Проблемы художественного слова ориентируется (Коран, Евангелие, авангардная поэтика имажинизма), активной ро­ лью памяти, а также структурой концептосферы произведения, нацеленной на вос­ создание неоднозначной ментальной ситуации лирического героя и утверждение единства не между земной жизнью и потусторонним миром, как в суре «Аль-Кадр» Корана, а духовного единства народа. В художественной картине мира поэмы А. Кусикова кораническая бинарная оппозиция «реальность - потусторонний мир» транс­ формируется в оппозицию «Русь советская - Русь уходящая», которая в перспективе движения времени будет снята. Библиографический список 1. Коран / пер. и коммент. И. Ю. Крачковского. - 2-е изд. - М. : Наука, 1986. 2. Кусиков А. Аль-Барак. Октябрьские поэмы / А. Кусиков. - 2-е изд., доп. - Берлин - М. : Накануне, 1923. 3. Ламзина А. В. Рама / А. В. Ламзина // Введение в литературоведение : учеб. пос. / Л. В. Чер­ нец, В. Е. Хализев, А. Я. Эсалнек [и др.] ; под ред. Л. В. Чернец. - 2-е изд., перераб. и доп. - М. : Высшая школа, 2006. 4. Полная энциклопедия символов и знаков / авт.-сост. В. В. Адамчик. - Минск : Харвест, 2007. 5. Ревякина А. А. Имажинизм / А. А. Ревякина // Литературная энциклопедия терминов и понятий / гл. ред. и сост. А. Н. Николкжин. - М . : Интелвак, 2001. 6. Сэмьюэла Э. Манна / Э. Сэмьюэла, Б. Шортер, Ф. Плот // Словарь аналитической пси­ хологии К. Юнга / пер. с англ. В. Зеленского. - СПб. : Азбука-классика, 2009. 7. Тресиддер Дж. Словарь символов : пер. с англ. С. Палько / Дж. Тресиддер. - М. : ФаирПресс, 1999. 8. Шидфар Б. Я. Образная система арабской классической литературы ( V I - X I I вв.) / Б . Я. Шидфар. - М . : Наука, 1974. 9. Юнг К. Г. Человек и его символы / К. Г. Юнг, М.-Л. фон Франц, Дж. Л. Хендерсон, И. Якоби, А. Яффе / под общ. ред. С. Н. Сидоренко. - М. : Серебряные нити, 1997. ХАРАКТЕР ПЕРЕРОЖДЕНИЯ МИФОПОЭТИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ В ПОЭЗИИ Е. ЗЕЙФЕРТ А.К. Калабергенова Статья посвящена трансформации мифических образов в поэзии Елены Зейферт. Автор проводит анализ стихотворений «Баллада об Адонисе» и «Афродита». Article is devoted transformation of mythical images in Elena Zeyfert's poetry. The author ana­ lyzes poems "The Ballad about Adonis", "Aphrodite". Ключевые слова: миф, античность, баллада, образ, трансформация. Key -words: myth, antiquity, ballad, image, transformation. Наиболее полно авторский путь перерождения происходит из тьмы к свету, из ада современной жизни к раю высших ценностей творчества - красоты - любви женщины как венца творения (на примере стихотворений Е. Зейферт «Баллада об Адонисе», «Афродита»). Заглавие стихотворения «Баллада об Адонисе» Елены Зейферт отсылает нас к мифу об Адонисе. Е. Зейферт видит в земной жизни зло и ложь, но не знает, как их победить. В античном мифе у Афродиты был только один выход - оберегать всегда и всюду возлюбленного. Зейферт предлагает современной Афродите другой путь истинную любовь, которая преобразит весь мир и человечество: Возлюбленного друга обнимает Киприда всею страстью рук своих, И люди радость встречи понимают И празднуют Адонии в честь них [1, с. 68]. 131 Гуманитарные исследования. 2011. № 2 (38) Именно любовь поможет установить гармонию и в человеке и во Вселенной. Отпущение грехов - в отпускании любимых. Разрушение оков и цепей неистребимых [ 1 , с. 45]. Слова-символы - «солнце», «слепящий», «блеск», «святое», «я - дар», «я - чудо, блеск очей, даруя свет» - прочитываются как человеческая любовь, способная изме­ нить земную жизнь с ее понятием о добре и зле, о правде и лжи, ибо истинный мир, преображенный любовью, не знает этих понятий: Я счастлива и благодарна В своей блистательной весне За то, что дланью лучезарной Даровано так много мне [ 1 , с. 49]. В поэзии Зейферт звучит мысль не столько о приятии этого мира - «царства мертвых» с его цинизмом, корыстью («Я вздымалась на языке моря, / Ты кипел на языке денег») [1, с. 34]), сколько о преображении жизни при помощи любви. Только любовь способна одухотворить человека и вместе с ним весь мир, и тогда наступит «Последний день творенья...» [1, с. 15], за которым последует полное единение с Богом и Вечностью: «Мы нераздельны - я звезда, / А ты сияние Вселенной» [1, с. 56]. Лирика Е. Зейферт содержит идеи гностицизма, связанные с преодолением зла во Вселенной. Как правило, поиск начинается с жесточайшего отчаяния и одновре­ менно с мощного приступа любви: С небес узрела бедная Киприда Агонию Адониса - в мольбе, В рыданиях легла у врат Аида И тогу изорвала на себе... [1, с. 67]. Строки «Разрушение оков и цепей неистребимых...» можно понимать как безза­ ветную любовь, которая расправляет оковы, удерживающие Прометея на вершине ска­ лы, где он испытывал ужасные муки в ожидании своего избавления (новой жизни!). Перерождение образов у Е. Зейферт происходит по схеме: убивающая - погло­ щающая - всепрощающая - любящая. Перевоплощение, перерождение напрямую свя­ зано с масками (женские и мужские). Равнодушные и безжизненные, бесчувственные и беспечные, наивные и юные, мудрые и зрелые, любящие и оживляющие - это и есть маски Е. Зейферт, говорящие о бренности и зыбкости, вечности и бессмертия земной жизни: «Рождение мирской Афродиты, / Я в розовом море купала ладони, / И солнце дрожало на той полосе, / Где я, дар Зевеса прекрасной Дионе, / Явилась из пены в сле­ пящей красе» [1, с. 78], связанной в большей степени с материей, - лишь предзнамено­ вание прихода другой богини, возвышенной, которая не попадет под власть низменных сил: «... дар Зевеса, даруя святое, явилась из пены в слепящей красе». Слепящая краса (неземная красота) и Афродита мирская - противопоставление Афродиты Урании (Небесной) и Афродиты Пандемос (Народной), бытовавшее в древнегреческой мифологии и мифе Платона («Пир»), а также у Плотина в «Теого­ нии» (Афродита центростремительная и Афродита центробежная). В античной трак­ товке (точнее, в мифах) Афродита, рожденная первой, небесная, а вторая пошлая, доступная. В стихотворении Е. Зейферт вторая - Афродита мирская, земная наслед­ ница, рожденная из пены морской, неодухотворенная, - представляет собой лишь физическую красоту, поэтому и подвержена влиянию грубой материальной силы. Первая - Афродита, Дар Зевеса, - идеальная, совершенная, совмещает в себе красоту земную и небесную. Именно она должна осуществить заветную мечту чело­ вечества - соединить два мира в единое. 132 Проблемы художественного слова Однако кем является новая богиня? Очевидно, что Зейферт подразумевает вто­ рую языческую Афродиту, которая (не совсем популярная версия) родилась у Зевса и Дионы: Где я, дар Зевеса прекрасной Дионе, Явилась из пены в слепящей красе... [1, с. 112]. Дочь верховного бога появилась в то мифологическое «время», когда с прихо­ дом олимпийцев к власти завершилось устройство Вселенной, прекратилось порож­ дение страшных чудовищ, и мир обрел красоту и гармонию. Свое видение прихода Ее на землю Е. Зейферт раскрывает в смешении религиозно-мифологических образов двух культур. Слепящая краса, превосходящая духовной и телесной красотой Киприду, становится образом синкретическим, в которой проступают христианские черты. Изображая приход новой богини, Зейферт утверждает превосходство любви небес­ ной и христианской культуры, строит свою лестницу любви, поднимающую человека к Богу от телесного идеала к духовному. В древнегреческих мифах об Адонисе говорится о том, что смерть прекрасного юноши оплакивали представительницы слабого пола: Афродита, прекрасные хариты и даже беспощадные мойры. У Зейферт: С небес узрела бедная Киприда Агонию Адониса - в мольбе, В рыданиях легла у врат Аида И тогу изорвала на себе... [1,с. 123]. Существует множество параллельных мифов о смерти героя и его воскресении, например, шумеро-аккадские мифы о Таммузе и Инанне (Иштар). Смерть и возрож­ дение Таммуза, как смерть и возрождение Адониса в Греции и Египте, в Финикии и Сирии (эпоха эллинизма), отмечали осенью и весной, его культ поддерживали в ос­ новном женщины. Женщины, оплакивающие Таммуза, упоминаются в Библии. Все эти мифы символизируют вечный круговорот жизни и смерти в природе, их гармо­ ническое соединение. Оплакивания Адониса напоминают еще один миф - миф о смерти Иисуса Хри­ ста, точнее, предание о женах-мироносицах, оплакивающих Христа в саду Иосифа, где находился Гроб Господень. Этому способствует и лексика стихотворения: «От слез ее священного рыданья // Росли цветы...». Далее упоминается воскрешение Адониса из мертвых: Из царства мертвых каждый год весною Адонис возвращается на свет Такой же статный, с буйно-золотою Копной волос и грезами побед [ 1 , с. 134]. Весной каждого года происходило воскрешение Адониса из царства мертвых. Осень символически предвещала его смерть. «Из царства мертвых... Адонис возвращается на свет...» - также аллюзия к Но­ вому Завету, где повествуется о явлении Господа Марии Магдалине: «Сказавши сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего...». Копье проникло, но уже вонзились Клыки - ярился умиравший зверь, И травы снова кровью обагрились, Убитого Адониса теперь...» [ 1 , с. 49]. Существуют различные версии смерти Адониса, но в каждой из них говорится о том, что возлюбленный Афродиты стал невинной жертвой: •S гнева Артемиды, мстящей богине любви за гибель Ипполита; S зависти Персефоны, любящей Адониса; •S ненависти Ареса, ревнующего Афродиту к Адонису; 133 Гуманитарные исследования. 2011. № 2 (38) •f ярости Аполлона, сына которого ослепила прекраснейшая из богинь. Также Сын Божий стал жертвой ненависти синедриона (иудейских первосвященников) и толпы (черни), настоявших на смертной казни праведника: «От этой крови запылали розы...». По Талмуду, красная роза выросла из безвинно пролитой крови Авеля. Алая роза ассоциируется с «алой зарей». Примечательно, что воскресение Христово про­ изошло ранним утром, на рассвете. Лучи алой зари означают пришествие Сына Божьего, а также любовь, излучающую свет. Даже отдельные моменты гибели Адониса перекликаются с кончиной Христа: Адонис был смертельно поражен клыками дикого кабана, а тело Богочеловека сразу же после смерти было пронзено копьем. Кровь, вытекающая из тела Спасителя (как и кровь Адониса), превратилась в распускающиеся розы. Дж. Фрэзер в «Золотой Ветви» указывал на очевидное сходство мифов, связан­ ных с насильственной смертью и воскрешением Адониса и Христа и обрядами в честь них. Он также отмечал, что «созданный греческими скульпторами образ скорб­ ной богини, держащей на руках своего умирающего возлюбленного, напоминает изображения в христианском искусстве скорбящей Богоматери с телом мертвого Спасителя на коленях и, возможно, является их прототипом». Отсюда следует, что Адонис является прототипом Христа. Даже праздник Адониса в древности совпадал с Пасхой. По мнению Фрэзера, Пасха является «не более как трансформацией культа Адониса». Дж. Фрезер сообщает также очень интересную деталь, почерпнутую в трудах святого Иеронима: «Родной город Господа, Вифлеем... находится в тени рощи еще более древнего бога, Адониса, и там, где проливал слезы младенец Иисус, был опла­ кан возлюбленный Венеры». Очевидна связь Адонис - Христос. М ы понимаем, что все мифологические божества - суть одного. Например, строки: Возлюбленного друга обнимает Киприда всею страстью рук своих, И люди радость встречи понимают И празднуют Адонии в честь них [1, с. 89]. Речь шла о греческом Адонисе, или все же о сирийском Адоне или Адонае, не имевших ничего общего с Афродитой. Имя Адона, как и еврейское имя Божие Адонай, было истинным прообразом Христа. В древнегреческом мифе Адонис лишь на время возвращается на землю к Аф­ родите, а затем вынужден отправляться в царство Персефоны. Можно предположить, что строки Зейферт - о земной любви как мимолетном счастье и недолговечном чув­ стве с обреченным концом-смертью. Однако и в этом круговороте есть положитель­ ная деталь - любовь способна перерождаться и обновляться. Библиографический список 1. 2. 3. Зейферт Е. И. Малый изборник / Е. И. Зейферт. - Караганда : Санат, 2002. Зейферт Е. И. Сухой тополь / Е. И. Зейферт. - Караганда : Сингл, 2002. Лосев И. Н. Мифологический словарь / И. Н. Лосев. - Ростов н/Д. : Просвещение, 1996. 4. Савельева В. В. Художественная антропология и творчество писателя / В. В. Савель­ ева. - Алматы, 2007. 5. Фрэзер Дж. Ж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии / Дж. Фрэзер. - М., 2001. 6. Турскова Т. М. Новый справочник символов и знаков / Т. М. Турскова. - М., 2003. 134