Экономическая история - Историко

ИНФОРМАЦИОННО
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
хро 7
^
4
2009
И здается с июня 2005 г.
СОДЕРЖАНИЕ
Издатели выпуска:
Научный совет РАН
по проблемам российской
и мировой экономической
истории
Д иск уссион ны й клуб
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ КРИЗИСЫ:
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Центр экономической истории
при Историческом факультете
Московского
государственного университета
им. М. В. Ломоносова
В. А. Виноградов
Кафедра экономической
истории и информационных
технологий Мордовского
государственного университета
им. Н. П. Огарева
ТЕОРИЯ МОДЕРНИЗАЦИИ
И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ
В РОССИИ ................................................................. 7
Адрес редакции:
430000, Республика Мордовия,
Саранск, ул. Пролетарская, 63.
E-mail: zamisi@list.ru
Редактор Е. С. Русъкина
Компьютерная верстка,
художественное оформление
Г. Н. Давыдовой
Фотографии
Н. М. Арсентъва,
С. П. Карпова и др.
Подписано в печать 10.11.2009
Формат 70 х 108 1/ 1&
Бумага мелованная. Печать офсетная.
Гарнитура Petersburq. Уел. печ. л.
Тираж 300 экз. Заказ №
Отпечатано в ГУП РМ
«Республиканская типография
„Красный Октябрь”»
430000, г. Саранск, ул. Советская, 55а
РЕГУЛИРУЮЩАЯ РОЛЬ ГОСУДАРСТВА
В УСЛОВИЯХ КРИЗИСА ...................................... 3
Ю. П. Бокарев
Ю. П. Бокарев
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ КРИЗИСЫ
В ИСТОРИИ И ТЕОРИИ
(от торговых кризисов
к экономическим циклам) ......................................... 32
В. И. Кузищин
УГРОЗА ГОЛОДА КАК ФАКТОР
ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ............................41
Б. М. Шпотов
«ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ» В США ......................48
Н. М. Арсентьев
РОССИЙСКАЯ МЕТАЛЛУРГИЯ XIX ВЕКА
В КОНТЕКСТЕ ПРОЦЕССОВ
МОДЕРНИЗАЦИИ ....................................................53
ВЕСТИ НАУЧНОГО СОВЕТА
Протокол № 10 заседания
Научного совета РАН
по проблемам российской
и мировой экономической истории ....................... 65
Научная биография
Рынков Вадим Маркович ..........................................
68
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЦЕНТРЫ
Центр экономической истории
в Челябинском государственном университете ................................. 70
Изучение экономической истории Поволжья
на кафедре экономической истории
Самарского государственного экономического университета.......... 73
КОНФЕРЕНЦИИ
«ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ СИБИРИ
XX — начала XXI века»
II Всероссийская научная конференция
(Барнаул, 27—28 июня 2009 г.) ........................................................... 77
XV МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОНГРЕСС
ПО ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ
(Нидерланды, г. Утрехт, 3—7 августа 2009 г.) .................................. 80
Нидерланды, Утрехт ............................................................................... 86
Конференция, посвященная памяти
академика РАН А. А. ФУРСЕНКО ................................................... 90
Друзья уходят........................................................................................... 95
Всероссийская научная конференция
«ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ В РОССИИ:
ИСТОРИЯ, СОВРЕМЕННАЯ ПРАКТИКА, ПЕРСПЕКТИВЫ»
(Саранск, 20—21 ноября 2009г.) ........................................................ 97
XVI МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОНГРЕСС
ПО ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ
(Южная Африка, 9—13 июля 2012 г.) ............................................... 99
РЕЦЕНЗИИ
Рецензия на книг}?
В. А. Виноградова, И. М. Арсентьева, Л. И. Бородкина
«Экономическая история и современность:
к 20-летию Научного совета РАН по проблемам российской
и мировой экономической истории» ................................................. 100
Книжная полка ....................................................................................... 104
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
В р а м к а х заседания Н аучного совет а Р А Н по п роблем ам р о с ­
сийской и м и ровой эконом и ческой ист ории в г. Звен и городе
6 —8 ф е в р а л я 2 0 0 9 г. с о с т о я л с я к р у г л ы й ст о л н а т ем у
«Э кон ом и ч ески е к р и зи сы : и ст ория и со вр ем ен н о ст ь» .
Выступления его участников публикую т ся в дискуссионном клубе
бю ллет еня.
Вступительный доклад
председателя Научного совета РАН по проблемам российской
и мировой экономической истории академика РАН В. А. Виноградова
РЕГУЛИРУЮЩАЯ РОЛЬ ГОСУДАРСТВА
В УСЛОВИЯХ КРИЗИСА
Изучение истории экономических кризисов, не раз потрясавших мир в XX веке,
показывает, что в их преодолении решающая роль принадлежала государству, его эко­
номическому вмешательству в экономику, росту и значению государственной соб­
ственности в промышленности и в финансовой сфере. Таких примеров достаточно
много. Прежде всего, вспомним кризис 1929—1939 гг. в США, получивший название
Великой депрессии и потрясший экономику страны, приведший к невиданной безрабо­
тице. В целях выхода из кризиса президент США Франклин Рузвельт организовал за
счет государства массовое строительство шоссейных дорог. Так возникли миллионы
новых рабочих мест: строительство дорог означало не только огромные масштабы зе­
мельных работ, но и потребность во многих тысячах различных машин и механизмов,
что вызвало оживление в машиностроении, металлургии и других отраслях промыш­
ленности страны.
Другой пример: после окончания Второй мировой войны экономика многих госу­
дарств оказалась в плачевном, кризисном состоянии. Франция, Великобритания и ряд
других государств нашли выход в проведении широкой национализации промышлен­
ных предприятий и банков. Опираясь на этот фундамент, государство обеспечило вос­
становление экономики, а затем и ее быстрый рост.
Вспомним дефолт 1998 г. в России. В тот период государство, провозгласившее
неволиберальную политику в экономике, в результате приватизации потеряло основ­
ные экономические рычаги, что сделало его беспомощным перед лицом кризиса. По­
следствия были плачевны. Доля государства в 2002 г. оставалась достаточно высокой
лишь в электроэнергетике: ему принадлежало 52,6 % акций РАО ЕЭС России — круп­
нейшей естественной монополии, контролировавшей на тот момент 77,7 % суммарной
мощности электростанций страны и владевшей всей российской сетью линий электро­
передач. В оборонно-промышленном комплексе государству принадлежали активы, со­
ставлявшие лишь немногим более половины активов предприятий. Еще ниже была
доля государственного участия в активах компаний нефтеперерабатывающей отрасли
(24,5 %), нефтедобывающей промышленности (8,5 %), в машиностроении (0,4 %).
Новый президент РФ В. В. Путин остро нуждался в финансовых ресурсах, которые
позволили бы ему не только залатать бюджетные дыры, но и приступить сначала к
восстановлению, а затем и к модернизации полуразрушенной экономики, доставшейся
ему в наследство. Одних лишь инструментов налоговой политики для решения этой
задачи оказалось недостаточно. Поэтому было принято решение постепенно еоередото№ 7 Ш
2009 U
3
чить в руках государства крупные пакеты акций (в ряде случаев контрольные) во
многих компаниях, извлекающих доходы за счет природной ренты.
Наиболее яркий пример — ОАО Газпром. На долю этой крупнейшей в России
естественной монополии приходится около 20 % мировой и 85 % российской добычи
газа. Газпрому принадлежит разветвленная система транспортировки газа внутри Рос­
сии. Доля государственного участия в активах Газпрома постепенно увеличивалась на
протяжении всей путинской «восьмилетки», и уже с середины 2005 г. в собственности
государства фактически оказался контрольный пакет (немногим более 50 %) акций
ОАО Газпром.
Наряду с газовой последовательно наращивалось государственное присутствие в не­
фтяной отрасли, усиливался контроль за деятельностью нефтяных компаний. Только в
одной (хотя и крупнейшей) компании Роснефть, являющейся «крылом» Газпрома, доля
государственного участия выросла с немногим более 10 % в 2003 г. до 40 % в 2007 г. Это
произошло после того, как в декабре 2006 г. Роснефть приобрела 76,9 % акций основной
нефтедобывающей дочки бывшего ЮКОСа —ОАО «Юганскнефтегаз». Государственный
нефтебизнее позволил обеспечить приток в казн}? миллиардов нефтедолларов.
Экспансия государства не ограничивается сырьевыми и инфраструктурными отрас­
лями. Оно вернуло в результате экономических и других акций контрольные или
блокирующие пакеты акций во многих оборонных предприятиях. Еще в 2002 г. было
создано мощное государственное унитарное предприятие Росморпорт, за которым было
закреплено федеральное имущество морских портов с правом использования доходов
от различных портовых сборов. Примерно в то же время была образована государ­
ственная компания ОАО «Российские железные дороги» (ОАО РЖД).
Наиболее значимым событием самого последнего времени, обозначившим глубоко
эшелонированное проникновение государства в экономику, стали так называемые госу­
дарственные корпорации.
Идея создания госкорпораций вынашивалась несколько лет. Близкий к президенту
Сергей Чемезов еще в 2005 г. предлагал рассмотреть вопрос о создании на базе воз­
главляемого им ГУП «Рособоронэкспорт» новой структуры —Ростехнологии. И тем не
менее решение Путина об образовании в ряде стратегических отраслей промышленнос­
ти крупных госкорпораций для многих явилось неожиданностью.
Среди главных задач, поставленных перед госкорпорациями, были такие: быстрыми
темпами обеспечить реструктуризацию экономики, содействовать инновационному раз­
витию страны на базе эффективного применения знаний и постоянного совершенство­
вания технологий и в конечном счете добиться впечатляющих экономических резуль­
татов, позволяющих кардинально поднять уровень жизни в стране.
Одной из первых госкорпораций нового типа стал Банк развития и внешнеэкономи­
ческой деятельности (Внешэкономбанк), призванный обеспечить диверсификацию и ре­
альное повышение конкурентоспособности российской экономики. Немногим позднее
были созданы Объединенная авиастроительная корпорация (ОАК), Объединенная судо­
строительная корпорация (ОСК), Государственная корпорация в области атомной энер­
гии — Росатом, Государственная корпорация, объединившая производство вооружений —
Ростехнологии, а также Российская корпорация нанотехнологий. В конце ноября 2007 г.
Путин подписал Закон «О государственной корпорации по строительству олимпийских
объектов и развитию Сочи как горноклиматического курорта». Уже к концу 2007 г. на
долю госкорпораций приходилось около половины инвестиций в стране.
К 2008 г. в результате указанных экономических мер в России произошли консоли­
дация находящихся под управлением государства промышленных структур, укрупнение
пакетов акций в стратегических отраслях. Все это позволило России подняться с ко­
лен, в значительной мере восстановить свой экономический и политический престиж.
I
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
Экономический кризис, разразившийся во второй половине 2008 г. в США, быстро
перерос в мировой. Не обошел он и Россию. Как и другие государства, она не была к
нему готова, но накопленные финансовые резервы (около 600 млрд дол.) вселяли
известный оптимизм и позволили начать антикризисные мероприятия в экономике.
Прежде всего финансовую поддержку получили крупные банки, которым угрожало
банкротство. Переведенные им миллиард долларов должны были позволить продол­
жить кредитование промышленных предприятий, которым также грозило банкротство,
предотвратить переход бедствующих предприятий за бесценок в руки зарубежного
капитала. Однако благие намерения необходимо было сразу сопроводить организаци­
онными мерами, обеспечить полную прозрачность использования банками финансовых
вливаний, что, к сожалению, не было сделано. Банки в условиях бесконтрольности
использовали государственную помощь для собственного обогащения, для перевода
части полученных средств в зарубежные банки. Кредитование промышленности недо­
пустимо задержалось и стало осуществляться под такие высокие проценты, которые
оказались во многих случаях неприемлемыми. Многие предприятия сократили произ­
водство или остановились.
Допущенные правительством В. В. Путина ошибки при осуществлении антикризис­
ных мер привели к значительному росту в стране безработицы, высокой инфляции.
Цены на продовольствие быстро выросли, хотя в западных странах они существенно
снизились. Произошло резкое подорожание лекарств. Все это больно ударило по насе­
лению страны. Государство практически ничего не сделало для его финансовой поддер­
жки. Правда, предусмотрено повышение пенсий, но инфляция опережает эти повыше­
ния.
Все страны, охваченные финансовым кризисом, принимают свои антикризисные
меры. Например, США и Великобритания признали необходимость новой национали­
зации для укрепления своих экономических позиций и усиления регулирующей роли
в экономике. Это не были только декларации. В сентябре 2008 г. США национализиро­
вали два крупнейших ипотечных агентства, с которых и начался кризис.
В других западных странах финансовая помощь также оказывается в первую очередь
банкам, но одновременно и непосредственно предприятиям. Делается это на основе мно­
гочисленных условий, обеспечивающих прозрачность.
Приведу лишь один пример. В США в конгресс обратились известные автомобиль­
ные гиганты «Дженерал моторе», «Крайслер» и «Форд» е просьбой об оказании много­
миллиардной помощи. Конгрессмены сформулировали такие жесткие условия, что «Форд»
от помощи отказался — иначе пришлось бы полностью раскрыть финансовую сторону
деятельности корпорации.
Западные банки кредитуют промышленность по низким ставкам в 4 % годовых и
ниже.
Остановлюсь сжато на разработанном во Франции плане спасения национальной
экономики в условиях глобального финансового кризиса. Правительство пошло на
создание специальных институтов, предназначенных для финансовой поддержки фран­
цузских банков и предприятий. В октябре 2008 г. было создано Общество по финанси­
рованию французской экономики. Для получения заема банки должны взять на себя
обязательство до конца 2009 г. увеличить объем кредитования на 3—4 %. Государство и
Банк Франции намерены внимательно следить за выполнением этого обязательства и
ежемесячно сообщать о сумме предоставленных банками промышленным предприяти­
ям кредитов. В целом Общество до конца 2009 г. будет располагать кредитными воз­
можностями на сумму в 320 млрд евро для рефинансирования банков сроком до 5 лет.
В ноябре 2008 г. во Франции было объявлено о создании Стратегического фонда
инвестиций, предназначенного для пополнения и стабилизации собственных капиталов
№ 7
2009
I
5
французских предприятий. Этот Фонд —акционерное общество, в котором 49 % капи­
тала принадлежит государству. Вначале Фонду будет выделено 20 млрд евро, которые
будут направляться на финансирование развития малых и средних предприятий, а
также на пополнение собственных капиталов ряда крупных компаний. При этом речь
идет о финансировании высокотехнологичных предприятий, обеспечивающих повыше­
ние конкурентоспособности французской экономики, а также энергетическую безопас­
ность страны.
В начале января 2009 г. министр экономики Франции Кристин Лагард объявила о
том, что правительство намерено дополнительно предоставить французским банкам
10,5 млрд евро. Помощь будет оказана в форме займов, ставка по которым составит
около 8 % годовых. Операция начнется в феврале или марте 2009 г. Ее цель — попол­
нить собственные капиталы банков, чтобы позволить им предоставлять кредиты, необ­
ходимые для финансирования развития экономики. В ответ на эти меры руководители
банков должны отказаться от распределения дивидендов и выплаты бонусов (перемен­
ной части вознаграждения) по итогам 2008 г.
Французское государство, как уже было сказано, не ограничивается поддержкой
только кредитно-финансовым учреждениям. Так, оно выделяло 2 млрд евро — на
помощь сектору недвижимости и автомобилестроению; 1,2 млрд — на меры по стиму­
лированию занятости, особенно на предприятиях, где работает менее 10 человек.
В январе 2009 г. было объявлено о том, что государство намерено оказать финансовую
поддержку в размере 300 млн евро некоторым автомобильным компаниям, которые в
ответ на эту поддержку должны принять на себя обязательства по сохранению промыш­
ленных предприятий на территории Франции.
В целом можно сделать следующий вывод: принимаемые французским правитель­
ством масштабные меры по поддержанию банков и других финансовых и промышлен­
ных учреждений означают фактическое возвращение государства к дирижированию
экономическим развитием. Перечисленные финансовые вливания, естественно, приве­
дут к росту государственной собственности.
Вернемся к экономической ситуации в России. К сожалению, правительство все еще
не имеет четкого, продуманного и прозрачного плана борьбы с кризисом и выхода из
него. Один из таких путей — национализация проблемных предприятий и банков.
В октябре 2008 г. вице-президент Сергей Иванов прямо заявил, что государство готово
выкупать акции высокотехнологичных компаний и предприятий ВПК у частных вла­
дельцев. Вторя ему, первый вице-премьер Игорь Шувалов подтвердил: правительство
обсуждает частичную национализацию как одну из крайних мер поддержки экономики.
Казалось бы в вопросе о необходимости возрастания государственной собственнос­
ти в целях борьбы с кризисом в правительстве существует единство. При этом призна­
валось, что национализация должна ограничиться стратегически важными областями.
Однако выступление В. В. Путина на экономическом форуме в Давосе «смешало все
карты». Оно сводилось к тому, что чрезмерное вмешательство государства в экономи­
ческую жизнь является ошибкой. Так же недопустима и слепая вера во всемогущество
государства.
Это заявление вызвало одобрительный отклик со стороны как западных, так и
российских миллиардеров, но оно находится в противоречии с политикой, которую
Путин проводил в течение своих восьми президентских лет. Чем были вызваны такие
высказывания, не ясно. На следующий день, отвечая на вопросы бизнесменов —участ­
ников форума, Путин сделал шаг назад и пояснил, что есть сферы экономики, которые
не могут развиваться без эффективного влияния государства. В качестве примера он
назвал самолетостроение и атомную промышленность. К ним можно было бы добавить
и другие отрасли.
Ь
н
■
И
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
Такова ситуация. Какой будет действительная политика правительства в отношении
возрастания государственного сектора экономики и его роли в антикризисных меро­
приятиях, покажет ближайшее будущее. Сегодня же ясности нет. В то же время резер­
вный фонд уже похудел на 200 млрд дол., что вызывает опасения —ведь конца кризиса
(света в конце туннеля) еще не видно...
Ю . П. Бокарев,
доктор исторических наук профессор
ТЕОРИЯ МОДЕРНИЗАЦИИ
И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ В РОССИИ
Кто и зачем создал теорию модернизации?
Модернизация (modernity) обычно трактуется как переход от традиционного обще­
ства к индустриальном}?. В ее основе лежит интерпретация Талкоттом Парсонсом взглядов
Макса Вебера в духе универсальности капитализма западного образца, необходимости
принятия вестернизации всеми странами мира. Ближайшим сподвижником Парсонса
был Эдвард Шилз.
Как подчеркнул профессор Крейг Калхун, «Касательно модернизации очень важно
понять, что это — американская теория, которая возникает именно после победы во
Второй мировой войне. Это был проект американской либерально-центристской ин­
теллигенции. Идея заключалась в том, что теория модернизации должна распростра­
ниться из Америки, прежде всего, на Западную Европу, где она разрабатывается, хотя
развивается в Соединенных Штатах; она должна быть принята в других странах. Ко­
нечно, я имею к этому отношение, но не личное: я был слишком молод в те времена.
Но центральным агентством по разработке теории модернизации был Совет по соци­
альным наукам. То есть это были мои предшественники на моем посту президента и
многие из старших сотрудников моего учреждения» [1].
Таким образом, теория модернизации является продуктом эпохи, начавшейся после
Второй мировой войны. Она отразила стремление США интеллектуально подчинить
себе страны «третьего мира», освободившиеся от прямой колониальной зависимости, и
по возможности включить в сферу своего идейного влияния социалистические страны
во главе с Советским Союзом.
В прочитанной 17 января 2006 г. в Президент-отеле (Москва) лекции «Теории
модернизации и глобализации: кто и зачем их придумывал?» Крейг Калхун следую­
щим образом охарактеризовал основоположников теории: «Парсонс и Шилз — это,
пожалуй, два самых известных основателя этой школы, рожденные в 1910-е годы. Они
сформировались как ученые перед Второй мировой войной. Обратите внимание, прак­
тически никто из них не воевал, они служили во время войны в разведке и в аналити­
ческих отделах... После войны общая служба в Вашингтоне в бюрократических струк­
турах объединяет их, и они начинают задумываться над тем, как после войны с побе­
дой Соединенных Штатов мощь американского государства должна быть преобразова­
на в долгосрочное господство» [2].
Основные идеи Парсонса и Шилза сводились к следующему. Есть традиционные
страны с устоявшейся веками иерархией рангов и статусов. И есть более динамичные
демократические страны. Традиционализм препятствует экономическим и социальным
[1] http:/ /www.inop. ru/ files/ calhoun.doc
[2] Там же.
№ 7
2009
I
7
изменениям, а демократическое устройство способствует прогрессу. Поэтому традици­
онные страны отстают в своем развитии, они остались в Средних веках, в прошлом.
А демократические, развитые, страны определяют лицо современности. Миссия США
и других развитых стран заключается в том, чтобы привести отсталые традиционные
страны в современность [3].
По словам Крейга Калхуна, «это было основано на той аксиоме, что правительства
и народы так называемых традиционных стран должны будут принять с энтузиазмом
теоретические предсказания и политические предписания, которые дают им ученые
из Гарварда, Оксфорда или Беркли. Поскольку считалось, что все они должны хотеть
стать современными, все должны достичь уровня развития современного мира, это
вытекало из самой постановки вопроса — из дихотомии между традиционным и
современным миром» [4].
Теория Парсонса и Шилза заинтересовала политические и деловые круги США.
На ее разработку были выделены огромные деньги из государственных и частных
фондов. Наиболее щедрые гранты предоставил фонд Форда, поскольку стоявшие за
ним деловые круги понимали, что страны, принявшие теорию модернизации, примут
и американские инвестиции, сулящие гигантские прибыли. Для политиков же было
важно, что указанная теория создавала большое количество рабочих мест для экспер­
тов, отправлявшихся в качестве советников правительств в страны «третьего мира».
Благодаря прекрасному финансированию развиваемое Талкоттом Парсонсом и Эд­
вардом Шилзом направление стало быстро обрастать сторонниками как в США, так
и в Европе. Широкое распространение оно получило в конце 1950-х — 1960-е годы,
когда были опубликованы монографические труды Даниэля Лернера, Нейла Смелзера, Эверетт Хаген, Марион Леви, Дэвида Аптера и др.) [5], заложившие основу
классической теории модернизации. Ее создатели считали, что социальные и эконо­
мические изменения являются однолинейными и потому менее развитые страны дол­
жны пройти тот же путь, по которому идут более развитые государства. Они утверж­
дали, что изменения необратимы и неизбежно ведут процесс развития к определенно­
му финалу — модернизации. С их точки зрения, изменения имеют постепенный,
накопительный и мирный характер. Разработчики теории также полагали, что стадии,
которые проходят процессы изменения, обязательно последовательны — ни одна из
них не может быть пропущена. Наконец, они превозносили прогресс, веря, что модер­
низация принесет всеобщее улучшение социальной жизни и условий человеческого
существования.
Первый удар по теории модернизации нанесли ее же создатели. В 1964 г. Шмуэль
Айзенштадт в Израиле восстал против вестернизации современности. Если сравнить
западноевропейский и американский варианты капитализма, утверждал он, то можно
найти довольно серьезные отличия. Поэтому европейская современность не совсем
такая же, как американская. И точно так же, как Запад создал для себя западную
современность, исламский мир создает для себя исламскую современность [6]. Так
возникло представление о «множественных современностях», «множественных модернах», что, конечно, ставило под вопрос лидерство США в современном мире.
[3] Parsons Т. The Social System. Glencoe, 1964 (reprint from eel. 1951).
[4] http://www.inop.ru/files/calhoun.doc
[5] Lerner D. The Passing of Traditional Society. Glencoe, 1958; Smelser N. J. Social Change in the
Industrial Revolution. L., 1959; Hagen E. On the Theory of Social Change. Homewood, 1962;
Levy M. J. Modernization and the Structure of Societies. Princeton, 1966; Apter D. Some
Conceptual Approaches to the Study of Modernization. Englewood Cliffs, 1968.
[6] Eisenstadt S. N. Breakdowns of modernization / / Goode W. J. (ed.). The Dynamics of Modern
Society. N. Y , 1964. P. 434-448.
О
H ИНФОРМАЦИОННО■ АНАЛИТИЧЕСКИЙ
L B БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
Следующий удар нанесли латиноамериканиеты: экономист из латиноамериканско­
го центра ООН Рауль Пребиш, леворадикальный экономист Андре Гундер Франк,
социолог и будущий президент Бразилии Фернандо Энрике Кардозо, а также
Т. Дуе Сантус, Р. Ставенхаген, О. Фалье Борда, Э. Торрес Ривас, М. Каплан и др.
В своих выступлениях и статьях они утверждали, что теория модернизации неспо­
собна вывести страны «третьего мира» из отсталости. В частности, страны Латинс­
кой Америки, несмотря на то что они наполнили свои институты американскими
советниками и получили колоссальные инвестиции из США, оказались в ловушке
отсталости. Главная причина отсталости —зависимость латиноамериканской эконо­
мики от экономики США. Зависимые экономически и интеллектуально страны в
принципе не могут стать передовыми державами [7].
Кроме того, решительной критике теорию модернизации подвергли исследовате­
ли и почитатели Макса Вебера. По их мнению, Талкотт Парсонс сильно исказил
учение великого немецкого социолога и экономиста. Вебер никогда не опускался до
примитивной дихотомии традиционализм — современность. Он понимал многомер­
ность и многоуровневость исторического процесса. Поэтому его нельзя считать пред­
шественником и тем более основоположником теории модернизации.
Однако наиболее сокрушительные удары по теории модернизации были нанесе­
ны несколько позднее, причем самими американскими социологами.
Очевидно, что и без теории модернизации Запад мог претендовать на лидерство,
по крайней мере, в большей части стран «третьего мира», нуждавшихся в экономи­
ческой помощи, которым он без труда мог навязывать свою «современность». Но
существовали еще Советский Союз, страны Восточной Европы, Китай, Вьетнам,
Куба. У них была своя теория современности, свое понимание индустриального
общества, отрицавшее универсальность западной модели.
К тому же шла «холодная война», надо было объяснять, что капитализм — это
хорошо, а социализм — плохо. Теория модернизации ничего для этого не давала.
Она была довольно убедительной, когда объясняла преимущества индустриального
общества. Но индустриальным был и Советский Союз, которого сталинские преоб­
разования превратили во вторую мировую сверхдержаву. Этим объясняется тот
факт, что некоторые из западных идеологов модернизации, такие как Талкотт Пар­
сонс, легко воспринимались советскими и российскими интеллектуалами. Теория
модернизации, по сути дела, только повторяла марксистский тезис о прогрессивно­
сти индустриальной экономики.
Нужна была дополнительная теория, способная объяснить, «кто хорошие парни в
этом мире, а кто — негодяи». Ею стала теория «открытого общества» Карла Поппе­
ра, осуждающая социалистический мир за недемократичность и автаркию.
В 1970-е годы наметилось некоторое сближение между «первым» и «вторым»
мирами, получившее название «разрядка». Это послужило почвой для создания
теории конвергенции, согласно которой внутри «первого» и «второго» миров про­
исходят изменения, влекущие за собой постепенное стирание различий между их
социально-экономическим и политическим устройствами. Ее создателями являлись
Кларк Керр, Самуэль Хантингтон и Уолт Роетоу. Сторонником теории конверген­
ции в СССР был А. Д. Сахаров [8].
В сложившихся условиях теория модернизации была подвергнута сильнейшей
критике, которая перешла в ее полное отрицание. Были признаны неприемлемыми
теоретические обоснования идеи модернизации. Прежде всего подчеркивались не[7] http:/ /polbu.ru/sztompka_sociology
[8] Сахаров А. Д. Тревога и надежда. М., 1990. С. 42—47.
№ 7
2009
I
9
линейность и многомерность исторического развития, которое осуществляется раз­
ными путями в зависимости от стартовых позиций тех или иных обществ и про­
блем, с которыми они сталкиваются [9].
Отмечалось, что попытки модернизировать общество чаще всего не приводят к
обещанным результатам. Нищету в отсталых странах преодолеть не удалось, более того,
ее масштабы даже увеличились. Не только не исчезли, но и широко распространились
авторитарные и диктаторские режимы, обычным явлением стали войны и народные
волнения, возникли и новые формы религиозного фундаментализма, национализма,
фракционализма и регионализма, продолжилось идеологическое противоборство.
Наблюдались также многочисленные негативные побочные эффекты модернизации.
Уничтожение традиционных институтов и жизненных укладов повлекло за собой со­
циальную дезорганизацию, хаос и аномию, рост девиантного поведения и преступности.
Дисгармония в экономике и нееинхронноеть изменений в различных подсистемах об­
щества привели к неэффективному расходованию ресурсов. Как писал Шмуэль Айзенштадт, «все это не стимулировало (особенно в политической области) развитие инсти­
туциональных систем, способных адаптироваться к продолжающимся изменениям, но­
вым проблемам и требованиям» [10].
Критики указывали на ошибочность прямого противопоставления традиции и со­
временности и приводили примеры преимуществ традиционализма в некоторых облас­
тях. Самуэль Хантингтон подчеркивал: «Не только современные общества включают в
себя многие традиционные элементы, но и традиционные общества, в свою очередь,
нередко обладают такими чертами, которые обычно считаются современными. Кроме
того, модернизация способна усиливать традицию» [11]. Также утверждалось, что «тра­
диционные символы и формы лидерства могут оказаться жизненно важной частью
ценностной системы, на которой основывается модернизация» [12].
Оппоненты теории модернизации отмечали большую роль внешнего, глобального
контекста и внутренних причин. «Любое теоретическое обоснование, которое не учи­
тывает такие значимые переменные, как влияние войн, завоеваний, колониального гос­
подства, международных, политических или военных отношений, торговли и межнаци­
онального потока капиталов, не может рассчитывать на объяснение происхождения
этих обществ и природы их борьбы за политическую и экономическую независи­
мость» [13].
Была поставлена под сомнение строгая последовательность стадий модернизации:
«Те, что пришли позднее, могут (и это вполне доказуемо) быстро модернизироваться
благодаря революционным средствам, а также опыту и технологиям, которые они заим­
ствуют у своих предшественников. Таким образом, весь процесс может быть сокращен.
Предположение о строгой последовательности фаз (предварительное состояние, на­
чальная фаза, переход к зрелости и т. и.), которые должны пройти все общества,
похоже, ошибочно» [14].
Неверными оказались и представления об однотипности институтов традиционных
и развитых обществ. Как писал Эмиль Дюркгейм, «становится все более очевидным
[9] Eisenstadt S. N. Modernization: Protest and Change. Englewood Cliffs, 1966. P. 2.
[10] Eisenstadt S. N. Breakdowns of modernization. P. 435.
[11] Huntington S. P. The change to change: modernization, development and polities / / Black С. E.
(ed.) Comparative Modernization. N. Y., 1976. P. 36.
[12] Gusfield J. R. Tradition and modernity: misplaced polarities in the study of social change / /
American Journal of Sociology. 72 (January 1966). P. 352.
[13] Tipps D. C. Modernization theory and the comparative study of Societies: a critical perspective
Black С. E. (ed.) Comparative Modernization. P. 74.
[14] Huntington S. P. The change to change: modernization, development and polities. P. 38.
ГО
H ИНФОРМАЦИОННО­
И АНАЛИТИЧЕСКИЙ
L B БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
тот факт, что разнообразие институтов, существующих в современных обществах, при­
чем не только модернизирующихся или переживающих переходный период, но и раз­
витых, и даже высокоразвитых, весьма велико». Доминирующей чертой современных
обществ является не сходство, а различие, так что модернизация не может рассматри­
ваться как единая и окончательная стадия эволюции всех обществ [15].
После того как была развенчана главная аксиома теории модернизации о линейно­
сти общественного развития, его всеобщем, постепенном, стадийном и мирном характе­
ре, она перестала пользоваться успехом. Щедрые гранты и международные премии
перестали сыпаться на головы сторонников теории. От них отвернулись деловые круги
и правительственные институты. Солидные научные журналы больше не предоставляли
своих страниц для идеологов обанкротившейся школы.
После критики и до середины 1980-х годов социологами развивалась идея «модер­
низации в обход модернити» (Айзенштадт, Турен, Абдель-Малек). Согласно Айзенштадту, в новой парадигме модернизации, во-первых, признавалась значимость сло­
жившихся социокультурных типов как основ устойчивости и самостоятельности обще­
ства, во-вторых, делался акцент на устойчивости ценностно-смысловых факторов в
регуляции как политической, так и хозяйственной жизни, в-третьих, признавалась
большая вариативность институциональных, символических, идеологических интер­
претаций, которые различные общества и цивилизации дают понятию модернизации.
Во второй половине 1980-х под влиянием кризисных явлений в социалистическом
лагере уже теория конвергенции оказалась под огнем критики, поскольку катастрофи­
ческий исход социализма ею не предсказывался. Если не вдаваться в существо внут­
ренних причин, которые привели СССР к катастрофе, а ограничиться лишь поверхно­
стными выводами, то может показаться, что оправдалась аксиома теории модерниза­
ции о невозможности индустриализации вне рамок капиталистических институтов. В
связи с этим произошло оживление теории модернизации.
В то же время исламское противодействие, принявшее экстремистские формы, под­
толкнуло социологов к поиску более убедительных доказательств необходимости для
стран «третьего мира» двигаться по западном}? пути. Получило распространение направ­
ление, связанное с поиском восточных аналогов западной протестантской этики и эндо­
генных предпосылок собственного пути «движения в современность» (Айзенштадт, Бел­
ла, Лернер, Линг, Сингер и др.). При этом предложенная парадигма модернизации оста­
валась в рамках западного понимания рынка как исходного момента развития незапад­
ных обществ.
Вскоре появилась еще одна разновидность теории модернизации, развиваемая нео­
либеральными экономистами. Главное отличие неолиберализма от либерализма состо­
ит в том, что неолибералы строго разграничивают экономику и «неэкономику». Все,
что относится к политике, религии, идейным течениям, вне сферы их изучения. Для
них существует только экономика — и больше ничего. Причем экономика, основанная
на эгоистическом поведении индивидов, частной собственности, конкуренции всех со
всеми, рыночных законах, свободном спросе и предложении, равновесных ценах, не
зависящих от чьей-то воли. То, что исповедуемая ими экономическая модель в реаль­
ной жизни не существует, неолибералов не смущает. Скорее напротив, придает им
статус «хранителей истины». Для неолибералов нет «правильной» экономики. Любая
страна нуждается в их проекте либеральных реформ, «шоковой терапии», сводящейся
к тому, чтобы все приватизировать, перестать регулировать цены, курс национальной
валюты и освободить конкуренцию от любых сдерживающих механизмов. Вот тогда
экономика процветет.
[15] Durkheim Е. Selected Writings / Ed. A. Giddens. Cambridge, 1972. P. 422.
№ 7
2009
I
11
С точки зрения классиков теории модернизации, неолиберальная шоковая терапия
не имеет никакого смысла. Старые теоретики сказали бы, что если у вас еще не
возникли современная ментальность, современные законодательные институты, совре­
менная культура, современные политические партии, — ничего у вас не получится. Вы
не можете создавать одну часть современности без создания других. Иначе все окон­
чится катастрофой. Классики видели все социальные процессы взаимосвязанными.
Так, например, Нейл Смелзер описывал модернизацию как комплексное, многомерное
изменение, охватывающее шесть областей. В экономике отмечаются (1) появление
новых технологий; (2) движение от сельского хозяйства как средства к существованию
к коммерческому сельскому хозяйству; (3) замена использования мускульной силы
человека и животных «неодушевленной» энергией и механизмами; (4) распростране­
ние городских типов поселений и пространственная концентрация рабочей силы.
В политической сфере модернизация означает переход от авторитета вождя племени к
системе избирательного права, представительства, политических партий и демократи­
ческого правления. В сфере образования под модернизацией мыслятся ликвидация
неграмотности, рост ценности знаний и квалифицированного труда. В религиозной
сфере она выражается в освобождении от влияния церкви; в области семейно-брачных
отношений — в ослаблении внутрисемейных связей и все большей функциональной
специализации семьи; в области стратификации — в усилении значения мобильности,
индивидуального успеха и ослаблении предписаний в зависимости от занимаемого
положения [16].
Согласно неолиберальной точке зрения в основе всего лежит экономика, а в основе
экономики лежит рынок. Любая общественная проблема (образование, медицина, обо­
рона страны, социальная помощь, развитие национальных традиций и т. д.) должна
решаться одним и тем же способом — привлечением рыночных сил.
В отличие от трактовки модернизационного процесса в классической теории как
спонтанной тенденции, еаморазвивающейея «снизу», в неолиберальной теории модер­
низации утверждается, что «прогрессивные изменения» начинаются и контролируются
«сверху» интеллектуальной и политической элитой, которая стремится вытащить свою
страну из отсталости с помощью планируемых, целенаправленных действий.
В такой форме теория модернизации была легко усвоена правящими кругами Рос­
сии, не знавшими иного стиля руководства, кроме авторитарного. Она оправдывала все
действия правящей верхушки: избиение участников мирных митингов и демонстра­
ций, уничтожение любой оппозиции, жесткий контроль над СМИ, фальсификацию
итогов всенародных выборов.
Интересно, что неолибералы получили признание на Западе только после того, как
стали знаменитыми на Востоке. Например, Джеффри Сакс был никому не известен в
Соединенных Штатах. Он сделал себе имя, уговорив российских руководителей при­
нять его теорию «шоковой терапии». Эта теория была воплощена в программу «Скачок
в рынок», разработанную летом 1989 г. Джеффри Саксом в сотрудничестве с Дэвидом
Липтоном. В августе 1989 г. она обсуждалась в сенате США и была принята в качестве
программы реформ для СССР и стран Восточной Европы. Финансировал работу над
этой программой фонд Джорджа Сороса.
Сакс и Липтон исходили из того, конец коммунистической эры в СССР и других
странах Восточной Европы ознаменовался острейшим финансовым кризисом. Чтобы
продлить свое пребывание у власти, коммунистические правительства допускали пере­
расход бюджета на увеличение субсидий предприятиям и заработной платы недоволь[16] Smelser N. J. Processes of social change / / Smelser N. J. (eel.). Sociology: An Introduction.
N. Y , 1973. P. 747-748.
12
H
И
LB
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
ному населению. Внешний долг СССР превысил 60 млрд дол., а внешний долг Польши
достиг 40 млрд дол. Расплатиться с внешними долгами в условиях ухудшающейся
экономики коммунистические режимы не могли, поэтому должны были пойти на пред­
лагаемые им США реформы. Этому должно было способствовать и то обстоятельство,
что коммунистические экономисты плохо знали механизм функционирования «рыноч­
ной экономики» и вынуждены были положиться на американских советников, имев­
ших практический опыт проведения реформ в странах Латинской Америки.
Сакс и Липтон предлагали: 1) немедленно ликвидировать дотации государственным
предприятиям, 2) прекратить контроль над ценами, 3) перейти к рыночному формирова­
нию курсов национальных валют, 4) принять меры по сокращению бюджетного дефицита
5) полностью открыть восточноевропейские экономики американскому капиталу. Авто­
ры программы «Скачок в рынок» полагали, что благодаря этим мерам СССР и другие
страны Восточной Европы смогут перейти к так называемой рыночной экономике за
пять лет. Отвечая своим оппонентам, утверждавшим, что создание экономики западно­
го типа —сложный процесс, требующий усилий нескольких поколений, они заявляли,
что «рыночную экономику» не нужно заново изобретать методом проб и ошибок. Она
уже существует. СССР и другие страны Восточной Европы должны лишь внести необ­
ходимые изменения в свои экономические институты, адаптировать их к условиям
рынка [17]. То, что социалистические предприятия устроены совсем не так, чтобы
работать по «рыночным» принципам, полностью игнорировалось.
Самым важным условием перехода к «рынку» Сакс и Липтон считали ликвидацию
контроля над ценами, с тем чтобы организации и частные лица получили свободу
обмена и торговли. Этого должно было быть достаточно для того, чтобы возникли
рыночные структуры: валютные, фондовые и товарные биржи. Сакс и Липтон обходи­
ли проблему монополий, не раз за историю доказывавших свою способность душить
мелкое предпринимательство в условиях свободного ценообразования. Напротив, они
считали, что если предоставить все воле рынка, то старые предприятия окажутся в
мучительном положении конкурентов новых, более эффективных компаний. Создате­
ли программы «Скачок в рынок» не могли даже представить себе, что в критической
обстановке «финансовой стабилизации», при массовом банкротстве старых предприя­
тий и нищем населении, «новые, более эффективные компании» могут быть раздавле­
ны падением спроса и налоговым прессом государства.
Следуя Милтону Фридману, Сакс и Липтон рассматривали инфляцию исключитель­
но как «болезнь денежной системы». Они полностью игнорировали инфляцию, порожда­
емую уменьшением предложения или другими немонетарными причинами (например,
ростом спроса под влиянием панического состояния рынка). Поэтому предлагавшиеся
ими методы подавления инфляции были крайне примитивны. Они сводились к замора­
живанию заработной платы, ликвидации бюджетного дефицита, ограничению денежной
массы и выдачи кредитов, а также регулированию курса национальной валюты.
С помощью своей программы молодой, малоизвестный профессор из Гарварда Джеф­
фри Сакс в короткий срок сокрушил основу экономического могущества России и
сразу стал знаменитым. Между тем до приезда в Россию он мало что знал об этой
стране. Все его знание России было почерпнуто из публикаций в американских СМИ.
Однако на руку ему сыграло общероссийское заблуждение, заключающееся в том, что
если США построили эффективную экономику, значит, их ученые понимают, как ее
нужно строить. А кто может это знать лучше профессоров из Гарварда? Ведь Гарвард —
один из самых престижных и богатых университетов в мире. Его состояние оценивает­
ся в 25 млн дол.
[17] Джеффри С. Рыночная экономика и Россия. М., 1995. С. 145.
№ 7
2009
I
13
Одновременно возник другой вариант теории модернизации, развиваемый полито­
логами. Если для неолибералов все проблемы заключаются в экономике, то политоло­
ги ставят на первый план социальные и политические институты. В качестве главной
задачи модернизации они выдвигают демократизацию общественной жизни. Если в
стране недостаточно демократии, нет конкурирующих за власть политических партий,
то никакие экономические реформы не сделают ее современной.
Наконец, был предложен новый вариант антимодернизационной теории, наиболее
ярко выраженный в книге «Столкновение цивилизаций» Сэмюэля Хантингтона. Автор
выступил с чисто культурологической позиции, считая, что у каждой нации есть наци­
ональный дух, который позволяет объединить их в региональные группировки, назван­
ные им «цивилизации». Он утверждал, что не экономика или политика, а именно
культура определяет все в общественном развитии. Хантингтон не сказал ничего прин­
ципиально нового, чего уже не было сказано в XIX в. Н. Я. Данилевским.
Как видим, все новые теории модернизации основаны на очень жестком упроще­
нии. Ни у кого из представителей этих теорий нет и намека на то, что необходимо
принимать во внимание все стороны общественной жизни, различные институты и
интересы существующих социальных групп для того, чтобы понимать мир и реформи­
ровать его.
Казалось бы, все вышеперечисленные модернизационные теории должны конкури­
ровать между собой хотя бы ради выбивания грантов. Но на деле сложилась уникаль­
ная ситуация, когда одна теория спасает другую. Как остроумно заметил профессор
Калхун, «это можно сравнить с игрой в наперсток: когда люди разочаровываются в
экономической шоковой терапии, можно перескочить на следующую программу со­
здания демократических институтов и сказать, что в каких-то странах не существует
достаточной демократии. Поэтому у них не работает экономика. Когда начинают не
работать и демократические институты, тогда можно перескочить на культурное объяс­
нение и сказать: такие люди, такая культура, они не могут построить демократичес­
кое общество» [18].
Заслуга американских социологов состоит не в новизне их теорий, а в объединении
давно высказывавшихся идей в такую систему, которая способна охватить весь спектр
общественных мнений, все политические позиции. При этом какая бы точка зрения ни
господствовала в стране, советникам из США в ней всегда найдется место. Примити­
визм теорий модернизации также имеет большой смысл. Такие теории легко усваива­
ются, они более понятны массам, их легче пропагандировать СМИ.
Теория модернизации оказалась достаточно эффективным инструментом для навя­
зывания бывшим социалистическим странам утопических моделей «рыночной эконо­
мики» и «либеральной (открытой) экономической политики». При существовавших в
этих странах ограничениях на выезд за рубеж легко было убедить население в том, что
якобы эта экономическая модель существует в развитых странах.
Таким образом, если в 1950-е — 1970-е годы была одна теория модернизации, то с
конца 1980-х годов мы имеем дело с несколькими ее вариантами. Если в первый
период своего существования теория модернизации отличалась значительной прими­
тивизацией действительности, то ее современные варианты являются примитивизаци­
ей самой первоначальной теории модернизации.
Какую теорию модернизации исповедуют российские реформаторы?
Крах однолинейной марксистской теории исторического процесса, гораздо более
изощренной, чем теория модернизации, казалось бы, создавал плохую почву для увле­
чения весьма примитивной однолинейной моделью. Но популярность теории модерни[ 18] http: / /www.inop. ru/ files/ calhoun.doc
14
H ИНФОРМАЦИОННО■ АНАЛИТИЧЕСКИЙ
L B БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
зации в России растет, несмотря на явный провал всех реформ, осуществлявшихся в
направлении модернизации.
Восприятие теории модернизации российским истеблишментом весьма своеобраз­
но. В России редко вспоминают имена Талкотта Парсонса и тем более Эдварда Шилза.
Гораздо чаще звучит имя Макса Вебера, из учения которого выброшен весь «протес­
тантизм», остался только «дух предпринимательства», а также имена тех, кого на Запа­
де относят чаще к критикам теории модернизации, чем к ее сторонникам (Эмиля
Дюркгейма, Шмуэля Айзенштадта, Сюмюэля Хантингтона и др.).
В интерпретации российских авторов теория модернизации предстает как един­
ственная достойная внимания теория общественного развития. Вот, например, как опи­
сывает ее И. В. Побережников: «По большому счету, существуют две полярные пози­
ции для объяснения различий между обществами. Согласно одной точке зрения, чело­
вечество в любой точке земного шара развивается в соответствии с одними и теми же
закономерностями; дифференциация же между обществами в большей или в меньшей
степени объясняется порядком той фазы развития, на которой они находятся. По
другой точке зрения, различия между культурными и социальными агрегатами посто­
янны и неискоренимы; универсалий, которые можно было бы применить к развитию
всего человечества, просто не существует.
Первая точка зрения дала толчок для возникновения в середине XX в. и дальнейше­
го развития теории (или, скорее, теорий; теоретического направления) модернизации,
внесшей заметный вклад в научную разработку проблем развития и в объяснение того,
каким образом традиционное общество трансформируется в современное» [19].
Подобная поляризация видения мира, возможно, и характерна для части россий­
ской интеллигенции. Однако едва ли она допустима в серьезном научном сообществе,
где давно уже отказались от подобной дихотомии и признают наличие как общих
закономерностей, так и особенностей развития конкретных обществ. Но даже если бы
такое понимание и существовало, то из этого вовсе не следует, что теория модерни­
зации является единственным возможным объяснением общественного развития. Куда
девались марксизм, позитивизм, структурализм и другие учения, выводящие соци­
альные перемены из общих закономерностей? При всех недостатках этих теорий они
основываются на более глубокой и обоснованной научной традиции, чем теория
модернизации.
Вообще, российским сторонникам теории модернизации трудно понять, что не су­
ществует некоего ключа, который открывает абсолютно все двери в объяснении мира,
потому что не существует необходимой логической связи между еекуляризмом, либе­
рализмом, свободными рынками, демократическими институтами. Они связаны между
собой только потому, что исторически возникли в такой связке в англоязычных стра­
нах в последние двести лет. В других районах мира возможны иные сочетания. Все то,
что теория модернизации считает пережитками прошлого (национальные традиции,
религиозные предписания, своеобразие общественных институтов и социальной струк­
туры), в действительности является необходимой частью современности.
Если историк И. В. Побережников трактует модернизацию как многоаспектный,
всеохватывающий процесс, то для идейного главы Высшей школы экономики
Е. Г. Ясина модернизация сводится к сугубо экономическим, почти техническим во­
просам. Вот какое определение модернизации он дал на II Международной научной
конференции «Модернизация экономики России»:
[19] Побережников И. В. Модернизационная перспектива: теоретике-методологические и дис­
циплинарные подходы //Т р е т ь и Уральские историко-педагогические чтения. Екатеринбург,
1999. С. 16-25.
№ 7
2009
I
15
«Прежде всего, уточним, какой смысл мы вкладываем в понятие «модернизация»
экономики. Буквально оно означает обновление, ликвидацию отсталости, выход на
современный, сравнимый с передовыми странами уровень развития.
Речь идет, во-первых, об освоении производства продуктов современного техноло­
гического уровня в масштабах, позволяющих российским компаниям занять достойные
позиции на мировых рынках.
Во-вторых, это обновление производственного аппарата, замена устаревшего обору­
дования и технологий на современные, более производительные.
В-третьих, это органическое включение в новейшие мировые инновационные про­
цессы, полная интеграция в мировую экономику, скорейшее использование всех важ­
ных нововведений, в том числе новинок в области организации и управления...
В-четвертых, это переподготовка, переквалификация или замена кадров, переобуче­
ние и перевоспитание людей, если хотите, усвоение иного образа мышления, соответ­
ствующего требованиям времени...
В-пятых, это осуществление структурных сдвигов в экономике, формирование про­
изводственной структуры, отвечающей критериям развитой индустриальной страны.
Это предполагает повышение в ВВП и экспорте доли продуктов с высокой добавлен­
ной стоимостью, в том числе продуктов новой информационной экономики, уход от
однобокой сырьевой ориентации экспорта» [20].
Ясин рассматривает экономическую действительность как tabula rasa. Предполагает­
ся, что все экономические процессы можно в одночасье остановить, интересы экономи­
ческих субъектов перечеркнуть, людей перевоспитать, внушить им «иной образ мышле­
ния» и заставить мировой рынок, перенасыщенный продуктами «новой информацион­
ной экономики», покупать такие же продукты из России.
Ясин не понимает основ экономической деятельности, если считает, что страну, не
исчерпавшую экстенсивных возможностей развития, можно сразу включить «в новей­
шие мировые инновационные процессы». Он настаивает на «скорейшем использовании
«всех важных нововведений, в том числе новинок в области организации и управле­
ния», которые, между прочим, рассчитаны на решение совсем иного комплекса задач,
чем те, которые реально стоят перед Россией.
Для Ясина проблемы реформирования российской экономики решаются чрезвы­
чайно просто: «Суть структурной перестройки и модернизации в переходный период
состоит, в частности, в вытеснении нерыночного сектора и замещении его эффектив­
ным рыночным. Трудности трансформации для России во многом объясняются тем,
что изначально вся советская экономика была нерыночной, а ее преобразование посто­
янно сопровождается противоречиями между необходимостью вытеснения нерыноч­
ных отношений и предприятий, высвобождением связанных в них ресурсов, а с другой
стороны — тяжелыми в каждый данный момент социальными последствиями (подлин­
ными или мнимыми) соответствующих действий. Порой это просто косность, нежела­
ние менять привычные нормы поведения, порой — сопротивление сил, чьи интересы
оказываются ущемлены. Всего этого у нас больше, чем в других странах с переходной
экономикой» [21].
Однако в реальной жизни нет ни «рыночной», ни «нерыночной» экономики. На­
родное хозяйство любой страны включает как рыночные, так и нерыночные механиз­
мы. Соотношение между ними определяется экономической целесообразностью. Ры­
ночные отношения не всегда эффективны. При распределении общественных благ,
социальной помощи, пенсий и льгот для героев и ветеранов, в домашнем хозяйстве
[20] http://w ww.hse.ru/ic2/m aterials_2/yasin.htm
[21] Там же.
1о
Н
■
И
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
рыночные механизмы абсолютно неэффективны. В любом обществе экономические
отношения в указанных областях осуществляются с помощью государственных ин­
ститутов и семейных традиций. В то же время нет ни одного общества, в котором
большой комплекс экономических проблем не решался бы с помощью рыночных
отношений.
Общим заблуждением российских сторонников теории модернизации и реформа­
торов является оценка советской экономики как «нерыночной». Эта оценка воспроиз­
водит известную идеологическую схему, провозглашавшую советскую экономику «пла­
новой». Но это совершенно не соответствует действительности. В рамках советской
экономики существовали и чисто рыночные отношения. Их субъектами были физичес­
кие лица, кооперативные организации, теневики и контрабандисты. Даже некоторые
государственные организации (комиссионные, антикварные, букинистические магази­
ны, художественные салоны, система «Березка» со своей собственной валютой) явля­
лись, по сути дела, посредниками в совершении чисто рыночных сделок.
Чисто рыночными были следующие элементы социализма: распределение хронически
дефицитных товаров, таких как престижные товары зарубежного производства (система
магазинов «Березка» со своим «березовым рублем», «черный рынок», товарные сделки
между физическими лицами и др.), распределение произведений искусства, редких книг
и антиквариата, оказание индивидуальных услуг (комиссионные, букинистические и
антикварные магазины, индивидуальный пошив одежды и обуви, реставрация ювелир­
ных изделий, произведений искусства, ветхих книг и ремонт зарубежных товаров),
торговля высококачественными продуктами питания (колхозный рынок, ярмарки, товар­
ные отношения потребительской кооперации по договорным ценам, продажа с рук) и др.
Поэтому задачей реформирования экономики должно было стать не отбрасывание
социалистического наследия, а усиление содержащихся в ней рыночных элементов, их
трансформация в направлении доминирующего и эффективного экономического меха­
низма. Но этот путь не обещал быстрых перемен и потому не был принят под предло­
гом «принципиальной нереформируемоети социализма».
Российские сторонники теории модернизации верят в сформулированный Карлом
Марксом тезис «неравномерности развития при капитализме». Эта вера не основана на
глубоком понимании механизма социального развития, а является одной из тех мисти­
фикаций действительности, которыми так богато российское общественное сознание.
Вот еще одна из причин того, почему неолиберальная теория «шоковой терапии»
оказалась близка российскому восприятию общественного прогресса. Она содержит в
себе марксистское понимание социальных перемен, совершающихся якобы в форме
революционных скачков.
Одной из главных причин принятия «шоковой терапии» российской правящей эли­
той является ориентация на стратегию опережения. Сложная и не обещающая быстрого
решения проблема поиска форм соединения российского культурного наследия с идеей
развития, выявления в российской культуре установок, этических норм, направленных
на активное отношение к миру, на хозяйственное развитие и накопление богатства, не
по душе российскому правящему классу. Для него основная цель модернизации заклю­
чается не в том, чтобы создать лучшие условия жизни для населения, а в том, чтобы на
костях этого населения превратить Россию во вторую по экономическому могуществу
мировую державу, за короткий срок вступившую на путь постиндустриального разви­
тия. В противном случае модернизация вообще теряет всякий смысл для российской
правящей элиты.
В период «перестройки» второй половины 1980-х годов теория модернизации по­
служила отправной точкой для создания проектов экономических и социально-поли­
тических реформ. Все авторы этих проектов исходили не из реальных проблем России,
№ 7
2009
I
17
а из идеализированных представлений о западном обществе, институты которого стара­
тельно копировались.
Летом 1989 г. была создана государственная комиссия по экономической реформе
под руководством академика Л. И. Абалкина. Уже 14 ноября 1989 г. проект реформы
был разработан, представлен Совмину и утвержден. Предполагалось провести рефор­
му в два этапа. Первый из них (1990—1992 гг.) ставил задачу стабилизировать
экономику: преодолеть бюджетный дефицит путем уменьшения государственных рас­
ходов и увеличения налоговых платежей; ликвидировать разбаланеированноеть по­
требительского рынка на основе повышения цен, ограничения роста заработной платы,
уменьшения размеров отложенного спроса и сокращения денежной эмиссии. Наряду
с этим в рамках первого этапа планировалось принять меры рыночного характера:
ввести гибкую систему ценообразования, реагирующую на колебания спроса и пред­
ложения, но еще не полностью свободную от контроля; закрыть нежизнеспособные в
условиях хозрасчета предприятия; разработать новое хозяйственное законодательство
и т. д. Задачей второго этапа (1993—1995 гг.) было создание «рыночных условий
хозяйствования». Для этого вводился целый ряд заимствованных у западных стран
институтов: товарные биржи, акционерные предприятия, коммерческие банки; учреж­
дались рынок ценных бумаг, валютная биржа; вводились антимонопольное законода­
тельство, закон о конкуренции, частичная конвертируемость рубля и т. д. Экономика
открывалась для иностранных капиталовложений.
Однако в СМИ данный проект был подвергнут критике как недостаточно радикаль­
ный и слишком медленный. В противовес ему появился ряд «радикальных» проектов.
Первоначально Михаил Задорнов, Алексей Михайлов и Григорий Явлинский подгото­
вили программу «400 дней», потом Михаил Бочаров написал программу «500 дней»,
благодаря чему выслушал от вышеназванных авторов обвинение в плагиате.
Спор между «радикалами» и «консерваторами» осложнялся столкновением между
М. С. Горбачевым и Б. Н. Ельциным. Пытаясь примирить все стороны, союзное прави­
тельство в начале 1990 г. представило Съезду народных депутатов документ «О подго­
товке материалов, необходимых для осуществления перехода к планово-рыночной эко­
номике». В нем, в частности, предусматривались дальнейшие шаги в направлении вес­
тернизации: создание системы коммерческих банков, фондовых бирж, акционерных
обществ, товариществ с ограниченной ответственностью, поэтапная либерализация цен,
изменение налоговой системы и хозяйственного законодательства и т. д.
27 июля 1990 г. между М. С. Горбачевым и Б. Н. Ельциным был достигнут «консен­
сус». В результате была образована рабочая группа для подготовки концепции союзной
программы перехода на рыночную экономику как основы Союзного договора в составе
С. С. Шаталина, Н. Я. Петракова, Л. И. Абалкина, Г. А. Явлинского, А. П. Вавилова,
Л. М. Григорьева, М. М. Задорнова, В. А. Мартынова, В. М. Машица, А. Ю. Михайлова,
Б. Г. Федорова, Н. П. Шмелева, Е. Г. Ясина. Однако работать над совместным проектом
эта рабочая группа не смогла. Она раскололась на две группы. Одна, под руководством
Н. И. Рыжкова, разрабатывала в подмосковной правительственной резиденции «Со­
сны» более осторожный вариант программы, другая, под руководством С. С. Шаталина,
работала в «Сосенках» над радикальным вариантом, получившим заимствованное у
Бочарова название «500 дней».
Чтобы спасти правительственную программу, Рыжков создал специальную комиссию
по оценке альтернативных вариантов перехода к рынку. Возглавить ее было предложено
Станиславу Шаталин}?, но он, не желая признать программу «500 дней» альтернативной,
отказался и главой комиссии стал Абел Аганбегян. Подобранный им состав комиссии
осудил варианты рыночного экстремизма. Однако во второй половине августа Горбачев
демонстративно нанес визит в «Сосенки», не удостоив посещением «Сосны».
1о
н
■
И
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
Почувствовав, что спасти правительственную программу нельзя, Рыжков предло­
жил Горбачеву не выносить на обсуждение Верховного Совета две программы перехода
к рынку, а разработать компромиссный вариант —президентский. Горбачев согласился,
но 3 сентября программа «500 дней» была роздана депутатам Верховного Совета РСФСР,
а 10 сентября началось ее обсуждение. Узнав, что его провели, Рыжков 11 сентября
выступил перед Верховным Советом СССР с докладом «О подготовке единой общесо­
юзной программы перехода к рыночной экономике». Это вызвало недоуменные вопро­
сы депутатов: почему правительственный вариант не обсуждался? почему не выноси­
лись на обсуждение два варианта сразу? Сумятицу усилил Геннадий Бурбулис, кото­
рый прибыл из Белого дома и заявил, что в 14.00 депутаты России проголосовали за
программу «500 дней».
Казалось бы, вопрос решен. Россия определилась. Верховный Совет СССР будет
вынужден присоединиться к ее решению. 21 сентября Шаталин и его команда выступи­
ли перед Верховным Советом СССР, после чего было принято решение под руковод­
ством Горбачева провести работу по созданию общесоюзной программы перехода к
рынку на основе программы «500 дней». Но помешало крушение единого экономичес­
кого пространства СССР.
19 октября 1990 г. в обстановке «суверенитета» и усиливавшихся экономических
претензий республик друг к друг}? вместо доработанной программы «500 дней» Горба­
чев неожиданно выступил в Верховном Совете с докладом «Основные направления
стабилизации народного хозяйства и перехода к рыночной экономике». Никакой обще­
союзной программы этот документ уже не предусматривал. Вместо нее он содержал
концепцию, в которой признавалось право каждой республики принимать свои про­
граммы перехода к рынку при сохранении единства денежной, валютной, и кредитной
систем, а также таможенной политики.
Началась серия отставок. Первым подал в отставку Г. А. Явлинский. Затем —
Л. И. Абалкин. После этого стала неизбежной отставка Н. И. Рыжкова.
Последнее союзное правительство не страдало болезнью реформаторства. В. Павлов
ограничился обменом крупных купюр, а также повысил цены в государственном секто­
ре торговли. Эти меры привели к кратковременной стабилизации экономики. Однако
арест большинства министров после августовских событий уничтожил исполнитель­
ную власть в СССР и вызвал новый виток дестабилизации. Вслед за этим была
уничтожена и законодательная власть.
Тем временем республики воспользовались правом самостоятельно проводить ре­
формы. На III Съезде народных депутатов РСФСР Иван Силаев представил разверну­
тую программу реформирования российской экономики. Она была создана под руко­
водством выпускника мехмата МГУ, кандидата экономических наук Евгения Сабурова,
назначенного Ельциным в мае 1991 г. главой группы разработчиков программы эконо­
мической реформы в России.
Программа предусматривала начать реформу осенью 1991 г. и завершить ее к концу
1993 г. Выделялось пять (или шесть, как в одном из вариантов) возможных «критичес­
ких точек», которые должна была преодолеть реформа. В соответствии с этим она
подразделялась на пять (или шесть) этапов.
На первом этапе (август — декабрь 1991 г.) осуществляется «малая» приватизация
путем перехода к частным лицам магазинов, общепитовских точек и предприятий
бытового обслуживания. Населению раздаются «приватизационные чеки» для приоб­
ретения государственных предприятий или жилья, которое отныне бесплатно не предо­
ставляется. На селе создаются «фермерские зоны». Государственные предприятия «ком­
мерциализируются», а для управления ими создаются холдинговые компании. Только
после этого начинается постепенная либерализация цен. К концу 1991 г. по свободным
№ 7
2009
I
19
ценам должны были продаваться до 70 % промышленных товаров (процент зависит от
степени приватизации), а также некоторые продукты питания. В целях стабилизации
бюджета правительство брало на себя обязательство заморозить свои расходы до конца
1991 г.
На втором этапе (январь — апрель 1992 г.) «малая» приватизация завершается и
начинается «большая». Предприятия акционируются, и их акции продаются гражданам.
Приватизируется вся сельскохозяйственная инфраструктура. Вводятся налоги на до­
бавленную стоимость, имущество, операции с ценными бумагами и акцизы. Осуществ­
ляется административное повышение цен на основные продукты питания. По мере
роста цен проводится индексация заработной платы. Гарантируется минимум зарплаты
на уровне черты бедности. Понижается коммерческий курс инвалютного рубля с после­
дующей его корректировкой на валютных биржах. Цены на все промышленные товары
«отпускаются», а на основные продукты питания продолжают регулироваться.
На третьем этапе (май — июль 1992 г.) издается закон о банкротстве. Из-за сокра­
щений и ликвидации нерентабельных предприятий появляется безработица. Для ее
смягчения организуются оплачиваемые общественные работы, предоставляется досроч­
ная пенсия. В целях повышения мобильности рабочей силы отменяется прописка.
На четвертом этапе (август — октябрь 1992 г.) по результатам урожая корректиру­
ются цены на продовольствие и промышленные товары. В благоприятном случае цены
полностью освобождаются, а курс рубля приближается к свободному. Ослабляются
экспортные ограничения.
На пятом этапе (конец 1992 — конец 1993 г.) вступает в действие жесткая денежная
политика и достигается стабилизация цен. Из-за напряженности бюджета возможно
увеличение ставки налога на прибыль до 35—40 %. В основном завершается приватиза­
ция. В частные руки переходят 50 % государственных предприятий. В результате в
стране создается класс собственников-инвесторов. Этим достигается цель реформы.
В первоначальном варианте выделялась еще одна критическая точка и, значит, еще
один этап —январь 1993 г., когда должны были быть введены частная собственность на
землю и ее свободная купля-продажа. Однако в последний момент Сабуров понял
трудности осуществления такой реформы в условиях российской системы землеполь­
зования и отказался от этой идеи.
В каждой критической точке предусматривались разные варианты поведения ре­
форматоров в зависимости от тех ситуаций, которые разработчики программы смогли
предусмотреть. Например, если приватизационные чеки пойдут не на фондовый рынок,
а на потребительский, операции с ними будут обложены налогом, а приватизируемые
предприятия будут продаваться иностранным инвесторам.
Программа была одобрена III Съездом народных депутатов РСФСР. 15 августа
Сабуров был назначен указом Ельцина заместителем премьер-министра и министром
экономики РСФСР. Сабуров давал журналистам многочисленные победные интер­
вью. Только одно его беспокоило: как бы начало реформы не сорвали затяжные
парламентские дебаты. Тем не менее реформа по Сабурову не началась совсем по
другим причинам.
На 1 октября в Казахстане была назначена встреча руководителей 13 республик
(без Литвы и Эстонии). Однако Ельцин в Алма-Ату не явился. Он вместе с Шамилем
Тарпищевым срочно уехал в Сочи. Представлять же РСФСР на казахстанской встрече
Ельцин поручил Сабурову.
Вице-премьер не только выполнил поручение, но и подписал от имени РСФСР
соглашение 12 республик (без Латвии) об экономическом сотрудничестве. Однако в
день подписания этого соглашения государственный секретарь Геннадий Бурбулис, вы­
ступая перед депутатами Верховного Совета РСФСР, заявил об особой роли России
ГО
■
■
И
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
как правопреемници СССР. Поэтому «подписанию экономического соглашения долж­
но предшествовать заключение политического союза». 2 октября Олег Лобов сообщил,
что Совет Министров РСФСР дезавуирует подпись Сабурова под экономическим
соглашением 12 республик.
Обиженный Сабуров 3 октября вылетел в Сочи, а вслед за ним вылетел и Бурбу­
лис. Неизвестно, какой разговор вели они с Ельциным и даже состоялась ли их встре­
ча вообще. Известно только, что 5 октября Сабуров ушел в отставку, не пробыв на
посту вице-премьера и двух месяцев.
В печати отставка Сабурова приписывалась «проискам реакционеров». Тем более что
подпись «прогрессивного» Витольда Фокина под этим соглашением тоже была дезавуи­
рована «реакционными верховниками» Украины, а в знак солидарности с Сабуровым
вместе с ним ушел в отставку и другой «прогрессивный» вице-премьер Игорь Гаврилов.
Вернувшийся из Сочи Ельцин не только подтвердил полномочия Сабурова подпи­
сать документ, но одобрил и сам текст экономического соглашения, заявив, что о
политическом союзе не может быть и речи. Экономическое соглашение было восста­
новлено в юридических правах (правда, его тогда окончательно подписали только 3 из
12 республик, а затем оно было прочно забыто). Тем не менее Ельцин не призвал
Сабурова взять свое заявление об отставке обратно.
Усиливавшаяся конфронтация между Ельциным и Горбачевым, обстановка взаим­
ного «подсиживания», «распихивания конкурентов локтями» создали весьма негатив­
ный фон для разработки общесоюзной или хотя бы республиканской программы ре­
форм. В этих условиях не было времени задуматься над возможными результатами тех
или иных предлагавшихся мер, а сами эти меры выдвигались не столько в силу их
целесообразности, сколько для того, чтобы обогнать соперников с точки зрения «про­
грессивности» и «радикальности».
Наиболее основательной представляется программа модернизации Сабурова. В част­
ности, только в ней правильно определена последовательность мероприятий: сначала
создание слоя собственников — субъектов рыночных отношений, а затем переход к
рыночным институтам и свободным ценам. Однако трудно сказать, могла ли эта модернизационная реформа иметь успех в России. В Крыму, куда Сабуров уехал проводить
свою реформу, у него ничего не получилось. Слишком резким был разрыв между
создаваемыми институтами и реальной хозяйственной практикой.
«Шоковая терапия»
28 октября 1991 г. на V съезде народных депутатов РСФСР Борис Ельцин высту­
пил с неожиданной речью. Он заявил народным избранникам, что цены надо «отпус­
тить» и что благодаря этому «прилавки наполнятся» и каким-то непонятным способом
всем разом станет хорошо.
Первыми шок испытали экономисты. Они еще из вузовских учебников затвердили,
что «в стране монополий» цены равновесными быть не могут. Это продемонстрировал
и опыт «шоковой терапии» в Польше, после провала которой главные экономические
дискуссии велись уже в плоскости, как проводить приватизацию: постепенно или «об­
вально». «Отпуск цен» считался возможным только после ликвидации государствен­
ных монополий. И вдруг... Какое безрассудство! Кто же автор столь «смелого» проек­
та? Ринулись искать.
Повезло корреспондентам «Коммерсанта». Они установили, что текст выступления
президента готовился на правительственной даче — 15, в «Сосенках», где обосновалась
группа молодых реформаторов в составе Егора Гайдара, Андрея Нечаева, Владимира
Машица, Константина Кагаловского, Александра Шохина, Николая Федорова и «прим­
кнувшего к ним» Михаила Полторанина. Кроме них на даче были обнаружены эконо­
мические советники из США во главе с Джеффри Саксом.
№ 7
2009
I
21
14 декабря 1991 г. вышел в свет 7737-й номер английского журнала «Экономист».
В нем было две статьи о России. В первой из них содержался устаревший для россий­
ских читателей материал о беловежских соглашениях. Однако вторая, никем не подпи­
санная, была настоящей сенсацией. В ней говорилось, что 2 января (а не первого, как
определили корреспонденты «Коммерсанта») Россия планирует освободить цены, сде­
лать рубль конвертируемым и начать сокращение государственного бюджета.
Реформа должна была начаться 16 декабря одновременно в России, на Украине и в
Белоруссии, но два последних государства оказались неподготовленными и попросили
отсрочки на две недели. Горбачев, как это видно из опубликованного 28 ноября мин­
ской «Народной газетой» его интервью, тоже знал о том, что российское правительство
разослало республикам письма с предложением начать одновременно с Россией отпуск
цен, конвертацию рубля и сокращение бюджетных расходов.
Как писал «Экономист», российская программа реформ будет более «шоковой»,
чем польская. Сразу же 2 января будут освобождены цены практически на все товары.
В отличие от Польши, где курс злотого был зафиксирован почти мгновенно с помощью
американского стабилизационного кредита, Россия установит первоначально плаваю­
щий курс рубля. Благодаря снятию дотаций и сокращению военных расходов дефицит
бюджета снизится с 20 до 5 % от размеров валового национального продукта. Для
покрытия остатка дефицита будут увеличены налоги до 40 % от валового национально­
го продукта. Будет предпринята попытка установить жесткий контроль за денежной
массой. Для этого правительство попытается подчинить себе Центральный банк.
Публикация «Экономиста» вызывает целый ряд недоуменных вопросов. Во-первых,
не ясны задачи реформаторов. Программа Сабурова ставила целью создание в России
класса «собственников-инвесторов». Изложенная же «Экономистом» программа не шла
дальше освобождения цен, финансовой стабилизации и сбалансированности бюджета.
Даже если допустить, что эти макроэкономические задачи можно выполнить в услови­
ях России, что, как показал опыт, достигается лишь на короткое время, ценой гигант­
ских потерь в производственной и потребительской сферах, то совершенно не ясен
экономический эффект от этого.
Сравнив ход реформы Ельцина — Гайдара с программой Сакса — Липтона, можно
легко обнаружить, что в их основе лежит общая идеология.
Сенат, одобрив программу «Скачок в рынок», принял решение о выделении средств
для пропаганды ее основных идей в СМИ и проведении встреч и конференций с
восточноевропейскими политиками и экономистами. Я присутствовал на одной из
таких конференций, состоявшейся в Хьюстоне в ноябре 1989 г. На нее были приглаше­
ны дирекция и руководители секторов Института экономики АН СССР. Правда, Лео­
нид Абалкин, недавно назначенный заместителем Николая Рыжкова, не приехал, чем
вызвал разочарование американцев. Возглавлял советскую делегацию заместитель ди­
ректора ИЭ АН СССР, член Государственной комиссии Совмина СССР по экономи­
ческой реформе Николай Климов.
В докладах американских экономистов главными были следующие две темы: 1) Для
построения рыночной экономики следует в первую очередь ликвидировать контроль
над ценами и освободиться от дотаций предприятиям, 2) Не следует бояться, что
результатом будет инфляция и снижение жизненного уровня населения — это неиз­
бежная плата за переход к рынку. Особенно удивительно было слышать это от тех
американских экономистов, которые в течение многих лет были советниками венгер­
ского правительства. Смысл их выступлений явно противоречил идеологии венгерской
реформы, не требовавшей никакой платы за рыночную экономику.
Прочитав свои доклады, американские экономисты с большой неохотой отвечали на
вопросы и затем, ссылаясь на занятость, покидали аудиторию. К концу второго дня
11
Н
■
И
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
заседаний в зале остались, кроме советских экономистов, только официальный органи­
затор встречи профессор Хьюстонского университета Пол Грегори, ряд его сотрудни­
ков, а также несколько журналистов.
Я спросил у Пола Грегори, почему его коллеги уходят от вопросов. Он ответил, что
долгие годы американские экономисты разрабатывали вариант постепенной трансфор­
мации социалистических экономик в капиталистическую. Однако крушение социализ­
ма произошло очень быстро и американцы пока еще точно не знают, какие это может
иметь последствия.
Дискуссии с ведущими советскими экономистами в Хьюстоне не получилось. Од­
нако с конца 1989 г. страсти вокруг программы «Скачок в рынок» разгорелись в
Москве, где Джордж Сорос вместе с российскими «благотворительными организация­
ми» создал фонд «Культурная инициатива», поддерживавший «переход к рынку» СССР
по сценарию Сакса —Липтона.
Фонд оказывал поддержку той части российской интеллигенции, которая требовала
немедленного перехода к «рыночным отношениям» и критиковала правительственные
программы реформ (в их числе Юрий Афанасьев, Николай Петраков, Татьяна Заслав­
ская, Борис Раушенбах и др.). Всячески рекламировался опыт «шоковой терапии»
Сакса — Бальцеровича, преподносившийся российской общественности, вопреки фак­
там, как необычайно успешный.
Большое значение имели встречи руководителей СССР и России с американскими
политиками и экономистами. Николай Рыжков «малологичные амплитуды колебаний»
Горбачева объясняет наличием кого-то «достаточно слушаемого в его ближайшем
окружении», кого-то, кто постоянно и настойчиво убеждал президента в том, что его
«правительство консервативно и антиперестроечно». Рыжков прямо называет эту фи­
гуру —тесно связанного с фондом Сороса Николая Петракова: «Невесть какими путя­
ми он стал помощником сначала Генерального секретаря ЦК КПСС, а потом и Прези­
дента Горбачева».
В свите Горбачева было немало и других экономистов, способных толкать его в
направлении «рыночного экстремизма»: Отто Лацис, Станислав Шаталин, Григорий
Явлинский. Так что Петраков не был одинок. Однако им противостояли не менее
влиятельные фигуры: Леонид Абалкин, Абел Аганбегян, да и сам Рыжков. Мнение
одной группы вполне нейтрализовывалоеь мнением другой, хотя, конечно, этот «раздрай» мог приводить к постоянным колебаниям президента. Но следует обратить вни­
мание на несомненную корреляцию между зарубежными контактами Горбачева и изме­
нением его позиции в отношении программ экономических реформ.
Именно после визита в США в мае — июне 1990 г. Горбачев изменил свое отноше­
ние к правительственной программе и стал склоняться на сторону программы «500
дней». Чрезвычайно показательно, что его позиция изменилась за считанные дни. На­
кануне визита в интервью журналу «Тайм» Горбачев сказал: «Мы основательно обду­
мали, как идти вперед. Рассмотрели и вариант шоковой терапии. Вместо этого решили
идти вперед радикально... но без шоков. Один-два года потребуется для того, чтобы
внедрить рыночные механизмы и инфраструктуру. Но чтобы создать подлинную ры­
ночную экономику, потребуется больше времени». После же возвращения из США
президент заявил, что снижение жизненного уровня населения в результате рыночных
реформ неизбежно и надо только продумать, как сделать потери населения минималь­
ными. Американское влияние в ходе этого визита испытали на себе и входившие в
состав делегации Юрий Маслюков и Станислав Шаталин. Последний после визита
неожиданно для многих выступил в поддержку планов «рыночного экстремизма» и
даже стал соавтором программы «500 дней». Интересно также, что фигура Маслюкова
выдвигалась на освободившийся из-за болезни Рыжкова пост премьер-министра.
№ 7
2009
I
23
Вообще, иностранное воздействие испытали на себе все, кто имел дело с реформа­
ми советской экономики. С Рыжковым вел беседы председатель Совета управляю­
щих федеральной резервной системы США Алан Гринспен, у Абалкина были тесные
и необычайно теплые контакты с Соросом. Кстати, первоначально еороеовекий фонд
«Культурная инициатива» располагался на 13-м этаже абалкинского Института эко­
номики.
Большое значение для распространения программы «Скачок в рынок» среди россий­
ской научной интеллигенции имел основанный Саксом в Москве Институт экономичес­
кого анализа. Члены этого института не только бомбардировали правительство своими
многочисленными аналитическими материалами, но и вели агитационную работу среди
преподавателей и студентов гуманитарных кафедр ряда университетов.
Главным аргументом служило то обстоятельство, что реформы по типу «скачка в
рынок» были испробованы в Латинской Америке и ведутся в Польше. При этом ре­
зультаты этих реформ либо вообще не освещались, либо излагались в рекламном духе,
по типу рекламы знаменитого МММ. Тот аргумент, что Россия обладает значительны­
ми особенностями по сравнению с другими странами (hie Rhodus, hie salta!), отвергал­
ся e ходу: мол, экономика везде устроена одинаково (!).
На положение членов правительства и позицию депутатского корпуса сильное вли­
яние оказывало шахтерское забастовочное движение, не ограничивавшееся экономи­
ческими требованиями, а выступавшее и е политическими ультиматумами.
Здесь большую роль играла «частная некоммерческая» организация «Партнеры по
экономической реформе», которая официально была основана «для оказания техничес­
кого содействия и обучения по технике безопасности и охране труда, производитель­
ности и эффективности производства в угольных бассейнах России, Украины и Казах­
стана». В 1989 г. будущие лидеры организации посетили некоторые угледобывающие
регионы бывшего Советского Союза, а через некоторое время был создан независимый
профсоюз горняков, ставший инициатором забастовочного движения. Его представите­
ли ездили в США в январе 1990 г. и встречались с руководителями профсоюзов и
управленческого аппарата угледобывающей промышленности США. 7—22 июня 1991 г.
группа от угольной промышленности США, возглавляемая Алеери, посетила Советский
Союз. Как следствие июньского визита и последующих шагов, был организован так
называемый угольный проект, который 23 января 1992 г. на Президентской конферен­
ции по содействию развитию СНГ был поддержан правительством США. Это позво­
лило американцам вполне официально субсидировать шахтерское движение.
Существовали и другие многочисленные центры воздействия на руководство СССР
и России в целях принятия за основу реформ программы «Скачок в рынок», которая с
началом польского эксперимента получила название «шоковой терапии».
Мощное давление с Запада в пользу реформ Сакса привело к тому, что в нашей
стране никто из влиятельных экономистов уже не сомневался: речь идет о чрезвычайно
эффективном и быстром способе модернизации экономики. В мае 1990 г. по заказу
Совмина СССР было проведено моделирование «движения к рынку». Сравнивались
два варианта реформ: «абалкинский» и «саксовский». Первый предусматривал актив­
ное сдерживание государством инфляции, поэтапную структурную перестройку эконо­
мики и постепенный переход к эквивалентному обмену. Второй полагался всецело на
стихийное формирование рыночного равновесия. Согласно проведенным расчетам, в
случае осуществления первого варианта за пять лет национальный доход должен был
возрасти на 10—15 %, а реальные доходы на душу населения — на 5—10 %. В случае же
осуществления второго варианта рост национального дохода за тот же срок составил
бы 38—41 %, а реальных доходов на душу населения — 25—30%. Однако второй вари­
ант, по мнению «специалистов», обладал маленьким изъяном: он допускал на первых
24
н
■
И
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
порах глубокий спад производства, массовую безработицу, банкротства предприятий.
Первый же вариант был свободен от этих недостатков.
Очевидно, что расчеты проводились на основе никуда не годных моделей и ставили
своей целью не выяснить истину, а одинаково угодить противоборствующим полити­
ческим силам. Ведь достаточно было открыть статистические справочники, чтобы уста­
новить, что и спустя десять лет после проводимых Саксом в странах Латинской Аме­
рики реформ ни в одной из них национальный доход существенно не вырос. Более
того, в большинстве этих стран его рост оставался отрицательным. Не удалось добиться
даже финансовой стабилизации (табл. 1).
Таблица 1
Экономический рост и инфляция в Латинской Америке в 1981—1990 гг.,
(среднегодовые данные)
Страна
Аргентина
Боливия
Бразилия
Чили
Мексика
Перу
ВНП на душу населения
Индекс потребительских цен
-2,5
-2,6
-0,6
1,3
-0,7
-3,7
498,5
256,4
375,3
20,4
69,8
377,6
Источник: Джеффри С. Рыночная экономика и Россия. М., 1995. С. 22.
Советские специалисты в области математической экономики преподнесли сторон­
никам Сакса прекрасный подарок. Недаром их весьма сомнительные результаты не
только не оспаривались идеологами «шоковой терапии», но и всячески ими пропаган­
дировались. Тем не менее в 1990 г. Совмин СССР не решился подвергать народ
«шоковым» испытаниям и высказался за «медленные» реформы.
Иначе отнеслись к экономическим рецептам Джеффри Сакса в Польше, где в 1989 г.
состоялись «контрактные» парламентские выборы и было создано первое некоммунис­
тическое правительство Тадеуша Мазовецкого. «Газета выборча» назвала Сакса «вто­
рым Грабским», и вскоре он был приглашен в Варшаву в качестве экономического
советника.
В январе 1990 г. в Польше был снят контроль над ценами и отменены государствен­
ные субсидии предприятиям. К февралю рост потребительских цен составил 77 %, а за
весь 1990 г. — 555,4 %. Началось сокращение национального дохода. В 1990 г. он упал
на 12 %, а в 1991 г. — на 9 %. Промышленное производство сократилось еще более
значительно: в 1990 г. на 24 %, а в 1991 г. — на 12 %. На 17 % упал товарооборот.
Уровень безработицы достиг 15,7 %. На 5 % повысилась смертность и на 4 % сократи­
лась рождаемость.
Критика польского эксперимента началась сразу же после его старта. Экономист
Рафал Кравчик писал: «Невозможно просто внезапно запустить рыночные механизмы
в совершенно не подготовленной для этого экономической структуре. Надежда на то,
что шок такого рода самопроизвольно приведет к гладкому переходу к рыночной эко­
номике, не оправданна. Нет ничего иллюзорнее и опаснее для будущего народного
хозяйства, чем терапия такого рода, ибо она ведет к хаосу».
После того как правительство осуществило пакет своих мероприятий, вместо ова­
ций оно получило еще более жесткую критику: «Многое указывает на то, что после
рывка первых дней этого [1990. — Ю. 5.] года реформа запуталась в собственных
№ 7 Ш
2009 U
25
противоречиях из-за того, что у теоретиков воображение преобладает над знанием
экономической жизни. Программа, которая, без сомнения, ликвидировала кошмар
очередей и погоню за недоступными товарами, не смогла, однако, ликвидировать
такое неприятное явление, как углубляющаяся рецессия. Более того, правительство,
по-видимому, не имеет никакой законченной концепции дальнейших действий... Вре­
мя, предназначенное в Польше для проведения экономических реформ, уходит на
ожидание. Ожидание чего? Ожидание, что «рыночные силы» самостоятельно спра­
вятся с экономическим спадом? Ожидание помощи Запада? Внезапного роста пред­
приимчивости и практичности все еще остающихся в собственности государства пред­
приятий? Терпеливости и жертвенности легковерного общества? Вот эти-то надежды
беспочвенны».
В конечном счете реформы Сакса — Бальцеровича привели в Польше к отставке
«правительства реформ», преобладанию в парламенте бывших коммунистов, формиро­
ванию прокоммунистического кабинета министров и к избранию бывшего коммуниста
президентом страны. Понятно, что в этих политических условиях капиталистическая
трансформация польской экономики оказалась заблокированной. Был частично восста­
новлен контроль над ценами, введены протекционистские меры для национальной эко­
номики, государственные предприятия вновь стали получать дотации, 20 % государ­
ственных доходов стало расходоваться на социальную помощь (до реформы Сакса—
Бальцеровича — 10 %), что привело к новому дефициту бюджета. А такие важнейшие
проблемы, как приватизация и создание конкурентоспособной экономики, оказались
нерешенными.
Казалось бы, Саксу не оставалось ничего другого, как признать полный крах своей
«шоковой терапии». Однако его оценка результатов польского эксперимента была иной:
«...в 1992 г. в стране возобновился рост промышленного сектора, как и экономики в
целом. Фактически из всех государств Восточной Европы и бывшего Советского Со­
юза Польша стала первой страной, в которой возобновился экономический рост.
К 1994 г. стало ясно, что в Польше произошли наименьший совокупный спад экономи­
ки и самое быстрое оздоровление производства».
Закрывались шахты и предприятия легкой промышленности. Падал физический
объем потребления на душ}? населения. Как можно назвать это «оздоровлением»? От­
меченный же Саксом экономический подъем происходил в Польше не благодаря его
реформам, а благодаря отказу от них, в результате реализации экономической про­
граммы нового прокоммунистического польского правительства. Вместо мифического
«оздоровления производства» произошел частичный отход к коммунистическому ме­
ханизму экономической стимуляции.
Грубое искажение экономической действительности, приписывание чужих успехов
своей программе реформ — вот в чем ярче всего проявилось «реформаторство» Джеф­
фри Сакса.
Стратегические цели «шоковой терапии» были названы Джеффри Саксом «струк­
турным корректированием». В чем оно заключается? Если коротко, то вот в чем:
«В стране сформировалась очень нездоровая структура экономики. Огромное количе­
ство людей работает на экономически нежизнеспособных предприятиях и живет в
экономически бесперспективных районах. В будущем должны произойти колоссальные
изменения в существующих видах трудовой деятельности, если России суждено пре­
одолеть кризис...»
Очевидно, что поставленная задача: ликвидировать массу «нежизнеспособных» пред­
приятий в «бесперспективных» местах, построить массу «жизнеспособных» предприя­
тий в «перспективных» местах и переселить туда население — труд не для одного
поколения. Однако, по уверениям Сакса, этого можно добиться за два-три года.
го
■
■
И
инф орм ационно­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
Какие же предприятия и где нам нужно было ликвидировать, а какие и где постро­
ить? Вместо того чтобы сказать об этом прямо, Сакс затеял примитивную игру, рас­
считанную на доверчивость читателя: «Прежде деятельность государственных плановых
органов подчинялась одной цели: превратить Россию в могучую военную сверхдержа­
ву. Ради ее достижения все ценнейшие ресурсы страны — научные, сырьевые, валют­
ные — направлялись на нужды военно-промышленного комплекса в ущерб производ­
ству потребительских и экспортных товаров. В результате сформировалась «кривобо­
кая» экономика: страна в огромных размерах производила сталь, электроэнергию и
химикаты, но в то же время была неспособна строить жилье, выпускать одежду, мебель
или бытовую электронику».
Сталинская экономика действительно страдала сильным «военным акцентом», хотя
и в те годы в стране строилось жилье, производились одежда и мебель. Что же касает­
ся бытовой электроники, то ее в эпоху Сталина не было не только в СССР, но и во
всем мире. Но уже Георгий Маленков поставил вопрос о переносе «центра тяжести с
тяжелой промышленности на легкую». В период правления Хрущева страна была за­
строена пятиэтажками с пониженными потолками и совмещенными санузлами, куда
вселились 98 млн человек, а в годы правления осмеянного СМИ Леонида Брежнева
183 млн человек переехали в новые более благоустроенные квартиры. В общежитиях
жили только 12 млн человек —студенты и молодые бессемейные рабочие. Выходит, не
только ракеты и подводные лодки производил СССР.
Еще Хрущев поставил перед экономикой СССР задачу «догнать и перегнать Амери­
ку по производству мяса, молока и масла на душу населения», а к 1970 г. — занять
первое место в мире по уровню народного благосостояния. Это оказалось утопией, но
многому научило советских руководителей. В 1971 г. был принят IX пятилетний план
с куда более скромной задачей: «обеспечить подъем материального и культурного уровня
трудящихся». Как выяснилось, и плановая экономика на многое способна. Хоть и не во
всем мы США «перегнали», но кое в чем нам это удалось (табл. 2).
Таблица 2
Производство товаров на душу населения
1970 г.
1980 г.
1985 г.
Товары
Зерновые, кг
Мясо, кг
Молоко, кг
Масло животное, кг
Яйца, шт.
Сахар, кг
Виноград, кг
Обувь, пар
Шерстяные ткани, м2
Хопчатобум. ткани, м2
Мыло, кг
Холодильники, шт. на 1000 чел.
Стиральные м., шт. на 1000 чел.
Телевизоры, шт. на 1000 чел.
Легковые авт., шт. на 1000 чел.
США
СССР
США
915
117
259
2,5
334
23
13,7
2,7
1,2
31
4,4
26
21
40
32
769
51
342
4,4
165
42
16,5
2,8
2,6
25
5,9
17
22
28
1,4
1191
119
256
2,3
306
21
22,3
1,7
0,6
17
3,9
23
20
45
28
СССР США
712
57
342
5,2
252
38
25,0
2,8
2,9
27
5,9
22
14
28
5
1455
118
271
2,4
285
24
21,3
0,9
0,7
16
4,4
29
25
49
29
СССР
691
62
355
5,8
275
42
20,7
2,9
2,5
28
5,5
21
21
34
5
Источник: СССР и зарубежные страны. 1988. Статистический сборник. М., 1990.
№ 7
2009
I
27
Конечно, по легковым автомобилям СССР здорово уступал США (правда, это
компенсировалось развитием общественного транспорта), но по остальным товарам
американское превосходство было куда менее заметным, а по многим товарам народно­
го потребления СССР даже превосходил США. Так что не только по стали, электро­
энергии и химикатам СССР вырвался вперед. Теория «военной сверхдержавы» рассы­
пается.
В 1989 г. мне пришлось спорить с американскими социологами о том, где уровень
жизни выше — в СССР или США. Я не сомневался, что в США: там каждая семья
имеет по автомобилю, а многие — и по два! «Да, но в СССР многие имеют дачные
участки, — возражали мне американцы. — Для рядового гражданина США это слиш­
ком дорого!»
Брежнев в 1965 г. начал смелую экономическую реформу, заключавшуюся в раскре­
пощении предприятий от множества плановых показателей, в переводе экономики на
хозрасчет и самоокупаемость, в предоставлении руководителям предприятий права
распоряжаться прибылью. Все это сопровождалось барабанной риторикой о необходи­
мости совершенствовать социалистические производственные отношения, о том, что
реформами КПСС ни на йоту не отступает от социализма.
На самом деле брежневские реформы, конечно же, были отступлением перед капи­
тализмом. Только за первые пять лет реформ (1965—1970 гг.) рост промышленной
продукции составил 50,3 %. Если бы свобода предприятий продержалась еще пять лет,
то им пришлось бы конкурировать за потребителя. Это привело бы к процветанию
более жизнеспособных и банкротству плохо организованных предприятий. Возникла
бы угроза безработицы, которой при социализме не может быть.
Андрей Сахаров не любил «шоковых терапий» и всякого рода «скачков в рынок».
Он мечтал о «конвергенции» —постепенном врастании социалистической экономики в
мировую, поэтапном сближении социализма и капитализма. Этот процесс у нас и шел
со времени реформ 1965 г. — и не только в экономике, но во всех сферах жизни. От
«социалистического правотворчества масс» мы перешли к Декларации прав человека.
От ревностно контролируемого общественностью аскетизма — к принципу «красиво
жить не запретишь». Хрущевская борьба со «стилягами» сменилась демонстрациями
мод, устраивавшимися даже в сельских клубах. Марксистско-ленинская идеология,
дискредитированная еще Хрущевым, потеряла какое-либо значение. Распространялись
«почвенничество», «западничество», дзен-буддизм.
Хаотическая «перестройка», вызвавшая поляризацию общественных сил и рост эк­
стремистских настроений, создала удобную обстановку для разрушения конвергенции
как процесса, интегрировавшего интересы и стремления всех общественных сил.
Кривобокие «гласность» и «демократизация» вытолкнули наверх молодежный пра­
вый экстремизм, упорно именовавший себя «левым». В этих условиях навязать Рос­
сии американскую программу было лишь делом техники.
Что обещал нам Джеффри Сакс? «По мере того как рыночные реформы в России
станут приносить плоды... Россия начнет пользоваться благами развитых потребитель­
ской промышленности и сферы обслуживания, которые в условиях рынка являются
ключевыми в повышении уровня жизни». Именно по уровню жизни, по «потребитель­
ской промышленности» и сфере обслуживания ударила «шоковая терапия». Сократи­
лись не производство электричества и стали, а производство товаров народного по­
требления, розничный товарооборот, закрылись предприятия бытового обслуживания.
Сакс хорошо подготовился к такому повороту событий: «Каждый раз люди верят,
что конец коммунистической диктатуры и рождение демократии в мгновение ока
принесут им повышение уровня жизни и экономический рост. Вместо этого на их
долю выпадают новые экономические тяготы. И очень легко ошибиться в источнике
ГО
Н
■
И
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
этих трудностей. Не понимая, что они являются следствием краха старой системы,
многие сваливают вину на рыночные реформы. Это, разумеется, приводит к тому, что
реформаторы теряют свою политическую популярность, а зачастую и саму возмож­
ность продолжать необходимые реформы».
Но ведь это же обычная демагогия, рассчитанная на простаков. На первый взгляд
логика Сакса безупречна: коммунизм себя изжил, а «рынок» доказал свою экономичес­
кую эффективность. То, что переход к «рынку» сопровождается резким ухудшением
экономического положения, снижением жизненного уровня населения, — следствие
крушения старой хозяйственной системы. Что же здесь не так? А вот что. Сакс стара­
тельно уходит от ответа на вопрос о том, ведет ли «шоковая терапия» к современной
экономике или толкает страну в пропасть.
Можно ли вскочить в рынок?
2 января 1992 г. правительство Бориса Ельцина отказалось от контроля над оптовы­
ми ценами на 90 % товаров народного потребления. В печати цель этой реформы
подавалась так: выправить созданные регулированием цен ценовые диспропорции и
снять с дотаций государственные предприятия.
Наделе получилось совсем иное. По сравнению с декабрем 1991 г. в декабре 1992 г.
розничные цены возросли в 23 раза, а оптовые —в 62. Для отечественных реформаторов
это было полной неожиданностью. Они готовились к совсем другой неприятности — к
чрезмерному росту розничных цен — и потому решили, что розничные цены в государ­
ственных магазинах не должны превышать оптовые более чем на 25 %. Помню, как Егор
Гайдар умолял руководителей промышленных предприятий снижать отпускные цены.
Наивность команды «Сосенки-15» равна ее некомпетентности. Ведь такой эффект
можно было предвидеть заранее. Естественно, что освободившиеся от государствен­
ного регулирования сырьевые монополисты будут диктовать цены производителям
товаров народного потребления, а розничные цены окажутся под прессингом падаю­
щего в условиях гиперинфляции спроса населения.
Вот что дали экономике России только два года «шоковой терапии» (табл. 3).
Таблица 3
Экономика России в 1992 и 1993 гг., % (1991 г. = 100 %)
Произведенный национальный доход
Объем промышленной продукции
Продукция сельского хозяйства
Продовольственные товары
Непродовольственные товары
Выплавка стали
Розничный товарооборот
Экспорт
Инвестиции в народное хозяйство
1992
78
81
92
82
86
87
65
79
60
1993
62
65
75
73
74
83
60
71
56
Источник: материалы Верховного Совета РФ и Государственной Думы РФ.
Однако был ли таким же наивным главный экономический советник «правитель­
ства реформ» Джеффри Сакс? В 1990 г. он провел свой семимесячный польский
эксперимент, где наблюдалось в точности такое же явление. Обвинить Сакса в неком­
петентности нельзя. Значит, его действия диктовались трезвым расчетом. В чем он
заключался? Вот в чем.
Благодаря тому что платежеспособный спрос падал, а розничные цены на многие
товары народного потребления отражали прошлое состояние оптовых цен, первые ока­
№ 7 Ш
2009 U
29
зались ниже последних. Торговля стала убыточной. Произошло отсечение торговли от
массы покупателей. В магазинах началось массовое уничтожение скоропортящихся про­
дуктов. Резко уменьшились заказы торговли производителям. Последние же страдали
от избытка произведенных товаров и поэтому легко пошли на поставки в долг. По всем
звеньям народного хозяйства стала распространяться задолженность. Уже к апрелю
1992 г. она составила 1,4 трлн руб. В результате экономические отношения между
предприятиями оказались заблокированными.
Отечественные реформаторы полагали, что задолженность отдельных предприятий
свидетельствует об их плохой организации. Они носились с идеей издать закон о
банкротстве, согласно которому обанкротившиеся предприятия продавались частным
лицам. Но зачем частным лицам платить деньги за бездоходные предприятия, брать на
себя их долги? Такие предприятия никому не нужны и даром! Закон о банкротстве так
и не был издан, потому что задолженность уже к лету 1992 г. стала всеобщей.
Тотальная задолженность парализовала экономическую активность. Любое произ­
водство и торговля стали убыточными. Началось катастрофическое падение промыш­
ленного производства. За 1992 г. оно сократилось на 25 %. При этом падало прежде
всего производство товаров народного потребления. Доля легкой промышленности в
общем объеме производства сократилась с 16,6 до 7,7 %, а удельный вес электрической,
топливной и металлургической промышленности, чья продукция была, по мнению Сак­
са, чрезмерной, соответственно возрос.
Из-за падения платежеспособного спроса и роста налогового бремени стали разру­
шаться только что возникшие в нашей стране слои мелкого и среднего предпринима­
тельства. Закрывались кооперативы, бессмысленной стала индивидуальная трудовая
деятельность. Шансы уцелеть имели только бывшие социалистические предприятия,
«гиганты индустрии». Ничего себе «рыночная реформа», подрывающая саму основу
экономики!
Реформа цен привела к экономическому обособлению регионов. К началу 1993 г.
различия в уровне цен между городами достигли 300 %\ Началось перекачивание това­
ров из районов с низкими ценами в районы с высокими ценами. В результате прилавки
магазинов в Поволжье, черноземных областях и на Урале, не успев наполниться, стали
пустеть. На первый взгляд, здесь должны были проявить себя «рыночные» законы —
перекачивание товаров должно нивелировать цены. На самом деле различия в уровне
цен определялись региональными различиями в падении уровня жизни, которые находи­
лись в зависимости от состояния региональной экономики. Руководители областей, не
имея возможности прекратить утечку товаров иным способом, стали вводить запрет на
вывоз жизненно важных товаров. Границы областей ощетинились региональными та­
можнями. Единство российского рынка оказалось под угрозой.
Если Сакс не предвидел этого заранее, то грош цена ему как экономисту.
Одновременно с «либерализацией» цен проводилась так называемая жесткая фи­
нансовая политика. В январе денежная эмиссия составила 25,8 % от декабрьского
уровня, в феврале — 34,5 %, в марте — 59,7 %. В печати эта мера объяснялась необхо­
димостью подавить инфляцию, оздоровить кредит и заставить предприятия рациональ­
нее распоряжаться деньгами.
На самом деле сжатие эмиссии привело к потере государством денежных рычагов
регулирования экономики, резкому снижению инвестиций в народное хозяйство, кре­
дитному зажиму, росту дефицита общегосударственного и местных бюджетов, к сни­
жению материальной помощи наиболее уязвимым слоям населения.
Жесткую финансовую политик}? Джеффри Сакс осуществлял в Латинской Америке и
Польше. Поэтом}? он должен был знать все ее позитивные и негативные моменты. А значит,
нельзя сомневаться в том, что сжатие эмиссии на раннем этапе реформы имело дейетви-
ГО
Щ ИНФОРМАЦИОННО­
■
И
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
тельной целью усилить разрушительные тенденции в экономике, сделать правительство
более зависимым от западных кредитов и вынудить государство увеличить тяжесть нало­
гового обложения предприятий и предпринимателей, довершая их крушение.
Кроме отпуска цен и сжатия эмиссии «правительство реформ» проводило политику
валютного регулирования. Официальное объяснение необходимости валютного регули­
рования — предотвратить обесценение рубля и оказать обратное сдерживающее влия­
ние на гиперинфляцию. При этом в начале реформы правительство хотело повысить
курс рубля до 20 руб. за доллар, а затем — до 80 руб. за доллар.
Казалось бы, государство должно было взять определение курса рубля в свои руки.
Однако оно почему-то предпочло передать его валютным биржам, где спрос на доллары
существенно превышал их предложение. Поэтому удержать курс рубля можно было
только валютными интервенциями, что в условиях галопирующей инфляции и нехват­
ки денег в обращении было непозволительной роскошью.
За 12 месяцев 1992 г. государство продало банкам «по дешевке» более 1 млрд дол.,
что составило 37 % от всего валютного оборота. Сдержать же рубль от обесценения так
и не удалось. В апреле 1993 г. курс рубля уже был равен 740 руб. за доллар.
Для чего в действительности понадобилась эта чрезвычайно дорогостоящая полити­
ка? Вовсе не для подавления инфляции. Все дело во внешней торговле. Если курс
рубля искусственно удерживается от падения, то экспорт становится невыгодным, а
импорт, напротив, выгодным. В результате отечественная промышленность оказывается
отрезанной не только от внутреннего, но и от внешнего рынка, а магазины наполняются
относительно дешевыми зарубежными товарами. Одновременно баланс внешней тор­
говли становится отрицательным, что увеличивает внешнеэкономический долг страны.
Картина достаточно ясная. Проводившиеся по рецептам Сакса «рыночные рефор­
мы» отнюдь не приближали наш}? экономику к мировому рынку. Напротив, они приве­
ли к снижению экспорта.
Сакс утверждал, что «среди всех промышленных стран мира Россия является одним
из самых малых экспортеров». Правда, для этого Саксу пришлось совершить тройную
статистическую фальсификацию. Во-первых, он привел данные за 1993 г., т. е. не до его
«шоковой терапии», а после нее, когда из-за политики валютного регулирования, 35 %
падения промышленного производства и введенных западными странами квот объем
нашего экспорта резко уменьшился. Поэтому цифры Сакса характеризуют только ре­
зультаты его реформ, а не состояние нашей дореформенной внешней торговли.
Во-вторых, Сакс привел не валовые размеры экспорта, а в расчете на душ}? населе­
ния. Конечно, среднедушевые показатели тоже в известном смысле информативны.
Только они не позволяют определить, какая страна является экспортным гигантом, а
какая — карликом. Это видно и из таблицы Джеффри Сакса, где США занимают
скромное седьмое место, пропустив вперед себя Южную Корею, Японию, Италию,
Англию, Францию и Германию (на самом деле по среднедушевому внешнеторговому
обороту США должны были довольствоваться еще более скромным местом, если бы
Сакс привел также данные по Сингапуру, Гонконг}?, Бельгии, Нидерландам, Швейца­
рии, Люксембург}? и Лихтенштейну).
В-третьих, Сакс использовал несопоставимые данные — по западным странам циф­
ры заимствованы им из «World Development Report» за 1993 г., где учтен весь объем
внешней торговли, а по России —из «European Economic Survey» за 1992—1993 гг., где
учтена наша торговля только с европейскими странами. Благодаря этому Сакс сбросил
со счета от 65 до 70 % внешнеторгового оборота России (более точная оценка затрудне­
на из-за недоучета экспорта оборонительных предприятий, вывоза товаров через Укра­
ину и Казахстан, а также нашей челночной торговли с Китаем, Турцией, Японией и
Монголией).
№ 7
2009
I
31
Таким образом, теория модернизации сыграла в истории российских реформ весь­
ма негативную роль. Тем не менее в отечественных социальных науках и системе
образования не прекращаются попытки насадить ее в качестве полуофициальной докт­
рины. Это связано с тем, что современная Россия инкорпорируется в мировую эконо­
мическую систему в качестве страны-периферии, сырьевой базы ведущих держав, что
является составной частью осуществляющегося в настоящее время в мире проекта
глобализации.
Анализ того, каким образом теория модернизации смогла утвердиться в обществен­
ном сознании России, приводит к весьма неутешительным выводам. В нашем обществе
отсутствует механизм, который производил бы отбор наиболее перспективных и соот­
ветствующих национальным интересам социальных теорий и проектов экономических
реформ. Казалось бы, печальная практика социального экспериментирования должна
была создать такой механизм. Но оказалось, что социальные слои, чьи интересы были
серьезно нарушены реформами начала 1990-х годов, не оказывают никакого воздей­
ствия на тех, кто принимает политические решения.
Ю . П. Бокарев,
доктор исторических наук профессор
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ КРИЗИСЫ В ИСТОРИИ И ТЕОРИИ
(от торговых кризисов к экономическим циклам)
Крупнейшим недостатком современных экономических теорий является их отрыв
от экономической истории. Главным следствием такого отрыва служит потеря связи
теории с реальной экономикой. Дело в том, что современные экономические теории
направлены на выявление взаимосвязей универсальных понятий и категорий с целью
разработки рецептов оптимального поведения экономических субъектов независимо от
времени и места действия. А реальная экономика —это постоянно эволюционирующая
система. Содержание понятий и категорий, характер взаимосвязей между ними со
временем существенно меняются [1].
Все сказанное в полной мере относится к области изучения экономических кризи­
сов. Несмотря на то что за последние 300 лет характер, содержание и причины эконо­
мических кризисов претерпели большие изменения, в теоретической литературе гос­
подствует универсалистский подход к их изучению.
Правда, Густав Кассель в 1918 г. заявил, что теоретические исследования экономи­
ческих кризисов, «которые призваны иметь значимость для всей Западной Европы, не
могут, в общем, простираться в прошлое дальше начала [18]70-х годов». Только в
последней трети XIX в., говорил он, старые экономические уклады были большей
частью заменены современной экономикой со свойственным ей широким использова­
нием основного капитала в промышленности и на транспорте. «После [18]70-х годов
некоторые из более старых форм кризисов были, по-видимому, в значительной степе­
ни преодолены, и вместо них возникла современная форма цикла, сводящегося к коле­
баниям производства элементов основного капитала, со всеми специфическими осо­
бенностями капиталистической экономики» [2].
[1] Подробнее см.: Бокарев Ю. П. Экономическая история и экономическая теория. Препринт
научного доклада / Институт экономики РАН. 2007.
[2] Cassel G. Theory of Social Economy. Harcourt, Brace and Co. 1923. P. 537—538. Английский
перевод первого немецкого издания 1918 г.
32
Н
■
И
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
В издании своей «Теории социальной экономии» 1931 г. Кассель пошел еще даль­
ше. Он полагал, что «великие потрясения в сфере денежного обращения, политическая
неустойчивость, военные долги, националистическая торговая политика, рост монопо­
листических рабочих организаций, возрастающая роль государства (поддержка безра­
ботных и т. д.) — все это так глубоко изменило характер экономической жизни после
Первой мировой войны, что само понятие торгово-промышленных кризисов в том
смысле, в каком оно употреблялось им в отношении периода 1870—1914 гг., нельзя,
пожалуй, больше считать применимым» [3].
Однако верные наблюдения Касселя не стали отправной точкой для создания эво­
люционной теории экономических циклов. Подавляющее большинство экономистовтеоретиков продолжали говорить о кризисе вообще, строя свои теории на основании
ближайших к ним по времени фактических данных.
В результате в обширном теоретическом наследии, касающемся экономических кри­
зисов, мы наблюдаем замечательное разнообразие в объяснении их причин, что легко
объясняется тем, в какую эпоху и в какой стране жил автор, а также какими материа­
лами он пользовался.
В частности, первые исследователи кризисов, писавшие еще в XVIII в., довольно
единодушно считали их причиной недостаток наличных денег у торговцев и покупате­
лей. В 1939 г. Р. Лестер собрал описания кризисов, случавшихся в Пенсильвании,
Нью-Йорке, Нью-Джерси, Делавэре и Мэриленде в первой половине XVIII в. Типич­
ным является письмо пенсильванского губернатора своему начальству в Англии, дати­
рованное декабрем 1722 г.:
«Должен поставить ваш}? светлость в известность, что люди в этих краях пребывают
сейчас в очень большом волнении по причине того, что с некоторых пор их обычная
торговля находится в состоянии застоя из-за отсутствия у них достаточного количе­
ства наличных денег для обмена продуктов их труда в соответствии с привычным для
них способом ведения дел.
Фермер привозит свой провиант на рынок, но на рынке нет денег для его оплаты,
кораблестроитель и плотник голодают из-за отсутствия работы, и мы заметно ощуща­
ем, что наш обычный экспорт быстро сокращается, процент, взимаемый за деньги,
высок, и ростовщик тиранит бедняка, так что процессы о несостоятельности множатся,
наши тюрьмы полны, и мы теперь всячески боимся впасть в долги, которых до сих пор
нам удавалось избегать» [4].
Адам Смит объяснял кризисы «чрезмерным расширением торговли»: «Когда при­
быль, приносимая торговлей, почему-либо превышает обычный уровень, чрезмерное
расширение торговых операций является общей ошибкой как крупных, так и мелких
торговцев. Они не всегда отправляют за границу больше денег, чем обычно, но покупа­
ют в кредит как внутри страны, так и за границей необычайно большое количество
товаров, отправляя их на какой-нибудь отдаленный рынок в надежде, что выручка за
них получится до срока платежа. Но платежи наступают до получения выручки, и
у них не оказывается в наличности ничего, на что они могли бы купить деньги или
представить солидное обеспечение под заем» [5].
Формула «чрезмерное расширение торговых операций» стала на многие годы обыч­
ным объяснением причины кризисов, а сами кризисы получили наименование торго­
вых. Видимо, это действительно отражало природу повторявшихся в XVIII — начале
[3] Cassel G. Theory of Social Economy. 1932. P. 537—538. Английский перевод немецкого издания
1931 г.
[4] Lester R. A. Monetary Experiments. N. Y.; L., 1939. P. 66—69.
[5] Смит А. Богатство народов. M., 1935. T. 2. С. 16.
№ 7
2009
I
33
XIX в. потрясений, особенно в Англии. В центре экономической жизни находился
тогда предприниматель-купец. Эпоха крупных промышленников еще не наступила.
Например, причиной, вызвавшей кризис 1810 г. в Англии, явилось сокращение экспор­
та, особенно в Южную Америку. Это был действительно торговый кризис. То же, в
еще большей степени, относится к кризису 1815 г. В ожидании предполагавшегося
после падения Наполеона обширного экспорта в континентальную Европу были произ­
ведены и собраны для отправки морем огромные запасы товаров. Но оценка покупа­
тельной способности континентальной Европы оказалась значительно преувеличенной.
Спекулятивный бум в экспортных отраслях окончился, таким образом, крахом. И этот
кризис был торговым кризисом, par excellence.
В 1816 г. Мэтью Кэри (отец американского экономиста Генри Чарльза Кэри) в книге
«Очерки банковского дела» перенес внимание с нехватки наличных денег на проблемы
банковского кредита. Он писал: «При оживлении промышленности и торговли, наступившем
после окончания недавней войны, наши негоцианты и торговцы впали в крайне серьезное
заблуждение. В обществе распространилась всеобщая склонность к чрезмерном}? расшире­
нию торговых операций. Ввоз и продажа товаров были доведены до размеров, далеко
выходящих за пределы обычного уровня потребления страны». Банки, «которые могли и
должны были сдерживать это стремление, поощряли его и распространяли. Они учитывали
векселя столь щедро, что можно было поистине сказать, что правило Священного Писания
«ищите и обрящете» действовало вовсю». Но вскоре «банки круто изменили свою полити­
ку. Они усвоили диаметрально противоположную линию и сократили свои ссудные опера­
ции стремительно и резко». Это и послужило толчком к кризису. «Оцепенение стало всеоб­
щим. Предприимчивость и трудолюбие были парализованы». В конце концов, банкиры
переменили политик}? и «в большинстве своем увеличили дисконтные операции... Одна
лишь решимость расширить дисконтные операции подняла умерщвленное Доверие из гроба
и вновь вдохнула в него жизнь. Лавина банкротств была остановлена. И торговый мир
находится теперь, по-видимому, в состоянии выздоравливающего» [6].
Кэри не ограничился констатацией фактов, но и выдвинул рекомендации: «Если бы
в первый период банки ввели свои дисконтные операции в несколько более узкие рамки,
то дух спекуляции не получил бы поощрения и подстрекательства в той мере, в какой
это случилось. Цены в таком случае не поднялись бы столь высоко. И, кроме того,
банкам не понадобилось бы во второй период пойти на столь серьезное сокращение
дисконтных операций, к котором}? они прибегли... И тем самым промышленность, торгов­
ля, трудолюбие и благоденствие сохранили бы ровное течение своего развития, без всех
этих резких отливов и приливов, без стремительных подъемов и крутых падений, столь
разрушительно действующих на счастье, независимость и нравственность» [7].
Трактовка Кэри была нова не только тем, что для объяснения кризиса были привле­
чены кредитные отношения, но также и тем, что кризис он связывал с предшествовав­
шим ему подъемом. Тем самым был сделан важный шаг в понимании кризиса как
части экономического цикла.
Следует, однако, сказать, что ни Мэтью Кэри, ни его предшественники и современ­
ники (Адам Смит, Генри Торнтон, Дэвид Рикардо, лорд Лодердель, Томас Мальтус
и др.) не использовали термин «торговый кризис». В лучшем случае они говорили о
«великом торговом бедствии». Термин «торговый кризис» ввел в научный оборот
Симонд Сиемонди в 1819 г.
Джон Стюарт Милль говорил о «торговых кризисах» как о «почти периодическом
повторении... пароксизмов спекуляции». Он отмечал, что рынок бывает «в двух еоетояни[6] Carey М. Essays on Banking. Philadelphia, 1816. P. I ll—VII.
[7] Ibid. P. 32.
04
H ИНФОРМАЦИОННО■ АНАЛИТИЧЕСКИЙ
L B БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
ях: одно из них может быть названо спокойным, другое — состоянием ожидания или
спекулятивным. Первое состояние есть то, при котором нет никаких условий, способству­
ющих возбуждению в значительной части коммерческой публики желания расширять
свои операции... Но есть и другое состояние рынков, составляющее резкую противополож­
ность предыдущем}?... Это состояние наступает тогда, когда господствует основательное или
неосновательное убеждение, что предложение одного или нескольких главных товаров
будет недостаточно для обыкновенного потребления... Подобного рода результаты могут
быть произведены всем тем, что, возбуждая более чем обыкновенные надежды на прибыль,
вызывает в торговле усиленное оживление... Такое состояние торговли, достигшее крайней
степени, приводит к реакции, называемой коммерческим кризисом» [8].
Кэри и Милль по-разному подошли к проблеме расширения и сжатия рынка. Но их
объединяет понимание того, что сжатие связано с чрезмерным расширением. Осталось
сделать только шаг, чтобы объединить оба движения в рамках единого цикла. Однако
для этого потребовалось осмыслить итоги первого мирового экономического кризиса
1825 г., уже не умещавшегося в рамках торгового кризиса.
В начале 1820-х годов ряд стран Латинской Америки провозгласили независимость.
Это привело к приток}? капитала из Великобритании, направленного на освоение золо­
тых и серебряных рудников молодых государств. Одновременно начался экспортный
бум, совпавший с ростом числа промышленных компаний в Европе. Все эти события
спровоцировали спекуляции на Лондонской фондовой бирже. Спекуляции совершались
не только с акциями торговых и страховых компаний, но и с акциями горнорудных
компаний, а также вокруг проектов строительства каналов и земельных улучшений.
Торговый дисбаланс и исчерпание золотого резерва вынудили Банк Англии летом
1825 г. увеличить учетную ставку. В октябре произошел крах фондового рынка, кото­
рый вызвал банковскую панику, охватившую и страны Западной Европы. Банк Англии,
боявшийся потерять свои золотые резервы, не принял мер по прекращению паники. В
результате начались массовые банкротства и экономическая рецессия. Кризис распрос­
транился на страны Латинской Америки, так как европейские банки отказались про­
лонгировать им кредиты, а сокращение экспорта уменьшило доходы этих стран и выну­
дило их заявить о дефолте. Латинской Америке понадобилось около 30 лет, чтобы
вернуть доверие западных банков.
Понятие цикла было сформулировано лишь в 1837 г. Сэмюелем Джонсом Лойдом
(лордом Оверстоном): «Мы обнаруживаем, что состояние торговли подвержено влия­
нию многообразных обстоятельств, которые периодически повторяются; торговля явно
вращается в прочно установившейся форме цикла. Вначале мы находим ее в состоянии
спокойствия, затем — в состоянии улучшения — возрастающего доверия — процвета­
ния — возбуждения — чрезмерного расширения — потрясения — угнетенности — за­
стоя — бедствия; и все это опять завершается спокойствием» [9]. Вместе с тем Лойд
по-прежнему характеризовал цикл как торговый.
Однако понятие не сразу утвердилось среди экономиетов-теоретиков. Так, напри­
мер, Альберт Галлатин в 1841 г. вернулся к пониманию кризиса как следствия чрезмер­
ного расширения торговли и злоупотребления кредитом: «Ряд сменяющих друг друга
благоприятных лет почти неизбежно порождает чрезмерное расширение торговых опе­
раций. Эти потрясения будут более частыми и более крупными в меру усиления духа
предприимчивости и расширения кредита или злоупотребления последним» [10].
[8] Милль Дж. С. Основы политической экономии. Т. 1—3. М., 1980—1981.
[9] Loyd J. S. Reflections Suggested by a Perusal of Mr. J. Horsley Palmer’s Pamphlet on the Money
Market. L., 1837.
[10] Callatin A. Writings. Vol. 3. P. 385.
№ 7
2009
I
35
В кризисе 1847 г. спекуляция направлялась главным образом по линии развития
железных дорог и других усовершенствований внутри страны. Были произведены «вне­
запные, чрезмерно увеличенные затраты в основной капитал», а затем эти затраты еще
более неожиданно и резко прекратились [11].
На повторяющийся характер кризисов обратили внимание К. Маркс и Ф. Энгельс.
В 1848 г. в «Манифесте коммунистической партии» они писали: «Во время торговых
кризисов каждый раз уничтожается значительная часть не только изготовленных про­
дуктов, но даже созданных уже производительных сил... Каким путем преодолевает
буржуазия кризисы? С одной стороны, путем вынужденного уничтожения целой массы
производительных сил, с другой стороны, путем завоевания новых рынков и более
основательной эксплуатации старых» [12].
В 1855 г. К. Маркс, проанализировав симптомы надвигавшегося кризиса, охаракте­
ризовал его как «торгово-промышленный» и сформулировал концепцию «перепроиз­
водства» как причины кризиса [13]. В последующем он интерпретировал «перепроиз­
водство» как несоответствие между могучими производительными силами общества и
низкой покупательной способностью нищего в своей массе населения. Маркс первым
подметил, что современные ему кризисы уже не являются чисто «торговыми».
В 1860 г. Клемент Жюглар опубликовал книгу «О торговых кризисах и об их
периодическом повторении во Франции, в Англии и в Соединенных Штатах». Он
развил представление о чередовании трех фаз цикла — периодов процветания, кризиса
и ликвидации, которые всегда следуют друг за другом в одном и том же порядке. При
анализе этих периодов Жюглар широко использовал статистические материалы, вскры­
вающие взаимосвязи, существующие между банковскими резервами, процентными став­
ками, коммерческими ссудами и товарными ценами [14].
Вместе с тем неотъемлемыми спутниками кризиса стали психологические настрое­
ния участников рынка. Вильям Лэнгтон, одним из первых обративший на них внима­
ние, счел эти настроения достаточным объяснением наступления кризиса. В 1857 г. он
писал о потрясениях, повторяющихся «по-видимому, через каждые десять лет, и в
образовании которых причины морального (то есть психологического) порядка играют
несомненно важную роль» [15].
Влияние психологических факторов было связано с еще одним изменением в эко­
номической жизни — появлением «hot money». На фондовом, а отчасти и на товарном
рынке часть обращавшейся денежной массы оторвалась от обслуживания реального
сектора и стала использоваться исключительно для спекулятивных сделок. Владельцы
этих денег — биржевые игроки — не были участниками производственного процесса и
потому имели в своем распоряжении лишь информацию «из третьих рук». Очень
часто такая информация оказывалась неточной или просто неправильной. Таким обра­
зом, в системе кризиса появился новый фактор — настроение биржи.
Панические настроения рынка принимали настолько яркие формы, что дали основа­
ние В. С. Джевонсу считать их движущей пружиной кризиса. В «Исследованиях де­
нежного обращения и финансов» он говорил: «Периодические крахи суть действитель­
но по природе своей явления психического порядка, зависящие от смены настроений
уныния, оптимизма, ажиотажа, разочарования и паники. Но представляется весьма
вероятным, что умонастроения деловых кругов, хоть они образуют собой основное
[11]
[12]
[13]
[14]
[15]
ГО
Palgrave’s Dictionary of Political Economy. Vol. 1. P. 459.
Маркс К., Энгельс Ф . Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 429—430.
Neue Oder-Zeitung № 17, 19, 33 и 41; 11, 12, 20 и 25 января 1855 г.
Juglar С. Des Crises commereiales. Р., 1889.
Palgrave’s Dictionary of Political Economy. Vol. 1. P. 466.
■ ИНФОРМАЦИОННО­
■ АНАЛИТИЧЕСКИЙ
L B БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
содержание явления, могут определяться внешними событиями, и в особенности об­
стоятельствами, связанными с урожаями» [16]. Понятно, однако, что панические на­
строения, не связанные с какими-либо объективными причинами, могут на короткое
время всколыхнуть рынок, но привести к серьезному кризису они не в состоянии.
Впрочем, Джевонс не был последовательным в своих теориях. В одном случае он
объясняет экономические циклы солнечными пятнами, в другом — периодическими
неурожаями [17].
В декабре 1867 г. Джон Миллье прочел в Манчестерском статистическом обществе
доклад о кредитных циклах и периодах торговой паники. По его словам, «не подлежит
сомнению то обстоятельство, что почти через каждые десять лет происходит громадное
и внезапное увеличение спроса на ссудном рынке, сопровождаемое крупной и неожи­
данной переменой в движении кредита и временным разрушением кредитной систе­
мы». Миллье подразделил кредитный цикл на четыре фазы: сокращения торговли,
расширения торговли, перевозбужденной торговли и кризиса. Как и Джевонс, он счи­
тал, что движение цикла управляется психологическими факторами: «Причина кризи­
са заключена не столько в свойствах экономических институтов или в злоупотребле­
нии ими, сколько в заблуждениях психологического порядка, присущих мышлению
хозяйствующих лиц. Благоприятные условия порождают оптимизм, оптимизм порож­
дает безрассудство, а безрассудство порождает стагнацию. И торговля исцеляется от
депрессии только тогда, когда исцеляются души людей» [18].
Поскольку профессиональные экономисты погрязли в тщетных попытках создания
универсальной теории экономического цикла, пригодной для всех времен и народов,
практическую работу по установлению причин кризисов и депрессий были вынуждены
взять на себя государственные чиновники.
На протяжении всего XIX в. различные выборные парламентские комиссии в Анг­
лии получили громадное количество показаний и составили содержательные отчеты о
кризисах и депрессиях. В результате тщательного анализа статистических данных от­
расли промышленности были подразделены на (а) стабильные и (Ь) колеблющиеся.
В последнюю группу вошли судостроение, машиностроение, различные виды строи­
тельства, горнодобывающая промышленность и др. В этих отраслях производства обна­
руживаются «циклы колебаний». Они «соответствуют тому, что мы иногда именуем
периодами расширения и сжатия промышленности». Амплитуда колебаний совокупно­
го объема производства, «вероятно, очень мала; но даже этих слабых изменений доста­
точно для того, чтобы вызвать резкие колебания в отраслях, связанных с изготовлени­
ем орудий производства».
В 1886 г. полковник Райт, являвшийся правительственным комиссаром США по
вопросам труда, издал свой отчет, посвященный промышленным депрессиям. Дав кри­
тическую оценку существовавшим теориям кризисов и промышленных депрессий, ав­
тор отчета обратил внимание на изменение со временем причин, порождающих эконо­
мический цикл: «Депрессии, хорошо известные нашему поколению, относятся к эпохе
изобретательства и организованной индустрии. Вопрос о том, являются ли эти депрес­
сии неизбежными спутниками нынешних условий промышленной жизни, может слу­
жить предметом спора, но достоверно то, что они появились с наступлением таких
условий... До наступления эры быстрых транспортных сообщений явления стагнации
могли вызываться многообразными причинами стихийного порядка, как, например,
[16] Jevons W . S. Investigations in Currency and Finance. L., 1884. P. 184.
[17] Palgrave’s Dictionary of Political Economy. Vol. 1. P. 467.
[18] Mills J. Credit Cycles and the Origin of Commercial Panics / / Transactions of the Manchester
Statistical Society. 1897. December 11.
№ 7
2009
I
37
наводнениями, голодом, землетрясениями, крупными политическими катастрофами или
долгими, дорогостоящими и изнурительными войнами; но они не могли вызываться
причинами, способными порождать современные депрессии. Регулярность и совпаде­
ние во времени, характеризующие торговые, финансовые и промышленные потрясения,
относятся к истории нового времени и не наблюдались в прошлом» [19].
Полковник Райт указал на ту великую роль, которую сыграло железнодорожное
строительство в развитии современной ему индустрии. Он считал, что депрессия 1882—
1886 гг. была специально связана с промышленностью, а не с торговыми или финансо­
выми кризисами: «Семья народов, занятых машинным производством, достигла в сво­
ем существовании новой эпохи. В Англии, Франции и Бельгии завершено громадное
строительство железных дорог, каналов, гаваней, товарных складов, водопровода и
газопровода, трамваев и т. д. В Соединенных Штатах километраж вновь построенных
железных дорог непомерно увеличился по сравнению с приростом массы продуктов,
подлежащих перевозке... Это изобилие экономических средств, предназначенных для
удовлетворения потребностей почти всех отраслей торговли и промышленности, явля­
ется наиболее важным фактором нынешней промышленной депрессии» [20].
Эволюционный подход к изучению экономических циклов позволил обнаружить в
экономике уязвимые в будущем места и принять меры по смягчению будущих депрессий.
Тем временем экономисты-теоретики продолжали упражняться в абстрактном мыш­
лении. Альфред Маршалл в книге «Начала политической экономии» (1890) предста­
вил кризис как явление, связанное с безрассудным расширением кредита. Депрессия,
следующая за кризисом, рассматривалась им как состояние умов: «Главная причина
зла сводится к недостатку доверия».
Испытавший на себе сильное влияние марксизма М. И. Туган-Барановский в своей
магистерской диссертации «Промышленные кризисы в современной Англии, их причины
и влияние на народную жизнь» (1894) объяснял возникновение кризиса «неорганизован­
ностью капиталистического производства». Во втором, переработанном, издании этого
сочинения (1900), Туган-Барановский поставил кризисы в связь не только с «отсутстви­
ем планомерной организации», но и с другими чертами капиталистического строя. С его
точки зрения, в условиях капитализма производство перестает быть средством удовлет­
ворения человеческих потребностей, а становится целью само по себе, техническим
моментом создания капитала. Непосредственной причиной кризиса является «недоста­
ток капитала» в тот момент, когда «ссудный капитал» не может больше питаться банков­
ской кредитной экспансией. Как истинный последователь Маркса Туган-Барановский
уделял главное внимание кризисам, обращаясь к другим фазам цикла только в том
случае, если они содержали существенную для объяснения кризиса информацию.
Вслед за Марксом Туган-Барановский отказался от понятия «торговые кризисы»,
поскольку со второй половины XIX в. кризисы все более стали распространяться на
промышленное производство. Он использовал термины «торгово-промышленные кри­
зисы» или просто «промышленные кризисы». При этом Туган-Барановский был далек
от мысли, что кризисы имеют эволюционную природу. Он критиковал предшественни­
ков так, будто они имели дело с такими же кризисами, что и он сам [21].
Критика капитализма не помешала Туган-Баранове кому оказать влияние на вею
последующую литературу о кризисах. Особенно сильным было его влияние на Артура
[19] The First Annual Report of the Commissioner of Labor. 1886. P. 11.
[20] Ibid. P. 15.
[21] Туган-Барановский M. И. Избранное. Периодические промышленные кризисы. История
английских кризисов. Общая теория кризисов, серия: Памятники экономической мысли. М.,
1997.
ГО
Н
■
И
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
Шпитгофа и Густава Касселя. Неокейнсианец Элвин Хансен считал, что работа Туган-Барановского была первым научным исследованием кризисов и поворотным пун­
ктом в их изучении. Правда, при этом Хансен без каких-либо оснований приписал
Туган-Барановскому взгляды представителей школы Кейнса и даже используемую
ими терминологию. Так, например, он утверждал, что Туган-Барановский считал
главной особенностью цикла — колебания размеров инвестиций [22]. Между тем
недостаток капитала, отмечаемый Тугаи-Барановским, и колебания инвестиций —
явления разноплановые. Вообще, в промышленности XIX в. инвестиции еще не игра­
ли той гигантской роли, которую они приобрели в XX в.
Артур Шпитгоф был первым экономистом, попытавшимся дать не застывшую схему
кризиса, а динамичную картину развертывания экономического цикла. Первой фазой
цикла он считал фазу «подъема», который начинается не в отраслях, производящих
потребительские товары, а в отраслях, поставляющих материалы для строительства и
изготовления оборудования. Каждый подъем возникает в силу благоприятных эконо­
мических условий, порождающих мощный импульс к экспансии. Импульс может быть
вызван новыми техническими усовершенствованиями и изобретениями. Он может
также иметь своим источником открытие новых возможностей в сравнительно отста­
лых странах — новых рынков, требующих от передовых промышленных стран инвести­
ций и займов. Каков бы ни был импульс, неизменно важным остается тот факт, что в
начале каждого большого подъема промышленность имеет дело с «вакуумом», т. е.
с неиспользованными возможностями внутри страны и за границей.
Фаза «подъема» переходит в фазу «процветания», которая, по мнению Шпитгофа,
начинается в отраслях, где имеются основания рассчитывать на высокие прибыли. Им­
пульс, исходящий от этих отраслей, приобретает всеобщий характер. На первых порах
дело сводится к полной загрузке существующего производственного оборудования. За­
тем наступает вторая стадия, в течение которой создаются новые производственные
предприятия. Они поглощают огромную массу капитала и строительных материалов [23].
В конечном счете промышленность оснащается новыми средствами производства и
новой техникой. Складывается ситуация, когда достигнут предел для той массы капи­
тальных благ (шахт, чугунолитейных и сталелитейных заводов, железных дорог, транс­
портного оборудования, паровозов, фабрик, машин, электротехнических приборов),
которая может быть эффективно использована в производстве. В то время как на
потребительские товары в целом имеется обширный спрос, который весьма эластичен
как в отношении цены, так и в отношении дохода, спрос на капитальные блага и на
материалы, служащие для производства товаров длительного пользования, отличается
сугубой неэластичностью, и в конце концов он покрывается.
После того как новые заводы, машины и оборудование созданы и введены в строй, их
не приходится вновь создавать все сразу; остается только необходимость «поддержания их
в рабочем состоянии и замены установок, выбывающих из строя». «Спрос на производ­
ственное оборудование и потребительские товары длительного пользования не является
непрерывным; и когда хозяйство полностью обеспечено такими товарами, оборудование и
машины, произведшие их, обрекаются на бездействие» [24]. В результате производствен­
ные мощности в строительной промышленности и машиностроении, работавшие до сих
пор на полную мощность, разом останавливаются из-за отсутствия заказов. Начинается
обвал на фондовом рынке, растет безработица. Экономика вступает в фазу кризиса.
[22] Hansen А. Н. Monetary Theory and Fiscal Policy. 1949. Ch. 3.
[23] Spiethoff. A. Vorbemerkungen zu einer Theorie der Uberproduktion / / Jahrbuch fur Gesetzgebung...
1902. S. 730.
[24] Spiethoff A. Encyclopaedia of the Social Sciencies. Vol. 11. P. 513—517.
№ 7
2009
I
39
Теория Шпитгофа не объясняет всех сторон цикла. Но она интересна самим подхо­
дом к его изучению.
Густав Кассель пошел дальше Шпитгофа, поскольку попытался представить в дина­
мике не только сам цикл, но и происходившие в истории циклы. К сожалению, он не
справился с этой задачей. В последних своих работах Кассель склонялся к мысли, что
экономические кризисы вызываются преходящими явлениями экономической жизни.
По его мнению, причину кризисов следует искать не в характере экономической дина­
мики, а в революционных изменениях социальной и экономической системы, и осо­
бенно в переходе от старой натуральной сельскохозяйственной экономики к индустри­
альной, основанной на разделении труда и обмене. Он не считал, что кризисы являют­
ся «неизбежными спутниками современного производственного и социального строя» [25].
Согласно Касселю, экономические кризисы порождаются не особенностями развития
экономики вообще, а переходными процессами в экономике.
Таким образом, итоги изучения экономических циклов в период с XVIII до начала
XX в. показали огромное значение изучения динамики экономических изменений.
К сожалению, сегодняшнее состояние теории экономических циклов продолжает де­
монстрировать вневременной подход к проблеме. С этим связано наличие большого
числа несовместимых между собой теорий, что во многом объясняется тем материа­
лом, который оказался в руках авторов.
Перечислим только наиболее распространенные теории, объясияющею причины кризиса.
1. Чрезмерное расширение торговли (Адам Смит, Дэвид Рикардо и др.).
2. Торговая и биржевая паника (В. С. Джевонс, Джон Миллье и др.).
3. Несоответствие производительных сил емкости рынка (Карл Маркс, М. И. ТуганБарановский и др.).
4. Неэластичность спроса на машины и строительные материалы (Артур Шпитгоф).
5. Необходимость длительного времени производства элементов основного капитала
и принцип акселерации (Афталион, Пигу, Кларк).
6. Роль техники, природных ресурсов, расширения территории и роста народонасе­
ления как детерминантов экономической активности (Р. Харрод).
7. Действие мультипликатора (лорд Лодердель, Р. Ф. Кан).
8. Колебания в размерах инвестиций (Д. Робертсон и др.).
9. Отношение нормы прибыльности капитала к норме процента по кредитам (Кнут
Викеель, Дж. Кейнс, Э. Хансен).
10. Изменение направления инвестирования, вызываемое инновациями (Йозеф Шум­
петер).
Изучение этого неполного перечня вызывает странное ощущение. Перечисленные тео­
рии выступают как альтернативные. Но в истории можно найти кризисы, вызывавшиеся
одним из перечисленных механизмов или их сочетанием. На мой взгляд, это хорошо
иллюстрирует тупик, в который завели науку сторонники универсальной теории кризисов.
Хотелось бы напомнить спор между основоположником австрийской школы Кар­
лом фон Менгером и главой исторической школы Густавом фон Шмоллером о том,
как должна строиться экономическая наука. Менгер защищал познавательное значение
вневременных априорных абстрактных теорий. Шмоллер считал, что понять экономику
можно только на основе тщательного изучения исторических фактов.
Хотя в споре не оказалось победителей, он натолкнул Торстена Веблена на идею
построить экономику как эволюционную науку [26]. Эта попытка не была завершена.
Но благодаря ей лагерь экономиетов-теоретиков разделился надвое. Большинство по[25] Cassel G. Theory of Social Economy. P. 537.
[26] Ананьин О. И. Структура экономико-теоретического знания. М., 2005. С. 83.
ГО
Н
■
И
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
шли путем, намеченным английской классической школой, ставящей задачей открытие
неизменных экономических понятий и категорий, всеобщих экономических законов.
Меньшинство же, сознающие преходящий характер экономических законов, отсутствие
неизменных экономических понятий и категорий, не оставляют попыток перестроить
теоретическое здание экономики на принципах эволюционной науки [27].
Даже поверхностный взгляд на переживаемый нами сейчас мировой экономический
кризис показывает его существенное отличие от всех происходивших до сих пор экономи­
ческих кризисов. Следовательно, его невозможно изучить на основе тех общих принципов
изучения кризисов, которые предлагает сейчас традиционная экономическая теория.
Ситуация заметно упростилась бы, если бы экономисты-теоретики поставили своей
задачей не выделение общих черт всех экономических кризисов, а изучение общих
закономерностей эволюции экономических кризисов. Это значительно облегчило бы
изучение современного кризиса, позволило бы понять методы его преодоления и дало
бы возможность прогнозировать наступление кризисных явлений в будущем.
[27] Нельсон Ричард Р., Уинтер Сидней Дж. Эволюционная теория экономических измене­
ний / Пер. с англ. М., 2002.
В . И. Кузищин,
доктор исторических наук профессор
УГРОЗА ГОЛОДА
КАК ФАКТОР ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
1. Сформулированная проблема носит несколько экстравагантный характер, на пер­
вый взгляд в силу своей кажущейся простоты и частого упоминания о голоде в исто­
рических источниках разных эпох. Голод как таковой обычно рассматривается как
непременный элемент традиционного слогана [1], ухудшение экономического положе­
ния и увеличение бедствий народных масс в силу природных явлений, военных дей­
ствий или социальной политики того или иного правительства и реакции на него со
стороны народа в форме восстаний и даже революций.
2. Проблема «понятие голода в истории» не вычленена концептуально. Однако в
последнее время (20—25 лет) в историографии, как отечественной, так и зарубежной,
голод (угроза голода) рассматривается как важная историческая проблема. Так, в 1982 г.
на VIII конгрессе экономической истории в Будапеште работал специальный круглый
стол, где угроза голода обсуждалась как крупная историческая проблема (доклад Дрей­
ка). Как важнейшая проблема исторического развития российской цивилизации она
исследовалась в фундаментальных работах академика Л. В. Милова. В несколько пара­
доксальной манере она подана в книге Тамары Кондратьевой, французской исследова­
тельницы русского происхождения. Однако в целом, по моему мнению, сформирован­
ная проблема слабо разработана в историографии.
3. Эта проблема приобретает в настоящее время все более актуальный характер. Так,
по данным ВОЗ, в начале XXI в. от голода умирает 800 млн человек (и vieeversa) и от
[1] Кондратьева Т. Кормить и править. О власти в России XVI—XX вв. М., 2006. Перевод с
французского издания: Uonkerner et nourrit. Du pouvoit eu Russi XVI—XX siecles. Paris,
2002.
№ 7
2009
I
41
ожирения — около 1 млрд человек. Это официальные данные, а неофициальные еще
более впечатляющие.
Общий итог этих подсчетов — увеличение количества голодающих и его тяжких
последствий для нашей современности.
Борьба с голодом (и ожирением) становится все более и более злободневной во
всем мировом сообществе. Прогнозы в этом направлении современных экспертов про­
сто устрашающие.
Давление быстро увеличивающегося темпа развития современной цивилизации на
природу возрастает, что ведет к стремительной деградации мировой экосистемы. Толь­
ко за последние 50 лет плотность населения увеличилась в среднем с 19 до 42 человек
на один квадратный километр. Стремительно сокращаются запасы леса (его у нас в
стране сейчас хищнически вырубают иностранные компании), чистой воды. По прогно­
зам, к 2025 г. практически не останется, несмотря на прогресс биотехнологии, гидропо­
ники и других технологий современной цивилизации, сельскохозяйственных земель.
Мы распахали на земле все, что могли, остаются малозатронутыми только Восточная
Сибирь и бассейн Амазонки. Даже альтернативу нефти ищут в биотопливе, а биоре­
сурсов уже не хватает на элементарное питание. Через 25—30 лет продовольствия
будет нужно на 50 % больше, чем сейчас. А где его взять, когда практически исчезает
сельскохозяйственная территория?
Современная наука сейчас самым активным образом должна работать над принци­
пиально новыми решениями, как это было в середине XIX в.
4. Несколько слов о понятии «голод» в настоящем докладе. Это не индивидуальный
акт непринятия пищи в течение 12—13 суток, это не только голод в изолированной
стране от стихийных бедствий (засухи, наводнения и т. д.), это не блокада типа Ленин­
градской во время Великой Отечественной войны.
В докладе речь идет о голоде в более широком понимании питания людей, больших
социальных слоев ниже прожиточного минимума, которое не обеспечивает восстановле­
ние затраченных сил, и человеческий организм угасает в уекренном темпе. Например,
физиологический восстановительный минимум, по данным врачей, — около 3000—
3200 ккал в день. Если же потребительская корзина составляет 2000—2200 ккал в день —
это самый настоящий голод, ведущий к смерти, заболеваниям через относительно не­
большой временной срок. Причем, следует подчеркнуть, такое происходит не в чрезвы­
чайных ситуациях, а в нормально живущем обществе.
5. Из данного доклада следует вывод: в рамках каждой исторической эпохи (Антич­
ности, Средневековья, Нового, Новейшего времени и современности) существуют мно­
гие общества, в которых голод (или его угроза) в представленном понимании поражает
очень большую часть населения и является очень серьезной опасностью для существова­
ния нации, культуры, всего социума в целом. По существу, это не что иное, как проблема
бедности, которая является кровоточащей язвой прежних эпох и современного мира,
постоянной питательной средой бунтов, восстаний, самых кровавых революций.
В каких же направлениях голод (угроза голода) как структурное ядро бедности,
поражающая большую часть нации, воздействует на ход народной жизни, развитие
общества, его государственности и культуры, т. е. является важным фактором истори­
ческого развития? Можно выделить три главных направления влияния голода или его
угрозы:
1) влияние на общий ход исторического развития той или иной локальной ситуа­
ции (античной, средневековой, европейский, российский и др.) — так называемый
глобальный аспект;
2) влияние на систем}? конкретных специальных отношений, взаимодействие составля­
ющих общество классов, слоев, сословий, социальных групп — социальное измерение;
42
н
■
И
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
3)
воздействие голода или его угрозы на определенного человека, на его поведение,
его здоровье — антропологическое измерение.
6.
Так называемый глобальный аспект. Академик Л. В. Милов в своих исследовани­
ях, а особенно в последней обобщающей работе о российской истории, убедительно
показал, насколько скромные природные условия Европейской России и малые уро­
жаи держали в постоянном напряжении жизнь российского социума и с каким уме­
нием, упорством, трудолюбием, лишениями русский пахарь в конечном счете решал
проблему выживаемости разных слоев российского общества.
Я хочу привести пример из древнеримской истории. До II в. до и. э. Италия в
пределах Апеннинского полуострова представляла собой слабо освоенную страну с
довольно редким населением. Территория современной Северной Италии была покры­
та девственными лесами; Южная Италия, исключая небольшую хору греческих поли­
сов, представляла собой засушливую малонаселенную зону, где жили полудикие луканы и бруттии; адриатическое побережье было, как правило пустынным.
Но необходимость кормить быстрорастущее население заставила римлян к середине
I в. до и. э. (данные Варрона) освоить и превратить в цветущий сад всю территорию
Апеннинского полуострова, где они получали фантастически богатый урожай зерновых
сам 10—15, т. е. 20—30 ц с гектара. Более того, это позволило им кормить городских
неимущих граждан бесплатным хлебом, мясом, овощами и фруктами (реализация зна­
менитого лозунга «хлеба и зрелищ»).
Новый демографический виток, с одной стороны, отразил исчерпанность почвенно­
го плодородия земель Апеннинского полуострова, а с другой — заставил освоить Се­
верную Италию, т. е. обширную долину реки По, расчистить ее от векового леса,
укротить бурную реку и наладить ко времени Траяна высокоэффективное сельское
хозяйство, снявшее с повестки дня угрозу голода с Италии в I—II вв. и. э.
Таким образом, вся Италия от Альп до Сицилии в I—II и. э. оказалась хорошо
освоена.
В Италии эпохи Траяна проживало около 15 млн человек, уровень сельскохо­
зяйственных технологий (об этом красноречиво говорит сельскохозяйственная эн­
циклопедия Колумеллы) достиг такой высоты, что ими пользовались в Италии и
Европе вплоть до XVIII в. как наиболее передовыми (набор сельскохозяйственных
орудий, включая колесный плуг, хлебоуборочная машина жатка, многопольная и
травопольная система земледелия, использование всех видов органического (не ми­
нерального) удобрения и др.).
Отсутствие минеральных удобрений, интенсивное сельскохозяйственное производ­
ство истощали природное плодородие италийских почв. Со второй половины II в. и. э.
началось сокращение урожайности (до сам — 3—4) зерновых, виноградников, оливко­
вых посадок.
Около 100—150 лет Италия держалась на поставках продовольствия из провин­
ции, но после системного кризиса III в. и упадка имперского могущества в IV в.
приток продовольствия из провинций резко сократился, Италия стала пустеть, на­
род — вымирать, оставшееся население (около 5—6 млн человек) с трудом сводило
концы с концами, балансируя на грани выживания. И так происходило вплоть до
XIX в. Лишь бурное развитие капиталистического земледелия, появление минераль­
ных удобрений позволили восстановить высокие урожаи, решить многие экономи­
ческие и продовольственные проблемы и вывести Италию в ряды самых развитых
стран современного мира.
Таким образом, историческое развитие страны было самым тесным образом свя­
зано с поиском необходимых решений банальной на первый взгляд продовольствен­
ной проблемы.
№ 7
2009
I
43
7.
Другое направление влияния голода (угрозы голода) как фактора исторического
развития — это его социальное измерение, т. е. его влияние на социальное поведение,
структуру и взаимодействие социальных сил.
Как показывает изучение практически всех обществ эпохи цивилизации, они дели­
лись на элиту, средние классы и низший класс, причем последний составлял не менее
половины (до 3/4) всего населения того или иного социума. Именно в этой сфере, в
этом основном классе проблема голода приобретала максимально реальное значение:
рабы, крепостные, батраки, рабочий класс — вот тот громадный контингент, который
обычно становился жертвой любого продовольственного кризиса, нередко и во времена
вполне благополучного положения на продовольственном рынке.
Можно привести пример из современной жизни благополучной России, завален­
ной продовольствием на всякий вкус. По сведениям директора управления «Всерос­
сийского центра изучения жизни» доктора экономических наук В. Бобкова в городе
Москве 48 % населения живут ниже так называемого «восстановительного потреби­
тельского бюджета». И это в благополучной Москве.
Недостаток продовольственных ресурсов и угроза голода в обществе в целом, как
показывает исторический опыт, может случиться в результате естественных обстоя­
тельств (исчезновение естественного плодородия и других ресурсов в результате ин­
тенсивного их использования, как это происходило в Древней Греции и Древнем
Риме; вулканическое извержение на острове Санторин в XV в. до н. э., опустошившее
цветущий Крит; страшные засухи, длившиеся несколько десятилетий и подкосившие
микенскую Грецию в XII—XI вв. до н. э.; грандиозное вторжение варваров на террито­
рию Римской империи в V в.). Эти события заставили правящую элиту напрягаться и
искать выход из экстремальной ситуации, «спасать общество».
В подобных случаях первоочередной задачей правящей элиты становится разреше­
ние экстремальной ситуации: введение новых технологий, освоение новых территорий,
сокращение бюрократии, роскоши господствующей элиты, общая экономия ресурсов.
Так поступали древние законодатели; вспомним, например, знаменитый налог на рос­
кошь афинского законодателя Солона. В Риме со времен Второй Пунической войны и
до правления Октавиана Августа было издано 11 законов против роскоши правящей
элиты, т. е. в конечном счете в пользу экономии производственных ресурсов и поиска
новых решений вставшей перед обществом проблемы.
Есть ли у нас в России или в США, Европе такие законы? Нет. Напротив, безумная
роскошь олигархов рекламируется в средствах массовой информации. Ну а если мы
заглянем в крепостную Россию или средневековую Италию, то увидим еще более
впечатляющую картину.
Хотелось бы обратить внимание на одно обстоятельство. Голод как неполное восста­
новление жизненных физиологических сил, судя по опыту мировой истории, часто
встречается не только в экстремальных ситуациях, когда продовольственных ресурсов
не хватает по естественным причинам, но и в самых благоприятных ситуациях, при
вполне достаточных продовольственных ресурсах (например, в эллинистическом Егип­
те, в поздней Римской империи), когда правящая элита прибегает к политике создания
искусственного голода для удовлетворенная своих корыстных интересов.
Это уже использование «костлявой руки голода» (Рибушинский) как сознатель­
ной социальной политики, проводимой правящей элитой в своих собственных эгоис­
тических целях. Голодным и полуголодным населением легче управлять, легче реша­
ть свои шкурные проблемы захватившей власть олигархии, оторвавшейся от своего
народа. Опыт мировой истории показывает, что политика «голодомора» как одного
из методов управления своим народом кончается крахом правящей элиты и ее
заменой новой. Формы реализации такой политики бывают разные: это, с одной
44
н
■
И
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
стороны, создание дорогостоящего слоя бюрократии и массовой армии, поощрение
паразитизма правящей элиты, торможение прогрессивных достижений и их внедре­
ния в производство, бессмысленные войны, с другой — уменьшение потребительской
корзины, ухудшение качества продовольствия, зомбирование народа через помпез­
ные и дорогостоящие представления типа гладиаторских игр, грандиозных шоу, в
наше время — расцвет нашего «прекрасного» телевидения, бульварной литературы,
назойливой рекламы, бессмысленной игромании, разрушающих подсознание.
Конечно, проведение сознательного «голодомора» как социальной политики не яв­
ляется постоянным и непременным инструментом правящей элиты, поскольку это са­
моубийственная политика, но время от времени (что зависит от многих конкретных
условий) правящая элита к такой политике прибегает, во всяком случае хранит этот
метод в своем социальном и политическом «загашнике». К тому же в любой правящей
элите имеется слой, который руководствуется общегосударственным интересом, стре­
мится обеспечить своему народу возможность «достойно жить и размножаться», про­
тивостоять разнузданой олигархии.
Еще раз хочется подчеркнуть, что в конечном счете развитие и процветание народа,
национальной цивилизации и культуры обеспечиваются решением продовольственной
проблемы, или угрозы голода для большей части народа. В стране, где большая часть
народа голодает, не может быть ни спокойной жизни, ни богатой культуры.
8.
Еще одно важное влияние голода (угрозы голода) в любом обществе — это его
воздействие на каждого человека, на его личное и социальное поведение, на его мента­
литет, сознание, общую жизнедеятельность.
Голодный или полуголодный человек —это не нормальный homo sapiens, это человек
с деформированным здоровьем, сознанием, менталитетом. Занятый целиком проблемой
выживания он, с одной стороны, глубоко апатичен, безразличен к окружающему миру, с
другой — крайне агрессивен, непредсказуем в своих действиях. Он легко становится
орудием в руках того, кто накормит его или пообещает накормить в будущем.
При всех общественных катаклизмах, революциях, бунтах именно голодные массы
являются их основными участниками. Из той же среды комплектуются и наиболее
жестокие каратели, используемые правящей элитой для подавления бунтовщиков, бун­
тарских или революционных выступлений.
Действительно, громадное большинство населения каждого общества является объек­
том сложной социальной политики каждой правящей элиты, от которой зависит,
насколько она отвечает на вызовы истории и разумно руководит своим народом.
Позвольте привести некоторые примеры из жизни римского общества и нашей
современной России.
За 13 столетий своего существования (с VIII в. до н. э.) римское общество достигло
больших успехов в своем развитии, объединило огромный средиземноморский регион,
сотни различных народов в одном государстве.
Римская империя I—II вв. н. э. — это около 100 млн жителей, сотни народностей,
около 2 тыс. благоустроенных городов, самый высокий уровень цивилизации и культу­
ры в античности.
В социальной политике римской правящей элиты обнаруживается самое вниматель­
ное отношение к продовольственной проблеме своего населения. Уже в самом понима­
нии гражданского состояния предусматривалось право каждого римского гражданина
на достойную жизнь. Реализация этого права — важнейшая задача римского государ­
ства. Она обеспечивалась наделением каждого гражданина земельным участкам —
основным источником благополучия античного земледельца.
История социальной политики Римской республики и империи — это череда
удачных и неудачных попыток решения непрерывно возникающих продовольствен­
но 7
2009
I
45
ных проблем, например, через выведение безземельных граждан во вновь основанные
колонии и наделение земельным участком либо через бесплатные государственные
раздачи городскому бедному населению продовольствия с государственных складов.
Напомню, что ко времени Цезаря таких нахлебников было около 300 тыс., т. е. около
одной трети всего населения.
Правящая элита, конечно, не могла снять проблему бедности (угрозы голода), но она
сделала очень многое, чтобы минимизировать эту угрозу через государственную под­
держку, с одной стороны, безземельных крестьян или городских бедняков и через
создание репрессивного военного аппарата —с другой. Таким образом, обеспечивались
стабильное развитие и высокие достижения римской цивилизации в целом. Как толь­
ко это направление социальной политики снималось, в республиканское время, вспы­
хивали конфликты разных видов (восстание Спартака), гражданские войны, сепара­
тизм провинций, поражения на внешних фронтах.
В эпоху Римской империи к IV—V вв. все возможные ресурсы (и природные, и
социальные) для сдерживания угрозы голода были исчерпаны. Римская империя распа­
лась, уступив место новому витку средневековой цивилизации, которая стала решать
эту проблему уже на новых основаниях.
9.
В современной околонаучной литературе иногда ставится вопрос (научная
литература этого избегает): насколько физическая природа античного человека от­
личается от среднего современного человека по росту, массе, силе, умственному
потенциалу?
Вопрос, конечно, интересный. Его в некотором приближении можно решить через
сравнение структуры питания, структуры потребительской корзины и качества жизни.
Сравнение этих потребительских корзин показывает, что катоновекие рабы потреб­
ляли значительно больше продуктов, чем современный россиянин (таблица).
Сравнение потребительской корзины римлянина II в. до н. э. (данные Катона
Старшего) и современного россиянина (данные газеты «Известия» за 2005 г.)
II в. до. н. э.
Хлеб — 1,5 кг в день
Маслины (соленые, свежие)
Овощи и фрукты (инжир)
Горячее: бобовая каша
и оливковое масло — 0,56 л в месяц
Соленая рыба
Сыр
Модий соли — 8,75 кг в год
Тилыиер рассчитал, что рабочему мужчине (до 20 лет) выдавалось продуктов
3000—3200 ккал в день
2005 г. н. э.
Хлебные продукты — 400 г
Рыбопродукты — 40 г
Молоко 240,3 — 540 г
Мясо — 107 г
Яйца — 0,5 шт.
Количество калорий, предусмотренное
официальными органами:
2430 ккал для мужчины
2130 ккал для женщины
2020 ккал для пенсионеров
Паек для военнопленных по закону РФ
2268 ккал
Если же сравнивать потребительскую корзину современного жителя России с евро­
пейской или американской, то здесь отличие еще более разительное. По сведениям
философа В. В. Ильина, среднестатистический американец потребляет в 2—3 раза
больше, чем среднестатистический российский житель. В 2007 г. несколько повыси­
лись нормы потребления, а именно стоимость потребительской корзины поднялась на
23 коп. в день, конкретно по категориям: трудоспособному мужчине на 72 руб., женщи­
нам на 140 руб. и детям на 117 руб. в месяц.
ГО
н
■
И
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
Теперь мы можем съесть в год 37,2 кг мясопродуктов и 16 кг рыбопродуктов, в
пересчете на каждый день: 100 г. мяса и 40 г рыбы. По мнению специалистов, это все
равно меньше, чем требуется нормальному человеку.
Увеличилась стоимость потребительской корзины для заключенных, теперь в месяц
они тратят в 2 раза больше: вместо 150 целых 300 руб. в месяц, т. е. 10 руб. в день.
Что это значит? Это значит, что большая часть населения сидит на «бухенвальдском пайке», т. е. испытывает самый настоящий голод при больших доходах на нефть.
Такое положение ведет к самым серьезным последствиям в жизни нации, а именно
к резкому падению численности населения и расцвету криминала.
На 1995 г. было:
32 тыс. заказных убийств
80 тыс. чел. пропали без вести
35 тыс. чел. погибли в автокатастрофах
50 тыс. — от суррогатного спирта
15 тыс. — от наркомании
60 тыс. — от самоубийств
Сейчас по каждой позиции лишь небольшие сдвиги. И это при огромных доходах
от нефти. Катастрофически усиливаются социальная дифференциация и конфронтаци­
онное состояние общества. Согласно коэффициенту Джини цифры конфронтации для
России стоят рядом с Кампучией.
Для сравнения приведем цифры стран: Белоруссия — 21,7, Дания — 24,7, Германия
и Швеция — 25,0, Франция — 32,0, Мозамбик — 39,6, Россия — 39,9, Кампучия — 40,0,
Сьерра-Леоне — 62,9.
Все эти неприглядные цифры — прямое следствие «бухенвальдекого пайка», т. е.
несколько замаскированного голода.
Слава богу, понемногу наша правящая элита начинает поворачиваться лицом к ре­
шению страшных угроз. На мой взгляд, делать это нужно решительнее и быстрее.
Иначе может сбыться «дружеское» пожелание Дж. Мейджера, преемника М. Тетчер на
посту премьер-министра Великобритании. «Нам не нужна Россия с 150-миллионным
населением, нам нужна Россия с 50—60 млн человек. Этого достаточно, чтобы обслу­
живать нефтяные и газовые скважины и обеспечивать перекачку нефти в Европу».
10.
И последний вопрос. Я не раз упоминал выражение «голод и угроза голода». И
это не синонимы, а совершенно разные понятия.
Голод — удел людей с «бухенвальдеким пайком». Это низшие слои населения. Они
озабочены только одним — найти пропитание, проголосовать за того, кто даст за голос
50 руб. или бутылку водки плюс банку кильки в томате.
Угроза голода — угроза более обеспеченному слою, скажем, человек}? среднего класса.
У такого бизнесмена, финансиста, профессора МГУ, главного научного сотрудника РАН,
сейчас живущего сносно и даже комфортабельно (т. е. в несколько потребительских кор­
зин), всегда есть перспектива обанкротиться, потерять бизнес, работ}?, разориться и пойти
по миру. Эта перспектива обременяет не только его сознание, но и подсознание. Она
деформирует его социальное поведение, подрывает здоровье, погружает в депрессию.
Неудивительно, что среди таких людей много больных (масса дорогих препаратов
предлагается сейчас рекламой как разумных), очень много самоубийств. Наконец, неко­
торые из них опускаются на дно, идут в бомжи.
С моей точки зрения, этот слой более опасен в социальном отношении, чем «бухенвальдекий», который только выживает.
Если мы посмотрим социальный состав всех восстаний и революций, начиная с Солона,
Клиефена в Древней Греции и до Октябрьской революции, именно этот слой был их главным
организатором и вдохновителем, а «бухенвальдцы» лишь составляли толп}?, шедшую за ним.
№ 7
2009
I
47
Мудрая правящая элита перекачивает этот слой на свою сторону, создавая ему
стабильные и комфортные условия для жизни, а эгоистическая олигархия угнетает его,
рубит сук, на котором она и уселась. Так было в Древнем Риме, так было во время
Английской и Французской революции, так было в Октябре 1917 г. и при правлении
любителя выпить Ельцина.
Подводя общий итог, хочу сказать:
1) проблема исторической роли голода (угрозы голода) в истории — сейчас круп­
ная теоретическая проблема,
2) она слабо исследована с этой (теоретической) точки зрения,
3) в настоящее время ее актуальность в исторической науке возрастает многократно.
Б . М. Ш потов,
доктор исторических наук профессор
«ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ» В США
«Великая депрессия» — крупнейший в истории США экономический кризис за
весь XX в., хронологические рамки которого исследователи определяют по-разному.
Одни ограничивают его время глубоким экономическим спадом, продолжавшимся с 24
октября 1929 г. («черный четверг») по 1933 г., когда обозначились признаки оживле­
ния экономики, другие считают его окончанием 1939 г., когда прекратились кризисные
явления 1937—1938 гг. Выход из потрясений был обусловлен как результатами эконо­
мической политики Ф. Д. Рузвельта, так и военно-промышленной конъюнктурой: по­
ставками военной техники, снаряжения и гражданской продукции Великобритании,
далее — СССР и другим союзникам США по антигитлеровской коалиции и нуждами
обороны самих Соединенных Штатов, подвергшихся нападению Японии в декабре
1941 г.
Сама депрессия представляла собой сложное, можно сказать, многослойное явление.
Ей предшествовало экономическое «процветание» (prosperity) середины 1920-х —1929 г.,
которое, однако, не распространялось на сельское хозяйство после окончания Первой
мировой войны. Высокий спрос на продукты питания, прежде всего в воюющей Евро­
пе [1], подталкивал американских фермеров к расширению площади обрабатываемых
земель, закупкам сельхозтехники, тракторов, удобрений в банковский кредит под залог
недвижимости. После окончания войны в европейских странах был взят курс на вос­
становление аграрного сектора, что обусловило перепроизводство в сельском хозяйстве
США и падение цен на фермерскую продукцию.
Крах на Нью-Йоркской бирже был лишь прелюдией депрессии, охватившей всю
экономику и социальную сферу. Предостережения некоторых финансовых аналитиков
глохли в хоре оптимистических голосов, вторящих об устойчивом росте экономики и
улучшении жизни для всех. Начало депрессии проявилось в виде внезапного обвала
котировок на фондовом рынке. Ему предшествовало гипертрофированное развитие
продажи акций в кредит, над которым выстроились пирамиды других сделок с ценны­
ми бумагами и система фирменного кредита. С января 1927 по январь 1929 г. индекс
[1] Падение сельскохозяйственного производства в воевавших странах Европы объяснялось не
только ведением широкомасштабных боевых действий, гибелью посевов и урожаев, но и
мобилизацией крестьян на войну и использованием для военных нужд лошадей и рабочего
скота. Фордовские трактора стали поступать в Англию лишь в самом конце войны.
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
курсов акций повысился вдвое, а к осени 1929 г. — еще на 20 %. Источников сделок,
вызвавших биржевой бум, было четыре.
Первый источник — акции, приобретаемые у брокерской фирмы с маржой — опла­
чиваемой наличными частью их стоимости, которая на пике продаж опускалась до
10 %. Ценные бумаги переходили в собственность клиента, но оставались в залоге у
брокерских фирм. Клиент выплачивал проценты по кредиту, рассчитывая, что рост
курсовой стоимости акций за несколько месяцев перекроет эти затраты. До биржевого
краха так оно и было. По приблизительным подсчетам, число клиентских счетов с
маржой к осени 1929 г. составляло от 600 тыс. до 1 млн. Но это было не все.
Второй источник —банковские кредиты, к которым прибегали брокеры, чтобы кре­
дитовать своих клиентов, под залог тех же ценных бумаг. Эти кредиты были ссудами
до востребования из расчета 12—13 % годовых. Высокий процент привлекал не только
американских, но и зарубежных банкиров.
Третий источник — рост количества инвестиционных компаний, выпускавших соб­
ственные акции и облигации. Они аккумулировали деньги не только крупных, но и
мелких вкладчиков, вкладывая их в портфели различных активов и широко реклами­
руя свою деятельность. Неопытных мелких вкладчиков эти компании привлекали тем,
что за небольшую плату обещали «пристроить» их сбережения профессионально и
самым выгодным образом, приобретая ценные бумаги «голубых фишек» — крупных и
перспективных фирм. Мелкие вкладчики освобождались от самостоятельного поиска и
риска при покупке и охотно шли на эту приманку. Инвестиционные компании бескон­
трольно распоряжались денежными поступлениями, их менеджеры получали огромные
комиссионные из собранных сумм за управление портфелем.
Четвертый источник — фирменный кредит на приобретение широкого ассорти­
мента товаров длительного пользования —от мебели, стиральных машин, холодиль­
ников и автомобилей и др. до семейных коттеджей. Пользоваться ими потребители
могли с момента заключения сделок, выплата процентов и взносов распределялась
на годы вперед, условия оставались неизменными, но погашение кредита зависело
от доходов покупателя, что в случае с рядовыми американцами предполагало ста­
бильные заработки, не прерываемые на периоды нетрудоспособности и безработицы.
Определенным подспорьем, конечно, явились доходы от биржевых спекуляций.
В советской историографии, основанной на постулатах марксистско-ленинской по­
литэкономии, все кризисы объяснялись «перепроизводством» и «рыночной стихией».
«Великая депрессия» объяснялась теми же факторами, к которым присоединяли «игру
на бирже», но без объяснения этого явления и без раскрытия тех экономических
взаимозависимостей, которые вели от биржевого краха к всеобщему, системному кри­
зису, охватившему, помимо рынка капиталов, производственную и социальную сферы.
Прежняя точка зрения перекочевала в современные исследования и учебную литерату­
ру. Значение биржевого краха преуменьшается, его влияние на банковскую и производ­
ственную сферу недооценивается. Вместо четырех источников называется только пер­
вый, а он, как считается, не мог, в силу малочисленности биржевых спекулянтов в
составе всего населения, опрокинуть финансовую систему страны. Зато подчеркивается
отставание покупательной способности населения от развития промышленного потен­
циала, которое усугубляла эгоистичная политика крупных корпораций.
Но, спрашивается, когда компании не заботились о самих себе? Почему непрерыв­
ный, более пяти лет, экономический подъем не в любой момент, а именно в конце
1920-х внезапно сменился невиданным крахом? И разве снижение цен при расширении
производства (эффект масштаба), которое являлось экономическим законом деятель­
ности большого бизнеса и орудием конкуренции, вместе с системой кредита не закла­
дывали основу будущего «общества потребления»?
№ 7
2009
I
49
Перепроизводство, несомненно, было, но в сельском хозяйстве по очевидной причине
падения зарубежного спроса на продукты питания. Крупные же промышленные компа­
нии, занимавшиеся не только выпуском, но и сбытом своих товаров, имели механизм
маркетинга, который позволял регулировать объем производства с целью избежать как
дефицита, так и затоваривания. Однако всеобщей торговой практикой, расширявшей
объемы продаж, стала еще в XIX в. реализация в кредит, с рассрочкой, в расчете на
расширение круга покупателей. В таких условиях покупатель был скорее потенциальным,
чем реальным, а реальным он становился лишь тогда, когда погашал всю сумм}? с процен­
тами или оплачивал покупку наличными в момент ее совершения. Выбор, конечно,
имелся, но основная масса потребителей независимо от размеров своего кошелька пред­
почитала покупки в кредит. Риски распределялись между продавцом и покупателем.
О перепроизводстве в промышленности как об источнике кризиса можно говорить
лишь условно, именно с учетом такого мощного рыночного фактора, как система кре­
дитования. Реальное перепроизводство выявилось бы в том случае, если бы все произ­
водители вдруг отказались продавать в кредит, но в торговой практике такая ситуация
была невозможна. При продажах в рассрочку перепроизводство не ощущалось или
откладывалось. В этом смысле оно явилось не причиной, а следствием падения спроса
в результате резкого сокращения потребления и невозможности погашения кредитов.
Первопричина одна — кризис в сфере денежного обращения.
Действительно, в биржевых спекуляциях была занята небольшая часть населения,
но реально пострадавших было гораздо больше, если учитывать членов семей. Срабо­
тал, как и во времена более ранних кризисов, психологический фактор — цепная
реакция слухов о биржевых и банковских крахах, побуждавшая акционеров «сбрасы­
вать» акции, не дожидаясь их полного обесценивания, а вкладчиков срочно снимать
наличность со счетов. Небывалое для США явление —длинные очереди у банков, где
люди занимали места с ночи — увеличивало нервное напряжение. Отсюда и представ­
ление о кризисе как о «панике» (panic), ставшее нарицательным. Биржевая паника
привела к перегрузке телефонной и телеграфной связи. Увеличивалось отставание
прихода свежей информации от реального времени. Плохие новости с Нью-Йоркской
биржи вызвали падение котировок на фондовых биржах других стран.
Изъятие вкладов приняло массовый характер со стороны не только физических, но
и юридических лиц, в том числе зарубежных банкиров. Но получение денег редко
удавалось сполна, учащались случаи закрытия банков на неопределенный срок. Бирже­
вой крах перерос в банковский кризис, который охватил всю страну и выплеснулся за
рубеж, а затем и в кризис промышленности, выразившийся в серии банкротств и
массовых увольнениях. Сокращение потребления вследствие падения платежеспособ­
ного спроса и припрятывания наличности «на черный день» вызвало резкое сокраще­
ние производства во всех отраслях, особенно в технически передовых, к которым
относилось автомобилестроение. Если в марте 1929 г. в США было выпущено 660 тыс.
автомашин, то в декабре — 93 тыс. Помимо очередей в банки и на биржи труда улицы
американских городов и шоссейные дороги «украсились» множеством брошенных ав­
томобилей: их владельцы не могли тратиться на бензин и запчасти, а покупателей не
находилось. Развивалась уличная торговля — люди распродавали за бесценок свои
вещи или нанимались к владельцам магазинов продавать продукты, если торговые
помещения закрывались из-за невозможности нести коммунальные расходы.
К самым драматическим зрелищам относились «мертвые города», где почти прекра­
щалась всякая жизнедеятельность. Из-за недофинансирования муниципалитеты пре­
дельно сокращали городские службы, увольняя даже мусорщиков. Люди бежали в
сельскую местность, где селились во всевозможных времянках из брошенных материа­
лов, копали огороды и заводили домашний скот и птицу.
ГО
Н
■
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
Ш БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
Своеобразную антикризисную тактику применяла компания Форда, но она сложи­
лась задолго до депрессии в связи с социально-экономическими воззрениями босса
как твердого индивидуалиста в бизнесе — не эмитировать акции, не хранить деньги в
банках, не брать займов и не продавать автомобили и трактора в кредит, а снижать их
цену за счет развития поточного производства. Компания реинвестировала прибыли и
экономила на дивидендах благодаря семейной собственности вместо множества акцио­
неров. Тем не менее кризис сокращением продаж ударил и по ней.
Начало депрессии совпало с президентством Г. Гувера, сохранявшего веру в еаморегулируемый механизм рынка и пытавшегося лишь смягчить «до лучших времен», уда­
ры кризиса через финансовую помощь узкому круг}? компаний и расширение помощи
безработным. Отсутствие страхования банковских вкладов, широкого социального стра­
хования, временные пособия только по безработице — при невозможности найти рабо­
ту — делали «великую депрессию» в США особенно болезненной. В последний год
администрации Гувера — 1932 г. — безработица достигла рекордной отметки в 25 %.
«Новый куре» Ф. Д. Рузвельта, проведение которого началось в марте 1933 г., сразу
после его прихода в Белый дом, был нацелен прежде всего на сохранение республиканских и
демократических институтов и ценностей. Никаких перемен в политическом строе и эконо­
мике в духе тоталитаризма не допускалось, следовало опираться на «здоровые силы» нации
и курс реформ за счет безбоязненного перехода к дефицитном}? бюджет}? ради их поддержа­
ния. Какой-либо научно обоснованной программы у реформаторов не было, они действова­
ли по обстановке, и в ходе президентства Рузвельта, избранного на второй, а затем и на
третий срок, «новый курс» не утратил поддержки большинства, хотя неоднократно подвер­
гался критике и политическом}? давлению как «справа», так и «слева». В стране имелось
немало приверженцев «свободной игры рыночных сил», поклонников «твердого порядка» по
примеру нацистской Германии, а среди критиков «слева» были радикально настроенные
деятели некоторых профсоюзов, часть социалистов и коммунистов. Реформы проводились
на фоне «голодных маршей», различного рода манифестаций, забастовок и др.
Экстренному оздоровлению подверглась банковская система для восстановления к
ней доверия. Примерно на 10 дней во всей стране были закрыты банки и проведена их
ревизия, после которой часть финансовых учреждений была ликвидирована. Важней­
шим мероприятием стало государственное страхование вкладов: вначале до 2 500 дол.,
а в 1934 г. до 5 000 дол. Более крупные сбережения рекомендовалось держать в
нескольких банках. Строго разграничивались и функции банков: коммерческие явля­
лись держателями вкладов, а инвестиционные имели полномочия эмитировать ценные
бумаги и выступать на фондовых рынках. Правительство Рузвельта наложило запрет на
вывоз золота из страны, выкупило монетарное золото у частных лиц и запретило
приобретение его на бумажные доллары. Золотое содержание доллара было уменьшено
до 35 дол. за унцию, что означало его девальвацию на 14 %. Под нажимом правитель­
ства существенно понижались ставки кредитования и ограничивался выпуск акций.
В области сельского хозяйства правительство США добивалось вначале сокращения
производства и уничтожения продуктовых излишков ради повышения цен [2], за что
премировало фермеров, но далее стало их поощрять уже за наращивание производства.
Государство закупало часть продовольствия для создания постоянного стратегического
резерва. Важным шагом стало рефинансирование фермерской задолженности банкам.
Для оздоровления промышленности правительство пошло на временную отмену
антимонопольного законодательства. Напомним, что его суть состояла в запрещении
[2]
Излишки продовольствия не раздавались нуждающимся, а сжигались или обращались в
негодные отбросы. Калифорнийские апельсины собирали в кучи и обливали керосином, из
початков кукурузы устраивали костры, скот и птицу забивали и закапывали.
№ 7
2009
I
51
сговоров и соглашений, которые вели к созданию картелей, трестов и «монопольного
поведения», ослаблявших конкуренцию. «Новый курс» разрешил договариваться, на
уровне отраслей, о продолжительности рабочего дня, ставках оплаты труда и др., вво­
дить «правила честной конкуренции» на согласительной основе и сохранять промыш­
ленный потенциал от самоистребления. Это наименее ясное и понятное мероприятие
«нового курса», противоречившее заложенным в самих компаниях механизмам управ­
ления и формирования отличительных признаков продукции ради создания привер­
женности потребителей определенному бренду. Видимо, Рузвельт имел в виду не пол­
ное прекращение конкуренции, а консолидацию усилий промышленных фирм в интере­
сах не только отдельных компаний, но и нации в целом.
Верховный суд США отменил эту практику, восстановив антимонопольное законо­
дательство, но реформаторы провели в Конгрессе закон Вагнера 1935 г., который лега­
лизовал профсоюзы на предприятиях и право рабочих свободно вступать в них. Адми­
нистрации компаний вменялось в обязанность заключать коллективные договоры с
профсоюзами о заработной плате, условиях найма и увольнения, охране труда и о
долгожданном социальном страховании.
Государственное финансирование общественных работ стало способом трудоустро­
ить, на добровольной основе, массу безработных — в основном молодых и физически
крепких мужчин. Создавались специальные поселения типа палаточных городков, где
их кормили, снабжали спецодеждой и в скромных пределах оплачивали их труд под
подписку переводить деньги родственникам. Усилиями этих людей были построены
автострады, грандиозные мосты, обновлено городское хозяйство. Уже то, что получе­
ние такой работы было добровольным, а не принудительным (там могли работать и
дисциплинированные заключенные по их просьбе и с согласия администрации обще­
ственных работ), исключает сходство с советским ГУЛАГом.
Несколько слов о положении СССР в период депрессии. В советской стране не
было депрессии, подобной американской — ни бирж, ни частных банков, ни акциони­
рованных предприятий, но на начало 1930-х годов пришлось резкое снижение уровня
жизни народа — голод и карточная система, «придавленная инфляция» [3] и др. Одна
из причин — потребность в крупных закупках на Западе. Советская экономика была
связана с западной через внешнюю торговлю, которая требовала валютной оплаты
импортируемой машинной техники и технической помощи иностранных фирм для
строительства необходимых индустриальных объектов. Советский Союз открыл две­
ри для сотен «гастарбайтеров» из США и Европы — инженеров и квалифицирован­
ных рабочих, с которыми заключались трудовые договоры. Однако воспользоваться
«великой депрессией» советским заказчикам в полной мере не удалось, как и амери­
канским фирмам —советской потребностью в создании современных промышленных
предприятий.
Советских заказов было недостаточно, чтобы создать для американской промыш­
ленности существенный и надежный источник доходов, хотя для некоторых компаний
это был крупный заработок. Экономический кризис на Западе понизил спрос на совет­
ское сырье, а его реализация была основным источником валютных поступлений. Одна­
ко нехватка валюты привела, по прямому указанию И. В. Сталина в августе 1931 г., к
разрыву договоров с компаниями в США и переносу заказов в Европу, где предостав­
лялись более удобные условия кредита. Она привела также к отливу «гастарбайтеров».
Техническая помощь во многих случаях прекратилась досрочно, что затормозило пуск
и успешную работу многих индустриальных объектов в СССР.
[3
Аникин А. В. История финансовых потрясений. Российский кризис в свете мирового опы­
та. М , 2002. С. 237-238.
52
Н
■
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
Ш БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
Н. М. Арсентьев,
член-корреспондент РАН
РОССИЙСКАЯ МЕТАЛЛУРГИЯ XIX ВЕКА
В КОНТЕКСТЕ ПРОЦЕССОВ МОДЕРНИЗАЦИИ
Для прогноза результатов экономических реформ современной России необходимо
учитывать и традиционные, исторически унаследованные, сценарии развития, обуслов­
ленные характером российской цивилизации. Об одной из страниц вековой летописи
страны, связанной с историей металлургии XIX в., ниже и пойдет речь.
Общепризнано, что металлургический комплекс является важнейшей составляющей
экономической мощи страны, а потому он всегда вызывал повышенный интерес орга­
нов власти. Старая тема истории металлургии России по-прежнему привлекательна
для исследователей и как неиссякаемый источник фонтанирует новыми сюжетами.
Почитание всех, кто работал в этой нише и создавал данное научное поле, отмечено
вечным состязанием с ними. Тем более что проблемы современности вновь и вновь
заставляют нас возвращаться в прошлое. В своих старых, уже «прирученных» темах
историки ищут новые ресурсы, пытаются раскопать новые сюжеты, чтобы через отзву­
ки прошлого предсказать настоящее, предложить альтернативы развития в будущем.
Сегодня, как и в прошлом, российская производственно-экономическая система
стоит перед выбором: саморазвитие или государственное регулирование; поддержка
отечественного предпринимателя или открытие внутреннего рынка для иностранных
товаров; сохранение российских моделей промышленной организации или ориентация
на западные. С Петра I Россия, проводя политику модернизации, вынуждена ориенти­
роваться на опыт индустриально развитых стран, сравнивая с ними уровень своего
развития. «Не следовать за успехами других значило бы оставаться в вечном младен­
честве и осудить промышленность на совершенное бесплодие», — любил повторять
министр финансов Е. Ф. Канкрин. Находясь в этой должности с 1823 по 1844 г., он два
десятилетия определял стратегию развития промышленности. На всем протяжении
XIX в. в деловых кругах России шли дискуссии о характере промышленной политики,
о реформах, которые заставили бы промышленность «работать» по-европейски. Широ­
ко обсуждались вопросы о причинах столь значительного ускорения развития метал­
лургии ряда стран Европы и США.
Металлургическая промышленность России XIX в. и характер процессов, определя­
ющий уровень модернизационного потенциала отрасли, —по-прежнему актуальная для
исследователей тема. Говоря о богатейшей историографии проблемы металлургичес­
кой промышленности XIX в., нельзя не отметить, что интересующие нас вопросы фор­
мирования промышленной политики и ее роли в создании оптимальных условий для
модернизации страны освещены недостаточно. Тезисно попытаюсь обобщить результа­
ты исследований в этой области. Отдельные аспекты темы мной были освещены в
ряде работ. Однако представленный в данном сообщении ракурс проблематики про­
мышленной политики, ориентированный на сравнительный анализ уровня развития
отечественной металлургии XIX в. через изучение состояния мирового рынка железа,
предложен впервые.
Важной Источниковой базой при подготовке данного сообщения послужили мате­
риалы по таможенной политике XIX в. Особо следует выделить дела работы Комис­
сии для изыскания средств к развитию железного производства в России, созданной
при Министерстве финансов по особому решению Государственного совета в 1852 г.
Материалы хранятся в фонде 46 РГИА в Санкт-Петербурге. Опись фонда представле­
на 15 томами делопроизводства за 1852—1856 годы. Архивный фонд комиссии со­
№ 7
2009
I
53
держит весьма обширный и глубокий материал, собранный за 1846—1852 гг. в соот­
ветствии с программой ее работы. Поводом для ее создания при Министерстве фи­
нансов послужило обсуждение в Госсовете вопроса об отмене запретительного тари­
фа на ввоз чугуна и железа из-за границы морем. При его решении члены совета
должны были опираться на статистические данные о черной металлургии России, а
также об экспорте и импорте чугуна и железа. По распоряжению Министерства
финансов были собраны сведения об их реальном производстве, о ценах, ценообразо­
вании, прибылях заводчиков, внешней и внутренней торговле, влиянии на российс­
кую железоделательную промышленность ввоза иностранного металла. Конечно, по­
лученные данные были противоречивы и уже тогда вызывали споры среди сторонни­
ков запретительных тарифов и свободной торговли, но по многогранности проведен­
ного исследования они не имеют себе равных в рамках изучаемого вопроса.
Частично некоторые материалы фонда были опубликованы в сборнике «Металлур­
гическая промышленность России середины XIX в.» (Саранск, 2006). Итоги работы
комиссии проанализированы в монографии «Деятельность комиссии для изыскания
средств к развитию железного производства в России: к вопросу о состоянии черной
металлургии и таможенной политики середины XIX в.» (Саранск, 2007).
Проанализируем наиболее значительные достижения в развитии металлургичес­
кой промышленности XIX в. Прежде всего, остановимся на изменениях в райониро­
вании важнейших центров металлургии страны, произошедших в XIX в.
Металлургическая промышленность Европейской России в 1800—1861 гг.
с
54
Н
■
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
Ш БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
На карте «Металлургическая промышленность Европейской России в 1800—1861 гг.»,
подготовленной по итогам исследования, отмечены наиболее значимые регионы метал­
лургического производства и приведены результаты анализа концентрации рабочих
обрабатывающей и горнозаводской промышленности по губерниям за 1861 г.
На карте наглядно показано, что российский металл в середине XIX в. в основном
производился на заводах Урала, замосковных, финляндских, виленско-волынских и
царства Польского. Уральским заводам принадлежало 75 % всего чугуна, добываемого
из руды, и 86 % железа. Остальная продукция распределялась примерно следующим
образом: 4/12 приходилось на заводы Замосковного горного округа, 1/12 — Финлян­
дии, 7/12 —западных губерний и царства Польского.
В середине XIX в. юг России оставался малоосвоенным. В землях войска Донского
были профинансированы и организованы геологические экспедиции под руководством
французского инженера Лейле. В результате этих исследований была составлена геоло­
гическая карта области войска Донского с указанием богатых залежей ископаемого
угля, месторождений железных, серебросвинцовых и цинковых руд. Луганский казен­
ный завод, построенный в этих местах и ориентированный на новую сырьевую базу и
современные технологии плавки руды на каменном угле, оказался в благоприятных для
развития металлургии условиях. Однако первые опыты были неудачными, чугун полу­
чился жесткий, «годный на отливку одних грубых вещей». Местное начальство объяс­
нило причину этого плохим качеством каменного угля и отсутствием нужных навыков
и знаний у русских мастеров и инженеров. Прусские техники, работавшие в то время
на юге, не смогли или не захотели передать свой опыт рабочим России.
Судьбоносное решение о значительном усилении строительства заводов на юге Рос­
сии, определившее перспективы металлургического производства страны, было рекомен­
довано Комиссией для изыскания средств к развитию железного производства в России
в 1856 г. Процитирую его для полной убедительности: «...развитие каменноугольного
промысла и железного производства на Юге представляет не один только вопрос про­
мышленный, но и вопрос политический, высокой важности. Все эти причины ведут к
необходимости обратить особое внимание на обширное развитие каменноугольного про­
мысла на Дону и даровать поощрительные одолжения промышленникам...»
Заметный подъем металлургического производства на юге наметился лишь во вто­
рой половине XIX в. Одним из важнейших факторов грандиозного строительства
новых заводов в этом регионе стала постройка Донецкой железнодорожной сети, и в
особенности Екатерининской дороги, соединившей в 1884 г. криворожскую руду с
донецким углем. Характеризуя южнорусские заводы, следует подчеркнуть, что они
были построены с учетом достижений мирового научно-технического прогресса пре­
имущественно иностранным капиталом. Быстро развивающийся новый центр метал­
лургического производства на юге страны уже в 1895 г. обогнал Урал по выплавке
чугуна, а в 1900 г. почти вдвое обошел его и стал вытеснять уральское железо с его
традиционных рынков. Замосковные горные заводы, что в центре России, тем более не
могли выдержать конкуренции. В большинстве своем они перепрофилировали произ­
водство на переработку металла и машиностроение, а часть их закрылась. Древесно­
угольная металлургия Урала и центра страны по своим технико-экономическим и тех­
нологическим условиям не могла успешно конкурировать с современными технология­
ми коксовой металлургии южного металлургического района. Обремененные пережит­
ками крепостничества, заводы медленно и с опозданием осуществляли техническое
перевооружение.
Следует отметить, что в последнее время в российской и зарубежной историогра­
фии наметился пересмотр позиции об отсталости уральской промышленности. Англий­
ский историк Ян Бланчард в книге «Промышленная революция в металлургии», вы№ 7
2009
I
55
Металлургические заводы по планам и чертежам начала X IX в.
_
ГО
Н
■
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
Ш БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
З а столетие произошли глобальные перемены в технике и технологии
металлургического производства, об этом свидетельствуют фотографии
конца X IX — начала X X в.
№ 7
2009
I
57
шедшей в 2005 г., опираясь на свидетельства иностранных экспедиций, акцентирует
внимание на том, что рост уральской промышленности в XIX в. шел не экстенсивным,
а интенсивным путем. Акцент делался на улучшении технологии производства древес­
ного угля. Даже на рубеже XX столетия затраты на топливо на заводах Урала были на
50 % меньше, чем таковые на южных заводах. И только к самому концу XIX в. заводы
юга России за счет «железнодорожного бума» стали выигрывать соревнование с Ура­
лом. Но даже тогда Уральский и Донецкий регионы обслуживали разные сегменты
рынка —если продукция Донецкого региона шла главным образом на рельсы, то Ураль­
ский регион к концу XIX в. поставлял сталь для быстроразвивающегося машинострои­
тельного комплекса Российской империи. Однако данный факт лишь уточняет детали
и не в коем случае не снижает роли, которую стал играть юг России в металлургичес­
кой промышленности.
Известный историк-экономист конца XIX — начала XX в. М. Туган-Барановский
назвал огромное горнозаводское производство в Донецком бассейне «самым пышным
цветком российского промышленного капитализма».
Динамику развития металлургии за XIX в. наглядно отражает диаграмма выплавки
чугуна (рис. 1). По ней хорошо прослеживаются, во-первых, застой металлургического
производства крепостной России и взлет выплавки чугуна в годы Крымской войны;
во-вторых, инерционный период, затянувшийся до конца 80-х годов с трудом модерни­
зирующихся после отмены крепостного права традиционных центров металлургии;
в-третьих, крутой подъем в конце XIX — начале XX в., обеспеченный бурным развити­
ем Донецкого бассейна с провалами, связанными с экономическим кризисом и эконо­
мической депрессией.
300
250
200
150
T it
■ТГ
100
50
H ill IIIIIIII1
0
^ 4^ ^ 4 ^ 4^ 4^ 4^ 4^ 4^ 4^ 4^ 4^ 4^ 4^ 4^ 4^ 4^
Годы
Рис. 1
Выплавка чугуна в России в XIX — начале X X в.
Нельзя не заметить, что на динамике производства почти не сказались буржуазные
реформы 60—70-х годов. Введенные европейские условия свободного найма не приве­
ли к интенсификации производства. Как оказалось, только политическими реформами
невозможно ускорить темп развития отечественной промышленности. При этом роль
буржуазных преобразований в модернизации страны никто не оспаривает. В середине
XIX в. историческое развитие неотвратимо ставило одни и те же проблемы: как заста­
вить промышленность работать по-европейски и в то же время не разрушить традици­
онное для страны устройство? Эта затруднительная ситуация постоянно требовала
выбора между двумя равно тяжелыми путями развития: либо организация промыш­
ленности на европейский манер, для чего необходимы кардинальные реформы, либо
сохранение петровской модели промышленности, что в новых условиях XIX в. могло
обречь страну на более глубокое отставание. В начале 60-х годов Россия сделала выбор.
ГО
н
■
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
Ш БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
Она отказалась от сохранения существовавших порядков, обрекавших страну на отста­
вание, и вступила на путь реформ, с которыми связывала надежды на будущий про­
гресс. Но оправдались они не сразу. Нужны были коренные перемены.
На приведенном выше графике выплавки чугуна представлены данные только об
отечественном производстве. На рис. 2 показано соотношение импорта и отечественно­
го производства металла во второй половине XIX в. (рис. 2). С учетом импорта
металла кривая российского рынка железа в 70-х годах буквально взметнулась вверх.
Ввоз в 80-е годы был самый большой и составлял почти половину отечественного
производства, что давало двойное увеличение рынка железа.
Соотношение отечественного производства
и импорта чугуна во второй половине XIX в.
Обратимся к следующей диаграмме, анализирующей состояние таможенной поли­
тики в отношении ввоза металла в XIX в. (рис. 3). Известно, что до середины XIX в.
ввоз чугуна морем фактически был запрещен. Однако протекционистская политика в
середине XIX в. уже не могла поддерживать дальнейшее поступательное развитие эко­
номики страны, а только укрепляла монополию фабрикантов и заводчиков в отдель­
ных отраслях промышленности, способствовала развитию одних отраслей в ущерб дру­
гим, держала высокие цены на внутреннем рынке. Стране был нужен металл для желез­
нодорожного строительства, для быстро развивающейся промышленности. Отечествен­
ная металлургия эти потребности удовлетворить не смогла. Следовательно, необходимо
было разрешить импорт металла. Нужны были изменения в таможенной политике.
Отдельные частные поставки, санкционированные властью, не могли привести к быст­
рому росту экономики.
I
=
I
70
60
50
40
30
■ Р азм ер пош лины
25 25 25 25
15
— k k k k
■ 5 5 5 5 5
20
10
о
Р
ио ио
k
^
S
S
S
S
S
S
S
п
.оР
.оР
.оР
.оР
.о-Р
.ол
n
P4
.оЛ
n
P4
.оР
n
P°
.оР
nP °
.оР
n9P
.оР
n9P
п
1
1
1г 1г
11 г 11 г
_ _
ввоз за п р ещ ен
.оР
n9P
.оР
np Годы
Puc. 3
Таможенная политика в отношении ввоза чугуна в XIX в.
№ 7
2009
I
59
По тарифу 1850 г. произошло значительное понижение таможенных ставок на мно­
гие виды товаров, что, однако, не нарушило принципа покровительства русской про­
мышленности. Был разрешен ввоз чугуна и железа морем, но пошлины были столь
высоки, что закрывали границы для их импорта.
Большую роль в формировании таможенной политики сыграла Комиссия для изыс­
кания средств к развитию железного производства в России, о которой уже было сказа­
но. Она выработала целый ряд важных положений, которые было рекомендовано соблю­
дать для пересмотра тарифной системы таможенных сборов. Комиссия была озабочена
прежде всего перспективами отечественного производства. Открывая российский рынок
для ввоза морем металла, она предлагала соблюдать следующие условия: «1. Возможное
соперничество с иностранным железом, но такое соперничество, которое возбуждало бы,
а не подавляло нашу? промышленность. 2. Понижение цен на железо в такой мере, чтобы
оно, совершаясь не иначе как постепенно, без крутого и чувствительного изменения
оных, в особенности внутри Империи, не было сопряжено с вредом для нашей железоде­
лательной промышленности. 3. Воспрепятствование впуску иностранного железа в известные
местности, дальше коих соперничество его могло быть вредно».
Началось смягчение политики запретительного протекционизма. Тариф 1857 г. явился
своеобразным рубежом, означавшим закрепление умеренно покровительственной сис­
темы. В результате этих мер в России в больших объемах появилось дешевое импорт­
ное железо, о чем уже было сказано при сравнительном анализе диаграммы выплавки
отечественного чугуна и его импорте. Мера имела далеко идущие последствия. Благо­
даря импорту в страну рельсов и железнодорожного оборудования стала возможна
быстрая постройка сети железных дорог, что в свою очередь явилось решающим мо­
ментом в развитии отечественной промышленности, в том числе и юга России.
Однако импорт просуществовал недолго. Середина 80-х стала началом нового воз­
рождения протекционистской политики, особенно в отношении отраслей тяжелой
индустрии. В 1891 г. вновь был принят во многом запретительный тариф, и с этого
времени в России установилась система строгого протекционизма. Российская про­
мышленность, прежде всего металлургия того же юга страны, выросшего на импорт­
ном сырье и иностранном капитале, ограждалась высокими пошлинами. К началу
XX в. Россия отличалась не только самыми высокими темпами развития металлур­
гии, но и самыми высокими таможенными ставками. По интенсивности таможенного
обложения она заняла первое место в мире.
Период XIX в., по общепринятому мнению, связан с протоиндустриальной и ран­
неиндустриальной стадиями модернизации России. В этом плане наша страна не
выпадает из тенденций всемирно-исторического процесса движения от аграрного к
индустриальному обществу. Однако для России эта ситуация осложнялась необходи­
мостью ускорения процессов промышленного развития в условиях усиления полити­
ческого и экономического давления на нее, особенно с середины XIX в., крупнейших
европейских стран, завершивших или завершавших свою индустриализацию. Рос­
сийская модернизация встретила большие трудности, связанные с огромными разме­
рами страны, диспропорциями в развитии отдельных отраслей, неравномерностью
размещения промышленных центров по регионам, враждебностью архаичного само­
державного уклада жизни. Тем не менее движение России к современному индустри­
альному обществу нельзя назвать безуспешным.
Глядя на кривую выплавки чугуна, не следует думать, что она демонстрирует
характерный только для России путь от отсталости к прогрессу. Той же дорогой в
XIX в. шли все ведущие европейские страны и США. Для подтверждения этого
обратимся к материалам, освещающим удельный вес России в мировой плавке чугу­
на (рис. 4—6).
Ь0
Н
■
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
Ш БЮЛЛЕТЕНЬ
Млн пудов
ДИСКУССИОННЫМ КЛУБ
1800
1820
1830
1840
1850
1860
Годы
Рис. 4
Тыс. т
Выплавка чугуна в ведущих государствах мира
в первой половине и середине XIX в.
1886
1895
Рис. 5
Годы
Тыс. т
Выплавка чугуна в ведущих государствах мира в 1886, 1895 гг.
Выплавка чугуна в ведущих государствах мира в 1980 1913 гг.
№ 7
2009
61
На рубеже XVIII—XIX вв. по производству черных металлов наша страна была на
первом месте в мире. В 1800 г. на ее долю приходилось 34,7 %, Великобритании —
33,3, Франции — 12,9, Швеции — 12,0 %. К 1820 г. Россия уступила лидерство
Великобритании, к 1830 ее обогнала Франция, к 1840 — США, к 1850 — Германия, к
1860 г. — Бельгия и Австро-Венгрия. К концу крепостной эпохи Россия была на
седьмом месте. В 1859 г. на долю нашей страны приходилось около 4 % (18 млн
пудов) от мировой плавки чугуна (460 млн пудов). Годовая выплавка Англии в то же
время составила 234 млн пудов, Франции — 53, Соединенных Штатов — 52, Прус­
сии — 24, Австрии — 20, Бельгии — 19 млн пудов. Удельный вес России в мировой
плавке в 1861 г. упал уже до 3,9 %, а к 1880 г. снизился до 2,5. Но в дальнейшем он
снова начал расти и к 1900 г. поднялся до 7,1 %. В 80-е гг. по выплавке чугуна Россия
вновь обогнала Бельгию, в 90-е — Австро-Венгрию и Францию, и заняла четвертое
место в мире после США, Англии и Германии. К 1913 г. она снова была оттеснена на
пятое место, пропустив вперед Францию. Ее удельный вес составил 5,3 %, для срав­
нения: США — 39,9, Германия — 21,1 %.
Как видим, в XIX в. Россия по производству чугуна была в одном ряду с ведущи­
ми странами мира. А по темпам развития металлургического производства она в
конце XIX в. даже стала лидером. Увеличение выпуска продукции с 1886 по 1895 г.
составило 178 %, тогда как в быстроразвивающихся США, стоявших в авангарде
мирового научно-технического прогресса в области металлургической техники и тех­
нологии, — только 69 %.
По поводу открывающихся перспектив великий российский экономист М. ТуганБарановский, не удержавшись от эмоций, высказался следующим образом: «Рост
чугуноплавильного производства служит характерным симптомом новой промышлен­
ной эры, наступившей для нас...»
Большой интерес для исследователей представляет анализ ситуации, сложившейся
в XIX в. с экспортом российского металла. Посмотрим на эту проблему глазами
британского исследователя Криса Эванса, работа которого «Балтийское железо в
Атлантике в XVIII в.» вышла в 2007 г. Ученый подчеркивает, что на конец XVIII в.
российское железо доминировало на мировом рынке. Он называет XVIII в. веком
балтийского железа, подразумевая под этим решающую роль импортного железа в
развитии британской тяжелой промышленности и, как следствие, в процессе индуст­
риализации. Своего пика присутствие российского железа на британском рынке
достигло в 1793 г., когда общий импорт железа Великобританией составил 59 тыс. т
Но тогда же прозвучали и первые тревожные сигналы для отечественных производи­
телей.
Так, крупнейший британский промышленник Ричард Крошэй в письме Григорию
Александровичу Демидову, незадолго до этого посетившему Британию, писал: «...мы
работаем полностью на ископаемом угле... мои доменные печи имеют 60 футов в
высоту, и каждая печь производит 1 400 тонн в год». Технологический прорыв,
осуществленный британскими металлургами, представлял серьезную опасность для
металлургии Урала.
Рост производства железа в Великобритании позволил уже в начале XIX в. отка­
заться от ввоза российского железа. Этому были и политические причины: в ходе
войн с Францией тариф на ввоз полосового железа более чем удвоился — с 2,81
фунта стерлингов за тонну в 1790 г. до 6,49 в 1813. В результате этого общий экспорт
российского полосового железа упал с более чем 56 тыс. т в 1793 г., до 14 тыс. т в
1817.
Выходом из данной ситуации для российских промышленников стал поиск новых
рынков сбыта, поэтому уже в конце XVIII в. российское железо стало экспортиро­
bz
Н
■
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
Ш БЮЛЛЕТЕНЬ
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
ваться через Санкт-Петербург во Францию. До Отечественной войны 1812 г. этот
процесс шел достаточно быстро. Так, в 1810 г. Россия все еще экспортировала
примерно 35 тыс. т железа, но из них только приблизительно 8 тыс. т —в Великобри­
танию. Однако наполеоновские войны препятствовали свободному доступу российс­
кого железа на европейские рынки через Прибалтику и послужили толчком к разви­
тию торговли через Архангельск и Одессу. Перестройка российской внешней торгов­
ли была связана, в частности, и с продолжающейся диверсификацией рынка.
Главными потребителями русского железа отныне становятся США и Южная Ев­
ропа. В 1820—1830-х годах оно стало частью так называемого сахарного треугольника,
который соединил Балтику с Северной Америкой и Карибекими островами.
Американские корабли завозили сахар и кофе из Кубы в Санкт-Петербург, воз­
вращаясь с полосовым железом в Новую Англию. Американские тарифы, введенные
в 1816 г., предусматривали различие между британским железом и балтийским — к
выгоде русских производителей. В итоге США получали около 57 % русского экс­
порта железа в конце 1820-х годов. На Великобританию приходилось около четверти
всего экспорта. На Данию и Нидерланды — около 15 %. Однако этот экспорт был
лишь тенью того, что было ранее, составляя порядка 10 тыс. т ежегодно в начале
1840-х годов.
В конце 1820-х гг. русское присутствие на американском рынке закончилось. Из­
менение тарифной системы позволило пудлинговому железу из Британии проник­
нуть на американский рынок, полностью вытеснив импорт железа из Петербурга.
Результатом стал уход русского железа с мирового рынка. В 1782 г. более 60 %
полосового железа России шло на экспорт. В 1822 г. данный показатель упал до 16 %,
а в 1851 г. — до 6 %. Дабы компенсировать это, русские производители стали ориен­
тироваться на внутренний рынок. И это не было связано с сокращением объемов
производства —уральская продукция постоянно росла в течение всей первой полови­
ны XIX в., не будучи уже направленной на рынки Лондона, Бостона или Нью-Йорка.
С 1780-х до 1850-х годов продажи внутренним потребителям увеличились почти
в три раза — с 51 тыс. до 148 тыс. т в год, а к 1914 г. — в 14 раз, до 1,73 млн т.
Таким образом, металлургическая промышленность России на протяжении XIX в.
развивалась в соответствии с мировыми тенденциями индустриализации. С одной
стороны, расширяющееся производство высококачественного уральского железа нахо­
дило спрос на внутреннем рынке, а с другой — продукция стремительно модернизи­
рующегося юга России позволила создать огромную железнодорожную сеть. Каждый
из двух промышленных регионов модернизировался по-своему. Если на юге модер­
низация была связана с применением британских технологий, то на Урале усовершен­
ствование традиционных методов обработки давало сравнимый эффект.
Металлургическая промышленность сыграла большую роль в индустриализации
страны. Дифференцированная таможенная политика XIX в. позволила России быть в
русле современных процессов технико-технологических изменений в металлургии и
поддерживать ее развитие. Заводы были своего рода индустриальными и даже градо­
образующими центрами, которые втягивали в сферу своего влияния аграрную пери­
ферию, интенсифицируя рыночные отношения, меняя образ жизни и трудовую моти­
вацию населения. Подобный вариант анклавно-конгломератной модернизации стал
важнейшим направлением в движении страны от аграрного к индустриальному обще­
ству.
№ 7
2009
I
63
Заседание
Научного совета РАН
по проблемам
российской и мировой
экономической истории
г. Звенигород,
6 —8 ф евраля 2009 г.
В данной рубрике
представлена информация
о выездном заседании Научного
совета РАН по проблемам
российской и мировой
экономической истории,
которое состоялось
в Звенигороде 6—8 февраля
2009 г.
Практика подобных заседаний
берет начало в 2004 г.
и имеет своей целью
подведение итогов работы
Совета за год, презентацию
наиболее значимых проектов,
выработку и утверждение
новых планов и перспектив
в научной, исследовательской,
издательской и других видах
деятельности,
координируемых Советом.
Ь4
Н
■
Ш
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ВЕСТИ НАУЧНОГО СОВЕТА
П Р О Т О К О Л №1 0
заседания Научного совета РАН
по проблемам российской и мировой экономической истории
г. Звенигород, 6 —8 ф е в р а л я 2 0 0 9 г.
П РИ С У ТСТВО ВА Л И :
члены Совета Л наньич Б . В., Арсентьев Н . М . (заместитель председателя),
Бибиков М . В ., Бокарев Ю . П., Бородкин Л . И . (заместитель председателя),
В и н о гр а д о в В. А . (п р едсед атель), В о р о б ь е в Ю . Ф ., Д ем ч и к Е . В .,
Запарий В. В., К арпов С. П ., К еров В. В., Корелин А . П ., Кузищ ин В. И .,
Л и зун ов П . В ., М акуш ев A . A ., M a y В . А ., Поткина Н . В ., Салома~
тина С . А . (ученый сек р етар ь), С ен я вск и й А . С ., С о р о к и н А . К .,
IIIпотов Б . М ., а также приглашенные Баканов С. А ., Гончаров Г. А .,
Рынков В. М .
ПОВЕСТКА:
1. О б итогах работы Научного совета в 2008 г. (Докладчик: В. А . Виноградов).
2. Презентация издания, посвященного 20-летию Научного совета Р А Н по пробле­
мам российской и мировой экономической истории. (Докладчик: Н. М . Арсен~
тьев).
3. О подготовке к X V Международному конгрессу по экономической истории
(У трехт, Н идерланды, август 2 0 0 9 г.). (Докладчики: Ю . А . Петров,
Л. И. Бородкин).
4. О перспективных направлениях изучения средневековой экономики (Докладчик:
С. П. Карпов).
3. О подготовке к проведению осенью 2009 г. Международной научной конференции
«Мировое экономическое развитие и Россия (X V III—X X вв.)». (Докладчики:
М . В. Бибиков, С. А . Саломатина).
6. О б итогах конкурса на соискание премии для молодых ученых имени академика
Р А Н П. В. Волобуева за научные труды в области экономической истории за
2008 г. Вручение премии лауреату к.и.и. В. М. Рынкову (И н-т истории С О Р А Н ,
Новосибирск). (Докладчик: Л. М. Бородкин).
7. Доклад к.и.н. В. М . Рынкова, лауреата премии для молодых ученых имени акаде­
мика Р А Н П. В. Волобуева за 2008 г., на тему «Финансовая политика антиболь­
шевистских правительств востока России во второй половине 1918 —начале 1920 г.».
8. О новых книгах издательства Р О С С П Э Н . Презентация энциклопедии «Эконо­
мическая история России». (Докладчик А . К. Сорокин).
9. О б основных направлениях работы региональных центров, развивающих исследо­
вания по экономической истории. (Докладчики: члены Научного совета).
№ 7 Ш
2009 U
65
10. О б организации Центра экономической истории в Челябинском госуниверситете.
(Докладчики: Г А . Гончаров, С. А . Баканов).
11. Круглый стол «Экономические кризисы: история и современность». (Организато­
ры: Л . И . Бородкин, Ю . П . Бокарев). Запланированные выступления:
В. A . May, Л. И. Бородкин, Ю . П. Бокарев, Б. М . Шпотов.
Научный совет П О С ТА Н О В И Л :
1. Утвердить отчет о работе Научного совета за 2008 г.
2. Одобрить итоги конкурса на соискание премии для молодых ученых имени акаде­
мика Р А Н П. В. Волобуева за научные труды в области экономической истории
за 2008 г.
3. Провести в 2 0 0 9 г. конкурс на соискание премии имени академика Р А Н
И . Д . Ковальченко за научные труды в области экономической истории.
4. Выразить благодарность Н. М . Арсентьеву за сборник «Экономическая история и
современность: к 20-летию Научного совета Р А Н по проблемам российской и
мировой экономической истории» (В . А. Виноградов, Н . М . Арсентьев,
Л . И . Бородкин; Издат. центр Н С И М ГУ им. Н. П. Огарева. Саранск, 2009.
136 с.).
3. Опубликовать в 2009 г. очередной выпуск Информационного бюллетеня Научного
совета. Включить в данный выпуск материалы круглого стола «Экономические
кризисы: история и современность».
6. Продолжить подготовку Международной научной конференции «Мировое эконо­
мическое развитие и Россия X V III—X X вв.: взаимодействие и сравнительный
анализ», в частности: подготовить окончательный вариант списка участников по
секциям, обратиться за грантом на проведение конференции в российские научные
фонды, уточнить возможности публикации сборника тезисов до начала конферен­
ции.
7. Одобрить организацию Центра экономической истории в Челябинском госунивер­
ситете.
Председатель Научного совета
академик Р А Н
Ученый секретарь Научного совета Р А Н
к. и. н.
ГО
н
■
U
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
| __J __J
В. А . Виноградов
С. А . Саломатина
ВЕСТИ НАУЧНОГО СОВЕТА
Б ю р о С овета
1. Виноградов В. А . — академик Р А Н , председатель;
2. Бородкин А . И . — доктор исторических наук, профессор, исторический факультет Москов­
ского государственного университета им. М . В. Ломоносова, заместитель председателя;
3. Арсентьев Н . М. — член-корреспондент РАН, Историко-социологический институт Мордовско­
го государственного университета им. Н. П. Огарева, заместитель председателя, г. Саранск;
4. Алексеев В. В. — академик РА Н ;
5. Веселовский С . Я . — старший научный сотрудник, Институт научной информации по
общественным наукам РА Н ;
6. Корелин А . П . — доктор исторических наук, Институт российской истории РА Н ;
7. Саломатина С . А . — кандидат исторических наук, исторический факультет Московского
государственного университета им. М . В. Ломоносова, ученый секретарь;
8. Сахаров А . Н . — член-корреспондент РА Н ;
9. Сенявский А . С . — доктор исторических наук, Институт российской истории РА Н ;
Члены Совета
10. Ананьич Б. В. — академик РА Н ;
11. Бибиков М . В. — доктор исторических наук, Институт всеобщей истории РА Н ;
12. Бокарев Ю . П . — доктор исторических наук, Институт российской истории РА Н ;
13. Воробьев Ю . Ф . — доктор экономических наук, Институт экономики РА Н ;
14. Демчик Е . В. — доктор исторических наук, Алтайский государственный университет, г. Барнаул;
15. Дроздов В. В. — доктор экономических наук, экономический факультет Московского госу­
дарственного университета им. М . В. Ломоносова;
16. Загорулько М. М . — доктор экономических наук, Н И И проблем экономической истории
России X X века, г. Волгоград;
17. Зап ари й В. В. — доктор исторических наук, Уральский государственный технический уни­
верситет, Институт истории, археологии и этнографии УрО РА Н , г. Екатеринбург;
18. Карпов С. П . — член-корреспондент РА Н , исторический факультет Московского государ­
ственного университета им. М . В. Ломоносова;
19. Керов В. В. — доктор исторических наук, Российский университет дружбы народов;
20. Кузищин В. И. — доктор исторических наук, исторический факультет Московского государ­
ственного университета им. М . В. Ломоносова;
21. Лизунов П . В. — доктор исторических наук, Северодвинский филиал Поморского государ­
ственного университета им. М . В. Ломоносова;
22. May В. А . — доктор экономических наук, Академия народного хозяйства при Правитель­
стве Российской Федерации;
23. Макушев А . А . — доктор исторических наук, Мордовский государственный университет
им. Н. П. Огарева, г. Саранск;
24. Петров Ю . А. — доктор исторических наук, Центральный банк Р Ф ;
25. Поткина И . В. — доктор исторических наук, Институт российской истории РА Н ;
26. Проскурякова Н . А . — доктор исторических наук, Московский государственный педагоги­
ческий университет;
27. Сорокин А . К . — кандидат исторических наук, Издательство «Российская политическая
энциклопедия» (Р О С С П Э Н );
28. Шпотов Б. М . — доктор исторических наук, Институт всеобщей истории РА Н .
№ 7
2009
I
67
Лауреат премии молодых учены х имени
академика Р А Н П. В. Волобуева за науч­
ны е т р уд ы в обла ст и эко н о м и ческо й
истории за 2008 г. кандидат историчес­
ких наук Р ы н к о в В а д и м М а р к о ви ч
(И н-т истории СО РАН, Новосибирск).
Научная биография
В. М. Рынков родился 5 сентября 1972 г. В 1994 г. окончил Новосибирский госу­
дарственный университет по специальности «отечественная история», в 1997 г. аспи­
рантуру при НГУ. В 1998 г. защитил кандидатскую диссертацию по теме «Экономи­
ческая политика контрреволюционных правительств Сибири (вторая половина 1918—
1919 г.)». Работает в секторе аграрной истории Института истории СО РАН с августа
1997 г. в должности младшего научного сотрудника, с июля 1999 г. — научного со­
трудника, а с июля 2007 г. — старшего научного сотрудника.
Сфера его научных интересов — социально-экономические отношения в России в
годы Первой мировой войны, революции и Гражданской войны, аграрная история
Сибири в XX в. Является автором более 110 научных и 5 учебно-методических работ.
В их числе —две индивидуальные монографии: Финансовая политика антибольшеви­
стских правительств востока России (вторая половина 1918 — начала 1920 г.) Новоси­
бирск, 2006. 212 с.; Социальная политика антибольшевистских режимов на востоке
России (вторая половина 1918 — конец 1919 г.). Новосибирск, 2008. 440 с.; коллек­
тивная монография: Аграрные преобразования и сельское хозяйство Сибири в XX
веке. Новосибирск, 2008. 308 с.; а также два хронико-документальных сборника (в
составе авторского коллектива): Политика раскрестьянивания в Сибири. Вып. 2. Фор­
мы и методы централизованных хлебозаготовок. 1930—1941 гг. Новосибирск, 2002.
253 с.; Политика раскрестьянивания в Сибири. Вып. 3. Налогово-податное обложение
деревни. 1946 — 1952 гг. Новосибирск, 2003. 262 с. Его исследовательская деятель­
ность неоднократно получала поддержку научных фондов (РГНФ, фонд Дж. Сороса,
American Council of Learned Societies).
Активно занимается преподавательской деятельностью: доцент кафедры отечествен­
ной истории гуманитарного факультета НГУ и кафедры государственно-правовых наук
Новосибирской государственной академии экономики и управления, заведует кафед­
рой гуманитарных наук в АНО ВПО «Новый сибирский институт».
Ры нков В. М .
Финансовая политика антибольшевистских правительств востока Р ос­
сии (вторая половина 1918 — начало 1920 г.). —
Новосибирск, 2006. — 212 с.
Монография В. М. Рынкова «Финансовая политика антибольшевистских прави­
тельств востока России (вторая половина 1918 — начало 1920 г.)» посвящена одной из
актуальных тем экономической истории России — проблемам финансового взаимодей-
ГО
Н
■
U
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
ВЕСТИ НАУЧНОГО СОВЕТА
етвия государства и общества в условиях глубокого социально-экономического и поли­
тического кризиса. Особенностью исследования являются широкие географические
рамки, включающие Прикамье, Поволжье, Урал, Сибирь и Дальний Восток. Источни­
ковой базой монографии послужили документы 13 центральных и местных архивов,
материалы более 150 комплектов газет и журналов. Такой многоаспектный анализ
проблемы, выполненный на материалах нескольких регионов, предпринят впервые в
истор ио графи и.
В монографии показано, что в исследуемый период по сравнению с дореволюцион­
ным общий объем налогообложения существенно сократился и усилия по сбору нало­
гов экономически не оправдывали себя. Конкуренция между многими эмитентами
денежных знаков не только не способствовала нормализации экономических отноше­
ний, как считают некоторые современные экономисты, но и вела к разрушению денеж­
ной системы. Деньги теряли свойство ликвидности, возрос уровень расходов общества
на обслуживание финансовой системы.
Автору удалось реконструировать структуру доходов и расходов крупнейших анти­
большевистских правительств, проанализировать характер и динамику эмиссии, инф­
ляционных процессов, основные мероприятия по государственному регулированию кре­
дитно-денежных отношений и их результаты. Это позволило сделать выводы о том, что
значительная часть финансовых проблем, с которыми столкнулась антибольшевистская
государственность, оказалась неразрешимой в кратковременной перспективе. Речь мог­
ла идти лишь о более или менее мягком выходе из сложной ситуации, об амортизации
негативных последствий финансового кризиса.
В исследовании определены основные факторы инфляции на востоке России. Инф­
ляция спроса, вытекавшая из острейшего товарного дефицита, осложнялась инфляцией
издержек в связи с удорожанием производства. К ним добавлялись кредитные факто­
ры (попытки государства поддержать угасавшее производство) и социальные, так как
правительство обречено было по мере своих скромных возможностей увеличивать
социальные расходы. Воспринимая эмиссию необеспеченных денег как разрушительное
для экономики явление, антибольшевистские правительства востока России не смогли
предложить ничего кардинально отличающегося от политики большевиков.
В. М. Рынков сформулировал причины неудач финансовой политики «белых», ис­
ходя из объективной природы денег и влияния на нее экономического кризиса. Он
показал невозможность преодоления ключевых финансовых проблем революции и Граж­
данской войны через опору на монетарные принципы и сохранение роли денег как
главного регулятора экономических процессов. Появление многочисленных видов мес­
тных денежных знаков и бон привело к исчезновению свойства всеобщности денег, что
резко обострило их социальную функцию. Привлеченный автором исторический мате­
риал демонстрирует конфликтогенную роль денег, которые оказались одной из важных
основ усиления социальной напряженности в обществе.
Отказавшись от перехода на натуральные хозяйственные связи, государственная
власть вынуждена была прибегнуть к другим механизмам аккумуляции ресурсов. Важ­
нейшими из них становились удержание низких закупочных цен и отсрочка платежей
по контрактам, что в условиях инфляции создавало значительный финансовый ресурс.
Основные издержки по содержанию антибольшевистского аппарата и армии государ­
ство переложило на владельцев денег и получателей фиксированных доходов. Это
явилось кардинальным отличием от политики натурализации экономических связей,
осуществлявшейся большевиками, при которой основные издержки ложились на про­
изводителей и держателей товарных ценностей.
№ 7
2009
I
69
Традиционно на ст раницах бю ллет еня п убликую т ся очерки
о научной и издат ельской деятельност и центров, осущ ест в­
ляю щ их исследования по эконом ической истории. Д анны й вы ­
п уск презент ует научны е достиж ения Ц ент ра экономической
истории Челябинского государст венного университ ет а и к а ­
ф едры экономической истории Самарского государст венного эк о ­
номического университ ет а.
Центр экономической истории
в Челябинском государственном университете
Центр экономической истории на историческом факультете Челябинского госу­
дарственного университета (ЧелГУ) был открыт при кафедре новейшей истории Рос­
сии решением ученого совета университета 5 декабря 2008 г., когда группа ученых
обратилась в совет с ходатайством об организации Центра и получила поддержку, а
23 января 2009 г. вышел соответствующий приказ и было утверждено штатное распи­
сание. Центр является первым подобного рода учреждением на Южном Урале. Его
открытие было вызвано потребностью в интеграции научных усилий экономистов и
историков при проведении исследований по историко-экономической проблематике
в регионе. В университете сложился творческий коллектив, заинтересованный в по­
добной интеграции и накопивший определенный опыт в изучении экономической
истории: д.и.н. А. П. Абрамовский, д.э.н. А. В. Горшков, д.и.н. Г. А. Гончаров,
д.и.н. А. А. Пасс, д.э.н. В. В. Седов, к.и.н. С. А. Баканов, к.и.н. Г. В. Форстман,
к.и.н. П. Ф. Назыров, к.и.н. Л. В. Никитин и др. Участвовать в работе Центра выска­
зали желание ученые других вузов и учреждений южно-уральского региона: Магни­
тогорского госуниверситета, Челябинского государственного педагогического универ­
ситета, Южно-Уральского госуниверситета, Областного государственного архива Че­
лябинской области.
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЦЕНТРЫ
Научные интересы действующего состава участников центра фокусируются на эко­
номической истории России XX в., но в перспективе предполагается расширение
хронологического диапазона изучаемых проблем. Приоритетными направлениями на­
учных поисков являются:
— изучение закономерностей развития и механизмов функционирования мобили­
зационной модели экономики в России XX в.;
— исследование проблем перехода экономики старопромышленного региона (Урал)
к индустриальным и постиндустриальным стадиям развития;
— выявление и анализ факторов и закономерностей урбанизационного процесса в
России XX века.
На историческом факультете Чел ГУ за последнее десятилетие было проведено не­
сколько научных конференций, по итогам которых опубликованы сборники научных
статей [1]. Действующими участниками Центра в тот же период были выиграны пять
грантов [2] и опубликованы десять монографий [3], содержание которых непосред­
ственно связано с историко-экономической проблематикой. Кроме того, по данной
тематике в диссертационном совете, действующем на историческом факультете Чел ГУ,
за последние пять лет были защищены две докторские [4] и шесть кандидатских дис­
сертаций [5]. К изучению проблем экономической истории привлекаются студенты.
Для этого в рабочие учебные планы в качестве спецкурсов и курсов по выбору включе­
ны следующие дисциплины: «Современные проблемы экономической истории»; «Исто­
рическая урбанистика»; «Модели экономического развития стран Запада»; «Россий­
ское крестьянство в XX веке»; «Развитие трудовых отношений в России (1917—1945 гг.)».
Для учебно-методического обеспечения учебного процесса на историческом и эконо­
мическом факультетах преподавателями подготовлены четыре учебных пособия и хре­
стоматии [6].
Основными задачами, возложенными на Центр экономической истории Чел ГУ, яв­
ляются: организация и проведение научных конференций; инициирование исследова­
тельских проектов; организация регулярных заседаний научного семинара; подготовка
и публикация продолжающегося научного издания историко-экономического профиля;
участие в исследовательских программах, проводящихся под эгидой Научного совета
РАН по проблемам российской и мировой экономической истории; подготовка обра­
зовательных программ и учебных пособий по экономической истории; сотрудничество
с архивами в области публикаций документов по экономической истории; разработка
информационных ресурсов по экономической истории; активизация научной деятель­
ности студентов.
№ 7
2009
I
71
[1] Промышленность Урала в XIX—XX веках. Сборник научных трудов. М., 2002; Горизонты
локальной истории Восточной Европы в XIX—XX веках. Сборник статей. Челябинск, 2003;
Урал в контексте российской модернизации. Сборник научных статей. Челябинск, 2005; Урал
в 1941—1945 годах: экономика и культура военного времени. К 60-летию Победы СССР в
Великой Отечественной войне. Материалы научного семинара 10 апреля 2005 года. Челя­
бинск, 2005.
[2] Гончаров Г. А. Трудовая армия на Урале (РГН Ф 2002—2003); Назыров П. Ф. Аграрная
политика «белых» на Урале (ACLS 2006—2007); Баканов С. А. Угольная промышленность
Урала в XX веке (РГН Ф 2008—2009); Пасс А. А. Негосударственные предприятия и органи­
зации в советской экономике мобилизационного типа 1939—1945 гг. (на материалах Урала)
(РГН Ф 2008-2009).
[3] Абрамовский А. П., Буданов А. В. Горные округа Южного Урала в 1917—1918 гг. Челя­
бинск, 2008; Баканов С. А. Депрессивные города Урала в 1960—1980-е гг.: Анализ социаль­
но-экономических и демографических факторов. Челябинск, 2005; Баканов С. А., Берсенев
В. Л., Горст А. П. и др. Основы методологии компаративного клиометрического анализа
эволюции региональных социально-экономических систем. Екатеринбург, 2005; Баканов С. А.,
Конышева Е. В., Никитин Л. В. и др. Город в зеркале генплана: панорама градостроитель­
ных проектов в российской провинции XVIII—XX вв. Челябинск, 2008; Гончаров Г. А. «Тру­
довая армия» на Урале в годы Великой Отечественной войны. Челябинск, 2006; Горшков А. В.,
Макарова Л. И., Седов В. В. Экономическая теория и экономика реформируемой России.
Челябинск, 2008; Пасс А. А. «Другая экономика»: производственные и торговые кооперативы
на Урале в 1939—1945 гг.» Челябинск, 2002; Пасс А. А. Кооперативная торговля и промыш­
ленность на Урале в 1939—1941 гг. Челябинск, 2000; Седов В. В. Мобилизационная экономи­
ка: советская модель. Челябинск, 2003; Тимофеев Д. В. Европейские идеи в России: воспри­
ятие либерализма правительственной элитой в первой четверти XIX века. Челябинск, 2006.
[4] Гончаров Г. А. «Трудовая армия на Урале в годы Великой Отечественной войны» (2007);
Алимова Л. Б. «Художественная промышленность России XVIII — начала XX в. (производ­
ство декоративно-прикладной роскоши)» (2007).
[5] Векшина Ю. А. «Социально-экономическая политика В. Н. Коковцева в контексте российс­
кой модернизации» (2004); Финодеев А. П. «Создание и развитие ракетной промышленнос­
ти на Урале» (2004); Севрюк Н. А. «Разработка и реализация атомных проектов СССР и
США (1939—1949 гг.)» (2005); Назыров П. Ф. «Аграрная политика антибольшевистских
правительств на Южном Урале (1918—1919 гг.)»(2005); Глотова Е. Л. «Демилитаризация
промышленных предприятий Уральского региона (1944—1950 гг.)» (2006); Буданов А. В.
«Рабочее управление национализированным производством южно-уральского региона в 1917—
1918 гг.» (2007).
[6] Алеврас Н. Н., Андреева Т. А., Конюченко А. И., Нарский И. В. История Урала. XIX
век — 1914 год. Учебное пособие. Челябинск, 2008; Гончаров Г.А. История экономики Рос­
сии: Учебное пособие. Челябинск, 2008; История экономики России (IX —XX вв.): Хрестома­
тия / Сост. Г. В. Форстман. Челябинск, 2002; История финансов России (IX —XX вв.): Хре­
стоматия. / Сост. Г. В. Форстман, А. Ю. Шумаков, К. Г. Коваленко. Челябинск, 2007.
Контактная информация:
Центр экономической истории Чел ГУ.
Руководитель — доктор исторических наук Г. А. Гончаров,
координатор — кандидат исторических наук С. А. Баканов
454084, г. Челябинск, проспект Победы, 162 «в», каб. 204
тел. (351) 799-70-08; моб. 8-912-310-78-03
e-mail: chelhist@mail.ru
bakanov-s@mail.ru
72
н
■
U
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЦЕНТРЫ
Изучение экономической истории Поволжья
на кафедре экономической истории
Самарского государственного экономического университета
В Самарском государственном экономическом университете кафедра экономичес­
кой истории существует более 20 лет. Ее первым руководителем была доктор исто­
рических наук профессор Н. Л. Клейн (1927—2005). Тема докторского диссертаци­
онного исследования «Экономическое развитие Поволжья в конце XIX — начале
XX в.» [1] Н. Л. Клейн, где была дана комплексная характеристика развития промыш­
ленности, сельского хозяйства, кредитных учреждений Поволжья в условиях капита­
листической модернизации, стала ядром научного направления кафедры. За прошедшие
годы коллектив кафедры значительно расширился, объединив в 2005 г. коллег - препо­
давателей отечественной истории. В настоящее время на кафедре работает 12 человек: 2
доктора исторических наук, 5 кандидатов исторических наук, 3 кандидата экономичес­
ких наук. Действует аспирантура по специальностям 07.00.02 —Отечественная история и
08.00.01 — Экономическая теория
(область исследования «Экономи­
ческая история»).
Научные исследования кафедры
ведутся в рамках комплексной темы
«Социально-экономическое разви­
тие Поволжья в XX веке» по не­
скольким основным направлениям.
Первое направление связано с
исследованием экономики Повол­
жья в конце XIX — первой трети
XX в. Основным предметом изу­
чения стали процесс формирования
Поволжского экономического рай­
она, его место и эволюция в системе народно-хозяйственного комплекса Российского
государства к началу Первой мировой войны [2]. Определяющую роль здесь играли
рыночные отношения. Анализ инфраструктуры рынка, транспортных связей, кредитных
отношений, форм хлебной торговли, а также объемов и направлений движения товар­
ной массы зерна позволил сделать выводы об этапах и степени оформления Поволжс­
кого экономического района в начале XX в. Были определены территориальные грани­
цы хлебного рынка, выявлены основные межрегиональные и внутрирегиональные торго­
вые связи. В результате исследования был получен положительный ответ о существо­
вании Поволжского экономического района на основе функционирования хлебного
рынка. В его формировании выделено два этапа: на первом этапе определилась зерно­
вая специализация хозяйства, на втором (с 1880-х гг.) создавался комплекс отраслей,
связанных с зерновым производством, и рыночная инфраструктура, обслуживавшая
его потребности. Итогом разработки данной темы стали монография Н. Ф. Тагировой
и защита докторской диссертации [3]. Дальнейшая работа шла по линии углубления
темы и расширения хронологических рамок. Главное внимание исследователей связано
с анализом развития отраслей хозяйства Поволжского региона (Царькова С. Б. [4]),
рыночных отношений (Тыеченко В. А. [5], Ляшенко С. Ф., Киемина Е. В. [6]), органи­
зации производства и предпринимательской деятельности (Капитонов А. А. [7], Салова С. В. [8], Вдовин А. Г. [9], Гранкина С. В. [10], Калина С. Г.), воздействием государ­
ственной политики на экономическое развитие региона (Морозов В. Ю. [И ]). Резуль№ 7 Ш
2009 U
73
татом работы стала успешная защита 6 кандидатских диссертаций на соискание ученой
степени кандидатов исторических и экономических наук, глав коллективных моногра­
фий совместно с учеными других вузов Самары [12].
Второе направление научных исследований кафедры связано с изучением промыш­
ленного развития Поволжья в начальный период научно-технической революции. Вы­
полненные в рамках данного направления диссертационные исследования посвящены
промышленному развитию областей Среднего Поволжья, Татарской АССР (Соленцова Е. А. [13], Гапсаламов А. Р.), изучению трансформации системы управления советс­
кой экономики и деятельности Куйбышевского и Средневолжского СНХ (Солдато­
ва О. Е. [14]). Сельское население Среднего Поволжья в условиях реформ 1953—
1964 гг. изучала Ельчанинова О. Ю. [15]. Результаты исследований показали, что в
1950—1960-е гг. был сделан индустриальный «рывок», превративший Поволжье в один
из ведущих промышленных, транспортных и энергетических районов страны. Здесь
наряду с предприятиями машиностроительного, металлургического, нефтедобывающе­
го профиля строились заводы-гиганты химической, нефтехимической отраслей. Каскад
возведенных ГЭС на реке Волге включил Поволжье и районы Сибири в единую энер­
гетическую систему страны и позволил наращивать в регионе современное энергоемкое
производство. Формирование мощного промышленного узла сопровождалось серьезны­
ми социальными сдвигами, быстрой урбанизацией.
Третье направление научных изысканий коллектива кафедры экономической истории
связано с анализом перемен в экономике региона, обусловленных реформами рубежа
XX—XXI вв. Новые тенденции времени — трансформация собственности (Добро­
нос Г. А. [16]), выход предприятий на внешний рынок (Кузьминов А. Л. [17]), организация
торговой и предпринимательской деятельности (Паталах М. А., Шварцбурд Ц. В.) —стали
предметом изучения аспирантов — выпускников экономических специальностей СГЭУ.
В последние годы (в связи с присоединением кафедры отечественной истории)
ведется разработка отдельных сюжетов социальной и политической истории России
XX века (Шестак Ю. И., Ургалкина Л. Г., Калинина С. Г., Лапандин В. А., Жерде­
ва Ю. А., Сумбурова Е. И., Богомолова И. А.).
Проблематика научных исследований кафедры разнообразна, она охватывает прак­
тически все главные вехи в истории экономики Поволжского региона, страны в целом.
По результатам работы коллектив кафедры организовал и провел три научные конфе­
ренции — региональную научно-практическую конференцию, посвященную 150-летне-
74
н
■
U
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЦЕНТРЫ
му юбилею Самарской губернии (2001 г.) [18], всероссийскую научно-методическую
конференцию «Экономическая история России и ее регионов: современный взгляд»
(2003 г.) [19], всероссийскую научную конференцию «Человек в экономике: истори­
ческий дискурс», посвященную 80-летию профессора Н. Л. Клейн (2007 г.) [20].
Достаточно много внимания преподаватели уделяют учебной, учебно-методической
работе. Кафедра экономической истории является общеуниверситетской, ее преподава­
тели читают лекции и ведут занятия по отечественной истории, истории зарубежных
стран (Древнего мира, Средних веков, Нового и Новейшего времени), истории миро­
вой и отечественной художественной культуры на разных направлениях подготовки
специалистов высшего профессионального образования — экономического, гуманитар­
ного (юридического, рекламы), сервиса и др.
Курс экономической истории читается на всех экономических специальностях, а
также в системе двухуровневой подготовки «бакалавр —магистр экономики». На основе
разработанной программы курса, сочетающей формационный и цивилизационный подхо­
ды, было подготовлено и издано учебное пособие по истории экономики [21].
Мы стремимся к тому, чтобы наряду с общими представлениями о путях и формах
экономического развития разных стран и России студенты получали специализированные
историко-экономические знания, связанные с их будущей профессией. С этой целью на
кафедре разработаны и читаются специальные курсы, составляющие региональный блок
изучаемых в вузе дисциплин. Среди них — «История предпринимательства» [22], «Исто­
рия экономики Самарского края», «История российской коммерции», «История городов:
экономика, управление, культура», «Традиции и экономические особенности современных
цивилизаций», «История денежных реформ» и др. По каждом}? спецкурсу в электронной
образовательной среде СГЭУ размещен учеб но-методический комплекс. Новой формой
учебно-методической работы стала подготовка мультимедийных учебных материалов. Первая
«проба пера» —мультимедийное учебное пособие по истории городов, состоящее из 4 мо­
дулей (образовательного, справочного, контролирующего, демонстрационного). Пособие
размещено в электронной образовательной среде СГЭУ и проходит апробацию, готовится
аналогичное пособие по экономической истории Самарского края.
[1] Клейн Н. Л.Экономическое развитие Поволжья в конце XIX — начале XX в. Саратов, 1981.
[2] Клейн Н . Л. Этапы формирования Поволжского экономического региона / / Экономические
науки. М., 2000. № 1; Клейн Н. Л. Экономическое районирование капиталистической Рос­
сии: Поволжский экономический район / / Экономическая история России :проблемы, поис­
ки, решения. Вып. 4. М.; Волгоград, 2002. С. 356—366; Тагирова Н. Ф. Экономическое рай­
онирование как постижение истории народного хозяйства России (вторая половина XIX —
начало XX в.) / / Там же. С. 347—355; Тагирова Н. Ф. Опыты экономического районирова­
ния Российской империи XVIII — начала XX в. / / Пространство власти: Исторический
опыт России и вызовы современности. М., 2001; Царькова С. Б. Опыты экономического
районирования региона в 1920-х гг.//Экономика Самарской губернии: 150 лет развития. Реги­
ональная научно-практическая конференция, 23—24 апреля 2001 г. Самара, 2001. С. 347—355.
[3] Тагирова Н. Ф. Хлебный рынок Поволжья во второй половине XIX — начале XX в.: Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. М., 2000; Тагирова Н. Ф. Рынок Поволжья (вторая половина
XIX - начало XX вв.). М , 1999.
[4] Царькова С. Б. Производительные силы Среднего Поволжья в первой трети XX в.: Автореф.
дис. ... канд. экон. наук. Самара, 2001.
[5] Тысченко В. А. Зерновая торговля в Среднем Поволжье в 1921—1929 гг.: Автореф. дис. ...
канд. экон. наук. Самара, 2004.
[6] Клейн Н. Л. Из истории банковского дела в Самарской губернии (вторая половина XIX—
начало XX века) / / Банки Самарской области. Самара, 1998. С. 19—42; Клейн Н. Л. Деятель­
ность Государственного банка в Поволжье в конце XIX — начале XX в ./ / Экономическая
история России: Проблемы, поиски, решения: Ежегодник. Вып. 3. М., Волгоград, 2001.
С. 286—298; Тагирова Н. Ф. «Ссуда, которую я взял из банка...» / / История Самарского
№ 7 Ш
2009 U
75
Поволжья с древнейших времен до наших дней. М., 2000. Кн. 2; Тагирова Н. Ф . Мировая
финансовая система и финансовый рынок Российской империи (начало XX века) / / Эконо­
мические науки, 2005. № 3 (12). С. 87—95; Кисмина Е. В. Ипотечный кредит в Российской
империи (вторая половина XIX— начало XX в.): Автореф. дис. ... канд. экон. наук. Самара,
2006; Ляшенко С. Ф . Из истории сберегательного дела в России / / Проблемы экономичес­
кой истории России и ее регионов: современный взгляд. Самара, 2003. С. 268—275. (Вестник
Самарской государственной экономической академии. Спец, вып.)
[7] Капитонов А. Кооперация Самарской губернии в досоветский период: Автореф. дис. ... канд.
ист. наук. Самара, 1995.
[8] Салова С. В. Буржуазия Среднего Поволжья в 1914—1917 гг.: Автореф. ди с.... канд. ист. наук.
Самара, 1996.
[9] Вдовин А. Г. Развитие частного сектора в экономике Самарской губернии в годы НЭПа:
Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Самара, 1999.
[10] Гранкина С. В. Торгово-промышленное предпринимательство Самарской губернии в нача­
ле XX века: Автореф. дис. ... канд. экон. наук. Самара, 2006.
[11] Морозов В. Ю. Советы народного хозяйства Среднего Поволжья в 1918—1920 гг. (на мате­
риалах Самарской губернии): Автореф. дис.....канд. ист. наук. Самара, 2000,
[12] Самарские купцы. Вехи истории / под ред. Е. П. Бариновой. Самара, 2006; Дубман Э. Л.,
Кабытов П. С., Тагирова Н. Ф . Очерки истории юго-востока Европейской России. Самара,
2004; Поволжье — «внутренняя окраина>> России: государство и общество в освоении новых
территорий (конец XVI — начало XX в.) / под ред. Э. Л. Дубмана, П. С. Кабытова. Самара,
2007.
[13] Соленцова Е. А. Научно-техническое развитие промышленности СССР в 1955—1965 г.
(на материалах Среднего Поволжья): Автореф. дис. ... канд. экон. наук. Самара, 2006.
[14] Солдатова О. Е. Реформирование системы управления экономикой СССР в 1957—1964 г.
(на материалах Куйбышевского СНХ): Автореф. дис. ... канд. экон. наук. Самара, 2006.
[15] Ельчанинова О. Ю. Сельское население Среднего Поволжья в период реформ 1953—1964 гг.:
Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Самара, 2004.
[16] Добронос Г. А. Процесс приватизации промышленных предприятий в России в конце XX
века: Автореф. дис. ... канд. экон. наук. Самара, 2003.
[17] Кузьминов А. Л. Внешнеэкономические связи Самарской области в условиях трансформа­
ции экономики России (1985—2000 гг.). Автореф. дис. ... канд. экон. наук. Самара, 2002.
[18] Экономика Самарской губернии: 150 лет развития. Материалы региональной научно-прак­
тической конференции. 26—27 апреля 2001 г. / Отв. ред. Н. Ф. Тагирова, Н. Л. Клейн. Сама­
ра, 2001.
[19] Проблемы экономической истории России и ее регионов: современный взгляд. По материа­
лам Всероссийской научно-методической конференции 9 — 11 сентября 2003 года. Самара,
2003 / / Вестник Самарской государственной экономической академии. Спец. вып. 292 с.
[20] Человек в экономике: исторический дискурс. Материалы всероссийской научной конферен­
ции, посвященной 80-летию профессора Н. Л. Клейн. Самара, 2007.
[21] История экономики. Часть 1. Под ред. Н. Л. Клейн. Самара, 1998.
[22] Клейн Н. Л. Предпринимательство и предприниматели в России. Очерки истории. Самара,
1994.
Доктор исторических наук, профессор,
зав. кафедрой экономической истории СГЭУ
Н. Ф. Тагирова
Наши координаты:
443090 г. Самара, ул. Советской Армии, 141
Самарский государственный экономический университет,
кафедра экономической истории
e-mail: tag-nailya@yandex.ru
eeohumanies@mail.ru
7О
н
■
U
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
«ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ СИБИРИ
XX — начала XXI века»
II Всероссийская научная конференция
г. Барнаул, 27—28 и ю н я 2009 г.
27—28 июня 2009 г. в Барнауле на базе
Алтайского государственного университета
состоялась II Всероссийская научная конференция «Экономическая история Си­
бири XX — начала XXI века». Инициато­
ром и организатором конференции выс­
тупил Центр экономической истории
Алтайского госуниверситета, при финан­
совой поддержке Российского гуманитар­
ного научного фонда и деловых партне­
ров центра.
Целями конференции яви­
лись обсуждение результатов
научных изысканий по про­
блемам экономической исто­
рии, определение перспектив­
ных направлений будущих
научных исследований, при­
влечение общ еств ен н ого
вн и м ан и я к п р о б л ем а м
экономической истории.
В адрес оргкомитета по­
ступило 86 заявок от веду­
щих ученых научных цент­
ров Москвы, Екатеринбурга,
Усть-Каменогорска, Улан-Удэ,
К ем ерово, Прокопьевска,
Сургута, Новосибирска, Том­
ска, Иркутска и других городов страны.
Непосредственное участие в работе кон­
ференции приняли 65 человек, в том числе
16 докторов наук, 26 кандидатов наук,
аспиранты и соискатели — представите­
ли Московского государственного универ­
ситета, Института российской истории
Российской академии наук, Московского
Государственного Открытого университе­
та, Екатеринбургского государственного
технического университета, Института ис­
тории Сибирского отделения Российской
академии наук, Кемеровского, Томского,
Горно-Алтайского классических универ­
ситетов, государственных педагогических,
технических и технологических универ­
ситетов Сургута, Усть-Каменогорска, Н о­
восибирска, Прокопьевска, Томского го­
сударственного архитектурно-строительно­
го университета, а также научных цент­
ров Алтайского края.
В работе конференции приняли учас­
тие представители администрации, Цен­
тра занятости населения города Барнаула,
ректората Алтайского государственного
университета. На пленарном заседании
присутствовали представители прессы
и общественности Барнаула.
Участники конференции
Программа конференции включала пле­
нарное заседание, круглый стол «Эконо­
мические кризисы в истории XX — нача­
ла XXI века», работу трех секций: «Эко­
номика Сибири начала XX века», «Мо­
дернизация экономики Сибири в 1917—
1945 гг.», «Экономические процессы в
Сибири во второй половине XX — начале
XXI века».
С приветственным словом к участни­
кам конференции обратился проректор
Алтайского государственного университе­
та доктор экономических наук, профес­
сор В. В. Мищенко, а также зам. главы
а д м и н и ст р а ц и и го р о д а Барнаула
М. М. Шипицин, который выразил в сво­
ем выступлении заинтересованность в раз№ 7 |
2009 |
77
Доктор исторических наук
Л. И. Бородкин
Председатель
оргкомитета конференции
доктор исторических наук
Е. В. Демчик
Доктор исторических наук
А. С. Сенявский
витии исторической науки со стороны местных вла­
стей.
На пленарном заседании было заслушано четыре
научных доклада. Значимость конференции для раз­
вития экономической истории России подчеркнул
руководитель Центра «Россия, СССР в истории
XX века» Института российской истории РАН
д-р ист. наук А. С. Сенявский, выступивший с док­
ладом «Экономическое развитие России в XX веке:
теоретические проблемы». Видный российский уче­
ный, руководитель Центра экономической истории
МГУ д-р ист. наук Л. И. Бородкин осветил некото­
рые проблемы экономического развития России, со­
поставив два этапа индустриализации — начала
XX в. и 1930-х гг. Национальный представитель Рос­
сии в Международном комитете по сохранению ин­
дустриального наследия д-р ист. наук В. В. Запарий
подчеркнул необходимость изучения и сохранения
индустриального наследия Сибири как значимой
части мировой индустриальной культуры. Крупный
сибирский аграрник д-р ист. наук В. А. Ильиных
дал характеристику особенностей аграрной полити­
ки государства и его влияния на сельское хозяйство
Сибири.
Состоявшийся в ходе работы конференции круг­
лый стол «Экономические кризисы в истории XX —
начала XXI века» показал актуальность изучения ис­
торического опыта для решения насущных проблем
современности. В выступлении А. С. Сенявского и
Т. М. Братченко из Москвы был проанализирован
опыт дореволюционной и советской экономической
модели. Живой интерес присутствующих вызвал док­
лад Т. В. Лобановой (Барнаул) о кризисах в живот­
новодстве Алтая. В. В. Запарий (Екатеринбург) дал
характеристику позитивных и негативных черт про­
веденной в 90-е гг. XX в. денационализации тяже­
лой промышленности страны. В докладе директора
Центра занятости Барнаула И. С. Шаркевич говори­
л а заседании круглого стола
ГО
Н
■
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
ШЩБЮЛЛЕТЕНЬ
КОНФЕРЕНЦИИ
лось о сложной ситуации на рынке труда
и о мерах, принимаемых администраци­
ей в целях сокращения безработицы. Круг­
лый стол дал возможность не только про­
анализировать исторические процессы в
области экономической истории, но и эк­
страполировать полученные выводы на со­
временность.
На конференции работали три секции,
сформированные по хронологическому
принципу обсуждаемой историко-эконо­
мической проблематики.
Сочетание молодых и маститых уче­
ных способствовало оживленной научной
дискуссии в ходе работы первой секции
конференции «Экономика Сибири нача­
ла XX века», где рассматривались про­
блемы экономической стратегии цариз­
ма в Забайкалье как одного из факторов
геополитики, железнодорожного освое­
ния Приленского края, колонизации Си­
бири, различные аспекты региональной
хозяйственной политики Кабинета, эко­
номические роли женщины в Сибири,
представления крестьян о земле, состоя­
ние промышленности и кредитной сис­
темы Алтая в годы Первой мировой вой­
ны.
Работа секции «Модернизация эконо­
мики Сибири в 1917— 1945 гг.» была со­
средоточена на вопросах зернового про­
изводства Сибири в годы революции и
гражданской войны, строительства мас­
лодельной кооперации, потребительской
кооперации, истории природопользова­
ния, экономическим факторам репрессий
в годы «большого террора». Обсуждались
также вопросы кадровой политики на ж е­
лезнодорожном транспорте, пути реше­
ния жилищной проблемы в годы войны.
Проявляемое в последнее время осо­
бое внимание экономической истории к
современным проблемам отразилось на ра­
боте секции «Экономические процессы в
Сибири во второй половине XX — нача­
ле XXI века.». В выступлениях участников
были проанализированы государственная
политика развития базовых отраслей эко­
номики Кузбасса, частнохозяйственная де­
ятельность в СССР, проблема реформи­
рования экономики в национальных рай­
онах, проблема права собственности на
леса в современной России, а также раз­
личные аспекты экономических преобра­
зований 1990-х гг.
На заключительном пленарном засе­
дании при обсуждении итогов работы
участники конференции дали высокую
оценку деятельности Центра экономичес­
кой истории Алтайского государственно­
го университета по объединению и ко­
ординации исследовательских усилий уче­
ных в области экономической истории
Сибири.
Конференция продемонстрировала,
что наряду с традиционным для эконо­
мической истории вниманием к фунда­
ментальным проблемам собственности и
ее трансформации, аграрного и индуст­
риального развития, предприниматель­
ства, изменений государственной эконо­
мической политики в отношении Сиби­
ри исследователи все больше проявляют
интерес к сопоставлению различных ис­
торических периодов экономических
преобразований, стремятся изучать эко­
номические процессы через призму про­
тяженной исторической ретроспективы,
концентрируют внимание на малоизучен­
ных проблемах на основе междисцип­
линарного подхода с использованием
широкого круга источников, используют
новые методы источниковедческого ана­
лиза. Все это дает основание судить о
больших перспективах развития эконо­
мической истории и востребованности
результатов исследований в научной де­
ятельности и на практике.
Доктор исторических наук
Е. В. Д ем чик
№ 7
2009
I
79
XV Международый конгресс
по экономической истории
Н идерланды , г. У т рехт ,
3 —7 а вгуст а 2 0 0 9 г.
XV Международный конгресс по экономической истории состо­
ялся 3—7 августа 2009 г. в г. Утрехте (Голландия). Впервые он был
назван Мировым конгрессом (World Congress) — в отличие от
привычного названия «Международный конгресс» (International
Congress). Изменение названия отражало как расширение состава
участников этого крупного научного форума, так и усиление вни­
мания к изучению процессов глобализации, экономической интег­
рации. На открытии конгресса с приветственной речью выступил
министр финансов Голландии Ян Кеес де Ягер, который охаракте­
ризовал тенденции современного этапа развития мировой эконо­
мики, а также дал краткий анализ исторических факторов успеш­
ного развития голландской экономики. Честь выступления на пле­
нарном заседании конгресса была предоставлена Дарону Асемоглу,
профессору экономики Массачусетского технологического инсти­
тута (M IT), одному из наиболее известных экономистов современ­
ности. Его доклад «Исторические корни бедности» вызвал боль­
шой интерес у участников конгресса.
GRAAF
.S
JANVANNASSAU •
Конгресс, организованный Международ­
ной ассоциацией экономической истории
(IEHA), оказался одним из самых пред­
ставительных за 50-летнюю историю кон­
грессов по экономической истории. В его
работе приняли участие более 1 200 учас­
тников из 60 стран, на 133 секциях были
обсуждены свыше 800 докладов. Наибо­
лее заметным было представительство уче­
ных из Великобритании (140 участников)
и США (124 участника), а также Испа­
нии, скандинавских стран, Голландии,
Франции и Японии (по 80—110 участни­
ков), Италии и Германии (по 50—60). Л а­
тинская Америка была представлена 60
участниками, Азия — 120. Отметим, что
впервые численность китайской делегации
превысила численность российской (23 и
17 участников соответственно).
Для российской историко-экономичес­
кой науки этот конгресс был достаточно
успешным. Наши ученые организовали че­
тыре секции, представили 14 докладов, вы­
ступали экспертами на заседаниях ряда
секций. В числе российских участников
были ученые из ИВИ РАН, ИРИ РАН,
ИМЭМО РАН, Института социологии
РАН, РУДН, Российской экономической
школы, Московского областного педагоги­
ческого университета, Исторического фа­
культета МГУ, Центробанка РФ, Мордов­
ского госуниверситета (Саранск).
Среди организаторов секций наибольшее
представительство имели ученые из США,
Великобритании и Франции (с их участи­
ем были организованы 29, 27 и 25 секций
соответственно), а также Голландии, Испа­
нии, Японии, Италии и Германии (по 13—
18 секций). Инициаторами/организаторами секций конгресса выступили также уче­
ные из Канады (10), Австралии, Бельгии,
Швейцарии, Швеции (по 7 секций), Ин­
дии, Китая, России (4), Финляндии, Нор­
вегии, Турции (3), Австрии, Венгрии, Ру­
мынии, Польши, Ирландии, Португалии,
Греции, Бразилии, ЮАР (2), Чехии, Да­
нии, Аргентины, Мексики, Уругвая, Колум­
бии, Израиля, Гонконга (по одной секции).
Таким образом, среди организаторов сек­
ций были представители 36 стран.
На открытии X V Международного
конгресса по экономической истории
№ 7
2009
I
81
Профессор Университета
Хельсинки Раино Хьерппе,
доктор исторических наук
профессор Л. И. Бородкин
Профессор Университета
Хельсинки Риитта Хьерппе,
член-корреспондент РАН
Н. М. Арсентьев
Данные о числе организаторов секций
в совокупности с данными о числе участ­
ников конгресса из каждой страны отра­
жают в целом современную картину раз­
вития экономической истории в ее гео­
графическом аспекте. Как и на предше­
ствующих конгрессах, на первых позици­
ях находятся экономические историки Ве­
ликобритании и США, однако возрастает
роль ученых Франции, Испании, Голлан­
дии, а также Италии и Германии. Растет
представительность японской школы эко­
номической истории, входящей в число
5—6 наиболее активных национальных
школ в этой области науки.
Уровень организации работы Конгрес­
са был очень высоким, включая и дли­
тельный этап его подготовки. Однако ре-
кордное за все годы количество секций
конгресса имело и обратную сторону: па­
раллельная работа 15 секций создавала
трудности для участников, имевших не­
сколько профилей интересов; в ряде слу­
чаев аудитории были переполнены.
Тематика секций конгресса была весьма
разнообразна. Наш анализ показывает, что
наиболее представленными оказались сле­
дующие направления экономической исто­
рии: финансовая история, история банков­
ского дела (отражена в работе 20 секций),
социокультурные и демографические аспек­
ты экономического развития, уровень жизни
населения (17 секций), внешнеэкономичес­
кие отношения (14), процессы экономичес­
кой интеграции и глобализации (13), роль
государства в экономическом развитии,
Участники X V Мирового экономического конгресса
о2
Н
■
U
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
КОНФЕРЕНЦИИ
экономический рост (13), формирование
и эволюция институтов рынка (10), исто­
рия отраслей промышленности и отрасле­
вых рынков (8), природные ресурсы в эко­
номическом развитии, история энергети­
ки, экоистория (7), наука и технологии в
экономическом развитии (6), история пред­
принимательства (5), рынки труда, эволю­
ция трудовых отношений (5), экономичес­
кие аспекты развития городов (5), военная
экономика (4), аграрная история (3), эво­
люция форм собственности в экономичес­
ком развитии (3), индустриализация в ее
экономических измерениях (2), «теневая»
экономика (2). На 4 секциях обсуждались
вопросы развития методологических под­
ходов и методов историко-экономическо­
го исследования.
Характерной чертой работы практичес­
ки всех секций был их компаративный
характер: та или иная проблема рассмат­
ривалась на материале различных стран,
что позволяло выявить общее и особен­
ное в характере обсуждаемых процессов
экономического развития.
Проблематика секций, организованных
российскими учеными при участии зару­
бежных коллег, была весьма широкой.
С. П. Карпов (совместно с испанским уче­
ным X. Т. Абадом) организовал секцию
Е2 («Феодальная экспансия и экономи­
ческое развитие стран европейской пери­
ферии (X II—XV вв.))». Секция J10 (орга­
низаторы — В. Н. З ах ар о в и
Презентация энциклопедии
«Эконолшческая история России».
С. П. Карпов, А. К. Сорокин
Я. В. Велувенкамп (Голландия)) была по­
священа вопросам истории купеческих со­
обществ (колоний) в контексте междуна­
родной торговли в раннее Новое время.
На секции L7, организованной Ю. А. Пет­
ровым совместно с Д. Дальманом (Гер­
мания), обсуждались вопросы о роли эт­
нических и конфессиональных меньшинств
в предпринимательских сообществах в
XIX — начале XX в. М. А. Липкин вмее-
83
Директор РГНФ А. В. Ю расов,
директор издательства РОССПЭН
А. К. Сорокин
те е коллегами из университетов Запад­
ной Европы К. К. Пателем и А. Романо
организовал секцию «ЕЕС и СМЕА:
1950-е — 1980-е», участники которой
представили доклады об экономическом
взаимодействии стран Европейского со­
общества и «советского блока» в годы хо­
лодной войны.
Что касается хронологических аспек­
тов тематики секций, то Утрехтский кон­
гресс в этом плане мало отличался от пре­
дыдущего (Хельсинки, 2006 г.). Хотя, как
и раньше, в центре внимания были эко­
номические процессы XIX—XX вв. или
XX в., немало секций рассматривали эти
процессы на более протяженных периоПочетный Президент IEHA
Риитта Хьерппе
о4
Н
■
U
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
дах — XVII—XIX вв. или XV — XX вв., а
иногда даже с Античности до наших дней
или на протяжении последнего тысячеле­
тия. Экономические процессы Античнос­
ти и Средневековья традиционно полу­
чили меньше внимания.
Интерес представляет и территориаль­
ный аспект рассматривавшихся процессов
экономического развития прошлого. Бо­
лее 80 секций были ориентированы на об­
суждение проблем экономической истории
безотносительно к тому или иному регио­
ну мира, 10 в своих названиях апеллиро­
вали к глобальным процессам. 8 секций
были сосредоточены на Европе в целом,
еще 16 —на тех или иных регионах Евро­
пы (странах Центральной и Восточной Ев­
ропы, Скандинавии, Балтики, Западной
Европы, Великобритании, Германии, Ис­
пании). На 4 секциях обсуждались про­
блемы экономической истории Азии, еще
на 8 — различных ее регионов (Южная
Азия, Китай, Япония, Индия). Проблема­
тика Латинской Америки обсуждалась на
3 секциях, Северной Америки — на од­
ной, обеих Америк — на 2, Атлантическо­
го региона — на 2, Африки — на 2, Ближ­
него Востока и Северной Африки — на
одной, Исламских империй — на 2.
Доклады участников XV Международ­
ного конгресса по экономической истории
Член-корреспондент РАН
Н. М. Арсентьев, член-корреспондент
РАН С. П. Карпов, доктор
исторических наук профессор
Л. И. Бородкин
КОНФЕРЕНЦИИ
представлены в электронном формате на
сайте http://www.eh.net/
Новым элементом в работе конгресса
было заключительное пленарное заседание,
на котором состоялась открытая дискус­
сия двух известных экономических исто­
риков — Р. Аллена (Оксфордский уни­
верситет) и Дж. Мокира (Северо-Запад­
ный университет, Чикаго). Ученые дали
различающиеся интерпретации феномена
первой в мировой истории индустриали­
зации, которая произошла в Британии.
На Генеральной Ассамблее IEHA, со­
стоявшейся в Утрехте в ходе конгресса,
была проведена ротация состава Исполко­
ма IEHA. Президентом IEHA на следую­
щий срок был избран проф. Ян-Люйтен
Ван Занден (Утрехтский университет, Гол­
ландия), позицию генерального секретаря
сохранил проф. Йорг Батей (Тюбингенский
университет, Германия). Проф. Риитта
Хьерппе (Университет Хельсинки) избра­
на почетным Президентом IEHA. Членом
этого руководящего органа Международ­
ной ассоциации экономической истории
избран на второй срок д.и.н. Ю. А. Пет­
ров.
В соответствии с первым информаци­
онным письмом генерального секретаря
IEHA о следующем конгрессе начался при­
ем заявок на организацию секций XVI
Международного конгресса по экономи­
ческой истории, который состоится в
2012 г. в Южной Африке (впервые на этом
континенте). В данной связи задача На­
учного Совета РАН по проблемам рос­
сийской и мировой экономической ис­
тории —инициировать создание ряда сек­
ций будущего конгресса российскими спе­
циалистами.
Л. И. Бородкин,
ш
Доктор исторических наук профессор
№ 7
2009
I
85
Нидерланды
в фотографиях
участников конференции
О ф и ц и ал ь н о е н азв ан и е : К о р о ­
левство Н идерландов.
О биход н ое н азван и е — Голлан­
ди я.
Г осударство, состоящ ее и з трех
стран: Г олландии в З а п ад н о й Е в ­
ропе, а та к ж е Н идерл ан дски х А н­
тильских о стровов и о стр о ва А ру­
ба в К ари бском м оре. Г олландия
н а севере и зап ад е о м ы вается в о ­
дам и С еверного м оря, по суш е г р а ­
н ичит н а юге с Б ельгией, н а вос­
токе — с Г ерм анией.
С т о л и ц а — А м стер д ам . Р е з и ­
денция к оролевы ,п арл ам ен т и п р а­
вительство н ах о д я тс я в Гааге.
П лощ адь: европ ей ской Голлан­
дии — 41 528 км 2, Н и дерландских
А нтильских о стровов — 920 км 2,
о стр о ва А руба — 193 км 2.
Н а с е л е н и е : 16 3 9 8 т ы с . ч ел .
(о ц е н к а н а с е л е н и я е в р о п е й с к о й
Голландии н а октябрь 2007 г.); Н и ­
д е р л а н д с к и х А н ти л ь с к и х о с т р о ­
вов — 191,8 тыс. чел. (н а 1.1.2007),
А рубы — 102,1 тыс. чел. (2 0 0 5 ).
65,3% н асел ен и я — го р о ж ан е.
О сновны е народы : голландцы —
80,7% , н а т у р а л и зо в а н н ы е и н о с т ­
ран ц ы (ту р к и , м ар о к кан ц ы , су р и ­
намцы, м ексиканцы ) — 9,8 %, р о ж ­
денные от брака с и н остр ан ц ам и —
5,5% , эм и гр ан ты 2-го п околен и я,
р о д и в ш и ес я в сем ьях и м м и г р а н ­
тов — 3,9% (н а 1.1.2006).
Г осударствен н ы й язы к: голланд­
ский ( д е -ф а к т о ).
Г о су дар ствен н ы й стр о й — к о н ­
ст и ту ц и о н н ая м о н архи я.
Глава госу д ар ства — король или
к о ро лева и з О р ан ск о -Н ассау ск о й
ди н асти и (с 30.4.1980 — к о р о л е­
ва Б е а т р и к с ).
Глава п р ав и тел ь­
ства — п р ем ь ер -м и ­
нистр, лидер парлам ен­
тского больш инства
(с 22.7.2002 — Ян П е ­
тер Б ал к е н ен д е).
П ар л ам ен т — дву х ­
палатн ы е Генеральны е
ш та ты , со сто ящ и е и з
п ер во й п алаты , или се­
н а т а (7 5 се н ат о р о в ) и
вто р о й палаты , или п а ­
л аты п р е д с т а в и т е л е й
(1 5 0 д е п у т а т о в ).
Утрехт
Э тот стари н н ы й у н и ве р си те тс­
ки й город р асп о л о ж ен в ц ен тр е
страны . Х а р а к т е р н а я ч ер та г о р о ­
да — двухъ ярусны е каналы , св я­
зан н ы е м ногочисленны м и м о сти ­
к а м и с п р и л егаю щ и м и д о м ам и ,
к о то р ы е в С редневековье служ и­
ли складам и — грузы с б арж на
склады переваливались напрям ую .
Сейчас террасы первого яруса пре­
вращ ены в многочисленны е очаро­
вательны е к аф е и ресторан чи ки ,
а сам и каналы служ ат по больш ей
части для увеселительны х п р о гу ­
лок и отды ха. <<В и зи т н ая к а р т о ч ­
к а» У т р ех та — сам ы й стары й г о ­
ти ч ески й собор страны с самым
вы соким в Н и дер л ан дах ш пи­
лем — Д о м кер к (1 2 5 4 — 1517 гг.).
У тр ех т был — осн ован ри м лян ам и в
47 г. н. э. и п ервон ач альн о представлял
собой к р еп ость. В этом гор о де 23 я н ­
ва р я 1579 г. бы ла заклю чена У т р ех тс­
к а я ун и я, о ф о р м и вш ая сою з северны х
п р о ви н ц и й Н и дер л ан до в, сп о со б ство ­
вавш ий полном у о свобож ден и ю С евер ­
ны х Н и дер л ан до в о т и сп ан ско го вла­
ды чества и образован и ю республики со­
ед и н ен н ы х п р о в и н ц и й . В 1712 —
1713 гг. здесь прои сходи л кон гресс о с­
н овн ы х европ ей ски х го сударств, за в е р ­
ш и вш и й ся п о д п и сан и ем У т р ех тс к о го
м и рн ого д о го во р а, к о то р ы й послуж ил
о сн о во й для у стан о вл ен и я гр ан и ц за ­
п ад н о евр о п ей ск и х госу д ар ств X V III в.
С о вр ем ен н ы й У тр ех т — это к р у п ­
ны й, по нидерлан дски м м асш табам , г о ­
р о д , за н и м а ю щ и й ч е т в е р т о е м есто в
стр ан е по численности н асел ен и я ( о к о ­
ло 350 тыс. ж и т ел ей ). Здесь со х р ан и ­
лось м ного стар и н н ы х здан и й , о б р а зу ­
ю щ их ж и воп и сн ы е кварталы вокруг и с­
тори ч еского яд р а го р о д а — к аф ед р ал ь­
н ого дом ского со б о р а С в ято го М а р т и ­
н а (S t. M a rtin e K erk, или D o m k erk ). В
У тр ех те н ах о д я тс я н есколько м узеев,
среди к о то р ы х вы деляю тся Ц ен тр а л ь ­
ны й м узей с коллекцией к ар ти н голлан ­
дских х у до ж н и ко в, М у зей м онет, М у ­
зей общ ества и ску сства и н ауки, Ж е ­
л езн о д о р о ж н ы й м узей.
Научные чтения,
посвященные памяти академика РАН
Александра Александровича Ф урсенко
( 1927 - 2008 )
18 ноября 2009 г.
Здание Российской академии наук (г. Москва, Ленинский проспект, 32 а)
Программа чтений
Открытие чтений
Академик А. Д. Некипелов, вице-президент РАН
Академик А. П. Деревянко, академик-секретарь
Отделения историко-филологических наук РАН
Академик В. С. Мясников
Доклады
Академик Б. В. Ананьин, доктор исторических наук В. М. Панеях
«А. А. ФУРСЕНКО В САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОМ ИНСТИТУТЕ ИСТОРИИ»
Академик Е. М. Примаков
«А. А. ФУРСЕНКО - ИССЛЕДОВАТЕЛЬ МЕЖДУНАРОДНЫХ КРИЗИСНЫХ
СИТУАЦИЙ»
Доктор исторических наук В. В. Носков, доктор исторических наук В. Н. Плешков
«ИСТОРИЯ США В ТРУДАХ А. А. ФУРСЕНКО»
Академик А. О. Чубарьян
«И С Т О РИ Я Х О Л О Д Н О Й В О Й Н Ы И М ЕЖ Д У Н А РО Д Н Ы Х К Р И ЗИ С О В
В ТРУДАХ А. А. ФУРСЕНКО»
Академик В. А. Виноградов
«ВКЛАД АКАДЕМИКА А. А. ФУРСЕНКО В РАЗВИТИЕ ИССЛЕДОВАНИЙ
В ОБЛАСТИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ»
Член-корреспондент РАН В. И. Васильев
«ТРУДЫ АКАДЕМИКА А. А. ФУРСЕНКО В ИСТОРИИ НАУЧНО-ИЗДАТЕЛЬ­
СКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АКАДЕМИИ НАУК»
Член-корреспондент РАН Е. И. Пивовар
«П О Л И Т И Ч Е С К А Я И С Т О Р И Я Р О С С И И В ТРУДА Х А КАДЕМ ИКА
А. А. ФУРСЕНКО»
Член-корреспондент РАН В. П. Козлов, кандидат исторических наук В. Ю. Афиани
«АКАДЕМИК А. А. Ф УРСЕНКО КАК ИССЛЕДОВАТЕЛЬ И ПУБЛИКАТОР
АРХИВНЫХ ДОКУМЕНТОВ»
Доктор исторических наук А. А. Данилов
«П Р О Б Л Е М Ы П О ЗД Н Е Г О С Т А Л И Н И ЗМ А В РА БО ТАХ А КАДЕ МИКА
А. А. ФУРСЕНКО (1940-1950-е гг.)»
Академик И. X. Урилов
«ОБ УЧИТЕЛЕ И ДРУГЕ»
ГО
Н
■
ИНФОРМАЦИОННО­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
Ш БЮЛЛЕТЕНЬ
Друзья уходят...
В середине 2008 г. я пережил тяжелую утрату: скончался мой самый близ­
кий друг академик А. А. Фурсенко. С Александром Александровичем мы дру­
жили с конца шестидесятых годов. Сближало нас очень многое: взаимные
симпатии, общность взглядов на жизнь, на различные ситуации в стране и в
Академии наук, на человеческие ценности, на политику. Всегда и во всем мы
находили общий язык, между нами существовало неизменное «чувство лок­
тя».
Вклад А. А. Фурсенко в историческую науку велик и многогранен. Им осу­
ществлена большая исследовательская работа по узловым вопросам истории
США. Под его руководством в Ленинградском отделении Института истории
была создана школа по изучению ранней американской истории. Труды пред­
ставителей этой школы — учеников А. А. Фурсенко — привлекли внимание
американских историков и получили высокую оценку, а сам Александр Алек­
сандрович заслуженно стал пользоваться и на родине, и в США репутацией
разностороннего исследователя американской истории, ведущего америка­
ниста в нашей стране.
Сашу (мы были на «ты») и меня сближал интерес к изучению отечествен­
ной и зарубежной экономической истории. Оба внесли вклад в развитие меж­
дународного сотрудничества ученых в этой области, были участниками мно­
гих конгрессов, организуемых соответствующей Международной ассоциаци­
ей (в Блумингтоне, Ленинграде, Копенгагене, Берне, Милане, Лувене, Мадри­
де и Хельсинки). Хочется специально отметить, что Александр Александрович
сделал очень много для проведения в августе 1970 г. в Ленинграде V Между­
народного конгресса по экономической истории. Он был генеральным секре­
тарем конгресса, и успех этого большого научного форума — его большая
заслуга. В 1986— 1998 гг. А. А. Фурсенко представлял отечественную науку в
Исполнительном комитете Международной ассоциации по экономической ис­
тории. В 1988 г. на международном конгрессе этой Ассоциации в Будапеште
он выступил с инициативой создания российско-американского проекта по
сравнительной истории банков и корпораций экономически развитых стран
мира. Соответствующая книга была опубликована в 1991 г. издательством
«Oxford University Press» с авторским участием Александра Александровича.
В течение 20 лет А. А. Фурсенко принимал участие в работе Научного
совета РАН по проблемам российской и мировой экономической истории и в
организованных Советом научных конференциях в Москве и ряде регионов
России. Был инициатором проведения круглых столов по актуальным пробле­
мам историко-экономического знания.
Большой вклад внес А. А. Фурсенко в изучение Кубинского кризиса и меж­
дународных кризисов 50— 60-х гг. XX в. В опубликованных по этим сюжетам
книгах использованы многие ранее неизвестные советские и американские
архивные документы. Книги были написаны в соавторстве с американским
историком Тимоти Нафтали и опубликованы в США на английском языке. Они
привлекли внимание широкой научной общественности и были переведены во
№ 7
I
2009
|
95
многих странах мира. В России первая книга была издана в 1999 г. под
названием «Адская игра» (секретная история Карибского кризиса 1958—
1964 гг.). Спустя семь лет, в 2006 г., в издательстве «Наука» вышла новая
книга А. А. Фурсенко «Россия и международные кризисы XX века».
В последние годы А. А. Фурсенко уделял большое внимание публикации
архивных документов. В 2003 г. под его редакцией в серии «Архивы Кремля»
была издана фундаментальная публикация «Президиум ЦК КПСС. 1954— 1964.
Т. 1. Черновые протокольные записи. Стенограммы», включавшая уникальные
источники, характеризующие экономическое и политическое развитие СССР
в указанный период. В последующие годы были изданы еще два тома. В июне
2009 г. в Институте современного развития по инициативе Е. М. Примакова
состоялся круглый стол, посвященный всем трем томам, в котором приняли
участие ведущие специалисты в области истории, экономики и политики.
Уделяя основное внимание научным исследованиям, А. А. Фурсенко ус­
пешно проявил себя и как организатор науки. В 1989— 1996 гг. он работал
заместителем и первым заместителем председателя Президиума Ленинград­
ского — Санкт-Петербургского научного центра РАН, курируя учреждения гу­
манитарного профиля. В 1996— 2002 гг. Александр Александрович являлся
академиком-секретарем Отделения истории и членом Президиума РАН. С 2002
по 2008 г. он руководил секцией истории Отделения историко-филологичес­
ких наук.
Вклад Александра Александровича в науку получил мировое признание, а
осуществлявшаяся им полезная организационная деятельность лишь подчер­
кивала неисчерпаемость таланта, которым он обладал.
В ноябре 2007 г. Александру Александровичу исполнилось 80 лет. Он был
награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» 3-й степени. На узком
юбилейном приеме присутствовали президент Российской академии наук
Ю. С. Осипов, помощник Президента России И. И. Сечин и другие почетные
гости. В адрес юбиляра было сказано много добрых слов. Сам Саша был на
подъеме и невозможно было представить, что пройдет всего семь месяцев и
его не станет.
Я потерял настоящего большого друга. Мы запечатлены на многих десят­
ках фотографий, которые я время от времени просматриваю и неизменно
испытываю горечь утраты. Такова наша жизнь. Никто не знает, что его ждет
завтра...
Академик РАН
В. А. Виноградов
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
«ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ В РОССИИ:
история, современная практика, перспективы»
Всероссийская научная конференция
(г. Саранск, 20—21 ноября 2009 г.)
Механическое заимствование чужих рецептов и ценностей
привело к забвению собственного опыта и создало угрозу
серьезного подрыва эконолшческого и духовно-нравственного
потенциала нации. С приходом нового политического руководст ва
страны появился реальный шанс для того, чтобы завершить эпоху
социальных и политических бурь, вывести Россию на путь
стабильного развит ия и созидания. Именно сейчас необходимо
подвергнуть критическому анализу те эконолшческие догмы,
которые родились в начале 1990-х годов и успели причинить
немало вреда граж данам нашей страны.
Доктор экономических наук, академик РАСХН Е. С. Строев.
«Экономические реформы в России: взгляд в будущее»
Вступление в третье тысячелетие и радикальные изменения, происходящие в совре­
менном мире, заставляют историков оглядываться на пройденный человечеством путь
с особым вниманием. При этом особую актуальность приобретают две задачи: первая
связана с осмыслением продолжительных этапов развития человечества в условиях
тотальной глобализации практически всех сфер жизнедеятельности человека; вторая —
с определением точки нахождения современного человека в системе координат истори­
ческого развития.
Решающую роль в ускорении исторического прогресса играет экономическая сфера,
оказывающая стимулирующее воздействие на развитие разных областей жизни и дея­
тельности человека и ускоряющая динамику жизни. Влияние экономических явлений
и процессов на ход общественного развития в прошлом, проецирующееся на современ­
ное и будущее состояние мировой цивилизации, выступает предметом пристального
научного интереса историков-экономистов.
Цель проводимой в Мордовском государственном университете им. Н. П. Огарева
конференции «Экономические реформы в России: история, современная практика,
перспективы» —дать представление о современных воззрениях отечественных специа­
листов на экономические реформы в России в историческом ракурсе, выявить реаль­
ный исследовательский потенциал, показать, насколько достижения ученых-иеториков
ценны для будущности российского общества. В настоящее время все это актуально,
как никогда, поскольку произошедшая за истекшие десять-двенадцать лет критическая
переоценка ценностей (как старых, так и приходивших им на смену новых), ликвида­
ция «белых пятен» делают безотлагательным решение проблемы научного синтеза тра­
диций и новаций, заставляют более внимательно отнестись к особенностям обществен­
но-экономического развития России.
№ 7
2009
I
97
Для достижения поставленной цели будет организована работа следующих секций:
«Актуальные проблемы применения математических и инструментальных методов в
экономической истории», «Актуальные проблемы экономического роста в мировой
экономике», «Экономические реформы в России: уроки истории», «Социально-эконо­
мическое реформирование: современная российская практика и перспективы разви­
тия», «Институциональные аспекты формирования и развития рыночной экономики
России». Организация и проведение конференции нашли поддержку Российского гу­
манитарного научного фонда (проект № 09-01-14011 г).
Специалистами разных областей знания — историками, экономистами, политолога­
ми, социологами, юристами — был предложен к обсуждению широкий круг проблем:
проблемы методологии изучения исторического опыта экономических реформ в Рос­
сии, особенности применения метода динамического моделирования при исследовании
экономики региона, социалистический проект в контексте российских модернизаций,
инвестиции и инновации интенсивного и экстенсивного типа, достижения и противо­
речия экономического развития, политическая и экономическая трансформация партий­
но-государственной системы управления СССР, глобализация и современные соци­
альные проблемы России, взаимовлияние экономического развития и образовательно­
го уровня населения и др. В хронологическом плане экономическая система России
анализируется учеными в узловых точках бифуркации: конец XVIII — начало XIX в.,
середина XIX в., начало XX в., вторая половина 20-х — начало 30-х гг. XX в., вторая
половина 80-х — начало 90-х гг. XX в., начало XXI в.
Результаты конференции найдут свое применение в научно-исследовательской дея­
тельности при разработке актуальных тем по направлению конференции; в учебной
деятельности при подготовке специалистов: историков, экономистов, регионоведов; в
разработке специальных учебных курсов для студентов по вышеуказанным специально­
стям.
Методологически конференция призвана способствовать коррекции мнений в обла­
сти теории и практики выбора пути дальнейшего развития, поискам более сбалансиро­
ванного подхода к отбору всего приемлемого из досоветского, советского и постпере­
строечного опыта. Именно такая «сквозная» методология, по мнению организаторов,
будет способствовать развитию плодотворной дискуссии на конференции, позволит
обобщить ее результаты и разработать научные рекомендации.
При подготовке конференции планируется издание сборника докладов, что позво­
лит участникам вести более предметные дискуссии на секционных заседаниях.
По итогам конференции планируется дать оценку и определить перспективы эконо­
мического реформирования России в контексте исторического развития, а также выя­
вить новые направления исследований, представляющих интерес для научного сообще­
ства.
И. Г. Напалкова,
кандидат исторических наук, доцент
Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева (г. Саранск)
го
Н
■
U
инф орм ационно­
АНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
XVI Международный
конгресс
по экономической истории
Южная Африка, Stellenbosch,
9—13 июля 2012 г.
Решением Исполкома
М еж дународной ассоциации
экономической истории очередной
XVI международный конгресс
историков-экономистов состоится в
Южной Африке
в центре всемирноизвестного Мыса
Винелэндс недалеко от города
Кейптауна в университетском городке
S tellen b osch
-j-k*.
of
Э КО Н О М И ЧЕС КА Я И СТО РИ Я
И СОВРЕМ ЕННОСТЬ
к 2 0 -л е т и ю Н ау ч н о го совета Р А Н
по п роб лем ам ро сси й ск о й
и м и р о в о й эко н ом ич еск о й и стори и
(
\
Ви ноградов В . А ., А рсен тьев Н . М .,
Бородкин Л . И . Э коном ическая и сто­
рия и современность: к 20-летию Н ауч­
ного совета Р А Н по проблемам россий­
ской и мировой экономической и сто­
рии. — С аранск : И здат. центр И С И
М ГУ им. Н. П. О гарева, 2009. — 156 с.
V_____________ ______________/
В современном обществе решающую роль в ускорении исторического прогресса
играет экономическая сфера, оказывающая стимулирующее воздействие на развитие
самых разных областей жизни и деятельности человека и ускоряющая динамику жиз­
ни. Влияние экономических явлений и процессов на ход общественного развития в
прошлом, проецирующееся на современное и будущее состояние мировой цивилиза­
ции, является предметом пристального научного интереса историков-экономистов.
В конце 1980-х — начале 1990-х гг. значительно повысился интерес исследователей
к проблемам экономического развития России и ее отдельных регионов, что во многом
было обусловлено современными реалиями. Положение страны, особенно социальноэкономическая ситуация, вынуждало искать причины возникновения сохраняющихся
проблем и кризисных явлений, отслеживать динамику их развития, определять пути
их решения, намечать стратегические ориентиры. В периодической печати появился
ряд публикаций, в которых признавался факт недооценки исследований в этой облас­
ти, подчеркивалось их непреходящее значение. В сложившихся условиях в начале
1989 г. Бюро Отделения истории РАН СССР создало Научный совет по проблемам
российской и мировой экономической истории и утвердило комплексную программу
развития исследовательской работы в этой области. Возглавил Научный совет акаде­
мик В. А. Виноградов.
20-летняя плодотворная деятельность Научного совета РАН по проблемам российс­
кой и мировой экономической истории в контексте развития современного историчес­
кого знания стала предметом комплексного исследования рецензируемой монографии,
подготовленной председателем Научного совета академиком В. А. Виноградовым, заме­
стителями председателя членом-корреспондентом РАН Н. М. Арсентьевым и доктором
исторических наук профессором Л. И. Бородкиным. Ими проведен системный анализ
состояния отечественной историко-экономической науки и ее организационной струк­
туры на современном этапе, определена особая роль историко-экономического знания в
исследованиях и профессиональном образовании историков, экономистов, демогра­
фов, этнологов и представителей других социально-гуманитарных областей.
Как справедливо отмечают авторы, происходящие на современном этапе развития
отечественной науки процессы трансформации гуманитарного знания поставили целый
100
■
U
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
РЕЦЕНЗИИ
ряд важных задач исследовательского и образовательного плана в области экономичес­
кой истории. Внимательное отношение к этому направлению познания нашего прошло­
го становится главным показателем готовности и способности общества, используя
отечественный и мировой опыт, в ретроспективе анализировать экономическое разви­
тие для более объективного осмысления своего настоящего и разработки планов и
перспектив будущего.
Представленные в первых двух разделах комплексная программа научных исследо­
ваний «Актуальные направления изучения экономической истории» и «Узловые про­
блемы и темы российской и мировой экономической истории» позволяют достаточно
полно определить круг актуальных вопросов экономической истории, к которым авто­
ры относят генезис собственности в России в XX столетии, механизмы и результаты
экономических реформ, роль государства в развитии экономики, эволюцию предпри­
нимательства и его институтов, модернизационные процессы в промышленности и сель­
ском хозяйстве, эволюцию рынков труда, а также такие проблемы, как демографичес­
кая, энергетическая и экологическая, — в ретроспективном измерении и т. п.
Не вызывает сомнения то, что достаточно познавательными и интересными для
читателей будет информация о составе Научного совета РАН по проблемам российс­
кой и мировой экономической истории, о лауреатах премий имени академика
И. Д. Ковальченко и имени академика П. В. Волобуева.
Бюро Совета избрало в качестве главных направлений работы осуществление коор­
динации научных исследований в области экономической истории и организацию на­
учных конференций, в том числе международных, по наиболее актуальным проблемам
в этой области исторического знания. В книге освещена работа 10 научных конферен­
ций, которые Совет организовал и провел за период своего существования: «Проблемы
экономической истории капитализма» (март 1989 г.); «Кооперация. Место и роль в
экономической истории» (март 1990 г.); «Госсобственность, госкапитализм, приватиза­
ция: история и современность» (апрель 1991 г.); «Россия во внешнеэкономических
отношениях: уроки истории и современность» (ноябрь 1993 г.); «Экономическая исто­
рия России XIX—XX вв.: современный взгляд» (ноябрь 1997 г.); «Собственность в XX
столетии (социально-экономические, политические и правовые аспекты)» (декабрь
2004 г.); «Россия в контексте мирового экономического развития во второй половине
XX в.» (ноябрь 2004 г.). Эти конференции привлекли внимание специалистов к темам
и направлениям, которые имеют не только теоретическое, но и практическое значение.
Три международные конференции, организованные Научным советом, были посвя­
щены проблемам индустриального наследия и проводились в Саранске (2005 г.), ГуеьХруетальном (2006 г.) и Выксе (2007 г.). Основным итогом конференций данного
цикла явилось то, что история российской индустриализации получила аргументиро­
ванную всестороннюю оценку. Кроме того, конференции позволили скоординировать
усилия сотен ученых, исследующих различные аспекты этого процесса.
Как подчеркивают авторы книги, проведенные за 20 лет научные конференции спо­
собствовали оживлению исследовательской работы по экономической истории в Рос­
сии. Труды всех конференций были оперативно опубликованы и стали достоянием
широкого круга специалистов.
Большое внимание в рецензируемой книге уделено участию российских ученых в
работе международных конгрессов по экономической истории (Бельгия, 1990 г.; Ита­
лия, 1994 г.; Испания, 1998 г.; Аргентина, 2002 г.; Финляндия, 2006 г.). Эти форумы
служат местом обсуждения различных проблем экономической истории как глобально­
го, так и регионального характера. Здесь проходили апробацию теории, концепции,
идеи и методы исследования, которые сыграли определяющую роль в развитии этой
№ 7 I
2009 |
101
области научного знания. В результате участия в форумах основные направления раз­
вития российских историко-экономических исследований корректировались с учетом
достижений мировой науки. Для российской историко-экономической науки конгресс
в Хельсинки в 2006 г. был наиболее успешным за последние 20 лет. Российские ученые
организовали 5 секций, представили более 20 докладов, выступили экспертами на
заседаниях ряда секций. Отличительной чертой работы практически всех секций в
книге называется их компаративный характер: та или иная проблема рассматривалась
на материале различных стран, что позволяло выявить общее и особенное в характере
обсуждаемых процессов экономического развития. Анализ результатов работы между­
народных форумов позволяет им сделать вывод о глобальных тенденциях развития
исследований в области экономической истории.
Авторы книги справедливо считают важным условием, позволяющим вывести оте­
чественные историко-экономические исследования на уровень, достигнутый мировой
наукой, наличие системы государственных и общественных институтов. В связи с этим
в работе рассмотрена деятельность основных региональных центров экономической
истории, которые успешно развиваются во многом благодаря деятельности Научного
совета РАН. Среди них: «Центр экономической истории (ЦЭИ) исторического фа­
культета МГУ им. М. В. Ломоносова»; «Научно-исследовательский институт проблем
экономической истории России XX в.» (г. Волгоград); «Центр экономической истории
Байкальского государственного университета экономики и права» (г. Иркутск); «Центр
по изучению экономической истории Центральной России и Среднего Поволжья»
(г. Саранск); «Центр экономической истории Алтайского государственного универси­
тета» (г. Барнаул); «Кафедра истории народного хозяйства и экономических учений
экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова». Историко-экономические
исследования активно развивают: «Институт всеобщей истории РАН»; «Институт рос­
сийской истории РАН»; «Институт истории и археологии УрО РАН»; «Сектор эконо­
мической истории Института экономики РАН».
По мнению авторов, работа по инициированию и развитию исследований по эконо­
мической истории в региональных научных центрах, их координации, расширению
географии этой научной области будет и далее одним из приоритетных направлений в
работе Научного совета.
Процессу «самоопределения» научной дисциплины посвящен раздел «Экономичес­
кая история в системе социально-гуманитарного знания». В работе сделан аргументи­
рованный вывод об асимметричности процессов в развитии экономической истории в
России и за рубежом. Учреждение в 1965 г. Международной ассоциации экономичес­
кой истории завершило процесс самоопределения экономической истории в качестве
самостоятельной научной дисциплины и ее институционализации в международном
масштабе. Благодаря усилиям нескольких поколений отечественных историков, эконо­
мистов и математиков к началу 2000-х гг. экономическая история в России сформиро­
валась как отдельное научное направление со своей организационной структурой, полу­
чив международное признание.
Далее, в разделе «Теория и методология современных исследований по экономи­
ческой истории в дискуссиях Научного совета», поставлена проблема выработки обще­
исторической теории. Регулярно проводимые Научным советом круглые столы по тео­
рии и методологии современных исследований в области экономической истории в
значительной степени обобщили магистральные направления развития современного
исторического знания, позволили сбалансировать теоретико-методологические подхо­
ды к изучению тенденций экономического развития, вписать экономическую историю
в более широкий междисциплинарный контекст.
10 2
Н
■
U
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ
РЕЦЕНЗИИ
Один из круглых столов, состоявшийся на выездной сессии Научного совета в
2007 г. в Звенигороде, был посвящен анализу возможностей теории модернизации в
объяснении закономерностей и различий модернизационных процессов, протекающих
в различных странах, в том числе в России. В книге достаточно подробно представлены
выступления участников этой дискуссии —членов Научного совета, из которых выте­
кает обоснованный вывод: теория модернизации — не застывшая догма, а весьма праг­
матичная парадигма, которая продолжает развиваться, в определенной мере пересмат­
риваться и совершенствоваться в процессе формирования реакций на реальные процес­
сы развития и критику со стороны конкурирующих теорий. Корректировка методоло­
гических и теоретических основ данной научной парадигмы способствует повышению
уровня ее обобщенности, многомерности и чувствительности по отношению к изменя­
ющейся исторической действительности.
Подводя итог анализу рецензируемой книги, можно сделать вывод о том, что за
20 лет существования Научный совет РАН по проблемам российской и мировой эко­
номической истории стал результативной структурой, содействующей институциона­
лизации экономической истории в российском научном сообществе, поддерживающей
традиции и реализующей новые перспективные проекты.
На наш взгляд, монография не может не привлечь к себе внимание как специалис­
тов, так и всех интересующихся проблемами развития экономической истории. Ее
выход стал значимым событием в научной жизни России и, несомненно, окажет поло­
жительное влияние на последующие исследования в данной области.
О. И. Марискин,
доктор исторических наук,
профессор кафедры экономической истории
и информационных технологий
Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева
№ 7
2009
I
103
Книжная полка
В. М. Арсентьев
Социальные аспекты организации промышленного производства провинциальной Рос­
сии в первой половине XIX в. (по материалам Среднего Поволжья). Саранск: Издат.
центр Историко-социол. ин-та МГУ им. Н. П. Огарева, 2008. — 368 с.
В монографии выявляются социокультурные аспекты промыш­
ленного развития российской провинции в первой половине XIX в.
в контексте макроэкономической ситуации и модернизационных
изменений в России и с учетом регионального своеобразия и
микроуровневых особенностей происходивших в Среднем По­
волжье экономических процессов. В контексте выявления соци­
альной организации промышленности рассматриваются участие
человека в процессах протоиндустриальной и раннеиндустриаль­
ной модернизации, его положение в промышленном мире.
О. И. Марискин
Налоги в России: история и современность: учеб, пособие. — Саранск: Издат. центр
Историко-социол. ин-та МГУ им. Н. П. Огарева, 2008. — 336 с.
НАЛОГИ В РОССИИ
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
В книге раскрывается эволюция налогов в России в IX— начале
XXI в., дается характеристика основных моделей налогообложе­
ния, главных тенденций и особенностей в их развитии, анализи­
руются налоговая политика государства, реформы в сфере нало­
гообложения, практика сбора налогов, освещается влияние тяже­
сти налогообложения на развитие предпринимательской деятель­
ности и крестьянского хозяйства, описывается реакция налого­
плательщиков на проводимые мероприятия.
Б. М. Шпотов
Американский фактор в индустриальном развитии СССР 1920—1930-е гг. — М.:
Ин-т экономики РАН, 2009. — 39 с.
В марте 2009 г. доктор истори ческ их наук проф ессор
Б. М. Шпотов представил Большому ученому совету Института
экономики РАН основные положения своей будущей моногра­
фии в форме доклада. Его тема — экономические связи СССР и
США в 20—30-е гг XX в.: концепция, платная техническая по­
мощь и другие виды взаимодействия американских фирм с со­
ветским государством на контрактной основе. В докладе показа­
но, что сближало и разделяло обе стороны, объяснены неудачи
концессий, раскрыты разница деловых культур и ее влияние на
конечный экономический результат — проектирование и пуск
крупнейших объектов первых пятилеток и индустриализацию
СССР.
104
Н
■
Ш
ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ
БЮЛЛЕТЕНЬ