2. Куртц П. Запретный плод. Этика гуманизма / Пер. с... кина, ред. В.А. Кувакин. // Библиотека журнала «Здравый смысл». –...

Философские науки
203
2. Куртц П. Запретный плод. Этика гуманизма / Пер. с англ. И.В. Кувакина, ред. В.А. Кувакин. // Библиотека журнала «Здравый смысл». – изд. 2-е,
исправленное. – М.: Рос. Гуманист. об-во, 2002. – 222 с.
3. Куртц П. Утверждения: Жизнь, полная радости и творчества. – М.:
Рос. гуманист. о-во, 2005. – С. 39.
4. Ван ден Берг Ф. Философия гуманизма Пола Куртца (рецензия на
книгу Пола Куртца «Мультисекуляризм: Новая программа действий»)
[Электронный ресурс] // Здравый смысл. – 2011. – № 2 (59). – Режим доступа: www.atheismru.narod.ru/humanism/journal/59/van_den_berg.htm.
4. Куртц П. Новый скептицизм: Исследование и надежное знание. –
М.: Рос.гуманист.о-во, 2007. – С. 192.
5. Paul Kurtz. Decision and the Condition of Man. – Seattle, Wash.:
University of Washington Press, 1968; New York: Dell Paperbacks, 1969.
6. Куртц П. Неогуманизм: декларация светских принципов и ценностей – личных, социальных и планетарных [Электронный ресурс] // Здравый смысл. Осень. – 2010. – № 4 (57). – Режим доступа: www.paulkurtz.net;
www.humanism.ru/neohumanism.htm.
7. Paul Kurtz. Multisecularism. A New Agenda [Электронный ресурс]. –
Transaction Publishers, New Brunswick, USA, 2010. – 263 p. – Режим доступа: www.paulkurtz.net/writings.htm.
АСПЕКТЫ ФИЛОСОФИИ СОЗНАНИЯ К. КАСТАНЕДЫ
© Русаков Ю.А.
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, г. Москва
Карлос Кастанеда – весьма неоднозначная фигура XX столетия. По
образованию, казалось бы, антрополог, он стал известным на весь мир благодаря своей хронике ученичества у мага-шамана племени Яки дона Хуана
Матуса. Данная хроника, насчитывающая в общем счете одиннадцать книг,
представляет собой, вроде бы, эзотерическое учение, и полагаясь на мнение многих исследователей, мы причисляем автора к эзотерикам, а по мнению В.М. Розина даже к метаэзотерикам. Осмелимся, однако, усомниться в
эзотерическом характере излагаемого Кастанедой. Если это и эзотерика, то
эзотерика очень необычная, близкая по своей специфике философии сознания. Идеи К. Кастанеды, изложенные в его книгах, мало того что имеют
вид цельной концепции знания рационально обоснованного, они представляют собой именно философскую концепцию. Предупреждая вопрос
об адекватности книг и знания К.Кастанеды, скажем: доподлинно извест
Аспирант кафедры Истории зарубежной философии. Научный руководитель: Стрельцова Г.Я.,
кафедра Истории зарубежной философии, д.ф.н.
204 ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ XXI ВЕКА: СТУПЕНИ ПОЗНАНИЯ
но, что существовал человек по имени Карлос Кастанеда, который, так
или иначе, синтезировал концепцию мировосприятия древних индейцев
Мезоамерики. Притом, что излагает эту концепцию Кастанеда как скептик
рационалист, а не практик мистик. Журнал «TIME» от 03.1973, опубликовавший интервью с Кастанедой сообщает следующее: «Книги Кастанеды
это история европейского рационалиста, который был посвящен в практику индейского колдовства»1. Уже не говоря о том, что едва ли не на каждой
странице Карлос пытается именно методами европейской рациональности
и логики объяснить происходящее с ним и вокруг него во время его ученичества у Дона Хуана. Также используем мнение, изложенное У. Йодером в его докторской диссертации по философии, где автор обосновывает
актуальность и правомерность онтологии и эпистемологии мистицизма,
используя в качестве отправного пункта исследование Кастанеды:
Существует несколько причин избрать именно книги Кастанеды в качестве отправного пункта нашего исследования.
Во-первых, несмотря на то, что теории Кастанеды богаты противоречивой информацией и фальсифицируемы, они до сих пор не удостоились
какого-либо серьезного философского внимания. Кастанеду часто неправильно понимают и ошибочно принимают за поклонника и пропагандиста
наркотиков; или же философский смысл его книг опускается в силу странных эпизодов и используемой неизвестной терминологии в теории и практике магии культуры Яки. К тому же существует ныне популярное мнение,
что книги Кастанеды не что иное как вымысел; является ли дон Хуан реальным индейцем Яки, живущим в Мексике или же он только выдуманный
Кастанедой персонаж. Для наших целей, однако, это не имеет особого значения; нас интересует онтологический и эпистемологический смысл объяснения магов, независимо от того, было ли это первоначально развито и
сформулировано Кастанедой или доном Хуаном в концепцию. Очень важно
отметить здесь, что наше исследование не должно быть воспринято как всесторонний философский анализ Кастанеды. Наш основной интерес – использовать некоторые ключевые темы у Кастанеды в качестве ориентиров
для развития философской модели мистицизма. Многое, из того о чем говорит Кастанеда, не соотносится с нашими целями и, следовательно, это мы
проигнорируем; мир магии колдунов, например, фактически не имеет никакого значения для нашего исследования, хотя имеет огромное значение в
книгах Кастанеды. Также не заинтересованы мы в критическом анализе
книг Кастанеды; действительно, поскольку его позиция не предлагается в
качестве, и не развита до строгой философской системы, в ней без сомнения присутствует множество мелких несоответствий и неоднозначностей.
Мы утверждаем, однако, что, не смотря на недостаток формальной, дис1
Castaneda's books are the story of how a European rationalist was initiated into the practice of
Indian sorcery.
Философские науки
205
курсивной строгости, многое у Кастанеды заслуживает серьезного философского рассмотрения, если можно обратиться к его работам в здравом
уме и остаться свободным от культурных и философских предрассудков
перед предельно странным миром колдовства Яки.
Во-вторых, поскольку книги написаны в повествовательном или иносказательном духе, драматические ситуации и действия персонажей часто
иллюстрируют и обогащают теории, рассматриваемые способом трудно
достижимым (если вообще возможным) с позиции только дискурсивного
подхода. Кроме того, книги имеют свой собственный внутренний скептицизм; Кастанеда исполняет роль скептика, и тем самым, предвосхищает
многие из вопросов и возражений читателя в тексте. В результате драматического характера книг, они имеют глубину и экзистенциальную определенность, которой часто не достает только теоретического философского
рассмотрения. В самом деле, эта экзистенциальная определенность не только особенность литературного изложения Кастанеды, но, что более важно,
мера оценки вовлеченности читателя в книги автора; экзистенциальное вовлечение читателя в драматическую конкретику книг само по себе является
важным источником критической философской саморефлексии и вдохновения. Действительно, этот тип критической саморефлексии является ключевым в процессе теоретизации, поскольку конечная цель философии это не
слепое принятие идей и теорий, но именно критическое их постижение с
позиции чьего-либо разума и опыта. Драматический характер работ Кастанеды, не менее чем драматизм в диалогах Платона, предстает не только риторическим украшением для того, чтобы придать философскому содержанию эстетическую привлекательность; это способ экзистенциально поставить читателя лицом к лицу к его собственным предположениям, верованиям и предрассудкам.
В-третьих, поскольку объяснение магов это (как утверждается) теория шамана Яки, многие из ключевых понятий должны были прийти из
культуры Яки; таким образом, для наших целей, у них есть преимущество
быть не перегруженными и не затуманенными многочисленными использованиями в истории философии. В то же время, однако, Кастанеда проводит многие параллели с понятиями западной философии (напр. «намеревание», «трансцендентальное эго»), которые дают нам достаточные ориентиры для интеграции основных понятий объяснения магов в наш общий
контекст философского понимания.
В-четвертых, объяснение магов само по себе имеет намерением пробуждение (хотя Кастанеда никогда не использовал понятие «пробуждающий» непосредственно). Не смотря на то, что оно называется объяснением
магов, дон Хуан утверждал, что оно «не объясняет ничего», то есть, оно ни
объясняет напрямую мистический опыт, ни расширяет контекста описания
и объяснения опыта. Что оно делает, так это «изменяет направление», соз-
206 ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ XXI ВЕКА: СТУПЕНИ ПОЗНАНИЯ
давая теоретический каркас, в котором мистический опыт является интеллигибельной и достижимой возможностью. Теория становится предельно
выразительной, однако, только изнутри самого мистического опыта; основная цель учения – подвести к этому опыту, и, по крайней мере, обеспечить
возможность осмыслить его впоследствии в соотнесении с чьими либо еще
опытами. Таким образом, объяснение магов не дает определение «реальному», но зато предоставляет значение переживаниям кем-либо собственной
самореализации. Подобно высказыванию из дзен: «Ты не можешь ‘знать’
ответ, ты есть ответ».
В-пятых, в конце концов, выбор Кастанеды как стартовой точки нашего
философского исследования может быть оправдан только в процессе самого
исследования; в конце концов, «проверка» пудинга приходит с едой. Мы
надеемся показать, что возможно выявить полноценную пробуждающую
онтологию и эпистемологию мистицизма, и, таким образом, открыть диалог
между философией и мистицизмом, который благотворно отразится на обоих. Наконец, наш выбор Кастанеды в качестве отправного пункта будет оправдан в соответствии с мерой успешности выполнения нашей задачи.
Теоретическим центром, с позволения сказать, философии К. Кастанеды бесспорно можно считать концепцию «тоналя» и «нагваля». Однако,
относительно философии сознания, как и любого обоснованного рассмотрения или исследования в принципе, речь здесь необходимо вести именно
о «тонале». Дело в том, что «нагваль» – это апофатический абсолют данной концепции, с которым, строго говоря, и связана вся ее кажущиеся эзотеричность, магия и пр., словом то, что интересно мистику-практику, а не
серьезному исследователю. Из антропологической литературы о культурах
центральной Мексики известно, что «тональ» (произносится как тох-на’хл)
был своего рода охранительным духом, обычно животным, которого ребенок
получал при рождении и с которым он был связан глубокими узами до конца
своей жизни, а «нагваль» (произносится как нах-уа’хл) – название, дававшееся или животному, в которое маг мог превращаться, или тому магу, который
практиковал такие превращения. Но данные сведения были опровергнуты
доном Хуаном. Также антропологи и культурологи отрицают всякую корректность употребления Кастанедой данных понятий: К.Кастанеда просто заимствовал понятия из культурологической и антропологической литературы,
вложив в них свой, абсолютно иной смысл. Дон Хуан, как источник знания
или мифические древние тольтеки, к которым тот вроде как не принадлежал,
но «продолжал их линию знания»; все это в любом случае просто синтезированная Кастанедой информация, оформленная им же в полноценную концепцию. Потому мы вполне в праве говорить о концепции К. Кастанеды, а в силу
ее структуры и характера – философской концепции К. Кастанеды.
«Тональ» это все, что у нас есть. Мы его создаем, измышляя и перерабатывая наши впечатления. Можно сказать, что мы создаем мир посредст-
Философские науки
207
вом нашего восприятия. Реальность же как таковая существует в виде апофатического абсолюта – «нагваля». Познать ее невозможно без «тоналя».
Мы бессильны без «тоналя» жить в «нагвале», то есть мы бессильны без
сознания жить в реальности. При этом важно понимать, что это не солипсизм, ибо, например, наше физическое тело не является продуктом творчества нашего восприятия, продуктом его является наше видение самих
себя. Реальность нашего физического тела и прочих условно объективных
процессов тоже относится к миру «нагваля», но наше видение этого есть
«тональ», который есть наше восприятие. Реальность же предстает в качестве апофатического абсолюта, который соответственно для нас недостижим. Как говорит у Кастанеды дон Хуан «энергия течет во вселенной» –
это все что можно сказать о мире без нашего восприятия.