Душа
реклама
Лави Карафелов ЗЕРКАЛО ДУШИ 1 Издательство ЛИРА Иерусалим 2013 Карафелов Лави. Зеркало души. Сложность взаимоотношений между человеком и окружающим его миром, Творцом и его творениями всегда привлекает думающих авторов. Как выглядит действительность с точки зрения Святых книг и Каббалы? Каковы взаимоотношения между душой и телом? Как найти свое место в этой жизни? Куда стремиться? Многоаспектная книга Л. Карафелова освещает эти и многие другие вопросы, заставляя читателя задуматься и побуждая искать на них свои ответы. Книга выходит в авторской редакции Лави Карафелов, 2013. ISBN 978-965-7088-98-2 Издательство ЛИРА – P.O.B.26159, Jerusalem, tel./fax 02-6412690. Printed in Israel 2 СОДЕРЖАНИЕ: Часть 1 . АНГЕЛ Притча (вместо предисловия) ................... Гл 1. Из грязи в князи ................................ Гл 2. Возвращение .................................... Гл.3. Сон ..................................................... Гл.4. Михаэль ............................................. Гл. 5. В ешиве ............................................. Гл. 6. Учение .............................................. Гл. 7. Катенька ........................................... Гл. 8. Дядя Беня ........................................ Гл. 9. Бэрл ................................................... Гл. 10. Свет ................................................. Гл. 11. Картина .......................................... Гл. 12. Возвращение учителя .................... 5 8 24 33 37 44 51 62 69 74 84 89 94 Часть 2. ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ Гл. 1. Лекция .............................................. Гл. 2. Возвращение ................................... Гл. 3. Наука наук ........................................ Гл. 4. Звезда Давида ................................. 3 99 112 119 123 Часть 3. ТАЙНОЕ УЧЕНИЕ ДИАЛОГ С СОБОЙ О Боге .......................................................... Модель творения ........................................ Кому это нужно ............................................ Необходимость исправления ..................... Основной враг ............................................. Любовь к ближнему своему ......................... О душе, теле и Древе познания ................. О вере и праве выбора ............................... Тора .............................................................. Почему нас не любят ................................... О чем говорит Тора ..................................... О грехе ......................................................... Воскрешение из мертвых ........................... Духовное и материальное .......................... Тора говорит о нас ...................................... О Змее ......................................................... Духовное развитие ...................................... Мессия ......................................................... О ковчеге, потопе и Храме ......................... О необходимости изучения тайн Торы ...... Общество будущего ..................................... О героях Торы ............................................. 4 129 138 140 142 144 147 152 158 162 163 167 172 176 177 184 187 190 196 198 203 208 217 Часть 1. АНГЕЛ ПРИТЧА (вместо предисловия) – Есть такая старая хасидская притча, про Мойшу, владельца заводов и пароходов, который решил всѐ это продать, отойти от дел, и пожить в своѐ удовольствие, где-то в деревне, созерцая закаты и восходы, на берегу реки. За имущество богач выручил целый сундук золотых монет и повез его на телеге в город, чтобы положить в банк. Вместе с хозяином сундука, отправился его верный слуга Ицик. Дорога в город была длинной, и через какое-то время, проголодавшись, и подустав от тряски, хозяин и слуга решили сделать небольшой привал. Свернув с дороги, они углубились в лес, и расположились небольшим лагерем, для приѐма пищи и отдыха. Телегу с лошадьми, привязали неподалеку, а сундук с золотом, на всякий случай, сняли и положили рядом, чтобы он был на виду. Еда и запах хвои разморили отдыхающих, и они уснули, а когда проснулись, то заторопились, чтобы успеть к закрытию банка. Но, проехав какое-то время, Мойша обнаружил, что в спешке забыл погрузить на телегу сундук, и тогда, быстро развернув лошадей, они помчались назад, за забытым богатством. Всю дорогу, пока они возвращались, хозяин причитал, а когда обнаружил сундук на том же месте, где оставил, зарыдал, обливаясь горькими слезами. И сколько слуга Ицик ни пытался его успо- 5 коить, говоря, что нет причины переживать, хозяин был безутешен. После того случая, прошло несколько лет, и так случилось, что богач разорился, потерял все деньги и домик в деревне. На хлеб он зарабатывал милостыней, а его новым домом стала ночлежка для бедняков. Так, однажды, в надежде получить пару монет, чтобы купить себе на субботу еды, он зашел на богатый двор, где ему на встречу вышел, прилично одетый господин. Бедняга не узнал Ицика, однако тот сразу узнал, своего бывшего хозяина, но, не подав виду, пригласил в дом, и велел накормить. А когда гость насытился, дали ему еды на дорогу, несколько золотых монет и пригласили на субботу. По возвращении в ночлежку счастливчик возбужденно рассказывал своим соседям о случившемся, угощая их на полученные деньги. Но, не желая отплатить злом за добро, он отказывался сообщить товарищам адрес щедрого хозяина, за что они затаили на него обиду и решили при случае отомстить. И такой случай им вскоре представился. Перед субботой, когда, собираясь посетить своих новых знакомых, Мойша отправился в баню, другие нищие заперли его там. В это время Ицик тоже готовился к встрече. Но время шло, а гость всѐ не появлялся. И когда до субботы осталось совсем немного, Ицик, отправился в ночлежку. Там он узнал, где можно найти бывшего хозяина, но когда он открыл запертую дверь бани, то был несказанно удивлен увиденным. Совершено обнаженный, Мойша танцевал босиком на каменном по6 лу, с закрытыми от удовольствия глазами и блаженной улыбкой на губах. Окликнув его, Ицик, признался кто он, и попросил ответить лишь на два вопроса: почему, обнаружив, что золото в лесу не пропало, тот безутешно плакал, и почему, когда он потерял всѐ, то блаженно улыбается? На что Мойша ответил: – Там в лесу, пока мы возвращались, я всю дорогу молился, чтобы сундук оказался на месте. Чем ближе мы подъезжали к месту нашей стоянке, тем сильнее я ощущал свою зависимость от этого золота. А когда сундук нашелся, я представил себе, что могло бы быть, если бы он не оказался на своем месте. Я увидел себя нищим, ходящим по чужим домам с протянутой рукой и живущим в ночлежке для таких же несчастных, как я. Тогда мне стало очень страшно, и я не мог сдержать слѐзы. А сейчас я нищий, у меня ничего нет. Я упал на самое дно, моя жизнь больше ничего ни стоит, мне больше нечего терять, а значит – нечего бояться. Если отсюда и есть какая-то дорога, то она может вести только вверх, может быть, туда, где я уже был, но не ценил то что имел, и поэтому место страха заняла надежда на перемены к лучшему. ...Рассказав эту притчу, Изя поглядел на своего друга Леву, такого же безработного и нищего, как он сам. – По-твоему получается, что лучше быть бедным и больным, чем богатым и здоровым? Но это же абсурд! – Смотря, что считать богатством. Если суета, усталость и постоянный страх – это богатство, а их 7 отсутствие – бедность, то лучше быть бедным, – возразил Изя. Лѐва протяжно выдохнул и уставился в костер. – Ладно, давай на посошок, – прервал молчание Изя, и, выпив по последней, друзья разошлись, каждый в свою сторону. По дороге Лѐва заглянул в несколько мусорных ящиков в надежде "обновить гардероб", но ящики были пусты – и только в последнем он обнаружил какуюто книгу, на удивление новенькую, ещѐ с запахом типографской краски. Подойдя поближе к фонарному столбу, Лѐва прочел, странное название: "Тора". Открыв на первой странице, он начал читать: – "В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была пуста и хаотична, и тьма над бездною…". – Странно, почему "Тора", это же Ветхий Завет? – подумал Лѐва, и, взяв книгу под мышку, потащил к своему месту ночлега. Расположившись поудобнее на скамейке возле мусорного ящика, он продолжил читать в свете полной луны: – "…и дух Божий витал над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы…". Глава 1. ИЗ ГРЯЗИ В КНЯЗИ С тех пор как Лѐва потерял работу, и его выгнала жена, прошло уже около трѐх лет. Все эти годы он "бичевал", перебиваясь случайными заработками. Часто приходилось ложиться спать голодным, накрываясь газеткой вместо одеяла. Зрение сильно ухуд8 шилось, выпала половина зубов... Впрочем, иногда судьба подбрасывала подарки в виде пятерки или даже двадцатки, и тогда устраивался званый обед с горячительным напитком. Главным и единственным гостем на пиру был закадычный друг Лѐвы, Изя, такой же бомж, с весьма похожей судьбой. И вот однажды, после такого званого обеда, проснувшись утром в парке на скамейке возле мусорного ящика и стащив с себя газету с позавчерашними новостями, Лѐва увидел сидевшего рядом человека. Господин был прилично одет и гладко выбрит, и поэтому встреча с ним здесь, в это время вызвала у Лѐвы удивление. Подняв с земли оброненную книгу, незнакомец поинтересовался: – Любопытно, что мы почитываем? О! Тора! Молодец! – похвалил он Лѐвин выбор. – Ты кто? – спросил Лѐва у гостя. – Ангел – ответил незнакомец с невозмутимым видом. – И что Ангел здесь потерял? – Хочу заключить с тобой сделку. – Какую ещѐ сделку? У меня, кроме старой газеты, ничего нет. – Ну как это ничего? А книга, а жизнь? – Ты чего, мужик, убить меня хочешь? – иронически улыбнувшись, спросил Лѐва. – Ну что ты, я не убийца, я Ангел. – Да? Ну и о какой сделке идѐт речь? – поинтересовался Лѐва, с той же иронической улыбкой. – Я хочу купить твою жизнь, – вполне серьезно сказал незнакомец, – во сколько ты еѐ оцениваешь? 9 – Слушай, мужик, шѐл бы ты отсюда, – предложил Лѐва, начиная раздражаться. – Сколько ты хочешь за каждый год жизни? – невозмутимо сказал незнакомец, перефразировав свой вопрос. – Ты что, мужик, прикалываешься? Хочешь на неприятности нарваться? Человеческого языка не понимаешь? А ну, вали отсюда! – Миллион за каждый год! – предложил незнакомец, не обращая внимания на угрозы. – На кой хрен мне твои миллионы, если я жизнь продам? – Гнев Лѐвы неожиданно сменился любопытством. – А ты всѐ не продавай, оставь себе, сколько хочешь, – предложил незнакомец. – Так откуда же я знаю, сколько мне осталось? – Двадцать шесть, – сказал невозмутимо незнакомец, даже не беря паузы на обдумывание, что вызвало у Лѐвы удивление. – Ну и сколько ты хочешь? – спросил он у незнакомца, с вызовом. – Я хочу всѐ, но это решать тебе. Завтра в это же время, я приду за ответом. Лѐва повернул голову в сторону собеседника, чтобы сказать этому наглому господину какую-нибудь гадость, но того уже и след простыл. – Идиот! – сказал он вслух, и стал рыться в карманах в надежде найти хоть что-то. К своему удивлению Лѐва нашѐл несколько смятых бумажек. Денег хватило на выпивку и закуску. Он засунул всѐ это за пазуху, и поспешил к Изе, успокоить свою растревоженную душу. 10 *** Изя, по кличке Академик, бывший кандидат наук, бывший доцент физико-математического факультета педагогического института, бывший муж и отец двух детей, занимался любимым делом: читал вчерашние новости, которые заменяли ему по ночам одеяло. Увидев Лѐву, с бутылкой в одной руке и закуской во второй, Изя обнажил зияющую дыру, на месте бывшего фарфорового протеза. Друзья обнялись и без лишних церемоний приступили к трапезе. Разговор потѐк само собой. Основными темами были воспоминания и обиды, которые, как занозы, сидели, уже в давно остывших сердцах. А когда обиды были исчерпаны, Лѐва вдруг вспомнил утреннюю встречу и вкратце поведал другу. – Ну а ты что? – спросил Изя. – Что – что? Ты что не понимаешь, этот гусь прикалывался надо мной. Увидел бомжа и решил поиздеваться. – Ну ладно, хрен с ним, – успокаивал Изя – а если бы действительно предложил, ты сколько бы продал? – Да всѐ бы продал, оставил бы пару лет побалдеть, а остальное продал бы. – А тебе сколько? – Изя впервые поинтересовался возрастом друга. – А ты сколько дашь? – Не знаю, шестьдесят примерно. – Да ты что, мне сорок семь только. 11 – Да ну? Что, ты моложе меня? – удивился Изя. – Я бы на твоѐм месте, пожил, пока машинка работает. – Какая машинка? – поинтересовался Лѐва. – Та, на которой бабы любят ездить! И они оба расхохотались. – Сколько тебе до шестидесяти осталось? Тринадцать? Вот ты тринадцать продай, а тринадцать оставь. – Ладно, хорош! – сказал Лѐва, поставив точку на теме, и налил очередной стакан. *** На следующее утро, с трудом открыв глаза, Лѐва увидел вчерашнего незнакомца. – Ну что согласен? – Согласен, согласен, – ответил Лѐва, лишь бы быстрее отделаться от собеседника. Незнакомец резко встал, молча, пожал ему руку и удалился. – Эй, мужик, ты же даже не спросил, на сколько я согласен? – крикнул ему в след Лѐва, но тот даже не оглянулся. Довольный исчезновением назойливого господина, Лѐва лег дальше спать и закрыл глаза, но вскоре кто-то потеребил его за плечо. Нехотя открыв глаза и увидев стоящего над ним милиционера, Лѐва вскочил и стал что-то бормотать в своѐ оправдание. – Лев Наумович Креплов? – спросил милиционер, беря под козырек. 12 – Так точно, – неожиданно для себя ответил Лѐва, никогда не служивший в армии. – Вас разыскивает администрация банка "Коммерсант", вот распишитесь, что вы оповещены. Открыв рот от удивления, Лѐва подмахнул, протянутую ему бумажку, даже не читая текста, под которым поставил подпись. А через час, зайдя в банк, он узнал ошеломляющую новость: какой-то дядюшка, о существовании которого Лѐва даже не догадывался, оставил ему в наследство тринадцать миллионов. * * * Первая мысль, которая мелькнула после полученного шока: – Пойти к Изе и напиться вдрызг... Сняв немного денег, он помчался в магазин. Глаз стал шарить по полке, где стояла бормотуха. – Ох, ч-чѐрт, – спохватился Лѐва – что я нищий какой-то? Он подошѐл к пышной, крашенной в какой-то чудовищный малиновый цвет, продавщице и, почему-то шепотом, спросил: – Виски есть? Она, брезгливо осмотрев его лохмотья, с презрением поинтересовалась: – Какой виски желают господин? – Ну, шотландский, – сказал Лѐва, оглядываясь по сторонам – и подороже, пожалуйста. – Шотландский есть. Достав с полки запылѐнную бутылку, и назвав цену, пышка, с издевательской улыбкой на губах того же цвета, что и волосы, вопросительно заглянула ему в глаза. 13 – Дай парочку, – Лѐва, вытащив из кармана смятую кучу денег, отсчитал необходимую сумму и протянул продавщице. – Ты что банк ограбил? – спросила та, не закрывая, распахнувшегося от удивления рта. – Ты бы хозяйка, лучше о закуске позаботилась, – сказал Лѐва осмелев. – А на шматы не смотри, у нас просто день солидарности с малоимущими гражданами. Уложив виски и закуску, в вежливо предложенный продавщицей пакет, Лѐва демонстративно солидной походкой вышел из магазина. * * * Изя, как обычно, в это время, был занят своим любимым делом: разгадывал кроссворд. Увидев Лѐву, он очень обрадовался, но, раскрыв пакет, вздрогнул: – Ты что банк ограбил? – Ты не оригинален, мне сегодня этот вопрос уже задавали. – Надеюсь не в полиции? Откуда деньги? И Лѐва подробно, стараясь не упустить ни одной детали, поведал другу обо всех событиях первой половины прошедшего дня, закончив рассказ вопросом: – Ну, друг, что будем делать с бабками? – А я здесь при чем? – удивлѐнно и немного смущѐнно спросил Изя, будто Лѐва протянул ему милостыню. – Как это при чем? Ты мой друг, у меня кроме тебя никого нет. 14 – Как никого? А дети? – Какие дети? Они не хотят меня знать! Я как-то пришѐл, выпить было не на что, так старший меня чуть с лестницы не спустил. Кроме того, у них новый папа, стоматолог, бабки куры не клюют. Нет, эти деньги мы прокутим вдвоѐм, давай план составлять. – Что прямо сейчас? – Ну нет, у нас ещѐ две банки виски, давай приговорим хоть одну. – Давай! – с энтузиазмом согласился Изя, давно отвыкший от приличных напитков. *** Планирование отложили на неопределѐнный срок. Но уже на следующий день, в процессе поиска денег на опохмел, неожиданно вспомнился источник доходов, позволивший накануне столь славно погулять. – О елки! – первым вспомнил Изя. – У тебя же в банке куча денег. – Точно, – ещѐ толком ничего не осознав, согласился Лѐва, – пойдѐм, опохмелимся. – Слушай, – сказал пришедший в себя, Изя, – что мы все тринадцать лет бухать будем? Может, ещѐ чем-то займемся? – Чем? – удивленно спросил, ещѐ не отрезвевший, Лѐва. – Не знаю: бизнесом, спортом, девочками, ну, чем-нибудь. Глупо с такими бабками, постоянно бухать. Надо приодеться, квартиру купить. 15 – О, правильно, только не квартиру, а дом, но сначала шмотки. Сходив на море, помывшись, отрезвев и даже побрившись припасенной Изей на всякий случай одноразовой бритвой, друзья направились в банк. В банке Лѐву тут же узнали, приняли как министра финансов, усадили за отдельный столик, принесли кофе, и сам начальник отделения, заискивающе заглядывая в глаза, подсел на краешек стула, напротив. Смущенный таким вниманием, Лѐва на какое-то время забыл про Изю, но, увидев его ссутулившуюся фигуру, растерянно стоявшую поодаль, обиженным голосом сказал, указав на Изю пальцем: – Это мой друг, он со мной. И для убедительности добавил: – Мой партнѐр. – О да! Простите! – воскликнул начальник, и, поспешив исправить оплошность, приказал принести стул, после чего опять обратился к Лѐве: – У нас к Вам есть ряд деловых предложений. Продолжая заискивающе заглядывать в глаза, начальник предложил несколько программ, на которых, сделав вклад, Лѐва мог бы в считанные месяцы увеличить свой капитал в несколько раз. – Да? – удивлѐнно, и одновременно радостно, воскликнул Лѐва и чуть было не подписал протянутый ему договор, даже не прочитав его. Но его остановил Изя, попросив посмотреть бумаги: – Мы возьмем, почитаем и подумаем, – сказал он, – а сейчас нам надо получить немного наличности, а также заказать чековые книжки и оформить кредитку. 16 – Нет проблем, нет проблем! – сказал слегка поостывший начальник, уважительно глядя в сторону Изи, и тут же отдал распоряжение одному из подчиненных, обслужить клиентов. Через полчаса, новоиспеченные миллионеры уже стояли в престижном бутике и, под пристальными взглядами продавцов, рассматривали манекены в костюмах от "Роберто". *** Приодевшись и сходив в парикмахерскую, друзья направились на поиски жилья. На улице стояла июльская жара, в горле пересохло, мучила жажда. – Давай по пивку? – предложил Лѐва, проходя мимо забегаловки. – Давай! – согласился Изя, и они зашли в душное помещение, набитое людьми, как бочка сельдью. Взяв по два пива, друзья направились к столику с одиноким господином, выделявшимся из общей толпы своим приличным костюмом. – Разрешите? – спросил Изя, и, получив в ответ одобрительный кивок головой, поставил пиво на стол. – Как ты думаешь, Вася, – неожиданно незнакомец обратился к Лѐве слегка нетрезвым голосом, – чем человек отличается от скотины? - Я не Вася. - Какая разница как задницу называть, еѐ как не назови, она задницей остается. - Не понял? – процедил сквозь зубы Лева, сжимая кулаки. 17 - Ну хорошо, не нравится Вася, буду называть тебя Лѐвой. - От неожиданности, что незнакомец назвал его по имени, Лева как-то опешил, но незнакомец, не обращая внимания на его реакции, продолжил: - Так чем отличается? – Как чем, - собрался мыслями Лева, после небольшой паузы - головой, конечно. То есть умом. – А вот и нет, Вася, не головой, а сердцем, и когда ты это поймѐшь, тогда, может, станешь человеком. Но только не здесь, с прессом бабок на сердце, а там. – И, указав пальцем на дверь, добавил: – На скамейке, возле мусорки. Затем незнакомец поднялся и шатаясь, направился к выходу, но тут же вернулся и сказал: – Какая разница, где спать – возле мусорки или в шикарном отеле? Если ты внутри пуст, значит, ты мѐртв, а мертвецу нечего терять, кроме иллюзии, что он жив. После этого он опять направился к двери и уже совершенно уверенной, смутно, кого-то напоминающей Лѐве походкой, удалился. Немного опешив от сказанного, друзья переглянулись, и молча, продолжили пить пиво. Молчание прервал Изя: – Ну ладно, пошли искать отель... Сказал он и как-то грустно улыбнулся Лѐве. 18 *** Номер люкс в фешенебельном пятизвездочном отеле ввел друзей в состояние столбняка, как только они открыли дверь. Постояв у порога, несколько минут, Лѐва и Изя вошли внутрь, с открытыми ртами разглядывая обстановку. – Ни фига себе! – первым очнулся Лѐва – Вот это апартаменты... – Придется привыкать, – сказал Изя, с напускной грустью в голосе, и друзья, громко расхохотавшись, упали на кровать. – Смотри, и газетки нет, чтобы накрыться! – заметил Лѐва, и они снова расхохотались. Четверо суток Изя и Лѐва не выходили из номера. Заказанные завтраки, обеды и ужины они поглощали, не покидая кровати, не снимая обуви и не выключая телевизора. Но, наконец, отоспавшись и отъевшись за все годы, проведѐнные на улице, друзья решили прогуляться. Надо было убедиться, что мир ещѐ вертится, и принять решение: вернуться назад в номер или немного повертеться с остальными жителями шарика. Приведя себя в порядок, они вышли на улицу и удивились, что в свежем воздухе, солнышке и зелѐной травке, есть своя прелесть, которую они уже давно разучились замечать. – Чем займемся? – потянувшись, спросил Лѐва. – Не знаю, – сказал Изя, с романтическим выражением на лице, помолодевшем за последние дни лет на двадцать. – У нас много дел: женщины, здоровье, жильѐ. 19 Знакомый Изи, маклер Сѐма, был дважды рад: вопервых, встрече со старым приятелем, без вести пропавшим, несколько лет назад, а во-вторых, возможности подзаработать какие-то деньги. Небольшой процент, который получал маклер, на стоимости домика с участком земли, на тот момент для Семѐна, не имевшего заказов уже пару месяцев, был сумасшедшими деньгами. Поэтому он, не откладывая дело в долгий ящик, рьяно взялся за работу, и уже через две недели наши герои жили в собственной вилле, с сауной, садом и бассейном. Друзья не теряли зря времени: привели в порядок зубы и ногти, перешли на нормальную пищу, записались в фитнес-клуб. Там было много опрятных женщин, от которых веяло романтическими отношениями. Глядя на ухоженных мужчин, одетых в дорогие спортивные костюмы и благоухающих французским парфюмом, женщины поблескивали глазами и о чем-то тихонько перешептывались между собой. Ни Изя, ни Лѐва, давно отвыкшие от общества и внимания женщин, не решались подойти первыми и начать разговор, поэтому инициативу в свои руки взяли две брюнетки неопределѐнного возраста с фигурами моделей из журнала мод. Посидев изрядно в ресторане, друзья с дамами направились домой, по дороге обсуждая предстоящую, обещанную ещѐ за столом, баньку. Время шло, жизнь была прекрасна, брюнетки сменялись блондинками, одни иномарки машин, другими. Дни рождения летели друг за другом, праздник приходил за праздником. На шестидесятилетие собрались многочисленные друзья и подруги, было шумно и весело. 20 Неожиданно все замолчали, встал один из друзей, лицо которого Лѐве показалось знакомым, но имени его он не помнил, как и имѐн многих других приглашенных. Пошатываясь, гость промычал: – Шестьдесят – это дата, многие и до этого не доживают. Но важно не это, важно – ты жил или прожигал жизнь. А то посмотришь назад – жизнь прошла, а ни друзей, ни женщин, настоящих нет. Зачем жить дальше? Закончив речь, гость рухнул на стул и тут же уснул. Веселье продолжилось до поздней ночи. *** Утром, как обычно, Лѐва проснулся с первыми лучами солнца, заглянувшими в окно. Он потянулся, но вставать с постели не собирался. Спешить было некуда, и он занялся обдумыванием плана на предстоящий день. Вдруг сзади скрипнул стул, Лѐва резко сел на кровать и посмотрел назад. На стуле, возле туалетного столика, сидел какой-то прилично одетый незнакомый господин. – Здравствуйте Лев Наумович! – Здравствуйте! Вы кто? И что вам нужно? – спросил обалдевший от неожиданности Лѐва. – Я пришѐл за расчетом. – За каким расчетом? Вы как попали в мою спальню? – Я Ангел, – ответил незнакомец. – Вы забыли? У нас договор: вы должны мне тринадцать лет. – Какие тринадцать лет? – Лѐва начал мучительно копаться в памяти. 21 – Как какие, те самые, за которые вы получили Ваши миллионы. И тогда из глубины Лѐвиной памяти, всплыла та самая встреча, не то с Ангелом, не то с Дьяволом. – А вот и документ, – и незнакомец протянул Лѐве договор, с его подписью внизу. – Ну и что теперь? – спросил Лѐва с тревогой в голосе. – Как что? Пришло время уходить. – Куда уходить? Мне всего шестьдесят, я полон сил. Шѐл бы ты отсюда мужик, или сейчас охрану позову. – А охраны больше нет, – сказал спокойно незнакомец. – И всего остального тоже скоро не будет. У Лѐвы по спине прошѐл холодок предчувствия. – Э, постой, мужик, или как там тебя, Ангел, может, договоримся? – сделал он отчаянную попытку. Незнакомец на мгновение задумался и на удивление легко согласился: – Ладно, хочешь жить, пусть будет по-твоему, только всѐ, что ты получил от меня, я забираю. Согласен? – Согласен, согласен, – поспешил дать ответ Лѐва, и незнакомец тут же исчез. Налив полный стакан виски, Лѐва залпом его выпил, а затем опустился в кресло и закрыл глаза, но тут же открыл их вновь. Он лежал рядом с мусорным ящиком, на каком-то дырявом матрасе и накрывался старыми шторами. Было холодно, не хотелось вставать. Приподняв голову и оглянувшись вокруг себя, Лѐва подумал: 22 – Чѐрт бы побрал это всѐ, на кой хрен мне такая жизнь, может, повеситься? Или к Изе пойти, напиться? Он вылез из-под шторы, было зябко, дело шло к зиме. Лѐва встал, пошарил в карманах, но ничего не нашѐл кроме двух дыр. Сев на скамейку и завернувшись в штору, он вспомнил вчерашний банкет: – Что это было, сон или явь? А если явь, то какой же я идиот: такие деньжищи на ветер пустил. Нет, чтобы построить дом для бедноты, сейчас бы и сам согрелся, и бедолаг-бомжей от холодной смерти спас бы... Неожиданно, кто-то сзади окликнул: – Простите, это не Ваш портмоне? Лѐва оглянулся и увидел пожилую женщину с потѐртым кошельком в руке. Автоматически хлопнув себя по ягодице и не обнаружив там кошелѐк, Лѐва сказал: – Похоже, что мой. – А как Ваша фамилия? – поинтересовалась женщина. – Креплов, а что? Женщина открыла кошелѐк, вынула из него какую-то карточку, а затем, оглядев еѐ, сказала: – Точно. И, протянув кошелѐк Лѐве, удалилась, не дожидаясь благодарности. В кошельке ничего не было, кроме кредитной карточки на имя Льва Креплова. 23 В голове мелькнула какая-то догадка, а за ней мысль: – Надо проверить. И Лѐва помчался к ближайшему банкомату. Засунув карточку и автоматически набрав секретный код, он нажал на функцию "состояние текущего счета", и через минуту, автомат выдал листок, где под графой "остаток", числилась сумма – тринадцать миллионов долларов. Глава 2. ВОЗВРАЩЕНИЕ Когда Лева вошел в комнату, Изя разгадывал очередной кроссворд. – О, Лѐвчик! Ты куда пропал? Телефон разрывается, а я не знаю, что отвечать. Лѐва сел в кожаное кресло и оглядевшись, удивился, будто увидел эту роскошь впервые. У него не было настроения разговаривать, и он молча вышел из гостиной. Так же молча Лѐва побрился, принял душ и съел омлет из трех яиц, а затем, взяв с полки первую попавшуюся книгу, пошел к себе и заперся. Изя наблюдал за поведением друга с открытым ртом. Все его вопросы остались без ответов, и это не только удивляло, но и настораживало: не случилось ли чегото непоправимого? Лѐва не выходил уже часа два, а Изя никак не решался его побеспокоить. Но вопрос становился всѐ жирнее и жирнее, и наконец-то здоровое любопытство взяло верх над воспитанием. Изя осторожно постучался и тихо спросил: – Лѐвчик, тебе ничего не надо? 24 Но ответа не последовало. Тогда он, более настойчиво, повторил стук, и опять спросил уже громче: – Лѐва, тебе ничего не нужно? Из-за двери ответили: – Нет. И Изе ничего не оставалось как, в недоумении, вернуться к себе на диван. *** Книгой, которую Лѐва утащил к себе в комнату, оказался сборник вопросов и ответов по восточной философии. Открыв книгу на первой попавшейся странице, он прочел: "Смысл жизни в познании Абсолюта". Затем, пролистав ещѐ пару страниц, Лѐва прочитал: "Постигается Абсолют путем раскрытия его в себе". – Что за муть? – подумал Лѐва. – Какой Абсолют? Абсолют во мне? Я что – Бог? Какой-то хренов Ангел меня мордой в мусорку, а я оказывается Абсолют. Вот если б он услышал, хохотал бы… – Почему хохотал бы? – неожиданно спросил откуда-то сзади уже знакомый голос. Лѐва резко повернулся и увидел того же, прилично одетого господина, только на этот раз, почему-то, с аккуратно подстриженной бородкой. – Тебе повезло, тебе дали шанс, а ведь многие так и уходят, ничего не поняв. Бегают по магазинам, по врачам, вечно в каких-то заботах, голову некогда включить. 25 Неожиданное появление незваного гостя, сначала насторожило Лѐву, но сказанное лишь озвучило мысли, которые мучили его последнее время, и Лѐва разоткровенничался: – Да, знаешь, я последнее время стал задумываться: к чему всѐ это, если в один прекрасный день, оно просто исчезнет? Не жизнь, а борьба за выживание. А всѐ ради чего? Неужели ради бренного тела, которое побалует немного в молодости, а потом от него одни неприятности? Как-то, даже обидно. Ангел встал со стула и, подойдя к Лѐве, присел рядом на кровать: – Один монах, увидев незнакомого человека, торопливо пробегающего по улице, спросил его: – Куда ты бежишь? – Ищу пропитание, — сказал незнакомец. – А откуда ты знаешь, что пропитание бежит впереди? – опять спросил монах. – Может, оно у тебя за спиной, и тебе, просто надо подождать, пока оно придет? – Ну, если мы будем ждать, пока нам принесут на блюдечке, то помрем с голоду, – не согласился с притчей Лѐва. Он встал и, с засунутыми в карманы руками, стал нервно прохаживаться по комнате. – Я не об этом, – поспешил его успокоить Ангел. – У всего, – он прочертил в воздухе рукой большую дугу, – должна быть какая-то цель. – Цель? – удивился Лѐва. – И что, достаточно понять, в чем она, как нам сразу станет легче? – Когда тебе режут аппендикс, и ты знаешь зачем, это лучше, чем если режут, не объясняя. 26 Ангел говорил, то вкрадчиво, как бы заигрывая, то тоном, не допускающим возражений, как говорят только большие начальники. – То есть ты хочешь сказать, что там, – Лѐва поднял указательный палец вверх, – кто-то сидит и всем этим крутит, по какому-то плану? – Там, – Ангел повторил Лѐвин жест пальцем, – никого нет. Всѐ здесь, – и он направил указательный палец себе в висок. – Да и вокруг ничего нет, и тебя тоже. – Как нет? – удивился Лѐва. – Вот этого всего нет? – он обвел комнату взглядом. – И нас с тобой тоже нет? – Нет, – подтвердил Ангел. – Но я же это вижу, слышу, щупаю. Или я не должен верить своим глазам? – По этому поводу есть хороший старый анекдот, как на уроке по основам философии, учительница дает пример эмпирического познания действительности: – Дети вы меня видите? – Да. – А Бога видите? – Нет. – Значит вывод: – Я существую, а Бога нет. А вы дети, можете привести какой-то пример? Встает Вовочка, и спрашивает одноклассников: – Ребята, вы Татьяну Ивановну видите? – Да, – отвечают все хором. – А мозги еѐ видите? – Нет. – Значит вывод: у нас безмозглая училка. 27 – И всѐ-таки странно: как можно не доверять своим чувствам? – продолжал сомневаться Лѐва, несмотря на рассказанный анекдот. – Да ты пойми, всѐ это ты сам нарисовал здесь, – и Ангел опять направил указательный палец в висок, – а можешь нарисовать и другую картину, не менее реальную, как это бывает во сне. – Да? – удивился Лѐва. – Вот я закрываю глаза, – Лѐва зажмурился и прикрыл глаза ладонью, – и что? И ничего, я в той же комнате, с тем же мужиком, убеждающим меня что ничего этого нет. – А ты ложись, закрой глаза и слушай внимательно, что я буду тебе говорить. Лѐва лег на кровать и закрыл глаза. – Слушай меня. Отключись от внешнего мира. Слушай мой голос. Только мой голос. Ты очень устал. Тебе надо отдохнуть. Ты больше ничего не слышишь. Ты слышишь только меня. Только мой голос. Твои мысли путаются, веки наливаются свинцом. Ты очень хочешь спать. Ты слышишь только мой голос и идешь за ним туда, куда он тебя ведет. Спи и слушай меня. Ты лежишь на берегу Средиземного моря. Тебя ласкает теплое солнышко. Вдали проплывает белый пароход. Тебе тепло и уютно… *** Лѐва открыл глаза, рядом шумело море, в воде плескались ребятишки. Он огляделся вокруг, неподалеку стоял знакомый мусорный ящик, мимо которого проходила старушка с его кошельком в руке. 28 – Мужчина, который час? – спросил Лѐва у незнакомого бородача в черном сюртуке, читающего какую-то огромную книгу в кожаном переплете. – Алб фир, – ответил бородач на идиш. – А что это за место? – поинтересовался Лѐва. – Ди зэйстнышт алэйн? – сказал мужчина и, уходя, добавил уже на русском: – Понаехали тут гоим! Вокруг сновало множество раздетого народа. Женщины с пышными колышущимися грудями, как в замедленном кино, передвигались между рядами загорелых мужчин, которые, замерев в позе пантеры, приготовившейся к прыжку, сопровождали глазами пританцовывающие булки удаляющихся ягодиц. Лѐва встал и с разбегу бултыхнулся в море. Вода была теплая, как парное молоко, плыть было легко и приятно. Кто-то засвистел с берега и закричал на неизвестном языке: – Пора возвращаться. Лева оглянулся и увидел на вышке какого-то мужика, приглашающего его жестами вернуться обратно. Но до противоположного берега уже было ближе и он решил плыть туда. Мимо проскользил белый пароход, вокруг плескались дельфины и русалки. Рядом подвизался бородатый мужик с книгой. Он плыл молча на спине в том же черном сюртуке и читал, прикрывая ладонью одной руки глаза, не то от солнца, не то от русалок. – Чего читаем? – поинтересовался Лѐва? – Как чего? – удивился вопросу незнакомец. – Книгу. – А ты вообще кто, мужик? – спросил Лѐва? 29 – Как кто? – снова удивился вопросу бородач. – Человек. – Нет, я не про это. Чем ты в жизни занимаешься? – Как чем? Доктор я, психиатр. – Психов лечишь? – А тебе что помощь нужна? – поинтересовался доктор. – А как ты их лечишь? – ответил вопросом на вопрос Лѐва. – Гипнозом. Хочешь тебя вылечу? – предложил бородач. – Меня гипноз не берѐт, – уверенно сказал Лѐва. – А ты закрой глаза! – предложил незнакомец. Лева улыбнулся и закрыл глаза. – Раз, два, три... Три, два, один. Открой глаза. Лѐва открыл глаза, оглянулся вокруг и опять закрыл их. – Просыпайся, просыпайся, ты уже на другом берегу, – сказал Ангел, и Лѐва окончательно проснулся. – И что это было? – Кино, под названием "Жизнь". – Да? И кому это нужно? Ангел не успел ответить, как в дверь постучал Изя: – Лѐва, тебе ничего не нужно? Раздраженно бросив "Нет!" и повернувшись к своему собеседнику, Лѐва обнаружил, что он опять один. Напротив, в зеркале, было лишь его отражение, но почему-то в одежде исчезнувшего господина. Удивившись, Лѐва оглядел свой костюм, измятый на скамейке у мусорного ящика, но опять переведя взгляд на зеркало, уже увидел своѐ отражение в обычной 30 одежде. Он сел на кровать, в голове была каша и два желания: продолжить разговор – или выпить и отключиться до следующего утра. *** Была глубокая ночь. Луна величиной с большую сковороду зацепилась за мачту корабля и оттуда освещала море. Льву не спалось, мысль сменяла мысль. Что-то подобное он уже испытывал, после двадцати, двадцати пяти партий, сыгранных в шахматы за один вечер с Изей и его другом Семѐном в устраиваемых ими открытых чемпионатах квартиры. После этого в голове тоже каша, фигуры сменяют фигуры – и всю ночь обдумывание вариантов уже сыгранных партий. В общем, небольшое помешательство. Вот и сейчас он опять прокручивал в голове вчерашний вечер, и его всѐ время мучило чувство, что что-то главное он не спросил, что все вопросы, которые он задавал, были примитивными, и глупыми. В таких раздумьях солнышко и застало Леву. Мужик в сюртуке лежал рядом и читал ту же книгу. Но Лѐву это ничуть не смутило. – Слушай доктор, а о чем там пишут? – Как о чем? О нас. – О нас? – удивился Лѐва. – И что же? Бородач открыл книгу, где-то в самом начале, и стал читать, сопровождая глазами палец: – "…И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в ноздри его дыхание жизни, и стал человек существом живым…". – Разве это обо мне? – опять удивился Лѐва. – Это же об Адаме. 31 – А разве это не ты сказал: – "… какой же я идиот, такие деньжищи на ветер пустил. Нет, чтобы построить дом для бедноты…"? – Ну, не сказал, а подумал, – поправил Лѐва бородача. – Но при чем здесь это? – А смысл жизни не ты ищешь? – Ну, я, и что? – Ничего. Просто так рождается человек. – Да? Ну и что ещѐ есть в этой книге? – не отставал Лѐва. – А ты приходи к нам, и там всѐ узнаешь. – предложил бородач. – К вам? Это куда? – В ешиву, куда ещѐ? Бородач удивился, что Лѐва сам не догадался, куда он его приглашает. И после небольшой паузы добавил. – А где ещѐ еврею искать ответы на его вопросы? – Хорошо, – сказал Лѐва. – Ну, тогда поплыли обратно! – предложил Бородач, и они развернулись на сто восемьдесят градусов. * * * Пляж опустел. Рядом с мусорным ящиком стоял банкомат. Лѐва вынул из трусов кредитку и сунул в аппарат, из которого медленно вылезла бумажка, с нарисованным кукишем и надписью: "Денег 0.00. Пошѐл вон!" Он ещѐ постоял немного возле банкомата и направился к скамейке возле мусорки. Поправив га- 32 зетку, Лѐва улѐгся сверху и со словами "Ешива так ешива" – уснул. Глава 3. СОН Он проснулся в какой-то незнакомой комнате, на железной кровати. Его руки и ноги почему-то были связаны. Рядом стояла капельница. Всѐ было выкрашено в белый цвет, наверно, для того чтобы не раздражать присутствующих, но именно это больше всего Лѐву и раздражало. Из радио, тоже выкрашенного в белый цвет, доносилось: "Люди, люди, это в наших силах – землю от пожара уберечь…" – Где я? – подумал Лѐва – Доброе утро! – донесся уже знакомый голос. Лѐва повернул голову в сторону голоса и увидел сидевшего на полу Ангела, в окружении аккуратно сложенных стопок книг. С той стороны, где сидел Ангел, у комнаты не было стены, и книги, которых было бесконечное множество, заполнили собой всѐ пространство до самого горизонта. – Что ты тут делаешь? – вместо приветствия поинтересовался Лѐва. – Охраняю тебя. – А что это за книги? – Мои, – ответил Ангел. – Почему они здесь? – Потому что никто не читает, и я решил принести их тебе. – Почему? – удивился Лѐва. – У нас всякую ерунду читают. О чем они? 33 – О тебе. – Обо мне? Дай почитать. Ангел принес книгу и отвязал Лѐве правую руку. "В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была пуста и хаотична, и тьма над бездною и дух Божий витал над водою..." Лѐва вопросительно посмотрел на Ангела. – Читай, читай! – кивнул тот, и Лѐва продолжил: – "И сказал Бог: – Да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош: и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму назвал ночью. И был вечер, и было утро: день один". – Но это же Библия! – удивился Лѐва – Это Тора, – поправил его Ангел. Неожиданно со стороны отсутствующей стены подъехала какая-то маленькая, старенькая и сильно поржавевшая машина "скорой помощи". Из машины с трудом, вылез бородатый доктор с пляжа. Он вытащил из ширинки огромное ружьѐ и, прицелившись в Лѐву, выстрелил. Мимо головы пролетела какая-то штучка с цветными перьями. Доктор, огорченный промахом, с трудом втиснул себя обратно в машину и уехал. – Опять промазал, – сказал Ангел. – А ведь я ему дал инструкцию, только смотрит доктор в книгу да видит фигу. – Какую инструкцию, как в людей стрелять? – опять удивился Лѐва. – Какую инструкцию? – повторил Ангел часть вопроса. – Тору, конечно. И не стрелять, а будить. – Ну и что? – Что, что? Он еѐ переписал, получилась Библия, а теперь открещивается, мол, не он это. 34 – А может действительно не он? – Как не он? А что же он мажет? – удивился Лѐвиному сомнению Ангел. Лѐва открыл книгу на первой попавшейся странице и прочитал: – "…война у Господа против Амалека…" – Это тоже обо мне? Я что, Амалек? – И он тоже, – сказал Ангел, махнув рукой, – пока не знаешь куда идѐшь. – А я что, куда-то иду? – удивился Лѐва. – Все мы куда-то идем, только не сразу доходим, потому что без цели человек, как слепой, голодный осѐл. Голод – его природа, а слепота – состояние. Ударится обо что-то и опять возвращается на свою дорогу, и так – пока не придет домой, где его ждѐт награда за страдания. Ангел отвязал Лѐвину правую ногу. – А левую? – А левую не могу, левую ты сам должен, я не всесильный. – Сказал Ангел, и поднял глаза вверх, как бы указывая на того, кто ограничивает его возможности. Неожиданно, задним ходом вернулась "скорая помощь", из которой вылез веселый доктор с пляжа. Он вытащил из маленького багажника огромный обеденный стол со стульями и стал раскладывать еду, при этом напевая под музыку "Марсельезы" молитву на идиш. На столе появилась стопка мацы, фаршированная рыба, какой-то буро-зелено-бордовый салат, запеченные перцы, и на каждом блюде ярко синяя печать, свидетельствующая, что оно кошерное. – Садись! – сказал весело доктор, и, не дожидаясь ответа, подхватил полусвязанного Лѐву на ру35 ки, усадил за стол, удобно устроив рядом с ним оторвавшуюся при этом спинку кровати. – Держи, – он протянул Лѐве вилку и, налив в две рюмки водку, одновременно выпил сам и влил в Лѐву. – Ну как, вкусно? – поинтересовался бородач и налил по второй. Рядом подсел Ангел. – Это не тот путь. Еда с водкой кошерной не бывает. Тебе "скорая помощь" не нужна, скоро только кошки рождаются. – Да ладно тебе, – сказал Лѐва, воодушевленный первой рюмкой и бородач, воспользовавшись его раскрытым ртом, тут же влил туда вторую, а затем третью, четвертую... После десятой затрещали стены, и сквозь них стала просачиваться вода. Сначала стены просто стали мокрыми, потом вода начала стекать вниз струйками, и наконец-то забила всѐ усиливающимися фонтанчиками. Она поднималась всѐ выше и выше, пока Лѐву не охватило чувство беспокойства. Но доктор был весел и не обращал никакого внимания на происходящее. – Пусть они беспокоятся, – сказал он, имея в виду неевреев, – у нас есть это. И доктор указал пальцем на свою книгу, которую всѐ это время, держал под мышкой. Вскоре бородач уснул, положив голову в тарелку с фаршированной рыбой. Его голова так была похожа на голову рыбы, что у Лѐвы даже промелькнула мысль: "Наверно, они родственники". А когда вода поднялась до груди, книга выплыла из-под мышки доктора и, покачиваясь, поплыла в сторону отсутствующей стены. Лѐва, инстинктивно ухва36 тился за неѐ, и книга его вынесла из комнаты, а когда он добрался до суши, к левой руке и ноге вместо спинки кровати оказался привязанным пьяный доктор, который даже не заметил пережитого наводнения. "Счастливчик!" – подумал Лѐва, и проснулся. Глава 4. МИХАЭЛЬ Море было тихое, пляж – пустой, и только одинокий человек в лохмотьях собирал бутылки из-под пива. – Хорошо! – подумал Лѐва, и окликнул бомжа: – Эй, мужик, здесь их полно. Тот подошѐл и, обрадовавшись добыче, поблагодарил своего благодетеля. Лева узнал в бомже, приятеля Изю и, поднявшись ему навстречу, распростер объятия. Но бомжа, не узнавшего Лѐву, это смутило. – Простите, мы знакомы? – Изя, ты что, придуриваешься? – спросил Лѐва, решивший, что друг шутит. – Простите, я не Изя, я Михаэль, – сказал мужчина, и, положив бутылки в мешок, собрался уходить. – Э, Михаэль, так Михаэль. Ты куда торопишься? – поинтересовался Лѐва, не поверив бомжу. – Никуда... – ответил тот, смущенный таким вниманием к его персоне. – Ну, если никуда, то, может, поболтаем? – предложил Лѐва, и Михаэль сел рядом на скамейку. – Так ты значит не Изя? Михаэль встал, показывая всем своим видом, что собирается уйти. 37 – Ну ладно, не Изя, так не Изя, – уступил Лѐва. – Ты здесь давно обитаешь? Что-то я тебя вчера не видел. – А ты где вчера был? – ответил бомж вопросом на вопрос, усаживаясь обратно на скамейку. – Вчера? – Лѐва попытался вспомнить, что с ним было вчера, но на его заплыв с бородатым доктором, наложилась сцена с потопом, и что из них было реальностью, а что иллюзией, он уже понять не мог. И там и там была вода, и поэтому он ответил коротко: – Плавал. – Плавал? Это хорошо, вода очищает. А здесь как оказался? – поинтересовался Михаэль. – Если честно, не помню, – сказал Лѐва, отведя в сторону глаза и подняв плечи. – Не знаю, откуда это всѐ взялось. – Откуда, откуда? Оттуда, откуда и всѐ остальное. Из ниоткуда, – сделал заключение Михаэль и, забросив ногу на ногу, закурил поднятый с земли бычок. – Ниоткуда? – удивился Лѐва. – Так не бывает. – Ну, имеется в виду, из ничего, – поправил себя Михаэль. – Из ничего? А я слышал, от Бога. – Ну, я и говорю: от Бога. То есть из "ничего". В этом "ничего" большая сила есть, Светом называется. – Светом? – обрадовался Лѐва знакомому слову в запутанных Изиных размышлениях. – Да, Светом Торы, – подтвердил Михаэль. – Торы? Это что Библии что ли? – Тора – не Библия, Тора – это план, по которому всѐ устроено, – Михаэль поднял вверх палец и почему-то при этом закрыл глаза. 38 – План? – удивился Лѐва. – А мне кто-то сказал, что она говорит обо мне. – Вот именно, – кивнул Михаэль – Тора – это зеркало души, а это, – он ткнул пальцем куда-то в сторону, – одна иллюзия. Эта мысль, что-то зацепила в Лѐвиной памяти. С кем-то он уже про иллюзии говорил, но что именно и к чему этот разговор привел, Лѐва вспомнить не мог. – Человек – трансформатор, – сделал заключение Михаэль. – На него что-то действует, и он всѐ это видит. И ещѐ раз, ткнул пальцем куда-то в сторону. – Что действует? – прервал бомжа Лѐва, окончательно запутавшийся в его теории бытия. – В том-то всѐ и дело, что ничего, – проговорил Михаэль заговорщическим тоном, подняв указательный палец вверх. – Что-то я совсем запутался. Как это "ничего" на кого-то может действовать? Ничего, оно и есть – ничего. – Оно не просто ничего, – продолжил всѐ тем же тоном Михаэль. – В нем причина всего. И уже в полный голос добавил: – А в чем же ещѐ? – Ну, а я здесь при чем? – Как при чем? С одной стороны "ничего", а с другой – всѐ это! – бомж провел указательным пальцем по горизонту. – Да ты тут главный. Ты же трансформатор из "ничего" во всѐ. Без тебя "ничего" осталось бы ничем. Лѐва задумался, но его мысль прервал крик бородатого доктора, приближающегося к ним. Михаэль 39 резко встал и со словами: "О, приперся опиум для народа", – быстро засобирался. – Ты что уже уходишь? – удивился Лѐва скоропостижным сборам собеседника. – Мудреца от глупца отличает чувство меры, – сказал Михаэль, и добавил. – Лучше недо… , чем пере... Лева посмотрел удаляющемуся вслед, и фигура бомжа ему что-то смутно напомнила. Что-то ассоциирующееся с пивной, с каким-то Васей, но что именно – он так и не вспомнил. Да и вспоминать было некогда, пришедший на смену бомжу бородатый доктор бесцеремонно вторгся в пространство Лѐвиного сознания. – Привет! Как дела? Хорошо? Слава Богу! Будет ещѐ лучше. Наше дело правое, мы победим. Держись за меня, и выплывешь. Ну что готов? Тогда вперед, нас ждут великие дела. После короткой речи, состоящей из лозунгов и вопросов без ответов, доктор встал и, призывно махнув рукой, повел Лѐву за собой. * * * – Ну что, евреем хочешь стать? – начал доверительную беседу доктор. – Я и так еврей, – удивился вопросу Лѐва. – Да? Соблюдаешь заповеди? Молишься? – Какие заповеди? Те, что знаю, соблюдаю. Никого не убил, чужого не брал. А что ещѐ? – Кашрут соблюдаешь? Субботу держишь? Обрезание сделал? 40 – Нет. – Какой же ты еврей без обрезания? Вот я и говорю: пора возвращаться. – Куда-а? – поинтересовался Лѐва. – Куда, куда? К ответу. За всѐ надо отвечать, понимаешь? – сказал, доктор, подражая кавказскому акценту. При упоминании об обрезании у Лѐвы появились сомнения в целесообразности посещения ешивы. Доктор повернулся к Леве и, наблюдая за его реакцией, строго спросил: – Так будем становиться евреем? Левины сомнения ещѐ больше усилились и он промямлил: – Не знаю... – Как не знаешь? А чего ж мы в ешиву идем? – Ну, так, вопросы накопились. Как сказал один знакомый: где ещѐ еврею искать ответы? – Какие вопросы? – поинтересовался доктор. – Ну, какие? Уж больно жизнь какая-то несправедливая. Смотришь – вроде бы, человек хороший, а из дерьма вылезти не может. А другой – гад гадом, но весь в шоколаде. Ну, а с другой стороны, как говорится, "все там будем". То есть, всѐ, что наживешь, всѐ равно потеряешь? Значит, гадам терять больше и умирать обиднее? Хотя, хорошему человеку тоже страшно: неизвестность пугает. Жизнь, конечно, штука не сладкая, но в ней, хоть какие-то просветы бывают. А что там, после неѐ, никто не знает. Может мрак, а может – не мрак? Знать бы да подготовиться. Может, от того, как живем, зависит, что там будет? 41 При слове "там", Лѐва ткнул указательным пальцем в небо. – Конечно, зависит: евреям Рай, а гоям Ад, – уверенно сказал доктор, как будто уже побывал там. – А я по этому поводу, знаю притчу, – сказал Лѐва, вспомнив старый анекдот: – Всевышний решил одному праведнику, ещѐ при жизни показать будущий мир. Сначала ангелы привели его в ад. Это была огромная комната с очень большим круглым столом, посередине которого стоял огромный горшок с тушеным мясом. Вокруг стола сидели люди, но никто из них почему-то не прикасался к еде. У каждого была ложка с очень длинной ручкой, достаточной чтобы дотянуться до горшка, но слишком длинной, чтобы положить мясо в рот. Все люди были ужасно истощены, а в их глазах были отчаяние и злоба. Праведник понял, насколько ужасны страдания этих людей, и сочувственно склонил голову. И тогда его повели в рай. Он опять оказался в комнате, которая ничем не отличалась от первой. Сначала он даже подумал, что ангелы ошиблись, но радостные лица людей, глаза, светящиеся счастьем, говорили о том, что он действительно попал в рай. Праведник ничего не мог понять, но когда началась трапеза, ему стало всѐ ясно. Отличие рая от ада было в том, что люди в этой комнате приноровились кормить друг друга. – Ерунда. Евреям – рай, гоям – ад. Так Богу угодно, – повторил свой приговор доктор. – В чем-то он прав, – подтвердил мысль доктора, непонятно откуда появившийся Михаэль. – Жаль только: не понимает, что сам гой. А вот ты спроси его, кто такой Бог, которому всѐ это угодно? Интересно, что он ответит. 42 – А Бог – это Кто? – спросил Лѐва, выполнив просьбу Михаэля. – Бог – это всѐ. Знаешь, что сказал Магид? – Что? – Он сказал: "…Как до сотворения, мир был в Нем, так теперь Он воплотился в мире". Понял? – Не очень. А кто такой Магид? – Ну, ты даешь! – рассмеялся доктор. – Магид – это ученик Бааль Шем Това. – А Бааль Шем Тов – это кто? Доктор остановился, повернулся к Лѐве и посмотрел на него, будто увидел снежного человека. – Да-а, брат... – он закивал головой, подбирая слова, но, так и не подобрав ничего, сказал. – Пошли, там тебе мозги прочистят. – Зря ты туда идѐшь, ничего тебе там не прочистят, скорее засорят, – сказал Михаэль. – Навешают лапшу на уши, а объяснить ничего не объяснят. Лѐва ожидал реакции со стороны доктора, но еѐ почему-то не последовало, как будто не было ни этого заявления со стороны Михаэля, ни его самого рядом с ними. Лѐву это как-то удивило. – Он меня не замечает, я не в диапазоне его восприятий. Так что не удивляйся. Но кое в чем, он прав: Бог – это всѐ. А наша душа – это Его инструмент, она бессмертна, как и Он, потому что Он без неѐ – только потенциал. – То есть мы бессмертны? – Не мы, а душа. А мы – это еѐ ощущения себя. Они меняются, и мы рождаемся, потом умираем и опять рождаемся, но уже не мы. Потому что мы – лишь иллюзия еѐ ощущения. 43 – Если рождаемся не мы, то значит, всѐ же смертны?! – Лѐва не то спросил, не то сделал заключение. – Ты старик за меня держись! – вклинился доктор, прервав Лѐвин диалог с Михаэлем. – Если что не понятно, обращайся, я тебя направлю куда надо, не заблудишься. – Это точно, не заблудишься, прямо в стойло попадешь, – закончил мысль доктора Михаэль. – Впрочем, смотри, тебе выбирать. Слепому ослу в стойле спокойней, особенно если кормушка полна. Только это не твой путь. Тебе другой учитель нужен. Глава 5. В ЕШИВЕ Первым Лѐвиным учителем в ешиве стал Идовский Авраам Остапович, в прошлом – Андрей Остапович. Предки Андрея Остаповича, Жидовские, участвовали в еврейских погромах. А как при такой фамилии не быть антисемитом? Откуда им досталась фамилия, никто не помнил, но при всѐм своѐм желании избавиться от неѐ ни прапрадеду, ни прадеду это не удалось. А удалось это только деду Андрея Остаповича, во время революции, когда не то что от фамилии, но даже от возраста избавиться было запросто. В благодарность этому славному времени дед даже женился на дочке местного раввина, активисткеанархистке Ривке Голдберг. Правда, этот факт до самого отъезда на родину предков тщательно скрывался как отцом, так и самим Андреем Остаповичем. Но когда наступили перестроечные времена, и появилась возможность покинуть горячо любимую родину, Андрей Остапович воспользовался правом на возвра44 щение и увез семью от этих бандитов-антисемитов. Конечно, Андрей Остапович и раньше знал о своей позорной связи с этим народом, но чем эти жиды насолили всему человечеству, он точно не знал, да и не очень хотел. Вроде бы они убили Бога, или продали за тридцать серебряников. Какая разница? В общем, нехристи, и вера у них какая-то не наша. Приехав в Израиль, Андрей Остапович, очень скоро разочаровался в прелестях капиталистического образа жизни. Тот факт, что здесь надо пахать, чтобы жить, его не очень радовал, и после долгих поисков путей, как обмануть судьбу, он выбрал религию. Первое что сделал Андрей, это, с легкостью, сменил имя. Жертва крайней плоти оказалась более болезненной, но она оправдала себя, и Авраам Остапович влился в бородатое братство. Надо признаться, это оказалось не только выгодным, но и интересным: благодаря генетически хорошей памяти, Авраам Остапович вскоре стал слыть среди своих товарищей знатоком Торы. У него появились свои ученики, одним из которых стал и Лѐва. В зале стояло около десятка столов, во главе каждого из которых сидел учитель. За столами, собиралось пять-шесть человек, не считая руководителя, контролирующего учебный процесс. За один из таких столиков, где председательствовал Авраам Остапович, доктор и пристроил Лѐву. К появлению новичка в группе учащихся, никто интереса не проявил. Все продолжали внимательно слушать учителя, читающего очередной отрывок из Торы. Все, кроме одного, положившего голову на скрещенные руки. Он был единственным, кто прореагировал на приход Лѐвы, протянув ему руку, не подняв при 45 этом головы и не открыв глаз. Этим одним оказался бомж Михаэль. "Тогда возвратит Господь Бог твой изгнанных твоих и смилосердится над тобою, и опять соберет тебя из всех народов, среди которых рассеял тебя Господь Бог твой…" – читал Авраам Остапович. – А можно сначала? – попросил Лѐва, не понимающий, о чем идет речь в отрывке. – Сначала? – удивился рав Авраам, читавший отрывок из соответствующей недельной главы, и вопросительно посмотрел на своих учеников. Никто не был против, и Авраам Остапович, открыл книгу на первой странице: "В начале сотворил Бог небо и землю…" * * * – А Бог это кто? – спросил проснувшийся Михаэль – и как это Он всѐ сотворил? – Бог – это Бог! – отпарировал Авраам Остапович. – А всѐ-таки? – не отставал Михаэль. – Он Вечный, Всесильный и Милосердный. – Я не спросил "какой?", я спросил – "кто?" – А этого человеку не дано знать. – Значит, ты не знаешь? – Не знаю, – признался рав Авраам. – И как он всѐ сотворил, тоже не знаешь? – Не знаю. – Чего ж ты тогда людям голову морочишь? Учащиеся посмотрели на Михаэля как апостолы на Иуду. Назревала ссора. Рав Авраам раздулся, как лягушка, глаза налились кровью и вылезли из орбит. Он медленно встал и неожиданно на высоких нотах, скорее просвистел, чем сказал: 46 – Я Тору знаю, я людей учу. – Учишь? А чему? – не унимался Михаэль. Следующую фразу рав Авраам произнес уже в ультразвуковом диапазоне, так что ребята увидели лишь его шевелящиеся губы, и диалог перешѐл в монолог Михаэля. – Ты вообще слышал, что Тора написана на святом языке? А знаешь, почему он называется святым? Потому что каждое слово этого языка – это имя Творца. А это значит, что вся Тора состоит из имен Творца. Но вот что удивительно, там куча всяких отрицательных героев, и некоторых из них нам даже следует уничтожать. Так вот, если ты Тору преподаешь, может объяснишь, как это может быть? Творец что – себя завещал убить? Авраам, не изменяя положения головы, обвел своих учеников выпученными глазами, не то ища защиты, не то оценивая, кто ещѐ на его стороне. Затем взгляд остановился на Михаэле, и глаза медленно стали сужаться. Но Михаэль, как будто ничего не замечая, после небольшой паузы, продолжил монолог. – Вот видишь, не знаешь. А ведь я сказал – имена Творца, а не сам Творец. То есть – как Он нам раскрывается. Стоит нам наш эгоизм исправить, и все эти герои исчезнут из нашей жизни. Для этого мы и учим Тору. А теперь скажи, пожалуйста, если ты толком не понимаешь, о чем пишет Тора, если учишь еѐ на примитивном уровне, исполняя заповеди, как обезьянка, не понимая их смысла, зачем это всѐ тебе нужно? Если бы ты исполнял заповеди, хотя бы физически, но чтобы исправиться, наверно какая-то польза была бы. Хотя конечно лучше на духовном 47 уровне, где они все сводятся к заповеди – "Возлюби ближнего своего…". Но тебе-то на ближнего своего, наплевать. Ты просто хорошо устроился, да, рав Жидовский? Глаза Жидовского сузились до тонкой линии, и наконец-то, помои, накопившиеся в его душе, за долгие годы проживания во враждебной среде, пролились наружу. – Не сметь меня называть на "ты", жидовская морда. Мы вас били, бьем и бить будем. Не нравится, езжай в свои Палестины, жидюра пархатый. Учащиеся перевели взгляд с Михаэля на Авраама Остаповича. Ощутив на себе недоброжелательные взгляды, Андрей Остапович понял, что его сейчас будут бить. Он стал глазами искать пути к отступлению, но выход заслонили ребята с других столов, а окна были зарешечены толстыми металлическими прутьями, которые Авраам Остапович сам заказывал в мастерской напротив. И тогда он расплакался и запричитал: – Вы знаете, кто была моя бабушка? Она была раввиншей. Вы думаете легко быть Жидовскими и отдуваться за всех евреев? А обрезание в тридцать лет? Ребята расступились и молча, пропустили бывшего товарища. – Кстати, – сказал Михаэль задержавшемуся в дверях и старательно целующему мезузу Андрею Остаповичу, – твоя бабушка не была раввиншей, она была террористкой. Так что мы – по разные стороны. 48 Ешиботники горячо обсуждали происшедшее. К Лѐве подошѐл Михаэль и, протянув руку, спросил: – Тебя как звать? – Лѐва. – Лѐва – это не по-нашему. По-нашему – Арье или Лави. Но ты скорее Лави, чем Арье. – А ты Михаэль? – в свою очередь спросил Лави. – Или, всѐ-таки Изя? Ненадолго задумавшись, как будто что-то подсчитывая про себя, Михаэль ещѐ раз протянул Лави руку и представился: – Ивал. * * * Выяснив, кто разоблачил Жидовского, ребята собрались вокруг Лѐвиного стола. Со всех сторон сыпались вопросы "как?", "что?" Ивала похлопывали по плечу, при этом называя то "молотком", то "красавцем", то – "ну ты дал!" Но ешива, есть ешива, здесь Тору учат. Когда все разошлись по своим местам, оказалось, что за этим столом нет учителя. Идти за другие столы как-то не хотелось: было опасение, что там тоже преподают Жидовские. Что делать? – Как сказано: "выбери себе учителя…" – вспомнил наставление праотцев парень в вязаной кипе, сидевший напротив Лави, и все одновременно посмотрели на Ивала. – Ладно, – сказал избранный единогласно наставник и начал читать Тору с первой строки: "В начале сотворил Бог небо и землю…" – Так Бог – это кто? – спросил долговязый парень в кипе, похожей на зонтик. 49 – Бог – это первопричина, которая включает в себя потенциал всего существующего в мире наших ощущений и необходимость его самореализации. – Непонятно! – удивился долговязый – И что собой представляет этот потенциал? – Ничего. Потому что только "ничего" может быть потенциалом всего. Ребята переглянулись. – Безусловно, он из себя что-то представляет, – успокоил всех Ивал, – но что именно – мы никогда не узнаем, потому что мы и есть тот инструмент, который потенциал превращает в реальность. Долговязый наклонился к своему соседу, маленькому бородатому крепышу в вязаной ермолке. Недолго пошептавшись, долговязый выпрямился и спросил: – То есть получается, что ничего этого нет, – он сделал характерный жест рукой. – Это лишь виртуальный мир, существующий только в нашем воображении? А значит, и нас нет? Но тогда непонятно, кто это всѐ чувствует? Все одновременно посмотрели на долговязого с уважением, а затем перевели взгляд на Ивала. Ребятам было интересно, как он теперь выкрутится. Но ответ последовал тут же, без паузы на обдумывание. Впрочем, как и все остальные ответы. – Душа ощущает, больше некому. А мы такая же иллюзия еѐ ощущений, как и весь остальной мир. Только мир – это ощущение Творца, а мы – это еѐ ощущение себя. 50 Наступила пауза. Ребята ожидали продолжения диалога, но долговязый был парализован четкостью данного ответа. У Лави появилось какое-то смешанное чувство – уважения и гордости одновременно, и если причина уважения была ему понятна, то что вызывало ощущение гордости, он не мог себе объяснить. Подтягивались ребята с других столов, скрипели стулья, со всех сторон сыпались новые вопросы. Ивал молчал, но это уже было не важно, у него появились последователи, которые вступили в спор с приверженцами традиционно-религиозного мировоззрения. Последователи нового рава, конечно, ещѐ ничего не понимали в его учении, но неудовлетворенность в поиске истины толкала их на бескомпромиссную схватку, в надежде ухватиться за спасательный круг, который наконец-то вытащит их из безнадежного круговорота жизненных проблем. – Он кто, Иисус? – ехидно спрашивали религиозные фанатики. – Он Мессия! – серьѐзно отвечали последователи нового мировоззрения. Назревала драка. Ивал сказал: "Пошли!" И они вышли на улицу, а за ними и долговязый, и бородатый крепыш. Глава 6. УЧЕНИЕ – Откуда ты это всѐ знаешь? – первым прервал затянувшуюся паузу долговязый. – Человек познает мир посредством органов чувств и интеллекта. На нас действуют какие-то си51 лы, органы ощущения облекают их в информационные формы, а затем наш мозг анализирует всю эту информацию и рисует картину реальности. Правда, картинки у всех получаются разные: у одних мусорный ящик, а у других – "…Бог сотворил небо и землю…". Так Авраам, путем простейших умозаключений, пришѐл к выводу, что есть сила, лежащая в основе всех наших ощущений, и назвал еѐ Богом. Этого было достаточно, чтобы он попал под прямое управление этой силы и, изучив еѐ, раскрыл пути влияния и преобразования на наш мир. А позже Моше, написал Тору, в которой охватил все аспекты Авраамова учения. Вот из неѐ, я и черпаю свои знания. – А как Авраам пришѐл к своему простейшему умозаключению? – поинтересовался крепыш. – Очень просто. Посмотрев вокруг себя и увидев, что всѐ развивается по одной и той же логической схеме, он понял, что причинно-следственная закономерность, как некий Высший Разум правит всем происходящим вокруг нас. Эта закономерность, как ген, передается от причины к следствию, а затем следствие становится причиной новой цепи развития и т.д. При этом цепь от цепи отличаются по форме, но все их связывает с неким общим началом тот самый ген. А ещѐ Авраам понял, что Высший Разум – категория нравственная, потому что с позиции творящего, нравственно лишь то, что соответствует своему предназначению. – И кто же мы в этой схеме? – С одной стороны, какие-то причинные силы, а с другой – мир наших ощущений, то есть мы – тот са52 мый преобразователь, который превращает эти силы в окружающую нас реальность. – И что мы знаем про эти силы? – Да, собственно, ничего, кроме того, что все они обладают свойством влиять на нас и посредством нашей реакции на них облачаться в формы наших ощущений. То есть причина всего происходящего – всегда эти силы и то, что стоит за ними. А если нам кажется, что есть какая-то другая причина, то наше знание – лишь некая промежуточная форма между этими силами и нашим чувством. – То есть наше знание – это всегда ложь? – усомнился крепыш. – Я же сказал: промежуточная форма, так сказать – правда, нынешней ступени. Если же мы захотим познать истинную причину и станем изучать эти силы всѐ глубже и глубже, то увидим, что они возникли из ничего. Потому что мы познаем лишь то, что уже облачено в формы наших ощущений, а что находится вне этих форм, просто не существует для нас. Так вот, это самое "ничего" является неограниченным потенциалом всего существующего в мире наших ощущений и поэтому называется Бесконечностью. – То есть, всѐ появилось из ничего? – удивленно приподняв брови, еще раз уточнил долговязый. – Вот именно. Тем более что "всѐ" – это лишь иллюзия наших ощущений "ничего", а значит тоже – ничего. Из ничего, появилось ничего, и в этом нет ничего удивительного. А вот что и впрямь удивительно – это то, что "ничего" включает в себя необходимость самореализации, которая превращает его во "всѐ", то есть является Творцом всего сущего. Эта необходимость 53 есть суть идеи замысла творения, порождающей закономерность причинно-следственного развития, называемую Высшим Разумом. На этом Разуме и основаны все законы мироздания. – Но, если всѐ появилось из ничего, то значит уйдет в никуда? – Не уйдет, потому что "всѐ" и "ничего", не могут существовать друг без друга, а значит, существовали всегда, то есть никогда не появлялись и никогда не исчезнут. – Получается, что и мы никогда не исчезнем? – сделал обнадеживающий вывод долговязый. – Не мы, а наша душа. Бааль Шем Тов перед смертью сказал ученикам: "Почему вы плачете? Человек уходя из этого мира, закрывает одну дверь, и тут же открывает другую, входя в него с другой стороны". – С другой? Это как? – удивился Лави. – С другими желаниями, с другими свойствами, но это та же душа, просто в новом теле, о чем сказано: "И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные, и одел их". – То есть мы – это одежды, а внутри душа? – Внутри – значит, на причинном уровне. И не только душа, но и все еѐ прошлые состояния, ощущаемые как Земля, Луна, Солнце и так далее, которые светят нам изнутри, хотя ощущаются снаружи. – Ну ты даешь: Земля, Луна, Солнце – прошлые состояния души! – захлопал глазами крепыш. – Это состояния творения, предшествующие рождению души. То есть Адама. Об этом и в Торе написано: "… создал Господь Бог человека из праха земно54 го…". Так что ничего удивительного. И вообще, мы так устроены, что видим лишь то, что есть в нас. – А где же здесь Бог? – не унимался крепыш. – Бесконечность, плюс Высший Разум, мы и называем Богом. Ещѐ Спиноза говорил, что: "...всѐ в мире управляется логической необходимостью". Она-то и является основным атрибутом Творца, а все остальные Его свойства и качества лишь вытекают из неѐ. – Не понял... – остановился озадаченный Лави. – Разве логика, не атрибут интеллекта, а интеллект – не результат нашего развития? Получается: не родись человек, не было бы Бога? – Логическая необходимость и логика не одно и то же – парировал учитель. – Высший Разум, как следствие логической необходимости, породил нас и развил до уровня логического мышления и нравственного сознания. Потому что, как я уже говорил, Он – категория нравственная. – Как-то не очень понятно, что значит разум – категория нравственная? – Я сказал – Высший Разум, то есть то, что исходит из замысла творения. А значит, и наше существование определяется как нравственное, лишь когда мы живем в соответствии со своим духовным предназначением. – И в чем оно состоит? – полюбопытствовал Лави. – Предназначение творения – раскрытие Творца. Но так как в человеке есть нравственное сознание, что отличает его от творения в целом, то на него ещѐ возложена задача совершенствования творения. То есть, развиваясь нравственно, человек совершенствует этим духовную функцию творения. Для этого Высший Разум, как бы спускается на 55 уровень нашего интеллекта и развивает его до нравственного сознания. Это сознание и делает человека человеком, выделяя из всей остальной природы мира. – Зачем? – Затем, чтобы, изменив нас, то есть наше отношение к жизни, изменить мир. – А Бог значит, здесь ни при чем? – прищурив глаза, с вызовом спросил крепыш. – Это зависит от того, что называть Богом. По этому поводу, Хетчер Уильям сказал: "Я эту силу называю Богом, но если это кому-то не подходит, пусть называет еѐ эволюционной силой‖. Ну, а я бы сказал, что Бог – это сила, мыслящая причинноследственной закономерностью развития. * * * Солнце стояло в зените. Жара была неимоверная. Казалось, что асфальт сейчас расплавится и народ поплывет в этой серой жиже наперегонки, до ближайшей тени. – Значит, мы трансформаторы! – сказал долговязый, преувеличенно закатив глаза. – Наверно, правильнее будет сказать, что мы инструменты Творца, функционирующие по принципу трансформатора, – улыбнулся Ивал. – Как это? – Очень просто: с одной стороны, как я уже говорил, какие-то силы, с другой стороны – наши ощущения. А мы посередине, как кинопроектор. Свет проходит сквозь ленту, и на экране уже целая жизнь. 56 – Ага, значит, дело не только в силе, но и в нас? – опять подключился к разговору Лави – Совершенно верно. Мы всегда ощущаем только Творца, но как Он предстает перед нами, зависит от состояния нашей души. – Как зависит? – Если мы живем, только ради себя, то и мир таков по отношению к нам. – Понятно: вкусил Адам запретный плод, а теперь мы отдуваемся – добываем хлеб в поте лица своего, – сделал вывод крепыш. – А при чем здесь Адам? – удивился долговязый. – Адам – это и есть мы, – пришѐл на выручку крепышу учитель – То есть наша общая душа, цель которой – раскрыть Творца. Но раскрытие это, приносит удовольствие, и тут появляется запретный плод. Как только главной нашей целью становится получение удовольствия, мир тут же становится потребительским по отношению к нам. – А при чем тут удовольствие? – пожал плечами долговязый. – Потому что душа – это недостаток раскрытия Творца. Наполнился недостаток, вот и ощутил человек удовольствие... – А, понятно, удовольствие – это и есть плод Древа познания! – сделал открытие крепыш. – Молодец! – похвалил крепыша учитель. – Действительно, в душе есть два вида сосудов: Древо жизни, которое раскрывает Творца в ощущениях мира, и Древо Познания – уже наполняющее нас от мира. И тогда наша потребность раскрыть Творца, превращается в эгоистическое желание: наслаждаться 57 этим миром, и мы перестаем видеть, что за всеми нашими ощущениями, стоит Творец. Наш эгоизм отрывает нас от источника жизни. При этом мир становится таким же, как мы: он не желает нам ничего давать, стремится только брать от нас, и поэтому наше желание наслаждаться постоянно остается пустым. Поэтому, пока нет в человеке силы противостоять своему эгоизму, он не должен есть от Древа познания, как сказано: "А от Дерева познания добра и зла, не ешь от него…". – То есть всѐ, чего нам не хватает, это ощущения Творца? – не то спросил, не то сделал вывод Лави. – Вот именно, ведь душа – это Его обратная сторона. По сути, они одно и то же. В Бесконечности, между ними нет отличия, как сказано: "Он и Имя Его – едины". Но когда проявляются их свойства влиять и реагировать, называемые "свет" и "сосуд", то необходимость раскрытия становится Творцом, а недостаток, рожденный ею, – творением. Помните, как об этом говорится в Торе: "…и отделил Бог свет от тьмы…" – А потом сотворил мир... – как бы продолжил мысль крепыш. – Единственное, что Он сотворил – это душу, а мир – это просто еѐ ощущение Творца. Нам только кажется, что в Торе говорится о сотворении мира, на самом деле в ней речь идет о сотворении души, потому что эта книга написана на языке ветвей, то есть когда причины называются именами следствия. – Ну и как же нам сделать мир лучше? Изменить себя? 58 – Вот именно: перестать быть животными. Мы ведь люди, у нас есть своѐ предназначение. Вот ради него и надо жить, и тогда мир сам по себе изменится. Крепыш почесал затылок: – Да, хотелось бы жить получше... – На самом деле формула счастья очень проста, – сказал Ивал, не то, успокаивая, не то, обнадеживая крепыша. – Желание – это инструмент получения наслаждения, но как только его наполнишь, оно пропадает, и радость больше нечем получать. А значит, желание должно быть таким большим, чтобы, сколько ты его ни наполнял, не мог наполнить до конца. Оно должно быть целью и смыслом жизни, которому будут посвящены все остальные, промежуточные потребности, включая само желание жить. Более того, должно быть понимание, что всѐ происходящее в жизни и сама жизнь лишь ведут к желаемой цели, и тогда любое событие – удача и неудача – будут приносить нам радость, наполняя сосуд нашего желания. А ещѐ эта цель должна быть общей для всех, чтобы каждый из нас вносил в общую копилку свой вклад. И это значит, что должно быть нечто более значимое, чем мы все, которое ставит перед нами сверхзадачу, преследуя какой-то свой, высший замысел. Так что вопрос лишь в том, что может быть такой целью для человека? И это конечно – Бог, с Его бесконечным потенциалом и стремлением его реализовать. Вопрос только в том, как Божественный замысел донести до людей и сделать его смыслом их жизни. Пожалуй, без Машиаха здесь не обойтись. 59 – То есть я должен отдать Ему мою жизнь? – крепыш ткнул себя указательным пальцем в грудь. – Евреи открыли такое понятие, как – праведник. Тот, кто знает замысел и свою роль в нем, а так же понимает, что всѐ происходящее в этой жизни, ведет к желанной цели, всегда оправдывает Творца. Так что будущий мир желаем для праведника, но и в этом он уже счастлив. Наступила тишина, все задумались. Вопрос о счастье всегда волновал человека, но вразумительного ответа – как его достигнуть – никто пока не дал. Получить столь лаконичный и доступный ответ сейчас и здесь было неожиданным и удивительным для всех. – Странная штука жизнь, – сделал заключение долговязый. – Как-то всѐ запутано. – Это мы запутаны, но для этого нам и дали жизнь, чтобы мы себя распутали, другого пути к истине нет. – Но жизнь приводит к смерти, – вздохнул Лави. – Получается, что истина в смерти? – Нет! – возразил учитель – Просто по одной и той же дороге можно идти в разных направлениях. – И куда же мы придем, если пойдем в правильную сторону? – поинтересовался Лави. – К Жизни. – К жизни? – удивился Лави. – Но жизнь – это же путь, а не цель? – В этом-то весь фокус, – сказал учитель, – что цель нашей жизни в самой Жизни, и в этом состоит истина. 60 * * * Жара стала потихоньку спадать. С моря подул прохладный ветерок. – Мои мозги сейчас закипят! Давайте искупаемся! – предложил крепыш. И все стали срывать с себя пропитавшуюся потом одежду. Вода была теплая, как парное молоко, плыть было легко и приятно. Белый пароход проскользил мимо, вокруг плескались дельфины. Откуда-то, опять появился доктор. Но на этот раз он был в светских одеждах и с подстриженной бородкой. А вместо Торы прижимал к груди книгу Ари "Древо Жизни". – Куда плывем? – поинтересовался заинтригованный Лави. – Не куда, а откуда. – Ну и откуда? – Из Египта. Здесь всѐ враждебно для меня. – Из Египта? А разве это не Земля Обетованная? – Шутишь? Посчитай до трех. – Три, два, один… Глава 7. КАТЕНЬКА – Лѐвчик, ты уже проснулся? – Изя постукивал указательным пальцем в дверь, прислушиваясь к реакции с другой стороны. 61 – Изя? Откуда здесь Изя? Я что, спал? – подумал не то Лави, не то Лѐва. – Надо жениться! – Как сказал Сократ: "Женишься или не женишься – все равно раскаешься", – раздался знакомый голос. Лѐва повернул голову и, увидев сидевшего возле зеркала Ангела, обрадовался ему как старому приятелю. – Ну как путешествие? – поинтересовался Ангел. – Кру-уто! – сказал Лѐва и потянулся к виски, стоявшему на прикроватной тумбочке. Когда он второй раз повернул голову в сторону зеркала, Ангела уже не было, но Лѐву это даже не удивило. Он поднес виски ко рту, для очередного глотка, и увидел у себя на руке записанный шариковой ручкой телефонный номер. Это был тот самый номер, который Ивал дал ребятам, перед тем как они бросились в море. – Странно... – подумал Лѐва. И, в подтверждение этой мысли, его глаза тут же наткнулись на мокрые трусы, сохнувшие после моря на спинке стула. Если всѐ произошедшее можно было объяснить каким-то гипнозом или сном, то мокрые трусы в этой комнате объснить было невозможно. Где он – и где море? Лѐва набрал номер с руки. К трубке долго никто не подходил, затем там что-то затрещало и после небольшой паузы послышался тихий женский голос: – Да? – Ивала можно? – спросил Лѐва, не поздоровавшись. – Михаила больше нет с нами, – сказали грустно с той стороны, и положили трубку. 62 – Почему Михаила, а не Ивала? – засомневался Лѐва в правильности номера, но потом подумал: может быть, по тому же, что он был Лави. Догадка пришла через какое-то время: он понял, что учитель просто перевернул имя Лави, и получился Ивал. А ещѐ он понял, что Ивал свои ответы как будто вынимал из него самого, из его подсознания. Потому часто казалось, что решение было близко, он и сам мог догадаться, а учитель лишь на мгновение опередил его. Ивал просто проложил канал к его подсознанию, к той генетической информации, которая всегда была в нем и есть в каждом из нас, надо только сознание соединить с ней, и учителю это удалось. Или это был не Ивал? А может просто сон? О черт! Это же был Ангел! Или всѐ-таки черт? С этими мыслями Лѐва, полусидя в кровати, потягивал виски. В дверь опять постучали: – Пиво будешь? – с надеждой спросил Изя. – Буду, заходи, – сказал Лѐва, пожелавший убедиться, что наконец-то проснулся. Но то, что он увидел, лишь усилило его сомнения. В комнату вошѐл Изя, в черной ермолке, с подстриженной бородкой, и с книгой "Древо Жизни" под мышкой. – Изя, это ты? – удивился Лѐва. – Я, а что – ты имеешь что-то против нас? – спросил Изя, намекая на свой кошерный вид. – Ты же не они, чтобы тебе не нравился человек только за то, что он умный и красивый как я! – при этом, после «они», он указал большим пальцем через плечо, куда-то за спину. – Что ты имеешь в виду? Они – это кто? – поинтересовался Лѐва. 63 – Сам знаешь. Хотя, если честно, нас есть за что не любить. Мы везде суем свой нос, вместо того чтобы заниматься своим непосредственным делом. И, вытащив из-под мышки книгу, Изя помахал ею в воздухе: – Хочешь, почитаю? – Давай, – сказал Лѐва, обалдевший от перемен, произошедших с его другом. Ему казалось, что он смотрит фильм какого-то сумасшедшего режиссера. Пожалуй, впервые в жизни, он, и близко не мог предугадать, чем закончится очередная мизансцена. – "Знай, до начала творения был лишь высший, все собой заполняющий свет. И не было свободного незаполненного пространства, лишь бесконечный, ровный свет всѐ собой заливал. И тогда решил Он сотворить миры и создания, их населяющие, этим раскрыв совершенство Своѐ, что явилось причиной творения миров…" Изя читал с таким вдохновением, что Лѐва отвлекся от своих мыслей. * * * Свет? Что-то про это он уже слышал. Ах, да, учитель говорил – это свойство Творца. – Но почему именно "свет"? – подумал Лѐва вслух. – А это как в темной комнате: свет включишь, и она наполняется всякими вещами, а до этого, их как будто не существует, – объяснил Изя, решив, что Лѐва спрашивает его. – А ты что Изя, верующим стал? 64 – Как сказал рав Мендель, "Бог обитает там, куда Его впускают", – отпарировал Изя. – А ты-то Его впустил? – перефразировал свой вопрос Лѐва. – Про это есть хорошая притча, – начал Изя, отложив книгу в сторону. – Однажды утром, прогуливаясь со своим учеником, Будда встретил человека, который спросил его: — Существует ли Бог? — Нет, – ответил Будда. – Выкинь всю эту чепуху из головы. В середине того же дня, другой человек задал тот же вопрос: — Существует ли Бог? – но на этот раз Будда сказал: — Существует, ищи и найдѐшь. А вечером пришѐл третий. В это время Будда сидел под деревом, наблюдая закат солнца, и на вопрос "Существует ли Бог?" просто сделал жест рукой, приглашая человека сесть рядом. Так они какое-то время сидели, молча, затем гость поднялся, и, поблагодарив, ушѐл. Тут ученик не выдержал, и спросил: — В один день на один и тот же вопрос ты даѐшь три разных ответа. В чѐм дело? – На что Будда сказал так: — Первый был учѐным, и он пришѐл с одной целью: получить подтверждение своим знаниям. И я ответил ему так, потому что всякое знание – ложь. Второй не читал писаний, у него не было убеждений. Ему нужно было хоть за что-то уцепиться в этой жизни, и я помог ему. А третий искал Бога и я не стал отвечать ему, а просто предложил сесть рядом и наблюдать за деяниями Всевышнего. – Ты что, Изя, буддистом заделался? – Я не буддист, я вообще не религиозный. Религия – это образ жизни, а я просто размышляю. 65 Улавливаешь разницу? Но если ты меня спросишь, к какой культуре я отношусь, скажу: я христианин, возвращающийся к иудейским корням. А притча – это так, просто мудрость – Красивая сказка! – сказал Лѐва. – А ты-то к которым относишься; к знающим или к сомневающимся? – К ищущим, – ответил Изя и продолжил читать: "…нет сил у созданий постичь совершенство Его…". Лѐвины мысли стали путаться, веки налились свинцом. * * * – Ну ладно, – сжалился Изя – перекусим, чтонибудь? – Да, не мешало бы. – Катенька! – позвал Изя – Катенька? Это кто? – Я девушку взял на работу. – Девушку? Зачем? – удивился Лѐва. В это время дверь открыла пышногрудая блондинка в мини-юбке, с подносом в руках. Еѐ грудь, как айсберг, возвышалась над декольте, приковывая к себе внимание окружающих. Когда девушка приблизилась к столу и, наклонившись, чтобы разлить чай, окатила Лѐву жаром своей плоти, он, проглотив слюну, поинтересовался, не отрывая взгляда от верхней части айсберга: – Вы чем их кормите? 66 Нимало не смутившись, девушка поставила поднос на прикроватную тумбочку и с улыбкой победительницы удалилась, покачивая бедрами. – Нет, пусть потом раскаюсь, но сначала женюсь! – сказал Лѐва, придя в себя, через минут десять. – На этой я бы сам женился, – вздохнул Изя, не в силах оторвать взгляд от двери, за которой скрылась девушка – Только Катюша некошерная, а значит, детки будут некошерными. – Детки? – удивился Лѐва. – Тебе сколько лет, что ты о детях думаешь? – Какая разница? Заповеди надо исполнять? Друзья рассмеялись. Но женская тема была не исчерпана. Скрытая часть Катиного айсберга не отпускала сознание мужчин. – Интересно, чем они отличаются от нас? Я имею в виду – не физически, – сказал Лѐва, пожелавший заглянуть в Катю изнутри. Изя опять помахал книгой в воздухе, но на этот раз в его руке, была уже Тора. – Здесь всѐ есть. – И про нас с Катей? – поинтересовался Лѐва. – Представь себе. – И что же? Изя открыл книгу и прочел: – "И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его: мужчину и женщину – сотворил Он их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь…" Понимаешь? "Плодитесь и размножайтесь!" Изя назидательно помахал пальцем в воздухе. 67 – Это что, про нас с Катей? – заулыбался Лѐва. – Так я готов. – Есть только одна душа, а все Васи, Пети, Вани и так далее – это просто еѐ болезненное ощущение себя, и болезнь эта называется, – наш эгоизм. – Не понял? – сказал Лѐва, принявший Изины слова как упрек на свой счет. – А что тут непонятного? Как только Адам попробовал запретный плод, появились у него всякие желания. Эти желания и разорвали его на Вась и Петь. – Как это разорвали? – удивился Лѐва. – Очень просто. Когда душа состояла из одного желания, то и ощущала себя в одном теле. А по мере появления новых желаний, население на Земле стало расти. – А Ева здесь при чем? Она появилась до запретного плода, – возразил Лѐва – Ева – это совсем другое дело. Ева – это сосуд. – Сосуд?! – Лѐва мечтательно поднял глаза вверх – Красиво сказано. – Вот именно, – сосуд, а Адам – это свет в сосуде. Ну а вместе они – душа. Когда свет входит в сосуд, он его познает, то есть приобретает соответствующую ему форму – идеологию, о чем сказано: "И Адам познал Хаву, жену свою, и она зачала, и родила…". Так и рождаются Лѐвчики и Катеньки. – Слушай Изя, давай лучше выпьем, – предложил Лѐва, разлив виски, – а-то ты такой умный, что с ума сойти можно. И друзья подняли бокалы. 68 – Давай за Катеньку! – предложил Лѐва. – И за Еву! – расширил тост Изя. Устав от Изиной философии, и изрядно набравшись виски, Лѐва наконец-то уснул, отключившись от обеих реальностей. Глава 8. ДЯДЯ БЕНЯ Сапожнику дяде Бене, было всего на пару лет больше чем Лѐве, но при этом, он всех Левиных сверстников, включая Изю, называл "сынками". И действительно дядя Беня выглядел значительно старше своих лет, поэтому, когда его спрашивали про возраст, он, стесняясь своей внешности, прибавлял себе, то десять, а то и больше лет, чтобы избежать лишних вопросов. – Дядя Беня, привет! Я тебе кое-что принес. Беня взял туфли в руки и, установив диагноз, сказал: – Полбанки, сынок. Все знали, что Беня любит виски. И, хоть после второго инфаркта доктор строго запретил выпивать, под запретом: – "…выбирай, завязка или черви...", мерить бутылками было удобно. Бутылка дешевого виски, а Беня другого не пил, стоила, примерно, шестьдесят шекелей, значит ремонт Леве, обойдется тридцать. – И когда? – поинтересовался Лѐва. – Не успеешь рассказать, про свою новую любовь, как я подарю тебе новые ноги. Откуда Беня узнавал новости, никто не знал, но если вам было интересно, чем закончится премьера 69 очередного многосерийного детектива, идите к дяде Бене, и вы будете свободны по вечерам, ничего нового режиссер вам уже не расскажет. – Это ты про Катеньку? – на всякий случай уточнил Лѐва. – А что у тебя их много? – по-еврейски, вопросом на вопрос, ответил Беня, посмотрев на Леву поверх очков. – Да нет... – немного смутившись, сказал Лѐва. – Ну так расскажи мне про еѐ достопримечательности, а то я добавлю тебе полбанки за отказ сотрудничать со следствием. – С каким следствием? Ничего не было, – оправдывался Лѐва. – Девочка конечно достойная, но между нами полжизни, зачем я ей нужен? Беня опять посмотрел над очками, удивленно приподняв брови: – Ты что уже сдался? Или это спектакль для меня. Так я не следователь, я историк. И действительно, Беня когда-то закончил исторический факультет пединститута. Но, поработав в школе год, сбежал от этих "бандитов" и засунул свой диплом так далеко, что когда он ему опять понадобился, так и не смог его найти. Выручил папасапожник, который любил говорить: "Ты хоть премьерминистром будь, но если в твоих руках специальность, то и в тюрьме с голоду не помрешь". И, несмотря на сопротивление детей, кое-чему их всѐ-таки научил. – Так нечего рассказывать, – разведя руки в стороны, сказал Лева. – А может, Изе, есть что рассказать? – выдвинул версию Беня. 70 – Изе? – удивившись этой мысли, переспросил Лева. – Не думаю. – А при чем здесь "думаю – не думаю"? Сердцу не прикажешь, – подлил Беня масла в разгорающийся костер ревности, при этом наблюдая за Лѐвиной реакцией поверх очков. – Девочка привлекательная. Конфетка. Она как-то проходила мимо, так мне шея до сих пор болит. В следующий раз, если захочешь получить работу задаром, так пришли еѐ. После последнего инфаркта, Беня завязал не только с алкоголем, и Лѐва знал про это, так что Бенины слова не вызвали у него ничего, кроме сочувствия, что огорчило дядю Беню, но тот не сдавался. – Только попроси еѐ прикрыть красоту, а то я за себя не ручаюсь. Лева улыбнулся и сочувственно покачал головой. Дяде Бене больше нечем было крыть, надо было менять тему. Он сделал небольшую паузу и с легкостью перепрыгнул от Кати к Еве. – Интересно, Ева в раю тоже была такая красивая, или Адаму это было всѐ равно, как моему Мойше? Одноглазого кота Мойшу знал весь район. С его появлением в округе стали исчезать коты, при этом кошки беременели с неимоверной скоростью и частотой. Независимо от цвета шерсти, у всех котят имелось отличительное белое пятно, вокруг левого глаза, и такие же белые пятна-сапожки на лапах, не считая левой задней, откуда пятно, каким-то удивительным образом, перепрыгнуло на глаз. Не успевали котята набрать силу, как юные коты исчезали в неизвестном направлении, а кошечки беременели от матерого па- 71 паши, не соблюдающего заповедей чистоты семейных отношений. – А какой у него был выбор? – подтвердил Лева Бенину мысль, – Да и вкусу – откуда было взяться? – Не скажи, – возразил Беня, – чувство красоты, оно генами передается. – А откуда у Адама гены? – От папаши. От кого ещѐ? – удивился вопросу Беня. – Так его же Бог сотворил. Откуда папаша? – Так Бог и был папашей. Адам – это кто? Адам – это человек. Он первый, у кого совесть появилось. А до него людишки были так себе, даже людишками назвать нельзя. О них Мойша и писать не стал. А Адам человеком стал, потому что папашу уважал, Богом считал. Чем человек от животного отличается, как ты думаешь? Совестью! Иное животное умнее человека, а все равно животное, как мой котяра. А почему? А потому что совести нет. Смотри на моего зверюгу: всех своих дочек-внучек обрюхатил. Разве человек до такого додумается? А если додумается, то какой он человек? Человек своего ближнего любить должен, а мы только деньги любим да шмотки разные, а шмотки – это говно, главное – человек. Пока ты человека не любишь, ты сам не человек. Вот Адам Еву любил и папашу уважал, поэтому и стал человеком. А мы только на сиськи смотрим, вот возраст нам и помеха. Полюби ты Катеньку по-настоящему, разве думал бы о годах? Всѐ время, пока дядя Беня философствовал, он смотрел на Лѐву, не отрывая от него глаз, при этом производя какие-то действия руками с его обувью. 72 Это Лѐву немного напрягало: туфли, которые он доверил мастеру, были самыми любимыми из всего гардероба, потерять их было бы трагедией для его мозолистых ног. Лѐвино волнение отвлекало его от и так не очень стройной логики Бениных суждений, и когда тот закончил свою речь фразой "Человек должен сам зарабатывать, и другим давать" – Лева окончательно потерял нить разговора, и только из вежливости спросил: – Почему? На что дядя Беня сказал: – Потому что всегда лучше жить среди благополучных, им наплевать на то, что у тебя тоже что-то есть, если это конечно не больше, чем у них самих. К удивлению Лѐвы, туфли были в порядке. Заплатив тридцатку и поменяв обувь на ногах, он направился домой, по дороге вспоминая какие-то перлы из Бениной философии. Периодически мысленно возвращаясь к Катюшиной груди, Лева задавал себе вопрос: – Неужели я влюбился? Но тут же отвечал себе словами дяди Бени: – Человек, если он, конечно, человек, это не ремесленник, а художник. У него идея должна быть, и эта идея – любовь. Глава 9. БЭРЛ Художник-самоучка Бэрл, был старинным Изиным приятелем. Каким он был художником, Лѐве трудно было судить, в этом вопросе, он полностью полагался на мнение друга, а тот Бэрла считал гением. 73 Иногда Изин приятель притаскивал пару своих работ, которые все, по Лѐвиному мнению, были на одну и ту же тему: "Земля была пуста и хаотична, и тьма над бездною…". Изя же, завидев картины, каждый раз замирал на какое-то время, а затем взрывался хвалебными междометиями. В основном, Бэрл приходил просто выпить на халяву хорошего виски, которое не мог себе позволить сам на те скудные гроши, что ему приносил его гений. В такие вечера, между ним и Изей завязывался какой-то интересный разговор, в который Лѐву, как правило, не впускали. – Ты пойми старик, – начал Бэрл, в привычной для него манере "отца народов", затянувшись из трубки и выпустив дым сквозь ноздри, – мир это свет, и художник, не понимающий этого, – не художник. Линия лишь ограничивает свет, и если ты хочешь понять истину, линии надо убрать, сделать проницаемыми. В том и состоит гений художника, чтобы донести до зрителя то, что ограниченный интеллект от него скрыл. – Ну а как же Пикассо? Он, по-твоему, не художник? – возразил Изя. – А по-твоему, – художник? – хмыкнул Бэрл. – Натянул глаз на жопу – и ты уже гений? Оригинально, конечно, но при чем здесь искусство? Искусство – это прежде всего, идея, и чем она ближе к Высшему замыслу, тем выше искусство. – И кто у нас будет судьей? – поинтересовался Изя. – Он, – спокойно сказал Бэрл, указав пальцем в потолок, и улыбнувшись, добавил: – А я ему помогу. 74 – А платить тоже Он будет, или ты? – А при чем здесь деньги? Разве искусство измеряется деньгами? Это всѐ равно, что мерить деньгами воздух или небо. – Измеряется-измеряется! – подначил Изя. – Да? Ну тогда оцени эту работу, – И Бэрл посмотрел на картину, не то натюрморт, не то пейзаж, подаренный им Изе пару лет назад. Изю, такой вопрос несколько смутил, он если и задумывался о цене подарков, то лишь тех, на которые сам тратил деньги. – Во-первых, это подарок, – парировал он, а затем, немного подумав, уже с хитрецой в голосе, добавил: – А во-вторых, ты же у нас гений, твои работы бесценны. – Художник всегда или гений, или не художник! – усмехнулся Бэрл, и, затянувшись, посмотрел на Изю взглядом победителя. Бэрл молча, курил, Изя потягивал виски, было ощущение, что они поссорились. Молчание прервал Лѐва: – Извини Бэрл, ты здесь о замысле говорил – а в чем он состоит? Друзья были удивлены Лѐвиным вмешательством, но одновременно и рады выходу из тупика, в который зашѐл диалог. – Ты это о чем? – пробасил Бэрл – Ну как о чем? Ты сказал "Чем идея ближе к Высшему замыслу, тем выше искусство". Так в чем замысел? 75 – В чем? – повторил вопрос Бэрл, и, на мгновение задумавшись, добавил: – Наверно, в постижении сути всего этого – при этом он развел руки в стороны, а затем, повернувшись к Изе, спросил: – А ты, как думаешь? – Примерно так же. Говорят, что мир, в котором мы живем, и вообще вся наша жизнь – только ради раскрытия Творца, а значит, замысел, как и смысл, состоит в этом. Здесь, в одной забавной книжице, написано... Изя вслепую протянул руку и, взяв с полки наугад какую-то книгу, раскрыл ее и прочитал на первой попавшейся странице: "Идея творения, состоит в реализации потенциала Творца посредством Его раскрытия нам в ощущениях окружающего мира". Затем, отложив книгу в сторону, обернулся к Бэрлу и сказал: – Но что ты подразумеваешь под близостью идеи художника к Высшему замыслу, я не совсем понял. – Ну как что? Если всѐ, есть – Бог, если мир – это одно целое, то именно это художник должен донести до зрителя. Рубенс, для этого делал тени цветными – показать, что мир это единая душа. Затем, сделав небольшую паузу, Бэрл обратился к Лѐве: – Вот ты, что видишь на этой картине? – Он опять посмотрел на свой подарок Изе. – Не знаю, – смутившись, промямлил Лева. – Наверно, пейзаж. – Вот именно – наверно. Ты хоть стесняешься своей безграмотности, а некоторые думают, что смыслят в этом, и хвалят меня, а мне их похвала хуже 76 брани. Я им душу раскрываю, а они меня пейзажистом обзывают. Обидно. По выпуклой, щетинистой щеке Бэрла, покатилась не то капля пота, не то слеза. Он сделал большой глоток виски и закусил дымом из трубки. Опять наступила пауза, и опять выручил Лѐва. – Я вообще-то человек, далекий от искусства, так что заранее прошу прощения за свою безграмотность, – начал Лева издалека. – Но я никогда не мог понять, как какая-то картинка, на которой не всегда разберѐшь, что изображено, может стоить миллионы? И вообще, Бэрл, вы как художник можете мне объяснить, какая польза человечеству от всех этих картинок, классической музыки и всего такого? – Пусть тебе объяснит твой друг-философ, – фыркнул Бэрл, непонятно за что обиженный на Изю. – Ну как в чем? – начал Изя, как будто оправдываясь. – Прежде всего, искусство несет воспитательную функцию. Оно прививает нам вкус, учит быть милосердными, справедливыми… – Фигня всѐ это! – грубо прервал друга Бэрл. – У настоящего искусства одна функция – раскрыть нам суть вещей: в природе – Бога, в человеке – душу. – Или душонку, – поддержал Бэрла Изя, несмотря на различие их точек зрения. Опять наступила пауза, но на этот раз первым заговорил Бэрл: – Однажды я познакомился со старым местечковым евреем – дядей Нюмой. Он сам себя называл "просто философом". Так вот, дядя Нюма говорил: "Если ты спросишь, почему я верю в Бога, так я не верю, я знаю. Посмотри вокруг себя: художник взял 77 краски и положил их на холст. Что получилось? Получилась картина. Или вошло в холодильник электричество, а вышел холод. И так везде: есть что-то, а получается совсем другое, и между ними, обязательно то, что это "что-то" превращает в "другое". А всѐ потому, что в этом "что-то" уже есть "другое", а иначе ничего бы не вышло. Потому я это "что-то" называю Богом и Он обязательно есть, а иначе – откуда всѐ взялось? Если же ты спросишь, кто это первое превратил во второе, так это мы, и для этого Он нас и создал. Иначе для чего мы ему нужны? А если у какого-то другого философа есть ума сказать что-то напротив, то мне было бы очень интересно послушать". – Но из этой философии следует, что художник прячет Бога, облекая Его в формы своих фантазий, а не раскрывает, как ты сказал... – возразил Изя. – Так в этом же и весь фокус, что Бог и есть то, что чувствует художник! – Бэрл постучал указательным пальцем себя по лбу, намекая на Изину сообразительность. – То есть, если ты рисуешь натюрморт, значит, Бог – это цветы в вазочке? – съехидничал Изя. – Значит я не художник, или ты слепой, – огрызнулся Бэрл. Изя подошѐл к подаренной Бэрлом картине и, склонив голову к плечу, стал еѐ внимательно разглядывать. – А разве это не пейзаж? – А разве ты не обезьяна? – К чему это? – удивился Изя такому переходу на его личность. 78 – А ни к чему, – буркнул Бэрл, с трудом сдерживая раздражение. – У моего соседа есть обезьянка, по кличке Изя. Так может ты тоже обезьяна? – При чем здесь это? – на сей раз обиделся Изя – Я человек. – Вот именно, а Он Бог, – Бэрл ткнул указательным пальцем вверх, – и Он хочет, чтобы ты в нѐм это видел. Понимаешь? Он твой создатель, отец, больше, чем отец, и заслуживает уважения к себе. А ты говоришь, что Он – неодушевленная природа и считаешь себя Его царем. Думаешь, Ему приятно? – А ты думаешь, Он человек, что Ему может быть приятно или неприятно? – хмыкнул Изя и, вернувшись в кресло, схватился за бокал с виски, как утопающий за соломинку. – И вообще, что с тобой, у тебя что – трудное детство было? – К чему это? – удивился Бэрл, такому переходу. – Ну, я знаю? Может ты витаминов в свое время недополучил? – По-разному было. Мама сама поднимала нас, после войны. – А, да? – сказал восторженно Изя. – А я думал, ты просто придуриваешься. – Слушай, я тебя давно в жопу не посылал? – оскорбился Бэрл. – Не помню. – Так сходи, вспомни. – Спасибочки! А то я чуть не подумал, что ты поумнел за последние пятьдесят лет. И Изя отвернулся в другую сторону. 79 – Не забудь рассказать впечатления, когда вернешься, интеллигент ты наш с мусорки, – "досолил" Бэрл и тоже отвернулся. Наступило молчание. Но не прошло и пяти минут, как вспыльчивый, но быстро отходящий Бэрл, не выдержал: – Ладно, ты был не прав, но я тебя прощаю! – сказал он, уставившись улыбающимся взглядом в Изину спину. Изя, не умея долго сердиться на друга-гения, сделал свирепое лицо, выдержал небольшую паузу, затем, изобразив снисходительную улыбку, повернулся со словами: – Самокритичность, к сожалению, не твоя сильная сторона, отсюда и портреты, похожие на пейзажи. На это Бэрл не нашел что ответить, кроме банального: – Идиот! Но мир, к радости обеих воюющих сторон, уже был восстановлен. * * * Лѐву на протяжении всего спора, мучила мысль: "Кого мне напоминают эти двое?" И только когда восстановился мир, он понял: "Это же Михаэль и доктор!" Но тут, же постарался отогнать эту мысль от себя и, чтобы быстрее еѐ забыть, решил сменить тему: – А я сегодня был у Бени. Так он мне признался в любви к нашей Катюше. – Да? – удивился Изя – И этот туда же? 80 – Представь себе. Он даже предложил присылать работу с ней, если мы хотим сэкономить на починке обуви. – Хорошо уметь что-то земное, тогда ты и женщинам интересен. А кому нужен такой мазила как я, без денег, без машины? – сказал Бэрл, с достоинством непризнанного гения. Неожиданно в гостиную вошла Катенька, завернутая в одну простыню. – Ну, Бэрл Наумович, вы скоро? Я совсем замерзла! Бэрл схватился обеими руками за голову: – Ой, Катенька! С этими старперами я забыл о вас. Он встал и, по-хозяйски приобняв девушку за плечи, повел в еѐ комнату. Обалдевшие от близости Катиного тела, Лѐва и Изя ещѐ минут десять сидели с открытыми ртами, не в силах оторвать взгляда от закрывшейся двери. Когда оцепенение прошло, друзья, не произнося ни слова, одновременно встали и пошли вслед удалившейся парочке. Подходя к Катиной комнате на цыпочках, в шеренгу по одному, они оба, как по команде, прижали указательные пальцы к губам, как бы предупреждая друг друга о необходимости соблюдать тишину. Первым к замочной скважине припал Изя. Лева нервничал, но все попытки интеллигентно напомнить Изе о себе не увенчались успехом. Пришлось применить силу. Шум в коридоре насторожил Катюшу, но Бэрл махнул в сторону двери рукой, и сказал: 81 – Не бойтесь, Катенька. После чего обратился к друзьям: – Заходите, ребята, мне как раз нужна мужская обнаженная натура! Это предложение смыло друзей, как цунами, и они вновь оказались в гостиной. – Ты видел это? – сказал Изя, тяжело дыша. Его глаза шарили по полу, как будто он потерял там чтото важное. – Что видел? – обиженно вскрикнул Лѐва. – Твой затылок? – Тебе повезло, – успокоил друга Изя – ты хоть спать будешь спокойно! – и одним глотком выпил пол бокала виски. – Что же ты там такое увидел, что у тебя так глазки бегают? – спросил с иронией Лѐва. – Что-что?.. – и, наклонившись в сторону Лѐвы, Изя прошептал: – У неѐ хвост. – У кого хвост? – Тсс… – Изя прижал указательный палец к губам: – У Катеньки. – У Катеньки? – повторил в полный голос не поверивший Лѐва и, рассмеявшись, спросил: – Длинный? Но Изя, не обращая внимания на иронию друга, показал руками размер, как это делают рыбаки, и сказал: – Примерно такой. Лѐва рассмеялся ещѐ громче, и спросил: – А рогов у неѐ нет? 82 – Есть, маленькие, – сказал Изя и, выпив залпом ещѐ полстакана виски, тут же уснул. * * * Лѐве надоело сидеть одному, и он решил сходить проверить, есть ли у Катеньки хвост. Пробравшись по коридору, как и в прошлый раз, на цыпочках и зачемто приложив палец к губам, он припал глазом, к замочной скважине. То, что Лѐва увидел, ошеломило его намного больше, чем, если бы сказанное Изей оказалось правдой. Он увидел Катеньку, стоящую за мольбертом и рисующую совершенно обнаженного Бэрла, держащего в руках и читающего вслух какую-то огромную кожаную книгу. На этот раз, Лѐва окончательно убедился, что Бэрл как две капли воды похож на доктора-психиатра, не хватало только черного сюртука. Смотреть на дряблое тело стареющего художника было неинтересно, и Лѐва приложил к скважине ухо, но услышав вместо баса Бэрла Изин тенор, опять заглянул в скважину. Теперь вместо Бэрла стоял одетый в сюртук Изя, и его рисовала совершенно обнаженная Катенька, используя для этого собственный хвост, вместо кисти. Лева попятился назад и, оказавшись в гостиной, схватил со стола бутылку и отхлебнул из горлышка несколько хороших глотков. Вскоре виски ударило в голову, Лѐва почувствовал усталость, опустился в кресло и провалился куда-то в бездну. 83 Глава 10. СВЕТ – Изя, с какой скоростью мы едем? – Двести двадцать. – Зачем? Мы куда-то спешим? – Нет, но ты же знаешь: я люблю приехать пораньше. – А полиция? – Ты чего, Лѐвчик? Какая полиция? Это же скоростная трасса. – А если с машиной что-то? Или масло на дороге? Лѐва посмотрел на спидометр, стрелка зашкаливала. – Изя, мы сейчас взлетим. – Ну и… Изя не успел договорить, как машина, задрав нос, развернулась боком и, взмыв в воздух, кубарем полетела вдоль дороги. Метров через шестьдесят она с грохотом приземлилась на крышу и, сплющившись, прокатилась вприпрыжку ещѐ метров сто пятьдесят-двести, разбрасывая по сторонам свои внутренности. Полиция оцепила район, движение по скоростной дороге было перекрыто. Ждали скорую помощь, спасателей и слесарей. Внутрь заглядывать было страшно, всѐ было раздавлено и перемешано с беспорядочно торчащими во все стороны фрагментами человеческих тел. 84 * * * Когда Лѐва очнулся, вокруг был полный мрак. Темнота была такая, будто вместе с солнцем погасли все звезды. Он стал вспоминать, что произошло. Потихоньку память восстанавливала детали последних минут перед аварией. "О черт, я ослеп! – мелькнула у Лѐвы догадка. – Но странно, почему ничего не болит?" Он ещѐ раз огляделся и на этот раз увидел едва заметную светящуюся точку прямо у себя над головой. Лѐва стал присматриваться, и чем больше он на неѐ смотрел, тем светлее и крупнее она ему казалось. Вскоре точка выросла до размера тарелки. "Что это? – удивился Лѐва. – Луна? Но почему она так странно появилась?" "А может, НЛО?" – закралась в Лѐвину голову мысль. И он стал присматриваться к неопознанному объекту. Но вскоре Лѐва понял, что это никакое не НЛО, а просто дыра в этой черной бездне, через которую откуда-то снаружи, проникает свет. Дыра становилась всѐ больше и больше, пока не разрослась до размеров неба, заполнив светом всѐ пространство вокруг него. И вот что удивительно: кроме света вокруг Лѐвы, ничего не было. Он парил в воздухе как в невесомости. Это было удивительное чувство, оно тревожило и забавляло одновременно. – Где я? Что происходит? – Ты чего-то желаешь? – раздался мужской голос, доносившийся сразу отовсюду. Он был такой спокойный и по-отцовски заботливый, что Лѐва даже не испугался. 85 – Нет, мне и так хорошо, – сказал он. – А ты где? – Я здесь, – ответил голос, – вокруг тебя. Лѐва огляделся, но вокруг, никого не было, только этот голубоватый, слегка мерцающий, свет. – Да, я – свет, – сказал голос. – Как – свет? – удивился Лѐва, – Разве свет разговаривает? – Как видишь. Так у тебя всѐ в порядке? – В порядке, – подтвердил Лѐва, ощущая блаженство от парения в невесомости. У него ничего не болело, ему ничего не хотелось, его ничего не беспокоило. Он был счастлив. – Когда чего-то захочется, позови, – сказал голос и замолчал, оставив Лѐву наедине со своим счастьем. – Хорошо, – кивнул Лѐва, и тоже замолчал, потому что было так хорошо, что и говорить не хотелось. Но вскоре, в Лѐвиной голове мелькнула мысль: "Вот Изьку бы сюда. А кстати, где он?" И здесь с новой силой нахлынули воспоминания. Лѐва вспомнил, как от удара об землю Изя пробил головой лобовое стекло и при следующем витке машины вокруг своей оси, Изино тело, уже обезглавленное, вернулось на водительское сидение. А затем – страшная боль в боку и какая-то торчащая из него железяка, по которой струится черная, как смола, кровь. "Я умер?" – впервые мелькнула в его голове догадка. – Я умер? – повторил Лѐва, вопрос вслух. Но голос не отзывался, И Лѐва повторил вопрос ещѐ раз. 86 – Тебе что-то нужно? – спросил голос, после небольшой паузы. – Да. Я хочу видеть Изю. – сказал настойчиво Лѐва. – Изю? А кто это? – Изя – мой друг. – Друг? Это кто? – опять спросил голос. Лѐва подумал и сказал: – Друг – это друг. – Не знаю, – сказал голос. – Я кроме тебя, вообще никого не знаю. Это там, куда ты уходишь, есть ещѐ кто-то, а здесь кроме меня и тебя никого не бывает. В прошлый раз ты какую-то женщину искал, а теперь вот – Изю. Тебе что, со мной скучно? – При чем здесь ты, мне без Изи скучно. – Интересно, а меня ты там ищешь? – Там – это где? – Ну, в том мире, откуда ты приходишь и куда уходишь. – Так я, всѐ-таки умер? И что значит – уходишь и приходишь? Я что здесь уже был? – Умер? Не знаю что это. А здесь ты был много раз, но раз снова кого-то ищешь, значит опять не готов. – Не готов к чему? – спросил Лѐва. – Ни к чему, – грустно сказал голос. – К друзьям хочешь? – Хочу! – не задумываясь, ответил Лѐва. – Ладно, – согласился голос. Свет стал удаляться и вместо него пространство заполнил влажный мрак. Лѐве, стало как-то тревожно, но вскоре он поплыл в невесомости теплого течения, и оно укачало его. Откуда-то издалека стали доноситься приглушенные звуки. 87 – Видишь, как дерется, – сказал женский голос совсем рядом – будет, как папа. – Или, как мама, будет махать руками при разговоре, – ответил мужской голос, и оба рассмеялись. Неожиданно женский голос застонал: – Ой-ой, больно, больно! – Что с тобой милая? – мужской голос зазвучал взволнованно. – Кажется, воды пошли. Жидкость вокруг Лѐвы стала куда-то убывать. Снаружи засуетились, послышались какие-то новые голоса. – Тужься, милая, тужься. Стены вокруг Лѐвы стали сжиматься и выдавливать его из уютной норки. Вдруг появился какой-то ослепляющий свет. Лѐва зажмурился. – Ого, богатырь, три девятьсот! – сказал чей-то незнакомый голос. Лѐва приоткрыл глаза, чтобы посмотреть, кто это, и увидел себя в руках какого-то великана, с ладонями в половину человеческого роста. Великан, как две капли похожий на Лѐву, улыбался и по-отцовски смотрел на него. От этого взгляда стало уютно и спокойно. Лѐве захотелось спать, он устроился поудобнее, но какой-то пожилой мужчина взял его дрожащими руками и начал улюлюкать, чтото приговаривать. Потом подошѐл бородатый доктор в черном сюртуке, бесцеремонно оттянул Лѐве крайнюю плоть и – чик, острым скальпелем, аж волосы заболели. А дальше пошло, покатило: утром в детсад, потом в школу, потом, после школы в институт, после института на работу, потом пробежался по магазинам и ры88 сью домой. А там жена с двумя детьми, как набросится: – Ты где был? Я тут целый день с детьми, а ты по бабам? – и к черту, за дверь. Лѐва пошатался, пошатался, прилег на лавку, возле мусорки, и тут же заснул. Уж больно день трудным был. Глава 11. КАРТИНА Изя и Лѐва проснулись и, одновременно взяв по бутылке пива, сделали несколько больших глотков. – Интересно где Бэрл? Заночевал у Катеньки или домой пошѐл? – первым заговорил Изя. – А ты где ночевал? – поинтересовался Лѐва, уверенный, что видел Изю прошлым вечером в Катиной комнате. – Как где? Здесь, на диване! – удивился Изя Лѐвиному вопросу. – Что, Катенька выгнала? – Почему выгнала? Я у неѐ вообще не был. – А кого она рисовала? – Она? Ты ничего не путаешь? Это Бэрл еѐ рисовал. Тебе что-то приснилось? – А как же хвост? – уже не столь уверенно спросил Лѐва. – Какой хвост? Я пошутил, – Изя рассмеялся. – Тебе что, Катенька с хвостом приснилась? Лѐва рассказал другу, как ходил проверять его слова, и они оба долго ещѐ, утирая слѐзы, хохотали, уже специально придумывая всякие невероятные ва89 рианты видений за замочной скважиной. Неожиданно взгляды друзей упали на Изин подарок, и им обоим показалось, что картина сама каким-то невероятным образом перевернулась вниз головой. – Изя, мне это кажется – или кто-то перевернул картину? – Не знаю. Мне тоже так кажется. Друзья перестали смеяться. Наступило оцепенение. – Чертовщина какая-то, – первым очнулся Изя. – А может, вчера тебе не показалось? – А может еѐ никто не переворачивал? – робко предположил Лѐва – Может она всегда так висела? – А давай перевернем и посмотрим. Друзья подошли к картине, и Изя, сняв с гвоздя, покрутил еѐ в руках. Оказалось, что она одинаково выглядит не только при перемене верха и низа, но и при переворачивании вверх любой из четырех сторон. Это открытие успокоило друзей, и они выпили за силу искусства. – Всѐ-таки он гений, – сказал Лѐва, глядя на картину, наклонив голову к левому плечу. – Каждый раз нахожу в ней, что-то новое для себя. – Конечно, гений, – неожиданно пробасил Бэрл, развернувшись на вращающемся кресле, стоявшем возле письменного стола. Оказалось, что всѐ это время, пока друзья обсуждали его отношения с Катенькой и оценивали его творчество, он, сидя спиной к ним, дремал в кресле. Пока Лѐва с Изей, выходили из очередного ступора, широко распахнулась дверь, и на пороге материа90 лизовалась Катенька, с подносом в руках, на котором дымились три чашечки, ароматно пахнущего кофе. Мужчины тут же преобразились: оторвали взгляд от Бэрла и закрыли рты. Первым пришѐл в себя Изя: – Катенька! Какая неожиданность, и как вовремя. А мы здесь об искусстве говорим, работу Бэрла обсуждаем. – А какая здесь связь? – удивилась Катенька – Где Бэрл, а где искусство? Это заявление девы, не обремененной интеллектом, опять ввело друзей в ступор. Но, что удивительно, вместо бурной реакции или обиды Бэрл ей заулыбался и предложил присесть, дабы разбавить их скучную мужскую компанию. Катенька поднесла кофе Лѐве и Изе, а затем, присев к журнальному столику, отхлебнула из третьей чашечки. И опять первым пришѐл в себя Изя: – Как спалось? – После того, что ваш друг вчера наляпал, мне всю ночь снились кошмары, – грубо и неуважительно буркнула Катенька. – Жаль, что он показал мне, когда уже закончил, а то я бы не мерзла столько времени понапрасну. Между художником и натурой явно накануне произошла ссора, и, очевидно, Бэрл ощущал за собой какую-то вину. – Нельзя так обманывать девушек! – сказала обиженно Катенька, забросив одну красивую ногу на другую и закурив сигарету. – А ещѐ обещал, что меня на выставке повесят. – Что – так плохо? – удивился Изя. – А вы идите, посмотрите... 91 Изя поднялся и вышел из гостиной. Пока он отсутствовал, в комнате стояла напряженная тишина. Но вот наконец-то дверь открылась, и в комнату просочился, держась за живот, икающий Изя. Выпив несколько глотков кофе, он сказал Лѐве: "Иди, посмотри сам". И опять икнул. Лѐва пошѐл по Изиным следам и, войдя в Катину комнату, увидел стоящий посередине мольберт, прикрытый какой-то старой дырявой простыней. Сняв ее, он не поверил своим глазам. На холсте было изображено море, в стиле Айвазовского, на котором плавали осколки корабля, разбившегося об айсберг, с вершиной увенчанной огромным, розовым соском. Ошеломленный Лева, сделал несколько шагов назад, и неожиданно обломки приобрели очертание красивого женского лица, как две капли похожего на Катеньку, а айсберг превратился в грудь, еще несколько дней назад ставшую для него предметом вожделения. Впечатленный увиденным, Лева вернулся в комнату и молча сел на своѐ место. – Ну как? – спросил Изя, с трудом сдерживая смех. – Гениально! Вы. Бэрл Наумович – гений! – выдохнул Лѐва, обернувшись к художнику и впервые назвав его по имени-отчеству. – Да уж точно – гений, – хмыкнул Изя с иронией, решив, что Лѐва пошутил, – Ни теней тебе, ни черной краски. Прямо Рубенс и Айвазовский в одном лице. Чувствовалось, что Изя принял сторону Катеньки и ему очень хочется ей понравиться. Впрочем, Катеньке хотел понравиться и Лева, но для этого он вы92 брал другой путь, решив открыть ей глаза на истинное искусство. – Пойдемте, Катюша, я вам что-то покажу. Это предложение заинтриговало всех присутствующих в гостиной, и Изя с Бэрлом вышли вслед за девушкой. Отведя Катеньку от картины на несколько шагов, Лева спросил еѐ: – Ну, теперь видите? Но Катенька, к Левиному сожалению, так ничего и не видела, как и все остальные присутствующие в комнате. Тогда Лѐва, удивленный, что и Бэрл не понимает его, подошѐл к картине и стал пальцем обводить очертания лица. Вдруг Изя оживился: – О, черт! Как я сразу не увидел – это же лыжники, спускающиеся со снежной вершины. Здорово! Ты, Бэрл, всѐ же гений. Бэрл наклонил голову в сторону, пытаясь увидеть лыжников, но, так и не увидев их, сделал назад ещѐ шаг. В это время взвизгнула Катя: – О Боже! Это же я в бане. Ну, вы, Бэрл Наумович, проказник! Бэрл сделал ещѐ шаг назад и, поняв, что кроме изображения собственного глаза с отраженной в зрачке Катенькиной грудью он всѐ равно ничего не увидит, усмехнулся: – А без черного таки лучше. Глава 12. ВОЗВРАЩЕНИЕ УЧИТЕЛЯ Неожиданно во всем доме пропал свет. Изя пошѐл на ощупь к счетчику, но оказалось, что проблема 93 вне дома. Он выглянул в окно и через несколько секунд сообщил: – На всей улице погасло. Катенька пошла на кухню и принесла зажженную свечу. Слабый свет выхватывал из темноты напряженные лица, не в силах соединить их в единую картину. – Вот видите, что значит для нас свет, – сказал Бэрл, – без него мы сами по себе, несчастные, одинокие и беззащитные в этом бездонном холодном мире. Изя взял свечу и, поднеся еѐ к столику, разлил виски по бокалам. – А мой учитель говорил, что свет – это сила, вызывающая у нас ощущение реальности, – вспомнил Лѐва слова Ивала. – Свет – это всѐ, – продолжил свою мысль Бэрл. – Отражаясь от объектов, он несѐт нам информацию. Он – сама жизнь. – А учитель говорил, что мир – это иллюзия. Получается, что он ни от чего не отражается, кроме как от нас самих, – возразил Лѐва. – Ты уверен? Может ты что-то не так понял? – усомнился Бэрл. – Учитель говорил, что так не бывает. – Как не бывает? – Так, чтобы человек чего-то не так понял. Истина объективна, а правда субъективна и всегда такова, как в данный момент нам необходимо. – Интересно было бы поговорить с твоим учителем. – А ещѐ он говорил, что свет бывает разным. 94 – Это как? – Ну, например: есть свет Мудрости, и свет Милосердия. Первый несет ощущение, что всѐ вокруг – это Творец, а второй, – что мы причастны к Его замыслам, и тогда у человека появляется смысл жизни. Хотя это тот же свет, а как он раскрывается нам, зависит только от нас. – Интересная мысль! – Бэрл затянулся из трубки и медленно выпустил дым сквозь сжатые губы. – А где теперь твой учитель? Он не хочет попозировать? Заодно и поболтали бы. – Позировать это врядли, а поговорить можно. – неожиданно отозвался знакомый Леве голос из угла комнаты. Вместе с голосом появился свет. Лева повернул голову в сторону зеркала и увидел в нем, сидевшего за журнальным столиком Ивала. Но, как ни странно, его появление никого кроме Лѐвы не удивило. – И как ты себе это представляешь? – спросил Бэрл, бесцеремонно обратившись к учителю на "ты" – Все мои чувства, знания о прошлом и будущем – всѐ это иллюзия? А мои картины, разве они не рукотворны? Я их, конечно, придумал, но ведь и воплотил идею в конкретный материальный объект. Или мне всѐ это кажется? – Видишь ли, всѐ сложней: ведь ты – тоже иллюзия. – Я иллюзия? Ну а если, для примера, тебе по шее дать, ты не станешь отвечать? Это же иллюзия, верно? – спросил не то с ехидцей, не то с угрозой Бэрл. 95 – Верно, но я дам сдачи, ведь эта иллюзия – моя жизнь, – спокойно ответил Ивал, не обращая внимания на подначку художника. – А она мне с определенной целью дана, как и все мои чувства, от которых я не могу отказаться. Но мне и интеллект дали, чтобы понять: причина всегда в нас самих, а значит надо менять что-то в себе, чтобы мир изменился. Впрочем, для этого надо созреть, а пока не созрели, придется защищаться, как умеем. Хотя это ничего не дает: проблема всѐ равно вернется, пока мы не изменимся сами. – У тебя есть ответы на все вопросы? – атаковал его Бэрл, подавшись корпусом вперед и прищурив глаза, как это делают художники, желая рассмотреть в натуре такое, что обычным взглядом не увидишь. – Возможно, – сказал учитель, устроившись в кресле поудобнее. – И откуда ж ты их берѐшь? – поинтересовался Бэрл. – Из Торы. – Из Торы? Я читал, но ничего такого там не нашел. – Это не про тебя сказано: "Смотрит в книгу, видит фигу"? – влез в разговор Изя. – А это не про тебя сказано: "Смотрит на картину, а видит задницу"? – огрызнулся Бэрл. – Ну, если это твой портрет… – отпарировал Изя. Бэрл ещѐ что-то буркнул в сторону приятеля и, повернувшись к учителю, продолжил диалог: – Так как же это всѐ в Торе найти? – Для этого целая наука есть. 96 – Наука? Какая? – Каббала называется. – И что она изучает? – Как изменить мир. – Всего-то? И как? – При помощи Торы. – Изучая ее? – Изучая и исполняя еѐ заповеди с целью исправления себя. – Себя? – удивился Бэрл. – И что же мне такого надо исправить в себе? – Желания. – Зачем? – Затем, что пока ты желаешь иметь всех, все будут желать иметь тебя. – Почему? – опять удивился Бэрл. – Что почему? Почему ты хочешь всех иметь? Потому что такова природа человека. Или почему все хотят иметь тебя? Так это потому, что ты всегда перед собой видишь себя, а остальное иллюзия. – Интересный у тебя учитель, – сказал Бэрл, повернув голову в сторону Лѐвы, – вторую щѐку не подставит. Затем, опять повернувшись к Ивалу, спросил: – А что же тогда реально, если всѐ иллюзия? – Иллюзия и есть реальность. Объективно – иллюзия, а субъективно – реальность. Ну а относительно меня – верно, я щеку не подставлю, а вот в глаз могу дать, но не потому что иудей. 97 – Слушай, мужик, ты мне всѐ больше нравишься, – признался Бэрл. – Но ты вообще-то кто? – Свет. Или – Ангел. Вы же говорили обо мне, вот я и пришѐл кое-что прояснить. А что касается религий, так это просто культ для тех, кто свет не в силах получить. – А мы, значит, в силах? – спросил Бэрл, гордо выпрямив спину. – Не знаю, я к нему пришѐл, – ответил Ивал и повернулся к Лѐве. Всѐ это время Лѐва находился в каком-то замешательстве. Ему казалось, что если он изменит позу или хотя бы пошевелится, учитель тут же исчезнет. – Возьми, это для тебя, – учитель протянул Лѐве измятую тетрадку. Лѐва взял и прочитал написанное сверху, большими буквами: "ТАЙНОЕ УЧЕНИЕ". – Что это? – спросил он, подняв взгляд, но неожиданно вместо учителя увидел в зеркале своѐ отражение. Это был он, Лѐва – но и не Лѐва одновременно. Что-то его в собственном отражении смущало, но лишь через какое-то время он понял, что именно. Отражение сидело в другой позе и существовало как будто совершенно независимо от оригинала. Это открытие, смутило Лѐву, а когда отражение вдруг самостоятельно заговорило, Леву чуть не хватил удар. – Читай, читай, – сказал двойник из-за зазеркалья, – ты всѐ поймешь. Лѐва опустил глаза и опять прочитал название "ТАЙНОЕ УЧЕНИЕ", а под ним, более мелким шрифтом, – "ДИАЛОГ С СОБОЙ". 98 Часть 2. ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ Гл. 1. ЛЕКЦИЯ На университетской доске объявлений висела бумажка, на которой от руки сообщалось: В 19:00 лекция р. Лейба на тему «Есть ли Бог?» Семѐн, прочтя объявление, спросил друга: – Ты пойдешь? – Конечно. Говорят, прикольный старик, – улыбнулся Беня и протянул Семѐну жвачку. В аудитории собрались студенты и преподаватели. Профессура уселась поближе к кафедре, а студенты сбились в небольшие группки на галерке. Народ шумел, говорил о чем угодно, только не о предстоящей лекции. Уже было далеко за семь, но никто не обращал внимания, что лектор опаздывает, как будто не ради него все собрались. И даже когда, запыхавшийся раввин появился на кафедре, почти никто этого не заметил. Лектор откашлялся, разложил бумаги на столе и постучал пальцем по микрофону, для проверки его готовности. Звуки, вырвавшиеся из колонок, привлекли к себе внимание. Когда аудитория окончательно успокоилась, рав Лейб поздоровался: – Добрый вечер! Рад встрече. Надеюсь, она будет плодотворной. Итак, наша лекция называется «Есть ли Бог?». Вы, конечно, все люди образованные и не 99 верите во всякие глупости. И я с вами согласен. Поэтому если кто-то пришѐл сюда, чтобы пригвоздить меня к позорному столбу, – советую вам выбросить эту глупость из головы и настроиться на продуктивный разговор. Впрочем, возможно вы через полчаса, превратитесь из замшелых атеистов в верующих людей и он вообще не понадобится. Подняв глаза на галерку, чтобы проверить реакцию слушателей, рав добавил: – Шутка. Аудитория одобрительно захихикала. Лектор с чувством юмора всегда понятней и ближе слушателю. – Я надеюсь, что вы все атеисты, потому что с религиозными это непросто. - Что непросто? Сделать религиозных верующими? – удивился парень в вязаной ермолке, сидевший посередине, между преподавательскими и студенческими рядами. – Об этом в другой раз, – отмахнулся рав. Лектор сделал паузу. Аудитория зашумела. Он полистал бумаги и, аккуратно сложив их, сунул обратно в сумку. Увидев это, народ решил, что раввин собирается уйти, так и не начав лекцию. Но когда аудитория успокоилась, Лейб вновь заговорил: – Итак, что такое Бог? Каждый субъект, как известно, наделѐн способностью, индивидуально воспринимать окружающую реальность. – Интересное открытие! – съязвил кто-то с первых рядов, явно изначально враждебно настроенный по отношению к теме лекции. 100 – Да, – подтвердил свою мысль лектор – и это значит, что у всех нас могут быть свои суждения о Боге. То есть у каждого Он свой. Например, мой Бог – это слагаемое из нескольких духовных атрибутов: Бесконечности, Творца, Света и Высшего разума. – Из каких атрибутов? – как будто не расслышав, поинтересовался тот же молодой человек, повидимому, только недавно перебравшийся с галерки в передние ряды. – Из причинных. Так вот, Бесконечность – это ничто, являющееся бесконечным потенциалом всего существующего в мире наших ощущений. А Творец – это включенная в неѐ логическая необходимость самореализации этого потенциала. Раввин посмотрел в сторону нагло уставившегося на него молодого преподавателя, явно желающего угодить начальству, и после небольшой паузы добавил: – А для особо одаренных выражусь научным языком, – имманентная потребность к эманации, – и, переведя взгляд на студентов, добавил: – По-простому, – потребность к размножению. Затем, опять глянув на преподавателей, что бы увидеть их реакцию, продолжил: – Что относительно Света, то имеется в виду, свойства Творца влиять на нас, тем самым вызывая реакцию на него. – Зачем? – поинтересовался парень в ермолке, со средних рядов. – Так он приобретает формы ощущений окружающего мира, в которых реализует свой потенциал. И, 101 наконец, Высший разум, – это просто закономерность причинно-следственного развития, лежащая в основе всех законов природы. – У вас всѐ просто, – опять съязвил молодой подхалим. – Судя по вашей реакции, не для всех, – прореагировал рав на иронию молодого человека и продолжил тему. – Таким образом, возникает правомерный вопрос: Бог – это Кто? Или Что? Например, для меня – Что? – Что? А как по поводу того что Он: Мудрый, Справедливый и Милосердный? – возмутился обладатель ермолки. Рав снял очки и протер стекла: – Во-первых, я сказал «для меня», а во-вторых, в основе всех названных вами качеств, как и в основе всех законов нашего мира, лежит, как это ни странно прозвучит, всѐ тот же Высший разум, которому уже мы придаем определенную форму проявлений. – А как одно с другим связано? – молодой педагог сменил иронию на сомнение. – Вы ведь не говорите о наследственном гене как о личности, хотя он и проявляется в наших качествах. Так же и Бог, раскрывшись в наших ощущениях мира, приобретает свойства, которых в нем самом нет. И эти свойства зависят только от нас, как форма скульптуры зависит от таланта художника. А у самого материала изначально совсем другие свойства. Так что всѐ зависит от мастера, работающего с ним. То же относится к Богу и нам. Чем мы нравственно ближе к Его замыслу, тем меньше противоречий и страданий в мире. 102 – Опять нестыковочка, – подцепил рава молодой подхалим. – Объект, у которого есть замысел? Нонсенс! – Согласен. Но я же сказал: - логическая необходимость. И если вы попытаетесь разобраться в причине хотя бы своих желаний, то вскоре убедитесь, что в их основе, скорее химия тела, чем высокий интеллект. – Интересно... – хмыкнул кто-то с задних рядов. – Мы что, животные? – Не совсем, но в основе большинства наших желаний – обычный инстинкт размножения. А интеллект – лишь его инструмент. И чем он выше, тем сложнее форма, наших желаний. Но в основе их, всегда тот же недостаток. – Какой недостаток? – спросил тот же голос с галерки. – Потребность жить. А так как замысел – в реализации Божественного потенциала, то в этом, собственно говоря, и состоит смысл нашего существования. И в этом же корень всех наших желаний. Вот и всѐ. Вопросы есть? – Здорово! – согласился парень в ермолке. Аудитория переваривала сказанное. Вроде бы лектор говорит всѐ правильно, но не очень понятно к чему это привязать? Высший разум, закономерность развития, свет, неизвестно на что влияющий... Куда это приложить? Отрывки мыслей бродили по ученым головам, но так и не формировались в вопрос. Молчание начинало тяготить. Рав решил помочь ученым мозгам найти выход из сложного лабиринта нестандартного мышления. 103 – Ну, среди вас ещѐ есть атеисты? Если таковые имеются, поднимите руки. По аудитории покатился шепот. С одной стороны ничего в мироощущении не изменилось, а с другой стороны глупо отрицать очевидное. То, что всѐ развивается от причины к следствию, с этим невозможно спорить. Оглянись вокруг и перед глазами миллионы примеров. А то, что всем этим движут какие-то силы, только дураку непонятно. Другое дело, как их назвать? Наконец над небольшой группкой студентов, поднялась чья-то несмелая рука: – А почему Бог? Почему не природа? – Можно – Природа, – рав соглашательски махнул рукой. – У Него много имен. И опять по рядам покатился шепот. Аудитория оживилась, и наконец инициативу в свои руки решил взять старший педагогический состав. Встал пожилой профессор, и, дождавшись тишины, задал каверзный вопрос: – А вы, уважаемый рав, не боитесь, быть причисленным к идолопоклонникам? – Почему? Потому что я Бога назвал – Природой? Так уж мы устроены; посмотрим на что-то глазами – и даем имена, а затем, взяв на зуб, уже понимаем, что это имя значит. Но Бога на зуб не возьмешь, здесь понимание приходит посредством совпадения свойств. Мало быть просто умным, надо быть человеком. Как сказано: "…по подобию Нашему…". Так вот, уважаемый профессор, мудрецы, достигнув этого совпадения, открыли, что мир – это тот же Бог, только в наших ощущениях. Поэтому и Мир, и Природа, и 104 Солнце и Небо, и всѐ остальное, в Святом языке, лишь имена Творца. Как сказал Магид: "Бог есть не только внешняя причина вещей, но и внутренняя их сущность. Он душа мира". Улавливаете профессор? Душа! Важно не то в какую форму вы Его облекаете, а что видите внутри этой формы. Поэтому, если из слова «Эмэт» (истина), убрать первую букву Алеф, символизирующую Божественное начало, то останется «мэт» (мертвый). А это значит, что не признающий Творца как причину существования мира, духовно мертв, что бы он о себе ни думал. Профессор тяжело вздохнул: - Мне жаль вас господин Раввин. На что вы тратите свою жизнь? - Я, как и вы, приобретаю капитал. Только, в отличие от вашего, мой можно будет взять с собой. А вы, всѐ оставите здесь. Как сказал рав Ивал: - ―В мир иной можно взять лишь то, что не относится к этому миру‖. Вот так уважаемый профессор, лучше пожалейте себя. Затем, сделав небольшую паузу, лектор уже обратился ко всей аудитории: – Ну, в зале ещѐ остались атеисты? Аудитория молчала. С одной стороны, интеллигентному человеку с университетским образованием не пристало примыкать к армии верующих, а с другой стороны, не хотелось признаваться, что ты духовно мертв. Рав Лейб, выждав пару минут, посмотрел на часы: – Да, не дотянули до получаса. 105 Затем, взяв портфель в руку и, попрощавшись кивком головы, собрался направиться к выходу. Но когда он, под недоумевающими взглядами аудитории, почти покинул кафедру, вдруг неожиданно, откуда-то из задних рядов, прозвучал вопрос: – А истина-то в чем? Рав остановился и на какое-то время замер, как будто про себя решал, стоит ли возвращаться. Затем, подойдя к микрофону, он поставил портфель на стул, и обратился к аудитории: - Слава Богу! Не все умерли. Кто спросил? Беня поднял руку и зачем-то встал. – А! Дети – наше прошлое. Хорошо, садитесь молодой человек. Слава Богу, вы не одиноки. На этот вопрос мудрецы ищут ответ, сколько мир стоит, хотя евреи на него ответили давным-давно. И, кстати, ещѐ на многие вопросы, но нам никто не верит, потому, что мы сами себе не верим. Учим иврит, как будто он для того, чтобы говорить про всякую ерунду на базаре, а ведь это научный язык, каждое слово в нем – формула. – Формула чего? – поинтересовался сосед старого профессора. – Формула жизни. Формула раскрытия Божественного потенциала. Наконец, формула наших чувств. – Так в чем истина? – опять повторил свой вопрос Беня. – Истина, в том, что в основе всех сил нашего мира – стремление Божественного потенциала к самореализации. А если ещѐ проще, истина в том, что ми106 роздание состоит из Божественного потенциала, который посредством нас реализуется в ощущениях мира. – Из чего это следует? – Из самого слова «эмэт», в котором первая буква символизирует Творца, вторая – нас, а третья – мир. – А нас – это кого? Человека вообще? – поинтересовался профессор. – Да. И у каждого из нас есть своя функция в самореализации Божественного потенциала. – Интересно! И если можно, последний вопрос. Вы сказали "дети – наше прошлое". Я не ослышался? – Я понимаю, профессор, вы не виноваты в том, что предметом вашего изучения стал мир, в котором всѐ перевернуто с ног на голову, но если бы вы заглянули в его корни, то увидели бы всѐ другими глазами, и знали бы, что дети – это прошлое, а родители – их будущее. Профессор почему-то встал: – А разве не родители приходят в мир раньше? Разве не они первые? Рав посмотрел на оппонента с сочувствием: – Вы, уважаемый, думаете: то, что вам попалось на глаза утром, обязательно должно было появиться на свет раньше, чем то, что вы увидели вечером? – А при чем здесь это? Любой ребѐнок знает, что дети рождаются от родителей. Или в ваших книгах как-то иначе? Аудитория напряглась. Слушатели разделились на два лагеря: преподаватели за профессора, студенты, которые профессора недолюбливали, за рава Лейба. Рав сочувственно покивал головой: 107 – Нет, уважаемый профессор, родители – это те же дети, только у которых появилось нравственное сознание. Так что дети – это прошлое, только вернувшееся для переоценки поступков, совершенных, якобы их родителями, а на самом деле – просто на более высоком уровне сознания. Сначала надо развиться, чтобы иметь возможность оценить и исправить свои недостатки, тогда и произойдет возврат в прошлое – родятся дети. А когда прошлое переосмысливается, дети становятся родителями, но уже на уровне нового сознания. – Лихо закручен сюжет, как будто мы говорим об одной личности. А разве дети и родители – это не разные субъекты? – возразил профессор. – Разные, разные, – соглашательски помахал головой рав, с той же гримасой сочувствия, – субъекты разные, но объект тот же. Та же душа. Потому что она одна. Аудитория опять напряглась. Профессор хмыкнул: – Ну вот, опять скатились в царство тьмы, а фонарик прихватить забыли. – А я зачем? – поинтересовался рав. – Может вы, нам дадите четкое определение: что такое душа и с чем этот фрукт едят? – съехидничал профессор. – Конечно, дам, я для этого и пришел. Душа – это недостаток раскрытия Творца, который под влиянием духовного света приобрел форму желания Его постичь. 108 Теперь выражение снисходительного сочувствия появилась на лице профессора. Но раввина это ничуть не смутило: – Да, да, уважаемый профессор, душа – это просто желание постичь Творца, в корне которого – недостаток Его раскрытия. У вас такое желание имеется? Или только тело? Но ведь тело – это тоже еѐ ощущение себя! И это иллюзорное ощущение может быть у каждого иным, в зависимости от многих факторов. В общем, профессор, сколько ни отмахивайся, а она есть даже у атеистов. И, кстати, одна на всех. – То есть вы хотите сказать, что все мы, – профессор развел руки в стороны, – иллюзия одной и той же души? – Форма – да, а содержание – Божественный потенциал. – То есть, мы все – один большой недостаток? – И, заметьте, огромный потенциал одновременно. – Вы сами-то не запутались уважаемый рав? – выражение сочувствия на лице профессора усилилось. – Да нет, – успокоил его рав, – я привык думать, когда говорю. Что ни лекция, то тренировка мозгов. Так что мои мозговые мышцы на многое способны. – О, ваши познания в анатомии на том же уровне, что и в философии, – хмыкнул профессор. – Ну, а как же, мы ведь с вами интеллектуалы! – поддержал шутку рав. – Если вы, убежденный атеист, позволяете себе судить о теософии, почему бы мне не продемонстрировать свои познания в анатомии? 109 – Хорошо, тогда давайте ближе к телу. Вы говорите что оно – это просто ощущение души себя? – Допустим, – согласился рав. – И что, у души возникают те же физиологические потребности? – У души – духовные потребности, которые в мире наших ощущений облачаются в форму физиологических. И если говорить об ощущениях души себя, то речь скорее идет об ощущении своего «я», а тело – это просто форма, в которую облачается еѐ свойство, называемое – сосуд. – Не понял... – удивился профессор. – Какие ещѐ сосуды? – Вот с этого и надо начинать! А то Бога отрицаем, а вопрос "Что мы из себя, представляем?" почему-то не задаем. А ведь если есть потребность в реализации потенциала, значит, такой недостаток существует. Тот самый недостаток, который лежит в основе желания души постичь Творца. Этот недостаток и есть творение, обладающее свойством реагировать на влияние света Творца. И это свойство творения, или души, как вам будет угодно, называется сосудом. – Чертовщина какая-то, – возмутился мэтр, – мракобесие сплошное, и ухватиться не за что. – Простите, вы профессор, в какой области? – поинтересовался рав. – Астрофизики – с гордостью сказал профессор. – Ну тогда по-быстрому, на пальцах, докажите мне правомерность закона обратных квадратов. Профессор был удивлен осведомленностью рава. – О Рэбэ, вы разбираетесь в фотометрии? – Нет. Но сейчас речь не об этом. Вы хотите разобраться в вещах, куда более сложных, чем зако110 ны фотометрии, и требуете простых объяснений, а когда я их даю – называете меня мракобесом. А ведь дело в том, что область моих знаний просто лежит в иной плоскости, не совпадая с направлением вашего мышления. Вернее, здесь дело даже не в знаниях, а в обращенности сознания. – Что вы имеете в виду? – Через меня прошло много всякого ученого народа, добившегося чего-то в жизни и считающего, что ухватили фортуну за хвост. И мне всегда было жалко их, потому, что живут люди не в соответствии со своей природой, а от этого несоответствия – все их проблемы и страдания. Мне прямо хочется крикнуть им: "Включите мозги ребята, может вы, чем-то не тем занимаетесь? Может не головой, а сердцем надо заниматься?" – Я ничего не понял, но кто вам сказал, что я страдаю? – оппонент рава удивленно поднял плечи. – Ну, если нет, то всѐ ещѐ ужаснее, чем я думал. По аудитории прошѐл смешок, студенты были довольны: профессор проигрывал. Старик резко встал и повернулся к галерке: – Вот вы смеѐтесь, а кто-нибудь хоть что-то понял? Или вы пришли сюда поржать? Здесь впаривают всякую ересь, а вам и возразить нечего. Что ж вы науки изучаете? Идите в ешиву учиться, если вам мистика ближе. Смешок затих. Надо было как-то оправдать своѐ присутствие. Студенты пошептались, и опять встал Беня. Немного потоптавшись на месте, он наконец-то решился и выдавил из себя: 111 – Уважаемый рав Лейб, это вы, значит, хотите сказать, что мы все, включая уважаемого нашего наставника, – одна душа? Аудитория заржала. Профессор встал и, плюнув себе под ноги, вышел вон из помещения, по дороге процедив сквозь зубы в Бенину сторону: – Ещѐ поговорим. Всем было весело, кроме Бени. Рав Лейб тоже засмеялся: – Не волнуйтесь, молодой человек, я возьму вашу жизнь под контроль. Гл. 2. ВОЗВРАЩЕНИЕ После бегства профессора разговор пошѐл живее. На рава посыпались вопросы, и ему пришлось опять выложить на стол бумаги из портфеля. Лектор был в ударе, он присаливал ответы цитатами мудрецов и приперчивал современными анекдотами. Вопросы были разные, от откровенно глупых и даже пошлых до глубоких и очень актуальных. Рав позволял себе шутить на самые болезненные темы, но это были безобидные шутки. Еврейский юмор не оскорбляет никого, он просто помогает выжить в среде чужаков. Этот юмор выработался за много веков существования во враждебной среде, превосходящей нас в силе. Лучше было казаться наивными дурашками, чем умными, и сильными, от которых исходит угроза, и от которых все желают избавиться. Вот мы и научились смеяться над собой, пусть думают, что глупые. Впрочем, про рава Лейба так никто не думал. Его 112 юмор, хоть и был местами грубоват, но всегда к месту. Минут через тридцать дверь в аудиторию неожиданно с грохотом, распахнулась, на пороге опять появился профессор: – Думали, избавились от меня? Не дождетесь! Дуэль науки с мракобесием продолжается. И, гордо задрав подбородок, чуть ли не строевым шагом, направился на своѐ место. Аудитория притихла. Сосед профессора что-то шепнул тому на ухо, после чего старик, немного смутившись, застегнул "молнию" на брюках. В аудитории стояла такая тишина, что скрип застегивающейся "молнии" был слышен даже в задних рядах. Зал опять взорвался хохотом. – Ничего смешного, – огрызнулся профессор. Затем, что бы как-то отвлечь внимание от себя, светоч науки повернулся к раву и сказал: – Ну, чем здесь ещѐ морочили голову нашей молодежи? Сосед не без иронии, в знак скорее солидарности с коллегой, чем несогласия с равом, сказал: – Нам открыли истину. – Да, да я слышал. Только ничего не понял. Да и возможно ли такое понять? Бред какой-то. Рав в упор смотрел на профессора, и, улыбаясь, наблюдал как тот, ерзая в кресле и пряча глаза, пытался отыграться за полученный в первом раунде нокдаун. Наконец-то лектор сжалился: – Сказано, что истина – это печать Творца. А что такое печать? Печать – это подтверждение верности документа. Так вот истина – это печать под планом мироздания. На чем же он основан, что не подлежит 113 сомнению? На Высшем разуме, то есть на закономерности причинно-следственного развития, подтверждение которой мы находим во всем происходящем вокруг нас. Да и из формулы «эмэт» видно, что в основе мироздания – Творец, который посредством человека, этот мир творит, затем спускается в него и правит им. – Да-а? И кто это великое открытие сделал? – съязвил профессор. – Каббалисты. – Шарлатаны? – переспросил старик, как будто не расслышал. – Каббалисты не шарлатаны. Каббалисты – это те, кто, поднявшись над субъективным мышлением, раскрыли истинное строение мироздания. – Это они придумали Бога? – Наш праотец Авраам, будучи человеком склонным к размышлениям, открыл, что человеком правят две силы; внешних обстоятельств и внутренних переживаний. Первую силу он назвал – Элоким, а вторую – АВАЯ. Эти две силы руководят не только поведением, но и нашим развитием. Впрочем, не только нашим, но и всей природы, что собственно и привело к появлению человека, то есть существа, обладающего нравственным сознанием. – Значит, Его, всѐ-таки, придумали? – не отставал профессор. – Да, но не каббалисты, понимающие смысл Его имен, а идолопоклонники. – Идолопоклонники? Это кто? – А вы не догадываетесь? – рав прошелся взглядом по первым рядам, и после небольшой паузы про114 должил - Свойство внешних сил влиять на наше поведение и развитие, Авраам назвал – Эль, а его проявление в формах сил нашего мира, соответственно, Элим, то есть – идолы. Получается что считающие, будто человеком правят силы нашей природы, и есть идолопоклонники. – То есть мы? – не то удивился, не то возмутился профессор. – Помните, в Торе, есть такой персонаж – Моше? Он олицетворяет направленность нашего сознания к духовному. Через такую направленность, человек получает сверху толчки к развитию. А затем через другое свойство, называемое Аарон, облекает их в информационную форму научного знания. То есть, Аарон, по нашим понятиям, – ученый человек. Но когда Моше поднимается на гору Синай, и отрывается от народа, то Аарон, создает золотого тельца. Вот это и происходит сегодня с нашей наукой. – Ничего себе нагородил! – опять удивился профессор. – Да ладно, не об этом речь, уважаемый! - успокоил профессора рав. – А о чем? – Об истине. Оппонент рава откинулся на спинку кресла и снисходительным тоном сказал: – Увы, рэбэ, я вас должен огорчить, в нашем мире не всегда следуют путями истины. Конечно, кратчайшее расстояние между двумя точками – прямая, но по лабиринту к выходу ведет кривая. А наша жизнь – это лабиринт. 115 – Во-первых, я пока не тороплюсь к выходу из этого лабиринта, – с доброй усмешкой сказал рав. – А вовторых, истина не утверждает, что между причиной и следствием лежит прямая. Она просто говорит, что их связывает закономерность, которую мы называем жизнью и которая нас ведет к тому самому выходу. Так что для одних жизнь – это непредсказуемая кривая, а для кого-то вполне предсказуемая. – Для вас, по-видимому, – предсказуемая? – Вполне. Мы часто переживаем: что будет с нами, с нашими близкими и вообще с этим миром? Потому что просто не понимаем, как этот мир устроен и что им правит. И даже вы, господа ученые, занимающиеся частными законами этого мира, не в состоянии понять, куда он движется и какова конечная цель его существования. А ведь это именно то, чего нам всем не хватает для спокойной жизни. Если бы мы могли понять, ради чего всѐ это существует, – рав развел руки в стороны, будто желал обнять всю аудиторию, – если бы увидели, что всѐ совершается только ради нашего блага, то успокоились бы и жили совсем по-другому. – По-другому? Это как? – Честнее и разумнее. Потому что видели бы, что зло, исходящее от нас, к нам же и возвращается. В аудитории наступила тишина. Народ обдумывал сказанное. Лишь изредка раздавался скрип, не то стульев, не то мыслей, пробивающихся сквозь толщу научных догм. Тишину прервал профессор: – Так что же будет с этим миром, господин пророк? – Ничего плохого не будет, – ответил рав, не обращая внимания на язвительный тон собеседника. 116 – Да? А конкретнее. И из чего всѐ это следует? – Из мироустройства и Высшего замысла. Профессор поморщился: – Как обычно, ничего конкретного. Хоть, на короткий срок что-то предсказали бы. Например, чем закончится ваша лекция? – Я думал, здесь ученые мужи собрались, хотел раскрыть метод. Но как видно вам само предсказание важнее. Впрочем, как хотите. Рав направился к столу, где лежали бумаги. Он вырвал из общей тетрадки последний лист, сложил его в несколько раз, и протянул профессору со словами: – При условии, что откроете после лекции. Зал был заинтригован. – Но вы ничего не написали – удивился профессор. – Ну почему же? Я предвидел вопрос и дал на него ответ ещѐ до лекции. Это была двойная победа. По аудитории покатился восторженный шепот. – А по поводу выхода из лабиринта жизни, уважаемый профессор, – так вопрос лишь в том, к чему мы стремимся? К небытию, или к бытию, но уже на качественно новом уровне, – продолжил тему рав, как будто и не было листочка с предсказанием. Аудитория прислушалась. Среди людей трудно найти тех, кого не волнует, что его ждет после смерти. Кто-то откровенно задает этот вопрос, а кто-то с внешне безразличным видом подслушивает диалог на эту тему. Профессор был из вторых. Он махнул рукой на рава и уселся боком, с демонстративно скуча117 ющим лицом. А вот Беня был из первых и поэтому задал прямой вопрос: – А что, есть свидетели? – Свидетели чего? – поинтересовался рав. – Того, что после смерти? Подслушивающий профессор, решив, что Беня перешѐл на его сторону, повернулся назад, и подбодрил его поднятым вверх большим пальцем. – Молодец! Рав подтвердил: – Молодец! Правильный вопрос. Свидетели есть, и я не говорю об аферистах, желающих нагреть руки. Я говорю о тех, кто приобрел душу и для кого смена тела лишь акт перевоплощения. – Вы полагаете, мы обязаны этим шарлатанам верить? – опять вступил профессор. – А кто сказал, что обязаны? Да они, ничего такого, неземного, и не говорят. Разве недостаток чеголибо – такая уж непонятная вещь? Или отсутствие формы не может предварять еѐ появление? Здесь важно научиться слышать не только себя, и тогда пророчество станет результатом закономерности, а мистика превратится в науку. – Ого, куда хватили! – профессорские глаза стали больше стекол пенсне. – Нет уж, уважаемый рав Лейб, науку оставьте нам, это единственное святое, что у нас осталось. – Мне вас искренне жаль, – посочувствовал рав Лейб. – Почему? – удивился профессор. – Ну, какая святость в грязном белье? А этот мир иначе и не назовешь. – Почему? 118 – Потому что этот мир лишь облачения на святость. И пока мы эгоисты, облачения эти называются нечистотой. Так что наука ваша занимается нечистотами, где же здесь святость? По первым рядам прокатилась волна недовольства. – Значит вы против науки? – процедил недовольный профессор. – Что ж вы в наш храм пришли? – Храм идолопоклонников? – улыбнулся лектор. Обстановка накалялась. Рав понял, что перегнул палку: – Я не против науки, я против того чтобы еѐ возвеличивали до уровня мудрости. Никакой мудрости здесь нет, так, немного интеллекта, обслуживающего наше эго. Чем больше эго, тем больше интеллекта, чем больше интеллекта, тем развитей наука, чем развитей наука, тем больше соблазнов, а чем больше соблазнов, тем сильнее эго, больше недовольства, больше разочарований. В общем, наука всѐ умнеет, а жизнь всѐ хиреет, хоть и дольше, и богаче. Наступила тишина, аудитория задумалась. Гл. 3. НАУКА НАУК – Значит, университет – это храм идолопоклонников, а наука – это зло? И нас, ученых, надо предать анафеме? При этом вы, со своим шарлатанством, претендуете на святость, а мы – просто нечистоты? – профессор подогревал аудиторию. Улыбка сошла с лица рава, он в упор смотрел на противника, как это делают боксеры-профессионалы перед боем. Наступила напряженная тишина. Затем 119 глаза рава Лейба опустились вниз, и после недолгого обдумывания, куда нанести удар, вновь поднялись, но уже в сторону Бени, как будто вопрос прозвучал от него: – Мы часто задаем вопросы: "Почему это произошло? Почему то произошло? Почему хорошие живут плохо? Почему плохие живут хорошо? Почему Бог, если Он такой хороший и добрый, так несправедлив к нам?" И все эти вопросы – только потому, что мы не хотим понять и принять простое правило, гласящее, что всѐ развивается закономерно, что мы живем так, как заслуживаем. Ведь никакие науки не отвечают нам на эти главные вопросы в жизни, потому что они ищут ответы не там. А ведь, их основное предназначение – в облегчении нашего существования. И всѐ только потому, что ученые не хотят признавать Бога, как причину всего происходящего. А это значит, что нам нужна другая наука, раскрывающая законы Его управления миром. – То есть религия? – съязвил профессор. – Нет, наука, но понимающая, что Бог управляет нами посредством закономерностей причинноследственного развития, и занимающаяся их изучением. Этакая наука наук, а остальные – лишь приложение к ней, ведь без неѐ они просто лженауки. И, чем раньше мы это признаем, тем лучше для нас всех. Живи мы по Высшим законам, не было бы столько бед на земле. Проблема в том, что если мы и пытаемся что-то исправить, то уже на уровне следствия, отсюда и все наши неудачи. А если и 120 бывают какие-то победы, то лишь временные, после которых наступают ещѐ большие беды. Вновь наступила тишина. Профессор обдумывал очередной каверзный вопрос, но его опять опередил Беня: – Нам говорили, что учение – свет… А по-вашему, тьма? Профессор опять посмотрел на Беню с благодарностью. Возможно впервые в жизни, он ощутил радость единения с учеником. Но рав не дал ему насладиться этим чувством в полной мере: – У Шломо про это сказано: - "…умножая мудрость, умножаешь огорчения, а добавляя знание, увеличиваешь скорбь". Это он как раз про наши науки сказал! Пора понять, что дело не в техническом прогрессе, а в нашем нравственном состоянии. Вот этим и должна заниматься истинная наука. Когда человек развивает в себе какое-то нравственное качество, оно ему затем раскрывается в мире и наполняет его радостью жизни. Так нами постигается милосердный Бог. А если мы занимаемся только прогрессом, несущим очередные страдания, то в мир приходит Дьявол, пожирающий нас. – Что вы имеете в виду, говоря о науке наук? – Каббалу. – А разве это не мистическое учение? – Мистикой она становится, когда кто-то желает использовать наши чувства. Как и все науки, Каббала строится на четких определениях и формулах, не терпя эмоций. Там, где начинаются эмоции, заканчивается наука, а там, где заканчивается наука, пропадает основа для объединения, потому, что субъективное преобладает над объективным. Поскольку ос121 новная цель каббалы – объединение душ, путь мистики для неѐ не приемлем. Рав смотрел в упор на профессора как человек, которому некуда было отступать. Его уже не раз изгоняли из подобных аудиторий. И профессор с удовольствием прервал бы лекцию, но часть слушателей была на стороне лектора, изгнание могло иметь непредсказуемые последствия. Рава необходимо было победить на интеллектуальном поле, и педагог верил в свои силы, только надо было перевести разговор в другое русло. Его мозги лихорадочно искали смертоносный вопрос, и тут на выручку опять пришѐл студент: – Вы хотите сказать, что изучающие Каббалу всегда понимают причину происходящего? – Нет, конечно. Но если изучают с правильным намерением, то обязательно придут к этому пониманию. Небольшая передышка позволила профессору найти необходимую тему. Переход на личности казался беспроигрышным вариантом: – А вы, господин Всезнайка, с правильным намерением изучаете? – поинтересовался он, искусственно улыбаясь. – Жизнь покажет, – уклончиво ответил рав Лейб. – Не скромничайте господин обвинитель. Раз уж вы взялись нас судить, значит, уверовали в свою безгрешность! Это был удачный ход. Ирония – лучший метод зарождения сомнений. 122 – Так в чем вопрос, уважаемый? – прервал профессора рав. Или у вашей речи другая цель? Так про это сказано: "Убей Амалека". – Это вы о чем? – удивился профессор. – Это я о сомнении, которое вы желаете посеять. Оппонент был обезоружен. Он как-то сразу обмяк и нахохлился. Раву даже стало жалко старика, и он решил его подбодрить: – Вы, уважаемый, достойный соперник, но я не воевать сюда пришѐл. Мне хочется, чтобы мы были союзниками, потому что если не мы, то какое будущее их ждет? – и рав указал рукой на галерку. – Мне без вашего авторитета не обойтись. Вы только постарайтесь меня понять, и мы станем друзьями. Поверьте старому еврею, – рав перевел взгляд на ряды занимаемые студентами, – все науки важны, им только не хватает маленького элемента, чтобы служить высокой идее. И если наука ставит перед собой, такую задачу, то ваши знания, – рав опять перевел взгляд на профессора, – приобретают неизмеримую ценность. Ведь они необходимы для нашего духовного развития, а развитие и есть основная функция человека в мире. Эта маленькая речь, произвела на профессора впечатление. Он прогнул спину, повернулся к раву и весь превратился в ухо. Такая его реабилитация в глазах студентов многого стоила. Боясь нарушить перемирие, он больше не задавал вопросов и лишь периодически шикал на студентов, когда те шумели. Гл. 4. ЗВЕЗДА ДАВИДА 123 Руку поднял рыжий сосед Бени: – А у женщин тоже есть душа? Смех покатился по залу. Профессор очередной раз погрозил пальцем, но рав успокоил его жестом руки: – Женщина для мужчины – инструмент продолжения рода. Человек развивается как внутри жизненного цикла, так и от поколения к поколению. Второе, как вы понимаете, без женщин невозможно. Впрочем, как и первое, ведь мы единая душа. Вот мы и оцениваем их с этой позиции. – А женщины, нас как оценивают? – поинтересовался рыжий. – Женщины по своей природе продавцы, товаром для которых служат их же тела. – Угу, сосуды души, – подбросил дровец в костер Беня. – Молодец! – похвалил студента рав. – Так вот, среди них есть менее способные, есть более талантливые, а есть гениальные, способные реализовать любой товар. Поэтому они всегда смотрят на нас как на потенциальных покупателей и взвешивают, сколько мы можем заплатить за их услуги. – К сожалению, товар скоропортящийся... – с грустью сказал один из педагогов. Аудитория покатилась от смеха. – И всѐ, что им надо от нас, – кошелек? – удивился рыжий. – Ну, не совсем. Первое, что они ищут, – это секс, необходимый для рождения потомства. Второе – обеспечение условий, в которых его можно вырас124 тить. И третье – благоприятный эмоциональный фон для выращивания того же потомства. Такова их функция. Для первого нужно здоровье, для второго деньги, а для третьего – интеллект. Отсутствие всех трех факторов, соответственно, аннулирует их любовь. Бенин сосед вздохнул: – И никакой защиты от них нет... – Как, а это зачем? Беня указал пальцем на огромный медальон, в форме звезды Давида, на груди товарища. – Увы, не помогает, – опять тяжело вздохнул обладатель магендавида. Ребята захихикали. – Хватит, – приструнил студентов профессор, – вам бы только поржать. Нет, что бы что-то толковое спросить. Инициативу в руки взял рав: – А вы хоть знаете, почему шестиконечная звезда называется – Маген Давид? – Наверно у щита Давида была такая форма, – сказал первое, что пришло в голову Беня. – Отнюдь! Слово «маген» – это аббревиатура имен трех ангелов: Михаэля, Габриэля и Нуриэля. А Давид – эта та часть души, которая находится под наиболее сильным влиянием нашего мира. Поэтому царь Давид постоянно воевал, и без помощи сверху ему невозможно было обойтись. – То есть, имеется в виду, что щит Давида – это помощь потусторонних сил? – Называйте их, как ходите, но здесь идет речь скорее о качествах человека, переданных ему от праотцев. Михаэль, Габриэль и Нуриэль – это ангелы Ав125 раама, Ицхака и Исраэля. То есть речь идет о качествах помогавших им выжить в этом мире, которые они передали своим потомкам. – Пока не очень понятно, – почесал затылок Беня. – Чтобы это понять, надо Тору копнуть поглубже. Боюсь что в рамках нашей лекции это сложно. – А может, попробуем? Хоть немного? – попросил заинтересовавшийся профессор. – Ну, разве что, немного... – согласился рав. – Наша общая душа, называемая – Адам, состоит из тысячи сосудов восприятия Творца. Это такое царство желаний, именуемое Малхут. Какая-то часть из этих желаний обращена к ценностям мира, а именно – семьдесят, которые относятся к понятию Давид. Над нашими желаниями, есть шесть уровней раскрытия Творца, так называемые шесть сфирот Малого Лица, которые Адам должен постичь, как бы приобретя на все сосуды души, защитные от эгоизма экраны. Шесть на тысячу – шесть тысяч обновлений, то есть – лет исправления творения, из которых семьдесят требуют особого исправления. Поэтому Адам жил девятьсот тридцать лет, а семьдесят достались Давиду. Для исправления его сосудов праотцы и спустили особые света-благословения, называемые ангелами: Михаэль, Габриэль и Нуриэль, которые охраняли Давида в его борьбе с врагами, а вернее, с собственным эгоизмом. В результате этой борьбы он восстановил функциональную способность души, то есть родил Шломо, который построил Храм, чистый сосуд восприятия света. Думаю, этого на сегодня достаточно. – Непонятно, но интересно. 126 – Я предупреждал, – сказал рав. – Хотите больше – приходите на занятия. – Куда? – поинтересовался Беня, а потом, посмотрев в сторону профессора, добавил: – Впрочем, скоро сессия. Аудитория опять притихла. Рав немного постоял у микрофона, потом, повернувшись, направился к столу. Быстро собрал в портфель бумаги и, не попрощавшись, ушел. Пошумев минут десять и наконецто осознав, что это не шутка, аудитория тоже направилась к выходу. Когда почти половина студентов уже покинула зал, вдруг неожиданно сзади раздался возмущенный крик профессора: – Вот сукин сын, вот шарлатан! Старик вертел в руках пустой клок бумаги в надежде найти там пропущенное предсказание. Проходя мимо туалета, Беня с рыжим увидели оставленный у двери портфель рава. Подойдя поближе и оглянувшись по сторонам, они открыли его и достали ту самую тетрадку, из которой был вырван последний лист с "предсказанием". А вернее лист был вырван наполовину, а на оставшемся клочке, было написано: "Вот сукин сын, вот шарлатан". Ребята удивленно переглянулись. В это время из туалета вышел рав и застал молодых людей за посягательством на его собственность. Студенты, смутились, но рав их успокоил: – Ничего страшного, можете почитать. Затем, протянув визитку, добавил: – Как закончите, позвоните. 127 И, захлопнув портфель, удалился. Стоя с раскрытыми ртами, ребята переглянулись и направились к ближайшей аудитории, чтобы почитать рукописи. Удобно усевшись, Беня начал читать: – Тайное учение. Диалог с собой. 128 Часть 3. ТАЙНОЕ УЧЕНИЕ ДИАЛОГ С СОБОЙ О БОГЕ Лави подошел к двери Катиной комнаты и заглянул в замочную скважину. Отражающийся в зеркале Ивал, жестом пригласил его войти. Робко приоткрыв дверь и просочившись сквозь образовавшуюся щель, Лави оказался в прокуренной комнате, с висящей на стене картиной Берла. Дым от сигарет был такой, что он не сразу заметил сидевших вокруг людей. Ивал читал лекцию и комната была набита до краев слушателями. Оглянувшись вокруг себя и пристально приглядевшись, Лави наконец-то нашел единственный свободный стул возле зеркала. Протиснувшись между плотными рядами слушателей, он добрался до стула, но развернуть его в сторону лектора ему не удалось, стул был прибит к полу, в направлении зеркала. Деваться было некуда, Лави сел лицом к зеркалу и стал наблюдать происходящее в отражении. Впрочем, неудобство было лишь в том, что действия разворачивающиеся перед глазами, сопровождались звуками из-за спины. Но он скоро привык к этому, и стал прислушиваться к лекции. После небольшой паузы Ивал продолжил: - Итак, у кого-то созрели вопросы? Только я прошу вас перед вопросом поднимать руку и представляться, просто для порядка, да и не все здесь знакомы. 129 В комнате поднялся лес рук. Ивал выбрал из леса одну и указал на владельца взглядом. К удивлению Лави, встал Бэрл, и представился: - Художник Бэрл. У меня такой вопрос: Как жить в мире, сплетенном из случайностей? Столько несправедливости вокруг: сволочи живут припеваючи, а порядочные люди перебиваются с хлеба на воду. Где справедливость? - Справедливость? – повторил вопрос Ивал. Поверь, у всего есть причина и она всегда в нас. - Да? Ну, вот возьмем, например, одного моего знакомого. Порядочный человек, тихий, безобидный, никогда чужого не брал, вырастил детей, дал образование – и всѐ для них, себе ничего. Всегда всем готов помочь, а в результате, букет болячек, безработица, и безденежье. И всѐ это – в шестьдесят. Разве такое справедливо? – возмущался Бэрл, явно имея в виду себя. - Он еврей? – Ивал неожиданно свел тему на еврейский вопрос. - Еврей. - Обрезан? - Нет. Ну и что? - Жена еврейка? - Нет. Ну и что? - Заповеди исполняет? - Нет, не исполняет. - По-твоему, если хороший человек упадет с десятого этажа, он не пострадает, потому что хороший? - При чем здесь это? Здесь закон природы, с этим ничего не поделаешь. 130 - А законы Торы – это не законы природы? Мир сплетен из случайностей только потому, что мы не видим причинно-следственных связей между событиями. От отношения к жизни, от понимания смысла своего существования и, наконец, от нашего соответствия своей духовной функции зависит мир, в котором мы живем. Так что пока человек не поймет, что причина в нем, и не попытается что-то изменить в себе, хорошо не будет. Жизнь заставляет нас понять, что у существования мира есть цель и у каждой его составляющей есть своя функция. Если мы вынуждены жить по определенным правилам, то самое разумное – эти правила понять и принять. А это значит, что человек обязан знать, как устроен мир, что является причиной и источником жизни, в чѐм состоит высший замысел и какова роль каждого из нас в нѐм. Для этого мы здесь и находимся. - Но разве возможно понять, в чем смысл жизни? Кто-то видит его в детях, кто-то в удовольствиях. Религиозные говорят, что смысл – в служении Богу. А кто такой Бог и как ему служить? Говорят: надо верить. Но почему я должен кому-то верить? Он что – Его видел? А если Бога нет, тогда – жизнь коту под хвост? – уже с места пробурчал Бэрл. - А можно я отвечу господину? – кто-то выкрикнул из середины группы слушателей. - Да, пожалуйста, - разрешил лектор, – только представьтесь. Встал жилистый человек средних лет в халате и головном уборе напоминающем чалму: 131 - Пифагор, сын Мнесарха – представился поднявшийся. – Я думаю, что, не приняв за основу положение о существовании некой идеи, предшествовавшей сотворению мира, вообще нет смысла говорить о цели существования человека. - И в чем идея? - Познать Божественную Суть – вот назначенье высшее души, что послана Творцом на Землю! - Это только слова! Что от них меняется? Разве я могу увидеть или услышать Бога, чтобы быть уверенным в Его существовании? Где доказательства? – махнул рукой Бэрл в сторону Пифагора. - Давайте посмотрим вокруг себя, – предложил Ивал. - Мы видим мир с людьми, природой, космосом, и всѐ это удерживается в каком-то логическом порядке законами, будто специально созданными, чтобы управлять всем сущим и охранять от гибели. Не правда ли, это удивительно? Создаѐтся впечатление, что кто-то преднамеренно их создал и спланировал так, чтобы они не противоречили друг другу, а синхронно работали в единой системе, направленной на выполнение какой-то сверх-задачи. - Да? И кто же Он, этот Инженер, не изучающий существующие законы, а создающий их сам? - Давай назовем Его – Богом! - А почему – Богом? Почему не сказать, что всѐ возникло само собой, что материя первична и просто развивается в соответствии с законами природы? А то, что мы называем Богом, – не более чем эти самые, бездушные законы – стоял на своем Бэрл. 132 - Если эти чудесные "законы природы" – причина существования Вселенной, то они должны были существовать до еѐ сотворения. – сказал кто-то с места. - Ага! Получается что я прав: законы природы и есть – Бог? – обрадовался Бэрл. Выкрикнувший с места встал и представившись: Джеральд Шредер, физик, – продолжил мысль. – Если эти силы существовали до возникновения Вселенной, а законы природы относятся к уже созданной Вселенной, то, по-видимому, это не совсем одно и то же. Может быть, кому-то предпочтительней называть бесконечного Творца – законами природы, но я, например, называю Его – Богом. - А можно я добавлю? – не поднимая руки, встал холеный джентльмен средних лет. – На мой взгляд вся Вселенная пронизана единой мыслью как некой идеей, в соответствии с которой она развивается. Эта идея, и есть источник законов природы и той материи, из которой выстроен весь мир. Но если это так, если такая идея действительно существует, то она должна кому-то принадлежать. Получается, что Бог – это нечто, большее, чем просто бездушные законы природы. - Вы не представились – напомнил выступившему Ивал. - Ах, да! Астрофизик Джеймс Джинс, друг Шредера. - Но разве возможно доказать что-либо, особенно существование ирационального Бога как некой разумной сущности, не имея возможности ощутить Его? – не сдавался Бэрл. 133 - Во-первых, мы только Творца и ощущаем, – опять вступил в спор Ивал. - Но здесь вопрос не только в ощущении, а в понимании того, что мы ощущаем. А когда мы поймем что всѐ – есть Бог, то увидим, что перед нами не просто творящая сила, а Он, Мыслящий и Всевидящий. Бог самый маленький и самый большой одновременно, ведь Он есть всѐ и Его нет вообще, и всѐ это является не противоречием, а лишь нашей возможностью Его воспринимать, в соответствии с Его желанием раскрыться нам. - Он есть всѐ, и Его нет вообще... Как это понять? - В одной хасидской притче рассказывается, как к раввину пришли два ученика. Они высказали, по какому-то вопросу свои диаметрально противоположные мнения и обратились к учителю с просьбой рассудить их. На что учитель обоим сказал, что они правы, и те, удовлетворенные его ответом, ушли. Весь этот разговор слышал третий ученик, который недоумевая, подошел и спросил раввина: как это может быть, чтобы два человека, имеющие различные мнения, оба были правы? На что раввин ответил ему: "Ты тоже прав". - То есть ты хочешь сказать, что относительно одних людей Бог есть, а относительно других Его нет? - А можно я ему отвечу? – встал, не поднимая руки маленький человек с бородой по пояс и представился - Рав Мендель из Коцка. Так вот молодой человек, Бог обитает там, куда Его впускают. Так что вопрос лишь в нашей готовности Его принять. А иначе – как говорить о смысле жизни, считая, что мир возник в результате каких-то случайных совпадений? Говорить о цели 134 нашего существования, можно только при условии принятия того, что мир возник в результате закономерностей, и тогда, раскрыв их, можно определить, к чему они ведут, и осознать роль человека на пути к неизбежному. То есть мы должны исходить из того, что у существования нашего мира есть некая идея, которой подчинены все законы, удерживающие его целостность. - Какая же задача, или первичная идея, может определять цель нашего существования – и кем она задана? – спросил седовласый мужчина с огромной гривой на голове переходящей в такую же огромную въющуюся бороду, и спохватившись добавил – Ах. Да! Маркс – философ. - Об этом сказано ещѐ у АРИ: "…Решил Он сотворить миры и создания, их населяющие, этим раскрыв совершенство Свое, что явилось причиной творения миров". И это значит, что сутью идеи творения является необходимость реализации Божественного потенциала. - Что же является носителем этого потенциала? Так сказать, источником? – продолжил Маркс диалог с Мэнделем, как бы представляя сторону Бэрла. Но в диалог двух сторон опять вступил Ивал: - Мы можем познать лишь то, что уже облечено в информационные формы наших ощущений, а что находится вне этих форм – пока не существует для нас. Как сказано: "Ты лица моего видеть не можешь, ибо человек не может видеть меня…". Это значит, что для нас всѐ появилось из "ничего", потенциал которого неограничен, и поэтому мы его ещѐ называем – Бесконечностью. 135 - Получается, что Бога нет, раз Он – ничто? Но Ивал, не обращая внимания на иронию Маркса, продолжил: - Бесконечность включает в себя логическую необходимость самореализации своего потенциала, что является высшей тайной творения, ведь Бесконечность для нас – ничто. Эта необходимость, является той движущей силой, которая превращает "Ничто" во "Всѐ" и поэтому считается Творцом всего сущего. - Получается так, что всѐ в мире управляется этой логической необходимостью. – не то спросил, не то подтвердил мысль Ивала, гладко выбритый молодой человек, с шикарными вьющимися волосами. - Вы кто? Поинтересовался лектор. - Спиноза. - Барух? - Барух, – подтвердил молодой человек, не вставая со своего места. - Ну, хорошо, - сказал Ивал, и продолжил. - Итак, эта логическая необходимость и есть суть идеи замысла творения, порождающая закономерность причинно-следственного развития, называемую Высшим Разумом. На этом разуме основаны все законы мироздания. Перечисленные силы – Бесконечность и Высший Разум – в сумме составляют понятие Бога-Творца, который, в соответствии с Его замыслом, раскрывается нам в ощущениях жизни. - И как он это делает? – поинтересовался Бэрл. - Посредством нас, ведь мы и есть тот инструмент, который превращает потенциал в реальность. В Мид136 раш Танхума, сказано: ―Возжелал Всевышний создать для себя жилище в нижних мирах‖. Вот мы и являемся инструментом для этого строительства и самим жилищем Бога, одновременно. - Инструмент? – удивился Маркс. - Да! Есть некий потенциал, некое начало, которое стремится к раскрытию, и это стремление создает недостаток этого раскрытия. Необходимость реализации потенциала обладает свойством влиять на недостаток, и это свойство Творца называется Свет. А недостаток обладает свойством реагировать на свет, облекая его в информационные формы наших ощущений, и это свойство творения называется Сосуд. В результате взаимодействия света и сосуда рождается мир – наше ощущение Бога. Но это ощущение находится внутри нас, а вне нас нет ничего, кроме бесконечного потенциала, который стремится реализоваться в наших чувствах. Так что мы, а вернее наш духовный корень, – это тот самый недостаток со свойством сосуда, проявленным в мире как наше тело. - Я понял: есть потенциал, есть недостаток его раскрывающий. Но откуда такое разнообразие форм? - Разрешите? – подняв руку, встал смуглый человек с длиной седой бородой, и локонично представившись – Рамбам. – После небольшой паузы продолжил: - У Бога нет структуры, как нет у Него и атрибута многочисленности. Он бесструктурен и, в конечном счете, прост. Да, в Бесконечности есть корень каждого объекта, субъекта и явления, но это 137 только кажется, что эти корни должны чем-то различаться, так как на уровне нашего мира между объектами и явлениями есть какие-то отличия. Однако это не так, в Бесконечности есть всѐ и нет ничего, и это "Ничего" порождает свет, потенциал которого бесконечен лишь потому, что под его влиянием творение развивает свои возможности восприятия. Благодаря изменениям в творении, то есть в нас, Божественный потенциал реализуется вглубь, всѐ больше раскрываясь наружу в ощущениях существующей реальности. МОДЕЛЬ ТВОРЕНИЯ - Ты хочешь сказать, что различия возникают лишь в формах нашего восприятия, которые развились в процессе эволюции творения? - Вот именно. Творец, влияя на нас, не только вызывает ощущения, а также развивает этими ощущениями нашу способность воспринимать Его. Сам же Творец с Его свойством влиять всегда однороден и никогда не меняется. Он включает в себя потенциал всего – и одновременно в нѐм нет ничего. Облекаясь в информационные формы наших ощущений, свет не меняет своей сути и продолжает влиять на нас, уже изнутри раскрывшейся информации, постоянно меняя наши состояния, то есть формы недостатка, называемые Желаниями. Эти изменения отражаются на раскрываемой информации, и создают ощущение пространства и времени. И этому нет конца. Но мы всегда должны 138 помнить, что всѐ, ощущаемое нами, – это всегда Творец, только облаченный в формы наших восприятий. - То есть, всѐ это, вокруг нас – Творец? - Я тебе отвечу словами великого Магида, ученика основателя хасидского движения Бааль Шем Това: "Мир до своего сотворения находился в потенции Бога. Воля Божия вызвала его из состояния отвлеченной возможности в состояние действительного бытия. Но творение не отделилось от Творца, так как, создав мир, Бог разлил в нем, во всех вещах и явлениях, свою бесконечную силу, и это значит, что Он сам облекся в бесчисленные формы вещей. Как до сотворения мир был в Нем, так теперь Он воплотился в мире. Бог есть не только внешняя причина вещей, но и внутренняя их сущность. Он душа мира". - Но почему мы не понимаем, что перед нами Бог, что мир – иллюзия наших ощущений? – опять вклинился в разговор Бэрл. - Потому что эта иллюзия наша жизнь, – поддержал Рамбама Ивал - Посредством наших ощущений раскрывается Творец, и мы не может ощущать Его иначе как в формах объектов окружающего нас мира. Функциональную модель творения можно сравнить с принципом работы кинопроектора, в котором есть источник постоянного света – лампа, а так же кинолента и линза. В этой модели ток, заставляющий светить лампу, а так же вращаться барабан с кинолентой, можно сравнить с бесконечным потенциалом. Лампа символизирует Творца, с его свойством влиять на сосуд, а кинолента и линза – это мы, со свойством 139 преобразовывать свет в образы. И наконец экран, с раскрывшейся на нѐм информацией, может символизировать мир как некую виртуальную реальность, возникающую в наших ощущениях. - Получается что Творец создает посредством нас своѐ творение, называемое Мир, для того, чтобы наполнить нас как недостаток своего раскрытия? – С удивлением спросил Маркс. - Мир – это не творение. Творение – это мы, обращенные сознанием к миру. А мир – это сам Творец, только облаченный в формы наших ощущений и поэтому изменяющийся с нами и воспринимаемый как творение. Но это Творец, а наша Жизнь – это то, как Он нам раскрывается. КОМУ ЭТО НУЖНО? - Про жизнь – это интересно, наверно в этом чтото есть. И, возможно, твоя аналогия с кинопроектором тоже верна. Но знаешь, я вот слушаю тебя и задаю себе вопрос: кому нужны эти разговоры о Боге, о смысле жизни, если всѐ остается по-прежнему? Ивал усмехнулся и после небольшой паузы продолжил: - Есть такая притча про профессора философии, который взял на лекции пустую банку и заполнил ее камнями, а затем спросил аудиторию: – Банка полна? – Да! – согласились студенты. 140 Тогда профессор достал коробку с мелкой галькой, высыпал ее в эту же банку, а затем встряхнул еѐ, и галька заполнила пустоты между камнями. Он снова спросил студентов: – Банка полна? И они опять сказали: – Да! Тогда, профессор достал коробку песка, высыпал в банку и опять встряхнул ее. Естественно, песок заполнил все остальное пространство. Ещѐ раз профессор спросил студентов, полна ли банка? И они снова ответили: – Да! И на этот раз она полна. – Теперь, – сказал профессор, – я хочу, чтобы вы поняли, что это – ваша жизнь. Камни – это самые важные вещи, а песок – это все остальное, суета сует. Но если сразу насыпать песок в банку, то не останется места для камней. - Но что делать, если мы эту дрянную жизнь ценим выше всего на свете? - Опять вклинился Бэрл Кому нужны все эти рассуждения о духовном начале, если я всѐ так же цепляюсь за этот мир и готов за любое настоящее платить счастливым будущим, потому что настоящее я могу пощупать, а наступит ли будущее – ещѐ неизвестно. Я не могу победить свои чувства к этому миру, даже если мои суждения о высших силах будут очень логичны и красивы. От этих разговоров жизнь не становится легче, так к чему это всѐ? - Я не предлагаю тебе идти против твоих чувств. – успокоил Бэрла Ивал - Но разве не они привели тебя к вопросам о смысле жизни. Я думаю, что всѐ это 141 прежде всего нужно тебе самому, потому что если забрать у тебя твои размышления о смысле жизни и о сущности вещей – что останется, кроме твоего животного тела, которое рано или поздно будет предано забвению? Пойми: из этой жизни мы уносим лишь то, что не касается этого мира, то есть наши мысли о Боге, наше желание понять Его и своѐ духовное предназначение. Как сказано, "сеющие зимой, собирают урожай летом". НЕОБХОДИМОСТЬ ИСПРАВЛЕНИЯ - Ну хорошо, я понял: функция творения, в раскрытии Творца. Но зачем природа развивалась до уровня человека? Какая сверхзадача стоит перед нами? - Разрешите? – руку поднял Спиноза. - Следует различать смысл существования творения в целом и человека, как высшей стадии его развития. Если смысл существования творения – в раскрытии Творца, то смысл жизни человека, - в приведении функции творения к совершенному состоянию. В той мере, в какой человек подобен природе творения, как сказано: "И создал Господь Бог человека из праха земного..." – смысл его существования совпадает с ним. Но так как в человеке есть нравственное сознание, что отличает его от творения в целом, то именно на него возложена задача приведения творения к совершенному состоянию. - Но почему творение надо совершенствовать, оно что – изначально неполноценно? 142 - Здесь уже говорили, что функция творения – это раскрытие Творца, и оно изначально создано совершенным инструментом для этого раскрытия. Но дело в том, что по причине различия свойств Творца и творения раскрытие происходит по форме, а не по содержанию. Это подобно скульптору, создающему похожую на натурщика статую. Но статуя не обладает свойствами натуры, а лишь отражает уровень мастерства художника. То есть, облекая свет, в свою реакцию на него, творение придает объекту свои свойства. Между Творцом и миром стоит творение; понятно, что если Творец совершенен, но несовершенен мир – дело в творении. Для того, чтобы в мире раскрылось свойство света – наполнять творение, в самом творении должно раскрыться некое подобие Творцу. - Подобие? В чем? - В стремлении к раскрытию Божественного потенциала. Проблема – в приобретѐнных желаниях, так называемых – одеждах души, из-за которых миром правит эгоизм. А значит, вопрос не в изменении природы творения, а в его нравственном состоянии, для изменения которого оно развилось до уровня Человека. Творец создал творение, обладающее потенциалом развития, и теперь есть два совершенства, отличие которых в том, что одно создаѐт совершенство вне себя, а второе в себе. То есть Творец создал совершенное творение вне Себя, которому предстоит раскрыть совершенного Творца, в себе, и в этом состоит совершенство их обоих. 143 - Как же такое чудесное перевоплощение может произойти? - Только под влиянием Божественного света. Творец, облекшись в наши восприятия, раскрывается нам как окружающий мир, но этот мир таков, каковы мы сами. Наши чувства и свойства, как бы отразившись от Творца, возвращаются к нам в форме чувств и свойств окружающего мира. Поэтому закон: "Возлюби ближнего своего…" – является основным условием нашего благополучного существования. А пока в нашем сердце, вместо любви, зависть и ненависть, как мир может быть добр к нам? - Но как можно полюбить, насильника или убийцу, отбирающего жизнь у других? - Как сказано: "…любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, делайте благо ненавидящим вас и молитесь за обижающих и гонящих вас...". А в "Авот де-раби Натан" добавляется: "…ибо эти приведут тебя к жизни в будущем мире…". ОСНОВНОЙ ВРАГ - Мне это трудно понять, - развел руки в стороны Бэрл. - Если наши враги – это наши друзья, кто же тогда нам враг? - Мы сами, – опять вступил в диалог Ивал. - Наш эгоизм, и есть наш основной враг, из-за которого мир таков, каков есть. Если бы мы могли победить эгоизм в себе, он исчез бы в окружающих, и они стали бы святыми. Есть такая притча, о старце, сидевшем у ворот города, к которому подошел пришелец и спросил: 144 – Какие люди живут в этом городе? Старик ответил ему вопросом: – А какие люди были в том городе, из которого ты ушел? – Эгоистичные и злые, – ответил пришелец – Именно поэтому я уехал оттуда. – Здесь ты встретишь точно таких же, – ответил ему старик. Немного погодя, другой человек подошѐл к старику и задал тот же вопрос: – Я только что приехал. Скажи, старик, какие люди живут в этом городе? На что старик спросил: – А скажи сынок, как вели себя люди в том городе, откуда ты прибыл? – Это были добрые, гостеприимные и благородные души! У меня там осталось много друзей, и мне было нелегко с ними расставаться. – Ты найдешь таких же и здесь, – ответил старик. Купец, который неподалеку поил своих верблюдов, слышал оба диалога. И как только второй человек отошел, он обратился к старику с упреком: – Почему ты дал двум людям абсолютно разные ответы на один и тот же вопрос? На что старик сказал: – Каждый носит свой мир в себе. - Хорошо, - согласился с стариком Бэрл, - но как победить свой эгоизм, если он – суть нашего "Я"? - Ты прав, эгоизм – основа наших желаний, мыслей и чувств, включая любовь к близким. И поэтому есть лишь единственный способ его 145 победить: увидеть в других, возненавидеть, а затем найти в себе и обезвредить. - Обезвредить? Это как? - Осознать, что причина всех бед в нас, в наших желаниях, и научиться им противостоять. - Ну допустим, но ты говоришь, что наш эгоизм – это основа даже нашей любви к близким. Как это понять? Ты ведь говорил, что закон "Возлюби ближнего своего…" является основным условием счастливого существования. Здесь есть какое-то противоречие. - Любое действие и даже мнение, которое исходит из наших субъективных взглядов или желаний, являются эгоистичными. Альтруизм – это поведение, исходящее из объективных взглядов на реальность. Альтруистично человек поступает лишь тогда, когда руководствуется в поступках тем, ради чего пришѐл в мир. Творец альтруист – не потому что ему ничего не надо, а потому что Он и есть объективность, из которой исходит общая идея мироздания. - Если я люблю кого-то и желаю ему добра – разве это эгоизм? - В этом мире любовь к другим – это всегда любовь к себе, и все что отличает любовь к одним от любви к другим – это действия получения или отдачи. Мы любим тех, от кого что-то получаем, или тех, в кого вкладываем что-то. То есть, себя в них. И в том и в другом случае любовь – эгоистична. - И любовь матери к ребѐнку тоже эгоистична? - Я понимаю, трудно принять, что мать, отдающая ребѐнку своѐ здоровье, время, жизнь, любит его из эгоистичных побуждений. Но, как мы уже говорили, 146 эгоизм — это любовь к себе, и поэтому мы дорожим только собой и только тем, что приносит нам наслаждение. А ещѐ мы дорожим и любим всѐ то, во что вложили себя: свой труд, своѐ здоровье, время – то, в чем есть частица нас. И чем больше вложено в когото, или во что-то, тем больше мы это любим, то есть дорожим этим, ведь любить, значит – дорожить. Получается, что даже мать, любящая своѐ дитя больше самой жизни, на самом деле любит себя в нѐм. И это называется земной любовью, ведь в этом мире мы все эгоисты – и тот, кто не понимает этого, просто не заглядывает в корни своих чувств. - Получается, что "любовь к ближнему своему" в нашем обычном понимании – это проявление эгоизма. То есть милосердие к кому-то, помощь в трудную минуту, жалость к человеку – всѐ это проявление зла в мире? - Зло, в нашем понимании, это то, что нам приносит отрицательные ощущения: боль, переживания, страдания. Мы же, давая кому-то милостыню, ощущаем чувство гордости и в глубине души надеемся, что получим, за это, награду свыше. Так вот, желание получить "свыше" – это и есть самый настоящий эгоизм, а всѐ остальное это так, на уровне животных инстинктов, ни эгоизмом, ни альтруизмом назвать нельзя. - О какой же любви к ближнему своему ты говорил? ЛЮБОВЬ К БЛИЖНЕМУ СВОЕМУ - Человечество – это единый организм. А в здоровом теле все функциональные системы и 147 органы действуют по принципу "брать по необходимости, а отдавать по возможности". Такой принцип существования называется в Торе любовью к ближнему своему как к себе самому. То есть любовь к ближнему определяется не как эмоциональное переживание, а как принцип существования, при котором происходит взаимо-проникновение интересов. Цель соединяет нас в единый организм, и мы становимся близкими друг другу. Жизнь по другим принципам подобна существованию раковых клеток и ведѐт к уничтожению среды обитания, а вместе с ней – и источника питания. В нашем мире, где мы все связаны в единую функциональную систему, это выражается в войнах, эпидемиях, экологических катастрофах, от которых страдает как всѐ человечество в целом, так и каждый отдельно взятый человек. - Но как заставить эгоиста полюбить ближнего своего? - Пока человек эгоист, его можно сооблазнить только личной выгодой. Нет смысла убеждать его в нравственных причинах, просто ему надо показать, что заботиться о других выгодно, ведь твоѐ личное счастье строится обьединѐнными усилиями. - Совершенно верно, - согласился с Ивалом Маркс, - достаточно объединиться, и многии проблемы будут решены. Здесь важен принцип "от каждого по возможности, каждому по необходимости". Мне ещѐ дед Мордехай, про это говорил. - Это так, – подтвердил сказанное Ивал, – особенно когда речь идет о нашей общей духовной задаче, реализовать которую возможно лишь при 148 условии существования по принципу единого организма. А в нашем организме, как известно, каждый орган отвечает за обеспечение условий для нормального функционирования остальных систем. Это подобно тому, как человек, чтобы выполнять свою профессиональную функцию, должен быть здоров. Здоровый человек заработает себе на пропитание, и вместе с ним выиграют все его органы – желудок, печень, почки и другие. - Так это ж моя идея - выкрикнул с места Маркс. - Какая идея? - Что металлург льет металл для слесаря, слесарь делает машину для водителя, а тот развозит товары к потребителям, и при этом, от каждого по возможностям, и каждому по потребностям… - Ну, допустим не твоя, а Его – поднял указательныйй палец вверх, господин в шляпе с широкими полями и бородой по пояс.. – А во-вторых, это тебе дед Мордыхай идею подал. Он же не догадывался, что твои последователи еѐ так испоганят. - Вы кто, уважаемый? – попросил Ивал, представиться незнакомца. - Ашлаг. Иеуда Лейб аЛеви Ашлаг – встав, представился незнакомец. - Спасибо! – поблагодарил Ивал и продолжил прерванную мысль. – Так вот, точно так же, когда все люди обьединятся в единое общество на основе любви к ближнему, то восстановится душа Адама и сможет ухаживать за деревьями Райского сада. Тогда Древо Жизни даст сладкие плоды, и мы будем жить вечно и счастливо. 149 - Как это понять? - удивился Бэрл такому переходу к Библии. - Древо Жизни – это сосуд нашей души, с восстановлением целостности которой Творец раскроется нам в радости вечного существования. - Но душа Адама и так была единым организмом, зачем же понадобилось ее расчленять – чтобы мы еѐ теперь собирали? Адам был совершенным существом, устремленным к осуществлению замысла творения. И задача у него была очень простая: ухаживать за деревьями сада, то есть своими сосудами раскрытия Творца. Деревья приносили плоды в форме ощущений окружающего мира, и этого было достаточно, чтобы наполнить недостаток его души. Но с удовлетворением недостатка свойства сосуда аннулируются и процесс раскрытия Творца прекращается. А это смерть для творения! Чтобы такого не происходило, Адам совершил грех вкушения запретного плода. Так родился, постоянно возрастающий эгоизм, не дающий прекратиться процессу раскрытия Божественного потенциала. - Этого я не понимаю. - Всѐ очень просто, – успокоил Ивал Бэрла. - Над потребностью раскрыть Творца, появилась эгоистическая надстройка – желание получить от этого удовольствие. Это желание – просто новая форма, в которую облекся недостаток души. Но так как это желание придало миру эгоистические свойства, то сосуд оказался полупустым. То есть наполненным лишь информационно. - А, понятно: мы живем, но радости от этого мало? 150 - Совершенно верно, зато функция сосуда не аннулируется. - Получается, что если бы Адам не согрешил, то умер бы, так и не дав потомства? - Верно, – подтвердил Ивал. Смысл существования творения – это раскрытие Творца, и оно должно быть бесконечным. Поэтому вместо естественного аннулирования творения произошло падение души в этот мир, то есть разбиение на множество маленьких желаний, называемых Потомками Адама. Шестьсот тысяч из них относятся к душам народа Израиля, и это желания раскрыть Творца в мире. Поэтому, Израилю дана была Тора, чтобы он исправил остальные народы-желания. А когда это произойдет, все души сольются в единый организм – Душу Адама, которая раскроет свойство Творца в свойствах мира, но уже на другой основе – ради Творца. И тогда, мир наполнится неограниченным счастьем вечного существования в нѐм. - Что-то мистикой попахивает, – с гримасой неприятия, сказал Бэрл. - Адам, души, народ Израиля, Древо Жизни. Опять я попадаю в круг каких-то понятий, которые выпадают из системы тех связей, которые мы уже построили. - Ничего никуда не выпадает. Я тебе рассказываю то же самое, только на языке Торы. Эта книга повествует нам о внутреннем пути духовного развития человека. В ней нет ни единого слова об этом мире. Адам, души, Израиль – всѐ это наши желания, и Тора описывает нам их взаимодействия, то есть как мы должны их использовать, чтобы прийти к желаемому состоянию, называемому Храм в Иерусалиме. 151 - Ладно, только давай уточним, что такое душа, что такое тело и какая между ними связь? О ДУШЕ, ТЕЛЕ И ДРЕВЕ ПОЗНАНИЯ - Душой называется свет в сосуде. В сосуд творения входит свет и начинает сиять как бы изнутри него. Как сказано: "… и вдунул в ноздри его дыхание жизни…". При этом недостаток творения приобретает форму желания раскрыть Творца и называется Божественной душой. До этого свет был просто влиянием Творца на творение. То есть были небо и земля, а между ними свет. Свет проявил сосуды – на земле выросли Деревья. А когда свет вошѐл в сосуд, деревья дали плоды. Плоды принесли наслаждение, и тогда недостаток приобрел новую форму: желание насладиться, называемое Животным, при этом как бы оторвавшись от недостатка раскрытия Творца, называемого Землей. А в нашем мире недостаток проявляется уже в форме желаний к материальным ценностям, облекаясь в так называемые "кожаные одежды". Ну а сосуды проявляются как тела, посредством которых душа в мире функционирует. - Это то, о чем сказано: "И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные…"? - Совершенно верно. Божественная душа как неотъемлемая составляющая замысла творения, существует вне времени и пространства, поэтому она бессмертна. Сменяются только животные тела, связаные с материальными желаниями. Поэтому после каждого цикла развития и изменения состояния 152 нашей души меняется и форма тела, что воспринимается нашим "я" как старение, смерть и рождение. И так будет до тех пор, пока не раскроется у человека способность к ощущению своего духовного "Я", то есть желания, направленного на выполнение духовной функции. После этого раскрытия материальная смерть будет восприниматься лишь как смена инструмента функционирования души в мире. Так что нет душ плохих или хороших, умных или глупых, а есть тела – инструменты их пребывания в мире. Поэтому у человека, в нашем мире именно тот характер и уровень интеллекта, который необходим его душе для совершенствования функции творения. - Получается, что душа бессмертна, а мы просто этого не чувствуем? - Бааль Шем Тов перед смертью, сказал своим ученикам: "Почему вы плачете? Человек, уходя из этого мира, закрывает за собой одну дверь и тут же открывает другую, входя в него с другой стороны". - Что значит "с другой стороны"? - "С другой стороны" значит, – с другими желаниями, и сосудами, то есть в другом теле. И все эти желания обладать материальными ценностями подобны кожуре, в которую облекается истинная потребность творения: раскрывать Творца. Итак, как мы осуществляем свою функцию, посредством трансформации света в мир, то и воспринимаем Творца и себя на уровне мира! - А люди, вокруг нас – это проявление Творца или проявление души? 153 - Всѐ, что ты ощущаешь вокруг себя, да и сам ты – это Свет Творца облаченный в форму ощущений твоей души. Внутреннее содержание – это свет, а форма – сосуд. И эта форма зависит только от того желания, которому сосуд принадлежит. Если изначально у Адама было лишь одно желание – раскрыть Творца, то, вкусив плод Древа Познания, он пришел к состоянию, когда его желания разъединились, раздробились. И так как это были эгоистические желания, облачившие сосуды в индивидуальные формы, между ними потерялась связь. Грубо говоря, произошло раздвоение, вернее, размножение личности, и теперь душа ощущает себя во множестве эгоцентрических "я". - И что это за такие ядовитые плоды Древа Познания, от которых происходит размножение личности? – поинтересовался Маркс. - Трансформация, света в материальные ощущения подобна той, которую производит дерево, преобразуя соки земли в свои плоды. И так как свет является жизнью для творения, то сосуд раскрывающий его, называется Древом Жизни. Как сказано: "И произрастил Господь Бог на земле всякое дерево, приятное на вид и годное в пищу…". Этот сосуд – просто инструмент раскрытия Творца, в котором ещѐ нет ни добра, ни зла. При этом творение находится в состоянии абсолютного блаженства, именуемого Райским Садом. И все деревья в этом Саду – это сосуды нашей души. Таким образом, Древо Жизни — это сосуд, раскрывающий Творца в информационных формах наших ощущений мира. - А Древо Познания? 154 - А Древо Познания – это сосуды, наполняющиеся от мира. Недостаток удовлетворен – приходит наслаждение. В результате этого наполнения естественное стремление раскрыть Творца, трансформируется в эгоистическое желание наслаждаться, то есть совокупиться со Змеем. Это и называется – вкусить запретный плод. При этом эгоизм стал препятствием для получения удовольствия от раскрытия Творца. Если до проявления эгоизма мир наполнял творение радостью жизни, то теперь он требует от человека усилий для выживания, как сказано: "В поте лица твоего будешь есть хлеб..." В зависимости от нравственного состояния человека Творец раскрывается ему в мире как добро или зло, поэтому сосуды творения, посредством которых оно постигает мир, называются Древом Познания добра и зла. - Я не совсем понял, чем отличаются, сосуды друг от друга? – опять вступил в разговор Бэрл. - Почему у нас всех такие разные тела? - Они отличаются своей принадлежностью к желанию. Одни воспринимают реальность в звуках, другие, в запахах, третьи, в мыслях, и так далее. И все они есть в каждом из нас, потому что каждый из нас – это общая душа, только ощущающая себя через сосуд, принадлежащий какому-то желанию или группе желаний – в форме индивидуального тела. При этом всех нас объединяет единая Божественная душа, инструментами функционирования которой, мы являемся. - То есть раскрытие Творца на каком-то этапе порождает в нас эгоизм, чтобы мы его исправляли? 155 - Эгоизм приводит нас к страданиям, а они к нравственному развитию. - Зачем? - Как сказано в "Коэлет": "Все труды человека для рта его, но душа не насыщается". Живя в мире, полном соблазнов, мы постоянно остаемся неудовлетворенными жизнью. Эта наша неудовлетворенность свидетельствует о незавершенности замысла творения. Чтобы мир наполнил нас счастьем существования, он должен быть отдающим, значит, отдающими должны стать мы сами. То есть над естественной потребностью получать должна возникнуть "надстройка" – желание отдавать, и отдача должна быть бесконечной. А таким бездонным объектом для отдачи может быть только Творец, так как кроме Творца и нас больше никого нет, да и мы – лишь недостаток Его раскрытия. - Но Творцу ничего не надо, Он ведь отдающий? - Насчет того, надо Ему или не надо, – вопрос спорный. – Один богатый человек, - вклинился в диалог рав Ашлаг - пожалел и приютил бедняка. Он одевал его и кормил так, что тот не испытывал никакой нужды. Вскоре гость привык к роскоши, но при этом он ощущал свою полную зависимость от воли хозяина, что вызывало в нем сильное чувство стыда. Это чувство постоянно нарастало, пока не стало невыносимым, и бедняк решил вернуться к прежнему образу жизни. Но когда он сказал про это хозяину, тот сильно огорчился, ведь такое покровительство было для него возможностью проявить свою милость, чем он был очень горд. Тогда хозяин стал упрашивать гостя остаться ради не156 го, объяснив, как это для него важно. И бедняк остался: осознание того, что он делает добро хозяину, аннулировало чувство стыда. - Опять всѐ перепуталось! – возмущенно сказал Бэрл - Получается, что, наполняя свой недостаток, мы удовлетворяем потребность Творца? Так кто мы здесь: отдающие или получающие? - Вопрос в нашем отношении к жизни. Если мы ставим во главу угла желание удовлетворить свои потребности, то мы – получатели, а если – раскрыть Творца, то мы отдающие. При этом мир подобен нам. - И как же нам пожертвовать своими интересами, если они – это наше "я"? – неожиданно к разговору подключился Барух. - Не надо ничем жертвовать. Об этом в Торе сказано: "И когда будет жить у тебя пришелец в стране вашей, не притесняй его. Как житель страны среди вас пусть будет у вас пришелец, проживающий среди вас: люби его, как самого себя, ибо пришельцами были вы в Стране Египетской". Пришельцы, живущие среди нас, – это материальные желания, удовлетворение которых подчинено в "стране вашей" духовным потребностям. То есть в "Стране Израиля" – это когда человеком правит идея существования во имя Творца. В Египте всѐ было наоборот, но евреи выжили, потому что выполнение замысла творения возможно, лишь при наличии обеих составляющих души. - Что-то я совсем запутался! – обхватил голову руками Бэрл. - То ты говоришь о внутреннем мире, то о Египте. Я не поспеваю за тобой, не знаю, как это всѐ связать. 157 - Я говорю о двух составляющих души, называемых Гой и Исраэль. Гой – это основная функциональная формула творения, по которой Творец раскрывается в формах объектов и явлений материального мира, а Исраэль – это желания, направленные на постижение Творца. Изначально все мы гоим и поэтому не ощущаем, что мир – это Творец, но когда в человеке просыпается Исраэль, он начинает понимать, Кто перед ним. Те сосуды, которые раньше ощущали только материальный мир, теперь во всем видят Творца. Как сказано: "…и спрашивали они серебряные и золотые сосуды и одежды у Египта, а Господь дал милость народу в глазах Египта, и те давали им, и они опустошили Египет". О ВЕРЕ И ПРАВЕ ВЫБОРА - Ну хорошо, допустим, что я поверю, будто всѐ окружающее меня – это Бог. Что это меняет? - Написано в ТаНаХе: "Вера не должна быть слепой, иначе она пройдет мимо истины". - Присоединился к разговору рав Мендель. - Тот, кто верит в чудеса, глуп, а тот, кто в них не верит, атеист. По-моему лучше быть атеистом, чем глупцом. Истинная вера должна быть основана на понимание. - То ты говоришь, что Бог обитает там, куда Его впускают, то говоришь что вера – это глупость. Ты-то сам веришь? – усомнился Бэрл - Каждый раз, когда я с кем-то начинаю разговор о Боге, - пришел на выручку Менделю Ивал - я сам себе задаю вопрос: "О каком Боге мы говорим?" И вспоминаю притчу про то, как один юноша ответил отказом на просьбу раввина – сделать доброе дело. На вопрос 158 "Почему?" он ответил, что не верит в Бога и считает всякие добрые дела бесполезными. На что рав сказал: "Я тоже не верю в Бога, в которого не веришь ты". Так вот, я тоже не верю в Бога с добрым лицом мудрого старца, который откуда-то сверху, наблюдает за своими шаловливыми детишками, при этом грозит им пальчиком, приговаривая: "Ну! Ну!", и периодически подкладывает соломку, чтобы они сдуру не разбили себе нос. - А в какого Бога ты веришь? – поинтересовался Маркс. - Бог приобрел качества понятной нам личности – стал добрым и милосердным лишь с рождением человека, а до этого Он был просто силой духовной природы, развивающей творение. Если бы мы не приписывали Творцу человеческих качеств, а говорили бы о Нѐм как о силе, исходящей из закономерности развития, среди нас не было бы атеистов вообще, и не существовало бы тех стен непонимания, которые мы сами воздвигли между собой. Сказано: "Не делай себе изваяние", а ещѐ сказано в притчах Соломона: "Господь мудростью основал землю, небеса утвердил разумом". Потому что чувственно Творец раскрывается нам в ощущениях материального мира, и только разумом мы можем постичь духовную суть этого мира. Именно так Аврам пришѐл к вере и раскрыл метод духовного развития, называемый верой выше знания. - Интересно, как к своим выводам пришѐл Аврам? – поинтересовался Джинс - С ним-то как раз было всѐ просто. Это нашему поколению высшую математику подавай, а Аврам пу159 тѐм простейших логических суждений пришѐл к заключению, что есть одна сила, управляющая всеми остальными. Он просто понял, что все силы – это та же сила, только облачившаяся в разнообразные одежды, и тогда идолы стали ангелами. Этого было достаточно, чтобы Аврам (еще не Авраам, заметь!) эту Высшую силу стал понимать, как бы попав под еѐ прямое влияние. Мы же управляемся ею через множество посреднических сил, поэтому не видим цели происходящего с нами. - Получается, что мы слепцы, и у нас нет никакого выбора? Нас, как стадо голодных баранов, плетью гонят на пастбище. Как-то даже обидно... - Мы не слепые, у нас просто закрыты глаза. Одни не понимают этого, и думают что сон – это действительность, а другие боятся открыть глаза, думая, что реальность ещѐ страшнее. Но тот, кто их открывает, видит, что его ведут куда надо, и дальше движется уже самостоятельно, по своей воле. Поэтому понятие свободы выбора можно разделить на три состояния: первое – когда человек не признаѐт существования Творца, считая себя абсолютно свободным в своѐм выборе – это то состояние, которое называется "слепой осѐл". Второе – когда человеку уже раскрывается власть Творца, но он ещѐ не может отказаться от своей животной природы, ведь вся его жизнь связана с ней, такому человеку кажется, что отказ от своего эго – это смерть. В этом состоянии человек ощущает, что у него нет никакого выбора. Наконец – ступень праведника, когда человек понимает деяния Всевышнего, и оправдывает их. В этом состоянии замысел творения становится целью жизни, а поскольку жела160 ния совпадают с возможностями, уже можно говорить о праве выбора. Человека больше не надо гнать палками, он уже сам видит свет в конце туннеля, путь кажется ему желанным, несмотря на его сложности. На этом этапе Творец уже воспринимается как Справедливый и Милосердный. - Но пока мы не ощущаем Творца, нас как бы гонят к цели страданиями – и одновременно дают ощущение права выбора. Так у нас есть выбор или нет? Как мы можем прозреть? – подключился к разговору Шредер. - Есть такая восточная притча: "Давным-давно в старинном городе жил Мудрец, окружѐнный учениками. Самый способный из них, однажды задумался: "Не может быть, что у нашего учителя есть ответы на все вопросы". И чтобы доказать это себе, он пошѐл на цветущий луг, поймал бабочку и спрятал еѐ между ладонями. Улыбаясь, подошѐл к учителю и спросил: – Скажите, какая бабочка у меня в руках: живая или мертвая? Он крепко держал бабочку в сомкнутых ладонях и был готов либо раскрыть, либо сжать их, чтобы доказать свою правоту. И тогда, даже не глядя на руки ученика, Мудрец ответил: "Всѐ в твоих руках". - Не понял... – вернулся к диалогу Берг. - Что тут непонятного? Зачем убивать бабочку, если учитель не дал прямого ответа? А не дал он его потому, что хотел, чтобы бабочка жила и чтобы это был выбор ученика. Вот и мы ведомы своими чувствами и разумением, которые являются ангелами Творца. Так что всѐ происходит по нашему выбору, но как Ему угодно. 161 - С какой целью? - Чтобы привести нас к состоянию раскрытия Творца. Но сначала мы должны понять, что несовершенны, и пожелать измениться, чтобы нам можно было помочь. - Как? - При помощи Торы. ТОРА - Ты говоришь о Библии? - Я говорю о Торе, от слова "hораа" – инструкция. Большинство людей, изучающих Тору, относятся к ней как к историческому произведению, но на самом деле в Торе нет ни единого слова об этом мире. Это книга о внутреннем мире человека, о том духовнонравственном пути, который должен пройти каждый из нас, чтобы достигнуть состояния своего совершенства. Мир, в котором мы живѐм, его состояния и свойства – абсолютно идентичны состояниям и свойствам нашей души, то есть, тем формам желаний в которые облачился еѐ недостаток раскрыть Творца, поэтому изменить мир можно, только изменив самого себя. Но к осознанию причины зла в себе, человек сам прийти не может, потому что эгоизм – это его материальная суть. Для того, чтобы пожелать избавиться от собственного эгоизма, человек должен сначала раскрыть для себя свою духовную суть, чтобы это избавление не было равносильно смерти. Для этого и дана человеку Тора, чтобы, поняв замысел творения и свою функцию в его осуществлении, он воспринял собственный эгоизм как помеху на пути к своему счастью 162 и пожелал исправить себя, то есть стал относиться к себе, к своей жизни, иначе. - Ты так говоришь о Торе, будто это какой-то проводник высшей воли... - Тора – это не просто проводник высшей воли, это план мира. Слово "Тора", состоит из четырех букв, составляющих формулу причинно-следственного развития творения, первичную по отношению к сотворению материального мира. Всѐ внутреннее содержание Торы, лишь раскрывает суть этой формулы и поэтому сказано, что Всевышний, сначала написал Тору, а затем по ней создал мир. ПОЧЕМУ НАС НЕ ЛЮБЯТ - А почему она пишет только о евреях? – спросил Сократ - Ну, не только о евреях. – вступил в диалог Барух. - Хотя ты прав: в ней действительно выделяется еврейская ветвь развития. Дело в том, что еврей – не национальность, а особое свойство в душе человека. Иври, происходит от "лаавор" – переходить. Речь идет о способности к духовному развитию, которую Творец заложил в Адама, о чем сказано: "... и стал человек существом живым". Это свойство проявляется у человека, когда он достигает духовного уровня, называемого Авраамом. Поэтому в Торе описывается, как Авраам странствует от одних мест к другим, где земля Канаан, Египет и другие – это его новые состояния. Именно с Авраама, ощутившего связь с Творцом и попавшего под его прямое управление, 163 начинается духовное развитие человека. Но это внутренний путь, а не исторический. - А разве неевреи не развиваются? – усомнился Пифагор. - Иври – это духовно развивающийся, то есть выстраивающий над своими желаниями получать намерение "ради Творца". Остальные тоже развиваются, но иначе: физически, умственно, даже нравственно – и с этим меняются их желания, над которыми евреи надстраивают антиэгоистический экран. И всѐ это в каждом из нас. Так устроена душа, и цель человека, собрать все желания воедино, чтобы они работали на одну задачу. Но это всѐ касается свойств души, а не тела, посредством которого она функционирует в мире. А тела ничем не отличаются, это лишь инструменты, которые одни используют, чтобы, образно говоря, забивать гвозди, а другие – создавать произведения искусства. - Непонятно, почему тогда именно нас все так не любят? – опять возмутился Бэрл. - Об этом хорошо сказано в книге Йоны, где главный герой пытается убежать от своих прямых обязанностей – пророчествовать. Из-за него начинается на море шторм, и моряки, представители других народов, желая спастись, выбрасывают еврейского пророка в море. То же самое происходит и с нами. Народы мира, интуитивно ощущая, что все их проблемы из-за нас, пытаются от нас избавиться. Так что Йоне приходится вернуться к своим обязанностям, потому что спасение других народов, в конечном итоге, зависит от него. Вот и получается, что наше дело – не искусство, наука и политика, а Бог, и когда мы это поймѐм, всѐ нормализуется. Впрочем, 164 одно другого не исключает, дело лишь в приоритетах. Иудаизм рассматривает творение в процессе развития. Это развитие стимулируется неудовлетворенностью наших состояний, то есть страданиями. А значит, отсутствие страданий невозможно, потому что эволюция необходима для достижения совершенного состояния. Поэтому в творение заложено свойство, побуждающее его к развитию. Это свойство, называемое Иври, приводит нас к страданиям, и это является причиной антисемитизма в мире, где свойство Иври, проявлено в народе Израиля. - Получается, что антисемиты правы? - Конечно, правы. Не будь евреев, жили бы как первобытные люди: охотились бы на мамонтов, никаких тебе угрызений совести, переживаний за близких и так далее. В общем, благодать! - И что тут плохого? – не вставая, с места выкрикнул худощавый мужчина с маленькими черными усиками, в военном кителе германского образца Второй Мировой войны. - Ничего, просто не соответствует замыслу. - Но если ты говоришь, что в нас есть всѐ, а тела у всех одинаковые, то почему одни считаются евреями, а другие нет? – поинтересовался Бэрл - В нашем развитии мы различаем три направления: физическое, умственное и нравственное. И ещѐ духовное, как следствие нравственного. Поэтому на человека возложена функция духовного совершенствования, так как только у него есть нравственное сознание. Но только достигший нравствен- 165 ного уровня называемого Авраам, начинает развиваться духовно. - А что подразумевается под духовным развитием? - Духовное – значит, причинное, то есть связанное с той функцией, ради которой мы пришли в мир. Когда нравственным критерием в поведении человека становится его духовная функция, рождается в нас Авраам-иври, и с этого момента начинается диалог с Творцом. А до этого человек ведом только внешними силами, и руководствуется лишь понятиями: приятно-неприятно, полезно-вредно, и какими-то ложными моральными критериями, выдуманными тем же эгоизмом. - Совесть – это выдумка евреев, – опять выкрикнул с места господин с усиками. - Может вы представитесь? – предложил Ивал. Обладатель усиков встал, и оттянув полы кителя, представился: - Адольф Гитлер. Лави вскочил с жатыми в кулаки руками, и резко повернулся назад, чтобы разобраться с этим ублюдком. Но перед ним предстала пустая комната. Оторопев от неожиданности, он даже забыл о Гитлере. Наступила пауза, которую прервал голос Иваля, со стороны зеркала: - А у тебя есть вопросы? Когда Лави повернулся, в зеркале оставался только Ивал. Он сидел в кресле, обняв руками колено правой ноги. - Так есть вопросы? Обессиленный Лави опустился на стул: 166 - Как всѐ запутано! И вся эта куча мала во мне. Как в этом разобраться? Кто поможет? - Тора. - Тора? Но в ней всѐ так неоднозначно. - Да, ты прав, это не всегда просто. Но если ты захочешь разобраться в любой науке, для начала придется изучить еѐ базовые понятия. Диалог продолжился. О ЧЕМ ГОВОРИТ ТОРА ЛАВИ: А какая связь между Торой и наукой? ИВАЛ: Что значит, "какая"? Каждое слово Торы – это формула снисхождения света в мир. А где формула, там и закон. ЛАВИ: А я слышал, что есть много расхождений между тем, что написано в Торе, и тем, что говорит наука. Например, – шесть дней творения. Наука утверждает, что миру много миллиардов лет, а Тора говорит, что меньше шести тысяч. Кто прав? ИВАЛ: На уровне духовных корней нет времени, и относительно нашей общей души все времена существуют одновременно. Но каждое частное состояние души, раскрыто в индивидуальной форме физического "я", относительно которого Творец проявлен во времени и пространстве. Поэтому время для каждого разное, как и сама история человечества. ЛАВИ: Хочешь сказать, Тора говорит лишь о причинах того, что происходит в мире? ИВАЛ: Причина, собственно, одна: желание Творца раскрыться нам. А Тора говорит о корнях и тех 167 силах, посредством которых они раскрываются в мире. Так, в Торе сказано о первом дне: "Земля была пуста и хаотична…"; надо понимать, что речь идет о недостатке раскрытия Творца как о корне всех наших желаний. Затем вырастают деревья, то есть свет наполняет творение, и тогда проявляется свойство сосуда, являющегося корнем наших органов чувств. Когда же в мире появляются плоды, свет облекается в первичную форму ощущений, а недостаток творения – в форму инстинктивных потребностей наполнить себя, вкусив от этих плодов, что является корнем животного мира. А затем, под влиянием окружающего мира, инстинктивные потребности творения развиваются до уровня осознанных желаний, являющихся корнем нашего "я" в этом мире. Так формируется душа. ЛАВИ: Ты хочешь сказать, что в тот же день, когда выросли деревья, они сразу дали плоды? ИВАЛ: Странно, да? А вернее было бы странно, если бы повествование шло в реальном времени. Тора же говорит о причинно-следственных связях, в соответствии с которыми сначала проявляется свет и творение получает от этого наслаждение, потому что удовлетворен недостаток, а затем рождается эгоизм – животные желания. Эти желания не связаны с замыслом творения, поэтому животные, в отличие от растений, оторваны от земли и имеют какую-то степень свободы, при этом оставаясь в полной зависимости от плодов земли. Эта мнимая свобода, даѐт возможность делать ошибки, развивающие интеллект до уровня нравственного сознания. А до этого речь идет лишь о развитии сосуда 168 как инструмента информационного раскрытия Творца, и это называется – будни, или шесть дней творения. ЛАВИ: Но до рождения человека, вообще не было сознания, почему тогда Тора повествует нам во времени? ИВАЛ: Тора повествует нам о душе, а человек – это просто тот уровень еѐ развития, на котором она проявляется в мире, как наше "я". На этом уровне причинно-следственная цепь ощущается во времени. Относительно нашего сознания – то, что в Торе описывается как шесть дней творения, воспринимается нами как миллиарды лет. Зато с появлением человека в мире стало возможным совершенствование души. Такое совершенствование того, что раскрылось в шесть дней творения, называется шестью тысячами лет исправления. Не потому что это займет шесть тысяч лет, а потому что душа состоит из тысячи сосудов, которые надо исправить на каждом из шести уровней раскрытия Творца. После шести дней творения, Тора только об этом и говорит, и это касается нас всех, потому что это наш внутренний путь, который предстоит пройти всем, лишь с той разницей, что одни понимают, куда идут, а другие нет. Так что хочешь – читай Тору как историческую книгу, а желаешь понять, куда и как идти, чтобы было короче и менее болезненно, – попробуй разобраться глубже. ЛАВИ: Но ты ведь всѐ равно говоришь о развитии, проходящем во времени. ИВАЛ: Я говорю о причинно-следственных связях в нас, существующих вне времени. Эти связи раскрываются нам во времени и пространстве ощущаемой реальности. То есть, речь идет о проявлении внут169 реннего мира человека, в его ощущениях, но вне этих ощущений они всегда существовали в потенциале. ЛАВИ: Ты ещѐ говорил, что каждое слово Торы это формула, что ты имел в виду? ИВАЛ: Возьми, например слово "гой". Что оно значит? ЛАВИ: Нееврей. ИВАЛ: Это то, что называется простым, а вернее, поверхностным восприятием. На самом деле на Святом языке у каждого слова есть свой корень. Этот корень и есть формула снисхождения света в мир. Наше тело, построено в соответствии с устройством души, и это значит, что в душе тоже есть голова, туловище и конечности, только это сосуды, и наполняющие их света, называемые Сфирот. В голову входит свет, через тело проходит и раскрывается в ощущениях мира. А затем рождается желание, царствующее в нашем внутреннем мире, называемом Малхут (Царство). Эти желания формируют идеологию, называемую Города, а идеология придает нашим сосудам соответствующую функциональную форму, поэтому города так различаются своей архитектурой. Если записать буквами Святого языка соотношение в душе тех сфирот, которыми формируется это царство, то получится еѐ основная функциональная формула, называемая Гой. ЛАВИ: Основная? А есть ещѐ и не основные? ИВАЛ: Конечно, каждое слово Торы – это отдельная формула, по которой свет спускается в мир, в зависимости от состояния нашей души. Так, если на уровне головы откроются частные сосуды, то их всего станет тридцать, и формула будет читаться не как 170 "гой", а как имя – Леви. И тогда Творец раскроется не как физический мир, а как духовный, в котором есть ощущение Его присутствия, называемое Шхина. То есть посредством Левитов проявляется свет Торы, и в зависимости от того, как он раскрылся, мы постигаем Творца определѐнным образом. Поэтому и называется язык Торы – Святым, что каждое слово в нем – это имя Творца, определенная форма его постижения. ЛАВИ: Для меня сейчас важнее понять, какое отношение Тора имеет ко мне лично? Что я могу взять из неѐ, чтобы практически применить в жизни? ИВАЛ: Это зависит от того, что ты называешь жизнью. Если для тебя жизнь – это мир материальных привязанностей и тебя это устраивает, то здесь Тора вряд ли тебе пригодится. Но если ты желаешь вырваться из того состояния, которое в Торе называется Египтом, то в этом она тебе поможет. Даже изучение Торы на уровне простого понимания и просто физическое выполнение еѐ законов тоже дает результат, если это делается для исправления своего эгоизма. Но, конечно, изучение тайн Торы, раскрытие еѐ персонажей в себе и работа со своими желаниями в соответствии с законами Торы – куда более эффективны для духовного развития человека. ЛАВИ: А что от этого изменится? Зачем мне всѐ это, включая моѐ развитие? Я что – буду жить вечно? Что мне от того, что душа, которую я не чувствую, продолжит своѐ существование, если моѐ тело всѐ равно умрет? ИВАЛ: Вот в этом-то всѐ и дело. Это нужно, чтобы ощутить свою связь с душой, почувствовать потребность творения – раскрыть Творца как своѐ желание, 171 и тогда твоим "Я" станет душа, а смерть физического тела будет восприниматься как смена грязного белья. ЛАВИ: И как это сделать? ИВАЛ: Исполнять заповеди, но для исправления, а не для получения вознаграждения. ЛАВИ: А разве получить вечность – это не вознаграждение? ИВАЛ: Вознаграждение – но как результат исправления. Сначала должно прийти осознание собственного несовершенства. ЛАВИ: И как такое осознание приходит? ИВАЛ: В результате греха. О ГРЕХЕ ЛАВИ: Греха?? ИВАЛ: Да, греха поедания запретного плода. Бог создал творение с определенной целью, но прийти к ней творение может только с помощью человека и его нравственно-духовного развития. Но разве станет человек прикладывать усилия для этого, будучи совершенным творением Всевышнего? Для этого он должен сначала осознать свое несовершенство. Вот и приходит к нему свет, сильнее его экрана, и соблазняет его, чтобы нарушил Адам духовный закон, а затем, упав в своих глазах, начал заниматься саморазвитием. Творец сказал, что нельзя употреблять плоды Древа Познания, а Адам съел – и получил за это наказание. Знал, что нельзя, так что жаловаться не на кого. Только осознанно нарушив заранее известный запрет и получив за это наказание, человек может прийти к пониманию своего несовершенства. Такое 172 осознание причины зла в себе самом является толчком для начала нравственного развития, в результате которого человек должен исправить всѐ творение. В принципе, все наши грехи – это грехи поедания запретного плода, и направлены они лишь на приход к состоянию раскаяния и осознания необходимости исправиться. И так на всех ступенях нашего духовного подъема: мы достигаем относительного совершенства – и тогда к нам приходит Змей, чтобы раскрыть в нас потенциал новой ступени. ЛАВИ: Сложный вопрос, что лучше: неудовлетворенное греховное желание или грех и последующее раскаяние? ИВАЛ: Неудовлетворенное желание не дает нам упасть, но и не позволяет подняться, в то время как грех и последующее наказание приводят к осознанию собственного несовершенства, и желанию исправиться. ЛАВИ: Получается, что праведник духовно не совершенствуется? ИВАЛ: Праведник – это не тот, кто не удовлетворяет желаний, а тот, кто делает это во имя Творца, и тогда его действия перестают быть греховными. ЛАВИ: Как это? ИВАЛ: Он осознает, что все желания посылаются нам Творцом, и удовлетворяет их по этой причине, а не потому, что ищет личного наслаждения. ЛАВИ: А если за этим следует наказание? Ведь причинно-следственную цепь событий не изменить? ИВАЛ: Он и это принимает с радостью, ведь это угодно Творцу. ЛАВИ: Хорошо быть праведником! 173 ИВАЛ: Согласен. ЛАВИ: Ну ладно: Адам понял, что не прав. Зачем же его дальше мучить? А тем более его потомков? ИВАЛ: Как сказано в притчах царя Соломона, "щадящий розгу свою, ненавидит сына своего, а кто любит его, тот с детства наказывает его". Попробовав плоды Древа Познания, Адам ощутил себя эгоистом. Эгоизм, стал сутью его "я", то есть нашего "я", и чтобы исправиться, нам предстоит пройти путь Торы. А пока человек, не встал на этот путь, любой поиск перемен к лучшему, в конечном итоге, приводит его к страданиям. Это значит, что мы обречены на страдания и только они имеют смысл в нашей жизни, пока мы не осознаем, зачем пришли в этот мир, и не станем жить в соответствии с этим. Так же, как физические болезни лечатся лекарствами, наши духовные болезни, лечатся страданиями в этом мире. Может показаться, что лучший выход – это отказ от желаемого, но неудовлетворенные желания также приносят нам страдания. Поэтому у нас нет другого выхода, кроме как взяться за Тору и исполнять еѐ законы, но с целью самоисправления, а не для получения награды. Только посредством нашего нравственно-духовного совершенствования сможем мы исправить творение, а с ним и мир, в котором живем. ЛАВИ: Ты хочешь сказать, что путь Торы – это путь без страданий? А как же насчет причинноследственной связи? ИВАЛ: Путь Торы – это путь праведника, которым страдания воспринимаются как лекарство, а не наказание, и в этом разница. 174 ЛАВИ: Все-таки непонятно, как из-за страданий я начну ненавидеть себя и хотеть исправиться. Наоборот, я буду ненавидеть тех, кто делает мне больно. ИВАЛ: Правильно. Для этого и произошло разбиение общей души, чтобы мы возненавидели эгоизм вообще, увидев его в других. Теперь человек видит свой эгоизм со стороны, и ему легче относиться к нему объективно. ЛАВИ: Что значит – разбиение души? ИВАЛ: Человек не может оценить свой эгоизм в себе как зло и, осудив его, постараться исправить. Для этого в наших ощущениях общая душа распалась на маленькие желания и теперь, сквозь призму их сосудов, воспринимает себя как миллиарды чужих друг другу "я". Так нам легче объективно оценить свой эгоизм и затем, обнаружив его в себе посредством Торы, исправить. А когда мы исправляем какие-то свои недостатки, они тут же исчезают в окружающих нас людях и больше не мешают нам жить. ЛАВИ: То есть вокруг меня – это всѐ я, и сейчас я тоже говорю с собой? ИВАЛ: Верно, ты живешь в мире твоих ощущений себя. ЛАВИ: А ты? ИВАЛ: И я живу в мире твоих иллюзий, но одновременно у меня есть мой мир ощущений себя, потому что у нас одна душа, но ощущающая себя в разных телах, сквозь призму разных желаний. А ещѐ можно сказать, что вокруг тебя одни ангелы, то есть силы Творца, которые ты облек в разнообразные формы, соответствующие твоим свойствам и желани175 ям. Посредством этих форм Творец, влияя на тебя, заставляет менять своѐ отношение к жизни и к себе. Он выставляет перед тобой твой же эгоизм, чтобы ты, посмотрев на него со стороны и оценив объективно, затем исправил. Так что человек всегда ведѐт диалог с собой, кто бы ни стоял перед ним. Но этот диалог может стать диалогом с Творцом, если мы раскроем Его в себе. ЛАВИ: А если я откажусь от каких-то своих желаний (они у меня, как я понял, все эгоистические), моя жизнь станет лучше? ВОСКРЕШЕНИЕ ИЗ МЕРТВЫХ ИВАЛ: Добровольно отказаться от своих желаний ты не можешь, ведь они, суть твоего "я". Спиноза сказал: "В желании выражается сущность человека". Чтобы отказаться от желания, должно прийти понимание, что оно вредно для тебя, и страх наказания за его реализацию. Поэтому нам дают страдания, чтобы для начала желание получить наслаждение сменилось желанием избежать неприятности. А с изменением желаний, обязательно меняется жизнь. В Торе уход от соблазнов окружающего мира называется Выходом из Египта. Это то, что происходит с нами в результате страданий вместо ожидаемых наслаждений. Страх очередных ударов глушит в нас желания. Мы оказываемся в состоянии, называемом Пустыня. В этом состоянии у нас ещѐ нет стремления к духовной жизни, но уже заглушены стремления к материальным ценностям. И хоть это приводит к умиранию тела, но 176 зато и к переосмысливанию ценностей жизни. Приходит мудрость, и понимание того, что у жизни, есть какой-то другой, более возвышенный смысл. И тогда раскрываются новые желания, а к ним и новые сосуды. Так рождается – духовное тело, то есть желание раскрыть Творца, называемое – Земля Израиля. Ну а со временем, когда приходит понимание того, что это раскрытие возможно, только посредством исправленных, материальных желаний, то и они восстанавливаются, но уже с намерением, – ради Творца. Это и называется – воскрешением из мертвых. ЛАВИ: И что потом? ИВАЛ: А потом их все надо объединить, чтобы восстановить единство души, то есть построить Храм, только уже на новой основе: осознанного желания жить ради Творца. ЛАВИ: И как это сделать? ИВАЛ: Ну, прежде всего в себе, как мы уже говорили, а затем это произойдет в мире. В нас есть всѐ, в том числе и стремление раскрыть свет, о чем сказано: "…по подобию Нашему…". Это подобие раскрывается в наших праотцах, которые тоже в нас. И теперь, при помощи праотцев, которые в нас, и света Торы, который они спустили в мир, нам предстоит исправить остальные свои эгоистические желания. ДУХОВНОЕ И МАТЕРИАЛЬНОЕ ЛАВИ: Я понял, что свет, преломляясь через сосуд, облекается в формы наших ощущений. Так, происходит материализация духовного потенциала в 177 ощущениях реальности. Было бы неплохо дать четкое определение понятиям: "духовное" и "материальное". ИВАЛ: Мы уже выяснили, что причиной возникновения окружающей нас реальности является некий не познаваемый нами потенциал, а материальный мир – не более чем информационная форма его раскрытия, в наших ощущениях. Так вот, сама причина возникновения реальности определяется как духовный корень. Таким образом, духовное – это причинное, то есть непостигаемый потенциал всего существующего, а так же те силы и свойства, посредством которых он реализуется. Поэтому к духовным понятиям, кроме потенциала Бесконечности, мы относим Творца и творение, а так же их свойства: свет и сосуд и их производные, так называемые – ангелы и души. А вот к материальному относится то, что мы можем ощутить своими органами чувств – посредством облачения духовного в информационные формы наших восприятий. То есть материальное – это мир, ощущаемый нами, и все наши желания, чувства, ощущения, связанные с ним. ЛАВИ: Тогда ответь: откуда возникают время, пространство и их параметры? ИВАЛ: Корнем материального пространства является недостаток творения, наполнение которого проявляется в форме объектов и явлений нашего мира. В Бесконечности ничего, кроме потенциала, нет. Всѐ раскрывается только в мире наших ощущений, где связь между причиной и следствием уже проявлена в форме времени: раскрывшееся – это настоящее, а причина – прошлое. Но внутри раскрывшегося всегда есть свет, то есть потенциал 178 новых раскрытий, называемых "будущее", поэтому в Бесконечности настоящее – такой же потенциал, как прошлое. ЛАВИ: Сложновато, конечно, но мне примерно понятно, как происходит материализация духовных корней. А вот что из себя представляет сама материя, вне формы, проявленной во времени и пространстве? ИВАЛ: Материя вне формы, времени и пространства – это Божественный потенциал. При этом стремление потенциала к самореализации проявлено во внутренней энергии материи. А свойство света проявлено в свойстве энергии влиять на материю, заставляя еѐ менять свои формы и состояния. В свойстве же материи – реагировать на эти влияния – проявлено свойство сосуда реагировать на свет. Так реализация потенциала Бесконечности, осуществляется в многообразии форм материального мира, в котором мы сами – это ощущение себя творением в центре окружающей нас реальности. Там, внутри нас, в нашем недостатке раскрытия Творца, корень всей Вселенной, окружающей нас. А животные, растения и люди вокруг нас – это наши желания, сосуды и мысли. Можно сказать, что мы живѐм в мире символов, посредством которых свет влияет на нас с целью развития. ЛАВИ: Понятно, что ничего не понятно. В общем, мы живем в мире символов духовных сил, и этим всѐ сказано. ИВАЛ: Что-то вроде того. ЛАВИ: Получается, что все эти облачения нужны свету лишь для влияния на нас? 179 ИВАЛ: Все эти облачения, прежде всего, – результат стремления Творца раскрыться. Но так как это раскрытие несовершенно, свет продолжает влиять на нас с целью развития. И эти силы, Его влияния, называются Ангелами. Как сказано в книге Зоар: "…Святой, благословен Он, сотворил первоначальный свет, (а затем) сотворил из этого света всех своих служителей". То есть ангелы – это силы света, посредством которых Творец влияет на нас. Если мир – это раскрытие Творца, то Его ангелы, проявляются в законах этого мира, которые влияют на нас посредством сил природы, людей и так далее. Существует некая иерархия ангелов, то есть наиболее общих сил-законов, которые управляют конкретными силами, непосредственно влияющими на нас. Но это всѐ относится к силам, влияющим извне, а ещѐ есть внутреннее управление – со стороны нашей природы, то есть света, облеченного в форму наших мыслей желаний и ощущений. И эти внутренние силы делятся на две основные: стремление служить Творцу, называемое Ангелом Жизни, и наш эгоизм, называемый Ангелом Смерти. ЛАВИ: То есть ангелы могут как созидать, так и разрушать, раз есть Ангел Смерти? ИВАЛ: Все в этом мире работает на нас, с целью объединения, включая Ангела Смерти, потому что полноценно функционировать, творение может только при условии, целостности общей души. А это значит, что наши усилия, тоже должны быть направлены на ее объединение, чтобы не противопоставлять себя этим силам. А в помощь нам дана Тора. 180 ЛАВИ: Только как ею воспользоваться? Проблема, как мне кажется, состоит в том, что все мы поразному понимаем смысл своего существования, и преодолеть это препятствие невозможно. Ведь, если сила исправления в Торе, то – как за неѐ усадить человека, если он в неѐ не верит? ИВАЛ: Верит или не верит – это не отменяет силы еѐ света, который мы обязаны распространять в мире. Мы обстоятельствами направляемся к желаемой цели, и эти обстоятельства возникают не случайно, а вызываются силами причинно-следственного развития. В Торе эти силы определены двойным именем – Господь Бог. Одна из них правит нами изнутри, а вторая – снаружи. И вопрос не в том, чтобы уничтожить эгоизм, а чтобы заставить его служить альтруистическим задачам, что можно сделать только посредствам света Торы. И пусть кто-то не учит Тору; раскрыть еѐ свет народам мира – наша задача. Для этого нас изгоняли со Святой Земли, и возвращали обратно, потому что они, то есть народы мира, это тоже мы. ЛАВИ: И сколько, так будет продолжаться? ИВАЛ: Недолго, теперь уже недолго. Это было последнее изгнание. Время формирования и исправления прошло, приходит время Субботы, и мы должны быть готовы к получению света. ЛАВИ: Опять какая-то мистика. ИВАЛ: Какая мистика? Просто таков язык передачи информации. На этом языке день – это раскрытие функции одного из основных сосудов творения, а год – это цикл совершенствования этой функции. То есть, шесть дней творения – это функциональное рас181 крытие шести основных сосудов восприятия Творца, внутри которых есть свои частные сосуды. ЛАВИ: А почему в году триста шестьдесят пять дней? Это что, разделение сосуда на составляющие, чтобы недостатки легче было исправить? ИВАЛ: Что-то вроде того, только в году триста пятьдесят пять дней, судя по числовому значению слова Шана, то есть – год, от слова шинуй – изменения. А ещѐ десять дней – это суды, которые заканчиваются в Судный день окончательным приговором, после чего и начинается работа над построением антиэгоистического экрана. ЛАВИ: Почему тогда говорят о шести тысячах лет исправления, а не шести, в соответствии с количеством основных сосудов? ИВАЛ: Всего, в общей душе, есть тысяча частей, исправив которые, мы должны поднятся на шесть ступеней раскрытия, называемых Малым Лицом Всевышнего. В каждом из частных желаний есть шестьсот тринадцать получающих свет по законам, называемым Заповедями. Триста пятьдесят пять из них требуют изменений и поэтому называются Годом. Вот, собственно говоря, почему нам дано шесть тысяч лет исправления. А потом в сосуды войдет свет и придѐт состояние абсолютного блаженства, называемое Субботой. ЛАВИ: Хм... Позавчера, тоже была Суббота, но я что-то не испытал особого блаженства. ИВАЛ: По будням мы формируем свои сосуды под влиянием мира, а по Субботам должны в них получать Свет Мудрости. Но пока мы не исправились, то Суббота для нас – день ограничений, то есть смире182 ния эгоизма для получения хоть какого-то света, самого маленького, называемого – свет субботней свечи. А самый большой день ограничений – это Суббота Суббот, так называемый День искупления, или Судный день, когда мы ограничиваем себя даже в естественных потребностях, тем самым демонстрируя максимальные возможности противостояния своему эгоизму, в соответствии с чем получаем приговор на предстоящий период исправления, на следующий год. ЛАВИ: Всѐ это очень красиво звучит, но не понятно как на практике осуществляется исправление. ИВАЛ: Только нашими усилиями и светом Торы. Нет иной силы, правящей творением, кроме самого Творца. Он облекается во всевозможные одежды и предстаѐт перед нами в виде добрых и злых сил, которые правят нашим миром. Силы прогресса, развивая мир, создают в нѐм всѐ большие соблазны, а в нас – всѐ новые эгоистические желания, которые мы не в состоянии удовлетворить, поэтому они наполняют нас страданиями вместо наслаждений. Но в противовес силам зла есть силы добра, исправляющие наш эгоизм, и эти силы представлены, в нашем мире посредством Торы, в которой спрятан Свет Исправления. Так что Шхина, восстать из праха, может только благодаря Торе. ЛАВИ: Шхина – это что? ИВАЛ: Творец называется Шахен, а Его раскрытие нам – Шхина. Если мы видим, что все силы природы работают на замысел творения, как это было с Авраамом, то это называется присутствием Шхины. А если мы воспринимаем эти силы как просто силы природы материального мира, то это 183 называется, что Шхина в прахе земном, и поднять еѐ оттуда, мы можем только при помощи Торы. ТОРА ГОВОРИТ О НАС ЛАВИ: Опять мы говорим о Торе как об единственном средстве спасения. ИВАЛ: Да, и это действительно так, потому что только благодаря ей мы можем увидеть истинную картину мира, чтобы объективно оценить себя и исправить свои недостатки. Мы уже говорили о том, что всѐ существующее вокруг нас – это отражение нашего внутреннего мира, этакое зеркало души. Люди постарше и поопытнее знают, что жизнь может заставить человека проявиться с разных сторон, даже с тех, которые он сам осуждает. Любим мы какие-то качества в других или нет, но в нас они тоже есть, потому что в нас есть всѐ. И все эти качества раскрываются нам в других людях только для того, чтобы сформировать у нас правильное отношение к ним. А иначе, если какое-то из этих качеств приносит нам прибыль, как можем мы думать о нѐм плохо? ЛАВИ: Получается, что мы живем в мире иллюзий, персонажи которого – это символы наших собственных свойств и желаний? ИВАЛ: Вот именно – наших собственных свойств и желаний. ЛАВИ: Но кто нам поможет увидеть эти качества в себе? 184 ИВАЛ: Тора, и в этом состоит еѐ предназначение. Она, помогает нам осознать наш внутренний мир, сформировать устойчивое отношение к добру и злу в себе. Рассказы об Адаме, Аврааме, Моше и других героях Торы – это просто иносказательное повествование о развитии наших желаний и свойств. Поэтому Тору, не зависимо от уровня еѐ восприятия, надо учить с намерением исправить свой эгоизм. Следует понимать, что все еѐ герои – это наши свойства и желания, и даже на уровне простого понимания Торы, этих героев надо искать в себе. Только при таком изучении Торы, раскрывается еѐ свет исправления, и она приводит человека к духовным состояниям. Всѐ сказанное в этой чудесной Книге говорит о постоянной внутренней борьбе в человеке, между силами добра и зла. А пока такой дилеммы в человеке нет, он считается духовно мертвым. ЛАВИ: Что значит, духовно мертвым? Он ведь всѐ равно развивается, под влиянием окружающего мира. Ты сам говорил. ИВАЛ: Развиваются желания. Что относительно Адама, то его сотворение символизирует зачатие нравственного сознания в животной природе. ЛАВИ: А что было до Адама? ИВАЛ: До Адама сотни поколений человекоподобных существ, включая и нас, развивают интеллект. Чтобы зерно проросло, нужна плодородная почва. Адам и стал такой почвой, в которую бросили зерно. Как сказано: "И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в ноздри его дыхание жизни…". Так что понятие "Адам" и то, что ученые называют "Хомо", это не одно и то же. 185 Адамом, с позиции Торы, называется то самое зерно духовного сознания, которое Всевышний посеял в творении. А когда это зерно прорастает, то человек задумывается о причинах его существования и раскрывает своѐ несовершенство относительно высшего предназначения. Так начинается развитие духовной личности, и это касается всех нас. Но сначала в нас должен родиться Адам с потенциалом развития, то есть задающий себе вопрос о смысле жизни. ЛАВИ: Не понял: так кем он был, зерном или почвой? ИВАЛ: И тем и другим, ведь сказано: "…мужчину и женщину – сотворил Он их". ЛАВИ: А чем же, с позиции Торы, человекоподобные существа, включая некоторых из нас, отличаются от животных? ИВАЛ: Мотивацией поступков. Если животные действуют исходя из критерия "приятно или неприятно", человек ориентируется на "порядочно или непорядочно", то в переходный период, мы спрашиваем себя "полезно или вредно". Так что если хочешь понять, кто ты, проанализируй свои желания. ЛАВИ: Бывает по-всякому... ИВАЛ: Правильно, переходный период включает в себя все стадии, и только в зависимости от их соотношения, можно понять где мы находимся. ЛАВИ: А что насчет: – "мужчину и женщину сотворил Он…" Ева – это что? ИВАЛ: Ева – это сосуд, а Адам – это свет в сосуде. Вместе, они составляют понятие души, где Ева, 186 является инструментом реализации идеи, которую в себе несѐт Адам. Об этом сказано: "…сделаю ему помощника, соответствующего ему". Где, "соответствующего ему" – "канегдо", ещѐ переводится как "абсолютная ему противоположность", которая должна его дополнить до совершенного состояния. То есть муж генерирует идеи, а жена эти идеи, реализует в будущих поколениях. А иначе их союз бесплоден и недолговечен. ЛАВИ: Я понял! В творении свет, наполняющий сосуд – это мужское начало, а сам сосуд – женское. И между ними происходит связь, порождающая новые формы жизни. Правильно? ИВАЛ: Правильно. ЛАВИ: А Змей – это что? О ЗМЕЕ ИВАЛ: Всѐ есть свет, и Змей – это тоже свет, но облаченный в форму наслаждения и поэтому, наполнив сосуд, Змей в нас, формирует иную идеологию, говорящую, что надо жить ради своих удовольствий. Об этом сказано: "Змей же был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог". Слово хитрый ("арум") ещѐ переводится как "голый", то есть речь идет о совершенно неприкрытом эгоизме. И так как идеология Змея нуждается в реализации, он обращается к Еве – сосуду нравственно несформировавшегося желания. Действительно, творение ещѐ не было готово к альтруистическому получению Света Мудрости. Поэтому, поев плоды 187 Древа Познания, и получив огромное наслаждение, Адам упал в этот мир. Как сказано: "И открылись глаза их обоих, и узнали что наги они…". ЛАВИ: Извини, но у меня к тебе еще два вопроса: ты говорил, что деревья – это сосуды души, и Еву ты тоже назвал сосудом. В чем разница? И второй: что это значит "открылись глаза, и узнали что наги"? ИВАЛ: У сосуда функция – реагировать на свет. Посредством этой реакции, свет приобретает информационные формы, - деревья дают плоды. Но внутри плодов, тот-же свет, только вкусный. И опять сосуд реагирует на свет, теперь уже облекая недостаток в форму желания. Рождаются новые души. И вот эта функция сосуда, уже называется – женщиной. А по-поводу, "…открылись глаза их…" всѐ просто: Адам и Ева поняли, что внутренняя их суть – сформированна Змеем, потому что стоило Еве, получить наслаждение от плодов Древа Познания, как Адам тут же изменил своѐ отношение к жизни. ЛАВИ: И что это за плод такой был? ИВАЛ – Как что? Наслаждение от окружающего мира. Сначала Адам получал удовольствие от ощущения причастности к замыслу Творца, так называемый Свет Милосердия, а затем попробовал сладкие плоды своего труда и стал эгоистом. Он увидел свою обнаженность, потому что приобрѐл материальное тело, то есть желание получать наслаждения, и теперь ему понадобились одежды, чтобы завуалировать свой эгоизм в формы всевозможных желаний: к вещам, власти, знаниям, и т.д. Помнишь: "И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные, и одел их"? Эти одежды стали 188 необходимыми человеку, чтобы скрыть желание использовать Творца, для наслаждения. Человек потерял интерес к тому, ради чего был сотворен, а это духовная неполноценность калечащая мир. Адам и Ева "…узнали что наги…", и Господь Бог был вынужден облачить их в одежды материальных желаний, чтобы мы, не дай Бог, не наложили на себя руки от стыда. ЛАВИ: Но ведь Бог сам, привѐл человека к такому состоянию. Почему же нам должно быть стыдно за содеянное? Ты же сам говоришь, что выбора нет. ИВАЛ: Это не совсем так. Выбор всегда есть, и хоть он не меняет ход событий, от него зависит, как будет воспринято происходящее с нами. Но сейчас речь не об этом. До того как Адам съел запретный плод, он полностью соответствовал поставленным перед ним задачам. Ни его, ни Еву, совершенно не смущала их нагота, ведь их суть – инструмент раскрытия Творца, и других желаний у них не было. Но когда Они поели от Древа Познания, то раскрылся их эгоизм, и тогда нагота, стала проявлением несовершенства. Возникло чувство несоответствия духовной функции, которое в Торе называется Стыдом. Поэтому, чтобы не погибнуть, лишившись возможности полноценно функционировать, наша душа облеклась во всевозможные формы материальных желаний, как плод в кожуру, пока не созреет для употребления, а еѐ сосуды проявились в форме наших физических тел в мире. 189 ЛАВИ: А что, без этого нельзя было? Ну хорошо, выгнали нас из Рая, поскитались мы по свету – и что дальше? Мы хоть что-то исправили за это время? ИВАЛ: Рай – это состояние души, в котором она ощущает себя инструментом осуществления Высшего замысла. Все деревья Райского сада – это органы нашей души, то есть сосуды, за которыми мы должны ухаживать, потому что смысл нашего существования – в раскрытии Творца. А изгнание из Рая – это падение души на более низкий уровень, когда после ощущения наслаждения от этого раскрытия у неѐ появляется эгоистическое желание и сосуды облекаются в форму физического тела. Наше физическое "я", те самые кожаные одежды, это даже не эгоизм, ведь мы не знаем Творца. Наше "я" – это только отражение духовного "Я" в ощущениях материального мира. И если наше духовное "Я", бессмертно, то материальное "я", осуществив свою функцию, исчезает навсегда. Так что ни ты, ни я, никогда не были в Раю и никогда не стояли перед горой Синай, в отличие от наших душ. ДУХОВНОЕ РАЗВИТИЕ ЛАВИ: Ты всѐ время говоришь о духовном развитии. Что ты подразумеваешь под этим? И еще: являются ли те, кто занимаются искусством, или наукой, духовными личностями? ИВАЛ: Давай начнем со второго вопроса. Наша жизнь состоит из двух составляющих, основная из которых – это реализация своей духовной функции. А вторая составляющая – поддержание своего 190 физического существования для выполнения этой функции. Ни интеллект, ни культура, не являются мерилом духовности человека. Духовное – это то, что связано с замыслом творения. То есть в той мере, в которой наша жизнь посвящена этому замыслу, мы являемся духовно живыми. И, наоборот, в той мере, в которой мы заняты проблемами своего материального благополучия, мы духовно мертвы, так как оторваны от Творца. Когда мы забываем про основную составляющую нашей жизни, мир превращается в ад, так как он является отражением нашего внутреннего состояния, а оно перестает соответствовать той функции, ради которой мы здесь находимся. А что относительно интеллектуально развитых личностей, то интеллект в этом мире – это инструмент обслуживания эгоизма, и его уровень лишь свидетельствует об уровне эгоизма в человеке. Как сказал Сократ: "…все войны происходят из-за желания богатства, а желать его нас заставляет тело, которому мы рабски служим". ЛАВИ: Чем же мы отличаемся от животных? ИВАЛ: По этому поводу, есть замечательный, не то анекдот, не то притча, о мужской логике: Один, собравшийся жениться, мужчина долго думал, какую из трех влюбленных в него девушек сделать своей женой. Чтобы выяснить, которая из них достойнее, он решил устроить им проверку и дал для этого каждой по 5000 долларов. Первая накупила дорогой одежды, лучшей косметики, сходила в элитный салон красоты – в общем, сделала все, чтобы выглядеть идеально, пришла к мужчине и сказала: "Я очень люблю тебя и хочу, что191 бы все завидовали тебе и говорили, что у тебя самая красивая жена в мире". Вторая истратила все деньги на своего потенциального мужа, купила ему новые костюмы, рубашки, инструменты для автомобиля, и сказала: "Ты – самое главное для меня, поэтому я истратила на тебя все деньги". Третья пустила 5000 долларов в оборот, заработала еще 5000 и все вернула мужчине, сказав: "Я очень люблю тебя. Я сделала это, чтобы ты понял, что я умна и не расточительна". Мужчина подумалподумал – и женился на той, у которой грудь больше. ЛАВИ: Смешно. Ну, а что относительно духовного развития? ИВАЛ: Относительно духовного развития – это не простой вопрос, и ответ на него тоже не прост. Мы уже говорили, что в человеке есть всѐ и что мир – это лишь отражение устройства его души. А значит, в нас есть корни всех уровней природы, и этими корнями являются наши желания. И если естественные желания – это только зачатки эгоизма, то приобретѐнные – уже развитый эгоизм. Это то, что в Торе называется Рыбами и Зверями земными. Так, желание поесть, вызванное голодом, нельзя назвать эгоизмом, а вот желание получить власть, чтобы есть больше и вкуснее других, – это уже проявление настоящего эгоизма, облеченного в формы материальных желаний. Так вот, приобретение силы воли для использования этих желаний не для себя, а ради Творца называется духовным ростом. 192 ЛАВИ: Что это значит – ради Творца? Я сажусь есть – и делаю это ради Творца? Или телевизор смотрю ради Творца? Как это понять? ИВАЛ: Замысел творения – в раскрытии Творца. Поэтому правильнее говорить – ради Имени Его, потому что Имя – это уже раскрытие. Это раскрытие происходит всѐ время, проблема лишь в нашем непонимании этого. И если мы поймем, если станем жить ради этого, это и будет значить – ради Творца. ЛАВИ: И как это должно выглядеть? Мне пока не очень понятно. ИВАЛ: Всѐ просто: постигать и распространять постигнутое. Для этого нам дана Тора. А всѐ остальное – сон, еда, деньги – для поддержания жизни, ради Имени Его. То есть, используй свои желания не для получения личного удовольствия, а для раскрытия, и наслаждение придет само собой, ведь этим мы наполняем сосуд творения. ЛАВИ: И как происходит наше духовное развитие? ИВАЛ: В трѐх линиях. Это, кстати, и есть путь Торы. ЛАВИ: В трѐх линиях? Направо пойдешь – налево пойдешь? ИВАЛ: Есть три линии постижения Творца; правая, левая и средняя. Или ещѐ говорят; веры, знания и единства. Правая линия – это линия раскрытия Творца. Находиться в ней – значит, посвящать свою жизнь познанию Творца, всѐ время учиться и мыслить только о Нѐм. В этом состоянии мир, не интересует человека, его привлекает только духовное, а всем остальным он занимается лишь в меру необхо193 димости поддержания жизни в теле. Левая линия – это наоборот, когда человек живет только материальными интересами, даже не признавая существования Творца. А средняя линия – это линия единства, когда человек соединяет две линии, используя мир, для раскрытия в нѐм свойств Творца. ЛАВИ: Их можно соединить? ИВАЛ: Можно, посредством света Торы. Наша душа состоит из отдающих и получающих сосудов. Функция отдающих состоит в раскрытии Творца. Это и есть правая линия, где свет облекается, в информационные формы ощущаемой реальности. А функция получающих сосудов состоит в реакции на окружающий мир, посредством которой раскрывается свойство света – наполнять нас наслаждением жизни. Такое постижение, в результате которого развивается наш эгоизм, относится к левой линии. Но что такое Творец? Это причина, а мир – следствие. Понимание причины – это вера, а ощущение следствия – знание. Соединить эти две составляющие раскрытия Творца можно только посредством реакции на происходящее, с учетом причины. Такой путь называется путѐм веры выше знания, или путем Торы, свет которой Израиль получает в правой линии, и затем им, исправив левую линию, соединяет их в средней. ЛАВИ: Ну так в чем дело? Давай соединять! ИВАЛ: Это не так просто. Однажды наполнив сосуд, свет принѐс творению наслаждение, чем трансформировал естественную потребность – раскрыть Творца – в желание насладиться этим раскрытием. Души народов мира подчинили себе отдающие сосу194 ды, которые теперь раскрывают Творца утилитарно: с целью наполнить эгоистические желания. Это называется в Торе Египетским рабством. Преодолеть это, то есть прийти к пути веры выше знания можно только посредством Торы. Только с еѐ помощью можно оторвать сосуды отдачи от эгоистических желаний, чтобы они провели свет в мир для исправления душ народов мира. Сказано: "...и благословятся потомством твоим все народы земли". Такой отрыв происходит посредством исполнения заповедей, тогда свет Торы проходит в мир, исправляя нечистые души. А те души, которые человек не в силах исправить, будут исправлены особым светом, называемым Машиах. И тогда восстановится единство души Адама, и наступит Вечная Суббота для всех нас. ЛАВИ: Для неевреев тоже?? ИВАЛ: В душе каждого из нас есть и стремление постичь Творца, и тяга к ценностям этого мира. Это и есть две линии, отраженные в народах мира, которые мы должны совместить в себе. И всѐ это происходит в каждом из нас, потому что мы и есть народы мира. Наши стремления к раскрытию Творца и получению от этого наслаждения, рав Шнеур Залман, автор книги "Тания", называет божественной и животной душами, которые руководят поведением каждого из нас. А сосуды, обслуживающие эти желания и являющиеся инструментами их наполнения, рав Залман, называет телами. Так вот, эти две души в человеке постоянно находятся в состоянии борьбы за право обладания телом. Но, в конце концов, посредством свойства Иври, достигнув состояния Исраэль, победит Божественная душа. 195 ЛАВИ: Да? И как это произойдет? ИВАЛ: Сначала мы даже не понимаем, что эгоисты. Это животный уровень желаний, который ещѐ и эгоизмом-то назвать нельзя. Затем, когда мы уже понимаем, что эгоисты, то даже гордимся этим, потому что видим, что он приносит нам всякие блага. Следующий этап наступает тогда, когда, столкнувшись с чужим эгоизмом, мы видим, что он зло, и начинаем его ненавидеть. Это стадия зарождения нравственного сознания, но на этом этапе мы ещѐ не определяем свой эгоизм как зло. Потом наступает этап, когда мы осознаем, что наш эгоизм – тоже зло, но не для нас, и поэтому стесняемся его и прячем, но не желаем избавиться. И, наконец, последняя стадия, когда мы страдаем от собственного эгоизма и, осознав, что он есть зло и для нас, понимаем, что нуждаемся в исправлении. Так зарождается нравственное самосознание, которое должно привести нас, к желанию исправиться. На это желание и приходит свет Мессии, то есть свет исправления. МЕССИЯ ЛАВИ: А что собой представляет свет Мессии? ИВАЛ: Мир будет спасен Мессией – это одна из концепций иудаизма, которая распространилась на другие религии. Он будет называться – Машиах бен Давид, то есть – сын Давида. Это такой свет, функция которого – соединить все души воедино. Но для того, чтобы он мог прийти в наш мир, сначала приходит другой свет — Машиах бен Йосэф, который меняет наше мировоззрение. 196 ЛАВИ: А я думал, что есть только один свет Всевышнего... ИВАЛ: Верно: свет это просто свойство Творца влиять на нас. Но мы меняемся – и меняются наши реакции на влияние Творца. Когда к нам приходит ощущение причастности к Высшему замыслу и наша жизнь приобретает духовный смысл, мы называем Его влияние Светом Милосердия. А когда к нам приходит чувство, что сутью всего существующего вокруг нас, является Творец, мы называем такое влияние Светом Мудрости. А ещѐ есть Внешний свет, когда мы ощущаем, что Творец влияет на нас через объекты окружающего мира, и есть Внутренний свет, вызывающий у нас чувственную реакция на это влияние. Ну и так далее, хотя по сути – это всѐ тот же свет. ЛАВИ: Понятно. А когда к нам наконец-то придут эти ощущения? ИВАЛ: Когда человек поймет, что все проблемы в мире из-за него, и сам захочет измениться. Этому будут предшествовать всяческие болезненные события: экономические кризисы, природные катаклизмы, войны, эпидемии, и революции, уносящие огромное количество человеческих жизней потому что, как говорится: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». А вот когда человек захочет искренне исправиться, то придет свет Машиаха бен Давида и соединит наши души для служения Богу. ЛАВИ: Но ведь и раньше были кризисы и эпидемии, почему мы только сейчас заговорили о конце света? ИВАЛ: Есть разница между развитием от причины к следствию и трансформацией следствия в новую причину. Эта трансформация подобна взрыву. Свет 197 Машиаха можно сравнить с водами потопа, где вошедшие в ковчег спасутся, а остальные погибнут, чтобы возродиться вновь. О КОВЧЕГЕ, ПОТОПЕ, И ХРАМЕ ЛАВИ: Что ты называешь Ковчегом? ИВАЛ: Это защитный экран, который мы должны построить посредством Торы. Или это сделает, Машиах – посредством войн, эпидемий и стихийных бедствий. У нас ещѐ есть шанс, а кто окажется за бортом ковчега, для того свет Мессии станет водами потопа. То есть для каждого из нас, ведь каждый из нас – это общая душа, и чем больше людей примкнет к спасающимся, тем меньше страданий достанется каждому из нас. ЛАВИ: Но есть много всевозможных "измов": коммунизм, фашизм и так далее, которые тоже призывают к объединению. Однако история показала, что это всѐ утопия. В чем разница? ИВАЛ: В цели. Одно дело – объединяться для борьбы с кем-то, совсем другое дело, когда никто никого не пытается подчинить и использовать, а наоборот – стремится объединить для спасения всех. Люди, как правило, думают, что сила человека в способности победить и подчинить себе кого-то, но на самом деле духовная сила человека проявляется в способности победить своѐ эго и подчинить его служению общим интересам. В конечном итоге создается 198 единый сосуд, называемый Иерусалимским Храмом, кирпичами которому будут служить наши души, а цементом, соединяющим их, – любовь к ближнему своему. Это и есть восстановленная и доведенная до совершенного состояния, душа Адама. ЛАВИ: Почему в Иерусалиме? ИВАЛ: Потому что Иерушалаим – производное от слова "шлемут", то есть цельность, совершенство. ЛАВИ: А что с теми, кто не войдет в ковчег? Неужели они погибнут в водах потопа? ИВАЛ: Это – образно говоря. Ковчег – экран, который возникает между человеком и материальными ценностями мира. При этом среду обитания заполняет свет, называемый Водами Потопа. Это такое состояние, когда информация лишь поддерживает в нас ощущение жизни, совершенно не давая чувства радости от неѐ, и тогда желания уменьшаются до уровня инстинктивных потребностей, называемых в Торе Рыбами. Всѐ это позволяет душам внутри ковчега проанализировать свои желания и подумать о смысле жизни. Что же относительно оставшихся за бортом, то сосуды не исчезают, они просто очищаются от эгоизма. Так восстанавливается связь человека с Богом, и он выходит из ковчега, чтобы использовать свою природу, но уже ради духовных целей. Только сегодня, надо говорить не о ковчеге, а о Третьем Храме и воскрешении мертвых. Те, что добровольно примут условия новой формы существования, примкнут к единой душе, а остальные пройдут через болезненное перевоплощение. ЛАВИ: Это как? 199 ИВАЛ: Им прийдется пережить войну Гога-Магога, когда народы мира объединятся против Израиля и когда погибнет большая часть человечества. Так предсказано пророками, к этому ведет весь ход исторических событий. ЛАВИ: Так что, они нас уничтожат? Зачем тогда Тора? ИВАЛ: Они уничтожат не нас, а себя в нас, чем очистят наши души от скверны эгоистических желаний. Но в мире это может быть проявлено как уничтожение физических тел. В том числе и наших. ЛАВИ: А если мы объединимся и будем жить по законам Торы – войны не будет? Как же насчет причинно-следственных связей? ИВАЛ: Война в любом случае будет, но она может пройти на уровне ощущения борьбы с собственным эгоизмом, а может пролиться реальная кровь, прямо в твоем доме. Согласись: есть разница! Дело не в результате, а в ощущении пути. А вот это уже касается всех нас, ведь каждый из нас – это часть общей души. Отсюда понятно, что чем больше народу присоединится к тем, кто идет путем Торы, тем меньше страданий достанется на долю каждого из нас. ЛАВИ – Но при этом мы все потеряем свою индивидуальность... ИВАЛ: По этому поводу есть анекдот. Зажиточный еврей ворвался к себе в дом и крикнул жене страдальческим голосом: – Жена, в городе происходит нечто ужасное! Говорят, что там появился Мессия! – Ну и что же тут ужасного? – спросила жена. – Это же замечательно. Почему ты так нервничаешь? 200 – Почему я так нервничаю? — воскликнул муж. – После долгих лет напряжѐнного труда мы, наконец, зажили богато. У нас сто голов домашнего скота, наши амбары полны зерна, а фруктовые деревья принесли отличный урожай. А теперь нам придѐтся от всего этого отказаться и следовать за ним! — Не беспокойся, – утешила его жена, — Бог добрый. Он знает, сколько горестей выпало на долю евреев: мы натерпелись и от Фараона, и от Гитлера, нас всегда подвергали гонениям. Но Господь всегда находил выход из положения. Не волнуйся, с Мессией он тоже разберѐтся. ЛАВИ: А если серьезно? ИВАЛ: Ну а если серьезно, то мы, наоборот, приобретем свободу выбора. Души выстроят Храм, и в этом они станут подобными и едиными, будучи разными по свойствам и желаниям, то есть каждый будет нести свою службу при Храме. Это значит, что при слиянии душ у каждого останется его тело и его желания, только цель будет едина. ЛАВИ: Возможно, ты и прав, многие за объединение, но только с единомышленниками, при этом считая, что инакомыслящие, ошибаются, и это значит, что нам с ними не по пути. ИВАЛ: К сожалению, это так. Все видят праведников только в своей среде, потому что они им понятны. Но, на самом деле праведник – это тот, кто созидает, а злодей – кто разрушает. И какая бы идея ни объединяла людей, если она служит конфликту с инакомыслящими, то носители этой идеи – злодеи по отношению к конечной цели – реализации замысла Творца. У каждого своя программа исправления об201 щей души, и мы обязаны уважать тех, кто вносит вклад в общее дело. Как говорится в Библии: – "Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших…". Надо наконец-то понять, что нам не выжить в одиночку, ведь мы единое целое. ЛАВИ: Да? А что это за программа, про которую ты говорил, и кто еѐ составил? ИВАЛ: Эта программа называется – Судьба, и никто еѐ не составляет. Она и есть тот закономерный путь, который каждая душа должна пройти индивидуально, от нынешнего своего состояния до состояния слияния с другими душами. Вопрос лишь в нашей готовности жить в соответствии с духовными законами. Ну а тех, кто не готов, спереди манят конфеткой, а сзади гонят палкой, и это их судьба. ЛАВИ: Но как всех нас, таких разных, убедить в необходимости объединения? ИВАЛ: Страданиями и светом. Сначала сбросили из Рая на бренную землю, чтобы в поте лица хлеб добывали, затем дали Тору – и изгнали со Святой земли, чтобы еѐ свет проник в мир и повлиял на остальные души. Это должно позволить евреям, поднять все души на уровень Земли Обетованной и объединить в единую систему. Сегодня те, кто понял, что единственное спасение в Торе, должны объединяться и распространять содержащуюся в ней информацию, подключая к этой работе как можно больше желающих. И этих желающих будет тем больше, чем мы глубже проникнем в тайны Торы и проведѐм оттуда еѐ 202 свет в мир. Ведь наши души, – это не что иное, как желания получить этот свет. О НЕОБХОДИМОСТИ ИЗУЧЕНИЯ ТАЙН ТОРЫ ЛАВИ: То есть, ты хочешь сказать, что надо заниматься тайнами Торы, и распространять эти знания в мире? Но ведь на это есть запрет! Я слышал, что не всем можно изучать тайны Торы. ИВАЛ: Да, действительно, в какой-то период, такой запрет существовал, но только до шестнадцатого века. Марокканский каббалист Авраам Азулай, в своей книге "Милосердие Авраама" указал, что, начиная с 1540 года, запрещения на изучение тайн Торы сняты. ЛАВИ: Но почему тогда религиозный сектор этому так сопротивляется? ИВАЛ: По этому поводу рав Кук, в статье "Света Торы" сказал: "Закон, по которому не должен человек заниматься тайнами Торы прежде, чем закончил изучать всѐ остальное, справедлив только относительно тех, кто учит Тору по обязанности. Но кто чувствует в себе стремление изучить внутреннюю часть Торы и удостовериться в наличии Творца, подпадает под другое правило: "Всегда да учит человек только то, что желает сердце его, потому что, очевидно, есть у него к этому особая предрасположенность". А рав 203 Йеуда Ашлаг в своѐм предисловие к книге "Зоар", писал: "Горе тем, кто является причиной того, что дух Машиаха исчезнет и может быть никогда не сможет вернуться в мир. Потому что они делают Тору сухой, без примеси ума и знания, так как ограничиваются только еѐ исполнительной частью, не желают познать и изучить тайны Торы и смысл заповедей. Горе им, вызывающим своими поступками голод, бедность, жестокость, унижение, убийства и грабеж в мире". Вот так. ЛАВИ: Ты хочешь сказать, что изучение Торы, на уровне простого понимания, не просто бесполезно, но даже вредно? ИВАЛ: Здесь очень важно намерение. Пока мы говорим, что причина всех бед в гоях, Фараоне, Змее и так далее, то мы – идолопоклонники, отрицающие власть Единого Бога. Но если мы изучаем Тору, даже на уровне простого понимания, с целью исправления своего эгоизма, при этом стараясь еѐ персонажей, особенно отрицательных, найти в себе и исправить, то этим сокращаем меру необходимых для идолопоклонников страданий. ЛАВИ: И как нам жить? ИВАЛ: Как сказал раби Иешуа, сын Леви: "Таков путь Торы: хлеб с солью ешь, и воду пей в меру, и спи на голой земле, и пусть жизнь твоя будет нелегкой – но трудись над изучением Торы. И если ты поступаешь так, то "счастлив ты и благо тебе": счастлив ты в этом мире, и благо тебе – в мире будущем". ЛАВИ: Но разве так возможно жить? ИВАЛ: Есть заповедь размножаться, и заповедь любить, и вина можно выпить в меру. Но надо пом204 нить, что мы приходим в этот мир с определенной миссией, и в меру еѐ исполнения получаем грядущий мир. Не зря сказано: "Силен тот, кто обуздывает свои страсти ". ЛАВИ: Ну, хорошо, мы будем учить Тору с утра до вечера, а кто будет зарабатывать на хлеб? ИВАЛ: Раби Гамлиэль, сын раби Йегуды а-наси, сказал: "Хорошо сочетать изучение Торы с какимлибо ремеслом, ибо оба этих дела требуют напряженного труда, что отвлекает от греха: а любые занятия Торой, не сочетающиеся с работой ради пропитания, не могут продолжаться долго и повлекут за собой грех". ЛАВИ: Но ортодоксы говорят, что надо только учить и соблюдать заповеди... ИВАЛ: Однажды два монаха, давших обет безбрачия, возвращались в свою обитель, и путь их пересекала река, которая из-за дождей очень сильно разлилась. На берегу стояла молодая женщина, которой тоже нужно было перебраться на противоположный берег, но она не могла обойтись без посторонней помощи. Обет строго-настрого запрещал монахам прикасаться к женщинам, и молодой монах демонстративно от нее отвернулся. Старый же монах подошел к женщине, взял ее на руки и перенес через реку. Весь оставшийся путь монахи хранили молчание, но у самой обители молодой монах не выдержал, и говорит старому: "Как ты мог прикоснуться к женщине!? Ты же давал обет!" На что старый спокойно ответил: "Я перенес ее через реку и оставил на берегу, а ты до сих пор несешь ее в своей голове". 205 ЛАВИ: Получается, что исполнять заповеди не обязательно? ИВАЛ: Я этого не говорил, но сказано в "Коэлет": "Опасающийся ветра – не посеет…". А ещѐ сказано в "Речениях отцов": "…извлекающий (личную) пользу из слов Торы лишает себя жизни в мире". Так что вопрос в целесообразности, от которой должны выиграть все, и в равной мере. ЛАВИ: То есть каждый из нас должен исправиться на его уровне, а затем, объединившись, мы, уже все вместе, сможем осуществить, возложенную на всех задачу? И опять встаѐт вопрос, как убедить в этом, сопротивляющихся изучению тайн Торы? ИВАЛ: Это действительно проблема. Есть такая избитая метафора, о заполненном водой стакане. Чтобы налить в него вино, сначала надо вылить воду. Религиозные люди зачастую убеждены, что у них уже есть необходимые знания для достижения духовных целей. Правда, проблема ещѐ и в том, что цели эти не всегда духовные. Ничего не поделаешь, для их исправления и придет Мессия. ЛАВИ: Но они ведь тоже постоянно молятся, и многие из них искренне верят в Бога, да и намерение у них, наверно правильное. И заповеди они соблюдают очень скрупулезно. Что, этого мало? ИВАЛ: Есть такой хороший анекдот про американского журналиста, который приехал в Иерусалим с целью написать статью о еврейском государстве. Он заказал комнату в лучшей гостинице Иерусалима, окна которой выходили на Стену Плача. И вот однажды он заметил, что один старик каждый день приходит к 206 этой стене утром и после полудня, и усиленно там молится. Это продолжалось несколько недель, и журналист решил пойти взять интервью у старого еврея. Он подошел к нему и спросил: – Как давно вы приходите сюда молиться? – Уже сорок лет, – вежливо отвечает старик. – И за что вы молитесь? – спрашивает журналист. – Утром я молюсь за мир во всем мире, затем иду домой. После полудня я возвращаюсь и начинаю молиться за искоренение всех болезней. – И что вы чувствуете все эти сорок лет, когда приходите сюда молиться? – опять спрашивает журналист. На что старик ему ответил со вздохом: – Мне кажется, что я разговариваю со стенкой... ЛАВИ: Это смешно. А если серьезно? ИВАЛ: Серьезно? Сначала надо раскрыть общий замысел, затем определить свою функцию, в его реализации, и только после этого искать пути к еѐ осуществлению. Так, в одном из преданий говорится, что Всевышний сразу показал Адаму мир от края до края. То есть Адам изначально знал, зачем создан мир и какова цель его существования в нем. И только потом, когда он уже морально был готов осуществить свою функцию, Всевышний дал ему знания, как раскрыть свет. Если же дать эти знания, не определив изначально цели, то, придумав еѐ себе, человек извратит свой путь. Это, кстати, и было одной из основных причин запрета изучения тайн Торы, в период изгнания евреев. Исходя из своих субъективных восприятий, человек ищет выгоду для себя, даже в выполнении Божественных заповедей, основная суть 207 которых – это любовь к ближнему своему. Мир, как мы уже говорили, таков, каков сам человек. И потом мы удивляемся: как же так – мы молились, не крали не убивали, а вокруг нас одни бандиты, кровь, болезни? ЛАВИ: Как же к ортодоксам попала Тора, если у них нет понимания конечной цели? ИВАЛ: Тора – это свет, а то, что у них есть – это Книга, внутри которой есть свет, но его ещѐ надо раскрыть. ЛАВИ: Интересно, что будет, когда он раскроется? Каким станет наше общество? ИВАЛ: Конфуций считал, что главной целью человеческого существования является созидание совершенного общества, так называемой Поднебесной империи. Человек в таком обществе рассматривался Конфуцием как часть единого организма, обладающая своими конкретными обязанностями, поэтому личные интересы членов общества, должны быть подчинены общим интересам. Эдакий коммунизм. ЛАВИ: Но это ужасно: ощущать себя винтиком в машине, даже если эта машина совершенна. ИВАЛ: То, что мы видим сегодня, что воспринимаем как жизнь, – это ужасно. Реальность, в которой мы существуем, подобна горькой кожуре, непригодной для употребления, но внутри неѐ зреет плод сладкий и душистый – и это тот будущий мир, который нас ждет. Однако построить его мы сможем, только объединившись, и подчинив свою жизнь замыслу творения. Мы и есть то самое Дерево Жизни, которое породит этот плод, и от нас зависит, какими качествами он будет обладать. 208 ОБЩЕСТВО БУДУЩЕГО ЛАВИ: Ну, так всѐ-таки, каким станет общество, после прихода Мессии? ИВАЛ: У Омара Хайяма есть такие стихи: "Ад и Рай – в небесах", – утверждают ханжи. Я, в себя заглянув, убедился во лжи: Ад и Рай – не круги во дворе мирозданья, Ад и Рай – это две половины души. А вернее, – два состояния души: сегодня – Ад, а когда придет Мессия, наступит Рай. Общество будущего, будет ведомо общей идеей, и это будет общество истинной демократии. Ядром такого общества станет народ Израиля, чей потенциал заложен в идее служения Единому Богу. Только на этой основе можно построить общество, к которому затем присоединятся остальные народы мира. Но я ещѐ раз хочу напомнить, что речь идет о внутреннем мире человека, где Народом Израиля называются желания, устремленные к познанию Творца. ЛАВИ: А чем истинная демократия отличается от той, которая есть сейчас? ИВАЛ: Общество, без единой идеи, признаваемой всеми его членами, обречено на разложение. Именно идея Высшего замысла должна лежать в основе объединения людей, а не какие-то надуманные теории для выживания. ЛАВИ: А как же демократия? ИВАЛ: Демократия не в том, чтобы у каждого было своѐ мнение и чтобы он тянул одеяло на себя. В таком обществе к власти приходят те, кто сильнее и хитрее, и о такой демократии у Платона сказано, что 209 из неѐ "рождается тирания". Демократия в том, чтобы, признавая общую идею, каждый мог реализовать свой потенциал в еѐ осуществлении. И тогда, руководясь этой идеей, все достигнут своей цели, как общество в целом, так и каждый его член отдельно. ЛАВИ: Если мы говорим о демократии, то мы говорим о власти большинства над меньшинством. Но это ведь не отменяет права на собственное мнение, а значит, и права бороться за него. Я должен подчиняться, но не обязан соглашаться с большинством. ИВАЛ: В природе всѐ функционально взаимосвязано, и поэтому в рамках своей индивидуальной функции, каждая составляющая имеет огромное значение. Дело не столько в подчинении меньшинства большинству, сколько в понимании общей цели и в осознании необходимости идти к ней. Поэтому, несмотря на то, что демократия – это власть большинства, важно о каком большинстве идѐт речь. Если о массе эгоистической толпы, то от такой демократии, один вред. Такая демократия возникает в результате не понимания законов развития. Как сказано в одной из сур Корана: "…мы сами заблуждались и привели вас к заблуждению…". Но если под большинством мы подразумеваем Творца, то такая демократия естественна и полезна для всех. ЛАВИ: Получается, что обществом должны руководить не политики, а мудрецы? ИВАЛ: В толпе высший замысел ощущаем меньшинством. Как сказал Аристотель: "Даже известное известно лишь немногим". Поэтому настоящая демократия как право каждого реализовать свою духовную функцию – это подчинение такому меньшинству, так 210 как оно несет знания, полезные всем. Это и называется выбором между путѐм Торы и путѐм страданий. Либо мы идѐм за тем, кто знает дорогу, либо нас ведут чувства толпы, через кровь и страдания. ЛАВИ: Ты говоришь не о демократии, а о теократии, то есть – управлении в соответствии с божественными законами. Но мы живем не в Ватикане и не в мусульманском халифате. Безбожная толпа эгоистична, и она не отдаст власть меньшинству добровольно. Опять начнутся революции, кровь, разруха. ИВАЛ: К сожалению, ты прав, именно страданиями приведут основную массу людей, к пониманию необходимости другого пути развития. Но к этому времени уже должны созреть те, кто сможет повести их за собой. Они-то и станут ядром будущего общества, носителями той идеи, которая объединит нас всех. Как сказано: "…вы будете у Меня царством священников и народом святым". Мудрецы не будут искать власти, они просто создадут союз, к которому будут стремиться те, кто разочаровался в пути страданий. Внутри такого союза носители идеи, всегда будут большинством, ведь присоединение будет добровольным, при условии принятия идеи. Там, где правит идея, там не нужна власть для насилия. Как сказано в притчах Соломона: "Нет царя у саранчи, но выступает она вся стройно". А по поводу безбожной толпы – все мы хотим жить лучше и ищем пути, как избежать страданий, а когда убеждаемся в своѐм бессилии, то надеемся на какието силы свыше. Просто надо донести до людей, как соответствовать этим силам, чтобы они могли нам помочь. 211 Сегодня становится очевидным, что все мы связаны невидимыми нитями зависимости, друг от друга. Возрастающие скорости, телевидение и интернет, сокращают расстояния между нами, делая нашу планету всѐ меньше, а нашу зависимость, друг от друга – всѐ больше. Как в едином организме миллиарды клеток включены в общую задачу, так и всѐ человеческое общество устремлено к какой-то общей цели. Мы должны это понять и довериться тем, кто знает выход из положения. А для начала нас всех должно объединить желание найти выход. Но здесь, в отличие от халифата, не может быть никакого насилия, это должно быть осознанное желание. К сожалению, такое желание приходит только вследствие страданий, к кому-то раньше, а к кому-то лишь с приходом Мессии. ЛАВИ: Но если это не халифат, то как человек добровольно пойдет за иррациональным, совершенно не понятным ему? ИВАЛ: Иррациональное должно стать рациональным, идея должна быть четко определена и донесена до масс, а значит, надо готовить специалистов, чтобы еѐ распространить. Для этого существуют литература и СМИ, надо создать систему образования, где с детства человека будут приучать жить по принципу любви к ближнему. Понимание того, что мудрецы должны стоять во главе правления обществом, было ещѐ у Платона и Аристотеля, однако сама идея замысла творения тогда ещѐ не была четко определена. Но сегодня, когда истина раскрывается массам и тайны Торы перестали принадлежать из212 бранным, построение такого общества становится реальным. Конечно, это потребует времени, но нам помогают сверху. Всевозможные природные катаклизмы, экономические кризисы, бесконечные революции – всѐ работает на нас. Мы уже убедились, что те рациональные знания о мире, которые у нас есть, нам не помогут. У нас нет другого выбора, как повернуться лицом к тому, что пока для нас иррационально. А там уже дело за теми, кто знает выход. ЛАВИ: Слушай, ты кто – политик, историк, пророк? Откуда ты это всѐ знаешь? И почему, если знаешь, не кричишь на весь мир? ИВАЛ: Во-первых, как сказано в "Коэлет": "Мудрость бедняка презирают и слов его не слышат". Сегодня человечество напоминает слепого, который стоит на краю пропасти, с корзиной в руках, и ему кажется, что перед ним виноградник. Как удержать его от следующего шага? Крикнуть? А если он ещѐ и глухой? ЛАВИ: Неужели выхода нет? ИВАЛ: Не знаю. Слава Богу, это лишь метафора. А по поводу того, политик я или историк, сошлюсь на древнегреческого философа Антисфена, который сказал: "Кто достиг мудрости, тот не должен интересоваться науками и книгами, чтобы его не отвлекали посторонние вещи и мнения". Я не изучаю политологию, а просто читаю Тору и все свои знания, черпаю из неѐ. Из неѐ я знаю, что духовная демократия – естественна и соответствует тем законам, по которым существует природа творения, являющаяся корнем нашего мира. 213 ЛАВИ: Как ты думаешь: где возникнет такая демократия впервые? ИВАЛ: Я не знаю, откуда географически начнется построение такого общества, но очевидно, что оно начнется от какой-то группы людей, достигшей состояния, называемого – Земля Израиля. Потому что в Торе географическое название обозначает не место, а духовное состояние человека. Жить в "городе", значит жить с идеей, когда все твои мысли и желания, называемые в Торе людьми и животными, подчинены ей. Так, Иерусалим – это идея достижения совершенного состояния единства с Творцом. Только живя в духовном Иерусалиме, человек может выстроить Храм, то есть сосуд единения с Богом. Этот сосуд должен развиться до величины нашей души, и это значит, что Иерусалим должен включить в себя весь мир. На физическом уровне, такое общество, будет построено не в рамках какого-то государства, а в рамках международного сообщества единомышленников, устремленных к духовному существованию. Осмысленное существование и чувство защищенности будет притягивать всѐ больше людей к такому обществу, пока оно не разрастется до масштабов всего человечества, то есть до восстановления целостности Души Адама. ЛАВИ: Какой-то кибуц... Тебе не кажется, что всѐ это выглядит, как очередная утопия? ИВАЛ: Ну почему? Всѐ зависит от идеи. По форме такое общество – естественно, ведь оно соответствует замыслу творения. Общественная идея в нѐм будет превыше всего, и личный интерес тоже будет связан с этой идеей. В таком обществе нравственным будет то, что ведѐт к цели творения, что соответствует законам развития, а всѐ остальное 214 безнравственно и глупо, так как приводит к лишним жертвам. ЛАВИ: Ты хочешь сказать, что всѐ, что нам сегодня кажется прогрессивным, порядочным, верным, безнравственно по отношению к будущему обществу? ИВАЛ: Сегодня, к сожалению, мы ведѐм себя порядочно лишь тогда, когда боимся вести себя непорядочно. Если бы в нас не было этого страха, мы бы даже своих близких эксплуатировали как животных, таков наш эгоизм, такова наша природа. Только осознание полезности доброго отношения к другим для нас самих заставляет нас быть хорошими. И поэтому лишь понимание Высшей силы как силы, реагирующей на наши поступки адекватным обратным действием, может заставить нас быть порядочными всегда, а не только тогда, когда наше поведение открыто взорам окружающих. ЛАВИ: Что ты подразумеваешь, говоря об адекватном обратном действии? ИВАЛ: Творец не является чувственной субстанцией. Его чувства – это наши чувства, только облаченные в форму событий. Поэтому то, что мы ощущаем по отношению к другим, всегда направлено на нас. И если речь идѐт о любви Творца к нам, то это наша любовь к окружающему нас миру, которая, как в зеркале, отражаясь, возвращается к нам обратно. То же самое относится к гневу, ненависти, и так далее. Поэтому можно сказать, что любовь к ближнему своему является основной составляющей формулы человеческого счастья. Конечно, речь идет не о той эгоистической любви, которая возвращаясь к нам, вызывает лишь страдания. 215 ЛАВИ: Что ты имеешь в виду? ИВАЛ: Мы часто обижаемся на неблагодарность близких людей, не отвечающих взаимностью на нашу любовь. А проблема в том, что мы стремимся наполнить наслаждением не их, а себя, хоть внешне это выглядит иначе. Я повторюсь, но мы любим лишь тех, от кого что-то получаем, или тех, в кого что-то вкладываем своѐ, и это в них любим, то есть себя в них. Поэтому в ответ на нашу "любовь" мы получаем корыстное отношение или равнодушие, а иногда и ненависть вместо ожидаемой ответной любви. Причина на самом деле в том, что Творец, раскрывающийся нам как мир, лишь отражает те чувства, которые мы ощущаем по отношению к Нему. Мы как часть единого организма должны прийти к состоянию любви друг к другу, потому что Закон Любви – это и есть основной закон природы отношений творения и Творца или человека и мира. ЛАВИ: Может я что-то упустил, но мне не очень понятен механизм действий, который нас приведѐт к истинной любви. ИВАЛ: Первое, что должно произойти с нами, – это осознание своей зависимости от жизни каждого человека на Земле. Но речь идет не об участии в материальном обеспечении окружающих, а в помощи им присоединиться к общей идее существования. И только живя в системе такого кругового поручительства, когда человек ответственен за всех, а все берут ответственность за него, можно достигнуть счастья для каждого путем достижения счастливого существования для всех. А пока мы не осознаем свою зависимость от существования остальных жителей Земли, механизм очень прост: нас бьют и будут бить до тех пор, пока под страхом боли и смерти, мы не 216 перестанем тянуться к ложным ценностям материального мира и не задумаемся, зачем мы вообще родились. ЛАВИ: И что дальше? ИВАЛ: А дальше – изучение Торы раскроет человеку глаза, на смысл его существования. Исполнение законов Торы ради самоисправления, даже на физическом уровне, ослабляет влияние окружающего мира на нас. Возникает некий защитный экран, между человеком и миром, этакий ковчег – и единение с его пассажирами на основе любви к ближнему своему. Так вот, такой уход от мирских соблазнов позволяет раскрыться нашим истинным желаниям, исходящим из нашей духовной природы. Там, в глубине нашего сознания, есть маленькая черная пустота, наше подсознательное стремление к познанию Бога. Это, совершенно чистое пространство нашего духовного желания, в котором удобно раскрыться свету Всевышнего, потому что оно не занято нашим эгоизмом. И ещѐ, у нас есть желания, которые не относятся к эгоистическим, их функция – поддержание нашего существования в мире. Это те самые желания, о которых сказано: "Из всякого скота чистого возьмешь себе по семи…". Так вот, наше стремление к духовному, называемое Ноах (Ной), и эти неиспорченные желания – это то, что мы уже можем забрать в ковчег, а остальное сделает Машиах. Только проблема в том, что Машиах – сила безжалостная, подобная водам потопа, и если мы хотим избежать страданий, связанных с его приходом, то должны постараться затянуть в ковчег побольше народу. Вопрос лишь в том, как это сделать? 217 О ГЕРОЯХ ТОРЫ ЛАВИ: Ну и как? ИВАЛ: У нас есть только два пути существования в этом мире: путь страданий, и путь Торы. Ковчег – это составляющая пути Торы, а значит ввести человека в ковчег можно, только раскрыв ему знания Торы. То есть надо распространять эти знания среди жителей Земли. ЛАВИ: И что дальше? ИВАЛ: А дальше сказано: когда Ноах после потопа спустился на землю, то начал возделывать еѐ и посадил виноградник. То есть, первое что делает человек, освободившись от эгоистических желаний, – начинает искать Бога, как бы возвращаясь к состоянию Адама в Райском саду. И когда вырастает виноград – раскрывается знание на уровне простого понимания. Это Древо Жизни дало свои плоды. Затем Ноах из винограда сделал вино, то есть раскрыл внутреннее содержание мира – свет Творца, и, получив от него наслаждение, опьянел. А когда Ноах опьянел, то обнажился, то есть полностью отстранился от материальных желаний. Но увы, это не привело человечество к окончательному решению проблем. ЛАВИ: Жаль. А почему? ИВАЛ: Потому что Творец, желает нам раскрыться посредством материального мира, через его свойства, а не просто в форме теоретического знания. Поэтому и раскрылись в человеке желания, направленные на материальные ценности. Творец, чтобы реализовать весь свой потенциал, растит в нас большой эгоизм, 218 для того, чтобы затем, исправив его, мы смогли воплотить замысел творения в мире Бесконечности. Именно для этого Ноах берет с собой в ковчег по паре от всего живущего на земле, как сказано: "А из скота, который нечист, по два: самца с самкою", то есть тот потенциал, который должен развиться в наши огромные желания. Иначе всѐ бы закончилось на Адаме, в Райском саду. В Адаме, вообще не было эгоизма, и только для того, чтобы он возник, происходит раздвоение его личности – на Каина и Авеля. Но даже они ещѐ абсолютно свободны от эгоизма, просто эта двойственность даѐт почву для возникновения личного интереса, из которого вырастает эгоизм. ЛАВИ: Как так? Разве Каин не символизирует силы зла? ИВАЛ: Сначала нет. Сначала, как сказано: "Каин принѐс от плодов земли жертву Богу". Каин и Авель – это попытка Адама разобраться в себе. Он открыл в себе двойственность: с одной стороны, у него есть потребность раскрыть Творца, а с другой стороны, желания – получать от этого радость. Осознав свой грех, он решал для себя, что правильнее: ограничение света (жертва плодов земли – сила Каина), или контроль желаний (жертва животных – сила Авеля). Но Творцу угодно раскрытие света, как сказано: "Господь обратил внимание на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не обратил внимания". Игнорирование жертвы Каина лишь увеличило соблазны этого мира. Каин пропустил большой свет в мир, и Авель как сила противостояния маленьким эгоистическим желаниям умер, потому что: "…был Авель пастырем мелкого рогатого скота". 219 Творцу же хочется раскрыться полностью, а для этого нужны сосуды больших желаний (крупный рогатый скот). Каин, убив Авеля, позволил вырасти нашему эгоизму, и с этих пор он олицетворяет силы зла в человеке, как сказано: "И растлилась земля перед Богом и наполнилась земля злодеянием". Но Адам, что бы не прервалась связь с Творцом, родил ещѐ Шета, ищущего Бога в этом мире, и весь дальнейший конфликт, о котором повествует Тора, – это внутренний конфликт в нас, между потомками Шета и Каина. Каин был проклят, от него скрылось ощущение того, что мир – это Творец. И это речь идет о нас, о нашей слепоте, которая наступает тогда, когда мы игнорируем свой интерес к духовному. Но каждый раз, когда мы духовно падаем, и страдания становятся сутью нашего существования, пробуждается Шет, и тогда возникает две линии постижения, веры и знания, и возможность восстановления целостности души Адама путем веры выше знания. ЛАВИ: То есть мы должны изучать тайны Торы и распространять эти знания среди всех народов, обьединяясь с ними, на основе закона – любви к ближнему? ИВАЛ: Совершенно верно, на основании закона любви, чтобы избежать разрушений, которые несут нам всевозможные "измы", как это было с Вавилонской башней. ЛАВИ: Что ты имеешь в виду? ИВАЛ: Состояние души, когда нейтрализованы все эгоистические желания человека, как это было после потопа, называется Малым. Эгоистическая природа человека, протестует против такого 220 существования и требует наполнения своих сосудов желаний. Нимрод, потомок Хама, олицетворяет в Торе силу эгоизма, которая восстаѐт против патриархального образа жизни, когда все желания в человеке сведены к естественным потребностям. Понимая, что только восстановив целостность души Адама, то есть сплотив воедино все свои желания, наш эгоизм сможет построить счастливую жизнь Нимрод призывает: "…давайте построим себе город и башню, главою до неба…". ЛАВИ: Я не понимаю, в чем пагубность идеи объединения? Ты ведь говорил что это панацея от многих проблем. ИВАЛ: Сама идея великолепна, но одна мелочь губит еѐ – это наш эгоизм. Проблема возникает тогда, когда эта идея исходит с левой стороны, то есть стимулом для объединения, становятся материальные блага. Чем больше мы создаѐм этих благ, тем сильнее наш эгоизм, разделяющий нас. Прогресс – это то что взращивает наши желания, но не увеличивает возможность их наполнить, как сказано в книге "Коэлет": "…добавляя знание, увеличиваешь скорбь…". Это то, что происходит в левой линии постижения Творца, когда не имеется антиэгоистического экрана на желания. В начале строительства башни все жили единой идеей: "…народ один и язык один у всех…". Но когда возрастающий эгоизм, называемый Вавилонской башней, стал влиять на восприятие душ, то строители перестали понимать друг друга. Кирпичи, то есть частные сосуды, перестали складываться в единую душу, и вскоре башня развалилась, а еѐ строители рассеялись по всей земле. Противоречия между желаниями в человеке развалили сосуд, который 221 попытались восста-новить потомки Ноаха, потому что восстановить душу Адама можно только посредством жизни, в соответствии с законом любви. Нимроду и в наши дни удаѐтся строить Вавилонские башни, но все они обречены на развал, потому что рано или поздно их разрушают внутренние противоречия. Одним из примеров строительства такой башни, на основе материальных ценностей, может служить Советский Союз. ЛАВИ: Но если мы говорим о закономерности духовного развития, которое происходит по пути Торы, то по-видимому Нимрод с его башней является необходимым условием рождения Авраама. Так? ИВАЛ: Вероятно. Но для того нам и дана Тора, чтобы, раскрыв в себе Нимрода, мы его не выпустили наружу, впрочем, как и остальных отрицательных героев. ЛАВИ: Что-то очень сложно. Как это: раскрыть и не выпустить наружу? ИВАЛ: Мы говорим об идеологии. Идеология Нимрода – это Терах, отец Авраама, который природу творения, раскрывающую свет, возвеличивает до уровня Божества. Мидраш рассказывает, что Терах делал и продавал глиняные идолы, потому что глина – это наша природа, как сказано: "И создал Бог человека из праха земного…". Мы все – потомки Тераха, но если мы выбираем путь любви, то пропадает необходимость в таких силах как Нимрод и Фараон, на смену им приходят Авраам, Иосиф и Моше. ЛАВИ: Причем здесь Иосиф? ИВАЛ: Иосиф – это свет, который войдя в душу, влияет на формирование духовного сознания, то есть - Моше. Но еще раньше рождается Яаков – понима222 ние того, что причину надо искать в себе. Затем Иосиф спускает дом Яакова в Египет, и только потом приходит особое сознание – Моше, порывающееся к познанию духовного. Это сознание уводит человека от соблазнов мира в пустыню, где евреи становятся иудеями, получив Тору – инструкцию духовного роста. И только живя в соответствии с этой инструкцией, человек может войти в Израиль, то есть получить истинные духовные желания, и построить там Храм – особый духовный сосуд для получения Света Жизни. ЛАВИ: Как Моше уводит нас от соблазнов мира? ИВАЛ: Вначале он убивает Египтянина в нас, притесняющего еврея. Потом Моше находит себе жену среди мидьянитян, то есть получает сосуд, в который может войти свет надежды. И теперь, с новым знанием, он возвращается в Египет, чтобы вывести из него желания своего тела, то есть повлиять на свои чувства. Только для этого ему надо духовные знания облачить в такую логическую форму, которая сможет повлиять на чувства и изменить желания. Такой способностью, в нас, обладает свойство называемое Аарон. Моше, при помощи Аарона, выводит народ Израиля из Египта, подняв свои сосуды восприятия на уровень ощущения присутствия Творца в мире. Ну а уже затем он получает Тору, являющуюся инструкцией достижения совершенного состояния, называемого – Храм в Иерусалиме. ЛАВИ: Если Храм – это совершенное состояние, почему же он был разрушен? ИВАЛ: Совершенство души – это сосуд с экраном, у которого есть три стадии развития, три стадии любви к ближнему своему. Первый Храм как сосуд Божественного познания был выстроен свойством Авраама 223 и разрушен свойством Ишмаэля. Второй, был выстроен свойством Ицхака – и разрушен свойством Эйсава. А вот Третий Храм уже будет выстроен свойством Исраэль и никогда никем не будет разрушен, потому что Исраэль объединит правую и левую линии, уничтожив в человеке то внутреннее противоречие которое разрушает нашу связь с Богом. АМЕН!!! Лави открыл глаза, перед ним было зеркало и лишь его отражение в нем. Он приподнял руку, что бы убедиться, что это его отражение и тихо повторил: АМЕН!!! 224
