Демидова Е.Т. Регламентация пересмотра судебных решений в

УДК 343.13
Е.Т. Демидова, кандидат юридических наук, профессор кафедры
уголовного процесса и криминалистики СЮИ ФСИН России, г. Самара
Регламентация пересмотра судебных решений
в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г.
Ключевые слова: судебная реформа, пересмотр судебных решений, апелляция, кассация, надзор,
Судебные уставы 1864 г., ревизионное начало пересмотра приговоров.
Сложившаяся отечественная система пересмотра судебных решений является результатом
длительного исторического процесса, начало
которому было положено судебной реформой
1864 г. Поэтому очевидно, что современная модель пересмотра судебных решений не может
быть правильно осмыслена вне связи с прежними этапами ее развития, в противном случае останутся нераскрытыми механизмы, образовавшиеся когда-то давно, но действующие сегодня и в
значительной мере определяющие будущее.
Согласно системе уголовного судопроизводства, сложившейся в результате принятия Судебных уставов 1864 г., устанавливались следующие
виды пересмотра судебных решений: частное обжалование, апелляция, кассация и возобновление
уголовных дел.
Частные жалобы и протесты могли быть
принесены до постановления приговора любым
лицом, интересы которого нарушены «по следующим предметам: 1) по определению подсудности дела; 2) по допущению преследования прокурорской властью вместо частного обвинения
или наоборот; 3) по принятию мер для воспрепятствования подсудимому уклоняться от следствия и суда; 4) по принятию мер к обеспечению
иска о вознаграждении за вред и убытки» (ст. 893
Устава уголовного судопроизводства – УУС) [1].
Жалобы и протесты на частные определения подавались в суд, вынесший обжалуемое решение,
и не останавливали его исполнения, кроме случаев, «когда признает это необходимым суд, постановивший определение, или судебная палата,
в которую жалоба или протест представлены»
(ст. 897 УУС) [2].
Апелляция представляла собой пересмотр
высшей инстанцией обжалованного неокончательного приговора суда низшей инстанции (т.е.
постановленного мировым судьей или окружным
судом без присяжных заседателей). Апелляционная инстанция, как и суд первой инстанции, рассматривала дело по существу, но только в пределах принесенной жалобы или протеста прокурора.
Подсудимые и другие лица, участвующие в деле,
а также свидетели и сведущие люди требовались
в суд лишь тогда, когда он (суд) признает это необходимым или когда стороны сами о том попросят и к удовлетворению их просьбы не встретится
препятствий (ст. 879 УУС). В процессе рассмотрения дела суд имел право вызвать в судебное
заседание и допросить свидетелей, допрошенных
или не допрошенных в суде первой инстанции,
истребовать новые доказательства, произвести
новую экспертизу и т.д. Апелляционная инстанция выносила новый приговор, который отменял
обжалованный полностью и заменял его; вносил
в него частичные изменения или утверждал его
(ст. 892 УУС). При пересмотре приговора «по отзыву подсудимого» определенное ему наказание
могло быть не только уменьшено, но и вовсе отменено. Увеличение наказания или назначение
такового подсудимому, оправданному первой
степенью суда, допускалось в апелляционном порядке только в том случае, когда об этом был протест прокурора или отзыв частного обвинителя
(ст. 890, 891 УУС). Приговор, вынесенный апелляционной инстанцией, являлся окончательным,
т.е. не подлежал дальнейшему апелляционному
обжалованию. Однако окончательный приговор,
не вступивший в законную силу, мог быть обжалован в кассационном порядке.
Кассационный суд, в отличие от суда апелляционного, не имел права рассматривать дело по
существу. Решение кассационного суда состояло
в разрешении вопроса, поставленного в жалобе,
о наличии или отсутствии нарушений закона в
обжалованном приговоре. Суд имел право оставить жалобу без последствий (ст. 932 УУС) или
отменить приговор и передать дело для нового судебного рассмотрения. Поводами к отмене
окончательных приговоров являлись: 1) «явные
нарушения прямого смысла закона и неправильные толкования его при определении преступления и рода наказания»; 2) нарушения обрядов и
форм «столь существенные, что без соблюдения
их невозможно признать приговор в силе судебного решения»; 3) нарушения «пределов ведомства
или власти, законом представленной судебному
95
Раздел 3. Юриспруденция: теория и практика
усмотрению» [3]. Судебное разбирательство происходило без участия сторон, однако закон предоставлял им право присутствовать в заседании.
Для приговоров, вступивших в законную
силу, Судебные уставы 1864 г. устанавливали
единственный чрезвычайный способ пересмотра,
аналогичный французскому возобновлению уголовных дел, – возобновление дел по вновь открывшимся обстоятельствам. Такими обстоятельствами Судебные уставы признавали: «1) осуждение
различными приговорами нескольких лиц за одно
и то же и притом такое преступление, совершение
коего одним из осужденных доказывает невозможность совершения его другим; 2) осуждение
кого-либо за убийство человека, оказавшегося после живым, или за иное преступление, которое не
совершилось, и вообще открытие доказательств
невинности осужденного или понесение им наказания по судебной ошибке, свыше меры содеянного; 3) открытие подложности документов или
лживости показаний, на которых основан приговор; 4) доказанные по суду корыстные или иные
личные виды судей по тому делу, о возобновлении
коего поступили просьбы или сделано представление» (ст. 935 УУС) [4].
Право ходатайствовать о возобновлении дел
УУС предоставлял: 1) прокурорам, которые могут возбуждать вопрос о возобновлении как во
вред, так и в пользу подсудимого, не ограничиваясь никакими сроками; 2) осужденному, который,
естественно, может ходатайствовать о возобновлении дела только в свою пользу; 3) родственникам осужденного на тех же основаниях (ст. 934
УУС). Решение о возобновлении дела принимал
Сенат, в результате чего оно возвращалось в ту
стадию производства, на которой обнаружились
поводы для его возобновления. Новый приговор,
вынесенный по возобновленному делу, мог быть
обжалован на общих основаниях (ст. 940 УУС).
Анализ Судебных уставов позволяет заключить, что их составители исходили из того, что:
1) существование двухинстанционной системы
обжалования (апелляция и кассация) вполне обеспечит достаточную проверку справедливости и
законности судебного приговора, и потому нет
никакой необходимости допускать пересмотр
приговоров, вступивших в законную силу, без открытия новых обстоятельств; 2) даже приговор,
вынесенный с нарушением прямого смысла уголовного закона, неправильным его толкованием,
с нарушением самых существенных форм судопроизводства, является – до отмены его в кассационном порядке – истинным, равным по силе
приговорам, безупречным со стороны законно-
сти, и, как писал В. Случевский, «никакая власть
не может их игнорировать и никакая сила не может уничтожить их бытия вне установленного законом порядка» [5].
В отличие от пересмотра приговоров, существовавшего до судебной реформы 1864 г.
(апелляция и ревизия), в основании пересмотра
по Уставам было положено два начала: допустимость пересмотра приговоров лишь в интересах
дела, поскольку Уставам был неизвестен пересмотр приговора в общих интересах закона безотносительно к судьбе конкретного дела; допустимость пересмотра исключительно по жалобам
сторон, участвующих в данном деле.
Таким образом, ревизионное начало пересмотра приговоров сменяется началом жалобы,
причем поводом к пересмотру приговора вышестоящей инстанцией является ходатайство лица,
интересы которого нарушены решением нижестоящего суда. Такой повод пересмотра приговоров, несомненно, является определенной гарантией прав личности на судебную защиту.
Однако обозначенные пределы пересмотра
оказались слишком тесными, поэтому, помимо
указанных видов, на практике предпринимаются
попытки создать качественно новый вид пересмотра приговоров – пересмотр в интересах закона безотносительно к судьбе конкретного дела.
Такие полномочия взял на себя Правительствующий Сенат, как высший судебный орган в государстве. Изучая судебную практику, он отметил
ряд нарушений закона при рассмотрении уголовных дел нижестоящими судами, по поводу которых дал соответствующие разъяснения судам, но
не отменил их решений.
Сенат указывал, что вышестоящий суд не
вправе отменить или изменить решения судов,
если они дошли до высшего суда не в порядке,
установленном законом для отмены решений; но
вместе с тем в этом постановлении Сената содержалось указание на то, что надзор и вне этого установленного порядка обжалования может
иметь полезное значение в плане предупреждения нарушений в будущем.
«Таким образом, – пишет И.Я. Фойницкий, –
решением этим создана попытка кроме существующих у нас видов пересмотра создать пересмотр
в интересах закона безотносительно к судьбе данного дела…» [6].
В последующем огромное количество грубых нарушений закона со стороны нижестоящих
судов заставило Сенат пойти на некоторые нововведения, ссылаясь на положения ст. 250 Учреждения судебных установлений (УСУ), текст которой
96
Регламентация пересмотра судебных решений в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г.
гласил следующее: «Судебное место, обнаружившее неправильное действие или же какие-либо
беспорядки или злоупотребления подведомственного ему установления или должностного
лица судебного ведомства: 1) разъясняет сему
установлению или лицу, в чем именно состояла
неправильность или упущение в каждом отдельном случае; 2) отменяет постановления или распоряжения, противные установленному законом
порядку или общему или особым наказам, если
такая отмена не нарушает правил уставов гражданского и уголовного судопроизводства; 3) принимает меры к восстановлению нарушенного порядка по каждому отдельному делу или случаю,
а когда признает нужным привлечь виновных к
ответственности, то и возбуждает дисциплинарное о том производство» [7].
В ст. 250 УСУ в редакции 20 мая 1885 г. не
было разъяснено, что следует понимать под «постановлениями» и «распоряжениями», которые
могут быть отменены надзирающими судебными
местами. Не указывалось также, в чем заключаются «меры к восстановлению нарушенного
порядка по каждому отдельному делу». Однако
Сенат, опираясь на текст этой статьи, отменял судебные решения.
Сенат полагал, что отмена окончательных
определений судебных мест может в силу ст. 250
УСУ иметь место (вне апелляционного или кассационного порядка) в порядке надзора: во-первых,
лишь в случаях чрезвычайных; во-вторых, в
случаях, когда обжалованное определение состоялось с нарушением установленного порядка,
лишающего его силы судебного определения, и,
наконец, когда определением судебного места
преграждается вовсе путь к правосудию или прекращается дальнейшее движение дела, т.е. в случаях нарушения таких коренных норм процесса,
без соблюдения которых определение суда не может быть оставлено в силе судебного решения.
В соответствии с этим Сенат отменял: а) решения, постановленные с нарушением ведомства
и власти; б) решения, постановленные с нарушением подсудности по роду дел, как следствие
судебной ошибки; в) приговоры, определяющие
наказание, неосуществимое или несуществующее по закону; г) приговоры, постановленные в
распорядительном заседании вместо судебного;
д) назначение наказания с нарушением прав состояния; е) назначение наказания по гражданским законам лицу военного звания, состоящему на действительной военной службе [8].
При наличии условий надзора Сенат принимал дело к рассмотрению как по ходатайствам
сторон, так и по сообщениям непричастных к
делу лиц, а также по ходатайствам административных властей, при этом возлагая на судебные
места обязанность представления ему таких ходатайств, поступивших к ним, не ограничиваясь
сроками, установленными для ходатайств о пересмотре решений. Право пересмотра приговоров в
порядке надзора Сенат также признавал за всеми
вышестоящими судами по отношению к нижестоящим. Процедура их пересмотра в порядке
надзора была предельно проста. Она начиналась
с оглашения одним из сенаторов доклада по делу,
а затем Сенат выносил по нему решение. Стороны в судебное заседание не приглашались.
Анализ Судебных уставов дает основание
заключить, что практика Сената по пересмотру
судебных решений в порядке надзора противоречила закону. Так, решение Сената об отмене
приговоров, постановленных с нарушением ведомства и власти, противоречит п. 3 ст. 912 УУС,
согласно которому для отмены таких приговоров
требуется кассационное обжалование. Неубедительна и ссылка Сената на ст. 250 УСУ, которая
дает право вышестоящему суду отменять противоречащие закону постановления и распоряжения нижестоящего суда. Во-первых, приговоры
суда вряд ли можно отнести к постановлениям
и распоряжениям. Во-вторых, п. 2 ст. 250 прямо
указывает, что такая отмена допустима лишь при
условии, если ею не нарушаются правила уставов
гражданского и уголовного судопроизводства. Отмена же судебных решений по усмотрению высшего суда или по ходатайствам не участвовавших
в деле лиц, а также по истечении установленных
сроков несомненно противоречит обоим уставам
судопроизводства.
Таким образом, идя вразрез с законом и со
своим же собственным решением о недопустимости отмены в порядке надзора определений и приговоров, Сенат отступал от этого положения [9].
Создавая институт «пересмотра приговоров
в интересах закона», Сенат не был оригинален.
Представляется, что Уголовный кассационный департамент Сената, выступая как орган надзора, воспринял конструкцию пересмотра приговоров, принятую во французском уголовно-процессуальном
законодательстве. Однако в отличие от Франции
российский Сенат признавал за собой право осуществлять «пересмотр в интересах закона» в отношении всех дел, которые попали в его поле
зрения, но не были обжалованы в апелляционном, частном или кассационном порядке и свидетельствовали о существенных нарушениях норм
материального и (или) процессуального права.
97
Раздел 3. Юриспруденция: теория и практика
Новый российский институт пересмотра
приговоров также отличался от французской кассации в интересах закона: кругом субъектов возбуждения пересмотра (во Франции таким правом
обладали только стороны); отсутствием сторон в
судебном заседании; вынесением решения только
на основании доклада, а не на основании непосредственного изучения материалов дела; характером принимаемых решений (Сенат не только
отменял приговор, но и направлял дело на новое
рассмотрение). Такая конструкция пересмотра
имеет много общего с ревизионным порядком
рассмотрения дел, широко распространенным в
дореформенной России.
Таким образом, можно заключить, что институт пересмотра приговоров в порядке надзора сочетал в себе, во-первых, некоторые черты французской кассации в интересах закона, а
во-вторых, – русской ревизии. Но в то же время
надзор имел черты, ранее неизвестные ни одному
из исторических видов пересмотра приговоров,
так как эти нововведения были подсказаны самой
жизнью.
Решения Сената вызвали критику со стороны большинства дореволюционных процессуалистов, считавших недопустимым отмену приговора, вступившего в законную силу, без наличия
новых обстоятельств.
Так, И.Я. Фойницкий писал: «Все случаи,
в которых Сенат устанавливает пересмотр в порядке надзора о принесении сторонами отзывов в надлежащий срок, допускают применение
нормального пересмотра, при истечении сроков
могут быть применены ст. 231 или ст. 868 УУС,
когда же все сроки и все установленные инстанции исчерпаны, путь законного пересмотра закончен. Остается лишь путь монаршего милосердия. Мера же, практикуемая ныне Сенатом, стоит
вне закона, вводит произвол в судебную деятельность, колеблет силу приговоров и потому неприемлема» [10].
По мнению Е.В. Васьковского, «судьи устанавливают в своих решениях фактические обстоятельства по свободному убеждению, на
основании логической оценки представленных
сторонами доказательств». Ошибки судей могут быть исправлены вышестоящим судом по
жалобам сторон, но «когда стороны этим путем
почему-то не воспользовались, то для принятия
каких-либо мер в порядке надзора в данном случае нет оснований: это повело бы к смешению
свободы действий судей и могло бы побуждать
их к нарушению беспристрастия в угоду органам
надзора» [11].
Л.Е. Владимиров считал, что, несмотря на
возможность вступления в законную силу приговоров явно неправосудных, например присуждающих к смертной казни за простую кражу или
осудивших убийцу как обычного самоуправца,
нет необходимости отказаться от принципа непоколебимости судебных решений или ограничить его: «Из-за того, что один может повеситься,
нельзя водить всех со связанными назад руками»,
– заключает автор [12].
Способ устранения судебных ошибок Л.Е.
Владимиров видел в совершенствовании процессуальных законов, в правильной судебной организации и своевременном принятии тех частных
мер, которые указаны законом. Следовательно,
сознавая, что отправление судебной деятельности в России далеко не является идеальным, Л.Е.
Владимиров все-таки приходит к выводу о принципиальной недопустимости пересмотра приговоров, вступивших в законную силу.
Справедливости ради отметим, что не все дореволюционные процессуалисты высказывались
против надзорной практики Сената. Так, например, И.Н. Ананьев, признавая правильной практику Сената, отменявшего приговоры и определения в порядке надзора, писал: «Такая отмена
ни в чем не нарушает принципа двух инстанций
суда и не умаляет ни свободы, ни авторитета суда,
а, наоборот, содействует укреплению идеи высокой миссии судебных установлений только путем
строгого и неукоснительного соблюдения законом установленного порядка» [13].
Однако несмотря на всю противоречивость и
неоднозначность обозначенной практики Сената,
она дала начало качественно новому виду пересмотра – пересмотру приговоров, вступивших
в законную силу, в порядке надзора. Появление
пересмотра приговоров в порядке надзора было
вызвано необходимостью объединения судебной
практики, т.е. решения «политической задачи».
Одновременно с этим надзор решал задачу устранения судебных ошибок.
Таким образом, еще в XIX в. образовались
такие механизмы в контрольно-проверочной деятельности судов (ревизионное начало, стремление к восстановлению публичной законности),
которые действуют сегодня и вызывают обоснованную критику процессуалистов.
98
Регламентация пересмотра судебных решений в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г.
Библиографический список
1. Российское законодательство X–XX вв. – Т. 8: Судебная реформа / отв. ред. Б.В. Виленский. – М. :
Юридическая литература, 1991. – 496 с.
2. Там же.
3. Там же.
4. Там же.
5. Случевский, В. Учебник русского уголовного процесса / В. Случевский. – СПб. : Тип. М.М. Стасюлевича, 1913. – С. 612.
6. Фойницкий, И.Я. Курс уголовного судопроизводства / И.Я. Фойницкий. – СПб. : Альфа, 1996.
– Т. 2. – С. 528.
7. Судебные уставы 20 ноября 1864 г. за 50 лет. – СПб. : Сенатская типография, 1914. – С. 383.
8. Российское законодательство X–XX вв. … – 496 с.
9. Щегловитов, С.Г. Судебные уставы императора Александра II с комментариями и разъяснениями / С.Г.
Щегловитов. – СПб. : Тип. Правительствующего Сената, 1884. – С. 837–839.
10. Фойницкий, И.Я. Указ. соч. – С. 528.
11. Васьковский, Е.В. Курс гражданского судопроизводства / Е.В. Васьковский. – СПб. : Изд-е Н.К. Мартынова, 1914. – Т. 1. – С. 222.
12. Владимиров, Л.Е. Об отмене приговоров, вошедших в законную силу / Л.Е. Владимиров // Журнал
гражданского и уголовного права. – 1878. – Кн. 3. – С. 21.
13. Ананьев, И.Н. Отмена определений уголовного суда в порядке надзора высшим в порядке подчиненности судебным установлением / И.Н. Ананьев // Журнал министерства юстиции. – 1912. – №8 (октябрь).
– С. 198–221.
99