В.Ю. Юринов ИНТУИЦИИ БЫТИЯ «Мыслю, стаю быть, существую». «Бытие есть, а небытия нет». Мы себя удостоверяем непосредственно в процессе вспоминания, размышления, внимания. Что это может значить? Когда мы были заняты воспоминанием, мы определенно где-то находились. Нас «вынимало и вынуло» отсюда. И ощущение «вынутости» пришло тогда, когда мы вернулись сюда, очнулись от воспоминания. Интуицию «сюда» (т.е. существование «здесь» и существование «там») дарит само возвращение, выход из «забытья». Такой уход-приход, выход-возвращение, мы можем оценивать и воспринимать, как «трансценденцию», как переход, курсирование из «посюстороннего» в «потустороннее». Такое повседневное мгновенное курсирование человека из «тамошности» в «тутошность» при всяком впадении в думу является «чувственной тканью», феноменальным базисом, интуитивной установкой (симпатией очевидности) на выделение и раз-деление «естественного» и «сверхъестественного», «физического» и «метафизического», «зримого» и «умо-зримого», короче и проще - тела и души. Чем обоснован такой скачок от «бытовой» ситуации к метафизическим высотам? Почему так сразу: предельно и категорично? Потому, что наше тело и окружающая обстановка не трогались с места, оставались «здесь». Мы «душой», «мыслью» устремлялись в иное. Мы «здесь», за счет вынимания нас «туда» непосредственно удостоверяемся в наличии некого «нашего Я» (феномен «внутреннего мира») Получается, что это «Я» обладает своим автономным, не зависящим способом существования. Собственно, только «Я» и перемещалось куда-то, странствовало, как душа во сне. Кроме того, что «Я» вдруг куда-то отвлекалось и чем-то увлекалось, мы конкретнее и определеннее сказать ничего не можем. Но совершенно точно, что это «где-то» не могло быть за пределами аудитории, на улице, за городом, 94 вообще нигде на земле, и не в космосе астрофизика. Это не природное место в естественно-научном смысле слова. Там, где было наше «Я», нам было странно, но соприродно, родственно, имманентно. Несмотря на то, что, казалось бы, мы выходили из привычного, уютного тела в трансцендентное, холод и «мета» физику. Налицо «простая интуиция» БЫТИЯ, Бывания, Случайного, Чудесного, Онтологичности Существования, наличия некого Существа и Сущности, которые выступают по отношению к нашему «здесь» неким «естественным с верх-естеством», как Нечто и Некто. Мы не в состоянии сразу (да и потом) обрисовать четко форму, образ, содержательные характеристики этих «там», «некто», «нечто». Можно только сказать, что «случилось нечто», «был некто». И этот некто был я, это нечто было во мне и со мной. Отсюда некая растерянность, озадаченность, оцепенение, странная ностальгия по «тому существу и существованию», некая демоничность и божественность про-изо-шедшего. Важно напомнить, что забвение, погружение в думу происходит незаметно, непроизвольно. Мы не успеваем уловить его приход, точнее - наш уход. Когда мы схватываем это, то схватывание означает, что мы «очнулись», «пришли в себя», уже «вернулись». Возникает мучительное ощущение того, что «здесь» и «там» как-то связаны, едины. Но на чудесный, случайный, невидимый, имманентный и невиданный, сверх-естественный манер. Все это вместе - человеческое, есть «посю» и «поту» сторонности нашего (моего!) мира. Почему же ощущение мучительно? А именно потому, что переход от «здесь» в «там» происходит непреднамеренно. Про-исходит, истекает. Более того, всякая попытка его удержать, задержаться в этом промежутке, при-нудить «Я» дается неимоверными усилиями, напряжением (головной болью, нравственным страданием и физическим расстройством), что и оседает в памяти зыбкостью и абсолютной не гарантированностью успеха. Но вот что странно: каждый из нас смутно ощущает, что «в себе» и «у себя» мы чаще бываем как раз «там», по ту строну визуального мира! Порой начинает казаться, что Родовая Сущность, Родное Существо лежит большей частью Там., Существует Внутри или За нашим здесь-бытием, очень Далеко, Высоко и Глубоко, но не в Ближайшем окружении. Повседневный выход за «тутошностъ», «здешность» дает нам следующую интуицию: что «здесь», «тут» - окружающая меня действительность. Что сие означает? А означает это, во-первых, то. что «здесь» своим «тут» окружает нас, замыкает, теснит привычным и повседневным кругом вещей и 95 «одевает», опоясывает. Данная (но часто не дающаяся в руки) теснота создает, лепит наши тела, запечатывает и распространяет нас здесь. Во-вторых, само «здесь» имеет границы, пределы Это прямо следует из невыносимой тесноты. Примерно как у бублика, имеющего дырку и окружающее пространство, родственное дырке. «Здесь» вытесняет нас, как тело воду из ванны Архимеда. «Я» покрывает и перекрывает действительность, делая ее видимостью и кажимостью. Оно способно «трансцендироваться», высаживаться «за», впадать «в» и «во» принципиально, постоянно и мгновенно. Вещи «сами вытолкнули», спровоцировали, отстранили «наши идеи и мысли» от «нас здешних» в особый, нездешний, зательный, заветный мир духов и духа. И этот последний (который первый!) нам постоянно что-то «вещает» и «завещает». Мы его здесь, тут несем как Предание. Механизм трансцендирования заложен в любом пред-ставлении, воспоминании, внимании, в любой думе, размышлении и «задумке». Это своеобразная дневная греза, забвение яви. Можно сказать, что мы в(с)плыли, попали в пустое, отсутствующее место (Утопия! Мы - утопленники!), в чистое бытие, бывание, при-бывание/у-бывание, в пере-живание как таковое, в пространство Пространности-Вечность. Мы уходили туда, где вещей нет или откуда они ушли, расступились, раздвинулись до бесконечности, где нет ничего тяжелого. Но именно ощущение пустотности, просторности, «ничейного пространства», бесцветности ничто (черно-белые сны-?) возвращает нас, напоминает нам о действительности «окружающих нас» вещей, их тяжести. Мгновенно наваливается вся нешуточность, нелегкость и колоритность здешней, близкой, телесной жизни. Мы, возвращаемся в явь, в будни. А То «было» оказывается сном, дымом, «ничто», бредом. В мимолетности, «болезненности» возвращения коренится еще одна фундаментальная интуиция: нам не дано «захватить» Бытие врасплох. Оно как «мышь», «миг». Какой-то миг и мы «уже там», точнее «уже опять здесь». Феномен «нуль-пространства», «время-вечности», «света-свечи». Мы сами на миг оказываемся такой мышью, которая прошмыгивает отсюда - туда и обратно (слова «отсюда» и «обратно» пишутся не в два слова, а в одно). И это повторение, кружение, как выражение неуловимости и невыразимости появления мига-скачка, феномена, мерцания (виртуальности) феноменально. Получается парадокс. Непроходимая, невидимая и невиданная грань двух «действительностей», двух «мнимостей», двух «оказываемостей» стирается, тает благодаря нашим миговым прошмыгиваниям. Два делается Единым 96 Миром, замиряется, крепится думой, пониманием, вниманием. Такая у нас забота: нельзя забывать, что можно за-бытъ. Наша дума связывает, сплетает «это» и «то» в Мир, и одновременно делает нас в таком случае «человеком», цельно-вечным, целомудренным, на «целый век», на «всю нашу жизнь». Мы скрепы бытия «в» мир. Но мы хотим задержать этот миг, непрерывно длить единство «того» и «этого», тщимся без остатка перетащить тот «мир» в этот «мир», или лелеем унести «все здесь» в «за-бытье», «туда» в «вечное-там». Таким упорством, алканием, тупостью и жаждой мы, поселяем здесь «вражду», «страдание», «раздор». И тем самым закрываем дорогу, тор и границу отсюда туда. Здесь уместно обратить внимание на мое использование везде местоимения «мы» вместо (и как) «я». Это существенно. «Мы» - установка на собирание «моего», всякого отблеска «я» в другом, в чужом, разыскивание «личного», «интимного», «внутреннего» во всей и всякой действительности и на протяжении всей жизни. Здесь механизм «автоматической» самоидентификации «Я», прорастания «вечного», «всеобщего» во всем и вся. Это настолько важно, что только обнаружение «я», «моего», «личного», «внутреннего» делает найденное (пред-мет) настоящей действительностью и настоящей жизнью, подлинником. Но здесь же и основание для гордыни, эгоцентризма, индивидуализма и антропоцентризма. Но попробуем двинуться еще дальше и сказать еще нечто. Нетрудно заметить, что само размышление требует вынужденной остановки земных дел. Дума мешает нашим ногам перемещаться по земле. (Вот и сказали нечто, «двинувшись дальше»!) Это все равно, что вдруг остановиться в толпе снующих людей. Они «тебя» начинаю толкать, «ты» им мешаешь. «Ты» ощущаешь (-ет!) свою ненужность, излишность, никчемность (?). Ты - не их, «их я» - не твое. Или еще точнее, в толпе нет Я. («Вы» превращается в «ты»!?) А, может быть, это ощущение излишности своего тела, земных тягот0 Может, люди в виде «тебя» наталкиваются на бытие? Бытие стоит на их пути!? Ты становишься «странным», «изгоем», «философом» или «придурком», «без-умным», ибо не в такт живешь, «мешкаешь». Начинаешь размышлять, «мыш-лить»! Начинаешь (-ет) «любить выпадать» (исчезать) из жизни, не считая ее подлинной жизнью, подлинным человеческим бытием. А это делает человека в глазах других «подлым», коварным, «себе на уме». Такой человек начинает жить на границе, становится «пограничником», точнее, «пограничным существом» и для всех остальных «заграничной диковиной», «умозрительным», «призрачным», даже враждебным. Он напоминает всем об уделе (закругленности, ограниченности, «порочности») земной жизни, о ее и их 97 собственной ничтожности, остро чувствует границы, нестыковку того и этого «мира», «запах войны», «несправедливость». Но и сам оказывается сеятелем, «зерном раздора», виновником вражды, провокатором. Он - «Эдип». Или просто выглядит «ходячим» укором, что что-то не так, и все не так живут. Он «Сократ». Даже выглядит выходцем оттуда: не от мира сего. Он - «Христос». ....... Выше выстроенная схема напоминает по своей протокольной тщетности желание озорного мальчишки, опустившего камень в водосточную трубу, успеть сосчитать количество ударов, производимых камнем о ее стенки сквозь нарастающий дикий шум. Удары камня резонируют в гул, который строит, обнаруживает и оголяет пространство и вектор трубы. Но это странный «вектор». Раскаты катятся не только вперед, но и доносятся до мальчишки, т. е. строят (струят) трубу «спереди назад». Гул непрерывно рассказывает «историю» трубы. Оказывается, она живет исключительно своей жизнью, подтверждая свою жестянноцилиндрическо-полую природу. Так и «процесс» внимания, воспоминания. Дума, крепя пространство молчания (или молчанием?), создает и/или обнаруживает метафизическую, вечную (мета-формную!) трубу мироздания, где «промышляет», «струится» Бытие, где оно смыслится... и смеется с/над нами, говоря нашими устами разные словечки. ....... «Мышление и бытие тождественны». 98