Источники уголовного права
реклама
Министерство образования и науки Российской Федерации Омский государственный университет На правах рукописи Бибик Олег Николаевич ИСТОЧНИКИ УГОЛОВНОГО ПРАВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук Научный руководитель: кандидат юридических наук, доцент Дмитриев О.В. Омск 2005 2 СОДЕРЖАНИЕ Введение .............................................................................................................. 3 Глава 1. Понятие источника уголовного права ......................................... 10 § 1. Теоретические основы определения понятия источника права .............. 10 § 2. Источники норм уголовного права............................................................. 32 § 3 Категория социальных источников уголовного права .............................. 53 Глава 2. Система источников уголовного права ....................................... 72 § 1. Акты уголовного и иных отраслей законодательства .............................. 72 § 2. Место источников международного права в системе источников уголовного права ................................................................................................. 111 § 3. Проблема признания источниками уголовного права актов Конституционного Суда РФ, постановлений Пленума Верховного Суда РФ ........................................................................................... 127 Глава 3. Отдельные факторы, определяющие содержание уголовно-правовых норм ................................................................................ 151 § 1. Роль судебной практики и науки уголовного права в формировании и реализации норм уголовного права................................................................ 151 § 2. Влияние источников иных отраслей права РФ, иностранного и международного права на содержание норм уголовного права РФ ........... 175 Заключение .......................................................................................................... 196 Список использованных источников ............................................................... 201 3 ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы исследования. Понятие "источник права" является одним из фундаментальных в общей теории права. Данное утверждение справедливо и в отношении понятия источника уголовного права, непосредственно связанного с решением основных теоретических и практических вопросов уголовного права. Формирование неточных подходов к изучению проблемы понятия источника уголовного права может повлечь серьезные негативные последствия, в том числе возникновение неверного представления о содержании и порядке реализации уголовно-правовых норм. Исследование источников уголовного права осложняется тем, что понятие "источник права" остается в значительной мере неясным, в науке отсутствует общепринятая его трактовка. Как следствие, недостаточно изучено и понятие источника уголовного права. В уголовном праве долгое время господствовала точка зрения, согласно которой единственным источником уголовного права выступал только Уголовный кодекс. В результате основным объектом исследования стал УК, его структура, из поля зрения выпали иные источники, содержащие большое количество норм уголовного права. Между тем есть основания полагать, что УК — основной, но далеко не единственный источник уголовного права. В настоящее время существуют предпосылки для пересмотра подходов к понятию источника уголовного права. В постсоветский период в России произошли определенные преобразования в социальной, экономической и политической сферах жизни общества. В результате сформировалась качественно новая законодательная база, анализ которой дает основания полагать, что перечень источников отечественного уголовного права претерпел изменения. Современная российская правовая система все больше интегрируется в международную правовую систему, что требует разработки концептуально нового механизма взаимодействия международного и отечественного права, в том числе уголовного, особенно в вопросах, касающихся определения круга его источников. 4 Следует рассмотреть вопрос о возможности использования в Российской Федерации зарубежного опыта построения системы источников уголовного права, анализ которого показывает, что в основном данная система является многоэлементной. Подобные выводы позволяют утверждать, что объективно назрела необходимость рассмотрения вопроса о расширении перечня источников уголовноправовых норм. Недостаточным является уровень разработки проблемы факторов, влияющих на формирование и реализацию уголовно-правовых норм, т.е. источников уголовного права, называемых в общей теории права материальными, социальными и т.п. Указанная проблема также нуждается в разрешении. Цель и задачи исследования. Цель настоящего диссертационного исследования заключается в определении понятия источника уголовного права, построении системы данных источников, установлении роли и значения факторов, влияющих на формирование и реализацию уголовно-правовых норм. В соответствии с указанной целью в настоящем диссертационном исследовании ставились и решались следующие задачи: 1) проанализировать существующие подходы к понятию источника права и определить на его основе понятие источника уголовного права; 2) рассмотреть проблему отнесения к числу источников уголовного права тех явлений правовой действительности, которые фактически признаются государством; 3) построить систему источников уголовного права, установить взаимосвязь между ними; 4) рассмотреть элементы системы источников уголовного права, в том числе акты уголовного и иных отраслей законодательства, определить место источников международного права в системе источников уголовного права, изучить проблему, касающуюся признания источниками уголовного права актов Конституционного Суда РФ, постановлений Пленума Верховного Суда РФ; 5) проанализировать роль и значение факторов, влияющих на формирование и реализацию уголовно-правовых норм, рассмотреть отдельные из ука- 5 занных факторов, в том числе судебную практику, науку уголовного права, источники иных отраслей законодательства РФ, иностранного и международного права. Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются правоустановления, связанные с регулированием уголовно-правовых отношений, а также процессы формирования и реализации уголовно-правовых норм. Предмет исследования составляют нормативные правовые акты РФ, в том числе Конституция РФ, уголовное законодательство, другие нормативные правовые акты РФ, решения Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ, источники международного права, отдельные факторы, влияющие на формирование и реализацию уголовно-правовых норм. Степень разработанности темы и теоретическая основа исследования. Общетеоретической основой настоящего диссертационного исследования послужили работы таких ученых, как С.С. Алексеев, Н.Л. Гранат, Р. Давид, С.Л. Зивс, Н.М. Коркунов, В.Н. Кудрявцев, В.В. Лазарев, И.И. Лукашук, Г.И. Муромцев, А. Нашиц, А.С. Пиголкин, В.М. Сырых, Л.И. Спиридонов, А.Ф. Черданцев, Л.С. Явич и др. В рамках теории уголовного права настоящее диссертационное исследование базируется на трудах Я.М. Брайнина, М.С. Гринберга, А.В. Грошева, Н.Д. Дурманова, И.И. Карпеца, М.И. Ковалева, Н.М. Кропачева, Л.Л. Кругликова, Н.Ф. Кузнецовой, А.В. Мадьяровой, А.В. Наумова, Н.И. Пикурова, Н.С. Таганцева, М.Д. Шаргородского и др. Следует отметить, что на современном этапе проблема источников уголовного права нашла отражение в научных трудах В.П. Коняхина, К.В. Ображиева, С.С. Пирвагидова, Ю.Е. Пудовочкина, Ю.В. Трунцевского, О.Н. Шибкова. Работы названных ученых также были использованы в процессе подготовки настоящего диссертационного исследования. Методология и методика исследования. Методологическую основу настоящего диссертационного исследования составили диалектический, логический, конкретно-социологический, сравнительно-правовой, юридический и ряд других методов научного познания. формально- 6 В целях решения поставленных выше задач были проанализированы федеральные законы и законопроекты, предполагающие внесение изменений и дополнений в УК РФ, а также правовые акты судебных органов, в том числе решения Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и других судов общей юрисдикции. В процессе исследования были опрошены работники органов законодательной и исполнительной власти Омской области, участвующие в подготовке проектов нормативных правовых актов; судьи, работающие в системе федеральных судов общей юрисдикции; научные работники, занимающиеся проблемами теории права. Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем впервые в российской научной литературе комплексно рассматривается проблема источников отечественного уголовного права, определяется их круг с учетом современного состояния уголовного права, устанавливается роль и значение факторов, которые влияют на формирование и реализацию уголовноправовых норм. Научную новизну диссертационного исследования определяют также основные положения, выносимые на защиту: 1. Источники уголовного права могут быть разделены на две группы: а) источники в узком смысле слова, т.е. источники уголовно-правовых норм; б) источники в широком смысле слова, т.е. социальные источники уголовного права. 2. Под источником норм уголовного права следует понимать явление правовой действительности, облеченное в определенную форму, признаваемое государством, содержащее уголовно-правовые нормы либо их элементы, регулирующие уголовно-правовые отношения в Российской Федерации и относящиеся к ее правовой системе. 3. Результаты исторического анализа свидетельствуют о том, что в России до 90-х годов XX века существовала множественность источников норм уголовного права. Ограничение перечня этих источников одним нормативным правовым актом впервые предпринято в УК РФ 1996 г. Данное ограничение не соблюдается 7 в действительности и не соответствует потребностям уголовно-правового регулирования. 4. Источники норм уголовного права можно разделить по способу их признания государством на следующие виды: а) формально признаваемые государством (УК РФ); б) фактически признаваемые государством (иные акты уголовного законодательства; акты других отраслей законодательства; решения, принятые на референдуме Российской Федерации; акты законодательства Российской Федерации военного времени; источники международного права; решения Конституционного Суда РФ; постановления Пленума Верховного Суда РФ). 5. Уголовное законодательство РФ включает в себя: 1) УК РФ 1996 г., в том числе его редакции, содержащие исключенные или измененные положения, которые применяются в отношении общественно опасных деяний, совершенных во время их действия; 2) уголовные законы, которые вносят изменения и дополнения в УК РФ 1996 г. и обладают обратной силой; 3) УК РСФСР 1960 г., иные нормативные правовые акты, которые применяются в отношении общественно опасных деяний, совершенных до принятия УК РФ 1996 г.; 4) Федеральный закон от 13 июня 1996 г. № 64-ФЗ "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации"; 5) постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации об объявлении амнистии; 6) постановления Правительства РФ, принятые в целях реализации положений ст.ст. 228, 2281, 229, 231, 260 УК РФ. 6. Социальными источниками уголовного права следует считать явления, влияющие на возникновение уголовно-правовых норм, определяющие содержание данных норм как в момент их создания, так и в момент реализации. 7. Социальные источники уголовного права могут быть классифицированы следующим образом: а) объективные (общественные отношения в различных сферах, источники, содержащие социальные (за исключением уголовно-правовых) 8 нормы, правоприменительная (в том числе судебная) практика, наука уголовного права и др.); б) субъективные (сознание, подсознание, иные психические явления). 8. Социальные источники уголовного права оказывают определяющее влияние на процесс формирования и реализации уголовно-правовых норм, в том числе обусловливают смысл данных норм, формируют представление у правоприменителей о содержании применяемых ими уголовно-правовых норм. Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Значение результатов настоящего исследования состоит в том, что данное в нем определение понятия источника уголовного права позволяет более точно установить круг таких источников. Предложенное построение системы источников уголовного права дает возможность получить полноценное представление об отрасли уголовного права и порядке реализации норм уголовного права. Результаты произведенного в диссертационном исследовании анализа факторов, влияющих на процесс формирования и реализации уголовноправовых норм, позволяют определить значение и роль названных факторов в уголовном праве, установить тесную взаимосвязь уголовного права и иных правовых и социальных явлений, которая, безусловно, должна учитываться в практике регулирования уголовно-правовых отношений. Содержащиеся в диссертационном исследовании выводы могут быть использованы при дальнейшей научной разработке проблемы источников уголовного права, в решении спорных вопросов применения уголовно-правовых норм, в преподавании дисциплин, предусматривающих изучение отрасли и науки уголовного права. Апробация результатов исследования. Отдельные положения диссертационного исследования освещались автором на научной конференции "Международные юридические чтения" (Омск, 17-18 апреля 2003 г.), Международной научно-практической конференции "Международное и национальное уголовное законодательство: проблемы юридической техники" (Москва, 29-30 мая 2003 г.), Международной научно-практической конференции "Третьи Мартенсовские чтения: современные проблемы международного гуманитарного права" (СанктПетербург, 9-10 октября 2003 г.), межвузовском научном семинаре "Право и по- 9 литика: история и современность" (Омск, 25 марта 2003 г.). Результаты исследования были использованы диссертантом в законотворческой практике во время работы в Министерстве государственно-правового развития Омской области, в том числе при подготовке отзывов Губернатора Омской области на проекты федеральных законов, предусматривающие внесение изменений и дополнений в УК РФ. Ряд положений диссертации использован в учебном процессе на юридическом факультете Омского государственного университета в рамках преподавания дисциплин "Уголовное право Российской Федерации", "Международное гуманитарное право", "Религия и уголовное право", "Зарубежное уголовное право". По теме диссертации опубликовано девять научных статей. Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, объединяющих восемь параграфов, заключения, списка использованных источников. 10 ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ ИСТОЧНИКА УГОЛОВНОГО ПРАВА § 1. Теоретические основы определения понятия источника права В целях исследования понятия "источник уголовного права" необходимо установить содержание понятия "источник права". Эта задача в значительной мере осложняется тем, что учеными разработаны разнообразные подходы к понятию источника права. Можно отметить следующие существующие по этому поводу в науке точки зрения. Прежде всего, традиционно выделяются материальные и формальные источники права, т.е. понятие "источник права" рассматривается в двух аспектах: 1) в широком смысле — как причины и закономерности правообразования, генезиса (происхождения) права; 2) в узком смысле — как способ закрепления и существования норм права, источник, из которого субъект права их черпает1. А.Ю. Калинин и С.А. Комаров, отмечают, что понятие "источник (форма) права" понимается в теории права в следующих аспектах: 1) в материальном смысле как экономические, социальные условия жизни общества, определяющие государственную власть и выступающие правообразующей силой общества; 2) в идеологическом смысле как совокупность идей, правового сознания, концепций, политико-правовых воззрений и т.п.; 3) как способ внутренней структуризации и закрепления правовых велений в виде внутренней формы права; 4) в формально-юридическом значении как совокупность способов возведения в закон воли политических сил, стоящих у власти; 5) как источник познания права (исторические памятники права, данные археологии и т.д.)2. Существуют сходные суждения об источниках права, предполагающие отнесение к их числу некоторых из вышеперечисленных явлений3. 1 См.: Гранат Н.Л. Источники права // Юрист. — 1998. — № 9. — С. 6; Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права. — М.: Зерцало, 2004. — С. 1; Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Часть Общая.— Тула: Автограф, 2001. — Т. I. — С. 119, 129; Шаргородский М.Д. Уголовный закон // Избранные работы по уголовному праву. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — С. 120; Юридический энциклопедический словарь. — М., 1984. — С. 133. 2 См.: Калинин А.Ю., Комаров С.А. Форма (источник) права как категория в теории государства и права // Правоведение. — 2000. — № 6. — С. 3. 3 См.: Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. — СПб.: Лань, 2001. — С. 172; Теория права и государства: Учебник для вузов / Под ред. Г.Н. Манова. — М.: БЕК, 1995. — С. 143; Муромцев Г.И. Источники права (теоретические аспекты проблемы) // Правоведение. — 1992. — № 2. — С. 24- 25. 11 Под самостоятельными источниками права в науке также было предложено понимать: 1) генетический источник права (способ бытия людей, обусловленный двуединой биосоциальной природой человека); 2) политический источник права (государство); 3) источники происхождения правовых норм в генетическом смысле (нормы морали, религиозные нормы, положения естественного права, заимствованные нормы зарубежного уголовного законодательства, нормы международного права, реалии социально-экономического бытия общества, которые вызывают к жизни уголовно-правовые нормы); 4) нравственные источники права (в основном религиозные); 5) международно-правовые источники права; 6) силы, творящие право (воля Бога, народная воля, правосознание, идея справедливости, государственная власть); 7) материалы, положенные в основу законодательства (например, римское право как источник для германского права)1. Такое многообразие мнений в основном вызвано различиями в подходах к понятию права как социального регулятора2. Но все же, как мы видим, исследователи при всей оригинальности взглядов зачастую рассматривают в качестве источников права сходные явления. Обобщение существующих точек зрения на проблему источника права привело ученых к мысли, что под ним понимается: 1) фактор, из которого проистекает право, источник познания права; 2) основа, из которой происходит право; 3) то, что содержит право, под которым понимаются нормы, установленные или закрепленные на определенном этапе господствующим классом; материальные условия жизни общества; 4) форма или способ образования, возникновения и выражения нормы права, то, из чего проистекает обязательная сила нормы права3. Между тем такая классификация не в полной мере охватывает всю палитру мнений на проблему источника права. 1 См.: Проблемы общей теории права и государства / Под ред. В.С. Нерсесянца. — М.: Норма, 2001. — С. 265; Общая теория права и государства / Под ред. В.В. Лазарева. — М.: Юристъ, 2000. — С. 172; Гурова Т.В. Актуальные проблемы теории источников права: Дис… канд. юрид. наук. — Самара, 2000. — С. 8, 105; Уголовный закон. Преступление. Уголовная ответственность / Отв. ред. И.Я. Козаченко. — Екатеринбург, 1991. — С. 56; Наумов А.В. Источники уголовного права // Уголовное право: новые идеи. — М., 1994. — С. 4. 2 См.: Калинин А.Ю., Комаров С.А. Указ. соч. — С. 5; Улетова Г.Д. Источники исполнительного права Российской Федерации // Законодательство. — 2003. — № 5. — С. 70. 3 См.: Бошно С.В. Соотношение понятий источник и форма права // Юрист. — 2001. — № 10. — С. 19. 12 Проведенный анализ научной литературы показывает, что в основном в качестве источника права рассматривается: 1) явление, из которого проистекают нормы права, явление, порождающее данные нормы; 2) явление, посредством которого познаются нормы права; 3) явление, посредством и на основе которого создаются нормы права; 4) явление, которое выступает формой выражения норм права и содержит их. Очевидно, что понятие источника права не должно иметь столько значений, его содержание должно быть более ограниченным и функциональным. Исследование взглядов, касающихся понятия источника права, приводит к мысли, что в одних случаях оно отождествляется собственно с понятием источника (материальные источники права и т.д.), в других — с понятием формы (источник права в формальном, юридическом смысле). Между тем не следует смешивать указанные категории: источник характеризует происхождение явления, его "производящее начало", тогда как форма характеризует способ организации содержания, его внешнее проявление 1. Для выяснения смысла слова "источник" достаточно обратиться к словарю С.И. Ожегова, где под этим понятием предлагается рассматривать то, что дает начало чему-нибудь, откуда исходит что-нибудь2. Таким образом, источник — явление, которое в рамках причинно-следственных отношений непосредственно порождает другие явления. В связи с этим необходимо признать источниками права все явления, способствующие возникновению нормы права. Вместе с тем указанный выше подход не в полном объеме отражает специфику понятия "источник права", исходя из его функции в теории права. А. Нашиц отмечает, что существуют две концепции источников права: 1) генетическая, в рамках которой изучаются факторы, служащие причиной появления правовых норм; 2) гносеологическая, ориентирующаяся на вскрытие того, что помогает выявлять правовой характер правил поведения3. Следует согласиться с данным автором в том, что, наряду с социальными источниками права (реальные источники, источники конструирования права, "данность" права, социологический субстрат нормы и т.д.), существуют также формальные источники права4. 1 См.: Калинин А.Ю., Комаров С.А. Указ. соч. — С. 4. См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. — М., 1988. — С. 209. 3 См.: Нашиц А. Правотворчество. Теория и законодательная техника. — М.: Прогресс, 1974. — С. 8. 4 Там же. — С. 8, 9. 2 13 Источник права — понятие, которое должно определяться, прежде всего, с учетом реализуемых им функций. В рамках функционального подхода мы предлагаем таковыми считать установление круга явлений, содержащих нормы права, а также иных явлений, влияющих на формирование и реализацию указанных норм, определяющих их сущность. Поэтому есть основания считать, что под источниками права необходимо понимать: 1) в широком смысле слова — факторы, которые оказывают влияние на формирование и реализацию норм права; 2) в узком смысле слова — явления, в которых содержатся нормы права. В качестве источника права вряд ли может рассматриваться явление, которое помогает в познании норм права, содержит информацию о них. Процесс познания норм права требует овладения различной информацией, содержащейся, например, в философии, истории, психологии и т.д. Между тем подобный подход лишает нас возможности в большинстве случаев разграничить источники познания именно права и качественно иных явлений. Придание подобного смысла понятию источника права означало бы необоснованное расширение предмета, которым занимается юридическая наука, за счет других наук. Тезис о том, что государство является политическим источником права, вызывает у нас сомнение1. Норма права может быть создана и без участия государства, которое осуществляет только ее санкционирование. Кроме того, государство не является политическим источником права только на том основании, что оно издает нормы права. Издавая нормы права, государство удовлетворяет потребности, возникающие в ходе развития общественных отношений. Как известно, в общественных отношениях, помимо государства, участвуют и другие субъекты, в том числе общественные организации, партии, иные социальные группы, нации, отдельные личности. Структура общественных отношений включает в себя также предмет и социальную связь между субъектами по поводу этого предмета. Несомненно, что и другие структурные единицы общественных отношений оказывают воздействие на формирование и реализацию норм права. Поэтому в данном случае более обоснованным представляется рассматривать общественные отношения в целом как источник права. 1 См., напр.: Гурова Т.В. Указ. соч. — С. 8, 105. 14 Иные виды источников права, выделяемые учеными, могут быть объединены в понятии источника права в широком смысле слова (социальный источник права), поскольку они по-разному выполняют одну и ту же функцию — определяют круг факторов, влияющих на формирование и реализацию норм права. В науке нет единого мнения и по вопросу о том, что представляют собой источники права в узком смысле слова. По этому поводу существуют следующие основные точки зрения, согласно которым источник права — это: 1) определенная форма (внешняя форма выражения и закрепления нормы права1, форма выражения воли (государства, трудящихся, господствующего класса и т.п.), придающая правилам значение норм права2); 2) способ признания нормы права в качестве таковой3; 3) нормотворческая деятельность4; 4) содержание соответствующих представлений, представляемые факты, независимо от их действительного бытия, которые способны возбудить в психике позитивно-правовую реакцию, вызвать позитивное право5; 5) единственный "резервуар", в котором пребывают юридические нормы6. 1 См.: Проблемы общей теории права и государства / Под ред. В.С. Нерсесянца. — С. 265; Бошно С.В. Соотношение понятий "источник" и "форма" права // Юрист. — 2001. — № 10. — С. 16-17; Зивс С.Л. Источники права. — М.: Наука, 1981. — С. 9; Кутафин О.Е. Предмет конституционного права. — М.: Юристъ, 2001. — С. 163; Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право. — М.: Спарк, 1999. — С. 14. 2 См.: Кутафин О.Е. Указ. соч. — С. 163; Бошно С.В. Указ. соч. — 17, 20; Васильев А.М. Правовые категории. Методологические аспекты разработки системы категорий теории права. — М.: Юрид. лит., 1976. — С. 167-169; Шляпочников А.С. Толкование советского уголовного закона. — М.: Юрид. лит., 1960. — С. 11; Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 1. — С. 155; Ковалев М.И. Об источниках уголовного права // Правоведение. — 1975. — № 5. — С. 130. Необходимо обратить внимание на подход А.Ф. Шебанова, который считает, что существует форма права, т.е. принятые в данном обществе формы выражения нормативной государственной воли правящего класса либо всего народа. В данном случае происходит отождествление понятий "форма права" и "источник права". В науке давно идет дискуссия о соотношении источника и формы права. Вместе с тем указанная проблема не является предметом нашего исследования, и мы будем исходить из определенного тождества указанных понятий. См. об этом: Шебанов А.Ф. Форма советского права. — М.: Юрид. лит., 1968. — С. 24, 42; Бошно С.В. Указ. соч. — С. 15-22. 3 См.: Муромцев Г.И. Указ. соч. — С. 30; Шаргородский М.Д. Указ. соч. — С. 119. 4 См.: Бошно С.В. Указ. соч. — С. 21; Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — С. 42. 5 См.: Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. — СПб., 2000. — С. 413-414. 6 См.: Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т.— М.: Юрид. лит., 1981. — Т. I. — С. 315; Гранат Н.Л. Указ. соч. — С. 6. 15 Высказаны также точки зрения, которые в известной степени учитывают несколько подходов, указанных выше. Так, Н.М. Коркунов под источником права понимал формы объективирования юридических норм, служащие признаками их обязательности в данном обществе и в данное время; при этом общим источником права, по его мнению, все же является субъективный разум1. Источник права как понятие предполагает единство его формального и содержательного аспектов. В связи с этим важно наличие у источника права не только определенной формы, но и соответствующего содержания, т.е. собственно нормы права. Именно наличие общеобязательного правила поведения делает возможным рассмотрение содержащего его явления в контексте источников права в узком смысле слова2. Определение перечня источников права через строго заданную форму возможно далеко не всегда. Поэтому вызывает сомнение тезис о том, что норма обретает силу юридической нормы через внешнюю форму3. Указанная сила присуща норме права по иным причинам. Норма права является таковой не ввиду соответствия точно установленной форме ее выражения, а в силу реализации ею своей специфической функции — регулирования общественных отношений. Поэтому главным признаком, например, нормативного правового акта как источника права выступает именно его правотворческий характер, который проявляется в установлении норм права4. В связи с этим основанием включения в состав законодательства отдельных актов служит не только форма, но и содержание соответствующих актов5. В результате проведенного нами анкетирования было установлено, что большинство опрошенных считают главным признаком источника права не соответствие его какой-либо определенной форме, а фактическое применение 1 См.: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — С. 343-345. 2 См., напр.: Петражицкий Л.И. Указ. соч. — С. 426; Бошно С.В. Указ. соч. — С. 17; Кибальник А.Г. Указ. соч. — С. 43. 3 См.: Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т.— М.: Юрид. лит., 1982. — Т. II. — С. 36. 4 См.: Гусев Д.В. Законодательство Российской Федерации: понятие и система в условиях постсоветского развития российской государственности: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Омск, 2003. — С. 9. 5 Там же. — С. 14. 16 данного источника на практике при регулировании общественных отношений, обеспеченное государственным принуждением, т.е. наличие в данном источнике собственно норм права (62,5% опрошенных работников государственной власти Омской области; 75,0% судей; 60,0% научных работников). Анализ формального и содержательного аспектов в понятии источника права может осуществляться с использованием диалектического метода. Содержание является определяющей стороной целого, представляет единство всех составных элементов объекта, его свойств, внутренних процессов, связей, противоречий, тенденций. Форма есть способ существования и выражения содержания. Анализируя борьбу содержания и формы, классики марксизма, с которыми в данном случае следует согласиться, подчеркивали, что противоречия между формой и содержанием могут привести к полному отказу от старой формы, которая перестала соответствовать новому содержанию; при этом новое содержание "может и должно проявить себя в любой форме, и новой и старой, может и должно переродить, победить, подчинить себе все формы, не только новые, но и старые…"1. Поэтому логично, что форма проявления права часто не совпадает с ритмом его изменений, опережает либо отстает от него 2. Это актуально для заранее установленных форм выражения правовых норм. Вывод о том, что определенное явление необходимо рассматривать в качестве источника права, можно делать только после установления в его содержании норм права. Следует согласиться с мнением В.П. Коняхина: "Значение той или иной нормы зависит главным образом от содержания и только во вторую очередь от формы ее внешнего выражения"3. В противном случае, не исследуя критически содержание, мы можем получить искаженное представление о явлении и будем не в состоянии познать его истинную природу4. 1 Философский энциклопедический словарь. — 2-е изд. — М.: Советская энциклопедия, 1989. — С. 595-596. 2 См.: Касьянов В.В., Нечипуренко В.Н. Социология права. — Ростов н/Д: Феникс, 2001. — С. 174-175. 3 Коняхин В.П. Источники уголовно-правовых норм Общей части // Правоведение. — 1988. — № 1. — С. 40. 4 См. об этом, напр.: Разумович Н.Н. Источники и форма права // Сов. гос-во и право. — 1988. — № 3. — С. 24-25. 17 Преобладающее значение формы права позволило бы немотивированно относить к его источникам те явления, которые не содержат норм права. Поэтому более обоснованно, на наш взгляд, осуществлять анализ, прежде всего, содержательного аспекта соответствующего явления, который должен рассматриваться как определяющий. Примером определяющей роли содержания по отношению к форме в уголовном праве служат постановления Государственной Думы Федерального Собрания РФ об объявлении амнистии. Указанные акты формально не предусмотрены как возможные источники уголовно-правовых норм, и все же они являются таковыми. И данный пример не единичен. В праве нередко возникают ситуации, в которых источниками права признаются явления, не отвечающие определенным формальным признакам1. В параграфе 1 главы 2 настоящего исследования мы более подробно рассмотрим возможность отнесения постановлений Государственной Думы Федерального Собрания РФ об объявлении амнистии и иных нормативных правовых актов к числу источников уголовного права, которые формально, в соответствии с УК РФ, не могут быть признаны таковыми. На основании вышеизложенного можно сделать следующий вывод: нельзя посредством заранее установленных требований к форме права устранить потребность общества в иных источниках права. Если существует такая потребность, значит, нужно ее учитывать и по возможности удовлетворять. Показательный пример — постановления Пленума Верховного Суда РФ. Невключение указанных актов в число источников уголовного права не вполне обосновывается потребностями общества, социальной (общественной) практики, в том числе правоприменительной, и может рассматриваться как отрыв теории от практики2. Потребность в источниках права можно ограничивать лишь в известных пределах, с учетом наличия реальной возможности обеспечить соблюдение данного ограничения. Следует иметь в виду, что ограничение перечня источни1 Так, ученые указывают на наличие правовых актов, формально не могущих содержать норм права, но фактически являющихся нормативными и включающихся в состав законодательства. См. об этом, напр.: Гусев Д.В. Указ. соч. — С. 81-82. 2 См.: Мадьярова А.В. Разъяснения Верховного Суда Российской Федерации в механизме уголовно-правового регулирования. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. — С. 14. 18 ков права путем формального его закрепления не всегда может быть реализовано на практике. Так, на момент существования Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. фактически нормативные правовые акты по вопросам уголовного права принимали Президиум Верховного Совета СССР и президиумы Верховных Советов союзных республик "в виде указов, издаваемых в период между сессиями Верховных Советов с обязательным последующим их утверждением на очередных сессиях Верховных Советов" 1. При этом сами Основы не предусматривали принятия таких актов в рамках уголовного законодательства, состоящего из союзных и республиканских законов. Роль формы в понятии источника права во многом связана с реализацией политики государства в сфере нормотворчества. Определяя заранее конкретные формы выражения норм права, государство стремится упорядочить правовое регулирование, но не может при этом исключить возможности появления иных источников указанных норм. Следует согласиться с мнением А.В. Мадьяровой, что "фактор соблюдения формы правоустановления должен влиять на оценку не сущности деятельности, а ее правомерности"2. Источник права может признаваться в качестве такового не формально, т.е. путем прямого указания на конкретную форму его выражения, как это сделано, например, в ст. 1 УК РФ, а фактически, исходя из практики государственных органов, издающих или применяющих соответствующие нормы права. Примеры тому есть в истории. Так, в свое время в римском праве появилось преторское право именно в силу принадлежащей претору власти с учетом того, что указанное право не было санкционировано, а правотворческие функции претора вовсе формально отрицались3. 1 Курс советского уголовного права: (Часть Общая). — Л.: ЛГУ, 1968. — Т. 1. — С. 47. В приведенном данным автором примере Верховный Суд РФ рассмотрел правовой акт "как нормативный правовой акт в полном смысле слова только исходя из его содержания, невзирая на формальную сторону вопроса", невзирая на несоблюдение Центральным Банком РФ требований к форме правового акта. См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 51, 79. К подобным выводам судебные органы пришли и в ряде других аналогичных случаев. См., напр.: решение Верховного Суда РФ от 9 сентября 1998 года № ГКПИ 98-394 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 1999. — № 3. — С. 7-9; решение Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 1998 года № ГКПИ 98-646 // Документ опубликован не был, размещен в справочной правовой системе "Консультант плюс". 3 См.: Ткешелиадзе Г.Т. Судебная практика и уголовный закон. — Тбилиси, 1975. — С. 20-21. 2 19 В связи с этим уместно говорить о таком феномене, как фактические источники права, признаваемые в практике государственных органов. К подобным источникам, в том числе в уголовном праве, ранее предлагалось относить судебный прецедент, руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда СССР, решения по конкретным делам вышестоящих инстанций 1. Не все указанные явления могут претендовать на данный статус. Все же вполне обоснованно сегодня рассматривается вопрос о признании в качестве источников права постановлений Пленума Верховного Суда, которые "de facto выполняют функцию источника права, являясь самостоятельными нормоустанавливающими правовыми актами"2. В данном случае фактическое признание в качестве источника права имеет такое же значение, как и формальное его санкционирование. В науке существуют и другие мнения, в которых предлагается считать источниками права явления, официально не признанные таковыми, но используемые на практике (правосознание, принципы права, программное право, право юридической экспертизы)3. Так называемое фактическое правотворчество встречает подчас обоснованную критику, поскольку не поддерживается государством4. Феномен фактических источников права объясняется такими объективными свойствами нормы права, как ее социальность, коллективность и обязательность. Раскрывая эти понятия, Л.О. Мурашко отмечает, что норма социальна, поскольку ее соблюдение обеспечивается обществом, заинтересованным в обязательности предъявляемого требования, основой которого выступает природная или социальная необходимость. По мнению данного автора, коллективизм в норме выражается через коллективные представления о должном, коллективная деятельность обусловливает обязательность норм для соответствующего кол1 См.: Явич Л.С. Общая теория права. — Л.: ЛГУ, 1976. — С. 78-80; Черданцев А.Ф. Толкование советского права. — М.: Юрид. лит., 1979. — С. 145; Ковалев М.И. Советское уголовное право: Курс лекций. — Свердловск, 1974. — Вып. 2. — С. 36; Наумов А.В. Судебный прецедент как источник уголовного права // Российская юстиция. — 1994. — № 1. — С. 9; Уголовное право: Общая часть: Учебник. — М.: Спарк, 1996. — С. 62-63. 2 Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 241. 3 См.: Бошно С.В. Доктринальные и другие нетрадиционные формы права // Журнал российского права. — 2003. — № 1. — С. 83-91. 4 См., напр.: Кленова Т.В. Принципы уголовного права и принципы кодификации в уголовном праве // Гос-во и право. — 1997. — № 1. — С. 55-56. 20 лектива1. Не случайно в словаре русского языка норма определяется как обычный, общепринятый, обязательный порядок, состояние чего-либо2. Таким образом, признание, например, такого источника права, как постановления Пленума Верховного Суда, при достаточном наличии прочих аргументов необходимо связывать с коллективным представлением судей о правильных подходах к разрешению юридических дел, которое обязывает всех судей следовать установленной судейским корпусом практике. Подобные выводы вполне обоснованы с точек зрения как социологии, так и теории права3. Наличие фактических источников права тесно связано с психологией человека, поскольку особенностью его поведения является ориентация в рамках данного поведения в основном на свои потребности, в том числе и при рассмотрении вопроса о признании неких явлений источниками права4. На основании вышеизложенного можно разделить источники права по способу их признания государством на следующие виды: 1) формальные, заранее определяемые в качестве таковых государством, де-юре признаваемые им, 1 См.: Мурашко Л.О. Начальные виды социальной нормативности // Журнал российского права. — 2002. — № 2. — С. 87, 91. 2 См.: Словарь русского языка: В 4-х т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. — 3-е изд., стереотип.— М.: Русский язык, 1986. —Т. 2. — С. 508. 3 В социологии отмечается, что содержание социальных норм выводится, прежде всего, из реального поведения индивидов и социальных групп, реальность существования указанных норм — сфера повседневного поведения людей, различных видов социального взаимодействия. Таким образом, признание явления в качестве источника права, выражающееся в соответствующем поведении уполномоченных государственных органов, также следует рассматривать как санкционирование социальной нормы. Кроме того, социологами сделаны выводы о том, что существуют социальные нормы, которые по своей природе и регулятивным свойствам носят правовой характер, но в силу разных причин не санкционированы законодателем и не облечены в форму закона. Подобная ситуация, по их мнению, свойственна таким обществам, как современная Россия, переживающим переходный период, в котором законодатель не успевает за процессом нормообразования. Поэтому есть все основания согласиться с Е.А. Лукашевой в том, что нормативность общественных отношений является объективной и формируется в процессе социальной деятельности людей. Аналогичной точки зрения придерживаются В.П. Казимирчук и В.Н. Кудрявцев, которые полагают, что существуют фактические социальные нормы, объективно складывающиеся в общественной практике в результате социальной саморегуляции. См. об этом: Российская социологическая энциклопедия / Под общ. ред. Г.В. Осипова. — М.: НормаИнфра-М, 1998. — С. 321; Рабочая книга социолога / Под общ. ред. Г.В. Осипова. — М.: Едиториал УРСС, 2003. — С. 15; Лапаева В.В. Социология права / Под ред. В.С. Нерсесянца. — М.: Норма, 2000. — С. 179; Лукашева Е.А. Право, мораль, личность. — М.: Наука, 1986. — С. 14; Казимирчук В.П., Кудрявцев В.Н. Современная социология права. — М.: Юристъ, 1995. — С. 45. 4 Например, по мнению Л.И. Петражицкого, обычное право есть право, "которое, не будучи установлено законом (или государством), фактически соблюдается". Роль государства в этом процессе в общем-то не является решающей. Автор отмечает случаи, когда составленные кем-либо, в том числе частным лицом, сборники правовых изречений приобретают нормативное значение именно в правовой жизни. См.: Петражицкий Л.И. Указ. соч. — С. 458. 21 соответствующие некоей заранее установленной, требуемой форме; 2) фактические, де-факто признаваемые государством, используемые в практике государственных органов. Практика государственных органов способна существенно повлиять на правовой статус соответствующих явлений. М.С. Гринберг пишет: "Закон сам по себе не стоит ничего, ибо не может самореализоваться вне действий властных структур, применяющих его, а тем более в условиях их противодействия, часто вливающегося в сужение пределов уголовного и иного закона"1. А.Ф. Шебанов справедливо полагает, что нормы права являются таковыми не потому, что они стали результатом правотворческой деятельности, а потому, что государство обеспечило их выполнение своей принудительной силой2. В связи с этим источниками права следует признавать все то, что фактически содержит нормы права. Если государство формально не признает явление в качестве источника права, но фактически обеспечивает реализацию содержащихся в нем норм, данное явление все же следует рассматривать как источник права. Этот вывод вполне может быть применим и в рамках конкретной отрасли права, в том числе в уголовном праве. Так, соответствующее явление, например Конституция РФ, формально не признается в качестве источника норм уголовного права, но наличие в ней указанных норм позволяет относить данный правовой акт к числу фактических источников уголовного права. Возможность существования фактических источников права напрямую вытекает из понятия нормы права. В науке нормой права признается правило поведения, установленное или признанное государством, обеспеченное возможностью государственного принуждения, регулирующее общественные отношения3. При этом не оговаривается, в какой форме государство может признавать норму права. Поэтому не следует формой права ограничивать его содержание, что было бы искусственным и неоправданным. А.Ф. Шебанов по этому поводу 1 Гринберг М.С. Пределы принуждения (уголовно-правовой аспект) // Гос-во и право. — 1999. — № 4. — С. 41. 2 См.: Шебанов А.Ф. Указ. соч. — С. 38. 3 См.: Венгеров А.Б. Теория государства и права. — М.: Новый юрист, 1998. — С. 430; Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т. — Т. II. — С. 31-32. 22 пишет: "Существенная связь между внешней формой и содержанием права заключается также в определяющей роли содержания. Именно содержание обуславливает в первую очередь социальную эффективность воздействия права на общественное развитие"1. Указанный автор обоснованно отмечает, что "форма права сама по себе еще не создает его общеобязательности", которая создается именно государством2. Доказательством отнесения определенного явления к источникам норм права служит в основном судебная практика, поскольку суд — единственный орган государственной власти, который в спорных ситуациях уполномочен определить природу соответствующего явления. Что обязательно для суда, то обязательно, по сути, для всех. Не случайно Б.А. Кистяковский заметил: "Суд есть то учреждение, в котором, прежде всего, констатируется и устанавливается право"3. Нормой права становится все то, что берет под свою защиту государство, в том числе суд4. Форма права не может предопределить вопрос об отнесении явления к числу источников права. Облеченное в требуемую форму положение зачастую оказывается ненормативным, поскольку не в состоянии реализовывать регулятивную функцию, присущую норме права. Этот факт исключает возможность отнесения подобных положений к социальным и в том числе правовым нормам 5. Таким образом, следует признать, что источниками права в формальном (юридическом) смысле выступают только те явления, которые включают в себя нормы права. Далее мы переходим к рассмотрению социальных источников права, которым уделяется не так много внимания в общей теории права6. Указанная разновидность источников имеет большое значение, в том числе применительно к уголовному 1 Шебанов А.Ф. Указ. соч. — С. 26-27. Там же. — С. 31. 3 Кистяковский Б.А. Философия и социология права. — СПб.: РХГИ, 1999. — С. 373. 4 Л.С. Явич справедливо заметил, что источниками права могут выступать и труды ученыхюристов, а также религиозные нормы, если они подтверждены юрисдикционными органами светской власти. См.: Явич Л.С. Указ. соч. — С. 116. 5 См.: Кистяковский Б.А. Указ. соч. — С. 187; Кудрявцев В.Н. Социальные деформации (причины, механизмы и пути преодоления). — М., 1992. — С. 12-13, 48-49. 6 Указанная разновидность источников имеет несколько наименований: "материальный источник права", "социальный источник права" и т.д. Вопрос о терминологии не является принципиальным в данном случае. Поэтому далее в качестве обозначения данного вида источников мы будем пользоваться понятием социального источника права. 2 23 праву1. Следует констатировать, что отсутствует единство мнений по вопросу об определении понятия социального источника права. Одни авторы отождествляют указанные источники с субъективными представлениями2. Другие ученые полагают, что социальными источниками права являются общественные отношения3. Указанная позиция, как нам представляется, вытекает и из конституционных положений. В соответствии с чч. 1, 2 ст. 3 Конституции РФ носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ, который осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. В социологическом аспекте понятию "народ" тождественно понятие "общество". Поскольку норма права санкционируется или устанавливается государственной властью, следует рассматривать ее как проистекающую из общественных отношений. Третья группа авторов под социальными источниками права понимает условия жизни общества как социальные факты, определяющие появление и действие права4. Наконец, четвертая точка зрения заключается в том, что к указанным источникам следует относить факторы, влияющие на правообразование. Так, А. Нашиц предлагает понимать под социальным источником права совокупность факторов, которые, будучи внешними по отношению к праворегулирующей деятельности и предваряющими ее, ориентируют эту деятельность, ограничивают действия законодателя определенными рамками, придают этой деятельности научный характер, обусловливают и детерминируют основные элементы будущих правовых норм5. А. Нашиц выделяет следующие правообразующие факторы, именуемые ею соци1 См.: Наумов А.В. Форма уголовного закона и ее социальная обусловленность // Проблемы совершенствования уголовного закона. — М., 1984. — С. 18, 27; Кулыгин В.В. Этнокультура уголовного права: Автореф. дис… д-ра юрид. наук. — Владивосток, 2003. — С. 32. 2 См.: Тарановский Ф.В. Указ. соч. — С. 171. 3 См., напр.: Явич Л.С. Указ. соч. — С. 78-79, 81, 112; Кудрявцев В.Н. Закон, поступок, ответственность. — М.: Наука, 1986. — С. 98; Разумович Н.Н. Указ. соч. — С. 20; Лукашева Е.А. Указ. соч. — С. 14. 4 См.: Гранат Н.Л. Указ. соч. — С. 6; Алексеев С.С. Теория права. — Харьков: БЕК, 1994. — С. 42. 5 См.: Нашиц А. Указ. соч. — С. 9-10. 24 альными источниками позитивного права: 1) естественную среду, в которой протекает бытие человека; 2) социально-экономическую, политическую и идеологическую среду; 3) человеческий фактор1. Сходной позиции придерживаются и другие ученые2. На наш взгляд, есть основания для отождествления выделенных учеными условий жизни общества и факторов, влияющих на правообразование. Общественные отношения выражают только динамическую сторону процесса правообразования, тогда как существуют и иные явления, влияющие на него. Безусловно, объекты, находящиеся вне рамок общественных отношений, также оказывают влияние на формирование норм права. Признание социальными источниками права только субъективных представлений существенно ограничило бы нас в исследовании понятия "источник права", поскольку субъекты правотворчества подвергаются воздействию как субъективных, так и объективных факторов. Вместе с тем мы не можем согласиться в полной мере и с авторами, которые рассматривают в качестве социальных источников права только явления материального мира 3. Социальные источники права включают не только явления материального мира, но и психические процессы, происходящие в человеческом сознании, иные субъективные факторы, влияющие на правотворческий процесс и играющие определенную роль в процессе реализации права. Значение этих процессов уже давно признано в правовой науке4. Л.И. Петражицкий, О. Холмс, представители американской школы правового реализма совершенно справедливо обращали внимание на роль подсознания и других субъективных составляющих в процессе формирования и реализации норм права5. 1 См.: Нашиц А. Указ. соч. — С. 36-75. См.: Бабосов Е.М. Прикладная социология: Учебное пособие для студентов вузов. — Минск: ТетраСистемс, 2001. — С. 197-198; Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. — М., 1995. — С. 138, 147; Явич Л.С. Указ. соч. — С. 150, 152-153. 3 См.: Зивс С.Л. Указ. соч. — С. 22. 4 См., напр.: Явич Л.С. Указ. соч. — С. 60; Нашиц А. Указ. соч. — С. 12. 5 См.: История политических и правовых учений: Учебник для вузов / Под общ. ред. В.С. Нерсесянца. — М.: Норма, 2001. — С. 397-398, 687; Графский В.Г. Всеобщая история права и государства: Учебник для вузов. — М.: Норма, 2001. — С. 16. 2 25 И действительно, обратившись к психологии и общей теории права, мы констатируем, что право как явление, формируемое в результате деятельности человека, подвергается воздействию всех тех факторов, которые влияют на поведение человека1. В связи с этим не вызывает сомнения тезис о том, что юридические нормы являются субъективными по своему содержанию, зависят от таких факторов, как наклонности, теоретические взгляды, религиозные убеждения, нравы, опыт и т.п.2 Не следует недооценивать субъективные элементы, напрямую влияющие на формирование и реализацию правовых норм, в том числе во многом определяющие содержание оценочных понятий в уголовном праве, на что уже обращалось внимание в науке3. Значение социальных источников права проявляется в применении отдельных способов толкования норм права. Так, при использовании исторического способа толкования устанавливается смысл норм права исходя из условий их возникновения. Такой способ предполагает установление социально- политического смысла нормы, выяснение социально-политической обстановки, сложившейся на момент ее толкования4. Это позволяет говорить о том, что соответствующие социально-политические факторы первоначально выступили в качестве социальных источников права. Таким образом, социальные источники права — это факторы, влияющие на возникновение правовых норм, определяющие их содержание как в момент создания (правотворчества), так и в момент реализации указанных норм. Со1 Правотворческую функцию, осуществляемую человеком, можно рассматривать под углом зрения особенностей его поведения. Источником поведения являются потребности живого существа, а поведение человека также всегда общественно обусловлено. В психологии указываются такие детерминанты поведения человека, как его собственные потребности, интересы и нужды, потребности, интересы и нужды других людей, система ценностей человека, природные (биологические) начала в человеке. См. об этом: Психологический словарь / Под ред. В.В. Давыдова, А.В. Запорожца, Б.Ф. Ломова и др. — М., 1983. — С. 260; Введение в психологию / Под общ. ред. А.В. Петровского. — М., 1996. — С. 259-262; Психология личности: Хрестоматия. — Самара, 1999. — Т. 1. — С. 76; Психология личности: Хрестоматия. — Самара, 1999. — Т. 2. — С. 76, 145, 228. 2 См.: Коркунов Н.М. Указ. соч. — С. 56, 336; Гранат Н.Л. Указ. соч. — С. 6. 3 См., напр.: Сырых В.М. Логические основания общей теории права: В 2 т.— М., 2000. — Т. 1. — С. 73, 149; Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. — М.: Юристъ, 1999. — С. 118; Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. — М.: ЦентрЮрИнфоР, 2001. — С. 54-55; Ковалев М.И. Советское уголовное право. — С. 21. 4 См.: Пиголкин А.С. Толкование нормативных актов в СССР. — М.: Госюриздат, 1962. — С. 86-94; Черданцев А.Ф. Указ. соч. — С. 82-85. 26 циальные источники права оказывают влияние на субъектов, участвующих в процессе создания и реализации норм права, формируя у них перспективно либо ретроспективно представление о норме права, ее содержании. Указанная взаимосвязь непременно должна учитываться при анализе содержания норм права. Норма права — это стандарт социально одобряемого поведения, который первоначально формируется, как правило, в рамках норм иных социальных регуляторов и, прежде всего, в различных источниках религиозных и моральных норм. Изменение этих "материнских" социальных норм, социальных источников права, влечет изменение и содержания "дочерних" правовых норм. Указанная взаимосвязь имеет большое значение для правового регулирования. Так, ученые отмечают, что в отдельных случаях суды приспосабливают закон к изменившимся обстоятельствам, не предусмотренным законодателем1. Но нередко изменившиеся социальные источники права делают невозможной реализацию отдельных норм права. А.В. Малько по этому поводу пишет: "Социальные интересы не только вызывают к жизни нормы права, но и "опровергают" некоторые из них"2. Как известно, право имеет общее с другими социальными регуляторами родовое начало. Следовательно, источник права должен также иметь определенное социальное содержание, что предопределено его генетическими особенностями, ведь зачастую правовым предписаниям предшествуют уже сложившиеся в жизни иные социальные нормы 3. Подобное суждение актуально и для уголовного права4. Можно привести немало примеров, которые касаются закрепления в уголовном праве запретов, являвшихся ранее религиозными, моральными (например, запрет на кражу, дачу ложных свидетельских показаний, оскорбление, клевету и т.д.). Это объективно сложившаяся практика регулирования общественных отношений. С.С. Алексеев отмечает, что в процессе "расще1 См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. — М.: Международные отношения, 2003. — С. 88-90. 2 Малько А.В. Законные интересы советских граждан: Дис… канд. юрид. наук. — Саратов, 1985. — С. 27. 3 См.: Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патология. — М., 1982. — С. 17-18. 4 См., напр.: Стромилова Н.П. Развитие норм об уголовной ответственности за убийство // История гос-ва и права. — 2002. — № 6. — С. 30, 34. 27 пления" мононорм запреты воплощаются в нормах морали, моральнорелигиозных нормах, оттуда они воздействуют на общественную жизнь и таким образом "воспринимаются правом". В связи с этим, по его мнению, при формировании и развитии права "ближайшим источником юридического регулирования" выступают мораль и религия1. Право как явление культуры не может рассматриваться в отрыве от своих культурных основ. А.В. Бутаков обоснованно отмечает, что культурологический метод играет универсальную роль в системе методов социального нормирования, служит первоосновой существования и развития других аналогичных методов, обеспечивает социальный контроль над всем нормотворчеством. В случае, "когда… норма права по определенным параметрам не соответствует требованиям уже существующих культурных универсалий, метод превращается в некий "фильтр" на пути проникновения такой нормы в социальное пространство". При этом культурное пространство рассматривается им как основание для функционирования и репродукции каждого из видов человеческой деятельности, а значит, и соответствующего пространства, выступает как маточное пространство, нормы которого являются "тем воском, посредством которого создаются нормы различных видов человеческой деятельности"2. Таким образом, все виды человеческой деятельности, в том числе правотворчество, можно рассматривать как виды культурной деятельности человека. Сходные суждения высказывают и другие авторы3. Явления, содержащие социальные нормы, рассматриваются как источники права также вследствие институциональных начал в социально-нормативном регулировании. Поскольку правовые нормы выступают разновидностью норм вообще, им присущи общие для всех норм свойства4. Необходимость институциональной трактовки права как социального нормативного регулятора уже 1 См.: Алексеев С.С. Теория права. — С. 42. Бутаков А.В. Нормативный структурализм и современное Российское государство: Методологическое исследование. — Омск: ОмГУ, 1996. — С. 18-19, 23. 3 См., напр.: Лукашева Е.А. Указ. соч. — С. 3. 4 См.: Кудрявцев Ю.В. Нормы права как социальная информация. — М.: Юрид. лит., 1981. — С. 62. 2 28 обосновывалась в научной литературе1. Если исходить из того, что право есть только вид социальных регуляторов, наряду с моралью, религией, политикой, иными социальными регуляторами, то необходимо констатировать, что право нельзя рассматривать в отрыве от данных регуляторов, поскольку они именно в своей системе совместно, а не по отдельности, реализуют свои функции. В данном случае право представляется как видовое понятие, а родовым является именно социальная нормативная система (существуют также понятия "система нормативного регулирования", "система нормативной культуры", "нормативная система культуры" и т.п.)2. В указанной системе правовые нормы активно взаимодействуют с иными социальными нормами3. В результате такого взаимодействия правовые и иные социальные нормы становятся тесно взаимосвязанными между собой, в том числе и по содержанию. Содержание нормы права определяется не только правом, но и иными явлениями. Это вытекает из природы нормы права как разновидности норм вообще, имеющих стандартное (шаблонное) содержание4. В норме права как определенном шаблоне невозможно предусмотреть все заблаговременно5. Процесс правотворчества, который в основном осуществляется посредством восхождения от конкретного к абстрактному, не в состоянии охватить всего многообразия общественных отношений, поэтому затрагивает лишь наиболее существенные их черты6. Норма права в силу своей природы не может содержать абсолютно все признаки социально полезного поведения. Поэтому при применении правовая норма вступает во взаимодействие с иными социальными нормами, включающимися в 1 См.: Алексеев С.С. Теория права. — С. 66-68. Там же. — С. 68. См. также: Нижечек В.И. Советское право в системе нормативного регулирования социалистических общественных отношений. — Иркутск, 1973. — С. 123; Кравченко А.И. Культурология. — М.: Академический Проект; Трикста, 2003. — С. 93, 108; Фролов С.С. Социология: Учебник. — М.: Гардарика, 1999. — С. 42. 3 См.: Лукашева Е.А. Указ. соч. — С. 70; Нижечек В.И. Указ. соч. — С. 98, 100; Сырых В.М. Теория государства и права. — М.: Юридический дом "Юстицинформ", 2001. — С. 105. 4 См.: Фролов С.С. Указ. соч. — С. 42; Нижечек В.И. Указ. соч. — С. 74; Джери Д., Джерри Д. Большой толковый социологический словарь. — М.: Вече-Аст, 1999. — Т. 1. — С. 493; История политических и правовых учений: Учебник для вузов / Под общ. ред. проф. В.С. Нерсесянца. — М.: Норма, 2001. — С. 616- 617. 5 См.: Касьянов В.В., Нечипуренко В.Н. Указ. соч. — С. 207; Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. — С. 83; Ткешелиадзе Г.Т. Указ. соч. — С. 9. 6 См.: Спиридонов Л.И. Социология уголовного права. — М.: Юрид. лит., 1986. — С. 94; Черданцев А.Ф. Указ. соч. — С. 30; Першина И.В. Интерес в праве: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2002. — С. 29. 2 29 таком случае опосредованно в правовое регулирование. Такая практика существовала еще на заре цивилизации, когда с появлением права "источник права… играл роль своего рода моста, соединяющего традиционные нормы с потребностями развития общества"1. Подобный подход пока еще применяется законодателем, например, при регулировании уголовно-правовых отношений, посредством использования оценочных понятий в уголовном законодательстве, отсылающих нас часто к нормам иных социальных регуляторов, определяющим их содержание (например, понятия "особая жестокость" в п. "д" ч. 2 ст. 105 УК РФ, "аморальное поведение потерпевшего" в ч. 1 ст. 107 УК РФ и т.д.). В рамках взаимодействия между правом и иными социальными регуляторами праву не всегда принадлежит ведущая роль. Неправовые социальные нормы имеют также большое значение. Далеко не везде право в системе социального регулирования занимает ведущую позицию. Например, в странах Дальнего Востока (Китай, Япония и др.) право вовсе играет незначительную роль, дополняя мораль и философскую доктрину2. В науке существуют различные точки зрения на проблему классификации указанных социальных регуляторов3. В основном выделяются следующие виды социальных норм: 1) правовые; 2) моральные (нравственные); 3) обычаи; 4) нормы общественных организаций, корпоративные нормы; 5) религиозные нормы; 6) политические нормы4. Названные социальные нормы оказывают большое влияние на формирование и реализацию правовых норм. Прежде всего, нормы права всегда были и остаются тесно связанными с религиозными нормами5. Религиозные тексты стали, по сути, одним из первых 1 Теория права и государства: Учебник для вузов / Под ред. Г.Н. Манова. — М.: БЕК, 1995. — С. 148. См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. — С. 354-377. 3 См.: Тарановский Ф.В. Указ. соч. — С. 66-68; Карбонье Ж. Юридическая социология. — М.: Прогресс, 1986. — С. 155; Нижечек В.И. Указ. соч. — С. 76-77; Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т. — Т. I. — С. 178-179; Сырых В.М. Теория государства и права. — С. 95; Головкин Р.Б. Право в системе нормативного регулирования современного российского общества: Автореф. дис…канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 1998. — С. 14. 4 Указанная классификация достаточно условна, поскольку в настоящем исследовании не ставилось цели определить систему социальных норм. 5 Данный процесс можно проследить на примере римского права, которое не только основывалось на религиозных нормах, но и активно их защищало. См. об этом, напр.: Жреческие коллегии в Раннем Риме: К вопросу о становлении римского сакрального и публичного права. — М.: Наука, 2001. — С. 299-308; Юлий Павел. Пять книг сентенций к сыну. Фрагменты Домиция Ульпиана. — М.: Зерцало, 1998. — С. 135-137. 2 30 письменных источников права1. Значение религиозных норм сейчас особенно заметно в религиозных правовых системах, в которых источниками права являются в основном религиозные источники2. Но велика роль указанных норм и в континентальной правовой семье, к которой принадлежит Россия. Право, в том числе уголовное, тесно связано с нормами христианской религии, а также ислама3. Нормы права "находят в религии нравственные опоры" 4. Именно такие "опоры" и должны рассматриваться как разновидность социальных источников права, которые, безусловно, оказывают на него различное влияние5. Нередко религиозные нормы используются при создании правовых, в том числе уголовно-правовых норм. Так, общеизвестно, что основные религии мира содержат запрет на совершение таких деяний, как убийство, кража, клевета, которые одновременно запрещены и в уголовном праве (например, ст.ст. 105, 129, 158 УК РФ). Моральные нормы также находятся в тесной взаимосвязи с правовыми нормами. Так, в книге первой Дигест Юстиниана записано изречение римского юриста Ульпиана: "Юриспруденция есть познание божественных и человеческих дел, наука о справедливом и несправедливом"6. Большое значение морали в социальном регулировании и ее тесная связь с правом являются общепризнанными. Ученые справедливо отмечают, что право во многом обосновано именно моралью, данные социальные регуляторы имеют общие существенные признаки, определяемые единой сферой общественных отношений, единое функциональное назначение как регуляторы общественных отношений, единые структурные элементы, единую категорию справедливости и т.д.7 1 См.: Проблемы общей теории права и государства / Под ред. В.С. Нерсесянца. — С. 213. См.: Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т. — Т. I. — С. 115; Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. — С. 308-317, 330-332. 3 См, напр.: Тер-Акопов А. Христианские начала и их развитие в российском праве // Российская юстиция. — 2001. — № 7. — С. 67; Мысловский Е. Религиозно-светские начала уголовноправовых норм // Российская юстиция. — 1997. — № 5. — С. 7-8; Он же. Религиозно-светские начала уголовно-правовых норм // Российская юстиция. — 1997. — № 4. — С. 10-12; Мисроков З. Особенности формирования уголовно-правовой политики на Северном Кавказе // Законность. — 2002. — № 10. — С. 33-36. 4 Теория права и государства: Учебник для вузов / Под ред. Г.Н. Манова. — С. 128. 5 См.: Тер-Акопов А. Указ. соч. — С. 67. 6 Дигесты Юстиниана. — М.: Статут, 2002. — С. 87. 7 См.: Алексеев С.С. Теория права. — С. 69-70; Лукашева Е.А. Указ. соч. — С. 119, 128; Фролов С.С. Указ. соч. — С. 47. 2 31 Право закрепляет, охраняет, защищает от нарушений моральные нормы, которые признаются и разделяются всем обществом или большей его частью1. В результате правовые нормы становятся взаимоувязанными с охраняемыми моральными нормами. В связи с этим определенную часть норм права можно понимать и применять лишь с учетом соответствующих моральных норм (например, понятия действий, порочащих честь и достоинство человека, явного неуважения к общественному порядку), изменение моральных норм влечет изменение содержания норм права2. Следует сказать, что моральные нормы имеют особое значение в контексте отечественной правовой системы, поскольку "нормы права и нормы нравственности в сознании русского народа недостаточно дифференцированы и живут в слитном состоянии"3. Как известно, морали присуще изменяющееся содержание 4. Это позволяет говорить об определенной изменчивости и содержания нормы права, которое меняется под воздействием изменения содержания связанных с нею соответствующих моральных норм. Подобное изменение норм морали может повлиять на само существование правовых норм, которые могут устареть в случае их несоответствия новым представлениям о нравственности5. Таким образом, социальные источники права тесно взаимосвязаны с нормами права, определяют их содержание в процессе создания и реализации. На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы. Под источниками права необходимо понимать: 1) в широком смысле слова — факторы, которые оказывают влияние на формирование и реализацию норм права (социальные источники права); 2) в узком смысле слова — явления, в которых содержатся нормы права. 1 См.: Сырых В.М. Теория государства и права. — С. 105. Там же. — С. 106. 3 Кистяковский Б.А. Указ. соч. — С. 370. 4 См.: Нижечек В.И. Указ. соч. — С. 276; История политических и правовых учений: Учебник для вузов / Под общ. ред. проф. В.С. Нерсесянца. — М.: Норма, 2001. — С. 616-617. 5 См.: Ильин И.А. Теория права и государства. — М.: Зерцало, 2003. — С. 114. 2 32 Предложенная классификация источников права вполне может быть использована в уголовном праве, а потому далее требуется рассмотреть вопрос об источниках норм уголовного права. § 2. Источники норм уголовного права Прежде чем перейти к исследованию вопроса об источниках современного уголовного права России, представляется необходимым кратко остановиться на основных этапах исторического пути развития системы источников отечественного уголовного права. Первоначально уголовно-правовые отношения на Руси регулировались обычными нормами. Обычай долгое время являлся ведущим источником уголовного права. К моменту образования Киевской Руси в древнерусском обществе господствовало обычное уголовное право, которое выражалось в судебных решениях, обрядах, обычаях, пословицах и поговорках1. С развитием русского государства в число источников уголовного права вошли различные нормативные акты (прежде всего, княжеские акты), а также судебные решения. Указанные источники права нашли свое отражение в таком историческом памятнике, как Русская правда2. Материалом для создания Русской правды также выступили обычаи и византийское право 3. Наиболее ранними письменными памятниками русского права являются договоры Руси с Византией (911, 944, 971 гг.), которые содержали нормы уголовного права4. В средние века основными источниками русского уголовного права становятся нормативные правовые акты, в том числе княжеское законодательство, акты Боярской думы, Земских соборов, распоряжения приказов, акты церковно1 См.: Кулыгин В.В. Указ. соч. — С. 15. См.: Титов Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России. — М.: Проспект, 2000. — С. 4-27. 3 См., напр.: Фельдштейн Г.С. Главные течения в истории науки уголовного права в России. — М.: Зерцало, 2003. — С. 13-14; Волков К.А. Судебный прецедент и его роль в регулировании уголовно-правовых отношений: Автореф. дис…канд. юрид. наук. — Иркутск, 2002. — С. 13; Кулыгин В.В. Указ. соч. — С. 16; Исаев И.А. История государства и права России. — М.: Юристъ, 1994. — С. 14. 4 См.: Исаев И.А. Указ. соч. — С. 13; Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. — С. 19. 2 33 го права. Церковное уголовное право берет начало в X в. и находит свое выражение в церковных княжеских уставах, законодательных актах греческого церковного права1, позднее его источниками выступали Кормчая книга, Правосудье митрополичье, Стоглав и др.2 В этот исторический период появляются также такие памятники русского уголовного права, как Псковская и Новгородская судные грамоты, Судебник 1497 г., Судебник 1550 г., Соборное уложение 1649 г.3 Налицо преобладание нормативных правовых актов в системе источников уголовного права, которые все же остаются тесно связанными с судебной практикой, выступавшей одним из основных источников уголовного права вплоть до Уложения 1649 г.4 В XVII в. впервые в России появились военно-уголовные законы5. Это же время ознаменовалось уменьшением роли обычая в системе источников уголовного права, значение которого, по мнению Н.Д. Сергиевского, в России сохранялось до конца XVII в. Тем не менее Уголовное уложение 1903 г. все еще признавало обычай источником уголовного права в отношении инородцев6. В.В. Кулыгин также считает, что обычай вытесняется из числа источников уголовного права начиная с реформ Петра I, когда "усиливается значение внедряемых сверху законодательных актов, скопированных с западноевропейских образцов"7. В XVIII в. нормативный акт выходит на ведущие позиции в системе источников уголовного права8. В это время принимается Артикул воинский 1715 г.9, который рассматривается как первый отечественный военно-уголовный кодекс. Основными источниками русского уголовного права в XIX в. являлись 1 См.: Курс советского уголовного права: (Часть Общая). — Л.: ЛГУ, 1970. — Т. 2. — С. 527; Суворов Н.С. Учебник церковного права. — М.: Зерцало, 2004. — С. 156-179, 250-259. 2 См.: Исаев И.А. Указ. соч. — С. 41, 50-52. 3 См.: Титов Ю.П. Указ. соч. — С. 27-36, 36-42, 43-50, 50-147. 4 См.: Таганцев Н.С. Указ. соч. — С. 128-129; Фельдштейн Г.С. Указ. соч. — С. 14-16. 5 См.: Сергиевский Н.Д. Русское уголовное право: Часть Общая: Пособие к лекциям. — Пг., 1915. — С. 27. 6 Там же. — С. 36. 7 Кулыгин В.В. Указ. соч. — С. 8. 8 См.: Таганцев Н.С. Указ. соч. — С. 185. 9 См.: Титов Ю.П. Указ. соч. — С. 169-199. 34 Свод законов Российской империи 1833 г. (том XV), Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.1 Отмеченная тенденция возрастания роли закона в системе источников уголовного права не привела к исчезновению иных элементов данной системы. Так, в середине XIX в. В. Спасович выделял, наряду с Уложением о наказаниях, такие источники уголовного права, как уголовные законы военно-сухопутного и морского ведомств, церковные законы, а также обычное право инородцев2. Кроме того, существует мнение, что на тот момент в России источником уголовного права признавался судебный прецедент3. В конце XIX в. — начале XX в. в русском уголовном праве начинает все больше утверждаться принцип "nullum crimen nulla poena sine lege"4. В 1903 г. принимается Уголовное уложение, которое было основным, но также не единственным источником русского уголовного права. Например, Н.Д. Сергиевский в качестве источников уголовного права в этот период предлагал рассматривать: 1) уголовное законодательство (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Уголовное уложение 1903 г., Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г., воинские уставы о наказаниях, карательные церковные законы, применяемые церковно-судебной властью, и т.д.); 2) обычай, т.е. юридическое правило, возникшее помимо законодательства и получившее, в силу вековой давности, значение обязательной нормы5. При этом Н.Д. Сергиевский различал два вида обычая как источника уголовного права: 1) народный обычай в тесном смысле, т.е. правило, вырабатываемое и устанавливаемое народом помимо писаного права; 2) судебный обычай, вырабатываемый судебными учреждениями, который является разъяснением закона и его пополнением в том объеме, в каком это допускается самим законом6. 1 См.: Российское законодательство X-XX веков. — М.: Юрид. лит., 1988. — Т. 6: Законодательство первой половины XIX века.— С. 174-309. 2 См.: Спасович В. Учебник уголовного права. — СПб., 1863. — Т. I. — Вып. 2. — С. 329-331. 3 См.: Волков К.А. Указ. соч. — С. 15. 4 См.: Таганцев Н.С. Указ. соч. — С. 127. 5 См.: Сергиевский Н.Д. Указ. соч. — С. 19-36. 6 Там же. — С. 35-36. 35 Н.С. Таганцев, в отличие от Н.Д. Сергиевского, не склонен рассматривать судебную практику как источник уголовного права, но при этом и не абсолютизирует значения Уголовного уложения 1903 г., указывая наряду с ним такие источники уголовного права, как обычай, Уложение о наказаниях 1845 г., законы, устанавливающие уголовную ответственность за отдельные преступления, военно-уголовные законы1. В 1917-1919 гг. в России источниками уголовного права выступали постановления Временного правительства, обращения к населению советского правительства, постановления съезда Советов, декреты, наказы местных Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, инструкции Наркомюста, судебная практика2. Не утрачивает в этот период своего значения и судебный прецедент. В 20-х гг. XX в. в России ученые считали его ведущей формой правотворчества3. Признание возможности применения социалистического правосознания после революции 1917 г., наряду с институтом аналогии в соответствии со ст. 10 УК РСФСР 1922 г., некоторые авторы рассматривают как санкционирование возможности применения судебного прецедента4. Затем советская нормотворческая практика полностью переориентируется на нормативный правовой акт, который становится ведущим источником уголовного права. Первым систематизированным советским уголовным законом стали принятые Наркомюстом РСФСР Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г., которые были попыткой обобщения практики судов и трибуналов. Далее последовали УК РСФСР 1922 г.5, отдельные уголовные законы, в том числе Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г., Положение о воинских преступлениях 1924 г.6, УК РСФСР 1926 г.7, различные постановления ЦИК и СНК. Причем последние яв- 1 См.: Таганцев Н.С. Указ. соч. — С. 122-129, 168, 200-218. См.: Курс уголовного права: Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — М.: ИКД "Зерцало-М", 2002. — Т. 1: Учение о преступлении. — С. 23, 24; Исаев И.А. Указ. соч. — С. 270-272. 3 См.: Исаев И.А. Указ. соч. — С. 355. 4 См.: Волков К.А. Указ. соч. — С. 16. 5 См.: Собрание узаконений РСФСР. — 1919. — № 66. — Ст. 590; 1922. — № 15. — Ст. 153. 6 См.: Собрание законодательства СССР. — 1924. — № 23. — Ст. 201. 7 См.: Собрание узаконений РСФСР. — 1926. — № 80. — Ст. 600. 2 36 лялись подзаконными актами и вместе с тем часто содержали уголовноправовые нормы1. Во время Великой Отечественной войны основным источником уголовного права становится законодательство военного времени, комплексно регулировавшее общественные отношения, в том числе и уголовно-правовые. Часто в одном акте содержались нормы трудового, административного, уголовного, гражданского и других отраслей права. Например, в постановлении Государственного Комитета Обороны от 19 октября 1941 г. "О введении осадного положения в г. Москве" ограничивалось уличное движение, регулировались вопросы охраны порядка в Москве, привлечения к уголовной ответственности нарушителей порядка, а также предусматривался расстрел на месте провокаторов, шпионов, прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка2. Можно привести и другие аналогичные примеры3. Следующим этапом, уже в послевоенное время, явилось принятие Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г., законов об уголовной ответственности за государственные преступления, об уголовной ответственности за воинские преступления, УК РСФСР 1960 г. 4 и Основ уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г.5 Такая ориентация на нормативный акт полностью исключала возможность официального признания судебного прецедента одним из источников уголовного права. В то же время данная проблема актуализировалась наличием вопроса о правовой природе руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда СССР 6. 1 См., напр.: Декрет СНК РСФСР от 12 января 1923 года "Об освобождении от уголовной ответственности граждан, уклонившихся от учета военнообязанных, но явившихся на общий переучет в 1923 году" // Собрание узаконений РСФСР. — 1923. — № 3. — Ст. 61. 2 См.: Хрестоматия по истории отечественного государства и права: Учебное пособие. — М.: МГУ, 1994. — С 274. 3 См., напр.: Указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 февраля 1942 года "О мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и строительстве" // Ведомости Верховного Совета СССР. — 1942. — № 6; постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 13 апреля 1942 года "О повышении для колхозников обязательного минимума трудодней" // Хрестоматия по истории отечественного государства и права: Учебное пособие. — С. 274-277. 4 См.: Ведомости Верховного Совета РСФСР. — 1959. — № 1. — Ст.ст. 6, 8, 10; 1960. — № 40. — Ст. 591. 5 См.: Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. — 1991. — № 30. — Ст. 862. 6 См.: Волков К.А. Указ. соч. — С. 16. 37 Вопреки принципу "nullum crimen nulla poena sine lege", подзаконные акты в уголовном законодательстве СССР играли весьма значительную роль. Указы Президиума Верховного Совета СССР, хотя и носили подзаконный характер, являлись широко распространенными источниками уголовного права, осуществляя конкретизацию уголовного закона путем формулирования дополняющих его нормативных положений1. Попытка законодательно определить круг источников уголовного права была предпринята в ст. 2 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г., согласно которой круг актов уголовного законодательства ограничивался данными Основами, общесоюзными законами, устанавливающими ответственность за отдельные преступления, УК союзных республик. Однако эта попытка окончилась неудачей. Указы Президиума Верховного Совета СССР, содержащие нормы уголовного права, принимались и после принятия данных Основ уголовного законодательства, формально не предусматривавших наличия подобных нормативных актов2. Например, уголовно-правовые положения содержались в Указах Президиума Верховного Совета СССР от 4 марта 1965 г. "О наказании лиц, виновных в преступлениях против мира и человечности и военных преступлениях, независимо от времени совершения преступлений", от 10 августа 1979 г. "О порядке выполнения обязательств, вытекающих для СССР из Конвенции о передаче лиц, осужденных к лишению свободы, для отбывания наказания в государстве, гражданами которого они являются"3. Ученые, рассматривая вопрос о перечне источников уголовного права, существовавших во время действия УК РСФСР 1960 г., в своих исследованиях также не ограничивались рамками указанной выше ст. 2 Основ уголовного законодательства. Так, В.П. Коняхин предлагал считать, помимо УК РСФСР 1 См.: Галкин В.М. Соотношение норм уголовного права с нормами других отраслей права // Проблемы совершенствования советского законодательства. — М., 1977. — Труды 8. — С. 106; Исаев И.А. Указ. соч. — С. 400-412. 2 См.: Галкин В.М. Уголовное законодательство СССР и зарубежных социалистических стран: источники, структура, действие // Проблемы совершенствования советского законодательства. — М., 1983. — Труды 26. — С. 125-126. 3 См.: Ведомости Верховного Совета СССР. — 1965. — № 10. — Ст. 123; 1979. — № 33. — Ст. 540. 38 1960 г., источниками уголовного права: 1) указы Президиума Верховного Совета СССР; 2) УПК РСФСР и ИТК РСФСР; 3) руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда СССР (РСФСР)1. И.И. Солодкин в состав советского уголовного законодательства того времени включал: 1) общесоюзные уголовные законы: а) Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г.; б) Закон об уголовной ответственности за государственные преступления 1958 г.; в) Закон об уголовной ответственности за воинские преступления 1958 г.; г) отдельные общесоюзные уголовные законы, устанавливающие ответственность за иные преступления, посягающие на интересы СССР (в том числе отдельные указы Президиума Верховного Совета СССР); д) общесоюзные законы, содержащие, наряду с иными нормами, отдельные нормы уголовноправового характера; 2) уголовные законы отдельных союзных республик2. При всей неоднозначности советской нормотворческой практики в сфере уголовного права следует констатировать, что в законодательстве того времени (ст. 2 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г., ст. 2 УК РСФСР 1960 г.) допускалось наличие нескольких нормативных правовых актов, относящихся к источникам уголовного права. Наконец, в 1996 г. был принят современный УК РФ, который является уникальным в своем роде нормативным правовым актом, претендующим на статус единственного источника уголовного права РФ. По указанным выше причинам мы не можем, во-первых, согласиться с наличием традиции существования единственного источника уголовного права в России3, во-вторых, признать достаточно обоснованными попытки воплотить в жизнь эту идею, которая исторически не в полной мере соответствует потребностям уголовно-правового регулирования. Далее рассмотрим вопрос относительно современных источников уголовного права России. Уголовное право есть отрасль права, состоящая из уголовно- 1 См.: Коняхин В.П. Нормы Общей части УК РСФСР: содержание, виды, функции: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — М., 1985. — С. 7. 2 См.: Курс советского уголовного права: (Часть Общая). — Л.: ЛГУ, 1968. — Т. 1. — С. 53-54. 3 См. об этом: Новое уголовное право России: Общая часть: Учебное пособие. — М.: Зерцало, Теис, 1995. — С. 5, 16. 39 правовых норм1. Поэтому в диссертационном исследовании при указании на источники данной отрасли мы будем использовать понятия "источник уголовного права" и "источник норм уголовного права" как синонимы2. В настоящее время государством точно определена требуемая форма выражения норм уголовного права — уголовный закон, что рассматривается, например, С.Л. Зивсом как одна из предпосылок законности. По его мнению, уголовно-правовые нормы должны облекаться только в форму закона 3, что, как нам представляется, не исключает возможности появления иных источников уголовного права, круг которых, в конечном счете, определяется исходя из потребностей общества, а не только лишь требований государства. Следует выразить сомнения в обоснованности попытки ограничения круга источников уголовного права только уголовным законом, которая встречает поддержку среди ученых4. Сторонники данной точки зрения также полагают, что отдельные нормативные положения уголовно-правового характера, которые содержатся в законодательных актах, относящихся к другим отраслям права, в том числе в уголовно-процессуальном, уголовно-исполнительном законодательстве, включаются в уголовный закон. По их мнению, уголовный закон может содержать одну или несколько уголовно-правовых норм5. Указанное выше суждение является небесспорным, поскольку при таком подходе в рамки уголовного законодательства безосновательно включаются нормативные акты различной отраслевой принадлежности, имеющие иной предмет регулирования, что противоречит понятию отрасли законодательства. Кроме того, представляется неточным подход к понятию законодательства, при котором в него включаются как собственно нормативные правовые акты, так и 1 См., напр.: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Понятие, принципы и источники уголовного права: сравнительно-правовой анализ законодательства России и стран Содружества Независимых Государств. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — С. 23-24. 2 Термин "источник норм права" уже был предложен в науке. См. об этом: Зивс С.Л. Указ. соч. — С. 22. 3 Там же. — С. 17-18. См. также: Пикуров Н.И. Теоретические проблемы межотраслевых связей уголовного права: Дис… д-ра юрид. наук. — Волгоград, 1998. — С. 10. 4 См., напр.: Курс уголовного права: Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — М.: ИКД "Зерцало-М", 2002. — Т. 1: Учение о преступлении. — С. 80; Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 1. — С. 156, 168-169. 5 См.: Дурманов Н.Д. Советский уголовный закон. — М., 1967. — С. 32- 33, 65; Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 1. — С. 165. 40 отдельные их части1. В этом случае происходит подмена основного элемента отрасли законодательства, которым становится не нормативный правовой акт, а отдельное нормативное предписание, что не укладывается в понятие законодательства. У нас есть основания полагать, что уголовное законодательство имеет иной состав и не является единственным источником уголовного права. Основным аргументом сторонников признания УК РФ единственным источником уголовного права служат положения ч. 1 ст. 1, ст. 3 УК РФ, согласно которым уголовное законодательство состоит только из УК РФ, определяющего преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия, включающего новые законы, предусматривающие уголовную ответственность. Вместе с тем мы предлагаем согласиться с мнением, что перечисленные нормы в большей степени направлены на своеобразное определение роли указанного законодательного акта, реализуемых им функций. Например, Н.С. Таганцев, обращаясь к ст. 1 Уголовного уложения, в соответствии с которой преступным может быть признано только деяние, запрещенное уголовным законом, отмечает, цитируя Объяснительную записку к Уголовному уложению, что подобное определение преследует цель устранить возможность "облагать наказаниями поступки хотя и сходные с какими-либо преступными деяниями, но прямо в законе не воспрещенные"2. Поэтому можно согласиться с тезисом, что категоричность уголовно-правовой формулировки принципа законности носит во многом функциональный, а не абсолютный характер 3. В отмеченных положениях УК РФ формулируется уголовно-правовая гарантия соблюдения прав и свобод человека и гражданина при установлении преступности и наказуемости деяний, которая заключается в воспрепятствовании нарушению данных прав и свобод путем принятия актов, не включающихся в УК РФ и ухудшающих положение лиц, совершивших общественно опасные деяния. Вместе с тем эта гарантия не исключает необходимости корректировки уголовного закона в целях улучшения положения названных лиц, развития норм УК РФ в других источни- 1 См.: Теория права и государства: Учебник для вузов / Под ред. Г.Н. Манова. — С. 182. Таганцев Н.С. Указ. соч. — С. 165-167. 3 См.: Звечаровский И.Э. Современное уголовное право России: понятие, принципы, политика. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. — С. 43; Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 269. 2 41 ках уголовного права. В связи с этим можно согласиться с теми авторами, которые призывают "отказаться от ставшего догмой указания на УК как на единственный источник отрасли уголовного права"1. В науке уже давно существует точка зрения о множественности источников уголовного права. Так, М.Д. Шаргородский предлагал различать источники уголовного права, содержащие нормы, которые не создают новые составы преступлений и потому не отличаются от источников иных отраслей права, и источники уголовного права, которые предусматривают новые составы преступлений и имеют специфические черты. По его мнению, источниками уголовного права следует также считать подзаконные акты высшего исполнительного органа государственной власти, которые: 1) устанавливают нормы в пределах бланкетных санкций, ранее определенных в уголовном законе; 2) содержат ссылки на уголовный закон2. А.С. Шляпочников высказал мнение о том, что специальным источником уголовного права могут быть, кроме закона, иные акты органов государственной власти общенормативного характера, когда сам уголовный закон на них ссылается (например, Закон о преступлениях против военной службы)3. В последнее время увеличивается число авторов, высказывающихся в пользу расширения перечня источников уголовного права 4. Так, по мнению Л.Л. Кругликова, к источникам уголовного законодательства, помимо УК РФ, относятся: 1) конституционные положения уголовно-правового характера; 2) уголовно-правовые положения международных договоров РФ, не требующих принятия внутригосударственных актов применения; 3) отдельные нормативные акты СССР, сохраняющие свое действие на территории России; 4) нормативные акты об уголовной ответственности за преступления против военной службы, которые рассчитаны на применение в военное время; 5) уголовные законы, ут- 1 Пудовочкин Ю.Е. Источники уголовного права Российской Федерации // Журнал российского права. — 2003. — № 5. — С. 64. 2 См.: Шаргородский М.Д. Указ. соч. — С. 125, 142. 3 См.: Шляпочников А.С. Указ. соч. — С. 20-21. 4 См., напр.: Коняхин В.П. Источники уголовно-правовых норм Общей части. — С. 39-43. 42 ратившие силу относительно деяний, совершенных в последующем, но распространяющиеся на деяния, совершенные в прошлом1. Н.Ф. Кузнецова источниками уголовного права предлагает признать: 1) уголовное законодательство; 2) Конституцию РФ; 3) ратифицированные международные договоры в сфере уголовно-правовых отношений2. Ю.Е. Пудовочкиным и С.С. Пирвагидовым выделяются следующие источники уголовного права: 1) Конституция РФ; 2) общепризнанные принципы и нормы международного права; 3) федеральные и федеральные конституционные законы РФ, в том числе УК РФ; 4) постановления Пленума Верховного Суда РФ3. Кроме того, существует мнение, что к числу источников уголовного права, помимо УК РФ, необходимо относить судебный прецедент и правовой обычай4. Уголовное право как отрасль ограничено предметом правового регулирования. В состав данной отрасли не могут включаться нормы, регулирующие иные общественные отношения. Поэтому источником уголовного права РФ можно признать только такое явление, которое включает нормы, регулирующие уголовно-правовые отношения в Российской Федерации5. Вместе с тем нет оснований для включения в перечень источников норм уголовного права тех источников права, которые содержат нормы, регулирующие данные отношения в исключительных случаях, в силу иерархии юридических норм. Здесь мы имеем в виду нормы государственного, международного права универсального характера, не имеющие отраслевой специфики, которые выполняют некую гарантирующую функцию, связанную в основном с обеспечением прав и свобод человека и гражданина. Так, источники права, которые содержат конституционные нормы, относящиеся к отрасли государственного права, могут применяться в уголовноправовом регулировании в случаях, когда уголовно-правовые нормы противо1 См.: Кругликов Л.Л. Источники и составные части уголовного законодательства Российской Федерации // Проблемы теории уголовного права: Избранные статьи. 1982-1999. — Ярославль, 1999. — С. 46. 2 См.: Кузнецова Н.Ф. Конституция Российской Федерации и уголовное законодательство // Вест. Моск. ун-та. Сер. 11, Право. — 1994. — № 5. — С. 42. 3 См.: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 157. 4 См.: Кулыгин В.В. Указ. соч. — С. 26. 5 См.: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 157. 43 речат конституционным нормам1. Но отсюда еще не следует, что конституционные нормы становятся при этом уголовно-правовыми, их отраслевая принадлежность и функциональное назначение остаются прежними. Источники права, содержащие только такие нормы, не могут включаться в систему источников уголовного права. Поэтому необходимо согласиться с Н.Д. Дурмановым в том, что конституционные нормы, являющиеся юридической основой уголовных законов, сами не могут быть отнесены к таковым2. Этот вывод справедлив и в отношении универсальных норм международного права, не имеющих основной функцией регулирование уголовно-правовых отношений. Одна и та же норма права не может принадлежать сразу нескольким отраслям права. Иное противоречило бы тезису о наличии у каждой отрасли права собственных предмета и метода правового регулирования. Например, закрепленное в ст. 54 Конституции РФ правило обратной силы закона, которое применяется не только в уголовном праве, но и в административном праве и иных отраслях отечественного права. Это, безусловно, в чистом виде норма государственного права, аналоги которой существуют в иных отраслях права. Вместе с тем, если отраслевые положения противоречат данной норме, именно она и подлежит применению. Несомненно, что уголовное право тесно связано с иными отраслями права. Так, Н.И. Пикуров обоснованно выделяет два вида межотраслевых связей с участием уголовного права: 1) вертикальные иерархические, складывающиеся между уголовным правом и конституционным, международным правом, в которых уголовное право выступает как подчиненная отрасль; 2) горизонтальные, возникающие между уголовным правом и гражданским, административным правом, которые составляют нормативную инфраструктуру уголовного права3. Но подобная взаимосвязь вовсе не свидетельствует о слиянии указанных отраслей права, наличии у них общих норм. С учетом сделанных выше выводов мы предлагаем под источником норм уголовного права понимать явление правовой действительности, облеченное в 1 См.: Яцеленко Б.В. Правоположения в уголовном праве // Гос-во и право. — 2000. — № 6. — С. 36. См.: Дурманов Н.Д. Указ. соч. — С. 26. 3 См.: Пикуров Н.И. Указ. соч. — С. 34-40. 2 44 определенную форму, признаваемое государством, содержащее уголовноправовые нормы либо их элементы, которые регулируют уголовно-правовые отношения в Российской Федерации и относятся к ее правовой системе. На наш взгляд, можно выделить следующие источники норм уголовного права. Во-первых, это законодательство. В данную категорию источников включается, прежде всего, уголовное законодательство, состоящее из нормативных правовых актов, содержащих уголовно-правовые нормы, которое должно рассматриваться как основной, ведущий, но не единственный источник уголовного права. Кроме того, само уголовное законодательство не может ограничиваться только УК РФ 1996 г. К источникам уголовного права относятся также акты иных отраслей законодательства, в том числе Конституция РФ, отдельные федеральные законы, решения, принятые на референдуме Российской Федерации, акты законодательства РФ военного времени. Во-вторых, в качестве источников уголовного права необходимо рассматривать источники международного права. В-третьих, источниками уголовного права следует признать решения Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ. В соответствии с предложенной нами выше классификацией источников права по такому основанию, как способ их признания государством, источники норм уголовного права также могут быть классифицированы по данному основанию следующим образом: 1) формальные, к которым относится только УК РФ — единственный акт, соответствующий требованиям к форме выражения норм уголовного права, изложенным в ст.ст. 1, 3 УК РФ; 2) фактические, включающие в себя иные акты уголовного законодательства, акты других отраслей законодательства, решения, принятые на референдуме РФ, акты законодательства РФ военного времени, источники международного права, решения Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ. Более подробно указанные выше источники уголовного права будут рассматриваться нами в главе 2 настоящей работы. 45 Далее в рамках исследования системы источников уголовного права целесообразным представляется сформулировать принципы ее построения. Системный подход позволяет установить те устойчивые динамические связи, которые существуют между рассматриваемыми источниками, определить роль каждого элемента в функционировании указанной системы. В основном у совокупности источников права выделяют такие свойства, как системность и иерархичность1. По мнению Г.И. Муромцева, источники права образуют систему, отличающуюся иерархическим принципом построения, "при котором каждый из нисходящих источников права действителен лишь в той мере, в какой соответствует предписаниям вышестоящих источников"2. Между тем указанными выше свойствами охватывается не вся специфика совокупности источников уголовного права. Признавая такое свойство, как системность источников права, мы хотели бы обратить внимание на принципы построения соответствующей системы применительно к уголовному праву. Система источников уголовного права должна строиться последовательно на основе предметного, иерархического, логического и функционального принципов, содержание которых заключается в следующем. Предметный принцип отражает значимость отраслевого предмета правового регулирования. В систему источников уголовного права могут включаться только те явления, которые содержат нормы, регулирующие общественные отношения в соответствии с предметом правового регулирования уголовного права, т.е. уголовно-правовые нормы. Согласно иерархическому принципу источники уголовного права должны располагаться в системе в соответствии с их юридической силой, начиная от имеющих бóльшую юридическую силу к имеющим меньшую юридическую силу. Логический принцип подразумевает, что источники уголовного права в системе располагаются по степени абстрактности содержащихся в них норм, начиная от более общих, абстрактных к менее абстрактным, казуистичным. Такова логика построения системы права, "в праве переход от одной нормы к другой 1 См.: Зивс С.Л. Указ. соч. — С. 34; Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 77. 2 Юридическая энциклопедия / Отв. ред. Б.Н. Топорнин. — М.: Юристъ, 2001. — С. 410. 46 представляет собой саморегулируемый процесс; норма действует, так как она является исполнением более общей нормы: последняя, в свою очередь, действует, поскольку она представляет собой исполнение еще более общей" 1. Функциональный принцип предусматривает, что каждый источник в силу своего специфического содержания в системе осуществляет определенную функцию. Под функцией в данном случае понимаются те направления, по которым в рамках уголовно-правового регулирования реализуют свои задачи соответствующие источники уголовного права. Такой подход создает возможности для установления специфических характеристик конкретного источника уголовного права, его взаимосвязи с другими источниками, определения роли данного источника в уголовно-правовом регулировании. На основании вышеизложенного система источников уголовного права может быть представлена следующим образом. В системе источников уголовного права необходимо сначала указать Конституцию РФ, которая имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории России. Конституция РФ, согласно общеизвестным положениям, является основой российской правовой системы, базой всего законодательства. Кроме того, данный акт содержит отдельные уголовноправовые нормы. В.В. Тирский справедливо заметил, что конституционные положения "конкретизируются в уголовном законе" и определяют пределы уголовно-правовых ограничений2. Таким образом, функция, реализуемая указанным источником, заключается в установлении концептуальных основ уголовноправового регулирования, создании условий для обеспечения прав и свобод человека и гражданина в уголовно-правовых отношениях, в разрешении коллизий между конституционными нормами и нормами уголовного права, в регулировании отдельных уголовно-правовых отношений. В основу системы источников уголовного права также должны быть положены источники международного права, в том числе международные договоры РФ, источники, содержащие общепризнанные принципы и нормы междуна1 Зивс С.Л. Указ. соч. — С. 40-41. См.: Тирский В.В. О некоторых моментах взаимосвязи Конституции и уголовного законодательства // Новая Конституция СССР и вопросы государства и права. — Томск, 1979. — С. 142. 2 47 родного права. Функция данного источника заключается в установлении основных начал уголовно-правового регулирования, имеющих международное значение, в обеспечении соблюдения естественных прав и свобод человека, борьбы с преступлениями, создающими угрозу международной безопасности 1. Кроме того, нормы международного права применяются для восполнения пробелов в уголовном законодательстве и разрешения коллизий между международным правом и уголовным правом РФ2. Решения, принятые на референдуме Российской Федерации, по своей юридической силе уступают вышеназванным источникам. Исходя из ч. 3 ст. 3 Конституции РФ, ст.ст. 3, 40 Федерального конституционного закона от 10 октября 1995 г. № 2-ФКЗ "О референдуме Российской Федерации"3 данные акты также должны рассматриваться как источник уголовного права в случае наличия в их содержании уголовно-правовых норм. Этот источник призван осуществлять функцию по непосредственному регулированию народом Российской Федерации уголовно-правовых отношений. В соответствии с положениями ч. 1 ст. 15 Конституции РФ следующим в иерархии источников уголовного права следует назвать уголовное законодательство, функция которого заключается в том, что он предусматривает уголовную ответственность, т.е. устанавливает основания и принципы уголовной ответственности, определяет деяния, признаваемые преступлениями, меры уголовно-правового характера за совершение преступлений. Акты иных отраслей законодательства, в том числе отдельные федеральные законы и иные нормативные правовые акты, акты законодательства Российской Федерации военного времени, являются следующим по значимости источником уголовного права. Их функция состоит в обеспечении реализации по1 В связи с этим ученые обоснованно анализируют УК РФ на предмет его соответствия международным стандартам, касающимся прав человека. См., напр.: Ледях И. Новый Уголовный кодекс РФ и международные стандарты по правам человека // Российская юстиция. — 1997. — № 1. — С. 4-6; Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. О соответствии уголовного законодательства международному стандарту по правам человека // Гос-во и право. — 2001. — № 9. — С. 42-48. 2 См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 96-97. 3 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1995. — № 42. — Ст. 3921; 2004. — № 27. — Ст. 2710. 48 ложений УК РФ. Законодательство РФ военного времени направлено также на регулирование уголовно-правовых отношений, связанных с совершением преступлений в военное время или в боевой обстановке. Решения Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ также следует рассматривать как источники уголовного права России. Функция указанных источников заключается в восполнении пробелов в уголовном законодательстве в целях улучшения положения лиц, совершивших общественно опасные деяния, в развитии положений уголовного законодательства, обеспечении соответствия уголовного законодательства вышестоящим источникам уголовного права. В рамках предложенного выше подхода не размывается значение уголовного законодательства, специфические функции которого не должны осуществляться иными элементами системы источников уголовного права. При этом указанная система, как нам представляется, в большей степени соответствует правовой реальности, потребностям уголовно-правового регулирования. На основании сформулированных выводов может быть предпринята попытка разрешения проблемы конкуренции норм уголовного права и иных отраслей права, в особенности административного права 1. Указанная конкуренция норм, на наш взгляд, отсутствует, поскольку соответствующие нормы, конкурирующие с нормами уголовного права, имеют иную отраслевую принадлежность2. Данные нормы содержатся в нормативных правовых актах, которые имеют другой предмет правового регулирования, не включаются в систему источников уголовного права, не содержат норм, состоящих с нормами уголовного права в иерархических отношениях, что наблюдается во взаимодействии уголовного права с государственным и международным правом. 1 См., напр.: Наумов А. Квалификация незаконного оборота гладкоствольного охотничьего оружия // Российская юстиция. — 2002. — № 9. — С. 47; Толмачев О. Нужно быть принципиальным в соблюдении принципов уголовного права // Российская юстиция. — 2002. — № 9. — С. 35-37; Волженкин Б. Мелкое хищение чужого имущества // Уголовное право. — 2002. — № 4. — С. 7-8. 2 Как справедливо полагают ученые, границы действия норм уголовного и административного права определяются согласно характеру и направленности соответствующих запретов. См., напр.: Алехин А.П., Кармолицкий А.А., Козлов Ю.М. Административное право Российской Федерации. — М.: Зерцало, Теис, 1996. — С. 42. 49 Полагаем, что на таком понимании данной проблемы основана и практика Конституционного Суда РФ. Так, в определении Конституционного Суда РФ от 5 июня 2003 г. № 217-О "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Верховного Суда Российской Федерации о проверке конституционности части первой статьи 228 Уголовного кодекса Российской Федерации" прямо отмечается, что принятие нового административного закона не означает устранения или смягчения уголовной ответственности за совершение соответствующего деяния1. Определением Конституционного Суда РФ от 16 октября 2003 г. № 375-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Смирнова Игоря Николаевича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 188 и частью первой статьи 194 Уголовного кодекса Российской Федерации" было отказано в принятии к рассмотрению жалобы, касающейся оспаривания конституционности ч. 1 ст. 188 и ч. 1 ст. 194 УК РФ, предписывающих ответственность за контрабанду и уклонение от уплаты таможенных платежей, которые, по мнению заявителя, не содержат согласованного с нормами таможенного законодательства определения понятий "контрабанда" и "уклонение от уплаты таможенных платежей". В обоснование своего решения Конституционный Суд РФ отметил, что установление соотношения различных законодательных положений, выбор норм, подлежащих применению в конкретном деле, не входят в его компетенцию. Конституционный Суд РФ не установил нарушения конституционных прав гражданина в приведенном выше примере, по нашему мнению, косвенно отказался признать возможность регулирования уголовно-правовых отношений нормами иной отраслевой принадлежности2. Таким образом, КоАП РФ, Гражданский кодекс РФ и иные нормативные правовые акты, не содержащие уголовно-правовых норм, не могут регулировать уголовно-правовые отношения, в том числе применяться при определении наличия состава преступления, за исключением случаев, когда к таким актам отсылают бланкетные диспозиции уголовно-правовых норм. Но наличие такой отсылки не означает их включения в систему источников уголовного права, по- 1 2 См.: Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. — 2003. — № 5. Документ опубликован не был, размещен в справочной правовой системе "Гарант". 50 скольку данный факт не влияет на отраслевую принадлежность содержащихся в них норм. При этом необходимо отметить, что указанные выше акты имеют приоритет в пределах своего предмета правового регулирования. Следует согласиться с Н.И. Пикуровым в том, что "имплантированный в уголовное право" термин должен употребляться в том значении, в каком он используется при регулировании общественных отношений, с которыми он связан1. Аналогичной точки зрения придерживаются и другие ученые2. В связи с настоящим исследованием одной из проблем является рассмотрение вопроса об отнесении к числу источников уголовного права принципов права, представляющих собой главные исходные положения, на основе которых разрабатываются конституции и другие законы, а также производится их реализация3. Существуют две точки зрения на указанную проблему. Одни авторы предлагают рассматривать принципы права как один из источников права. Так, Г.И. Муромцев отмечает, что принципы права признаются источниками права в странах, правовые системы которых следуют естественно-правовой доктрине. Суды в случае пробелов в праве могут выносить решения на основе этих принципов. Названный автор полагает, что с принятием Конституции РФ в России впервые принципы права признаны источниками права4. Сторонники данной точки зрения также обращают внимание на использование принципов права в практике Конституционного Суда РФ5. Существует и другое мнение в науке, согласно которому принципы права не могут признаваться источниками права. Например, Т.В. Кленова придерживается мнения, что принципы права являются научной абстракцией 6. Кроме то- 1 См.: Пикуров Н.И. Указ. соч. — С. 13. См.: Жалинский А.Э. О соотношении уголовного и гражданского права в сфере экономики // Госво и право. — 1999. — № 12. — С. 50; Лопашенко Н.А. Еще раз об оценочных категориях в законодательных формулировках преступлений в сфере экономической деятельности // Уголовное право. — 2002. — № 3. — С. 39. 3 См., напр.: Гранат Н.Л. Указ. соч. — С. 11-12. 4 См.: Юридическая энциклопедия / Отв. ред. Б.Н. Топорнин. — С. 411. 5 См.: Гранат Н.Л. Указ. соч. — С. 11-12; Кононов А. Принцип определенности правовой нормы в конституционном судопроизводстве // Уголовное право. — 1999. — № 2. — С. 78. 6 См.: Кленова Т.В. Указ. соч. — С. 54. 2 51 го, звучит обоснованная критика самой естественно-правовой концепции права, которая обосновывает существование указанных выше источников1. Действительно, Конституционный Суд РФ зачастую в своих решениях ссылается на принципы права. Данный судебный орган активно использует общеправовые и конституционные принципы юридического равенства, неприкосновенности собственности и свободы договора, соответствия требованиям справедливости, принципы юридической (в том числе уголовно-правовой) ответственности, такие как справедливость, равенство, соразмерность, законность, вина, гуманизм2. При этом Конституционный Суд РФ обращается только к тем принципам, касающимся уголовно-правовой ответственности, которые закреплены в УК РФ. И все же представляется, что принципы права не могут рассматриваться в качестве источников уголовного права. Принципы права находят свое выражение, как известно, в правосознании, правовых нормах и правоотношениях3. При этом принципы права, существующие в правосознании и правоотношениях, могут быть рассмотрены в рамках социальных источников уголовного права, а закрепленные в нормах права, не являются формой их выражения, а, скорее, содержанием последних. Поэтому у нас нет оснований для включения принципов права в систему источников норм уголовного права. Предложенная нами система источников отечественного уголовного права характерна для настоящего времени. Вместе с тем общественные отношения в силу своей динамичности в некоторых ситуациях требуют более оперативного правотворчества, учитывающего особенности конкретной ситуации. Такими ситуациями могут рассматриваться вступление государства в войну, массовые 1 См.: Кудрявцев В.Н. О правопонимании и законности // Гос-во и право. — 1994. — № 3. — С. 4-6. См., напр.: постановление Конституционного Суда РФ от 27 февраля 2003 года № 1-П "По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 130 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан П.Л. Верещака, В.М. Гладкова, И.В. Голышева и К.П. Данилова" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2003. — № 10. — Ст. 953; постановление Конституционного Суда РФ от 17 июля 2002 года № 13-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 342, 371, 373, 378, 379, 380 и 382 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, статьи 41 Уголовного кодекса РСФСР и статьи 36 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" в связи с запросом Подольского городского суда Московской области и жалобами ряда граждан" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 31. — Ст. 3160. 3 См.: Юридическая энциклопедия / Отв. ред. Б.Н. Топорнин. — С. 411. 2 52 гражданские беспорядки, глобальные стихийные бедствия и т.п. Указанные ситуации характеризуются такими свойствами, как непредвиденность и чрезвычайность. Субъект правотворчества не в состоянии заранее предусмотреть их возникновение, предварительно урегулировать возникающие в связи с этим общественные отношения. Нормы права формулируются в таких случаях после наступления соответствующих событий. Не исключение и уголовное право, которое в подобные периоды существенно изменяется содержательно при неизменности требуемых форм его выражения. На основании изложенного можно разграничивать ординарные и экстраординарные источники уголовного права по такому основанию, как характер обстановки, в которой они принимаются. Вторая группа источников характеризуется тем, что принимается после возникновения какой-либо непредвиденной чрезвычайной ситуации, угрожающей обществу и государству (например, война, стихийное бедствие в больших масштабах и т.д.), действует в пределах времени существования данной ситуации. При этом указанная группа источников обычно не соответствует заранее установленной форме существования источников уголовного права, является разновидностью фактических источников норм уголовного права. Ординарными следует признать все иные источники уголовного права. Мы находим немало примеров существования экстраординарных источников уголовного права. Так, в 1917-1919 гг. во время Гражданской войны экстраординарными источниками уголовного права выступали постановления Временного правительства, постановления съезда Советов, инструкции Наркомюста, не соответствовавшие какой-либо форме, предусмотренной на тот момент законодательством1. В период Великой Отечественной войны источниками уголовного права выступали такие акты, как постановления Государственного Комитета Обороны, постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б)2. 1 См., напр.: Исаев И.А. Указ. соч. — С. 270-272; Курс уголовного права: Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — М.: ИКД "Зерцало-М", 2002. — Т. 1: Учение о преступлении. — С. 23-24. 2 См.: Хрестоматия по истории отечественного государства и права: Учебное пособие. — М.: МГУ, 1994. — С. 274-277. 53 Таким образом, под источниками норм уголовного права следует понимать явления правовой действительности, облеченные в определенную форму, признаваемые государством, содержащие уголовно-правовые нормы либо их элементы, регулирующие уголовно-правовые отношения в Российской Федерации и относящиеся к ее правовой системе. УК РФ не может рассматриваться как единственный источник норм уголовного права, к которым также необходимо относить Конституцию РФ, источники, содержащие общепризнанные нормы и принципы международного права, ратифицированные международные договоры РФ, решения, принятые на референдуме РФ, уголовное законодательство РФ, отдельные акты иных отраслей законодательства РФ, в том числе законодательства РФ военного времени, решения Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ. Необходимо отметить, что уголовное право как отрасль российского права имеет не только источники норм, но и социальные источники. В связи с этим требуется рассмотреть вопрос о содержании понятия "социальный источник уголовного права". § 3. Категория социальных источников уголовного права Подход к понятию источника уголовного права, при котором исследуются только источники норм указанной отрасли права, не позволяет нам выявить факторы, влияющие на процесс формирования уголовно-правовых норм, а также их реализации. В.П. Казимирчук и В.Н. Кудрявцев обоснованно считают, что задачей юридической науки является изучение права в жизни1. Следует согласиться также с тезисом, что "познание норм уголовного права не может осуществляться изолированно, лишь из самих себя, вне связи с социальнополитическими задачами соответствующего правового регулирования"2. 1 См.: Казимирчук В.П., Кудрявцев В.Н. Указ. соч. — С. 7, 20. Мысловский Е. Религиозно-светские начала уголовно-правовых норм // Российская юстиция. — 1997. — № 4. — С. 10. 2 54 Узконормативный подход к понятию источника уголовного права лишает нас возможности полностью выявить действительное содержание норм уголовного права, неразрывно связанное с их социальными источниками, что существенно осложняет возможность правильного понимания и применения данных норм. Поэтому необходимо рассмотреть понятие социального источника уголовного права в целях определения всех тех явлений, которые помогают установить содержание уголовно-правовой нормы, связанное с явлениями, лежащими вне отраслевой правовой материи. Согласно сделанным выше выводам мы предлагаем под социальными источниками уголовного права понимать явления, влияющие на возникновение уголовно-правовых норм, определяющие их содержание как в момент создания (правотворчества), так и в момент реализации указанных норм. Нормы уголовного права часто не содержат исчерпывающих признаков тех общественных отношений, которые ими охраняются. Данные признаки имеются в нормах других отраслей права либо в нормах иных социальных регуляторов (мораль, религия и т.д.). На этом основании можно различать юридическое и социальное содержание норм уголовного права. При этом первое ограничивается теми признаками правила поведения, которые закреплены непосредственно в нормах уголовного права, а второе, более обширное по объему, определяется социальными источниками уголовного права. Проблема социальных источников уголовного права нашла свое отражение в трудах отдельных авторов, которыми были сделаны выводы о том, что социальные источники уголовного права (факторы, вызывающие к жизни уголовный закон, объективные социальные закономерности и потребности, господствующая идеология, общественная психология, правовые традиции, а также все стороны духовной национальной культуры): 1) социально обусловливают форму уголовно-правовых предписаний1; 2) оказывают непосредственное влияние на содержание и форму уголовно-правовых запретов, определяют содержание уго- 1 См.: Наумов А.В. Форма уголовного закона и ее социальная обусловленность. — М., 1984. — С. 27. 55 ловного закона посредством сознания и воли законодателя 1. Между тем есть основания для исследования соответствующих явлений и в иной плоскости. Особое значение в контексте анализируемых явлений имеет культурологический аспект. Уголовное право, безусловно, один из культурных феноменов. Объективной выступает его связь с культурой. Как отмечает В.В. Кулыгин, уголовное право не может рассматриваться как самодостаточная система, поскольку функционирует в определенной социокультурной среде, которая оказывает влияние на все параметры регулирования уголовным правом общественных отношений2. Не вызывает сомнения наличие отмеченных указанным автором этнокультурных основ уголовного закона3. Культура имеет большое значение для правотворчества в уголовном праве. А. Жалинский и А. Рерихт на примере Германии и Нидерландов убедительно продемонстрировали, что существующие культурные барьеры могут помешать применению взаимно заимствованных норм. Они пишут: "Уголовно-правовая норма может быть реализована, только если общество осуждает запрещаемое поведение, которое стоит за уголовно-правовой нормой. Нет согласия по этому поводу — норма не действует"4. Этим подчеркивается тесная взаимосвязь уголовного права и всей совокупности иных культурных явлений, составляющих социальные источники уголовного права. В науке делаются попытки систематизировать социальные источники уголовного права. Так, З.А. Незнамова считает, что под материальными источниками уголовно-правовых норм следует понимать: 1) государственную власть, так как правотворческая деятельность является разновидностью государственной деятельности; 2) правосознание; 3) обычай; 4) Конституцию РФ, поскольку она не включает уголовно-правовых норм, но определяет их содержание; 5) общепризнанные принципы и нормы международного права, поскольку они часто не определяют деяние как преступление, а выражают только намерение 1 См.: Кузнецова Н.Ф., Злобин Г.А. Социальная обусловленность уголовного закона и научное обеспечение нормотворчества // Сов. гос-во и право. — 1976. — № 8. — С. 76, 79. 2 См.: Кулыгин В.В. Указ. соч. — С. 7. 3 Там же. — С. 20. 4 Жалинский А., Рерихт А. Введение в немецкое право. — М.: Спарк, 2001. — С. 46. 56 государства бороться с общественно опасными явлениями, не содержат санкции, не конкретизируют меру воздействия на преступника1. Приведенное мнение представляется не вполне верным. Определенная часть указанных З.А. Незнамовой социальных источников уголовного права может рассматриваться и как источники его норм (Конституция РФ, источники, содержащие общепризнанные принципы и нормы международного права). Государственная деятельность и ее результаты понимаются нами как самостоятельные явления, в связи с чем трудно согласиться с признанием государственной власти в качестве разновидности социальных источников уголовного права. Кроме того, социальные источники уголовного права находятся вне правотворческой и правоприменительной деятельности, вследствие чего к числу таких источников не может относиться правотворческая деятельность государства. Глубоко проанализированы взаимосвязи уголовно-правовых норм с социальными источниками уголовного права Н.И. Пикуровым. Автор полагает, что любая норма требует для своей реализации "поле-проводник", позволяющее воплотить заложенные в ней требования и представляющее сложный механизм, который состоит из языковой, психологической, моральной, общекультурной систем. По его мнению, данный механизм обеспечивает "развертывание признаков нормы в сознании адресата, наполнение деталями, позволяющими применить ее требование к конкретной жизненной ситуации". В подтверждение своего тезиса Н.И. Пикуров также отмечает, что содержание ряда понятий ("честь", "достоинство", "репутация"), которые используются в УК РФ, "не может быть раскрыто без обращения к общепринятым (нормативным) представлениям об этих социально-нравственных ценностях"2. Таким образом, функция указанного выше механизма заключается в конкретизации и детализации правового предписания в юридических рамках, определенных в законе. Н.И. Пикуров пишет: "Неюридический нормативный материал, находящийся за пределами правовых предписаний, формирует лишь условия реализации нормы" 3. Данный норматив- 1 См.: Уголовное право: Общая часть / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой. — М.: Норма, 2000. — С. 24-28. 2 Пикуров Н.И. Указ. соч. — С. 145-146. 3 Там же. — С. 146. 57 ный материал автор именует инфраструктурой уголовного права, под которой понимается "вся совокупность социальных норм, институтов и явлений, составляющих среду функционирования правовых норм", включающая: 1) общесоциальные неюридические явления; 2) юридические явления, лежащие вне границ отрасли уголовного права1. В целом разделяя позицию Н.И. Пикурова, мы не согласны с ним в том, что соответствующие (неотраслевые) явления не устанавливают границы преступного поведения. Представляется, что в данном случае содержание "материнских" явлений, вызвавших к жизни уголовно-правовые нормы, охраняемых ими, напрямую корреспондирует содержанию данных уголовно-правовых норм, что сказывается на процессе криминализации деяния, определения его сущности, квалификации преступлений, назначения наказаний и т.д. Более подробно значение социальных источников уголовного права будет проанализировано нами ниже. Проблема социальных источников уголовного права является достаточно обширной и многоаспектной. Поэтому в целях настоящего исследования мы не будем рассматривать данную проблему подробно и всесторонне, а ограничимся формулированием общих подходов к исследованию категории социального источника уголовного права. Кроме того, с целью определения значения социальных источников уголовного права в главе 3 настоящей работы мы рассмотрим некоторые из них: судебную практику, науку уголовного права, источники иных отраслей права РФ, иностранного и международного права. На основе понятия социального источника уголовного права, о котором говорилось выше, указанные источники могут быть классифицированы следующим образом: 1) объективные источники (общественные отношения в конкретных сферах жизни общества, нормы иных, помимо уголовного права, социальных регуляторов (религиозные, моральные, политические и иные), положения, выработанные правоприменительной практикой, наука уголовного права и др.); 2) субъективные источники (сознание, подсознание, иные психические явления, влияющие на формирование и реализацию норм уголовного права). 1 Пикуров Н.И. Указ. соч. — С. 146. 58 Общественные отношения в экономической, политической, социальной, культурной сферах жизни общества являются одним из основных социальных источников уголовного права. Между тем анализ их не служит предметом нашего исследования и должен осуществляться в рамках иных специализированных отраслей знаний. Среди социальных норм наибольшее влияние на уголовное право в настоящее время в России оказывают нормы морали. Это связано с особой ролью морали в процессе социального нормирования. Значимость указанной разновидности социальных регуляторов в механизме уголовно-правового регулирования является общепризнанной1. Ученые, анализируя взаимосвязь уголовноправовых и моральных норм, отмечают, что уголовно-правовые нормы выступают частным выражением общих нравственных установлений, а уголовное право нравственно по своему характеру и содержанию 2. В связи с этим многие нормы уголовного права могут быть правильно истолкованы и применены только с учетом требований соответствующих нравственных норм3. Трудно говорить о том, что уголовное право в полной мере соответствует моральным нормам, данные социальные регуляторы не являются тождественными. Но в то же время следует признать, что многие уголовно-правовые нормы имеют именно моральную основу (например, уголовно-правовые запреты совершения оскорбления, систематического унижения человеческого достоинства и др.). Уголовно-правовые и моральные нормы неразрывно связаны между собою, зачастую уголовное право берет под охрану моральные нормы. Конечно, данная взаимосвязь между уголовным правом и моралью имеет место далеко не всегда, ибо содержание норм указанных социальных регуляторов нередко существенно различается. Между тем в тех случаях, когда такая взаимосвязь присутствует, 1 См., напр.: Социология права / Под ред. В.М. Сырых. — М.: Юридический дом "Юстицинформ", 2004; Графский В.Г. Право и мораль в истории: проблемы ценностного подхода // Гос-во и право. — 1998. — № 8. — С. 114-119. 2 См.: Карпец И.И. Уголовное право и этика. — М.: Юрид. лит., 1985. — С. 6-7, 10; Бойцов А.И. Действие уголовного закона во времени и в пространстве. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1995. — С. 14. 3 См.: Нижечек В.И. Указ. соч. — С. 328- 329. 59 охранительные уголовно-правовые нормы становятся обусловленными по содержанию охраняемыми моральными нормами. Моральные нормы оказывают многостороннее влияние на уголовное право. Так, В.М. Коган сформулировал следующие тезисы, касающиеся данного вопроса: 1) степень морального осуждения деяний влияет на их криминализацию либо декриминализацию как в правосознании, так и в законе; 2) моральное содержание уголовно-правовых норм — компонент уголовно-правового воздействия, в связи с чем несовпадение уголовного права и морали влечет исключение убеждения из числа методов уголовно-правового регулирования1. Но этим взаимосвязь анализируемых явлений не исчерпывается. Нормы морали служат критерием, применяемым в уголовно-правовом регулировании. Это проявляется в том, что: 1) квалификация преступления включает моральную оценку социальной сущности совершенного преступного деяния2; 2) нормы морали применяются при определении наличия признаков противоправного деяния (например, по ст. 163 УК РФ)3; 3) сущность уголовного наказания состоит также в том, что оно выражается в отрицательной моральнополитической оценке деяния и преступника4. Существуют и другие аналогичного рода мнения относительно значения норм морали в уголовно-правовом регулировании5. Необходимо подчеркнуть такое качество моральных норм, как определенная динамичность, что связано с их неформализованностью. Например, В.Ф. Щепельков обоснованно отмечает следующее относительно понятия неприличной формы унижения чести и достоинства, закрепленной в ст. 130 УК РФ: "То, что вчера было неприличным, сегодня может стать нормой". В этих случаях, по его мне1 См.: Коган В.М. Правосознание и уголовный закон // Сов. гос-во и право. — 1983. — № 12. — С. 66; Он же. Социальный механизм уголовно-правового воздействия. — М.: Наука, 1983. — С. 125. 2 См.: Демидов Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. — М.: Юрид. лит., 1975. — С. 147. 3 См.: Флетчер Дж., Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного права. — М.: Юристъ, 1998. — С. 503; Ляпунов Ю. Ответственность за вымогательство // Законность. — 1997. — № 4. — С. 7. 4 См.: Смирнов В.Г. Функции советского уголовного права. — Л., 1965. — С. 87. 5 См., напр.: Савкин А. Деятельное раскаяние — свобода от ответственности // Российская юстиция. — 1997. — № 12. — С. 35-37. 60 нию, при квалификации деяния правоприменитель "исходит не из представлений законодателя о неприличной форме при установлении нормы, а из общепринятых в обществе представлений на момент применения нормы"1. Законодатель далеко не всегда успевает за изменением моральных норм. А.В. Наумов совершенно обоснованно считает, что смена норм морали может привести к ситуации, когда суд станет применять "вчерашнюю мораль вчерашнего закона"2. Но в данном случае возможна и совершенно иная ситуация, когда уполномоченный орган фактическим неприменением несправедливой, с его точки зрения, уголовно-правовой нормы способен нивелировать ее значение в механизме уголовно-правового регулирования. Не случайно, например, М.С. Гринберг отмечает, что существует процесс формальной и фактической декриминализации. При этом последняя имеет место в том случае, если неприменение уголовного закона наблюдается в практике государственных органов3. Кроме того, следует учитывать тот факт, что, по мнению отдельных авторов, противопоставление закона и справедливости есть давняя российская традиция4. Все это наглядно демонстрирует практический аспект проблемы социальных источников уголовного права, тесно связанной с процессом реализации уголовно-правовых норм. Религиозные нормы с учетом особенностей отечественной правовой системы выступают в качестве социального источника уголовного права в основном в процессе правотворчества, а также в ограниченном объеме в процессе реализации норм права, воздействуя на сознание субъекта. Данный фактор также не стоит недооценивать. Так, по мнению Л.И. Петражицкого, законы могут утратить силу вследствие таких причин, как изменение обстоятельств, при котором законы рассматриваются, например, как противоречащие религиозным взглядам5. Указанные и иные характеристики религиозных норм в контексте их анализа как социальных источников уголовного права во многом сходны с характе1 Щепельков В.Ф. Формально-логические основания толкования уголовного закона: Дис… канд. юрид. наук. — Волгоград, 1998. — С. 95-97. 2 Наумов А.В. Уголовный закон и права человека // Сов. гос-во и право. — 1990. — № 1. — С. 57-58. 3 См.: Гринберг М.С. Указ. соч. — С. 41. 4 См.: Кулыгин В.В. Указ. соч. — С. 33; Карпец И.И. Указ. соч. — С. 60. 5 См.: Петражицкий Л.И. Указ. соч. — С. 416. 61 ристиками моральных норм, которые нами выше уже отмечались. Можно привести немало примеров того, что религиозные нормы нашли свое воплощение в нормах современного уголовного права РФ (уголовно-правовые запреты на совершение убийства, причинения смерти по неосторожности, причинения тяжких телесных повреждений, кражи и т.п.). Нормы уголовного права имеют определенное политическое содержание, что делает возможным отнесение политических норм к социальным источникам уголовного права. Т.В. Кленова пишет: "Известно, что не каждый уголовный закон научно обоснован, но все политически мотивированы"1. Политические нормы влияют на формирование принципиальных основ уголовного права, дают повод говорить о наличии уголовно-политической концепции в основе отрасли уголовного права2. Очевидно, что именно они являются определяющими при формировании и реализации уголовной политики3. Пример влияния политики на нормы уголовного права — смертная казнь, которая в конкретный исторический период в России, по сути, рассматривалась как средство борьбы именно с политическими преступлениями, т.е. существовала и применялась по политическим мотивам4. Политические нормы учитываются и при реализации уголовно-правовых норм. Так, по мнению Ю.А. Демидова, юридическая оценка как составная часть уголовно-правовой оценки преступления выражает и политическую оценку, поскольку политика воплощается также в правовых нормах5. Исследуемые нами факторы влияют на результаты толкования уголовно-правовых норм. А.В. Мадьярова отмечает, что "различия между тем или иным пониманием закона обусловлены уголовно-политическими мотивами"6. Значение политических норм ярко демонстрирует эпоха 1917-1952 гг., когда политика особенно 1 Кленова Т.В. Указ. соч. — С. 57. См.: Понятовская Т.Г. Концептуальные основы уголовного права России: история и современность: Автореф. дис… д-ра юрид. наук. — Екатеринбург, 1997. — С. 8. 3 См., напр.: Звечаровский И.Э. Указ. соч. — С. 76-85; Трахов А. Стабильность уголовного закона и судебная практика // Законность. — 2002. — № 5. — С. 2-5; Вермеш М. Основные проблемы криминологии. — М.: Прогресс, 1978. — С. 206-213. 4 См., напр.: Государственная Дума. 1906-1917: Стенографические отчеты. — М.: Фонд "Правовая культура", 1995. — Т. 1. — С. 100-124. 5 См.: Демидов Ю.А. Указ. соч. — С. 132-133. 6 Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 233. 2 62 активно влияла на право1. В этот период, по мнению М.С. Гринберга, произошло "расщепление" уголовного права на подлинное, призванное служить защите общества от преступных посягательств и от издержек данной защиты, и на уголовное право, которое служило политической юстиции2. Следует также отметить динамизм политических норм, влияющих на содержание норм уголовного права. Так, М. Вермеш обоснованно полагает, что принципы уголовной политики не считаются жесткой догмой, имеют постоянный характер лишь постольку, поскольку отражают определенное постоянство общественно-политических отношений и динамики преступности, а потому "требуют постоянного изучения упомянутых факторов, учета их изменчивости"3. Одним из основных социальных источников уголовного права следует признать обычай. Как справедливо заметил М.Д. Шаргородский, "не создавая уголовно-правовых норм, в узком смысле слова, не определяя наказания, не создавая новых составов преступления, правовой обычай, правила социалистического общежития могут иметь значение для установления конкретного объема определенного законом преступного деяния"4. Так, очевидно, что именно обычные нормы, наряду с религиозными, лежат в основе уголовно-правовых норм, сформулированных в ст.ст. 157, 244 УК РФ. Понимание нормы уголовного права, ее содержания часто зависит от общепринятых мнений по данному вопросу. Следует согласиться с Н.Д. Сергиевским в том, что хороший практик-судья должен быть знаком с бытовыми чертами своего народа, знание которых является необходимым для правильного применения уголовного закона, поскольку обычай в виде народных правовоззрений тесно связан с нормами уголовного права5. Мы также поддерживаем мнение о том, что понятия, содержащиеся в уголовном законе, объясняются с точки зре- 1 См., напр.: Звечаровский И.Э. Указ. соч. — С. 78. См.: Гринберг М.С. Уголовное право как феномен, несовместимый с бесправием и произволом // Гос-во и право. — 2003. — № 9. — С. 46, 49; Он же. Уголовное право и массовые репрессии 20-х и последующих годов // Гос-во и право. — 1993. — № 1. — С. 72; Он же. Пределы принуждения (уголовно-правовой аспект). — С. 35. 3 Вермеш М. Указ. соч. — С. 213. 4 Шаргородский М.Д. Указ. соч. — С. 153. 5 См.: Сергиевский Н.Д. Указ. соч. — С. 3-5. 2 63 ния обычая1. В отдельных случаях только ознакомление с обычными нормами позволяет установить наличие общественной опасности в деянии лица, правильно оценить данный поступок с позиции уголовного права. Например, это касается установления признаков составов преступлений в деяниях, заключающихся в уплате и принятии выкупа за невесту, похищении невесты и т.п. Но обычай признается государством далеко не всегда. Бывают случаи, когда государство борется с обычаями. Так, в статьях 231-236 УК РСФСР 1960 г. была установлена уголовная ответственность за преступления, составляющие пережитки местных обычаев. УК РФ 1996 г. предусматривает уголовную ответственность за убийство, совершенное из кровной мести (п. "л" ч. 2 ст. 105). Поэтому необходимо признать, что социальными источниками уголовного права могут выступать лишь те обычные нормы, которые являются не только общепризнанными, но и не противоречащими собственно нормам права. Следующим рассматриваемым нами социальным источником уголовного права станет судебная практика. Мнение о том, что судебная практика есть социальный источник уголовного права, уже высказывалось Г.Т. Ткешелиадзе, который полагает, что ее роль заключается в 1) передаче законодателю сигналов, касающихся материальных потребностей общества, указывающих на несогласованность и противоречие между отдельными правовыми предписаниями; 2) содействии редакционному совершенствованию норм права2. Так, в ходе проведенного анализа пояснительных записок к 103 федеральным законам и законопроектам, предусматривающим внесение изменений в УК РФ, мы обнаружили, что в 12 из них имеются ссылки на судебную практику, обосновывающие необходимость принятия законопроекта. Между тем указанные позиции не охватывают всего спектра функций данного источника. Судебная практика также наполняет уголовно-правовую норму фактическим содержанием, определяет ее реальные контуры 3. Поскольку уголовное законодательство не способно обеспечить регулирование всех возни- 1 См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. — С. 94-95. См.: Ткешелиадзе Г.Т. Указ. соч. — С. 148-155. 3 См.: Уголовное право: Общая часть: Учебник. — М.: Спарк, 1996. — С. 62-63; Наумов А.В. Источники уголовного права. — С. 21. 2 64 кающих в соответствующей сфере конкретных отношений, появляющиеся пробелы восполняются и корректируются также судебной практикой за счет имплицитного содержания текста уголовно-правовой нормы1. В ряду социальных источников уголовного права как отрасли права следует назвать науку уголовного права, под которой можно понимать систему общепринятых и иных мнений, концепций, взглядов на отрасль уголовного права. Наука должна играть ключевую роль на этапе создания уголовно-правовых норм. Не вызывает сомнения тезис о том, что важнейшим принципом правотворчества является принцип научности2. При этом следует учитывать возрастающую роль научного обеспечения нормотворчества 3. Примером взаимодействия уголовно-правовой науки с отраслью уголовного права могут служить принятые в 1991 г. Основы уголовного законодательства Союза ССР, которые строились на разработанной учеными теоретической модели указанного законодательного акта4. Но этим значимость данного источника не ограничивается. Наука вырабатывает положения, которые учитываются в рамках реализации норм права, берутся за основу при оценке юридических фактов в уголовном праве. В особенности это касается оценочных понятий (например, "общественная опасность деяния", "малозначительность" и др.). Вместе с тем подобные положения не могут признаваться общеобязательными и должны рассматриваться как рекомендации, которые имеют зачастую высокую степень обязательности. Субъекты, создающие и реализующие нормы уголовного права, подвергаются воздействию ряда субъективных факторов. Указанные факторы многообразны по форме и содержанию. В основном уделяется внимание такой категории, как сознание, а точнее, правосознание. В науке справедливо отмечается, что правосознание является идейным источником, основой для создания норм уголовного права5. Н.Ф. Кузнецова и Г.А. Злобин считают, что правотворчество 1 См.: Кулыгин В.В. Указ. соч. — С. 8. См.: Кузнецова Н.Ф., Злобин Г.А. Указ. соч. — С. 79-80. 3 Там же. — С. 81-82. 4 См.: Курс уголовного права: Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — Т. 1: Учение о преступлении. — С. 53. 5 См.: Коган В.М. Правосознание и уголовный закон. — С. 66; Уголовный закон. Преступление. Уголовная ответственность / Отв. ред. И.Я. Козаченко. — Екатеринбург, 1991. — С. 57. 2 65 вбирает в себя обыденное, практическое и научное сознание; при этом именно научному сознанию принадлежит ведущая роль1. Правосознание, наряду с социальными регуляторами, существенным образом влияет на процесс криминализации деяний, поскольку оценочная деятельность законодателя по определению круга и признаков преступлений "непосредственно обусловлена мировоззрением, идеологией и общественной психологией, ценностными ориентациями" 2. Значительной является его роль и в процессе реализации норм уголовного права. В.М. Коган отмечает, что правосознание активно влияет на уголовный закон, осуществляет его оценку, восполняет и постоянно его корректирует3. Другие авторы также обращают внимание на роль правосознания в принятии судом решения по уголовному делу, определении содержания норм уголовного права4. Системно исследуя правосознание, А.В. Грошев обоснованно отметил, что сфера его применения в уголовном праве "охватывает практически все стадии уголовно-правового регулирования и его механизм". Правосознание предшествует уголовно-правовой норме при осуществлении криминализации и декриминализации соответствующих деяний, а в рамках реализации норм уголовного права уже уголовно-правовая норма предшествует правосознанию5. Предлагая заменить понятие правосознания понятием уголовно-правовой ментальности, В.В. Кулыгин считает, что представления о добре и зле, хорошем и плохом, справедливом и несправедливом, правде и неправде исторически являются первичными психическими структурами (архетипами). Образуя фундамент уголовно-правовой ментальности, по его мнению, данные архетипы наполняются специфическим содержанием и создают стандарты и стереотипы уголовно-правового поведения, которое принято в данной этнокультурной среде6. Названный автор полагает, что уголовно-правовая ментальность оказывает 1 См.: Кузнецова Н.Ф., Злобин Г.А. Указ. соч. — С. 79-80. Демидов Ю.А. Указ. соч. — С. 134. 3 См.: Коган В.М. Указ. соч. — С. 66. 4 См.: Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 2. — С. 131- 132; Уголовный закон. Преступление. Уголовная ответственность / Отв. ред. И.Я. Козаченко. — С. 54. 5 См.: Грошев А.В. Функции правосознания в механизме уголовно-правового регулирования: Дис… д-ра юрид. наук. — Екатеринбург, 1997. — С. 49-50. 6 См.: Кулыгин В.В. Указ. соч. — С. 7-8. 2 66 решающее влияние через профессиональное правосознание на уголовноправовую практику и законотворчество1. С данным выводом следует согласиться, поскольку, как мы уже отмечали, правотворчество и реализация права, понимаемые как виды человеческой деятельности, испытывают влияние тех факторов, которые, в свою очередь, воздействуют на психику человека. Ученые выделяют такие свойства общественного сознания, как консервативность, отставание от потребностей общественного развития, его неоднородность, наличие различных, иногда противоположных взглядов, всевозможных предрассудков, заблуждений и других дефектов2. Все это в отдельных случаях сдерживает реализацию уголовно-правовых норм, делает ее невозможной. Так, уголовноправовой запрет, который воспринимается как несправедливый или безнравственный, остается "мертвой" буквой закона либо реализуется неэффективно3. Все это также говорит о том значении, которое имеют анализируемые нами социальные источники уголовного права в практической плоскости. Социальные источники уголовного права оказывают определяющее влияние на процесс правоприменения, поскольку именно они формируют представление правоприменителя о содержании применяемой им уголовно-правовой нормы. Нужно признать, что значение указанных источников является решающим, когда речь идет о применении норм уголовного права в пределах судебного усмотрения4. Уголовно-правовые нормы не содержат всей полноты информации, касающейся соответствующих правил поведения. Несовершенным является язык уголовного закона5. В связи с этим субъект правоприменения вынужден обращаться к социальным источникам уголовного права, таким как наука, судебная практика, для их использования в решении соответствующих проблем6, т.е. социальные источники уголовного права в некоторых случаях объективно необ1 Кулыгин В.В. Указ. соч. — С. 8. См.: Грошев А.В. Указ. соч. — С. 70. 3 См.: Кулыгин В.В. Указ. соч. — С. 8. 4 См. об этом: Черданцев А.Ф. Указ. соч. — С. 108. 5 См., напр.: Кострова М.Б. Изобразительно-выразительные средства языка в уголовном законе: о допустимости использования // Журнал российского права. — 2002. — № 8. — С. 63-73. 6 См.: Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение. — М.: Юрид. лит., 1967. — С. 50-53. 2 67 ходимы для уточнения и конкретизации уголовно-правовых норм, определения их реального содержания в силу некоторого несовершенства текстуального выражения указанных норм. Социальные источники уголовного права используются для уяснения смысла и содержания нормы права. По словам В.Н. Кудрявцева, поскольку закон несовершенен, правоприменитель вынужден для уяснения содержания состава преступления обращаться к "подразумеваемым", или "латентным" (неявным), признакам, которые устанавливаются при толковании закона или научными исследованиями. В связи с этим для их уяснения необходимо обратиться "к области уголовной политики, идеологии, социальной психологии и общественной практики". Далее В.Н. Кудрявцев пишет: "Выяснить смысл правовой нормы — это значит раскрыть, какие именно общественные явления, объективные исторические закономерности лежали в основе создания данной нормы, какую цель хотел достичь законодатель ее установлением"1. Безусловно, на наш взгляд, вновь идет речь о необходимости оценки и анализа социальных источников уголовного права, которые используются при определении содержания уголовно-правовых норм, а также тех общественных отношений, на которые они распространяют свое действие. Необходимо согласиться с тезисом Л.И. Спиридонова о том, что "право неотделимо от других явлений, и потому практическое применение уголовного закона обусловлено целым рядом иных — неправовых факторов"2. Приведем примеры применения таких неправовых факторов, т.е. социальных источников уголовного права. Так, статья 6 УК РФ содержит определение принципа справедливости. Как известно, категория "справедливость" рассматривается в основном как моральная категория3. Согласно ст. 6 УК РФ наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть спра1 Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. — С. 84, 86- 87. Спиридонов Л.И. Социология уголовного права. — М.: Юрид. лит., 1986. — С. 190. 3 Например, по мнению А.В. Наумова, принцип справедливости есть "этическая, оценочная категория", которая проявляется также в ходе процесса криминализации или декриминализации деяния, в рамках которого законодатель "должен учитывать нравственные, этические представления граждан о справедливости и несправедливости определенных поступков". См.: Уголовное право: Общая часть. — М.: Спарк, 1996. — С. 28-29; Смирнов В.Г. Указ. соч. — С. 88, 174; Сырых В.М. Теория государства и права. — С. 95. 2 68 ведливыми. При этом справедливость понимается как соответствие указанных мер характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Критерии указанного соответствия в УК не приведены. В связи с этим следует считать, что данные критерии определяются моральными нормами. Другой характерный пример использования источников уголовного права в широком смысле слова — положения ст. 801 УК РФ, согласно которой лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, освобождается судом от наказания, если будет установлено, что вследствие изменения обстановки это лицо или совершенное им преступление перестали быть общественно опасными. Под изменением обстановки, вследствие которого преступление перестало быть общественно опасным, в науке предложено понимать "существенные изменения в политической, экономической, социальной или духовной жизни общества, происшедшие независимо от воли или желания виновного, вследствие которых не только конкретное преступление, но и другие ему подобные деяния перестали быть общественно опасными" (например, отмена военного или чрезвычайного положения, карточной системы приобретения продовольствия и товаров, экономическая или политическая реформа в государстве, окончание военных действий, ликвидация организации) 1. Представляется, что такое изменение обстановки и подразумевает изменение содержания социальных источников уголовного права, в том числе общественных отношений в соответствующей сфере (экономической, политической и т.п.), социальных норм, субъективных представлений. Помимо предусмотренного УК изменения обстановки, возможна ситуация, когда уголовно-правовая норма утратит свою актуальность вследствие исчезновения общественных отношений, для регулирования которых она была создана. А.Н. Игнатов обоснованно отмечает возможность фактического прекращения действия уголовного закона в связи с отсутствием условий или отношений, при 1 См.: Аликперов Х. Освобождение от уголовной ответственности в связи с изменением обстановки // Законность. — 1999. — № 7. — С. 13; Сверчков В. Критерии и условия освобождения от уголовной ответственности в связи с изменением обстановки // Российская юстиция. — 1999. — № 9. — С. 44-45. 69 наличии которых было возможно совершение преступления, предусмотренного уголовным законом1. В уголовном праве немало других примеров, указывающих на взаимосвязь между социальными источниками уголовного права и нормами уголовного права2. Данная взаимосвязь характеризуется тем, что охраняемые уголовноправовой нормой моральные нормы входят в ее логическую структуру; "некоторые нормы морали и правила социалистического общежития уголовный закон берет под особую охрану", в связи с чем они "представляют собой единство"3. Связь между нормами уголовного права и социальными источниками уголовного права в данном случае аналогична связи бланкетных норм и нормативных положений, к которым они отсылают. А.В. Мадьярова справедливо полагает, что в охранительной функции уголовного права заложена "природная бланкетность" уголовного закона4. Описывая предмет правового регулирования, норма уголовного права объективно включает определенные социальные характеристики соответствующих отношений, многие из которых предусмотрены в нормах иных социальных регуляторов (мораль, религия, правила общежития) либо только отражаются в сознании человека (например, понятие "значительный ущерб"). Уголовное право есть система норм, выраженных через совокупность понятий5. По поводу классификации понятий, используемых в уголовном законе, существует большое количество принципиально не различающихся точек зрения6. Суммируя указанные мнения, взяв за основу классификацию Я.М. Брайнина7, можно выделить следующие виды понятий и терминов, используемых в уголовном 1 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. — М.: Норма, 2002. — С. 13. 2 См.: Кропачев Н.М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. — СПб., 1999. — С. 63; Уголовное право России: Особенная часть: Учебник / Отв. ред. Б.В. Здравомыслов. — М.: Юристъ, 1996. — С. 75-76; Новое уголовное право России: Общая часть: Учебное пособие. — М.: Зерцало, Теис, 1995. — С. 66. 3 См.: Брайнин Я.М. Указ. соч. — С. 22-23, 28. 4 См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 256. 5 См. об этом: Керимов Д.А. Законодательная техника: Научно-методическое и учебное пособие. — М.: Норма-Инфра-М, 2000. — С. 46. 6 См.: Дурманов Н.Д. Указ. соч. — С. 298; Ковалев М.И. Советское уголовное право: Курс лекций. — Свердловск, 1974. — Вып. 2. — С. 223-224; Пиголкин А.С. Указ. соч. — С. 63; Шаргородский М.Д. Указ. соч. — С. 170, 171. 7 См.: Брайнин Я.М. Указ. соч. — С. 59-63. 70 законе: 1) общеупотребительные термины, которые ограничиваются их словарным значением, но могут иметь различное значение в зависимости от вкладываемого в них при определенных обстоятельствах смысла; 2) понятия, имеющие специальное (неюридическое) значение, для уяснения смысла которых следует обратиться к специальным (неюридическим) источникам; 3) уголовно-правовые и другие юридические понятия, содержание которых уточняется чаще всего судебной практикой и юридической наукой; 4) оценочные понятия, которые не конкретизированы законодателем и уточняются при применении уголовного закона. То есть уголовно-правовые понятия, которые приводятся в уголовном законе и в редких случаях им определяются, играют далеко не ведущую роль в изложении уголовноправовых норм. Следовательно, понятия, используемые в уголовно-правовых нормах, в основном содержательно определяются социальными источниками уголовного права. Роль социальных источников уголовного права наиболее рельефно проявляется в ходе применения оценочных уголовно-правовых понятий, содержание которых в значительной мере определяется правосознанием юриста1. Данные понятия создают условия, при которых "вопрос о преступности (непреступности) деяния фактически будет решаться лицом, применяющим уголовноправовую норму"2. Кроме того, наличие оценочных понятий приводит к доопределению объема уголовно-правовой нормы в судебной практике, вырабатывающей типичные юридические оценки, уточнению содержания данной нормы, что связано с возникновением нормативной новизны3. Поэтому следует согласиться с Г.Т. Ткешелиадзе, который отмечает, что оценочные признаки являются разновидностью бланкетных, для восполнения их содержания требуется обратиться к иным не уголовно-правовым актам или критериям неправового характера (нравственным, социально-экономическим, биологическим и т.п.)4. Необходимо признать, что оценочные понятия в отсутствие установленных в норме уголовного 1 См.: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. — С. 115. Кобзева Е.В. Оценочные признаки в уголовном законе: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Саратов, 2002. — С. 3. 3 См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 148-149; Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 214. 4 См.: Ткешелиадзе Г.Т. Указ. соч. — С. 66. 2 71 права критериев применяются в соответствии с критериями, содержащимися в социальных источниках уголовного права. Вместе с изменением содержания социальных источников уголовного права меняется и содержание используемых с их помощью оценочных понятий, поскольку меняются критерии социальной оценки явлений, обозначенных этими понятиями1. Н.С. Таганцев по этому поводу писал: "Из всех областей права наиболее изменчивым является право уголовное: на понятиях о преступлении и наказании с наглядностью отражаются все политические и социальные перевороты народной жизни…"2 Таким образом, содержание уголовно-правовых норм определяется именно социальными источниками уголовного права, которые являются их базой или первоисточником, формируют содержание соответствующих норм, во многом определяют порядок их реализации. В связи с вышеизложенным представляется возможным сделать следующие выводы. Под источниками уголовного права необходимо понимать: 1) в широком смысле слова — факторы, которые оказывают влияние на формирование и реализацию норм уголовного права (социальные источники уголовного права); 2) в узком смысле слова — явления правовой действительности, облеченные в определенную форму, признаваемые государством, содержащие уголовно-правовые нормы либо их элементы, регулирующие уголовно-правовые отношения в Российской Федерации и относящиеся к ее правовой системе. Предложенное понятие источника норм уголовного права дает основания по-иному рассмотреть систему данных источников. 1 2 См.: Черданцев А.Ф. Указ. соч. — С. 26, 94, 96. Таганцев Н.С. Указ. соч. — С. 193. 72 ГЛАВА 2. СИСТЕМА ИСТОЧНИКОВ УГОЛОВНОГО ПРАВА § 1. Акты уголовного и иных отраслей законодательства Понятие "уголовное законодательство" является одним из основных в уголовном праве, от его содержания зависит, в свою очередь, содержание уголовной политики, проводимой в государстве, объем и порядок реализации прав и обязанностей лиц в уголовно-правовых отношениях. Значение данного понятия обусловлено и тем, что уголовное законодательство служит основным источником уголовного права. Несмотря на всю свою важность, понятие "уголовное законодательство" недостаточно исследовано, существующая его трактовка вызывает у нас возражения. Понятие "уголовное законодательство" закреплено нормативно, прежде всего, в п. "о" ст. 71 Конституции РФ, согласно которому уголовное законодательство находится в ведении РФ, а также в ч. 1 ст. 1 УК РФ, в соответствии с которой уголовное законодательство РФ состоит из данного Кодекса. Можно сделать вывод, что уголовное законодательство ограничивается только УК РФ. Этого мнения придерживается большинство ученых, поскольку наиболее распространена точка зрения о том, что "УК РФ является единственным законом, регламентирующим применение уголовной ответственности, освобождение от нее или другие положения материального уголовного права"1. Авторыразработчики проекта УК РФ полагают, что "уголовное законодательство должно быть кодифицировано и по своей форме быть Уголовным кодексом Российской Федерации", считая, что это провозглашенное в ст. 1 УК РФ "правило полной кодификации уголовного законодательства, то есть обязательного включения новых законов в УК без какого-либо параллельного уголовного законодательства"2. 1 Курс уголовного права: Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — М.: ИКД "Зерцало-М", 2002. — Т. 1: Учение о преступлении. — С. 80; Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 1. — С. 168-169. 2 Новое уголовное право России: Общая часть: Учебное пособие. — М.: Зерцало, Теис, 1995. — С. 5, 16. 73 В связи с этим уголовное законодательство сводится к одному нормативному правовому акту — УК РФ. Говорить о какой-либо системе уголовного законодательства в данном случае просто невозможно, так как отсутствуют системообразующие элементы. По этой причине рассмотрение вопроса о системе уголовного законодательства в основном ограничивается в научной литературе исследованием структуры УК РФ1. Между тем система уголовного законодательства и структура уголовного закона представляют собой разные понятия. Система уголовного законодательства отражает ту динамическую функциональную взаимосвязь, которая существует между нормативными правовыми актами, входящими в уголовное законодательство, тогда как структура уголовного закона основывается на статических особенностях построения данного законодательного акта. По нашему мнению, есть повод задуматься о том, является ли УК РФ единственным источником уголовного права. Необходимость кодификации уголовно-правовых норм еще не означает, что данная идеальная модель может быть воплощена на практике, т.е. это "тот идеал, к которому должен стремиться законодатель"2. Общественные отношения в силу своей сложности и динамичности требуют иного подхода к определению понятия уголовного законодательства. УК РФ объективно не способен полностью удовлетворить потребности в регулировании уголовно-правовых отношений в силу своего несовершенства. Так, А.В. Наумов, исследовав законопроекты, направленные на внесение изменений и дополнений в УК РФ, справедливо отметил, что большая их часть посвящена проблемам восполнения пробелов в уголовно-правовой охране соответствующих интересов и общественных отношений. Возникновение данных проектов, по его мнению, обусловлено преувеличенной надеждой на уголовный закон как на средство эффективного разрешения многих социально важных проблем3. Проведенный нами анализ федеральных законов и законопроектов, 1 См.: Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Отв. ред. Б.В. Здравомыслов. — М.: Юристъ, 1996. — С. 32-33. 2 Коняхин В.П. Нормы Общей части УК РСФСР: содержание, виды, функции: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — М., 1985. — С. 7. 3 См.: Наумов А.В. Два года действия Уголовного кодекса РФ: достижения и просчеты // Российская юстиция. — 1999. — № 9. — С. 29. 74 предусматривающих внесение изменений и дополнений в УК РФ, показал, что одной из доминирующих целей их принятия было устранение расплывчатости и абстрактности положений уголовного закона, восполнение пробелов в уголовном законе, возникших вследствие включения в него неточных формулировок (29,6% из числа проанализированных нами федеральных законов, 40,8% из числа законопроектов, в абсолютных цифрах с учетом обеих категорий указанная цифра составляет 37,9%). Это говорит о том, что, безусловно, уголовный закон весьма несовершенен, и признание его единственным источником уголовного права не создает для индивида достаточных гарантий от нарушения его прав и свобод в ходе применения норм уголовного права. Сама по себе необходимость кодификации уголовно-правовых норм вовсе не исключает потребности в иных источниках уголовного права. Так, В.М. Галкин справедливо полагает, что преимущества кодификации не отвергают существования социально-политических и технико-юридических интересов, которые в отдельных случаях обосновывают существование кодифицированных и автономных уголовных законов. В доказательство ученый приводит множество примеров наличия таких систем уголовного законодательства в зарубежных государствах1. Указанный автор, на наш взгляд, обоснованно полагает, что 1) принцип кодифицированности уголовного законодательства "не должен… абсолютизироваться, ибо иначе он неизбежно войдет и в действительности входит в противоречие с реальной практикой"; 2) возможно существование некодифицированных норм Общей части уголовного права2. В науке есть несколько точек зрения на понятие "законодательство". При всей неоднозначности данного понятия в общей теории права под ним подразумевается все же определенное множество нормативных правовых актов — законов либо законов и подзаконных нормативных правовых актов3. В связи с этим 1 См.: Галкин В.М. Уголовное законодательство СССР и зарубежных социалистических стран: источники, структура, действие // Проблемы совершенствования советского законодательства. — М., 1983. — Труды 26. — С. 125. См. также: Гусев Д.В. Законодательство Российской Федерации: понятие и система в условиях постсоветского развития российской государственности: Дис… канд. юрид. наук. — Омск, 2003. — С. 9-11. 2 См.: Галкин В.М. Указ. соч. — С. 126. 3 См., напр.: Теория права и государства: Учебник для вузов / Под ред. Г.Н. Манова. — М.: БЕК, 1995. — С. 178. 75 понятие уголовного законодательства, о содержании которого мы говорили выше, не соответствует общетеоретическому понятию законодательства. Это свидетельствует только об одном — неточности определения понятия "уголовное законодательство", которое требуется усовершенствовать. У нас вызывает сомнение возможность формулирования отраслевых понятий, не соответствующих общетеоретическим положениям. Критика узкого подхода к понятию уголовного законодательства уже давалась в научной литературе. Так, Л.Л. Кругликов одним из первых отметил "феномен" уголовного законодательства, состоящего из одного лишь кодифицированного акта1. Поэтому нельзя считать критикуемый подход общепризнанным. Следует отметить, что уголовное законодательство до появления УК РФ никогда, в том числе в советский период, не представлялось в виде единственного законодательного акта. Так, согласно ст. 2 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. было закреплено, что уголовное законодательство состоит из данных Основ, общесоюзных законов, уголовных кодексов союзных республик2. При этом ученые отмечали, что под системой уголовных законов следует понимать всю совокупность общесоюзных и республиканских законодательных актов уголовно-правового содержания. В составе уголовного законодательства выделялись Основы уголовного законодательства, Закон об уголовной ответственности за государственные преступления, Закон об уголовной ответственности за воинские преступления, уголовные кодексы союзных республик, иные (в общей сложности более 30) отдельные законы3. В таком контексте говорить о наличии уголовного законодательства справедливо, поскольку в данном случае оно представляется не как единичный акт, а как система законодательных актов. Критикуемые нами взгляды на понятие уголовного законодательства появились именно после принятия УК РФ 1996 г. Разработчики проекта УК РФ 1 См.: Кругликов Л.Л. Источники и составные части уголовного законодательства Российской Федерации // Проблемы теории уголовного права: Избранные статьи. 1982-1999. — Ярославль, 1999. — С. 38. 2 См.: Ведомости Верховного Совета СССР. — 1959. — № 1. — Ст. 6. 3 См.: Болдырев Е.В., Галкин В.М., Лысков К.И. О системе советского уголовного законодательства // Проблемы совершенствования советского законодательства. — М., 1975. — Труды 2. — С. 178-183. 76 считают, что полная кодифицированность уголовного законодательства "отражает отечественные традиции и правовой опыт" 1. Их поддерживают и другие авторы2. Но у нас есть сомнения в достаточной обоснованности данного тезиса. Мы уже отмечали, что традиционно в России существовала множественность источников уголовного права с разделением между ними функций по регулированию уголовно-правовых отношений. При этом акту систематизации придавалось особое, но не исключительное значение. Подход, при котором УК стал рассматриваться как формально единственный источник уголовного права, начал формироваться после принятия УК РФ 1996 г. Вплоть до этого времени существовало, как минимум, несколько законодательных актов, регулировавших уголовно-правовые отношения3. Мнение о том, что УК — единственный источник уголовного права, по всей видимости, стало следствием отождествления права и закона, неточного подхода к понятию источника права, при котором приоритет отдается не содержанию, а форме соответствующего явления. Критика подобного подхода уже излагалась нами выше. Кроме того, следует добавить, что такое отождествление права и закона противоречит традиции романо-германского права4. Общественные отношения постоянно находятся в процессе развития. После распада СССР многое изменилось и в сфере уголовного права. Согласно Конституции РФ 1993 г. (п. "о" ст. 71) компетенция в области уголовного законодательства принадлежит только федеральным органам государственной власти. Органы государственной власти субъектов РФ лишены каких-либо полномочий в этой сфере. Следовательно, необходимо говорить о том, что содержание понятия "уголовное законодательство" в постсоветский период существенно изменилось. Это требует поиска принципиально иного подхода к рассматривае- 1 Новое уголовное право России: Общая часть: Учебное пособие. — С. 5, 16. См.: Кленова Т.В. Принципы уголовного права и принципы кодификации в уголовном праве // Гос-во и право. — 1997. — С. 54. 3 См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. — С. 114-117. 4 См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. — М.: Международные отношения, 2003. — С. 75. 2 77 мому понятию с учетом складывающейся практики регулирования уголовноправовых отношений. Вряд ли является обоснованным использование понятия "уголовное законодательство" только в отношении УК РФ. Ни один кодифицированный акт не в состоянии олицетворять собой как всю отрасль законодательства, так тем более всю отрасль права. Вызывает сомнение тот факт, что уголовно-правовые отношения могут регулироваться только УК РФ. Потребности, формирующиеся в рамках общественных отношений, требуют бόльшего количества таких актов. Мы полагаем, что существуют иные, помимо УК РФ, нормативные правовые акты, содержащие уголовно-правовые нормы, регулирующие уголовно- правовые отношения и на этом основании входящие в систему уголовного законодательства. Наличие данного критерия для определения отраслевой принадлежности нормативного правового акта не вызывает сомнений1. В связи с этим следует определить круг указанных выше нормативных правовых актов, которые и должны составлять уголовное законодательство. Прежде всего, необходимо уточнить статус тех законодательных актов, которые вносят изменения и дополнения в УК РФ. Согласно ч. 1 ст. 1 УК РФ новые законы, которые предусматривают уголовную ответственность, "подлежат кодификации — включению в УК РФ"2. В данном случае мы имеем дело с уголовно-правовой фикцией, суть которой заключается в отрицании обособленности данных законодательных актов, наличия у них возможности самостоятельно регулировать уголовно-правовые отношения. В сущности, любой акт, которым вносятся изменения и дополнения в УК, должен рассматриваться как самостоятельный нормативный правовой акт. Не случайно в ст. 2 Федерального закона от 13 июня 1996 г. № 64-ФЗ "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации" предусмотрено признание утратившими силу, наряду с УК РСФСР 1960 г., законов и иных нормативных правовых актов, принятых в период с 27 октября 1960 г. до 1 января 1997 г., в части внесения изменений и дополнений в УК РСФСР 1960 г. Это свидетельствует не только о наличии подза1 См.: Хропанюк В.Н. Теория государства и права. — М., 1995. — С. 297. Курс уголовного права: Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — Т. 1: Учение о преступлении. — С. 78. 2 78 конных актов, регулировавших уголовно-правовые отношения во время действия УК РСФСР 1960 г., но и указывает на самостоятельный статус данных актов в системе уголовного законодательства. Существует несколько подходов в оценке нормы, содержащейся в ч. 1 ст. 1 УК РФ. Одни авторы считают, что "ни один уголовный закон не может действовать отдельно от УК РФ"1, что "изменения и дополнения, вносимые в уголовный закон… практически не применяются в форме отдельных законодательных актов"2. Есть другое мнение, что под уголовным законодательством необходимо понимать совокупность отдельных уголовных законов, которые "действуют самостоятельно до включения их в Уголовный кодекс, а затем применяются наравне с другими содержащимися в нем нормами"3. Более обоснованным в данном случае будет различать применение отдельно от УК РФ нового уголовного закона, имеющего обратную силу, и применение нового уголовного закона, который, не обладая обратной силой, включается в УК РФ и не действует самостоятельно. Данный тезис нашел подтверждение в судебной практике. Так, суды в своих решениях по уголовным делам, принятых после издания Федерального закона от 1 июля 1994 г. "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР", руководствовались именно нормами данного законодательного акта в том случае, когда указанный Федеральный закон рассматривался как новый закон, имеющий обратную силу4. На самостоятельность указанных выше федеральных законов обращает внимание и ст. 10 УК РФ, которая в ч. 1 предусматривает возможность иметь обратную силу только за уголовным законом, улучшающим положение лица, совершившего преступление. Более того, в ч. 2 ст. 10 УК РФ говорится именно о новом уголовном законе, который непосредственно и самостоятельно регулирует уголовно-правовые отношения — смягчает наказание за деяние. И дейст1 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. — М.: Норма, 2002. — С. 1. 2 Лопашенко Н.А. Принципы кодификации уголовно-правовых норм. — Саратов, 1989. — С. 67. 3 Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Отв. ред. Б.В. Здравомыслов. — М.: Юристъ, 1996. — С. 22. 4 См., напр.: Бюллетень Верховного Суда РФ. — 1995. — № 6. — С. 13; 1996. — № 4. — С. 7. 79 вительно, в данном случае как закон, имеющий обратную силу, выступает не действующий УК РФ, а только тот законодательный акт, который вносит в него изменения или дополнения. В пункте 2 ст. 24 УПК РФ также говорится о новом уголовном законе, который, обладая обратной силой, устраняет преступность деяния, а потому подлежит применению отдельно от УК РФ. Поэтому будет необоснованным считать, что все федеральные законы, которые вносят изменения или дополнения в УК РФ, действуют опосредованно, путем включения в указанный кодифицированный акт. Вместе с тем данные федеральные законы должны рассматриваться как самостоятельные элементы системы уголовного законодательства в том случае, если они обладают обратной силой1. Далее необходимо определить роль в системе уголовного законодательства законодательных актов, в том числе УК РСФСР 1960 г., которые до вступления в силу УК РФ предусматривали уголовную ответственность и были признаны утратившими силу, а также старых редакций положений УК РФ, которые позднее были изменены или исключены. Проанализируем указанную проблему на примере УК РСФСР 1960 г. Согласно статье 2 Федерального закона "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации" УК РСФСР 1960 г. признан утратившим силу. У нас вызывает сомнения данное положение, поскольку утративший силу законодательный акт не может применяться. Вместе с тем УК РСФСР 1960 г. применяется к общественным отношениям по правилам обратной силы закона в том случае, если УК РФ 1996 г. не выступает как закон, который обладает обратной силой, т.е. не улучшает положения лица, совершившего преступление на момент действия УК РСФСР 1960 г. Поэтому совершенно обоснованно УК РСФСР 1960 г. некоторые ученые относят к числу действующих источников уголовного права2. 1 В науке уже предлагалось рассматривать такие законы в качестве элементов уголовного законодательства. См.: Томин В., Сверчков В. Соотношение уголовного материального и процессуального законодательств // Законность. — 2002. — № 5. — С. 8. 2 См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 109. 80 Конституционный Суд РФ в своем определении от 22 января 2004 г. № 67-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Новикова Павла Николаевича на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 108 Уголовного Кодекса РСФСР" отказался рассматривать соответствующую жалобу, в которой заявитель выражал несогласие с наличием у него судимости, возникшей по основаниям, указанным в УК РСФСР, признанном утратившим силу. При этом Конституционный Суд РФ отметил, что оспариваемая ч. 2 ст. 108 УК РСФСР, который утратил силу, не содержит каких-либо предписаний, определяющих временные рамки ее применения и позволяющих нарушать правила действия уголовного закона во времени1. Неотъемлемым признаком всякого нормативного правового акта является общеобязательность содержащихся в нем положений. Факт привлечения лица к уголовной ответственности за совершение деяния в период действия прежнего признанного утратившим силу уголовного закона как раз и свидетельствует об общеобязательности этого закона. Данный уголовный закон, безусловно, подлежит применению и после вступления в силу нового уголовного закона. В противном случае неясно, на каком правовом основании несли бы уголовную ответственность лица, совершившие преступления в период действия уголовных законов, признанных позднее утратившими силу. Если мы констатируем, что УК РСФСР 1960 г. подлежит применению к преступлениям, совершенным во время его действия, то не можем признать такой акт утратившим силу. Поэтому в данном случае необходимо говорить о параллельном действии "старого" и нового уголовного закона, которые применяются в соответствии с правилами обратной силы закона и имеют разные временные сферы действия. Вышеназванный "старый" уголовный закон подлежит применению и сохраняет свою юридическую силу по отношению к отдельным деяниям, совершенным в период его действия. Эта точка зрения нашла свое подтверждение среди ученых, которые рассматривают подобную ситуацию как переживание 1 Документ опубликован не был, размещен в справочной правовой системе "Гарант". 81 закона, т.е. одновременное действие "старого" и нового уголовного закона 1. В уголовном праве эта ситуация известна как феномен ультраактивности (переживания) уголовного закона, когда согласно правилам действия уголовного закона во времени он определяет преступность и наказуемость деяний, совершенных в период его действия. При этом данный "старый" закон "как бы переживает отведенный ему срок и продолжает действовать и применяться"2. А.И. Бойцов отмечает, что ультраактивным действием старого уголовного закона считается "применение закона, утратившего силу на момент разбирательства дела, к преступлениям, совершенным во время его действия"3. Между тем вызывает сомнение подход, согласно которому уголовная норма продолжает существовать в случае утраты уголовным законом своей силы благодаря вновь принятому новому уголовному закону4. Получается логическое противоречие, некий парадокс — закон не действует, а нормы, которые в нем содержатся, продолжают существовать. Следует согласиться с тем, что новый уголовный закон "проводит черту во времени", т.е. определяет временную сферу действия ранее принятого уголовного закона5. В связи с этим необходимо различать такие признаки уголовного закона, как наличие у него юридической силы и временной сферы действия. При принятии нового уголовного закона следует вести речь об изменении временной сферы действия прежнего уголовного закона в части регулирования уголовноправовых отношений, возникших в связи с совершением преступлений после принятия нового уголовного закона. Это говорит о том, что изменилась временная сфера действия уголовного закона, но вовсе не свидетельствует об утрате им 1 См.: Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение. — М.: Юрид. лит., 1967. — С. 132; Ковалев М.И. Советское уголовное право: Курс лекций. — Свердловск, 1974. — Вып. 2. — С. 110; Минязева Т. На УК РСФСР мы будем ссылаться еще не один год // Российская юстиция. — 1999. — № 2. — С. 47; Якубов А.Е. Общая часть Уголовного кодекса и обратная сила уголовного закона // Вест. Моск. ун-та. Сер. 11, Право. — 1998. — № 3. — С. 36-45. 2 Уголовное право: Общая часть / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой — М.: Норма, 2000. — С. 34-35. 3 Бойцов А.И. Действие уголовного закона во времени и в пространстве. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та. — С. 75. 4 Там же. — С. 79-80. 5 Там же. — С. 80. 82 юридической силы. Данный закон нельзя исключить из числа действующих нормативных правовых актов. Поэтому более правильно говорить о том, что УК РСФСР 1960 г. не обладает юридической силой в отношении деяний, совершенных после вступления в силу нового уголовного закона, и не применяется к деяниям, совершенным до вступления в силу нового уголовного закона только в том случае, если новый уголовный закон — УК РФ 1996 г. — обладает обратной силой, улучшает положение лица, совершившего преступление. Таким образом, положения УК РСФСР 1960 г. продолжают действовать, если УК РФ 1996 г. не имеет обратной силы1. В связи с этим необходимо рассматривать УК РСФСР 1960 г. как законодательный акт, который обладает юридической силой, регулирует в настоящее время уголовно-правовые отношения и на этом основании включается в уголовное законодательство. Указанными свойствами обладают и иные законодательные акты, регулирующие уголовно-правовые отношения, которые действовали на территории России до вступления в силу УК РФ 1996 г. В настоящем исследовании мы не будем приводить какой-либо перечень таких актов, которые достаточно подробно проанализированы в научной литературе 2. Данные акты также следует включать в уголовное законодательство РФ и рассматривать как источники уголовного права России. Подобная точка зрения уже высказывалась А.В. Наумовым, который справедливо считает, что правовой базой для определения действенности старых, общесоюзных законов является постановление Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 г. № 2014-I "О ратификации Соглашения о создании Содружества Независимых Государств"3. В пункте 2 данного правового акта говорится о том, что до принятия соответствующих законодательных актов РСФСР нормы бывшего Союза ССР применяются в части, не противореча1 См.: Дурманов Н.Д. Советский уголовный закон. — М., 1967. — С. 254; Якубов А.Е. Указ. соч. — С. 38. 2 См., напр.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 114-117. 3 См.: Наумов А.В. Источники уголовного права // Уголовное право: новые идеи. — М., 1994. — С. 8. 83 щей Конституции РСФСР, законодательству РСФСР и данному Соглашению 1. Ссылаясь на положения ст. 2 раздела 2 Конституции РФ, Л.Л. Кругликов также полагает, что необходимо признать источниками уголовного права те нормативные акты, которые регулировали уголовно-правовые отношения до вступления в силу Конституции РФ и не противоречат ей2. Мы также предлагаем включать данные акты в систему уголовного законодательства, если они подлежат применению по правилам обратной силы уголовного закона. Сформулированный выше вывод относительно действия признанных утратившими силу уголовных законов распространяется и на прежние редакции УК РСФСР 1960 г., УК РФ 1996 г., положения которых позднее были изменены или исключены. Данные положения сохраняют свою силу, не считая случаев, когда применяется правило обратной силы уголовного закона. Таким образом, признание утратившим силу уголовного закона, изменение или исключение его положений имеет значение только в перспективном плане. В ретроспективном же плане данный закон и его положения не утрачивают своего значения, поскольку они сохраняют свою юридическую силу и общеобязательность, в том числе для правоприменителей. Именно по отношению к указанным выше законодательным актам, наряду с самим УК РФ, федеральными законами, которые вносят в него изменения и дополнения, по смыслу главы 2 данного Кодекса может быть использовано понятие "уголовный закон". Уголовный закон и уголовное законодательство не идентичные понятия. Уголовные законы выполняют особую функцию в системе уголовного законодательства — предусматривают уголовную ответственность согласно ч. 1 ст. 1 УК РФ. Именно указанные нормативные правовые акты призваны реализовывать известный принцип nullum crimen nulla poena sine lege. Иные источники уголовного права, за исключением международных договоров РФ, которые подлежат ратификации путем принятия федеральных законов, как нам представляется, не должны предусматривать установление уголовной ответственности. В данном случае, безусловно, следует учесть печальный опыт 1 См.: Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. — 1991. — № 51. — Ст. 1798. 2 См.: Кругликов Л.Л. Указ. соч. — С. 45. 84 недавней отечественной истории, свидетельствующий о возможности искажения функций уголовного права при нарушении классического принципа, который был процитирован выше. Далее необходимо отметить, что у нас вызывает сомнения тезис о возможности полной кодификации уголовно-правовых норм. Полагаем, следует согласиться с авторами, утверждающими, что возможно существование норм уголовного права, которые не касаются установления преступности деяния и могут быть некодифицированными в соответствии с требованиями ч. 1 ст. 1 УК РФ1. Необходимость кодификации уголовных законов очевидна. Но правило кодификации всех уголовно-правовых норм не должно быть абсолютным и нуждается в уточнении. Иные, помимо уголовных законов, нормативные правовые акты, регулирующие уголовно-правовые отношения, не нуждаются, на наш взгляд, в кодификации, поскольку не предусматривают уголовную ответственность, реализуют функции, которые заключаются в обеспечении реализации положений УК РФ. Кодификация, понимаемая как "упорядочение нормативноправового материала, которое связано с переработкой его содержания"2, должна осуществляться при соблюдении функций и задач, которые ставятся перед создаваемым кодифицированным актом. Задачи и функции УК РФ закреплены в его ст. 2. Иные задачи и функции должны реализовываться другими нормативными правовыми актами, входящими в уголовное законодательство. Уголовный закон — основной, но не единственный элемент системы уголовного законодательства. Для того чтобы уголовный закон вступил в силу, часто требуется закон, который вводит его в действие. На вопрос о том, является ли в связи с этим частью российского уголовного законодательства Федеральный закон от 13 июня 1996 г. № 64-ФЗ "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации", мы отвечаем утвердительно. Именно в данном нормативном правовом акте предусматривается порядок введения в действие УК РФ 1996 г., а значит, содержатся уголовно-правовые нормы. Так, в данном 1 См.: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Понятие, принципы и источники уголовного права: Сравнительно-правовой анализ законодательства России и стран Содружества Независимых Государств. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — С. 93. 2 Явич Л.С. Общая теория права. — Л.: ЛГУ, 1976. — С. 132-133. 85 Федеральном законе оговаривается порядок освобождения от основного и дополнительного наказания лиц, осужденных до 1 января 1997 г. по УК РСФСР 1960 г. за деяния, которые согласно УК РФ 1996 г. не признаются преступлениями. Кроме того, в указанном Федеральном законе определяется порядок введения в действие положений УК РФ 1996 г. о наказаниях в виде обязательных работ, ограничения свободы и ареста. Мы солидарны с М.И. Ковалевым, по мнению которого, "законы, определяющие порядок и процедуру введения в действие уголовных законов, а равно и прекращение их действия, следует отнести к уголовным, так как они касаются непосредственного урегулирования нормами уголовного права уголовно-правовых отношений"1. Федеральный закон "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации" непосредственно регулирует уголовно-правовые отношения, но вместе с тем не включается в УК РФ, что указывает на его самостоятельный статус. Таким образом, вышеназванный Федеральный закон и иные аналогичные законы, которые вводят в действие уголовные законы, следует включать в уголовное законодательство. Функция, выполняемая указанными выше Федеральным законом в системе уголовного законодательства, — определение порядка введения в действие уголовного закона. Такие законы в силу выполняемой ими в большей степени технической функции не могут относиться к уголовным. Эти акты являются иными законами, регулирующими уголовноправовые отношения, но не предусматривающими уголовную ответственность. На этом основании необходимо различать в системе уголовного законодательства уголовные законы и иные законы, регулирующие уголовно-правовые отношения. Специфика проводимой уголовной политики и законодательного регулирования уголовно-правовых отношений подчас требует издания нормативных правовых актов, которые не предусматривают внесения каких-либо изменений или дополнений в УК, но вместе с тем регулируют уголовно-правовые отношения. Мы ведем речь о постановлениях Государственной Думы Федерального 1 Ковалев М.И. Указ. соч. — С. 17. Необходимость включения таких законов в уголовное законодательство отмечают и другие авторы. См.: Томин В., Сверчков В. Указ. соч. — С. 8. 86 Собрания РФ об объявлении амнистии. Содержание указанных актов с точки зрения уголовного права пока недостаточно исследовано в науке. До последнего времени отрицалась принадлежность акта об объявлении амнистии к уголовному законодательству, считалось, что он относится к государственному праву, хотя имеет непосредственное значение и для уголовного права1. Данные акты, безусловно, являются нормативными правовыми актами, содержащими уголовно-правовые нормы. В науке уже высказывалось мнение о том, что нормативные постановления Государственной Думы Федерального Собрания РФ могут рассматриваться как элемент системы законодательства 2. Постановление об объявлении амнистии также обладает всеми чертами нормативного правового акта, которые выделяются в общей теории права3. На наш взгляд, акты об объявлении амнистии являются нормативными, поскольку: 1) в соответствии с ч. 1 ст. 84 УК РФ касаются индивидуально неопределенного круга лиц и могут предусматривать освобождение от уголовной ответственности, от наказания, сокращение наказания или замену отбываемого наказания более мягким видом наказания, освобождение от дополнительного наказания, снятие судимости; 2) предусматривают нормирование тех отношений, которые уже были ранее урегулированы в соответствии с уголовным законом; 3) являются общеобязательными. По общему правилу, изменить порядок реализации одного нормативного правового акта может только нормативный правовой акт равной с ним юридической силы. Следовательно, юридическая сила акта об объявлении амнистии и уголовного закона должна быть равной. Поэтому есть основания согласиться с В.П. Коняхиным, который справедливо относит такие акты к числу источников уголовного права в соответствии с предметом правового регулирования4. Кроме того, вызывает сомнение отнесение актов об объявлении амнистии к сфере государственно-правовых отноше1 См.: Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 1. — С. 149-150. См.: Гусев Д.В. Указ. соч. — С. 12-13. 3 См., напр.: Васильева И.А. Амнистия и ее реализация: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Омск, 2003. — С. 12. О признаках нормативных правовых актов см. также: Бошно С.В. Развитие признаков нормативного правового акта в современной правотворческой практике // Журнал российского права. — 2004. — № 2. — С. 97. 4 См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 118. 2 87 ний1. Акты об объявлении амнистии выступают нормативными правовыми актами, регулирующими уголовно-правовые отношения, которые возникают по поводу амнистии. Предметом регулирования указанных актов служат в большей степени не государственно-правовые, а уголовно-правовые отношения, в связи с чем данные акты более обоснованно рассматривать как составную часть уголовного законодательства. Указанный выше подход к оценке актов об объявлении амнистии находит подтверждение и в практике. Еще в 1929 г. Пленум Верховного Суда СССР отметил, что амнистия является "специальным уголовным законом с обратной силой действия, смягчающим меры наказания для определенной категории правонарушителей и, следовательно, аннулирующим меры наказания, назначенные на основании действующих уголовных законов" 2. Противоположные точки зрения на указанную проблему представляются не столь обоснованными, поскольку сводятся главным образом к отнесению акта об объявлении амнистии к государственному праву и отрицанию его нормативного содержания. Вместе с тем сторонники таких точек зрения отмечают, что акты амнистии могут быть "условно признаны уголовными законами" особого рода, которые действуют в отношении деяний, совершенных в прошлом3. Конституционный Суд РФ в своем постановлении от 5 июля 2001 г. № 11-П "По делу о проверке конституционности постановления Государственной Думы от 28 июня 2000 г. № 492-III ГД "О внесении изменения в постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации «Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов»" в связи с запросом Советского районного суда города Челябинска и жалобами ряда граждан" выразил следующую правовую позицию по данному вопросу. Постановление Государственной Думы, которым объявляется амнистия, выступает уникальным нормативно-правовым актом, имеющим особую конституционную природу. Данный акт, по существу, допускает отказ от 1 См.: Васильева И.А. Указ. соч. — С. 12. Цит. по: Дурманов Н.Д. Указ. соч. — С. 35. 3 См.: Дурманов Н.Д. Указ. соч. — С. 36. 2 88 реализации ранее примененных или подлежавших применению норм УК РФ, а потому может быть приравнен только к федеральным законам. В связи с этим, по мнению Конституционного Суда РФ, "осуществляемое Государственной Думой на основе ее конституционного полномочия регулирование амнистии является частью обеспечиваемого также уголовным законом регулирования отношений между государством, на которое возложено уголовное преследование, и гражданами, подвергаемыми в случае совершения преступления уголовному наказанию в предусмотренных федеральным законом формах и пределах"1. Согласно данному постановлению Конституционного Суда РФ постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ об объявлении амнистии как таковое непосредственно влияет на действие уголовного закона, регулирует уголовно-правовые отношения. Поэтому совершенно справедливым был вывод Конституционного Суда РФ о том, что не должны издаваться акты, изменяющие условия объявленной амнистии в худшую для амнистируемых лиц сторону. Речь идет о применении к акту об объявлении амнистии требований ч. 2 ст. 54 Конституции РФ об обратной силе закона. Согласно п. 1 резолютивной части указанного выше постановления Конституционного Суда РФ в связи с признанием не соответствующими Конституции РФ положений оспариваемого акта об объявлении амнистии было восстановлено действие уголовного закона. Этим подтверждается тот факт, что оспариваемый акт об объявлении амнистии первоначально устранил действие уголовного закона в отношении определенных деяний. Из содержания п. 2.2 мотивировочной части приведенного постановления Конституционного Суда РФ от 5 июля 2001 г. № 11-П, п. 1.1 мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 19 марта 2003 г. № 3–П "По делу о проверке конституционности положений Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих правовые последствия судимости лица, неоднократности и рецидива преступлений, а также пунктов 1-8 постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 г. "Об объявлении амнистии в связи с 1 Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 29. — Ст. 3059. 89 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов" в связи с запросом Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы и жалобами ряда граждан" можно сделать однозначный вывод о том, что уголовно-правовые отношения нормируются не только уголовным законом, но и постановлениями Государственной Думы об объявлении амнистии. В пункте 6 мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 24 апреля 2003 г. № 7-п "По делу о проверке конституционности положения пункта 8 постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов" в связи с жалобой гражданки Л.М. Запорожец" обращается внимание на "право законодателя принять дополнительные нормативные решения, включая специальный законодательный акт о порядке объявления и применения амнистии". В связи с этим обоснованно звучат предложения оформлять акты об объявлении амнистии в виде федеральных законов1. Таким образом, мы приходим к выводу, что постановления Государственной Думы Федерального Собрания РФ об объявлении амнистии выступают элементом системы уголовного законодательства. Реализуемая ими функция заключается в регулировании уголовно-правовых отношений, возникающих в связи с полным или частичным отказом государства от применения уголовного наказания к лицам, совершившим преступления. Внесение последних изменений в УК РФ позволяет нам говорить о появлении нового элемента системы уголовного законодательства — постановлений Правительства РФ2. Это следует из примечаний к ст.ст. 228, 231, 260 УК РФ. Не вызывает сомнения тот факт, что данные акты должны относиться к уголовному законодательству по следующим основаниям. В них уже регулируются или 1 См., напр.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 121; Вырастайкин В. Акту об амнистии — форму федерального закона // Российская юстиция. — 2001. — № 2. — С. 56-57. 2 См.: постановление Правительства Российской Федерации от 6 мая 2004 года № 231 "Об утверждении размеров средних разовых доз наркотических средств и психотропных веществ для целей статей 228, 2281 и 229 Уголовного кодекса Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2004. — № 19 (Ч. II). — Ст. 1898; постановление Правительства Российской Федерации от 3 сентября 2004 года № 454 "О запрещении культивирования на территории Российской Федерации растений, содержащих наркотические вещества" // Российская газета. — 2004. — 7 сент. 90 предполагается урегулировать именно уголовно-правовые отношения в части установления критериев для определения преступности деяний, в том числе определения размеров средних разовых доз наркотических средств и психотропных веществ, размеров запрещенных к возделыванию растений, содержащих наркотические вещества, такс для определения значительного размера ущерба, причиненного лесному фонду и не входящим в лесной фонд лесам, которые необходимы для определения преступности соответствующих деяний. При этом в примечаниях к ст.ст. 228, 231 УК РФ прямо говорится, что установление таких критериев будет проводиться Правительством РФ для целей данных статей, а также ряда других статей УК РФ. Таким образом, вне всякого сомнения, предмет правового регулирования указанных выше постановлений Правительства РФ — уголовно-правовые отношения. Кроме того, было бы затруднительно в данном случае утверждать, что названные нормативные акты регулируют иные, не уголовно-правовые отношения, содержат нормы иной отраслевой принадлежности. Все это делает возможным обратить внимание на необходимость совершенствования ст.ст. 1, 3, 8 УК РФ в части определения круга актов, образующих уголовное законодательство, поскольку данные нормативные положения практически утратили свой первоначальный смысл. Итак, уголовное законодательство не может быть представлено только УК РФ. Мы предлагаем понимать под уголовным законодательством, прежде всего, систему законов и иных нормативных правовых актов, регулирующих уголовно-правовые отношения и реализующих присущие им специфические функции. Система уголовного законодательства может быть представлена следующим образом: 1) УК РФ 1996 г., в том числе его редакции, содержащие исключенные или измененные положения, которые применяются в отношении общественно опасных деяний, совершенных во время их действия; 2) уголовные законы, которые вносят изменения и дополнения в УК РФ 1996 г. и обладают обратной силой; 91 3) УК РСФСР 1960 г., иные нормативные правовые акты, которые применяются в отношении общественно опасных деяний, совершенных до принятия УК РФ 1996 г.; 4) Федеральный закон от 13 июня 1996 г. № 64-ФЗ "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации"; 5) постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации об объявлении амнистии; 6) постановления Правительства РФ, принятые в целях реализации положений ст.ст. 228, 2281, 229, 231, 260 УК РФ. При рассмотрении вопроса о понятии "уголовное законодательство" мы неизбежно сталкиваемся со спорной проблемой возможности включения в состав указанной отрасли законодательства нормативных правовых актов, к которым отсылают бланкетные нормы уголовного закона. Представляется, что такие акты не относятся к источникам норм уголовного права, не могут рассматриваться как элемент системы уголовного законодательства. Более подробно об этом пойдет речь в параграфе 2 главы 3 настоящего диссертационного исследования. В систему уголовного законодательства не могут включаться также те акты, которые имеют предметом правового регулирования иные, не уголовноправовые отношения. В соответствии с общей теорией права один и тот же акт не может включаться в состав нескольких отраслей законодательства. Это противоречило бы также правилам юридической техники, закрепляющим необходимость формулировать таким образом предмет правового регулирования нормативного правового акта, чтобы он соответствовал определенной сфере общественных отношений. В связи с этим Конституция РФ, иные нормативные правовые акты, имеющие иной предмет правового регулирования, не могут включаться в систему уголовного законодательства. Вместе с тем данные акты могут служить источниками норм уголовного права. Далее мы более подробно проанализируем указанные явления. Общеизвестно, что Конституция РФ — основа отечественной правовой системы, юридическая база для всего законодательства РФ. Это также справед- 92 ливо и в отношении уголовного законодательства. Идея о том, что конституционные положения и уголовный закон находятся в тесной взаимосвязи, не нова. Так, Г.А. Кригер отмечал в свое время необходимость приведения уголовного закона в соответствие с положениями Конституции СССР 1977 г.1 И.И. Карпец также указывал на наличие потребности в совершенствовании уголовного законодательства после принятия Конституции СССР 1977 г., рассматривая последнюю как материальную основу для проведения этих мероприятий2. При этом ученые по-разному подходят к определению роли Конституции в уголовно-правовом регулировании. Одни авторы склонны рассматривать Конституцию РФ только как социальный (материальный) источник уголовного права, поскольку она не включает в себя уголовно-правовых норм, но определяет их содержание3. По мнению других, Конституция РФ выступает источником уголовного права в формальном (юридическом) смысле4. Согласно третьей точке зрения Конституция РФ является формально-материальным источником уголовного права. Например, Н.Ф. Кузнецова полагает, что Конституция РФ содержит значительное число норм, которые прямо или косвенно регламентируют уголовно-правовые отношения5. Ю.Е. Пудовочкин предлагает рассматривать Конституцию РФ как материальный и формальный источник уголовного права. Обоснованием первого тезиса служит закрепление Конституцией РФ определенного уклада общественных отношений, обоснованием второго — установление ряда норм, непосредственно регулирующих уголовно-правовые отношения (имеются в виду в основном предписания принципиального характера, например, положения ст.ст. 19-22, 49, 50, 52, 54 Конституции РФ)6. В целом разделяя третью точку зрения, мы хотели бы сделать некоторое уточнение. 1 См.: Кригер Г.А. Конституция СССР и совершенствование уголовного законодательства // Вест. Моск. ун-та. Сер. 11, Право. — 1979. — № 2. — С. 5, 7. 2 См.: Карпец И.И. Конституция СССР и тенденции развития уголовного права // Сов. гос-во и право. — 1977. — № 12. — С. 40-47. 3 См.: Уголовное право: Общая часть / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой. — С. 24-28; Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 163-164. 4 См.: Коняхин В. Конституция как источник Общей части уголовного права // Российская юстиция. — 2002. — № 4. — С. 53-54; Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 157. 5 См.: Кузнецова Н.Ф. Конституция Российской Федерации и уголовное законодательство // Вест. Моск. ун-та. Сер. 11, Право. — 1994. — С. 41. 6 См.: Пудовочкин Ю.Е. Источники уголовного права Российской Федерации // Журнал российского права. 2003. — № 5. — С. 64-66. 93 Конституция РФ является источником уголовного права, который не входит в уголовное законодательство, хотя такая точка зрения существует1. Причина заключается в том, что Конституция РФ имеет совершенно иной предмет правового регулирования. Кроме того, более обоснованным будет включение Конституции РФ в состав государственного (конституционного) законодательства. Мы же исходим из того, что один и тот же акт может включаться в состав только одной отрасли законодательства, о чем нам говорит общая теория права2. Конституция РФ должна рассматриваться как источник уголовного права постольку, поскольку она содержит уголовно-правовые нормы, а не собственно нормы универсального характера, которые по своей природе являются государственно-правовыми. Так, А.В. Мадьярова обращает внимание на существующие в Конституции РФ предписания уголовно-правового характера, которые обоснованно рассматриваются ею как уголовно-правовые нормы, не имеющие межотраслевого характера. В связи с этим совершенно справедлив вывод данного автора: Конституция РФ "непосредственно выполняет функцию источника уголовного права"3. Существуют источники права, которые содержат нормы, стоящие выше норм уголовного права в иерархии норм, в том числе нормы государственного права, общепризнанные нормы международного права. В этом случае складываются вертикальные иерархические межотраслевые связи между уголовным правом и государственным, международным правом, в которых уголовное право выступает как подчиненная отрасль 4. Подобные нормы права, являющиеся более универсальными, чем аналогичные уголовно-правовые нормы, и не выполняющие непосредственно функцию по регулированию уголовно-правовых отношений, в основном служат материальной основой уголовно-правовых норм, а потому могут применяться в уголовно-правовом регулировании только в ис1 См.: Кругликов Л.Л. Указ. соч. — С. 46. См. об этом: Гусев Д.В. Указ. соч. — С. 41, 61, 104-105. 3 Мадьярова А.В. Разъяснения Верховного Суда Российской Федерации в механизме уголовноправового регулирования. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. — С. 249. 4 См.: Пикуров Н.И. Теоретические проблемы межотраслевых связей уголовного права: Дис… д-ра юрид. наук. — Волгоград, 1998. — С. 34-40; Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 54; Мальцев В.В. Введение в уголовное право. — Волгоград, 2002. — С. 119. 2 94 ключительных случаях, когда отсутствуют уголовно-правовые нормы или они противоречат указанным нормам права. Например, Б.В. Яцеленко справедливо отмечает возможность применения конституционных норм в случае, если им противоречат нормы уголовного права1. Данный вывод следует из особого значения Конституции РФ, которая является правовым критерием всех норм, создаваемых, применяемых либо признаваемых в государстве2. Но это не означает, что мы должны именно на данном основании признать соответствующие явления, содержащие такие не уголовно-правовые нормы, источниками уголовного права. В подобной ситуации указанные нормы не становятся уголовно-правовыми, их отраслевая принадлежность и функциональное назначение остаются прежними. Например, В. Божьев по этому поводу обоснованно полагает, что в некоторых случаях "конституционные нормы, как бы вторгаясь в сферу действия отраслевого законодательства, непосредственно регулируют общественные отношения". По мнению ученого, большинство положений Конституции РФ, касающихся так или иначе вопросов уголовноправовых отношений, "не обладают качествами, необходимыми для их прямого применения в ходе производства по делу"3. Н.Д. Дурманов также отмечал, что конституционные нормы, являющиеся юридической основой уголовных законов, сами не могут быть отнесены к таковым4. Из этого следует, что нормы Конституции РФ, опосредованно регулирующие уголовно-правовые отношения, не могут рассматриваться как уголовно-правовые нормы. Вместе с тем Конституцию РФ все же следует включать в систему источников норм уголовного права. Мы поддерживаем мнение В.П. Коняхина о том, что Конституция РФ является источником уголовного права, но выражаем сомнения в высказанных им аргументах5. Указанный автор свой вывод подтвер1 См.: Яцеленко Б.В. Правоположения в уголовном праве // Гос-во и право. — 2000. — № 6. — С. 36. 2 См.: Пшеничнов М.А. Конституция России и международное право: проблемы взаимодействия: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 1998. — С. 22. 3 Божьев В. Конституция Российской Федерации как источник уголовного и уголовнопроцессуального права // Уголовное право. — 1999. — № 2. — С. 74-75. 4 См.: Дурманов Н.Д. Указ. соч. — С. 26. 5 См.: Коняхин В. Конституция как источник Общей части уголовного права. — С. 53-54; Он же. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 79-81. 95 ждает, прежде всего, нормами ч. 1 ст. 15 Конституции РФ, согласно которым данный правовой акт имеет высшую юридическую силу, верховенство на всей территории России. Между тем это еще не означает, что Конституция РФ содержит уголовно-правовые нормы. Будучи актом высшей юридической силы, Конституция РФ выступает базой всего российского законодательства. Источником же уголовного права в узком смысле слова можно признать только то явление правовой действительности, которое содержит уголовно-правовые нормы. Далее В.П. Коняхин в подтверждение своего тезиса ссылается на п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия"1, согласно которому суды применяют непосредственно Конституцию РФ, в случае противоречия между Конституцией РФ и другими нормативными правовыми актами они должны руководствоваться именно нормами Конституции РФ. Кроме того, данный автор ссылается на опубликованную судебную практику, в которой отмечаются факты разрешения уголовных дел на основании конституционных норм. По его мнению, конституционные нормы (в том числе декларативные) могут выступать как источники уголовно-правовых норм в случае, когда первые непосредственно (в формально-логическом смысле) определяют существенные признаки вторых. Но это также не подтверждает существования в Конституции РФ уголовно-правовых норм. Более того, приведенные В.П. Коняхиным примеры скорее указывают на то, что соответствующие положения Конституции РФ выступают в качестве юридической базы всего российского законодательства, социального источника уголовного права. В противном случае мы приходим к выводу, что одни и те же нормы Конституции РФ могут выступать источниками сразу нескольких отраслей права (например, административного, уголовного, уголовно-процессуального и т.д.), что фактически и подтверждает указанный выше автор2. В связи с этим необходимо было бы признать источниками уголовного права все те нормативные правовые ак- 1 См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 1996. –№ 1. — С. 3-6. См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 81. 2 96 ты, во-первых, к которым адресуются диспозиции уголовного закона; во-вторых, которые используются правоприменителями при рассмотрении уголовных дел; в-третьих, которые содержат термины и понятия, используемые в уголовном законодательстве, т.е. всю ту совокупность явлений правовой действительности, определяющих в той или иной мере признаки уголовно-правовых норм. Это привело бы к утрате значения понятия предмета уголовного права, безосновательному расширению системы источников норм уголовного права. По указанным выше причинам нельзя согласиться с точкой зрения А.В. Мадьяровой о том, что в Конституции РФ существуют "общезначимые положения, которые, не являясь уголовно-правовыми, непосредственно распространяются на данную отрасль права и включаются в систему уголовноправовых норм". В частности, А.В. Мадьярова ссылается на правило обратной силы закона, закрепленное в ст. 54 Конституции РФ1. На этом основании Конституция РФ рассматривается ею также как источник уголовного права. Между тем, как известно, одна и та же норма права не может принадлежать сразу нескольким отраслям права. Иное противоречило бы тезису о наличии у каждой отрасли права собственного предмета и метода правового регулирования. Межотраслевой характер могут носить только нормы комплексных отраслей права, к которым государственное и уголовное право не относятся. Закрепленное в ст. 54 Конституции РФ правило обратной силы закона применяется не только в уголовном праве, но и в административном праве и иных отраслях отечественного права. Это, безусловно, в чистом виде норма государственного права, аналоги которой существуют в иных отраслях права. Вместе с тем, если отраслевые положения противоречат данной конституционной норме, именно она и подлежит применению. Как мы уже отмечали, Конституция РФ содержит отдельные уголовноправовые нормы. Вот примеры таких норм: 1) ч. 2 ст. 20 Конституции РФ, согласно которой смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни; 2) ч. 1 ст. 50 Конституции РФ, согласно которой 1 См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 249. 97 никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление; 3) ч. 2 ст. 63 Конституции РФ, согласно которой в России не допускается выдача другим государствам лиц, преследуемых за политические убеждения, а также за действия (или бездействие), не признаваемые в Российской Федерации преступлением. Это, по терминологии В.П. Коняхина, "наиболее общие элементы уголовно-правовых норм", которые помещены в Конституции РФ и включаются в уголовно-правовую норму в качестве ее элемента1. Именно наличие указанных норм позволяет признать Конституцию РФ источником уголовного права2. Иные положения Конституции РФ не могут быть отнесены к уголовноправовым нормам и в большей своей части являются нормами государственного права. В связи с этим указанные нормы не могут включаться в отрасль уголовного права. К числу нормативных правовых актов, которые должны рассматриваться как источники уголовного права, относятся решения, принятые на референдуме Российской Федерации. Референдум в государственном (конституцион- ном) праве — это важнейший институт непосредственной демократии, который представляет собой голосование избирателей по определенному вопросу государственной или общественной жизни3. Акты референдума рассматриваются в общей теории права как один из источников права 4. Нормы, принятые на референдуме, именуют "референдумным правом"5. Правовой статус актов референдума закреплен законодательно. Согласно ст. 1 Федерального конституционного закона от 10 октября 1995 г. № 2-ФКЗ "О референдуме Российской Федерации" референдум Российской Федерации — это всенародное голосование граждан РФ по законопроектам, действующим законам и другим вопросам государственного значения. Референдум РФ является 1 См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 83. 2 См.: Звечаровский И.Э. Современное уголовное право России: понятие, принципы, политика. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. — С. 43. 3 См.: Конституционное (государственное) право: Справочник / Под ред. В.И. Лафитского. — М.: Юристъ, 1995. — С. 138. 4 См.: Зивс С.Л. Источники права. — М.: Наука, 1981. — С. 29; Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. — М., 1995. — С. 146. 5 См.: Касьянов В.В., Нечипуренко В.Н. Социология права. — Ростов н/Д.: Феникс, 2001. — С. 234. 98 высшим непосредственным выражением власти народа 1. На референдум РФ вполне может быть вынесен вопрос, ответ на который способен содержать уголовно-правовые нормы. Это не противоречит ст. 3 Федерального конституционного закона от 10 октября 1995 г. № 2-ФКЗ "О референдуме Российской Федерации", ограничивающей круг вопросов, которые могут быть вынесены на референдум РФ. Поэтому на референдум РФ может быть, например, вынесен вопрос об исключении какого-либо уголовного наказания из системы наказаний (смертная казнь, пожизненное лишение свободы и т.д.), а также иные аналогичные вопросы, связанные с уголовно-правовым регулированием. Согласно ст. 40 Федерального конституционного закона от 10 октября 1995 г. № 2-ФКЗ "О референдуме Российской Федерации" решение, принятое на референдуме РФ, является общеобязательным и не нуждается в дополнительном утверждении, действует на всей территории России и не может быть отменено или изменено иначе как путем принятия решения на новом референдуме РФ. В таком случае, если на референдуме РФ будет принято решение уголовноправового характера, оно должно непосредственно применяться при регулировании уголовно-правовых отношений. Таким образом, решение, принятое на референдуме РФ, несомненно, может рассматриваться как один из источников уголовного права. Источником уголовного права является законодательство Российской Федерации военного времени. Подобные мнения уже высказывались в науке. Так, М.Д. Шаргородский обращал внимание на то, что одним из источников уголовного права могут быть постановления органов военной власти, которым предоставлены полномочия по изданию уголовных законов, в условиях военного времени, а также в других подобных исключительных условиях. Так, в период Великой Отечественной войны правом издавать уголовные законы обладал Государственный Комитет Обороны2. В части 3 ст. 331 УК РФ закреплено, что уголовная ответственность за преступления против военной службы, совершенные в военное время либо в боевой 1 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1995. — № 42. — Ст. 3921. См.: Шаргородский М.Д. Уголовный закон // Избранные работы по уголовному праву. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — С. 142-143. 2 99 обстановке, определяется законодательством РФ военного времени. Исследования военно-уголовного законодательства ведутся достаточно давно. Вместе с тем ученые не пришли к единому мнению по некоторым вопросам. Прежде всего, пока нет определенности относительно соотношения военного и уголовного права. Существует точка зрения, согласно которой военно-уголовное право не является самостоятельной отраслью права, рассматривается как составная часть уголовного права, поскольку оно касается вопросов совершения воинских преступлений, применения норм Общей части уголовного права к ответственности за эти преступления1. Другая точка зрения признает наличие военно-уголовного права как отрасли, включающей нормы УК РФ об ответственности за воинские преступления и закона об уголовной ответственности за воинские преступления, совершаемые в военное время и в боевой обстановке2. По-разному рассматривается вопрос и о соотношении между военноуголовным и уголовным законодательством. Так, Н.С. Таганцев, отмечая, что в большинстве западноевропейских государств приняты особые военно- уголовные кодексы, основанием выделения которых являются специальные воинские интересы, особый характер деяний, совершаемых военными, особое мировоззрение военных, рассматривал военно-уголовное законодательство как разновидность особых законов, дополняющих общие уголовные законоположения. При этом он приводит примеры актов, которые составляли самостоятельные военно-уголовные законы и не были включены в Уголовное уложение3. Некоторые современные авторы, напротив, считают, что военно-уголовное законодательство является лишь разделом УК РФ4. Не вдаваясь в дискуссию по данной проблеме, которая выходит за рамки настоящего исследования, необходимо отметить, что законодательство РФ во- 1 См.: Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 1. — С. 28, 40. См.: Ахметшин Х. Преступления против военной службы // Российская юстиция. — 1997. — № 5. — С. 42-44; Борисенко В. Повысить ответственность за преступления против военной службы // Российская юстиция. — 2002. — № 6. — С. 52. 3 См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Часть Общая. — Тула: Автограф, 2001. — Т. 1. — С. 203-205. 4 См.: Новое уголовное право России: Особенная часть: Учебное пособие. — С. 361. 2 100 енного времени выступает самостоятельной отраслью законодательства, которая может содержать положения уголовно-правового характера. О нормативной основе законодательства РФ военного времени можно сказать следующее. Ранее, в советский период, действовал Закон СССР об уголовной ответственности за воинские преступления 1958 г. 1, нормы которого были воспроизведены в УК РСФСР 1960 г.2 Есть также мнение, что в советское время военно-уголовное законодательство составляло особую систему, включающую упомянутый Закон СССР "Об уголовной ответственности за воинские преступления", Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, положение о дисциплинарном батальоне 3. В современной России пока не сложилась нормативная база законодательства военного времени. Основным нормативным актом в этой сфере является Федеральный конституционный закон от 30 января 2002 г. № 1-ФКЗ "О военном положении", регулирующий отношения в период военного времени. Согласно п. 4 ст. 1 указанного законодательного акта в период действия военного положения права и свободы граждан РФ, иностранных граждан, лиц без гражданства, деятельность организаций, права их должностных лиц могут ограничиваться в той мере, в какой это необходимо для обеспечения обороны страны и безопасности государства. На граждан, организации и их должностных лиц могут возлагаться дополнительные обязанности 4. Поэтому не исключается возможность установления некоторых особенностей, касающихся регулирования уголовно-правовых отношений в период действия военного положения. Иные законодательные акты, которые можно было бы отнести к законодательству РФ военного времени, отсутствуют. Ряд ученых выступает за принятие акта, содержащего нормы об уголовной ответственности за воинские преступления, которые совершаются в военное время или в боевой обстановке. При этом отмечается, что: 1) необходимость принятия данного акта обоснована превентивной функцией, выполняемой соответствующими нормами, здесь делается ссылка на опыт зарубежных стран, в 1 См.: Ведомости Верховного Совета СССР. — 1959. — № 1. — Ст. 10. См.: Ахметшин Х. Указ. соч. — С. 42. 3 См.: Новое уголовное право России: Особенная часть: Учебное пособие. — С. 358-359. 4 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 5. — Ст. 375. 2 101 которых приняты такие законы, например, США, Франции, Великобритании1; 2) законодательство РФ военного времени нецелесообразно включать в УК РФ ввиду краткосрочности его применения периодом военного времени2. Нам также представляется, что отсутствует необходимость включения положений законодательства РФ военного времени в УК РФ, исходя как из формулировки ч. 3 ст. 331 УК РФ, так и из потребности в установлении особого порядка регулирования общественных отношений в военное время, требующее комплексного подхода, сочетания различных методов правового регулирования. Регулирование общественных отношений законодательством РФ военного времени носит комплексный характер. Так, согласно п. 1 ст. 5 Федерального конституционного закона "О военном положении" режим военного положения включает в себя комплекс экономических, политических, административных, военных и иных (в том числе, на наш взгляд, уголовно-правовых) мер, направленных на создание условий для отражения или предотвращения агрессии против России. Акты указанной отрасли законодательства реализуют специфическую функцию — комплексное регулирование общественных (в том числе уголовно-правовых) отношений в военное время. Так, в годы Великой Отечественной войны нормативные правовые акты, относящиеся к законодательству военного времени, регулировали общественные отношения, которые до войны нормировались различными отраслями законодательства, в том числе трудовым, уголовным, административным, о чем уже говорилось выше3. С учетом изложенного не вызывает сомнения необходимость признания актов законодательства РФ военного времени самостоятельными источниками уголовного права. В ходе исследования законодательных актов, являющихся источниками уголовного права, мы столкнулись с проблемой существования актов, содержащих положения, вопрос об отраслевой принадлежности которых неясен. Ука1 См.: Шулепов Н.А. Теоретические основы реализации уголовной ответственности военнослужащих: Дис… д-ра юрид. наук. — М., 2001. — С. 96, 141; Борисенко В. Указ. соч. — С. 52. 2 См.: Кругликов Л.Л. Указ. соч. — С. 45-46; Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 267. 3 См., напр.: Хрестоматия по истории отечественного государства и права: Учебное пособие. — М.: МГУ, 1994. — С. 274-277. 102 занные положения напрямую касаются уголовно-правовых отношений. Подобная точка зрения уже высказывалась в науке. В частности, ученые обращали внимание на наличие в период действия УК РСФСР 1960 г. уголовно-правовых предписаний в комплексных нормативных актах наряду с положениями иных отраслей права, в основном с нормами административного права, а также в отдельных актах иной отраслевой принадлежности (например, УПК)1. Аналогичные мнения существуют и в настоящее время. Например, В.П. Коняхин полагает, что уголовно-правовые нормы содержатся в УПК РСФСР 1960 г., УПК РФ 2001 г., УИК РФ 1997 г.2 А.Е. Якубов также отмечает наличие в УПК РФ достаточно многочисленных норм уголовного права 3. Л.Л. Кругликов приводит примеры, в которых, по его мнению, "произошло "выпадение" предписаний уголовно-правового характера из системы Особенной части действующего Уголовного кодекса". Речь идет о федеральных законах "Об оружии", "О борьбе с терроризмом", "О наркотических средствах и психотропных веществах"4. Подобная законотворческая практика создания норм уголовного права вне УК РФ не отрицается некоторыми учеными. Так, Н.И. Пикуров считает возможным формулирование в других, помимо УК РФ, нормативных правовых актах уголовно-правовых норм, которые не связаны с установлением уголовной ответственности. Для примера он приводит положения ст. 18 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", предусматривающие специальное основание освобождения от уголовной ответственности, а также положения ст. 49 Федерального закона "О наркотических средствах и психотропных веществах", формулирующей новое обстоятельство, исключающее противоправность деяний, подпадающих под признаки ст. 228 УК РФ. При этом данный автор по1 См.: Галкин В.М. Соотношение норм уголовного права с нормами других отраслей права // Проблемы совершенствования советского законодательства.— М., 1977. — Труды 8. — С. 104-105; Коняхин В.П. Источники уголовно-правовых норм Общей части // Правоведение. — 1988. — № 1. — С. 41. 2 См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 121-122. 3 См.: Якубов А.Е. "Процессуалисты" "совершенствуют" уголовный закон // Законность. — 2003. — № 1. — С. 2-5. 4 См.: Кругликов Л.Л. Указ. соч. — С. 40-43. 103 лагает, что нормы Федерального закона "О наркотических средствах и психотропных веществах" в силу взаимосвязи с нормами ст.ст. 228-233 УК РФ образуют единую систему (полную норму). В противоположность им положения Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" такой связи не имеют и "оказываются в изоляции от норм уголовного права и процесса", потому не могут рассматриваться как специальная норма, исключающая из общего правила об освобождении от уголовной ответственности1. Ю.Е. Пудовочкин также полагает, что согласно ч. 1 ст. 1 УК РФ в УК РФ обязательно включаются только те законы, которые устанавливают уголовную ответственность, т.е. осуществляют криминализацию и пенализацию деяния 2. Данный автор, касаясь проблемы ювенального уголовного права, предлагает считать его источником, наряду с УК РФ, Федеральный закон от 24 июня 1999 г. № 120-ФЗ "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних"3. Попробуем разобраться в вышеназванной проблеме. Первым в ряду соответствующих нормативных правовых актов, содержащих положения уголовноправового характера, следует назвать УПК РФ, который "вторгается в сферу материального права, создавая новую норму"4. УПК РФ, безусловно, содержит материальные нормы, которые следует относить к уголовно-правовым. Например, в ст. 25 УПК РФ закрепляются нормы, касающиеся прекращения уголовного дела в связи с примирением сторон, которые в определенной части дублируют нормы, содержащиеся в ст. 76 УК РФ и регламентирующие освобождение от уголовной ответственности. Другим актом, который содержит положения уголовно-правового характера, является Уголовно-исполнительный кодекс РФ. На этот факт также обращалось внимание в науке. Так, по мнению Ю.М. Ткачевского, отдельные уголовно- 1 См.: Пикуров Н.И. Указ. соч. — С. 139-143. См.: Пудовочкин Ю.Е. Указ. соч. — С. 68. 3 См.: Пудовочкин Ю.Е. Ювенальное уголовное право // Журнал российского права. — 2002. — № 3. — С. 46-47. 4 Яковлева Л. Новый порядок освобождения несовершеннолетних от наказания // Российская юстиция. — 2002. — № 5. — С. 28. 2 104 правовые понятия истолковываются и развиваются в УИК РФ1. Аналогичной точки зрения придерживается В.П. Коняхин, который считает, что уголовноправовые нормы содержатся в УИК РФ2. В целом соглашаясь с таким выводом, мы предлагаем в данном случае учитывать предмет уголовного права, который определен в самых общих чертах в ст. 1 УК РФ. В связи с этим требует дополнительной аргументации высказанная выше точка зрения В.П. Коняхина. Так, мы считаем, что не относятся к числу уголовно-правовых указанные В.П. Коняхиным нормы УИК РФ, которые предусматривают возможность снижения размера удержания из заработной платы осужденного к исправительным работам (ч. 7 ст. 44), перемещение осужденного к ограничению по военной службе на другую должность (ч. 2 ст. 145)3. Данные нормы не регулируют отношения, которые включаются в предмет уголовного права. Указанные положения касаются порядка исполнения наказания, в рамках которого действительно возможно изменение содержания принудительных мер, применяемых к осужденному. Между тем УИК РФ содержит иные нормы, которые с бόльшим основанием могут быть отнесены к числу уголовно-правовых норм. Например, в ст.ст. 27, 42 УИК РФ имеются уголовно-правовые нормы, касающиеся исчисления сроков обязательных и исправительных работ, которые также закреплены в ст.ст. 49, 50 УК РФ. В статью 74 УИК РФ включены уголовно-правовые нормы, определяющие правовое положение и виды исправительных учреждений, порядок их назначения осужденным, аналогичные диспозициям ч. 1 ст. 56, ст. 58 УК РФ. В статье 172 УИК РФ предусматриваются основания освобождения от отбывания наказания, которые также определены в главе 12 УК РФ. В пункте 1 ст. 79 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" закрепляется положение о том, что лица, осуществ1 См.: Курс уголовного права: Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — Т. 1: Учение о преступлении. — С. 108-109. 2 См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 121-122. 3 Там же. — С. 122. 105 ляющие фальсификацию итогов голосования, несут уголовную ответственность согласно федеральным законам. Далее указано, что считается фальсификацией итогов голосования в данном Федеральном законе. Налицо определение признаков преступного деяния, ответственность за которое предусмотрена ст. 1421 УК РФ, дублирование (причем неточное) диспозиции уголовно-правовой нормы, содержащейся в данной статье УК РФ. Статья 13 Закона РФ от 2 июля 1992 г. № 31-85-1 "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" содержит положения, частично дублирующие УК РФ в части регламентации применения принудительных мер медицинского характера1. По мнению ученых, источником уголовного права необходимо признать Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности", положения ч. 4 ст. 18 которого закрепляют новый вид освобождения от уголовной ответственности2. У нас вызывает сомнение подобная точка зрения, поскольку данный Федеральный закон в этой части не развивает и не конкретизирует положения УК РФ, а лишь противоречит ему. Далее рассмотрим комплексные нормативные правовые акты, содержащие уголовно-правовые положения. Ю.Е. Пудовочкин предлагает считать источником уголовного права Федеральный закон от 24 июня 1999 г. № 120-ФЗ "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" 3. Указанный автор совместно с С.С. Пирвагидовым отстаивает точку зрения, что данный Федеральный закон урегулировал общественные отношения уголовно-правового характера, связанные с последствиями совершения общественно опасного деяния несовершеннолетними4. Есть все основания согласиться с этими авторами. 1 См.: Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. — 1992. — № 33. — Ст. 1913; Собрание законодательства Российской Федерации. — 1998. — № 30. — Ст. 3613; 2002. — № 30. — Ст. 3033; 2003. — № 2. — Ст. 167; 2004. — № 27. — Ст. 2711; 2004. — № 35. — Ст. 3607. 2 См.: Пикуров Н.И. Указ. соч. — С. 139-143; Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 123. 3 См.: Пудовочкин Ю.Е. Ювенальное уголовное право. — С. 46-47. 4 См.: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 33. 106 В Федеральном законе "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" закрепляются отдельные положения, имеющие уголовно-правовой характер, в том числе: 1) определяются виды специальных учебно-воспитательных учреждений закрытого типа (п. 3 ст. 15); 2) закрепляется категория лиц, помещаемых в данные учреждения, из числа несовершеннолетних, в том числе в случае их осуждения за совершение преступления и освобождения судом от наказания в порядке, предусмотренном ч. 2 ст. 92 УК РФ, с применением к ним принудительных мер воспитательного воздействия (п. 4 ст. 15); 3) устанавливается срок, на который несовершеннолетний может быть помещен в соответствующее учреждение. При этом определяется, что данный срок не может превышать максимальный срок наказания, предусмотренный УК РФ за преступление, совершенное указанным несовершеннолетним (п. 7 ст. 15). Эти положения напрямую касаются регламентации назначения иных (помимо уголовного наказания) мер уголовно-правового характера, применяемых к лицам, совершившим общественно опасные деяния. Данные общественные отношения с учетом положений ч. 1 ст. 3 УК РФ включаются в предмет отрасли уголовного права. Справедливо отмечает в связи с этим Л. Яковлева, что, исходя из позиции законодателя, цели наказания в отношении подростка достигаются путем применения к нему соответствующих воспитательных и коррекционных мер в специализированном учреждении1. Не случайно также, что зарубежные эксперты, проанализировавшие указанный выше Федеральный закон, по существу рассматривали помещение несовершеннолетнего в специализированное учреждение как лишение его свободы2. Такой подход к оценке соответствующих нормативных предписаний подтверждается практикой Конституционного Суда РФ. В определении Конституци1 См.: Яковлева Л. Указ. соч. — С. 28. См.: Берестнев Ю. Российская правовая система и европейские стандарты // Российская юстиция. — 2001. — № 1. — С. 15. Кроме того, указанные специализированные учреждения для несовершеннолетних имеют много общего с исправительными приютами, которые были распространены в России в XIX в. и фактически выполняли функции исправительных учреждений. См. об этом: Фойницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. — М.: Добросвет-2000; Городец, 2000. — С. 424-438. 2 107 онного Суда РФ от 7 февраля 2003 г. № 106-О "По запросу Останкинского районного суда Северо-Восточного административного округа города Москвы о проверке конституционности пункта "г" части третьей статьи 78 Уголовно- исполнительного кодекса Российской Федерации"1 зафиксировано следующее. В соответствии со ст.ст. 1, 3 УК РФ вопросы, связанные с назначением подсудимому наказания, вида исправительного учреждения, относятся к сфере регулирования уголовного законодательства РФ. Вопрос о назначении вида исправительного учреждения предусматривает применение соответствующей нормы уголовного законодательства. Очевидно, что данные выводы Конституционного Суда РФ распространяются и на назначение принудительных мер воспитательного воздействия. Существуют и иные законы, содержащие уголовно-правовые положения. Действие уголовного закона в пространстве также определяется нормативными положениями, находящимися вне УК РФ, которые не могут относиться к уголовному законодательству с учетом их предмета правового регулирования. Так, в Федеральном законе от 31 июля 1998 г. № 155-ФЗ "О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федерации" частично определяются пределы уголовной юрисдикции России. В пункте 3 ст. 6 данного Федерального закона предусмотрено, что на иностранные суда и находящихся на их борту пассажиров и членов экипажей во время пребывания указанных судов в морских портах распространяется также уголовная юрисдикция РФ. В статье 17 указанного Федерального закона определяется уголовная юрисдикция России на борту судна иностранного государства, в том числе предусматривается, что данная юрисдикция не осуществляется на борту иностранного судна, проходящего через территориальное море, для ареста какого-либо лица или производства расследования в связи с преступлением, совершенным на борту иностранного судна во время его прохода, за исключением определенных данным Федеральным законом случаев2. Указанные положения, безусловно, влияют на действие и применение уголовного закона в пространстве. 1 См.: Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. — 2003. — № 4. См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1998. — № 31. — Ст. 3833; 2003. — № 17. — Ст. 1556; № 27. — Ст. 2700; 2004. — № 35. — Ст. 3607. 2 108 В статье 3 Федерального закона "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма" определяется, что необходимо понимать под легализацией (отмыванием) доходов, полученных преступным путем1. Указанные положения дублируют ч. 1 ст. 174 УК РФ. Кроме того, в ст. 12 этого Федерального закона регулируются уголовно-правовые отношения, касающиеся выдачи и транзитной перевозки лиц, которые совершили преступления, связанные с легализацией (отмыванием) доходов, полученных преступным путем и финансированием терроризма. Но не только законы содержат уголовно-правовые положения. Указ Президента РФ от 28 декабря 2001 г. № 1500 "О комиссиях по вопросам помилования на территориях субъектов Российской Федерации" в качестве приложения содержит Положение о порядке рассмотрения ходатайств о помиловании в Российской Федерации. В пункте 2 приложения к Указу, который, по нашему мнению, следует относить к уголовно-исполнительному законодательству, содержится ряд уголовно-правовых положений, а именно: определяется круг лиц, в отношении которых применяется или, как правило, не применяется помилование2. Необходимо отметить, что указы Президента РФ о помиловании не могут быть отнесены к числу источников норм уголовного права ввиду отсутствия соответствующих норм, поскольку данные указы касаются помилования конкретных субъектов, содержат индивидуально-определенные положения. Следует дифференцированно подходить к анализу указанных нормативных положений, имеющих уголовно-правовой характер. Можно условно выделить две группы федеральных законов и иных нормативных правовых актов, которые содержат уголовно-правовые нормы: 1) дублирующие УК РФ; 2) развивающие положения УК РФ. Уголовно-правовые нормы, которые включены в нормативные акты первой группы (УПК РФ, УИК РФ и др.), отражают определенные погрешности в юридической технике федерального законодателя, поскольку необоснованно дублируют соответствующие положения УК РФ и не могут включаться в предмет 1 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 33. — Ст. 3418; 2002. — № 30. — Ст. 3029; № 44. — Ст. 4296; 2004. — № 31. — Ст. 3224. 2 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 53 (Ч. II). — Ст. 5149. 109 правового регулирования данных актов. Кроме того, подобное дублирование в УИК РФ связано с тем, что в свое время уголовно-исполнительное право выделилось из уголовного права в отдельную отрасль1. Положения актов, дублирующие УК РФ, по своей природе вторичны по отношению к соответствующим нормам УК, не могут применяться самостоятельно, как и любые подобные дублирующие нормы. Отмечая противоречие норм УК РФ и УПК РФ, А.В. Наумов обоснованно считает, что норма уголовнопроцессуального законодательства "не компетентна "вторгаться" в область, "подведомственную" материальному уголовному праву"; до внесения соответствующего изменения в УК данная процессуальная норма "будет нелегитимной и не должна реализовываться на практике"2. Такой вывод вполне закономерен и подтверждается судебной практикой3. Вместе с тем мы должны констатировать, что все же анализируемые правовые нормы УПК РФ и УИК РФ, Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" содержатся не в уголовном законодательстве, а в актах иной отраслевой принадлежности. Федеральные законы и подзаконные акты (например, Федеральный закон от 31 июля 1998 г. № 155-ФЗ "О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федерации" 4, Указ Президента РФ от 28 декабря 2001 г. № 1500 "О комиссиях по вопросам помилования на территориях субъектов Российской Федерации"), которые развивают положения УК РФ, также являются источниками норм уголовного права. Наличие данного феномена вызвано рядом факторов, в том числе особенностями правотворческого процесса, когда в целях комплексного урегулирования соответствующей разнородной группы общественных отношений существует необходимость в отдельных случаях включать в проект положения, принадлежащие различным отраслям права. 1 См.: Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 1. — С. 27. Наумов А.В. Нормы других отраслей права как источник уголовного права // Законность. — 2002. — № 7. — С. 43. 3 См.: Томин В., Сверчков В. Указ. соч. — С. 6. 4 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1998. — № 31. — Ст. 3833; 2003. — № 17. — Ст. 1556; № 27. — Ст. 2700; 2004. — № 35. — Ст. 3607. 2 110 Итак, можно сделать следующие выводы. Под уголовным законодательством необходимо понимать систему законов и иных нормативных правовых актов, регулирующих уголовно-правовые отношения и реализующих присущие им специфические функции. Система уголовного законодательства включает в себя: 1) УК РФ 1996 г., в том числе его редакции, содержащие исключенные или измененные положения, которые применяются в отношении общественно опасных деяний, совершенных во время их действия; 2) уголовные законы, которые вносят изменения и дополнения в УК РФ 1996 г. и обладают обратной силой; 3) УК РСФСР 1960 г., иные нормативные правовые акты, которые применяются в отношении общественно опасных деяний, совершенных до принятия УК РФ 1996 г.; 4) Федеральный закон от 13 июня 1996 г. № 64-ФЗ "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации"; 5) постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации об объявлении амнистии; 6) постановления Правительства РФ, принятые в целях реализации положений ст.ст. 228, 2281, 229, 231, 260 УК РФ. В отдельных случаях источниками норм уголовного права являются акты иных отраслей законодательства, в том числе Конституция РФ, решения, принятые на референдуме РФ, акты законодательства РФ военного времени, другие федеральные законы и иные нормативные правовые акты. Вместе с тем данными нормативными правовыми актами система источников уголовного права не ограничивается. В связи с вышеизложенным считаем актуальным рассмотрение вопроса о возможности включения в данную систему источников международного права. 111 § 2. Место источников международного права в системе источников уголовного права В последнее время все больше ученых поддерживает точку зрения о том, что международное право является источником российского права. Существует такое мнение и в уголовном праве1. Отдельные авторы полагают, что источником уголовного права согласно Конституции РФ выступают некоторые нормы международного права, относящиеся к правам человека, имеющие приоритет перед нормами отечественного уголовного законодательства 2. Л.Л. Кругликов считает, что положения международных договоров являются источником уголовного законодательства3. Между тем мнение о том, что источники международного права должны признаваться в России в качестве источников отечественного уголовного права, небесспорно. Это следует в основном из различных точек зрения на проблему соотношения международного и национального права. Сторонники дуалистической концепции исходят из того, что международное и национальное право есть самостоятельные и изолированные явления. При этом международное право и внутригосударственное (национальное) право представляются как две автономных, параллельно существующих системы права4. Сторонники монистической концепции утверждают, что международное и национальное право выступают частями единого правопорядка5. В государствах, ориентирующихся на монистическую концепцию, закрепляются положения, согласно которым "международный договор становится частью национального права и, следовательно, действенным источником внутригосударственного права"6. Именно такие положения и содержатся в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ. Как мы видим, есть основания полагать, что в России в настоящее время преобладает именно монистическая 1 См., напр.: Трунцевский Ю.В. Нормы международного права как источник российского уголовного права: Дис… канд. юрид. наук. — Рязань, 1995. — С. 9. 2 См.: Наумов А.В. О соотношении норм международного и уголовного права // Сов. юстиция. — 1993. — № 19. — С. 3; Учебник уголовного права: Общая часть. — М.: Спарк, 1996. — С. 35. 3 См.: Кругликов Л.Л. Указ. соч. — С. 43-45. 4 См.: Зивс С.Л. Указ. соч. — С. 222. 5 См.: Калугин В.Ю., Павлова Л.В., Фисенко И.В. Международное гуманитарное право. — Минск: Тесей, 1999. — С. 233. 6 Там же. — С. 238. 112 концепция. Поэтому можно согласиться с точкой зрения, что в соответствии с Конституцией РФ общепризнанные нормы международного права на территории России должны рассматриваться как национально-правовые1. Вследствие указанных различий в понимании соотношения международного и национального права ученые по-разному подходят к проблеме включения источников международного права в систему источников российского права. В науке достаточно давно сложилось мнение о том, что существует процесс перевода нормы международного права в норму национального права, который реализуется путем использования метода трансформации2. Ученые исходят из того, что международный договор обязывает выступать в качестве субъектов международно-правовых отношений исключительно только государства, поскольку они являются субъектами международного права. Поэтому трансформация нужна тогда, когда необходимо превращение (преобразование) международно-правовой нормы, обязывающей и могущей обязывать только государства, в норму национального права, регулирующую отношения между такими субъектами, как органы государства, организации, учреждения, ведомства, юридические лица, должностные лица, граждане3. Указанная позиция разделяется не всеми учеными. Согласно другой точке зрения уравниваются источники международного права и источники внутригосударственного права, которые непосредственно переходят из одной системы в другую. Ученые полагают, что ратификация придает международному договору силу национального закона4. Существует и третья точка зрения, в соответствии с которой трансформация обязательна не во всех случаях. Например, С.Л. Зивс классифицирует международно-правовые акты следующим образом: 1) не нуждающиеся в трансформации, т.е. те, которые действуют, применяются и соблюдаются государствами в сфере межгосударственных отношений и не призваны породить право1 См.: Трунцевский Ю.В. Указ. соч. — С. 165. См.: Зивс С.Л. Указ. соч. — С. 223. 3 Там же. — С. 226, 236. 4 См.: Блищенко И.П. Международное и внутригосударственное право. — М.: Госюриздат, 1960. — С. 224-232. 2 113 отношения внутри государства; 2) требующие принятия особых мер по их имплементации во внутригосударственном праве, издания законов и иных нормативных актов1. В науке существует концепция прямого и непосредственного действия норм международного права. Суть этой концепции заключается в признании наличия норм международного права, которые подлежат непосредственному применению без издания правовых актов и принятия иных мер на внутригосударственном уровне. Так, В.Ю. Калугин считает, что "большинство положений международного гуманитарного права по своему характеру являются нормами прямого действия, т.е. самоисполнимыми нормами", применение которых не требует принятия различных мер на внутригосударственном уровне2. Идею о наличии самоисполнимых международных договоров, применяемых к уголовно-правовым отношениям, поддерживает В.П. Коняхин3. Таким образом, устраняется необходимость в трансформации норм международного права. Так, Р.А. Мюллерсон отрицает концепцию трансформации норм международного права в нормы национального права, поскольку считает ее безосновательной. По его мнению, положения международных договоров реализуются двумя способами: 1) инкорпорацией, т.е. путем принятия национальных материально-правовых норм во исполнение международных норм; 2) санкционированием применения положений международных договоров4. В целом соглашаясь с точкой зрения Р.А. Мюллерсона, мы хотели бы сделать некоторые уточнения. Представляется, что сформулированная в советское время концепция трансформации была нужна для обоснования возможности изменения характера действия норм международного права в советской правовой системе, данных СССР международных обязательств. Концепция трансформации отрицает согласительный и взаимный характер нормы международного права, поскольку может привести к полному изменению содержания 1 См.: Зивс С.Л. Указ. соч. — С. 225- 226. Калугин В.Ю., Павлова Л.В., Фисенко И.В. Указ. соч. — С. 235. 3 См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 93. 4 См.: Мюллерсон Р.А. О соотношении международного публичного, международного частного и национального права // Сов. гос-во и право. — 1982. — № 2. — С. 80. 2 114 трансформированной нормы в акте, ее трансформирующем, в нарушение установленного порядка принятия такой нормы. Норма международного права принимается с согласия всех уполномоченных субъектов, в том числе представляющих суверенные государства. Поэтому изменить или дополнить нормы международного права можно с согласия всех субъектов, участвовавших в их принятии. О.Н. Шибков в связи с этим аргументированно замечает, что отличие норм международного права от внутригосударственных касается также порядка их применения, которое в международном праве основано на принципе взаимности1. Концепция трансформации не соответствует принципу взаимности и создает возможность для невыполнения международных норм. Как известно, норма права издается или санкционируется государством. Источники международного права включаются в правовую систему государства в основном посредством их ратификации, а также иными способами (например, путем указания на общепризнанность соответствующих норм и принципов международного права, как это сделано в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ). Очевидно, что процедура ратификации актов, содержащих нормы международного права, призвана обеспечить реализацию указанных норм в конкретном государстве. По мнению ученых, суть ратификации состоит в придании международному договору юридической силы в пределах государственной территории2. В связи с этим ратификация может рассматриваться в рамках процедуры санкционирования, которая применяется в соответствии с общей теорией права в правотворческом процессе. Поэтому в таком случае следует говорить не о трансформации норм международного права в нормы национального права, а о завершающем этапе процесса правотворчества. Аналогичные выводы справедливы и в отношении других способов признания норм международного права. Источник нормы международного права, признаваемый в установленном порядке в Российской Федерации, есть часть правовой системы России. Такой вывод целиком основан на конституционных положениях. Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ общепризнанные принципы, нормы международного права и 1 См.: Шибков О.Н. Принципы и нормы международного права как источники уголовного права: Дис… канд. юрид. наук. — Ставрополь, 2000. — С. 28. 2 См.: Пшеничнов М.А. Указ. соч. — С. 20. 115 международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Этой конституционной нормой устраняется необходимость трансформации как таковой с точки зрения выполняемой ею функции по переводу нормы международного права в норму российского права. Ратифицированная или признанная иным способом норма международного права должна нами рассматриваться как часть российского права. Отношения, связанные с применением норм международного права, урегулированы Федеральным законом от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации", положения которого также исключают необходимость трансформации норм международного права. Согласно п. 3 ст. 5 указанного законодательного акта положения официально опубликованных международных договоров РФ, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров РФ принимаются необходимые правовые акты1. Концепция трансформации не соответствует общей теории права, поскольку фактически исходит из необходимости создания нормы права дважды: вопервых, в момент ратификации акта, содержащего нормы международного права (признания иным способом), означающей, по сути, санкционирование данных норм; во-вторых, в момент трансформации указанных норм в акт национального законодательства, создания нормы национального права. Основным субъектом правотворчества в сфере международного права действительно выступает именно государство. Между тем признание им в качестве норм права определенных явлений, не предполагающее принятия внутригосударственных актов, означает, что данные явления становятся нормами для всех субъектов национального права. Такой вывод вполне закономерен, поскольку государство на международной арене представляется, прежде всего, как политический институт, который выражает волю всего народа. В отдельных случаях для реализации нормы международного права и во исполнение данной нормы действительно требуется принятие нормы нацио1 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1995. — № 29. — Ст. 2757. 116 нального права. Но это должно всегда вытекать из соглашения сторон, принимающих норму международного права. Речь о трансформации при этом не идет, поскольку в результате появляется уникальная (нетрансформированная) норма национального права, регулирующая соответствующие отношения. Включение нормы международного права в правовую систему России означает, что она становится частью отечественного права, поскольку указанная норма появилась именно в результате участия России в соответствующем правотворческом процессе, закончившемся признанием данной нормы частью ее правовой системы. Констатация этого факта позволяет также считать, что включение норм международного права в российскую правовую систему не влечет появления в последней параллельно существующего национального и международно-правового элементов, что фактически утверждают некоторые авторы1. Соответствующая норма международного права наделяется при этом двойным статусом: являясь международно-правовой, она становится также и нормой национального права и именно в силу этого обстоятельства, тесной связи с государством, реализуется на его территории. Следует отметить, что, в отличие от иностранного права, которое, действительно, на территории России только применяется, а создается за ее пределами, соответствующие нормы международного права принимаются при непосредственном участии России, вследствие чего данные нормы становятся частью отечественного права. Поэтому есть основания полагать, что небесспорна точка зрения, согласно которой международно-правовые нормы не являются также внутригосударственными2. Больше оснований согласиться с тезисом, что источники международного права все же выступают источниками российского права3. Данные источники обладают двойственным статусом — служат источниками права как национального, так и международного со всеми вытекающими отсюда последствиями. Таким образом, соотношение международного и нацио1 См., напр.: Гаврилов В.В. Развитие концепции правовой системы в отечественной доктрине права: общетеоретический и международно-правовой подходы // Журнал российского права. — 2004. — № 1. — С. 85. 2 Там же. — С. 82. 3 Там же. — С. 84. 117 нального права аналогично соотношению понятий, частично пересекающихся по объему, что не означает их параллельного или целиком слитного сосуществования. Ученые, которые не разделяют в целом мнения о необходимости трансформации норм международного права, по-разному подходят к определению характера их действия. Существуют следующие точки зрения по данному вопросу. А.В. Наумов применительно к уголовному праву делит нормы международного права на два вида: 1) относящиеся к правам человека, которые имеют приоритет перед нормами национального уголовного законодательства; 2) предусматривающие уголовную ответственность, которые могут реализоваться только при наличии соответствующих норм в национальном уголовном законодательстве. Названный автор считает, что для реализации международноправовых конвенций, которые не содержат уголовно-правовых санкций, необходимо внесение изменений в национальное уголовное законодательство. Вместе с тем А.В. Наумов указывает на возможность влияния норм международного права на содержание норм Общей части уголовного законодательства и на примере Конвенции о неприменимости срока давности к военным преступникам и преступлениям против человечества 1968 г. 1 справедливо доказывает возможность применения норм международного права непосредственно, при отсутствии соответствующих норм в национальном уголовном законодательстве2. Ю.Е. Пудовочкин исходит из того, что по смыслу ст. 1 УК РФ возможно невключение в УК РФ законов, которые не устанавливают уголовную ответственность. Ученый полагает, что это правило применимо и к нормам международного права3. Таким образом, Ю.Е. Пудовочкин не исключает возможности применения непосредственно норм международного права, которые не предусматривают установления уголовной ответственности. По мнению О.Н. Шибкова, только императивные нормы международного права могут рассматриваться в качестве источников уголовного права. При этом 1 См.: Ведомости Верховного Совета СССР. — 1971. — № 2. — Ст. 18. См.: Наумов А.В. Источники уголовного права. — С. 12-14, 17. См. также: Ткачевский Ю.М. Давность в советском уголовном праве. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. — С. 115. 3 См.: Пудовочкин Ю.Е. Источники уголовного права Российской Федерации. — С. 68. 2 118 данные нормы классифицируются им следующим образом: 1) имеющие непосредственное действие, которые могут не включаться во внутреннее законодательство государства; 2) имеющие опосредованное действие, которые подлежат обязательному включению во внутригосударственное законодательство в оригинальном виде либо путем приведения внутригосударственного закона в соответствие с ними. Пример первого вида норм автор видит в ч. 4 ст. 11 УК РФ относительно уголовной ответственности представителей иностранных государств и других граждан, которые пользуются иммунитетом1. О.Н. Шибков полагает, что "изменение условий уголовной ответственности за то или иное деяние, предусмотренное международным договором РФ, требует их непосредственного включения в текст УК" путем рецепции или имплементации в текст УК положений соответствующего международного акта2. А.В. Мадьярова считает, что источниками уголовного права выступают международные договоры РФ в случае: 1) отсылки к таковым в уголовном законе либо их использования при определении признаков преступлений, названных в УК; 2) возникновения коллизий между ними и УК РФ. По ее мнению, в силу ст. 17 Конституции РФ в рамках обеспечения прав и свобод человека и гражданина приоритетом перед нормами УК пользуются общепризнанные принципы и нормы международного права. Функция норм международного права заключается в определении условий неприменения норм национального уголовного права, определении преступности и наказуемости деяний, закреплении признаков, которым должно соответствовать национальное законодательство, определении преступности и наказуемости деяний в виде преступлений против мира и безопасности человечества3. А.Г. Кибальник выделяет две группы императивных договорных норм международного права, действующих в международном уголовном праве: 1) имеющие непосредственное действие, которые могут не включаться во внутреннее законодательство государства; 2) имеющие опосредованное действие, 1 См.: Шибков О.Н. Указ. соч. — С. 30, 48. См. также: Ображиев К.В. Судебный прецедент как источник российского уголовного права: Дис… канд. юрид. наук. — Ставрополь, 2002. — С. 48-49. 2 См.: Шибков О.Н. Указ. соч. — С. 45-47. 3 См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 251-255. 119 которые подлежат обязательному включению во внутригосударственное законодательство в оригинальном виде или путем приведения его в соответствие с данными нормами1. Ученый допускает возможность прямого и непосредственного действия международно-правовых актов, которые имеют уголовноправовое значение, в следующих исключительных случаях: 1) если национальный закон не содержит либо содержит противоречащую международному уголовному праву норму; 2) если такое указание содержит уголовный закон. А.Г. Кибальник считает, что принципы и нормы международного права должны расцениваться как источники уголовного права России в случае их инкорпорации во внутреннее законодательство путем рецепции или имплементации 2. А.Г. Кибальник полагает, что никто не может быть привлечен к уголовной ответственности и осужден за деяние, которое не предусмотрено УК РФ, даже если оно содержится в нормах международного права, мотивируя свой вывод ведущей ролью внутригосударственных норм по отношению к нормам международного права, запретом на применение уголовного закона по аналогии3. Ю.В. Трунцевский также считает, что в уголовном праве не могут применяться непосредственно нормы международного права, если речь идет об установлении уголовной ответственности, поскольку необходима их имплементация 4. Указанный подход поддерживается и другими учеными5, между тем его разделяют не все авторы. По мнению И.И. Лукашука, привлечение к уголовной ответственности за некоторые преступления "возможно на основе международного права даже в том случае, если соответствующие составы преступлений отсутствуют во внутреннем праве"6. Ученые справедливо отмечают, что "институт международной 1 См.: Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — С. 52-53. 2 См.: Кибальник А.Г. Указ. соч. — С. 31, 178, 182-236; См. также: Он же. Порядок применения международного уголовного права в национальной юрисдикции // Российская юстиция. — 2002. — № 10. — С. 61-62. 3 См.: Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право. — С. 196. 4 См.: Трунцевский Ю.В. Указ. соч. — С. 45, 57. 5 См.: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 162; Зимненко Б. Международное право в судебной практике России: уголовное судопроизводство // Российская юстиция. — 2003. — № 10. — С. 10. 6 Лукашук И.И. Выдача обвиняемых // Российская юстиция. — 1997. — № 1. — С. 50. 120 уголовной ответственности индивида является общепризнанным", физические лица могут непосредственно нести уголовную ответственность по международному праву, что подтверждается в особенности практикой международных трибуналов, в том числе международных военных трибуналов, созданных после Второй мировой войны1. В связи с рассматриваемым вопросом следует учитывать позицию Пленума Верховного Суда РФ. В пункте 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" разъясняется, что суд не вправе применять нормы закона, регулирующего возникшие правоотношения, если вступившим в силу для РФ международным договором, решение о согласии на обязательность которого для РФ было принято в форме федерального закона, установлены иные правила, чем предусмотренные законом2. Если буквально толковать эти положения, получается, что в международном договоре вполне могут содержаться уголовно-правовые нормы, которые подлежат применению даже в случае их несоответствия УК РФ. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации"3 содержит следующие разъяснения, касающиеся рассматриваемого вопроса: 1) к признакам, свидетельствующим о невозможности непосредственного применения международного договора РФ, относятся, в частности, содержащиеся в договоре указания на обязательства государств-участников по внесению изменений во внутреннее законодательство этих государств; 2) при рассмотрении судом уголовных дел непосредственно применяется такой международный договор РФ, положения которого не требуют издания внутригосударственных актов для их применения и способны порождать права и обязанности для субъектов национального права; 3) международные договоры, которые имеют прямое и непо- 1 См.: Калугин В.Ю., Павлова Л.В., Фисенко И.В. Указ. соч. — С. 184-185. См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 1996. — № 1. — С. 3-6. 3 См.: Российская газета. — 2003. — 2 дек. 2 121 средственное действие в правовой системе РФ, применимы судами при разрешении уголовных дел, в частности, если международным договором РФ регулируются отношения, ставшие предметом судебного рассмотрения; 4) международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно, поскольку такими договорами прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом; 5) в силу ч. 4 ст. 11 УК РФ вопрос об уголовной ответственности дипломатических представителей иностранных государств и иных граждан, которые пользуются иммунитетом, в случае совершения этими лицами преступления на территории РФ, разрешается в соответствии с нормами международного права; 6) международно-правовые нормы, предусматривающие признаки составов преступлений, должны применяться судами РФ в тех случаях, когда норма УК РФ прямо устанавливает необходимость применения международного договора РФ (например, ст.ст. 355 и 356 УК РФ); 7) правила международного договора РФ, согласие на обязательность которого было принято в форме федерального закона, имеют приоритет в применении в отношении законов РФ. Если же согласие на обязательность международного договора РФ было принято не в форме федерального закона, то такой договор имеет приоритет в применении только в отношении подзаконных нормативных актов, изданных органом государственной власти, заключившим данный договор. Достаточно спорными являются последние два положения, содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ, поскольку в них без достаточных оснований ограничительно истолкована ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, а также сделаны выводы, не в полной мере согласовывающиеся с четвертым отмеченным нами положением. Часть 4 ст. 15 Конституции РФ не устанавливает круг международных договоров РФ, которые обладают большей юридической силой, чем федеральные законы, не ставит юридическую силу данных актов в зависимость от способа выражения согласия на их обязательность. Вывод Пленума Верховного Суда РФ о том, что международно-правовые нормы, предусматри- 122 вающие признаки составов преступлений, должны применяться судами в случае, предусмотренном УК РФ, в целом не основан на положениях Конституции РФ, а следует скорее из ч. 1 ст. 1 УК РФ, из мнения о том, что только нормы международного права, не предусматривающие уголовную ответственность, могут применяться непосредственно. В связи с этим хотелось бы отметить, что выработанный Пленумом Верховного Суда РФ подход не соответствует в полной мере общепризнанным принципам международного права, а именно принципу, зафиксированному в ст. 6 Устава Международного Военного Трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси1. В соответствии с данным принципом то обстоятельство, что по внутреннему праву не установлено наказания за какое-либо деяние, признаваемое согласно международному праву преступлением, не освобождает лицо, совершившее это деяние, от ответственности по международному праву. По этой причине мы считаем возможным непосредственное применение норм международного права, в том числе устанавливающих уголовную ответственность в случаях, не предусмотренных УК РФ. В дополнение к вышесказанному следует отметить, что нормы международного права непосредственно применяются также при определении сферы действия УК РФ, в том числе при реализации территориального принципа действия уголовного закона, хотя соответствующие положения отсутствуют в УК РФ и других законодательных актах РФ. Н.Д. Сергиевский по этому поводу заметил, что уголовный закон имеет обязательную силу в пределах территории государства, "с теми расширениями понятия территории, которые устанавливаются международным правом"2. Данный вывод может быть проиллюстрирован на примере особенностей уголовной юрисдикции РФ в отношении военного судна иностранного государства, находящегося на территории РФ. Так, М.И. Блум обратила внимание на то, 1 См.: Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. — М., 1955. — Вып. XI. — С. 165-172; Международное публичное право: Сборник документов. — М.: БЕК, 1996. — Т. 2. — С. 101-102. 2 Сергиевский Н.Д. Русское уголовное право: Часть Общая: Пособие к лекциям. — Пг., 1915. — С. 345. См. также: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 161. 123 что военные корабли зарубежных государств не подпадают под уголовную юрисдикцию СССР 1. По ее мнению, уголовная юрисдикция государства распространяется на находящиеся на территории иностранного государства военные объекты именно на основании международно-правовых норм2. С подобным утверждением следует согласиться, поскольку указанное исключение из территориального принципа делается именно в нормах международного права, в которых признается суверенитет государств в отношении соответствующих случаев (например, ст. 95 Конвенции Организации Объединенных Наций по морскому праву3). Именно международное право закрепляет положения, связанные с определением юрисдикции государств в отношении деяний, совершенных на территориях, которые не принадлежат какому-либо государству4. В силу общепризнанных норм международного права уголовная юрисдикция государства может распространяться на принадлежащие ему объекты, расположенные на отдельных территориях, не находящихся под суверенитетом какого-либо государства (открытые моря и океаны, Антарктида, космическое пространство и т.д.)5. Вряд ли можно согласиться с мнением, что нормы, содержащиеся в международных договорах, не могут быть источниками уголовного права, поскольку в них отсутствуют санкции6. Само по себе отсутствие санкций в нормах международного права не означает, что они не могут регулировать уголовноправовые отношения, ведь санкции не содержатся и в Общей части уголовного права7. Критика указанной выше позиции уже давалась в научной литературе8. Нормы и принципы международного права, международные договоры РФ активно используются в судебной практике, приобретают в ней все большее 1 См.: Блум М.И. Действие советского уголовного закона в пространстве. — Рига, 1974. — С. 66. Там же. — С. 85. 3 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1997. — № 48. — Ст. 5493. 4 См.: Бойцов А.И. Указ. соч. — С. 118. 5 См.: Блум М.И. Указ. соч. — С. 84. 6 См., напр.: Кленова Т.В. Указ. соч. — С. 59; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. — М.: Норма, 2002. — С. 2; Наумов А.В. О соотношении норм международного и уголовного права. — С. 3. 7 См. об этом также: Адельханян Р. "Военные преступления" в международном уголовном праве // Российская юстиция. — 2003. — № 3. — С. 62. 8 См.: Трунцевский Ю.В. Указ. соч. — С. 53- 54; Бойцов А.И. Указ. соч. — С. 201. 2 124 значение. Конституционный Суд РФ обосновывает свои правовые позиции общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами РФ1. Таким образом, мы приходим к выводу, что существуют нормы международного права, которые вполне могут применяться непосредственно при регулировании уголовно-правовых отношений в РФ. Следовательно, необходимо выделить две группы норм международного права, признаваемых в РФ: 1) действующие непосредственно; 2) требующие для своей реализации издания нормативных правовых актов РФ. Первая группа норм может рассматриваться в контексте источников норм уголовного права, тогда как вторая — только в рамках социальных источников уголовного права. В общем виде данная точка зрения уже высказывалась в науке2. С учетом вышеизложенного нормы международного права могут применяться непосредственно в уголовно-правовых отношениях в следующих случаях: 1) если это предусмотрено в законодательном акте РФ; 2) если закон РФ противоречит нормам международного права либо не содержит соответствующей нормы. Далее необходимо определить формы, в которых находят выражение нормы международного права, применяемые непосредственно и выступающие источниками норм уголовного права РФ. Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ элементами правовой системы России являются общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры РФ. Принципы и нормы международного права могут включаться в правовую систему России только при условии их общепризнанности. Толкование данного признака приводится как в науке, так и в практике. По мнению О.И. Тиунова, общепризнанные принципы международного права есть универсальные нормы, имеющие общую форму выражения, признанные всеми или абсолютным боль1 См., напр.: Тиунов О. Решения Конституционного Суда РФ и международное право // Российская юстиция. — 2001. — № 10. — С. 14-18; Зимненко Б. Международное право в судебной практике России: конституционное правосудие // Российская юстиция. — 2003. — № 9. — С. 9. 2 См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 89; Трунцевский Ю.В. Указ. соч. — С. 62-65; Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 162. 125 шинством государств в качестве обязательных1. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" отмечается следующее: 1) под общепризнанными принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо (например, принцип всеобщего уважения прав человека и принцип добросовестного выполнения международных обязательств); 2) под общепризнанной нормой международного права следует понимать правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного. Таким образом, можно сделать вывод о том, что "общепризнанный" означает, во-первых, признанный международным сообществом государств, вовторых, общеобязательный, императивный. Следовательно, принципы и нормы международного права, лишенные императивного содержания, не могут рассматриваться в качестве общепризнанных. Указанные нормы и принципы находят свое выражение в различных формах, круг которых определяется учеными по-разному. В науке существует точка зрения, согласно которой перечень источников международного права может быть уяснен исходя из ст. 38 Статута Международного Суда ООН2. В данном нормативном положении закреплено, что Международный Суд ООН обязан применять международные конвенции, международные обычаи, общие принципы права, признанные цивилизованными нациями. Судебные решения и доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций используются в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм. Исследуя проблему источников международного уголовного права, А.Г. Кибальник пришел к следующим выводам: 1) принципы международного 1 См.: Тиунов О. Указ. соч. — С. 14-18. См., напр.: Котляров И.И. Международное право и вооруженные конфликты. — М., 2003. — С. 10. 2 126 права могут рассматриваться как источники международного уголовного права только в том случае, если они получили нормативное оформление; 2) международный обычай и доктрина не являются источниками международного уголовного права ввиду отсутствия их обязательности, рекомендательного характера их положений; 3) решения международных организаций, в том числе прецедентные решения, вынесенные международным судом (трибуналом), могут быть признаны источниками международного уголовного права1. О.Н. Шибков утверждает, что принцип международного права имеет уголовно-правовое значение, если он закреплен в конкретной норме права, оформлен нормативно2. Другие исследователи также выражают сомнение относительно включения в систему источников уголовного права неписаных норм международного права, которые не зафиксированы в ратифицированных международных договорах РФ3. Представляется, что указанная выше позиция не в полной мере верна по следующим причинам. Во-первых, Конституция РФ не определяет, в какой форме должны быть выражены общепризнанные принципы и нормы международного права. Пленум Верховного Суда РФ также не использовал данный критерий при определении указанных принципов и норм. Более того, согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ международные договоры являются составной частью правовой системы РФ наряду с общепризнанными принципами и нормами международного права. Во-вторых, международный договор не является единственным источником международного права, из чего следует, что принципы и нормы международного права, рассматриваемые как часть правовой системы России, могут находить свое выражение в обычаях, прецедентах и других источниках. Поэтому есть основания согласиться с М.А. Пшеничновым, который, анализируя понятие "общепризнанные принципы и нормы международного права", полагает, что 1 См.: Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — С. 49, 54-60; Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. Источники и система международного уголовного права // Гос-во и право. — 2004. — № 1. — С. 62-67. 2 См.: Шибков О.Н. Указ. соч. — С. 24. 3 См.: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 159-160. 127 общепризнанность означает выражение согласия России признавать за неписаным международным правилом юридически обязательную силу1. Указанный подход разделяют и другие авторы2. Подводя итог изложенному, отметим, что одним из источников уголовного права РФ следует признать источники международного права, которые содержат общепризнанные принципы и нормы международного права, выраженные также в форме ратифицированных международных договоров РФ, международных обычаев. При этом указанные источники должны содержать положения, направленные на непосредственное регулирование уголовно-правовых отношений в РФ. Наряду с проблемой включения в систему источников уголовного права РФ источников международного права, существует и другая проблема — признание источниками уголовного права РФ актов высших судебных органов, которую, как мы считаем, также необходимо рассмотреть. § 3. Проблема признания источниками уголовного права актов Конституционного Суда РФ, постановлений Пленума Верховного Суда РФ В контексте темы настоящего исследования актуальным является рассмотрение проблемы, связанной с возможностью включения актов высших судебных органов в систему источников норм уголовного права. В общей теории права нет единства мнений по вопросу о том, относятся ли к источникам права решения высших судебных органов. Данная проблема актуальна также в связи с тем, что акты указанных органов государственной власти фактически используются в качестве нормативных документов, не отличающихся своими признаками и функциями от иных источников права3. 1 См.: Пшеничнов М.А. Указ. соч. — С. 18. См., напр.: Зимненко Б. Международное право в судебной практике России: конституционное правосудие. — С. 8-9; Он же. Международное право в судебной практике России: уголовное судопроизводство. — С. 13; Мертон Т. Обычное право // Военные преступления. Это надо знать всем: Справочник. — М.: Текст, 2001. — С. 305-306. 3 См.: Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. — М.: Норма, 2001. — С. 314-315. 2 128 В ряду актов высших судебных инстанций особое место занимают решения Конституционного Суда РФ. Противники признания указанных решений в качестве источников права отмечают, что судебные органы в системе разделения властей не наделены правотворческими полномочиями и издают только правоприменительные акты, которые не содержат норм права1. По мнению другой группы авторов, Конституционный Суд РФ осуществляет позитивное и негативное правотворчество, а потому его решения могут рассматриваться в качестве источников права2. Н. Витрук выделяет следующие правотворческие полномочия Конституционного Суда РФ: 1) негативные законодательные полномочия, в пределах которых данный суд отменяет законы и другие нормативные акты, международные и внутригосударственные договоры, их отдельные положения в случае их несоответствия Конституции РФ; 2) позитивные законодательные полномочия, которые заключаются в рекомендациях законодателю осуществлять необходимое нормативно-правовое регулирование в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда3. Ряд авторов полагает необходимым признать источниками права не решения Конституционного Суда РФ, а его правовые позиции, изложенные в данных решениях (обнаруженные на примере исследования конституционности оспоренной нормы принципы решения группы аналогичных дел)4. Поскольку такие позиции не являются самостоятельной формой выражения норм права, мы не можем признать их самостоятельным источником права. 1 См.: Гаджиев Г. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. — 1999. — № 3 (28). — С. 82. 2 См., напр.: Бахрах Д.Н., Бурков А.Л. Акты правосудия как источники административного права // Журнал российского права. — 2004. — № 2. — С. 11-22; Морозова Л.А. Еще раз о судебной практике как источнике права // Гос-во и право. — 2004. — № 1. — С. 19-23; Романова О.В. К вопросу о понятии и правовой природе правовых позиций Конституционного Суда РФ // Гос-во и право. — 2001. — № 7. — С. 87; Конституционное право субъектов Российской Федерации / Отв. ред. В.А. Кряжков. — М.: ООО "Городец-издат", 2002. — С. 48-53; Смирнов Л.В. Деятельность судов Российской Федерации как источник права // Журнал российского права. — 2001. — № 3. — С. 51-52; Парыгина В.А. Источники налогового права России // Законодательство и экономика. — 2003. — № 7. — С. 19-20. 3 См.: Витрук Н. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: понятие, природа, юридическая сила и значение // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. — 1999. — № 3 (28). — С. 99-100. 4 Там же. — С. 95-96. 129 Есть все основания для признания источниками права, в том числе уголовного, именно решений Конституционного Суда РФ. Подобное мнение уже существует в науке уголовного права. При этом одни авторы склонны рассматривать акты Конституционного Суда РФ в качестве источников уголовного права, реализующих функции негативного правотворчества. Так, А.В. Наумов считает, что "если соответствующие уголовно-правовые законы или отдельные их нормы будут признаны неконституционными, суды обязаны выносить свои решения (приговоры) на основе решения Конституционного Суда, т.е. прецедент этого суда приобретает легальное официальное значение"1. Свой вывод автор подтверждает ссылкой на постановление Конституционного Суда РФ от 20 декабря 1995 г. № 17-П "По делу о проверке конституционности ряда положений п. "а" ст. 64 Уголовного кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Смирнова". Согласно пункту 1 резолютивной части данного постановления Конституционный Суд РФ признал, что положение п. "а" ст. 64 УК РСФСР, квалифицирующее бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы как форму измены Родине, не соответствует Конституции РФ. Поэтому указанное положение п. "а" ст. 64 УК РСФСР было признано утратившим силу с момента провозглашения этого постановления. Таким образом, по мнению А.В. Наумова, в соответствующих случаях, вынося оправдательный приговор, суды должны были ссылаться именно на указанное решение Конституционного Суда РФ2. По тем же причинам В.П. Коняхин предлагает рассматривать постановления Конституционного Суда РФ в качестве источников уголовного права, поскольку они являются формой негативного правотворчества и способны изменить "содержание формализованной системы уголовного права в целом"3. Другие авторы расширяют функциональное значение актов Конституционного Суда РФ, которые являются источниками уголовного права в рамках позитивного и негативного правотворческого процесса. Например, К.В. Ображиев 1 Наумов А.В. Сближение правовых систем как итог развития уголовного права ХХ в. и его перспектива в ХХI в. // Гос-во и право. — 1998. — № 6. — С. 57. 2 Там же. 3 Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 128. 130 рассматривает решения Конституционного Суда РФ в качестве источников уголовного права в следующих двух случаях: 1) при признании определенной нормы уголовного права неконституционной; 2) при официальном обязательном толковании Конституции РФ и уголовного закона 1. При этом во втором случае данный судебный орган дает официальное обязательное толкование Конституции РФ и уголовного закона, которое является образцом обязательного для судов понимания признаков, содержащихся в уголовном законе2. Сходной точки зрения придерживается и А.В. Мадьярова3. Есть основания согласиться с таким подходом. Подтверждением полномочий по негативному правотворчеству Конституционного Суда РФ могут служить следующие нормативные положения. В части 2 ст. 125 Конституции РФ определено, что Конституционный Суд РФ уполномочен разрешать дела о соответствии Конституции РФ федеральных законов, нормативных актов Совета Федерации, Государственной Думы, не вступивших в силу международных договоров РФ. Согласно ч. 6 ст. 125 Конституции РФ акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу; не соответствующие Конституции РФ международные договоры РФ не подлежат введению в действие и применению. Федеральным конституционным законом от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" в ст. 6 закрепляется положение о том, что решения Конституционного Суда РФ обязательны на всей территории России для всех органов государственной власти, органов местного самоуправления, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений. В соответствии со ст. 79 указанного Федерального конституционного закона решение Конституционного Суда РФ действует непосредственно. Акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу; признанные не соответствующими Конституции РФ не вступившие в силу международные дого- 1 См.: Ображиев К.В. Указ. соч. — С. 20-21, 32-33, 56-58. Там же. — С. 62. 3 См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 257-260. 2 131 воры РФ не подлежат введению в действие и применению1. Таким образом, признание акта или его положения неконституционным, например положения уголовного закона, оказывает непосредственное воздействие на отрасль уголовного права, систему его норм, что возможно только путем создания новой нормы уголовного права. Конституционный Суд РФ обладает и позитивными правотворческими полномочиями. На это указывает также зафиксированная им правовая позиция. В постановлении Конституционного Суда РФ от 27 февраля 2003 г. № 1-П "По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 130 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан П.Л. Верещака, В.М. Гладкова, И.В. Голышева и К.П. Данилова" отмечается, что данная Конституционным Судом РФ оценка проверяемой правовой нормы как не соответствующей или, напротив, как соответствующей Конституции РФ, а также выявленный им конституционный смысл правовой нормы считаются обязательными как для законодателя, так и для правоприменителя и не могут быть отвергнуты или преодолены в законодательной и правоприменительной практике2. Поэтому ни суды общей юрисдикции, разрешающие уголовные дела, ни органы, исполняющие наказание, реализуя свои полномочия, не вправе придавать соответствующему нормативному положению какое-либо иное значение, расходящееся с его конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом РФ в его постановлении. Примечательно, что в соответствии с чч. 1 и 4 ст. 413 УПК РФ вступившие в законную силу судебные решения могут быть отменены и производство по уголовному делу возобновлено ввиду новых обстоятельств, к которым также относится признание Конституционным Судом РФ закона, примененного судом в данном уголовном деле, не соответствующим Конституции РФ. Налицо придание решению Конституционного Суда РФ обратной силы, что возможно 1 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1994. — № 13. — Ст. 1447; 2004. — № 24. — Ст. 2334. 2 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 2003. — № 10. — Ст. 953. 132 только в случае признания наличия в его содержании уголовно-правовой нормы. В силу указанных нормативных положений можно сделать вывод о том, что решения Конституционного Суда РФ обладают всеми чертами источников уголовного права. Поэтому мы не можем признать вполне обоснованным мнение, согласно которому не решения Конституционного Суда РФ являются источниками уголовного права, а нормы Конституции РФ, "которые имеют непосредственное и прямое действие и не нуждаются в том, чтобы быть опосредованными решением Конституционного Суда" 1. Тезис о том, что указанные конституционные нормы, имеющие иную отраслевую принадлежность и не являющиеся уголовно-правовыми нормами, не могут рассматриваться как основание для признания Конституции РФ в качестве источника уголовного права, обосновывался нами выше. При рассмотрении отдельных вопросов Конституционный Суд РФ в своих решениях формулирует положения уголовно-правового характера, которые непосредственно определяют содержание уголовно-правовых норм, порядок их применения с учетом конституционных норм. Приведем некоторые примеры, подтверждающие наши выводы. Постановление Конституционного Суда РФ от 5 июля 2001 г. № 11-П "По делу о проверке конституционности постановления Государственной Думы от 28 июня 2000 года № 492-III ГД "О внесении изменения в постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов" в связи с запросом Советского районного суда города Челябинска и жалобами ряда граждан" содержит положения уголовно-правового характера, определяющие сущность актов об объявлении амнистии, что мы уже отмечали выше. В определении Конституционного Суда РФ от 16 января 2001 г. № 1-O "По делу о проверке конституционности примечания 2 к статье 158 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Скородумова Дмитрия Анатольевича" дается характеристика взаимосвязи бланкетных норм уголовного закона и положений, к которым они отсылают, в частности закреплено, что изменение закона, к ко1 Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 167. 133 торому отсылает бланкетная норма, касающаяся определения крупного размера хищения посредством минимального размера оплаты труда, "не влечет изменение нормы уголовного закона, действовавшей на момент совершения преступления". Статьями 44, 59 УК РФ предусмотрена такая разновидность уголовного наказания, как смертная казнь. Вместе с тем данное наказание не применяется. Но препятствием для этого является не Указ Президента РФ от 16 мая 1996 г. № 724 "О поэтапном сокращении применения смертной казни в связи с вхождением России в Совет Европы", который, вопреки распространенному мнению, вовсе не ввел мораторий на применение смертной казни и содержит в основном только поручения федеральным органам государственной власти 1. В настоящее время смертная казнь не применяется, поскольку издано постановление Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1999 г. № 3-П "По делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 УПК РСФСР, пунктов 1 и 2 постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года "О порядке введения в действие Закона Российской Федерации "О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР "О судоустройстве РСФСР", Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях" в связи с запросом Московского городского суда и жалобами ряда граждан". В данном постановлении закреплено, что с момента вступления его в силу и до введения в действие федерального закона, реально обеспечивающего на всей территории России каждому обвиняемому в преступлении, за совершение которого установлено наказание в виде смертной казни, право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей, эта исключительная мера наказания назначаться не может2. Таким образом, нужно признать очевидный факт — Конституционный Суд РФ своим решением на время изменил систему уголовных наказаний, приостановив назначение смертной казни. Изложенное выше позволяет сделать вывод о том, что решения Конституционного Суда РФ содержат уголовно-правовые нормы. Поэтому решения Конституционного Суда РФ могут рассматриваться в качестве источников уго1 2 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1996. — № 21. — Ст. 2468. См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1999. — № 6. — Ст. 867. 134 ловного права в случае: 1) признания неконституционными отдельных уголовноправовых норм; 2) определения конституционного смысла и содержания уголовно-правовых норм в ходе их толкования. Другим примером правотворчества высших судебных органов в сфере уголовного права являются постановления Пленума Верховного Суда РФ, по поводу природы и значения которых существует давняя дискуссия. Многие авторы считают, что постановления Пленума Верховного Суда РФ не есть источник права, в том числе уголовного права, поскольку: 1) отрицают правотворческие функции за Верховным Судом; 2) указывают на отсутствие в руководящих разъяснениях норм права; 3) апеллируют к тому, что Верховный Суд не рассматривает себя как правотворческий орган; 4) полагают, что соответствующие акты содержат только интерпретационные нормы (нормы о нормах, нормы-разъяснения) о применении юридических норм; 5) считают данные акты не общеобязательными, а рекомендательными, поскольку такая общеобязательность не предусмотрена законом; 6) полагают, что общеобязательность данных актов не соответствовала бы зафиксированному в ст. 120 Конституции РФ принципу независимости судей и подчинения их только федеральному закону, а также положениям ст.ст. 1, 3 УК РФ1. А.И. Рарог также обращает внимание на теоретическую и практическую необоснованность отдельных положений, содержащихся в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, видит высшую ценность и основу подлинного правосудия в независимости суда от данных разъяснений2. Существует и иная точка зрения на рассматриваемую проблему, согласно которой постановления Пленума Верховного Суда РФ являются источниками уголовного права, поскольку они: 1) обязательны для судов; 2) формулируют новые нормы уголовного права, расширительно и ограничительно толкуют дан1 См., напр.: Шаргородский М.Д. Указ. соч. — С. 148; Дурманов Н.Д. Указ. соч. — С. 44; Черданцев А.Ф. Указ. соч. — С. 150-157; Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т. — М.: Юрид. лит., 1981. — Т. I. — С. 355; Рарог А.И. Правовое значение разъяснений Пленума Верховного Суда РФ // Гос-во и право. — 2001. — № 2. — С. 53-57; Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. —М.: ЦентрЮрИнфор, 2001. — С. 268; Курс уголовного права: Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — Т. 1: Учение о преступлении. — С. 110-111; Звечаровский И.Э. Указ. соч. — С. 44. 2 См.: Рарог А.И. Указ. соч. — С. 53-57. 135 ные нормы; 3) конкретизируют, уточняют и дополняют содержание уголовного закона; 4) являются нормативными правовыми актами, обладают всеми признаками правовой нормы, в том числе имеют общеобязательную силу в соответствии со ст. 56 Закона РФ "О судоустройстве", которая разъяснения Верховного Суда именует руководящими; 5) используются в судебной практике1. Г.Т. Ткешелиадзе также выступает за признание отдельных руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда источниками уголовного права и выдвигает следующие аргументы: 1) конституционные положения о подчинении судьи только закону не исключают возможности судебного правотворчества подзаконного характера; 2) руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда являются нормативными актами в силу своей общеобязательности, неперсонифицированности; 3) конкретизация общих норм закона в положениях руководящих разъяснений есть процесс правотворчества, направленный на углубление общего содержания нормы права "на основе внесения новых элементов в правовое регулирование соответствующих общественных отношений", имеющий подзаконный характер2. Авторы, предлагающие признать постановления Пленума Верховного Суда РФ источниками уголовного права, обращают внимание также на то, что на основе указанных актов осуществляется фактическая криминализация определенных деяний без изменения "буквы" уголовного закона, поскольку Верховный Суд своим пониманием этой "буквы" расширяет сферу преступного и наказуемого3. По мнению ученых, постановления Пленума Верховного Суда "выполняют функцию фактического, "нелегального" источника", что рассматривается как вынужденная мера4. 1 См.: Шаргородский М.Д. Указ. соч. — С. 147-149; Кропачев Н.М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. — СПб., 1999. — С. 206-208; Кулыгин В.В. Этнокультура уголовного права: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — М., 1985. — С. 39; Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 126-127; Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 213-217; Пудовочкин Ю.Е. Ювенальное уголовное право.— С. 47-48. 2 См.: Ткешелиадзе Г.Т. Судебная практика и судебный закон. — Тбилиси, 1975. — С. 31-35. 3 См.: Наумов А.В. Источники уголовного права. — С. 20. 4 См.: Коняхин В.П. Источники уголовно-правовых норм Общей части // Правоведение. — 1988. — № 1. — С. 42-43. 136 Сторонники признания постановлений Пленума Верховного Суда источниками уголовного права оговаривают функции данных актов. Так, Г.Т. Ткешелиадзе полагает, что создаваемые таким образом нормы права могут конкретизировать только те положения, "которые в общем виде подразумеваются в законе"1. Ю.Е. Пудовочкин и С.С. Пирвагидов считают, что постановления Пленума Верховного Суда РФ могут содержать только дефинитивные и коллизионные, а также общерегулятивные нормы и не могут быть направлены на создание или изменение уголовно-правовых запретов, сокращение или расширение сферы уголовной репрессии2. В.П. Коняхин придерживается мнения, что разъяснения Пленума Верховного Суда РФ могут рассматриваться как источники уголовного права, если: 1) будут касаться только предписаний Общей части уголовного права, не связанных с криминализацией деяния; 2) будут официально признаны обязательными3. Попробуем разобраться в обозначенной выше проблеме. Прежде всего, постановления Пленума Верховного Суда РФ все же необходимо признать общеобязательными. Согласно ст. 126 Конституции РФ Верховный Суд дает разъяснения по вопросам судебной практики. Отсутствие в Конституции РФ упоминания о руководящем характере разъяснений Пленума Верховного Суда РФ не может определять их правовую природу. Н.М. Кропачев справедливо отмечает, что после принятия Конституции РФ, которая не упоминает о руководящей функции разъяснений Верховного Суда РФ, фактическая сила таких разъяснений не изменилась, и они "все равно играют роль источника права в формальном смысле"4. Поэтому "нет оснований отождествлять руководящий и обязательный характер разъяснений" 5. Конституции СССР 1936 г. и 1977 г. также не содержали указаний на характер разъяснений, даваемых Верховным Судом, что не помешало закрепить в тексте действовавших тогда законов общеобязатель- 1 Ткешелиадзе Г.Т. Указ. соч. — С. 37. Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 213-217; Пудовочкин Ю.Е. Ювенальное уголовное право. — 2002. — № 3. — С. 47-48. 3 См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 126-127. 4 Кропачев Н.М. Указ. соч. — С. 206-208. 5 Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 33. 2 137 ный и руководящий характер указанных актов1. Можно сделать очевидный вывод: определение характера разъяснений Верховного Суда РФ не является предметом правового регулирования Основного Закона и должно осуществляться в рамках федерального закона, определяющего статус данного судебного органа. В настоящее время федеральный закон о Верховном Суде РФ не принят, и в этой части продолжает действовать Закон РСФСР от 8 июля 1981 г. "О судоустройстве РСФСР", в ст. 56 которого закреплено, что руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда обязательны для судов, других органов и должностных лиц, применяющих закон, по которому дано разъяснение 2. Указанные положения находят подтверждение и в правоприменительной практике. Например, в определении Военной Коллегии Верховного Суда РФ от 20 ноября 2001 г. № 1н-369/2001 отмечается следующее. Ссылка нижестоящего суда на то, что разъяснение Пленума Верховного Суда РФ не соответствует требованиям Закона РФ "О военных судах Российской Федерации", является неправильной, поскольку в соответствии со ст. 56 Закона РСФСР от 8 июля 1981 г. "О судоустройстве РСФСР" руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ обязательны для всех судов, других органов и должностных лиц, применяющих закон, по которому дано разъяснение3. Принцип независимости судей не способен опровергнуть обязательность постановлений Пленума Верховного Суда РФ4. Толкуя указанный принцип в связи с конституционными положениями о функциях разъяснений Верховного Суда РФ, мы приходим к выводу, что судьи при принятии решений не могут быть независимыми от закона, продолжением которого являются указанные разъяснения, носящие подзаконный характер. Ведь связаны же судьи при принятии решений множеством подзаконных актов, принятых органами исполнительной власти в пределах их компетенции (это в том числе указы Президента РФ, постановления Правительства РФ и т.д.). Кроме того, отметим, что ученые в 1 См.: Рарог А.И. Указ соч. — С. 52. См.: Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР. — 1981. — № 28. — Ст. 976. 3 Документ опубликован не был, размещен в справочной правовой системе "Гарант". 4 См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 33-34. 2 138 основном принцип независимости судей анализируют в контексте запрета на вмешательство в принятие судом решения, оказание влияния на суд1. Можно согласиться с мнением, что общеобязательность разъяснений Пленума Верховного Суда РФ вытекает из обязательности таких разъяснений для правоприменителей2. Ю.В. Кудрявцев справедливо заметил, что предписания, которые регулируют деятельность должностных лиц, опосредованно воздействуют как на руководимые ими коллективы, так и на всех граждан, на которых может распространяться их деятельность3. В научной литературе приводятся данные опроса судей, 96% которых заявили о необходимости обязательного применения постановлений Пленума Верховного Суда РФ4. Постановления Пленума Верховного Суда РФ являются обязательными для нижестоящих судов исходя из процессуальных полномочий Верховного Суда РФ, а потому они также фактически обязательны для иных субъектов, реализующих уголовноправовые нормы. По вопросу о теоретической и практической необоснованности отдельных положений, содержащихся в разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ, на которую обратил внимание А.И. Рарог, необходимо отметить, что наличие данных положений никаким образом не свидетельствует о правовой природе указанных актов. Ученые зачастую ставят под сомнение обоснованность тех или иных нормативных правовых актов, в том числе федеральных законов, Конституции РФ, что вовсе не говорит об отсутствии у них признака общеобязательности. Необходимо отметить, что отрицание общеобязательности разъяснений Верховного Суда РФ имело бы весьма негативные последствия. Отсутствие общеобязательности разъяснений Пленума Верховного Суда РФ привело бы к повышению субъективизма в принятии правоприменительных актов, поскольку имеет место субъективность деятельности по уяснению правовых норм, в ре1 См., напр.: Правоохранительные органы: Учебник для вузов / Под ред. К.Ф. Гуценко. — М.: БЕК, 1995. — С. 58-59. 2 См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 35-36. 3 См.: Кудрявцев Ю.В. Нормы права как социальная информация. — М.: Юрид. лит., 1981. — С. 13-14. 4 См.: Ножкина А. Судебная практика как источник уголовно-процессуального права // Уголовное право. — 2002. — № 3. — С. 80-81. 139 зультате чего "ее результаты у разных субъектов, и даже у одного и того же субъекта в разное время, бывают разные…"1. В условиях существования судебного усмотрения постановления Пленума Верховного Суда РФ реализуют функцию, гарантирующую минимизацию в определенной мере субъективизма в принятии судебных решений. Устранение различий в оценках судами одних и тех же деяний возможно в основном путем издания руководящего разъяснения высших судебных органов по спорным вопросам, возникающим в практике2. Разъяснения, которые дает Верховный Суд РФ, являются нормативными по содержанию. Данная точка зрения широко распространена в науке 3. Вполне справедливо отмечает В.Н. Кудрявцев, что раскрытие (описание) содержания признака состава преступления "большей частью производится не в законе, а в руководящих разъяснениях пленумов Верховных Судов…"4. Основным камнем преткновения в вопросе об отнесении актов высших судебных инстанций к числу источников права является разграничение таких видов деятельности, как правотворчество и толкование норм права. Многие ученые считают, что суд не может творить норму права, а просто осуществляет ее толкование. Природа актов толкования не до конца исследована, поэтому остаются нерешенными многие проблемы. Так, есть мнение о том, что, поскольку предметом уяснения в процессе толкования выступает текст уголовного закона, а не воля законодателя, все остальные, кроме законодателя, разъясняют уголовный закон в порядке рекомендаций5. Мы не можем согласиться с подобной трактовкой полномочий Пленума Верховного Суда РФ по указанным выше причинам. Другой проблемой служит наличие ограничительного и расширительного толкования уголовно-правовых норм. Указанная процедура действительно влечет изменение объема применяемой на практике уголовно-правовой нормы, что 1 Щепельков В.Ф. Формально-логические основания толкования уголовного закона: Дис… канд. юрид. наук. — Волгоград, 1998. — С. 15-17. 2 См.: Демидов Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. — М.: Юрид. лит., 1975. — С. 156. 3 См., напр.: Дроздов Г.В. Правовая природа разъяснений закона высшими органами судебной власти // Сов. гос-во и право. — 1992. — № 1. — С. 70. 4 Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. — М.: Юристъ, 1999. — С. 102. 5 См.: Щепельков В.Ф. Указ. соч. — С. 15-17. 140 по существу является правотворчеством. Как известно, норма права может быть восполнена только положением аналогичного характера как однопорядковым явлением. Поскольку ограничительное и расширительное толкование уголовноправовых норм имеет место, есть основания рассматривать акты, содержащие результаты такого толкования, как источники уголовного права1. Отсутствует ясность в вопросе о допустимости формулирования в ходе толкования, в том числе судебного, новых нормативных положений. Представляется, что это возможно. Данная точка зрения уже неоднократно высказывалась в науке, но поддерживалась несколько иной аргументацией 2. Зачастую толкование нормы права сопровождается определением ее содержания, что влечет появление нормативных положений. Например, Н. Витрук считает, что "официальное толкование отдельных положений Конституции РФ практически невозможно осуществить, не формулируя новых положений нормативного характера, имеющих юридическую силу, равную юридической силе самой Конституции" 3. Поэтому закономерно наличие немалого количества примеров формулирования новых уголовно-правовых положений в руководящих разъяснениях Пленума Верховного Суда, толкующих уголовный закон4. В данном случае толкование правовой нормы сопровождается доопределением ее содержания. Особенно отчетливо это проявляется при определении содержания оценочных понятий. Разъяснения нередко содержат определение оценочных понятий, конкретные критерии оценки, рассматриваемые в науке в качестве нормативных положений, регламентирующих свободу судебного усмотрения наряду с законодательными предписаниями5. 1 См., напр.: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе" (п. 25) // Российская газета. — 2000. — 23 февр. 2 См.: Смирнов Л.В. Указ. соч. — С. 50-54. 3 Витрук Н. Указ. соч. — С. 99. 4 См.: Ткешелиадзе Г.Т. Указ. соч. — С. 33-37; Пиголкин А.С. Толкование нормативных актов в СССР. — М.: Госюриздат, 1962. — С. 134; Наумов А.В. Судебный прецедент как источник уголовного права // Российская юстиция. — 1994. — № 1. — С. 8-9. 5 См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 196-201; Шумилина О.С. Оценочные понятия в Уголовном кодексе Российской Федерации и их использование в правоприменительной деятельности: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — М., 2002. — С. 20. 141 Толкование есть познавательный, творческий процесс, результатом которого являются зачастую новые знания о содержании нормы права 1. Правотворчество также подразумевает определение содержания правовой нормы. Поэтому неясно, чем правотворчество отличается от нормативного толкования, когда идет речь об общеобязательном определении содержания нормы права. И в этом случае можно согласиться с мнением, что официальное толкование закона есть продолжение законотворческой деятельности2. Мы также не можем отрицать того, что, например, определение уголовноправовых понятий может осуществляться как в правотворчестве, так при нормативном толковании. Одни и те же способы, один и тот же результат — формирование содержания нормы права. Поэтому есть основания согласиться с А. Ножкиной, что толкование правовой нормы, которое привносит в ее понимание новый элемент в основном посредством расширительного и ограничительного толкования, устанавливает новую правовую норму3. Таким образом, в актах толкования уголовно-правовых норм присутствуют положения, содержательно дополняющие указанные нормы, особенно в части определения содержания оценочных понятий. В науке подобные нормы права принято именовать интерпретационными. В отношении данных норм используется термин "правоположения" 4. А.Ф. Черданцев полагает, что интерпретационные нормы имеют все признаки норм права, но, в отличие от последних, носят более конкретный характер, не выходят за рамки содержания толкуемой нормы, их содержание не имеет нормативной новизны5. Другие авторы также полагают, что указанные нормы "способствуют правильному и единообразному применению российского уголовного закона, но не вносят никаких изменений и дополнений в нормы уголовного права, содер- 1 См.: Черданцев А.Ф. Указ. соч. — С. 29. См.: Дроздов Г.В. Правовая природа разъяснений закона высшими органами судебной власти // Сов. гос-во и право. — 1992. — № 1. — С. 71. 3 См.: Ножкина А. Указ. соч. — С. 81. 4 См.: Черданцев А.Ф. Указ. соч. — С. 117. 5 Там же. — С. 121-123. 2 142 жащиеся в этом законе", а акты, включающие такие нормы, являются актами толкования, а не правотворчества1. Между тем существует иная точка зрения на данную проблему, которая представляется более обоснованной. При толковании создание норм права часто маскируется их применением2. По словам А.В. Мадьяровой, "создание правоположений, вносящих новые элементы в правовое регулирование, должно рассматриваться как особая форма нормотворчества, существующего на уровне правоприменения"3. Поэтому следует признать интерпретационные нормы полноценными нормативными положениями, потому они содержат новые знания, которые являются элементом содержания разъясняемой нормы и оказывают регулирующее воздействие на общественные отношения. Мы целиком согласны с мнением А.В. Мадьяровой о том, что в результате такого толкования уголовного закона "создаются содержательно (нормативно) новые уголовно-правовые положения", которые при наделении их обязательной юридической силой становятся новыми уголовно-правовыми нормами4. Необходимость в толковании, очевидно, возникает вследствие неопределенности в вопросе о содержании правила поведения, которое предусмотрел субъект правотворчества. В самом деле, не совсем ясно, что имел в виду законодатель, когда использовал в уголовном законе, например, термин "особая жестокость", а также подавляющее число иных оценочных понятий. Правоприменитель вынужден определять содержание данных понятий в целях установления наличия юридического факта — нарушения правила поведения. Норма права, как говорят ученые, в таком случае наполняется реальным содержанием, формируется реальная правовая норма. Основную роль в этом процессе играет именно правоприменитель. Давая общеобязательное толкование оценочных понятий, Верховный Суд РФ нормативно их определяет, завершает ту деятельность, начало которой положил законодатель. 1 См.: Уголовный закон и преступление / Под ред. Э.С. Тенчова. — Иваново, 1997. — С. 32. См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. — С. 91, 97. 3 Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 51. 4 Там же. — С. 50, 157. 2 143 Необходимость правотворчества в процессе толкования нормы права появляется в случае ее неопределенности и незавершенности, при которой правоприменитель не имеет четкого представления о содержании данной нормы. При этом уголовно-правовой запрет является слишком абстрактным и нереализуемым. В таком случае высшие судебные инстанции принимают участие в процессе доопределения нормы права, осуществляя тем самым процесс правотворчества1. В связи с этим вполне понятной становится позиция авторов, которые утверждают, что официальное толкование или критерии, обязательные для правоприменителей, необходимо включать в уголовный закон2. Определяя содержание уголовно-правовых норм, высшие судебные инстанции конкретизируют их. Согласно одному из наиболее распространенных подходов конкретизация осуществляется в процессе подзаконного нормотворчества, а также в процессе официального толкования норм права и при этом "привносит в содержание закона нечто новое" (например, при определении оценочных понятий)3. Конкретизация, понимаемая как правотворческая деятельность, может осуществляться в рамках нормативного аутентического или подзаконного делегированного легального толкования4. Есть мнение, что, поскольку конкретизация норм есть продолжение правотворческого процесса, она несовместима с их толкованием5. Поэтому предлагается разграничивать логическое развитие норм как прием их толкования и как способ их конструирования в случае пробела в праве, но при этом не указывается, в чем заключается разница между данными процессами6. 1 Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 139-140. См.: Шумилина О.С. Оценочные понятия в Уголовном кодексе Российской Федерации и их использование в правоприменительной деятельности: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — М., 2002. — С. 8. 3 См.: Теория права и государства: Учебник для вузов / Под ред. Г.Н. Манова. — М.: БЕК, 1995. — С. 216. 4 См.: Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т. — Т. I. — С. 343; Он же. Общая теория права: В 2-х т.— М.: Юрид. лит., 1982. — Т. II. — С. 310. 5 См.: Черданцев А.Ф. Указ. соч. — С. 45; Шляпочников А.С. Толкование советского уголовного закона. — М.: Юрид. лит., 1960. — С. 78. 6 См.: Черданцев А.Ф. Указ. соч. — С. 45. 2 144 Существует также мнение, что конкретизация есть уточнение закона, которое может иметь правоприменительную, интерпретационную или правотворческую природу1. Соглашаясь с последней точкой зрения, нам хотелось бы отметить следующее. Отрицание правотворческих полномочий высших судебных инстанций не подкрепляется аргументами нормативного характера. Конкретизация уголовного закона, широко встречающаяся в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, безусловно, имеет много общего с правотворческим процессом, поскольку связана с определением содержания уголовно-правовой нормы. Постановления Пленума Верховного Суда РФ по своей правовой природе сходны с подзаконными нормативными правовыми актами, сущность которых как раз и заключается в уточнении, конкретизации, развитии положений закона. Например, указы Президента РФ также конкретизируют, развивают положения отдельных федеральных законов, но от этого не становятся ненормативными. Это же относится и к постановлениям Правительства РФ, которые согласно п. 4 ст. 3 ГК РФ признаются одним из элементов системы гражданского законодательства. Федеральные законы, в свою очередь, конкретизируют конституционные положения. Большинству норм права свойственна именно определенная конкретизирующая функция, поскольку "норма действует, так как она является исполнением более общей нормы"2. Вся система права построена по пирамидальному принципу — от общего к частному, от более абстрактной нормы к более конкретной. В этом заключается процесс принятия федеральных конституционных законов и федеральных законов в целях реализации Конституции РФ, а также подзаконных актов органов исполнительной власти в целях реализации указанных законов. Эту цепочку можно продолжить. Данный пирамидальный принцип помогает установить связь норм права с конкретными общественными отношениями в целях полноценного регулирования последних. В противном случае нам достаточно было бы использовать конституционные нормы, являющиеся основополагающими, 1 См.: Черданцев А.Ф. Указ. соч. — С. 35; См. также: Пиголкин А.С. Указ. соч. — С. 70; Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 46-47. 2 Зивс С.Л. Указ. соч. — С. 40-41. 145 базисными, и применять их ко всей совокупности общественных отношений. Но эффект от применения такой модели был бы минимальным. Конкретизация норм права осуществляется до тех пределов, когда они становятся настолько конкретными, что приобретают способность регулировать общественные отношения. В рамках правотворческого процесса должна быть достигнута такая конкретизация правила поведения, при которой четко можно установить все элементы правоотношения. Можно согласиться с тезисом, что "норма выполняет свою регулирующую функцию лишь тогда, когда она воспринята и понята"1. Таким образом, следует несколько иначе рассматривать вопрос о признании возможности судебного правотворчества, которое ни в коем случае не противоречит принципу разделения властей, если соблюдаются определенные пределы такого правотворчества. В постановлениях Пленума Верховного Суда зачастую содержатся положения, отсутствующие в тексте уголовного закона, но не противоречащие ему и развивающие его нормы. Это дает повод рассмотреть указанную выше проблему с несколько иной точки зрения. Норма права может быть представлена как совокупность суждений, представляющих собой связь между понятиями. Содержанием понятия называется совокупность существенных признаков предмета, которая мыслится в данном понятии2. То есть все то, что содержит такие признаки, — неотъемлемая часть понятия, следовательно, нормы права. Толкование как уяснение содержания нормы права осуществляется преимущественно путем определения понятий, которые входят в состав данной нормы3. Определение понятия возможно через установление существенных признаков предмета, которые включаются в содержание понятия. Поэтому толкование нормы права логически сводится к определению содержания понятия, а потому и уголовно-правовой нормы в целом. С учетом того, что результат толкования является общеобязательным, мы приходим к выводу, что нормативное толкование как определение уголовноправового понятия есть именно нормотворческий процесс, поскольку преду1 Кудрявцев Ю.В. Указ. соч. — С. 17. См.: Кириллов В.И., Старченко А.А. Логика. — М., 1995. — С. 35. 3 См.: Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 1. — С. 244. 2 146 сматривает установление существенных признаков данного понятия. Следует заметить, что дефиниция (определение) есть один из "самых распространенных приемов законодательной техники"1. Это также указывает на правотворческую природу общеобязательных актов толкования. Пленум Верховного Суда РФ зачастую дополняет или вовсе определяет содержание уголовно-правовых понятий, что может осуществляться только в рамках правотворческого процесса. Например, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 "О судебной практике по делам об убийстве" содержится определение следующих понятий, используемых в ч. 2 ст. 105 УК РФ: служебная деятельность, общественный долг, близкие родственники, беспомощное состояние, особая жестокость, общеопасный способ, хулиганские побуждения и т.д.2 Указанные выше положения, содержащиеся в дефинициях, безусловно, относятся к существенным признакам соответствующих понятий, являющихся содержанием уголовно-правовых норм. Мы не можем согласиться с точкой зрения, согласно которой отрицается нормативный характер дефиниций3. В данном вопросе мы солидарны с С.С. Алексеевым, по мнению которого, дефинитивные положения при регламентировании общественных отношений "как бы присоединяются к регулятивным и охранительным предписаниям, образуя в сочетании с ними единый регулятор"4. Дефинитивные нормы привносят новые признаки в норму права и на этом основании должны рассматриваться в качестве нормативных положений5. Так, ряд определений содержится в ст. 5 УПК РФ. При этом нет сомнений в их нормативной природе. Разъяснения Пленума Верховного Суда РФ в настоящее время используются в практике судебных органов в качестве нормативных актов. Например, в постановлении Конституционного Суда РФ от 27 февраля 2003 г. № 1-П "По делу о 1 Законодательная техника. — М.: Городец, 2000. — С. 88. См. также об этом: Керимов Д.А. Законодательная техника: Научно-методическое и учебное пособие. — М.: Норма-Инфра-М, 2000. — С. 46. 2 См.: Российская газета. — 1999. — 9 февр. 3 См.: Кудрявцев Ю.В. Указ. соч. — С. 70-71. 4 Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т. — Т.II. — С. 71. 5 См. также об этом: Кострова М.Б. Дефинирование понятий и терминов, используемых в УК РФ // Журнал российского права. — 2003. — № 12. — С. 82. 147 проверке конституционности положения части первой статьи 130 Уголовноисполнительного кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан П.Л. Верещака, В.М. Гладкова, И.В. Голышева и К.П. Данилова"1 делаются ссылки на позицию Пленума Верховного Суда РФ и его постановление от 11 апреля 2000 г. № 14 "О практике назначения судами видов исправительных учреждений". Ю.Е. Пудовочкин приводит ряд примеров, когда суды в своих решениях ссылались на постановления Пленума Верховного Суда 2. Аналогичные сведения предоставляют и другие авторы3. Правоохранительные органы также руководствуются постановлениями Пленумов Верховного Суда РФ как общеобязательными актами. Так, в письме ГТК РФ от 5 октября 1998 г. № 11-01/7465 указывается на обязанность при расследовании дел и принятии процессуальных решений руководствоваться нормами постановления Пленума Верховного Суда РФ4. В указании Генпрокуратуры РФ, МВД РФ, ФСК РФ от 24 июня 1994 г. № 2815/1/2898/20 "О порядке реализации норм Указа Президента Российской Федерации от 14 июня 1994 года № 1226 «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности»" отмечалось, что следует руководствоваться упоминаемым в нем соответствующим постановлением Пленума Верховного Суда РФ5. Сам Верховный Суд РФ косвенно признает нормативный характер своих разъяснений. Например, в п. 19 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" закрепляется, что "разъяснения по применению действующего законодательства, данные Пленумом Верховного Суда Российской Федерации до вступления в силу Конституции Российской Федерации, могут применяться при рассмотрении дел в части, не противоречащей Конституции Российской Федерации" 6. Такие коллизии могут признаваться только между нормативными правовыми актами. 1 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 2003. — № 10. — Ст. 953. См.: Пудовочкин Ю.Е. Источники уголовного права Российской Федерации. — С. 74. 3 См., напр.: Дроздов Г.В. Указ. соч. — С. 72. 4 Документ опубликован не был, размещен в справочной правовой системе "Гарант". 5 См.: Российская газета. — 1994. — 29 июня. 6 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 1996. — № 1. — С. 3-6. 2 148 На основании вышеизложенного мы присоединяемся к авторам, предлагающим рассматривать постановления Пленума Верховного Суда РФ в качестве источников уголовного права в той мере, в какой они развивают положения уголовного закона и не противоречат ему. Для закрепления сделанных выводов нами был проведен анализ содержания размещенных в правовых системах "Консультант плюс", "Гарант" 263 правовых актов судебных органов, в том числе решений Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, других судов, составляющих систему федеральных судов общей юрисдикции. В ходе анализа рассматривались те решения, которые содержали ссылки на постановления Пленума Верховного Суда, начиная с решений, принятых с 1981 г. до настоящего времени. Следует иметь в виду, что данные ссылки содержались в мотивировочной части судебных решений. Этот факт также указывает на общеобязательность и нормативность постановлений Пленума Верховного Суда, поскольку в мотивировочной части судебных решений в основном отсутствуют ссылки на рекомендательные либо ненормативные акты, обосновывающие выводы суда по делу. Анализируемые судебные решения можно разделить на две категории. Первая категория содержит ссылки на постановления Пленума Верховного Суда, при помощи которых суды подтверждали свои выводы по делу (132 судебных решения). В данном случае наиболее характерными были следующие ссылки: "Как подтверждается постановлением Пленума…", "Как разъяснил Пленум в постановлении…", "Как отмечается в постановлении Пленума…", "Как разъяснено в пункте _ постановления Пленума…" и т.д. Вторая категория содержит ссылки на постановления Пленума Верховного Суда как на правовую основу принимаемого по делу решения (131 судебное решение). При этом суды используют такие обороты: "Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте _ постановления Пленума…", "В соответствии с пунктом _ постановления Пленума…". Вышестоящие судебные инстанции прибегают в обоснование своей позиции по делу к таким фразам "…судом не выполнены требования пункта 26 постановления Пленума…", "В нарушение требований… пункта _ постановления Пленума…", "…суд в соответствии с требованиями ч. 2 п. 11 Постановления Пленума… применил правила ст. __УК РФ…". 149 Суды называют положения постановлений Пленума Верховного Суда требованиями закона, отмечают, что решения нижестоящих инстанций противоречат им, ссылаются на данные постановления, не отмечая их рекомендательного характера, так же как ссылаются на нормативные правовые акты. Принятие Конституции РФ никаким образом не отразилось на характере и содержании таких ссылок. И после принятия Конституции РФ в судебных решениях можно встретить такие фразы, как "руководствуясь разъяснением Пленума…"1. На общеобязательность и нормативность постановлений Пленума Верховного Суда РФ также указывает технология, применяемая при их корректировке. Данные акты, как и иные нормативные правовые акты, признаются утратившими силу, в них вносятся таким же образом изменения и дополнения. В Государственную Думу Федерального Собрания РФ внесен проект федерального закона "О Верховном Суде Российской Федерации". В пункте 2 ст. 17 данного проекта предлагается закрепить положение, согласно которому по вопросам своего ведения Пленум Верховного Суда РФ будет принимать постановления, обязательные для судов общей юрисдикции в Российской Федерации. Если проект будет принят в данной редакции, постановления Пленума станут фактически общеобязательными, поскольку другие субъекты, применяющие уголовно-правовые нормы, будут ими связаны в силу функций, реализуемых указанным судебным органом. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 28 февраля 1995 г. № 2/1 "О некоторых вопросах, связанных с введением в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" применительно к гражданскому законодательству отмечается: при разрешении споров судам необходимо учитывать, что постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ применяются в части, не противоречащей ч. 1 ГК РФ2. Очевидно, что рекомендательные акты лишены способности применяться судами при регулировании гражданских правоотношений. В завершение рассмотрения вопроса о природе постановлений Пленума Верховного Суда сошлемся на данные проведенного нами анкетирования. Постанов1 См., напр.: Решение Верховного Суда РФ от 17 декабря 1997 года № ГКПИ 97-400. (Документ опубликован не был, размещен в справочной правовой системе "Гарант".) 2 См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 1995. — № 5. — С. 1-3. 150 ления Пленума Верховного Суда РФ, по мнению большинства опрошенных, содержат положения, которые дополняют содержание уголовно-правовой нормы, поскольку толкование в таких случаях выступает как завуалированная форма правотворчества (так считают 35,0% работников органов государственной власти Омской области, 27,5% судей, 50,0% научных работников) либо толкование сочетается с правотворчеством (12,5% работников органов государственной власти Омской области, 40,0% судей, 27,5% научных работников). Так, в среднем 64,1% респондентов высказались за наличие правотворческой природы у данных актов. Мнение о том, что постановления Пленума Верховного Суда РФ не являются общеобязательными, высказали 7,5% работников органов государственной власти Омской области, 5,0% судей, 0,0% научных работников. Тезис о том, что в рамках толкования не могут создаваться нормы права, дополняться их содержание, поддержали 45,0% опрашиваемых первой группы, 25,0% судей и 17,5% научных работников. Наши выводы подтверждаются социологическими исследованиями других ученых. В.В. Кулыгин провел опрос практических работников органов уголовной юстиции, 51,2% из которых ответили, что к источникам уголовного права следует относить постановления Пленума Верховного Суда РФ1. К.А. Волковым были опрошены 150 судей, более половины из которых также отнесли к источникам уголовного права постановления Пленума Верховного Суда РФ 2. С учетом всего изложенного мы предлагаем признать решения Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ в качестве источников норм уголовного права. Анализ одних лишь источников норм уголовного права лишил бы нас возможности определить их социальную основу. Поэтому требуется рассмотреть вопрос о роли и значении отдельных социальных источников уголовного права в процессе формирования и реализации уголовно-правовых норм. 1 См.: Кулыгин В.В. Указ. соч. — С. 25. См.: Волков К.А. Судебный прецедент и его роль в регулировании уголовно-правовых отношений: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Иркутск, 2002. — С. 20-22. 2 151 ГЛАВА 3. ОТДЕЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ СОДЕРЖАНИЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ НОРМ § 1. Роль судебной практики и науки уголовного права в формировании и реализации норм уголовного права Судебная практика оказывает большое влияние на развитие правовой системы России. Это влияние ощутимо и в уголовном праве. Не вдаваясь в дискуссию по поводу определения данного понятия, подчеркнем, что представляется вполне обоснованным рассматривать судебную практику в виде судебной деятельности по применению правовых норм, связанной с выработкой правоположений на основе раскрытия смысла и содержания применяемых норм, и результата этой деятельности1. Роль анализируемого правового явления многообразна. Применительно к теме настоящего диссертационного исследования отметим характерные черты судебной практики, на которые обращается внимание в науке: 1) судебная практика есть практика судебных прецедентов, которая строится по общезначимым принципам культуры прецедентного права; 2) в результате судебной практики детализируются и конкретизируются законы, а также вырабатываются правоположения2. Таким образом, очевидно, что судебная практика тесно связана с процессом определения содержания правовых норм, правотворчеством. Судебная практика рассматривается нами как социальный источник уголовного права, поскольку сформулированные в ее рамках правовые позиции: 1) в целом формируют представление о тех или иных нормах уголовного права; 2) являются материалом для формулирования новых уголовно-правовых норм. Результаты проведенного нами анкетирования свидетельствуют о той роли, которую играет судебная практика. Так, отметили, что обращаются к материалам правоприменительной практики в целях использования рекомендаций по при1 См.: Беляев Н.А. Уголовно-правовая политика и пути ее реализации. — Л.: 1986. — С. 158-159; Соловьев В.Ю. Понятие судебной практики // Журнал российского права. — 2003. — № 1. — С. 92-97. 2 См.: Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. — М.: Норма, 2001. — С. 314; Венгеров А.Б. Теория государства и права. — М.: Новый юрист, 1998. — С. 421; Ткешелиадзе Г.Т. Судебная практика и уголовный закон. — Тбилиси, 1975. — С. 14-16. 152 менению норм права, 77,5% опрошенных работников органов государственной власти Омской области, 72,5% судей и 60,0% научных работников. Кроме того, для подтверждения собственного представления о содержании и порядке применения данных норм обращаются к названным материалам 70,0% работников органов государственной власти Омской области, 55,0% судей и 50,0% научных работников. Основным элементом судебной практики является судебное решение. В некоторых правовых системах данное решение становится судебным прецедентом, под которым принято понимать судебное решение, имеющее обязательное значение при рассмотрении других аналогичных дел, содержащее норму права1. В отечественной правовой науке существуют разные точки зрения на проблему признания одним из источников права судебного прецедента. Одна группа ученых не соглашается с включением судебного прецедента в систему источников права. Н.С. Таганцев обратил внимание на следующие аргументы сторонников этой точки зрения: 1) предоставление суду полномочия создавать нормы права приведет к смешению законодательной и судебной деятельности, неоправданному расширению усмотрения судьи, которое будет выступать основанием приговора; 2) в данном случае суд приравнивается к законодателю, ставится выше его и контролирует законодателя; 3) недостаточный уровень образованности судей не позволит верно подходить к вопросам криминализации деяний; 4) признание прецедента не соответствует интересам общественного порядка и безопасности, так как законодатель и сам в состоянии оперативно восполнить пробелы в праве2. Ученые полагают, что введение прецедента не соответствовало бы принципу независимости судей и подчинения их только Конституции РФ и закону, традиции российской правовой системы, отрицающей значение судебного пре- 1 См.: Сырых В.М. Теория государства и права. — М.: Юридический дом "Юстицинформ", 2001. — С. 108; Юридическая энциклопедия / Отв. ред. Б.Н. Топорнин. — М.: Юристъ, 2001. — С. 410. 2 См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Часть Общая. — Тула: Автограф, 2001. — Т. 1. — С. 165-167. 153 цедента1. Так, судебная практика функционально ограничивается своим ориентирующим характером, судебное решение рассматривается как образец понимания нормы права, ее толкование2. Действительно, в настоящее время трудно рассматривать судебный прецедент в виде решений судов общей юрисдикции по конкретным уголовным делам как источник уголовного права. Сейчас он и формально, и фактически не признается органами власти, государством в качестве такового3. В подтверждение этому можно указать на практику Конституционного Суда РФ. В постановлении Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. № 19-П "По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации" сформулированы следующие правовые позиции по рассматриваемому вопросу: 1) в отличие от обязательной юридической силы правовых позиций Конституционного Суда РФ в отношении всех правоприменителей, решения судов общей юрисдикции и арбитражных судов не обладают такой юридической силой, поскольку они не обязательны для других судов по другим делам, так как суды самостоятельно толкуют подлежащие применению нормативные предписания, следуя при этом Конституции РФ и федеральному закону; 2) решения судов общей юрисдикции и арбитражных судов могут быть оспорены в установленных федеральным законом процессуальных формах; 3) не предусмотрена обязательность официального опубликования этих решений, что в силу ч. 3 ст. 15 Конституции РФ, согласно которой применению подлежат только официально опубликованные акты, также исключает для других правоприменителей обязательность следования им при разрешении иных дел 4. Между тем есть основания усомниться в бесспорности вывода о нецелесообразности признания судебного прецедента. Можно выдвинуть следующие ар1 См.: Шляпочников А.С. Толкование советского уголовного права. — М.: Юрид. лит., 1960. — С. 16; Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Понятие, принципы и источники уголовного права: Сравнительный правовой анализ законодательства России и стран Содружества Независимых Государств. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — С. 212-213; Трубников П. Судопроизводство в надзорной инстанции // Законность. — 1997. — № 10. — С. 20. 2 См.: Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. — М.: ЦентрЮрИнформ, 2001. — С. 269; Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 212-213. 3 См. об этом также: Бахрах Д.Н., Бурков А.Л. Акты правосудия как источники административного права // Журнал российского права. — 2004. — № 2. — С. 11-12. 4 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1998.— № 25. — Ст. 2304. 154 гументы в пользу такого признания. Прежде всего, необходимо учитывать потребность в данном источнике права. Есть основания согласиться с теми, кто обращает внимание на социальную обусловленность необходимости признания судебного прецедента как источника уголовного права и на насущную практическую потребность в судебном нормотворчестве1. При этом необоснованное отрицание судебной практики как источника права может свидетельствовать о разрыве между теорией и практикой2. Судебное правотворчество является неизбежным следствием реализации функций судебной власти. Создание общеобязательных правил поведения является свойством, генетически присущим судебной власти3. Признание за судебным прецедентом роли источника уголовного права не противоречит принципам уголовного права, требованиям Конституции РФ, поскольку судебный прецедент есть вид толкования уголовного закона, вторичный и производный по отношению к уголовному закону, подчиненный ему, конкретизирующий "букву" уголовного закона, "наполняя ее реальным содержанием", являющийся "необходимым условием реализации воли самого же законодателя"4. Выше мы уже обращали внимание на то, что судебное правотворчество есть естественное продолжение правотворчества законодательной власти, выражающееся в конкретизации воли законодателя. Необходимость признания судебного прецедента вытекает из черт российской правовой системы, соблюдающей традиции романо-германской правовой семьи, признающей в определенном объеме судебные прецеденты5. Кроме того, в науке высказываются следующие аргументы в пользу признания судебного прецедента источником уголовного права: 1) невозможно 1 См.: Ображиев К.В. Судебный прецедент как источник российского уголовного права: Дис… канд. юрид. наук. — Ставрополь, 2002. — С. 6; Мадьярова А.В. Разъяснения Верховного Суда Российской Федерации в механизме уголовно-правового регулирования. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. — С. 275-276. 2 См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. — М.: Международные отношения, 2003. — С. 96. 3 См.: Нешатаева Т.Н. К вопросу об источниках права — судебном прецеденте и доктрине // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. — 2000. — № 5. — С. 107. 4 См.: Учебник уголовного права: Общая часть. — М.: Спарк, 1996. — С. 63. 5 См.: Алексеев С.С. Указ. соч. — С. 313; Саидов А.Х. Сравнительное правоведение (основные правовые системы современности). — М.: Юристъ, 2000. — С. 163, 378-379; Гурова Т.В. Актуальные проблемы теории источников права: Дис… канд. юрид. наук. — Самара, 2000. — С. 10. 155 обеспечить всестороннее регулирование уголовных правоотношений только с помощью закона, функцией судебного прецедента должна стать его конкретизация; 2) судебный прецедент необходим, чтобы реализовать следующие функции: а) обеспечение единообразного применения уголовного закона; б) разрешение юридических коллизий; в) содействие преодолению пробелов в уголовном праве; г) воплощение в жизнь норм "живого уголовного права"1. Мы полагаем, что есть все основания для признания в будущем судебного прецедента источником уголовного права также по следующим основаниям. Признание судебного прецедента необходимо в целях реализации принципа равенства граждан перед уголовным законом, поскольку решения судов являются в значительной мере субъективными по содержанию, судьи в пределах судебного усмотрения не связаны какими-либо нормами права. Отсутствие официально признаваемого в качестве источника уголовного права судебного прецедента подрывает реализацию закрепленного в ст. 4 УК РФ принципа равенства граждан перед законом. Это означает признание законной возможности вынесения различными судами или даже одним судом различных по содержанию решений по совершенно аналогичным делам, имеющим одинаковый фактический состав, поскольку это допускается нормами уголовного права в пределах судебного усмотрения. В настоящее время формально судебное толкование закона имеет значение только для конкретного дела2, что, на наш взгляд, представляется не вполне оправданным. В данном вопросе мы согласны с мнением Е.Н. Трубецкого, который писал: "Элементарное условие всякого правосудия состоит в том, чтобы суд решал все однородные случаи на основании одних и тех же правил. Поэтому-то решение отдельного казуса устанавливает прецедент, т.е. общую правовую норму для всех аналогичных случаев"3. И в самом деле, общеизвестно, что право основано на принципах справедливости, равенства. Каждый при прочих 1 Волков К.А. Судебный прецедент и его роль в регулировании уголовно-правовых отношений: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Иркутск, 2002 — С. 3, 6, 18. 2 См., напр.: Дроздов Г.В. Правовая природа разъяснений закона высшими органами судебной власти // Сов. гос-во и право. — 1992. — № 1. — С. 70; Таганцев Н.С. Указ. соч. — С. 162. 3 Цит. по: Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. — СПб., 2000. — С. 480. 156 равных условиях должен нести уголовную ответственность за совершение преступления на основе единых критериев оценки данного деяния, которые применяются и к другим по тем же принципам. В пределах судебного усмотрения, не будучи связанным какими-либо ориентирами, судья обладает безграничной властью. У нас есть сомнения в том, что подобное судебное усмотрение является благом1. В пункте 3 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. № 1-П "По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, С.И. Кальянова и Н.В. Труханова" констатируется, что, применяя общее правовое предписание (норму права) к конкретным обстоятельствам дела, судья дает именно собственное толкование нормы, "принимает решение в пределах предоставленной ему законом свободы усмотрения (иногда весьма значительной) и зачастую оценивает обстоятельства, не имея достаточной информации (иногда скрываемой от него)"2. В связи с этим следует усомниться в наличии гарантий, которые предусматривает закон в целях исключения злоупотребления или неверного использования судебного усмотрения. Усмотрение как категория "предполагает, что соответствующий орган или должностное лицо действует по своей воле, не связанной при принятии решения какой-либо нормой"3. В настоящее время суды обладают чрезвычайно широкими полномочиями по применению уголовно-правовых норм, что вообще свойственно романогерманскому праву4. Судебное усмотрение практически ничем сейчас не ограничено, что приводит к весьма негативным последствиям. М.В. Бавсун вполне обоснованно считает, что усмотрение правоприменителя представляет собой соображения "выгодности" либо "невыгодности" применения мер уголовной 1 См. об этом также: Аверин А.В. Судебная достоверность: (Постановка проблемы). — Владимир: Транзит-Икс, 2004. 2 Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 7. — Ст. 700. 3 Папкова О.А. Понятие судейского усмотрения // Журнал российского права. — 1997. — № 12. — С. 102. 4 См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. — С. 69-72; Krűger R. Strafrecht. Allgemeiner Teil. Band 2. 8., aktualisierte Auflage. — Műnster: Alpmann und Schmidt Juristische Lehrgänge Verlagsgesellschaft GmbH&Co. KG, 1999. — S.219. 157 репрессии, которые часто преобладают над целями справедливости и законности1. По данным проведенного им исследования, 85,0% опрошенных считают, что личное мнение судьи может существенным образом повлиять на ход судебного разбирательства, особенно при назначении наказания 2. Отсутствие ограничений судебного усмотрения приводит к негативным последствиям, когда за одинаковые по фактическому содержанию деяния одни лица привлекаются к уголовной ответственности, другие — к административной3. Наблюдаются и иные негативные последствия широкого судебного усмотрения, особенно в вопросах назначения наказания4. Таким образом, как мы видим, издержки судебного усмотрения чрезвычайно велики и нуждаются в уменьшении. Одним из таких средств может выступить судебный прецедент. Как справедливо отмечает В.Н. Кудрявцев, "в каждом уголовном деле возможно только одно единственно правильное решение вопроса о квалификации преступления, соответствующее закону" 5. Между тем, по данным ученых, 99,0% юридических работников считают, что уголовный закон допускает несколько толкований его положений6. В связи с этим необходимо ограничить судебное усмотрение, что возможно путем легализации судебного прецедента. Судебной практике нужен ориентир, которым будет являться судебный прецедент. Решение одного суда по определенному уголовному делу должно быть обязательным для других судов, если речь идет о применении одних и тех же оценочных признаков, иных норм уголовного права в пределах судебного усмотрения при условии совпадения фактических обстоятельств рассматриваемых дел. Данное мнение в определенной степени поддерживают многие авторы7. 1 См.: Бавсун М.В. Целесообразность в уголовном праве: Дис… канд. юрид. наук — Омск, 2002. — С. 3. Там же. — С. 25-26, 116. 3 См.: Наумов А.В. Форма уголовного закона и ее социальная обусловленность // Проблемы совершенствования уголовного закона. — М., 1984. — С. 21. 4 См.: Дементьев С.И. Построение уголовно-правовых санкций в виде лишения свободы. — Ростов, 1986. — С. 39-40; Похмелкин В.В. Социальная справедливость и уголовная ответственность. — Красноярск, 1990. — С. 134. 5 Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. — М.: Юристъ, 1999. — С. 44. 6 См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 120. 7 См., напр.: Черданцев А.Ф. Толкование советского права. — М.: Юрид. лит., 1979. — С. 143-144; Ткешелиадзе Г.Т. Указ. соч. — С. 15; Ображиев К.В. Указ. соч. — С. 33; Ковалев М.И. Советское уголовное право: Курс лекций. — Свердловск, 1974. — Вып. 2. — С. 37-38, 167; Он же. Об источниках уголовного права // Правоведение. — 1975. — № 5. — С. 131. 2 158 Действуя по своему усмотрению, применяя оценочные понятия, назначая наказание, судья ориентируется, как правило, на сложившуюся судебную практику. В иных случаях круг таких факторов становится еще шире. Например, существуют некоторые социологические исследования в США, которые свидетельствуют о том, что решение судьи в определенной степени зависит от того, насколько был вкусным завтрак или обед судьи1. Поэтому, по крайней мере, странно, с одной стороны, руководствоваться тезисом о независимости судей, с другой — упускать из виду объективную зависимость судебных решений от различных факторов. В англосаксонской правовой семье исключительное значение придается принципу единообразия, в том числе в сфере применения уголовных статутов, в связи с чем, по утверждению Р. Кросса, необходимо применение судебного прецедента, который может обеспечить такое единообразие2. Необходимость признания судебного прецедента во многом обусловлена потребностями практики. Судебный прецедент представляет собой "модель разрешения конкретного уголовного дела", которая используется в последующем при рассмотрении сходных случаев3. По словам А.В. Наумова, "содержание уголовно-правовой нормы состоит из набора известных судебных прецедентов по этим делам"4. Только в судебном прецеденте, по его мнению, может определяться содержание оценочных признаков путем выработки определенных стандартов этих оценочных понятий. Вопрос о необходимости признания судебного прецедента можно рассмотреть через призму проблемы оценочных понятий в уголовном праве, которые предполагают необходимость оценивать явление на предмет его соответствия условиям, критериям, часто также не определенным в законе. Правоприменитель толкует содержание соответствующего оценочного признака самостоятельно на основе собственного правосознания5. Поэтому существование оценочных признаков, как считает Н.М. Кропачев, приводит к тому, что "деяние 1 См.: Сырых В.М. указ. соч. — С. 112. См.: Кросс Р. Прецедент в английском праве. — М., 1985. — С. 123. 3 См.: Курс уголовного права: Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — М.: ИКД "Зерцало-М", 2002. — Т. 1: Учение о преступлении. — С. 543. 4 Наумов А.В. Источники уголовного права // Уголовное право: новые идеи. — М., 1994. — С. 21. 5 См, напр.: Кудрявцев В.Н. Указ. соч. — С. 103, 115, 118. 2 159 может быть отнесено к числу преступлений в зависимости от усмотрения лиц, применяющих закон"1. Не случайно Н.А. Беляев отмечает, что в отношении оценочных признаков "суд из правоприменительного органа при разрешении уголовных дел указанных категорий превращается как бы в законодательный орган"2. Оценочным понятиям свойственны многие недостатки. А.А. Ивин отмечает: "Оценки изменяются не только от человека к человеку, но и одного и того же человека с течением времени. Вещь, оцениваемая некоторым субъектом положительно, может стать через некоторое время безразличной для него или даже оцениваемой отрицательно; порицаемое может со временем представиться достойным похвалы и т.д."3 Оценочные понятия "способны придавать аморфность, нечеткость содержанию права, чрезмерное наводнение права оценочными понятиями способно разбалансировать систему права, сделать ее неопределенной, что на практике приводит к субъективизму и произволу"4. Поэтому подчас наличие оценочных понятий искажает природу норм уголовного права в той мере, в какой ставит под сомнение их формальную определенность как обязательный признак нормы права. Рассматривая норму права как формально-определенное правило, С.С. Алексеев отмечает, что юридическая норма по самой своей внутренней логике должна отличаться строгой определенностью содержания 5. Следует обратить внимание на большую распространенность оценочных понятий в уголовном праве6. Тем не менее их существование вполне оправданно7. Испытывая аналогичные затруднения, немецкая наука уголовного права выработала принцип законодательной определенности состава преступления и 1 Кропачев Н.М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. — С. 214. Беляев Н.А. Указ. соч. — С. 141. См. также: Кострова М. Крупный размер и крупный ущерб по УК РФ: языковой аспект // Законность. — 2001. — № 10. — С. 26. 3 Ивин А.А. Основания логики оценок. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1970. — С. 33. 4 Власенко Н.А. Проблемы точности выражения формы права: (Лингво-логический анализ): Дис… д-ра юрид. наук. — Екатеринбург, 1997. — С. 8. 5 См.: Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т. — М.: Юрид. лит., 1982. — Т. II. — С. 35. 6 См.: Кобзева Е.В. Оценочные признаки в уголовном законе: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Саратов, 2002. — С. 3. 7 См.: Таганцев Н.С. Указ. соч. — С. 140; Кудрявцев В.Н. Указ. соч. — С. 117; Ковалев М.И. Советское уголовное право: Курс лекций. — Вып. 2. — С. 58-60. 2 160 угрозы наказания. Й. Вессельс и В. Бойльке отмечают, что в соответствии с принципом определенности формулировка закона должна быть достаточно ясной и понятной, чтобы гражданин понял, что запрещено, и, сообразуясь с этим, мог направлять свое поведение1. По мнению В. Джоека, принцип определенности направлен на предупреждение, с одной стороны, опасности судебного произвола, а с другой стороны, на возможность ложного понимания нормы права2. Законодатель должен описать условия наказуемости так конкретно, чтобы последствия и область применения составов преступлений были ясны и понятны, могли быть установлены путем толкования. Эластичные, многозначные, бесконтурные понятия не должны использоваться при описании наказуемого поведения. Только при всем при этом гарантирует закон осуществление воли законодателя и предупреждение судебного произвола 3. Конституционный Суд ФРГ отметил в своем решении, что требование определенности закона не должно переходить соответствующие рамки, в противном случае законы были бы настолько статичными и казуистичными, что не позволили бы справедливо учитывать многообразие жизни, изменение общественных отношений или особенности отдельных случаев. Из этого делается вывод и о допустимости применения оценочных понятий в уголовном праве4. Конституционный Суд ФРГ признал, что законодатель вправе использовать оценочные понятия, которые позволяют учесть ход общественной жизни. Степень определенности состава преступления при этом зависит от особенностей данного состава и обстоятельств, относящихся к законодательному регулированию5. Все же следует отметить, что практика использования оценочных понятий воспринимается немецкими учеными неоднозначно. Касаясь проблемы такого оценочного признака, как физическое истязание, О. Харро отмечает, что закон его формулирует очень кратко, а содержание данного признака определяется 1 См.: Wessels J., Beulke W. Strafrecht. Allgemeiner Teil. 31, neubearbeite Auflage. — Heidelberg: C.F. Müller Verlag, 2001. — S.11, 12. 2 См.: Joeckc W. Studienkommentar STGB. 4. Auflage. — Műnchen: C.H. Beck Verlag, 2003. — S. 4. 3 См.: Harro O. Grundkurs Strafrecht. Allgemeine Strafrechtslehre. 6. Aufl. — Berlin, New-York: Walter de Gruyter, 2000. — S. 17. 4 Ibid. — S. 17. 5 Joeckc W. Op. cit. — S. 4. 161 исходя из представлений об этом понятии, существующих у любого разумного человека, что может не соответствовать действительности1. Данный автор полагает, что текст закона не играет решающей роли для судебной практики. Закон состоит из слов. Между тем слова, по его мнению, как хамелеоны, их значение чередуется в зависимости от среды и отношений, в которых они используются. О. Харро отмечает, что современная теория права подтвердила — закон не является чем-то готовым. Смысл, который вложил законодатель, необходимо извлекать не из суммы понятий законодательного состава преступления, а из взаимосвязи нормы и социальной действительности, поскольку закон и социальная реальность тесно связаны друг с другом во многом. При этом норма права и социальная реальность не могут пониматься как изолированные области, а реальность, что очень для нас важно, не может вмещаться в норму права. Изменение социальной реальности влечет изменение смысла нормы права, которая может стать лишней2. Все изложенное свидетельствует о той роли, которую играют социальные источники уголовного права, в том числе судебная практика, в определении содержания оценочных понятий. Мы полагаем, что недостатки оценочных понятий могут быть устранены. Неопределенные оценочные понятия нуждаются в формализации, которая может быть достигнута следующим способом. Одной из причин ошибок, допускаемых при толковании оценочных понятий в уголовном законе, является отсутствие критериев для толкования указанных понятий 3. Поэтому мы предлагаем дополнить УК РФ статьей, которая будет, помимо определения наиболее важных оценочных понятий, закреплять положение о том, что иные понятия, не определенные в УК РФ, подлежат применению в соответствии с их буквальным либо общепризнанным (общеизвестным) смыслом, смыслом, придаваемым им официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой. Таким образом, будет сформирована система критериев для приме1 Harro O. Op. cit. — S. 24-25. Ibid. — S. 25-26. 3 См.: Шумилина О.С. Оценочные понятия в Уголовном кодексе Российской Федерации и их использование в правоприменительной деятельности: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — М., 2002. — С. 8. 2 162 нения оценочных понятий, подтверждена их взаимосвязь с социальными источниками уголовного права. Аналогичный подход уже был использован в Федеральном конституционном законе "О Конституционном Суде Российской Федерации", согласно ст. 74 которого Конституционный Суд РФ принимает решение по делу, оценивая буквальный смысл рассматриваемого акта, смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов. Далее система критериев применения оценочных понятий может быть сформирована посредством легализации судебного прецедента, который будет способствовать выработке единых подходов к определению большинства оценочных понятий1. Необходимо заметить, что уже в настоящее время суды, принимая решения на основании оценочных понятий, содержание которых не регламентируется, пользуются материалами судебной практики, актами официального толкования, научными изданиями2. Необходимость признания судебного прецедента логически следует из потребности установить нормативную связь абстрактной "буквы" уголовного закона и конкретного уголовно-правового отношения. Норма закона не может содержать все признаки, которые характерны для каждого конкретного преступного деяния3. Следует также учитывать отрицательную сторону абстрактности состава преступления, которая состоит в том, что "закон предусматривает уголовную ответственность только при наличии определенной совокупности признаков, не учитывая множества других обстоятельств", в том числе характеризующих личность обвиняемого, потерпевшего. Поэтому "и при хорошей редакции закона возможно возникновение противоречий между абстрактным требованием нормы и конкретными особенностями жизненной ситуации"4. 1 См.: Наумов А.В. Судебный прецедент как источник уголовного права // Российская юстиция. — 1994. — № 1. — С. 10. 2 См.: Смирнов Л.В. Деятельность судов Российской Федерации как источник права // Журнал российского права. — 2001. — № 3. — С. 53; Ткешелиадзе Г.Т. Указ. соч. — С. 92; Шляпочников А.С. Указ. соч. — С. 81; Шумилина О.С. Указ. соч. — С. 22. 3 См.: Кудрявцев В.Н. Указ. соч. — С. 35-36. 4 Там же. — С. 63-64. См. также: Фефелов П.А. Механизм уголовно-правовой охраны (основные методологические проблемы). — М.: Наука, 1992. — С. 71. 163 В теории уголовного права выделяются такие способы формулирования уголовно-правовых предписаний, как казуистический и абстрактный1. У каждого из них есть свои достоинства и недостатки: казуистический способ сводит до минимума возможность проявления субъективизма в деятельности правоприменительных органов, а абстрактный — создает возможность применения норм права к случаям, ими не охватываемым2. Преодоление недостатка абстрактного способа формулирования уголовноправовых норм возможно посредством признания судебного прецедента. Существование судебного прецедента обусловлено абстрактностью законодательных положений, богатством жизненных ситуаций, коллизиями между законами, оценочным характером отдельных понятий, используемых в законе, и т.д. 3 Норме уголовного закона изначально присущи определенные недостатки, в том числе неконкретность, неопределенность, абстрактность и т.п., которые не всегда могут быть восполнены законодателем4. В связи с этим следует признать наличие потребности в казуальном прецедентном способе регулирования уголовно-правовых отношений, который может обеспечить максимально возможную приближенность уголовно-правовых норм к условиям реальной общественной жизни. Норма закона формулируется во многом посредством использования логических методов. Но, как известно, жизнь богаче логики. Идеализация законодательной нормы, ее логичности и непротиворечивости была характерна для юридического позитивизма XIX в.–начала XX в. В то время считалось, что применение нормы есть простой логический процесс, юридическая квалификация рассматривалась как некий силлогизм5. Между тем указанный подход уже давно не является общепризнанным6. 1 См., напр.: Рарог А.И., Грачева Ю.В. Законодательная техника как средство ограничения судейского усмотрения // Гос-во и право. — 2002. — № 11. — С. 99. 2 См.: Наумов А.В. Проблемы совершенствования уголовного закона. — М., 1984. — С. 21-22; Учебник уголовного права: Общая часть. — М.: Спарк, 1996. — С. 53-54; Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — С. 163. 3 См.: Венгеров А.Б. Указ. соч. — С. 416-418; Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 298. 4 См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 101-102. 5 См.: Harro O. Op. cit. — S. 24. 6 См.: Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. — СПб.: Лань, 2001. — С. 192. 164 Для нас очевидно, что в практике могут встретиться случаи, когда буквальное применение закона не позволит обеспечить справедливое использование норм уголовного права. В связи с этим следует более внимательно отнестись к идее закрепления права суда компенсировать неполноту уголовного закона для улучшения положения лица, совершившего общественно опасное деяние. Норма права подчас есть "прокрустово ложе" для правосудия. Если бы мы всегда руководствовались только общим правилом, неким шаблоном, то Фемида давно бы лишилась своих ног или головы на этом "ложе". Выход из этой ситуации теория и практика ищут в закреплении специальных норм, которые являются исключением из правила. Эта практика широко применяется в рамках социально-нормативного регулирования общественных отношений1. Такие исключения известны и уголовному праву (например, обстоятельства, исключающие преступность деяния, обстоятельства, смягчающие ответственность, обстоятельства, учитываемые при назначении наказания, и т.д.). Аналогичная проблема возникает при появлении "нетипичных ситуаций правоприменительного процесса"2. Как теория, так и практика не в состоянии заранее определить весь набор подобных исключений. Такое положение дел в некоторых случаях приводит к тому, что субъект правоприменения предпринимает попытки нивелировать неожиданно возникающие недостатки уголовного закона. Часто общественно полезные действия еще до создания нормативного акта уже признаются де-факто правоприменительными органами и получают с их стороны надлежащую правовую защиту3. Следует учитывать также то обстоятельство, что в отдельных случаях текст нормы не всегда адекватно отражает все те идеи, которые в нее постарался вло- 1 Так, в социологии известно понятие культурно одобряемого отклонения, которое также характеризует исключение из правила, стандарта, шаблона, определяющего требования к поведению человека. См., напр.: Фролов С.С. Социология: Учебник. — М.: Гардарика, 1999. — С. 101-105. 2 Сауляк О.П. Проблемы обеспечения законности в сфере применения права: Учебное пособие. — М., 2002. — С. 85. 3 См.: Кудрявцев В.Н. Закон, поступок, ответственность. — М.: Наука, 1986. — С. 111. 165 жить субъект правотворчества1. В.Н. Кудрявцев пишет по этому поводу: "Норма права не тождественна тексту закона"2. Данные идеи реализуются именно благодаря судебной практике. Не случайно в рамках концепции "живого права" В. Эрлиха рассматриваются судебные решения как "живое", реально существующее право3. Таким образом, правоприменитель участвует в постоянном приспособлении права к изменяющимся общественным отношениям4. Признание судебного прецедента во многом означает признание фактически сложившихся общественных отношений. Имеет место фактическая обязательность решений высших судебных инстанций, которая обусловлена их кассационными и надзорными полномочиями 5. В.В. Кулыгин пишет: "Проведенный анализ судебной практики позволяет с уверенностью утверждать, что судебное правотворчество в сфере уголовного права является юридической реальностью, независимо от того, как к этому относиться"6. Указанный автор провел опрос практических работников органов уголовной юстиции, 20,1% которых признали источником уголовного права решения судов по конкретным делам7. Согласно результатам опроса К.А. Волковым 150 судей пятая их часть признала источниками уголовного права также решения судов по конкретным делам8. По данным К.В. Ображиева, 90,0% опрошенных респондентов подтвердили, что решение Верховного Суда РФ по конкретному делу способно изменить практику применения конкретных уголовно-правовых норм, фактически оно является обязательным для нижестоящих судов и органов предварительного расследования9. В научной литературе приводятся данные опроса судей, 94,0% которых 1 Об этом см., напр.: Хутыз М.Х., Сергейко П.Н. Энциклопедия права. — М.: Былина. 1995. — С. 98-99. 2 Кудрявцев В.Н. Юридические нормы и фактическое поведение // Сов. гос-во и право. — 1980. — № 2. — С. 15. 3 См.: Венгеров А.Б. Указ. соч. — С. 422. 4 См.: Федотов А.В. Возможно ли применение contra legem в демократическом правовом государстве? // Журнал российского права. — 2002. — № 8. — С. 92. 5 См.: Ображиев К.В. Указ. соч. — С. 35. 6 Кулыгин В.В. Этнокультура уголовного права: Автореф. дис.. канд. юрид. наук. — Владивосток, 2003. — С. 24. См. об этом также: Спектор Е.И. Судебный прецедент как источник права // Журнал российского права. — 2003. — № 5. — С. 94-96. 7 Кулыгин В.В. Указ. соч. — С. 25. 8 См.: Волков К.А. Судебный прецедент и его роль в регулировании уголовно-правовых отношений: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Иркутск, 2002. — С. 20-22. 9 См.: Ображиев К.В. Указ. соч. — С. 64-68. 166 заявили о том, что постоянно руководствуются решениями Верховного Суда РФ при принятии решений по конкретным уголовным делам1. Ряд других авторов также отмечает необходимость признания судебного прецедента исходя из функций, фактически реализуемых судебными решениями2. Кроме того, следует отметить, что некоторые исследователи склонны рассматривать необходимость признания судебного прецедента как источника уголовного права в контексте сближения романо-германской и англосаксонской правовых семей, всеобщей унификации права и глобализации общественных отношений3. Между тем данный вопрос требует отдельного исследования. Естественно, отечественная правовая система в настоящее время не готова к полноценному использованию прецедентной системы. В результате проведенного нами анкетирования выяснилось, что опрошенные в основном негативно относятся к возможности введения судебного прецедента. Так, за признание в РФ судебного прецедента в отношении решений Верховного Суда РФ высказались 25,0% опрошенных работников органов государственной власти Омской области, 25,0% судей и 40,0% научных работников; против судебного прецедента по тем мотивам, что суды не должны осуществлять правотворчество, — 55,0%, 40,0%, 40,0% соответственно. Все это указывает на сложность данной проблемы, ее неоднозначное понимание. Поэтому данный процесс должен происходить постепенно. Можно согласиться с Н.М. Кропачевым, который предлагает поэтапное признание судебного прецедента (сначала на уровне решений Верховного Суда РФ и т.д.)4. 1 См.: Ножкина А. Судебная практика как источник уголовно-процессуального права // Уголовное право. — 2002. — № 3. — С. 80-81. 2 См.: Кропачев Н.М. Указ. соч. — С. 209-210; Беляев Н.А. Указ. соч. — С. 163; Жуйков В. Гражданский процессуальный кодекс РФ: разрешение коллизий // Российская юстиция. — 2003. — № 5. — С. 28-29. 3 См.: Лукашук И.И. Взаимодействие международного и внутригосударственного права в условиях глобализации // Журнал российского права. — 2002. — № 3. — С. 118-119; Наумов А.В. Сближение правовых систем как итог развития уголовного права ХХ в. и его перспектива в ХХI в. // Госво и право. — 1998. — № 6. — С. 50-58; Касьянов В.В., Нечипуренко В.Н. Социология права. — Ростов н/Д: Феникс, 2001. — С. 443-447; Жданов Ю.Н., Лаговская Е.С. Европейское уголовное право. — М.: Международные отношения, 2001. — С. 9; Кравченко А.И. Культурология. — М.: Академический проект; Трикста, 2003. — С. 172-174; Смирнов Л.В. Указ. соч. — С. 50-51. 4 См.: Кропачев Н.М. Указ. соч. — С. 211. 167 Вопрос о введении судебного прецедента во многом осложнен не только проблемами теоретического плана, но и техническими трудностями реализации этой идеи, поскольку в таком случае без должной организации процесса признание судебного прецедента повлечет появление большого массива документов, содержащих уголовно-правовые нормы, которые будут несистематизированными и трудно используемыми в правоприменительной практике. Н.М. Кропачев обоснованно полагает, что эффективность прецедентной системы будет зависеть от информированности судей 1. Например, ежегодно в США, где признается судебный прецедент, публикуется около 300 томов судебной практики, при этом даже компьютерная техника не всегда помогает в их поисках2. Исходя из этого, в случае признания прецедента в РФ следует внедрить единую федеральную информационную систему, содержащую все решения, которые будут отнесены к таковым. Вопрос о придании судебному прецеденту статуса источника уголовного права в России есть скорее вопрос целесообразности такого шага, нежели его теоретической обоснованности. В качестве вывода хотелось бы отметить, что судебный прецедент в случае его признания источником уголовного права должен реализовывать специфическую функцию в системе источников уголовного права, не подменять собой уголовный закон, не противоречить ему, а в совокупности с нормативными актами высших судебных инстанций ориентировать суды на правильное применение норм уголовного права в пределах судебного усмотрения. Среди социальных источников уголовного права следует назвать науку уголовного права. Можно согласиться с определением науки уголовного права как составной части юридической науки, которая представляет собой систему уголовно-правовых взглядов, идей, представлений об уголовном законе, его социальной обусловленности и эффективности, закономерностях и тенденциях его развития и совершенствования, о принципах уголовного права, об истории уголовного права и перспективах его развития, о зарубежном уголовном праве3. 1 См.: Кропачев Н.М. Указ. соч. — С. 211. См.: Гранат Н.Л. Источники права // Юрист. — 1998. — № 9. — С. 8-9. 3 См.: Учебник уголовного права: Общая часть. — М.: Спарк, 1996. — С. 13-14, 19. 2 168 Наука уголовного права тесно связана с доктриной уголовного права, но не является синонимом последней1. Под доктриной как источником права понимается наука, теория, концепция или идея, которые во всех без исключения случаях используются в правотворческом и правореализующем процессе2. В связи с этим под доктриной уголовного права можно понимать часть науки уголовного права, которая является общепризнанной и в силу данного обстоятельства используется в процессе правотворчества и реализации права. Значение доктрины было неодинаковым в различные исторические периоды и в разных правовых семьях. Например, в Древнем Риме сочинения пяти известных юристов были признаны общеобязательными, в эпоху средневековья — "общее мнение ученых"3. В истории можно встретить другие факты признания источниками права мнений известных ученых4. В настоящее время доктрина распространена в качестве источника права в основном в семье традиционного права, в мусульманском и индуистском праве5. Долгое время, вплоть до XIX в., именно доктрина была основным источником права и в романо-германской правовой семье. Сейчас отдельные ученые также признают доктрину одним из источников права в романо-германской правовой семье, роль которого состоит в создании правовых понятий, используемых законодателем, установлении методов толкования законов, воздействии на законотворческий процесс6. Между тем у нас есть сомнения в обоснованности такого подхода. В отечественной правовой системе научные положения лишены такого свойства, как общеобязательность, они содержат рекомендации, пожелания7. В связи с этим приведем несколько примеров из практики. В определении от 6 декабря 2001 г. № 249-О "По ходатайству Президента Республики Башкортостан об официальном разъяснении определения Конституционного Суда Российской Федерации от 19 апреля 2001 года по ходатайству 1 См. об этом: Бошно С.В. Доктрина как форма и источник права // Журнал российского права. — 2003. — № 12. — С. 70-73. 2 См.: Гранат Н.Л. Указ. соч. — С. 12. 3 См.: Пиголкин А.С. Толкование нормативных актов в СССР. — М.: Госюриздат, 1962. — С. 162. 4 См.: Петражицкий Л.И. Указ. соч. — С. 463. 5 См.: Гранат Н.Л. Указ. соч. — С. 12; Венгеров А.Б. Указ. соч. — С. 427. 6 См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. — С. 105-106; Гранат Н.Л. Указ. соч. — С. 12. 7 См.: Сырых В.М. Указ. соч. — С. 111-112; Касьянов В.В., Нечипуренко В.Н. Указ. соч. — С. 212. 169 полномочного представителя Президента Российской Федерации в Приволжском федеральном округе об официальном разъяснении определения Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 года по запросу группы депутатов Государственной Думы о проверке соответствия Конституции Российской Федерации отдельных положений Конституций Республики Адыгея, Республики Башкортостан, Республики Ингушетия, Республики Коми, Республики Северная Осетия — Алания и Республики Татарстан" Конституционный Суд РФ отверг ссылку заявителя на доктринальное толкование закона, данное в комментарии к нему, и указал, что принятый в Конституционном Суде РФ порядок конституционного судопроизводства вытекает из Конституции РФ и Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", а отнюдь не из какого-либо научно-практического комментария или неофициального толкования1. В соответствии с определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 29 мая 2001 г. № 83-Г01-08 признана неправомерной ссылка нижестоящего суда в решении на учебник теории государства и права под редакцией С.С. Алексеева и на комментарий к ст. 116 ГПК РСФСР под редакцией Д.А. Сергеева и А.П. Рыжакова, "поскольку учебники и комментарии к законодательству не являются источниками права и в силу ст. 10 ГПК РСФСР не могут применяться судом непосредственно в качестве обоснования судебного решения". Кроме того, в решении нижестоящего суда было указано на то, что "по общей теории государства и права нормы права толкуются всеми субъектами, их реализующими…". Данный аргумент также не был принят вышестоящим судом, поскольку не был основан "на нормах конкретных федеральных законов, которыми суд должен руководствоваться при рассмотрении дел"2. В решении судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 22 марта 2001 г. № ГКПИ 01-600 суд отверг доводы представителя заявителя, которые были обоснованы ссылками на заключения ученых-юристов по соответствующему вопросу3. 1 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 4. — Ст. 374. Документ опубликован не был, размещен в справочной правовой системе "Гарант". 3 Документ опубликован не был, размещен в справочной правовой системе "Гарант". 2 170 Таким образом, научные положения используются судами именно в силу авторитетности ученых, которые их сформулировали, а не общеобязательности последних. В связи с этим наука уголовного права — один из социальных источников уголовного права, поскольку она является, безусловно, теоретической базой для создания норм уголовного права, фактором, влияющим на их принятие и реализацию. Поэтому более обоснованным выступает рассмотрение доктрины в контексте науки права как социального источника уголовного права. Далее необходимо определить роль науки уголовного права в системе социальных источников уголовного права. С этой целью мы обращаемся к исследованию ее функций. В дореволюционный период выделялись три задачи юриспруденции как науки: 1) дача руководства судебной практике для подведения частных случаев под общие положения закона; 2) руководство законодателю для правильного построения закона; 3) разработка подходов к пониманию и оценке действующего права1. В настоящее время, по мнению современных авторов, наука уголовного права реализует следующие функции: 1) создание общей научной основы применения норм уголовного права; 2) неофициальное толкование уголовного закона; 3) критика уголовного закона, выработка решений имеющихся в нем проблем2. Сообразуясь с предметом настоящего исследования, мы предлагаем рассматривать в качестве функций науки уголовного права в системе социальных источников уголовного права следующие: 1) построение теоретической базы для создания норм уголовного права, прежде всего, для законотворческого процесса в сфере уголовного права; 2) подготовку рекомендаций по применению норм уголовного права, в том числе определение содержания отдельных уголовно-правовых понятий, толкование указанных понятий. Перейдем к анализу названных функций. 1 2 См.: Таганцев Н.С. Указ. соч. — С. 24, 129. См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 114-115, 125. 171 Наука активно влияет на законотворческий процесс, законодатель нередко обращается к научным разработкам. В практике можно встретить немало примеров, когда научные положения учитывались в тексте закона, иных нормативных актов, в судебной практике1. Уголовно-правовая наука взаимодействует с отраслью уголовного права, осуществляет разработку социально обусловленных рекомендаций по совершенствованию уголовного законодательства2. Так, принятые в 1991 г. Основы уголовного законодательства Союза ССР строились на разработанной в научных кругах теоретической модели указанного законодательного акта3. Требование научной обоснованности правотворчества, в особенности законотворчества, является непреложным, отсутствие научной базы при подготовке проекта нормативного правового акта ставит под сомнение необходимость его принятия. Между тем трудно согласиться с мыслью, что сегодня в России любой правотворческий процесс научно обоснован. Это в большей степени идеал, к которому необходимо стремиться. В настоящее время роль науки в правотворческом процессе не столь значима, каковой она должна быть4. По результатам проведенного нами анализа федеральных законов и законопроектов, предусматривающих внесение изменений и дополнений в УК РФ, отмечаем, что практически отсутствуют ссылки на научную обоснованность данных законопроектов. Только в одном случае мы встретили сведения о том, что в числе разработчиков законопроекта были известные ученые, при анализе прочих законопроектов — два весьма неясных упоминания о научных положениях, учтенных при разработке законопроектов. Этого явно недостаточно. В настоящее время УК РФ является одним из наиболее часто корректируемых кодифицированных актов. На 1 августа 2004 г. было принято 35 федераль1 См.: Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. — С. 298; Нешатаева Т.Н. К вопросу об источниках права — судебном прецеденте и доктрине // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. — 2000. — № 5. — С. 111; Сырых В.М. Логические основания общей теории права: В 2-х т. — М., 2000. — Т. 1. — С. 321. 2 См.: Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Отв. ред. Б.В. Здравомыслов. — М.: Юристъ, 1996. — С. 12-13. 3 См.: Курс уголовного права: Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — Т. 1: Учение о преступлении. — С. 53. 4 См., напр.: Бошно С.В. Указ. соч. — С. 78; Архипцев Н.И. Уголовно-правовое законотворчество: проблемы и перспективы совершенствования // Журнал российского права. — 2004. — № 2. — С. 58. 172 ных законов, предусматривающих внесение изменений и дополнений в указанный нормативный правовой акт. Мы полагаем, что столь частая "смена курса" в уголовно-правовом регулировании обусловлена низким уровнем подготовки проектов уголовных законов, отсутствием надлежащей теоретической базы. Для решения данной проблемы Федеральный закон "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации" был дополнен ст. 8, согласно которой проекты федеральных законов, предусматривающие изменения и дополнения в УК РФ, могут быть внесены в Государственную Думу Федерального Собрания РФ только при наличии официальных отзывов Правительства РФ и Верховного Суда РФ. Но все же это не дает в полной мере гарантии в том, что принятые проекты уголовных законов будут научно обоснованными. Учитывая цену возможной ошибки при подготовке проекта уголовного закона и значение науки уголовного права, представляется вполне оправданным введение процедуры, предусматривающей обязательную научную экспертизу проектов уголовных законов посредством их внесения на рассмотрение научноконсультативного органа, который может быть создан при Государственной Думе Федерального Собрания РФ. Это позволит обеспечить участие научной общественности в процессе принятия проектов уголовных законов, избежать многих трудностей, связанных с толкованием и применением вновь принимаемых уголовных законов. Наука уголовного права имеет большое значение не только в правотворческом, но и в правоприменительном процессе. Правовая норма не в состоянии вместить всю необходимую информацию, касающуюся определенного правила поведения. Зачастую законодатель в нормы включает лишь наиболее важные положения, значение которых объясняется только в соответствующих научных изданиях. Следствием такого подхода является потребность в использовании научных положений в правоприменительной практике1. 1 См.: Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение. —М.: Юрид. лит., 1967. — С. 50-53; Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. — С. 85-86. 173 Значение науки особенно велико в вопросах восполнения пробелов в праве, толкования норм права1. Поэтому А.В. Мадьярова обоснованно признает возможность использования доктринальных данных при толковании уголовного закона, если эти данные являются общепринятыми идеями 2. В случае внесения предложенных нами выше изменений в УК РФ в части закрепления положений о том, что понятия, не определенные в УК РФ, подлежат применению в том числе в соответствии со смыслом, придаваемым им официальным и иным толкованием, правоприменители получат возможность официально обращаться к научным работам и использовать их при применении норм уголовного права. Роль науки уголовного права в процессе правоприменения объясняется психологическими особенностями поведения человека. Часто правоприменитель, не найдя ответа на интересующий вопрос в официально признаваемых источниках уголовного права, обращается за разъяснением к науке уголовного права. Не секрет, что судьи, работники прокуратуры, органов внутренних дел и других правоохранительных органов часто руководствуются при принятии решений в процессе правоприменения мнениями, изложенными в различных учебниках, комментариях, учебных пособиях и т.п. Как известно, правоприменительная практика в некоторых случаях бывает достаточно противоречивой из-за отсутствия какого-либо общепризнанного подхода к решению определенного вопроса. Результатом отсутствия единства мнений по вопросам понимания юридических норм является попытка обосновать необходимость введения "правовых" экспертиз в уголовном судопроизводстве. Ученые обоснованно отмечают, что "нельзя отвергать рожденную практикой форму консультирования учеными правоприменителей" (например, ссылка стороны защиты на мнение известных ученых о квалификации определенного деяния). При этом отмечается, что информация, предоставляемая учеными в данном случае, не должна быть обязательной для правоприменителя3. 1 См.: Таганцев Н.С. Указ. соч. — С. 164-165; Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. — С. 300. 2 См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 114-115, 125. 3 См.: Кудрявцева А., Лившиц А. Доказательственное значение "правовых" экспертиз в уголовном процессе // Российская юстиция. — 2003. — № 1. — С. 36-38. 174 В связи с этим следует обратить внимание на практику Конституционного Суда РФ, который часто приглашает "узких" специалистов в области юриспруденции для участия в конституционном судопроизводстве в статусе экспертов. К научным источникам часто обращаются судьи Конституционного Суда РФ1. Наука тесно связана с реализацией права. Научные положения имеют большое значение при обосновании позиции субъекта правоприменения 2. По результатам проведенного анкетирования отмечаем следующее. Опрошенные нами заявили о том, что часто обращаются к научным материалам по вопросам теории права для того, чтобы установить содержание нормы права (47,5% работников органов государственной власти Омской области, 15,0% судей и 60,0% научных работников), найти рекомендацию по ее применению (52,5% работников органов государственной власти Омской области , 45,0% судей, 45,0% научных работников) либо подтвердить собственное представление о содержании и порядке применения правовой нормы (67,5% работников органов государственной власти Омской области; 45,0% судей, 45,0% научных работников). Это говорит о том, что наука уголовного права является весьма значимым социальным источником уголовного права. Таким образом, можно сформулировать следующие выводы. Судебная практика является одним из социальных источников уголовного права, поскольку сформулированные в ее рамках правовые позиции: 1) формируют представление о содержании тех или иных норм уголовного права; 2) являются материалом для формулирования новых уголовно-правовых норм. Требует рассмотрения вопрос о признании судебного прецедента в целях реализации принципа равенства граждан перед уголовным законом, удовлетворения потребностей практики, установления нормативной связи абстрактной "буквы" уголовного закона и конкретного уголовно-правового отношения. 1 См.: Особое мнение судьи Конституционного Суда РФ Н. Витрука к постановлению Конституционного Суда РФ от 11 декабря 1998 года № 28-п "По делу о толковании положений части 4 статьи 111 Конституции Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1998. — № 52. — Ст. 6447. 2 См.: Анишина В. Каким должен быть запрос районного суда в Конституционный Суд РФ // Российская юстиция. — 1999. — № 3. — С. 36. 175 Следует признать социальным источником уголовного права также науку уголовного права, которая в данном качестве реализует следующие функции: 1) построение теоретической базы для создания норм уголовного права; 2) подготовку рекомендаций по применению норм уголовного права. Наряду с судебной практикой и наукой уголовного права, в контексте социальных источников уголовного права считаем, что актуальным является рассмотрение источников иных отраслей отечественного права, иностранного и международного права, которые также участвуют в процессе формирования и реализации уголовно-правовых норм. § 2. Влияние источников иных отраслей права РФ, иностранного и международного права на содержание норм уголовного права РФ Одним из социальных источников уголовного права выступают источники права, содержащие: 1) нормы государственного права, а также нормы международного права, не включаемые в отрасль уголовного права; 2) нормы, к которым отсылают бланкетные диспозиции уголовно-правовых норм; 3) нормы иностранного права. Перейдем к анализу указанных источников. Согласно ч. 2 ст. 1 УК РФ данный Кодекс основывается на Конституции РФ и общепризнанных принципах и нормах международного права. В связи с этим вполне обоснованным будет рассматривать источники, содержащие общепризнанные принципы и нормы международного права, Конституцию РФ в качестве социальных источников уголовного права. Конституция признается в качестве материального источника уголовного права многими учеными1. Как мы уже отмечали ранее, с такими выводами можно согласиться, тем более что они находят подтверждение в практике Конституционного Суда РФ. Например, в п. 1.1 мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 19 марта 2003 г. "По делу о проверке конституционности положений Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих право1 См., напр.: Карпец И.И. Конституция СССР и тенденции развития уголовного права // Сов. гос-во и право. — 1977. — № 12. — С. 40-47; Уголовное право: Общая часть / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой. — М.: Норма, 2000. — С. 24-28. 176 вые последствия судимости лица, неоднократности и рецидива преступлений», а также пп. 1-8 постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 г. "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 19411945 годов" в связи с запросом Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы и жалобами ряда граждан" отмечается, что "уголовноправовые институты защиты личности, общества и государства, а также предупреждения преступлений должны основываться на конституционных принципах справедливости и соразмерности уголовной ответственности, защищаемых уголовным законодательством ценностях при безусловном соблюдении конституционных гарантий личности в этой области публично-правовых отношений"1. Источники международного права, которые не содержат уголовноправовых норм, также без особых возражений включаются в число социальных источников уголовного права. Так, А.Н. Игнатов обоснованно отмечает, что УК РФ "в качестве источника положений об уголовной ответственности использует общепризнанные принципы и нормы международного права". В качестве примера он приводит положения ст.ст. 13, 355-357, 360 УК РФ, а также отмечает, что "на нормах международного права основываются и другие положения УК"2. Аналогичную точку зрения высказывает и А.В. Наумов3. По мнению А.Е. Сунцова и Ю.В. Трунцевского, нормы международного права как источники уголовного права подразделяются на формальные и материальные. При этом нормы международного права второго вида являются источниками уголовного права лишь постольку, поскольку законодатель создает отдельные нормы национального уголовного права, используя международные документы4. Ю.В. Трунцевский ранее уже высказывал точку зрения о том, что нормы международного права являются формально-материальным источником уголовного права России. В одних случаях, по его мнению, международные нормы повторяются законодателем и в связи с этим являются материальным ис1 Собрание законодательства Российской Федерации. — 2003. — № 14. — Ст. 1302. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. — М.: Норма, 2002. — С. 2. 3 См.: Наумов А.В. Источники уголовного права. — С. 4. 4 См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. — С. 89. 2 177 точником уголовного права, в других — внутригосударственные уголовноправовые нормы адаптируются к международным нормам без внесения изменений в уголовное законодательство, при этом последние выступают формальным источником уголовного права, а ратифицированный международный акт применяется дополнительно к нормам уголовного законодательства1. Подобный подход поддерживают Ю.Е. Пудовочкин и С.С. Пирвагидов, которые также рассматривают большинство норм международного права как материальные источники отрасли уголовного права, определяющие содержание национальных уголовно-правовых норм, прочие нормы международного права как непосредственные, юридические источники отрасли уголовного права 2. Указанная точка зрения представляется нам обоснованной. Круг источников международного права, которые могут быть признаны источниками норм уголовного права, был рассмотрен нами ранее. Поэтому остается констатировать, что иные источники международного права могут выступать в качестве социальных источников уголовного права. В ходе проведенного анализа федеральных законов и законопроектов, предусматривающих внесение изменений и дополнений в УК РФ, мы установили, что обоснованием их принятия зачастую была именно необходимость реализации международных договоров РФ, международно-правовых обязательств РФ, приведения УК РФ в соответствие нормам международного права (из числа проанализированных нами: 18,5% федеральных законов, 10,5% законопроектов). Все это указывает на возрастание роли норм международного права в отечественной правовой системе, в уголовно-правовом регулировании3. Функции Конституции РФ и источников международного права как социальных источников уголовного права заключаются в формулировании концептуальных основ уголовного права, установлении гарантий прав и свобод человека и гражданина в уголовно-правовых отношениях. При этом соответствую1 См.: Трунцевский Ю.В. Нормы международного права как источник российского уголовного права: Дис… канд. юрид. наук. — Рязань, 1995. — С. 62-65. 2 См.: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 162. 3 См.: Погудина М.В. Сравнительный метод в исследовании взаимодействия международного права и национального уголовного законодательства: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Казань, 1994. — С. 45, 8-15. 178 щие конституционные нормы и нормы международного права выступают материалом, идейной основой формулирования на их базе уголовно-правовых норм, опосредованно определяют их содержание. Одной из проблем, возникающих в связи с анализом социальных источников уголовного права, является определение статуса нормативных правовых актов, к которым отсылают бланкетные нормы уголовного закона. Существуют следующие основные подходы к понятию бланкетных норм. Н.И. Пикуров в качестве бланкетной рассматривает диспозицию, которая отсылает для уточнения, конкретизации (детализации) признаков состава преступления к правилам других отраслей права в силу недостаточности информации, содержащейся в уголовном законе1. По мнению Л.Д. Гаухмана, бланкетными следует считать нормы права, диспозиции норм права или признаки, конкретное содержание которых раскрывается в законе, относящемся к другой отрасли права, и (или) ином нормативном правовом акте2. Не вдаваясь в дискуссию о том, какие элементы следует именовать бланкетными, мы делаем вывод о том, что бланкетная норма и правовое явление, к которому она адресует, самостоятельны по своей природе. При этом следует отметить, что бланкетные нормы отсылают к широкому кругу явлений, в том числе к Конституции РФ, общепризнанным принципам и нормам международного права, международным договорам, закону иностранного государства, уголовно-исполнительному законодательству, иным нормативным актам и т.д. 3 В письме ГТК РФ от 17 июля 2002 г. № 17-12/28527 "О разъяснении отдельных терминов в части 2 статьи 188 и статьи 189 УК РФ" отмечается, что термины, содержащиеся в ст.ст. 188, 189 УК РФ, определены в ряде федеральных законов, указов Президента РФ, постановлений Правительства РФ, а также на основании нормативных актов уполномоченных федеральных органов государственной власти4. Таким образом, круг указанных актов достаточно широк. 1 См.: Пикуров Н.И. Теоретические проблемы межотраслевых связей уголовного права: Дис… д-ра юрид. наук. — Волгоград, 1998. — С. 218-219, 228. 2 См.: Гаухман Л.Д. Указ. соч. — С. 237. 3 Там же. — С. 239-243. 4 См.: Еженедельный бюллетень законодательных и ведомственных актов. — 2002. — № 35. 179 При всех минусах бланкетных норм их существование вполне обоснованно. Т.В. Кленова справедливо полагает, что бланкетные диспозиции необходимы и целесообразны, их использование отвечает интересам стабильности уголовного закона1. Бланкетные диспозиции являются неотъемлемым элементом отдельных уголовно-правовых норм, что вытекает из охранительного характера функций уголовного права2. Для установления значения актов, к которым отсылают бланкетные диспозиции, следует определить функцию указанных элементов нормы права, заключающуюся в описании состава преступления при помощи ссылки на положения иных отраслей права3. Бланкетная диспозиция, согласно правилам юридической техники, используется для того, чтобы не загромождать текст нормативного правового акта положениями, содержащимися в иных нормативных правовых актах. То есть бланкетный способ является одним из способов изложения элементов юридической нормы, который позволяет устранить ненужные повторения и обеспечить стабильность правового регулирования4. В результате использования такого способа уголовно-правовая норма в большинстве случаев наполняется реальным содержанием "как за счет признаков, описанных в уголовном законе, так и за счет признаков, фигурирующих за его пределами, в нормах других отраслей права"5. В научной литературе была высказана точка зрения, согласно которой многие уголовно-правовые нормы включают нормы иных отраслей права, а в содержание бланкетных диспозиций уголовного закона входят нормы иных отраслей права. А.В. Наумов полагает, что "нормы других отраслей права, помещенные в оболочку уголовного закона, превращаются в… уголовно-правовую «ма1 См.: Кленова Т.В. Принципы уголовного права и принципы кодификации в уголовном праве // Гос-во и право. — 2004. — № 1. — С. 59. 2 См.: Комментарий к постановлениям Конституционного Суда Российской Федерации / Отв. ред. Б.С. Эбзеев: В 2-х т. — М.: Юристъ, 2001. — Т. 2. — С. 80; Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 170; Кропачев Н.М. Указ. соч. — С. 214. 3 См.: Пикуров Н.И. Указ. соч. — С. 219; Галкин В.М. Соотношение норм уголовного права с нормами других отраслей права // Проблемы совершенствования советского законодательства. — М., 1977. — Труды 8.— С. 108. 4 См.: Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т. — Т. II. — С. 283-284. 5 Галкин В.М. Соотношение норм уголовного права с нормами других отраслей права // Проблемы совершенствования советского законодательства. — Труды 8. — С. 107. 180 терию»". По его мнению, в содержание бланкетных диспозиций уголовноправовых норм входят нормы государственного, административного, трудового и иных отраслей права1. Акты, к которым отсылают бланкетные диспозиции уголовно-правовых норм, А.В. Наумов предлагает включить в систему источников уголовного права2. Данный автор считает, что особенностью техники уголовного закона является включение в содержание уголовно-правовой нормы норм других отраслей права в случае применения бланкетных диспозиций в УК РФ3. Сходной позиции придерживаются и другие авторы4. Однако есть основания с этим не согласиться. Положения нормативных правовых актов, к которым отсылает бланкетная диспозиция уголовного закона, безусловно, используются в уголовно-правовом регулировании. В ходе проведенного анализа федеральных законов и законопроектов, предусматривающих внесение изменений и дополнений в УК РФ, нами было установлено, что обоснованием их принятия являлась необходимость приведения УК в соответствие положениям законодательных актов, регулирующих отношения, которые являются предметом уголовно-правовой охраны (из числа проанализированных нами: 25,9% федеральных законов, 23,7% законопроектов). Все это говорит о высокой степени межотраслевой взаимосвязанности УК и законодательных актов иной отраслевой принадлежности. Вместе с тем функции указанных нормативных правовых актов, их значение и соотношение с уголовным законодательством представляются нам несколько иными. При рассмотрении проблемы бланкетных диспозиций необходимо определиться с отраслевой принадлежностью нормативных правовых актов, к которым они отсылают. Например, бланкетная диспозиция содержится в ст. 143 УК РФ, которая адресует нас к нормативному правовому акту, содержащему правила охраны труда. Указанный нормативный правовой акт, безусловно, входит в со1 См.: Наумов А.В. Источники уголовного права. — С. 17. Там же. — С. 18. 3 См.: Наумов А.В. Нормы других отраслей права как источник уголовного права // Законность. — 2002. — № 7. — С. 38. 4 См.: Пикуров Н.И. Указ. соч. — С. 11-12; Уголовный закон. Преступление. Уголовная ответственность / Отв. ред. И.Я. Козаченко. — Екатеринбург, 1991. — С. 56; Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 169; Коняхин В.П. Источники уголовно-правовых норм Общей части // Правоведение. — 1988. — № 1. — С. 41. 2 181 став законодательства о труде, а нормы права, содержащиеся в этом акте, относятся к отрасли трудового права. В связи с этим данный нормативный правовой акт не может содержать уголовно-правовые нормы и непосредственно регулировать уголовно-правовые отношения. Одна и та же норма права не может относиться к нескольким отраслям права, если только одна из них не является комплексной отраслью. Это следует из тезиса о наличии у каждой отрасли права самостоятельных предмета и метода правового регулирования. Мы не поддерживаем приведенную выше позицию, предполагающую изменение отраслевой принадлежности норм, ссылки на которые есть в бланкетных диспозициях. Эти выводы не соответствуют общей теории права, которой неизвестна подобная концепция, по сути, отрицающая отраслевое деление права, а в итоге — существование уголовного права как отрасли права. Признание такой позиции означало бы, что уголовное право включает в себя все те нормы, которые им охраняются. При этом утрачивает значение самостоятельный статус этих охраняемых норм, не берутся в расчет реализуемые ими функции, заключающиеся в регулировании не уголовно-правовых, а совершенно иных отношений. Есть основания присоединиться к авторам, полагающим, что не следует рассматривать в качестве источников уголовного права подзаконные акты, к которым приходится обращаться при рассмотрении вопроса о виновности лиц; в противном случае такими источниками стали бы почти все акты органов государственной власти, поскольку уголовное право охраняет существующий правопорядок в целом1. Следует также согласиться с мнением И.И. Солодкина, считающего, что нормативные акты, к которым адресуют бланкетные диспозиции уголовного закона, не есть источники уголовного права, поскольку они сами по себе не содержат уголовно-правовых норм2. То, к чему адресует диспозиция уголовного закона, также есть его составная часть, но только в техническом смысле. Уголовный закон просто использует текст иного нормативного правового акта при формулировании диспозиции, текст, но не саму норму, которая при этом не включается в уголовно-правовую 1 2 См.: Шляпочников А.С. Указ. соч. — С. 24. См.: Курс советского уголовного права: (Часть Общая).— Л.: ЛГУ, 1968. — Т. 1. — С. 48-49. 182 норму. При формулировании бланкетной диспозиции уголовно-правовой нормы происходит именно учет текста, содержания соответствующих нормативных правовых актов, к которым отсылает данная диспозиция1. Таким образом, акты, к которым отсылают бланкетные диспозиции, "можно не рассматривать как самостоятельные источники уголовного права"2. Они являются разновидностью социальных источников уголовного права. Тезис о том, что акты, к которым отсылают бланкетные диспозиции уголовно-правовых норм, являются источниками уголовного права, не нашел поддержки и среди опрошенных нами при анкетировании. Так, мнение о том, что подобные акты являются источниками уголовного права, поскольку устанавливают противоправность деяния, определяют содержание уголовно-правовых норм и включаются в них, поддержали 10,0% работников государственной власти Омской области, 12,5% судей и 7,5% научных работников. С выводом о том, что акты, к которым отсылают бланкетные диспозиции, являются источниками уголовного права, поскольку они используются в уголовном судопроизводстве, согласились 5,0% работников органов государственной власти Омской области, 12,5% судей, а научные работники не поддерживают этого мнения (0,0%). Опрошенные в основном поддержали мнение о том, что акты, к которым отсылают бланкетные диспозиции уголовно-правовых норм, являются источниками не уголовного права, а других отраслей права, а их текст используется для определения содержания (описания) диспозиции данных норм. Здесь процент работников органов государственной власти Омской области составил 67,5, судей — 60,0, научных работников — 72,5. Между тем это не означает, что указанные нормативные правовые акты не имеют значения в уголовно-правовом регулировании. Бланкетные нормы уголовного закона отсылают нас к иным нормативным правовым актам, которые влияют на уголовно-правовую характеристику деяния. Поэтому вполне обоснованно говорить о том, что данные акты используются в регулировании уголовно-правовых отношений, хотя и не включаются в уголовное законодательство. 1 2 См.: Пикуров Н.И. Указ. соч. — С. 145. Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 256. 183 Не случайно в своем определении от 20 ноября 2003 г. № 431-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Чавкина Сергея Николаевича на нарушение его конституционных прав статьей 171 Уголовного кодекса Российской Федерации" Конституционный Суд РФ отметил, что федеральный законодатель, "предусматривая в уголовном законе ответственность за те или иные посягательства на общественные отношения, урегулированные другими отраслями права, в значительной мере основывается на положениях, содержащихся в соответствующих правовых нормах" 1. Поэтому органы предварительного расследования и суды общей юрисдикции при определении в ходе производства по конкретному уголовному делу содержания предусмотренных ст. 171 УК РФ понятий обязаны исходить также из предписаний законов, регламентирующих предпринимательскую деятельность, в том числе ГК РФ и Федерального закона "О лицензировании отдельных видов деятельности". Следует констатировать, что при изменении содержания нормативного правового акта, к которому отсылает бланкетная диспозиция уголовно-правовой нормы, меняются содержание состава преступления, критерии оценки общественной опасности деяния. Поэтому прав Н.И. Пикуров в том, что следует подкорректировать правила действия уголовного закона во времени и пространстве, поскольку их необходимо согласовать с порядком действия нормативных актов, с которыми связаны соответствующие уголовно-правовые нормы2. Такие выводы следуют и из практики Конституционного Суда РФ. В определении Конституционного Суда РФ от 10 июля 2003 г. № 270-О "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Курганского городского суда Курганской области о проверке конституционности части первой статьи 3, статьи 10 Уголовного кодекса Российской Федерации и пункта 13 статьи 397 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" отмечается, что положения ч. 3 ст. 3, ст. 10 УК РФ, п. 13 ст. 397 УПК РФ "при том, что в силу специфики предметов правового регулирования они непосредственно закрепляют правовые последствия принятия именно уголовного закона, устраняющего или смягчающего уголовную от1 2 Документ опубликован не был, размещен в справочной правовой системе "Гарант". См.: Пикуров Н.И. Указ. соч. — С. 14. 184 ветственность, не исключают возможность придания обратной силы законам иной отраслевой принадлежности в той мере, в какой этими законами ограничивается сфера уголовно-правового регулирования"1. При этом Конституционный Суд РФ сослался на положения ч. 2 ст. 14 УК РФ и указал, что "декриминализация тех или иных деяний может осуществляться не только путем внесения соответствующих изменений в уголовное законодательство, но и путем отмены нормативных предписаний иной отраслевой принадлежности, к которым отсылали бланкетные нормы уголовного закона, либо ограничения объема уголовноправового регулирования в результате законодательного признания какого-либо деяния не представляющим общественной опасности, свойственной именно преступлениям, и влекущим на данном основании административную или иную более мягкую ответственность". На основании изложенного необходимым представляется совершенствование ст. 10 УК РФ, которая не предусматривает возможность применения обратной силы уголовного закона при внесении изменений, дополнений либо признании утратившими силу вышеназванных вспомогательных нормативных правовых актов. Поэтому мы предлагаем дополнить ст. 10 УК РФ частью третьей, изложив ее в следующей редакции: "3. Уголовный закон имеет обратную силу также в том случае, если вносятся изменения или дополнения в нормативные правовые акты, ссылки на которые содержатся в уголовном законе при определении преступности деяния, либо данные акты признаются утратившими силу". Одним из социальных источников уголовного права РФ выступают нормы иностранного права, которые: 1) заимствуются, выступают идейным источником норм уголовного права РФ; 2) применяются в регулировании уголовноправовых отношений в РФ. Факт использования зарубежного опыта в сфере правотворчества является общепризнанным. Не исключение и уголовное право. Источниками уголовного права, исходя из происхождения уголовно-правовых норм, являются заимство- 1 Документ опубликован не был, размещен в справочной правовой системе "Гарант". 185 ванные нормы зарубежного уголовного законодательства 1. Данный тезис не вызывает особых теоретических разногласий. Наше мнение о том, что иностранное право применяется при регулировании уголовно-правовых отношений в Российской Федерации, основано, прежде всего, на положениях ч. 1 ст. 12 УК РФ, согласно которой граждане РФ и постоянно проживающие в РФ лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов России, подлежат уголовной ответственности по УК РФ, если: 1) совершенное ими деяние признано преступлением в государстве, на территории которого оно было совершено; 2) эти лица не были осуждены в иностранном государстве. При осуждении указанных лиц наказание не может превышать верхнего предела санкции, предусмотренной законом иностранного государства, на территории которого было совершено преступление. По мнению ученых, исходя из ч. 1 ст. 12 УК РФ: 1) возможность привлечения граждан к ответственности ставится в зависимость от состояния иностранного уголовного закона; 2) потребуется сопоставительный анализ уголовного законодательства России и соответствующих государств; 3) создается возможность применения иностранного законодательства2. При применении иностранного права в соответствии со ст. 12 УК РФ реализуется общепризнанный принцип двойной криминальности, согласно которому уголовное преследование может осуществляться за совершение преступлений за рубежом в случае признания их таковыми в государстве, являющемся местом совершения преступления. Необходимо отметить, что принцип двойной криминальности реализуется не только в УК РФ, но и в ряде других федеральных законов3. Подобное признание принципа двойной криминальности в ч. 1 1 См.: Наумов А.В. Источники уголовного права. — С. 4. См.: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 201; Бойцов А.И. Действие уголовного закона во времени и в пространстве. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1995. — С. 140; Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 255-256. 3 См, напр.: подпункт 58 ст. 2 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 24. — Ст. 2253; 2003. — № 27. — Ст. 2711; статьи 7, 9, 18 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 30. — Ст. 3032; 2003. — № 27. — Ст. 2700; 2004. — № 35. — Ст. 3607; пункт "е" ст. 16 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 62-ФЗ "О гражданстве Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 22. — Ст. 2031; 2003. — № 46 (ч.2). — Ст. 4447. 2 186 ст. 12 УК РФ отражает зарубежный опыт, а также учитывает традиции русского уголовного права1. Указанные положения уголовного закона в отдельных случаях оцениваются учеными негативно. Так, Т.В. Кленова полагает, что норма, содержащаяся в ч. 1 ст. 12 УК РФ, является противоположной по содержанию нормам, предусмотренным в ст.ст. 3, 8 УК РФ. В связи с этим "основанием уголовной ответственности в подобных условиях, вопреки легальному определению содержания принципа законности, признается наличие состава преступления, предусмотренного как отечественным, так и зарубежным уголовным законом"2. Существует точка зрения, согласно которой положения ч. 1 ст. 12 УК РФ не соответствуют ст.ст. 14 и 60 УК РФ. При этом ссылки в ст. 12 УК РФ на закон иностранного государства расцениваются как "искусственное ограничение государственного суверенитета Российской Федерации", которое возможно только в соответствии с международным договором РФ3. Указанная точка зрения представляется не в полной мере обоснованной. Анализируемое положение ст. 12 УК РФ относится к персональному принципу действия уголовного закона в пространстве. И.И. Лукашук и А.В. Наумов справедливо отмечают: "Общее правило состоит в том, что государство осуществляет полную юрисдикцию в пределах своей территории и ограниченную… также в отношении своих граждан и организаций за рубежом"4. Уголовная юрисдикция, основанная на персональном принципе, носит ограниченный характер и является лишь предписывающей, в связи с чем территориальный принцип имеет верховенство по сравнению с персональным принципом. Верховенство территориального принципа признают и другие ученые, которые при этом ссылаются на общепринятые в международном сообществе правовые принципы5. 1 См.: Бойцов А.И. Указ. соч. — С. 134-135; Таганцев Н.С. Указ. соч. — С. 279-281; Спасович В. Учебник уголовного права. — СПб., 1863. — Т. 1. — Вып. 2. — С. 332. 2 Кленова Т.В. Указ. соч. — С. 55. 3 См.: Медведев А.М. Действие уголовного закона в пространстве // Журнал российского права. — 1997. — № 9. — С. 91. 4 Лукашук И.И., Наумов А.В. Указ. соч. — С. 39. 5 См.: Зюбанов Ю.А. Действие уголовного закона в пространстве: (Опыт сравнительного анализа уголовного законодательства стран СНГ): Дис… канд. юрид. наук. — М., 2001. — С. 119-123, 125; Мельников М.Г. Действие уголовного закона во времени и пространстве: Дис… канд. юрид. наук. — Рязань, 1999. — С. 135. 187 Закон места совершения преступления применяется в силу принципа представительной (заменяющей) компетенции, который означает, что государство применяет свой уголовный закон в отношении преступлений, совершенных за его пределами, при учете их наказуемости по закону места совершения преступления и по закону государства, в котором находится виновный1. В связи с вышеизложенным нет сомнений в том, что ч. 1 ст. 12 УК РФ допускает применение иностранного права при регулировании уголовно-правовых отношений в РФ. Кроме того, необходимость применения иностранного права вытекает из норм международного права. Указанные нормы содержат многочисленные отсылки к национальному законодательству государств, устанавливают порядок его применения. Речь идет в основном об отношениях, связанных с выдачей лиц, совершивших преступления, которые включаются в предмет уголовного права и регулируются также УК РФ. Например, Федеральным законом от 25 октября 1999 г. № 190-ФЗ ратифицированы Европейская конвенция о выдаче 1957 г., а также Дополнительный протокол и Второй дополнительный протокол к ней 2. Согласно ст. 2 данной Конвенции выдача лиц осуществляется в отношении преступлений, наказуемых в соответствии с законодательством запрашивающей Стороны и запрашиваемой Стороны лишением свободы или в соответствии с постановлением об аресте на максимальный срок, по крайней мере, в один год или более серьезным наказанием. Статьей 11 Конвенции предусматривается, что, если преступление, в связи с которым запрашивается выдача, наказуемо смертной казнью в соответствии с законом запрашивающей Стороны и если в отношении такого преступления смертная казнь не предусматривается законом запрашиваемой Стороны или обычно не приводится в исполнение, в выдаче может быть отказано, если запрашивающая Сторона не предоставит гарантий, которые запрашиваемая Сторона считает достаточным, о том, что смертный приговор не будет приведен в исполнение. 1 См.: Блум М.И. Действие советского уголовного закона в пространстве. — Рига, 1974. — С. 62. См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1999. — № 43. — Ст. 5129. 2 188 Федеральным законом от 4 августа 1994 г. № 16-ФЗ ратифицирована Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. В Конвенции закрепляется положение о том, что выдача для привлечения к уголовной ответственности производится за такие деяния, которые по законам запрашивающей и запрашиваемой Договаривающихся Сторон являются наказуемыми и за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или более тяжкое наказание. Согласно ст. 76 Конвенции каждая из Договаривающихся Сторон при расследовании преступлений и рассмотрении уголовных дел судами учитывает предусмотренные законодательством Договаривающихся Сторон смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства независимо от того, на территории какой Договаривающейся Стороны они возникли1. Налицо закрепленная в международно-правовом акте обязанность отечественных правоприменительных органов, участвующих в выдаче лиц, совершивших преступление, оказании правовой помощи по уголовным делам, применять нормы иностранного уголовного права, определяя материальное основание возможности выдачи указанных лиц, а также осуществления их уголовного преследования. В данном случае реализуется интерюрисдикционный принцип (принцип международного сотрудничества в уголовно-правовой сфере) действия уголовного законодательства, который можно охарактеризовать как применение уголовного законодательства РФ с учетом положений иностранного уголовного права, определяющих порядок применения уголовного законодательства РФ как материального основания международного сотрудничества в уголовно-правовой сфере, включающего в себя определение отдельных оснований и масштабов уголовного преследования и наказания, либо выдачи лиц, совершивших преступление, которое подпадает под юрисдикцию России и соответствующего иностранного государства. 1 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1994. — № 15. — Ст. 1684. 189 Применение иностранного права на территории государства допускается и в общей теории права1. Так, отстаивая идею гетерогенности права, Ж. Карбонье отмечает, что на одном и том же социальном пространстве могут сосуществовать несколько правовых систем2. При этом подобное применение норм иностранного права не означает, что происходит включение норм иностранного права во внутреннее, национальное право3. Иностранное право не может рассматриваться как источник норм уголовного права РФ в силу иной "национальности" указанных норм. Но это не мешает возможности применения иностранного права при регулировании уголовноправовых отношений в РФ. Для констатации наличия таковой нет необходимости устанавливать "национальность" нормы. В истории нередки примеры, когда в одном государстве применялись законодательные акты другого государства. Так, до 1894 г. в Финляндии, которая была частью России, действовало Шведское уложение 1734 г. В Бельгии после ее отделения от Франции продолжал действовать УК Франции 1810 г.4 В США после обретения государством самостоятельности сохранило свое действие общее английское право5. Ученые отмечают, что иностранное право как в России, так и в других государствах часто являлось элементом действующего права соответствующего государства, непосредственно применялось на его территории в отношении своих граждан6. Все это убедительно доказывает тот простой факт, что национальная принадлежность норм права вовсе не служит препятствием для применения соответствующих норм вне рамок данного национального правопорядка. Иностранное уголовное право применяется в России, так как оно обеспечивает возможность реализации отечественного уголовного законодательства, принципа неотвратимости уголовного наказания. Его применение обосновывает принцип невыдачи граждан России при совершении ими преступлений на территории ино1 См., напр.: Мюллерсон Р.А. О соотношении международного публичного, международного частного и национального права // Сов. гос-во и право. — 1982. — № 2. — С. 81. 2 См.: Карбонье Ж. Юридическая социология. —М.: Прогресс, 1986. — С. 179. 3 См.: Мюллерсон Р.А. Указ. соч. — С. 83. 4 См.: Таганцев Н.С. Указ. соч. — С. 216, 224. 5 См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. — С. 272. 6 См.: Трунцевский Ю.В. Указ. соч. — С. 38. 190 странного государства. Как справедливо заметил А.Н. Игнатов, обязательность применения иностранного уголовного права вытекает из необходимости соблюдения положений ч. 1 ст. 50 Конституции РФ, согласно которой никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление. В связи с этим обоснованным является и вывод данного автора, который считает, что "российский суд должен учитывать иностранное уголовное законодательство"1. Мы полностью согласны с его мнением, только уточним, что суд, а также иные субъекты, осуществляющие применение ч. 1 ст. 12 УК РФ, должны не просто учитывать иностранное уголовное право, а применять его нормы2. Рассматривая возможность привлечения лица к уголовной ответственности по УК РФ за совершение преступления за рубежом, правоприменитель должен, прежде всего, установить, является ли преступлением указанное деяние именно по уголовному праву зарубежного государства. Установление данного обстоятельства предполагает некий познавательный процесс, который, по сути, включается в понятие квалификации преступлений. Правоприменитель должен определить, какую норму зарубежного уголовного права нарушило лицо и подлежит ли оно уголовной ответственности согласно нормам данного права. При этом должны учитываться соответствующие уголовно-правовые нормы зарубежного государства, подлежащие применению в указанном случае. Следует установить, есть ли обстоятельства, исключающие преступность деяния, либо освобождающие от уголовной ответственности и т.д. Как мы видим, применение иностранного права в соответствии с ч. 1 ст. 12 УК РФ неизбежно оказывает влияние на содержание норм уголовного права РФ. Поэтому нет сомнений в том, что в данном случае иностранное право выступает социальным источником уголовного права РФ. 1 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. — С. 21-22. 2 Необходимо отметить в качестве сравнения, что иностранное право все больше находит признание в других отраслях отечественного права. Все чаще судьи обращаются к иностранному праву в гражданском и арбитражном судопроизводстве, применяют его. В части 3 Гражданского кодекса РФ помещен раздел VI "Международное частное право", посвященный проблемам применения иностранного права к гражданско-правовым отношениям в России. См.: Жуйков В. Указ. соч. — С. 27; Фаткудинов З., Арсланов К. Применение судами иностранного права в гражданском и арбитражном процессе // Российская юстиция. — 2002. — № 4. — С. 26-28. 191 Признание иностранного права социальным источником уголовного права РФ учитывает и зарубежный опыт по указанной проблеме. Например, в Германии при применении УК ФРГ к деяниям, совершенным за пределами ФРГ, основания оправдания лица либо установления его виновности по иностранному праву могут учитываться, если они улучшают положение лица, не противоречат общепризнанным принципам права. В связи с этим разграничивается действие немецкого уголовного права без учета либо с учетом права места совершения преступления. Ко второй категории относятся деяния, совершенные за границей против немецкого гражданина либо совершенные немецким гражданином, а также совершенные иностранным гражданином, если он не был выдан 1. Иностранное уголовное право может быть представлено в виде соответствующих источников, таких как законодательство, судебный прецедент, обычай и т.д., которые признаются в конкретном государстве. В соответствии с видом правовой системы и ее отнесением к определенной правовой семье следует выделить такие источники зарубежного уголовного права: 1) нормативный правовой акт; 2) судебный прецедент; 3) обычай; 4) договор; 5) доктрина. Нормативный правовой акт является ведущим источником уголовного права в странах, относящихся к романо-германской правовой семье. В соответствующих правовых системах существуют, как правило, кодифицированные акты (УК), которые аккумулируют большинство уголовно-правовых норм. К таким странам относятся, например, Германия, Франция. Тем не менее акт кодификации не охватывает все уголовно-правовые нормы. В континентальном праве отдельные уголовно-правовые нормы встречаются в конституционных актах, которые определяют общий смысл уголовной политики, устанавливают принципы уголовно-правового регулирования, а также наиболее важные правила привлечения к уголовной ответственности высших должностных лиц2. 1 См.: Wessels J., Beulke W. Op. cit. — S. 15; Жалинский А., Рерихт А. Введение в немецкое право. — М.: Спарк, 2001. — С. 589-590. 2 См. также: Уголовное право зарубежных государств / Под ред. И.Д. Козочкина. — М., 2001; Конституции зарубежных государств: Учебное пособие. — М.: БЕК, 1996. — С. 123; Конституционное (государственное) право зарубежных стран: Учебник: В 4-х т. / Отв. ред. Б.А. Страшун. — М.: БЕК, 1995. — Т. 1 и 2. — С. 138-139. 192 В странах англосаксонской правовой семьи законы (статуты) касаются определенных институтов уголовного права, устанавливают уголовную ответственность в основном за конкретные преступления, применяются через систему судебных прецедентов. При этом статуты и судебные прецеденты вполне мирно уживаются друг с другом, являются органическим целым1. Отдельные уголовно-правовые нормы содержатся в уголовно-процессуальном законодательстве Англии, а также в актах иной отраслевой принадлежности. В последнее время роль статутов в Англии возрастает2. Источниками уголовного законодательства США являются Конституция США, акты Конгресса США, в том числе Свод законов США, который включает основную массу норм уголовного права, конституции штатов, уголовные законы и подзаконные акты штатов3. Во Франции к источникам уголовного права относятся УК 1994 г., УПК 1958 г., Кодекс военной юстиции 1966 г., предусматривающий уголовную ответственность за совершение воинских преступлений, Трудовой, Дорожный, Градостроительный кодексы, закон о коммерческих обществах, закон об азартных играх и др.4 В Германии уголовное право кодифицировано также не полностью. В УК ФРГ содержатся только основные уголовно-правовые нормы, многочисленные составы преступлений изложены в дополнительных законах 5. При этом уголовное право делится на собственно уголовное право (Strafrecht) и дополнительное уголовное право (Nebenstrafrecht). О. Харро отмечает, что под уголовным правом понимается сумма образующих уголовное право норм, которые относятся к сердцевине (основной части) уголовного права и находятся в УК ФРГ, а также норм дополнительного уголовного права, которые не обладают основополагающим значением и по законодательно-техническим причинам включены в Конституцию ФРГ, Закон о суде молодежи, Закон о хозяйственном уголовном 1 См. об этом, напр.: Трикоз Е.Н. Формирование системы источников уголовного права Австралии в XIX-начале XX вв. // Журнал российского права. — 2003. — № 7. — С. 159-161. 2 См.: Уголовное право зарубежных государств / Под ред. И.Д. Козочкина. — С. 11-13. 3 Там же. — С. 108-111. 4 Там же. — С. 258-259. 5 См.: Joeckc W. Op. cit. — S. 1. 193 праве, в налоговое уголовное право, Закон о дорожном движении, Закон о военных преступлениях1. Кроме того, к источникам уголовного права Германии относится также уголовное законодательство земель. Закон не является единственным нормативным правовым актом, регулирующим уголовно-правовые отношения. Например, во Франции, Германии, США предусматривается регулирование уголовно-правовых отношений подзаконными нормативными правовыми актами2. Судебный прецедент распространен как источник уголовного права, прежде всего, в странах, которые принадлежат англосаксонской правовой семье. При этом признается тот факт, что, "осуществляя толкование законодательства, восполняя его пробелы, исправляя другие недостатки, федеральные суды по существу занимаются правотворчеством". Как отмечает Э. Уоррен относительно актов Верховного Суда США, "никто не может оставаться честным, утверждая, что суд не создает права", поскольку это "существо" его работы3. Вопрос об отнесении к источникам уголовного права судебных прецедентов по-разному решается в странах романо-германской правовой семьи4. Например, в Германии указанный источник права воспринимается неоднозначно. Есть мнение, что в Германии большую часть именно фактически действующего права можно найти в судебных решениях5. В немецкой правовой науке признается, что изменение судебной практики высших судебных инстанций ведет к изменению судебной практики в целом, что может рассматриваться фактически для заинтересованных лиц как изменение закона. При этом такое изменение не рассматривается как влекущее применение обратной силы уголовного закона относительно судебной практики6. Международный договор является источником уголовного права многих цивилизованных стран. Так, в соответствии с Конституцией Франции междуна1 См.: Harro O. Op. cit. — S. 1. См.: Уголовное право зарубежных государств / Под ред. И.Д. Козочкина. — С. 116, 260-261. 3 Там же. — С. 117-118. 4 См.: Юридическая энциклопедия / Отв. ред. Б.Н. Топорнин. — М.: Юристъ, 2001. — С. 410; Спектор Е.И. Указ. соч. — С. 90-93; Богдановская И.Ю. Судебный прецедент — источник права? // Госво и право. — 2002. — № 12. — С. 9. 5 См.: Жалинский А., Рерихт А. Указ. соч. — С. 64. 6 См.: Harro O. Op. cit. — S. 20. 2 194 родные договоры являются частью правовой системы Франции и пользуются приоритетом перед национальным законодательством1. А.Г. Кибальник отмечает, что отдельные уголовные законы стран континентальной правовой семьи предусматривают отсылку к нормам международного права, в связи с чем международно-правовые акты могут рассматриваться как непосредственные источники уголовного права данных стран. Существует практика непосредственного применения уголовно-правовых норм международного права без специального указания об этом в национальном законе. Напротив, в странах общего права нормы международного права могут являться источниками уголовного права только в случае их инкорпорации в национальное уголовное законодательство2. По словам К. Кенни, "хотя иногда говорится, что "международное право есть часть законов Англии", однако это истинно только в том широком историческом смысле, в каком то же самое может быть сказано относительно христианского учения"3. Поэтому для реализации норм международного уголовного права в английском праве должна быть предусмотрена ответственность за совершение соответствующих преступлений. Таким образом, источники международного права признаются в качестве источников национального уголовного права зарубежных государств весьма неоднозначно, их применение в отдельных случаях опосредуется национальными нормами. Обычай также встречается в системе источников уголовного права в ряде стран. В основном это африканские страны, иные государства, относящиеся к семье традиционного права, в которых преобладает обычное право. Между тем обычное право до сих пор рассматривается как один из источников уголовного права развитых государств. В США на индейской территории в отношении индейцев применяются законы племени, которые можно отнести к обычным нормам. Данные нормы применяются, если индеец совершил преступление против индейца, а также если есть договор, по которому исключительная юрисдикция 1 См.: Уголовное право зарубежных государств / Под ред. И.Д. Козочкина. — С. 254-255. См.: Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — С. 241-246. 3 Кенни К. Основы уголовного права. — М., 1949. — С. 361. 2 195 по таким преступлениям принадлежит индейским племенам, и преступление не является тяжким1. Доктрина, т. е. общепризнанное мнение известных ученых, также рассматривается в качестве источника права. Так, в Англии выделяют научные работы, содержащие обязательные нормы, использующиеся как первичный источник общего права (Э. Кок, Блэкстон), и работы, пользующиеся уважением (К. Кенни, Кросс, Джонс) 2. Есть авторы, некоторым образом признающие значение науки в системе источников права и в Германии3. Системный метод исследования в праве позволяет говорить об объективном процессе унификации источников права, существующих в разных правовых системах. Это может привести к тому, что в России в качестве источников уголовного права будут признаваться те источники, которые уже давно применяются в зарубежном праве, в том числе судебный прецедент, подзаконный нормативный правовой акт. Таким образом, в качестве социальных источников уголовного права выступают источники права, содержащие: 1) нормы государственного права, а также нормы международного права, не включаемые в отрасль уголовного права; 2) нормы, к которым отсылают бланкетные диспозиции уголовно-правовых норм; 3) нормы иностранного права, которые: а) заимствуются, выступают идейным источником норм уголовного права РФ; б) применяются в регулировании уголовно-правовых отношений в РФ в соответствии с УК РФ. Изложенное выше позволяет сформулировать следующий вывод. Такие социальные источники уголовного права, как судебная практика, наука уголовного права, источники норм иных отраслей права России, международного и иностранного права, оказывают существенное влияние на формирование и реализацию норм уголовного права РФ. Этот факт свидетельствует о том, что проблематика социальных источников уголовного права является актуальной и нуждается в дальнейшей разработке. 1 См.: Уголовное право зарубежных государств / Под ред. И.Д. Козочкина. — С. 108, 119. Там же. — С. 10-11. 3 См.: Wessels J., Beulke W. Op. cit. — S. 13. 2 196 ЗАКЛЮЧЕНИЕ Результаты настоящего исследования источников уголовного права привели нас к следующим выводам. 1. Источник права как понятие предполагает единство его формального и содержательного аспектов. При всем многообразии подходов к понятию источника права под ним необходимо понимать: 1) в широком смысле слова — факторы, которые оказывают влияние на формирование и реализацию норм права (социальные источники права); 2) в узком смысле слова — явления, в которых содержатся нормы права. Указанная классификация вполне может быть использована и в уголовном праве при определении источников данной отрасли права. 2. Источниками норм уголовного права следует признавать явления правовой действительности, облеченные в определенную форму, признаваемые государством, содержащие уголовно-правовые нормы либо их элементы, регулирующие уголовно-правовые отношения в Российской Федерации и относящиеся к ее правовой системе. Таким образом, к вышеуказанным источникам не могут относиться акты, содержащие нормы права иной отраслевой принадлежности. 3. Вопреки сложившемуся мнению, УК РФ не является единственным источником норм уголовного права России. Источниками уголовного права РФ выступают Конституция РФ, источники, содержащие общепризнанные нормы и принципы международного права, ратифицированные международные договоры РФ, решения, принятые на референдуме РФ, уголовное законодательство РФ, отдельные акты иных отраслей законодательства РФ, в том числе законодательства РФ военного времени, решения Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ. 4. Источники норм уголовного права могут быть классифицированы следующим образом: 1) формальные источники уголовного права, к которым относится только УК РФ, соответствующий требуемой форме существования уголовно-правовых норм и содержащий данные нормы; 2) фактические источники уголовного права (иные источники уголовного права РФ, за исключением УК РФ), не соответствующие указанной выше форме, но все же содержащие уголовно-правовые нормы. 197 Указанная система источников уголовного права не противоречит отечественным традициям в сфере уголовного права, поскольку в России всегда признавался плюрализм источников уголовного права с разделением между ними функций по регулированию общественных отношений. 5. Принципами построения системы источников уголовного права выступают: 1) предметный принцип, в соответствии с которым в систему источников уголовного права могут включаться только те явления, которые содержат нормы, регулирующие общественные отношения в соответствии с предметом правового регулирования уголовного права, т. е. уголовно-правовые нормы; 2) иерархический принцип, предполагающий расположение источников уголовного права в системе в соответствии с иерархией содержащихся в них норм; 3) логический принцип, согласно которому источники уголовного права в системе располагаются по степени абстрактности содержащихся в них норм, начиная от более общих, абстрактных к менее абстрактным, казуистичным, исходя из общей логики построения системы права; 4) функциональный принцип, в соответствии с которым каждый источник в силу своей формы и специфического содержания в системе осуществляет определенную функцию. Система источников уголовного права с учетом принципов ее построения может быть представлена следующим образом: 1) Конституция РФ; 2) источники международного права, в том числе международные договоры РФ, источники, содержащие общепризнанные принципы и нормы международного права; 3) решения, принятые на референдуме Российской Федерации; 4) уголовное законодательство; 5) акты иных отраслей законодательства, в том числе отдельные федеральные законы, акты законодательства Российской Федерации военного времени; 198 6) решения Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ. 6. Конституция РФ относится к источникам уголовного права не ввиду наличия в ней положений, учитываемых при создании уголовно-правовых норм, выступающих материальной основой данных норм, а в связи с тем, что указанный нормативный правовой акт содержит отдельные уголовно-правовые нормы. 7. Источники международного права все же являются источниками российского права. Поэтому одним из источников уголовного права РФ следует признать источники международного права, к которым относятся общепризнанные принципы и нормы международного права, выраженные в соответствующей форме, ратифицированные международные договоры РФ. 8. Можно выделить две группы норм международного права, признаваемых в РФ и используемых в уголовно-правовом регулировании: 1) действующие непосредственно (содержатся в источниках норм уголовного права); 2) требующие для своей реализации издания нормативных правовых актов РФ (содержатся в социальных источниках уголовного права). Нормы международного права могут применяться непосредственно в уголовно-правовом регулировании в следующих случаях: 1) если это предусмотрено в законодательном акте РФ; 2) если закон РФ противоречит нормам международного права либо не содержит соответствующей нормы. 9. Необходимо пересмотреть подход к определению понятия уголовного законодательства, которое не исчерпывается УК РФ 1996 г. В состав данной отрасли законодательства в настоящее время следует включать: 1) УК РФ 1996 г., в том числе его редакции, содержащие исключенные или измененные положения, которые применяются в отношении общественно опасных деяний, совершенных во время их действия; 2) уголовные законы, которые вносят изменения и дополнения в УК РФ 1996 г. и обладают обратной силой; 3) УК РСФСР 1960 г., иные нормативные правовые акты, которые применяются в отношении общественно опасных деяний, совершенных до принятия УК РФ 1996 г.; 199 4) Федеральный закон от 13 июня 1996 г. № 64-ФЗ "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации"; 5) постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации об объявлении амнистии; 6) постановления Правительства РФ, принятые в целях реализации положений ст.ст. 228, 2281, 229, 231, 260 УК РФ. 10. Следует различать две группы федеральных законов и иных нормативных правовых актов, которые содержат уголовно-правовые нормы: 1) дублирующие УК РФ; 2) развивающие положения УК РФ. Первая разновидность нормативных актов включает положения, которые по своей природе вторичны по отношению к соответствующим нормам УК РФ, не могут применяться самостоятельно, как и любые подобные дублирующие нормы. Нормативные правовые акты, которые развивают положения УК РФ, являются источниками норм уголовного права и могут применяться самостоятельно. 11. Акты Конституционного Суда РФ выступают источниками уголовного права. Конституционный Суд РФ создает уголовно-правовые нормы в процессе позитивного и негативного правотворческого процесса. 12. Обоснованным является отнесение постановлений Пленума Верховного Суда РФ к источникам уголовного права в силу их общеобязательности и нормативности. 13. Под социальными источниками уголовного права необходимо понимать факторы, влияющие на возникновение уголовно-правовых норм, определяющие их содержание как в момент создания (правотворчества), так и в момент реализации указанных норм. 14. Социальные источники уголовного права могут быть классифицированы следующим образом: 1) объективные источники (общественные отношения в конкретных сферах; нормы иных (помимо уголовного права) социальных регуляторов (религиозные, моральные, политические и иные); положения, выработанные правоприменительной (в том числе судебной) практикой; наука уголовного права и др.); 2) субъективные источники (сознание, подсознание, иные 200 психические явления, влияющие на процесс формирования и реализации норм уголовного права). 15. Роль социальных источников уголовного права многообразна. Указанные источники оказывают определяющее влияние на процесс создания норм уголовного права, на процесс правоприменения, поскольку именно они формируют представление субъекта о содержании применяемой им уголовноправовой нормы. Значение социальных источников уголовного права является решающим, когда речь идет о применении норм уголовного права в пределах судебного усмотрения, в том числе о применении оценочных уголовноправовых понятий. 16. Есть основания рассмотреть вопрос о целесообразности признания судебного прецедента источником уголовного права. Это необходимо в целях реализации принципа равенства граждан перед уголовным законом, ограничения судебного усмотрения, удовлетворения потребностей практики, использования потенциала казуистического способа регулирования уголовно-правовых отношений. 201 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 1. Нормативные правовые акты и иные официальные документы 1. Конституция Российской Федерации. — М.: Юрид. лит., 1993. 2. Конвенция Организации Объединенных Наций по морскому праву // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1997. — № 48. — Ст. 5493. 3. Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступни- кам и преступлениям против человечества // Ведомости Верховного Совета СССР. — 1971. — № 2. — Ст. 18. 4. Статут Международного Суда ООН // Сборник действующих дого- воров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами.— М., 1956. — Вып. XII. 5. Устав Международного Военного Трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. — М., 1955. — Вып. XI. 6. Федеральный конституционный закон от 30 января 2002 г. № 1-ФКЗ "О военном положении" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 5. — Ст. 375. 7. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации // Собра- ние законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 52. — Ст. 4921; 2002. — № 22. — Ст. 2027; № 30. — Ст. 3020, 3029; № 44. — Ст. 4298; 2003. — № 27. — Ст. 2700, 2706; № 50. — Ст. 4847; 2004. — № 11. — Ст. 914; 2004. — № 27. — Ст. 2711. 8. Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации // Собра- ние законодательства Российской Федерации. — 1997. — № 2. — Ст. 198; 1998. — № 30. — Ст. 3613; 2001. — № 11. — Ст. 1002; 2003. — № 50. — Ст. 4847; 2004. — № 35. — Ст. 3607. 9. Уголовный кодекс Российской Федерации. — М.: Инфра-М, 2004. 202 10. Гражданский кодекс Российской Федерации // Собрание законода- тельства Российской Федерации. — 1994. — № 32. — Ст. 3301; 1996. — № 9. — Ст. 773; 2001. — № 49. — Ст. 4552; 2003. — № 52. — Ст. 5034. 11. Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 115–ФЗ "О правовом по- ложении иностранных граждан в Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 30. — Ст. 3032; 2003. — № 27. — Ст. 2700; 2004. — № 35. — Ст. 3607. 12. Федеральный закон от 12 июня 2002 г. № 67–ФЗ "Об основных га- рантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 24. — Ст. 2253; 2003. — № 27. — Ст. 2711. 13. Федеральный закон от 31 мая 2002 г. № 62–ФЗ "О гражданстве Рос- сийской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 22. — Ст. 2031; 2003. — № 46 (ч.2) . — Ст. 4447. 14. Федеральный закон от 7 августа 2001 г. № 115–ФЗ "О противодейст- вии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 33. — Ст. 3418; 2002. — № 30. — Ст. 3029; № 44. — Ст. 4296; 2004. — № 31. — Ст. 3224. 15. Федеральный закон от 25 октября 1999 г. № 190–ФЗ "О ратификации Европейской конвенции о выдаче, Дополнительного протокола и Второго дополнительного протокола к ней" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1999. — № 43. — Ст. 5129. 16. Федеральный закон от 24 июня 1999 г. № 120–ФЗ "Об основах сис- темы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. — № 26. — Ст. 3177; 2001. — № 3. — Ст. 216; 2003. — № 28. — Ст. 2880; 2004. — № 35. — Ст. 3607. 17. Федеральный закон от 31 июля 1998 г. № 155–ФЗ "О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1998. — № 31. — 203 Ст. 3833; 2003. — № 17. — Ст. 1556; № 27. — Ст. 2700; 2004. — № 35. — Ст. 3607. 18. Федеральный закон от 13 июня 1996 г. № 64–ФЗ "О введении в дей- ствие Уголовного кодекса Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1996. — № 25. — Ст. 2955; 1997. — № 1. — Ст. 2; 2002. — № 2. — Ст. 130; 2003. — № 50. — Ст. 4847. 19. Федеральный конституционный закон от 10 октября 1995 г. № 2-ФКЗ "О референдуме Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1995. — № 42. — Ст. 3921; 2004. — № 27. — Ст. 2710. 20. Федеральный закон от 15 июля 1995 г. № 101–ФЗ "О международ- ных договорах Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1995. — № 29. — Ст. 2757. 21. Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1994. — № 13. — Ст. 1447; 2004. — № 24. — Ст. 2334. 22. Федеральный закон от 4 августа 1994 г. № 16–ФЗ "О ратифицикации Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 года" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1994. — № 15. — Ст. 1684. 23. Федеральный закон от 1 июля 1994 г. № 10–ФЗ "О внесении измене- ний и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1994. — № 10. — Ст. 1109. 24. Закон Российской Федерации от 2 июля 1992 г. № 3185–1 "О психи- атрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. — 1992. — № 33. — Ст. 1913; Собрание законодательства Российской Федерации. — 1998. — № 30. — Ст. 3613; 2002. — № 30. — Ст. 3033; 2003. — № 2. — Ст. 167; 2004. — № 27. — Ст. 2711; 2004. — № 35. — Ст. 3607. 204 25. Основы уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 года // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР. — 1991. — № 30. — Ст. 862. 26. Постановление Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 г. № 2014–I "О ратификации Соглашения о создании Содружества Независимых Государств" // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. — 1991. — № 51. — Ст. 1798. 27. Указ Президента Российской Федерации от 28 декабря 2001 г. № 1500 "О комиссиях по вопросам помилования на территориях субъектов Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 53 (Ч. II). — Ст. 5149. 28. Указ Президента Российской Федерации от 16 мая 1996 г. № 724 "О поэтапном сокращении применения смертной казни в связи с вхождением России в Совет Европы" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1996. — № 21. — Ст. 2468. 29. Постановление Правительства Российской Федерации от 3 сентября 2004 г. № 454 "О запрещении культивирования на территории Российской Федерации растений, содержащих наркотические вещества" // Российская газета. — 2004. — № 194. — 7 сент. 30. Постановление Правительства Российской Федерации от 6 мая 2004 г. № 231 "Об утверждении размеров средних разовых доз наркотических средств и психотропных веществ для целей статей 228, 2281 и 229 Уголовного кодекса Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2004. — № 19 (Ч. II). — Ст. 1898. 31. Закон РСФСР от 8 июля 1981 г. "О судоустройстве РСФСР" // Ведо- мости Съезда народных депутатов РСФСР. — 1981. — № 28. — Ст. 976. 32. Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных рес- публик // Ведомости Верховного Совета СССР. — 1959. — № 1. — Ст. 6. 33. Закон СССР от 25 декабря 1958 г. "Об уголовной ответственности за государственные преступления" // Ведомости Верховного Совета СССР. — 1959. — № 1. — Ст. 8. 205 34. Закон СССР от 25 декабря 1958 г. "Об уголовной ответственности за воинские преступления" // Ведомости Верховного Совета СССР. — 1959. — № 1. — Ст. 10. 35. Уголовный кодекс РСФСР // Ведомости Верховного Совета РСФСР. — 1960. — № 40. — Ст. 591. 36. Уголовный кодекс РСФСР // Собрание узаконений РСФСР. — 1926. — № 80. — Ст. 600. 37. Уголовный кодекс РСФСР // Собрание узаконений РСФСР. — 1922. — № 15. — Ст. 153. 38. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 10 августа 1979 г. "О порядке выполнения обязательств, вытекающих для СССР из Конвенции о передаче лиц, осужденных к лишению свободы, для отбывания наказания в государстве, гражданами которого они являются" // Ведомости Верховного Совета СССР. — 1979. — № 33. — Ст. 540. 39. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 4 марта 1965 г. "О наказании лиц, виновных в преступлениях против мира и человечности и военных преступлениях, независимо от времени совершения преступлений" // Ведомости Верховного Совета СССР. — 1965. — № 10. — Ст. 123. 40. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 февраля 1942 г. "О мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и строительстве" // Ведомости Верховного Совета СССР. — 1942. — № 6. 41. Постановление Центрального исполнительного комитета СССР от 29 октября 1924 г. "Об утверждении Положения о союзном гражданстве; Основ судоустройства Союза ССР и союзных республик; Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик; Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик и Положения о воинских преступлениях" // Собрание законодательства СССР. — 1924. — № 23. — Ст. 201. 42. Декрет СНК РСФСР от 12 января 1923 г."Об освобождении от уго- ловной ответственности граждан, уклонившихся от учета военнообязанных, но 206 явившихся на общий переучет в 1923 году" // Собрание узаконений РСФСР. — 1923. — № 3. — Ст. 61. 43. Постановление Наркомюста РСФСР от 12 декабря 1919 г. "Руково- дящие начала по уголовному праву РСФСР" // Собрание узаконений РСФСР. — 1919. — № 66. — Ст. 590. 44. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 24 апреля 2003 г. № 7–П "По делу о проверке конституционности положения пункта 8 постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов" в связи с жалобой гражданки Л.М. Запорожец" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2003. — № 18. — Ст. 1748. 45. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 19 марта 2003 г. № 3–П "По делу о проверке конституционности положений Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих правовые последствия судимости лица, неоднократности и рецидива преступлений, а также пунктов 1-8 постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов" в связи с запросом Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы и жалобами ряда граждан" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2003. — № 14. — Ст. 1302. 46. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 февраля 2003 г. № 1–П "По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 130 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан П.Л. Верещака, В.М. Гладкова, И.В. Голышева и К.П. Данилова" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2003. — № 10. — Ст. 953. 47. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17 июля 2002 г. № 13–П "По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 342, 371, 373, 378, 379, 380 и 382 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, статьи 41 Уголовного кодекса РСФСР и статьи 36 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" в связи с запросом Подоль- 207 ского городского суда Московской области и жалобами ряда граждан" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 31. — Ст. 3160. 48. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 5 июля 2001 г. № 11–П "По делу о проверке конституционности постановления Государственной Думы от 28 июня 2000 г. № 492–III ГД "О внесении изменения в постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов" в связи с запросом Советского районного суда города Челябинска и жалобами ряда граждан" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 29. — Ст. 3059. 49. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 25 января 2001 г. № 1–П "По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, С.И. Кальянова и Н.В. Труханова" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 7. — Ст. 700. 50. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 г. № 3–П "По делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 УПК РСФСР, пунктов 1 и 2 постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года "О порядке введения в действие Закона Российской Федерации "О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР "О судоустройстве РСФСР", Уголовно- процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях" в связи с запросом Московского городского суда и жалобами ряда граждан" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1999. — № 6. — Ст. 867. 51. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 11 декабря 1998 г. № 28–П "По делу о толковании положений части 4 статьи 111 Конституции Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1998. — № 52. — Ст. 6447. 208 52. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16 июня 1998 г. № 19–П "По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1998. — № 25. — Ст. 2304. 53. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1995 г. № 17–П "По делу о проверке конституционности ряда положений пункта "а" статьи 64 Уголовного кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Смирнова" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1996. — № 1. — Ст. 54. 54. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 10 июля 2003 г. № 270–О "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Курганского городского суда Курганской области о проверке конституционности части первой статьи 3, статьи 10 Уголовного кодекса Российской Федерации и пункта 13 статьи 397 Уголовно–процессуального кодекса Российской Федерации" // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. — 2003. — № 5. 55. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 5 июня 2003 г. № 217-О "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Верховного Суда Российской Федерации о проверке конституционности части первой статьи 228 Уголовного кодекса Российской Федерации" // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. — 2003. — № 5. 56. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 7 февраля 2003 г. № 106–О "По запросу Останкинского районного суда СевероВосточного административного округа города Москвы о проверке конституционности пункта "г" части третьей статьи 78 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации" // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. — 2003. — № 4. 57. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 6 декабря 2001 г. № 249–О "По ходатайству Президента Республики Башкортостан об официальном разъяснении определения Конституционного Суда Российской Федерации от 19 апреля 2001 года по ходатайству полномочного пред- 209 ставителя Президента Российской Федерации в Приволжском федеральном округе об официальном разъяснении определения Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 года по запросу группы депутатов Государственной Думы о проверке соответствия Конституции Российской Федерации отдельных положений Конституций Республики Адыгея, Республики Башкортостан, Республики Ингушетия, Республики Коми, Республики Северная Осетия — Алания и Республики Татарстан" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 4. — Ст. 374. 58. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 16 января 2001 г. № 1–O "По делу о проверке конституционности примечания 2 к статье 158 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Скородумова Дмитрия Анатольевича" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 5. — Ст. 453. 59. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. № 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" // Российская газета. — 2003. — 2 дек. 60. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2000 г. № 6 "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе" // Российская газета. — 2000.— 23 февр. 61. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 г. № 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)" // Российская газета. — 1999. — 9 февр. 62. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. № 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 1996. — № 1. — С. 3-6. 63. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 28 февраля 1995 г. № 2/1 "О некоторых вопросах, связанных с введением в действие части 210 первой Гражданского кодекса Российской Федерации" // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 1995. — № 5. 64. Решение Верховного Суда Российской Федерации от 9 сентября 1998 г. № ГКПИ 98–394 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 1999. — № 3. 65. Письмо Государственного таможенного комитета Российской Феде- рации от 17 июля 2002 г. № 17–12/28527 "О разъяснении отдельных терминов в части 2 статьи 188 и статьи 189 УК РФ" // Еженедельный бюллетень законодательных и ведомственных актов. — 2002. — № 35. 66. Указание Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Мини- стерства внутренних дел Российской Федерации, Федеральной службы контрразведки Российской Федерации от 24 июня 1994 г. № 2815/1/2898/20 "О порядке реализации норм Указа Президента Российской Федерации от 14 июня 1994 г. № 1226 "О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности" // Российская газета. — 1994. — 29 июня. 2. Книги и монографии 67. Аверин А.В. Судебная достоверность: (Постановка проблемы). — Владимир: Транзит-Икс, 2004. 68. Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. — М.: Норма, 2001. 69. Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т. — М.: Юрид. лит., 1981. — 70. Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т.— М.: Юрид. лит., Т. I. 1982. — Т. II. 71. Алексеев С.С. Теория права. — Харьков: БЕК, 1994. 72. Алехин А.П., Кармолицкий А.А., Козлов Ю.М. Административное право Российской Федерации. — М.: Зерцало, Теис, 1996. 73. Бабосов Е.М. Прикладная социология: Учебное пособие для студен- тов вузов. — Минск: ТетраСистемс, 2001. 211 74. Беляев Н.А. Уголовно-правовая политика и пути ее реализации. — Л., 1986. 75. Блищенко И.П. Международное и внутригосударственное право. — М.: Госюриздат, 1960. 76. Блум М.И. Действие советского уголовного закона в пространст- ве. — Рига, 1974. 77. Бойцов А.И. Действие уголовного закона во времени и в простран- стве. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1995. 78. Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение. — М.: Юрид. лит., 1967. 79. Бутаков А.В. Нормативный структурализм и современное Россий- ское государство: Методологическое исследование. — Омск: ОмГУ, 1996. 80. Васильев А.М. Правовые категории. Методологические аспекты разработки системы категорий теории права. — М.: Юрид. лит., 1976. 81. Введение в психологию / Под общ. ред. А.В. Петровского. — М., 82. Венгеров А.Б. Теория государства и права. — М.: Новый юрист, 83. Вермеш М. Основные проблемы криминологии. — М.: Прогресс, 84. Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практи- 1996. 1998. 1978. ка. — М.: ЦентрЮрИнфоР, 2001. 85. Государственная Дума. 1906-1917. Стенографические отчеты. — М.: Фонд "Правовая культура", 1995.— Т. 1. 86. Графский В.Г. Всеобщая история права и государства: Учебник для вузов. — М.: Норма, 2001. 87. Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы совре- менности. — М.: Международные отношения, 2003. 88. Дементьев С.И. Построение уголовно-правовых санкций в виде ли- шения свободы. — Ростов, 1986. 212 89. Демидов Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. — М.: Юрид. лит., 1975. 90. Джери Д., Джери Д. Большой толковый социологический сло- варь. — М.: Вече-Аст, 1999. — Т. 1. 91. Дигесты Юстиниана. — М.: Статут, 2002. 92. Дурманов Н.Д. Советский уголовный закон. — М., 1967. 93. Жалинский А., Рерихт А. Введение в немецкое право. — М.: Спарк, 94. Жданов Ю.Н., Лаговская Е.С. Европейское уголовное право. — М.: 2001. Международные отношения, 2001. 95. Жреческие коллегии в Раннем Риме: К вопросу о становлении рим- ского сакрального и публичного права. — М.: Наука, 2001. 96. Законодательная техника. — М.: Городец, 2000. 97. Звечаровский И.Э. Современное уголовное право России: понятие, принципы, политика. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. 98. Зивс С.Л. Источники права. — М.: Наука, 1981. 99. Ивин А.А. Основания логики оценок. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1970. 100. Ильин И.А. Теория права и государства. — М.: Зерцало, 2003. 101. Исаев И.А. История государства и права России. — М.: Юристъ, 1994. 102. История политических и правовых учений: Учебник для вузов / Под общ. ред. проф. В.С. Нерсесянца. — М.: Норма, 2001. 103. Казимирчук В.П., Кудрявцев В.Н. Современная социология права. — М.: Юристъ, 1995. 104. Калугин В.Ю., Павлова Л.В., Фисенко И.В. Международное гуманитарное право. — Минск: Тесей, 1999. 105. Карбонье Ж. Юридическая социология. — М.: Прогресс, 1986. 106. Карпец И.И. Уголовное право и этика. — М.: Юрид. лит., 1985. 107. Касьянов В.В., Нечипуренко В.Н. Социология права. — Ростов н/Д: Феникс, 2001. 213 108. Кенни К. Основы уголовного права. — М., 1949. 109. Керимов Д.А. Законодательная техника: Научно-методическое и учебное пособие. — М.: Норма-Инфра-М, 2000. 110. Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. 111. Кириллов В.И., Старченко А.А. Логика. — М., 1995. 112. Кистяковский Б.А. Философия и социология права. — СПб.: РХГИ, 1999. 113. Ковалев М.И. Советское уголовное право: Курс лекций. — Свердловск, 1974. — Вып. 2. 114. Коган В.М. Социальный механизм уголовно-правового воздействия. — М.: Наука, 1983. 115. Комментарий к постановлениям Конституционного Суда Российской Федерации / Отв. ред. Б.С. Эбзеев: В 2 т.— М.: Юристъ, 2001. — Т. 2. 116. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. — М.: Норма, 2002. 117. Конституции зарубежных государств: Учебное пособие. — М.: БЕК, 1996. 118. Конституционное (государственное) право зарубежных стран: Учебник: В 4-х т. / Отв. ред. Б.А. Страшун. — М.: БЕК, 1995. — Т. 1-2. 119. Конституционное (государственное) право: Справочник / Под ред. В.И. Лафитского. — М.: Юристъ, 1995. 120. Конституционное право субъектов Российской Федерации / Отв. ред. В.А. Кряжков. — М.: ООО "Городец-издат", 2002. 121. Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. 122. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. 123. Котляров И.И. Международное право и вооруженные конфликты. — М., 2003. 214 124. Кравченко А.И. Культурология. — М.: Академический Проект; Трикста, 2003. 125. Кропачев Н.М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. — СПб., 1999. 126. Кросс Р. Прецедент в английском праве. — М., 1985. 127. Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патология. — М., 1982. 128. Кудрявцев В.Н. Закон, поступок, ответственность. — М.: Наука, 1986. 129. Кудрявцев В.Н. Социальные деформации (причины, механизмы и пути преодоления). — М., 1992. 130. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. — М.: Юристъ, 1999. 131. Кудрявцев Ю.В. Нормы права как социальная информация. — М.: Юрид. лит., 1981. 132. Курс советского уголовного права: (Часть Общая). — Л.: ЛГУ, 1968. — Т. 1. 133. Курс советского уголовного права: (Часть Общая).— Л.: ЛГУ, 1970. — Т. 2. 134. Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 1. 135. Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 2. 136. Курс уголовного права: Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — М.: ИКД "Зерцало-М", 2002. — Т. 1: Учение о преступлении. 137. Кутафин О.Е. Предмет конституционного права. — М.: Юристъ, 2001. 138. Лапаева В.В. Социология права / Под ред. В.С. Нерсесянца. — М.: Норма, 2000. 139. Лопашенко Н.А. Принципы кодификации уголовно-правовых норм. — Саратов, 1989. 140. Лукашева Е.А. Право, мораль, личность. — М.: Наука, 1986. 215 141. Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право. — М.: Спарк, 1999. 142. Мадьярова А.В. Разъяснения Верховного Суда Российской Федерации в механизме уголовно-правового регулирования. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. 143. Мальцев В.В. Введение в уголовное право. — Волгоград, 2002. 144. Международное публичное право: Сборник документов.— М.: БЕК, 1996. — Т. 2. 145. Мертон Т. Обычное право // Военные преступления. Это надо знать всем: Справочник. — М.: Текст, 2001. 146. Нашиц А. Правотворчество. Теория и законодательная техника. — М.: Прогресс, 1974. 147. Нижечек В.И. Советское право в системе нормативного регулирования социалистических общественных отношений. — Иркутск, 1973. 148. Новое уголовное право России: Общая часть: Учебное пособие. — М.: Зерцало, Теис, 1995. 149. Новое уголовное право России: Особенная часть: Учебное пособие. — М.: Зерцало, Теис, 1995. 150. Общая теория права и государства / Под ред. В.В. Лазарева. — М.: Юристъ, 2000. 151. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. — М., 1988. 152. Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. — СПб., 2000. 153. Пиголкин А.С. Толкование нормативных актов в СССР. — М.: Госюриздат, 1962. 154. Похмелкин В.В. Социальная справедливость и уголовная ответственность. — Красноярск, 1990. 155. Правоохранительные органы: Учебник для вузов / Под ред. К.Ф. Гуценко. — М.: БЕК, 1995. 216 156. Проблемы общей теории права и государства / Под ред. В.С. Нерсесянца. — М.: Норма, 2001. 157. Психологический словарь / Под ред. В.В. Давыдова, А.В. Запорожца, Б.Ф. Ломова и др. — М., 1983. 158. Психология личности: Хрестоматия. — Самара, 1999. — Т. 1. 159. Психология личности: Хрестоматия.— Самара, 1999. — Т. 2. 160. Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Понятие, принципы и источники уголовного права: Сравнительно-правовой анализ законодательства России и стран Содружества Независимых Государств. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. 161. Рабочая книга социолога / Под общ. ред. Г.В. Осипова. — М.: Едиториал УРСС, 2003. 162. Российская социологическая энциклопедия / Под общ. ред. Г.В. Осипова. — М.: Норма-Инфра-М, 1998. 163. Российское законодательство X-XX веков. — М.: Юрид. лит., 1988. — Т. 6: Законодательство первой половины XIX века. 164. Саидов А.Х. Сравнительное правоведение (основные правовые системы современности). — М.: Юристъ, 2000. 165. Сауляк О.П. Проблемы обеспечения законности в сфере применения права: Учебное пособие. — М., 2002. 166. Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права. — М.: Зерцало, 2004. 167. Сергиевский Н.Д. Русское уголовное право: Часть Общая: Пособие к лекциям. — Пг., 1915. 168. Словарь русского языка: В 4-х т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. — 3-е изд., стереотип.— М.: Русский язык, 1986. — Т. 2. 169. Смирнов В.Г. Функции советского уголовного права. — Л., 1965. 170. Социология права / Под ред. В.М. Сырых. — М.: Юридический дом "Юстицинформ", 2004. 171. Спасович В. Учебник уголовного права.— СПб., 1863. — Т. I. — Вып. 2. 217 172. Спиридонов Л.И. Социология уголовного права. — М.: Юрид. лит., 1986. 173. Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. — М., 1995. 174. Суворов Н.С. Учебник церковного права. — М.: Зерцало, 2004. 175. Сырых В.М. Логические основания общей теории права: В 2 т.— М., 2000. — Т. 1. 176. Сырых В.М. Теория государства и права. — М.: Юридический дом "Юстицинформ", 2001. 177. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Часть Общая.— Тула: Автограф, 2001. — Т. I. 178. Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. — СПб.: Лань, 2001. 179. Теория права и государства: Учебник для вузов / Под ред. Г.Н. Манова.— М.: БЕК, 1995. 180. Титов Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России. — М.: Проспект, 2000. 181. Ткачевский Ю.М. Давность в советском уголовном праве. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. 182. Ткешелиадзе Г.Т. Судебная практика и уголовный закон. — Тбилиси, 1975. 183. Уголовное право зарубежных государств / Под ред. И.Д. Козочкина. — М., 2001. 184. Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Отв. ред. Б.В. Здравомыслов. — М.: Юристъ, 1996. 185. Уголовное право России: Особенная часть: Учебник / Отв. ред. Б.В. Здравомыслов. — М.: Юристъ, 1996. 186. Уголовное право: Общая часть / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой. — М.: Норма, 2000. 187. Учебник уголовного права: Общая часть. — М.: Спарк, 1996. 188. Уголовный закон и преступление / Под ред. Э.С. Тенчова. — Иваново, 1997. 218 189. Уголовный закон. Преступление. Уголовная ответственность / Отв. ред. И.Я. Козаченко. — Екатеринбург, 1991. 190. Фельдштейн Г.С. Главные течения в истории науки уголовного права в России. — М.: Зерцало, 2003. 191. Фефелов П.А. Механизм уголовно-правовой охраны (основные методологические проблемы). — М.: Наука, 1992. 192. Философский энциклопедический словарь. — 2-е изд. — М.: Советская энциклопедия, 1989. 193. Флетчер Дж., Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного права. — М.: Юристъ, 1998. 194. Фойницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. — М.: Добросвет-2000; Городец, 2000. 195. Фролов С.С. Социология: Учебник. — М.: Гардарика, 1999. 196. Хрестоматия по истории отечественного государства и права: Учебное пособие. — М.: МГУ, 1994. 197. Хропанюк В.Н. Теория государства и права. — М., 1995. 198. Хутыз М.Х., Сергейко П.Н. Энциклопедия права. — М.: Былина, 1995. 199. Черданцев А.Ф. Толкование советского права. — М.: Юрид. лит., 1979. 200. Шаргородский М.Д. Уголовный закон // Избранные работы по уголовному праву. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. 201. Шебанов А.Ф. Форма советского права. — М.: Юрид. лит., 1968. 202. Шляпочников А.С. Толкование советского уголовного закона. — М.: Юрид. лит., 1960. 203. Юлий Павел. Пять книг сентенций к сыну. Фрагменты Домиция Ульпиана. — М.: Зерцало, 1998. 204. Юридическая энциклопедия / Отв. ред. Б.Н. Топорнин. — М.: Юристъ, 2001. 205. Юридический энциклопедический словарь. — М., 1984. 206. Явич Л.С. Общая теория права. — Л.: ЛГУ, 1976. 219 207. Harro O. Grundkurs Strafrecht. Allgemeine Strafrechtslehre. 6. Aufl. — Berlin, NewYork: Walter de Gruyter, 2000. 208. Joeckc W. Studienkommentar STGB. 4. Auflage. — Műnchen: C.H. Beck Verlag, 2003. 209. Krűger R. Strafrecht. Allgemeiner Teil. Band 2. 8., aktualisierte Auflage. — Műnster: Alpmann und Schmidt Juristische Lehrgänge Verlagsgesellschaft GmbH&Co. KG, 1999. 210. Wessels J., Beulke W. Strafrecht. Allgemeiner Teil. 31., neubearbeite Auflage. — Heidelberg: C.F. Müller Verlag, 2001. 3. Статьи 211. Адельханян Р. "Военные преступления" в международном уголовном праве // Российская юстиция. — 2003. — № 3. 212. Аликперов Х. Освобождение от уголовной ответственности в связи с изменением обстановки // Законность. — 1999. — № 7. 213. Анишина В. Каким должен быть запрос районного суда в Конституционный Суд РФ // Российская юстиция. — 1999. — № 3. 214. Архипцев Н.И. Уголовно-правовое законотворчество: проблемы и перспективы совершенствования // Журнал российского права. — 2004. — № 2. 215. Ахметшин Х. Преступления против военной службы // Российская юстиция. — 1997. — № 5. 216. Бахрах Д.Н., Бурков А.Л. Акты правосудия как источники административного права // Журнал российского права. — 2004. — № 2. 217. Берестнев Ю. Российская правовая система и европейские стандарты // Российская юстиция. — 2001. — № 1. 218. Богдановская И.Ю. Судебный прецедент — источник права? // Госво и право. — 2002. — № 12. 219. Божьев В. Конституция Российской Федерации как источник уголовного и уголовно-процессуального права // Уголовное право. — 1999. — № 2. 220 220. Болдырев Е.В., Галкин В.М., Лысков К.И. О системе советского уголовного законодательства // Проблемы совершенствования советского законодательства. — М., 1975. — Труды 2. 221. Борисенко В. Повысить ответственность за преступления против военной службы // Российская юстиция. — 2002. — № 6. 222. Бошно С.В. Соотношение понятий «источник» и «форма права» // Юрист. — 2001. — № 10. 223. Бошно С.В. Доктринальные и другие нетрадиционные формы права // Журнал российского права. — 2003. — № 1. 224. Бошно С.В. Доктрина как форма и источник права // Журнал российского права. — 2003. — № 12. 225. Бошно С.В. Развитие признаков нормативного правового акта в современной правотворческой практике // Журнал российского права. — 2004. — № 2. 226. Витрук Н. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: понятие, природа, юридическая сила и значение // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. — 1999. — № 3 (28). 227. Волженкин Б. Мелкое хищение чужого имущества // Уголовное право. — 2002. — № 4. 228. Вырастайкин В. Акту об амнистии — форму федерального закона // Российская юстиция. — 2001. — № 2. 229. Гаврилов В.В. Развитие концепции правовой системы в отечественной доктрине права: общетеоретический и международно-правовой подходы // Журнал российского права. — 2004. — № 1. 230. Гаджиев Г. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. — 1999. — № 3 (28). 231. Галкин В.М. Соотношение норм уголовного права с нормами других отраслей права // Проблемы совершенствования советского законодательства. — М., 1977. — Труды 8. 221 232. Галкин В.М. Уголовное законодательство СССР и зарубежных социалистических стран: источники, структура, действие // Проблемы совершенствования советского законодательства. — М., 1983. — Труды 26. 233. Гранат Н.Л. Источники права // Юрист. — 1998. — № 9. 234. Графский В.Г. Право и мораль в истории: проблемы ценностного подхода // Гос-во и право. — 1998. — № 8. 235. Гринберг М.С. Уголовное право и массовые репрессии 20-х и последующих годов // Гос-во и право. — 1993. — № 1. 236. Гринберг М.С. Пределы принуждения (уголовно-правовой аспект) // Гос-во и право. — 1999. — № 4. 237. Гринберг М.С. Уголовное право как феномен, несовместимый с бесправием и произволом // Гос-во и право. — 2003. — № 9. 238. Дроздов Г.В. Правовая природа разъяснений закона высшими органами судебной власти // Сов. гос-во и право. — 1992. — № 1. 239. Жалинский А.Э. О соотношении уголовного и гражданского права в сфере экономики // Гос-во и право. — 1999. — № 12. 240. Жуйков В. Гражданский процессуальный кодекс РФ: разрешение коллизий // Российская юстиция. — 2003. — № 5. 241. Зимненко Б. Международное право в судебной практике России: конституционное правосудие // Российская юстиция. — 2003. — № 9. 242. Зимненко Б. Международное право в судебной практике России: уголовное судопроизводство // Российская юстиция. — 2003. — № 10. 243. Калинин А.Ю., Комаров С.А. Форма (источник) права как категория в теории государства и права // Правоведение. — 2000. — № 6. 244. Карпец И.И. Конституция СССР и тенденции развития уголовного права // Сов. гос-во и право. — 1977. — № 12. 245. Кибальник А.Г. Порядок применения международного уголовного права в национальной юрисдикции // Российская юстиция. — 2002. — № 10. 246. Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. О соответствии уголовного законодательства международному стандарту по правам человека // Гос-во и право. — 2001. — № 9. 222 247. Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. Источники и система международного уголовного права // Гос-во и право. — 2004. — № 1. 248. Кленова Т.В. Принципы уголовного права и принципы кодификации в уголовном праве // Гос-во и право. — 1997. — № 1. 249. Ковалев М.И. Об источниках уголовного права // Правоведение. — 1975. — № 5. 250. Коган В.М. Правосознание и уголовный закон // Сов. гос-во и право. — 1983. — № 12. 251. Кононов А. Принцип определенности правовой нормы в конституционном судопроизводстве // Уголовное право. — 1999. — № 2. 252. Коняхин В. Конституция как источник Общей части уголовного права // Российская юстиция. — 2002. — № 4. 253. Коняхин В.П. Источники уголовно-правовых норм Общей части // Правоведение. — 1988. — № 1. 254. Кострова М. Крупный размер и крупный ущерб по УК РФ: языковой аспект // Законность. — 2001. — № 10. 255. Кострова М.Б. Изобразительно-выразительные средства языка в уголовном законе: о допустимости использования // Журнал российского права. — 2002. — № 8. 256. Кострова М.Б. Дефинирование понятий и терминов, используемых в УК РФ // Журнал российского права. — 2003. — № 12. 257. Кригер Г.А. Конституция СССР и совершенствование уголовного законодательства // Вест. Моск. ун-та. Сер. 11, Право. — 1979. — № 2. 258. Кругликов Л.Л. Источники и составные части уголовного законодательства Российской Федерации // Проблемы теории уголовного права: Избранные статьи. 1982–1999. — Ярославль, 1999. 259. Кругликов Л.Л. Конкретизация уголовно-правового значения обстоятельств дела как законодательный прием // Проблемы теории уголовного права: Избранные статьи. 1982-1999. — Ярославль, 1999. 260. Кудрявцев В.Н. Юридические нормы и фактическое поведение // Сов. гос-во и право. — 1980. — № 2. 223 261. Кудрявцев В.Н. О правопонимании и законности // Гос-во и право. — 1994. — № 3. 262. Кудрявцева А., Лившиц А. Доказательственное значение "правовых" экспертиз в уголовном процессе // Российская юстиция. — 2003. — № 1. 263. Кузнецова Н.Ф. Конституция Российской Федерации и уголовное законодательство // Вест. Моск. ун-та. Сер. 11, Право. — 1994. — № 5. 264. Кузнецова Н.Ф., Злобин Г.А. Социальная обусловленность уголовного закона и научное обеспечение нормотворчества // Сов. гос-во и право. — 1976. — № 8. 265. Ледях И. Новый Уголовный кодекс РФ и международные стандарты по правам человека // Российская юстиция. — 1997. — № 1. 266. Лопашенко Н.А. Еще раз об оценочных категориях в законодательных формулировках преступлений в сфере экономической деятельности // Уголовное право. — 2002. — № 3. 267. Лукашук И.И. Выдача обвиняемых // Российская юстиция. — 1997. — № 1. 268. Лукашук И.И. Взаимодействие международного и внутригосударственного права в условиях глобализации // Журнал российского права. — 2002. — № 3. 269. Ляпунов Ю. Ответственность за вымогательство // Законность. — 1997. — № 4. 270. Медведев А.М. Действие уголовного закона в пространстве // Журнал российского права. — 1997. — № 9. 271. Мисроков З. Особенности формирования уголовно-правовой политики на Северном Кавказе // Законность. — 2002. — № 10. 272. Минязева Т. На УК РСФСР мы будем ссылаться еще не один год // Российская юстиция. — 1999. — № 2. 273. Морозова Л.А. Еще раз о судебной практике как источнике права // Гос-во и право. — 2004. — № 1. 274. Мурашко Л.О. Начальные виды социальной нормативности // Журнал российского права. — 2002. — № 2. 224 275. Муромцев Г.И. Источники права (теоретические аспекты проблемы) // Правоведение. — 1992. — № 2. 276. Мысловский Е. Религиозно-светские начала уголовно-правовых норм // Российская юстиция. — 1997. — № 4, 5. 277. Мюллерсон Р.А. О соотношении международного публичного, международного частного и национального права // Сов. гос-во и право. — 1982. — № 2. 278. Наумов А.В. Форма уголовного закона и ее социальная обусловленность // Проблемы совершенствования уголовного закона. — М., 1984. 279. Наумов А.В. Уголовный закон и права человека // Сов. гос-во и право. — 1990. — № 1. 280. Наумов А.В. О соотношении норм международного и уголовного права // Советская юстиция. — 1993. — № 19. 281. Наумов А.В. Источники уголовного права // Уголовное право: новые идеи. — М., 1994. 282. Наумов А.В. Судебный прецедент как источник уголовного права // Российская юстиция. — 1994. — № 1. 283. Наумов А.В. Сближение правовых систем как итог развития уголовного права ХХ в. и его перспектива в ХХI в. // Гос-во и право. — 1998. — № 6. 284. Наумов А.В. Два года действия Уголовного кодекса РФ: достижения и просчеты // Российская юстиция. — 1999. — № 9. 285. Наумов А.В. Нормы других отраслей права как источник уголовного права // Законность. — 2002. — № 7. 286. Наумов А. Квалификация незаконного оборота гладкоствольного охотничьего оружия // Российская юстиция. — 2002. — № 9. 287. Нешатаева Т.Н. К вопросу об источниках права — судебном прецеденте и доктрине // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. — 2000. — № 5. 288. Ножкина А. Судебная практика как источник уголовно- процессуального права // Уголовное право. — 2002. — № 3. 289. Папкова О.А. Понятие судейского усмотрения // Журнал российского права. — 1997. — № 12. 225 290. Парыгина В.А. Источники налогового права России // Законодательство и экономика. — 2003. — № 7. 291. Пудовочкин Ю.Е. Ювенальное уголовное право // Журнал российского права. — 2002. — № 3. 292. Пудовочкин Ю.Е. Источники уголовного права Российской Федерации // Журнал российского права. — 2003. — № 5. 293. Разумович Н.Н. Источники и форма права // Сов. гос-во и право. — 1988. — № 3. 294. Рарог А.И. Правовое значение разъяснений Пленума Верховного Суда РФ // Гос-во и право. — 2001. — № 2. 295. Рарог А.И., Грачева Ю.В. Законодательная техника как средство ограничения судейского усмотрения // Гос-во и право. — 2002. — № 11. 296. Романова О.В. К вопросу о понятии и правовой природе правовых позиций Конституционного Суда РФ // Гос-во и право. — 2001. — № 7. 297. Савкин А. Деятельное раскаяние — свобода от ответственности // Российская юстиция. — 1997. — № 12. 298. Сверчков В. Критерии и условия освобождения от уголовной ответственности в связи с изменением обстановки // Российская юстиция. — 1999. — № 9. 299. Смирнов Л.В. Деятельность судов Российской Федерации как источник права // Журнал российского права. — 2001. — № 3. 300. Соловьев В.Ю. Понятие судебной практики // Журнал российского права. — 2003. — № 1. 301. Спектор Е.И. Судебный прецедент как источник права // Журнал российского права. — 2003. — № 5. 302. Стромилова Н.П. Развитие норм об уголовной ответственности за убийство // История государства и права. — 2002. — № 6. 303. Тер-Акопов А. Христианские начала и их развитие в российском праве // Российская юстиция. — 2001. — № 7. 226 304. Тирский В.В. О некоторых моментах взаимосвязи Конституции и уголовного законодательства // Новая Конституция СССР и вопросы государства и права. — Томск, 1979. 305. Тиунов О. Решения Конституционного Суда РФ и международное право // Российская юстиция. — 2001. — № 10. 306. Толмачев О. Нужно быть принципиальным в соблюдении принципов уголовного права // Российская юстиция. — 2002. — № 9. 307. Томин В., Сверчков В. Соотношение уголовного материального и процессуального законодательств // Законность. — 2002. — № 5. 308. Трахов А. Стабильность уголовного закона и судебная практика // Законность. — 2002. — № 5. 309. Трикоз Е.Н. Формирование системы источников уголовного права Австралии в XIX-начале XX вв. // Журнал российского права. — 2003. — № 7. 310. Трубников П. Судопроизводство в надзорной инстанции // Законность. — 1997. — № 10. 311. Улетова Г.Д. Источники исполнительного права Российской Федерации // Законодательство. — 2003. — № 5. 312. Фаткудинов З., Арсланов К. Применение судами иностранного права в гражданском и арбитражном процессе // Российская юстиция. — 2002. — № 4. 313. Федотов А.В. Возможно ли применение contra legem в демократическом правовом государстве? // Журнал российского права. — 2002. — № 8. 314. Яковлева Л. Новый порядок освобождения несовершеннолетних от наказания // Российская юстиция. — 2002. — № 5. 315. Якубов А.Е. Общая часть Уголовного кодекса и обратная сила уголовного закона // Вест. Моск. ун-та. Сер. 11, Право. — 1998. — № 3. 316. Якубов А.Е. "Процессуалисты" "совершенствуют" уголовный закон // Законность. — 2003. — № 1. 317. Яцеленко Б.В. Правоположения в уголовном праве // Гос-во и право. — 2000. — № 6. 227 4. Диссертации и авторефераты диссертаций 318. Бавсун М.В. Целесообразность в уголовном праве: Дис… канд. юрид. наук. — Омск, 2002. 319. Васильева И.А. Амнистия и ее реализация: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Омск, 2003. 320. Власенко Н.А. Проблемы точности выражения формы права (лингво-логический анализ): Дис… д-ра юрид. наук. — Екатеринбург, 1997. 321. Волков К.А. Судебный прецедент и его роль в регулировании уголовно–правовых отношений: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Иркутск, 2002. 322. Головкин Р.Б. Право в системе нормативного регулирования современного российского общества: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 1998. 323. Грошев А.В. Функции правосознания в механизме уголовноправового регулирования: Дис… д-ра юрид. наук. — Екатеринбург, 1997. 324. Гурова Т.В. Актуальные проблемы теории источников права: Дис… канд. юрид. наук. — Самара, 2000. 325. Гусев Д.В. Законодательство Российской Федерации: понятие и система в условиях постсоветского развития российской государственности: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Омск, 2003. 326. Гусев Д.В. Законодательство Российской Федерации: понятие и система в условиях постсоветского развития российской государственности: Дис… канд. юрид. наук — Омск, 2003. 327. Зюбанов Ю.А. Действие уголовного закона в пространстве (опыт сравнительного анализа уголовного законодательства стран СНГ): Дис... канд. юрид. наук. — М., 2001. 328. Кобзева Е.В. Оценочные признаки в уголовном законе: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Саратов, 2002. 329. Коняхин В.П. Нормы Общей части УК РСФСР: содержание, виды, функции: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — М., 1985. 228 330. Кулыгин В.В. Этнокультура уголовного права: Автореф. дис… д-ра юрид. наук. — Владивосток, 2003. 331. Малько А.В. Законные интересы советских граждан: Дис… канд. юрид. наук. — Саратов, 1985. 332. Мельников М.Г. Действие уголовного закона во времени и пространстве: Дис… канд. юрид. наук. — Рязань, 1999. 333. Ображиев К.В. Судебный прецедент как источник российского уголовного права: Дис… канд. юрид. наук. — Ставрополь. 2002. 334. Першина И.В. Интерес в праве: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2002. 335. Пикуров Н.И. Теоретические проблемы межотраслевых связей уголовного права: Дис… д-ра юрид. наук. — Волгоград, 1998. 336. Погудина М.В. Сравнительный метод в исследовании взаимодействия международного права и национального уголовного законодательства: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Казань, 1994. 337. Понятовская Т.Г. Концептуальные основы уголовного права России: история и современность: Автореф. дис… д-ра юрид. наук. — Екатеринбург, 1997. 338. Пшеничнов М.А. Конституция России и международное право: проблемы взаимодействия: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 1998. 339. Трунцевский Ю.В. Нормы международного права как источник российского уголовного права: Дис… канд. юрид. наук. — Рязань, 1995. 340. Шибков О.Н. Принципы и нормы международного права как источники уголовного права: Дис… канд. юрид. наук. — Ставрополь, 2000. 341. Шулепов Н.А. Теоретические основы реализации уголовной ответственности военнослужащих: Дис… д-ра юрид. наук. — М., 2001. 342. Шумилина О.С. Оценочные понятия в Уголовном кодексе Российской Федерации и их использование в правоприменительной деятельности: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — М., 2002. 343. Щепельков В.Ф. Формально-логические основания толкования уголовного закона: Дис… канд. юрид. наук. — Волгоград, 1998.
