Билеты по истории отечественной журналистики

Билеты по истории отечественной журналистики
1. Экономическое и социально-политическое развитие России в начале XX в. Система периодической печати конца XIX – начала XX вв.
Вступление российской экономики в XX столетие было отмечено началом серьезного кризиса 1900—1903 гг. Экономический застой продолжался до 1909
г., когда он сменился новым подъемом. Неверно считать кризис начала века доказательством экономической отсталости России или неразрешимости
стоявших перед ней проблем. Достижения и успехи в экономике были, и немалые. Впрочем, острые проблемы и трудности тоже были.
Сначала об успехах. Россия в начале XX в. была страной со средним уровнем развития капитализма. Отмена крепостного права в 1861 г., реформы 60—
70-х гг. не прошли бесследно: капиталистическая промышленность росла высокими темпами (первое место в мире), возникли новые отрасли
(нефтедобывающая, химическая, машиностроение) и новые промышленные районы (в первую очередь Донбасс-Криворожский). Важные изменения
происходили на транспорте: железные дороги связали Центр с окраинами и стимулировали экономическое развитие страны (в конце XIX в. вступила в
строй первая очередь Транссибирской магистрали). В годы кризиса (1900—1903) ускорился процесс создания крупных промышленных монополий —
картелей и синдикатов: «Продамет» (1902), «Продвагон» (1902), «Продуголь» (1904) и др. Производство, особенно в тяжелой промышленности,
концентрировалось на крупных и крупнейших предприятиях. По уровню концентрации российская экономика опережала экономику других стран. В
области банковского дела и финансов также произошли значительные сдвиги. Возникли крупные банки, тесно связанные с промышленностью, —
Петербургский международный коммерческий банк (1896), Азовско-Донской банк (1871), Русско-Азиатский банк (1910). Финансовая система после
проведенной в 1897 г. министром финансов С. Ю. Витте реформы (введение золотого обеспечения рубля и свободный размен бумажных денег на золото)
была одной из самых устойчивых в мире.
Россия вошла в пятерку наиболее развитых промышленных стран. Она встала на путь экономической модернизации, т. е. изживания остатков
крепостничества, развития промышленности, создания основ индустриального общества, в котором промышленность преобладает над сельским хозяйством,
а городское население — над сельским. Модернизация в России имела свои особенности:
приходилось догонять вырвавшиеся вперед индустриальные державы;
огромное влияние на экономический рост оказывало государство. Государственные субсидии, заказы, высокие таможенные пошлины, содержание за счет
казны заводов, фабрик, железных дорог были призваны поддержать и ускорить развитие современной на тот период промышленности;
в финансировании промышленного роста заметную — но не решающую — роль играл иностранный капитал: немецкий, французский и др.
Задача модернизации была тем вызовом, который России бросило само время. Ее решение было сопряжено с трудными, даже тяжкими проблемами.
Назовем некоторые из них.
Российская экономика была многоукладной. Наряду с динамично развивавшимися частнокапиталистическим, монополистическим и государственномонополистическим укладами существовали уклады, не охваченные модернизацией, — патриархальный, полукрепостнический, мелкотоварный.
Высокие количественные показатели (темпы роста, уровень концентрации, объемы производства) сочетались с довольно низкими качественными.
Низкой была производительность труда. По уровню производства промышленной продукции на душу населения и технической оснащенности предприятий
Россия далеко отставала от ведущих индустриальных стран.
Развитие экономики было крайне неравномерным по отраслям и районам страны.
Чрезвычайную остроту приобрел в начале XX в. аграрный вопрос. Историки называют сельское хозяйство ахиллесовой пятой тогдашней России.
Крупное помещичье землевладение сочеталось с крестьянским малоземельем. Община, сохраненная реформой 1861 г., поощряла уравнительные
настроения, весьма сильные в крестьянской среде, и с осуждением относилась к успехам «крепких хозяев». Большинство помещичьих хозяйств жили по
старинке: сдавали землю крестьянам в полукабальную аренду, а те обрабатывали ее собственным примитивным инвентарем. Применение наемного труда,
передовой агротехники, сельскохозяйственных машин в начале XX в. было явлением едва ли не исключительным.
Экономическая модернизация начала оказывать некоторое влияние на социальную структуру страны. Заметнее становилось несоответствие между
традиционным делением населения (126 млн человек) по сословиям (потомственное и личное дворянство, почетные граждане, купечество I, II, III гильдий,
мещане, крестьяне, казаки и др.) и делением на классы (буржуазия, пролетариат и др.).
Дворянство (1% населения) оставалось привилегированным, политически господствующим сословием, но его экономическое положение постепенно
ухудшалось. Оскудение дворянских усадеб, с сочувствием описанное И. А. Буниным и А. П. Чеховым, было примечательным явлением эпохи. Дворянство
медленно, но неуклонно размывалось, его представителей можно было встретить среди предпринимателей, служащих, интеллигенции.
Буржуазия, приобретавшая серьезное экономическое значение, не была единой: рядом со старой московской и провинциальной буржуазией (в основном
формировавшейся из купеческих родов, в свою очередь восходивших к дореформенному крепостному крестьянству) росла новая петербургская буржуазия,
тесно связанная с государством, банками и передовыми отраслями промышленности.
Крестьянство (более 80% населения) страдало от малоземелья, пережитков крепостничества, оставалось приверженным общинным ценностям
коллективизма и равенства. Крестьяне мечтали о «черном переделе», разделе помещичьей земли между общинниками. Равенства в крестьянской среде при
этом не было, расслоение деревни на бедноту, середняков и кулаков зашло довольно далеко.
Положение рабочего класса (менее 10% населения) в начале XX в. было тяжелым. Длинный рабочий день, плохие бытовые условия, низкая зарплата,
сочетавшаяся с изощренной системой штрафов, бесправие — таковы причины, вызывавшие недовольство рабочих. Особыми социальными группами
являлись чиновничество, духовенство и интеллигенция. Социальные отношения отличались высокой конфликтностью: основания для недовольства имели
все крупные социальные группы. Добавим сюда проблемы, связанные с многонационально-стью и многоконфессиональностью России. «Тюрьмой народов»
наша страна не была, но отношения между населявшими ее народами, говорившими на разных языках, исповедовавшими разную веру (православие как
государственная религия, много последователей имели ислам, католицизм, протестантизм и др.), требовали продуманной и взвешенной национальной
политики.
К началу века модернизация практически не затронула политическую сферу. В системе центральных органов власти никаких изменений не произошло
(Государственный совет, Сенат, Синод, Комитет министров и Совет министров, министерства, губернаторы на местах). Россия оставалась самодержавной
(абсолютной) монархией. Вступивший на престол в 1894 г. Николай II был убежден в том, что ограничение прав самодержца, внедрение представительных
институтов и конституции приведет Россию к краху. «Я буду охранять начала самодержавия», — обещал он в начале царствования.
2.
Борьба за свободу печати: 1905-1907гг.
Одной из ярких страниц в историй революционной борьбы москвичей является борьба рабочих московских типографий за свободу печати осенью 1905 г., в
результате которой около 40 ,дней в Москве все периодические, издания выходили без предварительной цензуры.
В дореволюционной России существовала жесткая цензура, которая к 1796 г. оформилась как всеобъемлющая система надзора за печатью и литературной.
Впоследствии она продолжала развиваться и совершенствоваться. В 1865 г. было организовано Главное управление по делам печати, созданы местные
городские цензурные комитеты и назначены инспектора для надзора за типографиями и книжной торговлей [1]. Однако постоянного цензурного устава в
России не было. Вся издательская деятельность регулировалась временными правилами о печати и различными циркулярами Главного управления по делам
печати министерства внутренних дел. С 1873 г. до начала 90-х годов XX в. Главным управлением по делам печати было издано 550 циркуляров,
запрещавших освещать в печати те или иные стороны общественной жизни, кроме того, с 1876 г. по 1902 г. министерство внутренних дел опубликовало 97
различных постановлений,также регламентировавших работу типографий и издательств [2].
В 1902 г. все ранее объявленные циркулярные распоряжения, постановления как Главного управления по делам печати, так и МВД были пересмотрены.
Некоторые распоряжения и ограничения отменялись, другие оставались на будущее, но и они постоянно дополнялись. Так, уже постановлением Главного
управления ho делам печати от 22 июля 1902 г. запрещалось сообщать в периодических изданиях о студенческих волнениях, о беспорядках на фабриках и
заводах, о волнениях крестьян в Полтавской и Харьковской губерниях [3]. 28 ноября и 5 декабря 1904 г. последовали новые циркулярные запреты МВД и
Главного управления по делам печати на освещение различных собраний, банкетов, и беспорядков [4].
24 ноября 1905 г., в дни нарастания революционного движения, были утверждены новые временные правила о повременной печати. Если все действовавшие
до этого времени правила о печати преследовали цель обеспечения предварительной цензуры, то новые правила стали играть карающую роль. Они под
страхом наказания запрещали печатать сведения о стачках и забастовках: “Каждый номер... издания одновременно с выпуском в свет должен быть
представлен местному установлению или должностном лицу” [6]. Новые правила позволяли властям конфисковывать изд ния, закрывать типографии и
возбуждать уголовные преследования против издателей и владельцев типографий.
В дореволюционной России, все произведения официальной периодической печати, за редким исключением, выходили в свет лишь после того, как их
просмотрят цензоры. Однако существовали и “бесцензурные” издания как, например, газета Холчева в Москве, “Вечерняя почта”. Но издатель при
получении права на бесцензурный выпуск периодического издания, был обязан соблюдать все действующие положения и правила о печати, в противном же
случае его газета или журнал подлежали закрытию. В то же время практически вся бесцензурная социал-демократатическая литература издавалась
нелегально или за границей, начиная с 1-го съезда РСДРП. “Местные с.-д. газеты, - писал В. И. Ленин, - существуют с этого времени почти непрерывно до революции бесцензурно - разумеется, будучи постоянно разрушаемы, но возникая снова и снова во всех концах России” [7].
Манифест 17 Октября, “вырванный” народом у царя, даровал ему гражданские свободы, которые остались, однако, лишь на бумаге. С одной стороны, он
провозглашал свободу печати, а с другой - цензура продолжала существовать. На второй день после опубликования манифеста, 18 октября 1905 г., в
Большом зале консерватории состоялся громадный митинг типографских рабочих Москвы, в котором принимало участие около 8 тысяч человек. В
резолюции, принятой на этом митинге, говорилось, что Манифест завоеван силой рабочих и что печатники будут принимать объявленные в нем свободы без
всяких ограничений и бороться за это из последних сил [8].
19 октября [9] в Москве состоялось совещание представителей разных московских издательств, которое приняло решение печатать все материалы без
цензуры и приглашало присоединиться к этому решению всех владельцев типолитографии, кроме реакционных газет (“Московский листок”, “Русский
листок”, “Московские ведомости”), а также Союз типографских рабочих и всех рабочих типографий [10]. Однако только с конца октября - начала ноября
московские печатники разворачивают борьбу за свободу печати. Несмотря на то, что выпуск печатной продукции без предварительной цензуры
способствовал значительному повышению тиражей изданий, а следовательно, и росту прибылей хозяев типолитографий, владельцы этих заведений на своем
собрании
28 октября 1905 г. не решились до отмена закона о цензуре на выпуск бесцензурных изданий [11]. Печатники подвергли резкой критике это решение хозяев:
“Мы, типолитографские рабочие, возмущены холопской трусостью большинства наших хозяев... - говорилось в резолюции, принятой единогласно на
митинге 30 октября. - Мы выражаем глубокие негодование, что московская печать находится в руках этого презренного большинства, из чувства глубокой
угодливости отказавшегося от свободы слова и совести, купленных морем крови наших лучших граждан” [12]. На этом митинге присутствовало около 6500
человек, которые горячо поддержали эту резолюцию.
Уже с конца октября отдельные газеты в Москве стали выходить без цензуры. Так, московский цензурный, комитет сообщал 2 ноября старшему инспектору
книгопечатания и книжной торговли о том, что с 30 октября редакция газеты “Вечерняя почта” прекратила доставку номеров наблюдавшему за ней цензору
[13]. Постепенно печатники переходят к активным действиям в борьбе за свободу печати. В 10-х числах ноября рабочие университетской типографии
обратились к рабочим газет “День” и “Русский листок” с тем, чтобы они отказались работать в этих черносотенных газетах, а типографщики типографии тва Кушнерева и К° отказываются печатать воззвание “Союза 17-го октября” из-за его реакционного содержания. В это же время печатники типографии И. Д.
Сытина отказываются печатать журнал “Кремль” Иловайского. так как в нем имелись статьи явно черносотенного содержания, а рабочие типографии
Романова и Прянишникова не печатают рукопись “Православные христиане” за ее антирабочую направленность. Такая же участь постигла и журнал
Шарапова “Русское дело” [14].
Большую роль в борьбе за свободу печати сыграло общее собрание Союза рабочих печатного дела, состоявшееся 4 ноября, которое постановило издавать
без цензуры книги и журналы, а собрание союза издателей, представителей книготорговцев и делегатов типографских рабочих, состоявшееся в этот день,
потребовало от владельцев типолитографий печатать без цензуры с 13 ноября 1905 г. [15].
7 ноября в театре “Аквариум” состоялось многочисленное собрание рабочих разных типографий Москвы, организованное Союзом рабочих печатного дела.
На нем одним из главных вопросов, был вопрос о свободе печати, по которому была принята резолюция, требовавшая от владельцев типолитографий
печатать все материалы без исключения. “Типографские рабочие обязуются применять к последним самый активный бойкот, отказавшись работать в их
типографиях”, - говорилось в резолюции [16].
Бойкоту и всеобщему презрению подлежали не только хозяева, но и рабочие типографий, которые соглашались работать лишь при сохранении цензуры.
Предполагалось также опубликование списков владельцев заведений, не присоединившихся к требованию свободы печати. Кроме того, печатники решили
поддерживать тесные отношения с союзом издателей, союзом служащих в книжных магазинах, книготорговцами, служащими в конторах типографий,
разносчиками газет и прочими организациями, причастными к газетному делу, чтобы они всякими находящимися в их распоряжении средствами
поддерживали борьбу за свободу слова [17].
Московский Союз рабочих печатного дела 10 ноября 1905 г, выступил с обращением ко всем, кто стоял за свободу печати, в котором говорилось: “Мы,
рабочие печатного дела, первые стоим у печатного станка и готовы со своей стороны сделать все что можем, чтобы строки, исправленные цензорской
рукой, не увидели света, чтобы какая угодно, но только свободная мысль выражалась на страницах печати” [18]. Союз призывал население - не читать
подцензурные газеты и журналы, авторов - не приносить ни одиои строчки для печатания в те типографии, в которых не снята цензура, а книготорговцев не продавать подцензурные произведения и почтовых служащих - не пересылать их. Проведение в жизнь всех этих мероприятий, наносило материальный
ущерб бюджетам рабочих типографий, но несмотря на это они сознательно шли па борьбу и обратились к жителям Москвы, кому дорога была свобода
слова, за помощью [19]. Одними из первых на обращение печатников отозвались служащие Виндавской железной дороги, которые выражали свое горячее
сочувствие типографщикам в их борьбе и надеялись, что вся мыслящая Россия готова пойти им навстречу в общей борьбе за свободное слово и прислали в
фонд борьбы печатников 8 руб. 37 коп. денег [20].
Основополагающую роль в борьбе московских типографщиков за свободу печати сыграл громадный митинг, который из-за многочисленности
присутствующих проходил 15 ноября 1905 г. сразу в двух театрах “Аквариум” и “Олимпия”. На этих параллельных собраниях обсуждались одни и те же
вопросы и были приняты по ним одинаковые резолюции. Главным на них был вопрос о свободе печати. В постановлении по этому вопросу говорилось,
чтобы печатники требовали снятия цензуры от владельцев типолитографий, в которых она не была устранена, в противном же случае объявляли забастовку.
В постановлении также подчеркивалось, что из-за колебаний союза издателей в отношении ликвидации цензуры, его решения считать необязательными для
печатников [21]. Резолюция подчеркивала, что только благодаря давлению рабочих за последнее время увеличилось число типографий (с 28 до 130), в
которых печатают без цензуры [22]. На этом митинге было также решено, в целях более широкого проведения в жизнь свободы печати, послать пять
делегатов от Союза рабочих печатного дела в другие провинциальные города.
Из всех 216 типографских заведений, числившихся в 1905 г, в ведении инспекции книгопечатания и книжной торговле в Москве, уже к 13 ноября 130
владельцев типолитографий дали свое согласие на бесцензурное издание произведений, в том числе владельцы всех крупнейших типографий Москвы:
Сытина, Кушнарева,, Мамонтова, Чичерина, Яковлева. До конца ноября ответов не прислали 79 хозяев, 6 заведений было закрыто и несколько типографий
отложили свой ответ из-за отсутствия владельцев [23]. Таким образом, можно считать, что упразднение цензуры периодических изданий в Москве с 13
ноября стало свершившимся фактом:
“Была завоевана свобода печати. Цензура была просто устранена. Никакой издатель не осмеливался представлять властям обязательный экземпляр, а
власти не осмеливались принимать против этого какие-либо меры” [24].
С этого времени вся борьба за свободу печати сосредотачивается в бюро Союза рабочих печатного дела, члены которого придерживались принципов,
выработанных общим собранием, состоявшемся 15 ноября, на котором присутствовало около 8 тысяч человек. Эти принципы были одобрены
Федеративным комитетом РСДРП. “Московская газета” сообщала своим читателям 20 ноября 1905 г.: “Товарищи типографы энергично борятся с
черносотенной литературой. Ежедневно в бюро Союза Р.П.Д. поступает несколько запросов по поводу черносотенных рукописей... Дежурным членам
правления приходится исполнять роль цензора” [25].
Типографиям не разрешалось печатать только рукописи черносотенного характера. Типографские рабочие, осуществляя на практике принцип свободы
слова, соглашались печатать рукописи, содержание которых противоречило интересам рабочего класса лишь в том случае, если владельцы давали согласие
печатать все материалы без исключения, во всех типографиях, в том числе и произведения резко противоправительственного храктера [26].
На протяжении октября-ноября 1905 г. печатники Москвы вели активную и бескомпромисную борьбу за свободу слова. 24 ноября был подписан
правительством указ о новых правилах для повременной печати, которые не только сохраняли цензуру, но и давали широкие права полиции на
преследование и привлечение к уголовной ответственности тех издателей и владельцев типолитографий, которые осмеливались печатать без цензуры. Право
и разрешение печатать те или иные статьи отдавалось в руки полиции. Однако новые правила в условиях нарастания революции не ослабили борьбы
печатников за свободу слова. “Революция мощным ударом смела изуверские законы о печати... опираясь на силу пролетариата и поддержку рабочих
печатников, она создала cвои новые законы”, - писала в те дни газета “Борьба” [27].
30 ноября одновременно в двух театрах “Аквариум” и “Олимпия” состоялось еще одно общее собрание типографщиков, на котором присутствовало около
10 тысяч человек. В резолюции, принятой по вопросу о свободе печати, говорилось, что рабочие будут бороться с новыми правилами, и напоминалось
владельцам типолитографий, что если они не хотят, чтобы печатники оставили свои станки, для них не должны существовать новые правила повременной
печати [28].
Печатники при поддержке всех прогрессивных сил, которым была дорога свобода слова, добились того, что около 40 дней начиная с 13 ноября до
поражения декабрьского вооруженного восстания в Москве, вся периодическая литература выходила без предварительной цензуры.
В это время в самом сердце России появляются большевистские легальные газеты “Борьба” и “Вперед”, которые печатались в типографиях А. И. Мамонтова
и Холчева [29]; широко издавалась социал-демократическая литература массовыми тиражами выпускались листовки. Только в ноябре 1905 г. в Москве было
выпущено свыше 250 тысяч экземпляров листовок, около 16 тысяч экземпляров произведений В. И. Ленина и более 25 тысяч экземпляров большевистских
газет [30]. Большевистская печать и литература сыграли огромную роль в консолидации сил московского пролетариата, в агитации его за всеобщую стачку
и вооруженное восстание. Она не тольм поднимала пролетариат на революционную борьбу с самодержавием, но и служила ее организатором.
Вершиной борьбы москвичей за свободу слова явилось историческое решение Исполкома Московского Совета рабочих депутатов, принятое 6-го декабря
1905 г., о закрытии всех московские газет и выпуске с 7 декабря “Известий” Московского Советг рабочих депутатов [31]. Вся работа по выпуску “Известий”
лежала на плечах печатников. Для этой цели была организована специальная группа, в которую входили печатники Попов, Кайрович, Александровский и
другие рабочие, всего около 6.человек [32]. Эта группа с помощью типографских дружинников захватывала одну из крупнейших типографий и
организовывала с помощью рабочих этой типографии выпуск газеты. Те же рабочие, которые выпускали газету, сами и доставляли се по различным
адресам [33].
А. Борщевский, автор одной из работ, вышедших к 20-летнему юбилею первой русской революции, в выпуске “Известий” видел установление рабочего
контроля над печатью. Он пишет: “Этот своеобразный рабочий контроль над печатью, который был установлен стихийно на московских типографиях в
ноябре 1905 г., плохо уживался с принципом свободы печати, во имя которою казалось бы начато все движение” [34]. Однако, как видно из приведенных
выше материалов, рабочий контроль над печатью был установлен не стихийно, а путем целенаправленной борьбы печатников, которые на своих собраниях
и митингах неоднократно обсуждали этот вопрос и принимали по нему специальные решения. Только в ноябре 1905 г. Московский союз рабочих печатного
дела организовал и провел 3 громадных митинга, в которых в общей сложности приняло участие около 30 тысяч рабочих типографий. На этих собраниях,
наряду с другими вопросами, обсуждался и вопрос о свободе печати...
А. Борщевский также пишет, что рабочий контроль над печатью плохо уживался с принципом свободы слова. Однако выше было показано, что печатники
разрешали владельцам типолитографий печатать все материалы, кроме черносотенных рукописей, при условии, что и сами рабочие могли печатать любую
антиправительственную статью. На наш взгляд, здесь принцип свободы слова со стороны рабочих не был нарушен, а действовал в самом широком смысле
этого слова. Далее А. Борщевский сетует, что борьба, которую начала буржуазия за свободу печати, подхваченная рабочими, перевернула принцип, во имя
которого была начата: “Свобода печати превратилась в рабочий контроль над печатью” [35], но рабочий контроль и был установлен из-за колебаний и
непоследовательности той же буржуазии. Рабочие видели, что добившись свободы печати для себя, буржуазия, в лице владельцев типолитографий и
издателей, дальше не пойдет. Выпуск “Известий” в дни декабрьского вооруженного восстания в Москве нельзя рассматривать только как установление
рабочего , контроля над печатью. “Известия” являлись печатным органом всего московского пролетариата, выражавшего интересы всех рабочих России. Эта
газета представляла собой в те дни реальную силу. Под ее влиянием были закрыты газеты, отражавшие интересы того класса, с которым пролетариат вел
борьбу на данном этапе.
Царское правительство и его чиновники не оставались безучастными наблюдателями борьбы печатников за свободу печати. Уже к 23 ноября 1905 г.
московским цензурным комитетом были возбуждены уголовные преследования против редакторов либеральных газет: “Вечерняя почта”, “Голос жизни”,
“Новости дня”, против социал-демократической газеты “Московская правда”, а в декабре против редакторов большевистских газет “Борьба” и “Вперед”. В
декабрьские дни подверглись преследованиям редактор либеральной газеты “Русское слово”, а.также редакторы сатирических журналов “Жало” и
“Шрапнель” [36].
После поражения декабрьского вооруженного восстания реакция перешла в наступление. Владельцам типолитографий и издателям 28 декабря 1905 г. был
разослан циркуляр московского инспектора книгопечатания и книжной торговли, в котором говорилось, что если и впредь владельцы не будут соблюдать
действующие постановления о печати, то они будут преданы суду, а их типографии закрыты [37]. Этот циркуляр сыграл решающую роль в восстановлении
цензуры. Угроза закрытия типолитографий повлияла как на их владельцев, так и на рабочих, “дерзко присвоивших себе право вмешиваться в вопрос о
несоблюдении предварительной цензуры” [38], которые из-за угрозы потери рабочих мест были вынуждены возобновить работу при сохранении цензуры.
Несмотря на то, что рабочие типографий возобновили работу, их борьба за свободу печати сыграла огромную роль в деле распространения социалдемократических идей, способствовала росту классового самосознания московского пролетариата, консолидации его сил в борьбе с самодержавием.
Подводя итоги, можно сказать, что борьба московских типографских рабочих за свободу слова осенью 1905 г. оказала огромную помощь партии не только в
распространении идеи социал-де-мократии, но и в деле организации и руководства революционной борьбой московского пролетариата. Борьба печатников
за свободу слова тесно переплеталась с революционным движением. “Революция и свободная печать питали друг друга и укрепляли” [39], - писала в те дни
газета “Борьба”.
Своей революционной борьбой в ноябре-декабре 1905 г., печатники добились того, что около 40 дней читательская аудитория Москвы имела возможность
знакомиться с социал-демократической, большевистской литературой, с отдельными работами В.И. Ленина. Своими активными действиями они
способствовали распространению борьбы за свободу слова и на другие города России.
Несомненно, что главной заслугой рабочих московских типографий является организация выпуска в дни декабрьского вооруженного восстания “Известий”
Московского Совета рабочих депутатов - печатного органа восставшего московского пролетариата. Опыт борьбы московских печатников за свободу печати
несомненно имеет историческое значение. Он показывает, что типографщики, взяв борьбу за свободу слова в свои руки, при поддержке всего рабочего
класса, сумели добиться устранения цензуры.
3.
4.
Высочайший манифест 17 октября 1905г. Итоги для развития прессы.
Сатирические журналы 1905-1907гг. (“Зритель”, “Пулемёт”, “Стрелы”, “Сигнал”, “Жупел”, “Красный смех”, “Адская почта”, “Скоморох”,
5.
“Леший”).
Журнал А.Т.Аверченко “Сатирикон”.
«Сатирикон» — русский еженедельный сатирический журнал. Издавался в Петербурге с 1908 по 1914. Название — в честь античного романа. В 1913—1918
гг. выходил журнал «Новый Сатирикон», издававшийся частью авторов старой редакции. После революции журнал был закрыт, большинство авторов
оказались в эмиграции. Журнал сочетал как политическую сатиру (направленную, например, против внешней политики Германии до и во время Первой
мировой войны [1], против черносотенцев, а после октября 1917 года - против большевиков [2]), так и безобидную юмористику. Деятели русской культуры
Серебряного века, принимавшие участие в издании журнала, обобщенно называются «сатириконовцами».
6.
П. Струве – идеолог “легального марксизма (журнал “Начало”).
В 1890-е годы страна вступила на капиталистический путь развития и быстро шла по этому пути, догоняя Западную Европу. Противоречия между новым
способом производства и устаревшими формами управления усложняли социальные проблемы, порождали все более резкие столкновения внутри страны.
Усилившееся во второй половине 90-х годов рабочее стачечное движение создавало почву для распространения революционных идей, идеологии марксизма, для создания социал-демократического движения. Идеология народничества, привлекавшая в прежние десятилетия умы передовой русской
интеллигенции, себя исчерпала, политический террор не принес ожидаемых результатов. После убийства Александра II в 1881 г. лучшие представители
«Народной воли» погибли, революционное движение народников было обескровлено. Позднее народничество так и не смогло вернуть себе былое влияние в
обществе. В поисках нового мировоззрения часть русской интеллигенции обратились к учению К. Маркса, которое было известно в России с 1870-х годов. В
90-е годы труды К. Маркса изучали в рабочих кружках, его идеи положили в основу своей деятельности соратники Г.В. Плеханова и В.И. Ленина,
возглавившие лагерь «революционных марксистов». Обратили внимание на учение К. Маркса и наиболее прогрессивные представители русской
интеллигенции, которые видели, что вопреки утверждениям народников о самобытном пути России, о возможности миновать капиталистический этап
развития, Россия уже вступила на этот путь. В трудах К. Маркса об экономических формациях они пытались увидеть картину будущего страны, но прийти к
этому будущему хотели не революционным, а иным путем. Этих людей тогда называли «легальными марксистами». Среди них были экономисты,
философы, публицисты, снискавшие впоследствии мировую известность, такие, как П.Б. Струве, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, М.И. Туган-Барановский и др.
Все они активно сотрудничали в российской журналистике. Особенно активно работал П.Б. Струве, не только как публицист, но и как издатель и редактор.
П.Б. СТРУВЕ (1870—1944) — политический деятель, экономист, философ и публицист в 90-е годы редактировал журналы «Новое слово» и «Начало»,
которые вошли в историю прессы как издания «легального марксизма», активно сотрудничал в журналах «Жизнь» и «Мир божий». В 1902 г. П.Б. Струве
создал заграничный журнал «Освобождение», вокруг которого объединились будущие конституционные демократы (кадеты), в декабре 1905-го выпустил
новый для России тип политического еженедельника «Полярная звезда», с 1908-го стоял во главе солидного толстого ежемесячника «Русская мысль»,
издавать который продолжал в эмиграции до 1924 г. Во время Гражданской войны являлся членом Особого совещания при генерале А.И. Деникине, издавал
одну из газет Белой армии. В эмиграции выпускал известный журнал «Возрождение». Струве, Бердяев и Булгаков прошли сложный путь осознания смысла
происходящих в России революционных событий: от признания революционного пути как возможного, к созданию повой национальной идеи —
необходимости поддержки правительства активными силами русской интеллигенции, к неприятию Октября 1917 г. Все эти мыслители, по мнению многих
современных исследователей, полнее других олицетворявшие духовный ренессанс начала XX в., активно участвовали в деятельности русской прессы и
всегда оказывали большое влияние на развитие общественной мысли. На авансцене политической борьбы 1890-х годов выступали «революционные» и
«легальные» марксисты, и в это же время появились еще немногочисленные представители русской философии, культуры и литературы, которые, пытаясь
найти пути обновления и оздоровления жизни, обратились к духовному миру человека, к нравственным основам бытия. В начале 90-х годов возросло
внимание интеллигенции к религиозным проблемам. Атеизм и материализм просветителей 60—70-х годов, имена которых были святы для оппозиционно
настроенных молодых людей рубежа веков, подверглись пересмотру в первую очередь.
7.
Возникновение политических партий. Их программы и партийная печать.
Решающую роль в процессе общественного самоопределения газет и журналов сыграло появление в конце 1905 — начале 1906 г. легальных политических
партий, в том числе консервативных и умеренных. До этого времени организационно оформились только крайние революционные нелегальные партии,
которые во время революции смогли выйти из подполья. Граф Ф.Д. Толстой писал в конце декабря 1905 г. в одном из писем, что только после Манифеста 17
октября «началась деятельная работа общества в смысле дифференциации, составления партий и союзов более или менее умеренных. После 17 октября
общество и правительство оказались лицом к лицу с организацией, и притом отличной, только одних крайних партий, все же остальное бродило вразброд,
не сознавая даже той опасности, которая грозила им со стороны «сознательного пролетариата». Только после того, как общество почувствовало неумолимую тиранию всяких союзов социал-демократов и социал-революционеров и прочих, оно начало понимать, что надо организовываться и самим
спасать свою шкуру от сильных своей организацией и верой в свои идеалы социалистов всех фракций»18. Газеты пропагандировали партийные программы,
журналы зачастую разрабатывали такие программы сами, становясь инициаторами создания новых партий. На крайнем правом фланге стояли
черносотенцы, организовавшие «Союз русского парода» и «Союз Михаила Архангела». Но y правых единства не было. А.С. Суворин писал в своем
дневнике в 1907 г.: «Мы заступались много раз за Союз русского парода, когда видели, что на него нападают несправедливо. Но быть в партии с г.
Дубровиным и другими союзниками мы никогда не были и не будем. Не будем мы считать Союз русского парода за русский народ, как не считаем за
русский народ ни одной другой партии»19. Доктор А.И. Дубровин и В.А. Грингмут — издатель «Московских ведомостей» олицетворяли самую
реакционную часть черносотенцев, от них открещивались даже сочувствовавшие Союзу русского парода. Дубровина открыто поддерживал Николай II.
Официальным органом Союза стала газета «Русское знамя», не сумевшая ни у кого завоевать авторитет. А.С. Суворин отмечал, что эта газета пишет
холопским языком. В материалах отчета о периодической печати за 1908 г. сохранилась докладная записка одного из членов Совета Главного управления по
делам печати, где содержится характеристика газеты: «Русское знамя» не консервативный, а крайне реакционный орган... Нападки на политику внутреннего
управления, которые позволяет себе «Русское знамя», перестала быть патриотическими... Такого рода литературная борьба получает уже характер
революционный»20. Черносотенцы тоже были недовольны газетой, которая выражала взгляды самой правой части союза. На съездах не раз ставило вопрос о
закрытии этой газеты и замене ее другой. Крупная буржуазия создала в конце 1905 г. несколько партий «Союз правого порядка», «Всероссийский
промышленный союз» но самым долговечным оказался «Союз 17 октября». Его членов называли «октябристами», под этим названием и вошла в истории
партия, объединявшая представителей крупного капитала и наиболее умеренные слои русской интеллигенции. Инициатива создания партии принадлежала
московским текстильным фабрикантам, во главе стояли А.И. Гучков и Д.Н. Шипов. «Октябристы» начали из давать газету «Новый путь», по она быстро
закрылась. К ним примыкала «Умеренно-прогрессивная партия» во главе с П.П. Рябушинским. Органом прогрессистов стала газета «Голос Москвы».
Близко к «октябристам» стояли и «мирнообновленцы», которые выпускали с декабря 1906 г. газету «Слово». О «Слове» остряки говорили, что эта газета
«бывших людей», издавал и редактировал ее бывший министр (М.М. Федоров), из числа сотрудников многие в свое время тоже занимали государственные
посты или перешли из других партий. Самой популярной в России стала партия конституционных демократов (кадетов), занимавшая самые левые позиции
среди буржуазных партий. Она с большим преимуществом победила на выборах в I Государственную думу. Единства среди кадетов не было: одно крыло
возглавлял П.Б. Струве, который с декабря 1905 г. издавал еженедельник «Полярная звезда», во главе другого стоял П.Н. Милюков. В качестве
центрального органа кадеты издавали газету «Речь», просуществовавшую до октября 1917 г. Кадетов поддерживала почти вся легальная пресса. «Наша
жизнь», «Русь», «Товарищ», «Русские ведомости» и многие другие влиятельные органы периодики разделяли взгляды партии «народной свободы», как себя
называли кадеты. На несколько недель, в конце 1905 г., до выхода «Речи» органом кадетов стали «Биржевые ведомости», сменившие название на
«Народную свободу», а позже ставшие «Свободным народом». Опытный делец — издатель «Биржевых ведомостей» С.М. Проппер передал газету П.Н.
Милюкову, решив тем самым снискать симпатии подписчиков. Но этот союз профессионального издателя и лидера партии быстро распался. «Кадеты съели
всю подписку во мгновение ока, — жаловался Проппер, — и стали уже отучать публику, воюя со всеми другими партиями. А у меня правило — ни с кем не
воевать»21. Довольно быстро некоторые органы печати разочаровались в программе конституционных демократов. Так, разошлись с ними по вопросам
партийной дисциплины и признания принципа демократического централизма в качестве основополагающего при организации партии ведущие сотрудники
журнала «Вестник Европы», являвшиеся видными земскими деятелями. В начале 1906 г. журнал опубликовал программу новой организации — партии
демократических реформ, инициаторами создания которой стали редактор журнала М.М. Стасюлевич, политический обозреватель К.К. Арсеньев, активные
сотрудники М.М. Ковалевский, В.Д. Кузьмин-Караваев и др. В качестве неофициального центрального органа Партии была основана газета «Страна»,
редактором которой стал М.М. Ковалевский. Как политическая организация партия не состоялась, но о своей верности программе, опубликованной в 1906
г., журнал заявлял неоднократно — и в 1909 г., когда редактором стал К.А. Арсеньев, и в 1915 г., отмечая 50-летие своего издания. На левом фланге стояли
эсеры и социал-демократы, в 1903 г. разошедшиеся на две фракции — большевиков и меньшевиков. Первую возглавил В.И. Ленин, вторую — Г.В.
Плеханов. До 1912 г. обе фракции существовали в рамках одной партии. В конце 1905 г., когда появилась возможность издавать легальные газеты в качестве
центральных органов своих партий, большевики использовали газету «Новая жизнь», разрешение на издание которой получил поэт Н.М. Минский, а эсеры
превратили в свой орган уже издававшийся «Сын Отечества». Правда, эти газеты были вскоре закрыты. Обе партии в годы революции снова и снова
пытались организовать свои легальные и нелегальные печатные органы, которые быстро исчезали под ударами цензуры. Разобраться сразу во всех
программах вновь появившихся многочисленных партий было очень сложно и читателям, и властям. Главное управление по делам печати, привыкшее
группировать все издания периодики «по направлениям», попыталась это сделать и в революционные годы. В «Отчете о периодической печати за 1907 год
чиновники стремились разложить петербургскую прессу «по полочкам». В отчете были выделены следующие группы изданий: 1 — партии эсеров; 2 —
имеющие общий революционный характер (внепартийные); 3 — издания, посвященные истории революционного движения; 4 — партии социал-демократов
(большевиков и меньшевиков); 5 — партии трудовиков; 6 — общего характера; 7 — христианско-социалистического направления; 8 — партии реальной
политики; 9 — народно-социалистического направления; 10 — имеющие анархический характер; 11 — резко оппозиционные правительству издания (без
принадлежности к определенной партии); 12 — умеренно-оппозиционного направления; 13 — партии кадетов; 14 партии демократических реформ; 15 —
Союза 17 октября; 16 умеренно-прогрессивного направления; 17 — сионистского направления; 18 — консервативно-патриотические и монархические; 19
безразличные в политическом смысле; 20 — эротического характера; 21 — официальные22. Для определения направления разных газет и журналов
Главному управлению оказалось мало только партийных симпатий, хотя в отчете они учтены, понадобилась более детальная «роспись» журналистики.
Интересно и соотношение разных групп в цифрах. Примерно из 500 органов периодики, за вычетом 13 официальных, только 41 издание указано в рубрике
«консервативно-патриотические и монархические», 263 названы безразличными в политическом смысле, но почти половина петербургских изданий —
оппозиционные. Создание партий и партийной прессы сделало систему русской журналистики более современной для начала XX в. «Русская печать стала
носить характер, напоминающий политическую прессу Западной Европы и Америки», — справедливо заметил журнал «Русское богатство» в 1906 г.23
Правда, при одинаковой партийной ориентации различные газеты и журналы сохраняли собственные взгляды, не совпадающие в нюансах и оттенках. Некая
разноголосица возникала подчас и внутри одного издания, особенно в толстых ежемесячниках. Чисто партийными становились официальные и
неофициальные центральные органы, в основном газеты. Общественно-политические газеты и толстые журналы быстро поняли, что выступать под флагом
строгой партийности издания, рассчитанные на более разнородные круги читателей, не могут. Вот что писал Н.Ф. Анненский — член редколлегии
«Русского богатства» в письме к В.Г. Короленко после того, как журнал стал организатором новой партии народных социалистов (энесов), близкой к эсерам,
но более умеренной в тактике: «Решено твердо оставить его (журнал. — С.М.) органом беспартийным. Он останется журналом «направления» более
широкого... хотя, конечно, близкого и однородного с основной линией той партии, к которой принадлежит ядро его сотрудников. Это совершенно
необходимо, по для свободы журнала не опасно, так как относится только к программным вопросам. В обзоре тактики журнал останется совершенно не
связанным с решениями родственной ему партии»24 Осознание того факта, что последовательная пропаганда только партийных программ сужает
возможности периодического органа в освещении широкого круга проблем, привело русскую журналистику к повсеместному отказу от открытого
признания своей связи с определенной партией. Уже в 1910—1912 гг. на титульных листах многих изданий появляются подзаголовки типа «Беспартийный
орган прогрессивной мысли» или «Беспартийная газета экономики, политики и литературы» Отказу прессы от партийной ориентации способствовало
разочарование в самой популярной партии — партии кадетов, не оправдавшей возлагаемых на нее надежд Скрывать свои партийные симпатии русским
газетам и журналом пришлось и из-за цензурных притеснений, многократно усилившихся после поражения первой русской революции и наступившей
реакции.
8. Легальные большевистские газеты: “Звезда” и “Правда”.
«Звезда», большевистская легальная газета, до июля 1911 орган социал-демократической фракции 3-й Государственной думы. Издавалась с 16 декабря 1910
еженедельно, с января 1912-2 раза, с марта 1912-3 раза в неделю. Вышло 69 номеров (30 конфисковано). Тираж 7-20 тыс. экземпляров, в апреле 1912 до 60
тыс. (в связи с публикациями о Ленском расстреле). Редакция - на Разъезжей улице, 10. В редакцию входили Н. Н Батурин, К. С. Еремеев, М. С.
Ольминский, Н. Г. Полетаев и др. Подготовила создание газеты «Правда», в день выхода которой [22 апреля (5 мая) 1912] издание прекращено.
«Правда», ежедневная большевистская легальная газета. Издавалась 22 апреля (5 мая) 1912 - 8(21) июля 1914 и с 5(18) марта 1917. Основана В. И. Лениным
во исполнение решений 6-й (Пражской) Всероссийской конференции РСДРП (1912) о постановке массовой рабочей газеты. 415 групп рабочих Петрограда
собрали 6,5 тыс. рублей и внесли главный вклад в фонд создания газеты. Редакция - на Николаевской улице (ныне улица Марата, 37); печаталась в
типографии П. В. Березина «Художественная печать» (Ивановская улица, ныне Социалистическая улица, 14; мемориальная доска). В 1912-14 вышло 645
номеров «П.» тиражом 20-60 тыс. экземпляров. Фактически являлась органом ЦК РСДРП. Идейный руководитель - Ленин. Сотрудники (в разное время): А.
С. Бубнов, М. И. Калинин, В. М. Молотов, М. С. Ольминский, Н. И. Подвойский, Я. М. Свердлов, И. В. Сталин, А. И. Ульянова-Елизарова и др. Издатели:
большевики - депутат 4-й Государственной думы А. Е. Бадаев, Г. И. Петровский, Ф. Н. Самойлов. В 1912-14 в «П.» опубликовано около 280 работ Ленина.
«П.» подвергалась постоянным преследованиям властей и 8 раз закрывалась; продолжала выходить под другим названием - «Рабочая правда», «Северная
правда», «Правда труда», «Рабочий», «Трудовая правда». Накануне 1-й мировой войны в июле 1914 редакция разгромлена, сотрудники арестованы.
Восстановленная решением Русского бюро ЦК РСДРП от 2(15) марта 1917, «П.» стала органом ЦК и ПК РСДРП(б). Редакция - на набережной р. Мойки, 32
(мемориальная доска; позже часть редакции размещалась на Ивановской улице); № 1 напечатан 5(18) марта 1917 в типографии газеты «Сельский вестник»
(адрес тот же), затем печаталась в типографии «Труд» (Кавалергардская улица, 40, ныне улица Красной Конницы; мемориальная доска). Тираж 85-90 тыс.
экземпляров. С апреля 1917 деятельностью редакции руководил Ленин. С марта по октябрь 1917 в «П.» опубликовано около 200 его работ. В ночь на 5(18)
июля 1917 редакция была разгромлена юнкерами. 6(19) июля вышел один номер «Листка „Правда“», напечатанный в типографии «Труд». С 23 июля по 10
августа (5-23 августа) 1917 роль центрального органа большевистской партии выполняла газета «Рабочий и солдат». С 13(26) августа «П.» выходила под
названием «Пролетарий», «Рабочий», «Рабочий путь». Печаталась в типографии «Труд». Тираж свыше 100 тыс. экземпяров. На рассвете 24 октября (6
ноября) на типографию «Труд» совершил налёт отряд юнкеров. Собравшийся в это время ЦК РСДРП(б) принял решение послать в типографию охрану и
обеспечить выход очередного номера «Рабочего пути». По приказу ПВРК красногвардейцы и солдаты изгнали юнкеров, и типография возобновила работу.
Номер «Рабочего пути» вышел около 11 часов утра 24 октября с призывом к свержению Временного правительства. Вечером 24 октября по решению ПВРК
отряд солдат под команд. С. Г. Уралова занял типографию на Ивановской улице (там печаталась газета «Русская воля»). Утром 25 октября в ней был
выпущен номер «Рабочего пути». 26 октября (8 ноября) в № 46 «Рабочего пути» опубликовано написанное Лениным обращение «К гражданам России!» - о
победе Октябрьского вооружённого восстания. С 27 октября (9 ноября) 1917 газета стала выходить под первоначальным названием «П.». С 16 марта 1918
издаётся в Москве. В Ленинграде действует корпункт «П.» (Херсонская улица, 12). Награждена орденами Ленина (1945, 1962), Октябрьской Революции
(1972). В 1984 в Ленинграде открыт Музей «В. И. Ленин и газета „Правда“» (набережная р. Мойки, 32).
9.
Массовые газеты бульварного типа (“Газета-копейка”).
«Малые» трех-, четырехрублевые газеты появились в системе прессы России на рубеже веков. Но их предшественники, разнообразные «Листки» возникли
раньше, старейшие из них — в 60 —70-е годы. «Малые», или массовые газеты, ориентировались на своего читателя, нового для традиционной русской
прессы, на широкие демократические слои, которые вовлекались в общественную и культурную жизнь страны. Для не очень подготовленных и не всегда
достаточно образованных читателей предназначался и своеобразный вид публикаций с ярко выраженной обличительной тенденцией, с элементами
сенсационности и развлекательности, всегда имевшими успех среди подобной аудитории. Таким образом, главным типообразующим элементом массового
издания является читательская аудитория. Но не менее важен и характер публикаций, свойственный этому типу газет, и наличие большого количества
приложений, имевших своей целью привлечение читателя и рост тиража, от которого зависело существование дешевой газеты. «Листки» появились в
России во второй половине XIX в. Старейшими были «Петербургский листок», «Московский листок», «Одесский листок». После революции 1905 г. они
начали возникать повсеместно. Репутация этих газет была весьма сомнительной, их не принимали всерьез современники, ими не занимались исследователи
русской журналистики. Больше других «повезло» «МОСКОВСКОМУ ЛИСТКУ» (1881 — 1918), издававшемуся Н.И. Пастуховым, о нем рассказал в своей
книге «Москва газетная» Вл. Гиляровский, начинавший свой журналистский путь в этой газете. «Безграмотный редактор приучил читать безграмотную
свою газету охотнорядца, лавочника, извозчика, трактирного завсегдатая и обывателя, мужика из глухих деревень». Гиляровский очень точно определил
основную читательскую аудиторию «Московского листка», совершенно новую и непривычную для начала 80-х, когда газета вышла в свет. В пастуховской
газете отражалась жизнь Москвы, Московской губернии и смежных с ней городов. «Уже в первый год издатель «Московского листка» заинтересовал
Москву обилием и подробным описанием множества городских происшествий, как бы чудом на другой день попадавших на страницы газеты»50. Чуда,
конечно, не было — была блестящая оперативная работа журналистов. Вл. Гиляровский рассказал, как ему, репортеру, удавалось так быстро поспевать к
месту событий и сообщать о них в редакцию. Н.И. Пастухов был хоть и «безграмотным», но опытным редактором. До «Московского листка» и
одновременно с ним он издавал «Московскую газету» и журнал «Развлечение». Во время проведения знаменитых Нижегородских ярмарок вместе с сыном
— В.Н. Пастуховым — выпускал «Нижегородскую ярмарку», затем «Нижегородскую почту». В «Московском листке» он выступал и как беллетрист,
печатал роман «Разбойник Чуркин». О Пастухове ходила масса анекдотов. «Кабатчик Пастухов в ответ на вопрос начальства о направлении «Московского
листка» ответил: «Кормимся, ваше благородие, кормимся»51. Хотя что еще мог бы ответить хитрый и умный издатель на такой опасный вопрос. Его целью
было создание не еще одной газеты «направления» во второй столице — конкурировать с признанными обществом «Русскими ведомостями» он,
естественно, не мог, — а газеты, по его определению, народной, рассчитанной на среднего и мелкого горожанина, для которого чтение «Русских
ведомостей» было делом непосильным. Пастухов приучил всю Москву читать не только свою газету, но и периодику вообще. Его «кабацкий листок», как и
«Новое время», все ругали и все читали. «...Именитое и образованное купечество стыдилось брать в руки эту газету, — рассказывал Гиляровский, —
никогда на нее не подписывалось, но через черный ход прислуга рано утром бегала к газетчику и потихоньку приносила «самому» номер, который он с
опаской развертывал и смотрел главным образом рубрику «Советы и ответы». «Уж не прохватил ли меня этот?» Радовался, если уцелел, а прохватили когонибудь из знакомых. Каждый номер являлся предметом для разговоров»52. Значит, не только из-за оперативного освещения всех городских событий газета
снискала популярность, но и благодаря отделу «Советы и ответы», который сразу же после своего появления вызвал прирост тиража, так как каждый
москвич из торгового мира боялся попасть в хлесткие и злободневные заметки, публикуемые в отделе. Правда, он довольно быстро был закрыт. Но в
основном все отделы «Московского листка» появлялись постоянно в одном и том же месте и в одно и то же время. Печатались и романы. «Каждый романист имел свои два дня в неделю. Понедельник и среда — исторический роман Опочинина, вторник и пятница — роман из высшего круга с уголовщиной,
подписанный «Синее домино» (псевдоним писательницы А.И. Соколовой, матери В.М. Дорошевича), а среда и суббота — A.M. Пазухин — особый
любимец публики, дававший постоянных подписчиков»53. В «Московском листке» литературный отдел, традиционный Для газет XIX в., играл заметную
роль. В издании подобного типа его значение нельзя преувеличить: Пастухов приучал новую аудиторию к чтению беллетристики, хотя и не лучшего
качества. Занимал свое место и традиционный воскресный фельетон, основанный на сценках из народного или купеческого быта. Но главным в газете был
Не фельетон, а репортаж — жанр для русской журналистики новый, вызывавший опасения деятелей печати. «Репортаж — это один из труднейших и
неприятнейших газетных вопросов», — сокрушался С.Н. Кривенко. Известный журналист Л. Львов (Л.М. Клячко) тоже выражал свое недовольство тем, что
в газетах первое место начинают занимать не публицисты и фельетонисты, а «репортеры-кулуарники»54. Для современников в репортерах воплощались
худшие черты «газетных людей». Их изображали малообразованными, нечистыми на руку, всеми отовсюду гонимыми. Несчастным и неприкаянным
изобразил репортера в одноименном фельетоне В.М. Дорошевич. Но вопреки неприязни журналистов, с повышением информационной роли газеты
репортаж — описание только что произошедших событий — занял свое место в русской газете. Если «Листки» рассчитывали, главным образом, на
городские низы, посетителей кабаков и трактиров, то газета «РОССИЯ», существовавшая всего три года, вошла в историю русской журналистики как
первая массовая газета европейского типа. Она адресовалась широким массам населения без социальных, сословных, образовательных и материальных
различий. «Россия» вышла в апреле 1899 г. Инициаторами ее создания стала группа сотрудников «Нового времени» во главе с А.В. Амфитеатровым,
порвавшая отношения с А.С. Сувориным. Они хотели создать орган периодики, который смог бы противостоять влиянию «Нового времени». Газета
«Россия» появилась как издание альтернативное суворинской газете. Редактором стал Г.П. Сазонов. В молодости, по слухам, он был близок к Желябову, в
1903—1905 гг. участвовал в различных левых газетах, но после 17 октября примкнул к Союзу русского народа, впоследствии имел влияние на Г. Распутина,
редактировал газету «Голос земли», которую Распутин поддерживал55. В «России» Сазонов сотрудничал в период «левых» увлечений. «Россия» имела
хорошую материальную базу. Московские купцы во главе с С. Мамонтовым собрали по подписке капитал в 180 тыс. рублей, но Сазонову эти деньги не
дали. Ведение дел в газете было поручено зятю С. Мамонтова — финансисту М.О. Альберту, который истратил на газету еще 120 тыс. собственных средств.
Во все уголки страны были отправлены уполномоченные для сбора подписки. «Россия» быстро завоевала симпатии читателей. Это заставило Главное
управление по делам печати внимательно присмотреться к газете. В докладе министра внутренних дел Сипягина царю содержится интересная, сделанная на
основе наблюдений внимательного и умного цензора характеристика газеты: «Газета представляет собой новый для России тип повременного издания
(выделено мной. — С.М.), который весь свой успех основывает на бойких и сенсационных фельетонах, авторами коих были наиболее популярные в этом
роде газетные сотрудники Амфитеатров и Дорошевич. Публика обыкновенно с нетерпением ждала этих фельетонов, и №№ «России», в которых они
появлялись, раскупались нарасхват. Таким образом, не устойчивые читатели, а улица составляла цель издания и последняя поддерживала и обусловливала
характер газеты»56. В этом отзыве речь идет не о «вредном» направлении газеты, что всегда было характерно для цензорских характеристик, здесь отмечено
главное своеобразие «России» — ее тип, новый для русской журналистики. По мнению авторов доклада, этот тип отличался от остальных двумя основными
чертами: своеобразием аудитории («улица») и особой манерой подачи материала (бойкие, сенсационные фельетоны в основе всех публикаций). Расчет на
«улицу», на купившего газету прохожего, а не на постоянного подписчика предполагал широкую розничную продажу, которая входит в обиход именно с
появлением массовых газет на рубеже XIX и XX вв. «Россия» имела большой успех перед первой русской революцией, когда повысился интерес к
общественным проблемам, публика с восторгом принимала любое критическое выступление печати, тем более облаченное в блестящую литературную
форму. После октября 1917 г. известный театральный критик и журналист А.Р. Кугель в своих воспоминаниях так писал о «России»: «Она была еще
развязнее, чем «Новое время», еще бойчее, и в то же время будто бы была газета либеральная»57. Газета «Россия» осталась в памяти у современников и
потомков как «амфитеатровская» не только потому, что надо было как-то отъединить эту газету от правительственной «России», выходившей позже, но и
потому, что фельетон А.В. Амфитеатрова «Господа Обмановы», как было сказано выше, стал причиной большого скандала и закрытия газеты. А.В.
Амфитеатров — сын протоиерея московского Архангельского собора закончил юридический факультет Московского университета, по юриспруденцией
заниматься не стал, а поступил в Тифлисский оперный театр вторым баритоном. Начав писать в тифлисском «Новом обозрении» рецензии, втянулся в
журналистскую работу. Шесть лет он сотрудничал в суворинском «Новом времени» в качестве московского корреспондента. Ушел от Суворина с большим
скандалом, о чем издатель с горечью писал в своем «Дневнике». После «России», вернувшись из Минусинска, куда был сослан за фельетон, Амфитеатров
участвовал в не менее нашумевшей газете старшего сына А.С. Суворина —. А.А. Суворина — «Русь», где собрались сотрудники, ушедшие из «Нового
времени». Там он печатал сатирические сказки и сатирические стихи («стихиры») . Еще раз побывал в короткой ссылке в Вологде за статью в защиту студентов Горного института, обвиненных в прояпонских настроениях. В 1905 г. уехал в Париж, где провел 10 лет. За границей издавал журнал «Красное
знамя», в России пытался воссоздать некое продолжение некрасовского «Современника» под тем же названием и с тем же демократическим направлением.
В последние годы писал в основном повести и большие романы, в том числе даже фантастические. З.Н. Гиппиус, умный и беспощадный критик, спрашивала
в одной из своих статей: «Кто он? Беллетрист? Критик? Публицист? Хроникер? Репортер? На каждый вопрос приходится ответить нет, а на все вместе —
да»58. В «России», кроме фельетонов, он публиковал статьи о свободе печати, сатирические сказки, в которых причудливо переплетались сказочная
символика, привычные газетные обороты с публицистическим стилем. В «стихирах», используя форму торжественных церковных песнопений, он
высмеивал царских чиновников и российские события. Вот, например, «Романс литератора, умиленного кадетским законопроектом о печати»: Я прочитал
проект... Хоть он еще не в силе, Но вижу хорошо грядущую зарю: Всего лишь на пять лет меня вы загадили. Благодарю. Ах, злая клевета прилипчивей, чем
клейстер! В толпе гуляет слух — его ли повторю? Что диктовал проект вам обер-полицмейстер. Благодарю. За подобные «стихиры» «Русь» была закрыта.
Фельетон «Господа Обмановы», первая часть которого была опубликована в «России», а вторая вместе с первой вышла отдельной книгой в 1905 г. в
Берлине, высмеивал царскую семью. Очень прозрачные имена и фамилии — Никандр Алексеевич, Марина Филипповна, Горевозцев и другие — позволяли
безошибочно узнать прототипов: Николая I, императрицу Марию Федоровну, Победоносцева, Александра II и Александра III и самого царствующего
императора. Сатира была злая, но очень остроумная, и узнавший себя в Нике-Милуше Николай II не смог сдержать негодования. Газету закрыли, редактора
и автора отправили в ссылку. Амфитеатров стал известен всей России. Коллеги фельетониста по газетному цеху задавались вопросом, на что рассчитывал
А.В. Амфитеатров, отдавая фельетон в печать, ведь он не мог не осознавать риска и для себя, и для газеты. Вот что записал в «Дневнике» А.С. Суворин со
слов своего сына — Михаила, встречавшегося с фельетонистом накануне: «Он (Амфитеатров. — С.М.) вечером приехал из Пскова, где написал фельетон,
отправил его в редакцию и сказал: «Вероятно, не напечатают. Это будет третий фельетон, который отвергается. По крайней мере, не скажут, что я ничего не
делаю». Утром он увидел фельетон напечатанным и сказал: «Не догадались». И был все время весел и доволен»59. Возможно, Амфитеатров надеялся, что и
царь «не догадается» или сделает вид, что не догадался, чтобы не раздувать скандал. Но эти надежды не оправдались. Как всегда, было много слухов. Одни
обвиняли Амфитеатрова в том, что он решил погубить газету, которая предпочитала печатать Дорошевича, а не его. Другие считали виноватым Суворина,
который будто бы заплатил фельетонисту огромные деньги, чтобы он способствовал закрытию газеты-конкурента. Суворин в «Дневнике» это с
негодованием отрицал. В предисловии к изданным в Берлине первой и второй частям фельетона говорилось о том, что это начало сатирического романа,
высмеивающего царскую семью, которая давно перестала быть семьей Романовых, превратившись после Петра III в Династию Готторнов. Однако роман так
и не был написан. «Россия» была закрыта, по напуганное Главное управление по делам печати не спускало глаз с газет «для улицы». В 1904 г. в докладной
записке В.К. Плеве императору было доложено о закрытии газеты «Русская земля» «ввиду враждебного направления». Несмотря на то что газета
принадлежала П. Матвееву, долгое время состоявшему цензором Санкт-Петербургского цензурного комитета, известному своим сотрудничеством с
«Московскими ведомостями», т.е. человеку абсолютно лояльному, правительственных чиновников испугало, что среди сотрудников повой газеты были
участники закрытой «России». «Вполне вероятно, — писали авторы доклада, — что «Русская земля» будет представлять собой тот же тип газеты, что и
прекращенная в 1902 г. «Россия». На докладной о закрытии газеты — резолюция красными чернилами, вероятно, принадлежащая царю: «И отлично»60. Так
что, не только направление, но и тип газеты рассматривался теперь при разрешении выхода нового издания. Так же внимательно Главное управление
следило и за бульварной прессой, особый расцвет которой пришелся на 1910-е годы. В «Отчете о повременной печати за 1911 год», например, содержится
характеристика «Петербургской газеты». «Ежедневная общественно-политическая и литературная газета принадлежит к числу органов бульварной прессы,
рассчитанная исключительно на круг читателей, следящих за злободневными новостями и городскими слухами, она все внимание уделяет тому, чтобы
своевременно уловить интересующее столичную публику событие или тему и сообщить о них сведения количественно побольше и качественно
поразнообразнее. Те же злободневные события запечатлевались в неглубоких по юмору пародиях и кроме того давали пищу для помещавшихся в
«Петербургской газете» романов, всегда имевших своими героями современных дельцов. Политическим вопросам этот орган печати уделял небольшое
внимание, но во всяком случае высказывался обычно в умеренно-оппозиционном направлении»61. «Умеренно-оппозиционное направление не волновало
чиновников, но они внимательно анализировали тип газеты, обращали внимание на ее аудиторию, цели, характер публикаций, соотношение литературного
и информационного материалов. То есть не тратя времени на поиски теоретических обоснований того или иного типа газетного издания, цензоры
эмпирическим путем выбрали критерии определения типа газеты и пользовались ими с успехом. Самыми популярными изданиями бульварного типа стали
«Газеты-Копейки», которые вслед за Петербургом, как грибы, появлялись во многих городах России. Это были дешевые газеты (цена номера — 1 копейка, в
крупных городах — 5 копеек), рассчитанные на малоимущие слои, на самого неподготовленного читателя, который активно приобщался к общественной
жизни в период войн и революций. «Копейки» имели широкое распространение среди рабочих, так как «значение газеты в жизни рабочих определялось не
только объемом, политической информацией и периодичностью издания, они предъявляли к ней те же требования — универсальность содержания, широта
охвата действительности, — что и в других сферах культурного потребления, тем более что многим рабочим газета заменяла книгу. Нетребовательного
читателя копеечная пресса привлекала обилием низкопробной беллетристики»62. Рабочие не могли тратить много денег на книги, и дешевые газеты,
доступные, повсеместно распространенные, стремились заполнить образовавшуюся пустоту, давая на своих страницах самое разнообразное чтение: и
информацию, и статьи с комментариями, и сенсации, и скандалы, и беллетристику. Вот цензурная характеристика «Газеты-Копейки»: «Ежедневное и
вследствие своей дешевизны получившее весьма широкое распространение издание умеренно-прогрессивного направления. Помещая на своих страницах
обычные в ежедневной прессе сведения, газета сопровождает их руководящими статьями, в которых с умеренно-либеральной точки зрения обсуждает
очередные вопросы политической и общественной жизни»63. Топ характеристики абсолютно спокойный: умеренная оппозиционность газеты опасности не
представляла. Но и здесь отмечена интересная особенность подачи материала: сообщения о событиях сопровождаются редакционными статьями,
разъясняющими для неподготовленного читателя значение и смысл каждого события. О бульварной прессе писал близкий к социал-демократам журнал
«Образование»: «Бульварная пресса рассчитана по преимуществу на мелкобуржуазные, плебейские слои, она радикальна, — конечно, в определенной мере,
— чтобы в достаточной мере щекотать своих читателей и не слишком подвергать их «опасностям». Несмотря на свое пренебрежительное отношение к
«Копейкам», радикальные партии пытались поставить этот тип издания на службу своим интересам из-за аудитории. Группа социал-демократов, жившая на
Капри, планировала купить «Киевскую Копейку» и, переведя ее в Петербург, приспособить для своих целей. В.И. Ленин отверг этот план. В противовес
влиянию бульварных изданий большевики пытались создать свою массовую печать. Известный советский журналист и писатель Н. Вержбицкий
рассказывал в своих воспоминаниях, как в 1915 г. он редактировал «Газету для всех». «Намерение было такое, дать небольшую газету, которую мог бы с
интересом читать простой человек, рабочий, мелкий служащий, кустарь, извозчик, домашняя работница, дворник, сезонный рабочий, приехавший из
деревни. Девизом газеты было — не давать в обиду «маленьких людей». Для этого мы помещали статьи, разоблачающие эксплуататорские проделки
предпринимателей, вели против них судебные процессы от имени рабочих, «выводили на чистую воду» зарвавшихся купцов и домовладельцев, описывали
тяжелую жизнь обитателей чердаков и подвалов, столичного дна»65. Короче говоря, газета пыталась воздействовать на тот же состав аудитории, с которым
работали бульварные газеты, но старалась развертывать обличительные кампании. История этой газеты неизвестна, существовала она недолго. Большевики,
до сих пор стремившиеся создавать серьезные, пропагандировавшие их мировоззрение издания, поняв силу массовых газет, в 1912 г. выпустили свою
массовую рабочую газету «ПРАВДА». В статье «Итоги полугодовой работы», посвященной кампании по сбору денег на издание газеты, В.И. Ленин
потребовал: «Надо ввести в обычай, чтобы каждый рабочий в каждую получку платил по одной копейке на рабочую газету». Он прекрасно знал, что часто
эта копейка тратилась на покупку «Газеты-Копейки». Поэтому статья заканчивалась темпераментным призывом: «Довольно с нас господства буржуазной
«Копейки»! Довольно царила беспринципная торгашеская газетка!»66. Таким образом, одной из целей создания «Правды» — конечно не основной —
являлось желание оградить рабочих от распространения в их среде популярной бульварной газеты, ограничить ее влияние путем пропаганды социалдемократических идей. В первом номере «Правды» было напечатано обращение к читателям: «Дворянство, духовенство, промышленники, биржевики и
купцы — все имеют свои газеты. Там они освещают явления жизни по-своему, мерят их на свой аршин, в своих газетах они защищают свои классовые,
сословные, групповые интересы... Рабочему классу нужно знать правду! Рабочая газета «Правда» должна отвечать своему названию. Этим она выполнит
свое назначение». В советское время историки печати утверждали, что большевики создали печать нового типа, не существовавшую до их изданий. Это
неверно. Сами большевики прекрасно разбирались в типах выходивших в это время газет и журналов и пытались использовать их в своих целях, донимая,
что читатели привыкли к таким изданиям, а к новым в типологическом отношении могут отнестись с недоверием. В той же статье «Итоги полугодовой
работы» В.И. Ленин перечислял, какого характера материалы должна печатать рабочая газета. Она «должна давать больше и более разнообразного
материала, воскресные приложения и прочее, должна иметь своих корреспондентов и в Думе, и во всех городах России, и в крупнейших городах за
границей»67. Здесь перечислены традиционные для русской газеты материалы (воскресные приложения, например) и требования (иметь побольше
корреспондентов в России и за границей). В своих пожеланиях рабочей газете лидер большевиков учитывал все новое, что появлялось в деятельности газет.
Одна из главных новинок, характерных в основном для массовой прессы, — большое количество приложений. За счет приложений, чаще всего бесплатных,
увеличивалось число читателей, приложения позволяли использовать разные способы воздействия на аудиторию, в них печатались иллюстрации,
фотографии, рисунки и т.д. Петербургская «Газета-Копейка» предлагала своим читателям «Журнал-Копейку» и «Листок-Копейку», «Альбом-Копейку» и
«Всемирную панораму», «Искорки», «Дом и хозяйство», «Здоровую жизнь», «Волны», «Зеркало жизни», «Веселого балагура», 52 книжки «Библиотеки
сенсационных романов», сборники русской литературы, 12 выпусков энциклопедического словаря и т.д. Как видно по названиям, были учтены самые
разнообразные вкусы читателей. Второе издание «Биржевых ведомостей» — массовая газета, рассчитанная на провинциальную аудиторию, — в качестве
приложения издавало журналы: «Общедоступные моды», «Здравие семьи», «Знание и искусство», «Новое слово». Издание выходило в течение семи лет
тиражом до 150 тыс. экземпляров. Выходило также огромное количество выпусков «Библиотеки для саморазвития». Но наибольший успех имел журнал
«Огонек», тоже выпускавшийся как приложение к «Биржевым ведомостям». Когда началась Первая мировая война, С.М. Проппер хотел закрыть журналы
«Новое слово» и «Огонек», но редактор «Огонька» Бонди предложил печатать в журнале крохотные портреты всех награжденных или раненых. «Тогда
каждый офицер пожелает иметь журнал, где появилась его физиономия, тем же желанием загорятся его родные и близкие знакомые», — писал в своих
воспоминаниях писатель и журналист, многолетний сотрудник газеты И.И. Ясинский68. К 1915 г. тираж «Огонька» вырос до 800 тыс. — цифра по тем
временам невиданная. Правительственная печать, рассчитанная на широкие массы, тоже использовала приложения. Массу приложений давал «Сельский
вестник», хотя разнообразием содержания они не отличались и были рассчитаны на удовлетворение интересов сельского хозяина. Это были журналы
«Кустарный труд», «Крестьянское дело», «Деревенское хозяйство», с 1915 г. — журнал «Воскресенье», печатались популярные брошюры. Приложения к
основному изданию особое развитие получили в начале XX в., когда прогресс в техническом оснащении издательств и типографий позволил печатать много
разнообразной продукции. Приложения появились и в журналах, типы которых в это время претерпевали значительную эволюцию.
10. “Несвоевременные мысли” М. Горького.
11. Полемика вокруг “Вех”.
12. Издатели-предприниматели: А.С. Суворин, А.Ф. Маркс, С.М. Проппера. Эволюция издательского дела. Появление акционерных обществ.
13. Издательство И.Д. Сытина.
Сытин Иван Дмитриевич (1851 – 1934) – московский издатель, книготорговец, к началу первой мировой войны выпускавший четвертую часть всей книжной
продукции России.
Свое издательство И.Д. Сытин организовал в 1883 г., преобразовав его в 1891 г. в "Товарищество печатания, издательства и книжной торговли И.Д. Сытина
и К°".
И. Д. Сытин, неграмотный выходец из костромской деревни, благодаря своему предпринимательскому таланту, громадному практическому уму,
неистощимой энергии, стал ведущим издателем России, он в какие-то десять — двадцать лет из ничтожного торговца лубочными картинками вырос в
издателя-гиганта. Четверть печатной продукции России печаталась в его типографиях, и что это были за книги! Сказки и поговорки, предания и былины,
энциклопедии и календари, произведения лучших русских и зарубежных писателей... И все это с фантастическим размахом, миллионными тиражами, к
удивлению и восхищению многих его современников. Успех Сытина в создании издательской империи был обусловлен выпуском дешёвых, ярко
иллюстрированных изданий для народа, хорошей организацией сбыта своей продукции через сеть торговцев (офеней) и применением передовой печатной
техники, приобретённой на Западе.
Сытин сумел наладить выпуск не только книг и брошюр на любой вкус, но и чрезвычайно популярных периодических изданий, охватывающих интересы
различных групп читателей. Среди них: газеты «Правда Божия», «Русское слово» и др.; журналы «Вокруг света», «Северное сияние», «Вестник спорта и
туризма», «Вестник школы», «Для народного учителя», «Заря», «Модный журнал», «Нужды деревни» и др.; детские издания «Пчёлка», «Друг детей»,
«Мирок» и др.; а также иллюстрированные приложения к журналу «Вокруг света» — «Журнал приключений», «На суше и на море». В этой массе
периодических изданий крупнейшим была газета «Русское слово», ей в данной работе будет посвящена целая глава. Газета эта заслуживает особого
внимания, так как именно о ней, благодаря хорошо и чётко налаженной работе, широченной сети корреспондентов, впервые в России заговорили как о
«фабрике новостей». Таких колоссальных тиражей до «Русского слова» в России не было. Газета касалась самых злободневных социальных вопросов,
оперативно отражая все текущие события.
Первым изданием И.Д. Сытина стал "Всеобщий русский календарь на 1885 год". В дальнейшем календари (25 типов) по численности заняли главное место в
выпускаемой им книжной продукции; за ними следовали издания произведений русских (А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, И.А. Крылов, А.С. Грибоедов,
Л.Н. Толстой, Н.А. Островский и др.) и иностранных (Ч. Диккенс, Э. Золя и др.) писателей; лубочные издания (оракулы, сонники, песенники и др. – до 50%
лубочной продукции, выходившей в стране); религиозная и духовно-нравственная литературы; детские книги, в т.ч. учебники и учебные пособия, научнопопулярная литература.
Издания И.Д. Сытина, владевшего двумя крупнейшими прекрасно оборудованными типографиями, отличались высоким уровнем полиграфического
исполнения, выходили большими тиражами и стоили сравнительно дешево.
Среди выпущенных И.Д. Сытиным изданий были и такие как "Военная энциклопедия" (18 томов), "Детская энциклопедия" (10 томов), "Народная
энциклопедия научных и прикладных знаний" (21 том), многотомники "Великая реформа", "Отечественная война и русское общество" и др., газета "Русское
слово", журналы "Вокруг света", "Искры", "Хирургия" и др.
Самое раннее издание 1885 г., в котором принимали участие "И.Д.Сытин и Ко" – "Амур и Уссурийский край: К двадцатипятилетию присоединения
Амурского и Уссурийского края", драгоценные книги издательства "Посредник", отмеченные красной рамкой: Толстой Л.Н. "Два старика" (М., 1887) и "Лев
старца Герасима: Восточная Легенда / Рис.И.Е.Репина; Лесков Н.С. Повесть о богоугодном дровоколе (По старинному Прологу)" (М., 1900 г.).
Эта же рамка на самостоятельных изданиях Сытина "Брат милосердия: Повесть; Ворота настежь! или Необыкновенный поятоялый двор: Быль" (М., 1892) и
книге Толстого Л.Н. "Свечка, или как добрый мужик пересилил злого прикащика" (М., 1886). Для тверского читателя будет любопытно взглянуть на одну из
книг, изданных для народа, а именно рассказ начальницы школы П.П.Максимовича – Е.Свешниковой "Франциск Ассизский" (М., 1901), первое издание
которой вышло благодаря "Посреднику" в 1887 г.
Среди энциклопедий и справочников для библиофилоф проеставляют интерес "Детская энциклопедия" (М., 1913), "Народная энциклопедия научных и
прикладных" (М., 1912), "Три века. Россия от смуты до нашего времени" (М., 1912), а также юбилейные издания: "Великая реформа. Русское общество и
крестьянский вопрос в прошлом и настоящем. [19 февраля 1861-1911]" (М., 1911), "Отечественая война и русское общество. 1812-1912" ( М., 1911).
Большим везением для Ивана Сытина обернулась работа у купца Шарапова, имевшего в Москве магазин религиозной литературы. Этот человек стал для
Ивана Дмитриевича главным наставником в жизни, советчиком в сложных ситуациях, серьёзным и строгим воспитателем. Первый год Ваня бегал в
«мальчишках», выполняя всю чёрную работу по дому. Но уже через год стал камердинером, служил в покоях хозяина. Такое доверие оказывалось не
каждому. Тогда-то он ИХ и увидел. В кожаных переплётах они стояли плотными рядами за стёклами дубовых шкафов, золотились корешками, и каждую
хотелось потрогать, чтобы потом медленно открыть и листать белые страницы с роскошными гравюрами, приглядывая, чтобы с оплавленной свечи не
скатилась капля воска. Несмотря на то, что в доме было много дорогих и редких книг, хозяин не боялся давать их читать Ивану, а напротив всячески
поощрял это занятие. Иван Сытин проглатывал книгу за книгой, огорчаясь, что жечь свечи разрешалось только до 10 часов. Судьба Ивана Сытина
окончательно определилась, когда в типографиях он увидел, как рождаются книги. Пришло долгожданное совершеннолетие. Иван начал получать
жалование – 5 рублей в месяц. Все называли его по имени-отчеству. Теперь должность его была – помощник заведующего лавкой в Нижнем Новгороде.
Здесь-то впервые и проявился талант коммерсанта. Ивану Дмитриевичу пришла в голову простая, но замечательная идея: создать сеть коробейников-офеней
– торговцев продукцией вразнос. Но для этих целей надо было подобрать честных и практичных людей. Весь товар отдавали в долг, и пропади такой офеня
или обмани – за все убытки отвечал молодой заведующий. Не для кого не секрет, как сегодня в России создается капитал. Фактически любой мало-мальски
преуспевающий российский предприниматель скажет в пылу откровения, что честным путём его не наживешь. В дореволюционной России в купеческой
среде всё было иначе – в цене были порядочность, честность, распорядительность, доверчивость и гуманность. Разумеется, встречались и типажи,
выведенные на сцену Островским и Чеховым, но всё же мемуарная литература больше говорит о купцах, среди которых честь была в большой цене. Именно
в такой купеческой среде получил воспитание и образование деревенский паренёк Иван Сытин. Вот два небольших примера, подтверждающих это. Как-то
встретил Сытин водолива с волжской баржи. Мужик был гол как сокол, в рванье. А Сытин ему поверил. Дал немного книг, духовных картинок, и тот ушёл
на Волгу к бурлакам. Вернулся с деньгами. Расплатился с Сытиным и снова взял товар. Через несколько лет встретил Сытин этого человека на
нижегородской ярмарке среди начинающих купцов. А однажды в Шараповскую лавку, где стоял Сытин, заглянул подпасок. Сирота. Вместо одежды рвань
на нём. Накопил он пять рублей и хотел начать своё дело. Попросил товара на четыре рубля, с тем, чтобы рубль на еду остался, да ещё на три рубля Сытин
ему поверил. Божился подпасок, что обязательно всё уплатит. Набрал товару и ушёл. С Сытиным он расплатился, как и обещал. А спустя несколько лет
подпасок Рощин стал купцом, почётным гражданином города Яранска, попечителем гимназий и училищ, построил под конец жизни женский монастырь.
Вот из таких людей, неграмотных, бедных, но желающих заработать, в основном и набирали офеней. В первый год эксперимент удался. На следующий год
пришли новые желающие торговать «святыми» картинками. О книгах тогда ещё не помышляли – крестьяне окрестных деревень были почти безграмотные.
Брали лубки* и другие красивые картинки. Особым изобилием продукция не отличалась: сонники, оракулы, традиционные «Бова», «Ерусланы» и
«Милорды».
Успех торговли во многом зависел от подбора картин в коробе офени. Организация собственного дела. Товарищество «И. Д. Сытин и К°». Чтобы завоевать
своего покупателя, Сытину потребовалась собственная литография, способная выпустить более привлекательные «картинки», но средств для этого у него не
было. Поручительство на кредит дал Шарапов. Казалось бы, новое предприятие должно отнять все силы и время. Однако Иван Дмитриевич не оставил
службу у своего покровителя, а работал за двоих. Литография находилась в маленьком помещении, где стояла одна машина. «Работали» исключительно
народные картинки. Но молодой владелец сразу смекнул, что от качества товара зависит многое, и даже простую продукцию старался делать лучше других.
Не жалея денег нанимал лучших художников. Среди них был и М.Т. Соловьев – простой рисовальщик, который впоследствии стал директоромраспорядителем огромного сытинского дела. Литография находилась на Воронухиной горе. Сытин затемно до работы в «хозяйской лавке» прибегал сюда и
усердно трудился, разрезая листы с оттисками. Из маленькой литографии на Воронухиной горе и образовалось Товарищество « И.Д. Сытин и К°». Это
произошло в феврале 1883 года. Основной капитал « И.Д. Сытин и К°» на начальном этапе составлял 75 тысяч рублей. В это время различные
книгоиздательства стали расти в Петербурге, в Москве и в других крупных городах, как грибы. Чтобы не разориться в условиях такой жёсткой конкуренции,
Сытин, прежде всего, расширяет сеть коммивояжёров-офеней. Теперь она стала охватывать всю страну. При российском бездорожье это было
принципиально. Далее Сытин делает ставку на тиражирование лубочных произведений — как показывал его прошлый опыт, подобные издания
пользовались огромной популярностью. Лубочные издания. Сытин становится монополистом лубка на русском книжном рынке, так как он первым начал
изготовлять лубочные издания машинным способом и значительно улучшил их содержание и качество (хромолитография в пять-семь красок), увеличил их
тиражи и снизил розничные цены. Его стараниями был создан так называемый новый лубок, который по своему рисунку, характеру оформления, цветовой
гамме отличался от традиционных листовых изданий. Сытин впервые выпустил серию портретов русских писателей: А. С. Пушкина, И. С. Никитина, М. Ю.
.Лермонтова, Н. А. Некрасова, А. В. Кольцова и других, а также подборки-переделки их произведений. Сытиным издавались лубки военно-патриотической
и исторической тематики, на сказочные, бытовые, сатирические сюжеты, лубочные буквари, календари, сонники, гадательные книжки, святцы,
литографированные иконы и т.п., которые тысячами закупались офенями прямо на фабриках и развозились по всей России. Особое внимание Сытин уделял
лубочным обработкам произведений Н. В. Гоголя. Иван Дмитриевич оставил любопытное свидетельство того, чем он руководствовался при выборе одной
из таких обработок. Приходит как-то к нему один из сочинителей (с Никольской) и приносит рукопись под заглавием: «Страшный колдун». Посмотрел
Сытин на рукопись и видит: написано складно, а главное, очень уж страстно. Ну, он и решил, что эта книга обязательно пойдет. Купил рукопись, заплатил
сочинителю пять рублей, отдал в печать. Отпечатали 30 000. Книга пошла нарасхват! Так понравилась, так понравилась! Приказал ещё 60 000 печатать.
Только во время второго издания Сытин заметил, что это обработка Гоголя. Пришлось переделать на свой лад, переменить имена, кое-что убавить, кое-что
прибавить. Выпустили под заглавием «Страшный колдун, или Кровавое мщение». Подобные оплошности случались с издателями прошлого века, но все
дело в том, что имя того плагиатора – Власий Дорошевич. Пройдет всего пятнадцать лет, и знаменитый издатель придёт к Власу Дорошевичу в гости с
просьбой, чтобы тот стал редактором газеты «Русское слово». Талант Дорошевича в ту пору был уже в зените славы. Каждое утро перед тем, как
отправиться на службу, чиновник, инженер, врач, преподаватель, военный или кузнец прочитывал несколько газетных колонок «короля фельетона». Но об
этом чуть позже…
Итак, благодаря «страстям» лубочного рассказа Сытин решил опубликовать 90 000 экземпляров «Страшного колдуна», в то время как средний тираж книг
крупных коммерческих издателей — таких, как А.Ф. Маркс, — обычно не превышал 25 000 экземпляров**. Кроме того, в отличие от коммерческих
издателей, лубочные обычно переиздавали те же произведения почти каждый год. Таким образом, неудивительно, что в крестьянской среде такие
произведения, как «Страшный колдун», «Егор Урван», «Три ночи у гроба красавицы» и «Кузнец Вакула», были куда более популярны, чем «Страшная
месть», «Тарас Бульба», «Вий» и «Ночь перед Рождеством». Можно говорить о том, что, постепенно проникая в крестьянскую среду, произведения Гоголя в
то же время утрачивали самые оригинальные черты своего стиля. Свидетельство одного из литераторов крестьянского происхождения, Г. Шпилева,
помогает нам понять «литературный фон», на котором эти произведения читались крестьянами. Шпилев вспоминает тот период своей молодости, когда он
начал читать произведения Гоголя. Он пишет: «...читал всё, попадавшее в мои руки, но главным образом лубочные издания, вроде «Бовы королевича»,
«Еруслана Лазаревича», «Битвы русских с кабардинцами» и т.п. В лубочном же издании и изложении я прочитал Илью Муромца и Тараса Бульбу. Тарас
Бульба мне понравился, и это заставило меня, уже позже, прочитать его у Гоголя»***. Как для Шпилева, так и для большей части крестьян, ничего не
знавших о существовании Гоголя и не находивших его имени на обложке книги, именно эстетические нормы более ранних и распространенных
произведений являлись основой для восприятия «новых». В отличие от городской культуры, где литературная критика могла иметь некоторое влияние, в
деревне наиболее распространенные произведения и составляли канон. "Тарас Бульба" читался на фоне более популярных рыцарских и исторических
романов ("Бова королевич", "Еруслан Лазаревич" или "Битва русских с кабардинцами" Н. Зряхова); «Страшная месть» читалась на фоне известных
«страшных» рассказов В. Волгина; а «Ночь перед Рождеством» — юмористических рассказов популярного лубочника М. Евстигнеева. Итак, с одной
стороны, «литературный фон» и канон лубочной литературы определяли проникновение определённых произведений Гоголя и элементов его текста в сферу
крестьянской культуры. С другой стороны, сама структура некоторых гоголевских текстов способствовала этому проникновению. При внимательном
рассмотрении рассказов, попавших в круг чтения крестьян, обнаруживается, что рассказы из «Вечеров на хуторе близ Диканьки» были генетически тесно
связаны с лубочной литературой и с крестьянским читателем. Хотя рассказы были опубликованы для образованного петербургского читателя, тем не менее,
их «предполагаемые читатели» были крестьяне, которые садились читать вечерами на хуторах, на что указывает название произведения, и которые
покупали на ярмарках лубочные издания. Так или иначе, Сытин поспособствовал тому, что произведения наших классиков, пусть и в своеобразной форме,
но все-таки стали доходить до простого люда. Через шесть лет упорного труда и поиска продукция Сытина была замечена на Всероссийской промышленной
выставке в Москве. Здесь экспонировались лубки. Увидев их, известный академик живописи Михаил Боткин стал настоятельно советовать Сытину
напечатать копии картин известных художников, заняться тиражированием хороших репродукций. Дело было новым. Принесёт оно выгоду или нет –
сказать было трудно. Иван Дмитриевич рискнул. Он почувствовал, что такая «высокая» продукция найдёт своего широкого покупателя. За свои лубки Иван
Дмитриевич получил серебряную медаль. Этой наградой он гордился всю жизнь и почитал её выше остальных, наверно потому, что она была самая первая.
Дешёвые книги для народа. В 1884 году судьба свела Ивана Дмитриевича с Владимиром Григорьевичем Чертковым – другом и поверенным Л.Н. Толстого.
Он предложил издателю сделать серию книг для народа, куда бы входили лучшие произведения писателей России. Чертков обращался и к другим более
известным людям, но его идея их не заинтересовала. А Сытин согласился. Многие были убеждены, что на этих изданиях товарищество обанкротится,
потому что простой народ не будет читать дворянских писателей. Но сытинское чутье, сытинская интуиция оказались надёжней заявлений маститых
журналистов. Так было положено начало издательству «Посредник». Содружество продолжалось пятнадцать лет. Благодаря познавательности,
увлекательному содержанию и доступности книг, успех изданий «Посредника» был небывалый. Это отразилось на всём предприятии. Л.Н. Толстой также
принимал самое близкое участие в деле печатания, редакции и продажи книг. Вскоре товарищество «И. Д. Сытин и К°» открывает книжную торговлю в
Москве, в доме графа Орлова-Давыдова. А ещё через два года покупает собственную типографию. Затем книги стали продаваться и в Петербурге в здании
Гостиного двора. Издательская деятельность расширяется. Печатаются произведения Пушкина, Крылова, народные былины со сборника Кирши Данилова,
Кириевского, стихи Кольцова. Среди литературы для детей – красочно оформленные серии, куда входили «Хижина дяди Тома», «Робинзон Крузо»,
«Избранные сказки» по Афанасьеву. Кроме того, широкое распространение получили специальные книги по вопросам медицины, воспитания. Помимо
«Посредника», такие просветительские издательства, как «Московский комитет грамотности», «Русское богатство» и др. доверили именно Сытину
производство и сбыт своих изданий для народа. Сытин часто посещает заседания московского комитета Грамотности, уделявшего много внимания вопросу
просвещения народа. Здесь он знакомится и сближается со многими подвижниками этого направления деятельности – Д.И. Тихомировым, Н.В. Тулуповым.
Вскоре Сытин стал выпускать брошюры и картины московского комитета Грамотности и серию народных книжек под девизом «Правда». Сытин быстро
превращался в монополиста – владельца крупнейшего в стране издательско-полиграфического комплекса. Он стал первым в России издателем, который
начал выпускать книги для всех – массовыми тиражами. Примечания. * Лубком, или лубочной картинкой, называлось дешёвое массовое издание,
получившее широкое распространение в дореволюционной России. Термин "лубок" происходит от слова "луб" (внутренняя часть древесной коры), поэтому
первоначально лубок представлял собой оттиск на листе большого формата (в лист, в 1/2 или 1/4 листа) с гравированной на дереве картинки,
сопровождаемой кратким пояснительным текстом. Она предназначалась для людей, которые плохо читают или совсем не умеют читать, отличалась
простотой и доступностью образов, красочностью изображения; текст писался живым и образным разговорным языком и нередко воспроизводился в
стихотворной форме. (Прим. Автора.) ** Ежегодник: Обзор книг для народного чтения. 1893. М., 1895. С. 8. *** Современные рабоче-крестьянские поэты: В
образцах и биографиях. Иваново-Вознесенск, 1925. С. 3—4. Глава II. Печатная империя Улучшение технической базы печатного производства и
привлечение дополнительных источников финансирования. Благодаря контролю над сбытовой сетью, Сытин мог спокойно и планомерно заниматься
концентрацией в своих руках полиграфических мощностей. Он контролировал цены на рынке, имея собственную долю в выпуске народной книги менее
20%. Монопольная прибыль позволила создать необходимые резервы для технического перевооружения и модернизации производства. Появившиеся к
этому времени в Европе ротационные печатные машины стоили на порядок дороже плоскопечатных, но при этом резко снижали себестоимость при условии
достаточной загрузки и больших тиражей. Снижение цены, в свою очередь, означало переход к принципиально иному рынку – массовому. Постепенно
Сытин преобразовывает свою компанию в другое, паевое «Товарищество печатания, издательства и книжной торговли». В качестве пайщиков в
товарищество привлекались предприниматели из других отраслей, как смежных (бумагоделательная промышленность, поставщики сырья и расходных
материалов), так и достаточно далёких — из текстильной и суконной промышленности. Это очень показательная деталь, особенно если учесть, что печатное
дело в России традиционно испытывало трудности с дополнительным финансированием. Сытин смог убедить потенциальных партнеров в перспективности
печатного дела. Народные календари. Самым массовым из народных изданий были календари – они заменяли крестьянам все прочие справочные издания.
Для выпуска отрывных календарей Сытиным была приобретена первая в России двухкрасочная ротационная машина. Народные календари –
общедоступные домашние энциклопедии, из которых русский человек мог узнать всё необходимое – принесли Сытину как всероссийскую славу, так и
сверхприбыли. В производстве календарей Иван Дмитриевич уже в 1893 году захватил и удерживал до 50% объема рынка. Увлёкшись идеей создания
«Всеобщего календаря», в который должны были войти многие события мировой и отечественной истории, Сытин начал работать над её осуществлением.
Всё получалось у него, но вдруг он остановился и понял, что совсем не то делает. Нужен копеечный, доступный пахарю и рабочему календарь, полный
разнообразных и полезных сведений — вот чего никогда не было в России! Сытин буквально заболел этой новой задумкой, он ищет поддержки у знакомых,
писателей. Но всюду сталкивается с удивительным равнодушием. Уже отчаявшись, спешит он в Ясную Поляну к великому Толстому. И только тут находит
то, что искал так долго, — понимание и поддержку. Толстой не только благословляет начинание, но и дает Сытину массу советов и рекомендует редактора
— известного тогда «шестидесятника и народолюбца» Полушина. С ним, тоже увлёкшимся, бессонными ночами сидел Сытин над созданием программы
будущего календаря. И по общей их мысли в каждом его листке появляются и пословицы, и поговорки, и практические указания по домашним и
сельскохозяйственным делам, и разного рода житейские мелочи... Первый тираж отрывного календаря они определили в несколько сот тысяч экземпляров и
начали его производство. Сытин томился, нервничал, переживал (на карту были поставлены значительные средства) и всё же не сомневался в успехе. Но
такого блестящего результата не ожидал и он. Через неделю после выхода первой партии тиража оптовые склады Сытина попали в настоящую осаду.
Купцы, поверенные крупных книготорговых фирм, простые книгоноши брали их штурмом, ругаясь и крича. Каждый старался закупить как можно большую
партию календарей. Стало ясно, что с тиражом поскромничали. И тогда Сытин принимает срочное решение о его увеличении до 8 миллионов экземпляров
(!). Сотни, тысячи вагонов с календарями отправляются во все концы страны, но даже и после этих небывалых мер типографии Сытина едва успевают
выполнять обрушившуюся лавину заказов. Астрономические тиражи, огромная популярность календаря насторожили цензуру. Когда очередной тираж был
отпечатан, и половина его была уже разослана на места, департамент полиции вдруг потребовал, чтобы календарь был изъят из продажи и конфискован.
Ринувшись за разъяснениями, изумленный издатель узнал, что всё дело в содержании календаря. Полушин, любивший колючую поговорку и острую
пословицу, не удержался и здесь. Тайком от Сытина он вставил в календарь и такие пословицы В. Даля, которые не могли вызвать одобрения властей и
духовенства: «Сегодня свеча, завтра свеча, а там и шуба с плеча», «Повадился к вечерне, не хуже харчевни» и другие похожие. Этим «народолюбец» не
ограничился, добавив ещё и заметку из иностранного журнала «без комментариев»: «Американский рабочий ест фунт говядины в день, английский 3/4
фунта, французский и немецкий 1/2 фунта. Русский 2 золотника». Эти пословицы, эта справка из быта рабочих и вызвали постановление об изъятии
календаря и привлечении к ответственности его издателя и составителя, грозившем Сытину не только огромными убытками, но и потерей репутации
благонамеренного издателя. Не мешкая ни секунды, он едет в Петербург и там бросается в департамент полиции. Долго и горячо Сытин убеждал главу
департамента Зволянского, что напрасно обвиняют его «в подрыве церковного авторитета и в колебании государственных основ», что никакого подрыва
нет, что календарь был разрешён цензурой... Но это не оказало ровным счётом никакого действия на Зволянского. Что тут было делать Сытину? Он
бросается к министру внутренних дел Горемыкину, рассказывает и ему ту же историю, но и Горемыкин непреклонен. Даже злорадствует, мол, наконец-то и
Сытин понесёт «достойную кару» за свои деяния! Как утопающий за соломинку, Сытин хватается тогда за своего старого знакомого Кеппена, состоявшего
Управляющим делами у Великого Князя Константина Константиновича, возглавлявшего помимо прочего Академию наук. Спешно объяснив Кеппену суть
дела, Сытин молит его передать Великому Князю объяснительную записку и злополучный календарь. Константин Константинович, любящий и знающий
литературу, обладающий и сам поэтическим талантом (писал замечательные стихи под псевдонимом «К. Р.»), не только заинтересовался делом, но и повёз
записку Сытина во дворец, к царю. Прочитав её, государь сказал, что сытинские календари он знает, и что они ему очень нравятся, а этот календарь
составлен хорошо. Пожеланием же его было только, чтобы отдел ремесленного труда составлялся полнее. А что касается этих спорных пословиц, то ему
было, конечно, жаль, что они попали в календарь, но ведь их не изменишь! После этого государь начертал на записке высочайшую резолюцию, которая
гласила: «Не вижу оснований налагать кару на это издание». Чиновники цензурного ведомства потом всё пытались убедить Сытина, что случившийся
поворот в деле — результат их неутомимых усилий.
Олигарх. Установив свою монополию в области народных изданий – календарей и лубка, Сытин занялся освоением производства и реализации ещё более
прибыльной продукции – учебников, а также детской литературы. В 1913 году Сытин создал дочернюю структуру – издательский комитет «Школа и
знание», куда входили, в частности, и чиновники из Министерства народного просвещения. В сотрудничестве с министерством Сытин к 1916 году выпустил
440 (!) наименований учебников и учебных пособий. Дальнейшая работа в этом направлении на практике означала не просто монополизацию, а сращивание
частного капитала с государством. Со временем Сытин стал просто скупать интересные ему издательские и полиграфические проекты. Корпорация Сытина
поглотила типографии Васильева, Соловьева, Орлова, поставила под свой контроль крупнейшие издательства А. С. Суворина и А. Ф. Маркса. За десять лет,
с 1893 по 1903 гг., обороты товарищества Сытина выросли в 4 раза, невзирая на последствия кризиса 1900-1902 годов, до предела обострившего
конкурентную борьбу. Следующим шагом Сытина стало привлечение в отрасль теперь уже не промышленного, а финансового капитала. Включение
банкиров в правление Товарищества и широкое использование банковского кредита под льготный процент позволили монополисту продолжить
наступление на рынке. В 1904-1914 гг. Сытин поглощал типографии и издательства одно за другим. Дивиденды товарищества И. Д. Сытина были самыми
высокими в отрасли, его акции (в отличие от акций других издательств) котировались на фондовой бирже. В 1914 – 1917 гг. компанией Сытина выпускалось
25% всей печатной продукции в России. Планомерно добиваясь снижения себестоимости своей продукции, Сытин с 1910-х годов стал интересоваться
отраслями, снабжавшими полиграфию сырьем и топливом. В 1913 году он создал писчебумажный синдикат, и таким образом обеспечил контроль над
ценами на поставляемую бумагу. В 1916 году Сытин учредил товарищество в нефтяной промышленности, застраховав себя и от скачков цен на топливо.
Наконец, завершающим штрихом в плане реорганизации массового книгопечатания в России явился Сытинский проект создания «Общества для содействия
улучшению и развитию книжного дела в России». Предполагалось, что круг его деятельности будет очень широким – помимо производства и сбыта
печатной продукции, общество должно было заниматься профессиональной подготовкой полиграфистов, поставками оборудования и расходных
материалов, организацией полиграфического машиностроения, а, кроме того, библиографией и развитием сети библиотек. В рамках создаваемого под видом
общественной организации «холдинга» предполагалось дальнейшее срастание частнопредпринимательских и государственных интересов. Как показало
время, этой идее не суждено было осуществиться. Глава III. Газета «Русское слово» Воплощение Чеховской мечты. Самым значительным приобретением
Сытина, если говорить о периодических изданиях, была газета «Русское Слово». Идея издавать газету была навеяна Сытину А. П. Чеховым. А произошло
это так. В своё время Сытин очень помог великому мастеру короткого рассказа в издании его произведений, с тех пор между ними завязались дружеские
отношения. Антон Павлович, приезжая в Москву, всегда останавливался в гостинице «Большая Московская». Беседуя с Сытиным в своем номере, который
выходил окнами на Иверскую часовню, Чехов часто смотрел на толпу народа, стекавшуюся к часовне в полночь. И о чём бы они с Сытиным ни говорили,
Антон Павлович обязательно переводил разговор на газету, причём говорил об этом как о деле давно решённом. Видимо, хорошая газета была личной
мечтой Чехова, но сам поднять такое дело он не решался. Сытин долгое время отказывался от этой затеи, аргументируя тем, что в газетном издательстве он
ничего не понимает, вот если бы речь шла о книгах или хотя бы о журнале (Сытин уже являлся в то время владельцем журнала «Вокруг света»)... Но Антон
Павлович продолжал настойчиво говорить о необходимости издавать дешёвую, народную, общедоступную газету, причём требовательно убеждал Сытина,
что здание издательства должно обязательно находиться на Тверской. Чехов так соблазнительно рисовал широкие газетные перспективы, что, в конце
концов, не только убедил, но и сумел окончательно заразить Сытина этой идеей. Как мы уже успели убедиться, если Иван Дмитриевич зацепился за какуюнибудь идею, то любыми средствами старался прийти к положительным результатам. Для начала предстояло добиться права на выпуск газеты у
правительства. Иван Дмитриевич знал, что хотя он и не значился в «подрывных социалистах», но слыл слишком уж либеральным, что тоже ничего доброго
не сулило. Пришлось словчить. С помощью подставных лиц в 1899 году Сытин приобрел маленькую захудалую газету, чтобы в дальнейшем у себя же её и
купить. Газета до этого занималась тем, что пыталась провести в «широкие народные массы» черносотенные идеи. Но ни широкие, ни узкие массы на
газетку никакого внимания не обращали. Она умирала от всеобщего невнимания, без подписки, без розницы, без объявлений, съевши казенную субсидию,
задыхаясь от злости и ругая «либералов», которые её не замечали. Для Сытина преимуществом этой газетки было то, что издаваться она могла без
предварительной цензуры, а подписная цена её была всего 5 рублей в год. Время было тяжёлое. А потому, купив такую драгоценность, как «право» на
издание дешёвой газеты, надо было сохранить это право до лучших времен. И Сытин оставил пока ту же редакцию, сам газетой первое время не занимался,
он просто давал на неё деньги. Между тем времена чуть прояснились, и Сытин решил, что пора серьезно заняться газетой. За ней было оставлено название
«Русское слово». Для И. Д. Сытина начинается период забот и особо напряженной работы по улучшению приобретённой газеты и поставки её на должную
высоту. Постепенно, чтобы не раздражать Петербурга, он освободил газету от всей прежней «черносотенной» редакции. Сытин перенёс редакцию в
типографию на Старой площади. Позже, после многих переездов, Сытин выстроил четырёхэтажный дом на Тверской. Там разместились редакция и
типография, в которой газета «Русское слово» стала печататься на новых ротационных машинах. Теперь перед Сытиным стояла задача — поднять газету,
изменить её характер, разнообразить содержание, привлечь талантливых сотрудников и главное — найти настоящего редактора, способного направить
газету по верному пути. По началу редакторы менялись один за другим, что влекло за собой очень большие расходы. Влас Дорошевич. В мае 1901 года
редактированием газеты занимался Ф.И. Благов, зять Сытина. К сотрудничеству привлекаются литераторы, вскоре завоевавшие широкую популярность:
Осип Дымов, Петр Пильский, Николай Шебуев, Александр Яблоновский и священник Григорий Петров. Но вопрос о том, кто же будет настоящим
редактором, оставался открытым. У Сытина на примете было две кандидатуры: Влас Дорошевич и Александр Амфитеатров. В это время оба они были
заняты в газете Г.П. Сазонова «Россия». Сытин, как мы помним, остановил свой выбор на Дорошевиче. После закрытия в 1902 году «России» из-за
фельетона Амфитеатрова «Господа Обмановы», в котором без труда угадывался намёк на фамилию царствующего дома, Дорошевич становится ведущим
сотрудником и фактическим редактором «Русского слова». Дорошевич поднял газету на небывалую высоту. Впервые в России была создана газета нового
типа — информационная газета, фабрика новостей. Дорошевич стал самым высокооплачиваемым журналистом в России. С закрытием «России» он привлек
к сотрудничеству несколько авторов закрывшейся газеты, включая и Амфитеатрова. С приходом Дорошевича, в число сотрудников и авторов вошли И.
Потапенко, В. Гиляровский и другие незаурядные литераторы. Несколько позже в «Русском слове» стали сотрудничать М. Горький, И. Бунин, А. Куприн, Л.
Андреев. В редакции Власа Дорошевича любили и немного побаивались. Когда Дорошевич появлялся в редакции и шествовал по длинным коридорам,
сотрудники разбегались по своим местам, стараясь не попадаться на глаза строгому редактору. Дорошевич всегда работал очень много (писал, просматривал
редакционные материалы, которые ставились в номер, ночами читал гранки). День его был расписан чуть ли не по минутам. Он вечно куда-то спешил.
Структура «Русского слова». Дорошевич переустроил «Русское слово» по типу западных газет. Структура газеты состояла из редакции, конторы, которая
ведала финансовой и хозяйственной частью, типографии, предназначенной только для печатания «Русского слова», и экспедиции, занимавшейся
исключительно распространением газеты. Редакция делилась на два отделения: Московское, руководящее, и Петербургское. Московское отделение
делилось на пять главных постоянных отделов: статей и фельетонов, московский, петербургский, провинциальный и иностранный. Отдел статей и
фельетонов являлся самым важным и ответственным, так как именно он выражал политическое мнение газеты. Московский отдел занимался городской
хроникой, петербургский – хроникой столичной жизни. Количество сотрудников было огромным. Иностранный отдел в некоторых странах имел не просто
своих корреспондентов, а представителей редакции. Газета вошла в «семью» больших политических газет Европы. Сведения и выдержки из статей
«Русского слова» передавались по телеграфу представителям крупных органов иностранной печати, и газета часто входила с крупнейшими политическим
изданиями в соглашение относительно обмена сведениями. Гордостью «Русского Слова» была его «провинциальная информация». Она потребовала
действительно колоссального труда. В каждом городе России найти человека чуткого к общественным вопросам, внимательного и осторожного к верности
сообщаемых фактов, способного к журнальной работе, живого, отзывчивого, и притом человека, на которого редакция могла бы вполне положиться, за
которого могла бы принять на себя полную ответственность – задача неимоверно трудная. Сменилась уйма лиц, пока не выработался, штат бесчисленных
провинциальных корреспондентов «Русского Слова» – «Сеть корреспондентов», покрывавшая, действительно, всю Россию. «Русское Слово» могло быть
уверено, что где бы, что бы ни случилось, оно будет об этом знать. Подробнее, чем другие газеты, во всяком случае. Все происходившее в губерниях
отражалось с такой оперативностью, что председатель Совета министров С.Ю. Витте в свое время отозвался о «Русском слове» как о газете, которая обошла
по быстроте собирания сведений даже правительство. Во время первой мировой войны особую значимость приобрел военный отдел. Одним из двадцати
военных корреспондентов «Русского слова» был Василий Иванович Немирович-Данченко, и только в первый год войны он дал в газету 350 сообщений. В
лице своего отважного автора В. Е. Краевского «Русское слово» совершило блестящий рейд по тылам противника. «Фабрика новостей». Материал,
поступавший в редакцию, состоял из статей и корреспонденций, телеграмм, заметок хроникёрского характера. Ежедневно приходило не менее 12 тыс. строк.
Причём, только около 3 тыс. поступало и обрабатывалось днём, основная же масса материала поступала между 21 часом и 5 часами утра и в то же время
подготавливалась к печати. Всего в набор сотрудниками отделов сдавалось от 6,5 тыс. 8 тыс. строк. Гранки корректировались сотрудниками отделов.
Совместно с главным редактором или лицом, его заменявшим, решалось, что сдавать в печать, делалась окончательная разметка номера. Свёрстанный номер
шёл в печать, а рано утром, газета отправлялась подписчикам и в розничную продажу. Информации поступало так много, что было открыто отделение
почтамта в самом здании газеты. Поступало огромное количество телеграмм и телефонограмм. Газета имела огромнейший успех. В ней была собрана вся
самая свежая и достоверная информация. Все новые события первыми печатались в «Русском слове». Это была дешёвая народная информационная газета.
И, несмотря на то, что цену поднимали, газета оставалась доступной практически всем. К примеру, «Новое время» стоило 17 рублей в год, а «Русское слово»
– 8. В газете печаталось много рекламных объявлений. В обычном номере на 6 полосах от 3 мая 1905 года реклама занимала всю первую и большую часть
последней полосы. На первой полосе упомянутого номера вслед за стоимостью подписки на журнал «Искра» и «Русское слово» и рекламой книжных
изданий «Товарищества И.Д. Сытина» были помещены платные объявления об аукционе крупного рогатого скота, художественной выставке, нескольких
концертах и ежегодном заседании совета директоров 1-ой Градской больницы. Частные школы и детские сады объявляют прием и т. п. На последней полосе
пять из семи столбцов отведено под объявления по рубрикам. Зубные врачи рекламируют золотые и фарфоровые пломбы и лечение без боли, а 8 различных
аптек предлагают лекарства от сифилиса. Репетиторы перечисляют предметы, по которым они дают частные уроки. Сдаются и снимаются комнаты и
квартиры, приглашаются на работу механики, обойщики, садовники, предлагают свои услуги горничные, гувернантки, лакеи и конюхи. Реклама встречается
также на 5 и 6 полосах. Объявления и реклама приносили очень большой доход газете. С ростом популярности газеты, всё большее количество рекламных
объявлений публиковалось в «Русском слове», и стоимость публикации возрастала с каждым годом. «Журнал Искра». Почти с самого начала издания
«Русского слова» в качестве приложения выходил тонкий иллюстрированный журнал «Искра». А со следующего года в виде премии стали выдавать
подписчикам отрывные и настольные календари. По приказу Сытина оформители «Искры» работали над ротогравюрой, наподобие популярных лондонских,
парижских и римских изданий. Сытин понимал, что ему придется отвоёвывать читателей у такого соперника, как петербургский журнал «Нива», тираж
которого был около 250 тыс. экземпляров. В «Искре» печаталась беллетристика, научно-популярные статьи, общественно-политические комментарии,
театральная критика, портреты и биографии известных лиц, советы по выбору книг для чтения, циклы юмористических рисунков, рассказы о путешествиях,
судебная хроника, охотничьи рассказы, слова и ноты песен для домашнего хорового пения и репродукции произведений искусства. Внутренние
разногласия. Несмотря на слаженный механизм работы «Русского слова», всё-таки не обошлось без внутренних разногласий. В 1910 году Дорошевич
уезжает из Москвы и поселяется в Петербурге, объясняя свой поступок давлением и вмешательством Сытина в дела редакции. На самом же деле, по
утверждениям многих сотрудников газеты, Сытин в дела редакции не вмешивался. Но на него каким-то образом влиял Благов, его зять, числившийся
официальным редактором, в то время, как фактическим редактором был Дорошевич. Последний постоянно ссорился с Сытиным и ни во что не ставил
Благова. Сытин, которого редко подводило его внутреннее чутье, понял, что тираж газеты может резко снизиться из-за ухода Дорошевича. Поэтому он
предложил ему вернуться в редакцию с увеличением его жалования до 48000 рублей в год (по тем временам это была огромная сумма). 1917 год...
Февральскую революцию «Русское слово» не могло оставить без внимания. Газета никогда не была далека от политики. За годы своей деятельности
«Русское слово» не раз меняло политическое направление, но при этом делало это так умело, что в сознании читателей всегда оставалась приятным
собеседником. Именно поэтому тираж газеты к началу 1917 года был 600—800 тысяч, а то и миллион экземпляров. Всегда осторожная, чутко улавливающая
политическую ситуацию, газета «Русское слово» в самом начале марта 1917 года достаточно определённо выразила свою позицию. 3 марта, в день
отречения царя, «Русское слово» призвало народ принять Временное правительство во главе с князем Г. Львовым. Днём позже газета сообщает подробности
законной передачи власти. Царь уступил корону своему брату, Великому князю Михаилу, а тот отрёкся от престола в пользу временного правительства.
Кроме того, в «Русском слове» печатались интервью с политэмигрантами, простыми солдатами и рабочими; отмечали рост анархии в стране. В это время
новое правительство предоставляет свободу печати всем партиям. Вернувшийся в апреле из Швейцарии Ленин выступил за закрытие всех буржуазных
газет, в первую очередь «Русского слова». Газета активно критикует большевиков. 8 ноября в «Русском слове» публикуется статья адвоката Варшавского,
направленная против политики большевиков в области печати (закрытие Московским Советом многих газет), а другой автор газеты назвал установившийся
режим «новым самодержавством». После выборов в Учредительное собрание, по итогам которого ленинская партия оказалась в меньшинстве, сытинская
газета призвала граждан бороться за демократию, но этот номер стал последним — Ленин распорядился о проведении ночных рейдов по редакциям
враждебных газет и их закрытии. 28 ноября Московский Совет официально секвестрировал типографию «Русского слова» (ранее та же участь постигла
«Московское товарищество издательства и печати»), правда, за Сытиным оставили его квартиру на Тверской. В типографии стали печатать «Известия»
городского совета. Сотрудники разъехались кто куда. Одни на Юг, в Крым. Благов, Руманов, Варшавский и Немирович-Данченко эмигрировали в Западную
Европу. Петров уехал в Югославию. Дорошевич во время гражданской войны оказался на белогвардейском юге страны. В 1921 году он возвратился в
Петроград, приняв новый строй. А в 1922 году умер от тяжелой болезни. За более чем 20-летние существование газета превратилась из влачившей жалкое
существование в первую газету России. Газету читали целыми семьями. Газету читали в библиотеках, читальнях, газету получали коллегиальные
учреждения: суды, земства, городские управы, канцелярии. А если учитывать, что в то время в России была распространена просьба: — Одолжите почитать
газетку, — то на каждый экземпляр «Русского слова» приходилось, как минимум 10 читателей. «Русское Слово» имело перед собой ежедневную аудиторию,
самое меньшее, в семь с половиной миллионов людей. Завет Чехова, неоднократно указывавшего Сытину на необходимость издания дешёвой газеты,
осуществился. Успех газеты превзошёл самые смелые ожидания. Газета занимала первое место по тиражу, осведомлённости и популярности среди самых
разнообразных кругов читателей дореволюционной России. Заключение После Октябрьской революции Иван Дмитриевич ещё пять лет активно работал в
издательском деле. Стал уполномоченным своей бывшей типографии. Используя личные связи и авторитет, доставал бумагу за границей. Организовал
художественную выставку в США, управлял небольшой типографией. Ему даже сделали предложение возглавить Госиздат, но Сытин отказался,
сославшись на «малограмотность». Согласился лишь стать консультантом при В. В. Воровском, которого назначили на эту должность по решению
правительства. Иван Дмитриевич получал персональную пенсию – 250 рублей в месяц. Жил он до самой кончины на Тверской улице, в доме номер 38, в
квартире 274. Им написаны «Воспоминания». Однако книгу удалось опубликовать лишь в 70-х годах, благодаря энергии сына Сытина, который «нашёл» как
будто «затерянную» рукопись и сумел заинтересовать ею издателей. Называется она – «Жизнь для книги». «Издательство – один из важных очагов
культуры и просвещения. И на издателей следует смотреть как на просветителей народа, ибо им обязаны своим появлением многие сочинения. В то же
время издатель – это коммерсант. Видимо, в этой профессии ярче всего смыкается и видна общественная польза предпринимательства…» (И. Д. Сытин).
Эти слова очень полно характеризуют трудовую жизнь Ивана Дмитриевича Сытина. Ведь в первую очередь он обладал талантом коммерсанта. Не имея
таких способностей, вряд ли можно достичь столь поразительных результатов. Значение И.Д. Сытина в развитии российского книгоиздательского дела
трудно переоценить. Благодаря своему предпринимательскому таланту Сытин вырос в первого издателя Российской империи, создал крупнейшую
издательскую фирму, о которой ещё долго будут говорить, выказывая на всех этапах жизненного пути необычайно волевой характер. Книжное дело
принесло ему не только огромные доходы, но и широкую известность. И не потому, что других издателей в России не существовало. Напротив, их было
немало, и выпускали они прекрасно оформленные книги, журналы, газеты. Но Сытин был поистине народным издателем, так как с самых первых дней
своей издательской деятельности твердо провозглашал себя, в первую очередь, просветителем русского народа. В этом сказался его гений, гений человека,
поверившего в свой народ. Завершая, на наш взгляд, весьма увлекательное путешествие по страницам биографии и деятельности великого русского
издателя и человека, хотелось бы отметить награды, полученные Иваном Дмитриевичем Сытиным на протяжении его жизни. Наградной список Сытина
начался с серебряной медали, полученной за лубки. В 1916 году в этом списке значилось 26 медалей и дипломов. Вот только некоторые из них: золотая в
Париже – 1889 год, диплом на право изображения Государственного герба, присуждение на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде – 1896 год,
золотая медаль на Всемирной выставке в Париже – 1900 год, золотая медаль в Бельгии – 1905 год, и еще очень много различных наград. Но, наверное,
главной наградой для Ивана Дмитриевича Сытина было всеобщее народное признание.
14. Пресса в условиях двоевластия.
Две власти, переплетение двух диктатур – такого развития событий никто не ожидал. Соответственно и журналистика с первых же дней падения
самодержавия прежде всего характеризовалась буржуазной и социалистической направленностью. Хотя после Февральской революции близкие
самодержавию газеты, такие как «Русское знамя», «Земщина» и другие были закрыты, буржуазных (особенно кадетских) изданий было во много раз
больше, чем эсеровских, меньшевистских и большевистских газет и журналов, да и по своему объему они значительно превосходили социалистические
печатные органы. Из буржуазных изданий наиболее крупный тираж имели «Русское слово» (свыше 1 млн. экз.), «Биржевые ведомости» (120 тыс. экз.),
«Петербургский листок» (80 тыс.), «Новое время» (60 тыс.), «Раннее утро» (60 тыс.), Русские ведомости» (50 тыс.), центральный орган кадетов газета «Речь»
(40 тыс. экз.). В то же время общий тираж всех большевистских газет в июле 1917 года составлял всего 320 тыс. экз. Ничтожными тиражами выпускались
издания меньшевиков и эсеров: центральный орган меньшевиков «Рабочая газета» выходила в количестве 10–12 тыс. экз., а тиражи местных
социалистических газет были совсем мизерными: «Бакинский рабочий», например, имел 4 тыс. экз. Перестройка печати после падения царизма началась с
преобразования официальных органов самодержавия – «Правительственного вестника», ставшего с 5(18) марта «Вестником Временного правительства» и
«Сельского вестника», преобразованного 21 апреля (4 мая) 1917 г. в «Народную газету». Номер первый «Вестника Временного правительства» открывался
«Актом об отречении Государя Императора Николая II от престола Государства Российского в пользу Великого Князя Михаила Александровича»,
подписанным в Пскове 2 марта 1917 г. В этом же номере был помещен «Акт об отказе Михаила Александровича от принятия верховной власти и признании
им всей полноты власти за Временным правительством». В номере находим также подробный обзор событий с 27 февраля по 4 марта в Петрограде, которые
привели к образованию новой правительственной власти. Подробно сообщалось также о событиях в связи с падением самодержавия в Москве и крупных
губернских городах. О характере «Вестника Временного правительства» дают представление его постоянные рубрики: «Постановления Временного
правительства», «Административные известия», «Война», «По России». Всем своим содержанием «Вестник» свидетельствовал, что Временное
правительство намерено продолжать прежний курс царизма, особенно во внешней политике. 8(21) марта в газете были помещены обращения к гражданам
России, жителям деревни, к офицерам и солдатам. В каждом из этих обращений особо подчеркивалось, что «к свободе и счастью России путь один –
победа». Напрячь все силы для спасения долгожданной свободы, которая, наконец, пришла к нам, призывал со страниц «Вестника» В.Г. Короленко. 14(27)
марта в газете появилась его статья «Отечество в опасности». С запада, читаем в ней, идет туча, какая когда-то надвигалась на Русь с востока. Для
отражения этой опасности Россия должна стать у своего порога с удвоенной, с утроенной энергией. Перед этой грозой, призывает автор статьи, «забудем
распри, отложим споры о будущем. Задача ближайшего дня – отразить нашествие, оградить Родину и ее свободу». Цели войны при новом правительстве
провозглашались старые. Истощенная, измученная страна задыхалась под тяжким бременем войны: на полях сражений Россия потеряла три миллиона своих
граждан, столько же, сколько ее союзники Англия, Франция, Италия, США вместе взятые. Но, несмотря на это Временное правительство в своем
официальном издании упорно провозглашало лозунг: «Война до победного конца!». На неизменности внешнеполитического курса России всячески
настаивали кадеты. Занявший во Временном правительстве пост министра иностранных дел их лидер П.Н. Милюков в апреле 1917 г. в официальной ноте
союзникам подтвердил верность царским договорам, что привело к первому кризису Временного правительства, вынудило Милюкова уйти в отставку.
Возглавляя вместе с И.В. Гессеном редакцию центрального органа кадетов газеты «Речь», Милюков последовательно проводил политику территориальных
притязаний царского правительства: захвата Галиции, польских районов Австрии и Германии, турецкой Армении, а главное Константинополя, проливов
Босфор и Дарданеллы. В первом же номере газеты «Речь», вышедшем после падения самодержавия 7(20) марта, в статье «Первые шаги Временного
правительства» утверждалось: «Страна должна была освободить себя для того, чтобы успешно закончить свою борьбу с внешним врагом». Призывы
довести войну до победного конца звучали со страниц газеты «Речь» столь настойчиво, что к ее редактору прочно прилипла кличка «МилюковДарданелльский». После падения самодержавия «Речь» мало в чем изменилась. По-прежнему ее первая полоса целиком отводилась под рекламу,
приносившую центральному кадетскому органу немалые доходы. Из постоянных снова в газете были отделы «Известия за день», «По России», «Печать».
«Известия за день» в основном содержали краткие сводки с фронтов, в том числе, о действиях английской и французской армий, в подборках «По России»
особо отмечалось, что вся страна «горячо примкнула к новому порядку». В заметках, печатавшихся в разделе «Печать», звучали похвалы в адрес
буржуазных изданий, в адрес же социалистических, особенно большевистских газет и журналов все более гневной становилась критика их позиций,
особенно по отношению к войне. Так, в номере за 16 марта читаем: «С большим достоинством и серьезностью освещает современные события газета
«День». В частности, г-н Заславский в ряде блестящих статей ведет борьбу с крайностями пресловутой «Правды». Пресловутой, по мнению кадетов,
являлась и газета московских большевиков «Социал-демократ». В Москве, – пишет «Речь», – есть своя «Правда». Там эта «Правда» называется «Социалдемократ». Совету рабочих и солдатских депутатов нужно обратить на нее самое серьезное внимание». В следующем номере, за 23 марта, в ежедневном
газетном обозрении «Речь» подчеркивает: «Все социалистические газеты настойчиво зовут к организации и предостерегают против дезорганизационной
поспешности. Этому призыву, в частности, изменяет «Правда» с ее демагогией. Подобные заявления буквально не сходят со страниц центрального органа
кадетов. В большевистских изданиях нередко отмечалось, что своими нападками на «Правду» «Речь» едва ли не превосходит самой «Русской воли»,
основанной в годы Первой мировой войны последним царским министром внутренних дел крупным фабрикантом А.Д. Протопоповым и закрытой в 1917 г.
Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов за погромную антибольшевистскую агитацию. В трехтомнике «История второй русской
революции» П.Н. Милюков, анализируя события от Февраля к Октябрю 1917 г, заключает: «Массы принимали от революции то, что соответствовало их
желаниям, но тотчас же противопоставляли железную стену пассивного сопротивления, как только начинали подозревать, что события клонятся не в
сторону их интересов»1. Именно это и происходило в отношении кадетов в 1917 г: массы все больше убеждались в несоответствии их интересам политики
кадетов, а после выступления и разгрома Корнилова стали питать к ним открытую вражду. Народу были ближе программы социалистических партий:
эсеров, меньшевиков, большевиков. С развитием революционных событий влияние последних на массы все больше усиливалось. Из социалистических
самой многочисленной в 1917 г. была партия эсеров, насчитывавшая в своих рядах свыше 500 тысяч. Руководящим органом эсеров стала ежедневная
политическая и литературная газета «Дело народа», выходившая с 15(28) марта как газета Петроградского, а с 1(14) июля как орган ЦК эсеровской партии.
Редакцию «Дела народа» возглавляли В.М. Чернов, А.Р. Гоц, В.М. Зензинов. В газете участвовал А.Ф. Керенский. Как и все эсеровские издания, «Дело
народа» выходило под девизом: «В борьбе обретешь ты право свое!» Главными в газете были разделы «Из жизни партии эсеров», «В Совете рабочих и
солдатских депутатов», «Рабочая жизнь», «Война», «Телеграммы», «Хроника». Ведущим публицистом являлся В.М. Чернов. В газете была даже
специальная рубрика «Приветствия В.М. Чернову», как и в меньшевистском «Единстве – «Приветствия Г.В. Плеханову». Выступления В.М. Чернова
определяли основную политическую позицию центрального органа эсеров, являвшуюся непримиримой, прежде всего, к большевикам. Редакция призывала
не следовать за теми, кто «очертя голову зовут к розни, развалу, дезорганизации», кто «играет в руку контрреволюции». «Игра с огнем» – так была
озаглавлена статья В. Чернова в номере за 11 июня 1917 г. «Работа большевиков, – читаем в ней, – подготовляет только почву для анархизма, под влиянием
ударившего в голову революционного хмеля большевики служение массам заменили прислуживанием им. Они разучились говорить прямо в глаза правду, –
когда нужно, даже горькую правду», «На всех парах ленинский большевизм помчался ...куда? К политическому самоубийству». Столь же резкая критика
звучит в статье «Анархиствующий бланкизм», появившаяся в «Деле народа» 13 июня. «Невероятно, но факт, – пишет в ней В. Чернов, – вся история с
демонстрацией-выкидышем 10-го июня может быть резюмирована в немногих словах: большевизм на подмогу анархизму». И далее: «Конечно, когда
большевизм идет на поводу у анархизма, невольно приходится помнить слова «не ведают бо, что творят». И во многих других выступлениях В. Чернова
неизменно проводится мысль, что политика большевиков «ультрафракционна, проникнута упрямым групповым эгоизмом и чувством безответственности»,
что она «обречена на бесплодие, на голое отрицание, на разрушение». С апреля 1917 г. начала издаваться другая столичная газета эсеров, ее правого крыла,
«Воля народа». В числе сотрудников были Е. Брешко-Брешковская, В. Миролюбов, Б. Савинков. Партия левых эсеров, образовавшаяся в ноябре 1917 г.,
издавала «Знамя труда». Газета выходила под редакцией М.А. Спиридоновой, Г.Д. Камкова и др. Кроме столичных, эсеры имели довольно разветвленную
сеть изданий в Москве (газеты «Труд», «Земля и воля», «Народное слово», «Власть труда», «Знамя труда», «Социалист-революционер», «Солдатгражданин»), в Киеве – «Воля народа», в Баку – «Знамя труда», под таким же названием выходили газеты в Тифлисе, Владивостоке, в ряде городов
издавались газеты под названием «Социалист-революционер». Широкую издательскую деятельность в марте-апреле развернули меньшевики: в центре и на
местах они выпускали около 60-ти газет и журналов. С марта стала выходить «Рабочая газета», ставшая впоследствии центральным органом меньшевиков,
рупором их видных лидеров – Ф. Дана, В. Засулич, Ю. Ларина, А. Потресова, И. Церетели, Н. Череванина. «Рабочая газета» одной из первых начала
полемику с ленинскими апрельскими тезисами. Уже 6 апреля она поместила статью «Опасность левого фланга», 9 апреля в газете появилась редакционная
статья «Возрождение анархизма и максимализма», а 11 апреля на ее страницах выступил известный меньшевистский публицист Н. Череванин с большой
статьей «Чего добивается Ленин». Во всех этих выступлениях говорилось о невозможности социалистической революции в стране, где пролетариат не
составляет большинства населения. Левое крыло меньшевиков представляли сторонники Л. Мартова, объединенные интернационалисты. Известие о
Февральской революции было для Мартова такой же неожиданностью, как и для большинства других эмигрантов. Жизнь, по его словам, стала с этого
момента проходить «от газеты к газете», «в ловле новостей из России». В мае он вернулся в Петроград. Мартова сильно встревожила стремительно
нараставшая радикализация масс и близорукая политика большинства Петроградского Совета, направленная на прямую поддержку Временного
правительства. Он всячески стремился не допустить острого столкновения между Советом и большевиками, понимая, что за ними стоят большие массы
питерских рабочих. Ленин и Троцкий, пояснял Мартов в своих выступлениях на страницах газеты «Новая жизнь», выходившей в Петрограде с апреля под
редакцией М. Горького, Н. Гиммера (Н. Суханова), В. Десницкого (Строева), заняли «совсем сумасшедшую позицию», «разнуздывают все стихийные
движения», обещают массам «чудо от захвата власти», поэтому «договориться с ними явно невозможно». У Мартова не было, как у правых меньшевиков
убеждения, что только буржуазия должна идти во главе революции. Однако он критиковал и большевистский лозунг перехода власти к Советам, считая
недопустимым «преждевременный рывок пролетариата к власти». Правая группировка меньшевиков во главе с Г.В. Плехановым издавала газету
«Единство» (с декабря 1917 г. «Наше единство»). До возвращения Плеханова в Россию газету редактировал Н.И. Иорданский. Кроме него в редакцию
входили Г.А. Алексинский, Л.Г. Дейч, В.И. Засулич, Н.В. Васильев. Номер первый «Единства», увидевший свет 29 марта, открывался статьей «Революция и
пролетариат», в которой была четко выражена политическая линия газеты. «Русская революция, – отмечалось в ней, – родилась и развивается в обстановке
исключительной. 32 месяца мировой пожар пожирает Землю, все расширяя сферу своего действия... Серьезность момента – не исчезнувшая еще опасность
контрреволюции и грозная внешняя опасность – не терпит никакого двоевластия: последнее чревато гибельными последствиями. Совет Рабочих Депутатов
должен искренне и всемерно поддержать Временное правительство, пока оно честно делает необходимое реформатское дело и пока оно твердо держит в
своих руках знамя Учредительного собрания». Уже в первом номере в «Письме в редакцию» Евгения Чирикова подвергались резкой критике «фантазеры из
газеты «Правда». В последующих номерах, особенно когда редакцию возглавил Г.В. Плеханов, критика правдистов усиливается, в статьях Плеханова
можно встретить даже такие утверждения: «Контрреволюция проникает к нам преимущественно через ленинские ворота» и соответственно призывы:
«направить главные революционные усилия именно в сторону этих ворот». Самую активную издательскую деятельность в первые же месяцы после
Февральской революции развернули большевики. Это стало возможным благодаря тому, что в феврале-июне, как отмечал В.И. Ленин, Россия управлялась
как свободная страна «посредством открытой борьбы свободно формирующихся партий и свободного соглашения между ними»2. Открывшиеся
возможности для легальной издательской деятельности всех партий были законодательно закреплены постановлением «О печати», принятым Временным
правительством 27 апреля 1917 г. Постановление провозгласило беспрепятственный выпуск, распространение и торговлю печатными изданиями всех
политических направлений. Издательская деятельность большевиков началась с возрождения «Правды». 2 марта Русское бюро ЦК приняло решение о ее
возобновлении, а 5 марта вышел первый номер центрального органа большевиков. В статье, открывавшей первый номер центрального большевистского
издания «Газета «Правда». Июль 1914 – март 1917 года», отмечалось: «Газета была задушена за неделю до войны, 8 июля закрыта «Правда» – 14 июля
объявлена война. Во время войны мрачный террор давил все живое в стране. Но не замирала рабочая мысль. Идея создания рабочей прессы пробивалась в
резолюциях, в отдельных попытках. Нужны были только условия, чтобы ее восстановить. Революция создала эти условия». До приезда в Россию В.И.
Ленина в редакцию газеты входили К.С. Еремеев, М.И. Калинин, В.М. Молотов, М.К. Муранов, М.С. Ольминский, И.В. Сталин, Л.Б. Каменев. Одним из
ведущих публицистов, в выступлениях которого и проявилась политическая линия газеты первых мартовских дней, был М.С. Ольминский. Уже во втором
номере, вышедшем 7 (20) марта, в статье «Настороже» он писал: «Временное правительство сходно со старым правительством в том, что оно –
правительство капиталистов и помещиков... Оно стоит не за революцию, а против революции... Члены правительства, кроме Керенского, все монархисты.
Нужно идти против них, требуя республики. Временное правительство хочет захвата чужих стран, порабощения других народов. А мы говорим, что каждый
народ должен сам свободно решать свою судьбу, и хотим скорее кончить войну». В последующих статьях, разъясняя, что дороги Временного правительства
и Совета рабочих и солдатских депутатов неизбежно разойдутся, М.С. Ольминский призывает быть настороже, потому что нападение на демократию со
стороны Временного правительства «идет быстрым шагом». Вернувшийся в середине марта из ссылки Л. Каменев выступил в «Правде» со статьями», в
которых содержались совершенно иные оценки происходящих событий. 14 марта в газете появилась его первая статья под заглавием «Временное
правительство и революционная социал-демократия». «Всегда и всюду, – писал Л. Каменев, – где Временное правительство, повинуясь голосу
революционной демократии, представленной в Советах рабочих и солдатских депутатов, столкнется с реакцией или контрреволюцией, революционный
пролетариат должен быть готов к его поддержке». Позиция Л. Каменева условной поддержки Временного правительства встретила немедленное одобрение
всей буржуазной прессы. Редактируемая А. Потресовым меньшевистская газета «День» 15 марта в статье «Переворот в «Правде» констатировала:
«Вышедший сегодня номер «Правды» выгодно отличается от всех предыдущих номеров. В нем нет азартной и огульной брани, нет недобросовестных
выпадов против отдельных членов Временного правительства. Мало того, – особо подчеркивалось в статье, – «Правда» прямо обещает поддержку
Временному правительству». «Правда» поумнела за одну ночь» – такая оценка была дана статье Л. Каменева во многих буржуазных газетах.
Незамедлительно буржуазные издания перепечатали и вторую статью Каменева «Без тайной дипломатии», обнародованную 15 марта. С позиции
революционного оборончества ее автор утверждал: лозунг «Долой войну!» устарел, после свершившейся революции необходимо защищать ее завоевания.
«Когда армия стоит против армии, самой нелепой политикой была бы та, – говорится в статье, – которая предложила бы одной из них сложить оружие и
разойтись по домам. Эта политика была бы не политикой мира, а политикой рабства, политикой, которую с негодованием отверг бы свободный народ. Нет,
он будет стойко стоять на своем посту, на пулю отвечая пулей и на снаряд – снарядом. Это непреложно». В связи со второй статьей Каменева потресовский
«День» не без оснований замечал: «Мы приближаемся очевидно, к моменту, когда возможным станет объединение двух течений российской социалдемократии, столь долгое время поедавших друг друга». День такой, однако, не наступил, объединения не произошло. После возвращения 3 апреля 1917 г. в
Петроград Ленина, вступившего в должность редактора «Правды», единомышленники А. Потресова 7 апреля в статье «Контрреволюция слева» вынуждены
были признать, что «шатаниям «Правды» приходит конец». «Со вступлением в ее редакцию Ленина, – заключалось в статье, – мы имеем теперь орган,
открыто и определенно берущийся защищать и проводить идеи гражданской войны». Вслед за «Правдой» большевистские издания возникают в Москве и в
других крупных городах и промышленных районах России. 7 марта начала издаваться газета «Социал-демократ» – орган московских большевиков, с того
же дня стала выходить в Петрограде «Циня» («Борьба») – руководящий орган социал-демократии Латышского края, 10 марта харьковские большевики
выпускают газету «Пролетарий», 11 марта в Тифлисе возобновляется выход «Кавказского рабочего», 14 марта в Киеве издается «Голос социал-демократа»,
18 марта в Якутске – «Социал-демократ», а в Нарве – «Кийр» («Луч»). Возникает целая сеть военных газет «Солдатская правда» (Петроград), «Солдатская
жизнь» (Екатеринослав), «Голос правды» (Кронштадт), «Окопная правда» (Рига), «Волна» (Свеаборг). О вновь создаваемых большевистских газетах и
журналах регулярно сообщалось в «Правде» и местных изданиях большевиков. И всякий раз напоминалось, что статьи, опубликованные в партийных
газетах, могут свободно перепечатываться другими партийными печатными органами, что сократит литературный труд, даст лучшим статьям более
широкую дорогу по всей России и внесет более единства во взгляды и настроения пролетарских масс. Следуя этому, не только местные большевистские
издания перепечатывают выступления «Правды», но и «Правда», в свою очередь, помещает отдельные публикации периферийных изданий. 7 апреля
«Правда» обнародовала ленинские Апрельские тезисы под заглавием «О задачах пролетариата в данной революции», которые тут же были перепечатаны
газетами «Социал-демократ» (Москва), «Пролетарий» (Харьков), «Кавказский рабочий» (Тифлис), «Бакинский Рабочий», «Красноярский рабочий» и др.
Указывая на необходимость решить основной вопрос революции – вопрос о власти, Ленин писал в Тезисах: «Своеобразие текущего момента состоит в
переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности организованности пролетариата, – ко второму ее
этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства»3. Идеи Тезисов, определивших тактику большевиков в марте –
июне 1917 г., В.И. Ленин настойчиво разъяснял в опубликованных в «Правде» статьях «Луиблановщина», «О двоевластии», «Война и Временное
правительство», в брошюрах «Задачи пролетариата в нашей революции», «Письма о тактике» и многих других работах. Ленинские Тезисы встретили и
одобрение во многих большевистских изданиях, и резкую критику со стороны буржуазных и социалистических газет, и неодобрение даже в редакции самой
«Правды». 8 апреля в «Правде» появилась статья Л. Каменева «Наши разногласия», в которой он отстаивал требования контроля над действиями
Временного правительства Советами, защищал оборонческие позиции в оценке войны, квалифицируя тезисы Ленина, как его «личное мнение». Не было
полного единства и на местах: Кавказский комитет РСДРП/б/, например, семью голосами против четырех принял резолюцию, признавшую Тезисы
неприемлемыми. Самая непримиримая критика Тезисов развернулась на страницах буржуазных, эсеровских, меньшевистских изданий, особенно
плехановской газеты «Единство». 9, 10 и 11 апреля в газете была напечатана статья Г.В. Плеханова «О тезисах Ленина и о том, почему бред бывает подчас
весьма интересным». Заявляя, что о социалистическом перевороте не могут говорить у нас люди, «хоть немного усвоившие себе учение Маркса, что тезисы
– это «безумная и крайне вредная попытка посеять анархическую смуту в Русской Земле», Плеханов писал: «Если капитализм еще не достиг в данной
стране той высшей своей ступени, на которой он делается препятствием для развития ее производительных сил, то нельзя звать рабочих городских и
сельских и беднейшую часть крестьянства к его низвержению». Пока не поздно, призывала дать отпор Ленину и его сторонникам «Рабочая газета»,
считавшая, что законным преемником царизма может быть только буржуазия. Руководимая Лениным «Правда» заняла непримиримую позицию ко всем
своим оппонентам. Это проявилось не только в вопросе о власти, но и во многих других, в том числе в вопросе о войне. Взяв курс на продолжение
империалистической войны, Временное правительство объявило о выпуске «Займа свободы», чтобы получить средства для ее продолжения. В «Вестнике
Временного правительства» целые полосы занимали набранные крупным шрифтом призывы к гражданам России: «Неужели вы забыли ту великую жертву,
которую принесли на поле брани за спасение Родины и вас. Спасайте же тех, кто еще борется за честь, свободу и благо России, и дайте им средства, чтобы с
честью выйти из этой великой борьбы. Подписывайтесь на «Заем свободы». Решительную поддержку «Заем свободы» получил в кадетской газете «Речь»,
опубликовавшей 27 марта «Воззвание Временного правительства», гласившее: «К вам, граждане великой свободной России, и тем из вас, кому дорого
будущее нашей Родины, обращаем мы горячий призыв: сильный враг глубоко вторгся в наши пределы, грозит сломить нас и вернуть страну к старому, ныне
мертвому, строю. Только напряжение всех наших сил может дать нам желанную победу. Нужна затрата многих миллиардов, чтобы спасти страну и
завершить строение свободной России на началах равенства и правды. Не жертвы требует от вас Родина, а исполнения долга». «Время не ждет! – призывало
читателей эсеровское «Дело народа». – Торопитесь подписаться на «Заем свободы», спешите исполнить свой долг перед Родиной и свободой!». С великим
удовлетворением «Заем свободы» встретили в редакции газеты «Единство». «Мы горячо приветствуем это решение, – сообщалось в передовой статье
номера за 9 апреля. – Обновленная Россия должна собрать все силы и средства для отпора реакционной армии Вильгельма». Только большевистская пресса
выступила с решительным протестом против Займа. В московском «Социал-демократе» 15 апреля кроме передовой статьи «Заем свободы и рабочий класс»
была опубликована статья Д. Боголепова «Хитрая механика («О займе свободы») и подборка сатирических стихов Д. Бедного под общим заглавием: «Заем.
(Посвящается всем социалистам оборонцам)». Приведя опубликованное в печати сообщение о том, что Временному правительству подано заявление от
бывшего царя и его семьи о желании подписаться на Заем свободы, поэт писал: Как бы, братцы, ни было, – К оборонцам прибыло: Царь с царицею вдвоем
Подписались на заем!.. Для поддержки чьей свободы Царь пустился на расходы? В дни объявленной кампании по подписке на «Заем свободы», 18 апреля
министр иностранных дел П.Н. Милюков направил ноту союзным державам о верности Временного правительства царским обязательствам и готовности
продолжать борьбу до победного конца. В «Правде» незамедлительно появились ленинские статьи «Нота Временного правительства», «Один из коренных
вопросов (Как рассуждают социалисты, перешедшие на сторону буржуазии)», «С иконами против пушек, с фразами против капитала». Резкая критика в
адрес Милюкова появилась не только в «Правде». «Негодование, вызванное нотой Милюкова было общее»4, свидетельствует один из меньшевистских
лидеров, министр Временного правительства И. Церетели. 21 апреля в Петрограде состоялась массовая демонстрация под лозунгами: «Опубликовать
тайные договоры», «Долой войну!», «Вся власть Советам!». В демонстрации приняли участие около 100 тыс. человек. Митинги и демонстрации состоялись
также в Москве, Киеве, Царицыне и других городах. Милюкову пришлось уйти в отставку, а Временное правительство, чтобы удержаться у власти, решило
ввести в свой состав меньшевиков и эсеров. Так 5 мая было образовано первое коалиционное Временное правительство, в котором от меньшевиков
представительствовал Скобелев, от эсеров – Чернов и ранее входивший Керенский. Считая коалиционную политику ошибкой, «буржуазным пленением
Совета», большевики все настойчивее вели пропаганду за завоевание большинства в Советах и передачу им всей полноты власти. Хотя соотношение сил в
это время было явно не в пользу большевиков, что с очевидностью подтвердил I Всероссийский съезд Советов, проходивший с 3 по 24 июня в Петрограде,
на котором из 1090 делегатов было всего 105 представителей от большевиков, мощные демонстрации в Петрограде и других городах проходили при
подавляющем большинстве сторонников «Правды», под большевистскими лозунгами. Особенно убедительно это проявилось 18 июня, когда вопреки
призывам плехановского «Единства» – объединяться вокруг Временного правительства и эсеровского «Дела народа» – не верить тем, кто провоцирует
массы на демонстрацию и гибель революции, состоявшаяся в Петрограде демонстрация, как сообщала далеко не симпатизировавшая большевикам «Новая
жизнь», «обнаружила полное торжество большевизма в среде петроградского пролетариата и гарнизона». После июньской демонстрации политическое
положение в стране продолжало резко обостряться, назревало вооруженное выступление. 4 июля более 500 тыс. рабочих и солдат вышло на улицы
Петрограда с лозунгами: «Хлеба, мира, свободы», «Долой министров-капиталистов!», «Долой войну!», «Вся власть Советам!». В ряде районов по
демонстрантам был открыт огонь, 5 июля подверглось разгрому помещение «Правды», 7 июля был отдал приказ об аресте Ленина. Двоевластие
закончилось, закончился мирный период развития революции, а вместе с ним и период свободы печати.
15. Развитие большевистской прессы после 1917 года. Возрождение “Правды”. Газета московских большевиков “Социал-демократ” и другие
местные большевистские издания.
16. Журналистика в политической борьбе противоборствующих сторон после февраля 1917 года.
За две недели до Октябрьской революции в письме своему другу Н.С. Кристи Ю.О. Мартов заметил: «Массы не склонны нас поддерживать и предпочитают
от оборонцев переходить прямо к антиподу – к большевикам, которые «проще» и больше дерзают. Ввиду этого импрессионисты и люди, жаждущие
немедленного успеха, сплошь и рядом нас покидают и идут к большевикам». 20 мая 1921 г. в журнале «Социалистический вестник» в статье «По поводу
письма тов. П.Б. Аксельрода» он развивает эту же мысль: «Наше разногласие с тов. Аксельродом несомненно заключается в том, что и для настоящего, и
для прошлого он недооценивает действительного влияния большевиков на широкие массы пролетариата и органическую, неслучайную его связь со
значительными слоями рабочего класса. Благодаря этому, в объяснении самой победы большевистской партии в октябре 1917 года у него слишком уж
большую роль играет ловкость их бесшабашной и бессовестной демагогии, руководившейся одной целью – захвата власти во что бы то ни стало. Это,
конечно, не так... В октябре 1917 года большевики явились выразителями вполне законного возмущения широких слоев пролетариата политикой, которая по
объективному смыслу своему направлялась в конечном счете не политическими интересами русской революции, но военными интересами Антанты. Другое
дело, как использовала большевистская партия доверие народных масс, какие цели, как сознательная сила, поставила себе... В этом вопросе, по нашему
мнению, заключается историческое осуждение большевистской партии, а не в самом факте стремления к захвату власти, опиравшегося на несомненное в то
время сочувствие широких пролетарских и народных масс»10. Аналогичные мысли находим и в высказываниях В.И. Ленина, неоднократно утверждавшего,
что если взгляды большевиков находят все большую поддержку, то причиной тому является правильное выражение этими взглядами интересов
пролетариата и всех трудящихся. А взгляды эти получали последовательное развитие прежде всего в ленинских статьях, каждодневно появлявшихся не
только в «Правде», но и во многих других большевистских газетах и журналах. Именно они определяли политическую линию большевиков, против которой
непримиримо выступали лидеры всех, в том числе социалистических партий. В «Правде» ленинские статьи печатались еще до возвращения его в Россию, а
едва он появился в Петрограде, как тут же приступил к редактированию газеты. Начиная с Апрельских тезисов до обращения 25 октября «К гражданам
России», возвестившего о низложении Временного правительства, ни на день не прекращается ленинская полемика с кадетами, эсерами, меньшевиками и не
всегда разделявшими его взгляды некоторыми большевиками. Неизменно эта полемика направлена на достижение единой цели – на свершение
социалистической революции. Никакой поддержки Временному правительству, вся власть Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов,
немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством – вот что было
главным в ленинской публицистике. Из обширной ленинской публицистики в апреле – июне 1917 г. следует особо выделить статьи: «О задачах
пролетариата в данной революции» (Апрельские тезисы), «О двоевластии», «И.Г. Церетели и классовая борьба», «Куда привели революцию эсеры и
меньшевики», «О конституционных иллюзиях», «Уроки революции», «О героях подлога и об ошибках большевиков», «Кризис назрел». Одним из самых
непримиримых по отношению к Ленину был Плеханов, подвергавший наиболее оперативной и наиболее резкой критике каждое ленинское выступление.
Усматривая в ленинских установках «безумную и крайне вредную попытку посеять анархическую смуту в Русской земле», Плеханов занял прочную
позицию всемерной поддержки Временного правительства, необходимости участия буржуазии в государственном управлении, всемерного укрепления
военной мощи России, продолжения войны до победного конца. Статьи Г.В. Плеханова в «Единстве» – «Война народов и научный социализм», «Отечество
в опасности», «Революционная демократия и война», «Революционная демократия должна поддержать свое Правительство», «Логика ошибки»
характеризовали ленинцев, как «чудаков», считавших чем-то совершенно недопустимым существование коалиционного Временного правительства, в состав
которого входили социалисты. Из перечисленных статей Плеханова, да и последующих его выступлений, неизменно следует вывод, что, «требуемая
Лениным диктатура пролетариата и крестьянства была бы большим несчастьем для нашей страны». Поэтому Г.В. Плеханов неизменно выступал против
требования большевиков об удалении из правительства «министров-капиталистов» и замены их представителями «социалистических организаций».
Наиболее ярко это было выражено в статье «Логика ошибки», в которой утверждалось: «Русская история еще не смолола той муки, из которой будет
испечен пшеничный пирог социализма и... пока она такой муки не смолола, участие буржуазии в государственном управлении необходимо в интересах
самих трудящихся»11. Преждевременной, несущей народам России величайшие бедствия, считал Плеханов и Октябрьскую революцию. В «Открытом
письме к петроградским рабочим», опубликованном в газете «Единство» 28 октября, он писал: «Не подлежит сомнению, что многие из вас рады тем
событиям, благодаря которым пало коалиционное правительство А.Ф. Керенского и политическая власть перешла в руки Петроградского Совета Рабочих и
Солдатских Депутатов. Скажу вам прямо: меня эти события огорчают. Не потому огорчают, чтобы я не хотел торжества рабочего класса, а наоборот,
потому, что призываю его всеми силами своей души». Изложенные в «Открытом письме к петроградским рабочим» мысли о преждевременности
провозглашения пролетарской диктатуры, когда он составляет меньшинство, а не большинство населения, а крестьянство совсем «ненадежный союзник
рабочего в деле устройства социалистического способа производства», находят свое завершение в последней статье Г.В. Плеханова «Буки Аз-Ба»,
обнародованной в газете 11 и 13 января 1918 г., выходившей уже под названием «Наше единство». Эта статья, завершившая обширнейшее
публицистическое наследие патриарха русских марксистов, является по сути его политическим завещанием. Последний раз полемизируя с Лениным, Г.В.
Плеханов не только обосновал неготовность России к социализму, но и пагубность этого курса для страны с недостаточно развитыми капиталистическими
отношениями, а следовательно, и недостаточно развитыми политическими институтами, способными успешно решать социалистические задачи. Одним из
основных мотивов плехановской публицистики являлся также призыв «главной и первой заботой» сделать оборону страны. Со страниц «Единства» как
набат звучат фразы: «Россия на краю гибели», «Россия переживает смертельную опасность», «Время не ждет. Конец приближается». «Я пишу это,
разумеется не потому, что намерен сеять панику, – обращался к читателям публицист в статье «Смотрите, граждане!», опубликованной в «Единстве» 3
октября. – Я пишу это потому, что пора, давно уже пора всем нам трезвыми глазами взглянуть на положение России и понять значение страшных слов
«Отечество в опасности». Утверждая, что большевистская «борьба за мир» страшно понизила боеспособность русского войска, что ленинская пропаганда
«растлила солдатскую душу», Г.В. Плеханов призывает положить все силы, чтобы «расстроить планы германских империалистов, а значит – воевать,
воевать «со всей тою энергией, на какую еще способна Россия». «Чем энергичнее будем мы воевать, – акцентируется в статье внимание читателей, – тем
скорее придет справедливый мир. А чтобы Россия энергично вела войну, надо, чтобы мы, социалисты, отметали в своей пропаганде и в своих резолюциях
то, что могло бы ослабить боеспособность нашей армии»12. Полемика с В.И. Лениным велась буквально в каждом номере «Единства» так, что В.М. Чернов в
статье «Ленин» не без основания заметил: «Мне смешно, когда фигура Ленина гипнотизирует внимание целых газет, вроде «Единства», о которых не
знаешь, что с ними сталось, если бы Ленин вдруг волею божиею помре, или вовсе не родился на свет»13. Однако Ленин гипнотизировал не только
«Единство», но и эсеровское «Дело народа» и меньшевистскую «Рабочую газету», не говоря уже о кадетских и других буржуазных изданиях. Главным и в
публицистике В.М. Чернова в политическом противоборстве 1917 г. также являлась полемика с Лениным, с большевиками. Нельзя не отметить, что В.М.
Чернов воздавал должное «любопытной политической фигуре» большевистского лидера, у которого, по его словам, был «большой боевой темперамент» и
«огромный запас энергии». В уже упомянутой статье «Ленин» лидер эсеров писал: «Ленин – человек безусловно чистый, и все грязные намеки мещанской
прессы на немецкие деньги, по случаю его проезда через Германию надо раз навсегда с отвращением отшвырнуть ногою с дороги»14. Вместе с тем, на
страницах «Дела народа» пункт за пунктом критиковалась ленинская программа и нередко в резкой, нелицеприятной форме. Значительно мягче велась
полемика между Лениным и Мартовым, позиция которого к большевикам была наиболее близкой, хотя он тоже бескомпромиссно подвергал осуждению
ленинские установки на социалистическую революцию. Не имея своего печатного органа (лишь в сентябре начала издаваться «Искра» – руководящая газета
меньшевиков-интернационалистов), Ю.О. Мартов печатался в «Новой жизни» М. Горького. В статьях «Единство революционной демократии»,
«Революционная диктатура», «Разоблачение Михаэлиса», «О рыцарской тактике», «Что же теперь?» и других проводилась мысль, что рабочий класс в
июльские дни «понес несомненное поражение», что оборонческий блок меньшевиков и эсеров «все возможное сделал, чтобы толкать массы к большевикам»
и в результате оказался «бессильным противодействовать напору контрреволюции». С горечью подчеркивая, что революция отброшена назад, Мартов в
статье «Что же теперь?» пророчески писал: «Завтра, может быть, Милюковы и Родзянко приобретут некоторое влияние на ход государственного корабля.
Будут сделаны попытки – о, конечно, – под предлогом «спасение революции и Родины» урезать основные права рабочего класса. Предстоят черные дни. Но
судьбы революции этим поворотом не решаются»15. Призывая не поддаваться «ни провокации справа», ни «сигналам отчаяния слева», Мартов
последовательно отстаивал свою идею однородного социалистического правительства и особенно напористо проводил эту мысль после разгрома
корниловского заговора. Считая, что в истории русской революции наступила «критическая минута», что «в полном грозном объеме встал вопрос об итогах
политики соглашения с буржуазией, политики, которая представляется «убийственной», он в передовой первого номера газеты «Искра» заключал:
«Коалиционная политика, которую партийное большинство проводило с такой самоуверенностью, разлетелась в прах при столкновении с
контрреволюцией... Пришлось подойти вплотную к выводу, что доделать революцию и докончить ломку старого может лишь демократия, вырвавшаяся из
плена коалиции с имущими»16. Значительное внимание в публицистике 1917 г занимали проблемы революции и культуры. В этой связи наибольшее
значение имели публиковавшиеся в «Новой жизни» под рубрикой «Несвоевременные мысли» статьи A.M. Горького, считавшего, что после Февральской
революции в опасности оказалось не только Отечество, но, что еще страшнее, – культура. В первые же дни революции, с горечью констатирует писатель, –
какие-то бесстыдники выбросили на улицу кучи грязных брошюр, отвратительных рассказов на темы из придворной жизни: о «самодержавной Алисе», о
«Распутном Гришке», о Вырубовой. Эта «грязная литература», совершенно вытеснив хорошие, честные книги, особенно вредна, когда общество переживает
не только экономическую разруху, но и социальное разложение, а поэтому, призывая к упорной культурной работе в стране, он с огромной тревогой
заключает: «Старая, неглупая поговорка гласит: Болезнь входит пудами, а выходит золотниками», процесс интеллектуального обогащения страны – процесс
крайне медленный. Тем более он необходим для нас, и революция, в лице ее руководящих сил, должна сейчас же, немедля, взять на себя обязанность
создания таких условий, учреждений, организаций, которые упорно и безотлагательно занялись бы развитием интеллектуальных сил страны»17. Резкое
осуждение в статьях A.M. Горького звучит в адрес печати, газет, которые изо дня в день поучают людей вражде и ненависти друг к другу, «клевещут,
возятся в пошлейшей грязи, ревут и скрежещут зубами, якобы, работая над решением вопроса о том – кто виноват в разрухе России»18. Социалистическая
революция значительно актуализировала выступления Горького, уловившего уже в первые дни Советской власти тенденцию к подавлению любого
инакомыслия. С падением царского самодержавия начался новый этап в развитии отечественной журналистики: прекратилось издание монархических газет
и журналов, в то же время, в связи с принятием Временным правительством постановления «О печати», происходит довольно быстрый рост газетножурнальной периодики, в том числе прессы социалистической направленности. Все более обострявшаяся политическая борьба между буржуазными,
буржуазно-демократическими и социалистическими партиями таила в 1917 г. самые различные перспективы: буржуазно-демократическую (Керенский),
генеральско-диктаторскую (Корнилов), однородно-социалистическую (Мартов), большевистско-леворадикальную (Ленин)19. В этих условиях победа
большевиков отнюдь не была предрешена, но взятие ими власти неминуемо должно было привести и привело к закрытию не только буржуазной, но и всей
оппозиционной прессы, к созданию однопартийной журналистики в однопартийном государстве.
17. Культурные преобразования в России после Октябрьской революции.
Революция коренным образом изменила жизнь российского общества, став рубежом, эпохальной вехой, открывшей новый этап отечественной истории –
советский. По масштабу и глубине произошедших перемен Октябрь 1917 г. следует поставить в один ряд с принятием Русью христианства, образованием
русского государства и реформами Петра. Глобальная трансформация культуры стала неотъемлемой частью изменений в политической и социальной
сферах.
Резкий слом традиции всегда имеет как положительные, так и отрицательные последствия. В полной мере это проявилось в истории послереволюционной
России. Одной из сфер, развитие которой отразило эту двойственность, явилась сфера образования и науки. Сразу после революции партия большевиков и
советское правительство берут под контроль развитие системы образования. В конце 1917–начале 1918 г. были приняты декреты об отделении церкви от
государства и школы от церкви. Руководство народным просвещением декретом ВЦИК и СНК РСФСР было возложено на Государственную комиссию по
просвещению во главе с А. В. Луначарским.
Главным достижением молодого советского государства явилось создание системы по-настоящему всеобщего начального образования. В первые
послереволюционные годы издаются декреты об обязательном обучении грамоте. Несмотря на тяжелое материальное, положение повсеместно создаются
школы. В 1923 г. было организовано добровольное общество «Долой неграмотность!». Развернулось всенародное движение за ликвидацию безграмотности.
Результатом масштабной деятельности по обучению грамоте не только детей, но и взрослых явилось возрастание доли грамотных среди населения России.
По переписи 1926 г. число грамотного населения в РСФСР увеличилось в два раза и составило 51 процент.
Значительны были успехи в деле демократизации среднего и высшего профессионального образования. Массовыми формами подготовки
квалифицированных рабочих и среднего технического персонала стали школы фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), школы крестьянской молодежи
(ШКМ) и техникумы. Для облегчения поступления в высшие учебные заведения рабочих и крестьян при институтах и университетах с 1919 г. создаются
рабочие факультеты («рабфаки»), «подтягивавшие» их знания до необходимого уровня. Быстро возрастает количество вузов. Преимуществом при приеме
пользуются представители «неэксплуататорских классов» – пролетариат и «трудовое» крестьянство.
Вместе с тем развитие системы образования сталкивалось с серьезными трудностями, обусловленными, прежде всего, катастрофическим недостатком
преподавателей, многие из которых в годы революции были уничтожены или изгнаны из страны как «буржуазный элемент». Решить проблему призван был
Институт красной профессуры, созданный в 1921 г. Москве. Тем не менее качество преподавания упало. Это было неизбежным побочным действием
масштабной демократизации образования, которую невозможно было провести без некоторой потери качества.
Школа стала могучим идеологическим оружием в руках большевистского государства. Кардинальному изменению подверглись учебные программы, из
которых были исключены не только дисциплины, прямо противоречащие характеру установившегося политического режима (такие как Закон Божий), но и
философия, история, на волне революционного максимализма также отнесенные к «пережиткам». Вместо них были введены предметы, призванные
сформировать марксистское (скорее даже большевистское) мировоззрение у широких масс учащейся молодежи: исторический материализм, экономическая
политика диктатуры пролетариата и пр.
Важную роль в становлении новой советской культуры сыграли экстренные меры, предпринятые советским правительством по сохранению культурного
наследия прошлого, которое, будучи связано в сознании «революционных масс» с бытом «господствующего класса», подчас подвергалось бессмысленному
варварскому истреблению (например, крестьяне сожгли усадьбу А. А. Блока Шахматово вместе с прекрасной библиотекой). Были приняты декреты об
охране библиотек, музеев, художественных галерей, дворцов и усадеб. Ценой огромных усилий в условиях гражданской войны и повсеместной разрухи
удалось сохранить большое количество памятников истории и культуры, хотя очень многое было утрачено.
Важным мероприятием, способствовавшим расширению сферы распространения грамотности, была реформа правописания, проведенная в 1918 г. О
необходимости проведения такой реформы много говорили еще до революции. Более того, была проведена подготовительная работа, которая, однако, из-за
противодействия сторонников традиционной орфографии не была завершена реальными преобразованиями. После революции, когда пафос кардинальных
перемен охватил все стороны жизни общества, реформа правописания пришлась как нельзя к стати. Из алфавита были исключены буквы i, Θ,ѣ, ‫ע‬,
употребление которых регламентировалось сложными правилами, затруднявшими обучение чтению и письму. Было также отменено написание «Ъ» в конце
слов, оканчивавшихся на согласные.
Советское и партийное руководство понимало необходимость сохранения и развития научного потенциала страны. Видным ученым, особенно
представителям естественнонаучных дисциплин, лояльным к новой власти, предоставлялись условия для работы. Им прощалось поначалу некоторое
политическое вольнодумство, правда, до известных пределов. Они продолжали исследования, начатые еще до революции, сотрудничали с государством,
помогая ликвидировать последствия гражданской войны и оккупации. Один из основоположников русской научной школы физиологов растений, членкорреспондент РАН, естествоиспытатель-дарвинист К. А. Тимирязев, автор фундаментальных трудов по фотосинтезу, агрономии, истории науки, был
депутатом Моссовета. Большую роль в развитии сельского хозяйства сыграла деятельность академика ВАСХНИЛ И. В. Мичурина, селекционера, автора
более чем 300 сортов плодово-ягодных культур. Продолжали работу отечественные авиаконструкторы. В 1918 г. был основан Центральный
аэрогидродинамический институт (ЦАГИ). Создателями его были Н. Е. Жуковский и С. А. Чаплыгин.
Значительных достижений удалось достичь в физике. Основоположником современной полупроводниковой физики стал академик А. Ф. Иоффе, по
инициативе которого были открыты Физико-технический институт, Институт полупроводников АН СССР и др. В 20-е гг. начинал свою исследовательскую
деятельность П. Л. Капица, впоследствии академик, основатель Института физических проблем АН СССР, лауреат Нобелевской премии (1978 г.).
Продолжают работу физиолог И. П. Павлов; теоретик ракетной техники К. Э. Циолковский; химик, изобретатель синтетического каучука С. В. Лебедев;
изобретатель реактивного двигателя конструктор Ф. А. Цандер; биогеохимик, автор учения о ноосфере В. И. Вернадский.
Неоценимый вклад в развитие отечественной науки был сделан братьями Вавиловыми. Н. И. Вавилов – биолог, основоположник современного учения о
биологических основах селекции, академик, первый президент ВАСХНИЛ (Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. Ленина) и С. И. Вавилов
– физик, основатель научной школы физической оптики, академик, президент АН СССР.
Лидирующую роль в развитии отечественной науки по-прежнему играла Петербургская академия наук, переименованная сначала в Российскую, а затем в
АН СССР (1925 г.) В ее составе организуются новые научно-исследовательские институты. По всей стране открываются филиалы, а с начала 30-х гг.
начинают открываться академии наук в союзных республиках.
Сложно складывались отношения с властью большевиков ученых, работавших в области гуманитарных и общественных наук. В силу их неразрывной связи
с идеологией и политикой, сотрудничество государства с учеными-немарксистами в этой области было затруднено. Многие из них оказались за границей
(историк, организатор партии кадетов П. Н. Милюков, экономист П. Б. Струве, социолог и философ, лидер правых эсеров П. А. Сорокин, философ
Н. А. Бердяев и многие, многие другие). Видную роль в отечественной гуманитарной науке стали играть те ученые, которые еще до революции
придерживались марксистских взглядов. Среди них наиболее заметной является фигура М. И. Покровского, историка и политического деятеля. Покровский
был участником Октябрьской революции, с 1918 г. заместителем наркома просвещения, руководителем Коммунистической академии, Института красной
профессуры и т. д. и т. п. Вместе с тем он был видным историком, одним из первых применившим теорию К. Маркса для исторического исследования,
основателем целой исторической школы. Подходы Покровского подчас грешили вульгарным социологизмом, и все же его вклад в становление советской
исторической науки был весьма значительным. В целом интеллигенция, сначала весьма отрицательно в массе своей отнесшаяся к большевистскому
перевороту, со временем примирилась со сложившейся ситуацией и вынуждена была вступить во взаимодействие с новой властью. Поначалу
сотрудничество было обусловлено страхом смерти или изгнания. Затем ко многим представителям интеллигенции пришло понимание того, что, как бы то
ни было неприятно, большевики прочно утвердились у кормила власти, а значит, помощь советскому государству – их патриотический долг, их обязанность
по отношению к Родине и своему народу, пусть и представшим в образе Страны Советов. Понимание этого появилось даже у тех, кто в период
революционных катаклизмов оказался в эмиграции. В начале 20-х гг. ХХ в., когда в России набирает обороты НЭП, в эмигрантской среде возникает
движение сменовехства, получившее название от литературно-политического сборника «Смена вех», издававшегося в Париже в 1921–1922 гг. Идеологи
сменовехства (Н. В. Устрялов и др.) призывали перейти от конфронтации с большевиками к сотрудничеству с ними.
18. Журналистика в Советской России в условиях многопартийности (ноябрь 1917 - июль 1918г.)
Установление в России большевистской власти предопределило утверждение в стране однопартийной системы. Важнейшим идеологическим и
организационным институтом ее стала советская журналистика, унаследовавшая основные принципы, функции и традиции большевистской печати. В 20-е
гг. отечественная пресса формировалась как многонациональная дифференцированная система средств информации, создаваемая по единой
унифицированной идейно-организационной схеме. Выполняя идеологический и социальный заказ РКП (б), она принимала деятельное участие в
строительстве Советского государства, в утверждении авторитарных принципов руководства, настойчиво боролась за осуществление решений партии. В
первое десятилетие своей деятельности журналистика Советской страны прошла несколько отличающихся друг от друга этапов, изменивших ее характер и
приведших к органическому вхождению в административно-командную систему. 25—26 октября (7—8 ноября) 1917 г. произошел вооруженный переворот.
Временное правительство было отстранено от власти. В распространении известий о событиях в Петрограде, изложенных в обращении "К гражданам
России!", первостепенную роль сыграло радио (радиотелеграф). Впервые радио показало свои возможности не только как средство связи, но и как средство
широкой политической информации. По радио передавались декреты правительства, официальные сообщения, другие документы[1]. Утвердившийся строй
требовал строительства прессы, проводившей его политику, защищавшей его интересы. Так появились новые издания. Помимо "Правды" и "Известий" 10
ноября вышел первый официальный правительственный орган "Газета Временного рабочего и крестьянского правительства". Следующим такого рода
изданием явилась газета "Армия и флот рабочей и крестьянской России". В октябрьские дни 1917 г. продолжали издательскую деятельность все буржуазные
партии, газетно-журнальные объединения, финансируемые крупными монополиями. Выходили все газеты и журналы социалистических партий — 52
меньшевистских, 31 эсеровских, 6 анархических[2]. Реакция всей буржуазной, мелкобуржуазной, меньшевистской печати на свершившуюся революцию
была однозначной: она восприняла ее недоброжелательно. В ответ на это на следующий же день после победы вооруженного восстания Временный
революционный комитет закрыл 10 наиболее крупных буржуазных газет — "Речь", "Русское слово", "Русская воля", "Новое время", "Биржевые ведомости",
"Копейка" и др. Полиграфическая база "Русской воли" была передана большевистской "Правде", типография которой за день до восстания была разгромлена
юнкерами. Для печатания двух других изданий ЦК партии большевиков газет "Солдатская правда" и "Деревенская беднота" были использованы
конфискованные типографии газет "Речь", "День". Издание "Известий" было организовано в типографии газеты "Копейка". Буржуазная пресса не могла
согласиться с акцией Временного революционного комитета и выступила с протестом, обвиняя Советское правительство в нарушении принципа свободы
печати. В связи с этим Советское правительство 10 ноября 1917 г. приняло Декрет о печати[3]. Главную суть его составляло ленинское утверждение,
сделанное еще в сентябре: как только большевики придут к власти, они ликвидируют буржуазную прессу и предоставят свободу действий пролетарской
печати. В Декрете действия Советской власти мотивировались тем, что молодое государство не может противостоять буржуазии и ее печати,
подчеркивалось, что пресечение деятельности инакомыслящей печати — временная мера. Но отмены на инакомыслие так и не последовало.
Идеи Декрета не нашли понимания в среде буржуазных журналистов. В действиях Советского правительства они увидели нарушение принципов свободы
печати. И открыто об этом заявили. Возникла угроза очередной репрессивной меры.
Ее ускорила публикация 30 ноября 1917 г. в ЦО партии кадетов газете "Наша Речь" Обращения Временного правительства "Ко всем гражданам Российской
республики". В Обращении отмечалось, что утверждение Петроградского революционного комитета от 25 октября о низложении Временного правительства
не соответствует действительности. Временное правительство, хотя и не в полном составе, продолжало выполнять свои функции наряду с деятельностью
Советского правительства. Министры-социалисты Прокопович, Никитин, Гвоздев после их освобождения из-под ареста продолжали выполнять свои
обязанности, не прекращал своей работы и государственный аппарат, стремясь не допустить анархии в управлении государством. В Обращении
выдвигалось главное требование — созыв Учредительного собрания.
В тот же день, 30 ноября, как об этом сообщили на следующий день "Известия", Военно-революционный комитет принял решение "Об аресте всех бывших
министров, объявивших себя Временным правительством и подписавших обращение к населению". Приостанавливался также выпуск всех газет, поместивших Обращение бывшего Временного правительства. Были закрыты не только буржуазные газеты "Наша речь", "Утренние Ведомости" и др., но и
меньшевистские "Наше единство", "Рабочая газета", правоэсеровская "Воля народа" — всего 10 изданий. Была арестована по обвинению в
контрреволюционном заговоре группа сотрудников газет "Воля народа", "Трудовое дело". Действия официальных властей явились продолжением линии на
подавление буржуазной и оппозиционной журналистики.
Жесткие принципы классового подхода, проводимые большевиками, определяли судьбу не только буржуазной, но и социалистической печати. Большевики,
не признававшие никаких компромиссов, были непримиримы к изданиям, выступавшим против их действий. Очередным шагом в этом направлении явился
Декрет "О введении Государственной монополии на объявления"[4], принятый через несколько дней после заседания Военно-революционного комитета.
Главная цель Декрета — лишить буржуазную прессу источников дохода. Протесты с ее стороны привели к тому, что в январе 1918 г. Совнарком принял
Декрет "О революционном трибунале печати"[5], предоставлявший последнему широкие полномочия. Среди приговоров, вынесенных трибуналом,
появилось постановление о закрытии меньшевистской газеты "Вперед", редактором которой был Л. Мартов[6].
Борясь против оппозиционной журналистики, РКП(б) принимала одновременно меры к созданию и укреплению прессы советского государства. Для этого
использовались перешедшие в собственность государства бумажные фабрики, типографии. В Петрограде и Москве создаются правительственные
учреждения по управлению национализированными типографиями и контролю за деятельностью частных полиграфических предприятий.
В середине декабря 1917 г. на заседании ЦК РКП(б) был утвержден новый состав редколлегии "Правды". В развернувшейся дискуссии предложение Ленина
об освобождении Бухарина от обязанностей редактора "Правды" не нашло поддержки. В итоге кроме него в состав редколлегии вошли Г. Сокольников, И.
Сталин. С 10 марта 1918 г. по постановлению Совета Народных Комиссаров прекращается выпуск "Газеты Временного рабочего и крестьянского
правительства". Структура "Известий" полностью соподчинялась профилю центральной советской газеты. Она становилась центральным органом как
ВЦИКа, так и его исполнительного и распорядительного органа — Совнаркома. Редактором "Известий ВЦИК" был утвержден Ю. Стеклов.
Интересы строительства нового общества требовали издания периодики для различных категорий читателей. В декабре 1917 г. вышла первая массовая
отраслевая рабочая газета "Гудок", в первой половине 1918 г. появляется ряд центральных газет: в марте — "Беднота" (для деревенского читателя и
красноармейцев), в апреле — "Известия Народного Комиссариата по военным делам", в мае — "Известия Народного Комиссариата здравоохранения", затем
центральная ежедневная массовая газета "Коммунар", а также "Вечерняя красная газета" и др.[7]
В марте 1918 г. редакция ЦО российских коммунистов газеты "Правда" переехала в Москву, а с 17 марта она стала органом Центрального и Московского
комитетов РКП(б). Спустя несколько дней появилась новая газета "Петроградская правда" — орган Северного областного и Петроградского комитетов
РКП(б).
В строившейся системе печати Советской России важное место заняла крестьянская печать. Некоторые ее издания — большевистские газеты "Деревенская
беднота", "Деревенская правда", появившиеся накануне Октябрьской революции 1917 г., продолжали свою деятельность и в первые месяцы Советской
власти.
Многопартийность, существовавшая в советском государстве той поры, нашла отражение и в структуре крестьянской печати. В начале декабря 1917 г. стала
выходить еженедельная газета фракции бюро левых эсеров Всероссийского Совета крестьянских депутатов в Петрограде "Голос трудового крестьянства".
Ведущими авторами газеты были видные лидеры партии левых эсеров, активно выступавшие против действий Советской власти. 6 июля 1918 г. газета была
закрыта и возобновилась спустя несколько дней при измененном — большевистском — составе редакции.
В конце марта 1918 г. после переезда правительства в Москву произошло объединение "Деревенской бедноты", "Деревенской правды", "Солдатской
правды", на базе которых стала выходить ежедневная, массовая газета "Беднота". Предназначенная для деревенской бедноты и красноармейцев, она по
своему содержанию и оформлению существенно отличалась от других центральных изданий. Ее постоянные рубрики и отделы ("В деревне", "В провинции",
"По России", "Борьба за хлеб" и др.) говорили о повседневном внимании к деревенской жизни, к проблемам, волновавшим трудовое крестьянство и
красноармейцев — тоже в основном бывших крестьян. "Беднота" приобретала все большую популярность в их среде. Интерес к газете рос еще и благодаря
отделу "Уголок неграмотного", в котором текст для начинающих читателей печатался крупным шрифтом. В газете не было пространных статей, заголовки
материалов были краткими, лаконичными. Читателям нравилась газета, и они тянулись к ней. Тираж "Бедноты" вырос с 350 тыс. экз. в конце ноября 1918 г.
до 750 тыс. экз. в 1920 г.
В конце 1917 г. интенсивно развивается местная печать. В начале 1918 г. в Советской России выходило 884 газеты, 753 журнала, издаваемых комитетами
РКП и органами государственной власти на местах. Так, только в 14 губерниях Центральной промышленной области к июню 1918 г. издавалось 76 газет,
журналов и бюллетеней. Новые издания появляются в национальных районах страны. Газеты на русском и национальных языках выходят на Украине, в
Белоруссии, Закавказье, Прибалтике, Туркестане. К середине 1918 г. издавались газеты более чем на 20 языках. Общее число изданий, выходивших в стране,
достигло почти двух тысяч, а их общий разовый тираж составил свыше 2 млн. экз.[8] Заметное развитие получает журнальная периодика. В ее структуре —
военные, производственно-экономические, молодежные, литературно-художественные, сатирические и другие издания.
Складывается в стране и советская система издательств. Кроме издательств "Прибой" (Петроград) и "Волна" (Москва), созданных еще в дооктябрьскую
пору большевиками, в ноябре-декабре 1917 г. начали функционировать издательские отделы ВЦИК, Московского и Петроградского Советов, Народного Комиссариата по делам национальностей, которые в течение первой половины 1918 г, выпустили около 200 названий различных книг, брошюр, плакатов и
другой печатной продукции. В январе 1918 г. Совет Народных Комиссаров принял декрет "О Государственном издательстве"[9], перед которым ставились
две основные задачи: выпуск дешевых народных изданий русских классиков и массовое издание учебников.
Заметную роль в распространении политической информации играло радио. По радиотелеграфу передавались декреты Советской власти,
правительственные сообщения, которые публиковали все большевистские газеты, выходившие в крупных городах и районах страны. В условиях
преобразований, происходивших в России, объем передаваемой по радиотелеграфу политической информации неуклонно возрастал. С февраля по июль
1918 г. в стране были установлены 103 новые радиотелеграфные станции, которые снабжали газеты, местные партийные и советские органы
разнообразными материалами[10].
В начале 1918 г. появились новые меньшевистские, эсеровские, анархические издания. Объяснялось это тем, что в первые месяцы Советской власти в стране
существовало правительство, в которое входили представители различных социалистических партий. Но не все их газеты занимали лояльную позицию.
Против них по-прежнему принимались решительные меры.
Социалистическая революция, создав новый тип государства, изначально выражала классовую неприязнь к небольшевистской журналистике, видя в ней
пороки, тормозившие формирование печати, призванной служить новому обществу. В ленинском наследии есть немало статей и документов,
характеризующих его отношение к задачам большевистской журналистики в условиях советского строя. В них выражены взгляды вождя на прессу нового
государства в начальный период его существования. Ленин игнорирует существовавшую в ту пору многопартийную журналистику, и речь ведет только о
большевистской печати. Она, по его мнению, должна стать важнейшим орудием социалистического строительства, средством экономического воспитания и
перевоспитания масс — составной частью административного управления обществом. Поэтому необходимо коренное изменение типа печати, форм и
методов ее работы.
Программа советской прессы изложена в ряде работ Ленина, написанных им вскоре после революции. К ним относятся: "Как организовать
соревнование?"[11], первоначальный вариант статьи "Очередные задачи Советской власти"[12], статья "Очередные задачи Советской власти"[13], статья "О
характере наших газет"[14]. В них настойчиво проводятся те идеологические установки большевистской партии, которые определили и характер, и
содержание советской печати, превратили ее в активного проводника воли административно-командной системы.
Советская пресса, выступая с позиции нового строя, пропагандировала декреты Советской власти, организовывала массы на их выполнение. В "Правде",
"Известиях" и других центральных, а также местных газетах появились постоянные рубрики и подборки: "Строим новый мир", "Очередные задачи
революции", "За хлебом и волей" и др. В один ряд с печатью встает и радио. Передачи по радиотелеграфу политической информации занимают все больше
места. Так, Царскосельская радиостанция передавала политическую информацию двумя продолжительными сеансами — днем и вечером, общим
ежедневным объемом в 2—3 тысячи слов. Радио в условиях политической изоляции Советской России явилось своеобразным окном во внешний мир,
единственным источником зарубежной информации, особенно после введения на Тверской и ряде других радиостанций круглосуточной службы радиоперехвата. Не менее важным для радио делом стало обеспечение прессы официальными правительственными документами и различным
информационным материалом.
Одно из главных мест во всей российской печати послеоктябрьского периода, действовавшей в пору ее многопартийности, занимала тема мира. Разные
подходы в освещении проблема прекращения войны определялись теми противоречиями, которые, с одной стороны, лежали в основе политической
платформы большевистской печати, с другой — определяли позицию как буржуазной, так и социалистической прессы.
Первым законодательным актом Советского государства стал Декрет о мире. Через несколько дней после издания декрета оно обратилось ко всем воюющим
странам с предложением заключить демократический мир и прекратить войну. 22 ноября 1917 г. "Правда" сообщила о том, что Советское правительство
приступило к переговорам с Германией о мире. В тот же день газета начала публикацию тайных договоров царского двора и Временного правительства.
Всего было опубликовано свыше 100 различных дипломатических документов. Неделей раньше советская пресса обнародовала "Декларацию прав народов
России", принятую Советским правительством и провозгласившую право народов на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования
самостоятельных государств. К этим государственным актам примыкало и обращение "Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока", в котором
Советское правительство отказывалось от раздела Персии и Турции, расценивая это как часть колонизаторской политики царизма, и призывало народы
Востока к восстанию против своих правительств.
Печать меньшевиков и эсеров заявила о несостоятельности такого рода призывов и выступила против революционных лозунгов большевистского
правительства, чреватых неисчислимыми жертвами для народов Востока.
Меньшевики и особенно левые эсеры были категорически против заключения мира с Германией на кабальных условиях. Они видели в этом предательство
интересов и завоеваний революции. Левоэсеровская газета "Власть народа" заявляла, что заключение мира с Германией не только ставит Россию на колени,
но и лишает ее территорий и национальных богатств.
Достигнутое хрупкое перемирие с германскими войсками вот-вот могло быть нарушено. Это тем более становилось вероятным, что активными
противниками заключения кабального мирного договора и прекращения войны выступали не только буржуазные и социалистические партии, но и группа
видных большевистских деятелей. Среди "левых коммунистов" были Бухарин, Пятаков, Радек и др. Их позиции разделял и Троцкий. "Левые коммунисты" и
их печатный орган "Коммунист" выступали против мирного договора. Таким образом, сложился определенный союз эсеров, меньшевиков и "левых
коммунистов".
Ленин, называя противников заключения мирного договора с Германией "авантюристами", в январе 1918 г. опубликовал в "Правде" несколько статей и
политических памфлетов, направленных против "левых коммунистов". В их числе: "О революционной фразе", "О чесотке", "Несчастный мир", "Странное и
чудовищное", в которых настойчиво проводил мысль, что, невзирая ни на какие трудности и препятствия, чинимые любителями громкой фразы, надо пойти
на тяжелые условия мира с Германией. Однако Троцкий, будучи председателем Реввоенсовета республики, полагал иначе. Своими действиями и заявлениями на мирных переговорах он спровоцировал возобновление военных действий и наступление немецких войск на важнейших участках фронта.
Пресса сообщала о тяжелых боях с войсками кайзеровской Германии, о контрударах Красной Армии и революционных частей старой армии. 20-е числа
февраля 1918 г. стали решающими в жизни Советской России. Именно в эти дни рождается цикл радиотелеграмм "Всем, Всем!", а 22 февраля Петроградская
радиостанция передала в эфир декрет Советского правительства "Социалистическое отечество в опасности". Наступление немецких войск удалось
остановить, что открыло путь к возобновлению переговоров о мире.
3 марта 1918 г. мирный договор с Германией был подписан. Сообщая об этом, "Правда" отмечала, что "левые коммунисты" игнорируют Брестский мир и
усиливают свои атаки против партии.
Орган "левых коммунистов", газета "Коммунист", повела линию на срыв мирного договора. Центральные большевистские издания развернули острую
полемику с "левыми коммунистами", к которым примкнули и левые эсеры. Обвинив фракционный орган в преступной деятельности, правительство 20
марта 1918 г. закрыло газету "Коммунист"[15]. Это еще более накалило взаимоотношения "левых коммунистов" с большевиками.
Обнажившиеся противоречия превратили сторонников различных течений и фракций российского социалистического движения в непримиримых врагов.
И все же позиции лидеров партии эсеров и меньшевиков были неоднозначны: они заявляли, что выступают против открытой контрреволюции, что не
поддерживают большевистскую диктатуру, что они за "третий путь". Идея "третьей силы" заключалась в создании коалиционного (с преобладанием эсеров
и меньшевиков) правительства, которое изменило бы характер революции, превратив ее в социал-демократическую, с переходом на парламентские рельсы.
Представители социалистических партий, предвидя возможную конфронтацию фракций социалистического движения, неоднократно в октябрьские дни
1917 г. призывали к созданию коалиционного правительства. Но Ленин, которого поддерживал Троцкий, был непоколебим: никаких компромиссов с
соглашателями. Непримиримость, максимализм большевиков вызывали ненависть и озлобление меньшевиков и эсеров и вели к усилению конфронтации, к
окончательному развалу социалистического движения в стране. Так в практической реальности послеоктябрьской действительности все отчетливее
проявлялись предпосылки формирования однопартийной политической системы, которая представляла Советскую власть.
В "Правде", "Известиях" и других изданиях РКП (б) и Советского правительства происходивший процесс конфронтации находил отражение в материалах,
касавшихся проблем партийной жизни. В них целиком одобрялись позиции большевиков и подвергалась критике политика меньшевиков и эсеров.
И все же главной предпосылкой однопартийности стала исключительно сложная экономическая обстановка в стране, вызывавшая объективные
противоречия между рабочим классом и широкими слоями крестьянства. Надвигавшийся голод вызывал неприязнь рабочих к крестьянству и требовал
принятия мер по обеспечению города хлебом. Возникшая ситуация породила систему продовольственной диктатуры, главное место в которой заняли
комбеды, введенные весной 1918 г. Издания РКП и Советов всемерно поддерживали их деятельность, заявляя о том, что, только объединив усилия
беднейших слоев города и деревни, можно будет одолеть тех, кто прячет зерно и не отдает его государству.
Создание комбедов левые эсеры считали грубой ошибкой и открыто выступали против них. В большевистской печати развернулась политическая кампания,
осуждавшая действия левых эсеров. Их негативное отношение к комбедам расценивалось как помеха в осуществлении внутренней и внешней политики
государства.
Для окончательного решения вопроса о мире был созван VII съезд РКП(б). Трудной и тяжелой была борьба на съезде. И все же принятое решение позволило
Советской России выйти из войны.
Буржуазная пресса не сочла нужным считаться с реальными фактами. Она развернула кампанию против Советской власти, ее мирной политики. 18 марта
1918 г. Совнарком РСФСР принял постановление, направленное на пресечение деятельности буржуазной прессы[16].
Центральная, местная и национальная советская пресса развернула широкое разъяснение решений съезда — о войне и мире, об усилении строительства
Красной Армии, о пересмотре программы российской революционной социал-демократии и о новом названии партии, о максимальном напряжении всех сил
народа, об использовании мирной передышки для подъема экономики страны.
На начальном этапе деятельности советской журналистики возникли новые формы общения с читателем, новые формы подачи материалов: дискуссионные
статьи, письма-отклики, публикация результатов социологических опросов. Специфическая обстановка первых месяцев Советской власти, насыщенная
драматическими событиями, вызвала к жизни и своеобразный жанр — многострочную шапку-призыв. Не менее широкое распространение получили
аншлаги, лозунги. Ответом на них явились многочисленные письма, заметки, отклики, обязательства рабочих, крестьян. Поиск постоянных связей с
читателями, путей расширения их участия в печати становится одной из важнейших тенденций деятельности советской журналистики.
Прессе Советской России в условиях многопартийности были присущи полемичность, дискуссионность, разнообразие мнений, в ходе которых
большевистская журналистика неотступно проводила идеи пролетарской диктатуры, бескомпромиссности к инакомыслию.
19. Утверждение однопартийной советской журналистики в годы гражданской войны (июль 1918-1920г.)
Мирная передышка, достигнутая в результате Брестского договора, оказалась непродолжительной. К середине 1918 г. объединенные силы внутренней и
внешней контрреволюции развязали гражданскую войну. Безусловно, гражданскую войну начали белогвардейцы, поддержанные зарубежными
буржуазными государствами. Но в ее развязывании и ожесточении повинны и большевики, и Ленин, допустившие широкое проведение левацкодогматической политики в решении крестьянского и казачьего вопросов: искусственное форсирование классовой борьбы в деревне, классового расслоения,
создание комбедов, насильственное изъятие хлеба, репрессии по отношению к основной массе казачества.
Большим бедствием для народов России было то, что междоусобная война поставила по разные стороны линии фронта носителей социалистической идеи:
большевиков, с одной стороны, меньшевиков и эсеров — с другой. Результатом все более обострившихся противоречий между большевиками и левыми
эсерами стал левоэсеровский мятеж в июле 1918 г.
К августу объединенным силам контрреволюции удалось занять три четверти территории страны. Главной задачей большевистской прессы стала
организация масс на борьбу с врагом.
Гражданская война внесла определенные изменения в структуру журналистики Советской России. Буржуазные издания, с которыми полностью сомкнулись
газеты и журналы правых эсеров, целиком встали на сторону контрреволюции и перешли во враждебный стан. Они стали карательной силой в руках контрреволюции на территориях, захваченных белогвардейцами и иностранными интервентами.
Вторая половина 1918 г. практически свела на нет прессу оппозиционных социалистических партий. Если в начале года в стране выходило 154 издания
меньшевиков, эсеров (левых, правых), анархистов, эсеро-меньшевистских, мелкобуржуазных, то к сентябрь их осталось 50, а в 1919 г. — всего З[17].
Ведущую роль в системе печати Советской России в условиях войны играла большевистская журналистика, процесс строительства которой продолжался
несмотря на все трудности военного времени. Советская пресса представляла собой идеологическое и организационное средство проведения политики РКП.
Партия, заботясь о своем идеологическом оружии, интенсивно развивала его с учетом интересов различных категорий читателей. В 1918 г. в стране
насчитывалось до 10 типов изданий, проводивших политику правящей партии. Это партийные, советские, профсоюзные, военные, крестьянские,
молодежные и другие издания.
Результатом продолжавшегося в 1918—1920 гг. процесса дифференциации следует считать появившиеся в "Правде" и других газетах странички
"Красноармеец", "Женщина-работница", "Юный коммунист". Но самым примечательным стал выход 28 новых центральных изданий.
6 ноября 1918 г. вышел в свет орган Высшего Совета Народного хозяйства и экономических наркоматов — ежедневная газета "Экономическая жизнь".
Опубликованные здесь материалы рубрик и разделов "В Президиуме ВСНХ", "Официальный отдел", "Продовольствие", "Топливо", "Транспорт", "Финансы"
и другие позволяют достаточно полно представить цели и задачи "Экономической жизни". Это тем более важно, что анализ ленинских документов,
адресованных редакции газеты, работникам государственного и партийного аппаратов, позволяет осмыслить разработанную Лениным программу
предоставления журналистике полномочий органа хозяйственного управления[18].
"Экономическая жизнь" была призвана стать важным инструментом в разработке и осуществлении хозяйственной политики РКП(б) и Советского
государства, изданием нового типа. В.И. Ленин, по инициативе которого была создана газета, хотел видеть в ней орган, регулярно публикующий материалы
по экономике, дающий научный анализ статистического материала, содействующий улучшению работы всех отраслей народного хозяйства.
Редакцию газеты возглавил Г. Крумин. В нее вошли и активно сотрудничали видные публицисты-экономисты: М. Бронский, И. Губкин, Ю. Ларин, Г. Ломов
и др. Многие выступления именно этой части редакции вызывали неприязнь со стороны Ленина и характеризовались им как "пустейшее говорение. Литературщина...", "скучнейшая схоластика", "схоластика то литераторская, то бюрократическая..."[19]. Газета не оправдывала его надежд. Она публиковала
много различного материала, но он был случаен, неполон, несистематичен, а поэтому и не оказывал влияния на ход экономического строительства. Да и
полномочия "Экономической жизни" были ограничены: она не обладала силой ни партийного, ни административного воздействия на происходящие
процессы.
Среди центральных изданий, возникших в годы гражданской войны, следует назвать газету "Жизнь национальностей" — орган Народного Комиссариата по
делам национальностей. Издавалась она еженедельно с 9 ноября 1918 г. по 16 февраля 1922 г. Главная ее цель — освещение мероприятий Советской власти
по национальному вопросу, публикация важнейших документов на этот счет, освещение процессов, связанных с утверждением и ростом национальной
государственности, национального самосознания.
В 1918—1920 гг. продолжался процесс дальнейшего строительства системы советской прессы. Развивалась местная и национальная печать, появлялись
новые областные, губернские, уездные газеты. Периодические издания создавались во всех крупных городах по мере установления в них Советской власти:
в Челябинске, Омске, Красноярске, Воронеже и др.
После разгрома контрреволюционных отрядов, изгнания их с временно занятых территорий коммунистические организации Украины, Белоруссии,
Закавказья, Средней Азии, Северного Кавказа, Татарии, Молдавии, Башкирии, Чувашии, Мордовии, Якутии в 1918—1920 гг. осуществляли большую работу
по созданию, развитию и укреплению первых партийных и советских газет. Сеть изданий на национальных языках неуклонно росла. По неполным данным,
в 1918—1920 гг. их выходило более 80.
В общей системе партийно-советской прессы периода гражданской войны определенное место занимали военные газеты, среди которых ведущую роль
играла массовая красноармейская печать. Развертывание ее сети осуществлялось одновременно со строительством и совершенствованием структуры
Красной Армии и ее политорганов. К концу 1918 г. в основном определился тип и характер военной печати: фронтовая, армейская (флотская) газеты. К
началу 1919 г. во всех действующих армиях издавались армейские газеты. К середине 1919 г. в Красной Армии и Военно-Морском Флоте издавались 21
армейская, 2 флотские газеты, 2 газеты особых армейских групп. К концу 1919 г. вся советская военная печать в целом насчитывала около 90 газет.
В годы гражданской войны во многих районах Украины, Белоруссии, Сибири, Дальнего Востока активно действовала подпольная и партизанская печать.
Пропагандистское воздействие на войска и тыл противника осуществляла специальная группа международной пропаганды, созданная при Политуправлении
Республики (ПУР). Ей удалось издать и распространить на различных фронтах около 16 млн. экз. листовок на иностранных языках. Кроме того, удалось
наладить выпуск ряда специальных газет для распространения среди русских белогвардейских и польских войск.
В системе советской журналистики периода гражданской войны и иностранной военной интервенции важную роль играла пресса иностранных
интернационалистов. На фронтах в рядах Красной Армии сражались представители многих народов Западной Европы. В мае 1918 г. группы коммунистовинтернационалистов, входившие в состав РКП(б) на территории Советской России, объединились в Федерацию иностранных групп РКП(б). С ноября 1918
г. она стала издавать свой центральный орган — газету "Коммуна", которая выходила в Петрограде на английском, французском, немецком, сербохорватском, итальянском, финском, русском языках до конца 1919 г. Кроме того, некоторые иностранные группы имели свои печатные органы. Всего центральные и местные организации Федерации иностранных групп РКП(б) в 1918—1920 гг. выпускали около 100 периодических изданий на 13 иностранных
языках, много листовок и брошюр.
В трудных условиях военного времени советская пресса продолжала развиваться. Если в середине 1918 г. в стране выходило 884 газеты, то в декабре 1920 г.
— 1080. Заметен был рост местной и национальной печати. По сравнению с 1918 г. к концу 1920 г. издавалось втрое больше республиканских, губернских,
областных, уездных и городских газет. Количество их достигло 964. Стремительно росли тиражи советских газет. Так, в 1919 г. тираж "Правды" превысил
170 тыс. экз. (это в два раза больше, чем в 1918 г.), тираж "Известий ВЦИК" составил 452 тыс. экз.
Утверждение в стране однопартийной журналистики неразрывно связано с процессом формирования системы средств информации Советской России. Так,
обогащается структура не только газетной периодики, создаются новые журналы различного типа. С мая 1919 года начал выходит информационный
бюллетень "Известия Центрального Комитета Российской Коммунистической партии (большевиков)". Вслед за ним возникают журналы "Вестник агитации
и пропаганды", "Спутник агитатора", "Коммунист", "Юный Коммунист" и др. Созданный при Политуправлении Реввоенсовета Республики литературноиздательский отдел издавал военные журналы "Политработник", "Красноармеец".
Заметное развитие получает и книгоиздательское дело. В 1918—1920 гг. активизировалась деятельность издательств "Прибой", "Волна", "Жизнь и знание".
Только в 1919 г. было выпушено 7,5 тыс. названий книг общим тиражом 82,5 млн. экз. Большими тиражами выпускались массовые брошюры, политические
плакаты, листовки. Значительную работу выполняли издательские отделы ВЦИК, Петроградского и Московского Советов рабочих депутатов. В 1918—1919
гг. они выпустили около 500 различных изданий.
В целях координации издательской деятельности летом 1918 г. было создано единое издательство "Коммунист", а затем в мае 1919 г. учреждено единое
центральное советское объединенное Государственное издательство (ГИЗ). Госиздат начал выпускать популярную, научную и научно-популярную
литературу, группируя ее в серии "Красная книжка", "Наука для всех", "Начатки знания", "Естественно-научная библиотека".
В 1918 г. Наркомпросу с помощью A.M. Горького удалось наладить выпуск произведений русских классиков в массовой серии "Народная библиотека",
создать издательство "Всемирная литература". Предпринимаются первые шаги в издании детской литературы. Только в 1918 г. было выпущено для детей
428 названий книг тиражом почти в 3 млн. экз. В 1920 г. трехмиллионным тиражом вышел новый "Букварь".
С самого начала своей деятельности советское книгоиздание стало многонациональным. С 1918 по 1920 г. только Народным Комиссариатом по делам
национальностей было выпущено более чем на 20 языках свыше 700 названий книг, общий разовый тираж которых составил 12 млн. экз.
Необходимость учета и систематизации всей выпускаемой в стране печатной продукции требовала сосредоточения этой работы в одном центре. Им стала
созданная летом 1920 г. в Москве Книжная палата.
В годы гражданской войны особое значение для Советской страны приобрело радио. С его помощью удавалось информировать местные органы власти о
мероприятиях правительства, доводить до сведения населения положение на фронтах. Основным передающим центром после переезда правительства в
Москву стала Ходынская радиостанция. К осени 1918 г. передаваемая по радиотелеграфу информация в тот же день вывешивалась в виде листовок и
плакатов на вокзалах крупных железнодорожных станций, водных пристанях, городских площадях и в других людных местах.
19 июля 1918 г. Совнарком принял "Декрет о централизации радиотехнического дела РСФСР", в соответствии с которым в стране началась организация
государственной радиотехнической сети. Проведение этой работы возлагалось на Народный комиссариат почт и телеграфов.
30 июля 1919 г. Совет рабоче-крестьянской обороны принял специальное постановление о срочном строительстве мощной радиостанции в Москве для
обеспечения надежной и постоянной связи центра Республики с окраинами и западными государствами.
Станцию решено было построить на Шаболовской улице. 1 марта 1920 г. она была сдана в эксплуатацию. Радиус ее действия составлял около 2 тыс. км.
Возрастал объем не только передаваемых, но и принимаемых, точнее, перехватываемых по радио сообщений из-за границы. Радиоперехваты публиковались
в наших газетах, являясь важным, а подчас единственным источником иностранной информации. На страницах советских газет сообщения из-за границы
печатались с указаниями: "Получено по радио", "Парижская радиостанция передает", "Радио из Берлина".
В годы гражданской войны радио выполняло немаловажные функции в системе советской журналистики: оно становилось важнейшим структурным звеном
передачи оперативной информации, новейшим каналом связи. Это явилось решающей предпосылкой организации в Советской стране регулярного массового радиовещания.
Значительную роль в развитии системы средств информации Советского государства сыграло Российское телеграфное агентство (РОСТА)[20]. Созданное
постановлением ВЦИК 7 сентября 1918 г. на базе Петроградского телеграфного агентства и Бюро печати при Совнаркоме РСФСР, оно выполняло
немаловажные функции: обеспечивало периодическую печать, партийные и советские органы оперативной информацией о героизме трудящихся масс на
фронте и в тылу. В составе РОСТА организуются десять отделов: литературно-агитационный, инструкторский, художественно-фотографический и др.
Телеграфному агентству удалось довольно быстро создать широкую корреспондентскую сеть, отделения РОСТА. К концу 1919 г. их было 42.
РОСТА, будучи центральным информационным органом Советской России, одновременно стало крупным издательским учреждением, выпускавшим новые
виды печатной продукции: ежедневные вестники, бюллетени, стенные газеты или, как их называли, одностороннюю печать, — "Литагит РОСТА", или
"АгитРОСТА", выходившие на двух—четырех, а иногда на шести полосах большого формата. Предназначались они в помощь губернским и уездным
газетам. Продолжением "АгитРОСТА" стали "Окна РОСТА", привлекавшие внимание броской карикатурой и хлестким лаконичным текстом.
Одной из новых и действенных форм пропаганды большевистских идей в массах в годы гражданской войны стали агитпоезда и агитпароходы. Деятельное
участие в их работе также принимало РОСТА, выпуская многотиражные газеты, листовки, плакаты.
Важный участок деятельности РОСТА — выпуск литературы в помощь редакциям местных газет, губернским и уездным отделениям агентства. С ноября
1919 г. постоянными становятся "Инструкторские странички", на базе которых начал выходить журнал "Красный журналист" (августа 1920 — июнь 1921
г.)[21].
Одновременно с широкой информационно-пропагандистской и организационной деятельностью РОСТА занималось и распространением печати. В 1919 г.
эти функции были переданы Наркомату почт и телеграфов (Наркомпочтелю), в систему которого вошла "Центропечать".
Интенсивно развивалась сеть отделений Центропечати по всей стране. Вскоре функционировало 65 губернских, 570 уездных, около 2 тыс. волостных
(районных) отделений и агентств, 470 агитпунктов на железнодорожных станциях.
Почти с первых дней организации Центропечати в ее штате был создан отдел "Советская пластинка". В его ведении находилась единственная в стране
Апрелевская фабрика пластинок, которая в то время не работала, хотя в стране в употреблении находилось около 500 тыс. граммофонов. В скором времени
фабрика была пущена. Только за три месяца 1920 г. Центропечать распространила около 80 тыс. граммофонных пластинок.
С окончанием гражданской войны "Центропечать" реорганизуется в Центральную экспедицию печати, а с образованием СССР — в "Союзпечать".
Утверждавшаяся в годы гражданской войны и иностранной военной интервенции система советской журналистики всю свою деятельность подчиняла
задачам борьбы с внутренней и внешней контрреволюцией. Лозунг "Социалистическое отечество в опасности!" постоянно звучал со страниц печати. Так,
"Правда" в передовой "Под ружье!" (1918, 1 июня) и других выступлениях убеждала рабочих и крестьян в необходимости немедленно, на основе
обязательного призыва создать революционную армию. Однако обращение печати к крестьянам не всегда находило в их среде поддержку. Многие из них по
нескольку лет отсидели в окопах империалистической войны, познали ее ужасы, видели смерть и увечья, в Красную Армию насильно, по мобилизации
призывались тысячи крестьян. Поэтому, получив землю, они не желали рисковать жизнью "за Советы", не особенно рвались в бой. Нередки были случаи,
когда только что сформированные части тут же распадались. Красноармейцы разбегались по домам.
Печать требовала от командиров Красной Армии быть непримиримыми и беспощадными к тем, кто "не шел на смерть во имя революции". Она выступала за
применение к ним суровых мер наказания, которые стали широко вводиться в армию по приказу Л. Троцкого. Внутренний радикализм наркома по военным
и морским делам, его обожествление революции в ее крайних формах, убежденность в необходимости пролетарской диктатуры сделали его инициатором и
сторонником "крайних мер", одним из главных организаторов военного террора в годы гражданской войны.
В большевистской печати публиковались сообщения о расстрелах солдат, командиров и комиссаров, которые не смогли преградить путь белогвардейским
войскам. Такие выступления, судя по газетным публикациям, помогали, но не всегда. Страх поселялся в душах бойцов, удерживая многих до поры до времени от бегства к своим семьям с полей опостылевшей войны. В этой обстановке нужны были выступления печати, которые могли изменить психологию
крестьянской массы, убедить ее, что восстановление старых порядков лишит их земли, что право на нее нужно защищать с оружием в руках.
Повседневно освещали большевистские газеты положение на фронтах, боевые действия Красной Армии. Им посвящались, в частности, материалы рубрики
"Вести с фронта", регулярно появлявшиеся в "Правде".
В конце 1918 г. в "Правде" под рубрикой "Впечатления" увидела свет серия очерков и корреспонденции первого разъездного военного корреспондента
газеты А. Серафимовича. Среди них: "Ночь", "Политком", "Самоисцеляющая сила", "Бой", "На позиции". Созданные по горячим следам событий, они
правдиво описывали ситуации, происходившие на фронте и в стране, раскрывали человеческие характеры в экстремальных ситуациях, показывали новые
взаимоотношения между людьми.
В советской прессе периода гражданской войны важную роль продолжали играть "Известия ВЦИК". (В марте 1918 г. вместе с переездом Советского
правительства в Москву редакция "Известий ВЦИК" также переезжает в столицу.) В газете были постоянные рубрики и разделы: "Красный фронт",
"Продовольствие", "Рабочая жизнь", "За границей". Важное место занимал отдел "Действия и распоряжения правительства". "Известия" разъясняли всю
сложность ситуации, создавшейся на фронтах гражданской войны, требовали беспощадной борьбы и расправы над эсерами, совершившими покушение на
главу Советского правительства Ленина.
Газета одобрительно отозвалась о действиях правительства, закрывшего многие эсеровские издания. Особое внимание "Известия" уделяли вопросам мира,
установления дипломатических отношений Советской республики с другими странами.
Особый интерес вызывали материалы "Экономического отдела" "Известий" и специального приложения "Вопросы экономической жизни", регулярный
выпуск которых был начат 12 июня 1918 г. Знакомство с опубликованными в газете статьями М. Ольминского, С. Косиора, В. Карпинского и др. позволяет
уяснить главные тематические направления экономической проблематики газеты. "Известия" обстоятельно освещали также вопросы работы Советов всех
уровней.
С "Известиями" связаны первые шаги военно-публицистической деятельности писателя Дм. Фурманова, комиссара Чапаевской дивизии, редактора
дивизионной газеты "Красный бюллетень". За годы гражданской войны в "Известиях" напечатано свыше 100 его статей, очерков, корреспонденции и
заметок.
В середине 1918 г. в "Известиях" появились первые очерки Л. Рейснер. Публикуемые под рубрикой "Письма с Восточного фронта", они доходчиво и
убедительно рассказывали обо всех недостатках и бедах, обо всех радостях и горестях, встававших на пути героического перехода Волжско-Каспийской
флотилии от Казани до Энзели. Комиссар Генерального штаба Морского флота Л. Рейснер, участвовавшая в походе флотилии, стала постоянным военным
корреспондентом "Известий". Ее перу принадлежали десятки материалов. Среди них очерки: "Казань—Сарапул", "Астрахань—Баку", "Маркин"[22] и
многие др.
"Петроградская правда" в годы гражданской войны поднимала питерцев на борьбу с интервентами, с войсками белогвардейских армий Колчака, Юденича,
Деникина, Врангеля. Газета публиковала важнейшие правительственные документы, в том числе обращения Петроградского Совета к революционно настроенным массам (во главе Петросовета с декабря 1917 г. стоял Г. Зиновьев). Газета рассказывала о победах не только на фронте и в тылу, но и об успехах
в строительстве новой жизни.
В суровую пору войны, в обстановке невероятных хозяйственных и экономических трудностей печать, стоявшая на позициях социалистических
преобразований, убеждала читателей, что в Советской России не прекращается созидательная деятельность, что люди в тылу совершают такие же
героические поступки, как и на фронте.
Сообщениям советской прессы о положении дел в стране и на фронте противостоял другой поток информации — белогвардейская печать. Военнообщественные газеты белого движения выходили на фронтах гражданской войны. В войсках Колчака издавался "Голос Сибирской Армии", на Дону
выходил "Вестник Донской Армии", в Мелитополе — "Голос фронта". Кроме того, идеи белого движения, его цели и задачи проводила официальная пресса:
выходивший в Новочеркасске "Вольный Дон" — вестник войскового правительства, издававшаяся в Екатеринодаре "Вольная Кубань" — орган Кубанского
краевого правительства, "Вестник Верховного круга" и др.
Среди белогвардейских изданий особое место занимали газеты общеполитического направления. Это в первую очередь орган русской государственной и
национальной мысли газета "Великая Россия", которую редактировал Вл. Шульгин. Издавалась она в 1919 г. в Ростове-на-Дону; "Голос жизни" в 1919 г.
выходил в Керчи, "Голос Юга" — в Полтаве тоже в 1919г.
Белое движение располагало также и сетью местной и региональной печати: в Северной области, Западной и Восточной Сибири, на Урале, Дальнем
Востоке. Его газеты выходили в Архангельске, Иркутске, Омске, Екатеринбурге, Челябинске, Томске, Барнауле, Чите, Новониколаевске, Владивостоке и
других городах — всего около 30 изданий.
Главные темы белогвардейской официальной и армейской прессы, в первую очередь "Вестника Донской Армии", которой командовал Деникин, имели
несколько направлений: борьба за единую, великую, неделимую Россию; защита веры; установление административного и правового порядка; установление
военной диктатуры. Ведущая мысль всех выступлений — борьба с большевизмом до конца.
В "Вестнике" Деникин высказывал свое отношение к прессе, выходившей в районах, занятых белой армией. Естественно, оно было дифференцированным,
однако большевистские издания, как и самих большевиков, предлагалось безжалостно уничтожать.
Характеризуя в дальнейшем суть и характер гражданской войны, А. Деникин в своей пятитомной книге "Очерки Русской смуты" без всяких
приукрашиваний рассказал о том, что представляла собой Добровольческая армия в духовном и моральном плане. Здесь следовали рядом подвиг и грязь,
героизм и жестокость, сострадание и ненависть. Жестокость правила кровавый пир на Русской земле. Чрезвычайно полезным и поучительным для студента
станет прочтение его книги, в которой Деникин кровавое ристалище гражданской войны назвал "русским погостом", где и "красные" и "белые" пустили
реки крови[23].
К началу 1920 г. белогвардейские армии и войска интервентов, терпя одно поражение за другим, покидали Россию. Вместе с ними уходила в эмиграцию
значительная часть членов социалистических партий — эсеры, меньшевики, анархисты. В 1919 г. были закрыты их три последние газеты.
Гражданская война и иностранная военная интервенция подходили к концу. В Советской России прочно утвердилась однопартийная система, а вместе с ней
и однопартийная журналистика. Завершение гражданской войны выдвинуло перед ней задачу всемерного содействия восстановлению народного хозяйства.
29 января 1920 г. "Правда" открыла новый отдел "На бескровном фронте", тщательное изучение материалов которого поможет глубоко разобраться в
царившей в ту пору в стране обстановке трудового героизма рабочих, трудармейцев, крестьян.
Для большевистских партийных органов и Советов периода гражданской войны становится все более характерным сочетание освещения жизни фронта с
показом трудового героизма масс в тылу. При этом наиболее важным событиям "Правда" и "Известия" посвящали дополнительные выпуски — однодневные газеты.
Активизации деятельности партийно-советской печати, ее перестройке уделили большое внимание I и II съезды советских журналистов, состоявшиеся в
ноябре 1918 г. и в мае 1919 г. в Москве.
Важное значение для дальнейшей деятельности советской журналистики имели решения VIII съезда РКП(б), направленные на повышение действенности
выступлений партийно-советской прессы. Своей резолюцией съезд органически вписал ее в структуру административно-командного управления.
В годы гражданской войны заметное развитие получило рабселькоровское движение. Центром его организации стала "Правда" и, прежде всего ее отделы
организационно-массовой работы и "Рабочей жизни". Многое сделали для привлечения рабочих к сотрудничеству в печати литературные коллегии
"Правды" и "Петроградской правды", деятельность которых строго регламентировалась партией.
В годы гражданской войны и иностранной военной интервенции в Советской России настойчиво осуществлялись строительство и дифференциация
партийно-советской прессы, которая вместе с радиотелеграфом, РОСТА, издательствами складывалась в систему многонациональных средств информации.
Их приоритетное развитие, последовательно проводимая государством линия на сокращение и подавление оппозиционной прессы социалистических партий
подготовили благоприятную почву для доминирующего положения в Советской России печати партийных комитетов РКП(б) и органов Советской власти. С
утверждением в стране однопартийной политической системы многопартийная журналистика прекращает свое существование. Однопартийность становится основным признаком советской журналистики.
20. Российское телеграфное агенство (РОСТА). Окна РОСТА.
Важным событием в истории советской журналистики стало создание в 1918 году Российского телеграфного агентства (РОСТА). Без хорошо поставленной
службы информации, без оперативного распространения по всей стране важнейших актов и постановлений Советской власти, без сообщений о важнейших
событиях в стране и за рубежом советская журналистика не могла в полной мере выполнять свои задачи укрепления власти большевиков. В России первое
информационное агентство возникло в 1894 г. В 1902 г. Российское телеграфное агентство было реорганизовано в Торгово-телеграфное агентство (ТТА), а в
1904 г. на его базе появилось Санкт-Петербургское телеграфное агентство, переименованное в 1914 г. в Петроградское телеграфное агентство (ПТА),
просуществовавшее до октября 1917 г. После Октябрьской революции некоторое время газеты пользовались сообщениями агентства «РусТель» (Русский
телеграф). Причем агентство взимало за доставку утренних и вечерних бюллетеней и телеграмм до 600 рублей в месяц. Однако и на этих условиях редакции
не всегда своевременно получали необходимые известия. Такое положение не могло быть терпимым. 1 декабря 1917 г. Совнарком принял постановление «О
Петроградском Телеграфном Агентстве», которое объявлялось центральным телеграфным агентством при Совете Народных Комиссаров. Агентство обязано
было давать оперативную информацию не только для газет, но и для Советского правительства. Кроме ПТА официальную информацию для печати
поставляло Бюро печати при Совнаркоме (Бюро печати было создано при ЦК РКП(б) еще в мае 1917 г.). Таким образом, пресса имела два источника
информации: сведения о действиях правительства она получала в Смольном в Бюро печати, остальную информацию – в ПТА на улице Почтамтской. После
переезда Советского правительства в Москву сюда же перебрались ПТА и Бюро печати, на базе которых постановлением ВЦИК от 7 сентября 1918 г. было
создано Российское телеграфное агентство (РОСТА). К моменту Октябрьской революции под контролем большевиков выходило около ста газет и
журналов. К середине 1918 г. они издавались более чем в 120 губернских центрах и в 280 уездах и волостях. Всего было 884 газеты, в том числе на
национальных языках около 40 газет. Возрастали и тиражи периодических изданий: «Правда» имела 170 тыс. экз., «Беднота» и «Известия» соответственно
240 и 450 тыс. экз.
21. Белогвардейская печать: “Вестник Донской Армии”, “Голос фронта”, “Вольный Дон”, “Вольная Кубань”, “Великая Россия”, “Голос жизни”.
В суровую пору войны, в обстановке невероятных хозяйственных и экономических трудностей печать, стоявшая на позициях социалистических
преобразований, убеждала читателей, что в Советской России не прекращается созидательная деятельность, что люди в тылу совершают такие же
героические поступки, как и на фронте.
Сообщениям советской прессы о положении дел в стране и на фронте противостоял другой поток информации — белогвардейская печать. Военнообщественные газеты белого движения выходили на фронтах гражданской войны. В войсках Колчака издавался "Голос Сибирской Армии", на Дону
выходил "Вестник Донской Армии", в Мелитополе — "Голос фронта". Кроме того, идеи белого движения, его цели и задачи проводила официальная пресса:
выходивший в Новочеркасске "Вольный Дон" — вестник войскового правительства, издававшаяся в Екатеринодаре "Вольная Кубань" — орган Кубанского
краевого правительства, "Вестник Верховного круга" и др.
Среди белогвардейских изданий особое место занимали газеты общеполитического направления. Это в первую очередь орган русской государственной и
национальной мысли газета "Великая Россия", которую редактировал Вл. Шульгин. Издавалась она в 1919 г. в Ростове-на-Дону; "Голос жизни" в 1919 г.
выходил в Керчи, "Голос Юга" — в Полтаве тоже в 1919г.
Белое движение располагало также и сетью местной и региональной печати: в Северной области, Западной и Восточной Сибири, на Урале, Дальнем
Востоке. Его газеты выходили в Архангельске, Иркутске, Омске, Екатеринбурге, Челябинске, Томске, Барнауле, Чите, Новониколаевске, Владивостоке и
других городах — всего около 30 изданий.
Главные темы белогвардейской официальной и армейской прессы, в первую очередь "Вестника Донской Армии", которой командовал Деникин, имели
несколько направлений: борьба за единую, великую, неделимую Россию; защита веры; установление административного и правового порядка; установление
военной диктатуры. Ведущая мысль всех выступлений — борьба с большевизмом до конца.
В "Вестнике" Деникин высказывал свое отношение к прессе, выходившей в районах, занятых белой армией. Естественно, оно было дифференцированным,
однако большевистские издания, как и самих большевиков, предлагалось безжалостно уничтожать.
Характеризуя в дальнейшем суть и характер гражданской войны, А. Деникин в своей пятитомной книге "Очерки Русской смуты" без всяких
приукрашиваний рассказал о том, что представляла собой Добровольческая армия в духовном и моральном плане. Здесь следовали рядом подвиг и грязь,
героизм и жестокость, сострадание и ненависть. Жестокость правила кровавый пир на Русской земле. Чрезвычайно полезным и поучительным для студента
станет прочтение его книги, в которой Деникин кровавое ристалище гражданской войны назвал "русским погостом", где и "красные" и "белые" пустили
реки крови[39][23].
22. Очерковое творчество А. Серафимовича, Д. Фурманова, Л. Рейслер.
Советская журналистика конца 20–30-х годов представлена такими именами, как В.В. Маяковский, Л.С. Сосновский, М.Е. Кольцов, Н. Погодин, И. Ильф, Е.
Петров. Широкую популярность завоевали в те годы очеркисты А. Колосов, М. Шагинян, Б. Горбатов, фельетонисты К. Радек, Д. Заславский, А. Зорич, Г.
Рыклин. Поистине велико публицистическое наследие A.M. Горького советского периода. Только в «Правде» в 1928–1932 гг. помещено более ста его
выступлений, многие из которых перепечатывались в центральных и местных газетах. Главная тема горьковских очерков и статей – советский человек, его
героический созидательный труд. Горький искренне восхищался успехами советских людей. В статьях «Мой привет» («Правда», 6–7 ноября 1927 г.), «О
новом и старом» («Известия», 30 октября 1927 г.), «Пальцы могучей руки рабочего класса» («Известия», 6 августа 1929 г.), «О пионерах» («Известия», 18
августа 1929 г.) писатель выражает чувство гордости за простых советских рабочих, героев труда, создателей индустрии. В этот период примечательна не
только публицистическая, но и редакторская деятельность выдающегося советского писателя. A.M. Горький являлся организатором и редактором многих
журналов, в том числе очеркового журнала «Наши достижения», главная задача которого сводилась к тому, чтобы показать наше строительство «наглядно,
убедительно». Журнал выходил с 1929 по 1937 г. В течение всего первого года издания на его страницах публиковались очерки A.M. Горького «По Союзу
Советов», в которых запечатлен трудовой героизм советских людей. Оценивая публицистическое наследие A.M. Горького, необходимо заметить, что всей
правды о советской действительности он все-таки не сказал, да и сказать не мог. Когда в 1929 г. один из сопровождавших писателя в поездке по стране
спросил его, как же объяснить появление очерка о Соловках, где никакой критики не содержится, Горький ответил: «Там карандаш редактора не коснулся
только моей подписи – все остальное совершенно противоположно тому, что я написал и неузнаваемо»19. Активная деятельность в печати A.M. Горького
способствовала приобщению к газете многих писателей. В годы первой пятилетки появляются очерковые книги «Путешествие в Туркменистан» П.
Павленко, «Письма о Днепрострое» Ф. Гладкова, «Советское Закавказье» М. Шагинян, «Туркменские записки» Н. Тихонова, «Кара-Бугаз» К. Паустовского.
Большое распространение получил портретный очерк, героями которого становятся передовики труда. В 1931–1932 гг. на страницах «Правды» печатаются
художественно-документальные очерки Б. Галина «Петр Долотов и его бригада», «Начальник цеха», В. Ставского «Секретарь партколлектива», Ю.
Либединского «Петя Гордюшенко», Б. Горбатова «Мастера» и др. Из очеркистов-правдистов следует особо выделить Николая Погодина и Алексея
Колосова. В начале 1920 г. молодой рабочий Николай Стукалов опубликовал в ростовской газете «Донская беднота» свою первую заметку за подписью
«Николай Погодин». Вскоре он стал работать в «Правде». В течение десяти лет на страницах газеты печатались очерки Н. Погодина. В них рассказывалось о
героическом труде нефтяников Баку, златоустовских сталеварах, о строителях медеплавильного завода в Казахстане, о новых людях колхозной деревни.
«Меня много гоняла редакция, – вспоминает Н. Погодин. – Долго скитался я по Южному Уралу, и по воспоминаниям о заводских встречах в Златоусте
потом была написана пьеса «Поэма о топоре». Долго жил в Иванове, писал о том, как возникла на Одессщине первая в стране машинотракторная станция.
Помню чистое поле на берегу Волги под городом, который тогда назывался Царицыном, где теперь стоит легендарный тракторный. Поле это на моих глазах
размерялось и в невиданных в России темпах преображалось в площадь промышленного строительства. В «Правде» тогда был напечатан небольшой очерк
«Темп». А через год в театре Вахтангова пошла моя первая пьеса «Темп»20. Очерки Н. Погодина – очевидца рождения многих гигантов советской
индустрии, свидетеля преобразования советской страны, проникнутые светлыми лирическими нотами, жизнеутверждающим юмором, с живыми диалогами
были значительным этапом в становлении писателя-драматурга. В первой половине 20-х годов Н. Погодин был единственным спецкором «Правды». Потом
пришли Т. Холодный (Т.М. Беляев) и А.И. Колосов. «С Холодным я мог свободно соревноваться, но Алексей Колосов писал лучше меня по глубине и по
литературе, – признавался Н. Погодин. – Писал он главным образом о деревне, был признанно честным писателем в широком смысле русской традиционной
народности»21. На протяжении почти трех десятилетий, начиная с 1928 г., и до конца своих дней А.И. Колосов, – разъездной корреспондент «Правды». В его
очерках множество рядовых колхозников, агрономов, парторгов, комбайнеров, трактористов. Очерки А. Колосова всегда согреты дыханием деревенской
жизни, в каждом из них и тонкие пейзажные зарисовки, и запоминающийся диалог, и все это, как писал Б. Галин, не было «той обязательной дозой
беллетристики, которую так любят наши газетчики. Нет, у Колосова художественное выражало его потребность и способность видеть зарю, деревенские
сумерки, лес, речушку, избу крестьянскую»22. Журналистика первого советского десятилетия представлена очерками, фельетонами Л. Сосновского, А.
Серафимовича, Л. Рейснер, Д. Фурманова, В. Карпинского, М. Шолохова, А. Платонова, М. Булгакова и других. Некоторые из них являлись фронтовыми
корреспондентами «Правды», «Известий», др. центральных и местных газет уже в годы Гражданской войны. В статье «Корреспондент «Правды» А.
Серафимович вспоминает: «Тяжкая осень восемнадцатого года. На Восточном фронте Красная Армия с переменным успехом билась с Колчаком, с
чехословаками. С фронта систематических известий не было. Что доходило оттуда – было отрывочно, случайно. Не было кадров постоянных
корреспондентов. Случайные же корреспонденции неизменно возглашали «гром победы» даже и тогда, когда красные полки с «громом победы» пятились.
«Правда» первая эту «линию» попыталась выправить и послала меня на Восточный фронт»35. Первый очерк А. Серафимовича «В теплушке» появился в
«Правде» 1 января 1918 г. Затем писатель некоторое время выступал в «Известиях», под рубрикой «Впечатления» в этой газете были опубликованы очерки:
«Только уснуть», «Красный праздник», «На родине». Со второй половины 1918 г. в течение всего военного периода под постоянной рубрикой
«Впечатления» очерки и рассказы публиковались регулярно в «Правде». Только в декабре 1918 г. на ее страницах появились очерки «Политком», «На
позиции», «Подарки», «Волчий выводок», «По усам текло». Нельзя не отметить, что деятельность А.С. Серафимовича как военного корреспондента
началась еще в дооктябрьский период. В годы Первой мировой войны он сотрудничал в газете «Русские ведомости», опубликовав в ней очерки «Встреча»,
«На побывке» и др. Сравнивая свою деятельность в «Правде» и «Русских ведомостях», писатель отмечал, что старый дореволюционный корреспондент
«выуживал материал» в верхах, штабах, канцеляриях, а в годы Гражданской войны необходимо было «стать как можно ближе к красноармейской массе»,
чтобы в ее гуще черпать «необходимый материал». И этого «необходимого материала» у писателя хватало не только на многочисленные рассказы, очерки и
статьи в «Правде», «Известиях», «Петроградской правде». На их основе автор намеревался создать целый цикл произведений о революции под общим
заглавием «Борьба», однако, из задуманного цикла появился только один роман «Железный поток», опубликованный в 1924 г. в альманахе «Недра» с
подзаглавием «Из цикла «Борьба». Не только герои этого самого крупного романа А. Серафимовича имеют своих прототипов, но и сюжет сохраняет
реальную канву действий – героический поход в августе – сентябре 1918 г. Таманской армии, отрезанной от красных войск на Северном Кавказе, сумевшей
пробиться к своим и принять затем участие в успешном наступлении на Южном фронте. Главное достоинство военной публицистики А. Серафимовича в
том, что в его очерках не было «выдумки», что «ужасы войны» представали во всей правдивости, так ярко, что некоторые его очерки, как заметил А.
Луначарский «больно читать». Уже самый первый, появившийся в «Правде» очерк «В теплушке» зримо передает картину «побелевших от морозов»,
переполненных голодными красноармейцами с «заколелыми ногами» теплушек, когда «зубы стучат от неодолимой внутренней дрожи», когда от
«раскаленной докрасна печки несет нестерпимым жаром, а из сквозивших щелей вагона – нестерпимым холодом, когда приходится всячески
изворачиваться, стараясь найти среднее положение, чтобы не так жгло и морозило». В каждом очерке все новые и новые картины нечеловеческих страданий
на войне. Воочию видишь и обросших сосульками, старающихся хоть как-то укрыться от «нижущего уфимского ветра, который сколько глаз хватит бело
дымится поземкой»; и сутками сидящих зажатыми в углу вагона, измученных до того, что голова плохо держится на шее»; и «неделями валяющихся в
переполненных теплушках тифозных»; и шагающих через головы, руки и ноги, лишь бы найти на вокзале «кусочек свободного места». Стремясь как можно
обстоятельнее запечатлеть доподлинную правду тяжелейшей из войн, писатель с нескрываемым огорчением замечал, что если империалистическая война
освещалась сотнями журналистов, фоторепортеров, литераторов, то Гражданская «проходит молча». «Неужели все это уйдет и потухнет с уходящим днем?
– писал он в очерке «Мокрый ветер», появившемся в газете «Петроградская правда» 9 марта 1920 г. И тут же замечал: «Поколениям один маленький
рассказ, маленькое воспоминание, один небольшой рисунок даст неизмеримо больше, чем сотня ученых изысканий в архивах». Военные рассказы и очерки
А. Серафимовича, запечатлевшие важнейшие события на Восточном, Южном и Западном фронтах – правдивая летопись Гражданской войны, и в этом их
непреходящее значение. Такой же правдивой летописью боев на Восточном и Южном фронтах стала публицистика Д.А. Фурманова, являвшегося в марте –
августе 1919 г. военным комиссаром 25-й чапаевской дивизии. 31 января 1919 г. он отправился на Восточный фронт, а 15 апреля в иваново-вознесенском
«Рабочем крае» появилось его первое «Письмо с фронта». С этого времени «Рабочий край» становится его постоянной корреспондентской трибуной, хотя
его очерки все чаще начинают появляться в «Правде», «Известиях» и других газетах. Публицистические произведения Д. Фурманова легли в основу таких
его будущих книг, как «Красный десант», «Мятеж» и самого известного произведения – «Чапаев». Немало очерков писатель посвятил В.И. Чапаеву, М.В.
Фрунзе, П. Батурину, сменившему Фурманова на посту военного комиссара чапаевской дивизии и погибшему вместе с легендарным героем, Епифану
Ковтюху и другим героям Гражданской войны. С 4 на 5 сентября 1919 г. «на берегу стремительного мутного Урала» в казацкой станице Лбищенск погиб
В.И. Чапаев. В одном из лучших своих очерков «Лбищенская драма» Д. Фурманов писал: «Может быть нигде не была более ожесточенной гражданская
война, чем здесь, в уральских степях. По страдному пути от Уральска до Каспия не один раз наступали и отступали наши красные полки. Уральское
казачество билось отчаянно... Сожженные станицы, разоренные хутора, надгробные кресты – вот чем разукрашены просторные уральские степи. Не одна
тысяча красных воинов покоится здесь на пшеничных и кукурузных полях, не одна тысяча уральских казаков на веки вечные оставила станицы. Одною из
последних и наиболее драматических страниц в истории борьбы по уральским степям, несомненно, останется лбищенская драма»36. В связи с трагической
гибелью В.И. Чапаева Политическим управлением Революционного военного совета Туркестанского фронта в Самаре в начале октября 1919 г. была
выпущена листовка «Памяти героя пролетарской революции и полководца красноармейцев Василия Ивановича Чапаева», которая представлена очерками Д.
Фурманова «Чапаев», «Последние часы Чапаева», «Воспоминания о Чапаеве». В них особо отмечено, что «не было случая, чтобы Чапаевская дивизия
отступила в бою и была разбита, что всю свою боевую жизнь Чапаев «горел, как костер; все искал, все стремился куда-то, все рвался вперед и погиб, как
подобает погибнуть честному революционеру: с оружием в руках, весь пробитый вражескими пулями». Наблюдавший Чапаева в самой различной
обстановке в течение многих месяцев писатель заключал: «Это был замечательный самородок: красивый, яркий и самобытный. С Чапаевым можно было
уставать, с ним можно было исстрадаться, но никогда не могли бы вы с ним заскучать. Это был удивительно живой человек»37. Значительное место в
публицистическом наследии Д. Фурманова занимает очерковый цикл о М.В. Фрунзе: «Первая встреча» (Правда, 1925, 5 ноября), «Как собирался отряд»
(журн. «Красноармеец», 1925, № 79), «Последний вечер» (журн. «Красная новь», 1925, № 10), «Встреча в Уральске» («Красная звезда», 1925, 5 ноября),
«Фрунзе под Уфой» («Правда», 1925, 13 ноября), «Весть о его смерти» (журн. «Комсомолия», 1925, № 8). Все эти очерки, опубликованные в год смерти
полководца, воссоздавали не только образ беззаветной храбрости героя, но и «прекрасного, редкостного человека с мудрой головой и с детским сердцем,
любившего какой-то особенной нежной любовью» свой северный Ивано-Вознесенский край. В некрологе «Комиссар Дмитрий Фурманов» Л.С. Сосновский
отмечал: Фурманову «было, что сказать о революции. И он, бесспорно, рассказал бы о ней очень много достойного. Но он погиб от злосчастной болезни.
Оборвалась жизнь такая яркая и содержательная. Только что начавший свою литературную работу по-настоящему, он должен был дать стране еще очень
многое»38. За месяц до смерти Д. Фурманова ушла из жизни Л.М. Рейснер, в публицистике которой героика Гражданской войны получила не менее яркое
отображение. Невозможно отделить Рейснер-писательницу от Рейснер-бойца Волжской флотилии, автора цикла очерков «Фронт» от участника боев под
Царицыном. В годы Гражданской войны ее постоянной трибуной стала газета «Известия», помещавшая очерки писательницы под рубриками «Письма с
фронта» и «Письма с Восточного фронта». Некоторые очерки о фронтовых событиях появились уже после окончания войны, в том числе самый лучший из
них – «Казань», напечатанный в 1922 г. в журнале «Пролетарская революция». В послевоенное время в «Известиях», в журналах «Прожектор» и «Красная
нива» постоянно публикуются очерки из цикла «Уголь, железо и живые люди». В 1924 г. очерки Л. Рейснер вышли отдельной книгой. Публицистическое
наследие Л. Рейснер отличается высоким художественным мастерством. В очерках «Маркин», «Казань», «Астрахань», «Астрахань – Баку», «Казань –
Сарапул» запечатлены моряки Волжской флотилии с «их голодом и героизмом», Астрахань, согретая ранней весной 1919 г., среди совершенно голых и
неподвижных холмов Каспийского побережья, Казань с уходящими из города, спасающимися от Колчака жителями. «Рядом бежит семейство с детьми,
шубами и самоварами, – читаем в очерке «Казань». – Несколько впереди женщина тянет за веревку перепуганную козу. На руках висит младенец. Куда ни
взглянешь, вдоль золотых осенних полей – поток бедноты, солдат, повозок, нагруженных домашним скарбом, все теми же шубами, одеялами и посудой.
Помню, как много легче стало в этом живом потоке. Кто эти бегущие? Коммунисты? Вряд ли. Уж баба с козой наверное не имеет партийного билета. При
каждом выстреле, при каждой вспышке панического ужаса, встряхивающего толпу, она крестится на все колокольни. Она просто – народ, масса,
спасающаяся от старых врагов. Целая Россия, схватив узел на плечи, по вязкой дороге пошла прочь от чехословацких освободителей»39. «Это был большой
художник, это был большой творец», – так отзывался о Ларисе Рейснер Л. Сосновский. Особенно высокой оценки удостоил он один из последних ее
очерков «Молоко», напечатанный в «Гудке». «В этом фельетоне, – отмечает Л. Сосновский, – было нечто совсем новое. Те, кто имел случай прочесть этот
фельетон «Молоко», могли увидеть еще один этап в творчестве Ларисы Михайловны... Она как бы вела нас за разносчиком молока, который чуть свет
поднимается по лестнице многоэтажного дома, и провела нас через все ступени нищеты берлинского рабочего. Этот новый и ясный обнаженный прием мне
показал, что мы еще не знаем и малой доли того, на что способна Лариса Михайловна»40. Сохранившиеся в рукописном фонде Л.М. Рейснер материалы о
состоянии уральской и донецкой промышленности подтверждают, что она действительно вынашивала планы создания еще многих произведений, в том
числе трилогии о жизни уральских рабочих.
23. Фельетоны М. Булгакова, М. Зощенко, М. Кольцова, И. Ильфа и Е. Петрова.
Наибольшую известность в первое советское десятилетие получила публицистика Л.С. Сосновского. Уже к 1925 г. под заглавием «Дела и люди» увидел
свет двухтомник его очерков и фельетонов (том первый «Рассея», том второй «Лед прошел», а к 1927 г. под тем же названием вышли еще две книги (третья
«Люди нового времени», четвертая «Лешегоны и лешегонство»). Кроме того, были изданы книги «Советская новь», «О музыке и о прочем», «О культуре и
мещанстве» и др. Интенсивная журналистская деятельность Л. Сосновского началась сразу же после Октябрьской революции. Вместе с В. Володарским ему
пришлось в Петрограде создавать «Красную газету», с весны 1918-го вместе с В. Карпинским он возглавлял «Бедноту» и одновременно сотрудничал в
«Правде». «С весны 1918 года, – пишет он в автобиографии, – я был постоянным работником «Правды», совмещая эту работу с разными другими, но ни
одной другой не отдавал столько сил, сколько «Правде». Мне пришлось протаптывать дорогу советскому фельетону. Первые месяцы и годы революции,
кроме меня и Демьяна Бедного фельетонов почти не писал никто. Потом появился В. Князев, за ним другие»41. Статьи о героизме на фронте, проблемы
развития советской экономики, борьба с бюрократизмом – эти темы называл главными в своем творчестве сам публицист. В самых первых выступлениях в
«Правде» он беспощадно высмеивал тех, кто задался целью незамедлительно «ввести социализм» в тех или иных регионах страны. Мастерски была им
воссоздана картина такого «введения» социализма в городе Быхове Могилевской губернии, где мгновенно оказались заколоченными все частные лавчонки
(«социализм, так социализм, черт побери!») и, придя в полное уныние от такого «социализма» («самого пустяшного пустяка нельзя никаким манером
достать»), жители городка стали вздыхать даже о только что изгнанных немцах, при которых не было «бестолочи с заколачиванием лавочек»42. В лучших
своих фельетонах «В гостях у советского робинзона», «Тяжелые дни Волховстроя», «Лед прошел» и других публицист акцентирует внимание на таких
негативных явлениях советской действительности, как расточительство, хищничество, бесхозяйственность, бюрократизм, волокита. «Сколько тупого,
бесстыдного бюрократизма вокруг нас, – писал Сосновский в фельетоне «Советская казна дыбом или как у нас советскую копейку берегут». – «Если
потрясти эту рухлядь, эту разорительную канцелярщину, сколько мы найдем средств на полезные культурные дела, порой гибнущие из-за отсутствия
незначительных сумм»43. Непримирим был Сосновский к безответственности и бесконтрольности, приводивших к хищениям и нередко в крупных размерах.
Как в трудовой республике появились штатные должности бездельников, откуда есть пошла на Руси новая буржуазия, как в карман некоего Карманова в
результате лишь одной махинации попало сто тысяч рублей золотом – обо всем этом миллионы читателей «Правды» прочитали в фельетоне «Севастьян
Карманов и его хождения по НЭПу (Истинная повесть в трех частях с судебным эпилогом)», появившимся в газете 19 декабря 1923 г. Объектами критики
публициста были также саботажники, волокитчики, бракоделы. Развеять атмосферу безнаказанности призывали фельетоны «О хищениях бескорыстных»
(Мосшвея поставляет такие изделия, которые «лучше всякой эсеровской прокламации агитируют против советской власти»), «Подкладочка» (подкладка
некоторых изделий обувных фабрик «не прочнее паутины»). В фельетонах «Потоп», «Некрещенный паровоз» содержится гневный протест против
бесконечного потока бумаг, губящего экономику, когда неделями простаивают новенькие мощные паровозы только потому, что им не удосужились
своевременно прислать соответствующий номер. Нужно сосчитать, пишет фельетонист, сколько пудоверст потеряла республика из-за простоя мощных
паровозов, а потом на соответствующее время посадить в Бутырки виновников этого преступления. С убийственной иронией высмеивал публицист
бесконечные, порой нелепые комиссии по всевозможным заготовкам, деятельность которых он определял словом «бестолковщина». В фельетоне «Проделки
Скалена, или классическая комедия», живописуя деятельность комиссии по заготовке валенок и лаптей («чеквалап»), публицист резюмировал: «В нашей
хозяйственной деятельности много «чеквалапства». «Почеквалапили» три года и довольно. Пора вырасти»44. Освещая успехи советских людей, Л.
Сосновский многократно убеждался, что они были бы несравненно более значительными, если бы не сдерживались чудовищной силой бюрократического
государственного аппарата. В очерке «Тяжелые дни Волховстроя» он без обиняков заявляет, что когда эта электростанция будет достроена и даст энергию
Питеру – это будет чудо! Да, чудо, потому что стройка будет завершена не благодаря, а «вопреки стараниям почти всего государственного аппарата сорвать
строительство»45. Подлинной трагедией для строительства ГЭС, пишет Сосновский, стали бесконечные комиссии РКИ, десятки раз обследовавшие
волховские работы. Последняя из них, сообщается в очерке, усердно трудилась целых 67 дней, было задано в письменном виде 1555 вопросов, составление
ответов на которые потребовало 1500 рабочих человеко-дней, а представленные ответы истребовали около трех пудов бумаги. Главная цель очерка, как ее
определил сам автор, уменьшить «трудности и препоны» на пути Волховстроя. К этой же цели стремился Л. Сосновский и во многих других выступлениях:
«Русская галоша и русская лампочка», «Около галоши», «О ламповой концессии», «О тормозах», появившихся в «Правде» в январе – апреле 1923 г. Во всех
этих материалах публицисту пришлось «выдержать настоящий бой» с теми, кто готов был по любому поводу приглашать американских, голландских,
немецких концессионеров, не прилагая особых усилий для развития отечественной промышленности. Нелегко было ему переубедить министров и их замов
отказаться от услуг всех, кто стремился «облагодетельствовать» нас новыми и новыми концессиями. Из корреспонденции «Русская галоша и русская
лампочка» узнаем, что один из заместителей наркома писал в партийное учреждение: «Что мне делать с Сосновским? Не заглянув в святцы, бухает в
отвратительные колокола. Он гадит нам всю нашу концессионную политику»46. Другой нарком требовал: «Впредь, прежде чем писать подобные вещи,
прошу вас запрашивать меня»47. Вопреки всем трудностям, с удовлетворением заключал журналист, галоша стала советской. Многочисленные очерки Л.
Сосновского – «Смагин», «Мастер Клюев», «К делу Кузнецова», «Памяти смелого изобретателя» и другие – были посвящены энтузиастам труда и порядка,
тем, которые только и могли «вытянуть Россию из нищеты». Один из таких тружеников – самородок-изобретатель Смагин, главным для которого было то,
чтобы «дело спорилось». «Берегите Смагиных, – призывает Сосновский. – Это лучшее, что есть в народных массах... Берегите Смагиных, не проглядите их
вокруг себя»48. Выступления Л. Сосновского получали самый широкий читательский отклик. На статью «О культуре и мещанстве», опубликованную в
«Правде» 27 ноября 1925 года, откликов поступило такое количество, что ответы на них составили целую объемную брошюру. Проблемы, затронутые в
статье, вызвали острую полемику в среде журналистов. С резкой критикой в адрес Сосновского выступил Абрам Аграновский, обвинивший Сосновского в
том, что он хвалит европейскую буржуазную культуру. Сосновский отвечал, что у Запада следует учиться всему, чему «можно научиться и отнюдь не будем
фыркать на западные порядки только потому, что там буржуазный строй». Во многих откликах на статью Л. Сосновского утверждалось, что она «многих и
на многое заставила переменить взгляды», явилась для них «моральной базой». Публицистика Л. Сосновского многие десятилетия была под запретом. В
1927 г. он был исключен из партии, объявлен троцкистом и разделил судьбу безвинных жертв сталинского режима. Ему в то время исполнилось только
пятьдесят и впереди могло быть еще немало лет интенсивной творческой деятельности. Заслуживает внимания публицистика начала 20-х годов М.
Шолохова, В. Шишкова, А. Платонова. В марте – апреле 1924 г. внимание читателей «Правды» привлекли «Смоленские письма» В. Шишкова, в которых
было немало интересного о возрождении культурной жизни в послевоенном Смоленске: о деятельности литературного объединения «Арена поэтов», в
составе которого были студенты, политруки, сотрудники местных газет, советские служащие и просто барышни, о работе Дома крестьянина, где читались
лекции по ветеринарии и все желающие могли получить советы по земельно-правовым вопросам, тут же размещались сельскохозяйственный музей и
редакция крестьянской газеты «Смоленская деревня». «Письма» примечательны и другими подробностями из жизни первых лет Советского государства. В
самом начале двадцатых годов началась публицистическая деятельность М.А. Шолохова. 21 сентября 1923 г. «Юношеская правда» (одно из названий
«Московского комсомольца») поместила его фельетон под названием «Три», затем были напечатаны фельетоны «Ревизор» и «Испытание», а 14 декабря
1924 г. появился рассказ «Родинка». Заведовавший литературным отделом газеты поэт А. Жаров 15 марта 1924 г. под рубрикой «Ответы нашим читателям»
поместил следующее письмо М. Шолохову: «Твой рассказ (речь идет о рассказе «Родинка») написан сочным образным языком, тема его очень благодатна.
Но это еще не рассказ, а только очерк. Не спеши, поработай над ним, очень стоит. Введи в него больше действия, больше живых людей и не очень
перегружай образами: надо их уравновесить, чтобы один образ не заслонял другой, а ярче выделялся на фоне другого. Работай терпеливее, упорнее». И
рабфаковец Михаил Шолохов, вспоминал впоследствии М. Жаров, не обиделся на советы редакции и поработал над рассказом достаточно «терпеливо и
упорно»49. К концу 1926 г. М. Шолохов являлся уже автором двух книг – «Донские рассказы» и «Лазоревая степь». В сборник «Донские рассказы» вошел и
рассказ «Родинка». В 1918–1926 гг. в губернских газетах «Воронежская коммуна» и «Красная деревня» регулярно появлялись статьи, очерки и фельетоны А.
Платонова. Уже в этот период ярко проявилось самобытное дарование молодого журналиста. Его статьи и очерки «Душа мира» («Красная деревня», 1918,
18 июля), «Герои труда» («Воронежская коммуна», 1920, 7 ноября) звучат гимном женщине-матери, людям труда, страстным призывом беречь природу.
«Женщина и мужчина, – читаем в статье «Душа мира», – два лица одного существа – человека: ребенок же является их общей вечной надеждой. Некому
кроме ребенка передать человеку свои мечты и стремления; некому отдать для конечного завершения свою великую обрывающуюся жизнь. Некому кроме
ребенка». Весьма злободневно, будто написанные сегодня, звучат многие строки ранней публицистики А. Платонова: «У нас, можно сказать, вообще
здоровая вода не ценится, река, дескать, дело вечное, а ведь вода так же необходима и ценна, как и хлеб» («Воронежская коммуна», 1923, 20 июня); «Каждое
общество-государство обязано уважать все остальные государства, независимо от того, могущественны они или бессильны» («Красная деревня», 1920, 1
августа). Поистине всенародная слава выпала в двадцатые годы на долю М. Зощенко. Редакторы буквально боролись за право печатать его новые фельетоны
и рассказы. «Красный ворон», «Смехач», «Дрезина», «Бузотер», «Бегемот» – всех сатирических изданий не перечесть – под многочисленными
псевдонимами (их насчитывалось около двадцати) публиковали восторженно встречавшиеся его произведения, многие из которых («Аристократка», «Баня»,
«Жених», «Муж», «Пациентка») постоянно звучали с эстрады. Несмотря на столь небывалый успех судьба писателя складывалась трагично: официальная
критика приписывала Зощенко обывательский взгляд на веши, обвиняла его в неуважении к своему герою и даже в издевательстве над ним, а после
постановления ЦК ВКП(б) в 1946 г. о журналах «Звезда» и «Ленинград», власти пытались предать его имя забвению, перестав печатать. Но любимый
миллионами и миллионами читателей М. Зощенко возвратился к ним и не мог не возвратиться, потому что написанное им – не для архивных полок, потому
что в жизни еще немало такого, с чем боролся писатель, что еще мешает нам быть чище, красивее, человечнее. Недаром A.M. Горький утверждал, что
творчество М. Зощенко несет в себе высокий заряд «социальной педагогики». Середина двадцатых годов ознаменовалась началом деятельности знаменитых
Кукрыниксов. В декабрьском номере за 1926 год в журнале «Комсомолия» (литературно-художественный орган МК РЛКСМ) в статье «Рисунки М.
Куприянова» сообщалось, что вместе с двумя товарищами П. Крыловым и Н. Соколовым он составил «диковинную артель» по поставке коллективных –
главным образом шаржированных рисунков в печать. Подпись трех товарищей Кукрыниксов, делался в статье вывод, скоро будет пользоваться «всяческой
заслуженной известностью». Свою поистине необычайную известность художники приобрели в «Правде», первая их карикатура на страницах которой на
стихотворение А. Безыменского «Акулы» появилась 3 марта 1932 г. С этого дня многие десятилетия их карикатуры со статьями и фельетонами публицистов
«Правды» оказывали особенно сильное воздействие на читателей. Сознательно «переводил себя на газетчика» в конце 20-х годов В.В. Маяковский. Его
произведения, публиковавшиеся в центральных и местных газетах, поистине являлись стихотворной летописью истории индустриализации нашей страны.
Маяковский выступал в «Правде», «Известиях», «Комсомольской правде», «Труде», «Пионерской правде», «Рабочей Москве», «Ленинградской правде»,
«Уральском рабочем», «Заре Востока», «Бакинском рабочем» и др. Наиболее интенсивно он работал в «Комсомольской правде» – многое писал по заданию
редакции, многое предлагал сам. Редакция постоянно привлекала поэта к участию в проводимых ею кампаниях, стихотворения Маяковского нередко
публиковались в подборках по определенному вопросу. В отдельных номерах эти подборки, объединенные общим заголовком – шапкой, занимали целую
полосу. Темы для выступлений давала сама газета. Поэт находился постоянно в гуще событий, читал свои произведения в Москве, Харькове, Ростове,
Тифлисе, Казани, Свердловске, Ленинграде и других городах.С лекционными поездками В.В. Маяковского по стране связано появление цикла
стихотворений: «Три тысячи и три сестры», «Екатеринбург – Свердловск», «Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру», «Казань»,
являющихся живой хроникой жизни городов и людей. Все эти произведения, а также очерк «Рожденные столицы» – проникнуты единой мыслью:
привычное, имевшее пренебрежительный оттенок слово «провинция», неприменимо к советским городам. С гордостью патриота писал В. Маяковский о
том, как труд и энергия советского человека преображают всю страну. Много было у В.В. Маяковского стихов сатирических. Свою сатиру он направлял
против бюрократов, мещан, подхалимов, халтурщиков, сплетников, против всех, «кто зря сидят на труде, на коммунизме». Только в 1928 г. появились его
фельетоны «Помпадур», «Халтурщик», «Столп», «Подлиза», «Сплетник», «Ханжа», «Трус» и др. Непримиримо боролся поэт против тех, «творческим
методом» которых был принцип побыстрее напечататься. Сам Маяковский стремился как можно ярче и убедительнее, образнее выражать свои мысли.
Кроме В. Маяковского, в печати активно сотрудничали поэты А. Безыменский, А. Жаров, Н. Асеев, С. Кирсанов и др. Оперативно писал в газету Демьян
Бедный. Он одним из первых среди литераторов-газетчиков откликнулся на темы индустриализации. Характеризуя публицистику 30-х годов, Николай
Погодин в своих воспоминаниях отмечает: «Что до самой школы «Правды», то школа эта в большей степени определялась ее фельетоном»23.
Правофланговым советских фельетонистов был Михаил Кольцов (Фридлянд Михаил Ефимович). За 18 лет работы (с 1920–1938 гг.) им опубликовано в
«Правде» около 1800 фельетонов. Каждодневная писательская хлопотливая работа доставляла Кольцову, по его признанию, огромное удовольствие. «Вот
этак, между делом, – отмечает он в книге «Писатель в газете», – написано уже более пятидесяти печатных листов, обслужено целое десятилетие нашей
революции»24. Одним из основных принципов в своей работе М. Кольцов считал выбор темы. Отбирайте до бесконечности, – советовал он начинающим
журналистам. Выбирайте такой объект для фельетонного удара, который заслуживает его, которым ты действительно попадешь в цель. Фельетонист брал
темы, которые интересовали миллионы читателей, мобилизовали на строительство социализма. Мишенью кольцовских фельетонов были бюрократы
(«Воронежские пинкертоны»), подхалимы («Медвежьи углы»), сутяги («В самоварном чаду»), головотяпы («Свежие воспоминания»), морально
опустившиеся типы («Иван в раю», «Устарелая жена»), жулики («Люди с размахом»), – пытавшиеся приспособиться к новому строю. Выбрав тему, бей
наповал – этому правилу всегда следовал фельетонист. «Иначе и быть не может, – утверждал он, – ибо какими-то полуударами, полушлепками по каким-то
полупроходящим людям настоящий фельетонист не приобретет никакого авторитета и не принесет никакой пользы»25. Основным методом литературного
«делания» фельетонов М. Кольцов считал метод столкновения фактов: столкнуть факты так, чтобы они при соприкосновении дали «некую фельетонную
искру». Типичны в смысле использования этого приема фельетоны «Иван в раю», «Воронежские пинкертоны», «Лида, Лиза и Губсуд», «Рельсы красного
цвета», «Яблони цветут». Тема фельетона «Воронежские пинкертоны» – бюрократизм в судебных органах, здесь фельетонная искра высекается путем
иронического сопоставления советского бюрократа-следователя с буржуазными сыщиками. Большую заботу проявлял М. Кольцов о том, чтобы в фельетоне
было не только ценное содержание, но чтобы и написан он был увлекательно. Ратуя за точность каждой фразы, фельетонист старался полностью
освободиться от стремления «жирнее готовить для читателя». «И я, грешный, одно время этим страдал, – признается М. Кольцов. – А теперь стараюсь
бороться с этим. Начинаешь писать и ищешь: снег был... мраморный, снег был... фиолетовый, снег был... голубой, снег был... сахарный. А потом вдруг
находишь: снег был белый. И когда поймаешь «белый снег», то с каким удовольствием хватаешь это слово, и когда вписываешь его – радуешься, а главное –
знаешь, что и читатель обрадуется»26. Сатирический смех и гнев против обывателей, бюрократов, подхалимов вызывали у читателей «Правды» фельетоны
А. Зорича (Василия Тимофеевича Локтя). Он пришел в «Правду» в 1922 г. и работал здесь до 1928 г. в бюро расследований. За это время он завоевал
всесоюзную известность как автор многочисленных фельетонов и рассказов, печатавшихся в «Правде» и в ряде журналов. Затем работал разъездным
корреспондентом газеты «За индустриализацию», а с 1932 по 1937 г. – фельетонистом «Известий». А. Зорич стремился образно представить обстановку,
переживания людей, передавал их жесты, диалоги, прибегал к художественному домыслу. Основную цель своих разоблачительных выступлений видел в
том, чтобы фельетон взял за живое, чтобы у читателя материал вызывал «боль за те уродства, которые сохранились еще в нашей жизни, и стремление эти
уродства пресечь и уничтожить»27. Фельетоны А. Зорича, направленные против подхалимов («С натуры»), мещан («Общий знакомый»), равнодушных («О
человеке»), расточителей государственных средств («О чем рассказал бухгалтер»), бюрократов («Медаль»), позеров («Елки-палки»), действительно брали
читателя за живое. Типичным для А. Зорича (его метода свободного беллетристического изложения факта) является фельетон «С натуры». Давая зарисовку
отдыхающих на Черном море бухгалтера Воронежского финотдела Пестрякова и его жены Манюси, занятых разрешением проблемы, кто же будет назначен
в Воронеж заведующим финотделом и как бы суметь угодить будущему начальству, Зорич мастерски высмеял угодничество. Сатириком советского
пошехонья метко назвал А. Зорича Д. Заславский. День за днем разоблачал бюрократов, мещан, обывателей Д. Заславский. По-современному злободневно
звучат его фельетоны «Портные особого рода» (против клеветников), «Слон, похожий на веревку» (против обывателей, распространяющих всевозможные
нелепые слухи). Важное место в творчестве Д. Заславского занимали статьи и фельетоны на международные темы: «Пять миллионов амазонок», «Язык
виконтов и маркиз» и др. Немало фельетонистов-сатириков вырастила газета «Гудок». Здесь выступили Ю. Олеша (псевдоним «Зубило»), В. Катаев
(псевдоним «Старик Саббакин» и «Оливер Твист»), Илья Ильф, Евгений Петров. Литературная деятельность И. Ильфа (Ильи Арнольдовича Файзильберга)
началась в «Гудке» в 1923 г. Он сотрудничает в отделе «Рабочая жизнь» (более известном под названием «четвертой полосы»), правит рабселькоровские
письма. Первые фельетоны, написанные зачастую на материале рабочих писем, публиковались, кроме «Гудка», в журналах «Красный перец», «Смехач», «30
дней». Против организаторов «всякого рода нелепостей» были направлены лучшие фельетоны И. Ильфа – «Диспуты украшают жизнь», «Случай в конторе»,
«Банкир-бузотер», «Источник веселья», «Новый дворец». Для творческой манеры И. Ильфа характерны точные и неожиданные эпитеты, стремление
воплотить сатирическую мысль в острой комической детали: «в конторе по заготовке рогов и копыт», «это было нелогично, но красиво», «человек по
фамилии Мармеладов», «профорганизация парикмахеров «Синяя борода», «агроном arpo-Удобрягин» и т.д. Не менее успешно выступал в «Гудке» Евгений
Петров (Евгений Петрович Катаев), который пришел в эту газету в 1926 г. (до этого работал в журнале «Красный перец»). До сотрудничества с И. Ильфом
опубликовал свыше 50 юмористических рассказов в журналах «Красный перец», «Смехач», «Огонек» и в газете «Гудок». Главное внимание он уделял
комическому сюжету. Таковы его рассказы «Беспокойная ночь», «Гусь и украденные доски», «Проклятая проблема», «Рассказ об одном солнце», «Дядя
Силантий Арнольдыч». Острие сатиры Е. Петров направлял против мещан («День мадам Белополянкиной»), летунов («Энтузиаст», «Знаменитый
путешественник»), склочников («Его авторитет»). Вершиной художественно-публицистического творчества И. Ильфа и Е. Петрова явились их совместные
выступления в «Правде», начиная с 1932 г. Фельетоны «Как создавался Робинзон», «Веселящаяся единица», «Равнодушие» и многие другие, близкие к
сатирическому рассказу, были «на уровне большой литературы». Нередко И. Ильф и Е. Петров прибегают к гротеску. Сатирическое преувеличение порой
доводится до абсурда. В фельетоне «Клооп» сотрудники учреждения под этим странным названием не знают, зачем оно существует и как расшифровать его
сокращенное название. «Такой гротеск – сложное художественное средство. Его может позволить себе только тонкий художник, знающий и понимающий
жизнь так глубоко, что фантастика картин не исказит правду, а заострит, подчеркнет ее»28, – замечает исследователь творчества сатириков Л.М. Яновская.
Михаил Кольцов, Илья Ильф, Евгений Петров, А. Зорич, Давид Заславский, произведения которых вошли в золотой фонд советской публицистики, с
наибольшей силой выразили лучшие традиции дореволюционного русского демократического фельетона.
24. Советские газеты 20-х годов: “Беднота”, “Гудок”, “Вечерняя Красная газета” и пр.
В ходе ликвидации буржуазной прессы и других оппозиционных изданий продолжался процесс по созданию советской партийной журналистики. Уже на
третий день после взятия большевиками власти 28 октября (10 ноября) в Петрограде начал издаваться официальный орган Совета Народных Комиссаров
«Газета Временного рабочего и крестьянского правительства». Редактором первого правительственного органа Советской России был утвержден П.А.
Красиков. Редакция находилась на Фонтанке в здании Комиссариата по внутренним делам. Как правительственный орган газета имела исключительное
право на печатание объявлений (и местных петроградских, и присылавшихся из провинции и из-за границы), рассылалась во все правительственные
учреждения, волостные правления, земельные комитеты, местные Советы рабочих и солдатских депутатов. Главным в газете был отдел «Действия
правительства» (первоначально назывался «Постановления рабочего и крестьянского правительства»). В этом официальном отделе публиковались декреты,
приказы, распоряжения СНК, местных органов власти. В первом номере были обнародованы Декрет о земле, Декрет о мире, Декрет о печати. Из других
опубликованных правительственных постановлений следует выделить Декрет о государственном издательстве, Декрет о введении государственной
монополии на объявления, Постановление о революционном трибунале печати, Декрет о свободе совести и церковных и религиозных обрядах, Проект о
расторжении брака, Декрет о введении в Российской республике западно-европейского календаря, согласно которому первый день после 31 января 1918 г.
считался не 1-м, а 14 февраля. Под рубрикой «Вести из провинции» шли информационные сообщения об утверждении советской власти на местах. Под
постоянной рубрикой «Суд» публиковались решения Революционного трибунала печати о закрытии оппозиционных газет. Последний номер газеты вышел
28 февраля 1918 г. В 1917 г. возникло еще несколько новых изданий: 21 ноября в Петрограде под редакторством К.С. Еремеева начала выходить газета
«Армия и флот рабочей и крестьянской России». Газета являлась органом СНК по военным и морским делам и выходила под аншлагами: «Да здравствует
Красная Армия!», «Защита революции – Красная армия!» Заглавиям полос полностью соответствовало и их содержание: «Для чего нужна социалистическая
армия», «Красная армия – это звучит грозно и гордо!», «Что нужно знать солдату и гражданину, чтобы хорошо уметь драться штыком», «Об условиях
поступления в социалистическую армию» и т.д. Много места занимали в газете материалы о переговорах в Брест-Литовске, о подавлении мятежа
Керенского, о реорганизации армии и милиции. В номере от 18(31) января 1918 г., вышедшем под новым названием «Рабочая и крестьянская Красная Армия
и Флот» были помещены Декрет СНК об организации Красной Армии и сообщение об ассигновании 20 млн. рублей на эти цели. В связи с созданием в
Москве еженедельника «Красная Армия» издание газеты 30 апреля 1918 г. прекратилось. Важное значение в периодике Советской России 1917 г. имели
«Голос трудового крестьянства» и «Гудок». Еженедельник крестьянского отдела ВЦИК Советов «Голос трудового крестьянства» был основан 3 декабря как
орган фракции левых эсеров Всероссийского Совета крестьянских депутатов в Петрограде. Весь тираж еженедельника, составлявший 60 тыс. экземпляров,
бесплатно рассылался губернским, уездным, волостным Советам, земельным отделам, библиотекам-читальням и крестьянам. Последний номер газеты под
руководством эсеров вышел 6 июля 1918 г. Издание было возобновлено 10 июля при большевистском составе редакции. Чтобы привлечь по возможности
больше читателей, новая редакция в виде бесплатного приложения выпускала специальные листки «Деревенская жизнь», «Народная медицина и
ветеринария», «Женская страничка», «Сельское хозяйство». В июне 1918 г. газета слилась с «Беднотой». В 1917 г. увидела свет и наиболее популярная,
особенно в 1930-е годы, газета «Гудок». Она начала выходить 23 декабря как орган профессионального союза железнодорожных мастерских и рабочих
Петроградского и Московского узла. Первым ее редактором был Л.С. Сосновский. Определяя свою программу, редакция в первом номере заявляла, что она
будет «способствовать выработке единства воли и действия железнодорожного пролетариата, выявлять его революционное классовое сознание, углублять и
расширять завоевания революции, будить и звать железнодорожные низы к сплочению своих сил и тесному единению со всем борющимся пролетариатом
России для торжества трудовой революции и лучших заветов рабочего движения». Это программное редакционное заявление – еще одно свидетельство, что
рожденная Октябрем советская пресса с первых дней своего существования представляла собою идеологическое и организационное средство проведения
политики РКП(б). Еще значительно интенсивнее советская журналистика развивается в 1918 г. В марте, после переезда Советского правительства в Москву,
была создана газета «Беднота», редакционный коллектив которой возглавили Л.С. Сосновский и В.А. Карпинский. «Беднота» быстро превратилась в одно из
наиболее популярных изданий: уже к марту 1919 г. ее тираж превысил полмиллиона экземпляров. Рассчитанная на полуграмотных и вовсе неграмотных в
своей массе читателей-крестьян, «Беднота» существенно отличалась от других центральных газет и версткой, и формами подачи материалов, и краткостью,
популярностью их изложения. С первых же номеров редакция газеты стремилась установить тесные связи с читателями. Их письма полностью занимали
всю вторую полосу «Бедноты» под рубриками «Как живется в нашей деревне», «Советская власть в деревне». Значительной популярности газеты
способствовали публикации под рубрикой «Вопросы и ответы», а также выпуски приложений и специальных страниц: «Новое земледелие», «Лицо
земледельца» и др. Из центральных, возникших в 1918 г. газет следует выделить первую советскую вечернюю газету, первое советское экономическое
издание, первый советский печатный орган по делам национальностей. Первое вечернее издание – «Вечерняя Красная газета» выходила с 17 июля по 1
октября 1918 г. под редакторством В.А. Карпинского. Нам нужна дешевая вечерняя газета, живая, с интересным рисунком, с оперативными новостями,
житейскими сведениями, – так определяла свою задачу редакция. Внимание читателей привлекали подборки заметок под рубриками «В последний миг», «В
последнюю минуту», «Телеграммы». Значительный интерес вызывали публикации в отделе «Черная доска». «Материалов для «Черной доски», – заявляла
редакция в номере за 15 августа, – жизнь преподносит более, чем достаточно. Что же! Будем заносить туда все «славные имена» всяких дезорганизаторов,
примазавшихся к Советской власти, негодяев и саботажников – какими бы именами они не прикрывались!». В связи с тем, что 1 октября в Москве стала
выходить ежедневная газета «Коммунар», издание «Вечерней Красной газеты» прекратилось. В «Коммунаре» сохранились некоторые рубрики «Вечерней
Красной газеты», в том числе «В последнюю минуту», «На «Черную доску», а также сатирический отдел «Пролетарская плаха». Ведущим в «Коммунаре»
стал отдел «Рабочая жизнь», занимавший порой целые полосы. Ввиду острого недостатка бумаги с 1 июня 1919 г. издание «Коммунара» было прекращено,
вместо его подписчики стали получать «Бедноту». С октября 1918 г. началась история советской экономической журналистики. 10 октября появился первый
номер ведомственной газеты «Известия Высшего Совета Народного Хозяйства», предназначенной для публикаций постановлений и распоряжений ВСНХ.
Трудности с изданием ежедневной газеты, доводила до сведения читателей редакция, заставляют ее ограничиться на первое время изданием
информационного органа, однако в ближайшие дни редакционный коллектив намерен превратить его «в большую ежедневную экономическую газету».
Превращение это произошло 6 ноября 1918 г. В этот день читатели получили первый номер газеты «Экономическая жизнь», в котором, кроме передовой
«Экономические перспективы русской революции», были помещены статьи «Из истории возникновения ВСНХ» М. Савельева, «Экономическая диктатура
пролетариата» Р. Арского, «Условия экономического строительства и перспективы будущего» М. Бронского, «Как мы овладели государственным банком»
Н. Осинского. Постоянными на страницах руководящего органа ВСНХ стали рубрики «Продовольствие», «Транспорт», «Металл», «Топливо», «Сельское
хозяйство», «Финансы», «В президиуме ВСНХ». Особое внимание газете уделял Ленин: с 1918 по 1923 г. на страницах «Экономической жизни» было
опубликовано более ста его материалов. Через три дня после создания «Экономической жизни» вышла еще одна центральная газета «Жизнь
национальностей» – еженедельник Наркомнаца. Регулярно освещая вопросы промышленности, сельского хозяйства, культуры, просвещения национальных
регионов, газета нередко помещала исторические очерки под заглавиями «Киргизы», «Ингуши», «Мари (черемисы)», «Из истории вотского трудового
народа» и т.д. Основное содержание этих публикаций сводилось к тому, что только организованность и единение всех национальностей вокруг русского
народа приведут к успеху в борьбе за Советскую власть. Среди постоянных авторов были Ф. Кон, П. Стучка, другие партийные и государственные деятели.
Часто в газете выступал возглавлявший Наркомнац И. Сталин, перу которого принадлежит немало передовых статей: «Политика правительства по
национальному вопросу», «Два лагеря», «Наши задачи на Востоке», «Резервы империализма» и др. Последний номер газеты вышел 16 февраля 1922 г., а с
25 февраля под тем же названием стал издаваться журнал.
25. Политика “военного коммунизма”. Переход к НЭПу. Политический, экономический и социальный кризис в стране.
После окончания гражданской войны страна оказалась в тяжелейшем положении, столкнулась с глубоким экономическим и политическим кризисом. В
результате почти семи лет войны Россия потеряла более четверти своих национальных богатств. Особенно крупный урон понесла промышленность. Объем
ее валовой продукции уменьшился в 7 раз. Запасы сырья и материалов к 1920 году были в основном исчерпаны. По сравнению с 1913 годом валовое
производство крупной промышленности сократилось почти на 13%, а мелкой более чем на 44%.
Огромные разрушения были нанесены транспорту. В 1920 г объем перевозок железных дорог составил 20% по отношению к довоенному. Ухудшилось
положение в сельском хозяйстве. Сократились посевные площади, урожайность, валовые сборы зерновых, производство продуктов животноводства.
Сельское хозяйство все более приобрело потребительский характер, его товарность упала в 2,5 раза. Произошло резкое падения жизненного уровня и труда
рабочих. В результате закрытия многих предприятий продолжался процесс деклассирования пролетариата. Огромные лишения привели к тому, что с осени
1920 года в среде рабочего класса стало усиливаться недовольство. Положение осложнялось начавшейся демобилизацией Красной Армии. По мере того, как
фронты гражданской войны отступали к границам страны, крестьянство начало все более активно выступать против продразверстки, которая
реализовывалась насильственными методами с помощью продотрядов.
Политика "военного коммунизма" привела к уничтожению товарно-денежных отношений. Ограничивалась продажа продовольствия и промышленных
товаров, они распределялись государством в виде натуральной заработной платы. Была введена уравнительная система оплаты труда среди рабочих. Это
порождало у них иллюзию социального равенства. Несостоятельность этой политики проявилась в образовании "черного рынка" и расцвете спекуляции. В
социальной сфере политика "военного коммунизма" опиралась на принцип "Кто не работает, тот не ест". В 1918 г. была введена трудовая повинность для
представителей бывших эксплуататорских классов, а в 1920 г. - всеобщая трудовая повинность. Принудительная мобилизация трудовых ресурсов
осуществлялась с помощью трудовых армий, направляемых на восстановление транспорта, строительные работы и др. Натурализация оплаты труда привела
к бесплатному предоставлению жилья, коммунальных, транспортных, почтовых и телеграфных услуг. В период "военного коммунизма" в политической
сфере установилась безраздельная диктатура РКП(б), что тоже в последствии явилось одной из причин перехода к НЕПу. Партия большевиков перестала
быть чисто политической организацией, ее аппарат постепенно срастался с государственными структурами. Она определяла политическую,
идеологическую, экономическую и культурную ситуацию в стране, даже личную жизнь граждан. . По существу речь шла о кризисе политики “военного
коммунизма”.
В 1920 году изменение ситуации в стране не было своевременно учтено, и продолжалась воплощаться в жизнь политика “военного коммунизма”. В течении
20 года развитие экономической политики мыслилось и осуществлялось в основном на основе сложившихся представлений о возможности
непосредственного перехода от капитализма к социализму с использованием военно-коммунистических методов. IX съезд РКП(б), состоявшийся в марте апреле 1920 года по сути узаконил “военный коммунизм ”. Основная ставка в решении экономических задач была сделана на «народный энтузиазм», на
административно-командные методы работы. Решения съезда укрепляли порядок принудительного изъятия продуктов у крестьян, свертывания товарноденежных отношений. Также в этот год издается постановление о национализации всей мелкой промышленности. Расширился ассортимент продуктов
сельского хозяйства, подлежащих продразверстке. Готовился декрет об отмене денежного обращения. Однако эти мероприятия вступали в противоречие с
требованиями рабочих и крестьян. Параллельно с экономическим в стране нарастал социальный кризис. Рабочих раздражали безработица и нехватка
продуктов питания. Они были недовольны ущемлением прав профсоюзов, введением принудительного труда и его уравнительной оплаты. Поэтому в
городах в конце 1920 - начале 1921 г. начались забастовки, в которых рабочие выступали за демократизацию политической системы страны, созыв
Учредительного собрания, отмену спецраспределителей и пайков. Крестьяне, возмущенные действиями продотрядов, перестали не только сдавать хлеб по
продразверстке, но и поднялись на вооруженную борьбу. Восстания охватили Тамбовщину, Украину, Дон, Кубань, Поволжье и Сибирь. Крестьяне
требовали изменения аграрной политики, ликвидации диктата РКП(б), созыва Учредительного собрания на основе всеобщего равного избирательного права.
В конечном итоге все эти преждевременные непродуманные шаги правительства привели к политическому кризису зимой 1921 года. Именно в этих
условиях 8 февраля 1921 года на заседании Политбюро В. И. Ленин внес предложение отказаться от продразверстки.
А тем временем положение продолжало ухудшаться: пришлось сократить продовольственные пайки, углубился топливный кризис, который особенно
сильно затронул Петроград. Рабочие были вынуждены покидать города и уезжали в деревню. Петроград потерял 60% рабочих, когда закрылись
Путиловский, Обуховский и другие предприятия, Москва - 50%. Прекратилось движение на 30 железных дорогах. Безудержно нарастала инфляция.
Сельскохозяйственной продукции производилось только 60% довоенного объема. Посевные площади сократились на 25%, так как крестьяне не были
заинтересованы в расширении хозяйства. В 1921 г. из-за неурожая массовый голод охватил город и деревню. В итоге началось восстание в Кронштадте. В
марте 1921 г. моряки и красноармейцы военно-морской крепости Кронштадт потребовали освобождения из заключения всех представителей
социалистических партий, проведения перевыборов Советов и изгнания их них коммунистов, предоставления свободы слова, собраний и союзов всем
партиям, обеспечения свободы торговли, разрешения крестьянам свободно пользоваться землей и распоряжаться продуктами своего хозяйства, т.е.
ликвидации продразверстки. Их активно поддержали рабочие. В ответ правительство ввело осадное положение в Петрограде, объявило восставших
мятежниками и отказалось вести с ними переговоры. Полки Красной Армии, усиленные отрядами ВЧК и делегатами Х съезда РКП(б), специально
прибывшими из Москвы, штурмом взяли Кронштадт. 2,5 тыс. матросов было арестовано, 6-8 тыс. эмигрировало в Финляндию.
Разруха и голод, забастовки рабочих, восстания крестьян и матросов - все свидетельствовало о том, что в стране назрел глубокий экономический и
социальный кризис. Кроме того, к весне 1921 г. была исчерпана надежда на скорую мировую революцию и материально-техническую помощь европейского
пролетариата. Поэтому В.И. Ленин пересмотрел внутриполитический курс и признал, что только удовлетворение требований крестьянства может спасти
власть большевиков.
Итак, двумя основными причинами перехода к НЭПу стали:
1. Политический кризис в стране, о чем свидетельствует “Кронштадский мятеж” в марте 1921 года и, как следствие: необходимость союза с крестьянством и
ужесточения борьбы с оппозицией.
2. Экономический кризис, вызванный в первую очередь политикой “Военного коммунизма”, итогами которой явились:
-падение промышленного и с/х производства;
-голод 1921 года;
-детская беспризорность.
НЭП, испытывающий то в меньшей, то в большей степени административно- командное давление, был обречён на кризисы. То и дело напоминавший о себе
приоритет политики над экономикой вносил сбои в механизмы НЭПа. Сказывались и просчёты в руководстве экономикой.
Первый кризис НЭПа в 1923 г., как и последующие (1925-1926гг. 1928-1929гг), был вызван как объективными, так и субъективными причинами. Он охватил
все стороны жизни общества. Чрезвычайной стала экономическая ситуация.
В экономике возник кризис сбыта. 100 млн. крестьян, получивших экономическую свободу, наполнили городской рынок дешёвой сельскохозяйственной
продукцией. Чтобы стимулировать производительность труда в промышленности (5 млн. рабочих), государство искусственно завышает цены на
промышленные товары. К осени 1923 г. разница цен составила более 30%. Это явление с подачи Л.Троцкого стали называть «ножницами» цен. Кризис,
угрожая «смычке» города и деревни, усугублялся социальными конфликтами. В ряде промышленных центров начались рабочие забастовки. Дело в том, что
кредиты, получаемые предприятиями ранее от государства, были закрыты. Платить рабочим стало нечем. Проблема осложнилась ростом безработицы. С
января 1922 г. по сентябрь 1923 г. количество безработных увеличилось с 68 тыс. до 1 млн. 60 тыс.
Экономический кризис тесно переплетался с кризисом идеологии и политики. В руководстве страны вновь начинает назревать раскол. Его углубляет
болезнь общепризнанного лидера - В.И.Ленина. К кризисным факторам добавляется борьба за власть, которая, в свою очередь, придаёт своеобразие
переживаемым страной трудностям.
Большинство руководителей считали, что центр проблемы - нормализация рынка, снижение промышленных цен, применение государственных резервов.
Эти взгляды выражали представители левой оппозиции: Н. Осинский, Б.Преображенский, Л.Троцкий, Б.Пятаков и др. Они видели «корень зла» в отсутствии
плана, случайности и бессистемности деятельности руководящих органов. Таким образом, в жизни общества кризисы: экономический, политический,
внутрипартийный тесно переплетались. Поэтому вполне закономерно, что на судьбу страны так влияли дискуссии внутри правящей (к тому же
единственной легальной) партии. Правда, внутрипартийная дискуссия шла не только вокруг экономических проблем. Она охватила широкий спектр
вопросов: о рабочей и партийной демократии, о бюрократизме и аппарате, о стиле и методах руководства. В дискуссии 1923 г. противостояли друг другу:
так называемый «триумвират», созданный Зиновьевым, Каменевым, Сталиным, и группа Троцкого. Поскольку за Троцким шло меньшинство, оно оказалось
в положении оппозиции.
Второй кризис: в 1925 г. Л.Троцкий неожиданно предлагает решить проблему закупки импортного оборудования для развития фермерских хозяйств в
деревне, полагая, что такой путь поможет стать промышленности на ноги, а затем с её помощью коллективизировать сельское хозяйство. Троцкий так же
неожиданно отказался от своей роли покровителя фермеров и высказывался за принудительное изъятие у кулака хлеба. Что означало применение в деревне
методов «военного коммунизма». Непоследовательность Троцкого могла быть вызвана срывом государственных поставок хлеба в 1925г. Но это мог быть и
очередной политический маневр.
1925 г. принёс новые экономические проблемы и трудности. Если в ходе восстановительного периода страна сразу получала отдачу в виде
сельскохозяйственных и промышленных товаров, то при строительстве новых и расширении старых предприятий отдача наступала через 3-6 лет, а
окупалось строительство ещё дольше. Товаров страна получала пока мало, а зарплату рабочим надо было выплачивать регулярно. Где взять деньги,
обеспеченные товарами? Их можно «выкачать» из деревни, повысив цены на промтовары, либо допечатать. Но повысить цены на промтовары ещё не
означало получить больше продуктов из деревни. Крестьянство просто не покупало эти товары, ведя натуральное хозяйство; стимулов продавать хлеб у него
становилось всё меньше. Это грозило сокращением экспорта хлеба и импорта оборудования, что в свою очередь сдерживало строительство новых и
расширение старых производств.
В 1925-1926 гг. вышли из затруднений за счёт резервов валюты и разрешения государственной продажи спиртного. Однако перспектив на улучшение
положения было всё меньше. К тому же только за один год безработица в стране вследствие аграрного перенаселения увеличилась на 300 тыс. чел. и
составила в 1926-1927гг. 1 млн. 300 тыс.чел.
Третий кризис НЭПа был связан с индустриализацией и коллективизацией.
Индустриализация - создание крупного машинного производства, прежде всего тяжёлой промышленности (энергетики, металлургия, машиностроения,
нефтехимии и других базовых отраслей), превращение страны из аграрной в индустриальную, обеспечение её экономической независимости и укрепление
обороноспособности; техническое переоснащение народного хозяйства. Проблемы индустриализации в качестве первоочередной задачи развития советской
экономики были поставлены в конце 1925 г.
Тогда же были определены и её основные цели: ликвидация технико-экономической отсталости страны; o достижение экономической независимости;
создание мощной оборонной промышленности; первоочередное развитие базовых отраслей промышленности (топливной, химической, машиностроения).
Выполнение этих задач тормозилось отсутствием необходимых материальных и финансовых средств, что вынуждало руководство идти по пути всей
большей централизации распределения имевшихся в стране ресурсов. К такому решению подталкивал не только опыт гражданской войны, но и
марксистские установки на существование при социализме плановой экономики.
7 ноября 1929 г. в «Правде» появилась статья Сталина «Год великого перелома», где говорилось «о коренном переломе в развитии нашего земледелия от
мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию». Набиравший силу во второй половине 20-х гг.
Большой скачок в индустриализации повлёк за собой крутой перелом политики в деревне - коллективизацию.
Коллективизация стала четвёртой большой крестьянской реформой в стране. Началась она в 1928-1929 гг. Индустриализация требовала крупных
капитальных вложений. Их могли дать товарные хозяйства крепких крестьян, в том числе кулацкие. Кулак, по своей природе экономически свободный
товаропроизводитель, не «вписывался» в рамки административного регламентирования экономики. В своём хозяйстве он использовал наёмную рабочую
силу, т.е. был эксплуататором, а потому рассматривался как классовый враг. Усиление «антикулацкой линии» во второй половине 20-х гг. ставило кулака
перед вопросом: зачем разводить скот, зачем расширять запашку, если «излишки» в любой момент могут отобрать? Как следствие, в 1927-1928 гг. хлебный
экспорт зерна сократился более чем в 8 раз по сравнению с 1926-1927 гг. Хлебозаготовительный кризис ставил под угрозу планы индустриализации. Кризис
можно было преодолеть, сбалансировав цены, но для этого требовались экономические знания и желание поддержать крестьянина как мелкого
собственника. Сталин предпочёл административные меры. Крестьян обязали сдавать излишки хлеба по низким государственным ценам. В случае отказа
крестьян отдавали под суд, а хлеб конфисковывали.
Поездка Сталина в Сибирь ознаменовала очередной крутой поворот в политике руководства: сверхиндустриализация за счёт деревни. Сталин, ещё год назад
осудивший сверхиндустриализацию, левую оппозицию, сам становится сторонником этой идеи.
НЭП официально никогда не был отменён. Он был задавлен, так и не успев раскрыть своих качеств в полной мере. Но существовавшие в период НЭПа
буржуазные отношения материальную основу для подъёма экономического развития промышленности и сельского хозяйства на основе здоровой
инициативы. Суть НЭПа заключалась в экономическом и политическом плюрализме, многоукладности экономических отношений. НЭП показал, что
плюрализм в экономике и политике, даже в таком ограниченном виде, открывает путь к повышению благосостояния людей, тем более в условиях мирного
сосуществования. НЭП в политическом отношении способствовал сплочению двух классов - пролетариата и крестьянства, успокоению народа на основе
гражданского мира. Но для партии он явился всего лишь передышкой перед новым рывком к социализму в том виде, как его понимали партийная верхушка
и созданная ею административно-командная система. После XIV съезда началось сворачивание НЭПа. На словах партия выступала за НЭП, а на деле
стремилась приблизиться к прежнему жесткому курсу. Подверглись сокращению избирательные права зажиточных крестьян, урезались кредиты
сельхозкооперации и частным капиталистам, быстро росла ничем не обеспеченная денежная эмиссия. Конкретно логика сворачивания нэпа выглядела
следующим образом. Усиление контроля и подчинения рыночных отношений начинается примерно с 1925г., когда, как известно, резко упали темпы роста
общественного производства в связи с завершением в основном восстановления народного хозяйства и разработкой курса на индустриализацию.
Поиск средств на проведение последней привел к нарушению эквивалентности товарообмена на стоимостной основе и постепенную его замену
государственным распределением, что усиливало тенденцию к централизации управления экономикой и страной в целом. В 1927г. новая линия
определилась в решениях
XV съезда ВКП(б), в которых была выдвинута программа на «реконструирование» нэпа для решения задач социалистического строительства, расширения
плановых начал в экономике, активного наступления на капиталистические элементы города и деревни. Дальнейшие шаги по реализации этой программы и
привели к завершению воссоздания административно-командной системы, которая, естественно, отличалась по форме от военно-коммунистической.
Политическая нестабильность, отсутствие гарантий частной собственности, слишком жесткий контроль со стороны государства над экономикой, наконец,
откровенно враждебное отношение к "нэпманам" со стороны, как государства, так и со стороны значительной части нового общества привели к тому, что
основной частный капитал пошел в основном в спекулятивные посреднические операции, но не в долгосрочные производственные проекты, которые были
действительно необходимы экономике.
Страна, взявшая курс на продолжение индустриализации, оказалась перед ограниченными возможностями выбора путей её осуществления. К 1925 г. стали
укрепляться административно-командные начала в экономике. Приоритет идеологии над экономикой вёл неизбежно к разрушению механизма НЭПа в
промышленности. В этих условиях единственно возможным становился путь осуществления индустриализации за счёт деревни и энтузиазма рабочих. Если
административно-командные методы проведения индустриализации привели к свёртыванию НЭПа, то в проведении коллективизации - к окончательному
его слому. На фоне кризисных явлений в капиталистических странах успехи СССР были очевидны, особенно в промышленности.
26. Создание разветвлённой дифференцированной системы многонациональной печати в 30-е годы. Новые типы изданий – массовая низовая
печать и газеты для рабочих.
В конце 20-х — начале 30-х гг. развитие советской периодики происходит за счет интенсивного создания новых типов изданий. Широкое распространение
получает массовая низовая печать, изменения в административно-территориальном делении вызывают к жизни районные, городские газеты. Одновременно
происходит дальнейшая дифференциация центральной прессы — создаются центральные отраслевые газеты: "Сельскохозяйственная газета",
"Социалистическое земледелие", "За пищевую индустрию". В 30-ее гг. в стране выпускаются газеты для рабочих различных отраслей народного хозяйства.
В их числе: "Торгово-промышленная газета", "Строительная газета", "Легкая индустрия", "Лесная промышленность" и др. Рассчитанные на конкретную
читательскую аудиторию, они устанавливали с ней тесные связи, практиковали работу выездных редакций, издавали с их помощью специальные номера и
выпуски газет, посвященные важнейшим текущим вопросам развития своей отрасли. Всю свою деятельность отраслевая печать направляла на повышение
трудовой активности масс, всемерно помогая им в организации производства, повышении его рентабельности, широком распространении передового опыта.
Во многих отраслевых изданиях постоянными были рубрики и разделы: "Профессиональная жизнь", "За высокую производительность труда, "Технические
новинки", "Труд и дисциплина", "Рабочий быт", "Обмен опытом", "Редакционная почта", "Читатели о своей газете" и др. В довоенные годы в системе
периодики обязательно имелась хотя бы одна ежедневная массовая общеполитическая рабочая газета и несколько отраслевых изданий. В частности, еще
выходила "Рабочая газета" (издавалась до конца января 1932 г.), а в январе 1930 г. появилась газета "За индустриализацию". И хотя она вышла как
ежедневный экономический орган ВСНХ СССР, а затем стала изданием Наркомтяжпрома, ее характер как массовой газеты был очевиден. Об этом
красноречиво говорят ее постоянные отделы и рубрики: "Всесоюзная доска почета", "Письма в редакцию", "Капитальное строительство", "Борьба за
качество" и др. Совместно с газетой "Труд" она провела совещание ударников и участников соревнования ряда металлургических предприятий, а с газетой
"Техника" выпускала совместные специальные и праздничные номера, издавала бюллетень "Межзаводская перекличка". На страницах газеты "За
индустриализацию" широко освещались вопросы организации производства, планирования, управления промышленностью, передовой производственный
опыт. Газета вела настойчивую борьбу за освоение новой техники, за подъем темпов работ, прежде всего в тяжелой промышленности. Она рассказывала о
строительстве крупных индустриальных гигантов, о путях технической реконструкции, о необходимости выполнения всех производственно-экономических
и финансовых параметров работы предприятия. Все это дало мощный толчок развитию массового движения за овладение новой техникой. В 30-е гг.; газета
много сделала для воспитания хозяйственных кадров, обмена опытом по организации производства и внедрению новой техники и передовой технологии. В
конце 30-х гг. "За индустриализацию" влилась в газету "Индустрия", а та в свою очередь была реорганизована в газету "Черная металлургия". Заметный
вклад в распространение научно-технической информации и подъем профессионального уровня рабочих и инженерно-технических работников внесло
приложение к газете. Его название отражало типологическую суть издания — "Техника". Выросшее из отдела, оно отделилось от газеты и оформилось в
самостоятельный орган. О его характере дают полное представление материалы рубрик и отделов: "Новости науки и техники в СССР", "Новости науки и
техники за границей", "Рабочее изобретательство", "Технические консультации" и др. Тематическая направленность издания свидетельствовала о широте
научно-технической пропаганды и преследуемых ею целях с учетом общественной потребности в различной информации. Газета "Техника" поднимала
широкий круг проблем. Она не только пропагандировала передовое, но и вела дискуссии, выступала с критикой недостатков, боролась за подъем отстающих
предприятий до уровня передовых. Процесс дифференциации центральной отраслевой печати происходил и в середине 30-х гг. Появляются новые газеты
"Уголь", "Машиностроение" и др. В годы первых пятилеток возникают новые элементы и в структуре местной и национальной печати. В связи с реорганизацией административно-территориального деления в некоторых республиках создаются областные газеты. Так, на Украине выходят областные газеты
"Заря" (Днепропетровская), "Социалистична Украина" "Социалистический Донбасс" и др. Всего к началу второй пятилетки на Украине выходило 1196
газет. Из них 30 республиканских, 14 областных, около ста городских[2]. Число городских газет неуклонно росло. В январе 1932 г. в Грузии начала
издаваться городская газета "Тифлисский рабочий". В это же время на Украине выходит "Харьковский рабочий", который, как и "Тифлисский рабочий",
через два года преобразуется в вечернюю газету. Процесс дифференциации все больше касается и национальной журналистики. На Украине, в Белоруссии,
Казахстане, Грузии, Армении, Азербайджане, Киргизии, Узбекистане и других республиках появляются газеты для учителей, работников культуры,
литературные газеты, спортивные издания. Развитие многонациональной журналистики страны происходит и за счет газет, выпускаемых в национальных
республиках для проживающих здесь народов некоренной национальности. Так, в Грузии выходят газеты на армянском, в Узбекистане — на таджикском,
каракалпакском, в Армении — на азербайджанском языках и т. д. И все же национальная журналистика строилась без учета исторического прошлого,
сложившихся традиций, различных уровней культурного развития народов, реальных потребностей сегодняшнего дня. Единая унифицированная модель
строительства печати в национальных регионах страны становилась тормозом на пути структурных изменений в национальной журналистике. Существо
происходивших в печати процессов отражает многообразие экономических, социально-политических, национальных и других отношений в обществе. К
концу восстановительного периода в основном был завершен переход прессы национальных республик на местные языки. Главным итогом этого процесса
явилось создание массовой крестьянской газеты. К середине 30-х гг. в стране сложилась разветвленная дифференцированная система многонациональной
печати. Характеристика ее по горизонтали может быть представлена таким образом: а) центральные, республиканские, краевые, областные партийные
газеты; б) центральные, республиканские издания для крестьян[3]; в) центральные, республиканские молодежные издания; г) центральные, республиканские
отраслевые издания. Характеристика системы по вертикали: республиканские, краевые, областные, городские, районные (с августа 1930 г.), многотиражные
газеты. В 1928 г. в систему всей советской печати входило около 2 тыс. газет, разовый тираж которых составил 9,5 млн. экз., в то время как в 1925 г. — в
последнем году восстановительного периода — 1120 газет. Разовый тираж их был немногим более 8 млн. экз. К концу первой пятилетки — в 1932 г. — в
стране выходило 7,5 тысяч газет, а к концу второй пятилетки — в 1936 г. — 9250 газет. Разовый тираж за это время поднялся с 35,5 до 38 млн. экз. Гигантский рост тиражей свидетельствовал о растущем интересе масс к периодической печати, о ее безусловно важном месте в системе политических
институтов страны, однако директивный характер проведения подписки на периодику по-прежнему сохранялся. Органической частью развивающейся
системы средств массовой информации конца 20-х—30-х гг. были журналы, а также книжная продукция. О количественном росте журнальной периодики
можно судить по такому факту: если в 1926 г. выходил 1631 журнал, то в 1929 г. — 2188. Несколько по-иному сложилось положение вещей в выпуске
журнальной периодики во второй пятилетке. В 1936 г. выходило 1995 журналов. Это по сравнению с 1933 г. почти на 400 журналов меньше, кроме того,
почти на 200 млн. экз. сократился годовой тираж журналов[4]. Сокращение сети журналов было вызвано тем, что в период первой пятилетки нередко
возникали издания параллельной тематики, часто дублировавшие друг друга. Однако в последующие годы положение журнальной периодики
стабилизировалось, и она продолжала расти в основном за счет журналов, выходивших в национальных республиках. В их числе, в частности, отраслевые
издания: "Технику в массы" (Белоруссия), "Овладеем техникой" (Армения) и др. В соответствии с требованиями времени в конце 20-х гг. начинается
перестройка издательской системы, превратившая Госиздат в центр и основную базу книгоиздательского дела. Усиливается роль Госиздата и в выпуске
художественной литературы. Именно в эти годы, по существу, впервые была получена реальная возможность издавать массовую книгу стотысячными тиражами. Так, в издательстве "Московский рабочий" начинает выходить "Роман-газета", целью которой стала пропаганда лучших произведений современных
писателей среди широких масс. В конце 20-х гг. Госиздат выпускает "Дешевую библиотеку классиков", состоявшую из важнейших произведений классической и современной художественной литературы. В 30-е гг. осуществляется реформа издательского дела, которая привела к созданию трех крупных
специализированных издательств: государственного издательства "Художественная литература", "Детгиз", значительно расширившегося издательства
"Академия". В 1934 г. создается издательство "Советская литература". После реорганизации издательств центр внимания был перенесен на техническую и
политическую книгу. Жесткая регламентация тематики выпускаемой литературы, определившиеся приоритетные направления в издательской политике
государства привели к тому, что выпуск художественной литературы сократился. За три года (с 1931 по 1933) он уменьшился по всем показателям в два
раза. Удельный вес художественной литературы в общей продукции книгоиздательств был наименьшим на всем протяжении 30-х гг. При сохранении
общегосударственных тенденций издательское дело в национальных республиках обретает свою специфику. Здесь наряду с политической литературой
значительное внимание уделялось выпуску учебной и культурно-просветительской книге. К 1929 г. во всех национальных регионах СССР были созданы
издательства, приступившие к выпуску учебной, общественно-политической и художественной литературы. В конце 20-х — начале 30-х гг. заметные
изменения происходят в структуре ТАСС. Во всех регионах страны завершается процесс создания отделений или корреспондентских пунктов ТАСС, что
способствовало окончательному утверждению в стране единой государственной информационной службы. Почти вдвое увеличилась корреспондентская
сеть ТАСС и его местных отделений. Заметный приток внутрисоюзной информации выдвинул задачу реорганизации аппарата телеграфного агентства. Был
сделан первый шаг в систематизации потока сообщений, поступавших из республик, краев и областей страны. К началу 30-х гг. постоянными становятся
фотографический отдел в структуре ТАСС — "Фотохроника ТАСС" и должность фотокорреспондента агентства. Фотохроника ТАСС, став преемницей
фототеки РОСТА, на протяжении последующих десятилетий формировала фотоархив, запечатлевший все важнейшие события, происходившие в СССР.
Усилиями фотокорреспондентов ТАСС создавалась фотолетопись арктического похода челюскинцев, беспримерных перелетов Чкалова, Байдукова,
Белякова, Гризодубовой, Расковой, патриотических начинаний Изотова и Ангелиной, Стаханова и Кривоноса и многих тысяч других памятных событий. В
30-е гг. значительно укрепляется международный отдел ТАСС. Этому способствовали главным образом два обстоятельства. Первое было связано с
расширением зарубежной корреспондентской сети. Собкоры ТАСС получили аккредитацию в Англии, Франции, США и других странах Европы, Азии,
Востока, Латинской Америки. И второе: ТАСС становится участником международного информационного обмена. Оно получает и передает информацию
крупнейшим телеграфным агентствам мира — Рейтер, Ассошиэйтед пресс, Франспресс и др. Все более важной частью системы средств массовой информации Советского Союза становилось радио. Вспомним, что с января 1924 г. основной формой радиовещания стали радиогазеты "РОСТА",
дифференцировавшиеся вскоре в "Рабочую", "Крестьянскую", "Комсомольскую" и другие радиогазеты. В структуре радиогазет конца 20-х — начала 30- гг.
кроме основной проблематики выделялись отдельные информационные блоки. "По Союзу Советов", "По Союзу Советских республик", "Что слышно в
Москве", "Новости науки и техники", "Книжный уголок", "Радиоотклики", "Что нового за границей", "Спорт" и др. Расширение проблематики явилось
отражением растущих интересов радиоаудитории и тех темпов, с которыми шло радиостроительство в стране[5]. К концу первой пятилетки в СССР
работало 60 радиовещательных станций. Увеличилось число радиовещательных центров в республиках, возросла радиоаудитория, появились новые формы
и жанры радиопередач: радиопереклички, радиомитинги, радиособрания, вечера народов СССР и др. Объем Центрального и местного радиовещания по
сравнению с предыдущим периодом почти удвоился. Все это вызывало необходимость создать новый руководящий радиовещательный центр, способный
решать в масштабах всей страны назревшие проблемы радиовещания, его дальнейшего развития, совершенствования. Таким центром стал в 1931 г.
Всесоюзный комитет по радиовещанию при Народном комиссариате почт и телеграфов, реорганизованный в 1933 г. во Всесоюзный комитет по
радиовещанию и радиофикации при СНК СССР. Во второй пятилетке в основном была решена проблема передачи единой радиовещательной программы из
Москвы на все радиостанции Советского Союза, а в республиках и автономных областях организовано вещание на национальных языках. Количество
радиовещательных станций достигло 93, их мощность возросла на 33%, количество радиоприемных устройств удвоилось. В целом по стране на одну тысячу
жителей их приходилось 44, а в городах — 78. Эпоха второй пятилетки связана с первыми шагами советского телевидения. Еще в 1924 г. "Правда"
сообщила о том, что ученые страны добились передачи изображения на расстоянии без проводов, что они достигли больших успехов в области телевидения.
В течение последующих 10 лет шел процесс технической обработки телевизионной системы, выявления технических возможностей и практического
применения телевидения. И чем дальше шла разработка этих проблем, тем очевиднее становились перспективы телевидения и его практические цели.
Поэтому в сентябре 1934 г. Совнарком СССР обязал Наркомат связи и Наркомтяжпром приступить к изготовлению технического оборудования для
телевидения, с тем чтобы в 1935 г. было освоено производство передающей и приемной телевизионной аппаратуры[6]. 15 ноября 1934 г. была проведена
первая в Советском Союзе передача телевизионной программы с разложением изображения на 30 строк со звуковым сопровождением. Выступить в программе пригласили известного артиста И. Москвина. Три с половиной года спустя состоялась пробная студийная телевизионная передача. Это событие
произошло в Москве в начале марта 1938 г. в телевизионном центре на Шаболовке и велось методом электронного телевидения с разложением изображения
на 343 строки. 1 сентября 1938 г. после завершения строительства был принят в эксплуатацию Ленинградский телевизионный центр. Передачи его выходили
в эфир через день. 5 ноября начались опытные телевизионные передачи из нового Московского телецентра на Шаболовке. Они велись практически каждый
день[7]. Таким образом, в 30-е гг. система средств массовой информации Советского Союза обогатилась еще одним звеном. Телевидение стало
реальностью. Но это было только началом пути. Предстояло выяснить общественные, идейно-политические, культурные, образовательные и другие
возможности и функции телевидения в структуре идеологических институтов государства. Укреплялась материально-техническая база не только радио и
телевидения. Чтобы ликвидировать бумажный голод в газетно-журнальном и книжном производстве, начинается строительство ряда бумажно-целлюлозных
комбинатов, предприятий, производящих отечественное полиграфическое оборудование. С 1931 г. "Правда" печатается не только в Москве. Ее матрицы самолетами доставляются в Ленинград, Харьков, Ростов-на-Дону, Грозный, Баку, Тбилиси, Свердловск и там с них печатают газету. Бурный рост прессы и
большой круг новых задач, вставших перед печатью, требовали улучшения и расширения подготовки журналистских кадров. В стране крепла и все заметнее
расширялась система учебных заведений, готовивших работников печати. По специально созданным программам обучение осуществляли
Коммунистический институт журналистики им. Правды в Москве, им. В.В. Воровского в Ленинграде, институты в Минске, Харькове, Свердловске, АлмаАте.
27. Формы массовой работы в 30-е годы. Общественно-производственные смотры, переклички, выездные редакции, конференции. Формы
массовой работы на радио. Листки ЦКК – РКИ “Под контроль масс”, “Радиолистки РКИ”.
В годы первых пятилеток получили развитие почти все формы массовой работы, использовавшиеся на протяжении всей истории отечественной
журналистики советского периода. Многие из них родились при проведении борьбы за режим экономии, снижение розничных цен, за рационализацию
производства. Наибольшее распространение получили общественно-производственные смотры, производственные переклички, выездные редакции.
ОБЩЕСТВЕННО-ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ СМОТРЫ. Их особенно успешно проводила «Тверская правда». Редакция взяла под свой контроль многие
предприятия города. Самым значительным явился смотр крупнейшего в стране хлопчатобумажного комбината «Пролетарская мануфактура». Во время
этого смотра в «Тверской правде» регулярно публиковался «Дневник смотра», 200 экземпляров газеты бесплатно поступали на фабрику, которые
расклеивались в наиболее людных местах. Повышению активности масс способствовало и то, что в газете пристальное внимание уделялось не только
производству, но и быту рабочих. Под рубрикой «Бытовое» публиковались очерки Б. Полевого «У ткача в гостях», «В рабочих квартирах по приглашению»
и др. Широкий размах общественным смотрам придала «Правда», начав в декабре 1928 г. всесоюзный смотр производственных совещаний в
промышленности и на транспорте. Многие многотиражные, окружные, областные, губернские, республиканские и даже центральные газеты активно
включились в проведение смотра. Из московских газет раньше всех во всесоюзный смотр «Правды» включился «Гудок», направивший в декабре 1928 г.
бригаду журналистов в Воронеж. Представители «Правды» и «Гудка» провели собрание заводского актива, выбрали в цехах смотровые тройки,
организовали издание печатной газеты. Во всех цехах завода производственные совещания прошли при значительной активности рабочих: на них
присутствовало свыше 1000 человек. 4 мая 1929 г. в статье «Печать организатор масс» «Правда» отмечала: «Смотровая волна прокатилась по всей стране –
от Архангельска до Ганджи, от Мурманска до Ашхабада, от Гомеля до Владивостока. Не осталось почти ни одного района, где не был бы организован
смотр». В октябре 1929 г. были подведены итоги всесоюзного смотра производственных совещаний, сыгравших известную роль в повышении трудовой
активности масс. Премией за организацию лучшего смотра была отмечена многотиражная газета Кольчугинского завода (г. Владимир) «Голос
Кольчугинца». ОБЩЕСТВЕННО-ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ПЕРЕКЛИЧКИ. Наряду с общественно-производственными смотрами широко
распространились общественно-производственные переклички. И эту форму массовой работы в числе первых применила «Тверская правда». 28 мая 1927 г.
в газете появилась рубрика «Митинг миллионной аудитории. Новая форма газетной работы». Будни социалистической стройки, писала редакция, требуют
вовлечения многомиллионных масс в обсуждение важнейших проблем реконструкции народного хозяйства. Именно этому и будет служить новый метод
газетной работы – «Митинг миллионной аудитории». Два года спустя «Тверская правда» возглавила перекличку текстильщиков Твери и ИвановоВознесенска. Самый широкий размах производственные переклички получили в «Уральском рабочем», по инициативе которого была проведена уралосибирская перекличка о качестве и стоимости сибирского угля и уральского металла. Она охватила до 40 тысяч рабочих. В перекличке кроме «Уральского
рабочего» и «Советской Сибири» участвовали пермская «Звезда», «Пролетарская мысль» (Златоуст) и другие уральские и сибирские газеты. «Уральский
рабочий» в ходе переклички взял шефство над гигантами советской индустрии Магнитостроем, Березниковским химическим комбинатом, создав на этих
стройках отделения редакции. ВЫЕЗДНЫЕ РЕДАКЦИИ. Эта форма массовой работы, возникшая в конце 20-х годов, успешно применялась на
протяжении всей последующей истории советской журналистики. В период первых пятилеток выездные редакции направлялись на крупнейшие стройки
(Сталинградский тракторный завод, Днепрострой, Горьковский автозавод и т.д.), а также в сельскохозяйственные районы. Выездные редакции выпускали
специальные газеты, боевые листовки, плакаты. Первая выездная редакция «Правды», созданная в январе 1929 г. работала на Харьковщине, печатая свои
листовки на небольшой плоскопечатной машине «американке», приводившейся в движение ногами. В 1930 г. появился первый специально оборудованный
вагон, а вместе с ним возникли первые выездные редакции на колесах, что позволило им бывать буквально на всех крупнейших стройках. Так, возникшие в
1930 г. вагоны редакции «Комсомольской правды», к 1935 г. совершали уже свыше ста рейсов. По всей стране от Дальнего Востока до западных границ
пролегли дороги выездных редакций и других газет. Редакция «Крестьянской газеты» в течение 130 дней побывала в селах и деревнях 9 губерний, совершив
путь в 5500 километров, получив немало важных сведений для улучшения газеты. В ряде сел побывала в 1929 г. выездная редакция «Труда». «Газета с
бостонки расходилась среди крестьян не только как новость, единственная в своем роде в деревне, но и как нечто родное, свое, работающее тут же на глазах
у всех»12, – делились впечатлениями участники выездной редакции в «Журналисте». ДРУГИЕ ФОРМЫ МАССОВОЙ РАБОТЫ. Не без успеха
использовались и такие формы массовой работы, как заочные совещания и конференции, читательские суды над газетами, производственные буксиры,
рабселькоровские посты. Заочные совещания и конференции наиболее результативно проводили «Рабочая Москва», «Ленинградская правда», «Рабочий
край» (Иваново). Редакция газеты «Рабочий край» провела специальную конференцию по огородничеству, в которой приняли участие не только колхозники
и агрономы, но и представители губернских учреждений. Конкретные меры по улучшению сельского хозяйства были Намечены в ходе заочной
конференции читателей саранской уездной газеты «Завод и пашня» (Пензенская губерния) и по лучшей организации городского транспорта на заочной
конференции трамвайщиков Москвы, проведенной газетой «Рабочая Москва». Известную помощь в улучшении работы редакций оказывали «суды» над
газетами. В течение двух дней проходил «суд» над газетой «Рабочий путь» (Омск). «Приговор» содержал полезные советы и по тематике газетных
выступлений и по их качеству. С пользой для газеты прошел также «суд» над «Бурят-Монгольской правдой». «Тверская правда» публиковала на своих
страницах «Газету для начинающих читать». Целиком одобряя эту инициативу, «Журналист» писал: «Приобщение через такую газету к общественнополитической жизни новых тысяч людей следует горячо приветствовать. Газета для начинающих читать является тем звеном, которого не доставало в
нашей печати»13. ФОРМЫ МАССОВОЙ РАБОТЫ НА РАДИО. Наибольшее распространение на радио получили радиопереклички, радиомитинги,
радиорейды, выездные редакции. Одной из первых была радиоперекличка текстильщиков московской фабрики им. Калинина и ленинградской фабрики
«Веретено», состоявшаяся в апреле 1929 г. В мае того же года Московский радиоцентр транслировал перекличку паровозостроительных заводов Москвы,
Харькова, Сормова и Коломны. Активной была деятельность выездных редакций радио. В начале 1932 г. на Макеевском металлургическом заводе
действовала выездная редакция Московского радиовещания, взявшего шефство над этим предприятием. Успешно использовались радиосмотры. В марте
1931 г. проводился Всесоюзный смотр весеннего сева и коллективизации, транслировавшийся всеми радиостанциями страны. В ходе смотра на местах
проводились рейды ударных бригад, общественные буксиры, переклички передовиков колхозных полей. Материалы смотра публиковались в газетах
«Правда» и «Социалистическое земледелие». Все более развивалось взаимодействие печати и радио. Газетчики и радиожурналисты провели немало
совместных митингов, собраний, перекличек. В конце июля – начале августа 1931 г. печать и радиовещание подготовили всесоюзную перекличку заводовгигантов, которую транслировали по всему Союзу 57 радиостанций и 3500 радиоузлов. Перекличка активизировала выполнение заказов по поставке
оборудования для гигантов пятилетки – Магнитостроя, Кузнецкстроя, Автостроя, Березников, Харьковского тракторного и Уральского
машиностроительного заводов. Своеобразным дирижером переклички являлась газета «За индустриализацию» (орган ВСНХ СССР). В ходе переклички
редакции газет и радиовещания брали шефство над предприятиями, выпускавшими оборудование для новостроек. «Рабочая Москва» взяла под свой
контроль столичные заводы «Динамо» и «Красный пролетарий». Неотъемлемой частью кампании по рационализации народного хозяйства являлась борьба
за экономный государственный аппарат, за упрощение его структуры. В этой связи печать и радио начали массовый поход против бюрократизма. Особенно
широко критика стала развиваться, начиная с 1928 г. По примеру «Правды», в центральных и местных газетах появились «Листки РКИ» под заголовками:
«Под контроль масс», «Перо рабкора бьет в цель», «Бюрократов на мушку». К июню 1928 г. они стали неотъемлемой частью уже 50 областных и губернских
газет. В большинстве случаев «Листки» выпускались не реже одного раза в неделю. Еще до появления «Листков» критике бюрократов многие свои
фельетоны посвящал М. Кольцов. Примечателен в этом отношении его фельетон «В дороге». «Бюрократизм двадцать шестого года, – писал он, – в нашей
стране уже не маленький. Он видал виды, знает, где раки зимуют, умеет прятаться в нору и выходить на добычу в подходящее время. Опасный зверь,
хищный и ласковый»14. Против этого «опасного зверя», умеющего «любезно проталкивать человека в пустоту», в «Правде» был создан сатирический отдел
«Каленым пером». Впервые он появился в номере от 3 апреля 1927 г. В газете были помещены материалы «Ау», «Покажите автора», «Семейные рекорды».
Редакция клеймила бюрократов на местах, по чьей вине задерживаются ответы на срочные запросы из центра («Ау»), боролась с проявлениями
семейственности в советских учреждениях («Семейные рекорды»), с канцелярщиной, с любителями всевозможных анкет и отчетов («Покажите автора»).
Бюрократическая отчетность буквально захлестывала наши предприятия. Так, Курский райспирт составил годовой отчет весом в 5 пудов и отправил его в
Москву с восемью курьерами, а отчет ленинградского завода «Треугольник» весил 35 пудов, и составлял 22 тыс. листов. Против этого невиданного
бумаготворчества, Дорого обходившегося государству, печать боролась особенно беспощадно. С 15 марта 1928 г. в «Правде» вместо отдела «Каленым
пером» стал регулярно публиковаться «Листок рабоче-крестьянской инспекции – «Под контроль масс». «Листки РКИ» были направлены против
равнодушия, сутяжничества, разбазаривания народных средств, всевозможных злоупотреблений. Нередко полоса «Под контроль масс» посвящалась одной
теме: проверке приема посетителей в советских учреждениях, борьбе с бесхозяйственностью на строительстве гигантов советской индустрии и т.д. Нередко
в «Листках РКИ» выступали поэты и писатели. С большим материалом «Выставляется первая рама» в «Листке РКИ» 24 марта 1928 г. выступил Н. Погодин.
Критикуя дорогое и некрасивое строительство в сибирских городах, он писал: «Весна! Выставляется первая рама! Горько и скучно это звучит в сибирских
городах, когда некто сердитый и разочарованный ощупывает серые, перекосившиеся рамы в домах, прошлым годом возделанных»15. В июле 1928 г. на
страницах «Под контроль масс», вышедших под шапкой: «На борьбу за дешевое, хорошее и удобное жилье! Строим без проектов, из плохого материала,
неэкономно, неразумно», было опубликовано стихотворение В. Маяковского «Дождемся ли мы жилья хорошего? Товарищи, стройте хорошо и дешево!»...
Листок «Под контроль масс» содействовал чистке госаппарата, проходившей в 1928–1929 гг. Действенно была проведена проверка приема посетителей в
московских учреждениях. По материалам этого массового рейда некоторые за грубое отношение к посетителям были сняты с работы. «Листок рабочекрестьянской инспекции» регулярно появлялся в «Правде» до середины октября 1930 г. За это время газета опубликовала 140 «Листков». В 1931–1933 гг. их
издание возобновилось под названием «Листок ЦКК–РКИ». По-боевому велась критика бюрократов в газетах «Гудок», «Рабочая Москва», «Крестьянская
газета», «Ленинградская правда», «Харьковский пролетарий», «Советская Сибирь». Начиная с января 1928 г., в «Крестьянской газете» постоянным стал
отдел «На войну с волокитой и бюрократизмом». «Одними постановлениями и приказами сверху бюрократизм не изжить, – писала редакция. – В борьбе с
бюрократизмом должны принимать участие все крестьяне и крестьянки. Успех борьбы с бюрократизмом зависит от того, насколько активно участвуют в
этой борьбе все слои населения»16. Полоса газеты за 3 января 1928 г. начиналась врезкой: «Неуклонно преследовать всеми мерами, вплоть до привлечения к
суду всех служащих государственного аппарата (как коммунистов, так и беспартийных), виновных в пренебрежительном, барском, высокомерном
отношении к посетителям». На полосе помещены, главным образом, материалы о волоките. «Прочно засели волокитчики в Ижевском областном лесном
отделе, – писал в газету селькор-крестьянин. – Сотней бумажек их не проймешь, ходокам лаптей не наберешься»17. Газета помещала немало и карикатур,
бичевавших проявления бюрократизма. В мае 1928 г. «Листки РКИ» появились в «Гудке». Редакция подавала материалы под рубриками «Горячая
промывка», «Холодный душ», «На свежую воду», «Пожалуйте бриться». Действенно против бесхозяйственности, перерасхода в капитальном строительстве
выступала «Рабочая Москва». 12 мая 1929 г. «Листок РКИ» озаглавлен: «Не повторим ошибок, стоивших миллионы!». «Под чертой итогов капитального
строительства прошлого года, – отмечала газета, – значится солидная цифра перерасхода в 6,5 млн. рублей. Бесплановость, волокита, бесконтрольность –
вот из таких слагаемых составлена эта цифра. Начало нового строительства года опять не предвещает ничего хорошего. Опять нет точных проектов, не
заключены договоры со строительными организациями». Редакция бьет тревогу: пока не поздно не допустить миллионных перерасходов народных средств.
Не оставляла в покое бюрократов и волокитчиков «Тверская правда». Разнообразные рубрики: «В бюрократических лаптях», «Бумагомараки», «Худую
траву из поля вон!», заголовки материалов: «Анкетное наваждение», «В бумажном потоке», «По дорожке длинной» (150 верст за получением похоронных) –
Дают представление о характере борьбы с бюрократизмом в местной печати. Нередко критические заметки сопровождались стихотворными материалами.
19 января 1929 г. «Тверская правда» в корреспонденции «Как они примазываются» обращала внимание на то, что нередко снятые за кумовство и
бюрократизм благополучно устраиваются на работу в других местах. Тут же помещено сатирическое стихотворение «Упрямая репка»: Сняли Зава.
Почистили штат... Только вскоре, как это ни странно, Этот весь сокращенный губстат Очутился под сенью... губплана. Так же дружной семейкой живут,
Друг за дружку все держатся крепко. От рабкрина рабочие ждут, Чтоб он с корнем выдернул репку. Заслуживают внимания в «Листках РКИ» такие
рубрики, как: «В упор» («Уральский рабочий»), «Мы спрашиваем» («Ленинградская правда») – короткие критические заметки которых требовали принятия
срочных мер. Наступательно борьба с бюрократизмом велась и журналистами радиовещания. В 1929 г. «Радиолисток РКИ» с сообщениями о деятельности
рабоче-крестьянской инспекции передавался два раза в неделю. Добиваясь действенности критических выступлений редакции газет создавали специальные
бюро расследований. Интенсивную деятельность развернуло созданное в 1927 г. бюро расследований «Ленинградской правды».
28. Журналистика и литература русского Зарубежья.
Октябрьская революция и Гражданская война вызвали огромную эмиграционную волну: Россию покинуло более двух миллионов человек. К декабрю 1924
г. только в Германии оказалось около 600 тыс. русских эмигрантов, во Франции – около 400 тыс., в Манчжурии более 100 тыс., в США около 30 тысяч.
Русские эмигранты к 1924 г. обосновались в 25 государствах, не считая стран Америки 50. Сохраняя за границей свои классовые организации, они издавали
свыше трех тысяч наименований газет и журналов. В этом обильном потоке периодики на самом правом фланге находились такие журналы, как «Двуглавый
орел» (затем «Вестник Высшего монархического Совета», Берлин, Париж, 1920 – 1922 гг., 1926–1931 гг.), «Грядущая Россия» (Париж, 1920; редакторы –
лидер энесов Н.В. Чайковский и писатель М.А. Ландау – Алданов), «Русская мысль» (София, Прага, Берлин, 1921 – 1924 гг., ред. П.Б. Струве). К ним
примыкала право-кадетская газета «Руль» (Берлин, 1920–1931 гг., ред. И.В. Гессен). Руководящим органом кадетов являлась газета «Последние новости»
(Париж, 1920–1940 гг., ред. П.Н. Милюков); центральным органом эсеров был журнал «Революционная Россия (Юрьев, Берлин, Прага, 1920–1931 гг., ред.
В.М. Чернов); меньшевиков – «Социалистический вестник» (Париж, Нью-Йорк, 1921 – 1965, первым редактором был Ю.О. Мартов). Широкую известность
получили сменовеховские издания: журнал «Смена вех» (Париж, 1921–1925) и газета «Накануне» (Берлин, 1922–1924. Редактором и журнала, и газеты был
Ю.В. Ключников). Одним из главных идеологов продолжения борьбы с большевиками «всеми способами и прежде всего «вооруженным путем» был П.Б.
Струве, редактировавший в эмиграции журнал «Русская мысль». Журнал расценивал русскую революцию как разрушение и деградацию всех сил народа. В
статьях П. Струве «Размышления о русской революции», «Прошлое, настоящее и будущее», «Мысли о национальном возрождении России», «Россия» и
других утверждалось, что падение большевистской власти «приближается неотвратимо и ускоренно». В то же время редакция постоянно информировала
читателей, что процесс объединения русских сил вокруг великого князя Николая Николаевича, внука Николая I, одного из главных претендентов на царский
престол неизменно продолжается. «К великому князю, живущему недалеко от Парижа, – читаем в 9–12 номерах журнала за 1923/24 гг., – приезжал генерал
Врангель и был очень сердечно им принят. Во всех государствах, где живут сейчас русские, начат сбор пожертвований в казну Великого князя, «Фонд
спасения России». Этот сбор является первой попыткой двухмиллионной зарубежной России собственными силами начать дело борьбы за родину, не
надеясь на державы, на «американские миллионы или на одни стихийные процессы в советской власти. Понятно поэтому раздражение, с которым этот сбор
был встречен в большевистских и соглашательских кругах»51. К этому же центру, сообщалось в журнале, примыкают и русские люди на Дальнем Востоке,
наибольшее количество которых вне большевистской власти находится в Манчжурии и горах Китая. В журнале было помещено также «Заявление Великого
князя Николая Николаевича», сделанное им американским журналистам в начале мая 1923 года. «Вы спрашиваете меня, как я отношусь к призыву моих
соотечественников стать во главе движения во имя освобождения России... Я готов отдать все свои силы и жизнь на служение Родине»52. В течение
полутора лет, начиная с января 1922 г. до августа 1923 г. в журнале публиковались воспоминания В.В. Шульгина «Дни». Приступая к их печатанию,
редакция заявляла, что этот человеческий и исторический документ будет «во всей его значимости оценен и современниками и стремящейся к живой правде
историей». В ряде номеров публиковался «Дневник» 3. Гиппиус («История моего дневника» и «Черная книжка»), оцененный редакцией как «замечательный
документ переживаемой эпохи». Почти в каждом номере появлялись стихи Н. Гумилева, И. Бунина, М. Волошина, М. Цветаевой. Среди непримиримых
антисоветских изданий не последнее место занимала газета «Руль», выходившая ежедневно с 16 ноября 1920 г. до 14 октября 1931 г. под редакцией кадета
И.В. Гессена. Излагая программу своей деятельности в передовой первого номера, редакция заявляла: «Восстановление России немыслимо при
существовании советской власти. Каждый месяц, каждый день хозяйничанье этой власти продолжает и довершает дело разрушения России, ее культурных и
хозяйственных ценностей. Наша основная политическая задача, – особо подчеркивалось в передовой, – освещать неприглядную русскую действительность».
В соответствии с намеченной программой в «Руле» с первых же номеров одной из ведущих стала рубрика «В Советской России». О характере
публиковавшихся в этом разделе материалов можно судить по их заглавиям: «Голод в Петербурге», «Война с деревней», «Струве о борьбе с
большевизмом», «Черчилль о большевизме» и т.д. 28 ноября 1920 г. газета обнародовала «Декларацию генерала Врангеля», в которой утверждалось:
«Армия и Флот не допускают мысли о возможности прекращения борьбы. Наша задача – сохранить ядро русской армии и флота для того часа, когда Европа
учтет необходимость борьбы с мировой тиранией». Активно в «Руле» сотрудничали М. Волошин, К. Бальмонт, И. Шмелев, печатались мемуары С.Ю.
Витте. Выступал на его страницах и признанный классик русской литературы, ее первый нобелевский лауреат (1933 г.) И.А. Бунин, решительно не
принявший Февральскую, а затем и Октябрьскую революцию. В апреле 1924 г. в «Руле» была обнародована произнесенная им в Париже речь «Миссия
русской эмиграции», имевшая программное значение для всех, оказавшихся в изгнании. Вся речь проникнута призывом: не поддаваться ни соблазнам, ни
окрикам, ни соглашаться на «похабный» мир с большевистской ордой. Знаю, многие уже сдались, многие пали, а сдадутся и падут еще тысячи и тысячи. Но
все равно, – заключает писатель, – останутся и такие, что не сдадутся никогда»53. Подтверждением этих слов является трагическая судьба самого писателя.
Постоянно и безысходно тосковал он по России, но так и не вернулся на родину. Встречавшийся с ним в Париже в 1949 г. К.М. Симонов свидетельствует:
«Это был человек не только внутренне не принявший никаких перемен, совершенных в России Октябрьской революцией, но все еще никак не
соглашавшийся с самой возможностью таких перемен, все еще не привыкший к ним как к историческому факту»54. Из наиболее известных изданий в
журналистике русского зарубежья несомненно была газета «Последние новости», выходившая в Париже с 27 апреля 1920 г. до 13 июня 1940 г. Первым ее
редактором был присяжной поверенный М.А. Гольдштейн, с 1 марта 1921 г. редакцию возглавил лидер кадетов П.Н. Милюков. Редактировавшаяся
Милюковым почти 20 лет газета являлась центральным органом кадетской партии и в отличие от правокадетского «Руля» значительно отличалась от него
по более объективной оценке происходивших в Советской России событий, о чем редакция открыто заявила в статье «Наша задача», открывавшей первый
номер. «Хотели бы самим своим названием сказать, что они будут стремиться отражать не столько свои мнения по поводу событий, а сами события, не
тенденциозное освещение фактов, а факты. Слова все сказаны, мнения все высказаны, но, увы, никто никого ни в чем не убедил, не научил и не заставил
забыть... Задача наша иная, более скромная, в необходимость ее мы верим непоколебимо. Эта задача – излагать факты как они есть, т.е. говорить правду – и
не ту, которая той или иной партии в преломлении политической веры кажется правдой, а ту, которая есть правда. Вот почему, вопреки установившемуся в
последнее время трафарету, мы не считаем нужным озаглавливать нашу газету, как «беспартийную» или «демократическую». За этими словами столько раз
обнаруживалась и очень узенькая партийность и очень широкая антидемократичность, что мы предпочитаем опираться не на аншлаг, который часто ни к
чему не обязывает, а на ежедневную работу, которая будет вся на виду, как под стеклянным колпаком». Избрав своим девизом – служение объективной
правде, какой бы она не была, редакция особенно настаивает на недопустимости в прессе лжи, неискренности, погубивших царскую Россию и не дающих ей
подняться при большевиках. Поэтому правда, по мнению редакции, «должна стать национальным кумиром и извращение ее должно считаться осквернением
святыни». Выдвинув столь благородную задачу, во имя новой России, в которой не должно быть места «ни угнетению, ни насилию», призывая делать
журналистику «чистыми руками», редакция на первых порах всячески стремилась к тому, чтобы газета выглядела сугубо информационным органом. Об
этом свидетельствуют даже рубрики первых номеров: «Телеграммы», «По Советской России», «В Париже», «На Западе», «Среди эмигрантов» и т.д. Однако
все стремления редакции не вникать в политику успехом не увенчались. 27 апреля 1923 г. в статье «Трехлетие «Последних новостей» было сказано: «Само
название нашей газеты показывает, что, когда три года назад она была основана, ее цель была по преимуществу информационная. Однако политическое
значение переживаемого нами времени так велико, что газета... не могла остаться в стороне от борьбы направлений, и вынуждена была неизменно следовать
курсу, верному своему компасу – «борьбы против насильников, овладевших Россией». Страницы газеты заполняли рассказы и литературные портреты И.А.
Бунина, М.М. Зощенко, очерки и отдельные главы из трилогии А.Н. Толстого «Хождение по мукам». Регулярно публиковались фельетоны Н. Тэффи.
«Ностальгия» – так назывался один из них, правдиво передававший настроение всех, находившихся в вынужденной эмиграции, в разлуке с родной страной.
Мыслью о трагической судьбе России проникнуты не только произведения Н. Тэффи, но и многих других писателей и публицистов. Из их числа следует
выделить Е.Д. Кускову, особенно ее «Письма из Берлина». В своих «Письмах» Е.Д. Кускова решительно выступила против вооруженного свержения
большевиков. Как бы ни относиться к революции, подчеркивала она, на стороне революции при самодержавии была «большая правда», большая
«нравственная сила» и, призывающие «топить» всех прикосновенных к большевизму, проявляют тот же «звериный русский большевизм, только
наизнанку». «Струве настойчиво твердит, – читаем в «Письмах», – мне все равно кто их свергнет Марков II или Керенский». Ну, а мне не все равно, заявляет
Кускова, так как такое свержение приведет к еще более страшной гражданской войне55. Оперативно откликнулись «Последние новости» на смерть Ю.О.
Мартова и В.И. Ленина. С 23 по 30 января в каждом номере под рубрикой «После смерти Ленина» печатались отклики на его кончину. Главная мысль всех
публикаций в траурные дни сводилась к тому, что после смерти Ленина «быть может недалек день перерождения всей русской жизни». Перерождения
русской жизни ждали не только кадеты, а можно сказать вся русская эмиграция, в том числе эсеры, неизменно занимавшие в своем центральном органе –
журнале «Революционная Россия» позицию «изживания коммунизма» большевиков. Журнал издавался с 1920 до 1931 г. в Праге и Берлине. Его редактором
являлся Ю.М. Чернов, активными сотрудниками были А.Ф. Керенский, В.М. Зензинов, И.А. Рубанович, Н.С. Русанов, В.В. Сухомлин, Марк Слоним,
печатался поэт Константин Бальмонт, который откровенно заявлял: «коммунизм я ненавижу. С кем бы то ни было из коммунистов у меня нет ничего
общего»56. В апреле 1921 г. в журнале появилась программная статья В. Чернова «Основные мотивы гильдейского социализма», в которой, считая
октябрьский переворот «пародией на социалистическую революцию», В. Чернов решительно выступил против нарождавшейся дискреционной
(тоталитарной) власти «коммунистических опекунов» над народом России. И все-таки, в отличие от монархических и кадетских изданий, «Революционная
Россия» не поддерживала военного выступления против большевиков. «Монархисты мечтают, – отмечалось в июле 1921 г. в статье «Изгои», – силой
оружия вернуть себе власть в России, готовятся к победоносному возвращению на Родину, чтобы по-своему расправиться с взбунтовавшимися мужичками».
К диктатуре меньшинства, – отмечает далее журнал, – постоянно призывает и «неисправимый идеолог «белых генералов» П. Струве. «Нужна сила, нужна
энергия, – восклицает он. Должно создаться мощное своим сознанием меньшинство, которое пошло бы напролом». «Напролом идут только те, – в ответ на
эти призывы Струве отвечал журнал, – кому нечего терять. Именно напролом шли уже и Деникин, и Врангель, и подобные им могут еще пойти «напролом»,
чтобы захватить власть в государстве. Но, – особо подчеркивается в статье, – это им не удастся, ибо не насилием меньшинства, как думает г. Струве, а
организованной волей большинства создаются великие государства». Одним из наиболее долговечных зарубежных изданий был основанный Л. Мартовым
при ближайшем участии Р. Абрамовича журнал «Социалистический вестник», выходивший в Берлине, Париже и Нью-Йорке с 1921 по 1965 г. Наиболее
четко политическая позиция «Социалистического вестника» проявилась в полемике с «Рулем». В статьях «Кадеты и эсеры на рандеву», «Маленькая
неточность», «Грозное предостережение», констатируя, что редактор «Руля» Иосиф Гессен стремится «пригвоздить к позорному столбу в назидание
потомству и истории» социал-демократов – меньшевиков за их отказ от свержения большевиков путем вооруженного восстания, редакция «Вестника»
писала: «Кадетские писатели из «Руля» со своей точки зрения правы, упрекая нас в том, что мы хотим бороться с большевиками не пушками, а давлением
рабочего класса, организованного нами на почве создавшегося в России порядка. При этом нашей партией руководит, конечно, не своеобразное
политическое «толстовство» и «непротивление злу», а, помимо ради других мотивов еще и ясное сознание... что при социальном родстве тех слоев
населения, на которые опираются большевики и меньшевики, вооруженная борьба между ними неминуемо превратится в братоубийственную войну внутри
рабочего класса и, подорвав мощь последнего, может доставить легкую победу господам из «Руля» и их друзьям справа и чрезвычайно усилит позицию
международной реакции в борьбе с революционным пролетариатом»57. Резко отрицательным было отношение «Социалистического вестника» к
монархистам и кадетам. Показывая бесплодность всех усилий кадетов вкупе с монархистами, направленных на свержение власти Ленина вооруженным
путем, журнал с полной уверенностью утверждал: перспектив будущего у этих «политических покойников никаких нет»58. С чувством душевной скорби
откликнулась редакция «Социалистического вестника» на смерть Ленина. «Номер уже верстался, – говорилось в передовой статье «Смерть В.И. Ленина», –
когда телеграф принес это скорбное сообщение... Перед только что разверзшейся могилой мы вспоминаем прежде всего не политического противника, не
главу государства, где наша партия находится на нелегальном положении, где во всей силе свирепствует террористическая диктатура, а крупного деятеля
рабочего движения, который вместе с незабвенным Ю.О. Мартовым закладывал фундамент классовой организации пролетариата в России». «Не прошло и
года, – особо подчеркивается в статье, – как пламя крематория испепелило тело Мартова. Теперь и Ленин покончил счеты с жизнью. И такая близкая
последовательность их смерти как бы снова символически напоминает о том, насколько неразрывно были связаны в истории целой полосы русского
рабочего движения их имена при всем различии и даже резкой противоположности их политического и морального облика»59. Значительное развитие в
журналистике русского зарубежья первой половины 20-х годов получила сменовеховская печать. В Праге в 1921 г. вышел сборник «Смена вех», появление
которого дало название всему сменовеховскому течению. В 1921–1922 гг. под тем же названием «Смена вех» издавался журнал в Париже. В Берлине в
1922–1924 гг. выходила сменовеховская газета «Накануне», в Харбине в 1921–1923 гг. – газета «Новости жизни», в Петрограде и Москве – журналы «Новая
Россия» и «Россия». Во всех этих изданиях, в статьях их ведущих публицистов Н. Устрялова, С. Лукьянова, Ю. Ключникова, И. Лежнева, хотя и
проявлялись порою острые разногласия, особенно по вопросу государственного устройства, но всех их объединяла единая цель – благо России. Эта главная
задача была ясно выражена в первом номере журнала «Смена вех», определившем направление всех последующих сменовеховских изданий. После четырех
лет величайшей в мире революции, заявляла редакция, можно сделать соответствующие выводы, а, сделав их, действовать, как подсказывает новая
политическая обстановка. «Долго ли повторять привычную формулу «Долой большевиков!» Хочется верить, что недолго. Из России приходит все больше и
больше известий о тех лучших представителях русской интеллигенции, которые не за страх, а за совесть решили отдать свои силы новой России, дабы
поскорее преодолеть ужасы и тени переходного состояния. За границей первая коллективная попытка глубже вдуматься в свой новый долг представителей
новой интеллигенции была недавно сделана авторами сборника «Смена вех». Выпускаемый с сегодняшнего дня еженедельник «Смена вех» хочет быть
следующим этапом в примирении заграничной русской интеллигенции с Россией и русской революцией... Новая Россия еще слаба, ее надо поддержать.
Поддерживать – не значит, однако, до бесконечности сохранять те ненормальные условия, в которых сейчас приходится жить России... С верой в Россию, в
ее будущее, с верой в правильность своего пути приступаем мы к выполнению своих задач. Новую Россию нельзя мыслить враждебной остальным народам.
Дело русского прогресса есть дело прогресса мирового»60. Активно защищала интересы Советской России газета «Накануне». Ее редактор Ю.В. Ключников
был даже приглашен в состав советской делегации в качестве эксперта для участия на конференции в Генуе. В газете наряду с произведениями авторовэмигрантов печатались очерки и рассказы В. Катаева, Е. Петрова, И. Ильфа. Часто выступал в газете М. Булгаков: именно с этого издания началась его
широкая известность. Первая статья М. Булгакова за подписью «М.Б.» появилась 13 января 1919 г. в газете «Грозный». Затем ему пришлось немало
поработать военным доктором и земским врачом, прежде чем он в 1921 г. перебрался в Москву, где приходилось браться за любую работу, которую
предоставлял «господин случай». Именно в этот период «бешеной борьбы за существование», впечатляюще показанной в его автобиографических
«Записках на манжетах», и начала издаваться в Берлине газета «Накануне». В первом же номере, увидевшем свет 26 марта 1922 г., в передовой статье
«Накануне» внимание М. Булгакова привлекли высказывания, не раз возникавшие у него самого: «Все ценное, что мир веками накопил в непрестанном
творчестве, должно быть бережно и с любовью вручено грядущим поколениям». Вскоре Булгакову стало известно, что литературное приложение к газете
возглавляет А.Н. Толстой, а в Москве в Большом Гнездниковском переулке обосновалась московская редакция газеты, которая и становится его главной
журналистской трибуной. На страницах «Накануне», кроме известных автобиографических «Записок на манжетах» один за другим появляются его очерки и
фельетоны «Похождения Чичикова», «Чаша жизни», «Киев-город», «Москва 20-х годов», «Москва белокаменная», «Столица в блокноте». В последнем
очерке, публиковавшемся в газете 21 декабря 1922 г., 20 января и 9 февраля 1923 г. и состоявшем из зарисовок «Бог ремонт», «Гнилая интеллигенция»,
«Сверхъестественный мальчик», «Триллионер», «Человек во фраке», «Биомеханическая голова», «Ярон», «Во что обходится курение», «Золотой век»,
«Красная палочка» М. Булгаков прозорливо писал: «Фридрихштрасской уверенности, что Россия прикончилась, я не разделяю, и даже больше того: по мере
того, как я наблюдаю московский калейдоскоп, во мне рождается предчувствие, что «все образуется» и мы еще сможем пожить довольно славно. Однако я
далек от мысли, что Золотой Век уже наступил. Мне почему-то кажется, что наступит он не ранее, чем порядок, симптомы которого так ясно начали
проступать в столь незначительных, казалось бы, явлениях... пустит окончательные корни». И далее: «Москва – котел: в нем варят новую жизнь»61. Немало
сатирических произведений Булгакова публиковалось и в других изданиях: «Гудке», «Труде», в журнале «Голос работника просвещения», со страниц
которых он наносил хлесткие удары по нашему бескультурью, невежеству, безграмотности. Но главной его трибуной являлась газета «Накануне».
Секретарь московской редакции Э. Миндлин свидетельствует, что А.Н. Толстой то и дело напоминал: «Шлите больше Булгакова», хотя я и так его
материалы посылал не реже раза в неделю»62. Поступая регулярно в Москву, газета «Накануне» распространялась также во многих городах России, где
единственным сменовеховским изданием был журнал «Новая Россия» («Россия»). Являясь «органом творчески ищущей интеллигентской мысли», журнал
решительно заявлял о своем намерении всемерно защищать революцию, так как и редакция и его активные сотрудники, по их словам, были «пламенно
убеждены в ее священной правде и великой правоте». Однако даже этот журнал, подвергавшийся критике слева – со стороны партийно-советской печати –
за независимость идеологических убеждений, стремление к оппозиционности, был закрыт в 1926 г. Это еще одно из свидетельств невозможности любой
попытки поставить периодические издания действительно свободного слова в условия строгой моноидеологии, в жесткие рамки партийных директив уже в
первой половине 20-х годов. Первое советское десятилетие – это время становления однопартийной системы отечественных средств массовой информации,
сохранявшейся на протяжении всей истории существования СССР. Это также время развития информационной службы Советской России: в 1918 г. было
создано Российское телеграфное агентство (РОСТА), выполнявшее функции не только информационного органа, но и занимавшееся одновременно
изданием многочисленных органов печати, их инструктированием, подготовкой журналистских кадров. На его основе в 1925 г. возникло одно из
крупнейших агентств мира – телеграфное информационное агентство Советского Союза (ТАСС), снабжавшее информацией печать, радиовещание,
телевидение на протяжении всей истории существования СССР. В первое советское десятилетие как средство массовой информации начинает
использоваться радио: в 1921 г. вступают в строй первые радиоустановки, в 1924 г. учреждено Общество друзей радио (ОДР), члены которого составили
первую его массовую аудиторию. В 1924 г. начался выход первых радиогазет РОСТА, ставших основной формой советского общественно-политического
вещания на протяжении всего периода 20-х годов. Важным событием в отечественной журналистике стал состоявшийся в ноябре 1918 г. первый съезд
журналистов России, решения которого сыграли заметную роль в дифференциации газетно-журнальной периодики в 20-е и последующие годы. В первое
послеоктябрьское десятилетие происходило бурное развитие многопартийной журналистики русского зарубежья: возникают газеты и журналы
буржуазного, кадетского, эсеровского, меньшевистского, сменовеховского и других направлений, выходившие под редакторством таких известных
публицистов, как Н. Бердяев, А. Керенский, Л. Мартов, П. Милюков, П. Струве, Н. Устрялов, В. Чернов. В условиях моноидеологии в первое советское
десятилетие средства массовой информации все больше и больше внедрялись в административно-командную структуру общества.
29. Печать и радио во время ВОВ.
Война сразу же изменила весь облик советской печати: более чем в два раза сократилось число даже центральных газет – до войны их было 39, а осталось
всего 18. Перестали выходить многие центральные отраслевые газеты, такие, как «Лесная промышленность», «Текстильная промышленность» и др.
Некоторые специализированные центральные газеты были объединены. Так, вместо «Литературной газеты» и «Советского искусства» стала выходить
газета «Литература и искусство». После закрытия «Совхозной газеты» и газеты «Животноводство» интересующие их читателей проблемы стали освещаться
в газете «Социалистическое земледелие». Значительно сократилось число местных изданий. В Грузинской ССР, например, было прекращено издание 20
республиканских журналов, многих районных, а также газет предприятий, учреждений и учебных заведений. В Московской области перестали выходить 57
многотиражных газет с общим тиражом около 60 тыс. экземпляров. В Ленинграде и Ленинградской области закрыли 8 журналов и более 180
многотиражных газет1. В результате подобных мер к 1942 г. в стране осталось 4560 газет, в то время, как в предвоенном 1940 г. их насчитывалось около
9000, а общий тираж прессы с 38 млн. уменьшился до 18 млн. экземпляров. Кроме «Комсомольской правды» и ленинградской «Смены» были закрыты все
комсомольские газеты, а республиканские, краевые и областные партийные газеты стали выходить пять раз в неделю на двух полосах. Двухполосными
стали и районные газеты, переведенные на еженедельный выпуск. Сокращению объема подверглась даже «Правда», выходившая в годы войны вместо
шести на четырех полосах. Принятые меры по перестройке печати были, конечно, вынужденными: они позволили в значительной степени преодолеть
трудности в организации печатной пропаганды на фронте. К концу 1942 г. задача создания массовой прессы в Вооруженных Силах в соответствии с
требованиями военной поры была решена: к этому времени выходило 4 центральных, 13 фронтовых, 60 армейских, 33 корпусных, 600 дивизионных и
бригадных газет. На фронтах и в армии было немало газет на языках народов СССР: на восьми языках издавалась газета 2-го Прибалтийского фронта
«Суворовец», на семи языках – газета 3-го Украинского фронта «Советский воин»2. Огромное количество газет и листовок издавалось в тылу врага. В 1943–
1944 гг. число республиканских, областных, городских, межрайонных газет и газет отдельных партизанских отрядов достигало трехсот названий. Только на
оккупированной территории Белоруссии, справедливо считавшейся в годы войны Партизанской республикой, издавалось 162 газеты, в том числе
республиканских – 3, областных – 14, межрайонных и районных – 1453. Из подпольных изданий, выходивших на оккупированной территории, наибольшей
известностью пользовались газеты «За Советскую Украину», 15 млн. экземпляров которой было распространено уже за первый год войны, «Большевистская
правда» – издание партийных организаций Минской области, «Витебский рабочий», «В бой за Родину!» – Рудненского района Смоленской области. Из
партизанских – «Красный партизан», «Партизан Украины», выходивших в отрядах С.А. Ковпака и А.Н. Сабурова. Кроме «Красной звезды» и «Красного
флота», возникли еще две центральные военные газеты: с августа 1941 г. стал издаваться «Сталинский сокол», с октября 1942 г. – «Красный сокол». Кроме
того, Главное политическое Управление Советской Армии полуторамиллионным тиражом выпускало листок «Вести с Советской Родины», который
постоянно информировал советских людей на захваченной временно врагом территории о положении на фронте и в тылу. Значительные изменения
произошли и в журнальной периодике. Были созданы журналы «Славяне», «Война и рабочий класс», литературно-художественный журнал «Фронтовая
иллюстрация». Особое значение имели журналы для отдельных родов войск: «Артиллерийский журнал», «Журнал автобронетанковых войск», «Связь
Красной Армии», «Военно-инженерный журнал». Только в Москве выходило 18 военных журналов, в том числе самый популярный военной поры журнал,
имевший тираж 250 тыс. экземпляров, «Красноармеец». Неизменным успехом пользовались сатирические журнальные издания «Фронтовой юмор»
(Западный фронт), «Сквозняк» (Карельский фронт) и др. В связи с необходимостью более оперативной передачи событий на фронте и в тылу, 24 июня 1941
г. было создано Советское информационное бюро. В задачу Совинформбюро вменялась оперативная и правдивая информация не только для советских
людей, но и для зарубежных стран. 25 июня в советской печати появилась первая сводка Совинформбюро, а всего за годы войны их было передано свыше
2,5 тысяч. В годы войны особенно незаменимым стало самое оперативное средство информации – радиовещание, первые военные передачи которого
появились одновременно с правительственным сообщением о вероломном нападении на Советский Союз фашистской Германии. Неизменно, начиная с
самых первых радиопередач о событиях на фронте, они завершались призывами: «Враг будет разбит, победа будет за нами!». О возросшей роли
радиовещания в условиях войны свидетельствует оперативное создание филиалов Всесоюзного Радиовещания в Куйбышеве, Свердловске, Комсомольскена-Амуре. В ноябре 1942 г. из Москвы началось вещание на украинском и белорусском языках. Одновременно из Саратова на украинском языке вела
передачи радиостанция им. Т. Шевченко, в составе которой активно сотрудничал писатель и публицист Ярослав Галан. Неизменными стали по радио
передачи «Письма на фронт» и «Письма с фронтов Отечественной войны». В них было использовано свыше двух миллионов писем, благодаря которым
более 20 тысяч фронтовиков нашли своих близких, эвакуированных в восточные районы страны 4. На заключительном этапе войны советская журналистика
пополнилась еще одним видом печати: были созданы газеты для населения освобожденных от фашистских захватчиков государств, о чем свидетельствуют
уже названия этих изданий – «Свободная Польша», «Венгерская газета». Выходили также «Новый голос» на румынском, «Ежедневное обозрение» на
немецком, «Новая жизнь» на польском языках.
30. Структура военной печати. Новые центральные военные газеты, фронтовые, армейские, дивизионные издания.
Воскресные номера газет за 22 июня 1941 г. не предвещали никакой беды. Читатели не предполагали, что на западных границах уже идут кровопролитные
бои с фашистскими войсками. Германия, нарушив пакт о ненападении, начала захватническую войну против Советского Союза и стала интенсивно продвигаться вглубь советской территории. 22 июня в 12 часов дня Центральное радио передало правительственное Заявление о вероломном нападении
фашистской Германии на СССР. Через 45 минут после правительственного Заявления в эфир был передан первый выпуск "Последних известий" военной
поры. В ночном выпуске "Последних известий" содержались первые сообщения с фронта. 24 июня 1941 г. создается Совинформбюро, одной из основных
задач которого стало краткое изложение военно-оперативных сводок. Жизнь советских людей каждый день начиналась и заканчивалась слушанием сводок
Совинформбюро. За время войны было обнародовано около 2 тысяч ежедневных сводок Совинформбюро, 122 сообщения "В последний час". Всего Совинформбюро обнародовало 2373 различных материалов. Кроме такого рода сообщений Совинформбюро подготавливало итоговые документы о ходе
военных действий, публиковало информацию о патриотических начинаниях в тылу, проводило пресс-конференции для советских и иностранных
журналистов. Через неделю после начала войны в редакциях центральных газет и на Всесоюзном радио были созданы военные отделы. Это были первые
шаги в перестройке всей советской печати на военный лад. В условиях начавшейся войны советская журналистика была призвана показать коварные
замыслы врага в отношении народов Советского Союза, раскрыть его захватнические планы. Всю свою агитационно-пропагандистскую и организаторскую
деятельность прессе надлежало направить на то, чтобы разъяснить воинам Красной Армии и всему населению страны, что война, навязанная нам
фашистской Германией, является для нас самой справедливой, ибо советский народ в этой войне защищает свое Отечество, его независимость. Новые
задачи, вставшие перед прессой, потребовали перестроить ее работу, реорганизовать ее структуру, строго подчинив требованиям войны. Предпринимаемая
перестройка преследовала цель создать на фронте массовую солдатскую печать, широкая сеть которой позволила бы осуществить влияние на каждого
воина; пополнить фронтовую прессу журналистскими кадрами; создать новые органы печати. В связи с развертыванием сети военных газет потребовалось
сократить гражданскую печать. Число центральных газет уменьшилось более чем вдвое: из 39 осталось лишь 18. Перестали выходить "Черная металлургия",
"Машиностроение", "Уголь", "Нефть", "Легкая промышленность" и др., сокращались тиражи и объемы, как центральных, так и местных газет. "Правда", издававшаяся на шести полосах, с 30 июня 1941 г. стала выходить на четырех полосах. Республиканские, краевые и областные газеты выпускались 5 раз в
неделю на двух страницах: районные газеты, объем которых сокращался до двух полос, переводились на еженедельный выпуск. В краях и областях
прекращалось издание комсомольских газет. Освещение молодежной проблематики возлагалось на партийные газеты. В 1942 г. в стране насчитывалась
4561 газета, в то время как в предвоенном 1940 г. издавалось 8806 газет. Разовый тираж с 38,4 уменьшился до 18 млн. экз. Среди документов,
способствовавших быстрым темпам строительства фронтовой прессы, были директивы государственных и военно-политических органов: "О мобилизации
журналистских кадров в военную печать", "Об организации партийно-политической работы в условиях войны", "О работе военных корреспондентов на
фронте" и др. Высвободившиеся материальные средства, кадры, полиграфическая база направлялись на развитие военной печати, которая в первые же
недели войны сформировалась в единую дифференцированную систему. В нее вошли газеты: фронтовые, армейские, дивизионные, бригадные, стрелковых,
танковых, механизированных корпусов, общевойсковых и специальных армий, войск противовоздушной обороны. К концу 1942 г. было создано более 600
дивизионных и бригадных, 93 корпусные и армейские газеты. В структурном развитии советской военной периодики большое значение придавалось
созданию фронтовых изданий. Фронтовые газеты стали выходить с самого начала войны. Объем их оставался постоянным — четыре полосы половинного
формата центральной газеты, рассчитаны они были на бойцов, сержантов и младших офицеров. В 1942 г. издавалось 13 фронтовых газет. Они выходили не
только на русском языке, но и на языках других народов СССР. Иногда на одном фронте издавалось до 6 газет на национальных языках — дивизионных,
армейских, фронтовых. Только в 1942 г. в действующей армии выходили 22 дивизионные газеты на азербайджанском, казахском, узбекском и других языках. Всего за годы Отечественной войны на всех фронтах выпускалось 64 газеты на языках народов СССР. Они были важнейшим средством укрепления
боевой дружбы воинов Советской Армии, вставших на защиту своей многонациональной Родины, способствовали боевой выучке и овладению воинским
мастерством. В системе военной печати важное место занимали центральные издания. Всего в годы Великой Отечественной войны в Красной Армии и на
флоте выходило 5 центральных газет. Они были рассчитаны на средний и старший офицерский состав. Ведущей в советской военной прессе продолжала
оставаться "Красная звезда", редакция которой с началом военных действий была укреплена новыми силами. В газету пришли и постоянно печатались
крупнейшие советские писатели П. Павленко, А. Сурков, В. Гроссман, К. Симонов, А. Толстой, И. Эренбург и многие др. За годы Великой Отечественной
войны вышло 1200 номеров газеты. И каждый из них — это героическая летопись крепнувшей боевой мощи и оперативного искусства Красной армии.
"Красная звезда", будучи органом Народного Комиссариата обороны, играла определенную роль в разработке и освещении важнейших вопросов тактики,
оперативного искусства, организации взаимодействия родов войск, а также в помощи офицерским кадрам овладевать боевым опытом. В Военно-морском
флоте центральным органом была газета "Красный флот". В сентябре 1941 г. вышла газета для личного состава Военно-воздушных сил "Сталинский сокол",
а в октябре 1942 г. "Красный сокол" — для личного состава авиации дальнего действия. В годы Великой Отечественной войны в армии и на флоте выходило
20 журналов. Главное Политическое управление Советской Армии издавало "Агитатор и пропагандист Красной Армии", "Блокнот агитатора", литературнохудожественные журналы "Красноармеец", "Фронтовая иллюстрация". Издавались журналы в каждом роде войск: "Артиллерийский журнал" "Журнал
автобронетанковых войск", "Военно-инженерный журнал", "Связь Красной Армии" и др. В общей сложности в 1943 г. для личного состава Вооруженных
сил издавалось 128 ежедневных газет и 600 газет, периодичностью 3 раза в неделю. К фронтовой печати тесно примыкает подпольная и партизанская
пресса, возникшая на территории, временно оккупированной врагом. Она появилась вместе с образованием подпольных партийных комитетов и
партизанских соединений. В тылу у врага выходили газеты "За Советскую Украину", "За Советскую Литву", "За Советскую Молдавию" и др. В партизанском отряде Федорова издавалась газета "Коммунист", в соединении Сабурова — "Партизан Украины", в отряде Ковпака — "Красный партизан". Количество
газет, выпускавшихся в подполье, непрерывно росло. Так, если зимой 1941 — 1942 гг. типографским способом издавалось немногим более 20 газет, то в
1943—1944 гг. число их возросло до 270. Только в Белоруссии в годы войны насчитывалось 162 подпольные и партизанские газеты. В Ленинградской
области их было около 50. На начальном этапе войны была предпринята попытка издания газет, рассчитанных на разложение войск противника. К апрелю
1942 г. таких изданий было 17. Но они не выполнили возложенных на них задач и поэтому 5 октября 1942 г. их издание было прекращено. Вместо них
большими тиражами выпускались листовки, прокламации. Листковая литература в годы войны приобрела большой размах: тысячными тиражами издавались воззвания, обращения, плакаты. Значительный интерес представляют и газеты, выходившие на территории, оккупированной немецкими войсками.
Они издавались оккупационными властями, частными издателями и различными партиями профашистской ориентации. Такого рода газеты выходили на
Украине, особенно в Западной ее части. Здесь буржуазно-националистическая партия, проповедовавшая идею возрождения самостийности Украины под
протекторатом Германии, осуществляла выпуск своих органов. Большая заслуга в сплочении масс на отпор врагу принадлежит тыловой печати, быстро
перестроившейся к требованиям войны. Регулярно выходили центральные общеполитические газеты "Правда", "Комсомольская правда", "Труд" и др.
республиканские, краевые и областные газеты. Факты свидетельствовали о том, что к лету 1943 г. заметно возросла роль районных газет в политическом и
культурном воспитании трудящихся, поэтому местные органы принимали необходимые меры к тому, чтобы районные газеты стали центрами политической
работы среди сельского населения. Так как районные газеты выходили раз в неделю, было признано необходимым продолжить их работу средствами
местного радиовещания. В то время во многих районах радио в политической работе среди населения использовалось плохо. Поэтому предлагалось в день
выхода районной газеты передавать ее материалы по радио не менее двух-трех раз. А в те дни, когда районная газета не выходила, редакция радио должна
была передавать политические новости: сообщения Совинформбюро, союзную и международную информацию, самостоятельно организовывать и
передавать материалы, всесторонне освещавшие жизнь района. В целях обеспечения бесперебойной работы советского радиовещания была значительно
перестроена ее деятельность. В Куйбышеве, Свердловске и Комсомольске-на-Амуре создаются филиалы Всесоюзного радиокомитета. Радио использовалось
как одно из средств мобилизации народа на борьбу с врагом и воспитания советских людей в духе любви и преданности своей Родине. Радиовещание
постоянно информировало население о положении на фронтах, о жизни тыла, о событиях в зарубежных странах. Большое место в передачах из Москвы
занимало вещание для населения временно оккупированных районов страны, а также специально для партизанских отрядов. 2 ноября 1941 г. из Москвы
началось радиовещание на украинском языке. Передачи готовила специальная редакция, которая просуществовала три года. Ее материалы шли в эфир через
радиостанцию "Радянська Украина". Одновременно из Саратова передачи на украинском языке вела коротковолновая радиостанция им. Т. Шевченко. С
1942 г. ее постоянным сотрудником (радиокомментатором) стал талантливый украинский писатель и публицист Ярослав Галан. 1 января 1942 г. началось
радиовещание на белорусском языке. Передачи готовила специальная редакция, действовавшая до 20 сентября 1944 г. Она подготовила 3270 передач на
белорусском языке. В дни войны намного увеличился объем вещания на иностранных языках. В 1941-1945 гг. передачи велись на 28—30 языках. Общий
объем радиовещания на зарубежные страны составил 53 часа в сутки. Советское радио сплачивало миллионы людей. Трансляции из Москвы
антифашистских митингов, собраний, конгрессов, а также торжественных заседаний, посвященных годовщинам Октября, другим датам, имели
исключительно большое значение для жизни страны, для всего народа. Вместе с перестройкой системы средств информации для нужд войны шел процесс
создания фронтовой корреспондентской сети. Основы организационной деятельности журналистов на войне были разработаны в положении "О работе
военных корреспондентов на фронте" и в постановлении "О работе на фронте специальных корреспондентов центральных газет и ТАСС". Право иметь
постоянных корреспондентов на фронте предоставлялось Совинформбюро, ТАСС, редакциям газет "Правда", "Известия", "Красная звезда", "Красный
флот", "Комсомольской правде". Всесоюзному радиокомитету и. тем республиканским и областным газетам, на территории которых проходили военные
действия. Редакции посылали на фронт лучших своих сотрудников. "Правда", например, направила в действующую армию около 40 лучших журналистов. В
их числе Б. Полевой, С. Борзенко, П. Лидов, Б. Горбатов, В. Величко, М. Золин и др. Главной задачей военных корреспондентов было обеспечение газет,
радио, информационных агентств материалами, всесторонне освещавшими тяжелые военные будни людей фронта, их боевой опыт, героизм и
самоотверженность, ставшие неотъемлемой частью их жизни.
31. Печать и радиовещание гитлеровцев на оккупированной территории.
Вступая в войну против СССР, Гитлер заявлял, что это будет беспощадная борьба, идеологий и расовых различий, что она будет вестись с беспрецедентной
жестокостью. Следуя этой установке, борьбу за порабощение советского народа гитлеровцы вели не только силой военного оружия, но и оружием слова. На
временно оккупированной территории фашисты издавали десятки газет, со страниц которых утверждалось, что в развязывании небывалой в истории
человечества войны повинна не гитлеровская Германия, а Советское государство. Эта ложь распространялась и в газетах, и в радиопередачах гитлеровцев.
Уже в августе 1941 г. на оккупированных фашистами территориях гитлеровцы издавали газеты «Орловские известия» (позднее «Речь»), «Смоленский
вестник», «Новый путь» (Клинцы), «Новая жизнь» (Рославль), «Новое время» (Вязьма), «Белорусская газета» на белорусском языке (Минск). В 1942 г. в
Смоленске появилась газета «Колокол», предназначенная для крестьян оккупированных территорий. В 1943 г. начали создаваться власовские газеты: «За
свободу» (Смоленск), «Заря» (Берлин), «Доброволец» на русском и украинском языках (Берлин). Насколько многочисленными были издания гитлеровцев в
отдельных регионах, можно судить по Донбассу, где в августе 1942 г. выходило около 10 газет, в том числе «Мариупольская газета», «Донецкая газета» (обе
на украинском языке), «Бахмутский вестник», «Новая жизнь» (Чистяково) и др. Уже в 1941 г. немцы начали налаживать и свое радиовещание. В Смоленске
оно началось в ноябре 1941 г., а к июлю 1942 г. действовало свыше 1360 радиоточек. В мае 1942 г. начал радиопередачи Орловский радиоузел. Сначала
передавались две политинформации в день, в мае 1943 г. стало 6–8 передач. За год работы радиоузел передал 850 политических информаций, 50
международных обзоров, 120 политических докладов и лекций5. Каждодневно гитлеровские газеты и радио уверяли читателей и радиослушателей, что
«Советы обречены на гибель», что «гигантская советская армия распалась на четвертый месяц войны», что «Англия и США слабее Германии», а
«большевизму настала пора умереть». Даже после разгрома немцев под Сталинградом, Курском и Белгородом гитлеровские газеты продолжали писать, что
Германия «выйдет из этой войны «славным победителем». Особенно усердствовала выходившая в Орле газета «Речь». Ее редактор М. Октан, неустанно
воспевавший «гений Гитлера», за что и удостоен был одной из самых высоких фашистских наград – серебряного ордена «За храбрость и заслуги», даже
после пленения Паулюса и полного разгрома его армии, уверял, что в Сталинграде немцы совершили «небывалый исторический подвиг, с которым вряд ли
может сравниться даже героический подвиг защитников Фермопил», что этот подвиг воинов Паулюса еще более «укрепит веру в победу Германии»6. Чем
невероятнее сенсация, тем скорее в нее поверят, заявлял Геббельс. К таким невероятным сенсациям следует отнести многочисленные сообщения в изданиях
гитлеровцев о «бегстве Советского правительства из Москвы», «о преступном плане большевиков взорвать Москву прежде, чем она будет отдана в руки
немцев», о восстаниях в Горьком, Саратове, на Кавказе, для подавления которых вызывались войска и в результате «имеются тысячи убитых».
32. Публицистика периода ВОВ.
В дни войны газета – воздух, – писал в самый разгар Великой Отечественной Илья Эренбург. – Люди раскрывают газету, прежде чем раскрыть письмо от
близкого друга. Газета теперь письмо, адресованное лично тебе. От того, что стоит в газете, зависит и твоя судьба»21. Эти слова емко характеризуют, какой
силы заряд оптимизма, уверенности в нашей победе несли со страниц газет и журналов журналисты и писатели, какую роль играли их выступления в
воспитании патриотизма, священной ненависти к фашистским поработителям. Статьи и очерки А. Толстого, М. Шолохова, И. Эренбурга, стихи Симонова и
Суркова, пишет в своей книге «Россия в войне 1941–1945» А. Верт, «читал буквально каждый. Особенно большую роль в битве за поднятие морального
духа советских людей сыграл Эренбург... Известно, что партизаны в тылу врага охотно обменивали пистолет-пулемет на пачку вырезок его статей. Он
проявил гениальную способность перелагать жгучую ненависть всей России к немцам на язык едкой, вдохновляющей прозы, интуитивно уловил чувства,
какие испытывали простые советские люди»22. ПАМФЛЕТЫ И СТАТЬИ И. ЭРЕНБУРГА поистине высекали огонь ярости в сердцах советских воинов.
Перо Эренбурга, отмечал маршал И.Х. Баграмян, «было действеннее автомата»23. За годы войны опубликовано около 1,5 тыс. статей и памфлетов писателя,
составивших четыре объемистых тома под общим названием «Война». Первый том, увидевший свет в 1942 г., открывался циклом памфлетов «Бешеные
волки», в которых с беспощадным сарказмом представлены главари фашистских преступников: Гитлер, Геббельс, Геринг, Гиммлер. В каждом из
памфлетов, на основе достоверных биографических сведений, даны убийственные характеристики палачей «с тупыми лицами» и «мутными глазами». В
памфлете «Адольф Гитлер» читаем: «В далекие времена увлекался живописью. Таланта не оказалось, как художника забраковали. Возмущенный
воскликнул: «Увидите, я стану знаменитым». Оправдал свои слова. Вряд ли найдешь в истории нового времени более знаменитого преступника»24. В
следующем памфлете «Доктор Геббельс» сказано: «Гитлер начинал с картинок, Геббельс с романов... И ему не повезло. Романов не покупали... Сжег 20
млн. книг. Мстит читателям, которые предпочли ему какого-то Гейне»25. Подстать первым двум и «герой» памфлета «Маршал Герман Геринг». Этот,
обожающий титулы и звания, избравший своим жизненным девизом: «Живи, но не давай жить другим», также предстал в подлинном виде убийцы: «До
прихода Гитлера к власти суд отобрал у Геринга ребенка – признан невменяемым. Гитлер доверил ему 100 млн. покоренных людей»26. Примеров,
подтверждающих, что у Эренбурга был свой, ни на чей не похожий «почерк» можно привести предостаточно из любой статьи писателя, а не только
памфлета. В октябре – ноябре 1941 г. в «Красной звезде» одна за другой появились статьи писателя: «Выстоять», «Дни испытаний», «Мы выстоим», «Им
холодно», в которых он прозорливо писал о неизбежном разгроме фашистов под советской столицей: «Москва у них под носом. Но до чего далеко до
Москвы. Между ими и Москвой – Красная Армия. Их поход за квартирами мы превратим в поход за могилами! Не дадим им дров – русские сосны пойдут
на немецкие кресты»27. По короткой энергичной фразе, которая по словам редактора «Красной звезды» Д. Ортенберга, «по накалу чувств, тонкой иронии и
беспощадному сарказму звучала, как «строфы стихов», безошибочно угадывалось авторство его статей. В одном из писем в «Красную звезду» фронтовик
Сепан Фесенко сообщал: «Однажды замполит Метелица прочитал статью. Мы ее с вниманием выслушали. Кончив читать, он спросил: «Кто писал статью?»
Мы ответили в один голос: «Илья Эренбург»28. Ведущие писатели-публицисты, такие как А. Толстой, М. Шолохов, К. Симонов, Н. Тихонов также обладали
своим неповторимым почерком. ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ПУБЛИЦИСТИКА А.Н. ТОЛСТОГО, в которой широта охвата сочеталась с глубиной мысли,
взволнованность и эмоциональность – с высоким художественным мастерством, оказывала огромное воздействие на читателей. Вряд ли кто другой нашел
такие оттенки в словах о самом драгоценном на свете – о русском человеке и о Родине. В смертельной борьбе с фашизмом чувство Родины возобладало в
его статьях над всеми другими, стало «пронзительно дорого нам». Уже в первой своей статье «Что мы защищаем», появившейся в «Правде» 27 июня 1941 г.,
писатель последовательно проводил мысль о том, что героизм и мужество русского народа складывались исторически и эту «дивную силу исторического
сопротивления» еще никому не удавалось одолеть. Патриотическое звучание статей А. Толстого еще более усиливается оттого, что свои мысли он
подтверждает конкретными историческими фактами, высказываниями о доблести русских воинов известных историков, полководцев, государственных
деятелей. Каждая страница военной публицистики А.Н. Толстого проникнута мыслью о небывалой мощи Советской России. В полную силу мотив величия
нашей страны прозвучал в его статье «Родина», опубликованной 7 ноября 1941 г. одновременно в «Правде» и в «Красной звезде». Пророческие слова
писателя «Мы сдюжим!» стали символом борьбы советских воинов. Особенно активно выступал А.Н. Толстой в центральной печати в дни сражений за
Москву. Его статьи появлялись также в республиканских и областных газетах: «Ленинградской правде», «Горьковской коммуне», многократно издавались
отдельными сборниками. Очерк «Смельчаки», напечатанный 24 июля 1941 г. в «Красной звезде», за время войны был издан 35 раз на 17 языках народов
СССР общим тиражом 2720 тыс. экземпляров. О воздействии на читателей статей А. Толстого «Москве угрожает враг», «Нас не одолеешь», «Кровь народа»
свидетельствуют многочисленные солдатские письма в адрес писателя. «Ваши статьи, – говорится в одном из них, – читаем по нескольку раз и всегда после
читки статей нашу Родину-мать хочется крепче и крепче любить»29. Неоднократно встречался писатель с участниками боев. Именно на основе его бесед с
воинами, среди которых был и Константин Семенович Сударев, погибший 2 марта 1942 г. в боях под Орлом и посмертно награжденный орденом
Отечественной войны 1-й степени, созданы «Рассказы Ивана Сударева» – самые значительные произведения А. Толстого в годы Великой Отечественной. К
написанию рассказов, с наибольшей полнотой отразивших героизм советского воина, его несгибаемый характер, писатель приступил в августе 1942 г. и
тогда же пять из них – «Ночью в сенях на сене», «Как это началось», «Семеро чумазых», «Нина», «Странная история» – были опубликованы в «Красной
звезде». Последний рассказ из этого цикла «Русский характер», получивший наибольший читательский отклик, появился в этой же газете 7 мая 1944 г. Он
явился своего рода ответом на многочисленные выступления за рубежом в годы войны, посвященные разгадке «таинственной русской души». Нередко
стойкость и мужество советских людей пытались «объяснить» их пассивностью и равнодушием к жизни. Развенчивая эти измышления, А.Н. Толстой
каждым очерком и статьей показывает, как истинные патриоты отстаивают свободу своего Отечества. Апофеозом героям Великой Отечественной и стал его
рассказ «Русский характер», написанный, как известно, на документальной основе. Переданная в рассказе услышанная писателем история о танкисте,
обгоревшем до неузнаваемости в своем танке и нашедшем силы вернуться в строй, послужила основой для воссоздания образа героя, о духовном величии
которого можно было сказать: «Да, вот они, русские характеры! Кажется прост человек, а придет суровая беда, в большом или в малом, и поднимется в нем
великая сила – человеческая красота»30. Эта «человеческая красота» присуща бесчисленным героям военных очерков, всем, кого война «со всей яростью
укусила за сердце». Раскрывая духовную красоту советского человека, писатель делает вывод, что именно идейно-нравственные категории имели решающее
значение в победе над гитлеровцами. Гневным обличителем в годы войны фашистских главарей и подобных им личностей «с уголовным прошлым и
уголовным будущим» выступал А.Н. Толстой. Опубликованные в «Красной звезде» статьи «Кто такой Гитлер и чего он добивается», «Я призываю к
ненависти», «Лицо гитлеровской армии» несли такой обличительный заряд, что Геббельс вынужден был оправдываться, нагло заявляя, что писатель
«бессовестно лжет», пишет «окровавленным пером». А.Н. Толстой немедленно ответил Геббельсу, швырнувшему в эфир оскорбление писателю. «Заявляю
на весь мир всем, – писал А.Н. Толстой в статье «Лицо гитлеровской армии», напечатанной 31 августа 1941 г. в «Правде», «Известиях» и в «Красной
звезде», – всем гражданам и воинам свободных стран, борющимся с фашизмом, а также германскому народу. Я заявляю: немецкие солдаты и охранные
отряды фашистов совершают столь непостижимые уму зверства, что – прав Геббельс – чернила наливаются кровью, и, будь у меня угрюмая фантазия
самого дьявола, мне не придумать подобных пиршеств пыток, смертных воплей, мук жадных истязаний и убийств, какие стали повседневными явлениями в
областях Украины, Белоруссии и Великороссии, куда вторглись фашистско-германские орды»31. Статья была столь важной, что ее незамедлительно, в тот
же день, передали на иностранных языках по всему миру. Среди статей и очерков, призывавших к мести гитлеровцам, особое значение имел очерк М.А.
Шолохова «Наука ненависти», появившийся в «Правде» 22 июня 1942 г. Рассказав историю военнопленного, которого фашисты подвергли жесточайшим
пыткам, писатель подводит читателей к мысли, вложенной в уста главного героя: «Тяжко я ненавижу фашистов за все, что они причинили моей Родине и
мне лично, и в то же время всем сердцем люблю свой народ и не хочу, чтобы ему пришлось страдать под фашистским игом. Вот это-то и заставляет меня, да
и всех нас, драться с таким ожесточением, именно эти два чувства, воплощенные в действие, и приведут к нам победу. И если любовь к Родине хранится у
нас в сердцах и будет храниться до тех пор, пока эти сердца бьются, то ненависть мы носим на кончиках штыков». Человеческая красота защищавших свою
Родину, и испепеляющая ненависть к ее поработителям – главное и в военной публицистике Н. Тихонова, регулярно присылавшего в центральные газеты
статьи, очерки, стихотворные произведения из блокадного Ленинграда. «Можно без преувеличения сказать, свидетельствует редактор «Красной звезды» Д.
Ортенберг, – что, если бы «Красная звезда» из художественных произведений не печатала о Ленинграде больше ничего, кроме очерков Тихонова, – этого
было бы достаточно, чтобы читатель знал о жизни, страданиях, борьбе, славе и подвигах героического города»32. В статьях, очерках, рассказах Н. Тихонова
воссоздан немеркнущий подвиг героев-тружеников города-фронта, чье беспримерное мужество вошло в историю, как «чудо Ленинграда». За девятьсот дней
блокады Н.С. Тихонов, бывший начальником группы писателей при Политуправлении Ленинградского фронта, кроме поэмы «Киров с нами», книги стихов
«Огненный год» и «Ленинградских рассказов» написал свыше тысячи очерков, статей, обращений, заметок, которые публиковались не только в
центральных газетах, но и часто печатались в «Ленинградской правде», в ленинградской фронтовой газете «На страже Родины». Пусть знают враги, гневно
заявлял в тяжелейшие дни блокады писатель, что мы будем сражаться всюду: и в поле, и в небе, на воде и под водой, мы будем сражаться до тех пор, пока
на нашей земле не останется ни одного вражеского танка, ни одного вражеского солдата. Имеются убедительные свидетельства того, как помогало его
вдохновляющее слово громить фашистов. В ноябре 1942 г. в «Известиях» появилась его статья «Будущее», в которой говорилось о скорой нашей победе.
«Газета с этой статьей, – читаем в воспоминаниях писателя, – попала в партизанский край, в Белоруссию. Партизаны выпустили статью отдельной
брошюрой. Молодой, беззаветно храбрый партизан Саша Савицкий погиб в неравном бою, не сдавшись врагам. Было это 25 июня 1943 г. Фашисты нашли у
погибшего только эту брошюру»33. Публицистика военной поры отличалась глубокой лиричностью, беззаветной любовью к родной земле, и это не могло не
затронуть читателей. Называя Смоленщину самым милым сердцу краем, К. Симонов так передает свои сокровенные думы: «С особенной болью, которая
живет во мне, не оставляя ни на минуту, я вспоминаю деревенские кладбища... Когда смотришь на такой деревенский погост, чувствуешь, сколько
поколений легло здесь в могилы, в свою землю, рядом со своими дедовскими, прадедовскими избами, чувствуешь, какая это наша деревня, какая это наша
земля, как невозможно отдать ее, – невозможно, так же как невозможно вырвать у себя сердце и суметь после этого все-таки жить»34. Что можно
чувствовать к тем, кто осквернил эти святые места, усеял их трупами невинных стариков, женщин и детей? Каждый, прочитавший очерк К. Симонова «На
старой Смоленской дороге», запомнит такую сцену: «Немолодой рыжеусый сапер долго, внимательно смотрит в овраг на мертвую женщину с ребенком.
Потом ни к кому не обращаясь, поправив на плече винтовку, говорит глуховатым, простуженным голосом: – Робеночка не пожалели... Он больше ничего не
прибавляет к этим словам – ни ругательств, ни крика негодования, ничего... Но за словами его чувствуется тяжелое, навсегда созревшее у него решение: не
пожалеть их – тех, которые не пожалели»35. Очерк «На старой Смоленской дороге» появился в «Красной звезде» 17 марта 1943 г., а месяцем раньше в этой
же газете под названием «Письмо другу» напечатано одно из лучших стихотворений К. Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...»
Тематическая связь этих двух замечательных произведений очевидна. Той же лиричностью, беспредельной любовью к жизни, к Родине и той же ненавистью
к фашистам проникнуты знаменитые «Письма к товарищу» Б. Горбатова: «Товарищ! Если ты любишь Родину, – бей, без пощады бей, без страха, бей
врага!»36. Одна из основных тем военной публицистики – освободительная миссия Красной Армии. Без нас, писал А.Н. Толстой, немцам не справиться с
Гитлером, а помочь им можно только в одном – бить гитлеровскую армию, не давая ни дня, ни часа передышки. Военная советская публицистика
вдохновляла на борьбу за освобождение все народы Европы, над которыми опустилась черная ночь фашизма. В пламенных словах, обращенных к
партизанам Польши и Сербии, Черногории и Чехии, не смирившимся народам Бельгии и Голландии, растерзанной Франции, суровой и гордой Норвегии,
звучал призыв как можно скорее очистить родные земли от фашистских насильников и засеять их «никем уже более, отныне и до века, непопираемой
национальной культурой». Особенность публицистики Великой Отечественной войны и в том, что традиционным газетным жанрам – статье,
корреспонденции, очерку – перо мастера слова придавало качества художественной прозы. Многими удивительно тонкими наблюдениями запоминаются
фронтовые корреспонденции М.А. Шолохова «По пути к фронту»: «На мрачном фоне пожарища неправдоподобно, кощунственно красиво выглядит
единственный, чудом уцелевший подсолнечник, безмятежно сияющий золотыми лепестками. Он стоит неподалеку от фундамента сгоревшего дома. Среди
вытоптанной картофельной ботвы. Листья его слегка опалены пламенем пожара, ствол засыпан обломками кирпичей, но он живет! Он упорно живет среди
всеобщего разрушения и смерти, и кажется, что подсолнечник, слегка покачивающийся от ветра, – единственное живое создание природы на этом
кладбище»37. Нельзя не отметить, что в годы войны все чаще проявляется солидарность с Советской Россией в публицистике русского зарубежья. Поистине
гимном «боевой мощи Красной армии» стала статья П.Н. Милюкова «Правда о большивизме», посвященная победе советских войск под Сталинградом и
опубликованная в газете «Русский патриот», издававшейся в Париже с 1943 по 1945 год. Острое чувство времени трансформировалось в годы войны не
только в газетных жанрах, но и в стихах, регулярно публиковавшихся в газетах, журналах, звучавших по радио. Даже в самых жарких сражениях бойцы не
расставались с полюбившимся томиком стихов К. Симонова «С тобой и без тебя», с «Василием Теркиным» А. Твардовского, со стихами М. Исаковского «В
лесу прифронтовом», «Огонек», А. Суркова «В землянке», многими другими, ставшими популярными песнями. Правдивой летописью войны стала
фотопублицистика. Зрительное восприятие всего, что происходило на фронте и в тылу, оказывало самое сильное воздействие. Снимки Д. Бальтерманца, М.
Калашникова, Б. Кудоярова, В. Темина, П. Трошкина, А. Устинова, Я. Халипа, И. Шагина навсегда сохранят, через какие испытания, лишения, утраты шел к
победе советский народ. Корреспондент фотохроники ТАСС Я. Халин увековечил подвиг советского солдата Алексея Еременко всего за несколько
мгновений до его гибели. «Комбат», так он назвал свой снимок, который побывал на всех крупнейших фотовыставках мира, стал символом Великой
Отечественной и отлитый в бронзе поднялся у того украинского села, где погиб ставший всемирно известным герой. С первого до последнего дня войны в
авангарде проявившего небывалый героизм советского народа находилась партия коммунистов. «ВКП(б) была поистине сражающейся партией. 80% ее
членов состояли в рядах вооруженных сил... Три миллиона из них, фактически каждый второй, пали в боях или погибли в результате лишений военных
лет»38. В труде и в бою рядом с коммунистами были комсомольцы. Как и коммунистическая партия, комсомол превратился в воюющую организацию. На
фронте и в тылу в комсомол вступило около 12 млн. юношей и девушек. Более 3,5 млн. комсомольцев были награждены боевыми орденами и медалями39.
Можно утверждать, что тысячи советских журналистов, среди которых были сотни и сотни писателей, тоже превратились в воюющую организацию. В
одном из писем фронтовики писали А.Н. Толстому: «В дни Великой Отечественной войны Вы, Алексей Николаевич, тоже являетесь бойцом, и мы
чувствуем, как будто Вы находитесь с нами совсем рядом, плечом касаясь каждого в строю. У Вас иное оружие. Но оно так же остро, как наши штыки, как
клинки наших красных конников: его огонь такой убедительный, как огонь наших автоматов и пушек. Мы вместе громим обнаглевших фашистов»40.
Поистине неоценима роль советской журналистики в достижении победы над фашизмом. Ее силу вынуждены были признавать даже гитлеровские главари,
неоднократно заявлявшие, что советская пресса «действует очень умело»41.