Договор с Дьяволом

Договор с Дьяволом
HORTUS DAEMONUM
Отношения между человеком и дьяволом не имеют никаких оснований в сфере
чувств, будь то любовь или ненависть; если человек осмысляет свою связь
с дьяволом чисто прагматически, в духе распространенного во всем
языческом мире отношения человека с богом, основанного на принципе do
ut des [даю, чтобы и ты дал] (ГЁТЦ, 70), то дьявол понимает свое
отношение к человеку юридически, исходя из идеи, что первородный
грех служит первичным юридическим обоснованием его права на человека
(Процесс дьявола против Бога; Христос, человек и дьявол). Поэтому дьявол
стремится заключить договор
с человеком, подражая тем самым «завету» между Богом и народом
Израиля. Между тем и идея договора с дьяволом имеет библейские корни,
и потому дьявол — этот искусный адвокат собственных интересов, —
обосновывая свое право на человека, может с полным основанием
ссылаться на Библию, где сказано: «мы заключили союз со смертью и с
преисподнею сделали договор» (ИС. 28:15).
Идея союза с дьяволом как юридического договора находит связное
выражение впервые, вероятно, у АВГУСТИНА (см. об этом: ГЁТЦ); так, в
трактате «О ХРИСТИАНСКОМ
УЧЕНИИ »
(1:30-40) он рассматривает
магию, астрологию и тому подобные занятия как проявление «губительной
общности между человеком и демонами, как бы договоры неверной и
коварной дружбы». Позднее, в эпоху охоты на ведьм, договор с
дьяволом, обретший некую реальность благодаря, в частности, учению
Августина, стал уликой для инквизиторов, а цитату из книги пророка
Исаии
можно
считать
поистине девизом, начертанным на знамени
инквизиции. В антиведьмовских текстах этой эпохи
она
цитируется
постоянно; так Шпренгер с отвращением пишет о ведьмах: «Ради
договора с адом и союза со смертью, зловонные служанки, за свои
безмерные пороки
обрекли
себя
грязи» (Шпренгер, Апология
сочинителя в «Молоте ведьм», цит. по: РОСКОФФ, II, 226).
Поскольку договор как улика не всегда был представлен некой
реальной бумагой, «рукописанием», то его трактовали
расширительно,
понимая под ним всякое сознательное использование силы дьявола.
Инквизиторы полагали, что уже мысленно призывая дьявола, заклинатель
вступает в договор с ним: такое понимание договора открывало перед
преследователями ведьм поистине безграничные
перспективы.
В
результате
возникло
различение
договора
«выраженного» и договора подразумеваемого», «молчаливого», — так,
Жан Боден, следуя традиции, идущей от св. Августина и Фомы
Аквинского, говорит
о «выраженном»
(expresses) и «молчаливом» «заклинании (invocations)
Подписание договора с Дьяволом.
“Демонолатрия” (Гамбург, 1693).
Из немецкого издания книги Никола Реми
злых духов», понимая заклинание широко — как всякую договоренность с
нечистой силой (БОДЕН, О ДЕМОНОМАНИИ ВЕДЬМ, кн. 2, гл. 2 и 3). И
«выраженный», и «молчаливый» договор были одинаково тяжким
преступлением: всякий заклинатель демонов, как и всякая ведьма, идущая
на союз с дьяволом, должны были понимать, что любое магическое
использование обыденных предметов или слов означает заключение договора с
дьяволом.
Теофил приносит омаж Дьяволу, вкладывая свои руки в Его руки, как это подобает
при заключении феодального договора о вассалитете; Дьявол держит договор, на котором
написано: “Я твой вассал”. Фрагмент миниатюры из псалтири королевы
Ингеборг, Франция, ок. 1200.
Древнейшие легенды о договоре с дьяволом — история святого
Василия, переданная св.
Иеронимом
(5 в.; позднее, в 9 в.,
пересказана Хинкмаром Реймским), и — более известная и влиятельная
— история о Теофиле Киликийском (рассказана на греческом Евтихианом в
житии Теофила, 7 в.; в 8
в. переведена на латынь Павлом Дьяконом).
История святого Василия (в пересказе Хинкмара Реймского) повествует
о неком человеке, желавшем снискать благосклонность одной красивой
девушки. Он обратился за помощью к магу, а тот в качестве платы
потребовал письменного отречения от Христа. Человек согласился, и маг
написал для него письмо к дьяволу, которое нужно было ночью подбросить
в воздух, вызывая силы зла. Когда все это было сделано, к отступнику
снизошел некий темный дух, который отвел его к самому Люциферу.
Люцифер спросил его, верит ли он
в дьявола (вопрос этот, заданный самим дьяволом, выглядит парадоксально) и
отрекается ли от Христа; получив положительный ответ, дьявол стал
жаловаться, что отступившиеся христиане позднее раскаиваются, уповая
на милость Христа, и потребовал от гостя письменный договор. Получив
его, Люцифер, довольный сделкой, действительно вызывает у девушки
любовь к искателю ее руки и сам просит у ее отца разрешения на брак. Отец,
желавший видеть дочь монахиней, отказывается, да и сама девушка
благочестиво борется
с искушением, но тщетно. Лишь благодаря вмешательству святого
Василия юноша раскаивается, а его подруга «избегает участи худшей, чем
смерть» (ХИНКМАР РЕЙМССКИЙ, col. 716-725).
Легенда о Теофиле, многократно пересказанная едва ли не на всех
европейских языках (в т. ч. Готье де Куанси и Рютбефом, миракль которого
был переведен на русский А. Блоком; в древнерусской литературе
известна как
«легенда о Феофиле-экономе»), отразилась в легенде о Фаусте и опосредованно
повлияла на ренессансные ведьмовские процессы. Она повествует о священнике
из города Адана (Киликия, Малая Азия; ок. 538), который,
благочестиво отказавшись
от
предложенного
ему
епископства,
попал
в
незавидное
положение,
так
как
новый
епископ
обрушился
на
него
со
всяческими гонениями; Теофил, поклявшись отомстить и вернуть свои
привилегии, обратился к еврейскому магу, который ночью привел его в
некое пустынное место, где Теофил обнаружил дьявола, окруженного
своими почитателями со свечами в руках. Теофил произносит клятву
верности Сатане и отрекается от Бога. Он подписывает договор и целует
Дьявола в знак верности, вследствие чего к Теофилу возвращается былое
влияние и жизнь его протекает в роскоши; однако приходит срок расплаты, и
дьявол присылает за ним демонов, чтобы утащить клирика в ад. Теофил
раскаивается и просит помощи у девы Марии, которая спасает Теофила
(Дева Мария и дьявол).
В славянских
редакциях
апокрифических
сказаний об Адаме
(«Адамова книга») излагается предание о том, что первый договор с
дьяволом подписал сам Адам: дьявол не дает Адаму обрабатывать землю
после изгнания из рая, утверждая, что вся земля принадлежит ему; «Запиши ми
рукописание, — дьявол рече, — тогда и землю дам ти делати». Адам
вынужден согласиться и дать дьяволу следующую расписку: «Чья есть земля,
того и аз, и чада моя» (цит. по: ЖУРАВЕЛЬ, 89).
«Выраженный»,
оформленный
в
виде
документа
договор
с
дьяволом требовал
сложного ритуала.
Этот ритуал,
как он представлен
в демонологической литературе, аналогичен,
с одной стороны, ритуалу крещения (пародией на которое он и является), а,
с другой стороны, ритуалу омажа — принесения феодальной присяги.
Введению крестными (крещение),
или вассалом (омаж) соответствует
введение неофита, например, еврейским магом; вопросу
епископа
(крещение) — вопрос дьявола; просьбе о допущении (крещение) или
покровительстве
(омаж)
—
аналогичная
просьба;
согласию стать
сыном Божиим (крещение) или вассалом господина — согласие быть
слугой дьявола; так же обстоит дело с подписанием и с завершающим все
три церемонии поцелуем мира (НУФФЕЛЬ).
Как и ритуал
вызывания демонов, подготовка договора пронизана
мотивом начала новой жизни, выраженного в использовании подчеркнуто
девственных орудий и предметов. Так, считалось, что договор следует
писать собственной рукой на так называемом девственном пергаменте:
его делали из шкуры животного, которое ни разу не было беременно;
это животное закалывалось специально сделанным деревянным ножом,
затем шкуру помещали в горшок, куда
клали
также негашеную
известь и
лили
святую воду;
горшок,
окруженный
магическими формулами, оставлялся на девять дней (КОЛЛЕН ДЕ
ПЛАНСИ, 519).
Текст договора включал как правило признание в дьяволе Бога; отречение от
Иисуса Христа, Девы Марии, всех святых и т. п.; выражение
готовности передать
дьяволу тело, душу и
жизнь, если
тот исполнит требования заклинателя.
В
архивах
сохранилось немало «подлинных» договоров с
дьяволом, подобных знаменитой расписке Урбена Грандье, казненного
в результате процесса о Луденской одержимости (1634 г.) (см. РОББИНС,
258-262).
В качестве характерного примера приведем русский договор 1749 г.:
«Темнозрачному адских пропастей началнику и служителем его демоном
вручаю душу и тело мое, ежели по моему требованию чините мне споможение будут.
Кровью своею подписался Иван Робота» (ЖУРАВЕЛЬ. 93).
Пресловутая подпись кровью — лишь одна из форм договорного залога —
подтверждения истинности договора. В качестве такого залога могут
фигурировать и другие предметы, в частности, волосы, жертвуемые ведьмами
на шабаше дьяволу.
Сам договор с дьяволом рассматривался демономанами как магический
предмет, своего рода оберег. Сливаясь с телом человека в одно целое (будучи,
например, зашитым под кожу), он наделяет человека невероятными
способностями и в то же время делает его неуязвимым. Цезарий
Гейстербахский рассказывает о еретиках в Безансоне, демонстрировавших в
доказательство действенности своей веры немыслимые чудеса, сильно
взволновавшие народ; епископ попросил священника, который и сам раньше был
магом, вызвать дьявола, чтобы разузнать его секрет (sic!); оказалось, что под
мышками у еретиков зашиты договоры с дьяволом, после извлечения коих
возмущенный народ сжег мошенников заживо
(ЦЕЗАРИЙ ГЕЙСТЕРБАХСКИЙ.
ДИАЛОГ О ЧУДЕСАХ. кн. 5, гл. 19).
Договор практически всегда можно было нарушить, либо обманув дьяволе
(Обман), либо вовремя покаявшись; в этом смысле совершенно уникальным
представляется
поведение
Иоганна
Фауста,
который,
по
свидетельству
эрфуртской хроники 17 в. и следующей за ней народной книги (ФАУСТ, 109),
отказался разорвать договор с дьяволом из соображений честности: «Нечестно и
непохвально было бы мне нарушить договор, который я собственноручно
скрепил своей кровью» (СВИДЕТЕЛЬСТВА О ФАУСТЕ, 32).