ИСКУССТВО ПЕРЕЖИВАНИЯ ИЛИ ТАЙНА СОЗНАНИЯ

ИСКУССТВО ПЕРЕЖИВАНИЯ ИЛИ ТАЙНА СОЗНАНИЯ
Когда волнение сознания подавлено, оно способным воспринимать «как есть» подобно прозрачному кристаллу, окрашиваясь тем, в чём оно прибывает ­ схватывающим, схватыванием или схватываемым. ЙС I ­41
Введение. Тайна сознания есть переживание
Самая большая тайна сознания в том, что его никто не видел и при этом оно все, что нам дано. Каждый человек видит и знает лишь то, что сознание схватило и сделало принадлежащим ему. Факт этого знания представлен в 41 сутре первого раздела Йоги­Сутры – сознание подобно прозрачному кристаллу, остается невидимым до тех пор, пока что­либо не попадет в область его «прозрачности». Окрашенность есть знание, способность окрашиваться есть познание. В философии такое поведение сознания называется интенциональностью. Функцией сознания является способность познавать (окрашиваться, принимать форму) и эта способность обусловлена собственной природой сознания – прозрачностью, окрашенность маскирует прозрачность, поэтому пока человек «познаёт» он никогда не «увидит», что есть сознание само по себе.
Но что можно было бы обнаружить, если бы сознание прибывало бы в своей собственной прозрачности, если бы все функции сознания, как и рекомендует йога, были бы подавлены? Вот что говорит сутра 47 первого раздела ЙС ­ Когда сознание пребывает в самом себе его содержанием становиться истинное наслаждение (Ананда). Наслаждение по своей сути есть чистое переживание, переживание, которое необусловлено какими­либо формами познания (функциями сознания).
Как «прозрачность» присутствует в каждом моменте «окрашивания», так и переживание присущему каждому моменту сознательной жизни человека. Переживание это не знание, не форма, но то что проявляет себя в зависимости от условий как акт жизни, т.е. обязательно принадлежит живому существу – книга, которая описывает чувство или эмоции сама не испытывает их, их испытывает либо тот, кто пишет, либо тот кто читает. Разнообразие переживаний часто не укладывается в рамки «наслаждения», и даже то, что можно считать «наслаждением» имеет очень широкий спектр оттенков. Однако общая тенденция присущая каждому человеку состоит именно в том, что он стремится к наслаждению или «оформленному», т.е. привязанное к какому­либо объекту – деньги, власть и пр., или «бесформенному» ­ непривязанное к объектам. Можно вполне честно заявить, что общим законом для каждого сознательного существа является стремление к установлению прозрачности собственного сознания, или к достижению все более тонких (радостных) переживаний.
Если это свойственно каждому человеку, значит актуально и для всего человечества в целом: движущей и развивающей силой человечества является достижения тонкости переживаний каждого отдельного существа в течение отдельно взятой жизни. На фоне человечества можно проследить две основополагающих тенденции развития переживаний. С одной стороны, это «чистое знание» ­ проникновение в тайны материи, знание о человеческом существе, о природе, технологическое знание. С другой, улучшение качества жизни, если можно так выразиться, совершенствование в доброте. Это «небесный крест», на котором человечество пребывает уже несколько столетий, и ещё не скоро освободится от него.
Однако, с точки зрения отдельно взятого человека, актуальность такого «небесного креста» не столь очевидна. Кто­то более склонен к переживанию «знаний», кто­то находит наслаждение в социальной сфере, кто­то занят борьбой с «отрицательными эмоциями», а кто­то наслаждается именно «отрицательными эмоциями». Это означает, что переживания живут своей особенной независимой от форм (знания) жизнью, которым они присущи, и эта жизнь есть сознательная жизнь отдельно взятого человека.
Собственную жизнь переживаний возможно рассматривать в нескольких аспектах и все они будут существенно связаны с развитием сознания отдельного индивидуума и определять функциональность в рамках человечества и развитие самого человечества.
1.
ОНТОЛОГИЯ ПЕРЕЖИВАНИЙ
Всё многообразие переживаний объединено сущностным «ощущением субъективного качества». Красный свет есть определённая частота электромагнитного излучения, но я переживаю его именно как красный цвет, отличный по качеству от синего цвета или от звука. Я переживаю гнев как определённую эмоцию отличную от страха или от чувства прекрасного. В моменты вдохновения я мыслю качественно иначе, чем в обыденных ситуациях. Ещё одной особенностью переживаний, которая следует из качества, является их несводимость друг к другу с одной стороны, а с другой, взаимозависимостью. Я не могу свести гнев к страху, но эти две эмоции взаимозависимы. Я всегда воспринимаю мир в цвете, но в приподнятом настроении мир видится ярче. Чтобы разобраться в единстве многообразия переживаний используем три концепции: концепция иерархичности, концепция у­син и концепция «крестов».
1.
Иерархичность переживаний
Поскольку переживания в своём качестве присущи практически любому человеку, то их можно рассматривать как некие отдельные сущности, сгруппированные в некую иерархическую структуру. Человеку совершенно несложно выделить в самом себе группы переживаний, например, физические ощущения многообразны и при этом совершенно точно не совпадают с эмоционально­чувственными переживаниями. При этом в каждой отдельной группе сохраняется многообразие подгрупп. Многообразие цветовых ощущений не совпадает со звуковыми или вкусовыми. Иерархичный подход позволяет выделять и исследовать отдельно взятое переживание независимо от остальных.
2.
Взаимозависимость переживаний (у­син)
Переживания многообразны, структурированы и постоянно изменяются, что особенно хорошо видно на примере эмоций. См. резонансное взаимодействие планов.
(Имеем одно видоизменяющееся переживание на круг под воздействием струн­резрнансов)
3.
Разнонаправленность переживаний («кресты» переживаний)
Схематическая устойчивость переживаний актуальна для абстрактного изучения, но для реального переживания оные должны проживаться рамках конкретного субъективного мира, который есть совокупность переживаний отдельного человека. Совокупный субъективный мир всегда имеет два разнонаправленных вектора.
Первый вектор это вектор субъективного развития, благодаря которому человек способен переживать всё более тонкие наслаждения. Это вертикальная перекладина креста, определяемая основным законом об утончении переживаний и она общая для всех крестов.
Второй вектор это вектор объективного взаимодействия, который определяет как человек реагирует на внешний мир в зависимости от своего субъективного развития. Это горизонтальная перекладина креста и она существенно отличается для разных типов субъективностей. Если человек преимущественно эмоциональный, то его реакция сильно зависит от внешних обстоятельств. Всю полноту переживаний такого субъекта составляют реакции на внешнее раздражение, реальное или придуманное, и не выходят за рамки эмоций. Это «переменчивый крест».
Если человек, благодаря развитому уму, способному сублимировать эмоции в чувства, сознательно подчиняет себя идеалам, морали и устоям общества, то субъективный мир значительно пополняется «внешними» или интерсубъективными переживаниями. Степень обмена может варьироваться от простого вчувствования, «подобно тому, как», до сострадания и любви. Это «фиксированный крест» и сегодня человечество, по крайне мере его Западная часть, «распято» именно на нём. Взаимообмен переживаниями происходит на всех уровнях, начиная от простого общения граждан разных стран в бытовом, культурном или научном плане, и заканчивая «политическими консультациями глав правительств». Благодаря ограничению внутренней эмоциональной подвижности личности человек получает доступ к таким переживаниям, на освоение которых он потратил бы не одно столетие. Даже, несмотря на опасность вседоступности «несобственных переживаний» подавлять развитие отдельно взятого уникального субъективного мира, скорость «проживания» создаёт компенсирующее ускорение для развития человечества в целом.
Уникальность отдельного субъективного мира, который, по сути, в силу тождественности переживаний, таковым не является, заменяется уникальной включенностью в «тело человечества».
Несмотря на доминирующее действие взаимообусловленности фиксированного креста, благодаря чему развитие человечества видится как самоопределяющееся (causa sui), человечество, как и отдельно взятый человек на определённом этапе своего развития, «смещается за пределы самого себя». Это действие кардинального креста, когда происходит существенная смена ориентиров, скачкообразное, революционное изменение существующего. Для человечества проявлением кардинального креста стали мировые войны 20­го столетия, в результате которых и произошел кардинальный сдвиг в сторону глобализации и отдельные страны очень быстро стали интегрироваться в единое целое.
Символом концепции крестов можно считать православный крест, на котором три горизонтальные перекладины представляют три типа крестов присущих человечеству в целом, тогда как в человеке доминирующим является только один.
Существенным моментом концепции крестов является закон присутствия «верхнего» креста в нижний через «скрытое переживание». Например, в переменчивом кресте главенствующими переживаниями являются собственные эмоции, а «скрытое переживание» это способность реагировать на окружающую действительность, т.е. быть включённым во внешние переживания, что характерно для фиксированного креста.
Закон скрытых переживаний очень важен для понимания того, как человек «движется» по вертикальной перекладине, осваивая неизведанные для себя кресты. Кресты лишь центры внешней стабильности в пространстве и времени, а само развитие человека ­ «чистой субъективности переживаний», это движение ко всё большему наслаждению через «скрытые» в субъекте переживания.
打得火热
Бытие и ничто как пример аналитической медитации
[Неудовлетворительность выражения: единство, тождество бытия и ничто]
Следует еще указать и на другую причину, усиливающую неприязнь к положению о бытии и ничто. Эта причина ­ то, что вывод, вытекающий из рассмотрения бытия и ничто, несовершенно выражен в положении: бытие и ничто ­ одно и то же. Ударение падает преимущественно на "одно и то же", как и вообще в суждении, поскольку в нем лишь предикат высказывает, что представляет собой субъект [суждения]. Поэтому, кажется, будто смысл [вывода] ­ в отрицании различия, которое, однако, в то же время непосредственно имеется в положении, ибо оно высказывает оба определения, бытие и ничто, и содержит их как различные. ­ И не в том смысл этого положения, что следует от них абстрагироваться и удерживать лишь единство. Подобный смысл сам обнаруживал бы свою односторонность, так как то, от чего якобы должно отвлекаться, все же имеется и названо в положении. Итак, поскольку положение: бытие и ничто ­ одно и то же высказывает тождество этих определений, но на самом деле также содержит эти два определения как различные, постольку оно противоречиво в самом себе и разлагает себя. Если выразиться более точно, то здесь дано положение, которое, как обнаруживается при более тщательном рассмотрении, устремлено к тому, чтобы заставить само себя исчезнуть. Но тем самым в нем самом совершается то, что должно составить его настоящее содержание, а именно становление.
Никоим образом из тождества и различия не вытекает («логически») становление, если только субъект заранее не знает, что есть такое понятие. Единственным и естественным результатом двойственности единства и различия является «исчезновение». Другими словами технический момент данного размышления заключается в том, чтобы «построить» такое суждение которое само себя уничтожит.
У Гуссерля мы находим нечто подобное, но уже в «психологизированном» виде, где роль «уничтожителя» берёт на себя редукция. Гуссрель не пользуется логикой в привычном смысле, он «предпочитает» цепочки «простых усматриваний» ­ эйдосов (восприятий), поэтому он водит тождество и различие между «реальным (трансцендентным) объектом» и его объективацией интендирующим (воспринимающим) сознанием как сомнение. Когда рассудок не знает что выбрать – тождество или различие, он сомневается. Гуссерль заставляет сознание психологически искусственно постоянно сомневаться, как бы «инкапсулируя» тождество и различие в один контейнер.
На аналогичном приёме построена буддийская аналитическая медитация с доминирующим положением о «неутвердительном отрицании», когда медитирующий приводит своё «поле размышления» (ум) к пустоте, через создания такого содержания, которое само себя уничтожает. Например, высказывание Нагарджуны, которое может быть положено в основу аналитической медитации ­ если нет вечного, то нет и невечного, изначально подразумевает различие (бытия), но в результате приводит их к тождеству (ничто).
Результатом таких спекуляций является то, что на Западе называют «новым знанием». Из противоречия (понятий) вытекает только их уничтожение (или «снятие»), которое расчищает пространство для появления нечто нового, иного по отношению к известному. Если есть все условия, содержание обязательно себя проявит. Это базовый диалектический закон отрицания отрицания.
Для Гуссерля и Гегеля это желаемый результат. Гегель обнаруживает новые знания о взаимосвязях и динамике известных понятий и категорий, создаёт логически единую, динамически взаимодействующую онтологическую схему.
Гуссерль, осваивая новую область субъективности, вводит множество новых понятий, почти не «усматривая» их динамического (внутреннего) содержания. Такое положение дела принципиально следует из положений и методов феноменологии, где феномен не может иметь внутренней динамики отличной от его видимости, феномен ни на что не указывает, он только видимость доступная в простом усматривании эйдосов.
Если у Гегеля динамика понятий следует из динамики размышления (которые есть объективные законы диалектики), то у Гуссерля размышление (ноэза) есть искажающий момент для чистого восприятия ноэмы, хотя они и не существуют друг без друга.
Для буддистов «новое знание» ещё одно порождение беспокойного ума и должно быть также уничтожено пока не будет достигнуто состояние полного успокоения – нирвана, которая, возможно, есть Абсолют гегелевской системы. В обеих системах идеалом является достижение «абсолютного знания» или отрицание изначального неведенья (авидьи). Однако может случиться, так, что процесс «диалектического отрицания» бесконечен. Проблемой может оказаться отсутствие в предлагаемых системах Субъекта.
Система йоги, которая также уничтожает «содержание» через отрицание беспокойства сознания и предполагает диалектический подход (подавление подавления), ставит перед собой цель обнаружение и достижение того истинного Субъекта, который собственно и является источником любого отрицания.
Хотя все системы достаточно различны, чтобы говорить об их существенной схожести, но все они указывают и приводят описание способности размышляющего ума отдельного индивидуума выходить за рамки «предмета размышления». Гегель называет это диалектическим мышлением, и это не просто схема, абстракция, а принципиально иное «содержание сознания», которое подтверждается ясно рефлексируемым переживанием. Человек, который хотя бы раз пережил «смятения ума», приведение его к некому равновесному состоянию (то, что буддисты называют «пустота ума») и последующему возникновению на этом поле нечто такого, что выходит за рамки обычного рассуждения «рефлектирующего рассудка» совершенно точно понимает, что это совершенно иной уровень размышления (медитация), чем тот, которым мы пользуемся в обыденных условиях.
В приведённой цитате ясно указывается, что обычное размышление преимущественно «позитивно», в силу формы обычного суждения ­ Ударение падает преимущественно на "одно и то же", как и вообще в суждении, поскольку в нем лишь предикат высказывает, что представляет собой субъект [суждения]. У буддистов многочисленные размышления о позитивности суждения, включая отрицательное суждение, вылились в тезис о «неутвердительном отрицании».
Диалектическое мышление как переживание
Уровни такого «мышления» могут быть совершенно различны, от бытового «вспоминания забыванием», до того, что в йоге называют дхияни – непрерывный поток понимания. Также различны и способы достижения такого состояния. Ограничимся ментальными моментами и попробуем обнаружить устойчивые переживания в этом процессе.
Классикой поиска устойчивых переживаний в ментальных процессах можно считать работу Гуссерля «Логические исследования», но начнём с «Науки логики» Гегеля.
Чтобы выразить спекулятивную истину, указанный недостаток устраняют прежде всего тем, что к положению прибавляют противоположное положение: бытие и ничто не одно и то же, каковое положение также было высказано выше. Но тогда возникает еще другой недостаток, а именно: эти положения не связаны между собой и, стало быть, излагают содержание лишь в антиномии, между тем как их содержание касается одного и того же, и определения, выраженные в этих двух положениях, должны быть безусловно соединены, ­ получится соединение, которое может быть высказано лишь как некое беспокойство несовместимых друг с другом [определений], как некое движение.
И чуть далее…