«С оружием в руках»: английские католики и политическая

Анна Серегина
«С оружием в руках»:
английские католики и политическая пропаганда
XVI–XVII веков
В истории Англии трудно найти другое событие, имеющее столь
же огромное значение для национальной мифологии, как разгром
испанской Армады в 1588 г. Оно превратилось в один из главных
символов в истории английской протестантской нации. Главные составляющие мифа о разгроме Армады доблестным английским флотом задают параметры и общенационального мифа. Перед нами предстает «осажденный остров» истинной веры, со всех сторон окруженный врагами – слугами Антихриста, принявшими образ испанцев.
Англичане, соответственно, выступают здесь как представители «избранного народа», нового Израиля, призванные бороться с этими врагами. Победа «избранного народа» – разгром Армады – всегда воспринималась как знак божественного благоволения 1. Основные компоненты этого национального мифа – протестантизм в его кальвинистской форме, проявившийся в идее избранности, антикатолические и антииспанские настроения – благополучно пережили эпоху
Реформации, трансформировавшись в идеи противостояния цивилизованных европейцев (т.е. британцев) и нецивилизованного варварства, под которым понимался чуть ли не весь остальной мир.
Победа над Армадой рассматривалась потомками как момент
подлинного рождения и первого яркого проявления национального
духа, а связанные с ней события обрели символическое значение.
Хрестоматийно известной стала сцена явления королевы Елизаветы
английским войскам, собравшимся близ Тилбери – небольшого городка в графстве Эссекс, в устье Темзы – чтобы отразить врага. В
текстах и изображениях вот уже пятьсот лет тиражируется образ королевы-воительницы, представшей перед своими подданными на
коне и в доспехах, готовой вести их в бой и умереть вместе с ними за
Англию. Этот образ давно стал символом единения нации перед лицом внешней угрозы, находившим отклик как в XVII в., так и в XX
столетии, особенно у поколения, пережившего Вторую мировую
войну.
1
Wiener C.Z. «The Beleaguered Isle» // Past and Present. 1971. N 51. P. 27–62;
Хилл К. Английская Библия и революция XVII века. М., 1998. С. 288–294.
257
Исследования историков последних десятилетий рисуют, однако,
далекую от героики картину: 8–9 августа 1588 г. Елизавету в Тилбери
приветствовали (или могли приветствовать) всего около 8000 собранных графом Лестером солдат, не слишком хорошо вооруженных
и даже не слишком сытно накормленных. Они должны были прикрывать Лондон от наступления ожидавшей на другом берегу Ла-Манша
30-тысячной армии герцога Пармского. Испанцы обладали очевидным численным преимуществом, но дело было даже не в этом: испанская пехота в XVI в. являлась лучшей в Европе, а командующий
армией – Алессандро Фарнезе, герцог Пармский – по праву считался
лучшим генералом, поскольку в том же 1588 г. сумел вернуть под
власть испанского короля весь юг восставших Нидерландов. В распоряжении же английского правительства была лишь плохо обученная
милиция, набиравшаяся в графствах, и отряды дворян. Они вряд ли
смогли бы остановить испанскую армию на суше. Единственной
надеждой оставался флот, который в итоге и сумел предотвратить
высадку испанцев. Однако в начале августа 1588 г. в Англии еще не
знали об одержанной близ Гравелина морской победе; и даже после
того, как эта новость была получена, правительство не располагало
информацией о судьбе самой Армады: предполагалось, что она может вернуться, и высадка все же состоится 2.
Именно в такой нервной, если не истерической, обстановке Елизавета и прибыла в Тилбери. Она произвела смотр войскам и, вероятно, произнесла перед ними какую-то речь. Эта последняя, впрочем,
не упоминается в современных источниках, как не упоминается в них
и то, чтобы королева, которой в 1588 г. исполнилось уже 55 лет, облачалась в доспехи. Образ королевы-воительницы появился лишь на
изображениях XVII в. Именно тогда (в 1623 г.) «вдруг» был найден и
текст речи Елизаветы 3, что прекрасно вписывалось в контекст политической и религиозной полемики в Англии 1620-х гг., когда многие
представители протестантского политического класса страны выступали против союза короля Якова I с Испанией и его планов женить
сына на испанской инфанте. Речь с ее ярко выраженной антииспанской направленностью была призвана напомнить королю о его долге
монарха-протестанта. Именно поэтому многие историки сомневаются
в подлинности данного текста, долгое время входившего во все учеб-
2
Mattingly G. The Armada. Boston, 1959; Martin C., Parker G. The Spanish Armada. L., 1988; Armada: A Celebration of the Four Hundredth Anniversary of the
Defeat of the Spanish Armada / Ed. by P. Padfield. L., 1988.
3
Он был опубликован в середине XVII в.: Lionel Sharp to the Duke of Buckingham // Cabala, or Mysteries of State. L., 1654.
258
ники и энциклопедии по истории Англии 4. Национальная мифология,
впрочем, всегда оказывалась сильнее исторической реальности, и
образ Елизаветы, произносящей речь перед своей армией, закрепился
в массовой культуре и дожил до XXI в.: достаточно вспомнить вышедший на экраны в 2007 г. фильм «Елизавета: Золотой век», где
перед зрителем предстает английская королева (в исполнении Кейт
Бланшетт), облаченная в доспехи, верхом на белом коне, и обращается к собранным в Тилбери войскам.
Смотр в Тилбери породил немало мифов; речь Елизаветы – лишь
один из них, хотя и самый эффектный. В данной статье речь, однако,
пойдет об ином мифе – менее известном, но имевшем большое значение для политических, конфессиональных и даже историографических споров как в XVI столетии, так и в позднейшие эпохи. В этом
мифе речь также идет о всадниках – тех самых, что собрались на равнине близ Тилбери, откликнувшись на призыв королевы. В опубликованном в 1588 г. памфлете, посвященном разгрому Армады, говорится следующее:
«Первым привел отряды к королеве знатный, добродетельный и благородный виконт Монтегю. Как бы люди
не судили о нем из-за его религиозных взглядов, но, по
правде, он, как сообщают, всегда заявлял, и в тот раз
также торжественно провозгласил перед королевой и
всем ее двором, принародно: он, будучи больным и старым, явился, полный решимости жить и умереть, защищая королеву и свою страну от всяких захватчиков, будь
то папа, король или любой властитель. И за это он отдаст
свою жизнь, детей, земли и имущество. Чтобы показать,
что его ум в согласии со словами, он лично предстал перед королевой со своим отрядом, состоявшим из 200
всадников. Их вели его сыновья, а вместе с ними – ребенок, прекрасно державшийся в седле, а именно наследник его рода, то есть, старший сын его сына и наследника. Это обстоятельство отметили многие и, как я сам
слышал, воздавали ему хвалы, видя деда, отца и сына, одновременно вскочивших в седло ради службы королеве» 5.
Подробнее об этом см.: Frye S. The Myth of Elizabeth at Tilbury // The Sixteenth-Century Journal. 1992. N 23. P. 95-114.
5
«The first that shewed his Bands to the Queene, was that noble, virtuous, honorable man, the Viscount Mountague, who howsoever men do iudge of him for opinion in Religion, yet to tell you the truth, he is reported always to have professed, as
now also at this time he did professe and protest solemnely, both to the Queene,
and to all her Court, in open Assemblies, that he now came, though he was very
sickly and in age, with a full resolution to live and die in defence of the Queene,
4
259
Благодаря данному рассказу виконт Монтегю и вся его семья превратились в образец лояльных католиков, в минуту опасности поставивших свою страну и монарха выше конфессиональных пристрастий. В этом качестве виконт упоминался в многочисленных сочинениях, посвященных его семейству, католикам юга Англии (графства
Сассекс) 6, а также и в общих трудах, например, в «Истории Англии»
Леопольда фон Ранке 7. После того, как история, якобы произошедшая в Тилбери, была фактически канонизирована включением в
«Словарь национальной биографии» (1886 г., статья, посвященная
виконтуМонтегю) 8, она появлялась практически во всех трудах, посвященных английским католикам и/или политической истории Англии XVI в., вплоть до последних десятилетий 9.
Следует, однако, помнить, что вопрос о лояльности католиков английскому правительству, требовавшему от них под присягой отвергнуть духовную власть папы (статут 1559 г.) никогда не имел
столь простого и однозначного ответа и определялся сочетанием
множества факторов – карьерным успехом, личными связями и т.п.
Все это верно и в отношении нашего героя – «образца лояльности»,
виконта Монтегю.
Энтони Браун, виконт Монтегю (1527-1592) происходил из относительно молодого дворянского рода, члены которого занимали
and of his countrie, against all Invaders, whether it were Pope, King or Potentate
whatsoever, and in that quarrel he would hazard his life, his children, his lands and
goods. And to shew his mind agreeably thereto, he came personally himself before
the Queene, with his Band of horsemen being almost two hundred: the same being
led by his owne sonnes, and with them a yong child, very comely seated on horseback, being the heire of his house, that is, the eldest sonne to his son and heire: a
matter much noted of many, whom I heard to commend the same: to see a grandfather, father, and sonne, at one time on horseback afore a Queene for her service»
(The Copу of a Letter Sent out of England to Don Bernardin Mendoza. L., 1588.
P. 24–25).
6
Scott S.D. «A Book of Orders and Rules» of Anthony Viscount Montague // Sussex Archaeological Collections. Vol. 7. L., 1854. P. 180–181; Roundell J.
Cowdray: The History of a Great English House. L., 1884. P. 25–26.
7
Ranke L. von. A History of England, Principally in the Seventeenth Century.
Vol 1. L., 1875. P. 323.
8
Dictionary of National Biography. Vol. 7. L., 1886. P. 40. В новом издании
(2004 г.) эта ошибка изначально тоже присутствовала (статья Х. Элсинги),
однако позднее была исправлена. См. http://www.oxforddnb.com/view/ article/3667.
9
См., например: Manning R.B. Religion and Society in Elizabethan Sussex. L.,
1969. P. 236; Pritchard A. Catholic Loyalism in Elizabethan England. Chapel Hill
NC, 1979. P. 44; Sharpe J.A. Remember, Remember: a Cultural History of Guy
Fawkes Day. L., 2005. P. 27.
260
должности при дворе Генриха VI, Эдуарда IV и Генриха VII 10. Его
отец, сэр Энтони Браун (1500-1548), еще в детстве был причислен к
свите молодого герцога Йоркского – будущего Генриха VIII. Расположение монарха, помнившего о детской дружбе, помогло сэру Энтони сделать хорошую карьеру. Под конец жизни он успел побывать
и королевским знаменосцем (1526-1548), и королевским конюшим, и
членом Тайного Совета (1539), стать рыцарем Ордена Подвязки и
капитаном джентльменов-пенсионеров (личной охраны короля)
(1540) 11.
Первые шаги в карьере сына определялись положением отца. В
1546-1548 гг. Браун-младший вместе с отцом был назначен королевским знаменосцем. Влияние старшего сэра Энтони на юге Англии, в
графствах Сарри и Сассексе, где располагались его поместья, обеспечило виконту посты мирового судьи, а позднее – шерифа в обоих
графствах. После восшествия на престол королевы Марии I Тюдор
Энтони Браун – католик, никогда не скрывавший своих взглядов, и
даже попавший из-за этого в Тауэр в 1552 г. – стал еще более влиятельным лицом на юге. В 1553 г. он был избран в парламент от Питерсфилда (Хэмпшир), а в апреле 1554 г. представлял в Палате общин
графство Сарри. В том же году королева назначила его конюшим
своего будущего супруга, Филиппа Испанского. Однако принц прибыл в Англию со своей собственной свитой, состоявшей из испанцев,
и подготовленный для него английский двор пришлось распустить.
Чтобы смягчить удар, Мария I в сентябре 1554 г. даровала Энтони
Брауну титул виконта Монтегю. С этого момента и до конца жизни
он активно участвовал в работе Палаты лордов, о чем свидетельствуют ее журналы. В 1555 г. виконт, как и его отец, получил Орден
Подвязки, а с 1557 г. он стал членом Тайного Совета, на заседаниях
которого регулярно присутствовал, когда наезжал в Лондон 12.
Сэр Энтони Браун-старший и его сводный брат, Уильям Фицуильям, граф Саутхэмптон (1490-1542) еще в царствование Генриха
VIII получили известность как католики, франкофобы и сторонники
10
Сэр Томас Браун (ок. 1402-1460) был казначеем двора Генриха VI; его
старший сын, сэр Джордж Браун (ум. 1483) входил в число телохранителей
Эдуарда IV, а младший, сэр Энтони Браун (ум. 1506) был знаменосцем и
телохранителем Генриха VII. См.: History of Parliament, 1439-1509: Biographies of the members of the Commons House / Ed. by J.C.Wedgwood. L., 1936.
P. 121–124; Calendar of the Patent Rolls 1485-1494. P. 85, 173, 283, 306-307, 502.
11
The House of Commons 1509-1558 / Ed. by S.T. Bindoff. L., 1982. Vol. I.
P. 518-521; Oxford Dictionary of National Biography online http://www. oxforddnb.com/view/article/3365.
12
См.: The House of Commons 1509-1558. P. 513–516; Oxford Dictionary of
National Biography online http://www.oxforddnb.com/view/article/3367.
261
сближения с Габсбургами. Об этом ясно говорил сам вид «родового
гнезда» Монтегю – их замка в Каудрей (Сассекс). Гостей Каудрей
встречала целая серия картин, заказанных еще первым его владельцем – сэром Энтони. Цикл принадлежал кисти Ганса Гольбейнамладшего и представлял блестящие победы короля Генриха VIII над
французами и другие важные события его царствования, участниками
которых являлись сэр Энтони Браун и/или граф Саутхэмптон. Сами
картины, к сожалению, не сохранились: они погибли в пожаре, уничтожившем резиденцию Монтегю в конце XVIII в. Однако существует изданный незадолго до пожара, в 1777 г., каталог картин, в котором указано, где именно висело каждое полотно.
Исторический цикл кисти Гольбейна располагался в парадных
комнатах – столовой и большой гостиной, где принимали посетителей. Те имели возможность увидеть такие полотна, как «Взятие Брая
и Мондидье королем Генрихом» и «Победа под Теруаном», увековечившие победы английского оружия в Нормандии во время кампании
1513 г., в которых участвовал будущий граф Саутхэмптон 13. На другой картине было изображено «Посольство к королю Франции»
1521 г. 14, членом которого также являлся сэр Уильям Фицуильям.
Название полотна «Граф Саутхэмптон провожает императора Карла в
Дувр» 15 говорило само за себя: на нем оказались запечатлены события 1522 г., когда император Карл V посетил Лондон. Еще два полотна были посвящены победам герцога Саффолка во Франции в
1523 г. 16 Чарльз Брендон, герцог Саффолк, был мужем сестры сэра
Брауна и графа Саутхэмптона Энн, так что его вполне можно было
считать членом семьи. К тому же в этой кампании отличился и сам
сэр Энтони. В северной же галерее висело примечательное изображение: «Генрих VIII (sic!) берет в плен короля Франциска I в битве при
Павии» 17. Несмотря на то, что Генрих VIII действительно был союзником императора Карла V, он не имел никакого отношения к победе
при Павии. Однако Монтегю не любили французов и питали глубокое уважение к императору и его испанским потомкам. Вероятно,
именно поэтому победа при Павии воспринималась ими отчасти как
своя собственная.
Неудивительно, что воспитанный в семейных традициях виконт
Монтегю придерживался прогабсбургской, а значит, и происпанской
ориентации. Это обстоятельство в сочетании с его преданностью католической вере сделало виконта идеальным кандидатом для дипло13
A Catalogue of the Pictures at Cowdray. Portsmouth, 1777. P. 5.
Ibid. P. 6.
15
Ibid. P. 5.
16
Ibid. P. 5–6.
17
Ibid. P. 7.
14
262
матических контактов с Римом и императором Карлом V. В ноябре
1554 г. Монтегю вместе с епископом Томасом Тирлби и сэром Эдвардом Карне (представлявшими светских и духовных лордов и общины Англии соответственно) встречал в Дувре папского легата,
кардинала Реджинальда Пола, прибывшего в страну для того, чтобы
даровать ее жителям отпущение греха схизмы 18. В 1555 г. Монтегю,
Тирлби и Карне отправились в Рим, чтобы по поручению королевы
Марии просить папу о принятии Англии вновь в лоно католической
церкви. На обратном пути посольство заехало в Брюссель, чтобы
провести переговоры с Карлом V и его сыном Филиппом 19. Речь шла
о вступлении Англии в войну против Франции. Монтегю был активным сторонником войны (поэтому он и оказался в Брюсселе), а впоследствии отличился в ходе кампании: он оказался лордомлейтенантом (заместителем командующего, Уильяма Херберта, графа
Пемброка) английской армией в победоносном сражении при СентКантене (1557), а в качестве лорда-лейтенанта Сассекса отвечал за
оборону прибрежных районов графства и за сбор ополчений. В этом
качестве он также отличился, удостоившись благодарности королевы
и коллег по Тайному Совету 20.
Восшествие на престол протестантки Елизаветы I в 1558 г. помешало превращению виконта Монтегю во влиятельного политика
национального масштаба, поскольку он не только не скрывал своих
католических взглядов, но и публично (в ходе заседаний Палаты лордов и работы ее комиссий) выступал против протестантского религиозного законодательства 1559 г. и антикатолического закона 1563 г.21
Католик, высказывавший свое мнение в парламенте, вряд ли мог
быть советником протестантской королевы, поэтому Монтегю не
вошел в состав обновленного Тайного Совета и в начале царствования лишился поста лорда-лейтенанта Сассекса. Это, впрочем, не
означало полной утраты политического влияния. Расположение Монтегю к Габсбургам делало его незаменимым в дипломатических контактах: уже в 1560 г. виконт возглавил посольство в Испанию к Филиппу II. Целью данной миссии было гарантировать нейтралитет Испании, дававший английской королеве возможность вмешаться в дела
северного соседа и, оказав помощь шотландским протестантам, из18
Shirley T.F. Thomas Thirlby. L., 1964. P. 138.
British Library, Harleian MS 252.
20
A Calendar of the Shrewsbury and Talbot papers. Vol. 1. L., 1971. P. 73.
21
Jones N. Faith by Statute. L., 1982. P. 72–73, 123, 130, 134, 139–140, 143–144,
165; McCann T.J. The Parliamentary Speech of Viscount Montague against the
Act of Supremacy, 1559 // Sussex Archaeological Collections (далее – SAC).
1970. N 108. P. 50–57. Dodd’s Church History of England / Ed. by M.A. Tierney.
Vol. 2. L., 1840. P. CCLI-CCLII.
19
263
гнать из страны французские гарнизоны 22. Однако Монтегю, в принципе одобрявший действия против Франции и ее союзницы Шотландии, без восторга относился к поддержке, которую оказывало английское правительство мятежникам-протестантам в Шотландии и
Франции. В 1562 г., по-прежнему возглавляя в Сассексе комиссию по
сбору ополчения, он практически саботировал кампанию по сбору
отрядов для оказания помощи гугенотам, мотивируя свои действия
(вернее, их отсутствие) нежеланием и лишить графство необходимых
рабочих рук 23. А в 1563 г., не желая вновь оказаться в неловком положении и оправдывать перед испанскими друзьями политику, которую не одобрял, он отказался ехать в посольство в Испанию 24. Впрочем, в 1565-1566 гг. виконт был снова задействован на дипломатической службе: он возглавил посольство в Нидерланды, ко двору правительницы Маргариты Пармской. Целью переговоров было восстановление торговых отношений между Англией и испанскими владениями, прерванными в 1563 г 25.
В 1569 г. Монтегю и Томаса Сэквилла, лорда Бакхёрста, назначили лордами-лейтенантами графства Сассекс. Они сменили на посту
традиционных лидеров графства и самых знатных его дворян – графа
Эрендела и его родственника, лорда Ламли, скомпрометированных
причастностью к восстанию северных графств, целью которого было
провозглашение Марии Стюарт и ее обрученного супруга, герцога
Норфолка, наследниками английского престола. Королева Елизавета
I желала видеть в качестве лордов-лейтенантов людей, не только обладавших влиянием в графстве, но и преданных ей лично. Монтегю и
Бакхёрст были следующими по рангу дворянами после Эрендела и
Ламли. Кроме того, лорд Бакхёрст был родственником Елизаветы –
ее троюродным братом – а его семья была обязана ей своим возвышением. Так что в его преданности не приходилось сомневаться. Виконт Монтегю также представлялся королеве вполне лояльным подданным 26.
Правда, лояльность главе государства понималась аристократами
в XVI в. иначе, нежели сейчас. Многие действия виконта Монтегю, а
22
Calendar of State Papers (далее – CSP) Rome. Vol. 1. L., 1916. P. 7; CSP Venetian 1558-1580. L., 1893. P. 173-174; CSP Foreign series. Vol. 1. L., 1863.
P. 318–320; CSP Spanish. L., 1892. P. 124.
23
British Library, Harleian MS 6990. Fol. 45.
24
CSP Spanish. L., 1892. P. 337.
25
British Library, Additional MS 480011. Fol. 1–71; Additional MS 480007.
Fol. 86–92, 98–125. См. также: Questier M.C. Catholicism and Community in
Early Modern England: Politics, Aristocratic Patronage and Religion, c.1550-1640.
Cambridge, 2006. P. 117–124; 129–142.
26
Questier M.C. Op. cit. P. 142.
264
особенно – членов его семьи и домочадцев – не вписываются в современные представления о верности государю, хотя и вполне соотносились с представлениями XVI в. о долге дворянина заботиться о
благе государя и государства, порой даже вопреки мнению самого
правителя. В Англии же на престоле находилась женщина, уже в силу качеств своего пола по определению нуждавшаяся в советах и более, чем государь-мужчина, склонная прислушиваться к советам дурным. Для Монтегю дурными советниками были советникипротестанты, а благо страны виделось в браке королевы с католиком
(желательно – Габсбургом), и урегулировании вопроса о наследовании престола. Поэтому на протяжении своей жизни он не раз балансировал на тонкой грани, отделавшей «лоялиста» от заговорщика.
В первые годы царствования Елизаветы I Монтегю был сторонником брака Елизаветы I с эрцгерцогом Карлом Габсбургом, сыном императора Фердинанда II, и участвовал в переговорах по этому поводу 27. В то же время (1560 г.) испанский посол де Квадра разрабатывал
альтернативный план похищения леди Кэтрин Грей – предполагаемой наследницы – и возведения ее на английский престол в том случае, если Франция решит поддержать оружием претензии Марии
Стюарт на корону Англии. В роли посредницы, которая должна была
убедить леди Кэтрин вступить в сговор с испанцами, посол видел
жену виконта Монтегю, леди Магдален (урожденная Дейкр, 15321609) 28. Такой выбор был обусловлен не только всем известными
внешнеполитическими предпочтениями виконта, но и его родственными связями. Сестра виконта, Мэри Браун, была супругой лорда
Джона Грея из Пирго – дяди леди Кэтрин, а сама виконтесса хорошо
знала девушку – в 1553-1554 гг. обе они были фрейлинами королевы
Марии I. Неизвестно, предприняла ли леди Магдален какие-либо шаги. Возможно, она была слишком осторожна, чтобы ввязываться в
заговоры. Вполне вероятно и то, что она благодаря своим придворным контактам и дружеским связям среди придворных дам Марии I и
Елизаветы располагала информацией, которую дипломаты получили
гораздо позже: еще при жизни Марии I родственники поощряли
сближение леди Кэтрин Грей и Эдварда Сеймура, графа Хартфорда.
27
Calendar of the Manuscripts of the Most Honourable the Marquess of Salisbury.
Vol. 1. L., 1888. P. 161.
28
Levine M. The Early Elizabethan Succession Question 1558-1568. L., 1966.
P. 13–15; Rodríquez-Salgado M.J. The Changing Face of Empire: Charles V, Philip II and Habsburg Authority 1551-1559. Cambridge, 1988. P. 232–324. Магдален Дейкр (1532-1608) – дочь Уильяма Дейкра, барона Гилсленда; вторая
жена виконта Монтегю (с 1554 г.). В 1553-1554 гг. – фрейлина Марии I.
265
В ноябре 1560 г. пара вступила в тайный брак, разрушив тем самым
все планы испанского посла 29.
В начале 1560-х гг. с виконтом Монтегю общались и другие заговорщики, сторонники еще одной католической наследницы – Маргарет Дуглас, графини Леннокс. Они стремились объединить права сына графини, лорда Дарнли, с правами Марии Стюарт, поженив их и
объявив наследниками престола. Фрэнсис Яксли (впоследствии
ставший секретарем Генри Дарнли в Шотландии) пытался выяснить
мнение Монтегю на этот счет. Что именно ответил ему виконт, неизвестно, однако за свои планы Яксли провел несколько лет в Тауэре
(1562-1565) 30. Ходили слухи, что и Монтегю был арестован (в октябре 1561 г.) 31, возможно, в связи с обсуждением брака Дарнли и Марии Стюарт.
В 1568 г. среди представителей английской знати возникла очередная широкая коалиция противников Уильяма Сесила, лорда Бёрли. Она была преимущественно (но не исключительно) католической
– в ее состав входил даже фаворит Елизаветы I, граф Лестер, герцог
Норфолк и др. Предполагалось, что Норфолк женится на Марии
Стюарт, тем самым урегулировав вопрос с престолонаследием. Когда
лишить Сесила власти мирным путем не удалось, часть дворян решилась на восстание, целью которого было устранение советниковпротестантов и заключение брака между Норфолком и Марией. Часть
заговорщиков желала идти еще дальше и предлагала сместить Елизавету, заменив ее новой супружеской четой 32.
В июне 1569 г., перед началом восстания, испанский посол в Англии, дон Герау де Спес, составил список знатных дворян, которые,
по его мнению, склонялись к тому, чтобы поддержать планы герцога
Норфолка. В их числе был упомянут и Монтегю. Позднее (в декабре
1569 г.) посол сообщал в Испанию, что виконт и его зять, Генри Ризли, граф Саутхэмптон, наведались к нему, чтобы обсудить насущный
вопрос: стоит ли им присоединиться к начавшемуся в Йоркшире восстанию 33. В итоге оба они так и не приняли в нем участия, хотя брат
виконтессы Монтегю – Леонард Дейкр – не был столь осторожен, и
вопреки советам родственников, взялся за оружие. После подавления
восстания он был вынужден бежать сначала в Шотландию, а затем –
29
Lisle L. de The Sisters Who Would be Queen: The Tragedy of Mary, Katherine
& Lady Jane Grey. L., 2009.
30
MacCaffrey W. The Shaping of the Elizabethan Regime: Elizabethan Politics
1558-1572. Princeton, 1968. P. 73.
31
Monumenta Angliae: English and Welsh Jesuits. Catalogue / Ed. by T. McCoog.
Vol. 3. Ann Arbor, 1992. P. 552.
32
См.: Williams N. Thomas Howard, Fourth Duke of Norfolk. L., 1964. P. 146–189.
33
CSP Spanish 1568-1572. P. 183, 214, 218.
266
в Нидерланды 34. В 1570 г. в Испании появились слухи об аресте самого Монтегю 35, не подтверждающиеся, впрочем, английскими источниками.
Не участвовал виконт Монтегю и в заговоре Ридольфи (ГОД?),
ставившем своей целью возвести Марию Стюарт и Норфолка на престол при поддержке Франции (то есть, герцога Гиза) и Рима. Однако
замешанными в нем оказались многие дворяне-католики, в том числе
зять Монтегю, граф Саутхэмптон 36, и его сын, сэр Генри Браун 37.
Граф Саутхэмптон в результате был посажен сначала в Тауэр, а потом помещен под домашний арест в Лузли (Сарри), поместье друга
его тестя, сэра Уильяма Мора. Сэр Генри Браун и вовсе отделался
легким испугом.
Неучастие виконта Монтегю в заговорах сохранило его влияние в
графстве, а отчасти – и за его пределами. Об этом свидетельствует
намерение Елизаветы в 1577 г. посетить Сассекс и нанести визиты
своим лордам-лейтенантам, хотя в последний момент поездку отменили из-за вспышки чумы в графстве 38. В 1579 г. поговаривали даже
о том, что виконт Монтегю будет вновь введен в состав Тайного Совета 39, но слухи так и остались слухами. Родственники и домочадцы
Монтегю, однако, не отличались его лояльностью – или осторожностью. В 1580-1581 гг. многих из них обвинили в контактах с появившимися в Англии и немедленно объявленными вне закона иезуитами,
Робертом Парсонсом и Эдмундом Кэмпионом. Последнего принимал
у себя муж свояченицы виконта, сэр Александр Калпепер, за что его
немедленно арестовали и выпустили только после вмешательства
Монтегю под большой залог 40. Контактировал с Кэмпионом и зять
виконта, граф Саутхэмптон; он не был арестован лишь потому, что
тяжело заболел (и вскоре скончался) 41. Брат Монтегю, сэр Фрэнсис
Браун, позволил провести в Саутуорке 42, в принадлежавшем ему до34
Calendar of the Manuscripts of the Most Honourable the Marquess of Salisbury.
Vol. 1. P. 557.
35
CSP Spanish 1568-1572. P. 242.
36
Akrigg C. Shakespeare and the Earl of Southampton. L., 1968. P. 10; Questier M.C. Op. cit. P. 144-147.
37
Manning R.B. Anthony Browne, 1st Viscount Montague: The Influence in County Politics of an Elizabethan Nobleman // SAC. 1968. N 106. P. 106.
38
Cole M.C. The Portable Queen. L., 1999. P. 190.
39
Bossy J. English Catholics and the French Marriage 1577-1581 // Recusant History. 1959-1960. N 5. P. 2–16.
40
Buckingham C. The Troubles of Sir Alexander Culpeper of Goudhurst // Cantium. 1970. N 2. P. 6.
41
Questier M.C. Op. cit. P. 147.
42
В XVI в. – пригород Лондона на южном берегу Темзы.
267
ме, созванный иезуитами синод католического духовенства (1580 г.).
Наконец, организованная Парсонсом подпольная типография в начале 1581 г. работала в Монтегю Хаусе – принадлежавшем виконту
доме в Саутуорке, в котором тогда жил сэр Фрэнсис Браун 43.
Укрывательство иезуитов, осужденных, как изменники, само по
себе считалось предательством. Виконт лично не был в нем замешан,
хотя и явно закрывал глаза на поступки родственников. Зато ни сам
виконт, ни его семья не были причастны к заговорам Трокмортона
(1583 г.) 44 и Бабингтона (1586 г.) 45, так или иначе затронувших большинство дворян-католиков Сассекса. В 1583 г. заговорщики планировали высадку войск герцога Гиза в одной из гаваней Сассекса (в
районе Эрендела) и даже составили списки местных дворян, которые
могли бы оказать им поддержку. Поэтому после раскрытия заговора
многие католики Сассекса оказались в опасности 46. Главными его жертвами в Сассексе стали Генри Перси, граф Нортумберленд (1532-1585) 47
и джентльмен из его свиты, сэр Уильям Шелли из Майклгроува 48.
Никаких следов причастности виконта Монтегю и его окружения
к заговору правительство не обнаружило, хотя представитель герцога
Гиза в Риме в августе 1583г. упоминал имя Монтегю в числе знатных
дворян, на помощь которых можно было бы рассчитывать 49. Трудно
сказать, основывалось ли это утверждение на фактах, или же герцог
Гиз пытался таким образом заставить папу Григория XIII поверить в
то, что он действительно располагает поддержкой католических
пэров Англии 50. Во всяком случае, английское правительство ничего
43
Manning R.B. Anthony Browne. P. 110.
Сэр Фрэнсис Трокмортон (1554-1584), по имени которого был назван заговор, был посредником между агентами Марии Стюарт во Франции и недовольными католиками в Англии. Планировалось, что войска под командованием кузена шотландской королевы, герцога Гиза, вторгнутся в Англию, где
их поддержат восставшие католики. Целью вторжения должно было стать
смещение Елизаветы и возведение на престол Марии Стюарт. См. Bossy J.
Under the Molehill. L., 2001.
45
Энтони Бабингтон (1961-1586) – глава заговора (как минимум частично
инспирированного английским правительством), ставившего своей целью
убийство Елизаветы и возведение на престол Марии Стюарт.
46
Bossy J. Under the Molehill. P. 75–76.
47
Он был арестован в декабре 1584 г. и посажен в Тауэр, где 21 июня 1585 г.
его нашли мертвым. Граф был застрелен, соответственно, его смерть могла
считаться как убийством, так и самоубийством.
48
Questier M.C. Op. cit. P. 165.
49
CSP Spanish 1580-1586. P. 504.
50
Из всех упоминавшихся в списке дворян только граф Эрендел и его супруга – племянница леди Магдален Монтегю – были косвенно причастны к заго44
268
не знало об этом документе. В том же августе 1583 г. виконт Монтегю писал своему другу, сэру Уильяму Мору, о том, что Елизавета попрежнему высоко его ценит, хотя при дворе он все же опасался появляться – видимо, не все королевские советники были о нем такого же
высокого мнения 51.
В 1586 г. имя Монтегю появилось еще в одном списке «заговорщиков». Дон Бернардино де Мондоса – испанский посол в Лондоне
(до 1584 г.) и Париже 52 – составил для Филиппа II перечень английских дворян-католиков, способных поддержать восстание против королевы-протестантки. В нем, в частности, упоминались «лорд Монтегю
и вся его свита; это самая знатная семья Сассекса, и у нее много вассалов»53. Филипп II, однако, не разделял оптимизма Мендосы: он помнил
виконта и считал его добрым католиком, но полагал, что тому недостает
«решимости» (восстать. – А.С.) 54.
К заговору Бабингтона был причастен кузен Монтегю, Роберт
Гейдж из Халинга, казненный в 1586 г. Позднее, в 1594 г., джентльмена из свиты виконта, Роберта Барнса, также обвиняли в причастности к этому делу, однако доказательств тому найдено не было 55. А в
1586 г. имя виконта даже не упоминалось во время расследования,
как и имена его домочадцев, а потому неприятности Монтегю миновали. Укрывательство же священников сходило ему и его родственникам с рук.
Подобному попустительству властей можно дать несколько объяснений. Во-первых, виконт Монтегю, несмотря на колебания в 1568
г., не был причастен ни к одному заговору в пользу Марии Стюарт.
Он, как и его отец, придерживался происпанской ориентации и не
выказывал никакого желания сажать на английский престол шотландскую королеву, тесно связанную с Францией. В 1586 г. виконт
был одним из 40 пэров, приговоривших Марию Стюарт к смерти 56.
Конечно, он вряд ли рискнул бы ослушаться королевского приказа
вору. Однако отношения между Монтегю и Эренделами – соперниками за
влияние в графстве – были отнюдь не родственными.
51
Woking. Surrey History Centre. Loseley Manuscripts 6729/8/89. P. 92.
52
Бернардино де Мендоса (ок. 1540-1604) – военный, дипломат и писатель на
службе Филиппа II. В 1560-1578 гг. служил в испанской армии, воевал в Нидерландах под командованием герцога Альбы. В 1578-1584 гг. – посол Филиппа II в Англии, в 1584-1591гг. – во Франции. Организатор заговоров против Елизаветы I , союзник Католической Лиги.
53
«Lord Montague and all his house, which is the principal family in Sussex and
has a great following» (CSP Spanish 1580-1586. P. 604).
54
Ibid.
55
Public Record Office, Sate papers 12/248/105. Fol. 105.
56
Cokayne G.E. The Complete Peerage. Vol. 9. P. 99.
269
войти в состав судебной комиссии. Но нет оснований полагать, что
вынесенный ею вердикт противоречил его убеждениям.
Прогабсбургская политическая ориентация Монтегю помогла ему
дистанцироваться от заговоров 1560–1580-х гг. Однако с началом
войны с Испанией (1585-1604) положение виконта ухудшилось. Его
контакты при испанском дворе, а также его родственные связи с католиками-эмигрантами не могли не вызывать подозрения. С началом
войны Монтегю лишился поста лорда-лейтенанта Сассекса, хотя ему
было обещано, что он сохранит влияние на выборы должностных лиц
(мировых судей и членов комиссий) в графстве 57. Правда, теперь
власть виконта была неформальной и осуществлялась через его друзей – лорда Бархёрста и сэра Уильяма Мора – и вассалов.
Тем не менее, влияние Монтегю сохранялось – отчасти из-за нежелания властей в условиях войны ссориться с самым могущественным дворянином Сассекса, прибрежные укрепления которого оставляли желать лучшего, а отчасти и благодаря факторам совершенно
иного порядка. Вопреки всем сведениям о причастности членов клана
Монтегю к заговорам, Елизавета I считала виконта верным подданным. Здесь сказывалось и заступничество родственников Монтегю, в
число которых входили самые близкие королеве люди – граф Лестер,
приходившийся виконту троюродным братом, и его мачеха, Элизабет
Фицджеральд, леди Клинтон – подруга королевы, служившая ей с
детских лет. Сам виконт бывал при дворе с 1546 г., а его жена, леди
Магдален, в свое время была фрейлиной королевы Марии I. Они прекрасно помнили Елизавету еще принцессой, не в лучшую пору ее
жизни. В 1592 г. виконт Монтегю, обращаясь к приглашенным на
парадный обед дворянам графства Сарри, заявлял:
«Я сослужил ее величеству хорошую службу за морями и в других местах. Я оказывал ей услуги (как ей известно) при королеве Марии, когда я был в Тайном Совете и лейтенантом графства» 58.
Невозможно установить точно, о чем идет речь, однако вполне
вероятно, что виконт или его жена оказали Елизавете некие услуги, а
то и просто проявляли почтительность и дружелюбие в тяжелое для
принцессы время, когда она не только не имела власти, но опасалась
за свою жизнь. Диктуемые эмоциями мотивы ускользают от внима57
Questier M.C. Op. cit. P. 167-168.
«I have donne her maiestie good service both beyonde the seas & else wheare. I
stood her in somme steede (as she knoweth) in Quene Maryes dayes when I was of
the Pryvye cowncell & Lyvetenaunt of the sheare» (Woking. Surrey History Centre. Loseley MS 1856. P. 2. Цит. по: Questier M.C. Loyal to a Fault: Viscount
Montague Explains Himself /// Historical Research. 2004. N 77. Appendix. P. 251).
58
270
ния историка, но именно они вполне могли оказаться главной причиной неколебимой веры Елизаветы в лояльность Монтегю.
Однако летом 1588 г. эмоции отступали перед интересами протестантского режима, оказавшегося под угрозой. Как уже отмечалось
выше, прибрежные города Сассекса поражали наблюдателей полным
отсутствием укреплений, а береговая линия графства, изрезанная
множеством бухт, предоставляла массу возможностей для вторжения
испанской армии. Неслучайно именно здесь собирались высадить
экспедиционный корпус герцога Гиза в 1583 г. Планировавшие вторжение испанцы рассчитывали на поддержку дворянства Сассекса, в
большинстве своем католического. В таких условиях католический
аристократ – лидер местного дворянства, способный повести за собой
сотни вооруженных людей – был (как минимум) потенциально опасен, даже если он и не совершал никаких действий, которые можно
было бы истолковать как враждебные режиму.
Естественно, что в обстановке всеобщей подозрительности, переходящей в паранойю, лояльность виконта Монтегю не могла не подвергнуться сомнению. Поэтому события начала августа 1588 г. разворачивались для него совсем не так, как это описано в процитированном выше памфлете. В середине июля 1588 г. Тайный Совет составил
список лордов, которым предписывалось прибыть в распоряжение
королевы со своими отрядами, чтобы составить ее личную охрану 59.
Имя Монтегю в этом списке отсутствовало, что ясно свидетельствовало о недоверии к католику-испанофилу в условиях войны. Сам же
виконт воспринял его как угрозу своим позициям в Сассексе: потеряв
с началом войны пост лорда-лейтенанта, он сохранял свое положение
первого дворянина графства только благодаря неформальным связям
с правительством и двором. Утрата доверия королевы разорвала бы
эти связи и привела бы к потере статуса в рамках местного сообщества. Вот почему 23 июля 1588 г. виконт отправил лордам Тайного
Совета письмо, в котором высказал желание «узнать, следует ли ему
предназначить свои отряды для защиты страны, ведь он не получил,
как другие, писем с приказами прибыть к Ее Величеству» 60.
К письму прилагался список вассалов виконта, которые находились в полной боевой готовности.
Послание виконта говорит об обиде на проявленное Тайным Советом недоверие. Свидетельствовало ли оно о его лояльности – совсем другой вопрос. Летом 1588 г., когда англичане ждали казавше59
Acts of the Privy Council. Vol. 16. 1588. L., 1897. P. 170.
«To know if he should reserve his forces for the defence of the country, as he
had not received letters as others have done for the attendance on Her Majesty’s
person» (CSP Domestic 1587-1590. P. 510).
60
271
гося неминуемым вторжения, любой благоразумный дворянин счел
бы свои долгом вооружиться, если не для защиты страны от испанцев, то хотя бы для того, чтобы оградить семью и имущество от возможного мародерства. Что же до участия в военных действиях, то в
случае английских католиков, трудно было предугадать, какую сторону они выберут, и будут ли вообще выбирать до самого последнего
момента. Поэтому действия виконта Монтегю, вооружившего свою
свиту и вассалов, как это делали все английские дворяне летом
1588 г., не поддаются однозначной интерпретации. Одни историки –
например, Куртис Брейт – видят в них потенциальную угрозу режиму, лишившему виконта власти в Сассексе в 1585 г. 61. Другие – как
Майкл Кестье – склонны видеть в них, напротив, знак лояльности 62.
Они могли быть и проявлением осторожности. Опыт последнего
удачного вторжения в Англию – высадки Генриха VII в 1485 г. – показывал, что многие лорды, даже уже явившись на поле битвы со
своими отрядами, выжидали до последнего, прикидывая, как дело
повернется, а затем присоединились к победителю. Кроме того, если
само предложение виконта предоставить своих людей в распоряжение королевы могло трактоваться по-разному, то отсутствие подобного предложения было бы однозначно понято как нелояльность и поставило бы самого виконта и его семью под угрозу. Не стоит забывать,
что именно на 1588 г. приходится пик казней католиков за все правление
Елизаветы.
Из последующих событий становится ясно, что католики Сассекса
далеко не всегда проявляли враждебность к испанцам или желание
воевать против них. Набранные в 1590 г. виконтом Монтегю отряды,
предназначавшиеся для боевых действий во Франции (против испанцев) 63, были «плохо отобраны и вооружены» 64, готовы были использовать любой предлог, чтобы избежать отправки через Ла-Манш, и
«произносили оскорбительные речи о королевской службе» 65. А в
61
Breight C.C. Caressing the Great: Viscount Montague’s Entertainment of Elizabeth at Cowdray, 1591 // Sussex Archaeological Colections. 1989. N 127. P. 147–
166, особ. P. 150.
62
Questier M.C. Catholicism and Community. P. 168.
63
В 1590-1592 гг. английские войска оказывали помощь Генриху IV против
Католической Лиги, поддержанной испанской армией под командованием
герцога Алессандро Фарнезе, однако кампания оказалась неудачной. Генрих
IV не смог взять Париж и Руан – оплоты Лиги.
64
«Ill-chosen and badly armed» (CSP Domestic 1581-1590. P. 510).
65
«Most slanderous speeches of Her Majestie’s service» (Ibid.). Об отрядах из
Сассекса см.: Wernham R.H. After the Armada: Elizabethan England and the
Struggle for Western Europe, 1588-1595. Oxford, 1984. P. 151-153, 381, 481;
Серегина А.Ю. Католическое гостеприимство: визит королевы Елизаветы в
272
1596 г., когда испанские войска осадили (и позднее взяли) Кале, и в
южных графствах Англии циркулировали слухи о скорой высадке
испанского десанта, католики – жители городка Бэттл в восточном
Сассексе, служившие вдове виконта Монтегю, публично изъявляли
радость при известиях об успехах армии Филиппа II 66.
Вряд ли настроения католиков в 1588 г. сильно отличались от тех,
что зафиксированы в донесениях правительственных агентов в 1590х гг. Таким образом, нельзя с уверенностью судить, как повели бы
себя собранные виконтом летом 1588 г. отряды в случае высадки испанцев.
Члены Тайного Совета прекрасно понимали неоднозначность
письма Монтегю и отреагировали соответственно. 24-27 июля лордам-лейтенантам южных графств – графу Сассексу (Хэмпшир), лорду
Бархёрсту (Сассекс) и лорду Кобэму (Кент) – были отправлены письма, в которых указывалось, что часть вассалов и арендаторов Монтегю, уже зачисленных в состав ополчений графств, отправится в составе его отряда ко двору для охраны королевы, а виконт предложит
других людей на замену 67. В письме, адресованном самому виконту,
уточнялось: речь шла о всадниках (легкой кавалерии) и пехоте (копейщиках). Последним надлежало остаться в графстве, в составе
ополчения, а отряд всадников должен был отправиться ко двору, и,
соответственно, находиться вместе с королевой в Тилбери. Вот только самому виконту следовало оставаться дома. Письмо Тайного Совета гласило:
«Его Сиятельство (виконт Монтегю. – А.С.), учитывая его болезнь (курсив мой – А.С.) может передать командование всадниками, предназначенными для охраны
личности Ее Величества, здесь (при дворе. – А.С.), своему сыну или другому человеку, какого он выберет» 68.
Конечно, виконт был уже немолод: в 1588 г. ему исполнилось 60
лет – почтенный возраст для XVI в. – так что он вполне мог жаловаться на плохое здоровье. Однако летом 1588 г. болезнь выглядела,
скорее, как уловка. Правда, трудно сказать, виконт ли уклонялся от
вполне вероятного столкновения с испанскими войсками, не желая
воевать с единоверцами, или же лорды Тайного Совета предпочли
держать влиятельного католика подальше от двора, под присмотром.
Каудрей (1591 г.) // Мир Клио. Сборник статей в честь Л.П. Репиной. М.,
2007. С. 357–373, здесь С. 365.
66
British Library. Lansdowne MS 82, no. 49. Fol. 103-v.
67
Acts of the Privy Council. Vol. 16. P. 207–209.
68
«The charge of the horsemen, in respecte of his Lordship’s indisposicion, he
maye committ unto his sonne or some other as his Lordship shall make choice of,
to be emplyed here for the guarding of her Majesties person» (Ibid. P. 209).
273
В пользу последнего косвенно свидетельствует донесение генуэзского
шпиона, сообщавшего: «Лорду Монтегю приказано оставаться под арестом в его собственном доме. Причину тому я не знаю, если только она
не заключается в том, что он – католик»69.
Правда, это письмо датировано 25 августа, и не вполне ясно, когда
именно виконту было предписано оставаться в своем поместье.
Трудно сказать, что стояло за этим сообщением. Слухи об аресте
Монтегю появлялись с завидной регулярностью, каждый раз, как
разражался очередной кризис во внутренней или внешней политике
(1570, 1584 и 1588 гг.), так что они выглядят своего рода средством
подтверждения статуса одного из «главных католиков» Англии и
совершенно необязательно основываются на фактах. С другой стороны, известно, что всякий раз, когда появлялись сообщения о приближении испанского флота к английским берегам (1588, 1592, 1596 гг.),
правительство отдавало распоряжение об аресте дворян-католиков, и
не потому, что те проявляли какие-либо признаки нелояльности, а на
всякий случай, в качестве превентивной меры. С виконтом Монтегю
в 1588 г. вполне могло произойти нечто похожее, так что сообщение
шпиона выглядит правдоподобным. А упоминание о его болезни в
таком случае могло быть средством сохранить виконту лицо.
Однако даже приказывая виконту оставаться дома летом 1588 г.,
лорды Тайного Совета осознавали: нельзя слишком обижать могущественного католического магната. Ведь опора режима в Сассексе и
Сарри – лорд Бакхёрст – в глазах многих местных дворян был, несмотря на родство с королевой, не знатным аристократом, а всего
лишь одним из них. Монтегю пользовался большим влиянием, и по
совету Бакхёрста 27 июля 1588 г. Тайный Совет отменил собственное
распоряжение, оставив на посту капитана округа (rape) Гастингса 70
Адама Эшбёрнэма 71. Неподалеку от Гастингса находилось одно из
двух основных поместьев Монтегю –Бэттл –, и именно виконт был
самым знатным дворянином округа. До 1585 г. его слово было решающим при выборе кандидатов на должности в ряде округов графства,
69
«Lord Montague was ordered to remain under arrest in his own house, and the
reason of this also I do not know, unless it be that he is a Catholic» (CSP Spanish
1587-1603. L., 1899. P. 420).
70
Сассекс – единственное графство Англии, делившееся на округа, именовавшиеся rape (рейп), а уже потом – на сотни.
71
Адам Эшбёрнэм, эсквайр (ум. 1597) – дворянин, владевший манорами в
Сассексе (Бромэм) и Кенте (Ист-Пекэм). Старшая ветвь рода – Эшбёрнэмы
из Эшбёрнэма – были известными в графстве католиками-рекузантами.
Представители младшей ветви были конформистами, присутствовавшими
время от времени на протестантской литургии, как того требовал закон. См.:
Manning R.B. Religion and Society in Elizabethan Sussex. L., 1969. P. 268–270.
274
а после того, как виконта лишили поста лорда-лейтенанта, ему было
дано обещание учитывать его пожелания при назначениях. Одним из
людей Монтегю был и католик-конформист Адам Эшбёрнэм. По всей
видимости, в условиях войны правительство пыталось уменьшить
влияние католических магнатов юга страны, постепенно лишая их
ставленников постов в графствах. Жертвой этой тенденции едва не
оказался и капитан округа Гастингс. Эта должность была тем более
важной, что предполагала командование местным ополчением. Кроме того, Гастингс являлся портовым городом и потенциальным местом высадки испанского десанта, славился он и контрабандной торговлей. Именно через него в Англию проникали католические священники и запрещенная католическая литература. В таком контексте
смещение католика Эшбёрнэма с поста кажется совершенно обоснованным в плане заботы о безопасности режима. Однако этот шаг
натолкнулся на сопротивление виконта Монтегю, усмотревшего в
нем прямое ущемление своих интересов. И Тайный Совет в опасной
обстановке 1588 г. предпочел согласиться на его требования. По отношению к Монтегю правительство явно придерживалось политики
кнута и пряника, сочетая жесткий контроль с вознаграждением за
(хотя бы внешнюю) лояльность 72.
Из приведенных документов становится очевидным, что виконт
Монтегю не произносил никаких речей в Тилбери просто потому, что
его там не было. Однако на страницах памфлета, вышедшего осенью
того же 1588 г., он был представлен своего рода образом верного
подданного Елизаветы. Так кому же понадобилось превращать Монтегю в ярчайший пример католической лояльности? И зачем?
Ответить на первый вопрос достаточно легко. Для этого требуется
присмотреться к тексту, в котором впервые появился рассказ о появлении Монтегю в Тилбери и который был озаглавлен «Копия письма
дону Бернардино Мендосе, испанскому послу во Франции, повествующего о положении в Англии и обнаруженного в покоях некоего
Ричарда Ли» 73. Бернардино де Мендоса был в 1578-1584 гг. испанским послом в Лондоне и создал обширную шпионскую сеть, которую продолжал контролировать и после того, как перебрался в Париж. Поэтому история об аресте католического священника – естественно, агента испанцев – и перехвате его письма, рассказывавшего
о событиях, разворачивавшихся в Англии перед предполагаемым
Продолжением этой политики стал визит, который Елизавета I нанесла
виконту летом 1591 г., во время поездки по южным графствам. См.: Breight
C.C. Op. cit.; Серегина А.Ю. Указ. соч.
73
The Copie of a Letter Sent out of England to Don Bernardin Mendoza, Ambassadour in France for the King of Spaine, declaring the state of England ... Found in
the chamber of one Richard Leigh. L., 1588.
72
275
появлением Армады у ее берегов, выглядела вполне правдоподобно.
На роль сочинителя письма был «избран» Ричард Ли 74 – католический священник, арестованный в июне и казненный 30 августа 1588
г. Последнее обстоятельство было очень удобно для обнародовавшего текст лорда-казначея Уильяма Сесила, лорда Бёрли: издание появилось осенью, когда казненный Ли уже не мог оспорить приписывавшееся ему авторство. Трудно себе представить, что какое-либо
письмо от Ли могло появиться в сентябре 1588 г., как утверждается
говорится в памфлете, – ведь к тому времени он был уже мертв. И
даже если предположить, что пресловутую дату проставил не он, а
некий католический агент, собиравшийся переправить письмо адресату, все равно остается непонятным, откуда Ли, все лето проведший
в Тауэре, мог узнать детали происходившего в Тилбери.
Впрочем, у читателей «Копии» не возникло по этому поводу никаких сомнений, поскольку, в отличие от историков позднейших веков, они не знали точной даты ареста и казни Ли. Поэтому вплоть до
начала XX в. письмо Ли считалось подлинным, хотя сам факт его
публикации не оставлял никаких сомнений в намерениях английского правительства использовать его в пропагандистских целях. Только
в 1911 г. Дж. Поллен обнаружил в архивах рукопись памфлета, написанную рукой одного из секретарей лорда-казначея, с собственноручной правкой последнего. Таким образом, можно считать доказанным, что никакого письма Ли Мендосе в действительности не существовало, а публикация представляла собой образец пропаганды английского правительства. Сам текст же являлся порождением канцелярии Сесила 75.
Почему же Уильям Сесил – фактически первый министр и, пожалуй, самый осведомленный человек Англии – вставил в текст «Копии
письма» заведомо ложное сообщение о появлении виконта Монтегю в
Тилбери? И для кого, собственно, оно предназначалось?
Выбор языка памфлета ограничивал его потенциальную аудиторию англоязычными читателями. Прежде всего, конечно, речь шла о
жителях Британских островов, подданных Ее Величества – англичаРичард Ли (1561-1588) – католический священник, уроженец Кембриджшира. Учился в английских коллегиях в Реймсе и Риме. Был рукоположен в
феврале 1587 г. и отправлен в Англию. Там его арестовали и выслали из
страны. В 1588 г. он вернулся и в июне 1588 г. был вновь арестован и заключен в Тауэр. Казнен в Тайберне 30 августа 1588 г. Канонизирован католической церковью как мученик за веру в 1929 г.
75
Pollen J. Who Wrote the ‘Letter to Mendoza’ of 1588? // The Month. 1911.
N 117. P. 300–304. См. также: Read C. William Cecil and Elizabethan Politics //
Elizabethan Governments and Society. London / Ed. by S.T. Bindoff, J. Hurstfield
and C.H. Williams. 1961. P. 45–47.
74
276
нах и – отчасти – ирландцах. Как и все полемические тексты, «Копия
письма» четко проводила границу между своими и чужими – в данном случае, испанцами. Им был противопоставлен образ победоносной английский нации, объединенной любовью к стране и королеве.
Важной частью этого образа были католики, ставившие верность
Елизавете и Англии превыше требований Рима 76. Монтегю был отнюдь не единственным из тех, чье присутствие в Тилбери было отмечено в памфлете: там упомянуты его двоюродный брат, граф
стер 77, а также лорды Ламли 78, Стёртон 79, Дарси 80, Мордаунт 81,
Скроуп 82 и Юр 83. Кроме того, в памфлете говорилось и о многочисленных лордах-протестантах. Однако только виконт удостоился не
просто упоминания, а небольшого рассказа; более того, согласно
этому документу, именно он первым прибыл в Тилбери.
Мне представляется, что Монтегю был избран в качестве образца
не только – и не столько – потому, что был безупречно лоялен. В
конце концов, подобную же лояльность (или осторожность), демонстрировали многие знатные католики того времени – тот же граф Вустер, например. Виконт Монтегю был для правительства предпочтительнее в качестве «образца» католика по целому ряду причин. Вопервых, в отличие от многих своих единоверцев, он с самого начала
царствования публично (в парламенте) заявлял о собственных религиозных взглядах. Кроме того, он оказывал покровительство другим
католикам, а узы родства связывали его с католическими семействами не только юга и севера Англии, но также Ирландии 84. Таким образом, Монтегю был хорошо известен, и многие католики смотрели на
него как на лидера. Поэтому именно его поведение и предлагалось в
качестве образца для подражания.
Однако одним только влиянием среди католиков в Англии дело не
ограничивалось. Хотя памфлет и был написан по-английски, он
предназначался не только для читателей в Англии, но и для католиков-эмигрантов, обитавших за пределами страны. Предполагаемым
В 1570 г. папа Пий V отлучил Елизавету I от церкви и провозгласил долгом
католиков свергнуть ее.
77
Генри Сомерсет, граф Вустер (1527-1589), был сыном Элизабет Браун,
тетки виконта Монтегю.
78
Джон, лорд Ламли (1534-1609).
79
Джон, лорд Стёртон (1552-1588).
80
Томас, лорд Дарси из Чича (1565-1639), впоследствии – граф Риверс.
81
Льюис, лорд Мордаунт из Тарви (1538-1601).
82
Генри, лорд Скроуп из Болтона (1534-1592).
83
Уильям, лорд Юр из Уиттона (1530-1594).
84
Мейбл Браун, сестра виконта, была вдовой Джеральда Фицджеральда, графа Килдайра и хозяйкой обширных поместий на востоке Ирландии
76
277
адресатом в данном случае были те католики, что жили в испанских
владениях – в Нидерландах и в самой Испании. В таком случае выбор
Монтегю в качестве «образцового католика», лояльного Елизавете,
легко объясним: Филипп II был знаком с Монтегю еще с 1554 г.,
помнил его по посольству 1559 г. В Испании «его любили и уважали
все, кто его знал» 85. И хотя Филипп II и его министры не владели английским языком, у них было достаточно советников, способных составить перевод. Эти советники – клирики и миряне – группировались вокруг королевского секретаря Хуана де Идиакеса 86, в число
друзей которого входили многие англичане, среди них глава английских иезуитов Роберт Парсонс 87. Одним из его покровителей был
герцог Ферия 88, чья мать, англичанка Джейн Дормер 89, в прошлом
являлась фрейлиной Марии I Тюдор и служила ей вместе с Магдален
Дейкр (второй женой виконта). Герцогиня Ферия играла важную политическую роль как покровительница английских католиков, сторонница смещения Елизаветы I и реставрации католицизма в Англии
военным путем. В 1592 г., после смерти Алессандро Фарнезе, ее всерьез рассматривали как кандидатуру на пост правительницы Нидерландов 90.
85
«He is greatly loved and esteemed by all who know him» (CSP Venetian 15581580. P. 224).
86
Хуан де Идьякес (1540-1614) – посол Испании в Генуе и Венеции, секретарь Филиппа II, член Государственного Совета при Филиппе II и
Филиппе III.
87
О Парсонсе см.: Парсонс Р. Рассуждение о наследовании английского престола / Перевод с английского, вступительный раздел и комментарии
А.Ю. Серегиной. М., 2010.
88
Лоренсо Суарес де Фигероа и Кордоба и Дормер, герцог Ферия и маркиз де
Виллальба (1559-1607) – испанский дипломат и государственный деятель.
Посланник Филиппа II в Риме (1591-1592) и Франции (1593-1595), вицекороль Каталонии (1596-1602), Сицилии (1602-1607).
89
Джейн Дормер, герцогиня Ферия (1538-1612) – старшая дочь сэра Уильяма
Дормера и его первой жены Мэри Сидни. В 1553-1558 гг. – любимая фрейлина Марии I, фактически заменившая ей дочь. В конце 1558 г. (после смерти
Марии) вышла замуж за испанского посла в Лондоне, графа Гомеса Суареса
де Фигероа и Кордоба (с 1567 г. – герцога де Ферия). Овдовев в 1571 г., герцогиня занималась управлением поместьями от имени несовершеннолетнего
сына, а также оказывала покровительство – финансовое и политическое –
английским эмигрантам при испанском дворе. О ней см.: Clifford H. Life of
Jane Dormer, Duchess of Feria. [1610/1643]. L., 1887; Серегина А.Ю. Религиозная полемика и модели женского поведения в Англии XVI–XVII веков //
Адам и Ева. Вып. 15. М., 2008. С. 62–65, 92.
90
О политической роли герцогини Ферия см.: Clifford H. Op. cit. P. 138–139.
278
В 1570 г. семьи Дормер и Браун породнились: сводный брат
Джейн Дормер Роберт женился на дочери виконта Элизабет, а ее
брат, сын и наследник Монтегю – на Мэри Дормер, младшей сестре
Роберта и Джейн 91. Таким образом, виконт не просто был известен в
Испании, но был связан узами родства с покровителями английских
католиков в Испании, стоявшими за подготовкой Армады. Именно
им – вполне способным читать по-английски – и предназначался
памфлет Сесила. И именно для них в тексте появилась вставка о виконте Монтегю – их родственнике и убежденном католике. Если уж
даже он оказывался верен английской королеве и проявил готовность
сражаться за нее, испанцам не на кого было рассчитывать в Англии –
таков был подтекст памфлета.
Нацеленность на испанскую аудиторию косвенно подтверждается
и тем, что памфлет был издан лондонским печатником Ричардом
Филдом (1561-1624). В 1588 г. Филд, только что закончивший ученичество, вступил в деловое партнерство со вдовой своего покойного
мастера, гугенота Тома Вотрулье, Жаклин. «Копия письма» стала
первым изданием, на котором значится имя нового печатника. От
своего мастера Филд унаследовал не только типографию и жену (он
женился на Жаклин в 1589 г., и впоследствии предприятие носило его
имя), но и правительственные заказы. За «Копией письма» последовали другие тексты, причем специализацией Филда являлись полемические сочинения, адресованные испанцам (часть из них даже написана была по-испански) 92.
Памфлет получил большую известность, а история о виконте
Монтегю почти мгновенно была распознана как прекрасное оружие
для полемики. Католики освоили его первыми. Уже в 1589 г. некий
Рэнделл, арестованный католик из Оксфордшира, заявил на допросе,
что хотя он и католик, но «так же готов сражаться против испанцев,
как милорд Монтегю» 93. Сам виконт при случае был также готов
воспользоваться сочиненной о нем историей. Осенью 1592 г. он, уже
тяжело больной (ему предстояло умереть через месяц с небольшим),
устроил в своем поместье Уэст Хорсли (графство Сарри) обед для
местных дворян. Там он выступил с речью, ставшей, по сути, его
прощанием и политическим завещанием. В ней Монтегю вспоминал
о своей многолетней службе королеве, обусловившей ее ответную
Сэр Роберт Дормер (1551-1616) и его младшая сестра Мэри (ок. 1555-1637)
родились во втором браке сэра Уильяма Дормера и Дороти Кейтсби и были
намного моложе Джейн Дормер.
92
Kirkwood A. E. M. Richard Field, Printer, 1589–1624 // The Library. 1931. N
12. P. 1–35.
93
«As redye [a] man to fyghte agaynste the Spanyards as my Lord Mowntague
was» (Цит. по: Questier M.C. Catholicism and Community. P. 125).
91
279
благосклонность. Виконта заботило сохранение его наследниками
влияния в южных графствах, поэтому он намекал слушателям на то,
что, несмотря на католические убеждения, именно Монтегю – самая
могущественная здесь семья, к которой прислушивается королева.
Однако благоволение королевы можно было заслужить только верностью. Обращаясь к этой теме, виконт говорил:
«Я заявляю также, что если папа, или король Испании, или любой другой иностранный правитель решит
вторгнуться в наше королевство, по любой причине, я
одним из первых с оружием в руках встану на защиту
моего государя и страны, насколько хватит сил» 94.
В данной фразе образ защитника отечества, одним из первых
взявшегося за оружие – явно отсылающий к тексту памфлета 1588 г.
– соединялся с намеком на циркулировавшие среди английских католиков рукописи, обосновывавшие правомочность сопротивления испанцам, хотя тех и послал в Англию папа. Аргументы их авторов
сводились к следующему: объявляя Елизавету I смещенной в 1570 г.,
папа Пий V руководствовался неверными или неполными сведениями, а поскольку в делах, касающихся политики, понтифик не является непогрешимым, буллу исполнять необязательно. Испанцы же хоть
и провозглашают себя защитниками веры, на самом деле руководствуются собственными интересами, и сопротивляться им можно и
нужно. Более того, даже папе можно сопротивляться с оружием в
руках, если он решит высадиться в Англии, так как он в данном случае поведет себя как светский правитель, с которым воевать можно 95.
Речь виконта, в свою очередь, использовали другие католики.
Священник Уильям Уотсон, полемизируя с английскими иезуитами,
которых он обвинял в «подрывной деятельности», стремился противопоставить им лояльное большинство католиков во главе со знатными дворянами. В одном из своих памфлетов (1602 г.) Уотсон использовал речь виконта, о которой, скорее всего, узнал от друга, сассекского дворянина Энтони Коупли 96, расширив цитировавшийся
выше пассаж и переиначив его:
94
«I protest that yf the Pope or the Kinge of Spayne or anye other forreyne Potentate shoulde offer to invade this realme, for any cawse whatsoever, I woulde be one
of the fyrst that shoulde beare armes agenst him of them for my prynce & cowntrye,
to the uttermost of my power» (Questier M.C. Loyal to a Fault. Appendix. P. 252).
95
Речь идет о трактатах Томаса Райта и Джона Бишопа. См.: Серегина А.Ю.
Политическая мысль английских католиков второй половины XVI – начала
XVII вв. СПб., 2006. С. 123–129.
96
См.: Она же. Фанатики или лоялисты? Английская католическая оппозиция XVI–XVII вв. // Власть, общество, индивид в средневековой Европе /
Под ред. Н.А. Хачатурян. М., 2008. С. 195–207, особ. 198–199.
280
«Достопамятный старый лорд Монтегю … сказал
следующее: если сам папа придет с крестом, ключами и
Евангелием в руках, он в числе первых готов будет бежать к Его Святейшеству с тем, чтобы простершись у его
ног, со всем сердечным смирением предложить ему свои
услуги, чтобы выказать себя его послушным чадом. Но
если же вместо того, чтобы прийти с торжественной
процессией, с крестом, книгой, молитвами и проповедями, он появится под звуки королевского марша, с герольдами, с военными знаменами напоказ, с трубами,
барабанами, пиками, аркебузами и солдатами, выстроившимися в боевом порядке, тогда он первым выйдет
сражаться против него, вооруженный до зубов» 97.
Цитировавшаяся Уотсоном речь являлась полной фикцией, но она
довела до совершенства образ Монтегю-лоялиста. Позднее он был
заимствован многими полемистами в их собственных целях. Так, в
1621 г. протестант Томас Гейнсфорд использовал его в своем памфлете «Vox spiritus», изданном в ходе полемики вокруг предполагавшегося брака принца Уэльского (будущего Карла I) и испанской инфанты. В памфлете испанскому послу Гондомару (одному из главных
«авторов» идеи испанского брака) во сне являлся дух сэра Уолтера
Рэли и убеждал его в том, что все англичане – даже католики – выступают против этого союза. Одним из аргументов стало упоминание
о речи виконта Монтегю (в версии Уотсона) 98.
Обе выдуманные речи Монтегю (из памфлетов 1588 и 1602 гг.),
обычно воспринимаемые как версии одной и той же речи, часто фигурировали и в сочинениях историков позднейших эпох, о чем уже
шла речь выше. Но если историки-протестанты XIX и XX вв. просто
некритически отнеслись к текстам историков и биографов-католиков,
97
«The old Lord Mountacute of worthie memorie … saying to this effect: that is
the pope himselfe should come in with crosse, key and gospell in his hand, he
would be readie with the first to run unto his Holines to cast himself downe at his
feete to offer his service unto him in all humbleness of hart, and what not to shew
himselfe a dutifull childe. But if, in teede of comming in solemne procession with
crosse, booke, praiers and preaching, he should come in a sounding royall march
with heralds of armes, with banners of blood displaied, with trumpets, alarum,
pikes, harquebuse and men of armes all amrshald in rankes set in battell array, then
would he be the first men in the field armed at all points, to resist him» (Watson W.
A Decacordon of Ten Quodlibeticall Questions. [London], 1602. P. 176–177).
98
Gainsford T. Vox Spiritus, or Sir Walter Rawleighs Ghost [1620] Facsimile
edition. Exeter, 1983. P. 25. О Гейнсфорде и его произведении подробнее см.:
Adams S. L. Captain Thomas Gainsford, the 'vox spiritus' and the vox populi // Bulletin of the Institute of Historical Research. 1976. N 49. P. 141–144.
281
то у последних были веские причины вновь и вновь упоминать виконта-лоялиста. Памфлеты Уотсона и близких ему авторов – противников иезуитов – привлекали большое внимание католических историков и публицистов в конце XVIII – начале XIX вв., в связи со спорами вокруг возвращения английским католикам политических прав.
Католики-либералы, зачастую находившиеся в состоянии конфликта
с Римом, стремились убедить правительство и английское общество в
том, что их единоверцы не представляют никакой опасности и верны
стране и государю 99. В этой ситуации виконт с его речами был просто
подарком судьбы. Таким образом, на протяжении почти четырехсот
лет история о Монтегю оставалась незаменимым инструментом политической полемики. Поистине, если идеального лоялиста Монтегю
и не существовало, его стоило выдумать.
См.: Серегина А.Ю. Англичане или католики? Католические памфлетисты
XVI – начала XVII веков в истории английской политической мысли // Диалог со временем. 2010 (в печати); O’Day R. The Debate on the English Reformation. L., 1986. P. 54–83.
99
282