14 ДРЕВНИЙ МИР

2008.01.003
14
ДРЕВНИЙ МИР
2008.01.003. КВАШНИН В.А. ЗАКОНЫ О РОСКОШИ В
ДРЕВНЕМ РИМЕ ЭПОХИ ПУНИЧЕСКИХ ВОЙН / Вологодский
гос. пед. ун-т. – Вологда: Русь, 2006. – 162 с. – Библиогр.: с. 156–
161.
Ключевые слова: Древний Рим, III – II вв. до н.э., законы о
роскоши, упадок нравов.
В монографии анализируется серия законов, известных под общим названием leges sumptuariae (от лат. sumptus, означающего чрезмерные расходы на роскошный образ жизни), которое на русский
язык обычно переводится как «законы о роскоши». Всего в течение III
в. до н.э. – I в.н.э. в Риме было принято более сорока таких законов. В
данной работе рассмотрены те из них, которые относятся к периоду от
218 до 131 г. до н.э.
В античной традиции, пишет автор во введении, leges sumptuariae связывались с упадком нравов в римском обществе, и в исторической науке Нового и Новейшего времени они трактовались как меры, в которых нашел отражение процесс разложения традиционных
норм морали и поведения (с. 4).
Свое исследование автор начинает с lex Claudia de nave senatorum, принятого в 218 г. до н.э (глава 1). Хотя формально он не относится к leges sumptuariae, ряд историков считает его частью римского
законодательства против роскоши. Закон, инициатором которого был
плебейский трибун Квинт Клавдий, поддержанный влиятельным в то
время сенатором Гаем Фламинием, запрещал сенаторам владеть морскими кораблями вместимостью более 300 амфор (7–8 тонн). Такая
грузоподъемность считалась законодателем достаточной для перевозки припасов из имения в город для собственного потребления. Торговля же признавалась для сенаторов безусловно позорным занятием.
Согласно Ливию, закон был принят против воли сената и вызвал ненависть знати к Фламинию, но принес ему любовь простого народа и
вторичное консульство.
Несомненно, отмечает В.А. Квашнин, что Гай Фламиний был
политиком популистского толка. Сомнения вызывает описание его
конфликта с сенатом в духе хронологически гораздо более близкой
Ливию борьбы оптиматов и популяров эпохи кризиса Республики. В
2008.01.003
15
III в. до н.э. в условиях подъема римской civitas в ходе тяжелых, но
победоносных войн с Пирром и Первой Пунической с Карфагеном,
возрастает роль плебса – крестьян-воинов, в среде которых формируются ценности, надолго ставшие основой римской культуры. Именно
к этому времени относится и большинство примеров «добродетельной
бедности», демонстративного презрения к богатству и осуждения роскоши со стороны первых лиц государства. Образы Луция Квинкция
Цинцината, Мания Курия Дентата, Гая Фабриция Лусцина и им подобных персонажей вряд ли были только литературной фикцией, неким идеалом, в котором нашли отражение уравнительные настроения
низших слоев общества. Должны были существовать реальные факты,
питавшие такой идеал.
Как считает автор, сведения римской исторической традиции
позволяют предполагать существование первых ограничений на роскошь уже в первой половине III в. до н.э. если и не в виде законов, то в
форме цензорских замечаний (nota censorial) или консульских и преторских эдиктов. К концу столетия они, вероятно, уже стали частью
официального комплекса норм морали и поведения – mos maiorum
(«нравов предков»), к которому могли апеллировать законодатели
эпохи Ганнибаловой войны. Следовательно, утверждение Ливия о
противодействии закону Клавдия всех сенаторов, кроме Фламиния,
выглядит, по меньшей мере, риторическим преувеличением, особенно
принимая во внимание тот факт, что сенат все-таки одобрил закон (с.
10–11).
Большие сомнения у автора вызывает и то, что закон Клавдия
мог быть вызван ростом торговых операций сенаторской верхушки.
Веским аргументов против такой интерпретации служит, по его мнению, «неориентированность римского сельского хозяйства III в. до н.э
на производство продукции на рынок» (с. 14–17).
Подлинный смысл lex Claudia, полагает В.А. Квашнин, можно
понять только в контексте первых лет Второй Пунической войны и
лишь при рассмотрении его в совокупности с двумя другими «законами о роскоши», принятыми в эти годы (глава 2). Закон Марка Метилия 217 г. (lex Metilia de fullionibus) и закон Гая Оппия 215 г. (lex
Oppia) строго ограничивали нерациональные, с точки зрения общества, расходы римской фамилии и затрагивали интересы, прежде всего,
наиболее состоятельного слоя граждан. Ограничения распространялись на дорогую одежду, золотые украшения и средства передвиже-
16
2008.01.003
ния (повозки). Тем самым повышалась способность фамилии нести
бремя военных расходов в условиях, когда денежные ресурсы государства были исчерпаны и финансирование войны шло почти исключительно за счет частных средств. Так, в 214 г. до н.э. на деньги частных лиц велось строительство военного флота и содержались экипажи
боевых кораблей. При этом основные расходы несли богатые граждане, в том числе сенаторы. Отсюда, по мнению автора, становится понятен запрет на приобретение (или строительство) крупнотоннажных
судов для торговых целей частными лицами в самом начале войны.
Затраты подобного рода в такой момент не отвечали интересам государства (с. 34–35).
Как показывает далее В.А. Квашнин в главе 3, меры по изъятию
«лишних» средств у граждан, принятые в 214–210 гг. до н.э., являлись
непосредственным продолжением политики, обозначенной законами
218–215 гг. Оформленные в виде магистратских эдиктов или постановлений сената, они с таким же основанием могут быть причислены
к «законам о роскоши». Вместе с тем автор подчеркивает условность
самого этого термина применительно к правовым актам эпохи войны
с Ганнибалом. Их появление, отмечает он, было вызвано отнюдь не
озабоченностью руководства республики роскошью частной жизни
граждан. Эта проблема вряд ли могла быть актуальной в конце III в.
до н.э. В условиях острого военного кризиса главной задачей римских
магистратов и сената было бесперебойное снабжение армии и флота.
Этим, с точки зрения автора, объясняется ярко выраженный ограничительно-конфискационный характер законодательства 218–210 гг. до
н.э., переложившего бремя военных расходов (из-за отсутствия иных
источников) главным образом на самую знатную и состоятельную
часть римского общества – сенаторское сословие (с. 69–70).
Изменения, наступившие в жизни Римской республики после
окончания Второй Пунической войны, нашли отражение в событиях
195 г. до н.э., связанных с развернувшейся борьбой вокруг отмены
Оппиева закона (глава 4). Благодаря начавшимся завоевательным
войнам на западе и востоке Средиземноморья, фамилии, особенно
принадлежащие к высшему классу, стали накапливать богатства в
масштабах, не известных прежде Риму. Однако развитие этого процесса вступало в противоречие с уже сложившейся системой ценностей (mos maiorum), в основе которых лежал социальный опыт и мировоззренческие принципы крестьянской массы римских граждан.
2008.01.003
17
Впрочем, как полагает В.А. Квашнин, раскол римского политического класса на сторонников и противников закона Опия был вызван не только идеологическим противостоянием различных общественных групп, но имел также глубокие социально-экономические
корни. Против отмены закона Опия выступала группировка знати во
главе с Марком Порцием Катоном (Цензором), ориентированная, по
мнению автора, на традиционные способы хозяйствования, так или
иначе связанные с земледелием. Социально и идеологически она тяготела к крестьянству и стремилась подчинить интересы отдельных фамилий интересам гражданской общины. Другая группа аристократов,
лидером которой, по-видимому, стал победитель Ганнибала Публий
Корнелий Сципион Африканский, рассматривала военную добычу в
качестве главного источника своего благосостояния. В интересах ее
представителей было максимально полное освобождение от контроля
со стороны гражданского коллектива. Идеологическим знаком их
своеобразной «эмансипации» от civitas, считает автор, возможно, становится «реактуализация старого аристократического этоса viri fortes»
(с. 85–87).
Отмена lex Oppia, снимая формальные ограничения, открывала,
таким образом, дорогу неконтролируемому росту богатства и роскоши внутри знатных фамилий. Но вместе с тем возрастает и сопротивление этой тенденции, одной из форм борьбы с которой стало издание
новой серии законов о роскоши, принимавшихся с небольшими интервалами на протяжении всего II в. до н.э. (глава 5).
В рассматриваемый период (200–133 гг. до н.э.), пишет
В.А. Квашнин, Рим переживает своеобразную бытовую революцию,
вызванную сильнейшим воздействием эллинистической цивилизации.
Соответственно, меняется и шкала ценностей, появляются новые
представления о богатстве и престиже, изменяются материальные и
духовные потребности. Особенно заметными становятся перемены в
быту римской знати – нобилитета. Богатая военная добыча, захваченная в результате многочисленных победоносных войн, формирует в
его среде привычку к роскоши и комфорту, характерную для городского быта эллинистического Востока (с. 94–95).
Анализ законов о роскоши 80–30-х годов II в. до н.э. показывает, что к традиционному направлению трат семейных ресурсов – расходам на приобретение женских украшений – прибавляется новое,
связанное с расходованием денег на дорогие обеды и деликатесные
18
2008.01.003
продукты питания. Может показаться странным, отмечает автор, что
период стремительного обогащения римской знати и значительного
повышения уровня жизни рядовых граждан породил серию законов
(181, 161, 131 гг. до н.э.), мелочно регламентирующих количество гостей, продуктов на обедах и их стоимость как в праздничные, так и в
обычные дни. Устанавливаемые ограничения затрагивали, прежде
всего, дорогостоящие импортные продукты и вина, а также возникшую в среде знати привычку к частым пирам с большим количеством
участников. При этом периодическая повторяемость законов одной
тематики указывает на то, что они не исполнялись.
Систематическое принятие законов о роскоши, по мнению автора, было обусловлено рядом экономических, социальных, политических и идеологических причин. Законодатели, считает он, вполне
могли учитывать экономические интересы римско-италийского крестьянства, страдавшего от наплыва иноземной продукции. Не исключает он и стремление некоторых представителей нобилитета использовать законы о роскоши в качестве инструмента политической
борьбы, в которой противопоставление «старых нравов» (prisci mores)
«новым гнусностям» (nova flagitia) всегда было популярным сюжетом.
Стихия постоянных пиров и неограниченного потребления была чужда традиционным нормам умеренности в быту и вызывала осуждение
как рядовых граждан, так и наиболее дальновидной части римского
правящего класса, представители которого и являлись инициаторами
законов.
В целом, отмечает В.А. Квашнин, leges sumptuariae «золотого
века» Римской республики существенно отличались от «законов о
роскоши» эпохи Ганнибаловой войны. Вполне обоснованным, с его
точки зрения, выглядит уже высказывавшееся в литературе мнение о
том, что эти меры имели целью воспроизводство римской civitas в
качестве гражданской общины, существование которой было невозможно без известного равенства граждан. Они, таким образом, лишний раз подтверждают тот факт, что римское общество II в. до н.э.
еще сохраняло многие черты, присущие архаичному раннеклассовому
социуму. Разнообразные проявления этой политики можно обнаружить и в мерах эпохи трибуната Гракхов, и в «реставрационном» курсе Октавиана Августа, заключает автор (с.122).
А.Е. Медовичев