7. Розанов В.В. Опавшие листья: Короб второй // В.В.Розанов. Уе-

7. Розанов В.В. Опавшие листья: Короб второй // В.В.Розанов. Уединенное: в 2 тт. М.: Издательство «Правда», 1990. Т. 2. С. 421-629.
8 . Розанов В. В. Собр ание сочинений. Во дворе язычников / под
общ. ред. А. Н. Николюкина. М.: Республика, 1999. 463 с.
9. Розанов В.В. Уединенное: в 2 тт. М.: Издательство «Правда»,
1990. Т. 2.
I.N. Petrakova
Mentality Russian and European: parallels and intersections
It is analyzed comparativities of ideas, sights and biographies of Russian philosopher V.V. Rozanov and the Netherlands writer of second half of XX-th century Gerard Reve.
Получено 09.11.2009 г.
УДК 17
И.В. Рынковой, канд. филос. наук, доц., чл.-корр. РАЕН, (495) 349-54-96,
nat4735@yandex.ru (Россия, Москва, РПИ)
ФИЛОСОФСКО-РЕЛИГИОЗНЫЙ АНАЛИЗ СУЩНОСТИ
И ХАРАКТЕРА БИБЛЕЙСКОГО ПРОФЕТИЗМА
Рассматривается такое явление, как профетизм. Показаны различные направления философско-религиозных исследований данной проблемы. Автор проводит
онто-гносеологический анализ различных сторон библейского профетизма, выявляя
основные отличия и суть истинного пророчества.
Ключевые слова: профетизм, пророчество, сверхъестественное, откровение.
Да возрадуется пророк, ибо Ты оправдал
пророчества его.
Вся сила и вся красота, вся мудрость,
которых жаждет человечество от начала
времен, в Тебе, Всечеловече.
Свт. Николай Сербский
Ветхозаветное пророческое служение профетизм (от греч. prophètes
– «человек, говорящий от чьего-то лица»; в данном случае – от лица Божия) является неотъемлемой частью библейской истории, непременно
предполагающей определенный способ взаимосвязи Бога и человека. Профетизм в самом общем и широком смысле этого слова обнимает собой все
те формы, путем которых Бог открывает Свою волю человечеству.
Само древнееврейское слово «пророк», nabi, происходит от глагола
naba, обозначающего «производить, произносить (слова), возвещать, научать». В этом ключе nabi означает собственно «наученный» (от Бога). Nabi
соответствует также таким понятиям, как «быть полным, литься через
47
край», что может быть отнесено к ораторской речи, свободно льющейся из
переполненного чувством сердца пророка.
Ветхозаветные пророки часто именуются и «устами» Самого Бога.
Так, об Аароне, передававшем повеления косноязычного Моисея народу и
фараону, сказано Господом Моисею: «Иди... он будет твоими устами (твоим пророком), а ты будешь ему вместо Бога» (Исх. 4, 16).
В Библии пророки называются также: «человек Божий» (пророк,
предсказавший первосвященнику Илию гибель его дома); «прозорливец»
(пророк Самуил); «провидец», т.е. человек, очами веры видящий будущее;
«страж дома Божия», т.к. пророки сторожили или защищали Израиль от
духовных врагов; «ангел Божий» в смысле вестника воли Божией.
Однако следует отметить, что смысловая нагрузка греческого понятия «προφητης» имеет и более узкое значение – предсказатель будущего,
провидец, прорицатель. Данным словом назывались и греческие оракулы,
жрецы языческих религий, думающие, что они передают волю богов. Хотя
в самой Библии проводится ясное различие между истинными библейскими пророками (nabi) и так называемыми прорицателями и гадателями (kosem).
В широком смысле слова пророком (nabi) часто именуется и весь
богоизбранный народ, которому Создатель открывал Свою волю и являл
особое покровительство и милость.
Тот факт, что профетизм является специфическим признаком для
еврейского народа, отметил еще Э. Ренан. «Специфический характер гения
Израиля развивается лишь вместе с пророками, - говорит он, - у Израиля
«наби» с весьма ранней эпохи стали пользоваться громадным моральным
влиянием. Только благодаря развитию профетизма Израиль занял исключительное место в мировой истории… Это необычайное развитие профетизма, представлявшего, если так можно выразиться, ось религиозной истории всего человечества, имело место, главным образом, в Самарийском
царстве при династии Ахава» [1, с. 149].
В философско-религиозном исследовании профетизма можно выделить два направления:
1. естественно-психологическое, которое рассматривает профетизм как на продукт высшей функциональной интенсивности естественного человеческого духа;
2. считает библейский профетизм плодом высшего вдохновения,
результатом воздействия божественной сверхъестественной силы.
Интересен тот факт, что начало веры в «естественную прозорливость» восходит еще к древней эпохе греческой философии. Так, Сократ,
хотя и приписывал знание людей о будущем прямым откровениям богов
(Xenoph. Cyrop. III, 1, 5), искал оснований для него в самой душе человека.
Платон для многих пророчеств не считал необходимым божественное воздействие, т.к. говорил о них как о способности души, которая проявляется
48
в людях, ведущих разумную жизнь и заботящихся о развитии духа (De republ. IX, 572). По мнению Аристотеля, способность души узнавать будущее, помимо откровения богов, проявляется в некоторых особенных состояниях, например во сне, перед смертью и т.п. (De divinat. per somn. 1 p.
462).
Многие другие представители первого направления (среди них Г.
Эвальд, Э. Ласоль и др.) полагали, что профетизм не есть исключительно
библейское явление, и, будучи необходимым требованием религиозности
человека, коренится в самой природе человеческого духа, в большей или
меньшей степени имеется у всех народов. Различные формы проявления
зависят от степени религиозного сознания того или иного народа (отсюда
получают свое начало языческие пророчества – гадание по шуму древесных листьев, по полету птиц, мантика и пр.). Еврейское пророчество, по
мнению Эвальда, отличается от языческих форм большей выраженностью
и точностью.
Здесь необходимо отметить, что гадание, ложно именуемое пророчеством и основанное на субъективных предчувствиях, а тем более мантика, предполагающая искусственно-экстатическое и бессознательное состояние своих адептов (медиумов), не имеют ничего общего с истиннопророческими состояниями, где пророк сознательно воспринимает высшие откровения Божественного Духа и сознательно передает их народу.
По мнению Генриха Эвальда (Die Propheten – S. 9), пророчества
есть выражение в душе человека высших религиозно-нравственных истин.
Под напором определенных впечатлений эти истины пробуждаются в восприимчивой душе пророка с такой неодолимой силой, что человек чувствует в себе необходимость выплеснуть их во вне – словом или символическим действием. Интенсивность сознания этих истин обусловливает представление их пророком в форме ясных образов, картин, видений. В этом
психическом состоянии личность пророка как человека уходит как бы на
второй план, и внутренний голос сознания представляется ему голосом
другого, стоящего выше его, существа.
Теория Эвальда страдает пелагианизмом, так как пытается в поврежденной человеческой природе найти здоровый зародыш, который бы, побеждая при известных состояниях все греховное, возрождал эти истины в
их «априорном», первоначальном виде.
Другой исследователь Э. фон Ласоль (Lasaulx; сер. XIX в.) в своем
сочинении «Пророческая сила человеческой души в поэтах и мыслителях»
пытается объяснить пророчество, как предсказание будущего из присущей
человеческому духу, составляющему часть общемировой души, способности предчувствия или предузнавания в моменты погружения индивидуальной души во всеобщую космическую душу.
Данная же теория покоится на шатких пантеистических основаниях.
Кроме того, как увидим ниже, предсказание, основанное на предчувствии
49
и ограниченное самыми общими сферами, не может быть поставлено в одну параллель с ветхозаветным пророчеством, которое конкретно относится
к частным фактам или явлениям исторической жизни, причинная связь которых с настоящим не всегда понятна человеческому уму.
Далее рассмотрим второе направление в исследовании профетизма,
которое считает истинное пророчество плодом высшего вдохновения, результатом воздействия божественной сверхъестественной силы.
Здесь мы неизбежно сталкиваемся с некоторыми важными и трудными вопросами – каковы способы воздействия сверхъестественной силы
на ограниченный человеческий дух и каковы характер психического состояния пророков в моменты получения откровения от Бога и сообщения
их народу.
Решение этих вопросов снова разделило ученых на два лагеря:
«пассивистов» и «активистов». Первые признавали, что воздействие Божественного Духа на человеческий разум ведет к полной потере личного сознания и подавляет всякую личностную активность. Последователями данного направления были Афинагор, мч. Иустин Философ, Тертуллиан.
Другие же, напротив, отрицали всякого рода автоматизм или пассивность пророческих состояний, доказывая полную сознательность и активность явлений библейского профетизма. Среди них св. Иоанн Златоуст,
блаж. Иероним и др.
Первые проявления этих двух направлений начинается еще со II века. Так, по мнению Афинагора, Божественный Дух двигал устами пророками как «инструментами», и вследствие такого воздействия пророки возвещали только то, что Дух запечатлевал в них, используя их словно органы
или подобно тому, как флейтист пользуется флейтой.
Мч. Иустин Философ также считал, что пророки ничего не говорили сами по себе, поскольку человеческому разуму не свойственно знать
божественные предметы, поэтому Святой Дух пользуется пророками, как
инструментами, нисходя на них с неба подобно плектру, падающему на
лиру или цитру.
Кроме того, обращаясь с увещанием к язычникам, св. Иустин говор ит им, что они легко могли бы, х отя и отчасти, изучить истинную религию по древним предсказаниям Сивиллы (конечно же не по духу и содержанию, а по форме), которые не чужды некоторой силы и божественного
вдохновения.
«Да и во всем, - пишет он, - что философы и поэты говорили о бессмертии души, о наказаниях по смерти, о созерцании небесном и о подобных
предметах, пользовались они от пророков, – через них могли они понять и
излагать это. Поэтому у всех, кажется, есть семена истины: но они не точно
выразумели их, – в чем обличаются тем, что они сами себе пр отивор ечат.
<…> Но по действию злых демонов определена смертная казнь тем, кто станет читать книги Истаспа или Сивиллы или пророков, чтобы страхом отвра50
тить читающих людей от научения доброму, и удержать их в рабстве своем;
чего, впрочем, не могли они сделать навсегда; потому что не только мы сами
безбоязненно читаем те книги, но и вам, как видите, представляем на усмотрение, будучи уварены, что они понравятся всем. И хотя бы убедили мы в
том немногих, но весьма много приобретем пользы; ибо, как добрые делатели, получим от Господа награду» [2, с. 31-105].
Таким образом, мч. Иустин считал, что чтение книг Сивиллы, распространенных по всему миру, может служить неким приготовлением к
чтению святых пророков. По указанию самого Иустина Философа, такой
взгляд на пророческие состояния имеет основания в суждениях Платона,
который в «Меноне» приписывает божественное вдохновение и оракулам,
и прорицателям, и поэтам, при этом замечая, что все вдохновленные Божеством субъекты говорят и действуют совершенно бессознательно.
Тертуллиан также считал, что пророческие экстатические состояния
имели совершенную подавленность самосознания.
В противоположность вышеизложенным воззрениям на пророческие состояния, как на пассивные, имеются и иные взгляды, соответствующие теории активизма, где особенно рельефно выдвигается принцип
активности, сознательности и самодеятельности.
По мысли свт. Иоанна Златоуста, состояние экстаза или исступления, предполагающее нарушение нормальной психической деятельности,
свойственно лишь магам или мантикам, но отнюдь не пророкам, поскольку
пророк есть оратор, изрекающий истины, а потому здраво и сознательно
рассуждающий и сохраняющий умственное спокойствие. Интересен тот
факт, что само понятие µáντη происходит от µαίνοµαι – «бесноваться, находиться в ненормальном состоянии духа».
Святитель Иоанн пишет: « <…> пророки, не были подобны (языческим) прорицателям. У тех, когда бес овладевал их душею, то ослеплял ум
и помрачал мысли, и они произносили все так, что их ум нисколько не понимал произносимого, точно какая-нибудь бездушная флейта издавала
звуки. Это подтвердил и один из философов в следующих словах: «прорицатели и гадатели, хотя говорят много, но нисколько не по нимают того,
что говорят». Но Дух Святый действует не так, а напротив, Он оставляет
сердцу разумение изрекаемого» [3, с. 185].
Итак, видим, что, личность не только не ограничивает содержания
понятия Божественного Духа, который действует на сердце пророка, но и
расширяет его, увеличивая совершенство бытия. Только личность содержит в себе полноту, а безличность – есть нечто неуловимое, или даже несуществующее.
Так, например, в мистико-аскетической практике буддизма, «личности» просто не существует, она есть лишь иллюзия «души». Подобное
встречаем и в одном из упражнений йоги, суть которого состоит в самогипнотизировании, совершаемом по известным правилам. Состояние экс51
таза, во время которого человек чувствует себя отождествлённым с высочайшим, достигается посредством неподвижного сидения на корточках,
смотрения в одну точку, задерживания дыхания и постоянного держания в
уме абстрактных понятий и многозначительных слогов, как, например,
знаменитого слова Ом, служащего мистической формулой для Брахмы.
Таковы были способы, которыми думали достичь цели – освободительного
угасания сознания.
Греческие прорицатели во время своих прорицаний также выходили из нормального состояния, произнося бессвязные речи, сами не понимая их значения. Сами определения таких состояний – у греков – µανία,
µάντις (от µαίνοµαι), у римлян – furοr, dementia, – показывают, что таковые
прорицатели являются людьми болезненно настроенными.
Далее, рассуждая о пророческих состояниях, обратимся к свт. Василию Великому. Вот его слова: «Некоторые говорят, что они пророчествовали в исступлении, так что человеческий ум затмеваем был Духом. Но
противно обетованию Божия наития – богодухновеннаго делать изумленным, так чтобы он, когда исполняется божественных наставлений, выходил из свойственного ему разума <…> И вообще, сообразно ли сколько
нибудь с разумом, чтобы <…> Дух ведения уничтожал в нем разумность?
Но свет не производит слепоты <…> И Дух не производит в душах омрачения; а напротив того возбуждает ум, очищенный от греховных скверн, к
созерцанию мысленнаго» [4, с. 10].
Таким образом, здесь мнения величайших отцов церкви склоняются
на сторону теории активизма, предполагающей полную сознательность и
живую деятельность в пророках в моменты высшего пророческого вдохновения. Библейские пророки, хотя и «чувствовали на себе руку Господню» в
момент пророческого озарения, но никогда не теряли своей личности; их
собственное сознание и воля не уничтожались и не подавлялись, а возводились лишь на высшую ступень совершенства, получали особенную ясность и силу.
Напротив, в языческой мантике «вдохновение» прорицателя достигается путем искусственных приемов, часто и при помощи одурманивающих средств, в результате чего переходит в явно патологическое состояние.
Другое различие относится к условиям пророчества. Истинные пророки не зависели ни от места, ни от времени, как сказано «Дух дышит, где
хочет». Мантики же прорицали в определенном месте и в определенное
время. Так древнегреческая жрица-прорицательница Пифия прорицала
только лишь два раза в год, весной и осенью, у расселин Парнаской скалы,
когда оттуда исходил наркотический пар.
Более того, живая личность прорицателя здесь не играет никакой
роли и поэтому остается в тени, никому неизвестной. В библейском же
профетизме личность пророка представляет собой живой центр пророчест52
ва, которое тогда только и получает свою силу, когда Дух Божий соединяется с духоносной человеческой личностью, которая все свои делания совершает во имя Божие, от лица Самого Господа.
Теперь обратимся собственно к библейским «наби». С момента установления ветхозаветной теократии начинается особый период пророческого служения, который понимается в более узком, библейскоспецифическом смысле данного слова. Со времени синайского законодательства Иегова стал не только Богом, но и Царем Израиля. Величайший
из всех ветхозаветных пророков Моисей, основатель и вождь теократии,
посредник синайского законодательства, удостоенный особой, исключительной близости к Иегове, стал прототипом, прообразом Христа.
Израиль стал тем посредником, через которого Бог объявлял Свою
волю всему человечеству. В этом смысле Израиль называется «народом
пророков», предназначение которого служить «светом к просвещению
язычников». Но Израиль из-за своей «жестоковыйности» не смог выполнить высокого назначения и предстоять непосредственно Лицу Божию, для
него самого потребовались посредники-пророки. В этом качестве посредников - пророков выступили все ветхозаветные патриархи: Адам, Енох,
Ной, Авраам, Исаак, Иаков, все судии, вожди и многие благочестивые еврейские цари.
Особый период ветхозаветного профетизма открывает пророк Самуил, посланный Богом к израильскому народу в тот момент, когда исчез
дух народного единства, ослабла и угасла вера. Пророк Самуил и все последующие пророки этого периода, благодаря озарявшей их божественной
благодати, глубоко постигали подлинный смысл происходящих событий и
очами веры видели далекое будущее. Живя телом в Ветхом Завете, они, по
словам свт. Василия Великого, предощущали «веяние новозаветной благодати», т.к. по духу были гражданами Нового Завета.
Св. апостол Варнава в своем учении о богодухновенности Священного Писания касается вопроса Божественного Откровения, данного через пророков. Так, о пророке Моисее ап. Варнава замечает, что «к сердцу его говорил Дух», а пророку Давиду им усвояется «высший богооткровенный смысл»
[5, с. 288]. Пророческие слова являются изречением «Духа Господня», а сами
пророки называются «посланниками Бога» и возвещают Божию волю людям,
получая от Бога особую благодать ( χάρις).
Стремясь к раскрытию высшего мистического смысла ветхозаветных писаний, ап. Варнава учит, что пророки прорицают в силу свойственного им пророческого дара. Этим он ясно указывает на вдохновение от
высшего божественного начала. При этом откровение Бога во Христе есть
более совершенная форма откровения, по сравнению с той, которая являет
себя у ветхозаветных пророков.
Вслед за св. Варнавой, св. Климент, епископ Римский, говоря об
апостолах как «оргáнах откровения и проповеди», называет их «пропов е53
дию исполненных Духа служителей благодати», «словами Самого Господа
Бога» и пр. Это снова подтверждает мысль о том, что пророки как служители Божьей благодати говорили по внушению Святого Духа.
Важно подчеркнуть, что условием правильного пользования пророческим даром является, по мнению св. Ерма, высота нравственной жизни, а
самый акт прорицания св. Ерм понимает в смысле гармонического подчинения человека Духу Божию.
Стремясь оградить Израиль от языческих культов, пророки показывают ложность и бессилие идолов, исповедуя единобожие, подчеркивая в
своих речах трансцендентность, надмирность и святость Бога. И хотя Господь окружен тайной (Ис. 6; Иез. 1), Он в то же время близок к Своему народу и проявляет к нему Свою благость.
Святости Бога противостоит скверна поврежденной грехом человеческой души. Видя этот контраст, пророки с особой остротой акцентируют
эту тему, ибо грех отделяет человека от Бога (Ис. 59, 2), оскорбляет Бога
праведного (пр. Амос), многомилостивого (пр. Осия) и святого (пр. Исаия).
Данная проблема стоит в центре проповеднической деятельности пророка
Иеремии.
Важно отметить, что этический монотеизм пророков – проповедь
чистоты жизни, высокой нравственности – основан на Синайском законодательстве. Пророки расширяют и углубляют в сознании народа то, что
некогда дал Бог. Одновременно с этим углубляется и понимание религиозной жизни. Звучит пророческий призыв «искать Бога», «исполнять Его законы». При этом пророки учат о том, что Бог требует внутренней праведности, внутренней чистоты и святости, а потому обрядность, не связанная
с заботой о нравственности, осуждается ими.
Таким образом, пророки, прежде всего, призваны были поддерживать в народе веру в Единого Бога и грядущего Мессию. Нравственная
цель пророческого служения заключается в том, что пророки следили за
чистотой жизни Израиля, обличая грех во всей его неприглядности, призывая народ к покаянию собственным примером самоотверженной богоугодной жизни.
Жизненной позицией библейских пророков была их обязанность
донести Слово Божие до народа, вернуть его на путь истинной веры, убедить людей отвернуться от порока. Причем эту обязанность пророки держали как перед собой, так и перед Богом. При этом крепкая вера придавала
им готовность не просто приспосабливаться к окружающей действительности, но активно преобразовывать ее в соответствии со своими целями.
Пророки не были внешне похожи друг на друга: они различались по
социальному статусу – среди них были простые пастухи и высшие аристократы, по племенной принадлежности – израильтяне и иудеи. Но, несмотря
на эти внешние различия, они проповедовали единое целостное учение, и
это указывает на единство их мировоззрения, на схожесть их личностей.
54
Служение библейских пророков обычно начиналось с призвания их
Богом на это таинственное делание. При этом пророчество всегда зависело от
двух факторов: воли Божией и духовного состояния человека. Только при
гармоничном взаимодействии этих обоих начал изрекалось истинное пророчество. Благодать, подаваемая пророку в момент призвания, имела предуготовительный характер, помогая пророку сохранять себя в состоянии дух овной бодрости, способности слышать и чувствовать Слово Самого Бога.
Так, пророк Амос (770-750 гг. до Р.Х.) говорит о потрясшем его
внутреннем перевороте как о центральном событии своей жизни. Свет озарял его не постепенно, но вспыхнул в одно мгновение: как буря, как гудящее пламя пожара пришло к нему слово Господне. Амос сравнивает его со
звуком трубы или грозным рыком льва, заставляющим невольно трепетать
человека. Все его существо было захвачено божественной силой, вторгшейся в душу. Слово Божие загорается пламенем в сердце вестника так,
что удержать его невозможно, оно рвется наружу. В результате чего вместе с пророческим озарением к Амосу приходит и вдохновение поэта, где
Откровение звучит как голос Личности, Которая может вступать в контакт
с человеком, но, тем не менее, бесконечно превосходит все человеческие
измерения:
Он есть Тот, Кто создал Орион и Плеяды, Кто превращает тьму в утро
и день – в непроглядную ночь... Строит Он в небесах чертоги Свои, и своды Свои утверждает на земле, Созывает воды морские и разливает их по
лицу земли. Ягве – имя Ему!
(Ам. 5,8; 9,6)
Другим примером призвания на пророческое служение служит пророк Исайя, который молился в храме, когда словно зарницей разорвало
тьму и открылось ему, что Сущий здесь, что Он воистину обитает среди
Своего народа, идет рядом с человеком. И это Богоприсутствие пророк
ощутил не как трепетное касание незримого, но как реальную, явную близость Иного, как нечто, вызывающее мистический трепет, но вместе с тем
очень личное, подлинное обнаружение Бога рядом с собой:
В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и вознесенном, и края риз Его наполняли храм. Вокруг Него стояли
серафимы, и у каждого было шесть крыл; двумя они закрывали свои лица,
двумя – ноги, а двумя летали. Они взывали друг ко другу, говоря: Свят,
свят, свят Ягве Воинств! Наполнена вся земля Славой Его! – И от их голосов содрогнулись основания, и Дом наполнился дымом.
(Ис. 6, 1-6).
Данные примеры указывает нам на тот факт, что основные сферы
души пророка – разум, чувство и воля – самым активным образом участвовали в принятии Откровения. Чувство придает пророческому слову жизненность и актуальность. Своим смелым обличением нечестия израильских вельмож и незаконности израильского культа пророк Амос возбудил
55
против себя преследование, но человеческая воля, подчиняясь воле Божией, побуждает его отстаивать пророческое слово даже до смерти; проявлялась как убежденность в правоте.
Пр ороки шли к изр аильскому нар оду с про поведью Бога спр аведливости, Который требует от человека верности и правды, насылает потоп
на растленное человечество, сжигает Содом и Гоморру, поражает египтян,
амаликитян, хананеев; не щадит и израильского народа, когда тот отступает от Его Закона.
Это грозное провозвестие было подобно очистительному огню. Но
удивителен и тр огателен тот факт, что в момент, когда приго вор кажется
неотвратимым, среди упреков, сетований и зловещих предсказаний вдруг
неожиданно звучат слова, исполненные бесконечной жалости и сострадания:
Как предам Я тебя, Эфраим? Отрекусь ли от тебя, Израиль?...
Повернулось во Мне сердце Мое, Разгорелась во Мне жалость Моя.
(Ос. 11, 8)
Пророк Осия (760-725 гг. до Р.Х.) говорит слово, которого еще не
слышало человеческое ухо: он открывает миру Бога любви и милосердия.
Его проповедь поистине может быть названа ветхозаветным Евангелием,
она поднимала человека из праха и вела по ступеням на вершину богосыновства. Пророку вдруг является неугасимая Любовь Божия, всепрощение
Того, Кто «уязвил», но и « исцелит», Кто « ранил», но « и перевяжет раны».
Здесь впервые открывается миру тот лик Божий, который излучает
животворный свет в евангельской притче о блудном сыне, открывая путь
покаяния, возвращающий человека к Отцу:
Возвратись, Израиль, к Ягве, Богу твоему, ибо споткнулся ты о грех
твой!
Принесите слова свои и вернитесь к Ягве, скажите Ему:
«Прости все беззакония и приими добрые дела, как приносим тельцов в
жертву».
(Ос. 14, 2)
Любовь Божия терпеливо ждет от человека ответной любви. Недаром Господь назван еще и «Ревнителем», ведь в Его священной Ревности
горит то единственное и неповторимое, что создает могущество любви.
И эта непостижимая тайна, открывшаяся пророку Осии, когда отвергнутый и преданный людьми, Бог страдает. Это страдание есть боль неразделенной любви, оно свидетельствует о сокровенных узах, связующих
творение и Творца. То, что было разрушено, союз между Создателем и человеком, гармония между людьми и живое единение всех творений стремится к своему воссозданию, и человек также способен обрести утраченный Эдем в мире, где вся природа освящается согласием и красотой. Этот
56
мир преображенной твари и есть вершина истории спасения, означающая
предельную близость Неба и земли:
Тогда волк будет жить рядом с ягненком, барс ляжет рядом с козленком.
Львенок и телец будут обитать вместе, и дитя малое поведет их. И корова
будет с медведицей, и вместе лягут их детеныши, лев будет есть солому
как вол. И младенец будет играть у гнезда гадюки, и в нору аспида дитя
вложит руку. Не будут больше творить зла и бесчестия на святой Горе
Моей, Ибо земля наполнится познанием Ягве, как море наполнено водою.
(Ис. 11, 6-9)
Только «живые истины» способны повлиять на сердце человека,
стремящегося к богопознанию, те, которые, по словам И. В. Киреевского,
«зажигают душу, которые могут гореть и погаснуть, которые дают жизнь
жизни, которые сохраняются в тайне сердечной и, по природе своей, не
могут быть явными и общими для всех; ибо, выражаясь в словах, остаются
незамеченными, выражаясь в делах, остаются непонятными для тех, кто не
испытал их непосредственного прикосновения» [6, с 278].
Библейским пророкам было открыто нечто бесконечно большее,
чем самым великим мудрецам всего мира: глубочайшая связь человека с
Сущим, единение, которое не только приносит мир и свет, но рождает потребность в деятельном добре; тайна Творца, страждущего за мир, чудо
Божественной Любви, которая бесконечно углубляет наш союз с Источником неиссякаемой духовной силы.
Библиографический список
Т. 2.
1.
Ренан, Э. История израильского народа: в 2 т. СПб., 1908-1911.
2. Иустин Философ, мч. Творения М.: Паломник, 1995.
3. Иоанн Златоуст, свт. Беседы на псалмы // Полное собрание
творений: в 12 т. М.: Златоуст, 1994. Т. 5. Кн. 1.
4. Творения иже во святых отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской. М.: Харвест,1993. 701 с.
5. Леонардов, Д.С. Учение о богодухновенности Священного Писания мужей апостольских // Вера и разум. Харьков, 1898. Т. 1. Ч. 1.
6. Полное собрание сочинений И.В. Киреевского: в 2 т. М., 1911.
Т. 1.
V. Rinkovoy
The philosophical and religious analysis of the essence and nature of the Biblical
prophecy
The phenomenon such as prophecy is examined in the given article. Different directions of philosophical and religious search are shown in the given problem. The author makes
ontognoseological analysis of the various aspects of the Biblical prophecy, exposing the main
differences and the gist of the true prophecy.
Получено 01.09.2009 г.
57