«ТИХОНОВСКИЙ СЛЕД» НА ЗЕМЛЕ ЛИТОВСКОЙ (1917‒1925)

326
XVIII ЕЖЕГОДНАЯ БОГОСЛОВСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
ние типологическая связь между философией Л. Толстого и процессами, проходившими в протестантском
богословии конца ХIХ — начала ХХ в.
4. Подготовка отлучения Толстого, смысл, значение и рецепция этого акта. Реакция русского и европейского культурного сообщества на отлучение Толстого. До сих пор не исследована глубоко и беспристрастно предыстория отлучения Л. Толстого, роль К. П. Победоносцева, митрополита Антония (Вадковского) и других
членов Св. Синода в подготовке этого акта, отношение к нему императора Николая II. Здесь важное значение должен иметь анализ различных вариантов текста отлучения и истории их возникновения. Конечно,
требует детального рассмотрения и тезис о безоговорочной поддержке русским и европейским культурным
сообществом позиции Л. Толстого, в противовес позиции Св. Синода. Конечно, анализ причин негативного отношения русского культурного общества к отлучению Л. Толстого имеет важное значение, но степень
поддержки писателя и ее глубину переоценивать не стоит. Кроме того, до сих пор нет специальных исследований, посвященных отношению к деятельности Л. Толстого в Европе представителей протестантского и
католического богословия.
5. Л. Н. Толстой, русский епископат и духовенство: беседы и вразумления. Наконец, беспристрастно и более
детально следует изучить контакты Л.Толстого с представителями Церкви в последние десять лет его жизни,
отношение к нему протоиерея Иоанна Кронштадтского, попытки его вразумления со стороны священноначалия и представителей белого духовенства, его переписку с некоторыми священнослужителями (архиепископом Парфением (Левицким), священником Д. Троицким и т. д.). Этот материал, возможно, позволит
понять дополнительные причины ухода Л. Толстого из Ясной Поляны в октябре 1910 г. и его последнего путешествия в Оптину пустынь. Определенное значение здесь может иметь изучение столь известного, на первый
взгляд, сюжета, как тайное завещание Л. Толстого, т. к. возникает гипотеза, что противодействие В. Г. Черткова всем попыткам преп. старца Варсонофия и жены писателя С. А. Толстой встретиться с умирающим писателем на станции Астапово в значительной степени может быть связано с опасением, что писатель может
перед смертью изменить текст завещания.
Таковы, на наш взгляд, те основные исследовательские проблемы, которые требуют скорейшего и глубокого внимания со стороны церковно-исторической науки.
L. N. TOLSTOY AND THE RUSSIAN ORTHODOX CHURCH:
THE NATURE OF THE CONFLICT AND ITS PERCEPTION BY CONTEMPORARIES
(THE MAIN PROBLEMS)
PRIEST G. OREHANOV
The author of the report points out the problems, connected with the analysis of L. N. Tolstoy’s attitudes to the
Russian Orthodox Church. He pays attention to the reasons for the conflict between Tolstoy and the Russian Orthodox
Church, which have not been well examined by the present moment.
Арефьева И. С.,
(Общество православного просвещения в Литве «Живой колос»)
«ТИХОНОВСКИЙ СЛЕД» НА ЗЕМЛЕ ЛИТОВСКОЙ (1917‒1925)
Доклад посвящен вопросам, связанным с влиянием личности Святейшего Патриарха Тихона на церковную жизнь в Литве, как в период его руководства Виленской епархией, так и в период его патриаршества.
В архипастырском служении Патриарха Тихона (Беллавина) был так называемый литовский период (декабрь 1913–июнь 1917 г.), когда в сане архиепископа он являлся главой Литовской и Виленской епархии. Период примечателен прежде всего тем, что, по словам преемника владыки Тихона на Литовской кафедре архиепископа Елевферия (Богоявленского), «отсюда, от Литвы, вошел он в славу Патриарха Русской Церкви,
хотя слава эта окружала данную ему Христом Церковную Голгофу»1. То есть служение в Литве по существу
стало той последней ступенькой архипастырской миссии святителя, с которой он поднялся на Патриарший
Престол. Здесь, на Северо-Западе Российской империи, архиепископ Тихон прошел заключительную, столь
1
Елевферий, архиеп. Послание пастырям и пасомым Литовской епархии // Голос Литовской православной епархии. 1925. № 2.
С. 51–53.
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РУССКОЙ ЦЕРКВИ
327
необходимую проверку на соответствие своих личных духовных и человеческих качеств высокому предназначению стать Предстоятелем всей Российской Церкви. Кто-кто, а литовская паства определенно знала
имя самого достойного кандидата в Патриархи…
После того как святитель Тихон стал духовным пастырем всей Российской Церкви, он по-прежнему,
по словам владыки Елевферия, «находился в исключительной близости к нашей Литовской Церкви <...> В
его глубоком и широком иерархическом сердце <...> почетное место занимала и наша малая паства; о ней
он всегда помнил, радовался ее радостями и болел ее скорбями»2. И это — в тяжелейших условиях крушения Российской государственности, революции, гражданской войны, гонений со стороны богоборческих
властей!.. Неудивительно, что на литовской земле образовался круг единомышленников, сподвижников и
друзей, которые не прерывали духовной и личной связи с главным для себя духовным авторитетом — ни при
его сане митрополита, ни в Патриаршем клобуке.
Всего за месяц до своей трагической кончины Святейший дважды — 14 и 17 февраля 1925 г. выказывает свою действенную любовь к «литовцам»: награждает священника «Тихоновской» церкви о. Луку Голода
саном протоиерея и преподает Божие благословение за ревностные труды во благо Святой Церкви православному сенатору Речи Посполитой Вячеславу Васильевичу Богдановичу, «а равно и честному пресвитерству, во Христе диаконству, боголюбивому иночеству и православному люду, сохранившему верность Уставам
Святой Церкви»3.
Остановлюсь на наиболее важных поступках и решениях Святейшего, прямо или косвенно связанных
с деятельностью Православной общины Литвы, которые подтверждают и «исключительную близость» его к
хорошо знакомой пастве, и то, как ее горести находили отклик «в его глубоком и широком иерархическом
сердце». Об этом свидетельствует и «Патриаршее Обращение к чадам Святой православной церкви в земле
Литовской» летом 1918 г., и хлопоты о возвращении из Москвы на родину святых мощей Виленских мучеников Антония, Иоанна и Евстафия, а из Ярославля — Чудотворной Сурдегской иконы Божией Матери, и
создание по благословению Святейшего — в польской уже Вильне — общины под окормлением Московской Патриархии, — и это в условиях, когда Польская Православная Церковь самочинно провозгласила автокефалию. Личное участие Патриарха в судьбе священнослужителей-патриотов, запрещенных в служении
Польской Церковью, и верных ему мирян — это и многое другое свидетельствует, что «тихоновский след»
на Литовской земле не исчезал в Литве и тогда, когда Святейший являлся молельником за всю Российскую
Церковь.
В конце августа 1918 г. Патриарх Тихон обращается с посланием «Чадам Cвятой Православной Церкви в
земле Литовской», ставя эпиграфом слова Апостола Павла: «Бодрствуйте, стойте в вере, будьте мужественны, тверды. Все у вас да будет с любовью» (1 Кор. 16,13)».
Вот некоторые выдержки из этого Послания: «Особой своей тяжестью бремя это легло, в связи с военными событиями, на западную окраину Родины, на вашу — Литовскую землю, ныне, за всем тем, отторженную
от Отечественного лона под власть чужеземную и чужеверную <...> Чады мои. Скорбит душа наша по вас и
сердце нудит вас, и как милостью Божией Первосвятителя Церкви Русской, и как недавнего архипастыря
Литовского, обратиться к вам со словом ободрения и утешения. Но где взять слова, которые сильны были
бы хоть в малой мере облегчить тяготы постигшего вас испытания, ободрить ваш дух и остудить пламень
искушения вашей веры и жизни.
К этому живоносному источнику всякого ободрения и утешения, к Слову Божию, и обращаю, чадца
мои, ваши духовные взоры.
Поминайте святых мучеников, первенцев Антония, Иоанна и Евстафия. Воодушевляемые их святым
примером, предки ваши оставили вам в святое наследие и крепости веры, под кров и во ограде коих вы можете укрыться в дни испытания и найти надежные средства обороны от козней диавольских.
Трудно нам, любезные сопастыри, при настоящих злых обстояниях пасение стада Христова. Но об этом
нам надлежит не печалиться, а радоваться: ибо чем труднее борьба, тем славнее победа и выше награда, — каковой да сподобит вас Небесный Пастыреначальник.
В молитвенном единении со всеми вами пред Господом за Церковь Литовскую, призываю на всех вас,
чад сей Церкви, благословение Божие»4.
Как видно из Послания Патриарха, Святейший прежде всего озабочен именно тем обстоятельством, что
земля, на которой он еще недавно пас православное стадо, попала «под власть чужеземную и чужеверную».
Действительно, в то время значительная часть территории Литвы была еще под контролем Германии, а временно Управляющий Литовской епархией епископ Елевферий не имел возможности прибыть в кафедраль2
Елевферий, архиеп. Послание пастырям и пасомым Литовской епархии. С. 51–53.
Акты Святейшего Патриарха Тихона (1917–1943). М., 1994. С. 352.
4
Богословский сборник ПСТБИ. 2000. № 6. С. 240.
3
328
XVIII ЕЖЕГОДНАЯ БОГОСЛОВСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
ную Вильну. Поэтому молитвенное единение Патриарха Всероссийского с Литовской паствой, его стремление утешить и ободрить «малое стадо», как и благословение Святейшего, рождали у верующих надежду на
милость Божию.
Патриарх Тихон стремился, насколько это было возможным в условиях смуты, кровопролития, общественных нестроений в Советской России, поддерживать контакт с Литовской паствой. В его московскую
резиденцию то и дело обращаются отдельные лица и группы православных беженцев — выходцев из Литвы,
покинувших родные места еще в ходе мировой войны.
У определенной части переселенцев, волею судьбы вынужденно оказавшихся в «государстве рабочих и
крестьян», благодаря заступничеству своего бывшего архиепископа появляется возможность вернуться на
родину.
Поздней осенью 1918 г. к Святейшему с просьбой о содействии возвращению домой обращается группа
сестер виленского Марие-Магдалинского монастыря. Со многими из них святитель Тихон был лично знаком, не раз совершал богослужения в монастырском храме.
До наших дней дошел рассказ об осмотре архиепископом Тихоном Виленского женского монастыря
после его ремонта. Обходя келии, Святитель заметил горку подушек, возвышающуюся на постели какой-то
инокини. Архиерей сбил палкой (посохом ? — И. А.) пирамиду подушек, оставив только одну. «Это он указал
сестрам на добродетель нестяжания»,– поясняла мне старая монахиня то, что девочкой слышала от монастырских сестер5.
В годы Первой мировой войны, в 1914–1915 гг. святитель посещал в Мариинской обители лазарет для
раненых воинов, устроенный усилиями насельниц. Но монастырь под угрозой немецкого наступления летом 1915 г. был эвакуирован из Вильны. Часть инокинь нашла временный приют в Вохоновском монастыре
Петроградской епархии. И вот теперь, в 1918 г., они решили возобновить родную обитель в Литве. Интересы
инокинь представляла монахиня Нина (Баташева). От Предстоятеля Российской Церкви кроме духовного
напутствия требовались и серьезные административные усилия: предстояло вступить в контакт с советскими властями, доказывая правомерность желания монахинь выехать из Советской России в Литву, хлопотать
о дорожных документах для виленских сестер. Авторитет святителя в который раз сыграл добрую службу — и
в декабре 1918 г. группа инокинь-мариинок (более 20 человек) с напутствием самого Патриарха прибыла в
Вильну и тут же приступила к возобновлению своего монастыря.
Трудно переоценить степень участия святителя Тихона в посмертной судьбе святых Виленских мучеников. Подтверждением тому служит участие Святейшего в так называемом «Процессе Виленских угодников»,
который проходил в Московском городском суде в июле 1920 г. Напомним, что в августе 1915 г., когда стало
очевидным, что Вильна падет под напором немцев, по распоряжению святителя Тихона мощи святых Виленских мучеников Антония, Иоанна и Евстафия, во избежание надругательств, были отправлены в Москву и помещены в Донском монастыре, в Малом соборе которого их выставили для всеобщего поклонения.
С приходом советской власти в России, как известно, развернулась кампания по уничтожению останков
православных святых. 1 февраля 1919 г. Наркомат юстиции издал постановление об организованном вскрытии мощей. Раки стали кощунственно ворошить; составлялись протоколы вскрытий, людям внушалось, что
нетленных мощей не существует, что священнослужители обманывают народ, призывая его «поклоняться
человеческому праху». Святые мощи из храмов стали вывозить в музеи, где их помещали в качестве экспонатов наряду с мумиями и скелетами животных. Угроза надругательств нависла и над останками виленских
угодников. Патриарх Тихон, упреждая действия советских «экспертов», благословил управляющего Донским
монастырем архиепископа Назария (Кириллова) произвести проверку состояния мощей святых Антония,
Иоанна и Евстафия. Вывод церковной экспертизы гласил: «Мощи святых Виленских угодников представляют типичные мощи святых, почитаемых Православной Церковью»6.
К тому времени Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК) уже произвела обыск в канцелярии Патриарха Тихона и в его покоях. Была изъята вся переписка Святейшего с архиереями по поводу осквернения
святых мощей во многих уголках России. Советская власть вознамерилась устроить показательный суд с
целью публичного обвинения Церкви «в шарлатанстве, фальсификации и эксплуатации темноты», и 3 июля
1920 г. в Москве открылся показательный «Процесс Виленских угодников».
Перед судебным разбирательством обвинение заручилось собственным освидетельствованием останков Виленских святых — был составлен «Акт осмотра мощей св. Виленских угодников, 23 мая 1920 г.». В
ходе судебного разбирательства мощи именовались стороной обвинения не иначе, как «мумифицированные трупы». Акт их вскрытия, составленный в Донском монастыре, был признан подложным, и суд пытался
доказать неправомерность церковной канонизации Виленских мучеников. Служители культа обвинялись в
5
6
Личный архив И. С. Арефьевой.
Следственное дело Патриарха Тихона. М., 2000. С. 506.
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РУССКОЙ ЦЕРКВИ
329
«инсценировке чудес и спекуляции на почве религиозных суеверий среди отсталых крестьян», а результатом
их действий является «обкрадывание народа»7.
В суд в качестве свидетеля был вызван Патриарх Тихон. Святейший открыто протестовал против вторжения гражданских властей во внутреннюю жизнь и верования Церкви. Однако в ходе судилища Предстоятель
Российской Церкви из свидетеля превратился в обвиняемого: его называли главным виновником «одурманивания народа» и утверждали, что он — «лицемерный и хитрый монах». После процесса святитель Тихон
напишет в частном письме (10.08.1920 г.) архиепископу Назарию (Кириллову), проводившему обследование
останков Виленских угодников: «Был суд по делу отца Досифея и игумении Серафимы, настоятельницы
монастыря, куда в прошлом году была пожертвована икона виленских мучеников и частица их мощей. Я был
вызван в качестве свидетеля, но всыпали не меньше, чем обвиняемым. Привлекают вас... за подложный акт
вскрытия мощей. Прошу ваших молитв. Патр[иарх] Тихон»8.
Суд также постановил: «Так называемые «мощи виленских угодников», а в действительности
«мумифицированные трупы», передать в музей древностей <...> Брошюры «Страдания виленских угодников», конфискованные в Донском монастыре, уничтожить <...> Приговор окончательный»9. Однако Патриарх Тихон и после этого «образцово-показательного» процесса мужественно продолжал выступать против
осквернения останков православных святых, вновь приводя аргументы в пользу их неприкосновенности.
Святейший обращается с письмом к председателю ВЦИК М. И. Калинину (копия — председателю Совнаркома В. И. Ленину): «Что же касается постановления суда о передаче виленских мучеников в музей, то я со
всей решительностью протестую против этого... Мощами я почитаю всякий останок угодника, будь то прах,
кость или сохранившееся тело <...> Свв. мощи — предмет культа, им место в храмах, а не в музеях. Никакого обмана и подделок при освидетельствовании их не оказалось, и подвергать их «ссылке» не за что. Да и
помимо всего мощи сии находятся здесь временно: они (эвакуированы из Вильны в 1915 г.), не составляют
собственности РСФСР, а принадлежат Церкви, находящейся в Литовском государстве, и подлежат возврату
в Вильну»10.
Богоборческие власти, однако, не вняли призывам Святейшего, а поступили так, как предписывал судебный приговор. Из Донского монастыря мощи святых Антония, Иоанна и Евстафия были вывезены и
размещены в качестве экспонатов в Музей здравоохранения на Петровке, как тогда называли — на «гигиенической выставке». Один современник, мирянин Литовской епархии, после посещения музея на Петровке, поделился своими впечатлениями с читателями выходившего в Каунасе епархиального журнала:
«Смотрителем <...> была ‘‘сознательная женщина’’ лет пятидесяти ‘‘из пролетариев’’. На вопрос одного из
посетителей, как относятся люди к выставленным для обозрения останкам, она ответила: ‘‘Есть еще много
бессознательных, даже красноармейцы, которые тут крестятся и <...> целуют мощи, но что с ними поделаешь. Одна необразованность’’»11.
То есть, судя по невольному признанию «сознательного элемента», глумление над останками Виленских
святых не уронило их чести. Даже изъятые из храма, они, как и во все времена, вразумляли верных и служили
для них утешением. Сподвижники Патриарха то и дело напоминали властям о необходимости вернуть святыню на родину. В Вильнюс мощи святых Виленских мучеников были доставлены лишь 26 июля 1946 г.
В 1921 г. Патриарх Тихон принял живейшее участие в возвращении на родину одной из особо почитаемых в Литве святынь — чудотворной Сурдегской иконы Божией Матери. Этот образ явился в 1530 г. у источника в Сурдегах, местечке в 38 км от Поневежа. В 1915 г. православный Сурдегский мужской Свято-Духов
монастырь, где находилась икона, пришлось эвакуировать в Россию. Об участи многих монастырских святынь и церковной утвари сведений не было. Не знали в Литовской епархии и места пребывания вывезенной
в ходе эвакуации чудотворной иконы «Сурдегская». Живейшее участие в судьбе этого образа Богородицы
довелось Промыслом Божиим принять благочестивой мирянке. Это была Лидия, дочь протоиерея Петра
Омельяновича, настоятеля паневежской Воскресенской церкви в период 1892–1902 гг. До Первой мировой
войны Л. Фалеева-Омельянович была директором местной Мариинской женской прогимназии, которая в
1915 г. эвакуировалось в Ярославль, где пришлось заново организовывать учебу школьниц из Литвы. Революция процесс этот прервала. Как все православные верующие, Лидия посещала храмы. В одной из приходских церквей Ярославля она неожиданно обнаружила родной образ — Сурдегскую икону. Ярославские
богомольцы и не подозревали о том, что святыня эта — из Литвы. Никто из местных верующих не знал ее
истории. Но Лидия, с детских лет носившая чудесный образ в своем сердце, ошибиться не могла. Тщательно
обследовав икону, она нашла убедительные доказательства своей правоты.
7
Следственное дело Патриарха Тихона. С. 506–508.
Акты Святейшего Патриарха Тихона. М., 1994. С. 166
9
Вострышев М. Патриарх Тихон. М., 1997. С. 152
10
Следственное дело Патриарха Тихона. С. 601–602.
11
Голос Литовской православной епархии. 1924. № 1.
8
330
XVIII ЕЖЕГОДНАЯ БОГОСЛОВСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
Все годы эвакуации Лидия питала надежду вернуться в родные места. В 1921 г., согласно действовавшему в то время Договору между Советской Россией и Литовской Республикой о репатриации на родину
уроженцев Литвы, Лидия также получила такую возможность. И она, естественно, принялась хлопотать и
том, чтобы доставить Сурдегскую икону в Литву. Таким образом, грядущий отъезд наполнился для нее и сакральным содержанием. Но без благословения Патриарха вывоз иконы за границу был невозможен. И Лидия
отправилась в Москву, добилась аудиенции у Святейшего. Патриарх Тихон еще не забыл спешной эвакуации
в начале войны населения и имущества Виленско-Литовской епархии, и Лидия без проволочек получила у
Предстоятеля РПЦ благословение на вывоз Сурдегской иконы в Литву. С большими трудностями 25 мая
1921 г. святыня переправилась на родную землю.
Ныне Сурдегская икона Божией Матери пребывает в Благовещенском соборе г. Каунаса.
Святейший стремился не допустить развала Российской Церкви, прикладывая много усилий, в частности, и к тому, чтобы Литовская община не подвергалась дроблению, несмотря на случившееся насильственное разделение ее некогда единой канонической территории между двумя враждовавшими между собой
государствами — Польшей и Литвой. Напомним, что в феврале 1918 г. была провозглашена независимая Литовская Республика. Однако ее суверенитет распространялся лишь на часть территории бывшей ЛитовскоВиленской епархии, а именно на Ковенскую губернию. Земли же бывшей Виленской губернии с кафедральным городом Вильной в результате военного конфликта с литовцами в 1919 г. аннексировала Польша. Таким
образом, каноническая территория бывшей Виленской и Литовской епархии РПЦ оказалась разделённой
между двумя враждующими государствами.
Правительство Польши поставило перед епископатом Польской Церкви задачу отделиться от Всероссийской Церкви. 13 (26) января 1922 г. в Варшаве по инициативе государственных структур состоялся
Организационный Собор польских православных епископов, где были приняты «Временные правила об
отношении правительства к Автономной Православной Церкви в Польше». Этот документ, выработанный
Министерством исповедания и народного просвещения Польши, регламентировал отрыв польских епархий
от Московской Матери-Церкви и подчинение их местным светским властям. Свое безусловное согласие с
этими предложениями высказали первенствующие архиереи — митрополит Варшавский Георгий (Ярошевский) и епископ Дионисий (Валединский). То есть Собор епископов подтвердил, что конечной целью Польской Православной Церкви является ее полная независимость от Москвы.
В этой сложной ситуации измены высших церковных иерархов Польши (а за ними стояло 4 млн православных христиан!) сторонники канонического единства с Матерью-Церковью, прежде всего архиепископы Литовский Елевферий (Богоявленский) и Гродненский Владимир (Тихоницкий), решили обратиться к
Святейшему Патриарху за советом и помощью. В Москву командировали образованного и просвещенного
во всех церковных делах иеромонаха Тихона (Шарапова). Он отправлялся в дорогу под видом дипломатического лица, для этого ему пришлось остричься, надеть гражданское платье и купить билет в вагон первого класса. В Москве иеромонах Тихон (Шарапов) через посредничество посла Литвы в Советской России
Ю. Балтрушайтиса получил аудиенцию у Наркома иностранных дел Чичерина, которому варшавский визитер объяснил цель своей поездки — доложить Патриарху о положении русских церковных дел в Польше и
Западной Европе.
Но еще до дня назначенной аудиенции у Святейшего иеромонах Тихон ухитрился во время службы в
храме Христа Спасителя передать Патриарху привезенные из-за границы документы, чтобы предварительно
ввести его в курс дела. «В этот приезд мой я частенько виделся с Патриархом, подолгу просиживал вечерами
в беседах с ним на Троицком подворье», — позднее писал в своих воспоминаниях епископ Алма-Атинский
Тихон (Шарапов)12.
С какими трудностями осуществлялась связь Предстоятеля Русской Православной Церкви с той ее частью, которая из-за политических потрясений сделалась для него недоступной! По утверждению историка
С. Беляева, в то время эта встреча была единственным личным контактом Патриарха Тихона с клириком
Русской Православной Церкви, приехавшим из-за рубежа.
«В один из визитов, — свидетельствует епископ Тихон (Шарапов), — я сделал Патриарху обстоятельный доклад о тяжелом положении Русского Православия в Польше, о предательской роли некоторых наших
епископов, об их деятельности в пользу униатов и католиков — в надежде обеспечения себе теплого места в
этом новорожденном, вечно враждебном России государстве, вскормленном Россией, и все время, при каждой возможности коварно стремящемся укусить ее».
Иеромонах Тихон (Шарапов) доставил из России в Литву и в Польшу Патриаршие Акты, среди которых
был, в частности, одобренный Синодом РПЦ «Проект Положения об Управлении Православной Церковью
в Польском государстве», где эта Церковь наделялась правами автономного митрополичьего округа.
12
ЖМП. 1998. № 4. С. 80–86.
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ РУССКОЙ ЦЕРКВИ
331
Словно предчувствуя, какие гонения еще предстоит вытерпеть в дальнейшем, русско-православный народ, верный Матери-Церкви, учредил так называемый «Союз Православных приходов в Польше». Патриарх
Тихон откликнулся на это действие письмом от 14 февраля 1922 г., где преподал благословение «на дальнейшие труды сего Союза, направленные ко благу Святой Православной Церкви»13.
В июне 1922 г. в Варшаве состоялся Собор епископата Польской Церкви, в котором участвовали три
архиерея — сторонник автокефалии и два оппозиционера. В это время Патриарх Тихон был арестован советской властью по обвинению в саботаже ее указаний и никак не мог воздействовать на ситуацию. Собор проигнорировал мнение тех архиереев, которые отказались участвовать в голосовании его решений, и объявил,
что «Собор Православных Архиереев, вследствие церковной смуты и разрухи в России, <…> готов работать
в Польше на началах автокефалии»14.
Верный сподвижник святителя Тихона владыка Елевферий срочно выезжает из Варшавы в Вильну и
созывает там Епархиальное собрание. Оно проводилось с 27 июня по 1 июля 1922 г., а началось с коленопреклоненного молебна в Свято-Духовом монастыре об избавлении от уз Святейшего Патриарха Тихона. В
итоговом решении форума православных, остающихся верными Матери-Церкви, говорилось: «С душевной
горечью отмечая, что три иерарха Православной Церкви в Польше, в том числе и митрополит Варшавский Георгий (Ярошевский), пользуясь теми потрясениями, которые в настоящее время переживает Церковь
Всероссийская, употребляют все усилия, чтобы отделить себя и свои паствы путем, не предусмотренным
никакими канонами, и, не имея на то соборного волеизъявления своего народа — паств от своей МатериЦеркви, Епархиальное Собрание духовенства и мирян Литовской епархии вынуждено заявить от лица всей
Литовской паствы, что она по-прежнему <…> считает себя нераздельной частью той Церкви, к которой она
до сего времени принадлежала, что в этот час, когда Святейший Патриарх находится в заточении, она чувствует особенно тесную духовную связь с Ним; что она глубоко скорбит об отделяющихся и умоляет их во имя
мира Христова не делать этого шага»15.
Епархиальному Совету было поручено «выразить от имени всей Православной духовной паствы Литовской епархии находящемуся в узах мученику Патриарху Всероссийскому Святейшему Тихону глубокое и
сердечное сочувствие беззаветно преданных Его Святейшеству духовных Его сынов; доложить Ему, что вся
Литовская Православная Церковь сострадает Его Святейшеству и молит Всевышнего об избавлении Его
Святейшества от уз, скорбей и напастей и вместе с тем вопиет и твердо заявляет протест и свое глубокое
возмущение перед всем культурным христианским миром против безбожных палачей-мучителей Его Святейшества и угнетателей Православной Церкви в России»16.
Как известно, позднее самочинная автокефалия все-таки состоялась: 13 ноября 1924 г. Вселенский Патриарх Григорий VII подписал и утвердил «Патриарший и синодально-канонический томос Вселенской Константинопольской Патриархии о признании Православной Церкви в Польше Автокефальною». Обстоятельства оказались сильнее совести и церковных канонов. Но они не смогли сломить дух ни самого Патриарха,
ни преданной ему паствы.
Еще один «Тихоновский след» проявился в Литве незадолго до кончины святителя. Речь идет о так называемом «патриаршем приходе». В 1924 г. в Вильне заявила о себе группа православных мирян, которая не
признала отделение Польской Церкви от Московского Патриархата. Эти люди по-прежнему считали себя
членами Матери-Церкви, возглавляемой Святейшим Патриархом Тихоном. Инициативную группу верующих возглавлял Вячеслав Васильевич Богданович, в то время являвшийся членом Сената, избранным в высший законодательный орган Польши от русско-белорусской диаспоры Вильны. 6 сентября 1924 г. десять
мирян, как они себя называли, «тихоновцев», провели организационное собрание. В протоколе отметили:
«...цель открытия этого прихода чисто церковная — сохранение канонической чистоты в жизни Церкви и
охранение себя от необходимости лицемерно подчиняться той иерархии, которую мы по совести не можем
признать законной». Затем «тихоновцы» обратились к архиепископу Елевферию за благословением на организацию церковной общины в составе возглавляемой им Литовской и Виленской епархии в юрисдикции
Московской Патриархии. Находясь во временной столице Литвы — Каунасе, архиепископ Елевферий как
канонический глава Литовской и Виленской епархии своим Указом от 25 сентября 1924 г. разрешил создание
нового прихода, верного Матери-Церкви, в городе Вильне — на территории враждебного Литве государства — и назначил туда священника Александра Левицкого.
Об организации «тихоновского» прихода в Вильне стало известно Предстоятелю Русской Церкви, и
17 февраля 1925 г. выходит «Указ Святейшего Патриарха Тихона православному сенатору Речи Посполитой
13
Свитич А. Православная Церковь в Польше и ее автокефалия // Православная Церковь на Украине и в Польше в ХХ столетии.
М., 1997. С. 113–114.
14
Там же. С. 108.
15
Там же. С. 114–115.
16
Там же. С 115–116.
332
XVIII ЕЖЕГОДНАЯ БОГОСЛОВСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
Польской Вячеславу Васильевичу Богдановичу», в котором святитель благословляет создание Екатерининской общины в Вильне: «Призываю Божие благословение на ревностные труды во благо Св. Православной
Церкви Православному Сенатору RPP (Республики Посполитой Польской. — И.А.) Вячеславу Васильевичу
Богдановичу, а равно и честному пресвитерству, во Христе диаконству, боголюбивому иночеству и православному люду, сохранившим верность уставам Святой Церкви, своим законным иерархам и преданность
Московскому Патриаршему Престолу»17.
Община в Патриаршем Указе названа Екатерининской потому, что обосновалась она в пустовавшей до
этого небольшой Екатерининской церкви в виленском пригороде Зверинец. На богослужениях, проводимых
там иереем Александром Левицким, поминались Всероссийский Патриарх Тихон и архиепископ Елевферий. Между тем в мае 1925 г. Синод Польской Церкви вынес постановление отлучить от церкви организаторов «патриаршего» прихода. В июне сторонники Москвы были изгнаны из церковного здания. Приход
и в дальнейшем постоянно подвергался преследованиям, так как, по мнению польских властей, «в своих
тенденциях и основе община заняла позицию антигосударственную». Однако община продолжала существовать: службы на переносном антиминсе начали совершаться в частных домах прихожан. Просуществовала
она до середины 1936 г., когда польские гражданские власти приняли более решительные меры — «инакомыслящий» священник Лука Голод (он сменил почившего в 1931 г. настоятеля о. Александра Левицкого) за
непринятие автокефалии и принадлежность к Церкви «другого государства» был выслан из приграничной
зоны, каковой в то время считался Виленский край. Примечательно, что «тихоновская» община была единственной в межвоенное время на территории Виленского края общиной, которая оставалась верной Московской Матери-Церкви.
Заметим также, что священник Лука Голод в 1925 г. за открытое непризнание автокефалии Польской
Православной Церкви был запрещен в служении, затем арестован и этапирован в тюрьму города Слонима,
где пять месяцев провел за решеткой и утратил здоровье. О подвижничестве мятежного священнослужителя
и его непоколебимой верности Матери-Церкви по докладу Гродненского епископа Владимира (Тихоницкого) стало известно Патриарху Тихону, который своим Указом от 14 февраля 1925 г. наградил священника
Луку Голода саном протоиерея с возложением наперсного креста.
Еще один «Тихоновский след» — основанный в 1930 г. в Каунасе врачом А. Н. Савицким, сыном священника, Фонд имени Святейшего Патриарха Тихона. В 1938 г. девять приходов епархии получили из этого
Фонда беспроцентные ссуды на ремонт церквей.
А 16 февраля 2007 г. в Вильнюсе по инициативе Общества православного просвещения в Литве «Живой
колос» и при поддержке Городского самоуправления на стене дома, где располагались Православная духовная консистория и резиденция святителя Тихона (Беллавина), установлена Памятная доска. Надпись на русском и литовском языках гласит: «Здесь в 1914–1915 гг. находилась резиденция главы православных Литвы
архиепископа Тихона (Беллавина) — святого Патриарха и мученика за веру».
Так уже в наши дни в бывшем кафедральном городе святителя появился еще один «Тихоновский след».
Наконец, в 40 км от Вильнюса, в Шальчининкай, с недавнего времени действует церковь в честь святого
Патриарха Тихона, освященная в 1996 г. архиепископом Виленским и Литовским Хризостомом.
TIKHON’S TRACE ON THE LITHUANIAN SOIL (1917‒1925)
I. AREFYEVA
The report deals with Saint Patriarch Tikhon’s influence on the church life in Lithuania during his leadership of the
Vilna diocese as well as during the time of his patriarchate.
17
Акты Святейшего Патриарха Тихона. С. 355.