Кулик Н.А., Молодин В.И., Парцингер Г., Новикова О.И., Гришин А

Н.А. Кулик, В.И. Молодин, Г. Парцингер, О.И. Новикова,
А.Е. Гришин, Н.С. Ефремова, Ж.В. Марченко, Й. Шнеевайсс
Институт археологии и этнографии СО РАН;
Германский археологический институт
ПЕТРОГРАФИЯ КАМЕННОГО МАТЕРИАЛА
ГОРОДИЩА ЧИЧА-1
При раскопках городища Чича-1 обнаружен довольно значительный комплекс каменного материала как орудий, так и камней,
не имеющих следов обработки. В публикациях были представлены
некоторые наиболее выразительные предметы: отбойник и абразив
(Молодин В.И., 1985, с. 165, рис. 84.-1, 2), скребок, оселки (Молодин В.И., Парцингер Г., Гаркуша Ю.Н. и др., 2001а, с. 174, рис. 15,
с. 190, рис. 32; 2001б, с. 120, рис. 17.-1–4). Важность данного вида
артефактов и необходимость их специального изучения очевидны.
Во-первых, анализ каменного сырья имеет первостепенное значение
для выявления его источников, поскольку Барабинская лесостепь
крайне бедна собственными ресурсами камня. Определение сырьевой базы может демонстрировать одно из направлений хозяйственно-культурных связей обитателей городища. Во-вторых, трасологический анализ каменных орудий дает существенную информацию для реконструкции хозяйственной деятельности.
Обнаруженные на площади городища камни найдены во всех
без исключения жилищах, на межжилищных пространствах и, несомненно, связаны с археологическими комплексами переходного от
бронзы к железу времени. Некоторые каменные изделия, такие как
оселки в виде брусков со сквозными отверстиями для подвешивания,
являются характерными предметами для эпохи в целом (см.: Савинов Д.Г., 1994, с. 95; Кирюшин Ю.Ф., Тишкин А.А., 1997, рис. 56.-1–3).
Каменный материал (281 экз.) определялся под бинокулярной
лупой с уточнением в сомнительных случаях в петрографических
шлифах. 62% каменных артефактов составляют осадочные и метаморфизованные осадочные породы (табл. 1). Это песчаники, алевролито-песчаники, алевролиты, гравелиты и кварциты (~50%), сланцы
и гнейсы (~10%); карбонаты (~2%). Магматические породы составляют около 30% с примерно равным представительством гранитоидов, вулканических (эффузивных) и дайковых пород (диабазы, диориты, сиениты, андезитовые порфириты). Почти 4% приходится на
яшмоиды и переходные к ним разности. Остальные породы и неопределимые очень мелкие обломки составляют в сумме около 4%.
283
7
6
5
4
3
2
1
№
Алевролиты песчанистые и алевролито-песчаники
Песчаники; Σ
кварцевые
олигомиктовые
аркозовые
полимиктовые
Гравелиты
Кварциты и слюдистые кварциты
Роговики
Сланцы серицитхлоритовые
Гнейсы и крист.
сланцы
Породы
4,6
4,6
13
13
1,1
4,3
40,6
17,1
8,2
14,2
1,1
1,8
2,5
%
3
12
114
48
23
40
3
5
7
экз.
Кол-во
2
9
3
47
14
10
23
мелк.
1
38
18
7
12
1
2
ср.
3
29
16
6
5
2
кр.
Зернистость
1
5
30
8
8
11
3
1
2
экз.
0,4
1,8
10,7
2,9
2,9
3,9
1,1
0,4
0,7
%
1
1
3
2
1
1
13
2
5
6
1
2
3
3
6
Галечная поверхность,
окатанность
Г.П.
ок. 1
ок. 2
ок3
Петрографический состав каменного материала памятника Чича-1
10
8
3
6
77
31
18
26
2
1
5
экз.
3,6
2,8
1,1
2,1
27,4
11
6,4
9,3
0,7
0,3
1,8
%
Следы
работы
7,0
5,6
2,1
4,2
0,7
32,2
53,9
21,7
3,5
% от
имеющих
следы
работы
Таблица 1
15
14
12
13
11
8
9
10
Карбонаты
Гранитоиды
Эффузивы; Σ
порфировые
афировые
Дайковые породы;
Σ
диабазы, диабаз.
порфириты
прочие
Яшмоиды
Грейзен
Кварц жильный,
халцедон
Гетит-гидрогетит
натечный
Неопределимые
Всего Σ
6,1
3,6
0,3
17
10
1
0,3
1,8
100
1
5
281
1,4
4,6
13
4
10,7
2,5
9,2
10,7
8,2
2,5
30
7
26
30
23
7
17
13
9
12
5
77
2
3
8
2
5
1
10
12
7
5
27,4
0,8
1,1
2,9
0,8
1,8
0,4
3,6
4,3
2,5
1,8
1
1
1
2
3
1
3
1
2
1
2
1
1
3
2
2
1
1
2
1
143
1
4
7
1
5
3
7
10
6
4
50,9
0,3
1,4
2,5
0,3
1,8
1,1
2,5
3,6
2,2
1,4
100,0
0,7
2,8
4,9
0,7
3,5
2,1
4,9
7,0
4,2
2,8
Продолжение таблицы 1
Самыми распространенными (40%) породами для Чичи-1 являются песчаники, среди них преобладают и являются специфичными для данного памятника кварцевые кварцитовидные разности.
Это светло-серые, желтоватые, красноватые и бурые породы со
слабо выраженной слоистостью, преимущественно средне- и крупнозернистые (табл. 1), нацело состоящие из кварца или с небольшой примесью полевого шпата и обломочков алевролитов. Обломочный материал хорошо сортирован и окатан, зерна кварца бесцветны или белые, цемент кремнистый, иногда халцедоновый, поровый или пленочный, бесцветный или окрашенный гидроксидами
железа. Чрезвычайно характерны регенерация и огранка окатанных
зерен кварца уже в самой осадочной породе, за счет чего возникает
специфический «искристый» блеск таких песчаников, а сочленения
обломочных зерен становятся очень прочными, и при раскалывании породы скол проходит как по границе, так и через зерна кварца, что дает основание называть такие песчаники кварцитовидными. Им свойственны высокая твердость (Н = 7 по шкале Мооса) и
мелкая пористость, не снижающая прочность породы. Лишь в обломках бурого и красно-бурого цвета, когда на месте примеси
алевролитовых обломочков наблюдаются пористые комочки гидроксидов железа, а пленочный цемент также интенсивно красный
или бурый, при значительном количестве пор прочность соединения зерен снижается, и они сравнительно легко выкрашиваются –
создается впечатление, что эти обломки песчаника подвергались
обжигу. В некоторых из них к тому же в порах и на поверхности
зерен наблюдается несмываемая черная пленка. К кварцитовидным
кварцевым песчаникам очень близки кварциты, которые отличаются лишь большей монолитностью из-за отсутствия пористости в
породе и нерезкости границы между обломочными зернами кварца
и кварцевым же цементом.
От кварцевых кварцитовидных песчаников резко отличаются
олигомиктовые, аркозовые и более редкие полимиктовые, они
близки по петрофизическим свойствам и вряд ли дифференцировались при отборе. Это слабо слоистые серые, зеленовато-серые до
темно-серых породы, преимущественно мелкозернистые, иногда с
переходом к песчанистым алевролитам. Их твердость колеблется
от 5 до 6,5 по шкале Мооса, преобладание базального гидрослюдистого и хлорит-гидрослюдистого цемента над обломочным материалом приводит к снижению твердости до 4 и меньшей «жестко-
286
сти» породы. Особенностью является сильная измененность – полевые шпаты замещены эпидотом, а темноцветные минералы хлоритизированы. Немногочисленные песчанистые алевролиты и гравелиты по существу примыкают к песчаникам, отличаясь лишь характером зернистости.
Метаморфические породы представлены полосчатыми гнейсами, кристаллическими сланцами с переменным количеством породообразующих минералов, вследствие чего твердость варьирует
от 6,5 у типичных кварц-полевошпатовых разностей до 5,5 и 4 у
преимущественно слюдистых. Отмечено присутствие ставролита. В
очень мелких обломках присутствуют также серицит-хлоритовые и
кварц-хлоритовые сланцы, переходные к песчаникам. Они отличаются низкой твердостью (3–4,5), отчетливой сланцеватостью, зеленовато-серой, серой, красно-бурой окраской.
Из магматических пород следует отметить вулканические,
среди которых преобладают порфировые разности среднего и основного состава, и дайковые, преимущественно диабазовые порфириты. Их общей особенностью является сильнейший катаклаз и
изменение, соответствующее зеленокаменному. Гранитоиды объединяют биотитовый и роговообманковый гранит, гранитные пегматиты, аплит и мелкозернистые краевые фации гранитых массивов,
также катаклазированные и измененные.
Остатки галечной поверхности почти на трети образцов
(табл. 1) свидетельствуют, что каменный материал брался из речного аллювия. Преобладание плохо окатанных галек, в том числе и
кварцевых кварцитовидных песчаников, означает, что их коренные
породы размывались достаточно близко от места отбора, а одновременное присутствие довольно крупной и хорошо окатанной
гальки прочных пород (гнейсов, песчаников) выявляет соответствие аллювия протяженной реке. Доставка такого галечного материала местными реками Каргат и Чулым, впадающими в оз. Чаны,
невозможна, поскольку обе реки берут начало в неогеновых аллювиально-озерных песчано-глинистых отложениях и нигде не размывают древние галечные горизонты. Очевидно, что источником
каменного материала Чичи-1 могли быть почти равно удаленные от
нее Иртыш и Обь. Специально проведенное сравнение каменного
материала Чичи-1 и синхронных памятников, расположенных непосредственно на Оби, показало их существенное различие, в частности, отсутствие в последних кварцевых кварцитовидных песча-
287
ников. Напротив, сравнение петрографического состава каменного
материала Чичи-1 и пород, формировавших четвертичные аллювиальные образования Иртыша на участке от Семипалатинска до Омска, обнаруживает их большое сходство. Так, в геологическом
строении восточного склона казахского Прииртышья находят место почти все породы, отмеченные в каменном материале Чичи-1.
В частности, севернее Семипалатинска, в обрывах левого берега
самого Иртыша, вскрываются эоценовые кварцитовидные песчаники, по описанию в геологической документации (Борукаев Р.А.,
Малышев Е.Г. и др., 1962; Ерофеев В.С., Ржанникова Л.Н., Цеховский Ю.Г., 1966, с. 42–43; Никифорова К.В., 1953, с. 3–33) весьма
похожие на кварцевые кварцитовидные песчаники Чичи-1. Необычность генезиса этих «сливных» (кварцитовидных) эоценовых песчаников с кремнистым кварцевым и халцедоновым цементом (Кирюшин Ю.Ф., Малолетко А.М., 1983, с. 3–19) соответствует генетическим особенностям кварцитовидного песчаника Чичи-1. Очень важно также, что для большинства пород в этой части Прииртышья характерны следы катаклаза, милонитизации и рассланцевания, эффузивы и дайковые породы очень сильно изменены, что объясняется
влиянием крупной тектонической структуры – Иртышской зоны смятия. Те же особенности отмечены для каменного материала Чичи-1.
Обобщая наблюдения над каменным материалом, можно отметить, что преобладают породы повышенной твердости: Н = 6–7
наблюдается в 165 (62,5%) случаях, Н = 5–5,5 – в 66 (25%), а твердость ниже 5 – в 33 (12,5%) случаях. Учитывая петрофизические
свойства пород и количественную представленность петрографических разностей, можно сделать вывод, что в первую очередь камень
интересовал обитателей городища как абразивный материал. Из
143 образцов (более 50% от всего каменного материала, табл. 1),
несущих следы работы, 102 имеют следы применения их в качестве
абразива, 13 использовались в иной функции (скребки?), 2 представляют собой изделия – каменные бусины. Из материалов с редкими следами работы отметим гранитоиды (7 случаев из 26 артефактов), остальные их обломочки имеют размер мелкого гравия –
возможно, они употреблялись после дробления в качестве отощителя при изготовлении керамики (Молодин В.И., Парцингер Г.,
Гаркуша Ю.Н. и др., 2001а, рис. 15.-2–4). Также лишь 5 из 30 обломков дайковых пород обнаруживают следы использования, назначение остальных мелких угловатых обломков неясно.
288
В качестве абразивного материала предпочитались осадочные и метаморфические породы. При этом среди абразивов можно
выделить две группы: жесткие, высокотвердые (сюда относятся в
первую очередь кварцитовидные кварцевые песчаники и именно в
этой группе находятся все крупнозернистые разности), и абразивные камни с «мягким» шлифующим действием, обычно более мелкозернистые. Первые имеют вид грубых, иногда дугообразных, выточенных брусков или их обломков, вторые – выточенных оселков,
или не имеют специальной формы, но видно, что для работы использовалась более тонко пришлифованная поверхность. Два камня, несущие следы работы, по форме и употреблению напоминают
пестики для растирания, форма одного из них частично искусственная. Следы абразивного использования имеют вид забоин, царапин-штрихов, сплошной «зашорканности» и более тонкой шлифовки, в единичных случаях полировки, либо представляют их
комбинацию – поверх зашорканной и даже зашлифованной поверхности располагаются отдельные или множественные забоины, иногда выделяются «пропилы» от заточки длинных и тонких
предметов. Крайне редко наблюдаются следы металла, в том числе бронзы. Две хорошо окатанные гальки без дополнительной обработки (одна – гранита, другая – кварцевого песчаника с базальным цементом) на обоих торцовых концах имеют множественные
забоины и даже выщербины, т.е. употреблялись, скорее всего, в
качестве ударного инструмента. Кроме просверленных отверстий
на оселках и точилах, некоторые абразивные изделия несут следы
обработки в виде бороздок, симметричных ямок и обколотых углов. Их интерпретация требует специального трасологического
анализа. Присутствие обожженных грубых абразивов из кварцевых
кварцитовидных песчаников может быть объяснено использованием при обработке кости или грубых лошадиных шкур с последующим выжиганием забивавшихся в поры абразива мездры или костяной пыли.
Обращает на себя внимание отсутствие в собранной коллекции крупных камней – лишь два из них приближаются к 10–15 см
по наибольшему измерению. Каменные ударные инструменты
имеют малые размеры и вес, пестики вообще миниатюрны. Отсутствуют и следы исходной медной руды, которые обычно остаются
на абразивах при дроблении и особенно растирании ее при подготовке к плавке. Это может означать, что не было необходимости в
289
орудиях для дробления руды при выплавке из нее бронзы – больших молотках, пестах, наковальнях, и ее изготовление велось уже
из полуфабрикатов (вероятно, с утилизацией бронзового лома).
Либо – настоящее место производства бронзы из руды на Чиче еще
не обнаружено. Присутствие пластинки черновой меди (раскоп 2) и
мелкие сплески бронзы в разных раскопах скорее свидетельствуют
в пользу первого предположения.
Полученные результаты позволяют сделать вывод о поступлении каменного сырья на городище из источников, расположенных в среднем Прииртышье (территория современного Северного
Казахстана). В эпоху поздней бронзы здесь обитали носители саргаринско-алексеевской культуры (Зданович Г.Б., 1988, с. 171), традиции которой продолжали бытовать и в переходное от бронзы к
железу время (Хабдулина М.К., 1994, с. 28). Данное обстоятельство
позволяет наметить один из векторов направления историкокультурных связей населения Чичи-1 и требует дальнейшей обстоятельной проработки.
В.Г. Ломан
Карагандинский государственный университет
им. Е.А. Букетова
К ДАТИРОВКЕ ДОНГАЛЬСКОГО ТИПА КЕРАМИКИ
После выделения в 1987 г. керамики донгальского типа (Ломан В.Г., 1987) она была выявлена в материалах многих памятников Казахстана и Алтая. Таким образом, подтверждено, что этот
тип представляет собой не локальную разновидность саргаринскоалексеевской керамики, а является ее дальнейшим развитием.
Время бытования донгальской посуды было определено
VIII в. до н.э. (Ломан В.Г., 1987, с. 128). К этому первоначально
присоединились В.В. Варфоломеев (1987, с. 66) и В.В. Евдокимов
(1987, с. 102).
Барнаульские археологи, рассматривая материалы поздней
бронзы степного Алтая, пришли к выводу о том, что донгальская
керамика существовала не позже IX в. до н.э. (Кирюшин Ю.Ф.,
Иванов Г.Е., Удодов В.С., 1990, с. 123), хотя и не исключили полностью возможность ее более поздней датировки. В настоящее
время В.В. Варфоломеев (1991, с. 18), пересмотрев свое мнение,
также определил время донгальского этапа позднебронзовой куль-
290