ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИЙ МИР И РИМ: ВОЙНА, ДИПЛОМАТИЯ И

САРАТОВСКИЙ
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
УНИВЕРСИТЕТ
НА ПРАВАХ РУКОПИСИ
ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ К А Щ Е Е В
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИЙ МИР И РИМ:
ВОЙНА, ДИПЛОМАТИЯ И МЕЖДУНАРОДНОЕ
В 220-146 ГОДАХ ДО Н. Э.
СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 07.00.03 - ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ
(ДРЕВНИЙ МИР)
АВТОРЕФЕРАТ
ДИССЕРТАЦИИ НА СОИСКАНИЕ УЧЕНОЙ СТЕПЕНИ
ДОКТОРА ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК
САРАТОВ - 1 9 9 7
ПРАВО
Диссертация выполнена на кафедре истории древнего мира Сара­
товского государственного университета
Официальные оппоненты:
— доктор исторических наук, профессор А. И. Зайцев
— доктор исторических наук, профессор Ю. Г. Виноградов
— доктор исторических наук, профессор Е. А. Молев
Ведущее учреждение — Казанский государственный университет
Защита диссертации состоится « ~Ъ\ » MftPffîfl
1998 г.
в Ί0 часов на заседании диссертационного совета Д.063.74.03 по за­
щите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических
наук при Саратовском государственном университете по адресу:
410600, г. Саратов, ул. Радищева, д. 41, ауд. 16.
С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Сара­
товского государственного университета.
Автореферат разослан « 2,Ъ »
уеьРвЛА
1998 г.
Ученый секретарь
В. Н. Данилов
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Тема исследования и ее актуальность. Диссертация посвящена то­
му важному периоду в истории эллинизма (ок. 220- 146 гг. до н. э.),
который характеризуется удивительным, впечатляющим успехом внеш­
ней политики Римской республики, не только кардинально изменив­
шей политическую карту Восточного Средиземноморья, что само по
себе уже немало, но и впоследствии приведшей к интенсивному взаи­
модействию двух культур: греческой (или, точнее говоря, эллинистиче­
ской) и римской. В течение всего лишь нескольких десятилетий утрати­
ли свою мощь и влияние великие эллинистические державы: Македо­
ния, или государство Антигонидов, и царство Селевкидов, да и Птолемеевский Египет так и не восстановил того сильного влияния, какое он
оказывал в эллинистическом мире при трех первых Птолемеях. С дру­
гой стороны, Рим в это время стал едва ли не единовластным "хозяи­
ном" Средиземноморья. Нарушив существовавшее в эллинистическом
мире политическое равновесие, римляне, особенно после 168 г. до н. э.,
часто вмешивались в решение проблем, возникавших во взаимоотно­
шениях эллинистических государств.
События этой эпохи произвели сильное впечатление не только на
современников, но и на историков последующих эпох. Многие из них
пытались дать свой ответ на тот вопрос, который так замечательно
точно был сформулирован Полибием: "Каким образом и при каком
политическом устройстве (πώδ καΐ τίνα yévci тгоХітєІас) почти весь
обитаемый мир оказался менее чем за пятьдесят три года под единой
властью Рима?" (Polyb. 1.1.5; cf.: VI. 1.3; VIII.4.3-4; XXXIX.8.7). Или,
иначе говоря: "Как и почему это произошло?".
Из множества проблем экономической, политической, социальной
и духовной жизни народов Восточного Средиземноморья избрана
только одна - межгосударственные отношения. При этом сложный
спектр взаимоотношений эллинистических государств и Рима в облас­
ти идеологии и религии затрагивается лишь постольку, поскольку они
имеют непосредственные связи с политической сферой: в войне и ди­
пломатии. Этим объясняется и то, что роль идеологии, пропаганды и
религии во взаимоотношениях государств Восточного Средиземномо­
рья не раскрывается здесь детально, но только намечена в общих чер­
тах.
1
3
Актуальность темы исследования определяется прежде всего тем,
что его результаты позволяют лучше понять, с одной стороны, законо­
мерности развития отдельных эллинистических государств и эллини­
стического мира в целом, а с другой - процесс становления Римской
Средиземноморской державы и причины поразительного успеха рим­
ской внешней политики в конце III - первой половине II вв. до н. э.
Кроме того, результаты этой работы дают возможность осмыслить
некоторые закономерности международных и межгосударственных от­
ношений в античном мире вообще и в рассматриваемый период в
частности. Поскольку международные отношения в современном мире
являются одной из важнейших сфер общественной жизни, изучение
механизмов их функционирования, их основных институтов, принци­
пов и истории приобретает не только научно-теоретическое, но зача­
стую и практическое значение.
Хронологические рамки исследования. Начальная временная гра­
ница - 220 г. до н. э. Приблизительно в этот период произошли изме­
нения в политической жизни крупнейших эллинистических государств,
так как почти одновременно сменились правители в Сирии, Египте и
Македонии, а у римлян складываются более регулярные и тесные от­
ношения с государствами эллинистического мира. Не случайно своё
основное повествование Полибий начинает именно с этой даты. В ка­
честве конечного временного рубежа можно было бы избрать 168 г. до
н. э. - год завершения Персеевой войны, краха Македонской монархии
и крупного дипломатического поражения Селевкидов ("день Элевейна") , ибо на этой дате древний историк первоначально предполагал
остановить своё повествование. И всё же вернее для этой цели взять
146 г. до н. э. - год римских побед над карфагенянами и Ахейским сою­
зом, год разрушения Карфагена и Коринфа, когда в международных
отношениях Средиземноморья римляне поставили точку над і. Таким
образом, хронологические рамки работы (220 - 146 гг. до н. э.) совпа­
дают с временными границами, которые оканчательно выбрал Поли­
бий для своей "Всеобщей истории" - наиболее важного и ценного ис­
точника для реконструкции взаимоотношений эллинистических госу­
дарств и Рима.
Степень разработанности проблемы. Собственно политическая ис­
тория этого периода достаточно подробно рассмотрена в зарубежном
и отчасти в отечественном антиковедении, начиная с основополагаю1
1
Ср., напр.: Klose Р. Die völkerrechtliche Ordnung der hellenistischen Staaten­
welt in der Zeit von 280- 168 v.Chr.: Ein Beitrag zur Geschichte des Völkerrechts.
(Münchener Beitrüge zur Papyrusforschung und antiken Rechtsgeschichte. Heft 64).
München, 1972.
4
2
щих трудов Т. Моммзена, М. Олло и М.И. Ростовцева и кончая клас­
сическими работами Г. Бенгтсона, Ф.У. Уолбанка и Э. Билля . Осо­
бенно детально изучены войны, которые эллинистические государства
вели между собой, и войны Рима в эллинистическом мире . Однако
межгосударственные отношения характеризуются не только борьбой
государств друг с другом , проходившей в форме войны и других кон­
фликтов и споров, правда, не всегда перераставших в вооруженные
столкновения, но и сотрудничеством, принимавшим различные формы
дипломатии и иных контактов, основанных на общепринятых нормах
международного права.
В античном мире не было терминов, аналогичных современным
словам "дипломатия" и "международное право" , но реально сущест­
вовали различные формы межгосударственных отношений, обозна­
чавшиеся определенными терминами; эти формы проявлялись в тех
сферах жизни, которые сейчас мы называем "дипломатией" и "между­
народным правом".
В современной историографии обстоятельно изучены некоторые
конкретные институты межгосударственных отношений в греческом
мире: проксения, асилия, исополития, мирные договоры и союзные до­
говоры, послы и посольства, династические браки, неформальные
3
4
5
6
2
См.: Моммзеїі Т. История Рима. Т. 1. Д о битвы при Пидне / Отв. ред.
А.Б. Егоров. СПб., 1994. С. 537-612; Holleaux M. Rome, la Grèce et les monarchies
hellénistiques au lile siècle avant J.-C. (273 - 205). Paris, 1935; idem. Études d'épigraphie et d'histoire grecques. T. 4 - 5. Rome, la Macédoine et l'Orient grec. Paris, 1952 1957; Rostovtzeff M. The Social and Economie History of the Hellenistic World.
Vol. 1 - 3 . Oxford, 1941.
Bengison H. Griechische Geschichte: Von den Anfingen bis in die römische Kai­
serzeit. 5. Aufl. (Handbuch der Altertumswissenschaft. Bd. III.4). München, 1977.
S. 399-505; idem. Herrschergestalten des Hellenismus. München, 1975; Walbank F.W.
Philip V of Macedón. Cambridge, 1940; idem. The Hellenistic World. (Fontana History
of the Ancient World). London, 1981; idem. Selected Papers. Studies in Greek and Ro­
man History and Historiography. Cambridge, 1985; Will É. Histoire politique du
monde hellénistique (323 - 30 av. J.-C.). T. 2. Des avènements d'Antiochos III et de
Philippe V à la fin des Lagides. 2e éd. Nancy, 1982.
См., напр.: Will E. Op. cit. P. 11-400; Harris W. V. War and Imperialism in Re­
publican Rome, 327 - 70 В. C. Oxford, 1979. P. 205-208; 212-223; 227-233; 240-244.
См.: Жигунин В.Д. Международные отношения эллинистических государств
в 280 - 220 гг. д о н. э. Казань, 1980. С. 21-22.
В римском праве существовало понятие ins gentium (см.: Dig. 1.5.4.1 ; XLI.
1.9.3), которое обычно переводят как "международное право", однако понимание
ius gentium как "естественного принципа (naturalis ratio) взаимоотношений всех
людей" (Gai. Inst. I.l) все же не дает основания отождествлять это понятие с со­
временным понятием "международное право" (см.: Weiss. lus gentium // RE. 1917.
Bd. 10.1. Sp. 1218-1231; SimonD.V. Ius(3) // Der Kleine Pauly. Lexikon der Antike /
Bearb. und hrsg. von K. Ziegler und W. Sontheimer. München, 1979. Bd. 3. Sp. 13).
3
4
s
6
5
дружественные отношения и письма эллинистических царей'. Не оста­
лись вне поля зрения исследователей и важнейшие принципы междуна­
родного права, на которых строили свою внешнюю политику эллини­
стические государства и Рим . Эти институты и принципы были весьма
устойчивы, поскольку основывались на исконных греческих и римских
8
7
См., напр.: договоры: TäublerE. Imperium Romanum: Studien zur Entwick­
lungsgeschichte des römischen Reiches. Bd. 1. Die Staatsverträge und Vertragsverhältnisse.
Leipzig, 1913; Busoli G; Swoboda H. Griechische Staatskunde. 2. Hälfte. Darstellung
einzelner Staaten und der zwischenstaatlichen Beziehungen. (Handbuch der Altertums­
wissenschaft. Bd. rv.1.1.2). München, 1926. S. 1240-1264; Неф A. Abschluß und Beur­
kundung des griechischen und römischen Staatsvertrages. (Libelli. Bd. 188). Darmstadt,
1967; Guarduca M, Epigrafia greca. Vol.2. Epigrafi di carattere pubblico. Roma, 1970.
P. 536-551 ; eadem. L'epigrafìa greca dalle origini al tardo imperio. Roma, 1987. P. 91 -100;
проксения: Phìllipson C. The International Law and Custom of Ancient Greece
and Rome. London, 1911. Vol. 1. P. 147-154; Marek Chr. Die Proxenie. (Europäische
Hochschulschriften. Reihe III. Geschichte und ihre Hilfswissenschaften. Bd. 213).
Frankfurt am Main; Bern; New York, 1984;
асилия: Gauthier Ph. Symbola: Les étrangers et la justice dans les cités grecques.
These... Nancy, 1972; Ziegler W. Symbolai und Asylia. Diss... Bonn, 1975;
исопопития: Phìllipson С. Op. cit. Vol. 1. P. 142-143; Gawantka W. Isopolitie: Ein
Beitrag zur Geschichte der zwischenstaatlichen Beziehungen in der griechischen Antike.
(Vestigia. Bd. 22). München, 1975;
послы и посольства: Mosley D.J. Envoys and Diplomacy in Ancient Greece.
(Historia. Einzelschriften. Heft 22). Wiesbaden, 1973; Olshausen E. Prosopographie der
hellenistischen Königsgesandten. 1. Teil. Von Triparadeisos bis Pydna. (Studia hellenistica. Fase. 19). Lovanii, 1974; Mooren L. Die diplomatische Funktion der hellenis­
tischen Königsfreunde // Antike Diplomatie / Hrsg. von E. Olshausen. (Wege der For­
schung. Bd. 462). Darmstadt, 1979. S. 256-290; Olshausen E. Zur Frage ständiger Ge­
sandtschaften in hellenistischer Zeit // Antike Diplomatie... S. 291-318;
династические браки: Seibert J. Historische Beiträge zu den dynastischen Verbin­
dungen in hellenistischer Zeit. (Historia. Einzelschriften. Heft 10). Wiesbaden, 1967;
письма эллинистических царей: Welles C.B. Royal Correspondence in the Helle­
nistic Period: A Study in Greek Epigraphy. New Haven (Conn.), a. o., 1934; Wilhelm A.
Griechische Königsbriefe. Aalen, 1968; см. также: Gerhard G.Α. Untersuchungen zur
Geschichte des griechischen Briefes // Philologus. 1905. Bd. 64. S. 27-65; Guarducci M.
Epigrafia greca. Vol. 2. P. 105-120.
Heuß Α. Stadt und Herrscher des Hellenismus in ihren Staats- und völkerrecht­
lichen Beziehungen. [Nachdruck der Ausgabe 1937 mit Nachwort des Verfassers von
1963]. Aalen, 1963; idem. Die völkerrechtlichen Grundlagen der römischen Außen­
politik im republikanischer Zeit. [2. Nachdruck der Ausgabe 1933]. Aalen, 1968; Dahl­
heim W. Struktur und Entwicklung des römischen Völkerrechts im dritten und zweiten
Jahrhundert v. Chr. (Vestigia. Bd. 8). München, 1968; Klose P. Op. cit. Иначе эта про­
блема рассмотрена в работах Э. Бэдиана; см.: Badian E. Foreign Clientelae (264 - 70
В. С ) . Oxford, 1957; idem. Roman Imperialism in the Late Republic. 2nd ed. Oxford,
1968; idem. Hegemony and Independence: Prolegomena to a Study of the Relations of
Rome and the Hellenistic States in the Second Century В. C. // Actes du 7e congrès de
la FIEC. Budapest, 1983 [1985]. Vol. I. P. 397-414.
8
6
ценностях, иными словами, представляли собой фундаментальные фор­
мы межгосударственных отношений. Одна из актуальных задач со­
временной науки об античности заключается в том, чтобы изучить ин­
ституты и методы дипломатии и принципы международного права
именно как формы, то есть в контексте важнейших нравственных, ре­
лигиозных и правовых ценностей эллинов и римлян . Диссертация
представляет собой попытку решить эту задачу в отношении института
κήρυκης (глашатаев), третейского суда и некоторых других институтов.
Для решения конкретных вопросов автор использовал некоторые ре­
зультаты как зарубежной, так и отечественной науки об античности: в ча­
стности, труды В.Г. Боруховича, Ю.Г. Виноградова, Е.С. Голубцовой,
C A . Жебелева, В Д Жигунина, А.И. Зайцева, ГА. Кошеленко, СЯ. Лурье,
Л.П. Маринович, ЕА. Молева, А.И. Павловской, А.Б. Рановича, С Ю . Са­
прыкина, И.С. Свенцицкой, C K . Сизова, Э.Д. Фролова, A.C. Шофмана и
др. по истории Греции классического и эллинистического периодов, а
также работы С И . Ковалева, В.И. Кузшпина, И.Л. Маяк, H.H. Трухиной, Е.М. Штаерман и др. по истории Римской республики.
Цель и задачи исследования. В подавляющем большинстве трудов,
посвященных рассматриваемому периоду (220- 146 гг. до н. э.), изла­
гаются политические события в их хронологической последовательно­
сти. Однако средства и методы (в целом - инструментарий) межгосу­
дарственных отношений в Восточном Средиземноморье, включающие,
с одной стороны, войну, а с другой - дипломатию и международное
право, в их совокупности ещё не были предметом специального моно­
графического исследования.
Цель диссертации состоит в том, чтобы системно рассмотреть
важнейшие военные, политические и дипломатические реалии эллини­
стического общества и Рима в 220 - 146 гг. до н. э. в их целостности. В
этой связи необходимо решение следующих задач:
— аналитически представить основные современные концепции,
характеризующие взаимоотношения эллинистических государств и
сущность восточной политики Рима, а также определить тенденции
развития римско-эллинистических отношений в данный период;
— рассмотреть формы межгосударственных отношений в целом и
дипломатии в частности, для чего исследовать средства и методы
9
10
9
Форма здесь понимается не в привычном смысле как способ существования
и выражения содержания — определяющей стороны целого, а скорее как єібос
(Ιδέα) у Платона или форма-эйдос (eîSoç, μορφή) у Аристотеля (см., напр: Arisi.
Phys. 1.7. 190 b. 20-29), который выражал это понятие и другими терминами: Xóyoc,
ουσία и то ті f|v et ναι.
См.: GruenE.S. The Hellenistic World and the Coming of Rome. Vol. 1. Ber­
keley; Los Angeles; London, 1984.
10
7
внешней политики эллинистических государств и республиканского
Рима не сами по себе, а в контексте фундаментальных политических и
нравственных понятий греков и римлян;
— выяснить роль политической идеологии и пропаганды, с одной
стороны, а также религии и культов, с другой, в межгосударственных
отношениях эллинистических государств и Рима.
Научная новизна исследования определяется, в первую очередь,
тем, что оно является одной из немногих попыток (а в отечественной
науке - первым опытом) всестороннего, комплексного изучения меж­
государственных отношений, а также различных средств и методов
внешней политики эллинистических государств и Рима в 220 -146 го­
дах до н. э. Работа представляет собой не обычное в таких случаях из­
ложение политических событий в их хронологической последователь­
ности, а системный анализ военных, политических и дипломатических
реалий, существовавших в мире эллинистических государств и Риме,
подробное рассмотрение дипломатических и международно-правовых
представлений того времени, воззрений современников на вопросы
войны и мира, а также важнейших тенденций в развитии взаимоотно­
шений эллинистических государств и Рима. Этим диссертация отлича­
ется от других работ, посвященных данному периоду истории.
Научной новизной характеризуются также отдельные поставлен­
ные в работе проблемы и их решения. В диссертации впервые в оте­
чественной науке дана чёткая периодизация эпохи эллинизма примени­
тельно к политической истории и истории межгосударственных отно­
шений. На богатом материале осуществлен анализ основных концеп­
ций римской внешней политики, имеющихся в современной историо­
графии, и показано фундаментальное отличие разработанной западны­
ми исследователями концепции "римского агрессивного империализ­
ма" от марксистской концепции восточной политики Рима. Научной
новизной характеризуется предложенный диссертантом подход к реше­
нию проблемы, связанной с сущностью римской внешней политики в
период средней Республики. Впервые проведено всестороннее, моно­
графическое исследование института κήρυκες (глашатаев) у Полибия.
Новыми в научном отношении являются также важнейшие выводы
диссертации.
Практическая значимость диссертации состоит, в частности, в том,
что обобщённые в ней материалы и её выводы могут быть исполь­
зованы для написания, с одной стороны, работ по истории междуна­
родных отношений, дипломатии и международного права в античном
мире, а с другой стороны - обобщающих трудов по истории как элли­
нистического мира, так и Римской республики. Аналитический матери­
ал 1-й главы этой работы может найти применение в процессе подго-
8
товки трудов по историографии античной истории в новейшее время.
Текст диссертации вместе с приложенным к нему списком источников
и литературы может послужить справочником для всякого, кто зани­
мается частными аспектами межгосударственных отношений в антич­
ном мире и историей отдельных эллинистических государств (в первую
очередь Македонии, царства Селевкидов и Птолемеевского Египта) и
Рима в период средней Республики. Результаты исследования могут
быть использованы преподавателями исторических факультетов рос­
сийских вузов при разработке спецкурсов и спецсеминаров по истории
межгосударственных и международных отношений в античном мире,
при чтении общих курсов лекций по истории древней Греции и Рима, а
также по историографии античной истории.
Методологическая основа. В исследовании использован, прежде
всего, исторический метод, важный для рассмотрения изменяющихся
во времени явлений. Незаменимым в изучении войны, дипломатии и
международного права эллинистических государств и Рима в их
целостности оказался системный методологический принцип. Для ана­
лиза отдельных институтов дипломатии и международного права, а
также для рассмотрения сущности римской внешней политики на
Востоке был использован тщательно разработанный М.К. Мамардашвили метод анализа формы, примененный философом, в первую
очередь, в исследовании форм сознания". В диссертации нашла приме­
нение принятая в современной науке об античности исследовательская
методология, представляющая собой совокупность приемов, методов и
принципов исторической критики. В ряде случаев учитываются руко­
писные разночтения текстов (это касается, прежде всего, сочинения
Полибия); одновременно используются методы исторического и фило­
логического анализа письменных источников, в частности, терминоло­
гический анализ.
Источник»вая база. Ценным источником, проливающим свет на
различные стороны межгосударственных отношений, являются грече­
ские надписи . Их важность определяется тем, что они - документаль12
11
Мамардашвили М.К. Формы и содержание мышления: (К критике гегелев­
ского учения о формах познания). М., 1968; он же. Классический и неклассический
идеалы рациональности. Тбилиси, 1984; он же. Обязательность формы // Как я
понимаю философию. 2-иэд., измен, и доп. / Сост. и общ. ред. Ю.П. Сенокосова.
М., 1992. С. 86-90; он же. Превращенные формы: О необходимости иррациональ­
ных выражений // Как я понимаю философию. С. 269-282; он же. Картезианские
размышления (январь 1981 года) / П о д ред. Ю.П. Сенокосова. М., 1993; он же.
Кантианские вариации / Под ред. Ю.П. Сенокосова. М., 1997.
Э т о относится, прежде всего, к надписям, опубликованным в следующих
сборниках: Ditienberger W. Orientis Graeci inscriptiones selectae. Yol. 1 - 2. Lipsiae,
1903; idem. Sylloge insetiptionum Graecarum / A G . Dittenbergero condita et aucta.
3 ed. Vol. I - 4. Lipsiae, 1915—1924; Welles C.B. Op. cit.; MorettiL. Iscrizioni storiche
12
9
ные свидетельства, точно отражающие события той эпохи. Некоторые
институты дипломатии и международного права в эллинистическом
мире лучше всего засвидетельствованы именно в надписях. Например,
многочисленные надписи содержат постановления в честь иностран­
ных судей, посланных в ответ на просьбу какого-то государства ре­
шить внутренние разногласия или выступить в качестве либо посред­
ника, либо третейского судьи в межгосударственном конфликте. Эпи­
графические памятники дают исследователю ценную информацию о
таких формах межгосударственных отношений, как проксения, асилия,
исополития, мирные и союзные договоры, посольства, дипломатиче­
ская переписка и др. В течение нескольких последних десятилетий про­
исходило накопление нового материала; примером могут служить пуб­
ликации надписей, найденных в Малой Азии . И все же, как и прежде,
основным источником по истории рассматриваемого периода продол­
жает оставаться "Всеобщая история" Полибия. Именно из нее, как из
живительного источника, черпали свой материал многие античные ав­
торы, обращавшиеся к той далекой эпохе: прежде всего Тит Ливии,
Диодор Сицилийский и Плутарх, а также Аппиан, Павсаний, Кассий
Дион и другие . Тексты этих и некоторых других древних авторов ис­
пользованы в диссертации.
Важность Полибиева труда для нас заключается в том, что, отве­
чая на вопрос "Как это произошло?", историк подробно, обстоятельно
описывает события этого периода, предварительно изучив документы
и свидетельства очевидцев, лично посетив многие из тех мест, где про­
исходили рассматриваемые им исторические события, использовав при
этом собственный опыт государственного деятеля, да и просто свой
жизненный опыт. "Всеобщая история", которую по степени достовер­
ности изложенных в ней фактов, по ее значимости как исторического
источника и памятника исторической мысли можно поставить в один
ряд с сочинением Фукидида, значительна еще и тем, что всякого своего
13
14
ellenistiche. Testo critico, traduzione e commento. Voi. 1-2. Firenze, 1967-1975;
Sherk R.K. Roman Documents from the Greek East: Senalus consulla and epistulae to
the Age of Augustus. Baltimore, 1969; см. также: Tod M.N. International Arbitration
amongst the Greeks. Oxford, 1913; Die Staatsverträge des Altertums. Bd. 3: Die Verträge
der griechisch-römischen Welt von 338 bis 200 v. Chr. / Bearb. von H.H. Schmitt. Mün­
chen, 1969.
См.: Inschriften griechischer Städte aus Kleinasien. Bd. 1 -49. Bonn, 1972 —
1996; а также публикации в журналах и периодических изданиях: ВСН, Chiron, Istambuler Mitteilungen, SEG, ZPE etc.
См., напр., собрание фрагментов Полибиева труда, извлеченных из текстов
античных авторов: Poiybii Historiarum quae supersunt cum notis variorum / Inter­
prete I. Casaubono... Vol. 3. Vindobonae, 1763. P. 201-307; cf.: Nissen H. Kritische Un­
tersuchungen über die Qellen der vierten und fünften Dekade des Livius. Berlin, 1863.
S. 53-85; 110-279; 280-305.
13
14
10
читателя она учит извлекать уроки из прошлого, а каждому историку
указывает фундаментальные принципы профессионального мастерства.
Апробация работы. Диссертация обсуждена на кафедре истории
древнего мира Саратовского государственного университета и реко­
мендована к защите на соискание ученой степени доктора истори­
ческих наук. Основные результаты исследования апробированы в ходе
обсуждения докладов, с которыми автор выступил на различных меж­
вузовских, республиканских, всесоюзных и зарубежных научных кон­
ференциях:
- в Москве - на VIII, IX и X Всесоюзных авторско-читательских
конференциях "Вестника древней истории" АН СССР в 1981, 1984 и
1987 гг., на II и III Всесоюзных Сергеевских чтениях в МГУ (1981 и
1983 гг.), на Всесоюзной конференции АН СССР "Марксизм-ленинизм
и историческая наука в странах Западной Европы и Америки" в
1983 г., на конференциях Всесоюзной (Российской) ассоциации антиковедовв 1991, 1993 и 1994 гг.;
- в Казани - на итоговых научных конференциях профессорскопреподавательского состава Казанского государственного университе­
та в 1979, 1980, 1981, 1982 и 1983 гг., на конференции молодых ученых
Казанского университета в 1982 г., на межвузовской конференции по
проблемам античной истории и историографии в Казанском универси­
тете в 1991 г.;
- в Саратове - на научной конференции, посвященной 50-летию
образования исторического факультета Саратовского государственно­
го университета в 1986 г., на итоговой научной конференции профес­
сорско-преподавательского состава Саратовского университета в
1986 г.;
- в Нижнем Новгороде - на научных чтениях памяти Н.П. Соко­
лова в Нижегородском государственном университете в 1997 г.;
- в Трире - на научном коллоквиуме по античной истории (Wissen­
schaftliches Kolloquium zur Alten Geschichte), посвященном памяти Германна Бенгтсона в 1995 г.
Выводы работы обсуждались с зарубежными коллегами во время
научной стажировки автора в Марбурге и Трире, осуществленной в
1994- 1996 гг. благодаря Фонду им. Александра Гумбольдта (Alexan­
der von Humboldt-Stiftung, Bonn). Основные положения диссертации
нашли отражение в публикациях автора: статьях, тезисах докладов и
двух монографиях, на одну из которых имеется положительный отклик
в научном журнале Revue de Philologie (París).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти
глав и заключения. К тексту работы приложены: список сокращений и
список использованных источников и литературы.
11
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обосновывается выбор исследовательской темы и её
актуальность, в связи с периодизацией политической истории элли­
низма определяются хронологические рамки исследования, характери­
зуется степень изученности проблемы, формулируются цель и задачи
исследования, дается краткий обзор источников, при этом особое вни­
мание уделяется "Всеобщей истории" Полибия, его концепции πραγ­
ματική Ιστορία и взглядам историка на суть внешней политики Рима.
Первая глава "Основные проблемы историографии" посвящена дис­
куссионным вопросам межгосударственных отношений в Восточном
Средиземноморье.
В первом параграфе под названием "Характер взаимоотношений
эллинистических государств" рассматриваются интерпретации совре­
менными исследователями двух важнейших проблем - "политического
равновесия" и "международного права" во взаимоотношениях эллини­
стических государств.
Термин "политическое равновесие" (balance of power; Gleichge­
wicht der Kräfte, etc.) давно вошел в профессиональный лексикон исто­
риков эллинизма и широко ими применяется в исследовательской
практике. Примером здесь могут служить ставшие классическими тру­
ды М.И. Ростовцева, М. Кэри и др. Имеется два принципиально от­
личных подхода к решению этой проблемы.
Одни исследователи видят существование принципа "политическо­
го равновесия", которому следовали эллинистические цари в своей
внешней политике. Так, П. Тревес рассматривает "политическое рав­
новесие" как фундаментальное понятие и определяет условия, при ко­
торых этот феномен возникает в античном мире: "политическое равно­
весие" образуется, когда какое-либо государство вступает в конфликт с
другой сильной державой и в результате этого конфликта воюющие
стороны приходят к пониманию того, что они не способны довести
войну ни до полного поражения кого-либо из противников, ни до пол­
ной победы, тогда и возникает историческая предпосылка для образо­
вания "политического равновесия" в той или иной форме. По мнению
историка, оно невозможно, когда государство воздерживается от по­
литики завоеваний и территориальных захватов или, напротив, безу­
держно продолжает завоевания и аннексии, как это делали римляне
вплоть до первой половины III в. до н. э. Сколь бы усердно эллинисти­
ческие правители ни интриговали друг против друга в Элладе, они с
неизменным уважением относились к принципу "политического рав­
новесия" в своих внешних сношениях и даже в территориальных при­
тязаниях и устремлениях. Все это было не на словах, а на деле, не про-
12
15
пагандой, а реальной политикой . Аналогичных взглядов придержи­
вается П. Клозе.
Другие исследователи (X. Браунерт, X . Хайнен, В.Д. Жигунин и
др.) отрицают наличие такого принципа и считают, что "политическое
равновесие" объективно складывалось в реальной истории независимо
от субъективных устремлений тех или иных государственных деятелей.
В современных трудах по истории эллинизма с понятием "полити­
ческого равновесия" тесно связано другое - "международное право"
(Völkerrecht) , восходящее к фундаментальному труду Т. Моммзена о
римском праве, но тщательно разработанное позже в монографиях
А. Хойсса , которого, несомненно, можно считать исследователем, за­
ложившим основы изучения международно-правовых аспектов антич­
ной истории. С тех пор многие авторы широко использовали понятие
"международное право" и другое связанное с ним понятие - "госу­
дарственное право" (Staatsrecht) - для анализа политики и политиче­
ской идеологии как эллинистических государств, так и Рима. В. Прайзер попытался определить необходимые условия для правомерного
применения понятия "международное право" к событиям античной ис­
тории, а П. Клозе предпринял попытку выяснить, существовал ли меж­
дународно-правовой порядок в системе эллинистических государств, и
если существовал, то для какого времени он характерен; в результате
исследователь приходит к выводу, что в эпоху "политического равно­
весия" система эллинистических государств поддерживалась удовлетво­
рительно действовавшим международно-правовым устройством; такой
порядок был характерен для эллинистического мира с 280 по 168 гг. до
н. э.
Иначе рассматривает эту проблему Э. Бэдиан, который считает,
что понятие Völkerrecht, используемое для изучения межгосударствен­
ных отношений, в цепом, скорее вводит исследователей в заблуждение,
чем приводит к истине. И хотя вполне уместно говорить о "между­
народном праве" в среде греческих городов-государств, подвластных
гегемонии эллинистических царей, а позже - римской гегемонии, это
понятие, по мнению историка, менее всего применимо к взаимоотно­
шениям самих эллинистических правителей .
16
17
18
15
Treves P. Balance of Power Politics in Classical Antiquity // Международный
конгресс исторических наук, ХШ-й. Москва, 1970 г.: Доклады конгресса. М., 1973.
Т. І . Ч . 3. С. 5-30.
" См., напр., использование соответствующего термина "deritto intemaziona­
le" в итальянском языке: Schmitt H.H. Forme della vita interstatale nell'antichità //
Critica storica. Bollettino A.S.E. Rivista trimestrale diretta da Armando Saitto. 1988.
Anno 25. [Fase.] 4. P. 529-531.
См. выше, прим. 8.
" Badian E. Hegemony and Independence... P. 401-403.
17
13
Характер происхождения терминов "политическое равновесие",
"международное право", "государственное право" и им подобных, воз­
никших не в древнем мире, а в новое время и используемых исследова­
телями для описания событий античной истории, уже сам по себе таит
опасность искажения исторических фактов. В этой связи важно всегда
учитывать, насколько такие термины помогают или, напротив, затру­
дняют понимание того, что на самом деле происходило в античности.
Во втором параграфе "Сущность восточной политики Рима " рас­
сматриваются важнейшие решения этой проблемы, предложенные со­
временными исследователями. Суть концепции "римского оборонитель­
ного империализма" была сформулирована Морисом Олло: на протя­
жении всего III в. до н. э. римляне безразлично относились к эллини­
стическому миру и поэтому не проводили своей восточной политики;
вмешательство римлян в греческие дела в двух иллирийских войнах и в
первой римско-македонской войне было случайностью, причем они
старались покинуть Грецию как можно быстрее; перелом в политике
Рима наступил в 200 г. до н. э., когда римляне объявили войну маке­
донскому царю Филиппу V, чтобы нанести превентивный удар по Ма­
кедонии, угрожавшей безопасности Римского государства. Сторонни­
ками этой системы взглядов были: в Англии - Г.Т. Гриффит, Ф.У. Уолбанк, Х.Х. Скаллард, а во Франции - Ж. Каркопино.
Концепцию "случайного римского империализма" можно обозна­
чить лишь условно, поскольку некоторые сторонники "оборонитель­
ного империализма" (М. Олло, Т. Франк, Ж. Каркопино), наряду с
другими характеристиками восточных завоеваний Рима, отмечают
момент случайности, а другие авторы (во Франции - Л. Омо, в Анг­
лии - М. Кэри и P.M. Эррингтон) особо подчеркивают именно случай­
ный характер римского вмешательства в дела эллинистического Востока.
Сторонниками концепции "римского агрессивного империализма" в
разное время были: в Италии - Г. Де Санктис, в Англии и США К. Хопкинс, М. Крофорд, У.В. Харрис. Эрнст Бэдиан, который перво­
начально придерживался интерпретации взаимоотношений Рима с
другими государствами в понятиях концепции "римского оборони­
тельного империализма", впоследствии обосновал понятие "гегемонистский империализм" применительно к римской политике на Вос­
токе. Характерна также эволюция воззрений Германна Бенгтсона, вна­
чале отрицавшего существование у римлян какого-либо систематиче­
ского плана действий на эллинистическом Востоке, а затем подчерки­
вавшего "экспансионистский" и "империалистический" характер рим­
ской внешней политики.
В трактовке внешней политики Рима историки марксистской ори­
ентации исходят, прежде всего, из идеи Ф. Энгельса о сущности рабст­
ва и о противоречии, возникающем в обществе, основанном на рабо14
владельческом способе производства, а также о том, что это противо­
речие в большинстве случаев разрешается путем насильственного по­
рабощения гибнущего общества другим, более сильным (Греция была
покорена Македонией, а позже Римом) . Сторонники марксистской
методологии истории (А.Б. Ранович, П.Н. Тарков, А.Г. Бокщанин,
A.C. Шофман, Ю.Б. Циркин и др.) определяют внешнюю политику
Рима на Востоке как последовательно агрессивную; римская агрессия
не просто имела "экономические мотивы", но была детерминирована
социально-экономическими отношениями в античном обществе и за­
висела от рабовладельческого способа производства.
Таким образом, в антиковедении новейшего времени имеются два
принципиально различных подхода к определению характера римской
восточной ПОЛИТИКИ. Если сторонники "оборонительного империа­
лизма" предпочитают "феноменологический подход" к событиям ан­
тичной истории, то последователи концепций "агрессивного империа­
лизма" интерпретируют факты, используя, главным образом, "струк­
турный метод". Было бы неразумно отвергать какой-либо из этих под­
ходов, объявляя его ложным (а именно так поступали многие исследо­
ватели проблемы). Оба они имеют право на существование, поскольку
не вступают в противоречие с данными источников: на основании од­
них и тех же свидетельств античных авторов современные их интерпре­
таторы делают различные, порой противоположные выводы. Почти
все рассмотренные выше трактовки восточной политики Рима пред­
ставляют научный интерес, так как раскрывают отдельные аспекты
многогранной и сложной проблемы. Окончательное решение было бы
удовлетворительным, если бы удалось так описать систему, то есть
"римский империализм", общество, в котором он существует, а также
участвующих в нем людей, чтобы можно было преодолеть «не только
так называемое "феноменологическое препятствие", обязывающее нас
считаться с внутренним переживанием системы, но и формализм
(щэуктуралистского подхода» . Иными словами, необходимо в едином
исследовании представить видение системы "изнутри" (глазами совре­
менников описываемых событий) и видение системы "извне", как она
предстает взору историка. Возникает задача фундаментально "неклас­
сическая" по методам, которые требуются для ее решения. Нельзя про­
сто отбросить, например, точку зрения римлян, участвующих в войнах
на Востоке, или точку зрения Полибия как ложный взгляд на события
только потому, что этот взгляд отличается от нашего видения проис19
20
19
См.: Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.
Т. 20. С. 643.
Мамардаишили М.К. Превращенные формы... С. 318.
20
15
ходившего. В этом случае не обойтись без работы с особого рода при­
чинностью в истории.
В силу своеобразного исторического развития в римской civitas и
ее связях с внешнем миром к III в. до и. э. сложились такие отношения,
которые делали неизбежной римскую экспансию ("римский империа­
лизм", если пользоваться распространенным в исследовательской ли­
тературе термином), которая была детерминирована институтом клас­
сического рабства, политической и социальной системой гражданской
общины. Рим становится ярко выраженным "милитаристским" обще­
ством. Одновременно складываются особая система ценностей и осо­
бая идеология, которые предстают как видимость действительных от­
ношений, как "превращенные формы". Существуя реально, эти формы
являлись содержанием мотивов и побуждений к действию римских
граждан. Таким образом, в Риме идеологически постоянно воспроиз­
водилось стремление к войне и экспансии, хотя сами римляне патрио­
тизм, проявление доблести (virtus) и стремление получить славу (gloria)
вовсе не воспринимали как "милитаризм", жажду войны или "импе­
риализм" . К тому же восточные соседи Рима - союзы греческих поли­
сов и, особенно, эллинистические правители - давали немало "по­
водов" для римского вмешательства в дела Востока. Таким образом,
римская экспансия в Восточном Средиземноморье стала реальностью.
Вторая глава "Война" содержит анализ материала, характеризую­
щего отношение к этому историческому явлению как в эллинском
(эллинистическом) обществе, так и в Риме. В первом параграфе "Война у
греков" рассматриваются взгляды греческих авторов классического и,
прежде всего, эллинистического периодов, в частности Полибия, на
проблемы войны и насилия (силы), войны и мира, и в результате делается
вывод: в общественной мысли греков преобладало представление о
том, что мир предпочтительнее войны. Однако это не означает, что на
практике люди поступали в полном соответствии с таким представлением.
Есть глубокая связь между тем, как греки осмысливали войну, и
понятием справедливости (δικαιοσύνη): эта связь прослеживается не
только "в теории" - в политических и философских учениях (Полибий,
Панэций, Карнеад, Эпикур и др.), - но и в практике межгосударствен­
ных отношений, в "международном праве", наконец, в общественном
мнении греков. В эллинистическую эпоху справедливость воспринима­
лась как одна из высших добродетелей, связанная с представлением о
государстве и с нормами политического общения (Хрисипп, Панэций,
Полибий); это понимание восходит к традиции: Платон - Аристотель Стоя. Но было и другое видение справедливости (в частности у эпику­
рейцев и Карнеада), берущее свое начало, по-видимому, у софистов:
справедливость - относительна и преходяща (см., напр.: Diog. Laërt.
Х.150. №33; 34; 36; Cam. Frg. 151; 155).
16
Идея о том, что война сама по себе уже есть нарушение право­
порядка, была известна греческому мировоззрению эпохи эллинизма.
Но такое понимание войны никогда не господствовало в теории и
практике межгосударственных отношений. Многие были убеждены в
том, что существовали определенные правила и принципы ведения
войны, которые со временем на основе традиций и договоров посте­
пенно развивались в общепризнанное "военное право". Беспорядочное
ведение войны греки стремились преодолеть благодаря гфинципу спра­
ведливости, который в первую очередь предполагает справедливую
причину. Особой выразительности и четкости понятие справедливой
войны было достигнуто в период средней Стой, и концепцию справедли­
вой войны можно обнаружить в эпоху эллинизма. Правители эллини­
стических государств и греческие полисы стремились к тому, чтобы
война, которую они намеревались начать, считалась справедливой;
справедливыми должны быть также ведение войны и ее последствия.
В эпоху эллинизма произошли значительные изменения как в са­
мой армии, ее техническом оснащении, комплектовании, так и в воен­
ной тактике и стратегии, в искусстве полиоркетики и фортификации.
Но общепризнанные права у греков - των κατά κοινον ώρισμένων δικαί­
ων - сохранились: соблюдение общечеловеческих законов (κατά τους
κοινούς των ανθρώπων νόμους) считалось обязательным даже по отно­
шению к врагам (Polyb. II.58.6). К общим правилам войны относились,
в частности, требования не прерывать перемирия, не убивать глаша­
тая, а врага, который сдается, щадить (Diod. X X X . 18.2); побежденные
могли быть проданы в рабство "с женами и детьми" {Polyb. II.58.9-10).
Законы и правила войны (ol του πολέμου νόμοι καΐ τα τούτου δίκαια)
предписывали отнимать у неприятеля крепости, гавани, людей, кораб­
ли и т. п., словом, все то, потеря чего обессиливает противника и явля­
ется выгодной для ведущего войну, поскольку обеспечивает ему дос­
тижение цели {Polyb. V. 11.3). Однако разрушение храмов, уничтожение
изображений и статуй богов, а также других культовых сооружений
вызывало у греков всеобщее осуждение. В истории Греции наблюда­
лась тенденция к постепенному смягчению положения военнопленных
не только в позднеклассический период, но и в эпоху эллинизма. Эллинов
порабощали, но предпочтение всё-таки отдавали иноплеменным рабам.
Война должна была иметь "справедливое начало" (αρχή δικαία) не
только по существу, но и формально, то есть, в соответствии с принци­
пом справедливости, она должна была быть объявлена. Греки имели
обыкновение объявлять войну посредством глашатая (κήρυξ). Контекст
случаев, когда они начинали войну без ее объявления, свидетельствует
о том, что это считалось нарушением общепризнанных норм. В элли­
нистическом мире был еще один способ начать войны - открытое объ-
17
явление "права на добычу" (то λάφυρον έπικηρύττειν) в отношении
другого народа. В повседневной жизни едва ли делалось различие ме­
жду войной и репрессалиями (ρύσια), а именно о последних должна ид­
ти речь, когда осуществлялось "право на добычу". Но полностью
идентичными, по тогдашним понятиям, война и репрессалии не были.
Репрессалиями угрожали или их применяли в том случае, когда проти­
воречия между государствами были не столь значительными, чтобы
необходимой и целесообразной оказалась настоящая, полномасштаб­
ная война. Ясно, что позволение брать добычу (ρύσια καταγγέλλειν) у
противника отличается от объявления ему войны (πόλ€μον έκφέρειν) и
представляет собой лишь стадию в развитии напряженности между
двумя государствами, которая в конечном счете может завершиться
войной. С другой стороны, позволение брать добычу (ρύσια καταγ
yéXKeiv) очевидно отличается от объявления "права на добычу" (то
λάφυρον έπικηρύττειν). Началу какой-либо важной войны у греков
предшествовали попытки мирного решения конфликта путем возме­
щения убытков или с помощью какого-то иного мирного урегулирова­
ния проблемы . Часто это делалось в форме так называемого "ульти­
матума с условным объявлением войны" .
В практике межгосударственных отношений эпохи эллинизма тра­
диционные эллинские нормы нередко попирались. Полибий сетует, что
правила ведения войны, присущие "древним", - а они, несомненно, со­
ответствуют принципу справедливости - во многом утрачены его со­
временниками (Polyb. XIII.3). Иной раз с помощью пропаганды элли­
нистический правитель был способен представить любую войну как
справедливую. К тому же появляется и особая концепция справедливо­
сти (софисты - эпикурейцы - Карнеад), делающая ставку на выгоду,
насилие, силу; поэтому вовсе не случайно в эллинистическую эпоху у
греков творилось множество беззаконий и несправедливых деяний.
Однако насколько успешна в политике ставка на насилие, показала ис­
тория: эллинистические правители, опиравшиеся на силу, уступили
мощи римских легионов и были побеждены. А столь победоносные
римляне, завоевавшие Элладу, в свою очередь, оказались покоренными
"силой" эллинского Духа и "мощью" греческой культуры.
21
22
21
Подробнее о б этом см.: КащеевВ.И. Посредничество и арбитраж во взаи­
моотношениях эллинистических государств и Рима // Из истории античного обще­
ства. Нижн. Новгород, 1991. С. 39-42; 46; он же. Эллинистический мир и Рим:
Война, мир и дипломатия в 220 - 146 годах д о н. э. М, 1993. С. 247-254; KaSceev V.
Schiedsgericht und Vermittlung in den Beziehungen zwischen den hellenistischen Staa­
ten und Rom // Historia. Zeitschrift für Alte Geschichte. Wiesbaden, 1997. Bd. 46.
Heft 4. S. 420-424.
См.: Klose P. Op. cit. S. 153.
2 3
18
Второй параграф имеет название "Война у римлян". Война с близ­
ким или далеким противником была нормальным состоянием римско­
го общества, а воинский труд являлся привычным занятием для рим­
лян. Характер, идеология римлян и организация их государства ставят
этот народ особняком не только по отношению к грекам, но и ко всем
народам эллинистического мира. В центре римской мифологии был
сам Рим, его героический народ-победитель и граждане, боровшиеся и
погибавшие за величие Вечного города. Как считали римляне, боги
лишь помогали им побеждать. Политическая карьера римского граж­
данина зависела от его военной активности: за исключением П. Корне­
лия Сципиона Африканского, насколько известно, никто из римлян в
рассматриваемый период не выставлял свою кандидатуру на государ­
ственную должность (кроме должности трибуна), не имея опыта деся­
тилетней военной службы . Похвала (laus) и добрая слава (gloria) слу­
жили наградой за проявленную доблесть (virtus), со временем превра­
тившуюся в синоним римской добродетели вообще. В Риме прекрасно
умели возбуждать отвагу у простых воинов и прославлять своих побе­
доносных полководцев. Наиболее впечатляющим выражением славы
для отдельного римского гражданина был триумф (см.: Liv. X X X I V .
52.3-12). Внимательное отношение к военным наградам и поощрениям,
а также к порицаниям и наказаниям воинов, будучи производным от
особой римской идеологии, само давало обильные плоды: военные
предприятия римлян завершались обычно блестящими успехами
(Polyb. VI.39.11).
23
Для римлян важной была процедура объявления войны противнику.
По сообщению Цицерона, ещё римский царь Тулл Гостилий установил
закон для объявления войны; справедливо придуманные нормы он ре­
лигиозно закрепил посредством фециального права (feliali religione),
согласно которому, всякая необъявленная и "непровозглашенная" вой­
на признавалась несправедливой (iniustum esse) и нечестивой - inpium
(Cic. De rep. 11.31). Плутарх приписывает царю H уме Помпилию учре­
ждение в Риме многих жреческих должностей (Ιίρωσύνας), в том числе и
фециалов- των φιτιαλέων (Plut. Num. 12.4; cf.: idem. Cam. 18.2; Dion.
Hal. 11.72). Согласно же Ливию, фециальное право введено в Риме ца­
рем Анком Марцием, который позаимствовал у племени эквиколов то
право, которым впоследствии пользовались фециалы, требуя удовле­
творения - res repetuntur" (Lrv. 1.32.5).
Первоначальный процесс объявления войны состоял из несколь­
ких стадий: (1) прежде всего главный из жрецов-фециалов (pater patratus) констатировал перед богами несправедливость другого народа и
требовал удовлетворения - res repeleré; (2) если по прошествии тридца23
Harris W. V. War and Imperialism in Republican Rome... P. 12.
19
ти трех дней требования не были выполнены, посланный осуществлял
tes tatto или denuntiatio, то есть клялся перед богами, что его дело спра­
ведливое, и провозглашал войну; (3) собирался сенат и решал вопрос о
войне, после чего это решение утверждалось народом (см.: Liv. VI.22.4;
VI 1.19.10 etc.); (4) затем pater patratus объявлял войну противнику.
Можно не сомневаться, что римляне, как и их соседи-противники, ве­
рили в возможность наказания, о котором говорили в своих клятвах
фециалы. Но со временем этот обряд потерял свое прежнее значение и
неизбежно должен был измениться, тем более что и внешние условия, в
которых он первоначально применялся, стали другими - римляне со­
прикоснулись с эллинами (вначале в Великой Греции, а затем - на Бал­
канах) и с другими народами, жившими за морем.
Таким образом, произошли изменения в фециальной процедуре.
Сенатские послы (legati) к этому времени заняли место священных фециалов и были "вооружены" условным объявлением войны, дозволен­
ным заранее сенатом и римским народом. Если ответ на их rerum
repetido был неудовлетворительным, они тотчас же могли сообщить
противнику римское решение начать войну. Фактически с того момен­
та, когда легаты произносили последние слова, составлявшие в преж­
ней фециальной процедуре testatio или denuntiatio belli, два народа ока­
зывались в состоянии войны . Изменение фециальной процедуры про­
изошло, по-видимому, в 281 г. до н. э. Почти одновременно с этим,
может быть, в начале Пирровой войны, фециалы стали метать копье не
на вражескую территорию, а на участок якобы вражеской земли в са­
мом Риме в районе Circus Flaminius (Ovid. Fast. VI.205-208). Таким об­
разом, первоначальная фециальная процедура объявления войны, опи­
санная Ливией, существенно изменилась: её не отменили, а приспосо­
били к новым обстоятельствам. В результате коллегия фециалов оказа­
лась фактически отстраненной от принятия важных решений относи­
тельно войны: задача фециалов сводилась лишь к тому, чтобы выска­
зывать компетентное мнение по поводу необходимых формальностей,
касающихся начала и окончания войны. Отныне решения вопросов
войны и мира принимались в сенате.
К первой половине II в. до н. э. изменились акценты и в военнополитической деятельности сената. Теперь особое внимание уделялось
не столько точному выполнению тщательно разработанной процедуры
объявления войны, сколько тому, чтобы создать видимость доброде­
тельного отношения Рима к другим государствам. Понятие справедли­
вой войны (bellum iustum ас pium) применительно к военной практике
Рима было тщательно разработано Цицероном, по-видимому, под
24
24
Walbank F. W. Roman Declaration of War in the Third and Second Centuries //
CPh. 1949. Vol. 44. P. 15-16.
20
влиянием греческой мысли, прежде всего, стоической этики. Но это не
означает, что не было термина и самого предмета, ибо со времени пер­
вых римских историков в историографии существовало мнение, что
война могла быть объявлена только при определенных законных осно­
ваниях. Аристократические обычаи ранней Республики не допускали,
чтобы Рим начинал какую-то войну без веской причины. Все римские
войны в правовом отношении согласуются с понятием "справедливая
война", поскольку они были вызваны либо нападениями, совершен­
ными как против самого Рима, так и против его союзников (чью защи­
ту римляне считали своей обязанностью вследствие понятияfides),ли­
бо угрозой нападения и усугублены отказом противника компенсиро­
вать материальный или моральный ущерб, причиненный Риму. Всякая
война объявлялась фециалами с соблюдением должных формально­
стей, и римляне вступали в нее с твердым убеждением в своей справед­
ливости. Так продолжалось до середины II в. до н.э., когда у римлян
впервые начала складываться концепция империи и когда традицион­
ное понятие bellum iustum, а также фециальная процедура объявления
войны все чаще стали использоваться лишь постольку, поскольку они
оказывали непосредственное влияние на общественное мнение . Идео­
логия, основанная на таких важных понятиях, как laus и gloria, была
внешним проявлением того господствующего положения, которое за­
нимала в римском обществе сила. Эта идеология способствовала побе­
дам римского оружия. В свою очередь, победы Рима над многочислен­
ными полководцами, в том числе и над великим Ганнибалом, а также
над царями крупных держав и древними цивилизованными народами
укрепляли веру римского народа в провиденциальную миссию Вечного
города.
25
Третья глава носит название "Дипломатия". В первом параграфе
"Послы. Посольства. Дипломатия" показано, что особенности антич­
ной дипломатии связаны со спецификой греческих полисов и римской
civitas, а формы дипломатической деятельности были составной частью
политической жизни греков и римлян в целом и определялись ею.
Эллины, по-видимому, вообще не рассматривали задачи управле­
ния в различных областях жизни полиса как изолированные и совер­
шенно специфические: политика для них была чем-то целостным во
множестве конкретных проявлений. Это объясняет, почему в полисе не
было особого органа, занимавшегося исключительно "внешней поли­
тикой". Относившиеся к ней вопросы, равно как финансовые, культо­
вые и иные "внутренние" дела, обсуждались на заседаниях совета или
2 5
См.: Walbank F.W. Political Morality and the Friends of Scipio // JRS. 1965.
Vol. 55. P. 11-16.
21
26
народного собрания . В греческих государствах не вводились в долж­
ность постоянные послы или консулы, не назначались постоянные по­
сольства. При отсутствии профессиональных дипломатов и особых уч­
реждений, занимающихся внешней политикой, для решения проблем
дипломатии эллины постоянно и широко привлекали видных деятелей
своего полиса и последовательно использовали значительный интел­
лектуальный потенциал органов управления города-государства, в том
числе и народного собрания .По этой причине греки практически не
знали тайной дипломатии со всеми ее негативными сторонами . Стро­
гий общественный контроль над политикой (в том числе "внешней") и
должностными лицами позволял избегать профессиональной бюро­
кратизации. Это не мешало ходу политической жизни эллинов, бога­
той и динамичной. Но отсутствие условий для "делания" исключи­
тельно внешнеполитической карьеры не мешало честолюбивым грекам
проявлять свое лидерство в общественных делах. История классическо­
го и эллинистического периодов дает примеры того, как видные поли­
тики отдельных государств, не будучи профессиональными диплома­
тами (в современном смысле этого слова), показывали высокое мастер­
ство и подлинный профессионализм в решении внешнеполитических
проблем.
27
28
Крупные державы, образовавшиеся после распада империи Алек­
сандра Македонского, внесли, несомненно, нечто новое в дипломати­
ческую практику, но эллинистические правители во многом следовали
традициям греческой дипломатии.
Особенности политического устройства Рима и его государствен­
ных институтов накладывали отпечаток на механизм принятия внеш­
неполитических решений и дипломатическую деятельность римлян, у
которых, как и у греков, не было постоянных послов и посольств. У
римских сенаторов не существовало штата профессиональных экспер­
тов по внешним делам . Но это вовсе не означает, что дипломатия
Рима, как и его внешняя политика, в целом, была неэффективной в пе­
риод римских завоеваний на Востоке, а сенат играл в ней пассивную
роль. Напротив, во многих сложных ситуациях именно этот орган
брал на себя руководство внешними сношениями. И все же решения
отдельных римских полководцев в периоды внешнеполитических кри29
2 6
Ср.: Olshausen E. Zur Frage standiger Gesandtschaften in hellenistischer Zeit //
Antike Diplomatie... S. 308-309.
Ср.: Mosley D.J. Diplomacy and Disunion in Ancient Greece // Phoenix. 1971.
Vol.25. P. 321.
» Olshausen E. Zur Frage ständiger Gesandtschanen... S. 308; cf.: Mosley D.J.
Envoys and Diplomacy in Ancient Greece. (Historia. Einzelschriften. Heft 22). Wies­
baden, 1973. P. 11-16.
См.: Astin A.E. Politics and Policies in the Roman Republic. Belfast, 1968. P. 15.
2 7
2
2 9
22
зисов часто играли главную роль в определении внешних контактов
Рима: не только в войне, но и в дипломатии , поэтому в решении меж­
государственных проблем римляне предпочитали не столько диплома­
тические, сколько военные методы.
В межгосударственных отношениях греки широко использовали
послов или посланников (если применить современный технический тер­
мин). Для описания различных по функциям и значениям послов упот­
реблялись такие греческие слова, как άγγελος - вестник, посланник;
κήρυξ - глашатай; πρεσβευτής - посол (чаще во множественном числе πρέσβεις); διάκονος - слуга, служитель и другие. Эти слова не всегда
имеют терминологическое значение, и часто одно из них могло заме­
няться другим. Послов в эллинистическом мире выбирали для особых
миссий довольно тщательно; обычно при выборе той или иной канди­
датуры учитывалось, насколько благоприятное впечатление посол
произведет в государстве назначения. Послы были людьми важными и
влиятельными; не будучи профессионалами в современном смысле это­
го слова, они должны были всё же обладать значительным жизненным
и, особенно, политическим опытом. Чаще всего послам поручалось
решение одной конкретной задачи, но не исключались и многоцелевые
посольства. Если возникала необходимость в уступках и компромис­
сах, послы должны были пересказать в народном собрании своего по­
лиса требования другого государства; поскольку же всякая дипломати­
ческая миссия осуществлялась обычно политически влиятельными
людьми, они вполне могли, если это требовалось, защитить необходи­
мые, по их мнению, уступки. Однако все это касается лишь послов от­
дельных полисов и союзов греческих городов. Понятно, что эллини­
стические правители, возглавляя свое посольство, были наделены не­
ограниченными полномочиями, но случалось такое нечасто: правители
и особенно цари крупных эллинистических государств обычно назна­
чали в качестве послов своих приближенных, "друзей" (φίλοι) или род­
ственников. Как правило, послы в эллинистическом мире не были на­
делены широкими полномочиями, ибо дипломаты вообще здесь нахо­
дились под прямым контролем греческих полисов, союзов и эллини­
стических правителей. Даже в случаях крайней необходимости, когда
отправлялись "контрпосольства", им не предоставлялись широкие
полномочия.
Эллинистическая эпоха в развитии дипломатии дала грекам нема­
ло нового: появились династические браки, тайная дипломатия - ха­
рактерные черты взаимоотношений древневосточных государств. Но
30
3 0
Ср.: Eckstein A.M. Senate and General: Individual Decision Making and Ro­
man Foreign Relations, 264- 194 В. C. Berkeley; Los Angeles; London, 1987. P. X X XXI, 319-320.
23
фундамент оставался прежний - традиционные греческие институты
межгосударственных отношений. В этот период главными участника­
ми дипломатии становятся цари: они принимают иностранных послов,
ведут дипломатическую переписку, отправляют свои собственные по­
сольства в другие государства, нередко сами ведут переговоры.
Появление Рима на политической сцене Восточного Средизем­
номорья оказало сильное воздействие на дипломатическую практику в
эллинистическом мире. После 168 г. до н. э. многие греческие города и
государства считают необходимым ежегодно отправлять свои посоль­
ства в Рим. По всей видимости, такие посольства были раздражитель­
ными для римлян и, конечно, порождали немало проблем для сената.
Однако столь интенсивная дипломатия создавала трудности (в первую
очередь материальные, но также и "моральные") для самих греков (см.:
Sylt. 656). Многие эллинистические цари и греческие города использу­
ют посольства, чтобы выразить свое благорасположение римскому на­
роду и сенату; примером является поездка вифинского царя Прусия II в
Рим (начало зимы 167/166 гг. до н. э.). После Персеевой войны эллини­
стические правители и города, предпринимая какие-то внешнеполити­
ческие акции, часто стремились поставить в известность об этом сенат
и заручиться его поддержкой, для чего в Рим регулярно отправлялись
посольства . Не следует преувеличивать степень римского вмешатель­
ства в повседневные дела эллинистических государств; оставалось оп­
ределенное поле, на котором цари могли совершать и совершали неза­
висимые поступки, но всякое независимое действие отныне влекло за
собой риск .
3
31
32
Первоначально вопросы взаимоотношений Рима с другими госу­
дарствами находились в ведении фециалов, но к середине III в. до н. э.
они перешли в компетенцию сената, который отправлял римские по­
сольства и принимал посольства других государств (Polyb. VI. 13.6-7).
Со времени второй римско-пунической войны этот орган отправлял
послов (legati), принимая соответствующее постановление (senatus con­
sultum), в котором указывалось их количество. И хотя для этой цели
конкретных лиц выбирали консулы, легаты считались уполномочен­
ными сената и по возвращении докладывали о результатах именно се­
наторам. Наряду с термином legati для обозначения римских послов
употреблялось слово oratores. Эти посланники имели устное поручение,
и, как можно предположить исходя из этимологии слова orator (от гла­
гола ого), их деятельность носила правовой, и, отчасти, сакральный
характер. Принцип неприкосновенности послов четко действовал как у
греков, так и у римлян (см.: Nep. Pelop. 5; Tac. Hist. III.80, etc.). Римля31
5 2
См., напр.: Welles C.B. Royal Correspondence in the Hellenistic Period... No 61.
См.: Walbank F. W. The Hellenistic World. P. 242-243.
24
не жестоко наказывали тех, кто нарушал неприкосновенность легатов.
Решение вопроса об оскорблении послов и о мере наказания принад­
лежало фециалам, которые также занимались выдачей виновных по­
страдавшему государству и совершали необходимые для этого случая
религиозные обряды. Расширение функций посольств, отправляемых
сенатом, произошло во II в. до н. э., когда все чаще сенаторы назнача­
ли комиссию из десяти легатов (децемвиров) и посылали ее к римскому
полководау-победителю, чтобы помочь ему в решении множества про­
блем, связанных с послевоенным урегулированием . Первые вполне
определенные случаи работы таких комиссий относятся ко времени
окончания Ганнибаловой и Филипповой войн.
Во втором параграфе под названием "Договоры и межгосударст­
венные союзы" рассмотрены такие институты дипломатии, как переми­
рие, мирный договор, союзный договор и неформальные дружествен­
ные отношения, а также проанализированы некоторые конкретные до­
говоры, заключенные как между самими эллинистическими государст­
вами, так и между ними, с одной стороны, и Римом - с другой. В част­
ности, рассмотрен римско-македонский мирный договор 205 г. до н. э.,
многие аспекты которого остаются дискуссионными по сей день. В со­
временной историографии продолжаются споры по поводу государств,
которые воевали на той или другой стороне и стали участниками этого
договора (так называемые foederi adscripti; см.: Liv. X X I X . 12.14). Уча­
стие многих греческих государств в мирном договоре - обычная прак­
тика эллинистического времени. Но они "подписывали" мир в Фёнике
в качестве adscripti на римской стороне, по всей видимости, рассматри­
вая себя в качестве независимых государств. Очевидно, Рим не давал
никаких гарантий своим "друзьям" (amici) по этому мирному договору
и ничего от них, в свою очередь, не получал. Иная ситуация сложилась
после второй римско-македонской войны. Подписав мирный договор в
качестве побежденного, Филипп V, в соответствии с греческим обыча­
ем, стал другом (φίλος) для римлян. Этот мир привел также к тому, что
между греческими государствами, воевавшими на римской стороне, и
Римом сложились неформальные отношения дружбы (amicilia) или же
такие отношения, если они существовали после мира в Фёнике, возо­
бновились .
33
34
Важнейшим средством дипломатии в античном мире были дого­
воры о союзе. В греческом мире свою длительную историю имела
συμμαχία, а в Риме задолго до его контактов с эллинистическими госу­
дарствами существовал институт foedus. Государства Греции в военно3 3
См.: Schleussner В. Die Legaten der römischen Republik: Decem legati und
standige Hilfsgesandte. (Vestigia. Bd. 26). München, 1978. S. 84-93.
См.: Gruen E.S. The Hellenistic World... Vol. 1. P. 78-82.
3 4
25
политической деятельности полагались не столько на изобретение но­
вого вооружения и разработку новых "военных технологий", сколько
на военную и военно-морскую тренировку и тактику, но в еще большей
степени-на расширение союзов, ибо военная мощь античного госу­
дарства очень часто зависела от числа воинов и судов, которые оно
могло теми или иными способами собрать и выставить в борьбе с про­
тивником . В дипломатической практике эллинистической эпохи со­
юзные договоры получили широкое распространение. В диссертации
детально анализируются предполагаемый договор Филиппа V и Антиоха III (SVA. Bd. 3. Nr. 547) и римско-этолийский договор 212/211 г. до
н. э. {ibid. Nr. 536).
В греческом и эллинистическом мире φιλία была важной формой
межгосударственных отношений задолго до прихода римлян. Дружба
могла основываться на письменном договоре, могла сопутствовать
третейским соглашениям, исополитии, асилии, мирному договору, ди­
настическому браку или военному союзу. Отношения φιλία наблюда­
лись как между равными партнерами, так и между сильным и слабым
государством. Иными словами, этот институт имел универсальный ха­
рактер. Во взаимоотношениях с эллинистическими государствами Рим
предпочитал неформальные союзы. Amicitia римлян - результат нев­
раждебных связей Рима и иностранного государства, другие государ­
ства могли стать их "друзьями" (amici) без формального договора .
Нередко встречающиеся в источниках термины sodi et amici, societas,
amicitia,φιλία, φίλο? καΐ σύμμαχος далеко не всегда свидетельствуют о
наличии какого-то формального договора.
В третьем параграфе, имеющем название "Другие средства дипло­
матии", рассмотрены такие институты дипломатии, как проксения,
исополития, асилия, династические браки, дипломатическая переписка,
заложничество и интернирование. Характерная черта политической
жизни эллинистического мира, направленная на размывание границ,
отделявших одну греческую общину от другой, - все более распростра­
нявшийся обычай предоставлять гражданство, проксению и асилию отд­
ельным лицам из других государств или даже целым городам и народам.
Дипломатия эллинистических государств отличалась разнообра­
зием средств: в ней присутствовали традиционные греческие институты
межполисных отношений и новые элементы, характерные для стран
древнего Востока. И хотя некоторые государства стремились прово­
дить гегемони стек ую политику, все же эллинистическая дипломатия
своим основанием имела греческие нравственные нормы и предполага35
36
35
Mosley D.J. Diplomacy and Disunion... P. 319.
Heuß A. Die völkerrechtlichen Grundlagen der römischen Außenpolitik in re­
publikanischer Zeit. Aalen, 1968.
36
26
ла возможность взаимодействия с равноправным партнером: греки од­
ного полиса видели такого партнера в другом полисе, правитель круп­
ной державы рассматривал в качестве партнера по дипломатии друго­
го эллинистического царя и т. д.
Совсем на иных основаниях строилась внешняя политика и ди­
пломатия Рима. Главными здесь были понятие силы и связанное с ним
понятие fides (вера, доверие, защита, покровительство), одна из суще­
ственных особенностей которого заключалась в том, что в частной
жизни оно было атрибутом общественного положения человека. Fides
принадлежала людям, обладавшим силой и властью (auctoritas); только
римский патрон, имея fides, решал как и когда ее использовать. На
этом принципе Рим строил свои отношения с другими общинами и го­
сударствами. Так, действительные условия договора, интерпретируе­
мые в свете понятия fides, всегда давали римлянам право оставлять за
собой решение вопроса о степени римских обязательств, и, соответст­
венно, объём обязательств другой стороны по договору практически
также определялся римлянами . То же самое касается неформальных
(то есть, не оформленных в виде договора) дружественных отношений
Рима с эллинистическими государствами. Таким образом, римляне
пользовались различными средствами греческой дипломатии, почти не
меняя их форму, но вкладывая в них свое содержание, часто непонят­
ное грекам.
Четвертая глава называется "Международное право" и содержит
три параграфа. В первом параграфе "Посредники. Третейские судьи. Дикасты" рассматриваются прежде всего общие вопросы, относящиеся к
мирным средствам разрешения конфликтов во взаимоотношениях эл­
линистических государств. Проблема улаживания межгосударственных
споров и конфликтов без применения военной силы у эллинов имеет
связи с различными политическими и правовыми вопросами: с такими
институтами, как δΊχασταΙ в гражданском праве и процессе, а также
διαιτητού во внутриполисных делах; с институтами ξενικον δικαστήριον
и σύμβολου в межгосударственных отношениях; наконец, эта проблема
связана с разрешением межполисных проблем в рамках федеративных
государств Эллады - союзов полисов.
В эпоху эллинизма система рассмотрения судебных дел многочис­
ленным советом присяжных из числа граждан обычно заменялась но­
вой системой: из другого полиса прибывала комиссия в составе одного
или большего числа судей (δικασταΐ), которая и разбирала все дела, по­
ступившие к этому времени в суд (см., напр.: SEG. 1.363). Дела разби­
рались в судебном порядке на основании местных законов (или цар­
ских рескриптов), а не на основе законов родины дикастов, по этой
37
3 7
См.: Badian E. Hegemony and Independence... P. 409; 411.
27
причине во II в. до н. э. в греческих полисах, с одной стороны, появи­
лись кадры настоящих юристов - людей, изучавших законы многих
полисов, а с другой - в конкретно-правовую науку должны были вно­
ситься определенные поправки. Беспристрастность в греческом судо­
производстве была новым явлением, так как прежние суды присяжных
обычно выносили решения в пользу бедняков и должников. В эпоху
эллинизма дикасты из некоторых городов, например, из Приены в Ка­
рий, особенно славились своей беспристрастностью . Иногда царь или
правитель сам выступал в качестве судьи (OGIS. 329, w . 8-12), если по­
лис находился в области, подчиненной эллинистическому царю или
правителю; время от времени к царям обращались с просьбой прекра­
тить внутренние раздоры, и тогда они присылали судебные комиссии
для урегулирования дел. Известны случаи, когда эллинистические пра­
вители назначали судей из одного подвластного им полиса для разбора
дел в другом полисе.
Многие дела рассматривались дикастами на основе σύμβολα, то
есть соглашения двух полисов об улаживании частных споров между
их гражданами, имеющего целью не допустить ситуации, при которой
представители одной договаривающейся стороны считались бы в судах
другой стороны чужеземцами. В эллинистическое время институт σύμβολον применялся в практике межгосударственных отношений гораздо
чаще, чем прежде (см., напр.: Polyb. XXIII. 1.1-3).
Решение межгосударственных споров с помощью третьих, ней­
тральных государств (полисов) было у эллинов обычной практикой .
Наибольшего распространения этот способ разрешения межгосударст­
венных конфликтов получил в III в. и особенно в первой половине II в.
до н. э. В это время для греческого третейского суда (арбитража) ха­
рактерно то, что в нем рассматривались как чисто правовые разногла­
сия, так и и спорные политические вопросы. В подавляющем большин­
стве случаев принимались к рассмотрению споры о территории (см.:
Syll. 471; 472), и это естественно, поскольку в античном мире наиболее
частыми и наиболее сложными для решения были межгосударственные
споры о границах. Иногда в центре третейского разбирательства ока­
зывался спор о том, кому принадлежит город, порт или остров (см.:
IvMagnesia. 65). Государств средней величины и союзов городов в каче­
стве сторон в третейском суде было весьма мало, а крупные державы,
включая Пергамское царство, как стороны, видимо, вообще не прини­
мали в нем участия (cf.: Polyb. XVIII.52.1-5).
Эпиграфический материал II в. до н. э. свидетельствует: третейское
судопроизводство в его юридически-ггроцессуальном виде развилось до
38
39
3
м
3 9
См.: Tam W. W., Griffith G. T. Hellenistic Civilization. 3rd ed. London, 1959. P. 89.
См.: Heuß Α. Stadt und Herrscher des Hellenismus... S. 143.
28
совершенства. В связи с этим большой интерес представляет, напри­
мер, решение комиссии из Родоса в пограничном споре между Само­
сом и Приеной, относящееся ко второй половине 90-х годов II в. до
н. э. (IvPriene. 37 = Syll. 599Y°.
Обычно город, выбираемый конфликтующими сторонами в каче­
стве арбитра для разрешения спора, назывался πόλι.ς κρίνων ("город,
который будет судить") или чаще - έκκλητος πόλις ("избранный го­
род"). Лица, которым надлежало заниматься улаживанием конфликта,
избирались "народом" (ύπο του δήμου); их называют "судьями" (δικασταΐ) или "посредниками, третейскими судьями" (διαιτηταί.); иногда
встречается выражение μέσοι δικασταΐ καΐ διαλλακταί - "судьи и по­
средники" . Использование термина διαιτητής наряду с δικασής, а также
употребление в одном словосочетании δικαστής и διαλλακτής неслучай­
но, поскольку перед представителями третьей стороны, призванной
разрешить межгосударственный спор, стояла задача последовательно­
го исполнения различных по своему характеру обязанностей: того, что
греки выражали глаголом διαλύω (или συλλύω) и глаголом δικάζω. Вна­
чале они должны были на основе компромисса примирить враждую­
щие стороны. В сущности здесь - посредничество, при котором споря­
щие государства разрешают конфликт на условиях, предложенных
третьей стороной, при ее непосредственном содействии и чаще всего в
виде переговоров. Если же решить спор таким образом не удавалось,
представители нейтрального государства разбирали дело в судебном
порядке и в результате выносили решение, обязательное к исполнению
спорящими государствами (Syll. 471; 599; cf.: 688; 679, etc.). Это и есть
арбитраж (или третейский суд) в собственном смысле слова. Наряду с
этим существовали формы посредничества, непосредственно не связан­
ные с арбитражем. Впрочем, имеются случаи, когда из-за состояния ис­
точников трудно или невозможно определить, к какому именно сред­
ству мирного решения конфликтов их отнести.
Таким образом, если третейский суд у греков - это международноправовое средство мирного разрешения межгосударственных споров со
сложной, тщательно разработанной процедурой разбирательства и
вынесения обязывающего решения, то посредничество - это чисто по­
литическая акция, которая относится к области исключительно дипло­
матических отношений и вряд ли входит в сферу международного пра­
ва, хотя и основывается на его принципах. Трудно поверить, чтобы эл­
лины не замечали различия между этими двумя институтами. Однако
если они не рассматривали посредничество и арбитраж как нечто цело3
3
4 0
Имеются и другие датировки этой надписи; см., напр.: Gerlingen F.H. J
(Hrsg.). Die Inschriften von Priene / Unter Mitwirk, von C. Fredrich, H . von Pott u. a.
hrsg. von F. Hiller von Gaertringen. Berlin, 1906. S. 43.
29
стное, единое, то во всяком случае видели в них две стороны одного и
того же - мирного улаживания межгосударственных споров. А это
очень соответствовало такой отличительной черте древнегреческого
народа, как явная симпатия к компромиссным решениям конфликтных
ситуаций. Во внешнеполитической практике эллинов оба средства - арби­
траж и посредничество - сосуществуют, находясь в неразрывной связи.
Второй параграф имеет название "Отношение римлян к арбитражу
и посредничеству". Свидетельства о рекуператорах относительно не­
многочисленны и содержатся главным образом в надписях. Первона­
чально рекуператоров назначали в соответствии с соглашениями рим­
лян и их соседей для улаживания споров с иноземцами (peregrini). Но
эти споры можно рассматривать как межгосударственные лишь услов­
но: они касались частных лиц и относились исключительно к имущест­
венным вопросам. Несомненно, что recuperotores никогда не стали тем
институтом, с помощью которого римляне решали межгосударствен­
ные конфликты.
Соприкоснувшись с интенсивной и разнообразной по формам ди­
пломатической практикой греков, римляне кое-что взяли из нее на свое
вооружение, в том числе и межгосударственный обязывающий арбит­
раж. Попытки исследователей найти в ранней римской истории, до ре­
гулярных контактов римлян с греками, аналогичный институт не увен­
чались успехом. О том, что римляне первоначально не совсем правиль­
но понимали существо, смысл греческого арбитража, свидетельствуют
некоторые дипломатические недоразумения (см.: Polyb. XVIII.52.1-5;
Liv. X X X I I . 10.3-7).
Случаев, когда римляне были арбитрами в межгосударственных
конфликтах, не очень много, несоизмеримо меньше, чем число обра­
щенных к римскому сенату просьб быть третейским судьей. В источни­
ках содержатся свидетельства по меньшей мере о восьми межгосудар­
ственных третейских разбирательствах с участием Рима в качестве ар­
битра . К середине II в. до н. э. Рим регулярно консультировал грече­
ские государства относительно их споров друг с другом, однако реше­
ния по этим спорам не всегда принимались в Риме. Зачастую сенат, вы­
слушав послов от спорящих сторон, посредством senatus consultum ус­
танавливал принцип, который надлежало применить при расследова­
нии дела и принятии решения, а затем передавал это дело какомунибудь нейтральному государству. Именно так был урегулирован спор
между Приеной и Магнезией приблизительно в середине II в. до н. э.
41
41
Подробнее см.: Кащеев В.И. Из истории межгосударственных отношений в
эпоху эллинизма: Два очерка. М., 1997. С. 84-85 (прим. 5); он же. Римляне как тре­
тейские судьи в межгосударственных спорах греков // Античность: Миры и обра­
зы: Сб. статей. Казань, 1997. С. 37-38 (прим. 5).
30
3
(см.: Syll. 679 I a; 678 II b). Еще один способ отправления римского
межгосударственного арбитража заключался в том, что сенат создавал
специальную комиссию для слушания свидетельских показаний споря­
щих сторон и принятия третейского решения. Очевидно, так был раз­
решен конфликт царства Селевкидов и Пергама (Liv. X X X I X . 22.9 " Val.
Ant. Frg. 46). Порой спорные вопросы, возникавшие между греческими
государствами, разрешались римскими послами (легатами), имевшими
совсем другие дипломатические задачи, как это произошло на Крите в
184г. до н.э. (Polyb. XXII. 15.2-4). Наконец, иногда сенат разрешал
возникшие между греческими городами споры на своих заседаниях в Ри­
ме (см. : Syll. 674).
В тех случаях, когда сенат передавал решение межгосударственно­
го спора нейтральному государству, либо сенатской комиссии или от­
дельному лицу - легату, patres принимали соответствующее постанов­
ление (senatus consultum), в котором четко формулировали как вопрос,
который надлежало решать, так и условия его решения, поэтому из­
бранной комиссии или нейтральному городу оставалось провести рас­
следование конкретных обстоятельств дела и вынести (с учетом реко­
мендаций сената) решение. Одно из важнейших условий, которые
предписывалось соблюдать третейскому органу, заключалось в том,
что спорную территорию следовало присуждать той стороне, которой
эта земля принадлежала во время вхождения спорящих городов или
государств в отношения amicitia с Римом. Это фундаментально отлича­
ет подход римлян к арбитражу от того, как к нему относились греки,
для которых решение вопроса о законности владения той или иной
территорией не ставилось в зависимость от отношения спорящих сто­
рон к каким-то союзам и тем более не привязывалось к определенному
событию во времени. Конечно, этот принцип давал римлянам возмож­
ность поддерживать своих друзей и союзников.
Не было ни единого случая, когда бы в международном третей­
ском разбирательстве Рим был одной из спорящих сторон. Всякую по­
пытку греков передать спор Рима с его противниками или оппонента­
ми на рассмотрение третьей стороне римляне безоговорочно отвергали
(Plut. Pyrrh. 16.4-5; Polyb. XXIX.IO; cf.: Liv. XLIV.29.7; XLV.23.11-13).
Совсем иначе относились римляне к посредничесту третьей стороны в
их межгосударственных конфликтах и войнах. Известно немало случа­
ев, когда Рим пользовался посредническими услугами греческих госу­
дарств (см.: Liv. XXIX.12.8-11; XXXIII.29.1-12). Римляне сами нередко
выступали как посредники в мирном улаживании межгосударственных
конфликтов в эллинистическом мире (между Селевкидами и Птоле­
меями, Пергамским царством и Вифинией, Спартой и Ахейским сою­
зом) и разрешали внутренние конфликты, возникавшие в греческих го­
сударствах. Таким образом, дипломатическая практика римлян свиде3
31
тельствует о том, что они четко разграничивали арбитраж и посредни­
чество.
У римлян была своя, отличная от греческой система ценностей,
основанная, в частности, на таких понятиях и институтах, как fides,
amicitia, clientela, ins fetiale и др. Эта система определяла принципы и
методы ведения их внешней политики, и, в зависимости от данной си­
туации, конкретные шаги Рима в войне и дипломатии. Рассматривая
греческий институт арбитража сквозь призму собственных ценностей,
римляне адаптировали его к условиям своей системы межгосударст­
венных отношений. В этой связи неслучайным оказывается факт рим­
ского "двухступенчатого" решения споров греческих государств: вна­
чале сенатское постановление, определяющее рамки, условия такого
решения, а затем конкретное расследование дела специальной комисси­
ей или нейтральным государством на основании обязательного сенат­
ского постановления (sena tus consultum) и еще одно соответствующее
постановление. Это аналогично системе, которая существовала в рим­
ском частном праве . Ничего подобного у греков не было.
Третий параграф "Kerykes в межгосударственных отношениях"
посвящен институту глашатаев. Семантика слова κήρυξ (и некоторых
производных от него) оказалась очень устойчивой и оставалась почти
неизменной на протяжении многих веков, но этого нельзя сказать о
деятельности, функциях лиц, обозначавшихся этим термином. Очевид­
но, что в эпоху эллинизма, когда широкое распространение получают
посольства, межгосударственные третейские суды и другие формы ди­
пломатии, обязанности глашатаев в международных делах изменились.
"Всеобщая история" Полибия представляет ценный, ничем другим не
заменимый материал для ответа на вопрос о том, какими полномочия­
ми были наделены глашатаи, какие именно функции они выполняли и
какое место во внешнеполитической деятельности государств они за­
нимали в это время.
Полибий употребляет слово κήρυξ терминологически, то есть в от­
личие от слов TrpeapVirrn,? (πρέσβεις·), άγγελος, διάκονος, γραμματοφόρος· и
некоторых других, которые иногда могли заменяться синонимами,
слово κήρυξ у него всегда точно обозначает должностное лицо, наде­
ленное вполне определенными полномочиями, деятельность которого
имела не только политический и общественный характер, но также са­
кральный смысл (см., напр.: Polyb. XV.5.9-11). Функции, которые вы­
полнял κήρυξ в античном обществе, были многочисленны и настолько
42
4 2
Подробнее см.: Marshall A. J. The Survival and Development of International
Jurisdiction in the Greek World under Roman Rule // ANRW. Berlin; New York, 1980.
Bd. 2.13. P. 649; n. 77-79.
32
разнообразны, что для их описания требуется сочетание нескольких
понятий из современных языков.
Деятельность глашатая, как она представлена у Полибия, касает­
ся, прежде всего, межгосударственных отношений. Являясь официаль­
ным провозвестником, κήρυξ объявляет на общеэллинских играх сво­
боду, которую римляне даруют грехам, и, тем самым, как бы ставит
точку в длительном процессе "освобождения" Эллады, проходившем в
годы второй римско-македонской войны; он провозглашает постанов­
ление, которое в юридическом отношении (а если учитывать стоящую
за этим постановлением военную силу Рима, то и в конкретно-истори­
ческом смысле) не подлежит никакому пересмотру. Глашатай провоз­
глашает на общегреческих играх также решение государства о почес­
тях, воздаваемых эллинистическому правителю и, с другой стороны,
объявляет о дозволении идти за добычей в другое государство, что
фактически означает объявление о начале военных действий между
двумя субъектами международного права. Кроме того, κήρυξ призыва­
ет сограждан к оружию и объявляет судебный приговор по делу о свя­
тотатстве, причем оба последних случая провозглашения через глаша­
тая государственных решений, хотя и относились к внутриполисным
делам, но касались также межполисных и межгосударственных отно­
шений.
Во взаимоотношениях воюющих сторон глашатай действует по­
добно современному "парламентёру" или "курьеру"; именно через него
стороны (государства) договариваются об отправке посольств для ре­
шения взаимных проблем, в частности, о заключении мира или о вы­
даче раненых и тел погибших. Глашатай призывает одну из сторон к
прекращению сопротивления или к "капитуляции", либо же, напротив,
объявляет требование прекратить военное наступление. Таким обра­
зом, κήρυξ устанавливает контакты в тех случаях, когда всякие иные, в
том числе и дипломатические, отношения между сторонами, в соответ­
ствии с нормами международного права, невозможны. Кроме того,
глашатай занимается регулированием торговых отношений между
представителями различных государств. На примере Мусая, глашатая
при дворе Селевкидов, которого Антиох III трижды отправлял по­
сланником к римлянам (Polyb. X X I . 16.1-3), можно предположить, что
κήρυκες- у эллинистических правителей занимали очень высокое соци­
альное положение и назначались на эту должность самими царями.
Символом полномочий глашатая являлся κηρύκειον, "жезл глаша­
тая", сделанный из оливкового или лаврового дерева с изображением
двух обвивающих его змей (SchoL Thuc. 1.53). Жезл со всей очевидно­
стью указывает на сакральный характер деятельности глашатая, на ее
связь с религией и культом Гермеса, и это объясняет, почему на протя­
жении многих веков κήρυκες· пользовались правом неприкосновенности
33
и имели возможность вступать во взаимоотношения со вражеской сто­
роной, с которой все другие контакты были прерваны. Полибий триж­
ды употребляет слово κηρυκείου и каждый раз в качестве символа ми­
ра, мирных, дружественных отношений. Историк рассказывает о дея­
тельности глашатаев у таких древних культурных народов, как эллины
и карфагеняне, и отчасти у римлян (у этих последних praecones играли
не столь важную роль в международных делах, ибо имелась коллегия
особых жрецов - фециалов, отвечавших за формальности внешнеполи­
тической деятельности Рима). Известно, что римляне многое заимство­
вали у греков, применяя эти заимствования во взаимоотношениях с эл­
линистическими государствами. Можно с уверенностью полагать, что
функции глашатаев в Западном Средиземноморье, у карфагенян и
римлян, были аналогичны полномочиям глашатаев в эллинистическом
мире. В свете одной из важнейших идей исторической концепции Полибия, идеи συμπλοκή - связи, соединения и переплетения отдельных
историй народов Средиземноморья на Западе и на Востоке в единый
процесс "всеобщей истории" - κήρυξ как носитель общечеловеческих
принципов и Божественного Закона во взаимоотношениях людей при­
обретает символическое значение.
Важные решения в отношениях государств и народов принимает,
конечно, не глашатай, но именно благодаря ему эти решения получают
возможность претвориться в жизнь. По сравнению с ранними эпохами
греческой истории круг его полномочий сузился, но его роль в между­
народной жизни едва ли стала менее значительной, ибо глашатая на
этом поприще не могли заменить никто и ничто: ни народное собра­
ние, ни посланник, ни полководец, ни царь. Будучи посредником (в ме­
тафорическом смысле этого слова) между государством и частным ли­
цом, между сферами общественных и личных интересов, между от­
дельными государствами и народами, между войной и миром, наконец,
между миром богов и миром людей, будучи носителем традиций пред­
ков, κήρυξ как будто связывает различные исторические эпохи в еди­
ную непрерывную цепь античной истории, как бы символизирует со­
бой саму жизнь, сложную и противоречивую, с лежащими в ее основе
законами, следование которым в равной степени необходимо как для
отдельного человека, так и для государств и целых народов.
Пятая глава "Политика. Пропаганда. Религия" состоит из двух па­
раграфов. В первом параграфе "Лозунг освобождения греков" речь идет
о важном пропагандистском средстве во взаимоотношениях эллини­
стических государств и Рима. В античном мире, по-видимому, не суще­
ствовало термина "пропаганда", но феномен пропаганды у греков и
римлян - вполне очевиден. Свобода (έλευ&ρία) - одно из фундамен-
34
43
тальных политических понятий у эллинов . В межгосударственных
отношениях классического и эллинистического периодов оно занимало
важное место и было основанием для многочисленных пропагандист­
ских акций и идеологических манипуляций. Именно на нем базировал­
ся лозунг "освобождения греков". Широкое распространение этого ло­
зунга в эллинистическом мире связано с кардинальной проблемой эпо­
хи - проблемой взаимоотношений полиса и монархии. В условиях воз­
росшего военно-политического значения территориальных монархий
полисы потеряли свою независимость. Возникшее противоречие между
реальной потерей полисной свободы и иллюзией ее обладания в созна­
нии греков создало основу для широкого распространения пропаган­
дистского лозунга освобождения. Эллинистические правители, дейст­
вительно, часто использовали его в политической борьбе друг с дру­
гом. Такое положение вещей существовало не только в период борьбы
диадохов за власть, но и в более позднее время. Этот лозунг стал ха­
рактерным и весьма устойчивым элементом в системе взаимоотноше­
ний эллинистических государств на протяжении всего III в. до н. э., и
произошло это потому, что он был тесно связан с политическими и
идеологическими реалиями эпохи. Надписи убеждают в том, что в пер­
вые три четверти III в. до н. э. и Птолемеи, и Селевкиды применяли в
качестве технических терминов такие, как ελευθερία, αυτονομία, δημο­
κρατία, άφορολογία. Их широко использовал и македонский царь Фи­
липп V.
Все попытки найти нечто подобное в римской истории до 200 г. до
н. э. оказались безрезультатными. В своих внешнеполитических делах
римляне, конечно, обращались к понятию libertas, но весьма редко и
лишь в частных случаях, во взаимоотношениях с отдельными община­
ми. Ответы на вопросы о том, почему римский сенат взял на вооруже­
ние этот чисто греческий (или, точнее говоря, эллинистический) лозунг
как пропагандистское средство в своей внешней политике и почему это
произошло именно в ходе второй римско-македонской войны, следует
искать в отношении греков к римлянам вплоть до второй войны Маке­
донии с Римом. Речи эллинов, представленные у Полибия (см.: Polyb.
V.104; IX.37.5; 38.5; 39.1-3; XI.4-6), свидетельствуют о том, что оно бы­
ло негативным и сводилось к двум характеристикам: римляне - варва­
ры; они стремятся поработить Элладу. Сенаторам, вне всякого сомне­
ния, было известно о таком отношении греков. Римскому руководству
для достижения дипломатического и военного успеха во второй войне
с Македонией (bellum Philippicum) необходимо было предпринять шаги,
4 3
Подробнее см.: Raaflaub К. Die Entdeckung der Freiheit: Zur historischen
Semantik und Gesellschaftsgeschichte eines politischen Grundbegriffes der Griechen.
(Vestigia. Bd. 37). München, 1985.
35
которые помогли бы снять негативное отношение к ним греков или, по
меньшей мере, его нейтрализовать. И тогда, по-видимому, сенаторы
обращаются к лозунгу столь близкому и понятному каждому эллину.
Он оказался очень удобным: под его прикрытием можно было прово­
дить прежнюю внешнюю политику, не меняя существенно ее принци­
пов. Это свидетельствует о внешнеполитической гибкости сената, о его
умении эффективно использовать конкретные условия места и времени.
Римская концепция освобождения складывалась в ходе военной и
дипломатической деятельности Т. Квинкция Фламинина в 198 - 197 гг.
до н. э. Взяв на вооружение эллинистический лозунг, римляне оставили
его содержание в сущности неизменным: "Римский сенат и консул Тит
Квинкций, победив в войне царя Филиппа и македонян, даруют свобо­
ду, избавляют от гарнизонов и уплаты подати, а также дают возмож­
ность жить по отеческим законам (ελευθέρους, άφρουρήτους, αφορολόγη­
τους, νόμοις χρωμένους τοις πατρί,οις) коринфянам, фокидянам, локрам, евбейцам, фтиотийским ахеянам, магнетам, фессалийцам и перребам" (Polyb. XVIII.46.1-5). Наиболее важная черта сенатского поста­
новления, легшего в основу провозглашения свободы греков на Истмийских играх в 196 г. до н. э., - его универсальность: свобода декла­
рировалась для всех греков, включая и тех эллинов Малой Азии, кото­
рые не были подданными македонского царя и не содержали его гар­
низонов. Таким образом, сенатусконсульт расширял сферу римских
интересов и был, в частности, реакцией Рима на бурную деятельность
Антиоха III в Малой Азии во время второй римско-македонской вой­
ны. Римляне умело использовали различные способы для передачи ло­
зунга: письма правителям и городам, посольства, прямое провозгла­
шение свободы при большом стечении представителей греческих поли­
сов (например, на Истмийских играх). Этот лозунг применялся римля­
нами в эллинистическом мире наряду с другими пропагандистскими
средствами и не только против Филиппа V и Антиоха III; есть свиде­
тельства, позволяющие судить о том, что римляне брали на вооруже­
ние отдельные элементы формулы освобождения и после Антиоховой
войны (192 - 188 гг. до н. э.), например, во время третьей римско-маке­
донской войны (см.: Liv. XLIII. 4.12).
Но не следует считать, что лозунг освобождения греков в это вре­
мя был средством лишь римской внешней политики. В первой полови­
не II в. до н. э. он, по-видимому, широко применялся многими эллини­
стическими правителями и некоторыми греческими городами. Это ка­
сается не только Антиоха III, который, прибыв в Европу накануне
римско-сирийской войны, взял на себя, как сообщает Полибий, реше­
ние двух трудных задач: (1) освобождение греков (τήν те των 'Ελλήνων
έλ^υθέρωοαν); (2) ведение войны против римлян (Polyb. ХХ.8.1; cf.: Liv.
36
X X X V . 32); это касается и этолийцев, и македонского царя Персея, и,
по всей вероятности, Филопемена.
Римляне, как правило, верно соотносили свою пропаганду с ре­
альной политической действительностью; даже в противоборстве с
сильными противниками им удавалось разумно сочетать различные
средства внешней политики: военные, политические, идеологические.
Это объясняет, почему борьба римлян с эллинистическими царями Филиппом V, Антиохом III, Набисом, Персеем и др. - под лозунгом
освобождения греков оказалась столь успешной. Для римлян он стал
одним из наиболее эффективных средств, с помощью которых им уда­
лось достичь своих внешнеполитических целей на эллинистическом
Востоке в первой половине II в. до н. э.
В этом же параграфе рассмотрена проблема филэллинизма и рим­
ской политики. Во II в. до н. э. в Риме было много искренних ценителей
греческой культуры, знатоков эллинской философии и литературы ,
но нет свидетельств, подтверждающих тезис, что римский филэллинизм существенно влиял на политику и дипломатию. Как бы римляне
ни симпатизировали греческой культуре, при принятии политических
решений они исходили из того, что высшей ценностью является рим­
ское государство и его политика. Этому принципу соответствовала
официальная внешнеполитическая пропаганда, а не филэллинские чув­
ства отдельных римлян.
Во втором параграфе "Политика. Религия. Культы" прослеживает­
ся связь войны и различных форм дипломатии с религией и культами
греков и римлян. Для исследователя, стремящегося преодолеть "фено­
менологическую трудность" с тем, чтобы понять внутреннее пережива­
ние действующих лиц исторической драмы и взглянуть на прошлое их
глазами, религиозный аспект в изучении внешней политики античных
государств покажется не только уместным, но и весьма важным.
Все крупнейшие внешнеполитические акции греков, будь то война
или дипломатическое посольство, союзный договор или наделение
проксенией, так или иначе сопровождались религиозной обрядностью.
Ни одно важное внешнеполитическое мероприятие не предпринима­
лось без того, чтобы не узнать волю богов и не заручиться их поддерж­
кой. После успешного завершения военной акции греки и македоняне
обычно совершали благодарственные жертвоприношения (см., напр.:
Polyb. V.14.8). Межгосударственные договоры греков вступали в силу
лишь после того, как участвующие в его заключении стороны давали
клятву, ссылаясь на олимпийских богов и богинь. В официальных тек44
44
Petrochilos N. Roman Attitudes to the Greeks. (National and Capodistrian
Univ. of Athens. Faculty of Arts. S. Saripolos' Library. Vol. 25). Athens, 1974. P. 110-111.
37
стах договоров нередко специально оговариваются представители сто­
рон, которые должны произнести клятву при ратификации документа.
Появление многих институтов межполисных отношений так или
иначе было связано с религией греков. Например, Ικεσία (просительство, просьба об убежище и защите), по представлениям эллинов, на­
ходилась под покровительством Зевса Олимпийского. Право убежища
(асилия) имело также религиозное (может быть даже магическое) про­
исхождение: неприкосновенность передается через распространение
силы, исходящей от алтаря или от изображения бога . В Элладе осо­
бенно свято соблюдалось гостеприимство, тесно связанное в сознании
греков с Зевсом-Гостеприимцем (Zeùç ξένιος). Отсюда религиозно "окра­
шенными" оказались институты σύμβολον и проксения, имевшие прямое
отношение к греческому гостеприимству. Издревле под защитой Гер­
меса находились глашатаи. Жезл этого бога был символом безопасно­
сти среди чужеземцев, даже врагов, и охранял не только самих глаша­
таев, но и сопровождаемых ими лиц.
Однако не исключено, что со временем, по мере развития дипло­
матии, кто-то из греков мог уже не замечать исконной связи политики
и религии. В эпоху эллинизма процесс секуляризации, под которой сле­
дует понимать освобождение от религиозного влияния общественного
и индивидуального сознания, а также различных сфер жизнедеятельно­
сти людей, охватил почти все сферы духовной деятельности греков.
Знакомство эллинов с религиями новых для них восточных богов и с
новыми культами усиливало их скептицизм в отношении олимпийских
богов. С одной стороны, это способствовало интенсивному развитию
конкретных наук и научных дисциплин, но с другой, разрушало тради­
ционные нормы этики, поскольку нравственность и религия греков
были тесно связаны между собой. Принято считать, что в период элли­
низма секуляризация жизни достигла такого уровня, что греки и маке­
доняне стали едва ли не атеистами. Это далеко не так: религия не мог­
ла бесследно уйти, уступив место безбожию. В этой связи представля­
ется неверным, в частности, мнение некоторых современных авторов о
безбожии Полибия.
Как это ни покажется парадоксальным, секуляризация многих сто­
рон деятельности греков и македонян в III - начале II вв. до н. э. со­
провождалась сакрализацией обыденной жизни и распространением
суеверий. Несомненно, суеверия влияли на поведение греков в полити­
ке и на войне. По всей видимости, именно это имел в виду Полибий,
когда писал о значении богобоязни (δεσιδαιμονία) в политической жиз­
ни (Polyb. VI.56.11-12). У греческого историка определенно проявляет45
45
Бикерман Э. Государство Селевкидов / Пер. с франц. Л.М. Глускиной; Отв.
ред. И.С. Свенцицкая. М., 1985. С. 142.
38
ся политический взгляд на религию, а именно: он считает, что незави­
симо от того, существуют ли боги на самом деле или нет, целесообраз­
но, чтобы народ верил, будто они существуют. Оракулы и приметы
были наиболее эффективным средством воздействия на простых лю­
дей, голосовавших в народном собрании .
К III в. до н. э. Дельфы утратили прежнее свое влияние в греческом
мире, однако дельфийский оракул продолжал играть известную роль в
общеэллинской религиозной жизни, оказывая воздействие и на межго­
сударственные отношения в сфере политики. В частности, оракул санк­
ционировал объявление территории какого-то святилища, полиса и его
хоры lepàv teal άσυλοv. Большое значение во внешнеполитической дея­
тельности этого святилища и во взаимоотношениях греческих госу­
дарств в III - II вв. до н. э. приобретают техниты Диониса, объединен­
ные в особые союзы - σύνοδοι или κοινά των περί τον Διόνυσον τεχνι­
τών. Служители дионисииского культа официально обладали правом
неприкосновенности, и это давало им возможность исполнять дипло­
матические поручения. И всё же государство в греческом мире не на­
столько сильно вмешивалось в религиозную жизнь, как это было в Риме.
Римская религия и культы были более тесно связаны с государст­
вом, чем это имело место в греческих полисах и эллинистических мо­
нархиях. Такое положение вещей приводило к тому, что римское госу­
дарство оказывало сильное влияние на религиозную жизнь своих гра­
ждан. Общинный характер римской религии был обусловлен особой
организацией общества, его идеологией. В рассматриваемый период
первичность гражданской общины как высшего единства никогда не
ставилась римлянами под сомнение. Вполне естественным было и уча­
стие в культе органически связанных с общиной богов, что, конечно,
не исключало личного обращения к божеству . Это объясняет тот
факт, что хотя в Риме и была возможность с помощью религии влиять
на принятие политических решений, религия и культы широко не ис­
пользовались для манипулирования общественным сознанием. Сена­
торы и магистраты сами в большинстве искренне верили, что соблю­
дение основных положений религии предков служит высшим интере­
сам государства. Впоследствии с ростом безверия и скептицизма в от­
ношении к традиционным богам (что было одним из проявлений
внутренней нестабильности гражданской общины и разрушения ее
исконных ценностей) сенат и отдельные политики чаще использова46
47
« Nilsson М.Р. Cults, Myths, Oracles and Politics in Ancient Greece. Lund, 1951.
P. 134; cf.: Finley M.I. Politics in the Ancient World. (The Wiles Lectures Given at the
Queen's University, Belfast). Cambridge; a.o., 1983. P. 95.
" Штаерман Ε. M. От религии общины к мировой религии // Культура древ­
него Рима: В 2-х т. T. I / Отв. ред. Е.С. Голубцова. М., 1985. С. 158-159.
39
ли религию, чтобы с ее помощью добиваться желаемых политиче­
ских решений.
Особая роль, которую религия и культы играли в римском обще­
стве, позволяет понять, почему религия стала важным фактором внеш­
неполитических успехов Рима в конце III - первой половине II вв. до
н. э. Культ силы во внешней политике у римлян удивительным образом
сочетался с трезвым взглядом на вещи, так и с глубокой религиозно­
стью и верой в богоизбранность римского народа, в божественную
предопределенность его господства над другими народами.
В заключении подводятся итоги исследования и делаются выводы.
Ко времени прихода римлян на Восток в эллинистическом мире
сложилась и существовала целостная система взаимоотношений раз­
личных государств, имевшая разнообразные формы межгосударствен­
ных отношений и дипломатии - институт посольств, проксению, асилию, исополитию, мирные договоры и союзные договоры, неформаль­
ные связи и др. Эти формы - жизненны, весьма устойчивы, поскольку
основывались на исконных греческих ценностях и соответствовали ре­
альной политике. Кроме этого эллинистические правители использо­
вали такие средства дипломатии, как династические браки, царская пе­
реписка и формы тайной дипломатии, которые восходят к практике
древневосточных государств. Концепция "политического равновесия"
только приблизительно описывает эту систему - взаимоотношения Антигонидов, Птолемеевского Египта и Селевкидов, а также других
царств, греческих федеративных государств и отдельных городовгосударств (полисов) были значительно сложнее.
Часто эллинистические цари стремились к войне, ибо в ней видели
главное средство для достижения славы, внешних знаков почести и
честолюбия. Они пытались сделать насилие нормой межгосударствен­
ных отношений. Эллинистический период - это время многочисленных
войн и значительного прогресса в развитии военной техники. Прави­
тели трех великих держав имели армии, основу которых составляла
македонская фаланга и в которые также входили: гипасписты и пелтасты, легковооруженные войска и конница. Цари (особенно Селевкиды
и Птолемеи) и греческие полисы широко использовали наемников.
Македония при Филиппе V и Селевкидское царство имели к тому же
мощный флот. Однако насилие в эллинистическом мире не было без­
граничным: четолюбию правителей и их стремлению применять силу
противостояли закон и справедливость. Может быть благодаря этому
войны в период эллинизма лишены тех ужасов, которыми были полны
войны прежде, например, в IV в. до н. э. Разрушение Мантинеи в 223 г.
до н. э. потрясло современников и воспринималось ими как трагиче­
ское недоразумение. Правила объявления и ведения войны не только
декларировались, но и часто соблюдались.
40
На рубеже III и II вв. до н. э. под растущим давлением Рима в ме­
ждународных делах Восточного Средиземноморья наступили значи­
тельные перемены. Рим, который первоначально воспринимался гре­
ками как один из равных участников межгосударственных отношений,
все чаще стал брать на себя роль арбитра в спорах эллинистических го­
сударств, а правители уже не могли не прислушиваться к голосу Рима в
международных делах, особенно после Филипповой и Антиоховой войн.
Перелом наступил в 168 г. до н. э.: римляне не только победили на
поле битвы царя Персея и уничтожили Македонское царство; они пе­
ред лицом всего эллинистического мира унизили царя Антиоха IV в
Элевсине, наказали Ахейский союз, отправив его лучших граждан в
качестве заложников в Италию, нанесли "экономическое поражение"
Родосу, объявив Делос porto franco, и жестоко расправились с Эпиром.
Римляне окончательно установили политическое, а отчасти и военное
господство в эллинистическом мире несколько позже, когда в 149 г. до
н. э. после восстания претендента на македонский престол Македония
была объявлена римской провинцией и потеряла свою государствен­
ность, а в 146 г. до н. э. был распущен побежденный в неравной войне
Ахейский союз. Разграбленный и разрушенный Коринф стал символом
завершения целой эпохи - эпохи политического и военного противо­
борства двух цивилизаций - эллинистической и римской.
Римская армия с ее легионом, манипулярным строем и граждан­
ским ополчением оказалась боеспособнее эллинистических армий с их
македонской фалангой и наемниками. Римляне были народом, кото­
рый не только быстро воспринимал технические и военные достижения
своих противников, но и преобразовывал заимствования. Они умело
использовали благоприятные обстоятельства, должным образом соот­
носили формы своей внешней политики с политической реальностью,
они не строили далеко идущих планов, а каждый раз, ставя перед со­
бой конкретные задачи, стремились во что бы то ни стало решить их,
разумно сочетали различные средства внешней политики: военные, ди­
пломатические, идеологические. Но основное внимание римляне уде­
ляли военным средствам или угрозе применения силы. Это неслучайно,
поскольку сила занимала важное место в системе римских ценностей.
В первой половине II в. до н. э. число посольств, договоров, по­
среднических услуг, третейских разбирательств, случаев предоставле­
ния проксении и асилии и т. п. в Восточном Средиземноморье не толь­
ко не уменьшилось, но, напротив, значительно возросло. Своим вме­
шательством в дела Восточного Средиземноморья Рим вовсе не разру­
шил систему дипломатических отношений греческих городов, федера­
тивных государств и эллинистических монархий, он вполне вписался в
эту систему, воспринимая отдельные формы греческой дипломатии и
международного права (некоторые формы договоров, дипломатиче41
скую риторику во время переговоров с иностранными послами, по­
средничество и арбитраж), однако, опираясь на силу, на свои военные
достижения, римляне изменили существо межгосударственных отно­
шений в эллинистическом мире, установив в нем свою гегемонию.
Основные положения диссертации изложены в следующих опубли­
кованных работах автора:
1. Джэкоб Ларсен и проблемы греческой государственности в эпо­
ху эллинизма // VIII Всесоюзная авторско-читательская конференция
"Вестника древней истории" АН СССР: Тезисы докладов. 1 - 3 июня
1981 г. М., 1981. С. 41-43 (0,2 п. л.).
2. К вопросу об идейно-теоретических позициях английского антиковеда Фрэнка Уолбанка // Вопросы отечественной, зарубежной ис­
тории, литературоведения и языкознания. Казань, 1981. Ч. 1. С. 133-139
(0,5 п. л.).
3. Некоторые концепции "римского империализма" в англо-аме­
риканской историографии новейшего времени // Вопросы отечествен­
ной, зарубежной истории, литературоведения и языкознания. Казань,
1981. Ч. 1.С. 139-146 (0,5 п. л.).
4. Проблемы государственности эллинистической Греции в науч­
ном творчестве Дж. Ларсена // ВДИ. 1982. № 4. С. 143-150 (0,9 п. л.).
5. Полибий и внешняя политика Рима в конце III - первой поло­
вине II в. до н.э. // IX Всесоюзная авторско-читательская конференция
"Вестника древней истории" [АН СССР]: Тезисы докладов. М., 1984.
С. 34(0,1 п. л.).
6. Фрэнк Уолбанк и его концепция эллинизма // ВДИ. 1984. № 2.
С. 204-210 (0,8 п. л.; в соавторстве с A.C. Шофманом).
7. Прогрессивный английский историк Фрэнк Уолбанк // Мар­
ксизм-ленинизм и развитие исторической науки в странах Западной
Европы и Америки: В 2-х т. М., 1985. Т. 2. С. 116-118 (0,15 п. л.; в соав­
торстве с A . C . Шофманом).
8. Первая римско-македонская война в интерпретации английских
и американских антиковедов // Античный мир и археология. Саратов,
1986. Вып. 6. С. 42-57 (1 п. л.).
9. Лозунг освобождения греков и международные отношения в
Восточном Средиземноморье (начало II в. до н. э.) // X авторскочитательская конференция "Вестника древней истории" АН СССР: Те­
зисы докладов. М., 1987. С. 97-98 (0,1 п. л.).
10. Полибий о музыкальной культуре греков // Проблемы антич­
ной культуры: Тезисы докладов Крымской научной конференции, 19 24 сентября 1988 г. Симферополь, 1988. С. 14-15 (0,1 п. л.).
11. Лозунг освобождения греков в межгосударственных отноше­
ниях Восточного Средиземноморья (III - II вв. до н. э.) // Античный
мир и археология. Саратов, 1990. Вып. 7. С. 41-50 (0,6 п. л.).
42
12. Договор Филиппа V и Антиоха III в интерпретации античных
и современных авторов // Античный мир и археология. Саратов, 1990.
Вып. 8. С. 44-52 (0,6 п. л.).
13. Полибий и внешняя политика Рима в конце III - первой поло­
вине II вв. до н. э. // Из истории социально-этических и политикоправовых идей: Межвузовск. сб. научных трудов. Саратов, 1990. С. 4451 (0,5 п. л.).
14. Посредничество и арбитраж во взаимоотношениях эллинисти­
ческих государств и Рима // Из истории античного общества: Межву­
зовск. сб. Н. Новгород, 1991. С. 38-49 (1 п. л.).
15. Война и понятие справедливости у греков в эпоху эллинизма //
Среда, личность, общество: Доклады конференции / Российск. акад.
наук. Ин-т всеобщ, истории. Вестник древней истории. Российск. Ассо­
циация антиковедов. М., 1992. С. 146-147 (0,1 п. л.).
16. Эллинистический мир и Рим: Война, мир и дипломатия в 220 146 годах до н. э. = The Hellenistic World and Rome: War, Peace and
Diplomacy, 220- 146 В. С. M . : Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 1993. - 372 с. (19,5 п. л.).
17. Война и понятие справедливости у греков в эпоху эллинизма //
Античный мир и археология. Саратов, 1993. Вып. 9. С. 23-50 (1,8 п. л.).
18. Проблема римской политики на эллинистическом Востоке: Ис­
ториографический и методологический аспекты // Методология и ме­
тодика изучения античного мира: Доклады конференции. 31 мая 2 июня 1993 г. М., 1994. С. 166-175 (0,5 п. л.).
19. О роли экономики во внешней политике Рима на эллинистиче­
ском Востоке // Античный мир и мы: Материалы и тезисы конферен­
ции, 11 - 12 мая 1994 г. Саратов, 1995. С. 18-22 (0,25 п. л.).
20. Из истории межгосударственных отношений в эпоху эллиниз­
ма: Два очерка. М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 1997. 127 с. (6,5 п. л.).
21. Schiedsgericht und Vermittlung in den Beziehungen zwischen den
hellenistischen Staaten und Rom // Historia. Zeitschrift für Alte Geschichte.
Wiesbaden, 1997. Bd. 46. Heft 4. S. 419-433 (1,2 п. л.).
22. Римляне как третейские судьи в межгосударственных спорах
греков // Античность: Миры и образы: Сб. статей. Казань, 1997. С. 3241 (1,1 п. л.).