its orthodoxy. At
the same time, it also considers the author’s treatment of the theme of free will, in the context of the intense controversy surrounding this issue at the time.
Keywords: Cervantes, Persiles, Catholic context
Santiago Fernández Mosquera / Сантьяго Фернандес Москера
Scenic and Dramatic Space in Calderón’s Experimental Work:
The Premiere of Los tres mayores prodigios / Сценическое и драматическое пространство в экспериментальном сочинении Кальдерона:
премьера пьесы «Три великих чуда»
Автор: Сантьяго Фернандес Москера, профессор, доктор филологии, преподаватель, Университет Сантьяго де Компостела, Испания, santiago.fernandez.mosquera@usc.es
Название: Сценическое и драматическое пространство в экспериментальном сочинении
Кальдерона: премьера пьесы «Три великих чуда»
Аннотация: С точки зрения теории драмы, важнейшая новация «новой комедии» — в разрыве с классическим единством места. Лопе де Вега ввел новые при119
емы, позволявшие революционно изменить драматическое пространство на сцене,
но изменения эти были скорее поверхностными, чем сущностными. Одним из ярких
примеров изменений в сценическом и драматическом пространстве является постановка мифологической комедии Кальдерона «Три великих чуда».
Ключевые слова: Испанская литература, Кальдерон, «Три великих чуда»
Author: Santiago Fernández Mosquera, Professor, Dr. in Philology University of Santiago de
Compostela, Spain, santiago.fernandez.mosquera@usc.es
Title: Scenic and Dramatic Space in Calderón’s Experimental Work: The Premiere of Los tres
mayores prodigios
Summary: The rupture of the classical unity of space was one of the major theoretical
moves of the comedia nueva. The ideas of Lope de Vega allowed for striking projects, in
which scenic and dramatic space underwent important changes, though these were perhaps not too revolutionary, being more superficial than profoundly structural. One of the
best examples of putting these innovations into practice was the production of Calderón’s
mythological comedy, Los tres mayores prodigios.
Keywords: Spanish literature, Calderon, Los tres mayores prodigios
Матвеева Елизавета Алексеевна / Matveeva Yelizaveta Alekseevna
Миф о Доне Карлосе: Альфьери, Шиллер, Верди /
The Myth of Don Carlos: Alfieri, Schiller, Verdi
The story of the fatal conflict between Philip II and his rebellious son Carlos
is today mostly associated with Friedrich Schiller’s drama Don Karlos, Infant von
Spanien (1783–1787) and Guiseppe Verdi’s opera Don Carlos (or Don Carlo,
first staged in 1867). Vittorio Alfieri’s play Filippo (1783) is not so well known
to the wide audience outside Italy. As for about two dozens of other interpretations of the theme, to say nothing of the numerous adaptations of Schiller’s play,
they have been hardly heard of outside the circle of literary historians. Most of
those works are theatrical plays, that center around the idea of the star-crossed
relationship between Don Carlos and his stepmother Elisabeth de Valois — a legend popularized by Cйsar Vichard Saint-Rйal’s Don Carlos, nouvelle historique
(1672), the immediate source of most literary themes traditionally connected with
Don Carlos as a tragic hero.
This paper deals mostly with the three most influential interpretations of the
theme: Alfieri’s Filippo, Schiller’s Don Karlos, Infant von Spanien and Verdi’s
Don Carlos. It is possible, however, to consider all the texts belonging to the
“Don Carlos corpus” as one cultural-historiographic discourse, loosely based on
real historical events and closely related to the negative image of Philip’s Spain
and the Black Legend. Fictionalized account of Don Carlos’ life and death, taken
up by literary tradition and transmitted by and within it, is seen through the prism
120
of tragic dichotomy between tyranny and freedom. It depicts Don Carlos as a
noble and rebellious hero whose father and nemesis is “perhaps the most wicked
man that human imagination has conceived”, as Thomas Carlyle put it in his discussion of Alfieri’s Filippo. It can be observed how the representation of Philip
develops in Schiller and Verdi’s work, becoming more complicated and ascending to inner tragedy, though not gaining any resemblance to the historical King
of Spain.
The impressive, powerful and absolutely negative image of Alfieri’s Philip
lies within the tradition of 18th-century understanding of this figure, widely recognized as “the royal criminal called Philip II” and condemned for “homicide”,
‘‘forty years of bloodshed” in Netherlands, “robberies” and “falsehood”. It is not
surprising in this context that Don Carlos, the details of whose death are not clear,
was presented as his father’s innocent victim as early as in 1580, in William or
Orange’s Apologia. First appearing as a means of William’s propaganda, Don
Carlos gradually became a sympathetic historical and literary character, idealized,
adorned with heroic traits and ending as one of the grandest characters in Verdian
opera.
It is evident in the light of today’s historiography that there is more fiction
than historical truth in the myth of Don Carlos, and it is argued that partial explanation of his attitude to the court and to his father “may lie somewhere in the
region of what today we might think of in terms of schizophrenia”. Both SaintRйal’s love plots, those of Elisabeth and Eboli, are most certainly fictional, as is
the character of Marquis de Posa, and much of the rest of the traditional storyline
is based on groundless speculations. However, what we now see as pure fiction
was until recently widely comprehended as historical truth. It is the aim of this
paper to outline, on the material of the Don Carlos myth, the contradictory connection between historical knowledge and artistic thought, and their opposition
and co-existence in today’s intellectual space.
Автор: Матвеева Елизавета Алексеевна, магистр филологии, докторант гуманитарного
факультета Ноттингемского университета, Великобритания, lisa.matveeva@gmail.com
Название: Миф о доне Карлосе: Альфьери, Шиллер, Верди
Аннотация: Предметом рассмотрения работы является историко-культурный миф о Доне
Карлосе, сыне Филиппа II, самыми известными проявлениями которого в искусстве являются
драма Фридриха Шиллера «Дон Карлос, инфант испанский», основанная на ней опера Джузеппе Верди «Дон Карлос», а также трагедия Витторио Альфьери «Филипп». Представление
о Доне Карлосе как трагическом герое, жертве тирании Филиппа, уходит корнями в мифологизированную историографию, тесно связанную с Черной Легендой об Испании и испанской
инквизиции. В то время как в свете современных исторических трудов фикциональная природа
мифа о Доне Карлосе стала совершенно ясна, произведения искусства, в которых он получил
развитие, являются неотъемлемой частью европейского культурного сознания.
Ключевые слова: Шиллер, Верди, Альфьери, Дон Карлос, драматургия, либреттология,
культурная рецепция, Черная Легенда
121
Author: Matveeva Yelizaveta Alekseevna, Ph. D. student of the Faculty of Arts and Humanities,
University of Nottingham, UK, lisa.matveeva@gmail.com
Title: The Myth of Don Carlos: Alfieri, Schiller, Verdi
Summary:
Keywords: Schiller, Alfieri, Verdi, Don Carlos, Don Carlo, drama, libretto as literature, cultural
reception, the Black Legend
122
ЛИТЕРАТУРА ХХ ВЕКА
LITERATURE OF 20TH CENTURY
Родосский Андрей Владимирович / Rodosskiy Andrey Vladimirovich
Основные особенности галисийской поэзии /
The Main Peculiarities of Galitian Poetry
The beginning of the Galician poetry dates back to the 13th century. The Galician or Galician-Portuguese language was at that time the literary language on
the whole Iberian Peninsula. The peculiarity of the Galician-Portuguese poetry
is that it partly goes back to the genres of the folk song tradition (“Songs of the
Friend”, written on behalf of girls by male writers), partly — to the Provencal
poetry (“Love Songs”), which had a tremendous influence on literature throughout
Western Europe. One of the poets, troubadours, Portuguese King Dionysius I, explicitly acknowledged that he wanted to sing the praises of his lady “in the Provencal
manner”. There was a unique genre of “Song of the Blessed Virgin Mary”, the
creation of Alfonso X the Wise, the king of Castile and Leon.
By the 16th century, the Galician language had ceased to be literary. The revival
of Galician poetry began in the 19th century, the era of Romanticism. As in all Latin
countries, Romanticism in Galicia appeared later than in Germany and England,
where it had originated. Let us recall a perfectly correct idea of N. Berdyaev that
Romanticism is also a kind of revival of medieval rather than of ancient principles
in art. According to him, “this is also a manifestation of humanism that is trying to save the human creativity by fertilizing it with medieval principles. They
look in the Middle Ages for the spiritual nourishment for human creativity”. It
explains the attention that the Galician romantics, such as Eduardo Pondal, paid
to the medieval history of their country and to the personality of the Celtic leader
Breogan (many Galicians consider themselves descendants of the Celts). Besides,
the image of Camoes is very close to Eduardo Pondal: In that time the idea of the
Galician-Portuguese linguistic brotherhood was born, which still has its adherents. A strong influence of the folk poetry, also typical for many romanticists, is
significant in the work of the greatest Galician poetess Rosalia de Castro. There
were also bilingual poets who wrote in both Galician and Spanish, such as Ramon
del Valle Inclán.
In the 20th century, after the establishment of the Francisco Franco’s dictatorship — by the way, a native Galician — the Galician language was, nevertheless,
again ousted from literature, and returned to it only with the accession of King
Juan Carlos I. Most of the modern Galician poets prefer the free verse. They try
to compensate the absence of rhyme and rhythm by the complicated imagery.
Obviously, they continue the “dark style” of the Spanish and Portuguese Baroque.
123
Начало галисийской поэзии восходит к XIII столетию. Галисийский,
или галисийско-португальский, язык был в ту пору литературным на всем
Пиренейском полуострове. Особенности галисийско-португальской поэзии
в том, что ее жанры частично восходят к народной песенной традиции
(«песни о милом друге», написанные от имени влюбленных девушек
авторами-мужчинами), частично — к провансальской поэзии («песни о
любви»), оказавшей громадное влияние на словесность всей Западной
Европы. Один из поэтов-трубадуров, португальский король Дионисий I,
прямо признается, что хочет воспеть свою даму «на провансальский лад».
Уникальным жанром стали «Песни о Деве Марии», созданые Альфонсом Х
Мудрым, королем Кастилии и Леона.
К XVI в. галисийский язык перестал быть литературным. Возрождение
галисийской поэзии относится к XIX столетию — эпохе романтизма. Как
и во всех романских странах, романтизм в Галисии появился позже, чем в
Германии и Англии, где зародился. Напомним совершенно верную мысль
Н. А. Бердяева, что романтизм — это тоже своего рода возрождение, только
не античных, а средневековых принципов в искусстве. По его словам, «это
есть тоже проявление гуманизма, но пытающееся спасти человеческое
творчество, оплодотворив его средневековыми началами. В средних веках
ищут духовного питания для человеческого творчества» (Бердяев Н. А.
Смысл истории. М., 1990. С. 114). Этим и объясняется пристальное
внимание галисийских романтиков — таких, как Эдуардо Пондаль —
к средневековой истории своей страны и к личности кельтского вождя
Бреогана (многие галисийцы считают себя потомками кельтов). Тому же
Эдуардо Пондалю близок и образ Камоэнса: именно тогда возникла идея
галисийско-португальского языкового братства, имеющего приверженцев
и в наши дни. Сильнейшее влияние народной поэзии, также характерное
для многих романтиков, ощутимо в творчестве крупнейшей галисийской
поэтессы Росалии де Кастро. Были и двуязычные поэты, писавшие как погалисийски, так и по-испански — в их числе Рамон дель Валье Инклан.
В ХХ в. после установления диктатуры Франсиско Франко — кстати,
родом галисийца — галисийский язык, тем не менее, снова был вытеснен
из литературы и вернулся в нее лишь с воцарением короля Хуана Карлоса I.
Большинство современных галисийских поэтов предпочитают верлибр.
Отсутствие рифм и ритма они стремятся компенсировать усложненной
образностью. Здесь очевидна их преемственность по отношению к «темному
стилю» испанского и португальского барокко.
Автор: Родосский Андрей Владимирович, доцент, кафедра романской филологии, СПбГУ,
Санкт-Петербург, rodossky@yandex.ru
Название: Основные особенности галисийской поэзии
Аннотация: В докладе рассмотрены основные этапы развития галисийской поэзии —
поэзия трубадуров, романтизм, современность — и творчество отдельных поэтов — таких, как
124
короли Дионисий I и Альфонс Х Мудрый, Эдуардо Пондаль, Росалия де Кастро, Рамон дель
Валье-Инклан. Отмечено влияние на галисийскую поэзию народного творчества, трубадуров,
Камоэнса, интерес галисийских поэтов к средневековой истории, а также отголоски испанопортугальского барокко, проявившиеся в ХХ в.
Ключевые слова: галисийская поэзия, галисийско-португальский язык, трубадуры,
романтизм, верлибр
Author: Rodosskiy Andrey Vladimirovich, Assosiate Professor, Department of Romance Philology, St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, rodossky@yandex.ru
Title: The Main Peculiarities of Galitian Poetry
Keywords: Galician poetry, Galician-Portuguese language, troubadours, Romanticism, free verse
Алташина Вероника Дмитриевна / Altashina Veronika Dmitrievna
Паскаль и Унамуно / Pascal and Unamuno
In La Agonía del Cristianismo (The Agony of Christianity) (1931), one of
Unamuno’s famous philosophical works, he called himself the “Spanish Pascal”.
In his major philosophical essay Del Sentimiento Trágico de la Vida (The
Tragic Sense of Life) (1913) Unamuno said, “Among men of flesh and blood
there have been typical examples of those who possess this tragic sense of life.
I recall now Marcus Aurelius, St. Augustine, Pascal, Rousseau, Rene, Obermann,
Thomson, Leopardi, Vigny, Lenau, Kleist, Amiel, Quental, Kierkegaard — men
burdened with wisdom rather than with knowledge”. Pascal’s influence on Unamuno’s ideology is known but has not been scrutinized carefully, and this is the
aim of this article.
Pascal’s most influential theological work is the Pensées (Thoughts). He was
working on it in the last years of his life, but had not completed it before his
death. It was supposed to be a sustained and coherent examination and defense
of the Christian faith, with the original title Apologie de la religion Chrétienne
(Defense of the Christian Religion). His major question was the man’s position in
the world. “After all what is a man in the nature? Nothing compared to infinity,
everything compared to nothing, a central point between nothing and everything
and finally far from understanding either. The ends of things and their beginnings
are impregnably concealed from him in an impenetrable secret. He is equally incapable of seeing the nothingness out of which he was drawn and the infinity by
which he is absorbed”. In his philosophical essays and his nívolas Unamuno also
tried to define the position of men and the problems of their existence.
The questions of faith, immortality and eternal life are in the center of Pascal
and Unamuno’s reflections. They both would like to find out “where I come from
and where I am going”. Unamuno is considered as one of the representatives of
existentialism and so is Pascal; Unamuno’s doctrine is named “personalism” be125
cause personality is in the center of his universe, and this personality is on the way
between death and life, faith and unbelief, everything and nothing.
Pascal’s and Unamuno’s philosophy was not systematic, but rather a negation
of all systems and an affirmation of faith “in itself”.
Автор: Алташина Вероника Дмитриевна, доктор филологических наук, доцент, кафедра
зарубежной литературы, РГПУ им. А. И. Герцена, Санкт-Петербург, nikaalt@bk.ru
Название: Паскаль и Унамуно
Аннотация: В «Агонии христианства» Унамуно назвал себя «испанским Паскалем»,
признав тем самым влияние, оказанное на него французским мыслителем XVII в. Проблемы
смерти и бессмертия, трагизма человеческого существования являются центральными для
обоих мыслителей. В статье анализируется влияние «Мыслей» Паскаля на философские эссе
и «ниволы» Унамуно.
Ключевые слова: философия, христианство, религия, бессмертие, экзистенция, нивола
Author: Altashina Veronika Dmitrievna, Doctor of Philology, Associate Professor, Department
of Foreign Literature, Herzen State Pedagogical University of Russia, St Petersburg, Russia, nikaalt@
bk.ru
Title: Pascal and Unamuno
Summary: In La Agonía del Cristianismo (The Agony of Christianity) (1931), one of Unamuno’s famous philosophical works, he called himself the “Spanish Pascal”. Thus he recognized Pascal’s
influence on his ideology. The questions of faith, immortality, and eternal life are central to Pascal and
Unamuno’s reflections. The subject of this article is the influence of Pensées (Thoughts) by Pascal on
the philosophical essays and nívolas by Unamuno.
Keywords: philosophy, Christian religion, immortality, existence, nívola
Абрамова Марина Анатольевна / Abramova Marina Anatolievna
«Словарь для досужих» Жуана Фустера:
традиция Мишеля Монтеня в валенсийской эссеистике ХХ в. /
Diccionari per a ociosos (Dictionary for Idlers) by Joan Fuster:
Michel de Montaigne’s Traditions in Valencian Publicism of the 20th Century
Diccionari per a ociosos, first published in 1964, was Joan Fuster’s second
most popular book, closely following the famous We, the Valencians. It was written in the author’s favourite genre of an essay, but is still unique, since it was
designed as a dictionary of a specific kind, i.e. ideographic one, which combines
the words according to the associative, i.e. quite subjective, principle.
Due to the combination of these two genres, Fuster achieves a specific effect.
On the one hand, the loose form of discourse, that was set by the essay genre
founder M. de Montaigne, appears to be structured like a thesaurus (the words
discussed in the essay are ordered alphabetically; they form semantic fields,
etc.), on the other hand, the texts, which look like dictionary entries, lose their
academic lexicographic rigour and acquire the character of partial statements.
126
The author expressly emphasized this “informal character” in the introduction.
He talks about inconsistent nature of his notes that resemble intimate talk with
friends, as if echoing Montaigne (“I have never aimed at any targets save familial
and personal ones”). They most certainly appeal to the “idlers”.
This writing primarily focuses on meditation upon words, concepts, and,
moreover, upon the universe and the human being. Like in Montaigne’s work,
the innocently looking form conceals the most topical issues and profound philosophical notions. Each entry, apart from the key concept contained in the title,
simultaneously contains two or three accompanying key notions and words, that
are put, as a rule, in a most unexpected context overthrowing the canons. Paradoxical view on things is among Fuster’s main methods. As a result, all the words
and concepts he discusses are reconsidered and given additional, controversial
connotations. What is more, a special universe is created within the book, as the
key notions of different entries correlate with each other, shaping a peculiar stereoscopic vision of the scrutinized issues. Thus, all the texts feature the key concepts: illusion — reality, person — fate — fortune, freedom — dictatorship, a
writer and society…
Fuster’s Dictionary, like Montaigne’s Essays or other humanists’ writings,
displays its author’s incredible erudition. A careful reader is urged to rediscover —
through word and culture — the world both around and within him — the task already conceived by the Renaissance thinkers. Fuster justly sees his own time as
the turning point when everything in the world has shifted and people started to
think and act differently.
Thereby Montaigne’s tradition deliberately adopted by Fuster is simultaneously transformed and enriched by him.
Жуан Фустер — одна из определяющих фигур в каталоноговорящем
культурном сообществе ХХ в. “Diccionari per a ociosos”, впервые
опубликованный в 1964 г., — его вторая по популярности книга, вслед за
знаменитой «Мы, валенсийцы». Она написана в излюбленном автором
жанре эссе, однако уникальна, поскольку построена в виде словаря особого
рода — идеографического, где слова группируются по ассоциативному,
иначе говоря достаточно субъективному принципу. Благодаря скрещиванию
этих двух жанров Фустер добивается особого эффекта: свободная форма
рассуждения, заданная в эссе еще его основоположником М. Монтенем,
структурируется с помощью словарного костяка (так, слова, которые
обсуждаются в эссе, расположены в алфавитном порядке, они образуют
семантические ряды и т. д.), однако кажущиеся на первый взгляд словарными
статьями тексты лишаются академической, собственно словарной строгости
и приобретают свойства частных высказываний. Эта «неофициальность»
нарочито подчеркнута автором в предисловии, где Фустер, словно вторя
127
Монтеню, говорит о «маргинальном» характере своих заметок, которые
больше похожи на задушевные беседы с друзьями.
Основная тенденция произведения — размышления над словами,
понятиями, а по сути — над миром и человеком. Как и у Монтеня, под
внешне «безобидной» формой кроются актуальнейшие темы и глубокое
философское содержание. Каждая словарная статья, помимо вынесенного в
заголовок ключевого понятия, содержит возникающие по ходу рассуждений
пару-тройку сопутствующих ключевых слов и понятий, причем как
правило поставленных в неожиданный, нарушающий привычную
норму контекст. Парадоксальность взгляда на вещи — один из основных
приемов, используемых Фустером. В результате все обсуждаемые слова и
понятия переосмысляются, обрастают дополнительными, парадоксально
возникающими коннотациями. Более того, в книге создается особый
универсум, поскольку ключевые понятия разных статей перекликаются
друг с другом, создавая своеобразную стереоскопическую перспективу
рассматриваемых проблем. Так, через все тексты проходят ключевые темы:
иллюзия — реальность, человек — судьба — случай, свобода — диктатура,
писатель — общество…
«Словарь» Фустера, подобно «Опытам» Монтеня или произведениям
любого гуманиста, свидетельствует о невероятной эрудиции автора.
В нем возникает сплав культурного, социального, психологического,
общечеловеческого и личностного контекстов. Его читатель призывается
заново открыть для себя — через слово, культуру — окружающий мир и
себя самого: задача, поставленная уже авторами эпохи Ренессанса. Фустер,
как и гуманисты, воспринимает свое время как эпоху переломную, что
обусловлено включением истории своей страны в контекст истории мировой.
Таким образом, традиция Монтеня, сознательно используемая
Фустером, одновременно трансформируется и обогащается им.
Автор: Абрамова Марина Анатольевна, кандидат филологических наук, доцент, кафедра
истории зарубежной литературы, филологический факультет, Московский государственный
университет им. М. В. Ломоносова (МГУ), Москва, m.a.abramova@gmail.com
Название: «Словарь для досужих» Жуана Фустера: традиция Мишеля Монтеня в
валенсийской эссеистике ХХ в.
Аннотация: Доклад посвящен одной из ключевых фигур в каталоноговорящем
культурном сообществе ХХ в. — Жуану Фустеру — и его известнейшей книге, «Словарю
досужих». Рассматривается, какими способами Фустер создает особый универсум
произведения. Отмечается, что парадоксальность рассуждений наряду с энциклопедизмом —
одни из основных приемов, заставляющих читателя, через слово и культуру, заново открывать
окружающий мир и себя самого. Прослеживается также влияние на Фустера традиций Мишеля
Монтеня и других гуманистов.
Ключевые слова: Жуан Фустер, Мишель Монтень, Валенсийская эссеистика, XX век
Author: Abramova Marina Anatolievna, Ph. D. in Philology, Associate Professor, Department of History of Foreign Literature, Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia,
m.a.abramova@gmail.com
128
Title: Diccionari per a ociosos (Dictionary for Idlers) by Joan Fuster: Michel de Montaigne’s
Traditions in Valencian Publicism of the 20th Century
Summary: The article deals with one of the most important authors in Catalan cultured community of the 20th century — Joan Fuster — and his famous book Diccionari per a ociosos. Fuster’s
methods of creating a special universe within the book are analyzed. Paradoxical view on things is
among Fuster’s main methods. Fuster’s Dictionary, like Montaigne’s Essays or other humanists’ writings, displays its author’s incredible erudition. A careful reader is urged to rediscover — through word
and culture — the world both around and within him. Montaigne’s tradition deliberately adopted by
Fuster is simultaneously transformed and enriched by him.
Keywords: Joan Fuster, Michel de Montaigne, Valencian publicism, 20th century
Зернова Елена Сергеевна / Zernova Yelena Sergeevna
Сантьяго Русиньол и Рамон Казас, выдающиеся фигуры
каталонского модернизма / Santiago Rusiñol and Ramon Casas,
the Prominent Figures of the Catalan Modernism
Каталонский модернизм, яркое национально-романтическое течение,
возникшее в конце XIX – начале XX в., ассоциируется в сознании российских
ценителей искусства прежде всего с архитектурными достижениями эпохи
и именем выдающегося архитектора Антони Гауди. Между тем, модернизм
в Каталонии оказался поистине универсальным явлением, охватившим
все сферы культурного творчества и подарившим миру целое созвездие
великолепных художников, поэтов, прозаиков, драматургов, среди которых
особо выделяются две фигуры — Сантьяго Русиньола и Рамона Казаса, —
далеко не в должной мере оцененные за пределами Испании.
Трудно найти такую область культуры, в которой бы в той или иной
мере не проявил себя гений Русиньола. Живописец, поэт, прозаик,
драматург, публицист, литературный переводчик, коллекционер предметов
искусства, он громко заявил о себе как о поборнике тотального искусства и
стал своего рода символом истинного художника-модерниста, живущего во
имя и ради искусства, бросающего вызов серой обыденности. Незаурядная,
разносторонне одаренная личность, Русиньол по праву признан душой
художественного авангарда Каталонии начала XX столетия, а его
писательская слава уже при жизни перешагнула границы Каталонии.
Сфера приложения талантов друга и соратника Русиньола Рамона
Казаса была ограничена изобразительным искусством, но зато в этой
области он проявил себя в полной мере, заслужив признание коллег и
общественности в качестве лидера испанского модернизма. Известнейший
живописец, график, мастер портрета и карикатурист, Рамон Казас наряду с
Русиньолом выступает инициатором всех дерзновенных начинаний молодой
художественной элиты своего времени, начиная с проводившихся в Ситжесе
129
(маленьком рыбацком поселке, который усилиями друзей превращается
в европейскую Мекку современного искусства) Модернистских фестивалей,
и заканчивая созданием в Барселоне легендарного богемного кафе «Четыре
кота», где впервые получил признание публики молодой Пикассо.
Автор: Зернова Елена Сергеевна, кандидат филологических наук, доцент, кафедра
романской филологии, СПбГУ, Санкт-Петербург, elenazernova@mail.ru
Название: Сантьяго Русиньол и Рамон Казас, выдающиеся фигуры каталонского
модернизма
Аннотация: В предлагаемом докладе на примере творчества Сантьяго Русиньола и Рамона
Казаса рассматриваются особенности формирования и бытования каталонского модернизма,
пути адаптации и интерпретации социальных и эстетических установок интернационального
стиля в конкретных национальных условиях, а также проводятся параллели с соответствующими
культурными явлениями и художественными поисками в России.
Ключевые слова: модернизм, Каталония, Сантьяго Русиньол, Рамон Казас
Author: Zernova Yelena Sergeevna, Ph. D. in Philology, Associate Professor, Department of
Romance Philology, St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, elenazernova@mail.ru
Title: Santiago Rusiñol and Ramon Casas, the Prominent Figures of the Catalan Modernism
Summary: Based upon the works of Santiago Rusiñol, great symbolist artist, poet and playwright, and Ramon Casas, famous portraitist and graphic designer, this paper considers the specific
way of how the Catalan modernism was formed and existed, and discusses how the international social and esthetic criteria have been adapted for particular national conditions. Additionally, the report
draws parallels with Russian cultural phenomena and artistic quest.
Keywords: modernism, Catalonia, Santiago Rusiñol, Ramón Casas
Николаева Ольга Станиславовна / Nikolaeva Olga Stanislavovna
Салвадор Эсприу: каталонский поэт XX века / Salvador Espriu:
a Catalan Poet of the 20th Century
Salvador Espriu defined poetry as cognition and communication, something
similar to philosophy and science. His work is a quest of a thinker, who strives
to find answers to eternal, cardinal for people, questions and to get closer to the
greatest mystery of life, i.e. death. This theme – important both now and in the
past — is present all throughout the poet’s works. Commitment to a definite range
of problems forms the base for unitarity in the works of Espriu, the philosopher.
Espriu presents ideas as poetical images, transforms the philosophical postulates
of different ages into the language of poetry.
A human being is the central subject in Espriu’s works. His poetry is about his
own lifetime, about a human being’s fate in general, as part of history and culture.
For Espriu, a human being is something finite, restricted by earthly existence,
who finds a powerful support in belonging to the humankind, i. e. in the continuity of life and creation. Espriu does not contrast the individual and the collective
aspects of a human being, but unites them by his works.
130
In the 20th century, the Catalan culture experienced not only growth and flourishing, but also long years of persecution and silence. Understanding that the
national peculiarity of his motherland was under threat of extinction, Espriu believed that his duty was to withstand it. His abstract thoughts about a human being
as a bearer of culture took real form when his native language and national culture
became endangered. For Espriu, culture appeals to the human being, is created by
and for the human being inside the national community.
Espriu appealed to his fellow citizens with “civil poetry” so that the society
would not forget its own cultural self-preservation. He realized that art was a
nation’s heritage, considered the Catalan literature an integral part of the humankind’s culture, but at the same time he thought that forgotten masterpieces were of
interest only for the intellectuals. Espriu repeatedly compared his national culture
to the culture of great extinct civilizations.
All these subjects — important for the poet — are reflected in the collection
Les cançons d’Ariadna, which united poems of different years. The collection
became an illustration of the author’s integrity and versatility, of his search for
unity and progressivity in his creative work.
The lyric hero is the main character of the collection. The hero makes journeys to the depth of his own soul, ascends snow peaks and the heights of knowledge. There is no disharmony or senses, search or torments, retribution or time
above there. Snow covers everything.
Other characters accompany the hero. The most numerous group consists of
fictional and real representatives of Sinera-Arenys, members of the Esprius. The
Bible characters, Greek and Oriental mythical heroes are near them.
The past with its mythological topics intertwined with characters of real life.
Historical and mythological heroes appeared in the Catalan writer’s books together with people who really lived near him, his relatives. Getting knowledge of
the humankind’s cultural richness and ordinary life occurs through the prism of
the family. The family helps to feel the bond with the past, the history, the world
and the motherland. To the great extent because of the family, the poet had an
idea of settling in Sinera, the idealized imaginary space with definite traits of the
Catalan town of Arenys.
One of the most famous Espriu’s poems is Inici de càntic en el temple. It
is an example of the “civil poetry” and belongs to the collection Les cançons
d’Ariadna. This poem is about patriotism and intergenerational continuity. The
poet is sure he is not alone in his endeavor to preserve the Catalan language as a
symbol of the culture and the country. He believes in the strength and purposefulness of the youth, who will continue the deeds of their fathers. The tradition will
not run out.
The collection Les cançons d’Ariadna is a polyphonic work, kaleidoscope
of figures and topics, reflecting the poet’s inner world and the world around him.
Espriu’s poetry, written by the poet and the philosopher, is rich with complicated
131
images and symbols, but it is topical at the same time. His works belong to the
specific moment and to the eternity.
Автор: Николаева Ольга Станиславовна, старший преподаватель, кафедра романской
филологии, СПбГУ, Санкт-Петербург, olga_nik@mail.ru
Название: Салвадор Эсприу — каталонский поэт XX века
Аннотация: В работе на примере поэтического сборника «Песни Ариадны»
рассматривается проблематика, присутствующая в большинстве произведений Салвадора
Эсприу, одного из наиболее известных поэтов Каталонии XX в. Лирический герой, одинокий
путник, упорно идущий к вершинам познания, находится в одном поэтическом пространстве
с ярмарочной толпой, хохочущей и грозной, а также с персонажами, прототипами которых
стали члены его семьи и близкие друзья. При этом Салвадор Эсприу создает унитарное
произведение, объединяя индивидуальное и коллективное начала, экзистенциальные, глубоко
личные переживания героя-одиночки и обращение к сообществу людей. Поэзия Эсприу
насыщена сложными образами и символами, и в то же время злободневна, а его творчество
принадлежит конкретному моменту и вечности.
Ключевые слова: каталонская поэзия, XX век, единство, индивидуальное, коллективное
Author: Nikolaeva Olga Stanislavovna, Senior Lecturer, Department of Romance Philology,
St Petersburg State University, St Petersburg, Russia, olga_nik@mail.ru
Title: Salvador Espriu: a Catalan Poet of the 20th Century
Summary: Salvador Espriu is one of the best-known Catalan poets of the 20th century. This
article tries to consider the range of problems characteristic for the majority of his works based on one
poetic collection Les cançons d’Ariadna. The lyrical hero, a lonely traveler, who persistently strives to
the heights of knowledge, shares the poetic space with the laughing and terrible crowd at a trade fair
and with the characters, whose prototypes were Espriu’s family members and close friends. Salvador
Espriu creates a unitary work by combining individual and collective principles: existential, deeply
individual feelings of a lonely hero and the appeal to the group of people. Espriu’s poetry is rich with
complicated images and symbols, but topical at the same time. His works belong to both a particular
moment and the eternity.
Keywords: Catalan poetry, 20th century, unitarity, individual, collective
Víctor García Ruiz / Виктор Гарсия Руис
A Playwright on the Web: Víctor Ruiz Iriarte /
Драматург в сети Web: Виктор Руис Ириарте
Автор: Виктор Гарсия Руис, профессор, Университет Наварры, Испания, vgruiz@unav.es
Название: Драматург в сети Web: Виктор Руис Ириарте
Аннотация: Сообщение имеет целью представить веб-страницу ruiziriarte.
com, посвященную испанскому драматургу Виктору Руису Ириарте (1912–1982),
чьи пьесы пользовались широким успехом в Мадриде 50-х и 60-х гг. Произведения
Ириарте, часто нарушающие традиционные жанровые границы, входят, однако,
в рамки комедийного, представляя собой оригинальные разновидности фарса,
юмора, социальной сатиры. В сообщении автор особо останавливается на двух
представленных на веб-странице моментах: на биографии драматурга, включающей
132
тексты и аудиозаписи, и на разделе «Писатель для театра», в котором собраны
тексты его 26 комедий, научный аппарат к ним, критические работы, рецензии на
постановки, авторские программы на радио и телевидении в аудио и видеозаписи.
Ключевые слова: Виктор Руис Ириарте, Веб страница, испанский театр
Author: Víctor García Ruiz, Professor, University of Navarra, Spain, vgruiz@unav.es
Title: A Playwright on the Web: Víctor Ruiz Iriarte
Summary: This paper aims at presenting the Web page ruiziriarte.com devoted to the
Spanish playwright Víctor Ruiz Iriarte (1912–1982), whose theatre thrived on the Madrid
stage during the 1950s and 60s. As for the genre, Ruiz Iriarte’s work can easily be framed
within the comedy, renewed by a singular blend of farce, imagination, humor and social
satire. I will focus on the two main sections of ruiziriarte.com:
1) Biography, including texts and audio.
2) A writer for the theatre, which contains the edited text, the study of and footnotes
to his 26 comedies, along with other materials like reviews of premières, original programmes, audio and video.
I will also show the other three parts of the web page: 3) His archive; 4) Picture Gallery; and 5) Bibliography.
Keywords: Victor Ruiz Iriarte, web page, Spanish theatre
133
Организационный комитет:
Comité Organizador:
Председатель:
Presidente:
Даудов Абдулла Хамидович, доктор исторических наук, профессор, декан Исторического факультета СПбГУ;
Sr. D. Abdullá Kh. Daúdov, Doctor en Historia, Catedrático, Decano de la Facultad de
Historia de la Universidad Estatal de San Petersburgo;
Сопредседатели:
Copresidentes:
Арельяно Игнасио, проф. кафедры испанской литературы университета Наварры,
председатель ГРИСО (Научной группы по изучению культуры Испании Золотого
века);
Sr. D. Ignacio Arellano, profesor, Catedrático de Literatura Española, Director del
Grupo de Investigación Siglo de Oro (GRISO) de la Universidad de Navarra;
Барышников Владимир Николаевич, доктор исторических наук, профессор, зав.
кафедрой истории Нового и Новейшего времени СПбГУ;
Sr. D. Vladímir N. Baríshnikov, Doctor en Historia, Catedrático, Jefe de la Cátedra de
Historia Moderna y Contemporánea de la Universidad Estatal de San Petersburgo;
Каганэ Людмила Львовна, доктор искусствоведения, главный научный сотрудник
Государственного Эрмитажа;
Sra. Dña. Ludmila L. Kagané, Doctora en Historia del Arte, Colaboradora científica en
Jefe del Museo del Hermitage;
Морозова Анна Валентиновна, кандидат искусствоведения, доцент кафедры
истории западноевропейского искусства СПбГУ;
Sra. Dña. Anna V. Morózova, Doctora en Historia del Arte, Profesora Titular de la
Cátedra de Historia del Arte de Europa Occidental de la Universidad Estatal de San
Petersburgo;
Мата Индурáин Карлос, профессор, генеральный секретарь ГРИСО (Научной
группы по изучению культуры Испании Золотого века) Университета Наварры,
секретарь института исследований культуры Золотого века (ИДЕА);
Sr. D. Carlos Mata Induráin, Profesor Investigador, Secretario del Grupo de Investigación
Siglo de Oro (GRISO) de la Universidad de Navarra y Secretario del Instituto de
Estudios Auriseculares (IDEA);
Члены Организационного комитета:
Vocales:
Багно Всеволод Евгеньевич, доктор филологических наук, директор ИРЛИ, членкорреспондент РАН;
Sr. D. Vsévolod E. Bagnó, Doctor en Filología, Director del Instituto de Literatura Rusa
“Pushkinskiy Dom” de la Academia de Ciencias de Rusia, miembro correspondiente de
la Academia de Ciencias de Rusia;
Ведюшкин Владимир Александрович, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИВИ РАН;
Sr. D. Vladimir A. Védiushkin, Doctor en Historia, Colaborador del Instituto de Historia
Universal de la Academia de Ciencias de Rusia;
Дмитриева Анна Алексеевна, доктор искусствоведения, доцент, заведующий кафедрой истории западноевропейского искусства СПбГУ;
Sra. Dña. Anna A. Dmitrieva, Doctora en Historia del Arte, Profesora Titular, Jefa de
la Cátedra de Historia del Arte Europeo Occidental de la Universidad Estatal de San
Petersburgo;
Корконосенко Кирилл Александрович, кандидат филологических наук, старший
научный сотрудник ИРЛИ РАН;
Sr. D. Kirill A. Korkonósenko, Doctor en Filología, Colaborador científico del Instituto
de Literatura Rusa “Pushkinskiy Dom” de la Academia de Ciencias de Rusia;
Мёд Наталья Григорьевна, доктор филологических наук, профессор кафедры романской филологии СПбГУ;
Sra. Dña. Natalia G. Miod, Doctora en Filología, Catedrática de Filología Románica de
la Universidad Estatal de San Petersburgo;
Петрова Ариадна Александровна, кандидат исторических наук, доцент кафедры
истории Нового и Новейшего времени СПбГУ;
Sra. Dña. Ariadna A. Petrova, Doctora en Historia, Profesora Titular de la Cátedra de
Historia Moderna y Contemporánea de la Universidad Estatal de San Petersburgo;
Прикладова Мария Александровна, ассистент кафедры истории западноевропейского искусства СПбГУ;
Sra. Dña. Maria A. Prikládova, Asistente de la Cátedra de Historia del Arte Europeo
Occidental de la Universidad Estatal de San Petersburgo;
Светлакова Ольга Альбертовна, кандидат филологического наук, доцент кафедры
истории зарубежных литератур СПбГУ;
Sra. Dña. Olga A. Svetlakova, Doctora en Filología, Profesora Titular de la Cátedra de
Historia de las Literaturas Extranjeras de la Universidad Estatal de San Petersburgo;
Шашков Юрий Алексеевич, кандидат исторических наук, доцент факультета
Иностранных языков РГПУ им. Герцена, председатель Ассоциации испанистов
Санкт-Петербурга;
Sr. D. Yury A. Shashkov, Doctor en Historia, Profesor Titular de la Universidad
Pedagógica Estatal de Rusia “Herzen”, Presidente de la Asociación de Hispanistas de
San Petersburgo;
Шмонин Дмитрий Викторович, доктор философских наук, профессор, Проректор
по научной работе Русской христианской гуманитарной академии;
Sr. D. Dmitriy V. Shmonin, Doctor en Filosofía, Catedrático, Vicerrector académico de
la Academia Ruso-Cristiana de humanidades;
Холод Максим Михайлович, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Древней Греции и Рима СПбГУ;
Sr. D. Maxim M. Khólod, Doctor en Historia, Profesor Titular de la Cátedra de Historia
Antigua de Grecia y Roma de la Universidad Estatal de San Petersburgo;
Янченко Денис Геннадьевич, кандидат исторических наук, менеджер отдела научных исследований по направлениям история, психология и философия СПбГУ;
Sr. D. Denis G. Yánchenko, Doctor en Historia, manager del Departamento de
Investigaciones Científicas de la Universidad Estatal de San Petersburgo;
Ярмош Анастасия Сергеевна, ассистент кафедры Истории западноевропейского
искусства СПбГУ.
Sra. Dña. Anastasia S. Yarmosh, Asistente de la Cátedra de Historia del Arte Europeo
Occidental de la Universidad Estatal de San Petersburgo;
Координатор конференции:
Морозова Анна Валентиновна, доцент кафедры истории западноевропейского искусства СПбГУ.
Coordinadora: Sra. Dña. Anna V. Morózova, Doctora en Historia del Arte, Profesora
Titular de la Cátedra de Historia del Arte Europeo Occidental de la Universidad Estatal
de San Petersburgo.
Корректоры Н.В. Бакланова, Н.В. Мишакова
Верстка С.С. Смирновой
Подписано в печать 18.11.2013.
Формат 60х84/16. Тираж 100 экз. Заказ 18/11-2013
Отпечатано на полиграфической базе копировально-множительного участка
Исторического факультета СПбГУ.
Санкт-Петербург, Менделеевская линия, дом 5