Греческие боги-огненосцы в древнем Риме

Круглов Е.А.
Греческие боги-огненосцы в
древнем Риме
НАУЧНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ
ЦЕНТР АНТИКОВЕДЕНИЯ
ЯРОСЛАВСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
ИМ. П.Г. ДЕМИДОВА
ЯРОСЛАВЛЬ, РОССИЯ
THE SCIENTIFIC & EDUCATIONAL
CENTRE FOR CLASSICAL STUDIES
AT YAROSLAVL DEMIDOV STATE UNIVERSITY
YAROSLAVL, RUSSIA
DAS WISSENSCHAFTLICHEN FORSCHUNGS- UND
STUDIENZENTRUM FÜR DIE GESCHICHTE,
KULTUR UND RECHT DER ANTIKE
DER STAATLICHEN DEMIDOW-UNIVERSITÄT JAROSLAWL
YAROSLAWL, RUSSLAND
РОССИЙСКАЯ АССОЦИАЦИЯ
АНТИКОВЕДОВ
RUSSIAN SOCIETY OF CLASSICAL STUDIES
[Stable URL: http://elar.uniyar.ac.ru/jspui/handle/123456789/1376 ]
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ И
ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ ФОНД
«ЦЕНТР ИЗУЧЕНИЯ РИМСКОГО ПРАВА»
ЯРОСЛАВСКИЙ ФИЛИАЛ
THE RESEARCH AND EDUCATIONAL FOUNDATION
“THE CENTRE FOR ROMAN LAW STUDIES”
YAROSLAVL BRANCH
[Публикация работы:]
Круглов Е.А. 2003: Греческие боги-огненосцы в древнем Риме // Мнемон.
Исследования и публикации по истории античного мира. Сб. ст. / Э.Д. Фролов (отв.
ред). Вып. 2. СПб., 205-226.
ЯРОСЛАВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИМ. П.Г. ДЕМИДОВА
YAROSLAVL DEMIDOV STATE UNIVERSITY
Е. А. Круглов
Греческие боги-огненосцы
в древнем Риме
"Война - отец всего", - так определял, согласно тра­
диции, суть и характер процессов мироздания знаме­
нитый философ из Эфеса в VI в. до н.э., диалектичес­
ки увязывая этот всеобщий агон с огненной природой
Макрокосма, каковая представлялась Гераклиту и пер­
воисточником, и вечным движителем Бытия. Логи­
чески вытекавшая из этого тезиса идея обладания ог­
нем, видимо, должна была сообщать владельцу некие
особые качества и обосновывать его право на роль
Демиурга-Отца.
Не это ли обстоятельство, приобретя в мире гре­
ческих мифологем известный сюжет похищения огня
Прометеем, обеспечило в конечном итоге в эллинс­
ком менталитете устойчивый троп о длительном (если
не вечном) противостоянии двух богов: Зевса-Кронида и сына Иапета?
В наследии же римлян ничего даже отдаленно на­
поминающего этот сюжет не найдено, что с учетом
известной воинственности сынов вечного города выг­
лядит довольно-таки поразительно. Ведь религиоз­
но-мифологический мир этого социума принадлежит,
как показал еще Ж.Дюмезиль, к тому же пласту тогда
еще только формировавшейся индо-европейской об­
щности, сходную мифологемную парадигму каковой
исследователи находят ныне от кельтов Западной
1
1
1986.
Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев. М.,
Правда, его трехчастная схпма пантеона европео-
206
Е.А. Круглов
Европы до ариев Индии и где у будущих демиургов
античности функционально-ролевой дистрибутив бо­
гов и героев оценивается на достаточно высоком кор­
реляционном уровне. Да и истоки обоих этносов да­
вали тому немалые основания.
Вспоминая легендарные времена начала Рима и
народа, его основавшего, антиковед мысленно реа­
нимировал из небытия и первого Латина, родного
сына или внука Одиссея (Verg., Aen. VII, 47), и ра­
душно принявшего Энея на земле Апеннин аркадянина Эвандра ( L i v . I, 7, 8) и сына его Палланта,
давшего затем свое имя одному из семи холмов ран­
него Рима (Dion. Halic. I. 33)... С учетом того, что
миф, по Э л и а д е , — сакрализованное (и отчасти ис­
каженное) прошлое любого этноса в дописьменный
период его истории, то при всех искажениях изуст­
ной передачи следует, очевидно, признать, что в этой
традиции о Латине и Эвандре (добавим сюда еше и
полугрека Сервия Туллия) звучит отчетливый отго2
3
индоариев позднее не раз подвергалась критике. С м . ,
например: Штаерман Е . М . Социальные основы религии
древнего Р и м а . М . , 1987, с. 13 с л . Тем не менее,
правильность общей картины единства религиозномифологических представлений древних индо-европейцев
не подлежит сомнению.
Только в отечественной европеистике за последние 25
лет см. в этом плане: Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.,
1976; Мифологии народов мира / Под ред. В.А.Якобсона.
М., 1977; Борнгард-Левин Г . М . , Грантовский Э . А . От
Скифии до Индии. М . , 1983; Клейн Л . С . Индоарии и
скифский мир: общие истоки идеологии / / НАА. 1987. №
5; Дьяконов И.М. Архаические мифы Востока и Запада.
М., 1990; Иванов В . В . , Топоров В . Н . Индоевропейская
мифология / / МНМ. I. С. 527-533; Широкова Н.С. Культура
кельтов и нордическая традиция античности. СПб., 2000
(см. в особенности гл. IV).
Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1995. С. 23.
2
3
Греческие боги-огненосцы в древнем Риме
207
лосок эллинской реальной лепты в истоках древне­
го Р и м а .
Правда, в этот период Рима в его культовой сфере
заметно преобладал автохтонный пласт италиков, а за­
тем — этрусков. Этот апеннинский субстрат начинает
испытывать воздействие эллинов (своего рода культур­
ную экспансию Балкан) лишь с времени Ганнибаловой
войны, когда мир балканских культов начинает актив­
но "осваивать" Италию с параллельно ему идущим про­
цессом отождествления небожителей: Зевс-Юпитер,
Хронос-Сатурн, Гера-Юнона, Афродита-Венера и т.д.
Даже хтонические Аид и Харон не остались сиротами,
най^я на Апеннинах себе подобных — этрусских Эиту и
Хару.
Однако в этом показательном, хотя и весьма непол­
ном, перечне конвергируемых культов, как наглядном
примере достигнутой синхронии античных социумов,
внимательному наблюдателю не может не броситься в
глаза поразительное отсутствие в "открытом обществе"
Рима...Прометея! Родной дед первого в мире Эллина
(Apollod. I. 7, 2) на Апеннинах так и не прижился. И не
потому, думается, что был из типологического ряда
культурных героев — эвергетов только для Балкан: тво­
рил-то он для всего спасенного от Девкалионова пото­
па человечества. И огонь (огонь разума, по мнению сто­
иков) похищал с Олимпа для всех.
Стоп: похищал! Не тут ли, согласно греческой пого­
ворке, "тот Родос, где надо прыгать"? Не здесь ли ис­
ток диахронии демиургов античного мира?
4
5
Маяк И . Л . Рим первых Царей. М., 1983. С. 53-59;
Ильинская Л.С. Легенды и археология. М., 1988. С. 65
сл., 102 сл.
Pallottino M . Etruscan painting. Geneve, 1952. P. I l l
f.; Акимова Л . И . , Кифишин А.Г. О мифоритуальном смысле
зонтика / / Этруски и Средиземноморье. М., 1994. С. 216,
265 сл.
4
5
208
Е . А . Круг л OB
То, что "все критяне — лгуны", известно было еще со
времен Гомера. Правда, критяне — не вся Греция, а во
времена Миноса это и вовсе не греки, а пеласги. Но
ведь нарушение договоров и несоблюдение клятв было
известно уже в самой Греции начиная с Пелопса и Миртила (Paus., VI. 21, 9) и кончая (?) срывом Никиева
мира 421 г. до н.э.
И хотя срыв договоренностей и нарушение норм дип­
ломатии публично осуждались (вспомним историю с
послами Персии в Спарте накануне Мидийских войн),
сама эта столь протяженная во времени печальная прак­
тика создавала у соседей по отношению к Балканскому
миру вполне устойчивую репутацию. После этого склон­
ность к философии и музыкальная одаренность, про­
никнутые атональным духом высокие творения архи­
тектуры и скульптуры, театра и поэзии эллинов — т.е.
все то, что Э.Ренан назвал "греческим чудом", уже в
глазах Рима как бы не замечалось. Во всяком случае,
явно не компенсировало того наследия, что передал
эллинам Прометей. Отчасти "способствовал" этой репу­
тации и сам сын Иапета, когда не только передал детям
Девкалиона основы грамоты и искусства, огонь знаний
и навыки ремесла, но почти одновременно "подсунул"
Зевсу в качестве жертвоприношения от своего (!) наро­
да прикрытые жиром кости (Hes. Theog., 560 сл).
В ответ, согласно традиции, Пантократор только усмех­
нулся, сказав, что то же самое впредь ожидает и самого
титана, насколько он, Зевс, знает природу человеческую...
6
7
Курилов М.Э. Институт спартанских глашатаев / /
ВДИ. 1996. № 4.
Подробнее о ренановом "греческом чуде" и его природе
см.: Зайцев А . И . Культурный переворот в древней Греции
ѴІІІ-Ѵ вв. до н.э. Л . , 1985. С. 3, 75 сл.; Кессиди Ф.Х. Новая
концепция истории, или еще раз о греческом феномене в
книге Ю.В.Андреева "Цена свободы и гармонии" / / Syssitia.
Памяти Ю.В.Андреева. СПб., 2000. С. 450-459.
6
7
Греческие боги-огненосцы в древнем Риме
209
Как представляется, в случае с Римом Зевс-Юпитер не
ошибся. Переходя теперь к Городу, уместно вначале отме­
тить, что во все его времена, а на рубеже эр в особенности,
доминантами в системе ценностей римского квирита, с тен­
денцией к их усилению, были отнюдь не эллинская любовь
к красоте, музыке и поэзии, a virtus (воинская доблесть),
fides (верность слову), misericordia (сострадание), facilitas
(любезность), prudentio et dementia (мудрость и проще­
ние), gravitas (твердость, стойкость). Даже в условиях
прогрессирующей в первые века новой эры "варваризации"
социума, когда вне-италийское население начинает мед­
ленно, но неуклонно превалировать над коренным, внося
свои обычаи и нормы, вышеуказанная этическая парадигма'римской "доброй старины" не только не устаревала, но
в соседстве с "варварами" только укреплялась. И не слу­
чайно литература "Золотого века" Октавиана, ориентир пос­
ледующим временам, столь последовательно восхваляет
римские добродетели и столь же методично эксплуатирует
образ Прометея в одной и той же плоскости.
Так, Проперций в своих "Элегиях" (III. 5, 7-12) ста­
вит в вину титану, что тот от потопа спас только тело
человека, но не его душу; отсюда — все последующие и
беды жизни, и вражда среди людей.
Прощенный за былую оппозицию Октавиану и им же
обласканный экс-либертин Гораций идет дальше своего
современника Проперция. Описывая в послании "К ко­
раблю Вергилия" благую жизнь при отпрыске Венеры и
Энея (намек прозрачен), он явно не случайно упомина­
ет и другого отпрыска:
8
9
Hammond M . Augustan principate in theory and prac­
tice. Cambridge, 1931. P. 34 ff.
Kajanto J . The Significance of Non-Latin Cognomina / /
Latmus. 1968. V. 27/3. P.P. 517-524; Ляст P . E . Некоторые
проблемы н о м е н к л а т у р ы рабов и о т п у щ е н н и к о в в
зарубежной литературе / / Античная древность и средние
века. Вып. 11. Свердловск, 1975. С. 81-84.
8
9
210
Е . А . Круглов
"с дерзким вызовом, все презрев,
... дерзкий отпрыск Япета нам
не к добру дар огня хитростью выманил.
Только был им похищен огонь,
тотчас хлынула хворь ордой лихорадок" (I, 3, 27).
(Перевод Я.Голосовкера).
В другом, еще более кратком, послании "Неизвест­
ной" Гораций как бы дополняет картину деяний титана.
Ведь тому при создании людей в их души вместе с ог­
нем "пришлось частицы злобы и ярости льва добавить"
(I, 16, 13).
Правда, хитрец Гермес — бог торговли - был и у рим­
лян. Под именем Меркурий он покровительствовал
vigilantia (предприимчивости) купцов. Но предприим­
чивость — еще не обман, а скорее — легитимный метод
обретения вожделенной престижности в Риме плебея­
ми-нуворишами типа Тримальхиона из "Сатирикона"
Петрония, "героев" эпиграмм Марциала или сатир Ювенала. Так что язвительные стрелы этих сатириков, фик­
сируя падейие планки шкалы этики в Риме, не вызыва­
ли у сограждан тревожных раздумий, а рассчитаны были
лишь на вызов смеха. И хотя еще за век до Петрония
Саллюстий и Тацит отмечали у сограждан, помимо упад­
ка этических добродетелей (см. выше), в качестве пе­
чальных реалий еще й рост arrogantia (высокомерие),
superbia et saevitia (надменность и жестокость), но и
это, быть может, в Риме появилось откуда-то извне?
Возможно, от отпрыска Иапета?..
Последующие века ситуацию в этом вопросе, мягко
говоря, не улучшили. Изгнанный однажды Домициа­
ном и возвращенный в Рим при Траяне лидер стоиков
Эпиктет был открытым сторонником противопоставле­
ния жизни государственной (с властолюбием знати, ее
10
Кнабе Г.С. Категория престижности в жизни древнего
Рима / / Быт и история в античности. М., 1988. С. 164165.
1 0
Греческие боги-огненосцы в древнем Риме
211
роскошью и развратом) и естественной, "по природе".
И если Лукреций Кар положительно оценивал прису­
щие цивилизованному бытию ремесло и искусство (за­
метим, наследие титана. — Е.К.), то у Эпиктета и Диона
Хрисостома во II в. н.э. они ассоциировались — в духе
кинической реанимации примитивизма — с извращени­
ем и злом. У выходца из Вифинии Хрисостома этот
подход в ряде работ получил едва ли не законченную
концепцию "анти-прометеизма".
Так, в речи "Диоген, или о тирании" он вполне соли­
дарен с карой Зевса в адрес похитителя огня, ибо с это­
го-то и начались, по мнению Диогена, все грехи челове­
чества, неестественные желания и изнеженность. А
между-тем, природа никого не рождает неспособным к
существованию в своей среде; следует лишь довольство­
ваться тем, что она (природа) дает добровольно. Пото­
му-то боги, звери и птицы живут беззаботно (VI, 22-39).
В другой своей речи, "Диоген, или о доблести", тот
же автор открыто нападает на софистов, чьим олицет­
ворением у Диона служит опять же сын Иапета. Он
погибал в горах Кавказа не от орла Зевса, а от людской
молвы: у Прометея раздувалась печень, когда его хва­
лили, и сморщивалась, когда его порицали. Жалея ти­
тана, Геракл освободил его именно от этого безрассуд­
ства и честолюбия (VIII, 33).
Итак, Прометей в римской среде как бы обрастает все
новыми чертами анти-добродетели. И если прежде в по­
добной трактовке титана преуспевали собственно римля­
не, то с ростом державы в орбиту их ценностной ирради­
ации постепенно начинал втягиваться и вне-италийский
мир.
Особенно это стало заметным в "золотой век" Антонинов. Конечно, он знал и Парфянскую войну 16111
Чернышев Ю.Г. Социально-утопические идеи и миф о
"золотом веке" в древнем Риме. Новосибирск, 1992. Ч. 2.
С 59-60.
11
212
Е.А. Круглов
165 гг., и усугубленную под конец эпидемией чумы Маркоманскую эпопею Марка Аврелия.
Но, с точки зрения культуры II век, при всех войнах
и эпидемиях, был временем подъема как в центре, так
и в провинциях. Не случайно литература той поры дает
новые имена выходцев по преимуществу из провинций:
вышеупомянутые Эпиктет - из Фригии, Дион Хрисостом - из Вифинии, земляком Диона и учеником Эпиктета был Флавий Арриан, из Александрии Египетской —
Аппиан, из римской Африки — Апулей, из Сирии —
Лукиан, из Греции — Павсаний и Плутарх. Основной
язык литературы того времени — соответственно, гре­
ческий, а сам II век - эпоха греческого возрождения.
Правда, этот Ренессанс не был простым и одномер­
ным. Среди его составляющих были и вторая софисти­
ка, и порожденный на ее основе античный роман, и
кратковременный всплеск язычества в виде неопифа­
горейства. В борьбе с последними особенно отличался
Лукиан, в своих памфлетах не щадивший ни пифаго­
рейца Аполлония Тианского, ни раннехристианского
Перегрина, ни языческих Зевса и Прометея. За свои
религиозно-релятивистские насмешки уже в X в. н.э.
Лукиан был порицаем Свидой. Через девять веков за те
же качества Т.Моммзен и У.Виламовиц-Меллендорф
справедливо характеризовали его как "невысокого га­
зетчика" и "античного фельетониста", а веком спустя
И.М.Нахов - как "гастролирующего ритора без твер­
дых убеждений и ценностей". Такова, видимо, была
цена расплаты за неглубокое скалозубство в адрес язы­
ческого наследия, в том числе и сына Иапета (Luc. Dial.
Deor. I, 1-2).
12
13
Свенцицкая И.С. К проблеме "греческого возрождения"
в полисах II в. н.э. / / Быт и история... С. 170 слл.
Н а х о в И . М . Л у к и а н из Самосаты / / Л у к и а н .
Избранное. М., 1987. С. 16, 20.
12
1 3
Греческие боги-огненосцы в древнем Риме
213
Впрочем, попавшие в сферу римского господства
провинции Малой Азии, откуда были родом Эпиктет,
Лукиан и другие, едва ли в этом плане выглядели на­
много лучше: их эпиграфический материал І-ІІІ вв. н.э.,
при обилии посвящений богам олимпийского круга и
даже пеласгического прошлого (Геката, Ma, Рея-Кибела), имени титана-огненосца до нас уже не доносит. Чуть
лучшую в этом плане картину дает Боспор, где имя
Прометея (весьма редкое, как отмечал А.И.Доватур)
в виде теофорных посвящений несет целый ряд надпи­
сей IV до н.э. -1 в. н.э. (КВН, №№ 221, 499, 912, 1137).
В более позднее время эта традиция не прослеживается
и здесь.
И лишь в Элладе своего времени Павсаний еще от­
мечает следы культа огненосца у гончаров афинского
Керамика, где ежегодно устраивались хоры мальчи­
ков на'празднествах прометий. В это время в роще
пригородной Академии проводился ритуал ночного
бега с зажженными факелами от жертвенника Про­
метея. Донесший первым горящий факел до Керами­
ка и объявлялся победителем этих празднеств (Paus.,
I, 30, 2).
О популярности этого ритуального бега - лампадедромии — до нас доносят сообщения, помимо Павсания,
еще Геродот (VI, 105) и Платон (Rep. I, 328а; Leg. 776),
а позднее — Лукреций Кар (II, 77) и Филон Александ­
рийский (II, 176). Любопытные детали в этом плане дает
нам эпиграфический материал: если в Ѵ-ІѴ вв. награж­
дался лишь итоговый бегун, первым донесший горя­
щий факел, то в позднее время (IG, III, 122, 124) преми­
ровалась вся цепочка из 12-14 человек эстафеты,
14
Корпус Боспорских надписой. М., 1965. С. 179
(комментарий А.И.Доватура к надюиси № 912); Чуистова
Л . И . Н о в ы е н а х о д к и из некрополей К е р ч е н с к о г о
полуострова / / Некрополи Боспорских городов. М., 1959
(МИА, № 69). С. 245.
14
214
Е.А. Круг л OB
составленная из юношей одной конкретной филы, а
также их тренер — гимнасиарх (IG, III, 124, 1096).
Сходный ритуал факельного бега проводился в Афи­
нах и на гефестиях в честь Кузнеца (IG, II, 2369; III,
111): ведь не случайно оба божества были связаны с
огнем и именовались theoi pyrphoroi.
В святилище же возле Фив Прометей почитался уже
не с Гефестом, но вместе с хтоническими хранителями
огня Кабирами, чей гнев был не отвратим для святотат­
цев (Paus., IX, 25, 6 сл.). А неподалеку от родины Плу­
тарха, Херонеи, располагалось святилище титана и
Асклепия (X, 4, 4).
Пусть в синкретизированном виде, но огненосец еще
сохранялся в памяти эллинов и, вопреки мнению И.М­
.Дьяконова, не был подобен "амбивалентному эддическому Локи, тоже без культа". Культ и память о сыне
Иапета здесь сохранялись еще при Павсании, похоже,
дожив до эры христианства.
Но этого нельзя сказать об "открытом обществе" мира
римлян: оно далеко не сразу допустило на Апеннины
даже культа Исиды и Митры (из почти ста митреумов
большинство располагалось в среде армейских гарни­
зонов ІІ-ІѴ вв. н.э. за пределами Рима, на периферии).
Три века преследований "галилеянина" были обуслов­
лены, помимо прочего, и теми чертами этно-психики
("римский дух"), где virtus, gravitas et fides латинян
15
16
17
18
19
Juthner J . Lampadedromia / / R E . B d . 32. 1924. Sp.
571-575; Бондарь Л . Д . Г и м н а с и а р х и я в А ф и н а х / /
Античный мир. Проблемы истории и культуры. СПб., 1998.
С. 145-147.
Deubner L . Attische Feste. В . , 1966. S. 211.
Дьяконов И.M. У к а з . соч. С. 207; с р . : Дюмотц И.
Прометей / / Энциклопедия символов. М., 1998. С. 176 сл.
Штаерман Е.М. У к а з . соч. С. 199-200, 218, 223 сл.
Иванов П . В . Митраизм в Риме / / Запад и Восток.
Владимир, 1995. С. 14.
1 5
16
17
18
19
Греческие боги-огненосцы в древнем Риме
215
своему государству практически не оставляли места
иррациональной вере в Божье Воскресение: его при­
знавали все, кроме рационалистических римлян!
Смутные же предощущения Вергилия в его IV экло­
ге прихода Мессии не получили в Риме иной трактов­
ки, кроме как появления Спасителя Рима (=мира) в лице
принцепса Августа. И никакого иного Спасителя вплоть
до варваризации за счет массированных волн гунновнестериан и готов-ариан...
Итак, Прометея - этого греческого бога-огненосца —
в Риме ждала, как мы постарались показать, весьма
незавидная роль перегрина, кто самим своим поведени­
ем богоборца и обманщика Владыки Небес не мог стя­
жать себе никакой доброй славы в глазах и сознании
квиритов.
Впрочем, "открытое общество" с вышеупомянутым
Августом и верноподданным Вергилием не всегда было
столь сурово к перегринам: некоторые из них получали
льготное бытие и равноправие по отношению к римля­
нам задолго до эдикта Каракаллы. Здесь уместно будет
вспомнить и карьеру Вергилиева коллеги - Горация и
уже цитировавшегося выше киника Эпиктета, но то все
были персонажи земного порядка.
А между тем, римский мир дает примеры и порядка
явно небесного (правда, с хтоническими корнями, что в
нашей теме не суть важно: ритуал всегда консервати­
вен по определению, хотя его форма и может со време­
нем меняться). Роль же ритуала для римлян была не
просто формально-определяющей, но именно функцио­
нально-важной: в мире Рима царил ритуал как в до­
машнем культе (лары, пенаты), так и в общегосудар­
ственном, где чтили Квирина (мир плодородия) и Марса
(военный успех), Юпитера (Порядок, верность - Fides)
и Весту (союз civitas). Причем здесь трудно различить
гентильные связи небожителей, в сравнении, скажем,
с "Теогонией" Гесиода. Но это квиритов, похоже, и не
216
Е . А . Круглов
волновало: по мнению Ж.Байе, римская религиозность
была в своей основе столь "анти-мифологична" (!), что
общеиндоевропейский пласт мифологем, который у гре­
ков питал философию вплоть до конца античности,
здесь уже в период архаики заметно секуляризировал­
ся. И когда во времена Пунических войн началась на
Апеннинах культурная экспансия Балкан, о чем уже
говорилось выше, она приобрела весьма своеобразный,
управляемый характер именно благодаря специфике
римского менталитета: из всего арсенала сказаний тра­
диция сохранила и донесла об аркадце Эвандре только
эпизоды приема им на Палатине в качестве гостей Ге­
ракла (точнее, Геркулеса...), а затем Энея. Тогда же
получает распространение сказание о Венере, матери
Энея, и Кибеле, богине-матери троянцев — предтеч кви­
ритов Рима. "Трезвомыслящие" римляне, как именует
их Г.Радке, весьма избирательно включают в свой мир
чуждые им сюжеты — лишь те, что вписываются в еще
только формирующуюся эпико-патриотическую тради­
цию. В мышление календарного уклада (каждый год это вбитый в стену этрусский гвоздь) начинают прони­
кать прежде чуждые идеи Вечного времени (опять же
этрусский Янус) и Судьбы (Тюхе-Фатум). Причем эта
Судьба, дабы быть ей для Рима благостной и счастли­
вой, тесно увязывается вначале с доблестью самих кви­
ритов Рима — в период Республики, а в эпоху Принципитата — с культом императора как носителя Pax в Риме.
И вот здесь-то, когда на менталитете римлян, как
Рубиконе, "споткнулся" Прометей, другой бог-огненосец оказался куда более удачлив. Время его появления
в Риме оценивается по-разному. По одной точке зре20
21
22
Bayet J . Histoire politique et psychologique de la religion
romaine. P., 1969. P. 16 sq.
Шичалин Ю.А. Античность. Европа. История. M . ,
1999. С. 9-10.
2 0
21
2 2
Radke G . Die Gotter Altitaliens. Munster, 1979. S. 7-8.
Греческие боги-огненосцы в древнем Риме
217
ния, это эпоха Пунических войн, когда культы Бал­
кан начинают осваивать Италию, находя здесь свои
аналоги (Зевс-Юпитер, Гера-Юнона и т.д.). Так и не на­
шедший себе аналога у "чуждых эллинским сантимен­
там" римлян покровитель искусства Аполлон был при­
нят-таки в Рим per se со всеми девятью музами каменами.
По другой версии, аналогом-матрицей эллинского
Аполлона на Апеннинах был этрусский Аплу, восходя­
щий в своих истоках к фригийско-анатолийскому Апулуну, "богу ворот" и защитнику Трои. Есть и третий
вариант, который прослеживает проникновение Мусагета в Италию через Мантую и Пизу с севера, с галла­
ми-кельтами, чей царь считался сыном Аполлона Ги­
перборейского. Впрочем, каковы бы ни были пути
появления Феба в Италии, важнее то, в какой роли и с
какими функциями он был здесь принят. А о после­
дних совершенно недвусмысленно говорит обильный
эпиграфический и нарративный материал. Если в мире
эллинов эпохи классики Аполлон был прежде всего
покровителем искусства — Мусагет, а в эпоху эллиниз­
ма Боспор и Малая Азия чтили его также в качестве
охранителя стад от волков и Врача (Le Bas-Waddington,
№ 339, 415, 501; КБН № б, 10, 25, 974, 1037), то у
жителей Италии в его честь едва ли не изначально от­
правлялся аргейский культ запретителя (вместе с
23
24
25
26
Лосев А.Ф. Аполлон / / МНМ. T. I. С. 95; Штаерман
Е.М. У к а з . соч. С. 89-90.
Немировский А . И . Этруски. От мифа к истории. М.,
1982. С. 57, 198.
Gage J . A p o l l o n romain. P . , 1955. P . 173-178;
Селиванова Л . Л . Аполлоновы лебеди / / Человек и общество
в античном мире. М., 1998. С. 396.
Wissowa G . Argei / / R E . 1896. B d . 2. S. 694-698;
Кофанов Л . Л . Роль жреческих коллегий в архаическом
Риме / / Жреческие коллегии в раннем Риме. М., 2001. С.
26 слл.
2 3
24
2 5
2 6
218
Е . А . Круглов
Геркулесом) прежних человеческих жертвоприношений
(Dion. I, 19, 2-3; Plut. Rom. Quaest. 86; Macr. Sat. I, 7,
28 sqq), а также отвратителя засухи, чумы и других
сугубо земных бед и напастей. Так, в 461 г. из-за чумы
и других бед римляне обратились за предсказанием к
находившимся под патронажем Аполлона Сивиллиным
книгам (Liv., III, 7, 7-8). В 433 г. история повторяется:
Рим вновь посещают чума и засуха, и вновь римские
квириты-рационалисты апеллируют к Сивиллиным кни­
гам (Liv. IV, 25, 3), на сей раз по обету возведя на Палатине храм покровителю этих книг и всех пророков (обой­
дя при этом стороной древнейшего из провидцев —
Прометея...).
Два момента бросаются в глаза в этом сообщении
Тита Ливия: а) в только что основанном храме органи­
зуется коллегия Аполлоновых жрецов-квиндецимвиров по охране Сивиллиных книг в святилище (Dion.
IV, 62, 4-6; Plin. N H , XIII, 88; Tac. A n n . IV, 12), кото­
рая стала первой в Риме доступной для плебеев, в то
время как в Греции и многие века спустя культ Апол­
лона продолжал оставаться элитарно-аристократичес­
ким; б) демократичность нового для Рима культа, по­
мимо состава коллегии жрецов, находила свое
выражение и в его функциональной ориентации: это не
балканский Мусагет "избранных", а всеиталийский Врач
и отвратитель чумы, к которому с мольбами о помощи
позволительно обращаться каждому свободному. Рим­
ский Apollon Medicus доступен мольбам о здоровье и
простых торговцев в комедиях Плавта (Месг., 671), и
массовым молениям квиритов Рима в 180 г. до н.э., как
о том сообщает Тит Ливии (XL, 37).
27
Подробнее о деятельности этой римской жреческой
коллегии в честь Аполлона см.: Radke G . Quindecimviri / /
R . E . Stuttgart, 1963. Hbbd. 47. Sp. 1141 sq; Сморчков A . M .
К о л л е г и я жрецов с в я щ е н н о д е й с т в и й / / Ж р е ч е с к и е
коллегии... С. 269 слл.
2 7
Греческие боги-огненосцы в древнем Риме
219
Тот же автор добавляет, что очень скоро культ Апол­
лона-Врача пополнился в Италии почитанием его близ­
кой родни в лице матери Лето-Латоны и сестры Арте­
миды-Дианы, на чем настаивали Сивиллины книги (V,
137-138). Они же наставляли квиритов, чтобы те воз­
носили молитвы Фебу молча, имея при этом покрытые
головы (V, 71), тогда как эллины этих двух условий
могли и не соблюдать... Что стояло за этими двумя ус­
ловиями, обязательными для римлян и чисто внешне
поразительно напоминающими нынешний ритуал хаси­
дов у Стены Плача в Иерусалиме, сказать с определен­
ностью не беремся (может быть, это для избежания
отвлекающих факторов?), но именно так, соблюдая оба
эти условия, молились Аполлону и Артемиде в Таренте, Пренесте и других местах Италии с III в. до н.э.,
согласно надписям магистратов эпохи Республики (CIL.
I, 59, 384, 1696).
ІІ-я Пуническая, или Ганнибалова, война вновь не
один раз заставляла гордых квиритов припадать к свит­
кам мистических пророчеств Герофилы и других Си­
вилл, хранившимся тогда еще в храме Юпитера Капи­
толийского. Тексты Сивилл раз за разом направляли
римские делегации с приношениями в Дельфы к Апол­
лону (Liv. XXIII, 11, 2; XXVII, 26, 37; XXVIII, 45),
дабы греческий theos pyrphoros не только отвратил от
Рима болезни и беды, но и даровал Городу победу над
пунийцами. Ради ее достижения в Риме с 214 г. вводят­
ся ежегодные июльские игры в честь Аполлона, а с
207 г. еще и Идейские игры в честь анатолийской МаКибелы, что напрямую связывало патрициев - "потом­
ков Энея" с легендарной прародиной, Троей (Liv. X X V ,
12; X X I X , 11). Так еще в самый разгар Ганнибаловой
войны в Римском социуме начинает вызревать герои­
ческая легенда о славном прошлом вечного города.
Победа же над Карфагеном необычайно усилила и зас­
луженный патриотизм, и желание квиритов идеологи-
220
Е . А . Круглов
чески обосновать закономерность и неизбежность ус­
пеха "народа-господина", чьим победам всемерно спо­
собствовали как италийские небожители, так и балкано-анатолийский сын Латоны. Первые кирпичики в
здание этого римского мифа заложил еще Гн.Невий,
участник I Пунической войны, подобно тому как когдато участник Мидийских войн, Эсхил, создавал траге­
дию "Персы"... Вслед за Невием свою лепту внесли пе­
реводчик "Одиссеи" на латынь грек Ливии Андроник, а
затем и одержимый заочным соперничеством с Гоме­
ром квирит Энний в своих исполненных рифмованным
стихом "Анналах". На страницах этого опуса образ Трои
(пра-Рим!) так и остался неразрушенным, поскольку "не
побежденный тот, кто себя таковым не считает" (Аеп.
XI, 307) — а это было уже не столько заветом патриар­
ха, сколько программным лозунгом веку грядущему.
Последний не заставил себя ждать. Эпоха столетних
гражданских войн обозначила кризис civitas не только
в социальном плане, но, как водится, в подобных гло­
бальных потрясениях прежде всего деформируются
основы традиционного мировосприятия социумом Мак­
рокосма и своей связи с ним.
Среди многообразных проявлений этих исканий от­
метим лишь то, что лежит в русле нашей темы. Повидимому, в этом плане все еще недостаточно оценен­
ной в отечественной романистике оказывается роль
переведенной тем же Эннием на латынь "Священной
хроники" Эвгемера, где вся древняя мифологическая
традиция в духе эллинистического обожествления ца­
рей была методично переосмыслена и заземлена таким
образом, что былые небожители Хронос-Сатурн, Иапет28
К примеру, Ю.Г.Чернышев лишь вскользь ( У к а з . соч.
Ч. 1. С. 40, 109) фиксирует эту знаменательную для
духовных исканий эпохи работу Эвгемера. Чуть больше
места и внимания его сочинению уделено в работе
Е.М.Штаерман (Указ. соч. С. 118 сл.).
2 8
Греческие боги-огненосцы в древнем Риме
221
Титан и Зевс-Юпитер обретали зримые хронологичес­
кие и географические привязки к Криту, Греции и, ко­
нечно же, Италии.
Начало, как кажется, было положено, но трактат
Эвгемера-Энния (последний не просто переводил элли­
на, но и переосмысливал его труд с позиции традицион­
ных римских добродетелей) все-таки тяготел к элите
"небожителей", между тем как в традиционалистском
мышлении основной массы римлян более значимыми
были ежедневные домашние покровители - лары, пе­
наты. Последние ^ке в I в. до н.э. интересовали знатока
наследия этрусков и, особенно, пифагрейцев Нигидия
Фигула. Если в народе пенатов насчитывали то ли пять
(куреты Самофракии), то ли девять (кузнецы перунов
для Юпитера), то Нигидий Фигул с определенностью
высказывался только за двоих пенатов Рима, но ка­
ких! Строителей стен Трои Нептуна и Аполлона.
Так эвергет Эвгемера в бурных перипетиях граждан­
ских войн I века стремительно становится пенатом рим­
ских патрициев вообще и отдельных "сильных мира
сего", в частности.
К примеру, Felix Сулла имел покровителями не толь­
ко Венеру, но и Диану с Аполлоном (Plut. Sulla, 34, 3;
App., B.C. I, 97). Чуть позднее тот же златокудрый Феб
окажется главным помощником уже Октавиана. При­
чем в битве при Акции на сторону Августа, которому
уже помогал Аполлон, перешел-де от Антония еще и
Дионис (Plut. Brut, 24; A n t . , 75; Suet. Div. A u g . , 70).
Помимо курьеза с Дионисом, пропаганда Августа впос­
ледствии выработала и еще один, куда более внуши­
тельный аргумент, долженствующий свидетельствовать
об особом отношении к Октавиану балканского Мусаге29
30
Ельницкий Л . А . Социально-политические аспекты
"бронтоскопического календаря" Нигидия Фигула / / В Д И .
1971. № 2. С. 107 сл, 115-116.
Baisdon J . P . V . Sulla Felix / / J R S . 1951. V. 41. P. 6 ff.
2 9
3 0
222
Е . А . Круглов
та: оказывается, усыновленный Цезарем Август был
некогда зачат его матерью Атией в храме от бога Апол­
лона в виде змея (Suet. Div. A u g . , 94, 4).
На эту своеобразную параллель между АвгустомАтией и Христом-Марией позднее обращал внимание и
Евсевий (Hist. Eccl. IV, 26, 7), отвергая, естественно,
таковую, ибо змей в храме Аполлона напоминал Евсевию скорее Змия — искусителя Евы... На снижение этой
аллюзии, на наш взгляд, во многом подействовала и
последовавшая уже много позднее Августа безудерж­
ная аполлономания Нерона, от сооружения гигантской
статуи и храма Аполлону перешедшего незадолго до
гибели к прямому отождествлению себя с Фебом-Мусагетом (Suet. Nero, 53; Tac. Ann., X V , 74)!
Впрочем, эти перегибы относятся уже к I в. н.э., тог­
да как при Октавиане, с его умеренностью и осторожно­
стью, эта линия "аполлонизма" проводилась с методич­
ной аккуратностью. Именно в эпоху Августа расцветает
идея особого пути Рима в мире и роли в нем самого
вечного города. В "Энеиде" Вергилия этот римский миф,
сплетаясь с "мифом Августа", трансформировался в
концепцию возвратившегося именно при Октавиане
"золотого века" и царства Аполлона как покровителя
рода Юлиев. Август отныне гарантирует Pax Romana, а
Аполлон - "золотой век" "нового Ромула". Об этом
недвусмысленно говорит Вергилий в 4 эклоге своих
"Буколик":
"...Tu modo nascenti puero, quo ferrea primum
Desinet ac toto surget gens aurea mundo,
casta fave Lucina, tuus jam régnât Apollo" (I. 8-10).
Здесь Вергилий призывает Луцину (или Диану) быть
благосклонной к новорожденному (т.е. Августу. — Е.К.),
при котором пресечется железный род и поднимется
золотое поколение, ибо уже правит брат Дианы Апол­
лон. Очевидно, что после 27 г. до н.э. Октавиан уходит
от нарочитого аполлонизма и коррелирует его с искон-
223
Греческие боги-огненосцы в древнем Риме
но римскими легендами о "царстве Сатурна", не от­
ставляя, тем не менее, своего эвергета-пената: в 12 г.
до н.э. Сивиллины книги из храма Юпитера Капито­
лийского по указу Октавиана были перенесены в специ­
ально сооруженный храм Аполлона Палатинского. На­
конец, именно к Аполлону (и Диане) в 17 г. обратил по
воле Августа Гораций мольбы римлян о возвращении
"золотого века" в своем Секулярном гимне:
31
"...Вещий Феб, кто шлет исцеленье людям в тяжелых
недугах,
Он узрит алтарь Палатинский оком и продлит мощь
навеки Рима.
....Так решил Юпитер и сонм всевышних"
(ст. 23-26, 33) (Пер. Н.Гинзбурга).
Вспомним, как те же Вергилий и Гораций в это вре­
мя откровенно поносили "дерзкого отпрыска Иапета".
Создавая "Меру в жизни" и воспевая там римское "зо­
лотое поколение" за его душевные (?!- Е.К.) качества,
Гораций в очередной раз шлет инвективу сыну Иапета:
"...У меня ни золотом, ни белой костью потолки не блещут...
А меж тем, вернее нет дворца, что ждет у жадного Плутона...
Прометея хитрого не спас Харон за злато" (ст. 29-32, 35).
(Пер. Н.Гинзбурга).
Таким образом, это нарочитое противопоставление
двух Огненосцев, в чем мы пытались разобраться в пер­
вой части нашего анализа, продолжено было деятеля­
ми кружка Мецената и тогда, когда речь уже шла пре­
имущественно о сыне Латоны: судьба этого пришельца
в Риме складывалась, не в пример Прометею, куда бо­
лее благополучно.
Ельницкий Л . А . О социальных идеях Сатурналий / /
ВДИ. 1946. № 4. С. 64 сл.; Забулис Г.К. "Земля Сатурна"
Вергилия / / В Д И . 1960. № 2; Чернышев Ю.Г. У к а з . соч.
Ч. 2. С. 35 сл.
31
224
Е . А . Круглов
Тот же потомок вольноотпущенника, прощенный
Августом и отрабатывавший его милость до конца сво­
их дней, так восклицает в послании "К Аполлону":
"...Дай же прожить мне тем, что имею я,
О сын Латоны! Дай мне, молю тебя,
Здоровья и с рассудком здравым
Светлую старость в союзе с лирой"
(ст. 17-20)(Пер. А.П. Семенова-Тян-Шанского).
В послании "К Августу — Меркурию" Гораций наря­
ду с Венерой и Марсом вновь возвращается к Фебу и,
рассуждая о необходимости прекращения внутренних
усобиц, восклицает:
"Звать каких богов мы должны, чтобы Рима
Гибель отвратить? <...>
Ты ль, Аполлон-провидец, к нам придешь?.."
(ст. 28-32) (Пер. Н.Гинзбурга).
Помимо пророческих прерогатив (как бы отказывая
в них Прометею), Гораций в "Одах" (I, 21) отмечает ряд
других добродетелей Феба, столь полезных для квири­
тов Города:
"...Пусть он ... горе войн отвратит с мором и голодом
От народа, направив их на персов и британцев"
(ст. 9-12) (Пер. А.П.Семенова-Тян-Шанского).
В бесхитростных строках этих трех вышецитированных посланий бросается в глаза не только подобостра­
стие прощенца, нарочито сопоставившего первого принцепса с Меркурием, но, что куда важнее, откровенно
прозвучавшие утилитаристские нотки в зарифмованных
мольбах. Этот несомненный прагматизм римской рели­
гиозной жизни, начисто лишенной столь присущих
эллинам мифологизма и орфического эзотеризма, уже
давно известен в науке: его не раз отмечали цитирован­
ные выше Байе и Радке, Дюмезиль и Гаже. И если в 4
эклоге "Буколик" Вергилия по поводу народившегося
Греческие боги-огненосцы в древнем Риме
225
младенца-Мессии еще есть нечто квази-мистическое, то
обласканный Августом сын либертина демонстрирует в
своих религиозно-поэтических (политических) опусах
рационализм на грани сверх земного утилитаризма. Да
и в последующем аполлонизме Нерона с его ложным
монументализмом уже не было ни капли истинно рели­
гиозного пиитета: в пространственных конструкциях
форумов, Пантеона и Колизея справляла свой пир не
pietas Deorum, но Державность "гаранта" Pax Romana.
Этим целям никак не подходил "дерзкий отпрыск Иапе­
та", даром что спас от потопа людей и дал им огонь
знаний: добился-то этого через обман, а это — не доб­
лесть в глазах истинного квирита. Другое дело — Феб.
Он тоже огненосец, к тому же с хтоническим прошлым
из Анатолии. Но, во-первых, его хтоника Риму не опас­
на: он — повсеместно признанный на Апеннинах Врач и
отвратитель засухи, чумы и т.д. (Гораций даже призы­
вает его поразить голодом и мором врагов Отечества...).
А во-вторых, и это главное, анатолийское прошлое толь­
ко на пользу Аполлону в Риме, ведь сын Латоны — со­
здатель стен Илиона и защитник его в ходе Троянской
войны с ахейцами. Одним словом, этот перегрин для
Рима — свой!
Не удивительно, что пришедшие на смену бруталь­
ному "поэту" Нерону императоры И-Ш вв. н.э. возвра­
щаются к чисто римской религиозной умеренности и
практицизму, не забывая среди прочих почитаемых ими
культов и Феба-Аполлона. Изображение детей Латоны,
наряду с Юпитером и Марсом, можно увидеть на Беневентской арке Траяна; на монетах Пия уже целый блок
троянских персонажей — Аполлон и Венера, Анхиз и
Эней — демонстрируют мощь Roma Aeterna. Веком спу­
стя при Филиппе Арабе и Галлиене, когда пышно отме32
3 2
Gage J . Op. cit. P. 490 sq, 585-610. См. посвящения
фиасов Италии Аполлону во 2-3 вв. н.э. (CIL. XI. 1916.
6362).
226
Е.А. Круглов
чался Римский Миллениум, юбилейные монеты рядом
с Юпитером, Янусом и Церерой вновь дают нам четкий
чекан Геракла-Геркулеса и Марса, Дианы и Аполлона.
Похоже, к этому времени неримские корни перегрина
Феба были совершенно элиминированы в массовом со­
знании народов Империи. И если один поздний неопла­
тоник Дамаский в комментариях к "Филебу" Платона
(р. 29-30 Westerink) откровенно предпочитает Эпиметея Прометею, осуждая последнего за отход от старого
идеала и переход к "чему-то новому, неясному", то в
это же время другой неоплатоник, римлянин Макробий, в своих "Сатурналиях" отождествляет другие бо­
жества как эманации доблестей (virtutes) Юпитера-Сол­
нца: его разум — Дионис, добродетельная сила —
Геркулес, солнечная мощь - Аполлон (Macrob., Sat. I,
17, 2-4). Так парадигма ценностей психо-генного римс­
кого менталитета с его консервативным "рационализ­
мом" находит свое частное преломление в судьбах двух
божественных пере гринов с Балкан.
33
34
Подробный перечень подобных примеров, включая
"Сатурналии" неоплатоника 5 в. Макробия, см. в работе
Ж . Б о ж е : Beaujeu J . La religion romaine a l'apogée de
l'impeire. P., 1955. P. 27, 30 sq.
Шичалин Ю.А. Указ. соч. С. 9.
3 3
3 4