Маньчжурское завоевание Китая
реклама
Маньчжурское завоевание Китая Последняя императорская династия, правившая в Китае с 1644 по 1911 г., была маньчжурской, взошедшей на трон в результате целого ряда военных событий. Те племена, которые получили обобщенное название маньчжуры, в истории Китая именовались прежде чжурчжэнями. Они расселялись по северо-западным рубежам и были отделены от центральных областей Поднебесной так называемым «Ивовым частоколом» барьером, созданным из густопосаженных ив, которые не могла преодолеть конница. За частоколом находились укрепленные пункты и сторожевые башни китайцев. Этнически чжурчжэни были далеки от китайцев и говорили на не-китайском языке, по корням близком к корейскому. Сами чжурчжэни в разные периоды истории находились в даннической зависимости от Китая, однако несколько раз пытались стать и во главе Поднебесной имеприи. Свои претензии на управления Китаем чжурчжэни относили ко временам основания ими династии Цзинь – «Золотой» (1115-1234), когда в период больших смут в Китае, им удалось захватить север страны. Но реальный успех долгое время не приходил к ним, поскольку сами чжурчжэни были разделены на конфликтовавшие между собой племенные образования со множеством местных лидеров во главе. Лишь харизматичному лидеру Нурхаци (1559-1626) удалось объединить разные маньчжурские народы под единой властью, создав некое подобие государственного устройства. Нурхаци был классическим военный правителем – жестким и жестоким, но с удивительным даром переговорщика и дипломата. К собственной империи он двигался долго и методично, больше четверти века лет он мирил между собой разные племена, договаривался и уговаривал, устраивал межплеменные браки, пока не установил единство между маньчжурами. Одновременно он создавал армию – одну из сильнейших и дисциплинированных армий Дальнего Востока, что существовала после монголов, Основой армии была строжайшая дисциплина и ежедневные боевые тренировки. В сущности, маньчжуры вели весьма примитивное хозяйство, само же устройство целиком базировалось на военной машине. Сам Нурхаци отличался завидным боевым мастерством, блестяще сражался на парных изогнутых мечах и никто не решался сходиться с ним даже в тренировочных поединках – его удар даже затупленным мечом мог убить партнера. По рассказам, он использовал особую стрелу со свистулькой на конце: выпушенная в воздух, такая стрела она издавала пронзительный свист на много километров вокруг, и это было сигналом для его отряда к общему сбору. Нурхаци умер в 1626 г., завещав разделить свою харизматичную власть между четырьмя великими принцами (бэйлэ). Однако благодаря немалой хитрости и изворотливости вопреки всем правилам наследования власть захватил его младший сын Хун Тайцзи. Тот сразу же изменил стиль правления: начал привлекать к себе на службу родственников, в основном двоюродных братьев, при этом нещадно уничтожал тех, кто отказывался признавать его власть. Его ближайшим помощником становиться его младший брат принц Доргон, который и возглавлял большинство военных операций в Китае. В 1636 г. Хун Тайцзи объявляет о начале правления новой династии, давая ей название Цин – «Чистая». По сути, императорские династии в ту эпоху могли основывать только китайские правители Поднебесной, и это была явная демонстрация претензий на императорский трон Китая. Теоретически Китай должен был очень жестко отреагировать на такое проявление амбиций, послав карательную экспедицию, но тот момент китайские правители решали совсем другие задача – на территории самого Китая разворачивалось грандиозное крестьянское восстание под предводительством Ли Цзычэна, который громя императорские войска, неумолимо продвигался к столице – городу Пекину. Тем временем новообъявленная династия Цин получала все большую и большую поддержку не только со стороны маньчжурских племен, но и от самих китайцев, особенно на территории Маньчжурии, которые устали от многолетней смуты в стране и коррупции при дворе. Большую группу населения составляли маньчжуры, которые говорили покитайски, воспитывались в китайских традициях, но также устали от постоянного хаоса последних десятилетий. Интересы маньчжуров и китайцев на севере страны все больше и больше пересекались В результате такого альянса была сформирована новая структура маньчжурской армии, которая отныне стала «интернациональной». Все войска была разделены на большие части – «знамена». Каждая часть отличалась своим цветом экипировки и флажка (красный, белый, синий, желтый и те же цвета, но с каймой), поэтому различать войска и управлять такой армией было легко. К моменту вторжения в Китай маньчжурские правители имели под своим началом восемь маньчжурских знамен (ударный костяк армии – «восьмизнаменные войска»), в которые входили 278 подразделений, восемь монгольских «знамен» со 120 подразделениями, и восемь китайских со 165 подразделениями. В Китае же бурлило крестьянское восстание под руководством Ли Цзычэна, императорская армия, потерявшее единое управление, просто разбегалась, и немало солдат просто присоединялись к восставшим. 25 апреля последний китайский император династии Мин, отчаявшийся и покинутый многими слугами, совершил самоубийство, повесившись на дубе неподалеку от дворца (с тех пор дерево заковано в цепи – таково наказание для дуба, «повесившего императора»). Последняя китайская династия в истории Китая пала, восставшие ворвались в священную столицу империи. Маньчжурские армии еще год назад были готовы двинуться на Китай, решив воспользоваться тем, что Поднебесная была целиком поглощена борьбой с восставшими крестьянами, но в сентябре 1643 г. от тяжелой болезни умирает маньчжурский лидер Хун Тайцзи, именовавший себя императором Великой Цин. Маньчжурские планы наступления на время расстроились, китайские военачальники, получив передышку, так и не сумели ей воспользоваться – многим казалось, что маньчжуры недостаточно сильны и решительны, чтобы пойти против китайской империи. Ли Цзычэн оказался все же плохим военачальником, он никак не мог правильно рассчитывать момент для решающей атаки и в конце концов упустил свой шанс. К тому же он явно переоценивал свою роль в судьбе Китая, считая, что именно ему предстоит быть центральной фигурой во всех дальнейших событиях Поднебесной. Но действительно важные события разворачивались совсем в другом месте – на заставе Шаньхайгуань, стратегическом коридоре между горами и морем у Великой Китайской стены, чуть более чем в 200 км. от Пекина. Именно здесь проходила формальная граница между китайскими владениями и Маньчжурией. Проход этот со стороны Китая охранялся армией под командованием молодого и амбициозного генерала У Саньгуя (1612-1678). По приказу императора У Саньгуй оттянул все свои силы с полуострова Ляодун южнее к этому проходу, вся же северная провинция Ляонин достался маньчжурским армиям. Ситуация же китайского императорского двора ухудшалась с каждым днем. В конце апреля У Саньгуй получает указ отвести свои войска к Пекину для защиты столицы от «бандитов». Его армии уже начали движение, как пришла шокирующая весть – столица захвачена восставшими крестьянами, минский режим пал. У Саньгуй в смятении разворачивает свои армии – всю жизнь он служил императорскому двору Мин, его отец, также военный, и вся его семья остались в Пекине. Внезапно приходит и другая весть: передовой отряд восставших двинулся в сторону Шаньхайгуаня от Пекина, чтобы нанести удар по армиям У Саньгуя. Генерал без труда рассеивает авангард восставших, но дело оборачивается еще хуже: 18 мая разгневанный Ли Цзычэн лично во главе 100-тысячной армии двинулся против У Саньгуя. Теперь У Саньгуй оказывается между двух огней: с юга-запада на него двигалась огромная крестьянская армия, а с севера грозили маньчжуры и отходить было некуда. Если бы он направил свои силы против Ли Цзэчэна и разбил бы его, то потери У Саньгуя были бы столь велики, что маньчжуры без труда смяли бы его. Да и возможности такой победы казались призрачными – армия восставших к тому моменту уже имела немалый опыт в боях, а значит У Саньгую надо было предварительно заручиться поддержкой маньчжуров. Сам У Саньгуй происходил из северной провинции Ляодун, китайские жители которой уже в течение многих десятилетии не считали зазорным служить у маньчжуров, к тому же и он сам уже неоднократно получал знаки внимания от маньчжурских правителей, который были рады поставить себе на службу столь многообещающего военачальника. И У Саньгуй наконец делает выбор: 20 мая он посылает письмо маньчжурскому принцу Доргону, ставшему во главе манбчуров после смерти Хун Тайцзи, которое было воспринято самими маньчжурами прежде всего как проявления покорности, и, конечно же крик о помощи У Саньгуй не стал ждать подхода сил маньчжуров – ему достаточно было заручиться гарантиями того, что ему не ударят в спину. 25-26 мая он принял бой против армии Ли Цзычэна самостоятельно, к тому же ему на помощь подошло 20-30 тысяч ополченцев из соседних регионов. Армия восставших была повержена, и Ли Цзычэн развернул свои войска, отступая к Пекину. Здесь, в столице, он устроил настоящую резню, восставшие убивали прохожих, крушили дома, в древних императорских покоях шли бесконечные оргии, начали даже поговаривать, что сам Ли Цзычэн просто сошел с ума. 3 июня этот полубезумный лидер восставших провозгласил себя императором «Великой династии Шунь», пытаясь превратиться из главаря бандитов в законного обладателя трона. Он совсем забыл, что армии У Саньгуя вместе с маньчжурскими войсками приближаются к Пекину, а услышав о том, что они уже на подходе, просто поджог императорский дворец, погрузил, все ценности, что смог на повозки, и 4 июня покинул столицу вместе с остатками войск, отойдя на запад в провинцию Шэньси. Народ в Пекине, охваченный слухами о приближении армии У Саньгуя, надеялся, что он приведет с собой наследников дома Мин, которых, по слухам, он отбил у восставших, и восстановит династию. Но шок был страшен – на следующий день после бегства Ли Цзычэна в Пекин вошли объединенные войска армии У Саньгуя и маньчжуров, причем маньчжурский принц Доргон проследовал во дворец в императорском паланкине! Незадолго до этого в городе Шэньяне - столице Маньчжурии на трон был возведен новый император династии Цин – шестилетний сын Хун Тайцзи. В самом же Пекине широко было объявлено, что отныне династия Цин унаследовала «мандат на правление» от Неба и будет править всеми территориями, некогда подвластными династии Мин. Маньчжуры взошли на китайский трон. Парадокс заключался в том, что еще год назад маньчжурские лидеры вели тайные переговоры с Ли Цзычэном о разделе Китая, надеясь руками восставших китайцев подорвать мощь Минской династии и забрать себе север Китая. Теперь же маньчжуры объявила Ли Цзэчэна и всех его приспешников «самозванцами и бандитами» Маньчжурские армии первоначально были далеко не столь сильны, чтобы подчинить себе Китай, именно поэтому им пришлось пойти на союз с монголами, которые представляли значительную часть маньчжурского войска, а также привлекать к себе на службу китайских генералов с их армиями, подобно У Саньгую. В столице У Саньгуй узнал, что буквально несколько дней назад его престарелый отец и все родственники были зверски замучены по приказу Ли Цзычэна, и У Саньгуй теперь был целиком поглощен мыслями о том, как отомстить самозванцу. Он мало задумывался над тем, как сами китайцы отнесутся к его сомнительному альянсу с маньчжурами. У Саньгуй со своей армией устремился на запад за Ли Цзычэном, который отступал все дальше и дальше, оставляя по пути добро, награбленное в столице. Одновременно У Саньгуй по всему своему пути провозглашал поддержку маньчжурской династии Цин, за что даже получил от новых правителей высокий титул «Принц – умиротворитель Запада». Теперь для большинства китайцев стало ясно – У Саньгуй оказался предателем. Но на маньчжуров уже начали работать множество китайских как военных, так и гражданских чиновников. Так первую прокламацию от имени принца Доргона писал Хун Чэнчоу, который еще в 1641, боролся против маньчжуров. В 1642, будучи окруженным ими, он уже вознамерился, как и полагалось чиновнику его ранга, совершить самоубийство, но маньчжурский правитель Хун Тайцзи тайно сохранил ему жизнь и привлек к себе на службу. Маньчжуры сразу же явно дали понять, что являются приемниками императорской власти в Китае, почитающие сам институт власти верховного правителя. Войдя в Пекин они приказали с почестями похоронить последнего минского императора и его супругу. Все лидеры восставших были казнены как смутьяны, «принесшие хаос в Поднебесную». Таким образом с самого начала своего правления маньчжуры начали пользоваться не только традиционными китайскими институтами, но и имперской политической культурой и ее лексиконом. Однако завоевать Пекин отнюдь не означало завоевать весь Китай. Проблема заключалась в том, что китайское политическое устройство всегда было сильно «регионализировано» - хотя формально все области и провинции Китая находились под единым императорским контролем, на местах существовали мощные элиты, опирающиеся на местное ополчение или даже на свои небольшие армии. Дополнительную интригу в ситуацию вносило то обстоятельство, что по своей языковой культуре Китай также был раздроблен, жители разных областей говорили на разных языках, например, северяне не понимали южан из Гуандуна, а жители Шанхая не понимали обитателей Пекина (такая ситуация сохраняется и до сих пор). В разных местах наряду с «официальным» пантеоном «всекитайских» духов, существовал свои духи-защитники, свои обычаи и ритуалы повседневной жизни. Но, самое главное, северяне считали южан «варварами, не знающими культуры», те, впрочем, отвечали им взаимностью. Этот регионализм политической культуры имел двоякую сторону для маньчжуров: с одной стороны, никто из представителей южных элит, находящихся по ту сторону от Хуанхэ, не пришел на помощь разгромленному императорскому двору и не выступил против маньчжуров, но с другой стороны, воспользовавшись смутой при дворе, южные территории еще больше обособились. Таким образом маньчжурам предстоял долгий поход на юг, хотя формально новая династия уже воцарилась в Пекине и в северных областях Китая. На юг Китая из северных территорий, захваченных маньчжурами, потянулись тысячи беженцев. Вместе с ними на плодородный юг Китая приходили болезни, конфликты между местными и пришлыми жителями, создание многочисленных тайных обществ, в том числе и знаменитой Триады (Общество Неба и Земли). Наступила страшная пора безвластия, многих чиновников убивали восставшие, некоторые совершали самоубийство, оставаясь преданными старому императору, но все это вело еще лишь к большему хаосу. Как только весть о гибели последнего императора разнеслась по Китаю, новые волны беженцев стали накатывать на юг. Постепенно в крупнейшем южном городе Нанкине собрались те, кто считал себя так или иначе приверженцами императорского дома Мин. Нанкин всегда считался «второй столицей» империи, и когда стало очевидным что Пекин пал, вторая столица была провозглашена первой. Явного лидера среди этих людей не было, но ситуация становилась крайне опасной – стало ясно, что маньчжуры не ограничатся Пекином и будут прорываться на юг. Поэтому не дожидаясь известий о том, не выжил ли хотя бы один прямой потомок последнего император, например его старший сын (а слухи об этом постоянно ходили), было решено выбрать некоего «временного исполняющего» его обязанности – «того, кто заботиться о государстве» (цзяньго). Им стал Чжу Юсун или принц Фу, не обладавший реальными качествами лидерами, а просто выбранный по общему согласию. Чуть позже 19 июня он был провозглашен даже императором Хунгуаном. Так наступил недолгий период Южной Мин (1644-1662). Сначала нанкинский двор хотел купить расположения маньчжуров, поделив Китай на две части – север и юг. Принцу Доргону в Пекин были посланы дары в виде признания его власти, но тот их с призрением отверг, а вскоре даже потребовал полной капитуляции «самозванцев». После чего нанкинский двор стал спешно готовиться к обороне. Было решено разделить все зону обороны на четыре сектора, поставив во главе каждого генерала. Военный министр Ши Кэфа, который занял эту должность еще при дворе Мин, отвечал за общую координацию действий, и его ставка была вынесена в стратегически удобный город Янчжоу, располагался прямо на Великом канале в тридцати километрах от Нанкина. Ши Кэфа являлся опытным военачальником, но боясь усиления его влияние, против него постоянно плелись интриги и он был вынужден тратить массу времени на ответные удары. К тому же он занимал пост Государственного министра (по сути – главы правительства) и не мог ежедневно заниматься своими военными обязанностями. Все это и не дало возможности нормально организовать оборону. Принц Догон направил Ши Кэфа письмо, предлагая ему перейти на свою сторону, при этом тонок намекая, что его брат «уже находится в Пекине и его здесь хорошо принимают», но Ши Кэфа отказался. Тогда на юг из Пекина в ноябре 1644 г. выступила армия, состоявшая из 100-тысячных восьмизнаменных войск маньчжуров, монголов и китайцев из Маньчжурии. Еще почти 130 тыс. воинов привели генералы, отколовшиеся от Ши Кэфа и перешедшие на сторону Цин. Продвижение маньчжуров на юг было окрашено в кровавые цвета многочисленных сражений и уничтожения целых поселений в качестве акций устрашения. Страшная десятидневная резня произошла в городе Янчжоу, в результате чего водные каналы, как описывают очевидцы, «были забиты телами погибших». Одновременно удар был нанесен по крупнейшему городу Нанкин, который пал 8 июня, а несчастный слабовольный принц Фу был пленен и доставлен в Пекин. Именно после разгрома Нанкина новый император династии Цин приказал всем жителям Китая носить в знак покорности маньчжурскую традиционную прическу: выбривать макушку и отращивать длинную косы, что стало едва ли не символом Китая на последующие 250 лет вплоть до падения династии в 1911 году. Однако падение Нанкина отнюдь не поставило точку в сопротивлении южных территорий маньчжурским войскам. На протяжении последующих сорока лет в этих районах действовали разрозненные отряды сторонников павшей китайской династии, многие из которых постепенно превращались в бандитов. Мелкие крестьянские восстания происходили под антиманьчжурскими лозунгами. То нередко их причиной становились не собственной действия цинского режима, сколько засухи, разливы рек и последующие за ними эпидемии, которые поражали южные районы Китая в 40-60-ые гг. XVII века. Генерал У Саньгуй, которого многие обвиняли в предательстве, получив огромные привилегии от маньчжуров, собрав остатки императорской армии, образовал на югозападе Китая практически независимую область в провинциях Юньнань и Гуйчжоу. В тот момент ему и еще двум генералам казалось, что таким образом, разделив Китай на две части – китайскую и маньчжурскую, можно сохранить суверенитет династии Мин. Однако у маньчжуров были другие планы: в течение почти десяти лет они с 1673 по 1681 г. они посылали военные экспедиции в области «трех генералов» и в конце концов установили там свою власть, разгромив и самого У Саньгуя Значительно сложнее было атаковать юго-восточные, приморские провинции Китая, которые продолжали считать себя свободными от маньчжурской власти, именно здесь нашли свое пристанище целый ряд представителей китайской императорской семьи, в том числе принцы Фу-ван, Тан-ван, Люй-ван и Гуй-ван, причем в подчинении каждого из которых находилась небольшая армия. Например, Тан-ван непосредственно контролировал южный порт Фучжоу – столицу провинции Фуцзянь, крупнейший центр торговли с Японией и странами юго-восточной Азии. Каждый из них, естественно, считал себя единственно возможным наследником династии Мин, не отдавая себе отчет, что сама династия уже не существует. Реальную силу сопротивления представляли все же не они, а совсем другая категория людей: военный лидеры из неаристократических семей, сумевшие организовать свои маленькие, но чрезвычайно мощные армии, которые нередко занимались грабежами местного населения. Самым заметным из таких лидеров стал Чжэн Чэнгун (1624-1662), который сумел организовать серьезное сопротивление маньчжурам и контролировал южные приморские районы Китая в 1642-1658 гг. Одни считали его гениальным военным лидером, другие – авантюристом, и, безусловно, он в достатке обладал обоими этими качествами. Чжэн Чэнгун – сын китайского пирата от японской матери, вошел в историю под прозвищем Косинга. Происхождение этого имени объясняет следующая история. Один из членов китайской императорской семьи Тан-ван, претендовавший на трон в случаи восстановления династии Мин, не имел сыновей. Ему был представлен молодой и амбициозный Чжэн Чэнгун в качестве возможного наследника, который и получил прозвище Госинъе – «Старейшина государственной фамилии», что подчеркивало его официальный статус, а голландцы уже позже переиначили это имя на более удобное для европейского слуха «Косинга» В мае 1658 г. Чжэн Чэнгун во главе 170-тысячной армии начал выдвигаться с походом на север Китая, решив отбить Нанкин. Однако для успешной операции ему необходимо было договориться с лидером одного из крупнейших кланов Чжан Хуанянем, который контролировал ряд территорий к югу от Янцзы. И хотя последний также выступал против маньчжуров, он справедливо полагал, что бывший пират и авантюрист Чжэн Чэнгун вряд ли поделиться с ним своей властью, а поэтому отказался поддержать его Противоречия между лидерами двух китайских армий были столь сильны, что недоверие друг к другу оказалось больше, чем ненависть к маньчжурам. К тому же в тот момент казалось, что маньчжурские войска вряд ли решаться продвинуться на юг Китая, а поэтому китайские военачальники считали себя в безопасности. Маньчжуры же организовали очень грамотную оборону Нанкина, окружив его несколькими рядами рвов, выставив заставы на всех подъездных путях. Более того, они начали постепенно восстанавливать старую китайскую административную структуру в этих местах, жизнь налаживались, и мало кто из местных китайских кланов хотел начала новой кровавой бойни. В армии же Чжэн Чэнгуна начались проблемы. Оказалось, что она даже не имела достаточного провианта, чтобы прокормить себя, не говоря о том, чтобы выступать в серьезный военный поход. Потоптавшись на месте, уничтожив все запасы продовольствия, гигантская, но бесполезная армия вернулась на юг Китая, расположившись в двух приморских городах Сямэне (Амое) и Цзиньмэне. Эта нерешительность и абсолютное незнакомство Чжэн Чэнгуна с военной стратегией и привели все его начинания к полному краху. В качестве базы антиманьчжурского сопротивления двух этих городов было явно недостаточно, большую армию надо было кормить и выплачивать довольствие, а тут начались новые сложности: маньчжурские власти запретили торговлю через южные китайские порты, в том числе и через те, которые контролировал Чжэн Чэнгун. Основной поток товаров пошел через другие центры, а ведь именно морская торговля, как, впрочем, и пиратство, было основным источником доходов Чжэн Чэнгуна. В 1661-1669 гг. маньчжурские власти вообще сумели отрезать Чжэн Чэнгуна от портов и источников продовольствия, проведя оригинальную операцию. Вместо того чтобы наносить удар по месторасположению штаба повстанцев в Сямэне, они прошли почти стокилометровым походом вдоль береговой линии от Чжэцзяна вниз до границы с Вьетнамом и практически целиком очистили эту узкую полоску от населения. Здесь были возведены заставы, пропускные пункты, сторожевые башни, а проживать в этой местности воспрещалось кому бы то ни было. Отряды Чжэна были целиком отрезаны от моря, от продовольствия и даже не имели своих шпионов на береговой линии, в результате чего большинство солдат просто разбежались, начав бандитствовать по всему югу и нанося урон своему же китайскому населению. Это означало полный разгром китайской армии практически без потерь для маньчжуров. Чжэн Чэнгун решил переместится на Тайвань, который тогда контролировался голландцами. На этот раз он решил подготовиться основательно. Прежде всего через своих информаторов он четко разузнал о топографии Тайваня, о его вооруженных отрядах и системе управления. Затем он отдал приказ начальнику своего штаба Чэн Юнхуа о мобилизации остатков своей армии для захвата Тайваня. Операция оказалась успешной, корабли Чжэна переправились через пролив и захватили остров в 1662 г, изгнав оттуда голландцев, сам же Чжэн Чэнгун стал первым китайским политическим лидером Тайваня. Сын Чжэн Чэнгуна продолжил противостояние маньчжурам, которые в конце концов решились на штурм острова в 1663 г. Оказалось, что китайские власти даже не предполагали реальной возможности атаки Тайваня и, по-прежнему, весьма беспечно относились к вопросам обороны. Остров перешел под маньчжурский контроль и административно был присоединен к провинции Фуцзянь. Таким образом объединение Китая под властью маньчжурской династии Цин завершилось лишь через 42 года после начала вторжения. Алексей Маслов