В тексте лекций показано развитие сельского хозяйства в
реклама
А.В. Борисова Крестьянство России в конце XVIII – первой половине XIX в. 41 Министерство образования Российской Федерации Ярославский государственный университет им. П.Г. Демидова А.В. Борисова Крестьянство России в конце XVIII – первой половине XIX в. Текст лекций Ярославль 2000 ББК Т3(2)4я73 Б82 Борисова А.В. Крестьянство России в конце XVIII – первой половине XIX в.: Текст лекций. Ярославль, 2000. 40 с. ISBN 5-8397-0067-3 В тексте лекций показано развитие сельского хозяйства в России в период разложения и кризиса феодализма. Рассмотрена политика правительства по крестьянскому вопросу, нашедшая отражение в законодательных актах, и внутреннее развитие российской деревни под влиянием новых социальноэкономических условий. Сделан вывод, что уровень развития капиталистических отношений в сельском хозяйстве зависит от правового положения крестьян, форм их эксплуатации и общего уровня экономического развития тех или иных регионов России. Рецензенты: кафедра отечественной истории Ярославского государственного педагогического университета; И.Е. Горелов, д-р ист. наук, академик Международной Академии наук. ISBN 5-8397-0067-3 © Ярославский государственный университет, 2000. © Борисова А.В., 2000. 2 Введение К числу проблем, недостаточно изученных в настоящее время, относится такая важная проблема, как история российского крестьянства в период углубления разложения и кризиса феодализма, а также развития капиталистического уклада. История российской деревни – тема очень широкая, и потому важно ее локальное исследование по отдельным губерниям, районам России. Только на основе частных конкретно-исторических исследований можно делать выводы о местных особенностях и общих закономерностях социально-экономических процессов в истории российского крестьянства. В пределах европейской России происходят глубокие изменения в структуре производства и общества, связанные с эволюцией феодализма на поздней его стадии. Углубление процесса общественного разделения труда выразилось в выделении двух важнейших экономических районов – Нечерноземного и Черноземного центров. При сохранении большого удельного веса сельского хозяйства Нечерноземье определилось как ведущий район промышленного производства, где было сосредоточено большинство предприятий обрабатывающей промышленности и населения, занятого в неземледельческих сферах труда. Многие сельские поселения, не получая городского статуса, превратились в промышленно-торговые пункты, соперничавшие с иными городами, а порой и превосходящие их по численности населения и экономическому значению. По мере освоения южного Черноземья и активизации колонизационных процессов районы на юг от Оки и до побережья Черного моря превратились в область сельскохозяйственного производства, в первую очередь зернового, товарность которого возрастала заметными темпами. Рост общественного разделения труда привел к выделению и других экономических районов, специализация которых базировалась на традиционных занятиях населения. В качестве крупного промышленного региона определился Урал. Это повлекло за собой развитие на самом Урале и в Зауралье очагов сельскохозяйственного производства, ориентированного на поставку продовольствия и некоторых видов сырья для негорнозаводских предприятий. Своеобразные изменения претерпел в эпоху позднего феодализма старинный район государства – Поморье. Произошло некоторое снижение роли этого региона в общем экономическом балансе страны. Что объяснялось рядом причин: расширение территории государства и развитие других районов, перемещение торговых путей с Беломорья на Балтику, большой отлив населения на Урал и в Сибирь, где произошли крупные перемены в хозяйственной жизни. Русские переселенцы создали земледельческие очаги от Урала до Тихого океана. Смещение населения на юг способствовало распашке плодородных земель, возникновению здесь новых районов сельскохозяйственного производства. В изучаемый период крестьяне оказались разделенными на три основные категории: 3 1) частновладельческие крестьяне, принадлежавшие помещикам и жившие в поместьях и вотчинах. К середине XIX в. их численность по Европейской России составляла 10 694 445 ревизских душ (р.д.). 2) дворцовые крестьяне, или удельные (с 1797 г.), принадлежащие императорской фамилии. Находились в подчинении Департамента уделов. Доходы с крестьян этой группы шли на содержание царской семьи. Их численность по Европейской России к 60-м гг. XIX в. составила 851 334 души мужского пола (м.п.). 3) лично свободные, но феодально-зависимые от государства государственные, или казенные, крестьяне. К ним примыкали помещики, не имевшие крепостных крестьян, называвшиеся «однодворцами», ямщики; с 1764 г. – крестьяне бывших церковных вотчин, получившие название «экономических». Все эти подгруппы подчинялись Казенным палатам, позже – Палатам государственных имуществ. В 30-е гг. XIX в. численность государственных крестьян составила около 7,5 млн. душ. Крестьяне не представляли собой однородной массы ни в сословном, ни в социальном отношении. В дореволюционной России наука мало интересовалась историей крестьянства. Прозвучавший в конце XVIII в. революционный призыв А.Н. Радищева сопровождался утверждением мысли об исторической роли крестьянства. Интерес к истории крестьянства вполне определился в эпоху кризиса феодального строя, подъема массового крестьянского движения, формирования в стране революционной обстановки. Первым в русской науке уделил внимание крестьянской общине И.Д. Беляев в работе «Крестьяне на Руси»1. Он показал, что крестьянская земельная община – наследие древности, а не новое явление, созданное закрепощением крестьян землевладельцами и государством. Автор исследовал уклад жизни, хозяйственную деятельность внутри общины. Его работа стала одним из наиболее ярких проявлений общественного интереса к истории крестьянства. В последние десятилетия XIX в. под влиянием общественного развития пореформенной России крестьянская тема становится актуальной в кругах народнической интеллигенции. Наиболее выразительным и значительным явлением народнической историографии были труды В.И. Семевского, фактическая основа которых и поныне сохраняет научное значение. Именно он в 1881 г. поставил вопрос перед научной мыслью: «Не пора ли написать историю крестьян в России?». В.И. Семевский четко определил разницу в положении помещичьих и государственных крестьян. Он писал, что государственные крестьяне – лишь прикрепленные к земле, а не крепостные государства «в силу отсутствия над ними власти частного владельца, помещика, имевшего право продавать и ссылать …»2. В.О. Ключевский, исследуя природу крепостничества, обратил внимание на то, что после реформы Киселева казенные крестьяне 1 Беляев И.Д. Крестьяне на Руси. М., 1860. 387 с. Семевский В.И. Крестьянский вопрос в России в XVIII – первой половине XIX в. СПб., 1888. Т. 1. С. 123. 2 4 перестали быть бременем для государственного казначейства. Вывод автора оказался далек от исторической реальности. В то же время Ключевский справедливо отметил, что государственные крестьяне стали «возбуждать зависть крепостных крестьян»1. В связи с 50-летним юбилеем «великой реформы» 1861 г. было предпринято издание ряда конкретно-исторических сочинений. В статье С.А. Князькова было показано, что казенные крестьяне на деле являлись крепостными государства. Автор обратил внимание на земельный голод в деревне, на пагубные последствия деятельности откупщиков2. И.М. Катаев исследовал вопрос о правовом положении крестьян в конце XVIII - начале XIX в. и показал, что положение даже «самой благополучной» группы крестьян – казенных – «по многим причинам было незавидно»3. Большинство историков досоветского периода четко определили разницу в положении государственных крестьян, как лично свободных, и помещичьих. В целом небогатая литература о крестьянах заключала в себе очень немного исследовательских моментов. После 1917 г. для историков были открыты ранее почти недоступные вотчинные фонды крупных землевладельцев – светских и духовных, а также документы секретных царских архивов. Все это позволило на качественно новом уровне вести исследовательскую работу в области аграрной истории вообще и истории крестьянства в особенности. Естественным явилось первоочередное обращение советской нации к проблемам классовой борьбы крестьянства, в частности к изучению крестьянских войн в России4. Свидетельством достижений в области исследования классовой борьбы позднефеодального периода стала коллективная монография о Крестьянской войне 1773 – 1775 гг5. Исследование хозяйства XVIII – середины XIX в. позволило историкам представить формы и уровень эксплуатации, внутреннюю организацию экономики барских имений. Можно отметить некоторые характерные черты для тех или иных периодов развития отечественной исторической науки. Вторая половина 40-х – 50-е годы характеризуются созданием специализированных научных органов, оказавших большое влияние на тематику и направление историкоаграрных разработок. В 1945 г. под председательством академика Б.Д. Грекова в Институте истории АН СССР была создана Комиссия по истории земледелия в СССР, позже преобразованная в Комиссию по истории сельского хозяйства и крестьянства. Благодаря издаваемым Комиссией «Материалам» получила исследовательское освещение проблема земледельческой техники, урожайности, 1 Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1989. Т. V. С. 242. Князьков С.А. Граф П.Д. Киселев и реформа государственных крестьян // Великая реформа. М., 1911. Т. II. С. 203. 3 Катаев И.М. Законодательство о крестьянах при императорах Павле I и Александре I // Великая реформа. М., 1911. Т. II. С. 73. 4 Игнатович И.И. Борьба крестьян за освобождение. М., 1924; Крестьянское движение на Дону в 1820-е гг. М., 1937; Токарев С.В. Крестьянские картофельные бунты в России. Киров, 1939. 5 Крестьянская война в России в 1773 – 1775 гг. Л., 1961. 2 5 в более широком плане – состояние производительных сил в аграрном секторе экономики страны в позднефеодальный период. Важным событием стало создание выдающегося труда Н.М. Дружинина «Государственные крестьяне и реформа П.Д. Киселева»1. В крупнейшем на сегодняшний день исследовании по истории государственных крестьян автор поднял вопрос о хозяйстве, системе налогообложения, развитии товарно-денежных отношений и другие аспекты жизни казенных крестьян. Дружинин сделал вывод о том, что экономический быт государственных крестьян совпадал с бытом помещичьих крестьян, особенно по линии развития товарно-денежных отношений. Историк стал автором концепции «государственного феодализма», то есть феодальной зависимости казенных крестьян от государства. В обобщающем плане выполнено исследование Н.Л. Рубинштейна о сельском хозяйстве России XVIII столетия2. С применением количественных методов исследовался аграрный рынок России середины XVIII – XIX в.3 Историкодемографические проблемы получили освещение в работах В.М. Кабузана4. Среди публикаций источников выделяются капитальные сборники документов о крестьянских войнах под предводительством С.Т. Разина5 и Е.И. Пугачева6. Все это способствовало созданию базы для подготовки будущих коллективных трудов по истории крестьянства. Примерно с 70-х годов историки-аграрники занялись созданием обобщающих трудов о крестьянстве в целом и по отдельным крупным регионам7. Было закончено издание сборника документов «Крестьянское движение в России»8. Особое внимание исследователей в последующие годы привлекла проблема самосознания и мировоззрения крестьян9. Авторы пришли к выводу, что 1 Дружинин Н.М. Государственные крестьяне и реформа П.Д. Киселева. М., 1946. Т. I. М., 1952. Т. II. 2 Рубинштейн Н.Л. Сельское хозяйство России во второй половине XVIII в. М., 1957. 3 Ковальченко И.Д. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX в. М., 1967. 4 Кабузан В.М. Изменения в размещении населения России ХVIII - первой половины XIX в. М., 1971. 5 Крестьянская война под предводительством Степана Разина. М., 1954. Т. 1. М., 1957. Т. 2. М., 1959. Т. 3. М., 1962. Т. 4. 6 Документы ставки Е.И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений, 1773 – 1774 гг. М., 1975. 7 История крестьянства в России с древнейших времен до 1917 г. Т. 1-4. М., 1987 - 1993. 8 Крестьянское движение в России в 1796 – 1825 гг. М., 1961; Крестьянское движение в России в 1825 - 1849 гг. М., 1961; Крестьянское движение в России в 1850 – 1856 гг. М., 1962; Крестьянское движение в России в 1857 - 1861 гг. М., 1963 9 Александров А. Обычное право крепостной деревни России. XVIII – начало XIX в. М., 1984; Рахматулин М.А. Крестьянское движение в великорусских губерниях в 1826 – 1857 гг.М., 1980; Кабытов П.С. и др. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения. М., 1988. 6 изменения в социально-экономической, политической жизни России отразились на крестьянском сознании: его патриархальные основы разрушались, происходила унификация форм крестьянских выступлений. Задача настоящей работы – показать эволюцию правового положения крестьянства, его взаимоотношения с государством в условиях становления абсолютистского режима; также проанализировать развитие крестьянского хозяйства, формы эксплуатации под воздействием товарно-денежных отношений и определить роль крестьянства в смене феодально-крепостнического общества в результате социальной борьбы. 1. Правительственное законодательство по крестьянскому вопросу Политика абсолютизма в отношении крестьянства – многогранное явление, охватывающее социально-экономическую, социально-политическую и духовную сферы. Многосложные взаимосвязи государственной власти и крестьянских масс позднефеодальной России нельзя оценивать в однозначном плане. Известно, что эпоха абсолютизма в России – это пора интенсивной, нарастающей из десятилетия в десятилетие законодательной деятельности. Об этом выразительно свидетельствуют, например, данные о количестве законодательных актов, принятых в течение второй половины XVIII – первой четверти XIX в. При Петре I принималось ежегодно в среднем по 107 актов, в 1725 – 1762 гг. – по 187 актов, в период 1762 – 1801 гг. – по 215, при Александре I – уже по 433. Сходные явления имели место и в той части российского законодательства, которая непосредственно адресовалась крестьянству. Если в 1696 – 1725 гг. ежегодно принималось в среднем 12,3 акта по крестьянскому вопросу, то в 1725 – 1762 гг. – 18,3; в 1762 – 1801 гг. – 19,5; в 1801 – 1825 гг. – 66; в 1825 – 1860 гг. – по 170 актов1. Проблемы крестьянства на протяжении XVIII - первой половины XIX в. все более властно вторгались в область деятельности законодательной власти России, становясь объектом ее все более нарастающего, систематического влияния. Наряду с указанными было издано огромное количество других законодательных актов, не предназначенных специально для крестьянства, но так или иначе влиявших на крестьянскую жизнь (например, о правах и вольностях дворянства, по вопросам уголовного, обязательного права и т.д.). Следствием интенсификации законодательной деятельности стало расширение круга вопросов крестьянской жизни и деятельности, охватываемых зако- 1 Колесников П.А. Воздействие народных масс на государственное законодательство России // Проблемы истории крестьянства Европейской части России (до 1917 г.): Межвуз. сб. Пермь, 1982. 7 нодательным, то есть непосредственно государственным, правовым регулированием. Постоянное наращивание интенсивности законодательства по крестьянству и «околокрестьянскому» вопросам, значительное расширение круга вопросов крестьянской жизни и деятельности, подвергавшихся законодательному регулированию, - несомненное свидетельство роста непосредственного, прямого вмешательства государства как в сферу экономики, так и в сферу социальных отношений. Вместе с тем это одно из доказательств возрастания роли закона. Интенсивная законодательная деятельность российского абсолютизма, в том числе и по крестьянскому вопросу, носила за некоторым исключением вполне продуманный избирательный характер. В самом общем виде можно утверждать, что ломка, отмена обычаев, замена их новыми правовыми законодательными установлениями имела место прежде всего в тех сферах хозяйственной, общественной и личной крестьянской жизни, где необходимо было закрепить происходившие перемены или содействовать таковым, и, напротив, в тех областях, где требовалась консервация наличных общественных отношений, обеспечение их воспроизводства, власть воздерживалась от широкого законодательного вторжения в сферу действия органов, предпочитая использовать в этих целях их консервирующую силу, и оставляла за собой роль верховного охранителя таких отношений. В чем же заключалась и каким именно образом проявлялась и закреплялась в праве политика абсолютизма в отношении крестьянства во второй половине XVIII - первой половине XIX в.? Основные принципы, главные направления и методы проведения в жизнь этой политики были выработаны еще при Петре I. Его основа – взгляд на крестьянство как на важнейший источник денежных средств, материальных ресурсов, рабочих рук, рекрутов и вместе с тем как на главный источник социальной напряженности и социальной опасности, угрожавшей самим устоям федерального общественного и государственного строя. Отсюда долговременная генеральная цель политики абсолютизма в отношении российского крестьянства – обеспечение исправного поступления крестьянских платежей, выполнение натуральных и иных повинностей при одновременном удержании крестьянских масс в повиновении и обеспечении таким образом обстановки относительной социальной безопасности для господствующего класса и государства. Главный метод достижения этих хозяйственно-экономических, а также политических целей – ограничение прав и крестьянских свобод, увеличение их обязанностей, усиление власти помещиков, дворцовой и правительственной администрации над крестьянами, правового и неправового принуждения. Эта линия выражалась в правовой сфере прежде всего в развитии и умножении обязывающих и запретительных норм, адресованных крестьянству. Вместе с тем еще в пору утверждения и законодательного оформления абсолютизма в России определялся, а в последующие годы упрочился и второй, подчиненный первому и своеобразно дополняющий его метод реализации политики государства в отношении крестьянства. Его проявления в области пра8 вотворчества – дозволительные нормы, в практической деятельности по осуществлению правовых предписаний – послабление контроля за соблюдением обязывающих и запретительных норм, а также стремление предупредить и пресечь крайние проявления произвола и беззакония, способные спровоцировать мощный социальный взрыв. Линия правового и внеправового наступления на российское крестьянство всех разрядов отчетливо прослеживается буквально с первых дней воцарения Екатерины II и находит наиболее полное выражение в законодательстве и практической деятельности в отношении крепостного крестьянства. Уже в Манифесте от 3 июля 1762 г. Екатерина II подтвердила незыблемость феодального землевладения и крепостного права, объявила о своем твердом намерении «помещиков при их имениях и владениях ненарушимо сохранять, а крестьян в должном им повиновении содержать». Неоднократно подтверждавшееся Екатериной II запрещение крестьянам подавать жалобы на своих помещиков, а затем квалификация этих жалоб в 1765 – 1767 гг. как тяжких уголовных преступлений, караемых битьем кнутом и ссылкой в досрочную каторгу с зачетом помещикам в рекруты, имели последствия, далеко выходившие за сферу собственно вотчинной юстиции. В плане социально-политическом это означало изъятие у крепостных крестьян последнего легального средства защиты их интересов, закрытие последнего легального канала для выражения просьб, нужд, чаяний. Добавим к сказанному, что крепостные крестьяне во второй половине XVIII в. были лишены юридического права собственности на движимое и недвижимое имущество, не вольны были самостоятельно распоряжаться своей брачно-семейной жизнью, могли быть проданы другому владельцу без земли и т.д. Что касается удельных крестьян, то они имели право приобретать недвижимое имущество на имя Департамента уделов, но распоряжаться движимым имуществом могли только с санкции начальства. Во второй половине XVIII в. наряду с очевидным и значительным развитием крепостного права вглубь имело место и его заметное развитие вширь – вовлечение в сферу действия крепостного режима новых категорий сельского населения прежде всего в результате обширных правительственных пожалований и закрепощения крестьян Левобережной Украины. Только за четыре года царствования императора Павла I было передано в частную собственность 600 тыс. государственных крестьян. Сама политика законодательных ограничений и запретов, налагаемых на крестьян всех разрядов, особенно в сфере их хозяйственно-экономической деятельности, сочеталась с определенными дозволениями, а также с послаблениями при проведении в жизнь ограничительно-запретительных норм. Укажем в этой связи в качестве примера на законодательное дозволение крестьянам, в том числе при определенных условиях и крепостным, вступать с 1774 в подряды и откупа, а в 1779 последовал указ о разрешении торгово-промышленной деятельности крестьянства. Состоялся пересмотр ряда устаревших правил о порядке отпуска крестьян на заработки для занятия различными промыслами, и 9 последовали послабления полицейского контроля за перемещением дворцовых и государственных крестьян. Непоследовательной была борьба правительства с самовольными уходами, то есть бегством крестьян, недейственным – запрет государственным крестьянам Севера отчуждать свои земельные наделы. Из проблемы малоземелья правительство нашло выход в переселении крестьян. В 1775 г. был опубликован ряд законов, регулирующих переселение, по указу Екатерины II остающиеся крестьяне наделялись землей переселенцев. Каковы же общие итоги этой политики к исходу правления Екатерины II? Все законы сводились к одному – удержать власть помещика над крепостным крестьянином. Законодательная и практическая деятельность правительства по существу последняя массовая мобилизация еще не использованных резервов крепостничества для сохранения феодально-крепостнической системы в целом. Время правления Екатерины II – это время дальнейшего и притом интенсивного наступления на права крестьян всех разрядов, рост законодательного закрепления крестьянских повинностей и иных обязанностей, числа прямых запретов, ужесточения санкций законодательной фиксации и усиления барьеров не только между крестьянством и дворянством, но и внутри самого крестьянства – между его различными разрядами и группами. Однако именно эта мобилизация – и притом как раз вследствие ее масштабности, долговременности и целенаправленности – самым убедительным образом показала, что обеспечить дальнейшее функционирование феодальной системы только за счет собственно-крепостных начал уже невозможно. Хотя закрепостительные тенденции коснулись всех разрядов крестьянства, этот процесс протекал во второй половине XVIII в. с различной степенью интенсивности, по разным направлениям и не всегда доводился до задуманного законодателем, то есть государством, конца. Главными факторами, подмывавшими основы крепостных ограничений и запретов, вынуждавшими становиться на путь определенных дозволений и послаблений, являлись факторы социально-экономического свойства, а также мощное разноплановое противодействие крестьянских масс. В итоге российское крестьянство к исходу правления Екатерины II не только превратилось в единую закрепощенную массу, но доля собственно свободных крестьян в составе сельского населения страны обнаружила устойчивую тенденцию к росту, а доля крепостных крестьян – к столь же устойчивому снижению. Внутри крестьянства появились новые социальные группы, которые частью находились еще в рамках феодальной сословности, а частью уже выпадали из них. Короткое правление Павла I оставило долгий след в памяти российского крестьянства. С одной стороны, это массовые раздачи государственных крестьян помещикам, распространение крепостного права на крестьян Земли Войска Донского. С другой – знаменитый указ 1797 г. о трехдневной барщине, стимулирующее значение которого для крепостной части населения России еще явно недооценивается в исторической науке. 10 Земельный голод казенных крестьян ставил на повестку дня вопрос о наделении землей этой категории сельского населения. Указ 1799 г. назначал казенным крестьянам норму надела в 15 десятин в многоземельных губерниях и в 8 десятин в малоземельных1. В тех губерниях, где не получалось дать крестьянам по 15 десятин в наделах, в содержание отдавались рыбные ловли. В начале XIX в. резче обозначились, а в последующие десятилетия все сильнее нарастали явления, отражающие процесс разложения кризиса феодализма в России, все более выявлялось тормозящее влияние крепостничества, его несовместимость с социально-экономическим прогрессом. Непрерывно росло недовольство крестьянства, многочисленные проявления которого отныне стали неотъемлемым компонентом российской предреформенной действительности. В таких условиях правительства Александра I и Николая I наряду с продолжением репрессий вынуждены были одновременно взять курс на сужение сферы действия и ослабления самого крепостного права, на постепенное раскрепощение собственно крепостных крестьян, расширение прав других разрядов крестьянства, снятие многих ограничений и запретов прежнего времени. В 1801 г. было официально прекращено пожалование крестьян помещикам. Желая дать новое «поощрение земледелию и промышленности народной», власти дали в 1801 г. купечеству, мещанству и казенным поселянам право приобретать «покупкой земли» без крестьян2. Этот указ являлся узаконением давно начавшегося процесса ликвидации монополии дворянства и казны на обладание землей, и открыл возможности для возникновения крестьянской земельной собственности. Права на купленную землю отличались от прав на тяглую землю. Так, покупная земля могла находиться в личном владении женщины, даваться в приданое, она не поступала в распоряжение мира при переделах. Определенное внимание уделялось и лесопользованию крестьян. Большинство указов носили охранительный характер, защищая интересы казны. Лес на домашние постройки с 1808 г. отпускался безлесным селениям за деньги, а за охрану его несло ответственность все крестьянское общество3. Стремление казны сохранить и увеличить прибыльную статью доходов приводило к появлению новых запретов, что в свою очередь вело к массовым самовольных порубкам. По мнению чиновников Министерства государственных имуществ, истребление лесов в России имело «троякий источник»: желание получить скорую денежную выручку, расчистки под поля и пожары. При этом расчищенные из-под лесов земли бывали плодородны только в течение первых годов, потом, когда истощался верхний растительный слой, почва становилась чрезвычайно «тощей», что едва была в состоянии возвращать семена4. Губернские правления призваны были содействовать ускорению следствий по делам о самовольных 1 Полное собрание законов Российской империи. Собр. I. Т. 25, № 18322 (Далее ПСЗ). ПСЗ. Собр. I, Т. 26, № 20075. 3 ПСЗ. Собр. I, Т. 30, № 23217. 4 Журнал Министерства государственных имуществ. 1842. Ч. IV. Кн. 1-2. С. 140-141. 2 11 порубках лесов в казенных дачах. Штрафы в таких случаях колебались от 3 до 20 руб. за ствол в зависимости от качества леса, причем за вторичные порубки взыскивалась сумма в 4 раза больше установленной1. Как видно, в вопросе о лесопользовании крестьян не было выработано строгой системы его регулирования. Наблюдение за лесом оставалось небрежным. Ясного представления о размерах и границах лесных угодий, количестве сохранившегося и вырубленного леса не было ни у лесничего, ни в Казенной палате. Определенное значение для решения крестьянского вопроса имел закон 20 февраля 1803 г., согласно которому помещики имели право отпускать своих крестьян на волю при определенных условиях2. Согласно закону, крестьяне отпускались поодиночке или семьями с землей, но если они не исполняли обязательств, данных помещику при освобождении, возвращались к владельцу. Свободные хлебопашцы несли все повинности, кроме оброчной подати. Увольнение из крепостной зависимости могло происходить в двух видах: когда крестьяне получали личную свободу и землю в потомственное пользование за выкуп, вносимый непосредственно при освобождении или в установленные сроки; когда крестьяне получали личную свободу, но были обязаны уплачивать повинности за пользование землей несколько лет или навсегда. Стоимость выкупа в нечерноземной зоне составляла 335 руб. асс. за одну душу м.п. В.И. Семевский называл и сумму 127 руб. сер.3 Минимальная плата была зафиксирована в Ярославской губернии: помещица Вельяшева в 1827 г. отпустила крестьян, взяв по 31 руб. сер. с 1 души. Помещица Селиванова этой же губернии взяла при освобождении своих крестьян по 350 руб. асс. за 1 душу м.п. и 33 руб. сер. за одну десятину земли4. Это была одна из максимальных цен. Конкретные условия освобождения могли быть различными. Особенностью увольнения крестьян нечерноземных губерний было то, что крестьяне выплачивали единовременный взнос выкупной суммы сразу при совершении записи, либо в минимальные сроки. Такая ситуация определенным образом характеризует экономическое положение господствующего класса. Из 62-х случаев увольнения крепостных крестьян в свободные хлебопашцы в Ярославской губернии в 26-ти (41,9%) причиной освобождения была острая нехватка средств и, вследствие этого, долги. Суммы, уплаченные крестьянами за освобождение, предназначались чаще всего в счет уплаты многочисленных долгов. Так, графиня Орлова-Чесменская в 1832 г. получила 452 тыс. руб. за освобождение крестьян, в 1833 г. эта же помещица получила 298 800 руб., из которых 177 250 руб. предназначались в Петербургский Опекунский Совет в счет уплаты долга. В 1840 г. помещица передала еще часть уплаченных крестьянами денег Московскому Опекунскому Совету. В результате четырех случаев пере1 ПСЗ. Собр.I, Т. 25, № 19085. Там же, Т. 27, № 20620. 3 Семевский В.И. Крестьянский вопрос в России в XVIII – первой половине XIX века. СПб, 1888. Т. II. С. 212. 4 Государственный архив Ярославской области (далее ГАЯО). Ф. 79. Оп. 6. Д. 730. Л. 128. 2 12 вода своих крестьян в свободные хлебопашцы графиня Орлова-Чесменская наделила их только по 1,3 десятины на одну душу м.п.1 Одной из причин больших долгов была мелкопоместность дворян и, вследствие этого, низкие доходы от имений. Владельцам выгоднее было получить единовременно крупную сумму денег и оставить себе часть земли. Многие помещики ставили условием освобождения крестьян обработку своей земли или уплату определенной суммы ежегодно, иногда то и другое вместе. Так поступила помещица Рыбинского уезда Бобоедова, обязав крестьян уплачивать ей до смерти 100 руб. ежегодно и обрабатывать ее землю. Крестьяне помещицы Новиковой Пошехонского уезда платили 10 руб. оброка до смерти владелицы и обрабатывали ее земли. Таким образом, закон 20 февраля 1803 г. отражал процессы, развитие которых ощущалось в русской деревне начала XIX в. Он ориентировался на зажиточных крестьян и руководствовался не их интересами, а результатами их выкупа на волю. Закон содействовал, хотя и в малой степени, развитию экономической свободы части крестьянских хозяйств и давал еще одну возможность продлить свое существование разорявшимся помещичьим имениям. Предельное усиление эксплуатации путем уроков, увеличение барщинных дней исчерпало свои возможности и не давало большего эффекта. В условиях кризисного состояния барщинное и оброчное хозяйства уже не были способны развиваться на феодальной основе. Указ о свободных хлебопашцах явился наглядным доказательством наступающего кризиса феодального способа производства. Двойственность принципов, положенных в основу этого закона, с одной стороны, как мероприятия, направленного на расширение дворянских привилегий, а с другой стороны, как первого шага по освобождению крестьян, предопределила бесплодность его для действительной жизни. С 1804 года под воздействием упорной борьбы прибалтийского крестьянства начался законодательный пересмотр правового положения крестьян. В соответствии с законами 1804 г. крестьяне Лифляндии и Эстляндии объявлены были пожизненными и наследственными владельцами своих земельных наделов, а размеры их повинности подлежали специальной фиксации. Новая волна крестьянских выступлений в Прибалтике, вызванных недовольством крестьян этими законами, заставила царизм в 1817 – 1819 гг. издать новые законодательные акты. Ими крестьянству Эстляндии, Курляндии и Лифляндии была предоставлена личная свобода, но с сохранением земли в собственности помещиков, за аренду этой земли крестьяне должны были отбывать барщину. Потребовалось еще более 30 лет, чтобы в 1849 г. крестьянству Лифляндии, а в 1856 г. крестьянству Эстляндии было разрешено с согласия помещиков выкупать у них землю, т.е. иметь землю на правах собственности. Если законодательство в сфере землевладения на протяжении всего изучаемого периода не претерпело значительных изменений и осталось консервативным в своей основе, то правовое положение крестьян в сфере торговли и 1 ГАЯО. Ф. 79. Оп. 1. Д. 899. Л. 309-310.; Ф. 100. Оп. 8. Д. 335. 13 предпринимательства постепенно изменялось по пути приобретения новых прав и свобод. Движение вперед шло медленно - от ослабления запретов до признания прав. Прежде всего необходимо рассмотреть систему отхода в отдаленные места для заработков. До 1743 г. крестьяне получали письменные паспорта для отхода в отдаленные места. Указ 21 мая 1743 г. вводил вместо них печатные паспорта. С 60-х годов XVIII века в паспортах прежняя формулировка об отпуске в определенный пункт назначения была заменена новой: «Отпущен для прокормления в Москву и другие города, кроме Сибирских», что значительно расширило возможности передвижения по стране. Указ 1771 г. подтвердил необходимость иметь печатный паспорт для «отлучающихся далее 30 верст»1. Для уходящих на промыслы в пределах своей местности давались особые билеты. Неудобства в системе получения паспортов, после многочисленных прошений крестьян, были исправлены указом 24 июня 1798 г. о даче паспортов заочно находящимся в отлучке при условии уплаты пошлины за два года – 5 руб. Разрешение заочно возобновлять паспорта расширяло границы крестьянского отхода и способствовало ускорению процесса формирования рынка наемной рабочей силы. В сентябре 1798 г. вводится новая форма паспортов: впервые различаются одно-, двух- и трехгодичные паспорта. Манифест 11 февраля 1812 г. о преобразованиях Комиссии погашения долгов увеличил пошлины за паспорта в два раза. Это было существенным пополнением доходов казны. Постоянное стремление государства поправить свое финансовое положение и не допустить утечки рабочей силы из деревни на длительный срок привело к тому, что пошлина за годичный паспорт к 1826 г. составила 6 руб., за двухгодичный – 16 руб., за трехгодичный – 30 руб. сер. Названные меры вызывали массовые недовольства крестьян, и с 1 января 1827 г. пошлины за паспорта были снижены, а с 1829 г. учреждены и дешевые полугодовые паспорта. Недовольство системой заочного возобновления печатных паспортов (в случае опоздания просрочивший приравнивался к беглому) привело к учреждению в 1827 г. 1-2-3-месячных билетов, а для всех отходников устанавливалась месячная льгота в виде отсрочки для обмена билета по месту жительства. Рост отходничества вызвал необходимость упростить процедуру получения письменных паспортов. Если до 1823 г. бланки присылались по запросам из Петербурга, то позже их выдавали местные власти. Другая группа законов, представлявшая интерес для торговых крестьян, - о переходе в другие состояния. Еще в ходе работы Уложенной комиссии статский советник Г. Теплов говорил о том, что Россия обязана крестьянским торгам и промыслам приобретением «целой Сибири», так «почему не разрешить крестьянам переходить в города?». Сенатский указ 1797 г. предписывал, чтобы у крестьян при переходе в городские сословия не было «бесполезных намерений» избежать тягот крестьянской жизни. Не желая терять плательщиков податей, указ 13 августа 1795 г. обязывал казенных крестьян, записавшихся в посад, 1 ПСЗ. Собр. I. Т. 19, № 13635. 14 оставаться в прежнем состоянии до новой ревизии1. С 1804 г. казенные крестьяне, переходившие в купечество, должны были представить свидетельства о том, что земельный надел не останется в запустении. В свою очередь, мирское общество подтверждало, что крестьянин освободился от повинностей. Имелась в виду, прежде всего, рекрутская повинность. Как правило, переходившие в купечество крестьяне жили в городе 15 – 20 лет и приобретали собственный капитал, чтобы продолжать свое дело и уплачивать налоги. В 1810 г. был издан указ, согласно которому сведения об отбывании повинностей должны заноситься в паспорт2. В 1820 г. происходит ужесточение процедуры записи в купечество. Дополнительно к прежним правилам теперь было необходимо уплатить сумму податей по обоим состояниям до новой ревизии и представить поручительство от нового общества3. Но тяжесть этого нововведения привела к его отмене в 1824 г.4 Крестьяне приобрели право подавать заявления о переходе в другие состояния не только по месту жительства, но и по месту приписки. Следующая область законодательства о предпринимательстве крестьян – указы о торговле и других видах деятельности. Закон 1745 г. разрешил крестьянам торговлю товарами своего производства – сохами, косами, телегами. Осуществлять торг можно было в «знатных селах и деревнях, состоящих по большим дорогам и не в ближнем от городов расстоянии»5. Таможенный устав 1755 г. давал казенным крестьянам право беспрепятственной торговли привозным хлебом и другим продовольствием6. Торговая активность крестьян привела к необходимости защищать права купечества силами государства. Указ 1778 г. «о приведении купечества и их торговли в хорошее состояние» запрещал крестьянам торговать в городах и слободах, как и в крупных селах7. Только в конце XVIII в. казенным крестьянам было дано право заводить торговые лавки. Первоначально осуществлять эту возможность можно было только в Петербурге и Москве и лишь с 1812 г. – во всех городах. В 1818 г. на всех крестьян распространилось право учреждать фабрики и заводы при наличии соответствующего разрешения. Производить торговые операции можно было при условии приобретения специальных свидетельств, причем между купеческими и крестьянскими свидетельствами имелась существенная разница. С 1821 г. для получения торгового свидетельства четвертого рода необходимо было внести 5% с капитала от 4 до 8 тыс. рублей8. «Дополнительным постановлением об устройстве гильдий и торговле прочих состояний» от 14 ноября 1824 г. устанавливались, помимо существующих, свидетельства 5-го и 6-го родов, дававшие право заниматься ремеслами в столицах и иметь постоянную мастерскую, продавать «по 1 ПСЗ, Т. 20, № 14632. Там же. Т. 29, № 24248. 3 Там же. Т. 38, № 28389. 4 Там же. Т. 40, № 31274. 5 Там же. Т. 12, № 9201. 6 Там же. 7 Там же. Т. 13, № 11022. 8 Там же. Т. 39, № 30115. 2 15 мелочи» некоторые товары, содержать харчевни, постоялые дворы, корчмы, как в уездах, так и в городах, имевших не менее 1,5 тыс. душ м.п. С 1814 г. торгующим крестьянам позволялось брать векселя, а с 1825 г. – и выдавать их1. Указ 1823 г. допускал крестьян к казенным подрядам и поставкам2. Взаимоотношения помещичьих крестьян со своими владельцами также подверглись государственной регламентации. Еще в 1807 г. правительство вынуждено было приступить к ограничению личной, в том числе судебной, власти помещиков над крестьянами. Было отменено право помещиков ссылать крестьян на каторгу, а также несколько ограничено право ссылки крестьян на поселения в Сибирь, сохранившееся в модифицированном виде вплоть до 1861 г. В 1808 г. последовал запрет продавать крестьян на ярмарках с угрозой освобождения проданных и наказания купивших, в 1812 г. запрещена публикация объявлений в газетах о продаже крепостных, в 1833 г. в очередной раз запрещено, а в 1841 г. вновь подтверждено запрещение продавать и дарить крепостных с раздроблением семей. Более основательное законодательное урегулирование помещичьего права наказания крестьян было осуществлено позднее – при переработке свода законов в редакцию 1845 г. Свод законов 1832 г. рассматривает только так называемые домашние средства наказания и исправления, подчеркивая при этом, что они должны применяться без причинения увечий и опасности для жизни. Издание свода 1845 г. устанавливало подсудность крепостных крестьян как помещичьему, так и государственному суду. В соответствии с ним помещику были подсудны только преступления, не влекущие за собой лишение прав и направленные против него самого, его семейства и крепостных. Все иные дела подлежали разбирательству в государственных судах. Правомочия помещика в области наказаний состояли в назначении розог до 40 ударов, палок – до 15 ударов, заключения в сельской тюрьме – до 2 месяцев, в смирительном доме – до 3 месяцев, в отдаче в арестантские роты (до 6 месяцев), в отдаче в рекруты и удалении навсегда из имения с предоставлением в распоряжение губернского правления. Другой стороной этого же процесса законодательного ограничения возможностей помещичьего произвола явилось установление в 1829 г. и подтверждение в 1842 г. уголовной ответственности помещиков за превышение судебной власти, повлекшее за собой смерть наказанного крестьянина. Помещики, запоровшие крестьян до смерти, подлежали либо заключению в смирительном доме от 2 до 10 лет с потерей некоторых особенных прав и преимуществ (поступать на государственную и общественную службу, участвовать в выборах), либо при наличии «смягчающих» обстоятельств заключению в смирительном доме от 6 месяцев до года без лишения особенных прав и преимуществ, а также церковному покаянию. Их имения поступали в опеку. По сути дела это было дальнейшее развитие линии, намеченной Петром I еще в 1697 г. 1 2 ПСЗ. Т. 38, № 30585. Там же. Т. 15, № 30334. 16 Однако в 1845 г., как бы в порядке компенсации помещикам за эти ограничения, правительство Николая I приравняло выступления крепостных крестьян и дворовых людей против своего помещика или его управляющего к восстанию против власти, каравшемуся как тюремным заключением, ссылкой на каторгу, так и смертной казнью. По закону 1842 г. был увеличен размер бесчестья (штрафа) за оскорбление крепостных крестьян, приравненный к размеру бесчестья за оскорбление государственных крестьян. Уложение о наказаниях уголовное и исправительное 1845 г. смягчило наказание за подачу крестьянами жалобы на помещиков; взамен битья кнутом и вечной каторги, установленных за это при Екатерине II, было назначено битье розгами (до 50 ударов). Наряду с разрешением некоторых частных вопросов, не затрагивавших по существу основ существующего общественного строя, во второй четверти XIX в. было предпринято несколько попыток фундаментального пересмотра законодательства у крестьян в целях постепенной подготовки к отмене крепостного права. Многочисленные секретные комитеты постоянно ощущали в своей деятельности влияние двойственной противоречивой позиции самого Николая I, сформулированной им в речи на заседании Государственного совета в 1842 г.: «Нет сомнения, что крепостное право в нынешнем его положении у нас есть зло, для всех ощутимое и очевидное, но прикасаться к нему теперь было бы делом еще более губительным». Наиболее значительные из числа половинчатых мер николаевского царствования были разработаны Комитетом 1835 г. Предполагалось с помощью системы «попечительных» мероприятий улучшить хозяйственное и правовое положение государственных крестьян, урегулировать законом наделы и повинности помещичьих крестьян и подготовить тем самым их окончательное слияние. Сохраняя феодальную эксплуатацию, проект стремился одновременно устранить наиболее отталкивающие стороны личного рабства. В ходе реализации этого проекта в части, касающейся государственных крестьян, было учреждено в 1837 г. Министерство государственных имуществ с разветвленной сетью подведомственных ему местных органов. Возглавлявший это Министерство П.Д. Киселев предпринял также попытку ограничения крепостного права. В итоге его усилий 2 апреля 1842 г. был издан указ об «обязанных» крестьянах: дозволяя перевод частновладельческих крестьян на положение «обязанных», указ вместе с тем заботился о том, «чтобы принадлежащие помещикам земли как вотчинная собственность дворянства охранены были от отчуждения и владения дворянских родов». 12 июня 1844 г. появились два связанные между собой закона, разрешавшие помещикам освобождать за определенный выкуп – деньгами или работой – своих дворовых людей. 8 ноября 1847 г. был издан закон, предоставивший крепостным крестьянам тех имений, которые продавались за долги с публичного торга, право выкупаться всем обществом и таким путем приобретать свободу и право собственности на землю. Широкое применение этого указа могло бы принести освобож17 дение значительной части крепостного крестьянства, причем освобождение с землей, ибо выкупившиеся таким образом крестьяне причислялись к категории государственных. На деле же главный результат указа оказался не в его практических итогах, достаточно скромных, а в оказанном им воздействии на состояние умов помещиков и крестьян, особенно остро почувствовавших, что крепостнические отношения не вечны. В 1848 г. был принят закон, разрешивший крепостным покупать землю в личную собственность, но «не иначе как с согласия помещика». Таковы наиболее значительные законодательные меры, осуществленные абсолютизмом в отношении крестьянства на протяжении второй половины XVIII – первой половины XIX в. Оценивая в целом политику абсолютизма по крестьянскому вопросу в предреформенное столетие, следует подчеркнуть, что она на всем протяжении этого времени носила по своей сущности и направленности продворянский характер. Однако проявления ее дворянской сути в течение первой половины XIX века существенно изменились, а возможности проведения в жизнь значительно сузились. Если во второй половине XVIII века продворянская сущность политики абсолютизма по крестьянскому вопросу проявилась, прежде всего, в расширении сферы действия и углублении крепостного права, в усилении эксплуатации крестьянства, то в первой половине XIX века – чем дальше, тем больше – уже в усилиях по консервации, сохранению наличного порядка вещей, угодного и выгодного господствующему классу, в оттягивании перемен, в условиях вынужденного отступления – в представительстве и максимально возможной защите коренных дворянских интересов. Ограничение возможностей толкало также власть на путь проявления все большей относительной самостоятельности от господствующего класса. Оно вынуждало абсолютизм все чаще исходить в своей законодательной и практической деятельности не из сиюминутных интересов и выгод отдельных прослоек и групп дворянства, а из коренных интересов господствующего класса в целом, не останавливаясь при этом даже перед ущемлением тех или иных ближайших интересов и отдельных прав всего дворянства, что выразилось, в частности, в попытках законодательного ограничения личной, в том числе и судебной, власти всех помещиков над крестьянами. Все это сказывалось на положении российского крестьянства, в том числе на его правовом статусе. Этот статус во второй половине XVIII – первой половине XIX в. был весьма подвижен, а его эволюция сложной и противоречивой, отнюдь не сводимой к однонаправленному процессу последовательного сокращения крестьянских прав. В начале рассматриваемого периода в законодательстве по крестьянскому вопросу, преобладала ограничительно-запретительная линия. Затем начался процесс медленного и осторожного снятия отдельных типично феодальных ограничений и запретов и прямого расширения крестьянских прав, затронувший в большей степени государственных крестьян и коснувшийся частично крестьян дворцовой и помещичьей деревни. 18 Различия правового характера оказывали известное влияние на экономическое положение различных разрядов, на темпы, масштабы и степени имущественной и социальной дифференциации в государственной, удельной и помещичьей деревне, на крестьянскую психологию, классовую борьбу, объектом которой во второй половине XVIII – первой половине XIX века все чаще становилась сама суть феодально-крепостнической системы и ее правовые устои. По своей сущности и назначению российское феодальное право являлось важнейшим средством сохранения и укрепления наличной социальноэкономической системы, инструментом подавления крестьянства, удержания его в повиновении, в определяемых условиями феодального способа производства рамках. В этом своем качестве оно воспринималось крестьянством как чуждая ему, навязанная извне сила, ограничивающая возможности хозяйственной деятельности, принуждающая к выполнению нежелательных и обременительных обязанностей, к соблюдению установленных предписаний, угодных и выгодных господствующему классу, угрожающая в случае неповиновения суровыми санкциями. Это качество права особенно явственно проявилось именно во второй половине XVIII – первой половине XIX века – в пору дальнейшего нарастания социальных антагонизмов, интенсивной законодательной деятельности, укрепления и расширения правового барьера на пути борьбы народных масс. Однако правительственная политика и правовое регулирование крестьянской жизни никогда не сводились только к совокупности адресованных крестьянству обязывающих и запретительных норм. Наряду с ними на практике и в праве фиксировался или молчаливо допускался и определенный минимум крестьянских прав, дозволений. Без этого было бы невозможно более или менее нормальное функционирование крестьянского хозяйства, его воспроизводство, а следовательно, функционирование и самого феодального способа производства. Кроме того, наряду с нормами, регламентировавшими отношения крестьян с внешним миром – феодалами, правительственной администрацией, государством в целом, т.е. по социальной вертикали в праве, прежде всего в обычном, всегда содержались нормы, регулировавшие внутриклассовые отношения – среди самого крестьянства. Вследствие этого в России в изучаемый период имелось некоторое количество норм, представлявших определенную ценность для крестьянства, это прежде всего дозволительные нормы, а также нормы, ставившие некоторый заслон прямому произволу помещиков. Это, в свою очередь, порождало не совсем одинаковое отношение крестьянства к различным нормам позднефеодального российского права, предопределяло возможность и приводило на практике к борьбе крестьянства не только против права, но при определенных условиях за право, когда оно могло быть ими использовано в качестве какого-то заслона от прямого произвола и беззакония со стороны органов и администрации, некоторого гаранта более или менее нормального функционирования крестьянского хозяйства. Борьба крестьян не сводилось только к защите обычного права от вторжения права писаного или от помещичьего произвола. Во второй половине 19 XVIII – первой половине XIX в. особо важным объектом борьбы в сфере юриспруденции являлся сам статус крестьянства, закрепленный в законах. Для крестьян борьба за сохранение или изменение в лучшую сторону своего правового статуса была борьбой за определенную степень личной свободы, за возможность совершать определенный круг действий в экономической, бытовой и иных областях по своей воле и своему усмотрению. Вместе с тем это была борьба за ограничение и четкую фиксацию прав помещиков и государства в отношении крестьян, то есть, иными словами, за благоприятные условия, в которых существует и воспроизводится крестьянское хозяйство, личность непосредственного производителя материальных благ. Однако несходство правового положения наряду с различиями экономического свойства приводило на практике к тому, что различные разряды крестьянства в ходе социальной борьбы руководствовались несходными ближайшими интересами, выдвигали и преследовали различные цели, избирали неодинаковые объекты и направления борьбы. Для помещичьих и монастырских крестьян первостепенное значение имела борьба за личную свободу, против крепостного права, для государственных – против тех крепостнических черт, которые сближали их положение с положением помещичьих крестьян, за большую свободу хозяйственной деятельности, за землю, за снижение государственных налогов и повинностей, против злоупотреблений и произвола правительственной администрации. Соответственно значительные усилия помещичьих крестьян направлялись на борьбу за переход в государственные. Несходство правового положения сказывалось и в том, что в распоряжении различных разрядов имелся далеко не одинаковый арсенал средств борьбы. Сложные коллизии во взаимоотношениях крестьянства с государством возникали в годы нарастания внешней опасности для судеб страны. В ходе Отечественной войны 1812 г. крестьянство явило себя мощной патриотической силой, вставшей на защиту Отечества. Участие крестьянства в народных ополчениях и партизанских отрядах породило в его среде чувство гражданского и человеческого достоинства, а также надежду на освобождение от крепостничества. Отечественная война и у правительства вызвала соответствующую реакцию, когда оно вынуждено было и крестьян признать «сынами Отечества». Тем большее разочарование принесли народу последующие годы, когда и после изгнания Наполеона не изменился по существу правовой статус крестьянства. Нечто сходное имело место в годы Крымской войны. Но в то время существенно изменилась внутриполитическая обстановка, и царское правительство было поставлено перед необходимостью принять меры к освобождению крестьян от крепостничества. 20 2. Крестьянское земледелие Укрепление экономического влияния дворянства, быстрое расширение дворянского землевладения привели к разногласиям в вопросе о размерах земельных владений и права пользования ими. В 60-х гг. XVIII в. правительство приняло решение оставить за дворянами-землевладельцами все захваченные и освоенные ими земли. В 1765 г. по распоряжению Екатерины II была создана Комиссия о государственном межевании и издан Манифест о проведении Генерального межевания, согласно которому юридически закреплялось бесспорное владение помещиками землей в границах на 1765 г. Это привело к укреплению монополии дворянства на землю. Именно поэтому Генеральному межеванию подвергались районы империи, где давно распространено помещичье землевладение и где подавляющая масса сельского населения была закреплена (Центральный промышленный район – 66% всех жителей, Центральноземледельческий – 55 %, Озерный – 51%). Земельные угодия в материалах Генерального межевания разделялись на «усадебную землю», «пашню», «лес» и «неудобную землю». Межевание это впервые дало относительно точные и полные данные о размерах угодий и владений на большей части Европейской России. В целом с конца XVIII до начала XIX в. размеры пашни увеличивались с 12,3 до 74,4 млн. дес., а сенокосов – с 40 до 79 млн. дес. Резко вырос удельный вес пашенных земель на территории, освоенной в XVIII в., особенно в Новороссии, на юге Центрально-земледельческого района, Поволжье. Самой крупной группой землевладельцев на этой территории являлись государственные крестьяне (у них было 93 млн. дес., или 38% площади всех земель). На втором месте по численности находилась категория помещичьих крестьян. Они обрабатывали 81 млн. дес., или 34% всех земель. На всей же территории европейской части России (включая Украину, Белоруссию, Прибалтику) в руках помещиков на рубеже XVIII – XIX вв. находилось почти 121 млн. дес. земли. Помещичьи владения занимали 29% всей территории европейской части Российской империи. Особенно значительный удельный вес помещичьего землевладения оказался в районах старого освоения: Западном (80% всех территорий), Прибалтийском (68%), Центральном промышленном (66%), Северо-западном (66%). Второй крупной группой землевладельцев были государственные крестьяне. В их распоряжении имелось 108 млн. дес., или 26% всех земель. В 1858 г. в руках помещиков на той же территории находилось не менее 114 млн. дес. земли, из них примерно 38 млн. дес. было в пользовании 72 млн. душ помещичьих крестьян. Численность дворян, включая и безземельных, составляла в это время 464 тыс. человек. В личном хозяйстве у них было 76 млн. дес. земли. Приведенные данные показывают, что к концу XVIII в. землевладение помещичьих и государственных крестьян было примерно равным. В Центре, на 21 Западе и Юго-западе доминировало помещичье землевладение. На Севере и Северо-востоке преобладало государственное. Наиболее характерной чертой развития землевладения в России, начиная со второй половины XVIII и вплоть до середины XIX в., было дальнейшее вовлечение в хозяйственный оборот земель как в центре, так и на окраинах страны. Лишение церкви ее земельных владений, сопровождавшееся передачей крестьян в разряд государственных, означало укрепление позиций феодального государства и класса феодалов. Земли на окраинах страны осваивались трудом местного крестьянства, но крестьянства не крепостного, как в центре страны, а людей с более свободным личным правовым статусом – «государственных крестьян». И не случайно из центра крестьяне самовольно уходили на окраины и оставались там навсегда. Меры борьбы феодалов и государства с этими передвижениями были, как правило, нерезультативными. Во второй половине XVIII в. резко снизилась передача государственных земель частным владельцам, в результате чего в ряде районов (Нижнее Поволжье, Южное Приуралье, Северный Кавказ, Новороссия) увеличились размеры землевладения государственных крестьян. В первой половине XIX в. в условиях свертывания массовых пожалований новых земель помещикам и прекращения самовольных их захватов наметилась тенденция к сокращению масштабов и удельного веса помещичьего землевладения. В результате стихийного миграционного движения из Центра страны на ее окраины возникали районы преимущественного распространения землевладения государственных крестьян, сформировалось многонациональное государственное крестьянство. Опыт умелых землевладельцев помог исключительно быстро освоить необъятные просторы Приуралья, Поволжья, Предкавказья, Новороссии. В центральных районах империи, опутанных крепостными порядками, сохранилось господствующее положение помещичьего землевладения. Это тормозило развитие экономической жизни здесь, стимулировало бегство на окраины, резко снизились показатели расширенного воспроизводства и темпы общего прироста населения. Становление и развитие сельскохозяйственного производства всегда происходило с учетом природных условий, и было время, когда их назначение являлось определяющим. Однако экономическое развитие положило начало новому периоду в сельскохозяйственной жизни, когда природные условия оказываются эффективно действенными только в общей системе экономических отношений, имеющих в конечном итоге определяющую роль. В конце XVIII – первой половине XIX в. достаточно четко очерчивались специальные хозяйственные районы страны, в которых те или иные отрасли хозяйства занимали ведущее место и определяли как специфику сельского хозяйства, так и облик района. В центре Европейской России вокруг Москвы сложился Центральный промышленный район, в который входили Московская, 22 Владимирская, Тверская, Ярославская, Костромская, Нижегородская и Калужская губернии. Здесь сосредотачивалась основная часть промышленного производства страны, как крупного, так и мелкого. Неземледельческие занятия крестьянского населения играли значительную роль. К началу XIX в. он превратился в район, ввозящий хлеб. Льноводство, картофелеводство и животноводство преобладали над зерновым производством в сельском хозяйстве данного района. С юга к нему примыкал Центрально-черноземный район (Рязанская, Тульская, Воронежская, Тамбовская, Орловская, Курская губернии) - преимущественно земледельческий, со слабо развитой промышленностью, с барщинным помещичьим хозяйством, ориентирующимся на производство хлеба на продажу. Оба указанных района отличались наиболее высокой плотностью населения и наибольшим удельным весом помещичьих крестьян. Северный район включал в себя Вологодскую, Архангельскую и Олонецкую губернии с относительно низкой плотностью населения, соединившего занятия сельского хозяйства с охотой и рыболовством. Обилие лесов, сенокосов и пастбищных угодий способствовало развитию здесь мясомолочного хозяйства и лесных промыслов: удельный вес помещичьих крестьян был невелик, основная масса крестьян принадлежала казне и удельному ведомству. Северо-западный район (Петербургская, Новгородская и Псковская губернии) был связан с крупнейшим промышленным, культурным и административно-политическим центром страны и важнейшим портом на Балтике – СанктПетербургом. Это и определяло хозяйственный облик всего района, где с давних пор получили развитие мясомолочное хозяйство и льноводство. Прибалтийский (Эстляндская, Лифляндская и Курляндская губернии – Эстония и Латвия) и Литовский (Виленская и Ковенская губернии) районы характеризовались интенсивным земледелием, ориентирующимся на европейский рынок. Сельскохозяйственная продукция вывозилась через Ригу и Ревель. Южный степной район, или Новороссия (Бессарабская область, Херсон, Таврическая, Екатеринославская губернии, Область Войска Донского), с его плодоносными почвами и относительно редким населением привлекал сюда все возраставший поток переселенцев из Центральной России и Украины. Во второй половине XVIII – первой половине XIX в. это был район интенсивной колонизации и относительно свободного развития предпринимательского сельского хозяйства. Район отличался многонациональным составом населения. Помещичье хозяйство здесь играло незначительную роль или совсем отсутствовало. Огромные земельные пространства на первых порах позволяли вести экстенсивное сельское хозяйство – сначала животноводство, а потом и земледелие (зерновое). Сельскохозяйственная продукция района направлялась на европейские рынки через черноморские порты Херсон, Николаев и Одессу. Район Среднего Поволжья составляли Казанская, Симбирская, часть Самарской и Пензенкая губернии. Удельные и государственные крестьяне составили большинство населения этого района. Более половины удельных крестьян России с 30-х гг. XIX в. сосредоточилось в этот регионе. Районом интенсивной колонизации было Нижнее Поволжье (Саратовская, Астраханская, часть Са23 марской губернии). Хозяйственный облик Среднего и Нижнего Поволжья определяло производство зерна на продажу, а в Нижнем Поволжье – также скотоводство и рыбные промыслы. Образование хозяйственных районов страны являлось важным показателем роста производительных сил и общественного разделения труда. Немалое значение в формировании указанных районов имели и естественногеографические условия, однако все большую роль в XVIII – первой половине XIX в. стали играть внутренние факторы, вызванные закономерностями экономического развития, и в первую очередь ростом промышленности, торговли, неземледельческих промысловых занятий населения, ростом городского населения. За исследуемый период в стране оформилось и действовало более 200 новых городов, расширились внешние торговые связи. Хозяйственная специализация отдельных районов способствовала дальнейшему росту обмена между ними, развитию товарно-денежных отношений. Все это требовало развития путей сообщения, необходимых для сбыта разнообразной товарной продукции. В составе грузопотоков, идущих по Волге – крупнейшей транспортной артерии страны, первое место занимал хлеб, который направлялся из поволжских и Центрально-черноземных губерний в промышленные губернии и СанктПетербург. Одним из условий ведения крестьянского хозяйства было наделение землей. Во второй половине XVIII в. сельское население России составляло не менее 90%. По мере развития товарно-денежных отношений, особенно на стадии капиталистического уклада, все четче прослеживаются различные формы соединения промыслов с земледелием. Однако земледелие оставалось основной отраслью крестьянского хозяйства. Оно обеспечивало жизненные потребности крестьянской семьи, запросы крестьянских промыслов. Хлебопашество с определенным ассортиментом культур и животноводство ради жизненного воспроизводства распространяется и существует во всех районах России, и даже тех, где его ведению не способствуют природные условия. Распространяясь на все районы России, сельское хозяйство крестьян не могло оставаться на одном уровне в силу простого прироста населения, роста общественного разделения труда, развития рыночных связей, промыслов, промышленности. Сельское хозяйство меняет свою организацию и структуру. Отдельные отрасли его становятся товарными. Увеличивается удельный вес промыслов в экономике крестьянского хозяйства. Эволюция сельского хозяйства крестьян зависела от многих факторов: правового положения крестьянских категорий, экономического состояния районов, форм и степени эксплуатации, возможности крестьянина использовать землю и свой труд. Решающую роль для развития сельскохозяйственного производства крестьян имели факторы экономические, и прежде всего крестьянский надел. Обеспечение крестьян землей требует порайонного рассмотрения, ибо в пределах не только каждого района, но и отдельных губерний эти показатели сильно разнились. 24 По Центральному промышленному району средняя обеспеченность пашнями колебалась по всем губерниям от 3 до 3,5 дес. на 1 д.м.п. Здесь выделялась только Костромская губерния из-за включения в ее состав земель Заволжья со значительным количеством лесов (от 23 до 18 дес. на 1 д.м.п.). В Ярославской губернии средний надел крестьян к 1832 г. составлял 2,3 - 3,4 дес.1 В казенных имениях губернии были и практически безземельные селения. Так, в казенной Сигорской волости Угличского уезда к 1824 г. на 1 душу приходилось по 2,18 дес. земли. Леса в пользовании крестьян совсем не было, а дополнительные пашенные угодья они нанимали за 25 тыс.руб. По данным Подготовительной комиссии в государственной деревне Ярославской губернии в 1836 г. был установлен «большой недостаток земли»2. В результате секуляризации монастырских земель, поставившей предел расширению крестьянского землевладения, крестьянство активно обращается к торгам и промыслам и земельные наделы снижаются до 1 дес. на 1 д.м.п. Появляется предприимчивая крестьянская верхушка и безземельные бедняки. Теряют пашенную землю дворцовые и экономические крестьяне Костромской и Нижегородской губерний и также обращаются к промыслам. Пашни в селениях промышленного типа этих губерний в среднем на 1 д.м.п. не превышали 2 дес. и доходили до размеров 0,5 дес. и менее. Между тем на пропитание, не считая семян, необходимо 3 четверти3 зерна в год4. При наличии 3 душ м.п. в семье возможно отвести под озимые и яровые по 2 десятины. Норма высева ржи (озимое) – 8 – 12 четвериков5. При посеве по 10 четвериков на 1 десятину чистого сбора получится 40 четвериков (5 четвертей). Норма высева овса (яровое) – 3 четв. на 1 десятину. Урожай получится 12 четвертей. Общий урожай – 17 четвертей. Если в семье 3 души м.п. и 3 души ж.п., то на пропитание каждого приходится по 2,8 четв. при норме в 3 четв. А если надел пашни менее 2 десятин, то семью ожидает голод. В местах давнишнего земледелия с господством помещичьего хозяйства с развитием товарности уже в конце XVIII в. мало увеличивается надел крестьянина. Отвлечение крестьян к промыслам ослабляло борьбу за расширение землепользования. Товарные формы земледелия развивались за счет надельных массивов. В северных земледельческих уездах предел расширению надельных земель поставило государство запретными мерами, обеспечив неприкосновенность своего земельного фонда. Это было одной из задач проведения Генерального межевания. Освоение черноземов юга и юго-востока во второй половине XVIII в. в известной мере проходило с изначальным стремлением к расширенному воспроизводству в хозяйствах и феодалов, и крестьян. 1 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1589. Оп. 1. Д. 347. Л. 57. 2 ГАЯО. Ф. 100. Оп. 15. Д. 82. Л. 1-24. 1 четверть = 8 пудов крупы, т.е. 131,2 кг 4 Кеппен П.И. О потреблении хлеба в России. СПб, 1838. С. 4. 5 1 четверик = 0,12 четверти. 3 25 Общая площадь используемой земли в Центральном промышленном районе к концу XVIII в. понизилась с 55% до 45%. Пахотные земли в Северо-западном районе измерялись той же средней нормой, что и в Центральном промышленном районе (3,5 – 4 дес. на 1 р.д.). Средний уровень использования пахотных земель по всему району составил 52%, но средняя обеспеченность крестьян землей различалась по губерниям: в Псковской и Смоленской пашни приходилось от 1,25 до 7 дес. на 1 р.д. В Новгородской и Петербургской – общие наделы были выше за счет неудобных и лесных площадей, но пашни отводилось меньше. По Тверской губернии средний надел помещичьих крестьян, составлявших здесь 60% крестьянского населения, был 3 дес. пашни в 3-х полях. По губерниям этого района далеко не все надельные пашни крестьяне могли включать в хозяйственный оборот. Так, например, в Смоленской губернии из надельных пашен в 5 – 7 дес. на 1 р.д. распахивалось в 3-х полях около 1,8 дес. Не всегда размеры посевов зерновых были показателем степени интенсификации земледелия. В районах, где заметное место отводилось возделыванию технических культур, пашенные участки под зерновые были обычно невелики. Спрос Санкт-Петербурга на продукты сельского хозяйства сказался на удельном весе возделанных пахотных земель в крестьянском наделе. Крестьянством в этом районе обрабатывалось около 60% всего пашенного фонда. В различных уездах Новгородской губернии количество пашни на 1 д.м.п. колебалось от 2,9 до 7 десятин. В районах давнего хозяйственного освоения и определившейся специализации земледелия в ответ на рыночный спрос включались в хозяйственный оборот пашенные фонды. Товарный характер хозяйства в Рижской и Ревельской губерниях приводил к снижению обеспеченности крестьян пашней (2,8 дес. на 1 д.м.п.), а также к росту общего размера используемых пашен. Таким образом, в промысловых уездах крестьяне, отвлекаясь к торговопромысловым занятиям, не расширяли, а сокращали запашки. Средние размеры обрабатываемого крестьянского надела снижались и вследствие наступления феодалов и государства на крестьянскую долю земель. Товаризация их хозяйств на практике начиналась с роста обрабатываемых площадей. Фактически наблюдался рост использования надельных земель крестьянством. Следует полагать, что, с одной стороны, это объяснялось изменениями в деревнях демографической ситуации, а с другой – свидетельствовало о расширении зажиточным крестьянством своих хозяйств за счет деревенских земельных ресурсов путем аренды. Усиливалась социальная дифференциация, товарно-денежные отношения захватывали и крестьянское земледелие. Центрально-черноземный район во второй половине XVIII в. – это земледельческий район с отчетливо выраженным товарным характером. Размеры среднего крестьянского надела здесь колебались от 5 до 6 дес. пашни на 1 д.м.п. Пашенные наделы увеличивались за счет сенокосов и лесных угодий. Пашенные земли использовались крестьянством в этом районе более чем на половину. Размеры наделов по отдельным губерниям разнились. Это объяснялось еще не26 достаточной хозяйственной освоенностью отдельных территорий (юга Воронежской, Пензенской и Тамбовской губерний), а также принадлежностью крестьян к различным социальным категориям и связями их с промыслами. Экономические крестьяне пользовались наделами более 6 дес., дворцовые – около 13 дес., а средний надел составлял 5,4 дес. на 1 д.м.п. У крестьян, принадлежавших крупным владельцам (Голицыным, Шереметьевым, Воронцовым), земельные наделы составляли 8 - 10 дес. Это были, как правило, оброчные крестьяне, вносившие оброк с размера надела. В Среднем Поволжье обеспеченность пашней исчислялась в 6 – 7 дес. на 1 д.м.п., хотя в Нижегородской губернии в промысловых уездах размеры наделов составляли не более 3,5 дес. В уездах с земледельческим профилем преобладало барщинное крестьянство. Наделы крестьян Казанской и Саратовской губерний достигали 11 дес., в том числе 5,8 дес. пашни. Большой надел крестьяне получали здесь потому, что именно на землях Саратовской и Симбирской губерний помещичье освоение опережало их заселение крестьянами. К концу XVIII в. площадь посева у государственных крестьян исчислялась в 1,7 дес., у помещичьих – 1,9 дес. на 1 д.м.п. Природные условия, климат и почвы делали земледельческий труд в Северном районе особенно тяжелым. Самая высокая обеспеченность землей, пригодной для пашни (более 3 дес. на 1 д.м.п.) была в Олонецкой губернии. Однако промыслы существенно отвлекали жителей деревни, об этом свидетельствуют малые размеры пашни. Из общего душевого пашенного фонда здесь фактически обрабатывалась всего 1/3 (1 десятина в 3-х полях), то есть не более 30 % от размеров наделов. Вологодская губерния была более земледельческой, чем другие северные губернии. Засевали здесь в среднем не более 1,5 дес. на 1 д.м.п., что составляло в целом половину распашки надельных фондов. Развивалось животноводство. В Архангельской губернии, где особенности района сказывались сильнее всего, надельная пашня на 1 душу была 0,9 дес., из них распахивалось фактически 0,75 дес. в 3-х полях. Крестьянство здесь широко пользовалось правом производить расчистку лесных массивов, и расчистки длительное время не включались в надельное пользование. В первой половине XIX в. более интенсивно, чем во второй половине XVIII в., шел процесс дальнейшего сокращения крестьянских наделов. Он происходил в большей или меньшей степени у всех сословных категорий крестьянства, но в первую очередь, у помещичьих, и практически во всех указанных регионах России. Интересные расчеты о землепользовании помещичьих крестьян Центральной России были сделаны И.Д. Ковальченко1. Он установил, что уменьшение крестьянских наделов наиболее характерно было для районов с преобладанием барщинной системы и шло параллельно с расширением барской запашки. Доля 1 Ковальченко И.Д. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX в. М., 1967. 27 помещичьих посевов в барщинных имениях по Центрально-нечерноземному району увеличилась с 26 - 36 (в конце XVIII в.) до 54,7% к 1858 г., а по центрально-черноземному от 26 - 28 до 43,3%, то есть прирост составил в первом районе 52%, во втором – 62% к максимальному уровню конца XVII в. Таким образом, происходило не только относительное сокращение наделов, но и их абсолютное сокращение в результате наступления помещиков. Следует отметить, что при общей тенденции к абсолютному и относительному сокращению крестьянских наделов имели место факты увеличения крестьянского надельного землепользования, если в помещичьем имении были достаточные резервы земли для расширения барской запашки, не прибегая для этого к сокращению крестьянских наделов. В принципе помещику было невыгодно уменьшать крестьянский надел и тем самым подрывать основу, на которой держалось крепостное хозяйство. Лучше других были обеспечены землей государственные крестьяне. Однако в последние предреформенные десятилетия наблюдалась тенденция к сокращению их наделов. Процесс этот протекал с учетом внутренних и внешних обстоятельств и разнился по районам. Сокращение наделов за период с 1843 г. по 1857 г. произошло в 21 губернии из 37, главным образом в обжитых земледельческих центрах, в размерах от 0,5 до 1 дес. на 1 д.м.п. в 13 губерниях и от 1 до 4,5 дес. в 7 губерниях, а в Астраханской – до 10,5 дес. Средний размер надела государственных крестьян Ярославской губернии к 1837 – 1839 гг. составил 5,4 десятин. Но к 1858 г. наделы уменьшились до 3,3 - 3,7 десятин, размеры пашни также сократились1. Расширение наделов имело место в губерниях, государственные крестьяне которых были наименее обеспечены землей, находясь в состоянии бедности, и имели недоимочные долги. Это произошло в губерниях промышленной полосы и земледельческого Юга. В промышленных губерниях делалась ставка на крестьянские промыслы, восполнявшие недостаток средств существования за счет земледелия. Установленный для государственной деревни минимум – 5 десятин надела на 1 д.м.п. существовал только в 11 губерниях из 37: в приуральских, северных и южных степных, где у казны были значительные резервы земли для наделения крестьян. Со второй половины XVIII в. заметно развиваются новые формы крестьянского землепользования – покупка и аренда земли, поддерживаемые и законодательством. Процесс приобретения земли крестьянством в различных доступных для крепостной поры формах и размерах был в исследуемое время явлением постоянным. Так, изучение земельных тяжебных дел крепостных крестьян со своими помещиками в период проведения реформ 1861 г. выявило наличие у крестьян 104 447 тыс. десятин собственной земли, приобретенной ими на имя помещиков, которые теперь оспаривали эти земли у крестьян. Примечательно, что 60% этих земель приходилось на Центральный промышленный район и северо-западные губернии, хозяйство которых было сильнее втянуто в товарно-денежные отношения, и где у крестьян было больше 1 Статистический обзор государственных имуществ за 1858 г. СПб., 1861. С. 746-748. 28 возможностей приобрести землю покупкой. На основании указа 12 декабря 1801 г. к 1858 г. собственниками земли стали 268 473 казенных крестьянина, у которых числилось 1 113 281 десятин земли. Существенное значение имела для крестьян возможность пользоваться земельной арендой. Бедных она спасала от голода, состоятельным увеличивала возможность богатеть. В исследуемый период аренда земли крестьянами получила распространение, ее объектами являлись преимущественно помещичьи, а также крестьянские надельные и покупные земли. Сдача помещикам в аренду своих земель служила существенным источником дохода. Тысячи десятин сдавали в аренду крупные помещики: Воронцовы, Нарышкины, МусиныПушкины. Так, например, Воронцовы в 1801 г. за сдачу в аренду 3200 десятин земли получали в качестве арендной платы 12 862 руб. асс. Характерно, что земли сдавали крупные землевладельцы преимущественно промышленных губерний, как правило, не под отработки, а за деньги, ибо, располагая даровым крепостным трудом, помещики нуждались не в рабочей силе, а в деньгах. Сторонние заработки крестьян позволяли им арендовать землю за деньги. Арендаторами выступали и сельские общества, и отдельные крестьяне. Мирские оброчные статьи (земельные угодья, мельницы, рыбные ловли) были в непосредственном пользовании крестьянского общества. Они сдавались в аренду с торгов за оброчную плату и могли быть сняты каждым желающим. Администрация организовывала торги в собственных интересах: оброчные статьи поступали к тем, кто был щедр на взятки волостным головам и чиновникам. Снимать в аренду казенные оброчные статьи могли только зажиточные крестьяне, так как для заключения контракта требовалось предварительное внесение залога. Только в Ярославской губернии общий доход казны от оброчных статей составляли 7175 руб. 82 коп. в год1. Имела место и натуральная аренда, принимавшая своеобразные формы. Обычно крестьянин-арендатор, чаще оброчный, платил за аренду частью деньгами, частью в виде «помощи барщинным крестьянам» во время страдных работ. Ярославские помещики Сабанеевы в 20-х гг. XIX века сдавали своим же крестьянам 1660 десятин. Барщинные крестьяне за 1 дес. платили в год по 2 р. 50 к. сер., а оброчные – по 3 р. 33 к. и обрабатывали «в помощь» барщинным по 8 дней в году. Нередки были случаи и издольной аренды (крестьянин-арендатор отдавал помещику от 1/5 до 1/2 урожая). Имела место и принудительная аренда. Так, калужский помещик А.С. Меньшиков в надел своим 1880 крестьянам дал всего 2435 дес. земли, т.е. по 1,35 дес. на 1 д.м.п., включая все угодья. Это поставило крестьян перед необходимостью взять в аренду в том же имении за дополнительные повинности деньгами и работой 4574 дес. (по 2,54 дес. на душу). В крупных промысловых селениях, где крестьяне могли выгодно заниматься промыслами, а не земледелием, сложилась обычная практика – сдача ими своих наделов в аренду односельчанам или прихожанам из тех же вотчин. Если в промысловых селениях сдача наделов в аренду обусловливалась отвле1 РГИА. Ф. 1589. Оп. 1. Д. 347. Л. 57. 29 чением крестьян от земли, то в других вотчинах она вызывалась нуждой обедневших крестьян, не имевших сил обработать свой надел и попавших в кабалу к богатым односельчанам. И как показала жизнь, аренда земли, в отличие от покупки, была обременена различными кабальными формами. Уже в XVII веке в земледельческом центре России господствовало паровое зерновое трехполье, но наряду с ним применялись также подсека и перелог с множеством переходных между ними форм. В самом начале XVIII века отмечался поиск более эффективных приемов и способов восстановления убывающего естественного плодородия почвы. В земледельческой практике 30 – 50 гг. XVIII века наряду с трехпольем было уже четырехполье и пятиполье. В условиях трехполья многие владельцы хозяйства практиковали севообороты с клевером и бобовыми. В крестьянском хозяйстве правильного чередования полей на протяжении всего XVIII века не было, встречались перелог и подсека, особенно в северном и северо-западном районах, где помещики наступили на расчищенные и обработанные крестьянские земли. Нарушалась необходимая пропорциональность между пашнями и угодьями. По возможности удобрения вносились поочередно на все три поля. При трехпольном севообороте каждое поле должно удобряться раз в три года. А навоз как реальный единственный вид удобрения был крайним дефицитом. Обычно его хватало на удобрения земли один раз в 9 – 12 лет, иногда реже1. По мнению специалистов, надо внести 3 тыс. пудов органических удобрений (или 200 одноконных возов по 15 пудов), чтобы считать 1 дес. пашни «сильно» удобренной. Внесение 2,2 тыс. пудов (150 возов) считалось «средним», а 1,5 тыс. пудов (100 возов) – «слабым». Для хорошей подготовки поля под пшеницу надо более 400 возов2. Лучшим видом навоза считался овечий, коровий и козий. Для того чтобы навоз давал хороший результат, требовалось его годовая выдержка. В качестве удобрений употреблялась зола, для чего еще зимой по полям разбрасывали кучками связанный хворост, а весной, когда он подсыхал, перед запашной его сжигали, «не допуская, чтобы зола попала под дождь». Зольные удобрения применялись на глинистых почвах, а также на полях, засеянных просом, ячменем, гречихой и овсом. Существовала также практика удобрения полей болотным илом и лесным перегноем. В системе полевого хозяйства центральной России в XVIII в. ведущее значение имели традиционные зерновые культуры: рожь, овес, ячмень, пшеница – и бобовые: горох и чечевица. Наряду с этим начинают широко распространяться крупяные культуры: гречиха, просо, из злаковых – полба и ярица. В первой половине XIX в. к обычному ассортименту прибавились травы – клевер и тимофеевка. Травы сеяли как в помещичьих, так и в крестьянских хозяйствах. В основе зонального распределения полевых культур лежали два принципа – природно-географический и экономический. Размещение тех или иных культур, как правило, совпадало с их урожайностью или диктовалось надеждой 1 Милов Л.В. Природно-климатический фактор и особенности российского исторического процесса // Вопросы истории. 1992. № 4 – 5. С. 39. 2 Основание сельского хозяйства для северной полосы России. СПб, 1864. С. 18-19. 30 на таковую. Примером может служить полба, которая в XVIII в. перемещалась на юг и в Поволжье. Начиная с середины XVIII в. развивавшееся помещичье предпринимательство по винокурению немало способствовало замене пшеницы полбой во всех районах, и особенно в Центрально-черноземном районе. Полба для винокурения была выгоднее пшеницы. Преобладание полбы на черноземном юге и в Поволжье продолжалась вплоть до начала XIX в., когда возросший спрос на пшеницу в Одесском порту вновь сделал ее высокодоходной. Технические культуры (лен и конопля) в XVIII – начале XIX в. почти исключительно стали отраслью крестьянского хозяйства. Трудоемкие культуры невозможно было сделать доходными, базируясь на подневольном крепостном труде. Горох, бобы и репа к концу XVIII в. в связи с культивированием посевов картофеля начинают занимать более скромное место. Одной из мер борьбы с голодом явилось внедрение в 40-х годах XIX в. картофеля. Ведущая роль принадлежала Центральному, Прибалтийскому и Западному районам, где к 50-м годам XIX в. сосредоточилось более 60 % полей картофеля всей страны. По посевам картофеля в 1842 – 1860 гг. лидировала Тверская губерния (более 200 тыс. четв.), за ней следовали Московская (125 тыс.четв.) и Ярославская (99 тыс.четв.)1. Возрастала товарность земледелия. В начале XIX в. товарность земледелия равнялась 9 - 12 % валового сбора хлебов. Основными поставщиками хлеба на рынок были крестьяне, которые, особенно осенью, для уплаты податей продавали за бесценок и необходимый им для продовольствия хлеб. Общая масса продаваемого тогда хлеба составляла около 16 млн.четв. (140 млн.пудов). К середине XIX в. товарность хлеба достигла 18%, продавалось 38 млн.четв. (350 млн.пудов). Товарный хлеб в основном шел из Центрально-черноземного, Средневолжского и Юго-восточного районов. Хлеб поступал на продажу главным образом на внутренний рынок. Однако увеличился поток и хлебного экспорта в европейские страны. В первой половине XIX в. Россия заняла I место среди стран, вывозящих хлеб. XVIII – начало XIX в. в России – время зарождения и развития в недрах феодально-крепостного строя новых капиталистических отношений. Именно в этот период под влиянием все усиливавшегося общественного разделения труда и растущих товарно-денежных отношений помещики и крестьяне пытаются перестроить полевое хозяйство в направлении все большей его товаризации. Но насколько это удавалось им осуществить? Урожайность в этом плане являлась одним из самых веских показателей. С начала XIX в. до 40-х годов происходит некоторое повышение общего уровня урожаев, затем заметное снижение в 50-х, что, несомненно, было обусловлено тормозящим влиянием крепостничества. Но в отдельных регионах динамика урожайности проявилась по-разному: при заметном росте урожайности в Средне- и Нижне-волжском, Заволжском и Приуральском регионах наблюдалось падение ее в Центрально-черноземном, Прибалтийском, Западном и 1 Ковальченко И.Д. Указ. Соч. С. 289. 31 Юго-западном регионах, также в Смоленской губернии. Здесь крестьяне находились практически всецело на барщине, а кризис во второй четверти XIX в. поразил преимущественно барщинные хозяйства. Хотя в Поволжских губерниях помещики применяли преимущественно барщинную систему феодальной эксплуатации, удельный вес крепостного крестьянства здесь был относительно невелик – преобладали государственные и удельные крестьяне. Таким образом, крестьянское хозяйство испытало разнообразное воздействие со стороны феодально-крепостнической системы, а также изменяющихся социально-экономических условий. Обнаруживались черты неустойчивости экономического потенциала крестьянского двора, как во времени, так и по региону. Сказывалась принадлежность крестьян к той или иной категории. 3. Неземледельческие промыслы Земледелие как основное занятие крестьянства соединялось с многочисленными неземледельческими промыслами, которые играли существенную роль не только в крестьянском хозяйстве, но и в общем промышленном развитии страны. О значении мелкой крестьянской промышленности в дореформенной России говорят следующие показатели: по официальным данным к 50-м годам XIX в. стоимость продукции всей обрабатывающей промышленности (крупной и мелкой) составляла в среднем за год около 550 млн.руб.сер., при этом 2/3 этой продукции (384 млн.руб.) приходилось на долю мелкой крестьянской промышленности. Многие традиционные крестьянские промыслы, имевшие многовековую историю, наибольшее развитие получили в конце XVIII – начале XIX в. Это было связано с ростом общественного разделения труда, углублением хозяйственной специализации регионов, усилением обмена, в результате чего крестьянское хозяйство все более втягивалось в товарноденежные отношения и теряло свой натуральный характер. В 60-е годы XVIII – первой половине XIX в. разрушается натуральный характер крестьянского хозяйства, которое превращается в мелкотоварное, и в связи с этим развивается процесс социального расслоения крестьянства. Вот почему именно в этот период происходит особенно интенсивный рост крестьянской промышленности и развития в ней капиталистических отношений, углубление специализации отдельных селений и целых промысловых округов, особенно быстро развиваются неземледельческие промыслы, отход крестьянства. Наиболее широкое распространение получила мелкая крестьянская промышленность в губерниях Центрального промышленного района. Здесь практически в каждом селении крестьяне сверх земледелия имели и промысловые занятия. Было немало селений и целых округов, в которых неземледельческие промыслы играли главную роль в крестьянском хозяйстве, а в крупных промысловых селениях, обычно являвшихся центром этих округов, земледелие вообще отсутствовало. 32 Земледелие в Центральном промышленном районе не могло обеспечить крестьянам прожиточного уровня. Сдавленный малоземельем и бессильный возвратить истощенным землям утраченное плодородие, крестьянин нуждался в поисках дополнительных источников доходов. Как писал ярославский краевед П.А. Критский, «промыслы от бесхлебья пошли, бесхлебье их породило…»1. Большое значение в развитии промыслов имел довольно продолжительный (8 месяцев) период, свободный от полевых занятий. У крестьянина свободное время зимой «образует естественную основу для соединения земледелия с сельскими подсобными промыслами…»2. Промыслы Ярославской губернии принято делить на две группы: промыслы, обслуживающие водный транспорт (коноводный, бурлацкий, судовые работы), и промыслы по переработке сельскохозяйственного сырья (полотняный, маслобойный, овчинно-шубный, крахмало-паточный). Бурлачеством крестьяне занимались, как правило, из крайней нужды. Для большинства бурлаков, работавших всю навигацию, соединение земледелия с судоходными работами становилось практически невозможным. Поэтому они сдавали свой надел для обработки другим крестьянам, уплачивая до 30 руб.сер.3 Особый вид бурлаков составляли коноводы, обслуживавшие «верховый» путь, где сила людей заменялась конной тягой. Эти лошади обслуживали только разного рода барки, коноводная же «машина», с помощью которой двигались более крупные суда, требовала до 140 лошадей. Коноводы зарабатывали в год 33 руб.сер. с вычетом средств на питание, корм и ковку лошадей, чистого дохода оставалось 18 руб. 31 коп. Коноводы и бурлаки преимущественно объединялись в артели, заключая договоры с владельцами судов. Современники отмечали, что условия работы способствовали падению нравственности среди бурлаков и коноводов. Им приходилось работать в холоде и грязи, потом восстанавливать силы с помощью спиртного. Важно, что в бурлаки шла наиболее молодая, здоровая часть крестьян (20 - 30-летние составляли 50% работников, 16 - 40-летние – более 80% работников)4. Вторым человеком на судне (после водолива, отвечавшего за сохранность груза) был лоцман, правящий судном. К нему предъявлялись особые требования – добросовестность и трезвость. Чистый годовой доход лоцмана, имевшего своих лошадей, составлял 44 руб. 24 коп. сер., не имея лошадей лоцман за личный труд получал в год 28 руб.сер. Кроме прямых доходов лоцманы имели выгоды от частных сделок с коноводами. В конце 50-х годов XIX в. «хороший 1 Критский П.А. Наш край. Ярославская губерния – опыт родиноведения. Ярославль, 1907. С. 91. 2 Федоров В.А. Крестьянское движение в Центральной России. 1800 - 1860 гг. М., 1980. С. 62. 3 Вернадский И. Исследования о бурлаках // Журнал министерства внутренних дел. 1857. Ч. 23, кн. 4. С. 84. 4 Истомина Э.Г. Водные пути России во второй половине XVIII – начале XIX в. М., 1982. С. 81. 33 лоцман» за сезон мог заработать до 500 руб.сер.1 Вероятно, в этом случае речь идет о «передовых» лоцманах, которые по существу являлись подрядчиками. Ко второй группе промыслов относилась переработка сельскохозяйственного сырья. Связанные с ней неземледельческие занятия крестьян отличались разнообразием переходных форм: от ремесла до мануфактуры включительно. Наибольшее распространение получило мелкотоварное производство: в этой группе промыслов значительная часть крестьян располагала собственным сырьем. Сельское хозяйство являлось сырьевой базой для распространения овчинно-шубного, кожевенного, скорняжного промыслов. Со второй половины XIX в. часть мелких товаропроизводителей попадала в зависимость к скупщику, теряла свою самостоятельность, лишалась средств производства и переходила на положение наемных рабочих с наделом. Примерно с 40-х годов XIX в. торговое направление в Центральнонечерноземном районе приобретает крестьянское картофелеводство, особенно в Ярославской и Владимирской губерниях. Рост посевов картофеля вызвал к жизни новый для губернии вид промысла – картофеле-паточный. Более всего он был распространен в Ростовском уезде. С 1837 г. там действовало картофеле-паточное заведение казенного крестьянина д. Чучеры с производством 8 тыс.пудов на сумму 6800 руб. По сведениям губернского механика В.И. Мейшена, в 1853 г. из 41 картофеле-паточного предприятия в Ярославской губернии 21 принадлежало помещичьим крестяьнам, 14 – государственным, 5 – купцам2. Эти предприятия сбывали свою продукцию в Москву, Владимир, Петербург. На некоторых картофеле-паточных предприятиях перетирали картофель в муку силами семьи, на других нанимали рабочих. Семейный труд, особенно к началу 50-х годов XIX в., постепенно вытеснялся наемным. На крахмальных, паточных и других заведениях было занято к 1855 г. около 300 промышленных рабочих в Ярославской губернии3. Техническое оснащение предприятий оставалось примитивным, его основой были ручные терки. На предприятиях с числом рабочих более 3-х человек использовали конные терки, повышавшие производительность труда. По характеру производства эти предприятия представляли собой ремесленные заведения. Особенно замечательным по обширности было в Ярославской губернии железное дело. Железоделательная промышленность в указанное время была важнейшей отраслью промышленности России, а в железоделательной промышленности мелкая деревенская промышленность занимала первое место. «Кузнецу, что козлу – везде огород», - говорили в народе. И действительно, весь крестьянский быт требовал кузнеца: подковать коня, изготовить плуг и лемех, лопаты и грабли, гвозди. Почти каждое село и деревня имели своего кузнеца. Однако в ряде мест металлообработка выходила за рамки ремесла. Развитие в Ярославской губернии промыслов по обработке металла было связано с 1 Вернадский И. Указ. соч. С. 107. ГАЯО, Ф. 100, Оп. 15, Д. 151. Л. 67-97. 3 ГАЯО. Ф. 100. Оп. 15. Д. 151. Л. 31. 2 34 наличием стабильного спроса на продукцию, хотя использовалось привозное сырье. Со второй половины XVIII в. Ярославль стал играть важную роль в торговле уральским железом. Эти обстоятельства способствовали развитию железообрабатывающей промышленности среди крестьян. Мастера из казенных деревень Нечайки и Омачкина на сельскохозяйственной выставке 1846 г. в с. Боголюбово получили денежные награды за изготовленные топоры, долота, серпы и косы1. В 1859 г. крестьянам Ярославской губернии принадлежало более 50 железоделательных предприятий. Ярославская губерния по торговле железом играла важную роль в России, так как некоторые ярославские купцы, ведущие эту торговлю, имели заводы на Урале. Это способствовало распространению и упрочению различных железоделательных производств среди сельского населения. «Сплошной кузницей» современники называли РомановоБорисоглебский уезд, на некоторых «кузницах» которого изготавливали котлы для паровых машин. В селениях, расположенных по берегам Волги, более 10 тыс. крестьянских семей в зимнее время были заняты изготовлением гвоздей в своих кузницах2. Работы производились преимущественно семьями, иногда с участием женщин. Самой распространенной формой сбыта продукции была продажа готовых изделий скупщику на месте и последующая их перепродажа на дальних рынках. С XVIII в. скупщик все более переходил от простой скупки к организации работы деревенских мелких производителей на себя, закабаляя и разоряя их. Особенно усилился этот процесс в 40 – 50 гг. XIX в. с переходом деревенских кузнецов на привозное железо. Заработки кузнецов, особенно во второй четверти XIX в., опровергают привычное мнение о том, что «у кузнеца, что стукнул – то гривна». Одним из способов усиления эксплуатации было снижение «прикова», т.е. количества гвоздей, изготовленного из сэкономленного кузнецом железа. Норма производства гвоздей из фунта железа на- столько возрастала, что в конечном итоге кузнец не мог не только получить прикова, но вынужден был покупать железо на стороне. В 30-е годы XVIII в. кузнец на заработанные им деньги мог купить почти столько хлеба, сколько ему было необходимо для прокормления своей семьи. А с появлением на русском рынке в 50-е годы XIX в. заграничных гвоздей машинного производства бюджеты крестьян-гвоздарей стали быстро сокращаться. К концу 50-х годов XIX . гвоздари оказались на грани нищеты. Недельный заработок, по данным обследования хозяйств государственных крестьян, составлял 96 коп.3 Причинами низких заработков были ограниченность местного рынка, общее бесправие и кабальные условия сделок. 1 Трефолев Л. Указ.соч. С. 42. Крюков П. Очерк мануфактурно-промышленных сел европейской России, служащий текстом промышленной карты. СПб., 1853. С. 37. 3 Очерки экономической истории России. Первая половина XIX в. М., 1959. С. 112. 2 35 Старинным промыслом ярославских крестьян являлось ткачество холста и полотна. В виде домашней промышленности этот промысел имел повсеместное распространение, но торгово-предпринимательский характер он приобрел в Ярославском, Ростовском и Угличском уездах, где в начале XIX в. получило распространение ткачество на дому «от ярославских купцов», т.е. полотняный промысел превратился в составную часть капиталистической мануфактуры. Крупнейшим центром ткачества полотна и льноторговли являлось село Великое, принадлежавшее известным горнозаводчикам Яковлевым. Другими крупными центрами ткачества были села Вощажниково, Большое, Новое, Курба во владениях Шереметьевых и слобода Борисоглебская, принадлежавшая Паниным. Промышленный облик Московской и Владимирской губерний определяла текстильная промышленность, и ткацкие промыслы занимали преобладающее место в промысловой деятельности крестьян этих губерний. Ткачи-надомники, размотчики хлопчатобумажной пряжи и шелка, рассеянные по деревням и селам, уже на рубеже XVIII – XIX вв. теснейшим образом были связаны с капиталистической мануфактурой. Они же поставляли обученных работников для крупных текстильных фабрик Москвы, Подмосковья, Иванова, Шуи, Александрова – крупных центров производства текстиля в Центральном промышленном районе. Во Владимирской губернии особенно интенсивное развитие ткацкого промысла происходит в конце XVIII – первой половине XIX в. На базе промысла стали возникать капиталистические мануфактуры. Шел процесс социального расслоения промыслового крестьянства, из среды которого стали выделяться крупные мануфактуристы Гандурины, Грачевы, Куваевы, Ямановские, а также формировались кадры крестьян-ткачей. В 1836 г. во Владимирской губернии насчитывалось 51 тыс. ткацких станов и 69,7 тыс. ткачей. В 1844 г. уже 110,8 тыс. станов и 150 тыс. ткачей, преимущественно надомников (95,5%). Кроме ткачества в Московской и Владимирской губерниях получили большое распространение и другие разнообразные промыслы крестьян. В конце XVIII – начале XIX в. в связи с возросшей торговой и промышленной ролью Москвы значительно увеличился извозный промысел. Возраставший спрос Москвы на строительные материалы способствовал распространению множества кирпичных крестьянских «заводов», промыслов по изготовлению извести, добыванию камня и его обработки. Крестьяне также заготовляли для Москвы строевой лес, пиломатериалы, дрова, древесный уголь. Близость к Москве способствовала возникновению промыслов, обслуживавших самые разнообразные потребности города. В Московской губернии существовали селения, специализировавшиеся на печатании обоев, составлении химических реактивов, выделывании орденских лент и т.д. Во Владимирской губернии помимо ткачества широкое распространение получили строительный, сталеслесарный, кузнечный, овчинно-шубный промыслы и иконописание. Численность уходящих строительных рабочих особенно резко возросла в период восстановления Москвы после пожара 1812 г. 36 Одним из древних и специфических для Владимирской губернии промыслов было иконописание. Селение Палех, Мстера и Холуй Вязниковского уезда издавна были известны как крупные центры русского иконописания. В 1854 г. в с.Холуй числилось 1468 душ м.п., которые совершенно не занимались хлебопашеством. «Главное их занятие – иконопись. С малых лет до глубокой старости житель Холуя не расстается с кистью». В слободе Мстере накануне 1861 г. числилось 1167 душ м.п. Это было тоже непашенное селение, где большая часть жителей занималась торговлей и промыслами: иконописанием, литографированием лубочных картинок, резьбой по дереву, чеканкой окладов для икон. В промысловой деятельности костромских крестьян первенствующее место занимали лесные промыслы, в которых было занято более 1/3 промыслового населения губернии. Этому способствовали не только наличие обширных лесных массивов и сплавных рек, но и своеобразное условие феодальной эксплуатации крестьян: в надел крестьянам помещики нередко давали одни лишь лесные участки (леса здесь составляли более 9/10 земельных угодий), заставляя платить оброк не только деньгами, но и продукцией лесных промыслов. Даже барщинные работы часто крестьяне отбывали на лесоразработках помещиков. Продажа продукции лесных промыслов была важной статьей дохода в хозяйстве костромских помещиков. Наибольшее распространение лесные промыслы получили в Заволжских уездах губернии. Крестьяне этих уездов сплавляли лес, заготавливали дрова, строили барки, гнали смолу и деготь. Из среды крестьян-промысловиков выделились богатые лесопромышленники и скупщики лесных изделий. Второй важной отраслью крестьянских промыслов в Костромской губернии были производство льняной ткан, ткачество холста, полотна. Ткачество наиболее широко было развито в уездах, которые непосредственно примыкали к промышленноразвитой части Владимирской губернии, составляя единый «текстильный» район. На рубеже XVIII – XIX вв. крестьянское ткачество в этих уездах стало превращаться в составную часть капиталистической мануфактуры, а занимавшиеся этим промыслом крестьяне – в надомников. В то время среди костромских крестьян было распространено ткачество тонкого полотна, известного не только в России, но и за рубежом. Во второй четверти XIX в. полотняное производство в Костромской губернии стало сокращаться, не выдерживая конкуренции хлопчатобумажного. По деревням и селам стало быстро распространяться ткачество миткаля, а холсты и полотна стали исключительно домашним занятием женщин, большей частью для домашних нужд. Здесь мы наблюдаем любопытное явление: развитие конкурирующей отрасли промышленности не только сокращало, но и низводило на более низкую ступень другую, традиционную отрасль промышленности. В 50-х годах XIX в. ткачеством в Костромской губернии было занято 40,8 тыс. крестьян, из них 34 тыс. (84%) являлись надомниками. Юго-восточную часть Центрального промышленного района составляла Нижегородская губерния. Промышленный облик ее и промысловых занятий 37 крестьян определяли металлообработка, деревообработка и кожевенная промышленность. Ведущее место в металлообработке принадлежало Павловскому сталеслесарному району в Горбатовском уезде. В середине XIX в. этот район включал в себя более 120 селений, в которых промыслами было занято 17,2 тыс.человек. Здесь была на лицо капиталистическая по своей сути промышленность на уровне не только мелкого товарного производства, но и мануфактуры. Традиционной для Нижегородского края являлась кожевенная промышленность. Ранее она сосредотачивалась преимущественно в Нижнем Новгороде, Арзамасе, Городце, а в XVIII в. «переселилась» из города в деревню, став одним из важнейших промыслов крестьян. Дело в том, что связь крестьянинакожевника с земледелием позволяла ему успешнее конкурировать с ремесленником-горожанином, при этом сырье для кожевенного промысла давало тоже крестьянское хозяйства. В этом промысле преобладали мелкие мастерские с 3 5 работниками, наемный труд соединялся с семейным, но командное положение в промысле занимали торговцы-скупщики, которые скупали готовую продукцию и им же поставляли сырье. Тверская и Калужская губернии представляли собой «периферию» промышленного центра. Через Тверскую губернию проходили важные водные и сухопутные пути, соединившие Москву и Петербург. Из Тверской губернии шли большие партии рабочих на строительство железных дорог, нередко по контракту между помещиками и подрядчиками. Основная масса калужских крестьян была занята в сфере обслуживания нужд транспорта и транзитной торговли: в бурлачестве, коноводстве, других «судовых работах», в извозе, судостроении. В северо-восточных уездах Калужской губернии, примыкавших к Московской губернии, преобладало ткачество полотна и сукна. С 20-х годов XIX в. начало быстро распространяться бумаготкачество, которое вытеснило полотно и сукно. Командное положение в этом промысле заняли московские купцы, среди которых особенно выделяется фигура М.Я. Рябушинского, выходца из калужских крепостных крестьян, основателя известной династии фабрикантов. В середине XIX в. он имел в Калужской губернии десятки раздаточных контор, раздававших пряжу по деревням на 40 тыс. ткацких станов. В других регионах страны неземледельческие занятия крестьян играли гораздо меньшую роль, чем в губерниях Центрального промышленного района, однако и там существовало немало селений и даже промысловых округов, где земледелие отступало на второй план. В Черноземном центре крестьянские неземледельческие промыслы были сравнительно широко развиты в северных уездах Тульской и Рязанской губерний, тяготевших к промышленному центру. Здесь были развиты текстильные промыслы как в виде ткачества на дому, так и еще более в виде отхода крестьян на фабрики и мануфактуры Москвы. Преобладающее значение среди крестьянских промыслов, имевших торговое направление в земледельческой полосе России, имела обработка продукции сельского хозяйства, в особенности животноводства. В губерниях этой полосы 38 возникло значительное количество суконных, кожевенных, салотопенных, мыловаренных, свечных и прочих мелких крестьянских заведений, производство которых было рассчитано на рынок. Это было типичное мелкое товарное производство со слабым применением наемного труда, но уже подчиненное откупщику. Крупные торгово-промышленные селения выступали в роли центров закупки сырья и сбыта готовой продукции данного промысла. Таким образом, формирование промысловых округов было связано с переходом мелкого товарного производства в сфере крестьянских промыслов к капиталистическому, с процессом складывания капиталистической мануфактуры. Заключение В изучаемый период произошло разрешение некоторых частных вопросов о положении крестьян как одного из классов российского общества, было предпринято несколько попыток пересмотра законодательства о крестьянах в целях постепенной подготовки к отмене крепостного права. В конце XVIII – первой половине XIX в. политика государства по отношению к крестьянскому вопросу носила продворянский характер, и весь спектр предпринятых изменений в правовом положении крестьян указывает на то, что они определялись не интересами деревни, а ходом социально-экономического развития страны. В изучаемый период не произошло значительных изменений в распределении земельного фонда: большая часть земли по-прежнему находилась в собственности господствующего класса. Покупка и аренда земли носила преимущественно потребительский характер. Уровень зернового хозяйства в целом оставался застойно низким и в большинстве губерний не обеспечивал потребности крестьянского хозяйства. Важной чертой экономики российской деревни были широко распространенные неземледельческие промыслы. Через развитие промыслов происходило вовлечение крестьян в товарно-денежные отношения, отрыв от земледелия. В среде промысловиков складывались предпосылки социального расслоения. Неземледельческая деятельность крестьян наглядно продемонстрировала направление изменения в социальной структуре деревни. На одном полюсе выделялись владельцы предприятий, на другом – наемные рабочие. Традиционные возможности ведения хозяйства исчерпали себя и требовали разрушения натурального хозяйства. В то же время вызревание новых экономических отношений подрывало основы феодального способа производства. Это противоречие и явилось основным проявлением кризиса феодальной системы. 39 Оглавление ВВЕДЕНИЕ................................................................................................................. 3 1. ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО ПО КРЕСТЬЯНСКОМУ ВОПРОСУ........................................................................ 7 2. КРЕСТЬЯНСКОЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ.................................................................. 21 3. НЕЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКИЕ ПРОМЫСЛЫ ..................................................... 32 ЗАКЛЮЧЕНИЕ ....................................................................................................... 39 Борисова Алина Владимировна Крестьянство России в конце XVIII – первой половине XIX в. Учебное пособие Редактор, корректор А.А. Аладьева Компьютерная верстка Л.А. Кузьмичевой Лицензия ЛР № 020319 от 30.12.96. Подписано в печать 20.04.2000. Формат 60х84/16. Бумага тип. Усл. печ. л. 2,32. Уч.-изд. л. 2,72. Тираж 100 экз. Заказ Оригинал-макет подготовлен в редакционно-издательском отделе ЯрГУ. Отпечатано на ризографе. Ярославский государственный университет 150000 Ярославль, ул. Советская, 14 40
