В постели с современным искусством

4 сентября, 2014, четверг
11
КУЛЬТУРА
В постели с современным
искусством
В Финляндии подошёл к концу Хельсинкский фестиваль
премьера
В Доме музыки
поставили «Оранго»
Гигантское чёрное пространство зала Хельсинкского
дома музыки. Зрительские ряды полны. Свет лишь чуть
приглушён. К оркестру выходит дирижёр Эса-Пекка Салонен, а на больших экранах над сценой появляется изображение так и не построенного в Москве Дворца Советов, ради которого был взорван храм Христа Спасителя.
Сам процесс взрывания храма тоже показывают – всего
через несколько секунд. Трудно сказать, знает ли всю эту
историю, показанную режиссёром и видеодизайнером
Луи Прайсом, финский зритель. Но российская часть публики поёживается.
ак на Хельсинкском фестивале началось одно из самых
громких событий – премьера пролога малоизвестной оперы Дмитрия Шостаковича «Оранго».
Само произведение композитора стало известно совсем недавно – лишь в 2004 году, когда его нашла сотрудник Музея музыки имени М. Глинки и научный сотрудник архива Шостаковича Ольга Дигонская. С тех пор его исполняли всего пару раз, а
полноценной постановки не было до сих пор. Впрочем, то, что
было представлено на Хельсинкском фестивале, тоже не может
быть названо в полной мере спектаклем – это semi-stage, «полуконцертное» исполнение. Так что у России ещё остаётся шанс
первой поставить произведение знаменитого на весь мир соотечественника.
Кстати, и к нынешней постановке российские артисты приложили руку. Точнее – голоса. Партии в спектакле исполняли солисты Академии молодых оперных певцов Мариинского театра.
Сюжет, использованный Шостаковичем в написании этой
музыки, а также судьба сочинения (его должны были исполнить в Большом театре по случаю годовщины Октябрьской
революции в 1932 году, однако этого так и не произошло) привели к расхождениям в трактовках. Одни считают, что оперу
запретили из-за крамольной сатиры на советское общество, а
другие (и к ним относится сама Ольга Дигонская) – что либреттисты Алексей Толстой и Александр Старчаков попросту
не уложились в сроки, будучи параллельно занятыми написанием пьесы «Патент 119». В итоге Большой театр отмечал дату
сборной праздничной программой, а от премьеры пришлось
отказаться.
Однако на Западе (и финские коллеги не исключение) уверены, что работа была остановлена из-за запрета. Они полагают невозможным, чтобы в Советском Союзе появилась опера,
полная сатиры на империю и абсурда.
Фабула имеющегося фрагмента вкратце такова: в СССР
приезжает группа иностранцев, и им показывают всевозможные достижения – номера самодеятельности и выступление
«восьмого чуда света» – балерины Насти Терпсихоровой
(её танец финские зрители увидели на видео). «Весельчак»повествователь (Денис Беганский), описывая достижения Советского Союза, повторяет жест Ленина с той самой несостоявшейся высотки Дворца Советов. Ему вторит хор.
Однако заморские гости просят показать им Оранго (здесь в
музыке Шостаковича появляются карикатурные танцевальноэстрадные мотивы). Зоолог исполняет их желание, хвастаясь,
что его подопечный «ест при помощи ножа и вилки, сморкается,
играет чижика и даже произносит «э-хе-хе». Однако тот, кого
они видят, не похож на выученную обезьяну. Скорее это несчастный человек, которому пришлось ею стать. Он был в прошлом неплохим журналистом (он этом «вспоминает» гость из
Франции, учитель Оранго), но потом что-то произошло… Ивану Новосёлову удалось создать мрачный и интригующий образ
несчастного человека-зверя. «Душно мне, душно под шкурой
зверя!» – произносит герой. И публика в зале понимает, что
«зоопарк» находится по другую сторону клетки, нежели казалось первоначально.
К сожалению, 35-минутный пролог – это всё, что имеет современный слушатель от несостоявшейся оперы. Как развивались события и чем она могла бы закончиться – осталось нерешённым: Шостаковичу было просто не над чем продолжать
работу, существовавшая к тому моменту часть либретто была
использована целиком. Однако автор спектакля и одновременно художественный руководитель фестиваля Эрик Сёдерблум
сумел явить миру достаточно законченное действо, заинтриговавшее зал.
Эса-Пекка Салонен с лёгкостью воплотил музыку Шостаковича в оркестровке Джерарда Макберни (сам композитор
создал лишь фортепианную версию). В сравнении с весьма
вялой интерпретацией Четвёртой симфонии, прозвучавшей
после антракта, достаточно лёгкий для восприятия «Оранго»,
гротескный и ироничный, вплоть до кабаретной эстетики, казался образцом собранности.
Видеоряд спектакля дополняли совершенно необязательные для этой постановки кадры едущих танков и бронетранспортёров, марширующая армия, на которую накладывалось
изображение горящего огня… В конце концов, гибель человеческий личности и мировая война – не такие близкие звенья
цепи. Или всё-таки нет?
Т
Отель на один-единственный номер, который вырос вокруг «Морской нимфы», забронировали на все даты в первые же часы
Соседи завершают марафон искусств, собравший туристов со всех концов света.
Впереди – только выступление блистательного дирижёра Даниэля Баренбойма
с Берлинской государственной капеллой.
7 сентября они исполнят Восьмую симфонию Шуберта и музыкальную поэму
Штрауса «Жизнь героя». Но некоторые выставки на улицах и в музеях города ещё
можно посмотреть.
В
дни фестиваля финская столица
преобразилась: на улицах стало
больше туристов, в том числе из
дальних азиатских стран, а на улицах стали встречаться неожиданные
объекты. И жители города оценивают их появление по-разному.
Например, писающий мальчик, а точнее,
восьмиметровый розовый великан со стыдливой мордашкой, объявившийся на Торговой площади возле паромного терминала,
пришёлся по нраву далеко не всем. Юноша,
которого автор – финский скульптор Томми
Тоя – назвал Bad bad boy («Плохой, плохой
мальчик!»), действительно выглядит неоднозначно. Но все вопросы отпадают, когда начинаешь знакомиться с творчеством Томми
Тоя поближе – благо его выставка сейчас как
раз проходит в Художественном музее Амоса
Андерсона в самом сердце города (она будет
открыта до 27 октября).
Первая мысль, которая возникает, когда заходишь в огромный зал, наполненный целой
армией, прямо скажем, уродливых глиняных
человечков, – что их создатель не дружит с
головой. Потому что есть что-то маниакальное в том, в каких количествах он лепит своих мальчиков (их более сотни!) и какими он
их показывает.
Томми – спокойный тихий юноша с бритой
головой – морщит лоб, когда его расспрашиваешь о концепции. Объясняет неохотно, а
зря: толкование в корне меняет отношение к
увиденному. Оказывается, его герои – это то,
какими мы все, люди, чувствуем себя изнутри. Это наше ощущение себя, наше душевное состояние. Потому, если приглядеться,
персонажи, которые выходят из рук скульптора, очень похожи друг на друга и в то же
время неповторимы – а самое главное, у них
у всех добрые глаза.
Кстати, появление большого писающего
мальчика – не единственное событие, изменившее панораму гавани Хельсинки. Ещё
там появилась большая чёрная коробка – с
неожиданным сюрпризом внутри.
Чёрная коробка с вывеской «Отель Манта» – на самом деле проект японского художника Тацу Ниси, который знаком посетителям «Манифесты» в Эрмитаже. Те,
кто заходил этим летом в Зимний дворец,
наверняка видели неподалёку от Иорданской лестницы, наверху, избушку, возведённую из досок с облетающей краской, прямо
в одном из залов. Самые любопытные даже
поднимались наверх, заходили внутрь. И
обнаруживали там, в интерьерах обычной
советской квартиры (с классическим мебельным гарнитуром, фрагменты которого
сохранились, думаю, в большинстве семей),
роскошную эрмитажную люстру. Люстру
никто не трогал, она висит на своём месте –
а домик с интерьером был выстроен вокруг
неё. Так вот, точно такой же проект показал
японский художник и в Хельсинки. Только
вместо эрмитажной люстры «в национальный интерьер» с обоями, украшенными
героями Калевалы и видными деятелями
финской истории, включая нашего Александра II, попала статуя фонтана – Хавис
Аманда.
В Финляндии художник пошёл в своём
эксперименте гораздо дальше Петербурга.
Аманда его усилиями оказалась точнёхонько
посреди… двуспальной кровати гостиничного номера. Как тут не вспомнить «Формулу
любви»! Особенно с учётом того, что гостиничный номер действительно сдаётся (в нём
есть всё необходимое, включая санузел).
Днём сюда ходят туристы и прочие любители
искусства, а ночью – заселяется постоялец.
Любители острых ощущений забронировали
все ночи до окончания экспозиции в первые
же часы, благо стоило это не так дорого, как
могло бы, – 130 евро за ночь. Правда, как рас-
Томми Тоя и его писающий мальчик
после окончания выставки в Хельсинки
отправятся дальше по Европе
сказывал первый обитатель этой «коробочки
в воздухе», спать со скульптурой очень неуютно, несмотря на шикарный вид на Финский залив из окна.
«В заключении» Аманда будет находиться
до 12 октября. Многие горожане возмущены
тем, что, по сути, на это время город лишился одной из своих любимых достопримечательностей (войти в отель можно лишь за
деньги). А другие философски замечают:
когда эта статуя появилась, многие возмущались её наготе, а теперь же, когда она от
глаз скрыта, – люди снова недовольны. На
всех не угодишь!
вернисаж
Шведская художница возвращается
из добровольного забвения
В рамках Хельсинкского фестиваля в выставочном зале Taidehalli до 28 сентября проходит
экспозиция «пионера абстракции» – Хильмы
аф Клинт, которую миру только предстоит открыть, спустя 70 лет после её смерти.
ведская художница, спиритистка и одна
из первых представителей абстрактной
живописи – так говорит о ней энциклопедия. Хильма аф Клинт – удивительный пример
женщины-художника конца XIX – начала ХХ века,
не только осознанно занимавшейся живописью
профессионально, но и создавшей новое направление в искусстве. Её картины нельзя в полной мере
отнести ни к одному течению. В них своя геометрия рисунка и своя философия. Удивительная и
светлая, несмотря на непростую жизнь автора.
Хильма аф Клинт начала заниматься живописью
в 1880-м на подготовительных курсах Технической
школы Стокгольма, а с 1882 по 1887 год обучалась
в Королевской академии изящных искусств. Там
она считалась талантливой студенткой и по окончании обучения получила студию. На выставке в
Хельсинки можно увидеть её работы той поры –
чётко прорисованные линии цветов и лепестков,
словно они были написаны для учебника по ботанике. Или пейзажи в духе импрессионистов (таков
её «Весенний пейзаж – вид залива Ломма», написанный в 1892-м). Она считала растения совершенными не нуждавшимися в «улучшениях», а потому
писала их такими, какими видела.
Однако параллельно художник занималась спири-
Ш
тизмом – интерес к потустороннему миру возрос у
неё после смерти сестры в 1880-м. До нас дошли так
называемые автоматические карандашные рисунки
Хильмы, сделанные ею в состоянии изменённого
сознания (в дальнейшем она постоянно обращалась
к нему уже в качестве медиума). И это работы, в которых проявилась будущая философия её картин:
художник пыталась изобразить внутреннее содержание мира – в противовес миру зримому.
Среди её произведений следующих лет – так называемая «храмовая живопись» («храмом» в понимании автора был сам духовный мир человека). В
ней рассматривались природа человеческого тела,
этапы жизни – от детства к старости. На полотнах
можно заметить буквы U и W – как обозначения
духовного и материального. Имела значение и цветовая символика: жёлтое в картинах аф Клинт обозначало мужское начало, синее – женское. Приказ
написать эти работы Хильма якобы получила свыше, во время очередного сеанса.
В те годы автор оставила свою мастерскую и
переехала к матери, ослепшей в 1908 году и нуждавшейся в постоянном уходе. Тогда же она познакомилась с антропософом Рудольфом Штайнером,
повлиявшим на её мировоззрение и живопись.
Так аф Клинт увлеклась эзотерическим христианством. Но и это не была последняя веха в её творчестве. После смерти матери в 1920-м она переехала
в Швейцарию и вновь изменила художественную
манеру, отказавшись от геометрии и перейдя на акварель. К тому времени ей было уже за 60.
Свои абстрактные работы, написанные после
Развитие материального мира от единства к множеству, его испытания и, наконец, возврат
к цельности – таков сюжет «алтарного» триптиха, созданного в 1915 году
1906 года, Хильма аф Клинт миру не показывала,
полагая (возможно, справедливо), что они не будут
поняты современниками. Она завещала впервые
выставить их не раньше чем через два десятилетия
после её смерти. Но люди узнали о ней ещё позже.
Художника не стало в 1944-м, а первая выставка аф
Клинт прошла только в 1986 году. Её работ до сих
пор нет в постоянных экспозициях музеев мира.
Они находятся в распоряжении специально созданного фонда в Стокгольме. В настоящее время
картины Хильмы аф Клинт совершают путешествие по миру – в рамках турне уже прошли выставки в Стокгольме и Берлине.
Материалы полосы подготовила
Алина Циопа, фото автора