Часть девятая
реклама
יד ושם YAD VASHEM רשות הזיכרון לשואה ולגבורה The Holocaust Martyrs’ and Heroes’ Remembrance Authority The International School for Holocaust Studies ביה"ס המרכזי להוראת השואה Часть девятая Нееврейское общество и его отношение к немецкой антиеврейской политике Глава 40 Местное население А. Атмосфера антисемитизма Успех немецкой политики тотального уничтожения евреев на оккупированных территориях Советского Союза во многом зависел от отношения к ней местного населения. Состав местных жителей был весьма разнообразным и в национальном плане (русские, украинцы, белорусы, поляки, литовцы, латыши, эстонцы, татары, народы Кавказа и др.), и в религиозном (православные, католики, униаты, мусульмане и др.). Настоящая глава посвящена отношению к евреям местного населения, а не пособников оккупантов - полицейских и местной администрации, деятельность которых описана в предыдущих главах. Среди факторов, определявших отношение местного населения к немецкой политике по еврейскому вопросу, основным была степень его антисемитизма еще до немецкой оккупации. Та юдофобия носила главным образом религиозный и экономический характер - погромы в XIX веке и в начале XX, а также в 1918-1920 г.г. были очевидным их выражением. К враждебному историческому отношению к евреям со времени создания Советского Союза добавились новые элементы. Ненависть части местного населения к Советской власти, с которой многие люди отождествляли евреев, усиливала и их антисемитизм. У части населения аннексированных в 1939-1940 гг. Советским Союзом территорий враждебность к евреям и коммунистам соединилась с патриотическим противодействием аннексии. Многие местные жители видели в приходе немецкой армии освобождение от советской оккупации и принимали ее с распростертыми объятиями. Ярким выражением отношения к евреям на аннексированных Советским Союзом территориях была волна погромов, прокатившаяся по Западной Украине, Литве и Латвии в первые недели немецкой оккупации. Ядовитая антиеврейская пропаганда, распространявшаяся немцами с первого дня оккупации, обвинявшая евреев во всех ужасах коммунистической власти, а также обвинявшая их в войне и принесенных ею страданиях, упала на плодородную почву и углубила антисемитизм. Из-за грабежа еврейского имущества, а также захвата квартир убитых евреев нашлось немалое количество местных жителей, заинтересованных в том, 2 чтобы владельцы этого имущества не оставались в живых и не потребовали возвратить его. Вместе с тем, надежды и разочарования местного населения, связанные с политикой оккупантов в области национальных устремлений, особенно в Прибалтике и Украине, ухудшающееся экономическое положение, изгнание сотен тысяч людей на принудительные работы в Германию, жестокое обращение с советскими военнопленными, террор, усиливавшийся в период войны, - все это повлияло на отношение местных жителей к Германии. Постепенно исчезали и ослабевали первоначальная симпатия большой части населения к немцам и готовность сотрудничать с ними. Поражения немцев на фронте, их отступление от Сталинграда в начале 1943 года, а также усиление действий советских партизан подрывали уверенность в германской победе, что также повлияло на отношение населения к оккупантам. Дух этих изменений выразился в секретной записке, которую послал Браутигам из Министерства восточных территорий своему начальству 25 октября 1942 г.: "Население оккупированных территорий на Востоке встретило нас с бурным выражением радости как освободителей и стало на нашу сторону с желанием и открыто, сердечно и душевно. Украинцы и русские, белорусы и балтийские народы призывались в армию или полицию и все без исключения доказывали, что они самые лучшие... Но опять-таки не скрыть ни от нас, ни от наших врагов, что сотни тысяч их в наших лагерях [пленных] буквально голодали и замерзали... Перед нами открывается гротескная картина, когда после страшной картины голода среди военнопленных мы на оккупированных территориях на Востоке заставляем спешно мобилизовать миллионы людей на работу и заполнять ими дыры, образовавшиеся в Германии... Наша политика объединила против нас в единый фронт большевиков и русских националистов... 40000000 украинцев, которые приняли нас с ликованием как освободителей, стоят сейчас равнодушно в стороне и начинают переходить в лагерь врага". 1 Но изменение отношения местного населения к Германии не отразилось на отношении местного населения к евреям. Антисемитизм широких слоев населения не исчез. Разочарование немецкой властью наступило после того, как большинство евреев было уже убито, а остатки заперты в трудовых и концентрационных лагерях, так что прервались почти все их связи с внешним миром и с местным населением. Б. Отношение к антиеврейской политике - по немецким документам Оккупанты следили за настроениями местного населения, включая его отношение к евреям и к немецкой антиеврейской политике. В отчете от 15 октября 1941 г. командир айнзацгруппы А Шталекер писал о позиции литовцев: "Со времени оккупации Литвы немецкой армией не ослабел активный антисемитизм, быстро вспыхнувший там. Во всех шагах, предпринимаемых против евреев, литовцы выступали [на нашей стороне] с желанием и без устали". 2 В отчете штаба командования Гиммлера (Kommandostab RF-SS) от 17 сентября 1941 г., в разделе о деятельности 2-й бригады СС по очистке тыла группы армий "Север" отмечалось: 3 "Латышское и эстонское население дружественно и поддерживает нас... Русское население в этих районах, а также в районах деятельности других бригад выжидает и осторожничает". 3 Вот фрагменты ежедневных отчетов айнзацгрупп: "28 июля 1941 г... Разногласия между поляками и литовцами продолжаются в районе Вильнюса... Во всяком случае там есть общее согласие касательно шагов против евреев... 29 июля 1941 г... Житомир... Из-за поведения евреев во время большевистской власти население, за некоторым исключением, сознательно настроено антисемитски... 5 августа 1941 г... Позицию населения в районе Витебска, Орши, Могилева можно охарактеризовать как дружественную по отношению к немцам... Белорусское национальное самосознание фактически не существует. Открытого антисемитизма также не существует... Однако в целом среди населения росли ненависть и злость к евреям, и оно соглашается с деятельностью немцев (создание гетто, принудительные работы и т.д.), но они не способны взять на себя инициативу в части обращения с евреями... ... Украинцы, кроме исключительных случаев... глубоко ненавидят евреев... Во время революции, и в особенности в 1919 году, украинцы мстили евреям и организовывали погромы, во время которых убили тысячи из них... Среди старшего поколения украинцев есть те, кто до сих пор взращивает эту ненависть. Но в настоящем, судя по их настроению, они не будут прилагать усилия, чтобы продолжить уничтожение оставшихся евреев... 12 сентября 1941 г... В украинских областях следует принять во внимание тот факт, что население всегда довольно тем, как мы занимаемся еврейским вопросом. Но почти нигде не было возможным повлиять на население, чтобы оно предприняло шаги против евреев. Это связано со страхом... перед возвращением красных... Казнь евреев всюду была понята и принимается с удовольствием. 17 сентября 1941 г... Реакция населения тут на освобождение от евреев была настолько воодушевленной, что результатом была организация благодарственной молитвы. 7 октября 1941 г... Смоленск (Россия)... Можно увидеть, что население воздерживается от самостоятельных действий против евреев... Они также жалуются в немецкие учреждения на возобновившиеся нападения евреев (как, например, на вернувшихся из гетто в их прежние квартиры без разрешения или на враждебные замечания евреев против немцев). Но несмотря на наши энергичные попытки, они не готовы активно выступать против евреев. Представляется, что главная причина этого - страх мести со стороны евреев, если вернутся красные... 19 ноября 1941 г... Положение в Киеве... Враждебность к коммунистам, к евреям выражается в большом количестве доносов на них, а также в беседах жителей. 27 марта 1942 г... Белоруссия... Продолжение широких акций против евреев, как, например, акции в Ракове и Червене... вызывает неуверенность, и даже тревогу среди белорусского населения..." 4 4 Из этих отчетов следует, что органы Сипо, следившие за настроениями населения, оценивали в целом положительно отношение населения к немцам и их антиеврейской политике. Вместе с тем бросается в глаза отличие между прибалтийскими странами и Украиной, где к немецкой оккупации и к антиеврейским мерам относились более благожелательно, чем в Белоруссии и в России. Поэтому немцам потребовалось содействие полиции литовцев и украинцев для исполнения части акций уничтожения и для обеспечения "общей безопасности" в Белоруссии, где для этой деятельности не хватало белорусских шуцманов. В рапорте, представленном Розенбергу 30 мая 1942 г., о положении в Белоруссии говорится: "Туда были посланы батальоны литовцев и украинцев... Там не создают белорусские вооруженные силы для охраны порядка..." 5 В. Отношение к евреям - по еврейским источникам В свидетельствах периода Катастрофы, а также в исследованиях многократно отражается отношение местного населения к евреям. В источниках, касающихся гетто Литвы - в Вильнюсе, Каунасе и Шауляе, описано отношение литовцев к евреям. Переживший Катастрофу в Литве Л. Гарфункель свидетельствовал: "Одним из факторов, который в годы Катастрофы добавил много страданий и неприятностей еврейскому обществу в Литве и обострил его трагическую судьбу, было бесчеловечное отношение со стороны многих представителей литовского народа, различных его кругов и слоев... Большинство литовцев отождествляло евреев с коммунистами и обвиняло евреев евреев во всех душевных и политических тяготах, выпавших им с потерей независимости [в 1940 г.]... Такой была атмосфера, царившая среди литовцев по отношению к еврейскому населению... когда колонны нацистской армии вторглись на территорию Литвы... Правда в том, что в период с 23 июня 1941 г. запачкали себя еврейской кровью, дикой жестокостью и бесчеловечностью многие литовцы, в том числе литовская интеллигенция". 6 Ерушалми в своем дневнике "Хроника Шауляя" 21 декабря 1943 г. отмечает: "Опубликована листовка литовской оппозиции с суровыми претензиями против немецкой оккупации, но там нет ни одного слова о евреях..." 7 О том же писала Она Симайте: "Во всех нелегальных газетах, литовских и польских, которые попались мне, я не нашла ни одной статьи, которая была бы написана страстно, с сердцем, с кровью во имя еврейского народа и его защиты..." 8 Положение в Латвии не отличалось от положения в Литве. М. Кауфман свидетельствовал: "Латышское население Риги встретило приход нацистов в праздничных одеждах. Они украсили свои дома флагами со свастикой и фарконским крестом [латышский национальный символ - И.А.]... Будучи свидетелем ужасной трагедии, которая произошла в Латвии, я не могу уменьшить вину немцев, но от латышей, с которыми жили рядом на протяжении сотен лет и с которыми пережили хорошие и плохие времена, мы ожидали человеческого, а не жестокого отношения". 9 Ш. Холавский, опираясь на свидетельства евреев, в заключительной части своего исследования Катастрофы в Западной Белоруссии писал: 5 "Когда пришли немцы, они были приняты частью населения с демонстративной симпатией и с ненавистью к евреям... В Пружанах перед акцией возле ворот гетто собралось множество христиан и нетерпеливо ждало начала акции и грабежа... В Куринце шел массовый поиск прячущихся евреев... В Дуниловичах надругались над трупами евреев, найденными в укрытии, вырывали из их ртов золотые зубы и раскопали братскую могилу, чтобы найти золото". 10 А вот что писали некоторые спасшиеся об акции в местечке Йоди в Западной Белоруссии в середине декабря 1941 г., и о последовавших затем событиях: "Местные жители пришли наблюдать "спектакль"... Местная полиция осуществляла убийство... Соседи стояли в стороне и вглядывались... Тем временем местные жители грабили дома евреев Йоди, оскверняли синагоги, рвали книги Торы... В течение последующих 10 дней было схвачено более 100 человек, бежавших от палачей, в большинстве местными крестьянами... Без помощи местных крестьян никогда немцы не поймали бы бежавших... Вместе с тем я должен отметить, что около ста евреев Йоди, все еще остававшихся в живых в первые дни нового 1942 г., были обязаны жизнью праведникам, христианам, которые рисковали своим имуществом, жизнью и жизнью своих семей, чтобы спасти евреев... В противоположность сотням христианам, которые нашли легкий путь в грабеже и убийстве евреев, были десятки христиан района, которые делились с нами последним куском хлеба и единственным стаканом молока". 11 И в Восточной Белоруссии, несмотря на более чем двадцатилетнюю интернационалистическую агитацию советской власти, отношение местного населения существенно не отличалось от отношения населения в Западной Белоруссии. Вот что рассказала Эстер Лофилова из местечка Сиротино (Витебская область): "До войны отношения между евреями и русскими [свидетельница имеет в виду и белорусов - И.А.] были хорошими. Только пришли немцы, и уже все изменилось... Однажды пришла ко мне моя подруга, русская, и сказала: "Пойдем к нам, на твоем лице не написано, кто ты такая [еврейка]. Мы скажем, что ты наша родственница из города..." Эта подруга жила со своей тетей в деревне Давиденки... В сентябре или октябре [1941 г.] мы с матерью ушли из гетто и пошли туда... Когда она пригласила нас, подруга, наверно, думала, что они получат наши вещи. Когда тетя увидела, что мы пришли без вещей, она выгнала нас... Были также и добрые люди. Учительница Анна Гальзо из деревни Слобода приняла нас на две недели... После этого нас приняла в свой дом женщина, которая жила одна". 12 А вот что рассказал в своем свидетельстве Борис Эфрос из городка Яновичи (Витебская область): "Немцы оккупировали Яновичи 11-12 июля 1941 г. Отношение местных жителей к евреям немедленно изменилось... Русские друзья отвернулись от их еврейских друзей, с которыми учились в школе... Те, кто доносил на евреев, доносил также и на коммунистов... из числа руководителей и активистов. На русских солдат, бежавших из плена или вышедших из окружения, не доносили, так как они были "из наших"... Население начало поддерживать партизан прежде всего из-за немецкого террора, а в дальнейшем - после контрнаступления русских под Москвой [зимой 1941 г.]". 13 В других свидетельствах описано положительное отношение белорусов к евреям. Тамара Гершкович из Минска рассказала: 6 "Нужно напомнить, что при входе в гетто и даже при обмене репликами с евреями через забор русским и белорусам грозило наказание смертью... Несмотря на это, много евреев постоянно состояло в связи с русскими и белорусами. И если люди в гетто до последнего дня его существования не умирали от голода - это благодаря связям с местным населением". 14 Об отношении местного населения к евреям на Западной Украине написано в исследовании Катастрофы на Волыни: "[После советского отступления] народная и традиционная ненависть к евреям всплыла на поверхность, возросла и нашла свое выражение в произошедших погромах... На страницах газет и с амвонов церквей продолжалась подстрекательская пропаганда. Украинские полицейские и группы молодежи содействовали айнзацгруппам в практическом осуществлении убийства... Грабеж еврейского населения украинцами продолжался до полного уничтожения... Евреи передавали крестьянам на сохранение вещи и товары в надежде заплатить этим позже за еду и убежище. В более легких случаях у скрывающихся забирали только их имущество, отрекались от хозяина, пришедшего возвратить его, и даже выгоняли пришедших под угрозой выдать их полиции. В тяжелых случаях крестьяне убивали евреев собственноручно или выдавали их украинской полиции, чтобы присвоить их имущество". 15 Историк Филипп Фридман, который был свидетелем событий во Львове, писал о горькой судьбе многих, кто искал спасения у местного населения: "В большинстве случаев евреи находили убежище у людей, которые хотели извлечь из этого материальную пользу... И не раз случалось, что хозяева домов выгоняли прятавшихся евреев, у которых кончались деньги. Были случаи, когда шантажисты узнавали об этом укрытии, и они требовали большие суммы или также "отступные" за молчание, почти постоянную ежемесячную плату... Евреи, "хорошо выглядевшие" ("непохожие"), могли искать другой выход. Многие из них маскировались под христиан.... Жизнь этих евреев-"арийцев" была пропитана страхом. Посланные полицией следили на улицах за замаскировашимися "арийцами". По улицам города самостоятельно бродили шантажисты, негодяи и даже дети, которые специализировались в искусстве острым взглядом узнавать замаскированного еврея... Почти каждый день хватали десятки прячущихся или маскирующихся евреев". 16 На Волыни украинцы составляли большинство, но там жило и значительное польское население. Бытовой антисемитизм поляков был не меньшим, чем среди украинцев, но поляков самих здесь преследовали украинцы, а также немцы за антинемецкие настроения, поэтому поляки к евреям относились лучше, они куда меньше участвовали в грабежах и убийствах, а кроме того, помогали евреям. 17 Об отношении к евреям на Восточной Украине можно узнать из свидетельств немногих спасшихся здесь, большей частью еврейских супругов в смешанных семьях или детей от смешанных браков - с помощью арийских родственников они избежали судьбы остальных евреев. И. С. Белозовская, еврейка из Киева, чьи родители, две сестры и трое их детей были убиты в то время, как она и ее сын Игорь спаслись с помощью ее мужа-украинца и его семьи, рассказала: " 19 сентября, когда немцы начали заходить в город... стояли люди с льстиворадостными, подобострастно-угодливыми лицами, встречая "освободителей" своих немцев... Я могу пока жить, потому что они [украинская семья] хотят сохранить мать 7 для моего сына Игоря и их внука... Соседи были заинтересованы открыть местопребывание мое. О том, что я где-то здесь, они знали, так как видели меня в день прихода немцев. Они только предполагали и следили безустанно... Дворник ставил вопрос о жизни Игоря, ведь мать его еврейкой была (я не существовала), и надо его сдать немцам. Родные же мужа доказывали всякой правдой и неправдой, что Игорь крещен, и спасли его... Каждый во дворе старался застать его врасплох, и вдруг спросят: "А где твоя мама?" Слово "мама" ему было запрещено произносить вне квартиры... Я жила, но это была горькая жизнь". 18 Студентка из Мариуполя Сара Глейх писала об украинских соседях: "18 октября [ 1941 г.]... Объявили, что в течение двух часов мы должны оставить город... Соседи как коршуны ждали, когда мы уйдем из квартиры, да уже и при нас не стеснялись. Маша открыла двери и сказала, чтобы они брали, что кому нужно. Все кинулись в квартиру, папа, мама, Фаня с ребенком сразу ушли вперед, они не могли это видеть. Соседи ссорились из-за вещей на моих глазах, вырывали вещи друг у друга из рук, тащили подушки, посуду, перины". 19 О захвате местными жителями квартир евреев и их содержимого во время высылки евреев в гетто свидетельствовала Ривка Фишер из Пирятина (Украина): "Когда еврей возвратился в свою квартиру, чтобы взять кое-что из вещей, его встретили "наследники"-украинцы топором и угрозами убить его, если он немедленно не уберется... Вследствие этого многие евреи не осмеливались возвращаться и брать коечто из оставшихся вещей" 20 Подобные описания можно найти и в других свидетельствах. 21 Жены русских мужей Нина Могилевская и ее подруга Маруся Сердюкова из Харькова бежали из гетто накануне убийства там евреев. Они обе пришли в село Каплиневка, где жили родители мужа Маруси. Нина Могилевская потом рассказала: "Родители мужа Маруси - Сердюковы - нас хорошо встретили, накормили. Сердюков сказал, что если у нас есть деньги, то у [местного[ коменданта можно купить документы и тогда жить безбоязненно. Но денег у нас не было. На следующий день по приходу в Каплиневку я вспомнила, что в семи километрах от этой деревни живет дядя моего мужа. Я решила у него попросить помощи... Я ушла. Денег я не получила и в тот же день вернулась в Каплиневку. Подходя к деревне, я увидела толпу. Я сделала еще несколько шагов и увидела Марусю, висящую на перекладине. На ней висела табличка с надписью: "Большевичка та жидовка". Как потом выяснилось, ее выдал свекор Сердюков. Я вернулась к родным мужа. И хотя меня искали, дядя [мужа] меня не выдал". 22 Гину Грищенко-Шмуклер, которая была замужем за украинцем, выслали в гетто в Харькове вместе с двумя ее дочерьми. Вот ее свидетельство: "Мы убежали из гетто... Два дня мы прятались у знакомых свекрови, а потом маленькую дочь я оставила у них, а со старшей пошла в Полтавскую область, к родственникам свекрови. Шли мы месяц, каждый день смотрели смерти в глаза, так как евреев искали повсюду немцы, полицаи, да и сельское население. Когда мы пришли в село, где жил брат моей свекрови, - Шергиновка - нам и там отказали в жилье и помощи, так как боялись немцев... Мы поселились у чужих людей". 23 8 По рассказам Нины Могилевской и Гины Грищенко-Шмуклер можно изучать отношение жителей к родственникам-евреям: небольшая часть их была готова подвергаться риску, помогая евреям, тогда как другие отказывались делать это - а нередко и доносили на них или даже насильственно передавали их в ближайший полицейский участок, отдавая родных на смерть. Нет данных и нет возможности установить количество евреев, ставших жертвами доносов, но можно предположить, что речь идет о тысячах. В архиве украинской полиции в Харькове нашлись документы о доносах жителей домов на евреев, которые пытались скрыть свою национальность и продолжали жить в своих квартирах. В некоторых доносах было написано: "Ставлю вас в известность, поданы списки на жидов, в которых значится жидовка Якубович Раиса Николаевна, по домовой книге зарегистрирована как жидовка, в настоящее время паспорт не представляет, утверждает, что она его утеряла. Утверждаю, что Якубович Раиса жидовка... В доме N83 в кв. 22 по Пушкинской ул. проживает Левенко-Гурвич Александра Григорьевна... До прихода немецкой армии в г. Харьков она была по паспорту жидовкой, как свидетельствует тройка этого дома. Ее все знают в этом доме как жидовку. Но после прихода немецкой армии она уже хочет быть русской... У нее паспорта не оказалось, как она говорит, он у нее пропал во время бомбардировки... Прошу отдел охраны управы 17-го района расследовать этот случай и принять соответствующие меры". 24 Подобные сообщения были на всех оккупированных территориях Советского Союза. Управляющие домами и дворники получили приказы докладывать местной полиции о жильцах-евреях, коммунистах, а также бывших работниках НКВД. Так говорилось в приказе Орлика, начальника украинской полиции в Киеве: "Все управляющие домами в г. Киеве обязаны отчитаться в течение 24 часов обо всех евреях, работниках НКВД и о членах коммунистической партии, проживающих в их домах, в ближайшем полицейском участке их квартала или перед начальником украинской полиции Киева... Скрывающих этих людей ожидает смертная казнь. Управляющим домами или старшим дворникам самостоятельно привести евреев в еврейский лагерь, расположенный рядом с лагерем военнопленных на улице Керосинной". 25 Управляющие домами, дворники, а то и просто жители и соседи передавали в полицию тысячи имен и адресов евреев, которые не подчинились приказу о высылке. Кроме управляющих домами и дворников, в каждом доме были назначены трое жильцов ("тройка"), которых обязали передавать в полицию или в муниципалитет любое сообщение о евреях, живущих в этих домах. 26 Немногие евреи, не явившиеся для "переселения" и оставшиеся в своих квартирах в надежде, что соседи не донесут на них, почувствовав, что находятся накануне ареста, вынуждены были скитаться и искать спасения с помощью незнакомых людей. Были и такие, кто пытался достичь фронта и перейти его. В рассказе девушки Косой Марии Самуиловны, которая более года мыкалась по просторам Украины в попытке спастись, отразились реалии того времени: "Я начала скитаться от села к селу. Были люди, которые давали убежище на день-два, и я вынуждена была продолжать скитаться дальше. Зима в том году [1941-42 гг.] была суровой , и я очень страдала. В каждом селе была опасность, что меня схватят и передадут старосте села или полиции, и результатом этого была смерть. Поэтому частно я была вынуждена продолжать идти дальше, в другое село, до наступления 9 сумерек, и только тогда стучалась в дверь... Я благодарю добрых людей, которые позволили мне войти в их теплую избу и дали мне немного еды... В страданиях и скитаниях прошло более года, пока в середине февраля 1943 г. в Днепропетровской области я достигла позиций нашей армии." 27 М. С. Косая была не единственной, кто в борьбе за спасение прошел сотни километров в попытке пересечь линию фронта. Немногим это удалось - благодаря доброжелателям, которые помогли в дороге и благодаря тому, что им удалось скрыть свое еврейство, что гораздо легче было сделать женщинам. 28 Многие люди были схвачены по дороге, когда они наталкивались на немцев, полицейских или жителей, которые доносили на них. Немецкие власти считали укрывательство евреев местными жителями, а иногда также нежелание сообщить о скрывающихся или выдающих себя за арийцев евреях преступлением, подлежащим смертной казни. Угроза наказания доводилась до населения в приказах, распространяемых на улицах городов, и в газетах. В некоторых местах объявления распространялись муниципальными властями и местной полицией. Например, в Черкассах (Украина) 10 октября 1941 г. был опубликован подписанный бургомистром города Шпакивским и начальником украинской полиции Болибруком приказ, в котором говорилось, что за "сокрытие евреев и за связь с партизанами виновные будут расстреляны на месте, без суда". 29 В приказе Сипо в Керчи (Крым), опубликованном в декабре 1941 г. после убийства там евреев, указывалось, что "жители города, знающие о местонахождении евреев, обязаны сообщить об этом в Сипо. Не выполнившим этот приказ [полагается] смертная казнь через расстрел". 30 Такой же приказ был опубликован и во Львове. 31 Нетрудно предположить, что из-за таких приказов многие местные жители, при других обстоятельствах, возможно, готовые помочь преследуемым евреям, теперь не захотели рисковать ради них жизнью. В аннексированных районах, особенно в странах Балтии, Западной Украине, Бессарабии и Северной Буковине, большинство местного населения приняло немцев с энтузиазмом, что выразилось также в отношении к евреям. На "старых" территориях Советского Союза местное население, как правило, занимало более сдержанную позицию по отношению к евреям. Это можно отнести также на счет службы многих местных мужчин в то время в Советской Армии и к их борьбе с немцами, что порождало большее отмежевание населения от немецких оккупантов. Но и там не было атмосферы помощи преследуемым евреям. Все местное население на оккупированных территориях Советского Союза можно разделить на три группы: соучастники нацистов; люди, "стоявшие в стороне", и те, кто помогал евреям. Соучастники деяний нацистов в убийстве евреев находились во всех районах оккупации, и их количество составляло сотни тысяч. Факторами, порождающими их поведение, были антисемитизм, ненависть к советской власти и корыстолюбие. В эту группу входили также уголовные элементы, всегда готовые грабить и убивать. В группу "стоявших в стороне" входила большая часть местного населения - десятки миллионов. Эти люди не выказывали активной враждебности к евреям, несмотря на то, что среди них были те, кто, по-видимому, пользовался имуществом евреев. На поведение членов этой группы повлияли антисемитизм, равнодушие и страх. Равнодушие проистекало из общих страданий, принесенных войной: убийство евреев в их глазах было частью этих страданий. Источником страха были угрозы немцев казнить каждого, кто поможет евреям, и власть действующего террора. И те, кто не совсем равнодушно относились к судьбе евреев, были не готовы рисковать своей жизнью и жизнью своих 10 семей ради них. Поведение "стоявших в стороне" на деле способствовало нацистской политике по отношению к евреям, ведь еврей, чтобы спастись, нуждался в действенной помощи со стороны местных жителей: в предоставлении убежища, в помощи пищей, в обеспечении арийскими документами и т.п. Без такой помощи у еврея, боровшегося за жизнь, не было ни одного шанса спастись (кроме района лесов и партизан). Группа помогавших евреям состояла всего из нескольких тысяч. Спасавших евреев называли "Праведниками народов мира", рассказ о них - в следующей главе. Ицхак Арад. Катастрофа евреев на оккупированных территориях Советского Союза (1941-1945). Днепропетровск, «Ткума», 2007, стр. 608-618 1 Klee and Dressen, Got mit uns…, pp. 201-206. Нюрнбергские Документы, L-180, c. 64. 3 Vojensky historicky archiv (Прага, Чехия), Fonds Kdos RF SS. 4 Arad et al., Einsatzgruppen Reports…, pp. 10, 27, 54, 55, 68, 73, 131-132, 136, 171, 238, 304, 319. 5 USHMMA, Фонд RG, Опись 53002, Дело М, Reel 22. Под документом нет подписи. Об участии литовских полицейских в акциях уничтожения в Белоруссии см. гл. 16, раздел Г. 6 Л. Гарфункель, Наш счет к литовцам, в сборнике: Л. Гарфункель (ред.), Еврейство Литвы, т. 4, с. 48, 50, 56, 58-59 (далее: Гарфункель, Наш счет...). 7 Ерушалми, Хроника Шауляя..., с. 58. 8 Гарфункель, Наш счет..., c. 58. 9 Max Kaufmann, The War Years in Latvia Revisited, in: M.Bobe et al., The Jews in Latvia, pp. 352, 356. 10 Холавски, На реках..., с. 260, 262-265. 11 David Smuschkowitz, Peter Silverman and Peter Smuschkowitz, From Victims to Victors. - Toronto, 1992, pp. 82-83 (далее: Smuschkowitz et al., From Victims). 12 Архив Яд Вашем, 03/4599. Из собранных свидетельств Романовского. 13 Там же, 03/4614. 14 Арад и др., Неизвестная..., с. 256. 15 Спектор, Шоа евреев Волыни..., с. 188-190. 16 Филипп Фридман, Евреи на арисйкой стороне, Энциклопедия диаспоры, том "Львов 1", с. 699-700 (далее: Фридман, Евреи на арисйкой стороне…). 17 Arad et al., Einsatzgruppen Reports…, 10, p. 2; 67, p. 114; 153, p. 272. Поляков представляют там как антигерманский фактор. 17 Спектор, Шоа евреев Волыни..., с. 194-198. 18 Арад и др., Неизвестная..., с. 35, 37, 39. 19 Там же, c. 215. 20 Архив Яд Вашем, 3592/343-9. 21 Арад и др., Неизвестная..., с. 57-60. Рассказ учительницы Эмилии Котловой. 22 Там же, c. 93-94. 23 Ляховицкий, Желтая..., с. 81-82. 24 Й. Ляховицкий, Холокост на Украине и антисемитизм в перспективе. - Харьков, 1992, с. 18. 25 Центральный государственный архив общественных организаций Украины, фонд 1, опись 23, дело 121. 26 Ляховицкий, Пережившие, с. 168-179. Автор приводит ксерокопии анкет Харьковского муниципалитета, которые заполнялись управляющими домами и дворниками и в которых указывались имена евреев, не покинувших свои квартиры и скрывающих свою национальность. 27 Там же, c. 70. 28 Арад и др., Неизвестная..., с. 249-250. Архив Яд Вашем, 03/4676. 29 Там же, M-52-1. 30 Губенко, Книга Печали..., с. 65. 31 Йонас, Евреи Львова..., с. 315. 2